Талисман для героя. Фантастика. Альтернативная история

ПЕРВЫЙ ДЕНЬ

Машина остановилась. Послышался лязг и скрип. Это открывались ворота. Машина вновь тронулась и проехала еще немного.

– Вытряхиваемся! – послышался голос Сукорюкина.

Новобранцы зашевелились на выход, перебираясь через скамьи.

Я перелез через борт кузова, спрыгнул на асфальт и с интересом закрутил головой по сторонам в ожидании увидеть знакомый пейзаж, но тщетно. Здесь все было ново для меня. Нас выгрузили возле серого здания со входом в виде массивной колоннады. Перед ней на высоком постаменте возвышается бюст какого-то военного деятеля в фуражке. Широкий прямой проезд от ворот контрольно-пропускного пункта уходит вглубь территории. По его сторонам деревья и стриженые газоны. За деревьями просматриваются какие-то строения.

Ничего узнаваемого. Может это еще не Сертолово? Хотя, нет! Вот они! Два четырехэтажных кирпичных дома за пределами военной части. Вижу их верхние этажи за высоким бетонным забором. Насколько я знаю эти дома еще довоенной постройки. Да, это Сертолово-2.

Дома те же. Все остальное другое.

– Неужели это все мое! – с нарочитым восторгом выдохнул Вадик Павлов и широко раскинул руки.

В это время с неба раздается давящий уши свист, и над нами стремительно проносится странный объект. Он похож на огромного летающего жука со светящимися крыльями. Объект тормозит, затем резко взмывает и скрывается за облаками. Все это действо длится какие-то секунды.

– Оба-на! – восклицает кто-то из новобранцев. – Это же Стикс – новый уничтожитель типа «земля – космос» с плазменным движком! А я читал, что он только в проекте.

– Такие уже в натуре есть, – гордо заявляет Сукорюкин. – Они с режимного аэродрома под Всеволожском взлетают. Тут еще и не такое увидите.

– А что увидим? Что? – наперебой спрашивают новобранцы.

– Коня в пальто, – ухмыляется Сукорюкин. – Все, отставить разговоры!

Мимо нас проходит строй солдат. Они с любопытством косят на нас глазами. Я обратил внимание на их форму. Гимнастерки и штаны однотонного цвета хаки. На ногах сапоги-кирзачи. На плечах красные погоны. Ремни с бляхами. На головах пилотки. Никаких тебе изысков в виде пятнистой расцветки, кепок с козырьками и всяких там карманов и наклеек.

– Откуда воины? – спрашивает идущий рядом со строем лейтенант.

– Это крутые бойцы из Сибири, – отвечает Сукорюкин.

К Сукорюкину подходит высокий кругломордый младший сержант, перекидывается с ним словами, после чего строит нас в колонну по два.

«Сейчас в баню первым делом поведет», – решил я и не ошибся.

Путь в баню пролегает через ворота контрольно-пропускного пункта.

– Слесарчук! – крикнул вслед младшему сержанту Сукорюкин. – После бани веди их в роту!

– А баня с бассейном? – интересуется Вадик Павлов.

– Да. И с телками, – ухмыльнулся Роман.

– Разговоры в строю! – прикрикнул Слесарчук. – Шагаем в ногу! А раз! Раз! Раз, два, три. Левой! Левой, бля! Бараны! Да я вас задрочу на плацу! Четче шаг! Левой!

Баранами мы подошли к одноэтажному кирпичному зданию. Это баня.

В предбаннике с деревянными скамьями и кабинками для одежды сумрачно и сыро. Дневной свет с трудом проникает сюда через мутные рифленые стекла узких окон.

– Вещмешки оставляем здесь в углу, – приказывает Слесарчук. – Они вам больше не понадобятся.

– А жратва! Как же жратва! – возмущается Гоша Косицин.

– Я сказал! – прорычал Слесарчук. – Делаем, как я сказал!

Захожу в моечную. В ней широкие деревянные скамьи. На них серые оцинкованные тазы, скользкие мочалки и куски желтого мыла. Старые медные краны на кафельных стенах. Пар, плеск воды, голые лысые люди.

Смываю с себя пыль моего мира. Вместе с ней вода будто уносит память о нем, и он начинает казаться мне смутным сном.

Опрокидываю на себя пару тазов воды и выхожу в предбанник. Там через квадратный проем в стене ефрейтор южной национальности выдает форму.

– Размер? – коротко спрашивает он меня.

– Пятидесятый, сорок третий.

Ефрейтор выдает мне форму с сапогами и ремнем, темно синие семейные трусы, белую майку, пару портянок и полотенце.

– Следующий!

– Товарищ ефрейтор, а у меня в трусах дыра! – возмущенно крикнул кто-то из новобранцев.

– Большая? – спросил ефрейтор.

– Большая! На заду!

– Очень хорошо! Будешь гадить, не снимая трусов! Свободен!

Я оделся, присел на лавку, привычным движением намотал портянки и сунул ноги в сапоги.

– Все смотрим сюда! Буду показывать, как портянки наматывать. Стелим эту хрень на пол. Все видят? – Слесарчук окинул строгим взором новобранцев. Его взгляд остановился на мне.

– А вы, что сидите, товарищ курсант?

– А все уже, – ухмыльнулся я.

– Что все? Засунул, как попало? Снимай!

Я сдернул сапог. У Слесарчука выпал глаз.

– Где учился?

– В обществе ДОСААФ, – снова нагло ухмыльнулся я и тут же подумал, а не сморозил ли чего лишнего.

– Как фамилия?

– Назаров.

– Курсант Назаров! Показывай всем!

Я провел урок по наматыванию портянок. Уже минут через десять этот процесс был освоен всеми новобранцами.

– Правильное наматывание портянок это основа боеспособности бойца, – пояснял при этом Слесарчук. – Неправильно намотаете и останетесь без ног. Боец без ног это не боец.

– А как же герой летчик Маресьев? – осторожно спросил Вадик Павлов.

– Что Маресьев? – нахмурился Слесарчук.

– Он без ног был. Прополз по лесам многие километры, а потом летал и бил врага. Без ног.

– Как фамилия?

– Павлов!

– Курсант Павлов! Вы тоже будете ползать километры по лесу в полной боевой выкладке, если зададите еще раз идиотский вопрос. Всем на выход! Строиться!

Строем, громко топая вразнобой сапогами, мы возвращаемся к воротам части. Слесарчук заворачивает наш неровный строй с основного проезда направо к трехэтажному сурового облика зданию из красного кирпича. Это казарма. За ней среди деревьев просматривается еще одно точно такое же строение.

Возле входа в казарму несколько бойцов лениво красят в белый цвет бетонные бордюры.

– Слева по одному на второй этаж бегом марш! – командует Слесарчук.

На втором этаже нас встречает дневальный возле тумбочки. На тумбочке черный телефон. Широкий коридор. По его сторонам двери. Одна из них за железной черной решеткой.

Новобранцы бестолково топчутся в коридоре.

– Туда, – дневальный показывает глазами на открытый дверной проем в конце коридора.

За проемом просторное помещение, с рядами двухъярусных коек, разделенных широким проходом. Над проходом перекладина турника на металлически стойках с растяжками. Всего рядов коек четыре, по два с каждой стороны прохода. Перед койками массивные табуреты. Меж коек тумбочки. У противоположной от входа стены на металлической стойке панель телевизора. Над телевизором портреты Ленина и Сталина в золоченых рамах. В боковых стенах оконные проемы, а меж ними портреты неизвестных мне личностей.

Это спальное помещение. В воздухе букет из запаха кирзы, хлорки и солдатского пота.

Здесь немноголюдно. С десяток бойцов сидят на табуретах и дружно начищают бляхи.

– Курсант Андрусь! – гаркает Слесарчук.

Одна из дверей в коридоре распахивается. Из нее выскакивает круглолицый румяный боец.

– Андрусь, раздай пополнению фурнитуру и принадлежности.

– Есть!

Андрусь выдает каждому из нас по паре красных погон, петлицы, металлические эмблемы со звездочками и колосьями, красную звездочку на пилотку и прочую мелочевку для приведения формы в должный уставной порядок.

– Садись! – Слесарчук указывает на табуреты.

Для начала мы приступаем к подшивке подворотничков. Показывает технику подшивки с важным видом курсант Андрусь. Выясняется, что служит он уже две с лишним недели в должности, аж самого каптера роты.

Контролирует нас Слесарчук.

Для меня весь этот процесс отработан до автоматизма. Иголка с ниткой просто летают в моих пальцах. Воротничок я пришил быстро и приступил к закреплению погон. Заканчиваю дела первым.

Надеваю гимнастерку.

– Что сидим, товарищ курсант? – уставился на меня Слесарчук.

– Все готово, товарищ гвардии сержант, – докладываю я, поднявшись с табуретки по стойке смирно.

Слесарчук недоверчиво осмотрел мою работу и удивленно уставился на меня.

– Курсант Назаров?

– Так точно!

– Быстрый вы, однако! Мне сообщили, что вы симулянт из дурдома. Это правда?

– Истинная правда, товарищ сержант!

– Это вас так в дурдоме подготовили к армии?

– Никак нет! Это внутреннее состояние. Я неожиданно почувствовал призвание к службе в вооруженных силах моей социалистической Родины!

– Ну, ну, – Слесарчук недоверчиво усмехается, пронизывая меня взглядом. – Если вы так, курсант Назаров, будете стрелять, как наматывать портянки и подшиваться, то у вас действительно прирожденное призвание к воинской службе. Я беру вас в свое отделение.

– Будьте уверены. Я не подведу! – браво отвечаю я.

– Проконтролируйте процесс, – Слесарчук указывает на новобранцев. – Помогите при необходимости.

– Есть!

С моей помощью весь процесс заканчивается в пределах часа.

– В две шеренги становись! – скомандовал Слесарчук. – Рааавняйсь! Смирно! Напрааву! На выход бегом марш!

На улице он вновь построил нас в колонну по два, привел на плац, остановил на его краю и развернул в шеренги. На плацу около сотни бойцов нестройной толпой под руководством пяти сержантов пытаются изобразить строевой шаг. Получается плохо. Бойцы идут извилисто и в разнобой.

– Как бык поссал, – недовольно кривится здоровенный, как шкаф старший сержант с широкими лычками на погонах

– Пополнение привел! – докладывает ему Слесарчук.

Сержант – шкаф лениво подходит к нам. На его лице играет добродушная улыбка, но холодные глаза не предвещают ничего хорошего.

– Здорово, бойцы! – снисходительно ухмыляется он.

– Здра, жла.. товарищ… – послышались из нашей толпы неуверенные возгласы в его сторону.

– Хреново даже для первого раза, – морщится он. – Слушайте сюда! Я заместитель командира второй роты старший сержант Братухин! С этого дня я для вас царь и бог! Я буду приказывать, вы будете выполнять. Вам выпала честь проходить обучение воинскому мастерству в гвардейском мотострелковом полку имени Ленинского комсомола. Ваше обучение продлиться полгода. Вас будут сношать здесь день и ночь, и вы станете настоящими воинами, способными выполнить любое задание Коммунистической партии и Советского правительства. По окончании учебки вам будет присвоено звание младших сержантов, после чего вы будете направлены в войска Ленинградского военного округа. Вопросы есть?

Братухин окинул нас взглядом удава, смотрящего на кролика. Мы молчали.

– Вопросов нет, – кивнул он и обернулся на сержантов. – Командиры! Разбираем бойцов!

Нас распределили по взводам. Я, как и обещал мне Слесарчук, попал в его третье отделение четвертого взвода. Вместе со мной в это отделение попал Толя Кожура, Роман Дуров, Вадик Павлов и Гоша Косицын.

Мы вливаемся в строй.

– Левой, левой! – командует Братухин. – Правое плечо вперед! Прямо! Левой! Как бык поссал!

Стало жарко. Солнце подошло к зениту. День кажется мне бесконечно долгим. Еще бы! Разница во времени Красноярска и Ленинграда составляет четыре часа. Там уже дело шло к вечеру, а здесь только подходило к обеду.

Словно услышав мои мысли, Братухин смотрит на часы, затем уводит роту с плаца и останавливает ее строй у входа в одноэтажное кирпичное строение под двускатной металлической крышей. Это столовая.

– Рота, стой! Направу! На месте бегом марш! Слева в колонну по одному в столовую бегом марш!

Забегаем в столовую. Здесь в большом зале расставлены ряды из десятков широких и длинных столов с деревянными столешницами, крытыми клеенками. Вдоль столов деревянные лавки. На каждом столе по две больших алюминиевых кастрюли. Здесь же чайник, половник, миски, ложки, широкая чашка с хлебом. За каждым столом умещается по десять человек.

Большая часть столов уже занята бойцами из других рот.

Рассаживаемся во второй ряд. Сержанты занимают отдельный стол.

– Раздатчики пищи встать! – командует Братухин.

Раздатчиком пищи будет тот, кому удается занять место на лавке посредине пятерки бойцов обращенных лицами на выход. У раздатчика есть преимущество. Он может подложить себе больше еды.

Не все раздатчики выполняют команду.

– Садись, бля! Хайлом не щелкать! Встают все раздатчики! Иначе на плацу пыль жрать будете! Раздатчики пищи встать!

Встают все.

– К приему пищи приступить!

Я осмотрительно забираю себе сразу три куска хлеба. Здесь не кафе-ресторан и тарелка с хлебом опустошается на раз-два.

Раздатчик разливает черпаком по мискам жидкий суп. Миски быстро опустошаются и наполняются из второй кастрюли перловой кашей с тушенкой. Поглощаем все очень быстро, но чай выпить не успеваем. Звучит голос Братухина:

– Рота! Заканчиваем прием пищи! Встать! На выход строиться бегом марш!

Мы бежим на выход. В дверях стоит Сукорюкин. Я догадываюсь, зачем он стоит здесь. Он отвесит последнему выбегающему бойцу пинка.

После столовой роту вновь погнали на плац.

– Левой! Левой! Выше ногу! Левой! Рота стой! Правую ногу поднять!

Все бойцы послушно поднимают правую ногу с вытянутой ступней.

– Стоим!

Проходит минута, другая. Некоторые курсанты начинают покачиваться, затем заваливаются на соседей. Строй колышется.

– Опустить! Левую ногу поднять!

Вновь томительно тянутся секунды.

– Опустить! Вперед шагом арш! Левой! Левой! Правое плечо вперед!

После часа занятий на плацу роту делят по взводам. Наш четвертый взвод направляется в спортивный городок в глубине территории части. Здесь замкомвзвода он же командир первого отделения старший сержант Васильев проводит с нами занятия по силовой подготовке. По его команде мы поднимаем и опускаем гусеничные траки.

Васильев небольшого роста, но жилистый, сам легко и непринужденно орудует этой тяжелой железякой, глядя на нас с усмешкой. Вместе с ним командиры отделений младшие сержанты Тимощенко и Слесарчук тоже с удовольствием кидают железо.

Здоровенный Кожура тяжело пыхтит. Вадик Павлов негромко матерится. Непрерывное издевательство на жаре с железом продолжается примерно час, затем Васильев прогоняет нас пару раз по беговой дорожке вокруг спортивного городка.

После спортгородка возвращаемся взводом на плац, где отрабатываем приемы одиночного строевого шага, поворотов и разворотов на месте. Советские строевые приемы не отличаются от Российских. Я вновь невольно проявляю свои армейские навыки и замечаю, как Слесарчук, глядя на меня, переговаривается с Васильевым.

– Курсант Назаров! – окликает меня Васильев.

– Я!

– Ко мне!

– Есть!

Бегом направляюсь к нему и как положено, за несколько шагов до него перехожу на чеканный строевой шаг. Останавливаюсь, вскидываю правую ладонь к пилотке и вытягиваюсь по стойке смирно.

– Товарищ гвардии старший сержант! Курсант Назаров по вашему приказанию прибыл!

– Вольно, курсант! У вас хорошо отработаны строевые приемы. Где научились?

– У меня в школе была пятерка по военной подготовке, – нагло заявил я и снова подумал, а не сморозил ли чего лишнего.

– Мне сообщили, что в обществе ДОСААФ вы тоже преуспели, – ехидно ухмыльнулся Васильев. – Особо в освоении процесса наматывания портянок.

– Так точно! Готовился к службе!

– А зачем в психушке скрывались?

– Я не скрывался! Наоборот! Хотел работать на секретном военном заводе и приносить пользу Родине! Но меня не взяли, повязали и отвезли в дурдом. Спасибо майору Хромченкову. Вызволил и направил в доблестные вооруженные силы! Служу Советскому Союзу!

– Мда, – промычал Васильев. – Курсант Назаров!

– Я!

– Продолжить занятия!

– Есть!

После строевой подготовки наш взвод до ужина подметал территорию возле клуба и красил бордюры.

Ужин. Снова каша перловка с тушенкой. Компот из сухофруктов.

После ужина мы, прибывшие сегодня новобранцы, учимся застилать кровати и складывать форму на табуреты. Основная задача в данном процессе это идеально ровно натянуть одеяло на матрас. Я знал процесс досконально, но решил на этот раз не выделяться и притворился новичком в этом деле.

К девяти часам в спальном помещении собрался весь состав роты. Сержанты приказали курсантам выставить табуреты на центральный проход и сесть напротив телевизора для просмотра новостей.

С телевизора хлынула бравурная музыка. На экране проявилась панорама кремля с птичьего полета и красная надпись «Время СССР».

– Здравствуйте товарищи! – произнес бодро хорошо поставленным голосом седовласый диктор в сером костюме. – Сегодня седьмое июня 2013 года. Генеральный секретарь коммунистической партии Союза Советских Социалистических Республик товарищ Сергей Николаевич Жуков встретился в ходе официального визита в Социалистическую республику Индия с председателем Индийской коммунистической партии…

Что? Меня аж вперед поддало к экрану. В Индии социализм? Во дела!

Я весь превратился в слух и зрение, жадно впитывая в себя каждое слово. В отличие от меня курсанты не обращали внимания на телевизор. Кто подшивал новый подворотничок, кто драил бляху, а иные просто спали.

Из этих новостей я узнал, что в СССР сегодня утром успешно проведен запуск беспилотного космического корабля с антигравитационным двигателем, что открывает необозримые перспективы к освоению космоса. Готовится к пуску первый термоядерный реактор на стройке энергетической станции нового поколения в Свердловске, а в Красноярске введена первая экологически чистая линия по производству марганцевых ферросплавов.

От промышленности не отставало сельское хозяйство. Повсеместно растут удои молока, производство мяса, а своевременно проведенная посевная компания гарантирует богатый урожай зерновых культур.

Неуклонно повышается культурно-образовательный уровень братских советских народов. Растет количество библиотек, домов культуры и клубов на селе. Экран телевизора изобиловал счастливыми лицами советских людей.

Судя по новостям в стране развитого социализма жизнь била ключом.

В отличие от СССР в странах загнивающего запада, судя по новостям, продолжался упадок со спадом производства, безработицей и духовной деградацией.

За всем этими новостями я не заметил, как прошел час.

– Рота! На вечернюю прогулку становись! – раздалась зычная команда со стороны двери.

Курсанты загрохотали табуретами, расчищая пространство для построения.

– Раавняйсь! Смирно! Вольно! На выход бегом марш на улицу строиться!

Командовал вечерней прогулкой Сукорюкин. Он прогнал роту строем до плаца и обратно.

Снова забегаем наверх в расположение роты. Там нас встречает Братухин и строит на вечернюю поверку.

Толкотня. Шум. Вскоре в казарме воцаряется тишина.

– Раавняйсь! Смирно! Аатставить! – Братухин устремляет жесткий взгляд куда-то в дальний правый конец строя. – Ты что там дрыгаешься? Сношаешься что ли? Раавняйсь! Смирно! Первый взвод! Андрусь!

– Я!

– Деркач!

– Я!

– Пашаев!

– Я!

– Лауринавичус!

– Я!

Да уж. Я невольно повел глазами по сторонам. Судя по фамилиям, похоже, что рота тут интернациональная. Со всех концов Союза новобранцев свезли.

– Картбаев!

– Я!

– Тамашаускас!

– Я!

– Стымковский!

– Я!

– Павлов!

Однако же! Все народы СССР здесь в едином строю!

– Назаров!

– Я!

– Купа!

– Я!

– Шихман!

Я!

– Гюльмисарян!

Международный слет какой-то. Полный интернационал! Кого только тут нет. Русские, украинцы, белорусы, литовцы, таджики, армяне, молдаване… Все здесь.

И я тоже. Русский из параллельного мира. Зачем я здесь?

Поверка заканчивается и начинается развод в наряды.

Из нашего взвода четверо попадают в наряд по роте. В их числе Кожура. Я пока избегаю этой участи.

– Рота! Вольно! Для подготовки к отбою разойдись!

Строй рассыпается. Кто-то устало садится на табурет. Кто-то идет в сортир.

– Рота, отбой! – раздается команда ровно в одиннадцать часов.

Я быстро скидываю с себя форму, укладываю её на табурет, ставлю рядом с ним сапоги и ныряю под одеяло в ожидании, что вот сейчас начнется тренировка «Подъем – отбой».

Но нет. Обошлось. В роте постепенно наступает тишина. За окнами еще светло. Близится время белых ночей.