Тамбу

ГЛАВА 6

Тамбу склонился над пультом и зажал ладонями уши, безуспешно пытаясь заглушить нестройный шум множества голосов, потоком лившийся из динамика перед экраном. Шум не отступал, сделав глубокий вздох, он готов был разразиться очередной гневной репликой, но передумал. Почти непроизвольно его рука щелкнула переключателем, и изображение на экране сменилось, представляя взору вид бескрайнего космического пространства за бортом его звездолета.

Созерцание звезд стало для него привычным делом, уловкой, к которой он все чаще прибегал, чтобы хотя бы ненадолго отвлечься от собственных проблем. На этот раз, однако, звезды были частично скрыты от глаз и как бы оттеснены на задний план огромной армадой собравшихся здесь кораблей. В военном отношении флот представлял собой мощную ударную силу, равной которой не было во всей Вселенной, и мало кто мог похвастаться, что имеет число военных кораблей больше, чем способна была выставить любая планета или даже система. Многие люди за пределами флота всерьез опасались его могущества, так как отчетливо сознавали потенциальную угрозу, исходящую со стороны большого количества кораблей, объединенных общей целью.

Общей целью! Тамбу в усмешке скривил губы. Безусловно, те люди стали бы беспокоиться куда меньше, если бы имели малейшее представление о том, что на самом деле происходило внутри флота. Шум голосов в динамике усилился. Тамбу вздохнул и снова переключил экран на собрание капитанов. Это было просторное помещение одного из грузовых трюмов на борту «Ворона», заставленное от стены до стены стульями, чтобы обеспечить местами всех присутствующих, правда, в данный момент большинство из них были на ногах, крича и споря друг с другом.

Какое-то мгновение Тамбу молча наблюдал за ними, затем покачал головой и склонился к микрофону.

— Я сейчас же отдам распоряжение заполнить помещение газом, — объявил он решительно.

При одном звуке его голоса все головы тотчас обернулись в сторону экрана, и споры оборвались на половине фразы. Молчание прокатилось по толпе, подобно волне, оставляя позади изумленные и настороженные взгляды.

— Теперь, когда я безраздельно завладел вашим вниманием, позвольте мне еще раз напомнить вам ситуацию. Каждый из вас является капитаном одного из кораблей флота под моим командованием. Вы собрались здесь для того, чтобы представлять интересы ваших экипажей при обсуждении тактической линии и принципов деятельности флота, а заодно и обменяться своими соображениями с равными вам по рангу.

Он сделал короткую паузу, после чего продолжил, придав своему голосу еще больше твердости:

— Исходя из вышеизложенного, вы обязаны вести себя как взрослые, зрелые люди, способные отвечать за свои поступки, а не как расшалившиеся дети. Чтобы успеть охватить всю повестку дня, нам потребуется по крайней мере четверо суток, но на это могут уйти и месяцы, если вы будете не в состоянии себя сдерживать. Ну а теперь, если вы вернетесь на свои места, я бы хотел продолжить обсуждение текущего вопроса.

Люди на экране стали покорно разбредаться к своим стульям, однако одна из капитанов осталась стоять на месте. Это была женщина средних лет, невысокого роста и очень полная, но гневное выражение ее лица придавало всему ее облику внушительность. Она махнула рукой, требуя дать ей возможность высказаться.

— Да, Момма? — спросил Тамбу, предоставив ей слово.

— Я думаю, что все сказанное вами раньше указывает на то, что нам необходимо ограничить численность флота, — заявила она без долгих предисловий. — Мы разрослись до столь невообразимых размеров, что не можем функционировать эффективно даже на собраниях вроде этого.

— Правильно ли я понял вас, что именно ваши крупные размеры ограничивают эффективность ваших действий? — осведомился Тамбу саркастическим тоном, с умыслом неверно истолковав ее слова, чтобы разрядить обстановку.

В группе понимающе захихикали, однако Момму было не так-то легко сбить с толку.

— Я говорю не о себе, а о флоте.

— Планы дальнейшего расширения флота включены в повестку дня на завтра, — заметил Тамбу. — Я был бы вам очень признателен, если бы вы пока оставили ваше мнение и замечания при себе.

— Хорошо, тогда я хочу внести предложение по повестке дня, — продолжала Момма упрямо. — Я считаю, что нам стоит установить верхний предел численности флота в сто кораблей.

От внимания Тамбу не ускользнули ни одобрительные кивки, ни приглушенный ропот, равно как и гневное выражение на лицах других капитанов, и несколько рук, яростно взметнувшихся в воздух. Казалось, собрание вот-вот вновь перерастет в обыкновенную перепалку, если он немедленно не восстановит над ним контроль.

— Момма, — спросил он, — вы согласны добровольно выйти из состава флота?

— Я? — Женщина изумленно раскрыла глаза, застигнутая врасплох. — Нет! Я никогда этого не говорила.

— Флот уже насчитывает более ста кораблей, — заявил Тамбу торжественно. — Принятие или даже простое обсуждение вашего предложения подразумевает согласие нескольких кораблей добровольно выйти из числа его членов. Я полагаю, что вы вряд ли стали бы советовать что-либо подобное, если бы сами не были готовы смириться с тем изгнанием, которое предлагаете другим.

— Нет, — вынуждена была признать Момма. — Я… я не знала, что у нас уже так много кораблей.

Расстроенная, она опустилась на свой стул, избегая смотреть в глаза остальным капитанам. Тамбу намеренно выжидал некоторое время, прежде чем прийти к ней на выручку.

— Вы затронули очень важную проблему, которую, как я считаю, все капитаны должны тщательно и всесторонне обдумать. Мы приступим к дискуссии на эту тему завтра. В данную минуту мы обсуждаем вопрос об отношении к нашим капитанам при посещениях ими отдельных планет.

Несколько рук снова взметнулись вверх, требуя слова. Но в этом лесе рук внимание Тамбу было привлечено только к одному человеку. Его глубокая задумчивость резко контрастировала с царящим вокруг гневом и нетерпением.

— Да, Пэк? — обратился к нему Тамбу.

— В течение последнего часа я внимательно слушал все выступления, и мне кажется, что мы постоянно повторяем одно и то же. Мы все могли бы начать рассказывать по очереди жуткие истории и порядком позабавиться, нападая друг на друга и доводя себя до исступления, но я не вижу в этом особого смысла. Любой из нас согласен с тем, что наши команды подвергаются дурному обращению. Коль скоро это установлено, я считаю пустой тратой времени и дальше перебирать кровавые подробности. Вопрос, который нам действительно следует обсудить, заключается в том, что нам делать в этой связи?

Когда Пэк уселся на место, раздались редкие аплодисменты. Тамбу про себя улыбнулся. Пэк далеко уже не тот дерзкий и вспыльчивый подросток, каким был когда-то, он очень быстро превратился в одного из самых квалифицированных и пользующихся популярностью капитанов во всем флоте.

— Я думаю, что Пэк очень точно определил стоящую перед нами проблему, — заявил он твердо. — Если мы можем обойтись без дальнейшего детального перечисления наших жалоб, я бы хотел услышать от выступающих в прениях конкретные предложения по поводу наших возможных действий.

— Нам придется отвечать ударом на удар! — выкрикнул Черный Джек, вскочив со своего стула. — До тех пор пока эти грязные свиньи будут думать, будто могут нападать на наших людей совершенно безнаказанно, они станут продолжать в том же духе. Я полагаю, что мы должны дать им хороший урок, и если впредь они посмеют тронуть хоть одного человека с кораблей Тамбу, то очень быстро почувствуют это на собственной шкуре.

Тамбу нахмурился, услышав одобрительный гул голосов.

— Уайти? — спросил он, заметив хмурое выражение на ее лице.

— Мы не можем этого сделать, Черный Джек, — возразила она. — Насколько я могу судить, мы все еще являемся организацией, призванной поддерживать законность, а одно из главных правил, которое всегда должно учитываться при такой деятельности, состоит в том, что никогда нельзя прибегать к неоправданному насилию для завоевания и сохранения поддержки со стороны общества. Это означает, что, если кто-то толкнул вас случайно на улице, вы не имеете права сломать ему руку. Если мы дойдем до того, что начнем мстить с лихвой за каждую нанесенную нам обиду или причиненный ущерб, мы никогда не получим общественной поддержки.

— Общественной поддержки! — заорал Черный Джек. — В последний раз эта ваша общественная поддержка привела к тому, что трое моих людей попали в госпиталь!

— Откуда вы знаете, что ваши сорвиголовы не были зачинщиками? — с вызовом бросила в ответ Уайти.

— Три человека не станут затевать драку с целым баром, — отрезал Черный Джек.

— Они на это способны, — парировала Уайти. — Думаю, они могли попытаться разнести в пух и прах старую галошу с группой своих дружков.

— Вы хотите сказать, что мои люди…

— Довольно! — рявкнул Тамбу. — Мы уже решили, что не станем разбирать конкретные инциденты, и я сам не допущу, чтобы эта дискуссия превратилась в ребячью ссору.

Они не могли видеть Тамбу, но одного его гневного голоса оказалось вполне достаточно, чтобы утихомирить двух спорщиков.

— Ну а теперь, Черный Джек, вернемся к предложенной вами программе возмездия. Уайти подняла два вопроса: во-первых, какой уровень насилия с нашей стороны вы считаете приемлемым, и, во-вторых, какого рода расследование вы планируете провести, прежде чем прибегнуть к карательным мерам? Мне крайне интересно услышать ваши ответы на оба этих вопроса. Не угодно ли вам объяснить вашу точку зрения подробнее?

— Я до сих пор об этом не думал, — признался Черный Джек. — Я просто предлагаю это как возможное решение наших проблем.

— Понятно, — заметил Тамбу. — Может, кто-то из вас хочет добавить что-нибудь к данному предложению?

Ковбой, высокий и тощий капитан звездолета «Уиплэш», медленно поднялся со своего места.

— Я бы хотел, — произнес он с сильным акцентом, — добавить кое-что к тому, о чем тут говорила Уайти. Мой па когда-то был полицейским, и я многое почерпнул для себя, слушая за обедом его рассказы.

— Так вот каким образом вам удалось так долго увиливать от закона? — съязвил кто-то из глубины помещения. В ответ Ковбой только пожал плечами и улыбнулся, вызвав дружный смех среди собравшихся.

— Так или иначе, — продолжал он, — мой па, бывало, говорил мне, что всякий раз, когда случалась драка, обе стороны настаивали на том, что зачинщиками были не они. Обычно они даже не пытались скрыться с места происшествия, потому что искренне верили в то, что другие люди начали драку первыми. Чаще всего мой па так никогда и не мог разобраться, чья это была вина на самом деле.

Он сделал паузу, чтобы окинуть взглядом помещение.

— Я не говорю, что в любом случае вина за драку всегда лежит на нас самих, но и не думаю, что мы всегда можем утверждать, будто во всем виноваты местные. Более того, если бы мы даже попытались расследовать каждую такую ситуацию, вряд ли все вокруг поверили, что мы были при этом честными и беспристрастными. Да что там, я и не думаю, что мы сами в это поверим!

— Но мы не можем спустить все на тормозах! — заорал Черный Джек, снова вскакивая со стула. — Из того, что у меня пока еще нет определенного плана, вовсе не следует, что мы должны сидеть и ничего не делать. Наши команды подвергаются явной дискриминации. Ради них мы просто обязаны принять какие-то решительные меры.

Тут же раздалось несколько голосов, одновременно поддерживающих и протестующих, но Тамбу быстро пресек готовую уже начаться сумятицу.

— Джелли, — произнес он, — как станет немного тише, слово за вами.

— Благодарю вас, сэр. — Старик поднялся и вежливо поклонился, когда голоса вокруг смолкли. — Я бы хотел опровергнуть последнее утверждение мистера Черного Джека. Я не считаю, что отношение к нашим командам является чем-то исключительным.

В ответ послышался ряд недовольных возгласов, однако большая часть аудитории хранила молчание, давая пожилому капитану возможность высказаться.

— Отец мистера Ковбоя был полицейским. Я и сам когда-то служил в полиции. Инциденты, подобные тем, о которых здесь уже упоминалось — избиения, попытки изнасилования, мелкое вымогательство со стороны персонала космопортов, — происходят отнюдь не только с членами нашего флота. Полицейские архивы переполнены подобными делами, и так было задолго до того, как был создан наш флот. Те места, которые мы чаще всего посещаем при посадке на поверхность планет — бары и прочие увеселительные заведения, которыми изобилуют окрестности космопортов, — всегда отличались более высоким уровнем преступности подобного рода. Я понимаю, что мы реагируем на это излишне эмоционально, потому что это напрямую затрагивает наших друзей и близких. Меня это беспокоит так же, как и всех вас, но я не думаю, что мы стали жертвами какого-то крупного тайного заговора со стороны планет или что направленные против нас действия санкционированы местными властями.

— А как насчет тех случаев, когда полиция была непосредственно замешана в избиениях? — гневно выкрикнул кто-то из присутствовавших.

— Бесчестные люди в мундирах блюстителей порядка не являются ни новостью, ни редкостью, — возразил Джелли. — Как ни печально, но такова реальность. Я по-прежнему считаю, что это дело рук отдельных личностей, а не какой-то организованной группы людей, получившей поддержку свыше.

— Все это замечательно, Джелли, — отозвалась Рамона вызывающим тоном, — но меня такими доводами не купишь. Моя команда и я сама уже долгое время курсируем вдоль космических трасс, и на нашу долю тоже выпало немало неприятностей со стороны местных жителей, но ничего похожего на то, с чем мы сталкиваемся в последнее время, не было и в помине. Вам не убедить меня в том, будто все происходящее с нами всего лишь уличное хулиганство.

Тамбу удивленно приподнял брови. До сих пор он не догадывался о том, насколько близко к сердцу принимала Рамона этот вопрос.

Между отдельными капитанами вновь вспыхнули жаркие споры, и он прочистил горло, намереваясь восстановить порядок. Однако на этот раз его кто-то опередил.

— Заткнитесь! Вы, все!

Этот голос, полный нескрываемой ярости, пробился сквозь шум, словно удар шпаги, и капитаны внезапно умолкли, отпрянув в сторону от его обладателя.

Посреди расступившейся толпы, взобравшись на высокий стул, показалась маленькая, похожая на эльфа женщина. Кожа ее была покрыта отвратительного вида пятнами, выдавая в ней жертву новой формы проказы. Хотя в данном случае развитие болезни удалось приостановить, многие все еще чувствовали себя неловко в ее присутствии.

— Председатель предоставляет слово Эй-Си, — улыбнулся Тамбу.

Ирония в его голосе осталась незамеченной для неистовой женщины, и она разразилась тирадой.

— Никогда за всю свою жизнь мне не приходилось слышать столько детских жалоб и хныканья, — заявила она резко. — Ковбой и Джелли болтали ерунду. Я скажу вам то, что вы хотите услышать: «Нас выделяют среди всех… подвергают дискриминации». Вот так!

Собравшиеся в помещении капитаны замерли в крайнем замешательстве.

— Многие из вас даже понятия не имеют о том, что такое дискриминация, — продолжала Эй-Си вызывающим тоном. — Ну а я это хорошо знаю. Вот уже одиннадцать лет, как я больна проказой, и, несмотря на все изданные законы, на мне по-прежнему лежит клеймо, с которым мне приходится жить. Джелли — чернокожий. Он подвергался дискриминации так долго, что уже перестал это замечать. Многие из вас тоже принадлежат к числу тех, кого недолюбливают: азиаты, евреи, умники, женщины, молодежь, старики, болтуны, молчальники. Вы не знаете горя, находясь на службе у Тамбу, и, вместо того чтобы быть признательными, позволили себе распуститься. Вы забыли о том, как несправедливо устроен реальный мир!

Она опустила глаза и глубоко вздохнула, видимо, пытаясь успокоиться.

— Вы подвергаетесь гонениям потому, что отличаетесь от других, — произнесла она мягко. — Все вы и ваши команды тоже. Вы странствуете по всему космосу на своих звездолетах, вместо того чтобы торговать в скобяной лавке в каком-нибудь закоулке. Вы являетесь пришельцами на любой планете, на вас не распространяются местные законы. Именно это выделяет вас среди прочих и заставляет других людей завидовать вам, ненавидеть и бояться вас. Вы не можете изменить этого, круша головы вокруг себя, и точно так же не можете изменить этого, прикидываясь милыми и любезными. Вы вообще не в силах изменить что-либо. И вам придется научиться жить с этим.

Эй-Си вскинула голову, голос ее стал жестким.

— У вас есть только два выхода. Вы можете либо позволить контролировать ваши действия любому бездельнику и тупице из числа чиновников космопорта, что разводит перед вами речи или машет на вас руками, а это бессмысленно и глупо, либо же, поджав хвост, ретироваться. Не знаю, как насчет остальных, но потребуется нечто гораздо более худшее, чем то, что я услышала сегодня, чтобы заставить меня обратиться за помощью или выйти из дела. Если кто-то из вас или ваших экипажей не в состоянии проглотить обиду, я скажу вам: «До свидания» и, как говорится, скатертью дорога. Сдавайтесь, если хотите, но не пытайтесь оправдать собственную слабость, призывая весь флот следовать вашему примеру.

Когда Эй-Си села, наступила полная тишина. Тамбу некоторое время выждал, затем прокашлялся.

— Я полагаю, что было уже достаточно прений и пора прийти к решению, — объявил он. — Впредь, до дальнейших указаний, мои распоряжения на этот счет будут следующими: любые инциденты или жалобы, касающиеся взаимоотношений членов флота с местным населением, должны рассматриваться как отдельные изолированные дела и расследоваться в сотрудничестве с официальными должностными лицами планет. Хотя личному составу флота позволено и предписано защищать себя в случае нападения, никаких карательных мер при отсутствии прямой угрозы для жизни не допускается. Если у вас вдруг возникнут какие-либо сомнения по поводу правильности выбранной линии поведения в подобных обстоятельствах или появятся вопросы относительно толкования данного приказа, вы можете воспользоваться правом приоритетного вызова и обратиться лично ко мне, чтобы я мог найти выход из ситуации.

Он, как обычно, сделал паузу, прежде чем подытожить свои распоряжения.

— Любой капитан, который считает, что он не в состоянии подчиниться данному мной приказу или обеспечить его выполнение своей командой, должен заявить об этом прямо сейчас. Если большинство капитанов станут возражать, я вынужден буду либо пересмотреть свои распоряжения, либо сложить с себя обязанности командующего флотом. Если таковые окажутся в меньшинстве, они будут уволены из состава флота. Те, кто не выдвинет возражений, тем самым выразят свое полное согласие с приказом, и в случае его нарушения на них будет наложено самое строгое взыскание. Попрошу недовольных подняться со своих мест.

Сдвигая стулья, капитаны вытянули шеи, чтобы окинуть взглядом помещение, однако ни один из них не встал.

— Очень хорошо. Так как час уже поздний, я на сегодня закрываю собрание. Я уверен, что команда «Ворона» уже приготовила вам помещения для отдыха, но помните, что сбор завтра ровно в восемь часов по бортовому времени.

С этими словами он отключил приборную панель и без сил рухнул в кресло. Графин с вином находился лишь в нескольких футах от него, но он был слишком утомлен, чтобы подняться за ним. Казалось, вся энергия разом покинула Тамбу. Капитан заметил вдруг, что рубашка на нем взмокла от пота, и покачал головой, смутно сознавая, какая огромная эмоциональная отдача требовалась, чтобы контролировать ход этих собраний. Флот был сродни тигру, многоголовому и многоликому. Этот зверь мог обратиться против планет, против самого себя или против него, Тамбу, ослабь он хотя бы на миг свой контроль. Как и всякого дрессировщика диких животных, его поддерживала лишь вера в свое предназначение и способности, и только это одно давало ему пусть и ограниченную, но власть. Попытайся он ужесточить свои требования, и все черти ада могли вырваться на свет.

Откинувшись на спинку кресла, Тамбу вновь мысленно вернулся к прениям, развернувшимся вокруг проблем, с которыми сталкивался флот на поверхности планет. Он всегда так поступал после каждого сколько-нибудь значительного решения, чтобы выявить любые поспешные или продиктованные предубеждением суждения с его стороны, а равно отголоски возмущения или недовольства в среде капитанов. Позже Тамбу намеревался изучить подлинные записи собрания, но при первоначальной оценке в первом приближении полагался исключительно на свою память и впечатления. Речь Ковбоя его разочаровала. Хотя приводимые им аргументы в целом подкрепляли позицию Тамбу в пользу отказа от силовых мер, в данном случае сама эта поддержка вызвала неприятные чувства. Из бесчисленных дебатов в предшествующие собранию месяцы Тамбу знал, что сам Ковбой одобрительно относился к жестким мерам, и тем не менее сегодня он выступил за более умеренный подход. В лучшем случае эта внезапная перемена в настроении капитана объяснялась тем, что команда Ковбоя заставила его пересмотреть свою точку зрения и сегодня он взял слово в качестве их представителя. Другое, более правдоподобное, объяснение только подтверждало критические замечания, высказываемые Рамоной и Уайти, относительно ценности ежегодных собраний. Обе они упорно придерживались мнения, что большинство капитанов, в особенности новички, не выражали во время прений своих истинных взглядов, а скорее стремились завоевать расположение Тамбу, говоря то, что, как им казалось, он хотел бы от них услышать. Он решительно возражал, что все обстоит совсем не так, но наедине с собой вынужден был признать, что на самом деле он не может знать это наверняка. И сегодня, услышав, как Ковбой опровергал свои же собственные доводы, Тамбу опять, в который уже раз, невольно задался вопросом, не заблуждался ли он в искренности капитанов.

Внезапный настойчивый звон прервал его мысли. Тамбу взглянул на пульт и нахмурился, увидев вспыхнувший на сигнальной панели красный огонек экстренного вызова. Предполагалось, что на период проведения собраний всякие личные обращения исключались. Эта мера должна была огородить его от докучливых капитанов, добивавшихся от него поддержки своих предложений. Тамбу уже собирался было проигнорировать вызов, когда обнаружил, что сигнал поступил с борта «Ворона». Неужели среди капитанов возникли беспорядки? Какая-нибудь очередная разборка?

Вздохнув, он снова включил экран. Однако, к его удивлению, вместо Уайти на дисплее возникло лицо Эгора.

— Что случилось, Эгор? — спросил Тамбу и тут же пожалел о том, что заговорил. Храни он молчание, Эгор так никогда бы и не узнал о том, что его вызов принят.

— Ничего, — поспешно ответил Эгор. — Уайти позволила мне воспользоваться ее средствами связи, чтобы вызвать тебя, только и всего.

— Никаких личных обращений ко мне не может быть до тех пор, пока не закончится собрание, — проворчал Тамбу. — Если это не срочно, тогда…

— Это не срочно, но очень важно, — перебил его Эгор. — Я думал, что ты захочешь обсудить это со мной, но если ты слишком занят, сделаем это по ходу собрания.

Предостерегающие интонации в голосе великана невольно привлекли к себе внимание Тамбу. Подавив раздражение, он снова наклонился к микрофону, чтобы извиниться.

— Прости меня, мой друг, за то, что я был резок с тобой, но эти собрания всегда действуют мне на нервы. Отчасти именно по этой причине я избегаю всяких личных контактов до их завершения. Это удерживает меня от того, чтобы вымещать свое дурное настроение на близких мне людях. Что именно ты желал со мною обсудить?

Выражение гнева исчезло с лица Эгора, и он потупил взгляд..

— Я бы хотел… я прошу тебя освободить меня от должности командира, — произнес он тихо.

Раздражение с новой силой вспыхнуло в душе Тамбу, но он не дал ему вырваться наружу.

— Почему? — осведомился он.

— Эти ежегодные собрания выявили то, что нам обоим было известно уже давно. Я не гожусь в лидеры. Я не достоин находиться в одном помещении с остальными.

— Ты такой же капитан, как и они, — возразил Тамбу. — Я не вижу между вами никакой разницы.

— Другие капитаны знают свои команды, — парировал Эгор. — И когда они берут слово на собраниях, то выступают как представители своих кораблей.

— А ты сам? — допытывался Тамбу.

— Моя команда меня недолюбливает. Я понятия не имею о том, что у них на уме, каковы их взгляды по спорным вопросам. Я могу управлять кораблем, но не умею ладить с людьми. Пожалуйста, я прошу тебя как старого друга. Поставь кого-нибудь другого на мое место. Позволь мне снова, как раньше, стать рядовым членом экипажа.

— Что именно заставляет тебя думать, будто остальные капитаны знают, чего хотят от них команды?

— Это очевидно. Тебе достаточно понаблюдать, как они держатся, или вслушаться в их голоса во время докладов.

— Они не лучше тебя знают свои экипажи, — заявил Тамбу резко. — Ты путаешь способности оратора со способностями командира.

Эгор наморщил лоб, пытаясь уловить ход его рассуждений, а Тамбу между тем продолжал:

— Послушай, Эгор, большинство из капитанов не обладают такой чуткостью, как ты. Им никогда даже в голову не приходит, что у их подчиненных может быть собственное мнение. Они высказываются от своего лица, полагая при этом, что их команды с ними согласны. А еще больше таких, которые знают, что команды считают иначе, но их это нисколько не волнует. Они капитаны, и этим все сказано.

— Ты уверен в этом? — подозрительным тоном осведомился Эгор.

— С высоты своего положения я могу это видеть. И если бы я собирался смещать незадачливых лидеров, мой выбор пал бы как раз на них, а не на тебя. Многие из них просто неопытные новички, которые подменяют действия пустыми словами. Их заслуги настолько ничтожны, что им приходится лезть вон из кожи, чтобы привлечь внимание к каждой маленькой частной победе. А ты успешно командовал одним из моих звездолетов в течение почти пяти лет, твой послужной список говорит сам за себя.

— Но моя команда меня не выносит! — настаивал Эгор со свойственным ему упрямством.

— Я руковожу делом, а не конкурсом зрительских симпатий! — взорвался Тамбу. — Неужели ты не можешь вбить это себе в голову? Люди из твоей команды работают потому, что им за это платят, а вовсе не потому, что питают какую-то особую привязанность к тебе или ко мне, если уж на то пошло. Пока они выполняют свои обязанности, ты должен выполнять свои. И больше я ничего не желаю об этом слышать!

Его слова тяжело повисли в воздухе, наступила пауза. Эгор смотрел на Тамбу с экрана холодно и сдержанно.

— Ты прав, — наконец произнес великан, не меняя выражения лица. — Мне не следовало тебя беспокоить.

— Эгор, — начал было Тамбу, гнев его улетучился. — Друг мой, я…

— Не волнуйся, — перебил его тот невозмутимо. — Я буду командовать моим звездолетом ради тебя. И останусь на посту командира до тех пор, пока ты сам меня не сместишь. Конец связи.

Экран погас. Тамбу некоторое время сидел неподвижно, уставившись в его сторону. Трудно припомнить, когда еще, если такое случалось вообще, кто-нибудь из капитанов первым прерывал с ним связь, а не наоборот.