Талисман всадника

ГЛАВА ТРЕТЬЯ Записки Долианы, баронессы Эрде – II «Беглецы в огромном городе»

Немедия, Бельверус.

17 день Первой весенней луны.

Меня разбудили пробившиеся сквозь щелястую деревянную стену солнечные лучи, деловитая перекличка голосов и головокружительный для голодного человека запах свежеиспеченного хлеба. Вообще-то я не спала – дремала вполглаза, как хищные звери. Четверть колокола настороженного полусна-полуяви, мгновенное пробуждение и внимательное изучение окрестностей. Опасности нет? Значит, можно снова положить голову на лапы и прикрыть глаза.

Есть хотелось до громкого и неприличного урчания в животе. Я осторожно пошевелилась, стараясь не разбудить моего спутника, и заглянула в выпавший из доски сучок. Наше убежище – пустующий сарай для мешков с мукой – приткнулось на задворках большой пекарни, и сейчас там дым стоял коромыслом в прямом и переносном смыслах. По обширному двору носились мальчишки-подмастерья, тащившие подносы с готовыми булками. Кто-то громко и визгливо требовал немедля добыть ему свежих дрожжей, угрожая нерадивым помощникам страшными карами и лишением жалования. Крикуна заглушал трубный ослиный рев и сердитый женский голос, отдававший распоряжения. Всюду летала белая мучная пыль, от которой я едва не расчихалась, но вовремя зажала рот ладонью и опасливо покосилась на свернувшегося рядом человека. Он слабо пошевелился и что-то пробормотал.

Я знала, чье имя он повторяет. Словно подтверждая мою догадку, из-под опущенного века беззвучно выкатилась слеза. Одна, вторая, третья… Только этого не хватало. За что нам такие мучения? Я сама с удовольствием бы разревелась, но слезы почему-то иссякли. Осталась только сухая горечь и мертвенная тоска.

Будь я одна, я, возможно, опустила бы руки и сдалась. В конце концов, я только девчонка пятнадцати лет от роду, ничего не знающая и не умеющая. Но теперь нас двое. Я отвечаю за того, кто по воле случая стал этой безумной и долгой ночью моим компаньоном и напарником. Стисни зубы, Дана Эрде, забудь о прошлом, о сгоревшем доме и погибшей семье. Думай о сегодняшнем дне. Нам нужна еда, нужно золото и хорошее укрытие. Нам нужно узнать, что происходит в городе, и сообразить, как поступать дальше. Я также с удовольствием обзавелась парой выносливых лошадей и подорожной с разрешением выехать из столицы.

Но в первую очередь я не отказалась бы от только что вытащенной из печи булки. Можно даже без изюма и корицы. Интересно, сколько у нас монет на двоих? У моего приятеля, подозреваю, в карманах вообще ни единого медяка. Деньги ему никогда не требовались. У меня есть пригоршня золотых ауреев и драгоценности, которые в случае настоятельной необходимости можно рискнуть обратить в наличность. Сунемся к какому-нибудь ростовщику или меняле, продадим жемчужный кулон или колечко с изумрудом…

Спавший на ложе из пыльных мешков молодой человек внезапно рывком поднял голову, ошалело глядя по сторонам. Попытался вскочить, зацепился за отошедшую половицу и снова шлепнулся.

– Дана?! – приглушенный вопль отчаяния.

– Здесь, здесь, – проворчала я. – Не кричи.

– Где мы? – он послушно опустился обратно, пригладил ладонью встрепанные светлые волосы и вопросительно уставился на меня. Глаза у него были серо-синеватого цвета, взгляд отчаявшийся и вместе с тем упрямо-вызывающий. Некогда искусно сшитый наряд темно-зеленого и красного бархата всего за одну ночь превратился в живописные обноски, в которых уважающий себя нищий на улицу не выйдет. Вчера нам пришлось изрядно побегать, а также несколько раз сигануть с крыш, провалиться в кучу отбросов и подраться с загадочными личностями, непременно желавшими нас прикончить. Однако ночь миновала, а мы по-прежнему живы, вопреки всему.

– Склад при какой-то пекарне, – я снова заглянула в круглое отверстие от сучка. – Работа кипит, так что у нас есть возможность улизнуть незамеченными.

– Поесть бы… – жалобно сказал мой неожиданный спутник. – Как думаешь, сколько стоят две больших булки с медом и специями?

– Четыре серебряных кроны, сиречь двенадцать талеров, – не задумалась я.

– Я заплачу, – самоуверенно предложил мой компаньон.

– Чем? – хмыкнула я. – Долговой распиской? Нет, дражайший месьор, мы ни за что платить не будем, ибо пока пребываем в бедности и вне закона. Я собираюсь пойти на преступление и украсть для нас что-нибудь съедобное.

– Ты не можешь! – искренне возмутился он.

– Могу, – я встала. – Могу и сделаю, как подобает верной подданной. Вставайте, мой господин. Ступай через двор, ни на кого не обращай внимания. Все так заняты, что тебя, скорее всего, тоже не заметят. На улице свернешь направо, спрячешься где-нибудь под аркой и подождешь меня.

– Это ужасно, – обескуражено пробормотал светловолосый. – До чего мы докатились – до грабежа!

– Иди, – я легонько подтолкнула его к покосившейся двери сарая.

Я оказалась права – занятые своими хлопотами подмастерья булочника едва глянули в сторону выбравшегося из пристройки человека в потрепанном дворянском костюме. Он благополучно дошел до калитки, открыл ее и исчез из виду.

Мне пришлось обождать, пока не появится намеченная жертва. Волочивший огромный железный противень мальчишка выглядел слегка туповатым, и, когда внезапно появившаяся рядом с ним девица бесцеремонно схватила с подноса не две, а целых четыре булки, только рот раскрыл от удивления.

– Хозяин разрешил, – быстро проговорила я. Подмастерье растерянно моргнул, а я поспешно выскочила прочь со двора.

Добычу мы сжевали, сидя на ограждении испускавшего тонкую струйку фонтана, и запили холодной водой из бесплатного уличного источника. Я оглядывалась, пытаясь сообразить, в какую часть города нас занесло, и пришла к выводу – мы в Дакостре, полуденном квартале мелких лавочников и торговцев. Местечко тихое, небогатое, считающееся приличным и законопослушным. Если не наткнемся на гвардейский патруль или особо бдительного горожанина, мы пока в безопасности.

– Теперь, ваша милость, – по возможности бодро начала я, – настало время всерьез задуматься. Мы – никто. Возможно, официально нас больше не существует. Мы умерли прошлой ночью. Чем заняться двум покойникам в Бельверусе?

– Поражаюсь, как у тебя хватает силы духа смеяться, – с откровенным удивлением заявил мой спутник.

– Это потому, что мне страшно, – честно призналась я. – Но моя матушка всегда повторяла: не давай страху завладеть собой. Лучше смеяться над собственными бедами, чем рыдать и твердить, что все пропало. Итак, ваше высочество, умолкаю и внимаю вашим предложения.

Обращение «ваше высочество» было совершенно истинным и справедливым. Ведь сидевшего рядом со мной на известняковом парапете молодого человека звали Ольтеном Эльсдорфом, младшим отпрыском покойного Нимеда Первого. Меня грызло сильнейшее подозрение, что принц Ольтен теперь не только младший, но и единственный уцелевший сын короля.

– Какие у меня предложения… – Ольтен дернул плечом и устало сгорбился, сцепив руки между колен. – Ты права: во мнении общества мы наверняка считаемся погибшими, хотя кое-кто может клятвенно засвидетельствовать, что мы уцелели. Рискнуть вернуться во дворец? Боюсь, я исчезну прежде, чем успею встретиться с кем-либо, кто мог бы мне помочь. Я слишком много видел и слишком много знаю. Обратиться к друзьям? В городе найдется десяток-другой людей, согласных предоставить нам убежище, скажем, мои знакомые по временам жизни в Заморе…

Не стоило ему вспоминать Замору. Принц два года пробыл там протектором (говоря по правде, почти некоронованным королем), умудрившись добиться уважения к своей особе и достигнуть немалых высот в деле управления этой беспокойной полуденной страной. Вдобавок Ольтен нашел там подлинное сокровище – свою супругу, юную графиню Кариолу. Представления не имею, как она раздобыла право на графский титул и был ли он хоть немного законным, но твердо знаю иное: принц дорожил ею больше всего на свете, а теперь веселая и бесстрашная Кариола лежит где-то на мостовых Бельверуса и весенний снежок не тает под ней.

Ибо она мертва. Мертва, подобно моим родителям и моему брату.

Выбравшись из переулка, тянувшегося вдоль ограды нашей усадьбы, я, прихрамывая и поскуливая, устремилась по пустынной ночной улице, стараясь держаться в тени домов. Предвещавший тревогу колокольчик не умолкал, назойливо твердя о необходимости быть настороже и том, что убийцы очень скоро прознают о бегстве добычи. У них наверняка хватит людей, чтобы рассыпаться и прочесать окрестные кварталы. Может, спрятаться?

Быстро обдумав эту идею, я признала ее неподходящей. Не зная здешних укромных уголков, я вполне могу по неосторожности поднять изрядный шум. Он привлечет внимание горожан и меня быстро обнаружат. Вряд ли стоит уповать на людское милосердие. Похоже, Майль оказался прав: в городе вспыхнул настоящий бунт. Узнать бы, против кого он направлен? Против королевской семьи и их сторонников? Против Вертрауэна? Или недовольство плебса обращается на любого, оказавшегося в ненужное время в плохом месте?

При всем незнании жизни я уверенно поделила навестивших особняк в проезде Черного Леопарда людей на две группы. Первая, числом в сотню-полторы, сломала ворота и пыталась разбить парадные двери, а потом шумно и бестолково металась по саду в поисках уцелевших домочадцев герцога Мораддина. Эта орава состояла из горожан низкого сословия и примкнувших к ним отребьев общества, скорее всего, надеявшихся под шумок поживиться добром из разоренного дома. Их клич сводился к незамысловатому «Бей прихвостней Коротышки!», и, как подозреваю, решительность подогревалась уничтоженным незадолго до того содержимым бочонков с каким-нибудь дешевым пойлом. Сам по себе эти люди вряд ли решились бы на такой поступок, как разгром жилища главы зловещего Пятого департамента. Может, их просто науськали на дом Эрде, как собак натравливают на лежбище кабана? Но тогда мне очень хотелось бы знать, кто и зачем это сделал?

Второй отряд явился именно за жизнями членов семьи Эрде. Они прекрасно знали свое дело и, надо отдать им должное, выполнили его почти безукоризненно, если не считать досадной промашки с некоей Долианой Эрде. В книгах я не раз читала: самое опасное – недооценить противника. Лучше заранее считать врага более опасным, чем на самом деле, чем потом винить себя в непредусмотрительности.

Не это ли сгубило моего отца? За долгие годы он привык считать себя никогда не ошибающимся и умеющим предвидеть все возможные повороты событий. А вот такого, какой происходит сейчас – не предусмотрел. И теперь Дане Эрде предстоит выкручиваться самостоятельно.

Кто бы знал, как я боюсь… Стиснутый в ладони кинжал не помогает. Сомневаюсь, что в случае опасности у меня хватит решительности пустить его в ход.

«Однако я сумела прикончить того жуткого типа, что напал на меня у ограды усадьбы!» – напомнила я себе и озадаченно задумалась: как я вообще сумела это проделать, не коснувшись нападавшего даже пальцем? Я не пыталась достать его своей дагой, не сделала ни единого выпада! Зато перед моим «внутренним взглядом» (если считать мимолетное странное видение именно тем «взглядом», коий красочно описывают в своих трудах многоученые философы) предстали какие-то развевающиеся красные нити, и я их с легкостью перерезала. Вроде бы тем самым клинком, что наяву держала в руке. Нити распались – человек умер.

Ладно, с загадками разберусь потом. Если «потом» когда-нибудь наступит. Вопрос, тревожащий меня в настоящий миг – куда бежать? Бесцельно мотаться по городу, наверно, опасно. Можно наткнуться как на толпу мятежников, так и на шайку обычных уличных грабителей. К тому же я не в состоянии определить, есть за мной погоня или нет.

Будем следовать наставлениям отца, то есть искать постоялый двор «Путеводная звезда».

Быстрое изучение фасада дома, мимо которого я пробегала, подсказало, что я нахожусь на улице Скачущего Коня – к каменному выступу крепилась плоская бронзовая фигурка, позеленевшая от времени. Эта улица выведет меня к Площади Побед Нумы и закрытому на ночь зеленному рынку. На площадь лучше не соваться, большое открытое пространство в такую ночь наверняка служит местом сбора бунтовщиков. Обойду рынок по близлежащим переулкам. Затем предстоит одолеть еще три квартала, двигаясь в полуночном направлении и стараясь постоянно держать в уме чертеж столицы. Где-то там лежит небольшая улица Медников, названная так из-за расположенного на ней здания гильдии ремесленников этого цеха…

В путь. Внимательно смотрим по сторонам, прячемся от любых прохожих, военных патрулей и подозрительных личностей, но пуще всего – от скопления мятежников. Из болезненного любопытства я на всякий случай посмотрела вверх, однако хмурые облака так плотно затянули небо, что малейшие просветы исчезли, скрыв от меня алое мерцание и кружившую в небесах огромную небывалую птицу. Начался снегопад – мелкий и мокрый, больше напоминающий дождь.

Новичкам везет. Я благополучно миновала темные, притихшие кварталы, всей шкурой ощущая настороженные взгляды притаившихся за накрепко закрытыми ставнями горожан. Пару раз мне пришлось юркать в подворотни, терпеливо дожидаясь, пока мимо пройдет очередная крикливая группка бунтующих плебеев. Один раз мимо меня быстро проскочил некто в темных лохмотьях, и, к моему удивлению, на бегу бросил через плечо: «Не ходи к улице Алебард, там заварушка». Очевидно, загадочный субъект являлся воришкой или домушником, и принял меня за собрата по ремеслу.

Вняв предостережению, я обошла указанную улицу стороной, краем уха расслышав крики, треск горящего дерева и звонкие щелчки разбивающихся о мостовую черепиц. На улице Алебард стоял особняк, принадлежавший кому-то из младших королевских сыновей – не то Зингену, не то Ольтену. Мне оставалось только мысленно посочувствовать обитателям дворца и понадеяться, что тамошняя охрана сумеет разогнать взбесившуюся толпу.

Улица Медников, больше смахивавшая на тесный переулок, встретила меня тревожным молчанием. Постоялый двор я увидела издалека – над входом качался зажженный слюдяной фонарь ярко-голубого цвета, освещая крупную вывеску, написанную стилизованными туранскими завитушками: «Путеводная звезда». Кажется, я у цели.

В иное время я бы кинулась к спасительному крыльцу, не разбирая дороги и повизгивая от облегчения, но сейчас не могла решиться сделать шаг. Вместо этого я попятилась и спряталась за выступом каменной колонны. Подождала, внимательно изучая фасад таверны. Внизу все огни потушены, зато на втором этаже сквозь трещину в ставнях просачивается бледный желтоватый отсвет. Войти через дверь для посетителей или попытаться найти другой вход? Скажем, предназначенный для слуг и поставщиков?

Поколебавшись, я решила воспользоваться черным ходом. Метнулась через улицу, спряталась в густой тени и рысцой побежала вдоль каменной стены. В кухне постоялого двора наверняка никого нет, так что я не стану причиной паники и воплей. Главное, чтобы на заднем дворе не оказалось бдительного сторожевого пса, который не делает различий между рыщущим в поисках добычи представителем «ночного братства» и скрывающейся дочкой опального вельможи, с равным прилежанием облаивая тех и других.

Собаки, к счастью, тут не держали. С величайшей осторожностью я миновала крайне захламленный дворик, только раз споткнувшись о жестяное ведро и успев его вовремя подхватить, заметила очертания покосившейся двери и устремилась к ней. Легонько постучала.

Дом оставался тихим. Как я не настораживала уши, не услышала ни шлепанья приближающихся ног, ни раздраженного оклика: «Кого там принесло среди ночи?».

Я постучала снова, теперь погромче и сильнее. От моих толчков дверь скрипнула и отошла внутрь. Она вообще стояла незапертой, что слегка противоречило моим представлениям о городских нравах. Мне казалось, что содержатели постоялых дворов должны весьма заботиться о сохранении своего имущества.

Войти? Не торчать же на пороге в ожидании неизвестно чего?

За дверью тянулся узкий коридор, пропахший острыми специями, сгоревшим бараньим жиром и топленым салом. «Путеводная звезда», как я вспомнила, принадлежала туранцу, значит, посетителей кормят соответственно традициям стран Восхода. Эта приоткрытая дверь ведет на кухню – я проверки я заглянула, увидев большой открытый очаг, набор вертелов и развешанные по стенам разнообразные кастрюли-сковороды-половники. Следующая дверь выходит в общий зал, занимающий весь первый этаж – там темно и пусто. Крутая лестница наверх, освещенная слабыми колеблющимися отблесками. Изогнув шею, я попыталась разглядеть, что расположено выше, и тут мне на плечо увесисто шлепнулась густая капля какой-то жидкости.

– Ой, – пискнула я и отступила. Следующая капля пролетела мимо и смачно хлюпнулась в небольшую лужицу, натекшую у основания лестницы. Я принюхалась – неприятный запах этой лужицы напомнил мне о готовящемся мясе и шипящей на сковороде крови.

По лестнице я поднималась на цыпочках, опасаясь малейшего скрипа. Одолела полтора десятка ступенек и медленно оглянулась, догадываясь, с чем предстоит столкнуться.

За сегодняшний день я повидала больше мертвецов, чем за все пятнадцать прожитых лет, но впервые смерть была такой близкой и, если так можно выразиться, откровенной. Человек (судя по одежде, трактирный слуга) лежал на спине, неуклюже разбросав руки-ноги и далеко запрокинув голову. Его шею перечеркивал широкий багровый разрез с ровными краями, отчего зрелище болезненно напоминало вид надрубленной кровяной колбасы. Кровь стекала вниз, неторопливо просачиваясь сквозь половицы. Мне с трудом удалось подавить тошноту и убедить себя в том, что покойник не способен причинить никакого вреда. Что здесь произошло? Случайная ссора? Или?..

– Есть тут кто? – громким шепотом позвала я. Ответа не последовало.

Второй труп застрял в дверях комнаты, рассеянный свет из которой я заметила с улицы. Вот и свеча, горящая в плоской тарелке на низком столе.

«Может, это и есть тот самый Яхмак, владелец таверны? – я с легким испугом разглядывала скрючившегося на боку грузного мужчину средних лет, с бритой головой и в засаленном желтом халате. Его прикончили несколькими ударами тонкого и очень острого лезвия, нанесенными в область сердца. Застывшее на его перекошенном лице выражение я бы определила как „раздраженное“. – Кто с ним расправился? Почему?»

Пламя свечи чуть качнулось. По стене проскочила размытая тень, что-то жесткое скользнуло по моим волосам и рывком охватило горло, впившись острыми краями в кожу.

«Попалась! – истерически заверещала трусливая часть моей без того изрядно напуганной за сегодняшнюю ночь души. – Тут была засада и ты угодила в нее! Попалась! Тебе конец!»

Я беспорядочно замолотила руками в попытке сорвать душившую меня петлю и, разумеется, выронила кинжал. Стоявший сзади человек натянул ремень потуже, вынуждая меня выгнуться дугой, перед моими глазами поплыли зеленоватые и красные круги, воздух стал почему-то твердым и шершавым. Последним усилием я вспомнила про спрятанный за отворотом сапога стилет, кончиками пальцев дотянулась до него, ухватилась и всадила по самую гарду в что-то мягкое и податливое.

Противник взвыл, но удавку не выпустил, только слегка ослабил. Я жадно схватила глоток драгоценного воздуха и ударила снова. Потом опять и опять, пока неизвестный не осел на пол, хрипя и захлебываясь собственной кровью. Я плюхнулась рядом, занятая только одним – дышать, дышать!

Когда голова перестала кружиться, а горло – сжиматься в приступах спазмов, я отползла в сторону и первым делом подобрала улетевшую дагу. Затем боязливо глянула, кого я прикончила, увеличив число своих невольных жертв до двух человек. Лицо этого типа было мне совершенно незнакомо, а скромные одеяния наводили на мысль о небогатом торговце. И никаких предположений, зачем ему понадобилось нападать на меня.

«У него вполне могут быть сообщники, – мелькнуло в голове. – Тебе повезло, но везение – штука непостоянная. Исчезай».

Я скатилась вниз по лестнице, замерла (послышалось или нет? Вроде бы из общей залы доносятся шаги?), вихрем пробежала по коридору, вылетела на задний двор, пометалась туда-сюда, не зная, куда кинуться, и прыжками понеслась вверх по улице Медников. Теперь я окончательно запуталась и поняла, что могу рассчитывать только на себя. У отца наверняка имелись в городе иные доверенные люди, подобные Яхмаку, но, к сожалению, они мне неизвестны. Я знаю, где проживают знакомые Вестри и семейство моей лучшей приятельницы Цинтии Целлиг, но имею ли я право заявляться к ним посреди ночи и просить о помощи? Общаться со мной теперь опаснее, чем с прокаженным нищим. Значит, нужно дождаться рассвета. Утром власти начнут наводить порядок. Может, я могу рассчитывать на защиту закона?

Хотя, если подумать…

События в особняке Эрде наводят на мысль, что нас невзлюбил не столько плебс, сколько кто-то из числа сильных мира сего. Кому еще могли служить отлично выдрессированные убийцы? Они все предусмотрели и, упустив меня возле усадьбы, немедля отослали сообщников туда, где я непременно должна была появиться – в «Путеводную звезду». Откуда-то им стало известно о таверне и ее хозяине. Неужели теперь всюду, куда бы я не сунулась, меня будет подкарауливать неприметная личность с удавкой или ножом в рукаве?

Что же делать? Куда бежать?

В полнейшей растерянности я кружила по городу, не решаясь остановиться и поискать укрытие. Я давно потеряла малейшее представление о том, где нахожусь. Смутно припоминаю, как миновала широкий каменный мост через Бельверу – в просветах между досками равнодушно поблескивала темная вода. Кажется, я побывала поблизости от замка короны. В памяти отпечатались высокие башни, факелы и смутные фигуры людей, суетившихся подле распахнутых ворот. Потом меня по неосторожности занесло прямо в топавшую посреди улицы и выкрикивавшую какие-то неразборчивые призывы толпу. Я шла вместе с ними, пока не заметила неосвещенный переулок и не улизнула туда. Вроде бы я сидела на спине изъеденного временем каменного дракона, украшавшего перекресток, бессвязно грозясь отомстить всем моим обидчикам, и убежала, заслышав цокот копыт приближающейся лошади.

Прояснение сознания застало меня на широком проезде, имевшим даже такую роскошь, как ряд высаженных посередине лип. Блестящий медный силуэт длиннорылого и ощетинившегося кабана сообщил мне, что я забрела в самый центр столицы, на улицу Вепря.

Затем я поняла, что слышу возникающий где-то неподалеку тревожный гул, перемежаемый ставшими уже привычными криками, сулившими лютую гибель семейству Эльсдорфов и звоном разбивающихся стекол. Я огляделась, соображая, куда бы спрятаться, не собираясь приближаться к месту очередного погрома… и внезапно ослепла. Дома вокруг окрасились багровым заревом, высветившим камни мостовой и отчетливые тени раскинувших облетевшие ветви лип. Затем над улицей Вепря пролетел ощутимый поток горячего воздуха, и я поняла: горит собственность кого-то из верных сторонников короны. Я даже увидела этот пожар и собравшуюся возле особняка толпу – это происходило за три или четыре дома от меня. Соваться туда опасно и бессмысленно. Помощи от меня никакой и вдобавок меня саму могут заметить. Одинокая девчонка наверняка вызовет подозрение и меня постараются поймать.

Я решительно свернула с проезда Вепря в тесную улочку между домами. Достаточно бесцельных странствий! Сейчас отыщу место, где меня не найдут, и пробуду там до утра. При солнечном свете и думается лучше, и не так страшно.

Благие намерения никогда не осуществляются.

Улочка петляла по задворкам высоких, напыщенных строений, ведя меня причудливым зигзагом непонятно куда. Рыжие всплески пламени сначала оставались по правую руку, затем внезапно переметнулись влево, став опасно близкими, а я оказалась в самом настоящем тупике, огражденном с двух сторон глухими стенами домов, а с третьей – какой-то одноэтажной пристройкой с высоким чердаком. Я растерянно пялилась на маленькое, аккуратное здание, когда в нем стремительно распахнулось окно и оттуда выпрыгнул человек. Постоял, быстро озираясь и прислушиваясь (я вовремя сделала шаг в сторону, став одной из теней). Удовлетворенно кивнул и еле слышно произнес: «Все в порядке».

Из окна появились еще двое, помогли выбраться третьему, в коем я по движениям безошибочно признала женщину, наряженную, подобно мне, в мужской костюм. Подозрительная четверка перевела дух, кто-то из них зажег припасенный фонарь, и маленький отряд быстрым шагом направился вниз по переулку.

«Вряд ли это мятежники, – быстро рассудила я. – Скорее всего, законные обитатели только что подожженного дома. Раз так, нужно присоединиться к ним, кто бы они не были!»

Когда беглецы поравнялись со мной, я тихонько свистнула. Люди замерли, как вкопанные, женщина растерянно ахнула, тот, кого я увидела первым, угрожающе шагнул вперед, вытягивая из ножен меч.

– Я не опасна! – с этими совершенно неподходящими словами я торопливо выбралась в круг тусклого фонарного света и на всякий случай подняла руки, показывая, что в них ничего нет. – Я спасаюсь от бунтовщиков! Вернее, пытаюсь спастись…

Настороженная пауза, пока меня разглядывали. Потом фонарь поднялся выше, осветив лица. Точно, трое мужчин и тщательно скрывающая испуг девушка, едва ли старше меня годами. В должности предводителя у них явно выступает светловолосый молодой человек благородного вида, двое других смахивают на лощеных красавчиков военного сословия, подрастерявших изрядную долю своей былой самоуверенности.

– Ты кто? – нарушил затянувшееся молчание блондин.

– Долиана Эрде, – я решила, что ни к чему скрывать свое имя. Все мы в одной тонущей лодке. – Дочь герцога Мораддина Эрде.

– Но… – растерянно произнес молодой человек. Нет сомнения, имя моего отца ему знакомо, как знакомо почти всякому жителю столицы слово «Вертрауэн». – Почему вы здесь? Разве дом Эрде тоже?..

– Какая разница? – вмешалась девушка. – Полагаю, баронесса Эрде не стала бы бегать по ночным улицам ради собственного удовольствия!

– Верно, – подтвердил доблестный носитель фонаря и тревожно покосился назад, на флигель и взлетающие над черепичной крышей языки огня.

– Тогда вы идете с нами, – принял решение молодой человек и коротко хмыкнул: – Не самое лучшее время и место для знакомства. Я Ольтен Эльсдорф, а это моя супруга Кариола.

– Очень приятно, – растерянно пробормотала я. Вот так встреча, нарочно не придумаешь! Значит, жертвой разъяренной толпы стал особняк младшего из четырех сыновей покойного Нимеда, предприимчивого и неугомонного принца Ольтена?

– Виллет Клеве, Дайси Борген, – вразнобой представились гвардейцы, так что я даже не успела понять, кто из них кто. Церемонию взаимных расшаркиваний на этом сочли законченной, и компания из пяти человек заторопилась прочь от подожженного дома.

– Прошу прощения, но куда, собственно, вы направляетесь? – я пристроилась справа от принца. Слева шла Кариола, постоянно запинавшаяся о ножны болтавшегося у нее на бедре длинного эстока.

– К замку короны, – кратко отозвался Ольтен.

– Туда нельзя! – встревожилась я. – Я недавно пробегала мимо, там полно мятежников! Мне казалось, они пытаются штурмовать ворота. Мы просто не сможем подойти близко и дать знать о себе!

– Да? – его милость сбился с шага и окликнул одного из своих сопровождающих: – Дайси, похоже, к дворцу не сунуться. Госпожа Долиана, ты не знаешь, как вообще обстоят дела в городе?

– Погром на улице Алебард, – сообщила я. – Очень большая толпа бесцельно шатается по Золотому кварталу и швыряет камни в окна. Стражи нигде не видно. По моему скромному разумению, стоило бы поискать укрытия где-нибудь на окраинах, там, где никому не придет в голову нас искать.

– Например, в борделе, – неожиданно предложила супруга принца. – Или на захудалом постоялом дворе.

Я вспомнила, что Кариола родилась и выросла в Заморийском протекторате, в печально известном Городе Воров, Шадизаре. Законность ее графского титула в Немедии подвергалась большому сомнению, а юность графини, надо полагать, отличалась изрядным своеобразием, давшим ей неплохое знание обычаев городского дна. Хотя ее идея, надо признать, не лишена здравого смысла. Гвардейцы дружно хмыкнули и с уважением покосились на принцессу.

– Не пустят, – сказал тот, кого я сочла представителем семейства Клеве. – Разве что выбьем двери и ворвемся с боем.

– Идем к Риверам, – заявил Ольтен. – У них есть маленькая усадьба в полуденной части города. Барышня Долиана, ты сумеешь провести нас на… забыл, как же этот переулок… то ли Кинжала, то ли Ножа…

Про Эвмера Ривера и его дочь, Десмеру Несравненную, я слышала от брата. Двадцать лет назад Десмера стала очередной любовницей покойного короля Нимеда. Когда у нее родился сын, правитель Немедии сделал совершенно неожиданную вещь – сочетался с фавориткой браком по митрианскому обряду. Ровно два дня бедная Десмера, умиравшая после тяжелых родов, пробыла некоронованной королевой страны, а ее отпрыск получил законное право числиться среди принцев короны. Отец Десмеры, Эвмер, с тех пор сильно невзлюбил Трон Дракона, даже пытался состряпать заговор против Нимеда. Будучи разоблаченным, Ривер покаялся и отошел от политических дел, безвылазно засев в своем старинном особняке в обществе сестры, дряхлеющей старой девы, и нескольких преданных слуг. Поговаривали, что он занимается там алхимией, привечает колдунов и собирает книги по магии. Понятия не имею, как он относится к своему внуку, обитающему в замке короны, но, коли принц твердо уверен, что старый Ривер примет его… Где у нас переулок Ножа?

– Сумею! – уверенно сказала я.

Если бы кто-то взял на себя труд нанести наш путь по чертежу столицы, то решил бы, что такой след могла оставить только изрядно подвыпившая и заплетающаяся в собственных лапках сороконожка. Подозреваю, что его высочество Ольтен и его друзья впервые свели такое близкое знакомство с городскими закоулками и задворками. Собственно, для меня подобное путешествие тоже не являлось рутинной обыденностью, но мне здорово помог опыт, приобретенный в Мессантии, когда я с подружками удирала из Обители Искусств, дабы вволю пошататься по городу, поглазеть на корабли в гавани Дожей или сходить на ярмарку. Вдобавок за мной имелось нешуточное преимущество: в соответствии с советами матушки я наизусть зазубрила расположение основных улиц и кварталов Бельверуса.

Так что проводник из меня получился неплохой, и четвертому послеполуночному колоколу мы уверенно приближались к переулку Ножа, тянувшемуся по старинной части города вдоль полуденной части городских укреплений. Снегопад то усиливался, то сменялся мелкой дождевой пылью, все промокли и приглушенно обменивались мечтами о том, как хорошо бы оказаться под крышей и выпить горячего вина с туранскими специями. По кружке на душу! Нет, лучше по две!

Несвоевременная болтовня нас и сгубила.

Я даже не поняла, отчего споткнулся Дайси, только что шедший рядом и совершенно напрасно пытавшийся куртуазно поддерживать меня под ручку. Борген растерянно взглянул на меня и вдруг грузно осел на мостовую. Запоздалая подсказка здравого смысла с обостренной точностью подсказала, что людям несвойственно ходить с торчащими из спины длинными боевыми стрелами.

– Опасность! – взвизгнула я. – Берегись!

И вовремя метнулась в сторону, едва не рухнув на четвереньки – вторая стрела разочарованно проскрежетала по камням. Иштар Драгоценнейшая и Милосердная, что, опять все сначала? Здесь нас тоже поджидают? Где стрелки? Надо полагать, хотя бы один засел вон там, за водосточным стоком на крыше погруженного в темноту одноэтажного дома…

Дальше стало не до стратегических размышлений. Дорогу нам преградили трое, и, судя по хрусту безжалостно затаптываемых кустов, к ним на подмогу спешило еще какое-то число злоумышленников того же пошиба, как те, с которыми мне довелось свести недоброй памяти знакомство у особняка Эрде и в таверне «Путеводная звезда». Если бы я могла, я бы посоветовала принцу и единственному оставшемуся в живых гвардейцу не вступать в схватку, а бежать. В подобных ситуациях бегство куда разумнее благородной, но заранее обреченной на провал попытки отбиться.

В одиночку я бы могла попытаться спрятаться на пустыре. Однако Клеве и Ольтен уже сцепились с нападавшими, и даже Кариола азартно размахивает своим клинком, не замечая, что к ней подбираются сзади…

Этот любитель нападать со спины стал моей третьей жертвой. Охота на охотника – я налетела на него сбоку, уже почти привычным движением вогнав дагу между ребрами и отпрыгнув, чтобы падающее тело не придавило меня. К моему крайнему удивлению, принцесса уложила своего противника и бросилась на выручку мужу, а я обнаружила, что должна позаботиться о сохранении собственной жизни, ибо в суматохе уличной схватки я оказалась лицом к лицу с каким-то неприятным типом, для начала попытавшимся сделать из меня тощего цыпленка на вертеле. Я увернулась и запрыгала вокруг него, удрученно понимая, что короткая дага не идет ни в какое сравнение с хорошим полуторным мечом и годится разве на то, чтобы отбить парочку ударов. Потом я непременно ее уроню.

Никаких красных нитей я на сей раз не видела и расправилась с врагом вполне банальным способом, вычитанным в каком-то из трактатов по военным искусствам и предположив, как бы действовала моя матушка, от которой я получила в наследство некоторые особенности рабирийских гулей. Я вполне правдоподобно поскользнулась, выпустив кинжал, покатилась по ой каким жестким и острым булыжникам, оказавшись под ногами у соперника, после чего согнула обе ладони, выпуская когти, и изо всех имеющихся силенок рубанула его под колени. Когти у меня не очень длинные, но их вполне хватило, чтобы справиться с толстой кожей штанов и с неприятным хрустящим звуком порвать сухожилия.

Человек завопил, пытаясь удержаться на ногах. Вопль резко оборвался – принц Ольтен от души приложил нападавшему рукоятью меча по затылку и не слишком вежливым рывком за шиворот поднял меня с мостовой.

Быстро оглядев поле боя, я отчетливо поняла, что наши дела плохи. Мы лишились Виллета Клеве, противник же не понес заметных потерь. Говоря откровенно, в подобных ситуациях остается либо свести счеты с жизнью путем немедленного самоубийства, либо сдаться – на ногах остались только Ольтен, его супруга и я, а вокруг, плохо различимые в свете тусклого фонаря, кружило по меньшей мере человек десять. Говорят, именно так расправляются со своими жертвами шакалы.

– И что теперь? – тихо спросила принцесса Кариола. Ее голос не дрожал, хотя я отлично понимала, как ей страшно. – Нас убьют?

– С чего ты взяла? – обманчиво легкомысленным тоном отозвался младший потомок короля Нимеда и резко обратился к фигурам за пределами светового круга: – Эй! Есть среди вас хоть кто-то, не потерявший остатков совести? Вы понимаете, что творите? Знаете, кто мы? Или вам очень хочется быть вздернутыми возле башни Висельников? С титулами «злодеев короны»?

Масляный фонарь над нашими головами скрипел и раскачивался под порывами ветра, освещая высокого человека, сделавшего пару шагов навстречу нам. Ольтен издал сдавленное восклицание и почему-то попятился, уткнувшись спиной в шершавый фонарный столб. Я предположила, что принцу отлично известен этот человек, однако Ольтен меньше всего ожидал встретить его здесь и сейчас.

– Ты?.. – растерянно проговорил принц.

– Так надо, – неизвестный с искренним сожалением покачал головой и добавил: – Приказано никого не оставлять в живых.

Я не успела заметить, когда он сделал длинный выпад, но услышала короткий жалобный вскрик Кариолы. Принцесса опустила глаза, дотронулась до расплывающегося черного пятна на своем колете и удивленно взглянула на испачканные густой липкой жидкостью пальцы.

– Кари! – пронзительно закричал Ольтен, кидаясь к медленно падавшей женщине.

И тут на меня снова накатило. Холод, темнота и далекие вспышки огня.

Но теперь я видела не развевающиеся по ветру разлохмаченные пряди алых нитей, а какое-то огромное полупрозрачное полотнище густого малинового цвета с серебряными искрами. Оно плескалось вокруг меня, как длинный легкий плащ, и я знала – пока эта вещь со мной, я под защитой. Неважно, чьей. Главное – успеть воспользоваться неожиданной помощью, ведь края незримой ткани уже начинают таять.

– Идем! – я схватила упавшего на колени Ольтена за плечо. – Оставь ее! Нужно уходить! Она умерла! Пойдем!

Убийца Кариолы пялился на нас, но не двигался с места. Представления не имею, чем я ему казалась. Может быть, мы с принцем вообще просто исчезли с этой улицы. Я могла бы одним ударом прикончить его, как он поступил с бедной Кариолой, но не сделала этого. Вместо расправы я запомнила его лицо, присоединив его к хранившимся в памяти обликам и именем тем, кого я занесла в перечень своих врагов.

Мне удалось сдвинуть Ольтена с места и заставить идти за мной. Сначала шагом, потом трусцой мы пересекли пустырь – алый плащ съеживался, стремительно уменьшаясь в размерах. Я не решилась повернуть к усадьбе Ривера, опасаясь, что там нас наверняка будут подкарауливать. Вместо этого я юркнула в переплетение кривых переулков, стиснутых между простецкими деревянными домишками, услышав вдалеке отчаянный вопль: «Ищите их! Они не могли далеко удрать!».

Я сворачивала, следуя внезапным подсказкам обострившегося чутья беглеца, пробегая через внутренние дворы и огороды, пока что-то внутри не крикнуло: «Здесь!».

Кособокий сарайчик на задворках большого строения. Я втащила притихшего Ольтена за собой, захлопнула дверь и старательно прислушалась. Ни криков погони, ни собачьего лая, ни встревоженных людских голосов. Запах мучной пыли, мешковины и старого дерева.

В этой развалюхе мы и скоротали время в ожидании рассвета.

Легкомысленное журчание фонтана совершенно не соответствовало как подавленному настроению принца, так и грызущему меня изнутри чувству тревоги. Нас наверняка разыскивают, и уж точно не для того, чтобы принести извинения и предложить с честью проследовать в замок короны. Мы – беглецы. Интересно, повезло ли еще кому-нибудь? Страна лишена короля, но кто хотя бы распоряжается в столице?

Нам позарез нужны новости.

В этом духе я и высказалась, понимая, что угрюмое молчание и переживание случившегося ни к чему не приведет. Я потеряла семью, принц Ольтен – жену и братьев, однако это не дает нам повода собственноручно вывязывать для себя петлю и надевать ее на шею. Наша жизнь не кончается с гибелью наших родных.

Моя болтовня наконец-то вывела Ольтена из оцепенения. Он глубоко вздохнул, встряхнулся и впервые за все утро осмысленно глянул на меня.

– Как полагаешь, нас ищут? – спросил он и сам ответил: – Наверняка. Мы ведь улизнули из-под носа у кофийских ищеек и те немедля понесутся докладывать господину…

– При чем тут кофийцы? – немедля уточнила я.

– Ты не узнала этого проходимца? – изумился Ольтен. – Того мерзавца, который… Которого мы встретили рядом с усадьбой старого Ривера? Он всю зиму околачивался в замке короны, как неотлучная тень своего хозяина!

– Я еще не представлена при дворе, – напомнила я.

– Его зовут Гартас, – принц с отвращением скривился. – Он командует одной из сотен кофийцев, явившихся вместе с Тараском из Хоршемиша.

– Вот как? – медленно произнесла я, соображая. – Следует ли из этого, что его светлость Тараск Эльсдорф имеет непосредственное отношение к событиям минувшей ночи? Или его подчиненный действовал, так сказать, по собственному почину и следуя своим убеждениям?

– Какое дело кофийскому наемнику до немедийского дележа власти? – ответил вопросом на вопрос Ольтен. – Признаться, я сомневаюсь, чтобы Гартас решил покинуть своего благодетеля и отправиться на улицы Бельверуса, чтобы примкнуть к бунту городской черни?

– В таком случае я бы спросила: был ли вообще мятеж?

Принц и я посмотрели друг на друга.

– Ты очень похожа на свою матушку, Рингу Эрде, – вдруг сказал Ольтен.

– Спасибо… – я растерялась.

– Я хочу сказать, что ты тоже умеешь задавать неожиданные вопросы, – Ольтен слез с парапета и протянул мне руку. – Если у вас, барышня, нет иных планов и замыслов, то разрешите пригласить вас на утреннюю прогулку по Бельверусу?

– Разрешаю, – важно кивнула я. – Куда пойдем гулять, ваша милость?

– К владениям торгового дома «Игдир, Мошшель и Компаньоны». Надеюсь, там нас не сочтут живыми мертвецами.

…Двухэтажное внушительное здание из красного и серого камня располагалось в самом центре квартала Алмель, считавшегося вотчиной богатых купцов, поставщиков двора Его величества и самых крупных ростовщических контор, из чего я заключила, что «Игдир и Компания» – заведение солидное и процветающее. Первый этаж дома занимала лавка по продаже ювелирных изделий и редкостей, однако сейчас ставни пребывали закрытыми, а большие двустворчатые двери – запертыми.

Оглядевшись по сторонам и убедившись, что пока не привлекли ненужного внимания, мы перебежали улицу, юркнули во двор и постучались в менее помпезную железную дверцу. Стучать пришлось долго, пока внутри не донесся осторожный вопрос:

– Кто там? Мы закрыты!

Ольтен на миг опешил, потом здраво рассудил, что сейчас не время показывать гонор, требуя уважения к представителя королевской фамилии, и негромко ответил:

– Позови господина Игдира! Скажи, что пришел… пришли из дворца.

Я приготовилась к долгом и тревожному ожиданию, но дверь беззвучно распахнулась.

– Ваша милость? – донесся из ароматного полусумрака пришептывающий голос с акцентом коренного уроженца Заморы. – Что же вы стоите? Входите! Госпожа, вы тоже!

И мы вошли.