Глава XIII (начало)

— Не могу позабыть той картины, — призналась Бранвен на следующее утро, за завтраком. — Она ужасна.

— По мне, скорее, забавна, — пробормотал Эфриэл, отдавая должное еде.

— Не хочу думать, что ты говоришь искренне.

— И не думай, — заверил ее сид. — Когда женщина думает, она совершает столько глупостей, что и боги хватаются за голову.

К окончанию трапезы появилась пейнета Кайя с подносом, на котором горкой лежали солнечно-рыжие фрукты — апельсины.

Бранвен коснулась пальцем одного плода, другого, и закрыла глаза, упиваясь свежим ароматом. Экономесса смотрела на нее с улыбкой.

— Гринголо Освальдо очень переживал, что оставил вас одну, — сказала она. — Он хотел сделать подарок…

— И подарок удался. Передайте милорду мои благодарности и восторги.

— Но это не единственный подарок, — загадочно сказала экономесса. — Апельсины привезли из садов в Пампанейре. И эти сады господин герцог дарит вам. Поверьте, это очень богатый подарок. Апельсиновые сады Пампанейры — самая плодородная почва во всей Эстландии. Там собирают два урожая за год.

— Милорд восхитительно щедр. Я пробовала апельсины всего раз или два. А целая роща…

— И не одна! — смеясь перебила ее экономесса. — Вот что. Пока гринголо Освальдо уехал, мы моги бы наведаться в Пампанейру. Это всего лишь день пути. Скоро начнут убирать урожай, и вам придется ждать полгода, чтобы увидеть, как золотистые апельсины усыпают все дерево от верхушки до самой земли.

— Это и в самом деле можно устроить? — обрадовалась Бранвен. — Я никого не обременю такой поездкой?

— Вы — герцогиня, — напомнила ей пейнета Кайя. — Любое ваше пожелание — закон для нас. А раз господин герцог велел, чтобы его милая жена не скучала, мы приложим все усилия, чтобы вас развлечь. Я заметила, бои с быками не пришлись вам по душе.

— Вы все замечаете! — в порыве благодарности Бранвен обняла женщину, та сняла пенсне и долго протирала его кружевным платочком, смущенная таким изъявлением приязни.

— Значит, решено, — подытожила она, — мы сейчас же собираемся и едем смотреть апельсиновые сады. Не будем брать большой эскорт, чтобы вас не замучили соблюдениями этикета и чрезмерной опекой. Три человека — как раз столько, сколько нужно. Прогулка будет безопасной и необременительной.

— Не слишком разумно ехать с этой бабой, — сказал Эфриэл, когда Бранвен крутилась возле зеркала, пытаясь самостоятельно воткнуть в прическу гребень. — И охрана маловата, и знаешь ты ее полдня в обед.

— Не говори глупостей, — отмахнулась Бранвен. — Наговариваешь на тетушку Кайю…

— Она уже и тетушка?

— Я должна хоть немного развеяться после вчерашнего. Прогулка мне поможет. А апельсиновые сады — самая лучшая прогулка на свете.

Она направилась к выходу, и Эфриэл потянулся за ней.

— И все же, стоило бы поберечься…

Но Бранвен сбежала по ступеням, пропустив его ворчание мимо ушей и объявила экономессе, поджидавшей ее во внутреннем дворе:

— Я готова, можем отправляться! Мечтаю увидеть апельсиновые сады!

— Садитесь, ваше сиятельство, — пейнета Кайя сама распахнула дверцу кареты и помогла Бранвен забраться внутрь, после чего села и сама. — Ну вот, объявила она, — расправляя юбку, — теперь можно и трогаться.

Она постучала в перегородку кареты, и кучер свистнул на лошадей.

Солнце припекало, и пейнета Кайя посоветовала не открывать ставни, чтобы было не так жарко. Бранвен было бы интереснее ехать, посматривая в окно, но она уступила пожилой женщине — та была одета, как обычно, в глухое черное платье. А что такое закрытое платье в жару, герцогиня знала по собственному опыту. Раз невозможно было поглазеть в окно, оставалось развлекаться беседой, и Бранвен доверительно болтала с экономессой, рассказывая ей о своей жизни в Роренброке, о матери и о сестрах. Пейнета Кайя слушала внимательно, иногда что-то переспрашивая, Эфриэл дремал, сложив руки на груди — женские разговоры всегда приводили его в уныние.

В полдень сделали остановку на пустынной дороге, поели, умылись в ручье и отправились дальше.

— Мне не дает покоя изгнание Адончии, — призналась экономессе Бранвен. — Я хочу, чтобы она и ее сын вернулись.

— Это было бы неразумно, — ответила пейнета Кайя. — Сейчас Адончии лучше находиться подальше от Каса Люстросо. Когда все начнется, нужно, чтобы она была вне подозрений.

— Каких подозрений?

— Если с вами что-то случится, в первую очередь станут подозревать Адончию. Она глуповата, Адончита. Никогда не знает, где лучше придержать язык. Даже ради собственной выгоды не может пораскинуть мозгами. А ей надо думать о сыне. Ведь Адано еще и сын герцога. Если не будет законнорожденных детей, герцог признает Адано единственным сыном и наследником. Нет, конечно же, он не женится на Адончии, но она станет хозяйкой Каса Люстросо, пока Адано не вырастет и не обзаведется семьей.

— Мне не очень приятно, когда вы так говорите, — произнесла Бранвен запинаясь. — Я желаю Адончии и мальчику всех благ, но…

— Лорд Освальд всегда прислушивался к моим советам, — продолжала пейнета Кайя, словно не слыша ее. — Когда он отправился на север за невестой, я настояла, чтобы первая брачная ночь произошла здесь, в Аллемаде. Это хорошо, что лорд Освальд не тронул вас до сих пор. Видите ли, моя дорогая, я уже не молода, и брать лишний грех на душу весьма неприятно. Убить девушку гораздо проще, чем убить женщину в тягости. Мне хватило и бедняжки Пилар.

— Что вы такое говорите? — прошептала Бранвен, а Эфриэл очнулся от дремоты, уставившись на экономессу.

— Ты слышала то, что слышал я? — спросил он.

— Конечно, вы взволнованны, — пейнета Кайя как ни в чем не бывало сняла очки и тщательно протерла стекла, — и мне искренне жаль, что именно вас герцог выбрал в жены. Вы — милая, славная девушка, но что поделать, если яркое пламя решило так распорядиться вашей судьбой.

Она стукнула в перегородку, и карета остановилась.

— Выходите, милочка, — сказала экономесса. — Мы приехали.

— Это апельсиновые сады? — Бранвен заикалась от страха. — Вы говорили, мы доберемся до них только к вечеру.

— Нет, дорогая моя, это не Пампанейра, — пейнета Кайя распахнула дверцу, приглашая герцогиню выйти первой. — Это Хальконова круча. Считается, что это место проклято, поэтому здесь редко кто бывает. Но тем лучше — вашу могилу никто не потревожит.

— М-мою могилу?..

— Я сделала ошибку, поступив так с Пилар, — пейнета Кайя смотрела на Бранвен задумчиво. — Она умерла, герцог погоревал и решил жениться снова. Но если бы его жена пропала — никто не позволил бы гринголо Освальдо заключить новый брак. Поэтому вы пропадете. Ваше тело никогда не будет найдено, и герцог никогда больше не женится. А значит, Адано станет его наследником. Не беспокойтесь, вас убьют не больно. Я настолько добра, что даже предоставлю вам выбор.

— Выбор?..

— Да, выбор, — экономессе надоело, и она крепкой рукой без лишних нежностей выпроводила Бранвен вон из кареты. Снаружи их ждала невозмутимая троица — кучер и двое сопровождающих. — Вы можете выбрать, как вам угодно умереть. Яд, удавка и кинжал. Что вам больше по вкусу?

— Ничего себе, поворотец, — присвистнул Эфриэл. — Есть предложения, что нам делать?

— Вы не можете говорить серьезно, пейнета Кайя, — бормотала тем временем Бранвен, бледная, как смерть. — Вы были так добры ко мне, я не верю, что вы причините мне вред…

— Оставьте пустые слова. Ваш выбор? — экономесса посмотрела на Бранвен поверх очков.

— Говори ей что-нибудь, — велел Эфриэл, — и готовься — сейчас побежим, и очень быстро.

Он прошелся мимо мужчин и экономессы, задержался возле кучера, потом подошел к лошадям. Животные сразу же испуганно захрапели и стали нетерпеливо переступать копытами.

— Зачем вы это делаете? — тем временем вопросила Бранвен. — Какая вам выгода от моей смерти?

— К чему вам знать, ваше сиятельство? Чем это может изменить вашу судьбу? Но раз уж вы так любопытны и перед смертью, скажу. Адончия — моя единственная племянница. Помогая ей, я помогаю своей семье.

— Значит, вы готовы лишить меня жизни только для того, чтобы обеспечить племянницу? Но я дам вам много, много денег! И никому не скажу, что произошло!

Леоакадия со вздохом приподняла брови, как бы говоря, что такова жизнь и ничего не поделаешь.

— А вы, милорды, неужели у вас нет жалости ко мне? — Бранвен молитвенно сложила руки, переводя взгляд с одного мужчины на другого, но их лица не выразили ни душевного волнения, ни сострадания.

— Зря тянете время. Что ж, тогда мне придется сделать выбор за вас, — спокойно сказала экономесса. — Бертальдо, нож.

Ее спутник — бравый, молодой усач, вынул из-за пояса складной нож и выбросил лезвие одним движением пальца.

— Умоляю, не делайте ничего, о чем потом пожалеете! Яркое пламя накажет вас! Святая Голейдуха не оставит мою смерть без отмщения, — Бранвен так судорожно хваталась за ладанку, что порвала цепочку, и мощи святой упали в траву.

— Бертальдо, — мягко позвала пейнета Кайя.

Тут Эфриэл коснулся лошадиных крупов, и животные, взбрыкнув, вдруг освободились от упряжи и помчались по лесной дороге — только комья земли полетели из-под копыт.

И Леоакадия, и ее сообщники, и сама Бранвен оглянулись на шум. Кучер разразился проклятьями, бросаясь вслед за сбежавшей парой, и усатый Бертальдо опустил нож.

— Бежим! Чего застыла?! — крикнул Эфриэл, хватая девушку за руку и бросаясь напролом через кусты.

Несколько минут бешеного бега едва не убили Бранвен. Она совсем задохнулась, а в глазах стоял туман, не позволявший видеть ничего вокруг. Эфриэл тащил ее почти волоком, петляя, как заяц. В зарослях олеандра найти их было не таким уж легким делом — преследователи отстали, хотя бродили где-то неподалеку, было слышно, как трещат кусты.

Эфриэл толкнул Бранвен за мшистый валун и зажал ей рот — слишком громко она дышала.

— Ты дура, — ругал он ее спокойно и методично, как будто они сидели в алькове, наслаждаясь вечером. — Я говорил тебе, что ехать без охраны с этой бабой — опасно. Но дураки всегда учатся не на чужих советах, а на своих ошибках. Сейчас они отойдут, и мы побежим в другую сторону. Поняла?

Бранвен кивнула, убежденная, что если сделает хоть шаг, то и ножи убийцам не понадобятся — она испустит дух прямо здесь, от усталости и напряжения.

Из кустов выскочил черноусый Бертальдо, и Бранвен не успела взвизгнуть, как оказалась пойманной. Зато Эфриэл не растерялся — схватил камень и стукнул нападавшего в висок. Черноусый упал, а беглецы помчались дальше, не разбирая дороги. Страх так подстегивал Бранвен, что она неожиданно для самое себя обогнала Эфриэла. Опомнившись, девушка остановилась и подождала, пока сид догнал ее. Он как-то странно пошатывался и то и дело встряхивал головой.

— Ты… убил… его?.. — спросила Бранвен, держась за сердце и пытаясь отдышаться.

— Нет, только оглушил, — вяло ответил он.

— Быстрее, быстрее! — Бранвен схватила его за руку и потащила через жимолость и олеандры. Через десять или двадцать шагов сид снова пошел впереди, придерживая ветви, чтобы девушке легче было пробираться через заросли.

В который раз Бранвен благодарила яркое пламя за новый наряд — короткая юбка облегчала движения. Кто знает, смогла бы она бежать так прытко в прежних платьях. Она уже давно потеряла кружевную наколку и гребень, и шпильки, и теперь цеплялась рассыпавшейся гривой за каждую колючку.

Эфриэл вдруг остановился. Бранвен столкнулась с ним и сразу повалилась на землю. Сид поднял ее, схватив за шкирку.

— Вот невезенье, клянусь яйцами Бреса! — пробормотал он и повернул назад.

Но тут уже Бранвен вцепилась в него мертвой хваткой. Он сошел с ума? Убийцы совсем рядом! Она потянула его дальше, но тоже замерла, готовая помянуть чьи-нибудь чресла и седалище заодно, хотя это и не пристало благовоспитанной леди. Они выбежали к реке и стояли на обрывистом берегу высотой локтей в сорок, а внизу бурлила вода, закручиваясь водоворотами. Черные камни выглядывали там и тут, подобные затаившимся гигантским жабам. Бранвен в отчаянье взглянула на сида, а голоса преследователей раздавались все ближе. Убийцы двигались с трех сторон, и Леоакадия резким голосом отдавала команды проверять кусты, чтобы беглянка не сбежала с Хальконовой кручи.

— Вот влипли, — сказал Эфриэл, теперь такой же бледный, как и Бранвен.

— Надо прыгать, — сказала она, и чуть не упала в обморок от одной мысли о высоте и камнях внизу.

— Ты спятила, — прошептал он, порываясь отойти подальше от края.

— Что ты будешь делать? Драться с ними? Один, без оружия и голый? — Бранвен потащила его к обрыву. — Закроем глаза и прыгнем. Это лучше, чем умереть от ножа.

— Говори за себя!

— Надо прыгать, яркое пламя убережет нас…

— Да не верю я в твое яркое пламя!

Они боролись уже не на шутку. Эфриэл был гораздо сильнее, но Бранвен вцепилась в него, как клещ, и все время валилась на землю, не давая себя поднять.

— Сдохнем, сдохнем! Стёганый крот, сдохнем же! — говорил Эфриэл заплетающимся языком. Он старался не смотреть вниз, и был уже не просто бледный, а бледный до зелени.

— Трус! — Бранвен оттолкнула его, и сид сразу отступил от обрыва.

Он поздно сообразил, что она собирается сделать, и не успел остановить. Поднявшись на ноги, Бранвен задрала юбки и прыгнула.

Сила колдовского заклятья дернула Эфриэла следом за ней. Ему показалось, что полет продолжался неимоверно долго, и зеленоватые бурунчики водоворотов приближались медленно, как в кошмарном сне. Но на самом деле все произошло в считанные секунды. Они рухнули в воду почти одновременно, по счастливой случайности миновав камни.

Эфриэл погрузился в плотную мутную воду, забыв закрыть глаза. Он сразу наглотался соленой жижи пополам с водорослями и тиной и заработал руками, чтобы всплыть, но его потянуло вниз, туда, куда уходила тупоголовая и безрассудная леди. Отчаянным рывком он выбрался на поверхность и успел глотнуть воздуха, а потом его уволокло ко дну. Сид расслабился, позволяя заклинанию направить его в нужном направлении, мутная вода не позволяла видеть далеко, и пару раз он принимал водоросли за длинные девичьи волосы. Но вот рука его нащупала ткань, а потом и плечо. Схватив Бранвен, он начал подниматься, молясь, чтобы хватило дыхания.

Водовороты затягивали, как живые. Борясь с их жадными ртами, Эфриэл совсем выбился из сил. Надо думать, простой человек на его месте тут бы и сдох. Но, благодарение богам, был папаша Нуада, который легко поднимал быка, и мамаша Ли-А, которая легко могла справиться с папашей — взмах за взмахом, он постепенно вырывался из смертельных объятий реки. Ему даже удалось выплыть под ивовые кусты, свесившиеся до воды, чтобы спрятаться. Потому что над кручей показались четыре человека и принялись сматриваться в воду под обрывом.

Теперь можно было передохнуть. Эфриэл взглянул на Бранвен. Она висела у него на руке, как мертвая. Он похлопал ее по щекам, приводя в чувство, и увидел на пальцах алые подтеки крови. Тут уже стало не до смеха. Ругаясь, на чем свет стоит, он перехватил девушку покрепче и откинул волосы с ее виска, пытаясь определить, тяжела ли рана.

— Все хорошо, — отозвалась Бранвен, не открывая глаз. — Просто царапина…

— Заткнись! — шикнул на нее сид. — Твоя добрая старушка смотрит с обрыва!

Несостоявшиеся убийцы долго переговаривались. Должно быть, решали, надо ли спускаться и искать тело. Когда они убрались, Эфриэл выждал немного и закинул Бранвен на ивовый ствол, как куль с мукой, после чего выбрался на берег сам.

Они долго брели, выбирая каменистые и глиняные тропы, и постоянно прислушивались — нет ли погони. Но в лесу были слышны только птицы, да ветер играл в кронах деревьев.

Наконец беглецы остановились возле молодых буков, где бил родник. Бранвен рухнула на траву, как подкошенная, а Эфриэл склонился над водой, жадно зачерпывая горстью.

— Вот так тетушка Кайя! — сказал он, утолив жажду и падая рядом с Бранвен. — Еле ноги унесли. Впрочем, тут я был не умнее тебя. Надо было сразу догадаться, что старуха задумала недоброе. И окно в карете не открывай, и поехали всего лишь на паре, а не на четверке, как полагается герцогине. Готов поклясться, мерзкая ведьма вернется в замок и объявит, что ты сбежала с любовником под покровом ночи. А ты… ты — отчаянная. Я бы не осмелился сигануть с такой высоты.

— На самом деле все было не так уж и страшно, — сказала Бранвен, стуча зубами то ли от того, что замерзла в мокрой одежде, то ли сказалось пережитое потрясение.

— Да уж, не страшно, — Эфриэл стащил с нее мокрую кофту и юбки и развесил их на кустах. — Хорошо, что на мне штанов не было. Пришлось бы их выкинуть, даже выполаскивать не стал бы.

Девушка сидела на солнце, обхватив колени руками. Ее почти просохшие волосы были ужасны — свалявшиеся, грязные, с впутанными зелеными плетями водорослей. Сид принялся вытаскивать из ее прядей щепки, траву и куски грязи.

— Что ты сделал с лошадьми? — спросила Бранвен, помогая ему.

— Ничего особенного. Вытащил нож у кучера и перерезал дышловые ремни.

Бранвен вдруг хихикнула.

— Что тебя так развеселило? — спросил Эфриэл. — Скажи, посмеемся вместе.

Она смеялась все громче и громче, и он уже испугался — не помешалась ли от страха. Или слишком сильно ударилась головой при падении? Но девушка смахнула набежавшие слезы и объяснила причину веселья:

— Когда-то я читала одну балладу, ее написал бард Слайне из Клиад. Там рыцарь и его возлюбленная тоже спасались от погони, и чтобы не достаться врагам прыгнули с обрыва в реку. Я плакала, когда читала их прощание над обрывом.

Она кашлянула и произнесла с выражением:

— Умрем, так вместе, — молвил он.

Ее к груди прижал.

Рубином уст воспламенен -

В уста поцеловал.

Губами слезы осушил

С прекрасного лица.

— Не плачь, любимая, с тобой

Я рядом до конца.

— И что смешного? — не понял Эфриэл.

— Теперь я думаю: вот так врун этот Слайне из Клиад! Там, наверху, перед прыжком, мне было вовсе не до поцелуев.

— Ну, про наш прыжок баллады никто не сложит, — ответил сид.

— А жаль, — она посмотрела на него смеющимися глазами. — Получилась бы отличная история. Представляю, как юные барышни плакали бы и замирали от восторга, мечтая испытать хотя бы половину того, что выпало испытать мне.

— Ты странная. Только что тебя пыталась убить экономка твоего мужа, ты едва не умерла, сдуру бросившись с обрыва, а теперь сидишь и смеешься, как ни в чем не бывало, и вещаешь баллады.

— Мы живы — и это главное. Теперь надо решить, куда идти.

Сид прикинул по солнцу:

— Карета ехала с юго-востока. Наверное, туда и надо возвращаться.

— Может быть, нам удастся набрести на какую-нибудь деревню или городок. Я представлюсь, и нам помогут добраться до Ла-Коруньи, — она замолчала и задумалась.

— Старуху надо сразу казнить, — сказал Эфриэл.

— Нет.

— Нет? Ты спятила, гусыня?

— Она защищала свою племянницу, — сказала Бранвен. — Я не могу ее осуждать.

— Вот и дура, — грубо сказал сид. — Она уже прихлопнула одну нежную леди и чуть не расправилась со второй.

— Убийство первой герцогини — это тяжкое преступление, — согласилась Бранвен. — Но в этом случае приговор должен вынести король, а не я и не лорд Освальд. И Адончия ничуть не виновата. Ее надо немедленно вернуть в Каса Люстросо вместе с сыном. Сын не должен разлучаться с отцом. Как и женщина не должна быть разлучена с тем, кого любит.

— Вообще-то, он — не ее мужчина, а твой муж по закону, — напомнил Эфриэл, переворачивая наполовину просохшие на жарком солнце юбки. — И перейди в тень. Ты такая белокожая, сгоришь за несколько минут.

Бранвен перебралась под тень буков и задумалась, подперев голову. Эфриэл сел рядом с ней и толкнул плечом:

— Не морочься слишком. Решишь все, когда доберемся до столицы.

— Ты прав, — девушка посмотрела на него и вдруг нахмурилась: — А это что?

Она коснулась большого кровоподтека на виске сида:

— Ты тоже поранился, когда мы прыгнули! Почему же молчишь?!

— Когда ты прыгнула, — поправил ее сид, отодвигая голову. — Я не поранился. Я упал в воду, а не на камни.

— Тогда что же это?.. — она замерла, пораженная. — Это от удара камнем! Ты ударил того человека камнем и у тебя появился синяк, как и у него!

— Такая вот ерунда получается, — ответил сид с натянутой улыбкой.

— Но ты ничуть не удивлен, — продолжала Бранвен. — Это какое-то древнее заклятие, верно? Вот почему сиды проиграли людям? Вы не можете причинять нам вред — все возвращается к вам сторицей… Если бы ты убил того человека… ты бы тоже?..

— Кто знает? — философски ответил Эфриэл. — Проверять не хочется. Небеса и вправду прокляли нас, запретив вредить людям.

— Но ты поджег воротник лорда Освальда, тогда, после свадьбы…

— Я же не вредил именно ему. И если сиды устроят обвал или путем магии обрушат на головы смертных гору — то не получат ничего в ответ. Нельзя лишь причинять прямых увечий. Это опасно для нас.

— Но ты напал на человека, чтобы спасти меня, — Бранвен взяла Эфриэла за руку. — Благодарю от всего сердца.

— Что за гусячьи нежности! — Эфриэл отвернулся, но девушка заставила его посмотреть на нее, положив ладонь ему на щеку.

— Не надо стесняться благодарности.

Несколько мгновений они глядели друг другу в глаза, сидя в разнотравье, обнаженные, как прародители в небесном саду.

— Твои юбки уже просохли, — сказал Эфриэл. — Оденься, если не хочешь предстать перед мужем уже не девушкой.

— Ты ничего мне не сделаешь, я знаю, — Бранвен принялась натягивать юбки, а Эфриэл неудержимо косился на ее задик, который она так неосмотрительно выставила. Но вскоре задик был надежно упрятан, и оставалось только помечтать о несбыточном.

— Что ж, вперед! — маленькая леди была полна решимости, но очень скоро присмирела, а потом выяснилось, что туфельки герцогини не подходят для прогулок по лесу. Подошвы протерлись до дыр, и юная леди умудрилась даже поранить ногу об острый сучок. Пришлось вложить в ее туфельки по кусочку древесной коры. Но дело обернулось еще хуже, когда выяснилось, что и ножки герцогини не были приспособлены для долгих пеших путешествий. Эфриэл заметил, что Бранвен прихрамывает, и несмотря на ее возражения слупил с нее обувь, убедившись, что никчемная девчонка стерла пятки в кровь, но доблестно терпела и молчала. О том, чтобы она продолжила путь, не могло быть и речи, и сиду пришлось усадить ее сиятельство на закорки и тащить на себе. Не слишком радостное занятие — по жаре и пересеченной местности. Но Бранвен чувствовала себя очень и очень неплохо, восседая на его спине.

Прижавшись щекой к шее сида, она болтала не умолкая.

— Прости, что я обозвала тебя трусом, — сказала она застенчиво. — Я не должна была так говорить.

— Ладно, чего уж там, — пробормотал Эфриэл, стараясь сберечь дыхание.

— Сама я ужасно боюсь мышей, поэтому ничуть не осуждаю тебя за страх.

— Угу, — Эфриэл не забывал сверяться по солнцу, куда идти, вполуха слушая лепет герцогини. Вот уж точно — птичка-малиновка, сразу же начавшая щебетать, чудом вырвавшись из когтей коршуна.

Загрузка...