Табак и звезды

Не то, что входит в уста

Вадим укутался в воротник покрепче. Весна уже заявляла права на просторы западной России, снег понемногу сходил на нет. Однако все еще было так холодно, что до сих пор приходилось надевать зимнюю куртку и прятать нос. Телефон в кармане от уведомлений постоянно вибрировал. Вадим не обращал на него внимания из-за холода и из-за той задачи, которая нависла над ним греческим мечом. Задача стояла перед каждым гражданином страны – добровольно-принудительная чипизация, которую в народе уже прозвали Процедурой. Все 90 законопослушных миллионов должны были в течение двух недель попасть на укол в один из Центров, которые открылись по всей стране. А Вадим со своей командой должен был преподнести это так, будто все происходящее – в порядке вещей.

В далеком 2013 году некий богослов говорил, что человечество в будущем неизбежно ожидает всеобщее рабство, причем такое, какого в истории никогда не было. Раньше можно было сбежать, можно было договориться, поднять восстание, а здесь ничего не возможно. Любое слово будет фиксироваться и ни с кем не удастся договориться. В общем, страшный сон всех главных антиутопистов двадцатого века. И вот теперь сон становился явью, а Вадиму предстояло добавить этому сну реалистичности.

Два часа назад главный редактор “Российской газеты”, Вадим Белый, вошел к себе в кабинет, включил компьютер и проверил почту. Так и есть – на плечах теперь лежала большая ноша. Приказания сверху о необходимости влияния на население: что сделать, как правильно и в какие сроки.

Через два часа Вадим стоял со своим заместителем в холле.

– Может, если бы у нас остался Дальний Восток, все было бы лучше? – с искренней надеждой спросил Женя, разглядывая коричневую жижу.

В офисе редакции “Российской газеты” обычно было тихо. Обычно, но не сегодня. Женя и Вадим стояли у столика, растягивая по чашке свежего кофе из машины. Необходимо было как можно дольше не отходить от кофейного столика. Женя поглаживал бороду, а Вадим задумчиво смотрел в окно и разглагольствовал.

– Они бы придумали что-то еще. Так всю нашу историю, – с укором сказал Вадим и чуть-чуть отпил из чашки. – Какое-то благое дело, за которое можно бороться. Борьба с хазарами или Ордой, шведами или французами во главе с Наполеоном, – Вадим посмотрел на Женю, желая понять его реакцию на произнесенное. – Борьба с капитализмом или построение коммунизма… Поднятие страны с колен… Защита от внешних врагов государства… И так всю историю.

По всему офису суетились редакторы, журналисты, дизайнеры, копирайтеры, корректоры, верстальщики. Их целью было заставить население поверить в правомерность чипизации, заставить поверить в необходимость этой меры.

– Не понимаю, – и Женя действительно не понимал.

В редакции в это время в бой шло все: газеты бумажные и цифровые, интернет-источники, якобы принадлежащие другим организациям, группы в социальных сетях о политике, экономике и обществе, а также каналы на видеохостингах различных тематик. Двадцать пятые кадры на сайтах по всему российскому интернету, идеологические вставки тут и там, случайные сообщения с программированием между строк.

– Чего же непонятного – государство придумывает призрачные цели, чтобы ему было, куда идти. Если цель не будет достигнута – придумают новую, делая вид, что предыдущей не было. Если цель удастся достигнуть – тот же сценарий: придумают следующую, разве что немного отпраздновав достигнутую, – Вадим усмехнулся. – Теперь вот нашей целью внезапно оказалось возвращение Дальнего Востока… и, как всегда, борьба с иностранной угрозой… призрачной угрозой. Лишь бы отвести внимание от Процедуры и выборов.

История переписывалась прямо на глазах, а Вадим и Женя допивали кофе – как можно медленнее, им ведь тоже присоединяться к общему вранью. В здании “Российской газеты” готовилась почва для чипирования точно таким же образом, как и в здании “Правды” завершалось ее удобрение новостями о том, что президент Сергей Ондар остается на второй срок. Все возможные каналы для изменения сознания населения успешно работали на Госсовет. Видео об успешной политике президента в одном месте, статья о том, что ему требуется второй срок в другом, правильное, с точки зрения государственной идеи, шоу по телевидению, пара неприметных вставок в соцсетях – и дело в шляпе.

– Ладно, пошли, – Женя проглотил последние капли. Он поставил чашку, рассчитывая, что все помоет уборщица, и пошел к себе в кабинет.

Вадим направился в свой. Еще один день паршивой работы по зомбированию населения – кто же знал, что место главного редактора будет подразумевать такие обязанности? Первый год на этом посту прошел замечательно, как по маслу, но потом, примерно с конца 2026 года, сверху начали поступать заказы. “Российская газета” негласно начала наращивать собственную массу, по указке Госсовета делая издания поменьше своими секретными филиалами. Это было нужно для одной цели – правящие круги монополизировали средства массовой информации. Чтобы паства слушалась, нужно постоянно промывать ей мозги. И теперь Вадим стоял во главе этой страшной машины.

Иногда он думал о том, чтобы бросить все и уйти. Денег на первое время такого отшельничества хватит, а там он что-нибудь придумает. Но сможет ли он сбежать? Почти каждый день приходят проверяющие из Первой Полиции, все досконально изучают – чтобы не было даже попыток уйти из-под контроля или допустить где-то идеологическую ошибку. Конечно, Вадиму и шести его подчиненным “Газеты” делали многочисленные поблажки ввиду их важной миссии. Но все же правительство не допустило бы, чтобы кто-то ушел из-под контроля.

Единственное, что спасало Вадима – это искусство. Он любил писать, слушая. Писать, вымещая все, что находится в голове, выливая тяжелый поток в черные строчки. Слушать, как кто-то точно так же вымещает все, что находится внутри, выливая тяжелый поток из саксофона.

* * *

Вадим сидел перед ноутбуком, ощущая себя кем-то из великих поэтов недалекой древности, сочиняющих мировые шедевры. Он закатил глаза, о чем-то глубоко задумался и напечатал:

Вечеринка состоялась в тот момент, когда уже все порядком устали от рутины –

именно так всегда и происходит.

Когда люди,

живущие от пятницы до пятницы,

перестали ждать конца недели, перестали вообще чего-то ждать в этой чехарде взрослой жизни.

Именно тогда,

когда бесконечный поток человеческого пота видит необходимость паузы ради восполнения запасов самого себя –

тогда-то все и случается.

Импровизация саксофониста наполняла комнату. Вадим вздохнул, снова закатил глаза и повторил последнюю строчку про себя. Тогда-то все и случается. За окном вился снег, и почему-то для Вадима он вызывал сходство с сигаретой, которая тлела в пепельнице на столе справа от ноутбука. Может быть, дело было в том, что, как и снег, дым тоже вился. А может, сигарета навевала те же странные воспоминания о детстве, что и снег. То время, когда никотиновая зависимость только начинала свое гнусное дело, а снег еще радовал глаз и сердце. Теперь прелестные снежинки воспринимаются как что-то само собой разумеющееся, а табак как повседневная привычка. Вадим взял сигарету – пальцы уже совсем желтые – затянулся и продолжил:

Время сделать паузу –

время вдохнуть в легкие немного чистой жизни.

Время посмотреть на то, что ты после себя оставляешь поближе.

Это был один из тех коттеджей, которые молодежь арендует постоянно –

то у них дни рождения, то проводы, то новые годы.

Мои товарищи по реальности убивают свои тела, чтобы возвысить дух –

и так каждые выходные, каждые такие празднества.

Можно успешно справляться и без убийства тела, конечно,

только это другой способ.

Я выпорхнул на легкий морозец после сытного ужина,

блестки только что выпавшего снега сверкали под окнами моей любимой забегаловки.

Фрэнк сообщил, что готовится большая вечеринка поколения,

и я начал разворачивать в голове сладкие сценарии того, что может там произойти.

Веселые бассейные прыжки

или нетрезвые соревнования без финального приза.

Скрипы ступеней или кроватей,

бильярдные метания одинокого кия,

форточки больного горла и дым без пепельницы.

– Когда?

– Скоро, –

Фрэнк повернулся против зимнего ветра, чтобы снег не залетал за воротник, и улыбнулся –

хотя понял я это только по складкам кожи у глаз.

Утром за окном чудесные хлопья и клокотание строителей новых домов.

Мужики в кислотных жилетах добросовестно разламывают наследие советской эпохи,

роют новые котлованы для возведения домов грядущих времен.

Кран тянет хобот к звездам, свешивая цепи,

закрепляя их на кольцах бетонных блоков.

Экскаватор крушит античные стены, собирая кирпичи в кучу справа от себя.

Меня радовал местный сквер, сверкающий видящими прошлое деревьями и безупречным снегом.

Я стоял на главном проспекте и любовался месивом автомобильной яркости,

туманом небесной дымки,

бурлением шоссе и облаками дыма далеких труб кочегаров.

Элли торчала со мной на курилке бара, внутри которого был организован импровизированный клуб общения для иностранцев.

Люди с разными языками приходили туда и обменивались чужими мыслями,

используя лингва франка в качестве английского языка.

Такие разные головы – такие разные мысли,

кружки с пивом,

запах веселья и непосредственности.

Элли стояла и смотрела прямо в глаза,

неловко поддерживая шарф, который решила не завязывать,

так как вышла на мороз на чуть-чуть.

По ее словам, Элли напилась, но со стороны не скажешь.

Ей хватило полстакана пива –

какое благословение,

такое ничтожное количество яда и уже можно ловить отзвуки мира.

Всего полстакана для Элли – и она настраивается на новые вибрации,

на новые мысли и суждения.

Все решают наши суждения –

мир ими создается,

мы судим о некоем событии или о человеке,

создавая образ в своей голове, в головах других людей.

Изменяя наши суждения, мы изменяем и мир.

Мир поддается, он гибок, как пластилин,

силой вашего ума он может превратиться во все, что угодно.

Для кого-то кажется дикостью жизнь южных племен,

для них же дикарями кажемся мы.

Доброта, злоба, справедливость, щедрость –

все это определяется моралью, культурой и обществом в данном месте

в данное время.

Все таким образом становится относительным, хоть глобализация и постоянно мешает этому.

Все зависит от того, как люди смотрят на мир.

Поэтому сами создавайте свой мир, творите свою дорогу –

все в ваших руках и,

как говорят англичане, мир – это ваша устрица.

Вадим довольно улыбнулся – философия вперемешку с пьянками: что может быть лучше? Джаз разливался по комнате, виски слева от ноутбука немного поблескивало в свете пыльной настольной лампы, подмигивая почти растаявшим льдом.

Я жил в одной из комнат большой квартиры.

Мы делили жилплощадь между тремя веселыми семейками,

которые каждый день были заняты своими семейными материальными делами.

Я не был со всеми знаком, мы встречались только по вопросам оплаты нашей общей аренды,

не рискуя вечерними встречами.

Мы жили в разных мирах.

Эти люди из мира технических училищ и заводов,

супермаркетов по вечерам и плачущих детей по утрам,

люди с одинаковой обувью, устремлениями

и взглядами на такой странный мир.

* * *

Конечно, чипизация прошла успешно. Конечно, никто не сказал ничего против. Вернее, мы сказали, что никто не сказал. Почти во всех крупных городах люди вышли на демонстрации против вживления маленьких железяк под кожу. Но до тех пор, пока мы владеем всеми каналами информации, мы будем говорить то, что нужно нам. Вадим думал об этом сегодня утром.

Две недели чипизации в Центрах прошли. Каждый получил по уколу в запястье, даже Вадим. Все было добровольно. Большая часть Европы уже прошла чипирование еще в 2028 году – это было главным аргументом пропаганды. Вторым аргументом было мнимое удобство – якобы с помощью чипа можно упростить жизнь в разы, делать все одним действием, «одним выставленным вперед запястьем», как выражался Вадим.

Он со своей гигантской командой отлично справился с заданием, Госсовет выделил большие премии всем, кто участвовал в двухнедельной промывке мозгов – работникам “Российской газеты” и ее бесчисленным филиалам. Явка добровольно желающих получить чип достигла 98 процентов – оставшимися двумя занималась Первая Полиция. Теперь, думал Вадим, все вокруг точно были под колпаком. Устройства размером с кончик остро заточенного карандаша следили за действиями всех, кто находился сейчас в Общей России.

А что там, за ее границами? Ведь все новости о зарубежных территориях проходят чистку, и даже не в “Российской газете”, а еще раньше. “Газета” была просто органом пропаганды и программирования, всем, что касалось информации извне, занимался Госсовет. Этот орган стал подобием партии в советской России, даже еще больше – Госсовет занимался всем, чем только мог. Законодательная, исполнительная и судебная ветви власти, управление экономикой и культурой. De jure – демократическое общество со свободой мысли, независимостью мнений, честными выборами и всем прилагающимся. De facto – все это – плюс промывка мозгов и система рейтингов покорности. Госсовет позволял людям делать все, что им угодно, в рамках демократии, при этом контролируя сознание. Вы все свободны – мы только вставим вам немного двадцать пятых кадров тут и там.

Также и новости о том, что происходит за границей, проходили через Госсовет. Чистка, идеологическое регулирование, выверка, приспособление – таким образом, Вадиму и его “Газете” оставались только чистые новости. Нужно было лишь донести их населению, его сознанию и подсознанию. Основные посылы, как всегда, одни и те же – наша экономика самая сильная в мире, Европа и Америка от нас зависят, рубль скоро станет самой крепкой валютой, а мы – первой сверхдержавой.

Вадим иногда думал о том, как складываются дела в Хабаровской республике. Но новостей оттуда не было, вернее, они не доходили. Что, интересно, происходило там за те девять лет, что Россия существовала без Дальнего Востока? Государство говорило, что там царит анархия, что люди, отсоединившиеся от Общей России, живут впроголодь, там безработица, гражданская война или еще что похуже. Но Вадим понимал, что, скорее всего, все это выдумки, и новоиспеченная республика живет припеваючи. Вадим надеялся, что там хотя бы нет такого деспотизма, как здесь.

Телефон в кармане постоянно вибрировал, получая сообщение за сообщением, но Вадим, витая в облаках, не обращал на него внимания. Тем более отключить уведомления не было возможности: уже семь лет телефоны выпускались без функции отключения уведомлений и интернета, все время находясь подключенными к всеобщей сети. Но что там опять? Новое поручение сверху? Уведомление об отличном выполнении недавнего задания? Предупреждение об опасном для действующего режима снижении уровня серотонина в крови? Имея своеобразную опеку государства, Вадим и еще шесть работников “Российской газеты” получали и такие предупреждения. Первая Полиция следила за любыми расхождениями с нормой, но верхушке “Газеты” позволялось не только получать информацию о смене своего гормонального фона, но даже выделялось некоторое время на исправление ситуации.

Вадим давно не заглядывал в телефон. В этом он был совсем не похож на прохожих, за которыми через окно частенько наблюдал. Каждый шел, уткнувшись в личное черное зеркало – что-то важное для каждого происходило на страницах в глобальной сети, на стенах социальных сетей и в уведомлениях, получаемых каждую секунду. Мелкие зависимости каждого складывались в один большой эгрегор страны. Вадим кивнул сам себе – если бы не эти микро-зависимости, и он, и половина “Российской газеты” давно бы уже остались без работы, а там кто знает, что с ними сделал бы Госсовет.

Благодаря тому, что за последние двадцать лет культура резко шагнула в цифровое пространство, люди оказались связанными своими же технологиями. Этим и воспользовалось государство. Под каждой страницей в интернете скрывалась +пропаганда, скрытое предложение ненужных товаров на основе предыдущих выборов, тайное закладывание идей в чужие головы и никем не замеченное преступление – работа с чужим подсознанием без ведома сознания.

Женя часто говорил:

– Мы управляем их умами. А они, – он показывал наверх, – управляют нашими.

Государство выдумывало цели для объединения народа. Возвращение Дальнего Востока, борьба с иностранной угрозой, которой, скорее всего, и не было. Для всего мира Общая Россия была такой же страной, как и каждая на планете. Никакого объединения в мировое государство, которое сулила глобализация, не произошло. Даже наоборот – страны стали еще более закрытыми, всем хотелось удержать власть. Россия была не единственной страной, управляющей своим народом – этим грешили почти все.

Единственным отличием от всех остальных у Общей России было то, что существовал отдельный орган для идеологической обработки – “Российская газета”. Орган, верхняя часть которого все понимала, смирилась со своей участью и продолжала работу для сохранения тепленького местечка. Впасть в немилость – вот высшее наказание, и семеро из “Российской газеты” всеми силами старались его избежать.

* * *

Сигарета в пепельнице тлела. Алкоголь всасывался в желудке, давая вдохновение. Когда Вадим последний раз писал в трезвом виде? Когда он последний раз по-настоящему радовался снегу или сигарете? Когда он последний раз был влюблен в эту жизнь?

Незнакомая мне девчонка из соседней комнаты стояла сегодня у нашей общей раковины на грани утра и дня,

потупив чудесный взгляд, опустив его на грязную тараканью стену,

механически скрябая по вчерашней тарелке. В глазах ее я видел смешение гаммы –

словно счастье от начала нового дня боролось с беспокойством вчерашнего.

Я поздоровался и выглянул на улицу.

Перед тарелкой желтой ухи я замер в молитве, осознавая единение с космосом всех вещей.

Человек Мира еще где-то здесь,

бродит в подземельях нашего города в поисках мудрости в глазах людей у клубов,

молится в лесах пригорода чистому духу реальности

и продувается горным ветром, представляя себя миру.

Безупречный снег лежал на крышах беспечных автомобилей,

ожидающих своей участи утреннего прогрева двигателя.

Я в большом городе, и здесь есть все что угодно –

другой вопрос, нужно ли это человеку, у которого есть куда большее.

К примеру, гигантский мир,

который в трезвом виде вызывает такие ливни

позитивных эмоций и знаний,

что быть под чем-то совсем не хочется.

В то утро, пока я шел до Фрэнка, я танцевал на улице,

радуясь небу,

облакам,

сосулькам, свешивающимся с крыш тесных домов

и утренним людям в уставших автобусах.

Не сопротивляйтесь потоку,

ведь именно таким образом наша чудесная жизнь открывает свои грандиозные события,

одаривая гигантскими совпадениями всех,

кто соглашается с течением.

Пока вы не замечаете дырку на штанах

или пятно на рубашке,

ни дырки,

ни пятна

не существует.

Так и с лицом, и с телом –

вести себя как громадный экстраверт и хозяин положения, и все недостатки исчезнут.

Я даже встретил уличных одаривателей Библий,

которые пытались поделиться исконной мудростью своей братии во Христе

с теми, кто еще не был там,

не наслаждался небесным эликсиром мудрости из уст чтимого ими сына –

хоть каждый из нас небесный ребенок, в этом-то и секрет.

Снег соединяет всех людей, по очереди касаясь каждого.

У Фрэнка – тишина.

Зазывающие огни торгового центра –

фонарики, очерчивающие прибыль.

Нетерпеливые пробки,

настойчиво ожидающие своей очереди водители пешеходов сквозь запотевшее окно грязной –

но чистой в душе повара –

забегаловки.

За окном холодный вечер,

экскаваторы спят

в ожидании утренней работы,

прохожие закутываются покрепче, ныряя в шарфы.

Хруст льда,

его стук в стакане –

это музыка мутного взгляда,

поэзия тихого храпа,

тихого сапа. Любовь,

мир обнимает,

хватает за плечи,

дарит еще одну звездную ночь бесплатно,

и я настраиваюсь на его частоту.

Я не несусь к финишу,

я наблюдаю луну –

катарсис мирового опыта японских писателей хайку.

На небесах будет много разговоров,

но пока мы говорим здесь –

за импровизированной барной стойкой коттеджа –

о насущном, обо всем на свете.

Мир начинает дышать,

хотя он никогда и не переставал дышать,

а мы радуемся этому. Мы ложимся спать в обнимку с пользователями общей для всех симуляции,

надеясь

рано или поздно – в один погожий денек –

узреть суть,

а суть здесь одна – чистое бытие изнутри самого себя.

Назавтра, конечно же, будет тихая поступь сухого горла,

кофейное марево затхлости дыхания,

ловцы вчерашней красоты на отдыхе – лишь запах виски у заспанной раковины.

Мир вокруг – это поэзия,

импровизация всеобщего джазмена,

который не находится, как я раньше думал, где-то на небесах,

а обитает здесь, среди нас, в каждой улыбке, в каждом блике и в каждой душе.

И небеса, и ад – все мы можем сами привнести в свой мир

собственными действиями.

Никто не вправе утверждать,

что существует рай или ад,

пока не увидел все это своими глазами.

Тем не менее мы видим рай и ад в своем мире, в своей жизни каждый день.

Почему бы тогда своими мыслями, побуждениями и поступками не создавать рай в душе и вокруг?

Как хорошо наслаждаться тишиной в гостиной Фрэнка.

Или сидеть у костра в лесочке, наполненном тихими духами,

слушать огненный треск, шипение консервов,

игры ветра на верхушках сосен и трассу

заядлых дальнобойщиков в поисках грузов.

Вадим нахмурился – будет ли кто-то читать такую мешанину слов? И будет ли через пару лет кто-то вообще читать? Он хмыкнул, отпил виски из стакана. Лед уже полностью растворился, и теперь это был виски с водой. Вадим отбросил все мысли о том, будет ли кто-то читать то, что он сейчас выместил на бумагу, и продолжил. Ему нужно было полностью опустошить свой разум, сбросить груз, сублимировать его в черные строчки выдуманного мира:

Она была на дороге в небеса, но дорога эта была у нее своя.

Я делал очередную остановку души –

перевалочный пункт осознанности,

в котором просчитывал все грехи и святости прошедших дней.

И вот стоял я посреди вечеринки,

медитируя всеобщую вакханалию, воздевая руки к небу

для того, чтобы прочистить чакры и горло –

возвышение души убийством тела и общением на час.

Не те грязные вписки, которые совершает молодежь в поисках грязной дозы и мелкого быстрого кайфа,

а вот эти гигантские вечеринки на грандиозных коттеджах поколения,

где душа замирает в экстазе от правильно подобранной музыки и взглядов людей, которые тоже этот экстаз ловят –

ты с ними на одной волне.

Потом подумал еще и написал:

Перевоспитание духа – вот наша цель.

Потом опрокинул в себя остатки виски и откинулся на спинку стула. Вроде бы все. Вадим постарался припомнить. Последний раз в эту жизнь он был влюблен в 2021 году, когда вышел, наконец, на любимую работу. Полный локдаун закончился, все двери были открыты, все снова вдруг заработало. Казалось бы, жизнь прекрасна, делай все, что хочешь, наслаждайся окончанием пандемии, гуляй, где хочешь, выброси всем надоевшие маски.

Вадим только устроился журналистом в “Российскую газету” и принялся делать репортаж за репортажем, начав стремительное восхождение по карьерной лестнице. Вадим успевал везде, выпуская материал не только в большом количестве, но и в отличном качестве. Получалось так только по одной причине – он был влюблен в жизнь. Он видел красоту в каждом случайном движении природы и человека, в каждом событии подмечал то, чего не видели другие.