12

Рейд почти забыл о том, что его ожидает, когда прибыл наконец в погибшую Атлантиду.

Она поднималась из зелени моря, как облако. Остров имел форму почти правильной окружности — 11 миль в диаметре и возвышался над морем уступами. У берегов цвет камня был черным, грязно-красным или бледным, как пемза. Посередине острова возвышалась конусовидная гора, ее залитые лавой склоны были усыпаны пеплом. Над жерлом вулкана воздвигался столб дыма. Второй вулкан, меньшего размера, был отделен от острова узким проливом.

На первый взгляд остров ничем особенным не отличался. Довольно милый островок. На террасах желтеют поля, тут и там разбросаны сады — оливковые, фиговые, яблоневые; багровые виноградники. Крутые склоны поросли травой и кустарником, одинокими дубами и кипарисами, навсегда изогнувшимися над морским ветром. Рейд удивился, когда увидел вместе с привычными уже козами и стада крупного красно-белого скота, но потом вспомнил, что стада эти священные и что Эрисса сегодня (сегодня!) будет танцевать с этими круторогими быками.

Крестьянские хозяйства были разбросаны далеко друг от друга. Дома напоминали греческие — такие же плоские крыши, тот же кирпич-сырец. Их окна редко выходили наружу: жизнь обитателей проходила в основном за оградами.

В море было полно рыбачьих лодок. Корабль Диора был единственным крупным судном в гавани. Темная глыба на южной стороне горизонта — сам остров Крит.

Рейд поплотнее запахнулся в плащ. Итак, это Атлантида?

Корабль шел вдоль меньшего острова-вулкана, закрывавшего вход в широкую лагуну. Теперь Рейд рассмотрел, что вулкан расположен на середине залива. Он понимал, что такой пейзаж должен запомниться надолго и перейти в легенды.

На холмах, поднимавшихся из воды справа по борту, раскинулся город. По размеру он не уступал Афинам, но был тщательно спланирован, радовал глаз многоцветьем и не нуждался в крепостных стенах. Большинство кораблей в гавани уже вытащили на берег на зимовку. Рейд увидел, как на искусственно насыпанной отмели моряки смолят и красят их корпуса. Наготове стояли военные корабли с рыбьими хвостами и носами в виде орлиного клюва — напоминание о морском могуществе Крита.

Здесь, в закрытом со всех сторон сердце острова, воздух был теплым, а ветер ласковым. Повсюду двигались весело раскрашенные прогулочные лодки с женщинами детьми.

Диор показал на остров, защищавший вход в бухту.

— Мы направляемся туда, — сказал он. — Но сначала пристанем в городе и попросим разрешения встретиться с Ариадной.

Рейд кивнул. Понятно: в святилище не пускают первого встречного. Весь облик острова был любовно создан руками человека, цветники соперничали в ярости с красно-желтой листвой деревьев. На вершине — группа зданий, двухэтажных, необыкновенно широких, сложенных из циклопических каменных глыб. Над побеленными стенами по обе стороны от входа тянулся фриз: изображения людей, быков, осьминогов, пингвинов, обезьян и химер. По краям здания возвышались столбы ярко-красного цвета. Эрисса говорила, что это священный символ. И еще один знакомый символ над входом: золотая двойная секира, лабрикс. И третий символ венчал крышу — пара огромных позолоченных бычьих рогов.

— Долго ли нам ждать? — спросил Рейд.

— Ждать-то не нам, — отвечал Диор. — Чуть она услышит, что мы от царевича Тезея…

Хитрый старик назвал не царя, а наследника.

— Они что, хорошо знакомы?

Диор сплюнул за борт.

— Встречались время от времени. Ведь царевич много странствовал. Конечно, виделся и с Ариадной. Она не так высокомерна с нами, ахейцами, как другие. Хоть она родилась в кноссе, в ней течет и каледонская кровь. Так что, думаю, примут нас скоро.

Прибытие корабля в такую неурочную пору привлекло в гавань толпу. По виду это были беззаботные гуляки: смуглолицые, с белоснежными зубами, они махали руками и выкрикивали приветствия. Никого в бедной одежде — благодаря постоянному притоку паломников Атлантида была богатым островом. Греки с явной завистью рассказывали Рейду, что и во всем царстве Миноса живут не хуже.

Конечно, по меркам эпохи Рейда даже здешние богачи жили довольно скромно. Но много ли радости в избытке вещей? Щедрое море, мягкий климат, красивая местность, войны нет и не предвидится — чего еще желать человек?

Когда критянин работал, он работал на совесть. Но его основные потребности легко удовлетворялись, а власти, получая доход от торговли и дань с подвластных царств, не давили своих граждан налогами. Каждый трудился на себя, и ровно столько, сколько ему хотелось. Поэтому у них было много времени для отдыха — плаванья, рыбалки, любви, развлечений. У Рейда создалось впечатление, что у критян в 1400 году до нашей эры было куда больше достатка и личной свободы, чем у американцев в 1970 году.

Комендант порта был похож на Гатона и одет как типичный критянин: белая юбка в обтяжку, перепоясанная бронзового цвета кушаком, башмаки и обмотки, лента на голове, украшения на шее, запястьях и лодыжках. В руке знак власти — посох, заканчивающийся двойной секирой, на головном уборе — павлиньи перья. Остальные критяне одевались похоже, но не так пышно. Непременной принадлежностью костюма был пояс — полотняный или бронзовый. Видно, главным признаком красоты здесь считалась тонкая талия. Брюшко встречалось только у стариков, да и то не у всех.

— Надо признать, дружище, что женщины на Крите хороши! — сказал Диор.

— Так? И всегда можно найти такую, которая утешит тебя за доброе слово и чашу вина. Дочкам своим я бы, понятно, не позволил разгуливать в таком виде, но для моряка это то что надо!

Большинство женщин носили длинные юбки. Это были обычные горожанки, они тащили покупки, белье, кувшины с водой или ребятишек. Но некоторые носили пышные кринолины со сборками и вышитые корсажи. Корсажи поддерживали, но ни в коем случае не скрывали грудь. Украшения из меди, олова, бронзы, серебра, золота, янтаря, пестрые маленькие сандалии. А такого разнообразия шляпок Рейду не приходилось видеть и на Елисейских полях. Когда ахейские моряки выкрикивали непристойные приветствия, некоторые из женщин хихикали и махали платками.

Диор и Рейд растолковали коменданту порта, что у них официальное поручение к Ариадне. Тот поклонился.

— Разумеется, господа, — сказал он. — Я тотчас же отправлю лодку с гонцом и вы, несомненно, будете приняты завтра утром, — он с интересом глянул на Рейда. — А покуда не окажете ли честь моему дому?

— С удовольствием, — ответил Рейд. Диору, конечно, хотелось бы провести вечер весело, в приморской таверне, но и он вынужден был принять приглашение.

Улицы были без тротуаров, но широкие, довольно прямые и мощеные камнем. На рыночной площади из разноцветных камней были выложены изображения осьминогов и лилий, посередине бил фонтан, возле которого под присмотром женщин играли дети. Чистота улиц обеспечивалась сложной системой канализации и дренажа. Рабочая суета походила на афинскую, но в ней было больше порядка, легкости и веселья. Можно было видеть и то, что незнакомо ахейцам, отвергавшим критскую культуру: лавки с товарами из Британии, Эфиопии, Индии и Испании, наемных писцов, предлагающих свои услуги, архитектора, готового по заказу начертать на папирусе проект дома, школу, из которой выходили мальчики и девочки с восковыми табличками и стилосами в руках, причем не только из богатых семей, поющего слепого старца с лирой в руках…

Подобный буре на осеннем море,

Пронизанной насквозь лучами света,

Водоворот любви меня уносит,

Подобный буре на осеннем море,

Оставивший одно воспоминанье.

Сотри его, как шапку белой пены,

Подобный буре на осеннем море,

Пронизанный насквозь лучами света…

Дом коменданта порта был большой, с двумя дворами. По стенам комнаты расписаны фресками с изображениями животных и растений в критском стиле, ярком и реалистичном. Полы затерты цементом и застланы циновками, обувь полагается снимать у входа. Мебель восхитила бы Памелу: деревянные сундуки, кровати и стулья, круглые столы с каменными столешницами, кувшины, светильники и жаровни причудливых форм, тонкой работы и приятной расцветки; в нише — терракотовая статуэтка Богини в облике Матери Реи. Перед обедом члены семьи совершили омовение и, встав на колени, попросили у Нее благословения.

После застолий у Эгея Рейд наслаждался искусно приготовленными дарами моря, овощами, белым хлебом, козьим сыром, медовыми лепешками на десерт и отменным вином. Шла обычная беседа, как во всяком цивилизованном обществе: хозяин интересовался вопросами астрономии и естествознания и не возражал, когда в разговор вмешивались жена или дети. Допьяна никто не напился, а в отведенных помещениях гостей не дожидались молодые рабыни. (Хотя рабство было распространено по всей Талассократии, по земле Атлантиды должны были ступать лишь свободные люди. Служили здесь обычно дети бедняков за кров и пищу, а девушки еще и за приданое).

С трудом уместившись на маловатой для него кровати, Рейд размышлял: почему вышло так, что кефту, охранявшие мир и законность, развивавшие выгодную для всех торговлю, такие дружелюбные, чистоплотные, талантливые и просвещенные, оставили по себе память лишь в образе чудовищного людоеда в страшных закоулках Лабиринта? Ничего удивительного, подумал он, ведь хроники пишутся и легенды слагаются победителями.

Дверь он оставил открытой, чтобы было свежее. Была ясная звездная ночь. Но на фоне звезд поднимался вычурный силуэт вулкана. Над его вершиной курился дым.


Лидра, Ариадна Атлантиды, прикоснулась ко лбу Рейда.

— Будь благословен во имя Богини и Астериона, — взгляд ее был тревожным.

Он поклонился.

— Госпожа моя, прости чужеземца, он не знает всех правил поведения.

Тишина повисла в удлиненной мрачной комнате. Дверь, из которой должен был проникать свет, плотно закрыта из-за дождя. Напротив нее начинался коридор, уводивший в глубину лабиринта этого храма-дворца. Мозаика на стене изображала Богиню во всех трех ее ипостасях — Девушки, Матери и Старухи. Изображенные на северной стене люди с орлиными головами и крыльями сопровождали усопшего на последний суд. Картина была в обычной критской манере, но гораздо мрачнее. Фигуры, казалось, шевелились в колеблющемся свете лампад. Перед ними поднимался с бронзовых жаровен дым, хоть и смягченный запахом сандалового дерева, но щекочущий ноздри.

— Присаживайся, если хочешь, — верховная жрица села на свой мраморный трон, покрытый подушками.

Рейд занял сиденье напротив нее, — «Что делать дальше?» — подумал он. Вчера его и Диора приняли со всеми национальными церемониями. Потом двое жрецов повели Рейда знакомиться с городом, а Диор и Ариадна пробеседовали несколько часов наедине. Вечером в доме коменданта порта Диор увиливал: «О, я пересказывал ей наши сплетни. К тому же мне приказано просить помощи у храма, чтобы смягчить договор. Пусть нам позволят держать побольше кораблей для самообороны! И еще наши дела в Эвксинском море, которое критяне не стерегут… С тобой они поговорят с глазу на глаз завтра. А пока, с позволения хозяина, выпьем еще по чаше и отправимся спать».

Рейд внимательно, но с почтением разглядывал жрицу. Ему говорили, что Лидре около тридцати: высокая, статная, стройная даже до худобы, на узком лице серо-голубые глаза, нос с горбинкой, строгий рот, сильный подбородок. Блеск каштановых волос начал меркнуть, грудь — терять форму, хотя она еще походит на юную танцовщицу с быками. На ней были юбка колоколом, высокий головной убор без полей, золотой браслет в виде змеи. Плечи прикрыты накидкой синего цвета. Рейд чувствовал себя варваром — бородатый, в ахейской тунике.

О чем же она тревожится, почему нервничает? Однажды Рейд сказал Эриссе: «До наших дней дошла легенда, что убить Минотавра Тезею помогла Ариадна. Нет ли здесь доли правды?» Эрисса пожала плечами: «Я слышала… то есть еще услышу о том, что они сговорились. Одно знаю точно — после катастрофы они совместно совершили жертвоприношение, и она уплыла на его корабле. А был ли у нее выбор — Тезей заставил ее, чтобы придать захвату Кипра законный вид. Но до Афин она не добралась. Он оставил ее вместе с другими жрицами на острове Наксос. В отчаянии они отринули истинную веру и предались каким-то мистическим обрядам. Разве это не доказывает, что не было никакого сговора, и что ее не в чем — вернее, будет не в чем винить?» «Но я не раз слышал, что Тезей не раз бывал в Атлантиде и они постоянно посылали друг к другу вестников». Эрисса печально улыбнулась: «А почему бы ему не поклониться духовной владычице Талассократии? Дед у нее каледонец. Но не тревожься, даже если она преследует мирские цели. Еще в юном возрасте ей было видение на горе Иоктас и с тех пор она всегда называла себя невестой Астериона. После танцев с быками она дала обеты жрицы — в том числе и обет целомудрия, заметь, — и служила так ревностно, что еще молодой была назначена старшей жрицей. Я хорошо помню, как строга и щепетильна была она в соблюдении ритуалов, как выговаривала нам за ветреность и легкомыслие. Ты должен убедить ее, что послан с добром, а не со злом. Это дело нелегкое, Дункан!»

«Нелегкое», — думал он сейчас, глядя на непроницаемое лицо Ариадны.

— Есть вещи, касающиеся только служителей богов и недоступные простым смертным, — говорила Лидра. — Я не имею в виду огонь, который ты выпускаешь из пальцев, или то, о чем говорил Диор, — железо или верховую езду. Все это обычные мирские дела. Однако диск, который ты носишь на руке…

Вчера он показал ей свои часы и заметил, что они произвели впечатление на жрицу. Хотя критяне и умели исчислять время по солнцу и звездам, эти стрелки, деловито отсекающие каждое мгновение, казались воплощением Диктинны, богини-собирательницы. Такую возможность нельзя было не использовать.

— Это не только измеритель времени, госпожа моя, но и амулет, обладающий пророческой силой. Я намеревался подарить его Миносу, но, может быть, разумней доверить его тебе.

Он снял часы и положил ей на ладонь:

— Не случайно оракул явился нам, чужестранцам. Я предвижу грозную опасность. Я послан, чтобы предупредить твой народ. Афиняне ничего об этом не знают.

Лидра опустила руку с часами и подняла к губам талисман-лабрикс.

— Что ты имеешь в виду? — голос ее был спокоен.

«Вот оно, — подумал Рейд. Может быть, через мгновение он уничтожит мир, из которого явился, и он рассеется, как туман на рассвете, а может, еще крепче запутается в паутине времени. — Надеюсь, что не будет ни того, ни другого, молюсь об этом, — думал он, прислушиваясь к стуку своего сердца. — Надеюсь приобрести влияние, чтобы сделать все необходимое для встречи с экспедицией из будущего, когда они появятся, и вернуться к жене и детям. Но разве нельзя при этом хотя бы попытаться спасти для Эриссы ее мир? Это мой долг. И я хочу этого».

— Госпожа моя, — сказал он торжественно. — Я видел страшные картины. Гора Столпа взорвалась с такой ужасной силой, что вся Атлантида затонула, приливная волна уничтожила флот, землетрясение разрушило критские города и весь царский остров оказался во власти хаоса.

Он мог бы продолжать, пересказывая то, что прочел в книгах. Попытки восстановления под новой властью, которая, несомненно, будет ахейской и не захочет поддерживать мир на море и на земле. Начало гомеровской эры. Прекрасные строки гекзаметра, за которыми века распада, войны, пиратства, бандитизма, насилия, убийства, пожаров, нищеты и рабства. Вторжение с севера, которого опасался сам Тезей: дикие дорийцы с их железными мечами разрушат бронзовый век настолько основательно, что от него останутся лишь легенды.

После долгого молчания Лидра спросила:

— Когда это произойдет?

— В начале следующего года, госпожа. Можно еще успеть приготовиться…

— Постой. Неразумная попытка спастись может сама послужить причиной катастрофы. Боги действуют изощренно, когда хотят погубить.

— Моя госпожа, я говорю только об эвакуации Атлантиды на Крит, а жителей побережья — в глубь острова. Можно сохранить и флот…

Светлые глаза пристально поглядели на него.

— Ты мог ошибиться, — медленно произнесла Лидра. — Видение могло наслать враждебное божество. А может, ты просто лжешь с известной тебе одному целью.

— Но Диор все рассказал тебе обо мне, госпожа.

— Значит, не все, — она подняла руку. — Я тебя не обвиняю. Более того, виденное и слышанное мной самой заставляет верить, что ты честен. Но столь важное решение требует рассуждений, очищения, молитв, нужно посоветоваться с оракулами, собрать совет. Я не буду спешить: по твоим словам, впереди у нас месяцы, чтобы принять самое разумное решение. — И закончила твердо, по-мужски: — Ты останешься на острове, чтобы долго не искать в случае надобности. В крыле для мужчин тебе отведут подобающее помещение.

— Но, госпожа, — возразил он, — друзья мои в Афинах…

— Пусть дожидаются там, пока мы не узнаем побольше. Но не тревожься за них. Несмотря на зиму, я буду посылать туда вестников, они встретятся с ними и расскажут о тебе.

Ариадна заставила себя улыбнуться:

— Только не считай себя пленником, человек издалека. Можешь свободно передвигаться и по главному острову, если захочешь. Я не хочу, чтобы ты постоянно был под надзором. Дай подумать… Чтобы тебе не было скучно, нужна танцовщица, молодая и веселая.

Говорила она с таким спокойствием, что Рейд подумал: «Неужели Диор что-нибудь подслушал и предупредил ее, или она так прекрасно владеет собой?»

— Есть у меня на примете девушка из хорошей семьи, — прервала Ариадна его размышления. — Кроме того, я вижу в этом предзнаменование, потому что зовут ее так же, как твою спутницу, о которой я слышала, — Эриссой.

Загрузка...