Сын соперника

Глава 17

Свежий деревенский воздух быстро потерял для Лерены всякую привлекательность. Слишком много хорошего тоже надоедает, подумала императрица.

Сама виновата, напомнила она себе. Как правительница огромной империи Лерена решила, что для путешествия в Ривальд воспользуется паланкинами, несмотря на то, что все придворные советники убеждали ее отправиться в конном экипаже. Императрица подумала, что с лошадьми будет много возни, и отказалась от предложения. Когда же ее свита начала восхождение на горный перевал, отделяющий Хамилай от Ривальда, она поняла, что идея ехать в паланкине — большая ошибка.

И все из-за особенностей местности… Лерена припомнила путешествие на отвратительном паровом монстре из Омеральта в Сома. Пейзаж за окном менялся каждую минуту — от гор, окружавших столицу, до покрытых зеленью пастбищ и лесов на побережье. Путешествие на паланкинах, больше походившее на пешую прогулку, не давало такого эффекта. Вид из окна быстро надоедал, теряя всякую привлекательность. Каждый последующий день походил на предыдущий. Каждую ночь императрица размещалась в новом огромном дворце, но иногда ей приходилось ночевать и в обычных домах, из которых королевские гвардейцы попросту выгоняли хозяев.

Воздух.

Он был очень чистый и прозрачный, но у Лерены начиналась сенная лихорадка. Все животные в округе отправляли свои естественные потребности где придется, а не там, где положено. Никакого порядка. А любой Кевлерен вам скажет, что без порядка нет любви.

Да, следует подумать об устройстве быта в провинции… Возможно, Лерене стоит поразмыслить об этом по возвращении из ривальдийского похода. Из головы правительницы совершенно вылетела мысль о строительстве собственной фермы. Ее предки оказались правы, запретив всем животным, за исключением питомцев из личных зверинцев семьи Кевлерен, появляться в Омеральте. Мысль о том, чтобы проводить лето среди мычания, лая, гоготания, блеяния, ржания и мяуканья, сейчас казалась Лерене просто ужасной. Лучше оставаться в замечательном птичнике Юнары.

Моем замечательном птичнике, поправила себя императрица.

Подъем был сложным. Носильщикам требовалось немало сил и ловкости, чтобы удерживать паланкин на крутой и скользкой дороге. Лерену кидало от одной стенки паланкина к другой, а когда с ней ехала Уилдер, девушки постоянно падали друг на друга, несмотря на отчаянные попытки Избранной спасти ситуацию. Лерена устала слышать от Акскевлерен: «Извините, ваше величество» и «Я покорнейше прошу прощения, ваше величество». Ее также утомило постоянное: «Это не твоя вина» и «Не обращай внимания, милочка, вот только не могла бы ты убрать свой локоть с моей шеи?»…

Лерена получила некоторое удовольствие от выражения лица командующего пограничными войсками. Ему заранее сообщили о том, что императрица со свитой отправляются с официальным визитом в Ривальд. Однако на всякий случай — точнее, чтобы выявить шпионов среди его личной охраны или гарнизона, — командующему не сказали, что Лерена движется в сопровождении целой армии.

Первое, что он сказал после того, как битых полчаса раскрывал рот будто рыба, выброшенная на берег:

— Ваше величество, у меня не хватит провизии, чтобы всех их прокормить!..

— Замолчите, полковник, — приказала императрица. — И не беспокойтесь. Мы привезли с собой все необходимое, включая провизию. А в скором времени заботой о нашем пропитании займется Ривальд.

Полковник от этих слов вообще остолбенел и стоял как вкопанный у паланкина Лерены. Мимо браво промаршировал отряд королевских гвардейцев — словно вернулись старые добрые времена. В серых плащах и темно-зеленых киверах солдаты выглядели столь внушительно, что даже сердце императрицы наполнилось гордостью, а любопытствующие из местных и бойцы пограничного гарнизона, ходившие в каких-то обносках, наблюдая за маленьким военным парадом, прикинулись соляными столпами почище несчастного полковника.

Лерене это представление доставило истинное наслаждение.

За королевскими гвардейцами шли члены императорской семьи: бледные и темноволосые, поражающие своим видом и суровостью, в сопровождении собственной свиты Акскевлеренов. За ними следовали еще один отряд гвардейцев, кавалерия, шеренга пехотинцев и…

Лерена вздохнула. Какая внушительная процессия…

Она стояла на вершине горы, наблюдая за тем, как ее великолепная армия преодолевает горный перевал. Императрица посмотрела на север и мысленно попрощалась со своей империей: до скорого свидания. Внизу поблескивали воды озера Бегущей Лошади и виднелся слабый коричневатый дымок, вырывавшийся из тысяч каминных труб, согревавших дома Каттла, самого большого хамилайского города на границе с Ривальдом. К северу от озера располагался лес: темный, зловещий, он раскинулся на крутых склонах гор словно зеленое одеяло. Некоторые хамилайские историки полагали, что именно здесь, а не в Геймвальде, находившемся по другую сторону границы, много столетий назад появились первые Кевлерены, которые потом распространились на север и на юг, подчинив себе всех и вся…

Лерена посмотрела на обширные желтые равнины Ривальда, простиравшиеся сразу за горной цепью. Моя новая провинция, напомнила она себе. Так и ждет, чтобы ее взяли под крыло…

Через день или два они достигнут границы в ее самом слабо защищенном месте. Как только проход будет открыт — весь юг ляжет к ногам хамилайской армии, и ничто не сможет ее остановить.

Лерена забралась обратно в паланкин. Улыбнувшись командующему, она приказала носильщикам трогаться.

Допивая остатки вина из походной кружки, сотник Клэйв Уардер думал о том, по какой дороге отправиться для проверки боеготовности пограничных постов.

Он очень гордился своей должностью, выполнял инструкции и предписания с неукоснительной точностью и считал, что если каждый вечер лично проверять все посты, то это приучит низших чинов к военной дисциплине и порядку. Солдаты постоянно пытались уклониться от добросовестного несения службы, часовые часто дремали на посту. Несмотря на все это, командир уважал своих бойцов и верил, что в ответ они уважали его самого.

Уважать-то он уважал, но не любил. Нет, любовь — это недопустимо… Чем быстрее ты покажешь солдату, что его любишь, тем скорее он тебя возненавидит. Если бойцы решат, что ты их друг, то быстренько сядут на шею и начнут требовать льгот и преференций, а это, в свою очередь, приведет к порче нравов во всей армии.

Уардер поставил кружку на стол, поправил короткий меч на перевязи и вышел из душной казармы на свежий воздух. Он всю жизнь прожил на равнине и считал вечера в горах невероятно холодными, но именно холод мешал часовым спать на посту.

Солнце, огромный желтый шар, напоминающий спелый персик, наполовину опустилось за горизонт. Сотник облизал обветрившиеся губы. Скоро поспеет костяника, и ее доставят сюда — прямо из Геймвальда… Возможно, даже из того фруктового сада, который я прикупил себе к выходу на пенсию, подумал офицер.

Он поднял глаза. На небе — ни облачка; на востоке Уардер уже смог различить слабое сияние одной или двух звезд.

Клэйв начал подниматься по северо-восточной тропе, первой в его сегодняшнем ночном маршруте. Он приветствовал часовых, попадавшихся по пути, иногда перебрасывался с ними парой слов, особенно если для них были новости, поправлял солдатам амуницию, а иногда ласково трепал их по плечу. Хотя чаще всего Уардер просто кивал в знак приветствия и шел себе дальше.

Добравшись до вершины, он заметил, что солнце уже село, а на землю опустились сумерки. Небо над ним окрасилось в серовато-жемчужный цвет, постепенно переходивший в черный бархат ночи. Командир отчетливо видел, как выдыхаемый им воздух начал превращаться в облачка пара; от холода он уже не чувствовал кончика собственного носа. Казалось, воздух здесь еще более неподвижен, чем внизу. Уардер отчетливо слышал, как при каждом шаге горное эхо разносит по окрестностям дребезжание его меча.

Сотник остановился. Через несколько мгновений эхо тоже затихло. Кругом — ни души. Только звезды ярко светят с небес. Он слышал звук собственного дыхания, а это возможно только тогда, когда рядом никого нет. Стоя на вершине горы, Уардер подумал, что здесь — самое тихое и уединенное место на всем белом свете.

Неподалеку что-то стукнуло: похоже, скатился камешек. Сотник повернулся, но поначалу ничего необычного не заметил. Приглядевшись, он увидел странный оперенный предмет. Уардер понял, что это такое, но разум его все еще продолжал парить где-то далеко и не мог осознать всю опасность сложившейся ситуации.

Что-то скользнуло по щеке, и сотник инстинктивно приложил к ней руку. Когда Уардер отнял ладонь от лица, то увидел, как с нее капает кровь.

Еще одна стрела промелькнула прямо у его носа и вонзилась в гору позади офицера.

Сам того не ожидая, Уардер издал душераздирающий крик. Звук оказался высоким и тонким, похожим на вопль орла вдалеке.

Мозг бешено заработал, но времени ни на что уже не оставалось. Резко развернувшись, Уардер помчался вниз.

Добежав до казармы, сотник заметил, что солдаты уже успели выстроиться в две шеренги и подготовить к бою огнестрелы. Окинув взглядом свой гарнизон, Уардер понял, что для обороны этого не хватит — слишком мало бойцов. За что огромное спасибо Чиерме, губернатору Геймвальда, выскочке Избранному… Шестьдесят человек вместо сотни. Сотник надеялся, что невидимый враг — всего лишь группа разведки, решившая попытать счастья на этом участке границы. К тому же противник использовал луки, а не огнестрелы, значит, хочет остаться незамеченным…

Уардер занял свое место на правом фланге первой шеренги и попытался отдышаться. Он провел тыльной стороной ладони по бровям и удивился тому, как сильно вспотел.

Сотник пристально вглядывался в лежавшую перед ним темноту, но не видел там ничего, что указывало бы на присутствие врага. Тишину нарушал только лязг затворов огнестрелов его солдат. Уардер еще раз провел пальцами по щеке, чтобы убедиться, что кровь — не плод разыгравшегося воображения. Удивительно, но увиденные красные капли придали ему уверенности.

Кто-то кашлянул, и сотник бросил взгляд на шеренгу. Солдаты с любопытством смотрели на него, не понимая, по какому поводу поднялся весь этот шум.

Считают, что я запаниковал, увидев птичку, зайца или еще что-то в этом роде, подумал Уардер и вспыхнул. Стоит ли рассказать им все, чтобы оправдаться? Или подобная самозащита подорвет мой авторитет? Но если ничего не объясню, то солдаты решат, что я действительно запаниковал.

Черт!

— Смотреть вперед! — рявкнул он.

Все лица как одно повернулись в нужную сторону. Это принесло ему некоторое облегчение.

Раздался выстрел: эхо разнесло его по округе.

— Кто стрелял? — вскричал Уардер. Ответа не последовало.

Сотник вышел вперед, встал перед строем и еще раз грозно вопросил:

— Кто стрелял?

Один из солдат сделал шаг вперед. Сотник решил, что он собирается что-то сказать, но боец выронил огнестрел, прижал руки к груди и упал на землю.

Раздался еще один выстрел. Солдат слева от Уардера вскрикнул от боли, тоже выронил оружие и затряс рукой. Даже в сумерках сотник заметил, что его правая кисть раздроблена.

Один из бойцов, задыхаясь от ужаса, указывал куда-то пальцем. Уардер повернулся и увидел колонну хамилайской пехоты, в четыре или пять раз превосходившую его гарнизон по численности.

Он кинулся в сторону и прокричал: «Огонь!» Раздался залп. Из огнестрелов вырвались клубы едкого дыма, заставившие солдат закашляться. Один или двое врагов упали.

Время замедлило свой бег; Уардер увидел, как хамилайцы берут оружие на изготовку, услышал резкие голоса, отдающие команды… грохнул залп. Солдаты противника скрылись в облаке дыма.

За первым залпом раздался следующий. Треск выстрелов слился воедино, многократно отраженный горным эхом. Пули свистели вокруг. Уардер подавил паническое желание бежать и затравленно огляделся. Он был поражен: всего лишь через минуту после начала от его гарнизона практически ничего не осталось.

Еще залп. Противник расстреливал его солдат словно в тире. Сотник увидел, как у солдата, стоявшего рядом с ним, голова резко дернулась назад, а посередине лба появилась аккуратная красная дырка, из которой внезапно толчком выплеснулась кровь. Боец упал навзничь без единого звука: в глазах его застыло удивление.

— Ради Сефида, — прошептал Уардер, забыв, что в республике не осталось места для магии.

Его люди начали отходить назад. Шаг, второй, третий… Некоторые развернулись и кинулись бежать прочь.

— Стоять!.. — приказал сотник.

Снова залп. Что-то сильно ударило Уардера в бок: он, пораженный ужасом, посмотрел вниз. Пуля попала в перевязь, сломав крепление ножен. Глупо, но сотник с огорчением подумал: а как же теперь носить саблю?…

Он поднял глаза и понял, что остался один. Его солдаты либо разбежались, либо лежали на земле мертвые и умирающие.

Долго не раздумывая, Уардер развернулся и со всех ног бросился прочь от страшного места.

Вот как надо делать дела — чисто и быстро, подумала Лерена, потому что не увидела на поле битвы ни крови, ни трупов. Однако Уилдер указала ей на огромный костер, в котором тлели тела ривальдийских пограничников. В ночном воздухе слышно было, как шипит, догорая, человеческое мясо.

Императрица приказала носильщикам остановиться и опустить паланкин. Первый раз в своей жизни она ступила на территорию Ривальда. Лерена дождалась, пока к ней подойдут родственники и придворные, и громким голосом торжественно произнесла:

— Настоящим заявляю о правах Хамилайской империи на эту землю. Отныне она зовется провинция Ривальд.

Послышались редкие аплодисменты и один или два радостных возгласа.

Дым от погребального костра начал разъедать глаза Лерены. В горле у нее запершило.

Прикрыв рот ладонью и вежливо прокашлявшись, императрица добавила:

— Мы должны двигаться дальше.

— Ваше величество, но уж ночь, — попыталась возразить Уилдер. — Путь небезопасен, да и ваши носильщики устали…

— Дайте мне новых носильщиков, — сказала Лерена. — Мы едем дальше. По крайней мере преодолеем еще пару миль.

Армия, уже разбившая лагерь, пробудилась, точно змея после зимней спячки, и походной колонной медленно поползла в темноту.

Сотник Клэйв Уардер обвел взглядом своих солдат, выживших в битве. Он пересчитал их, мысленно оценивая способность бойцов отразить новое нападение, и лишь печально покачал головой. Ни на что они сейчас не годны. Огорчало командира не только малое количество солдат, но и нехватка оружия. Большинство огнестрелов были брошены на поле боя: осталось меньше дюжины.

Все, чего он хотел, — это отойти как можно дальше, до самого Беферена, но знал, что это невозможно. Не то чтобы Уардер был храбрецом, да и вряд ли он когда-нибудь забудет свое бесславное бегство. Просто сотник знал, что между его домом и вражеской армией никого нет, а в том, что это именно армия и что началось вторжение, он уже не сомневался. Хоть его солдаты и не смогут дать хамилайцам достойный отпор, надо просто попытаться их задержать. Иначе враг вообще без труда захватит Ривальд.

Как только наступила ночь, Уардер отправил двух гонцов в Геймвальд, и сейчас они должны были уже преодолеть примерно треть пути. Если повезет, к утру они доложат о случившемся. Если повезет еще чуть-чуть, губернатор пришлет подкрепление, быть может, даже отряд кавалерии, который быстро доберется до места.

Только в том случае, если улыбнется удача, сотник со своими солдатами переживет сегодняшний день.

Уардер огляделся. Горная дорога в этом месте расширялась и выходила на равнину. Если хамилайцам удастся добраться сюда, их уже ничто не остановит. На севере республиканских войск нет, поэтому надеяться на то, что они прибудут вовремя, бессмысленно. Это означает, что Геймвальд скорее всего придется оставить, а ривальдийская армия будет вынуждена отступать, разоряя и выжигая все после себя, чтобы врагу ничего не досталось.

Сотник не мог ничего обещать своим солдатам. Если враг выйдет на них, все, что им останется, — умереть достойно. Его окликнули. Уардер оглянулся через плечо. На дороге, идущей на юг, в лучах восходящего солнца, показалось облако пыли. Сотник наблюдал за тем, как оно поднималось все выше и выше в небо. Кто-то двигался на север: судя по размерам и скорости приближения облака, это был кавалерийский отряд. Уардер облегченно вздохнул. Он бросил взгляд на юг, чтобы еще раз убедиться в отсутствии врага на горизонте. Еще чуть-чуть — и, быть может, удастся преподнести хамилайцам неприятный сюрприз…

Сотник вышел на середину дороги, поправил амуницию, сложил на груди руки и встал как можно более прямо. В скором времени показалась небольшая группа всадников. Как только Уардеру удалось разглядеть их, он понял, что принял за отряд кавалеристов телохранителей какой-то важной персоны. Их было мало, всего лишь пятеро: один всадник в центре, двое впереди и двое — по бокам. Если бы сюда направлялось значительное подразделение, то командир мог выслать вперед разведчиков… но эти люди на них никак не походили.

Уардер узнал всадника в центре группы.

Интересно, подумал он, что сулит и лично ему, и бойцам его отряда эта встреча? Впрочем, гораздо более важно, что предвещает она Ривальду. Следуют ли за этими людьми бойцы-кавалеристы? Судя по размеру облака пыли — нет…

Всадники остановились подле Уардера. Двое соскочили с лошадей, помогая спуститься на землю рослому мужчине с крючковатым носом и слезящимися глазами. Белый парик на его голове немного перекосился.

Чертов выскочка, выругался про себя Уардер.

— Ваша светлость!.. Какая неожиданность. Я не ждал, что подкрепление прибудет так скоро.

Чиерма, бывший Акскевлерен, а теперь губернатор Геймвальда, приветствовал офицера весьма сдержанно. Уардер нахмурился: его худшие ожидания начинали сбываться.

— Вы плохо справились с поставленной задачей по охране государственной границы, — произнес Чиерма.

— У меня было недостаточно людей, чтобы отразить нападение, — ответил Уардер. — Нам противостоит регулярная хамилайская армия…

— Понятно, — кивнул Чиерма.

— Мне нужно было дать больше людей! — громко сказал сотник.

Он был уверен, что все, кроме губернатора, уставились на него.

Чиерма глубоко вздохнул и, к удивлению Уардера, снова кивнул.

— Да. Вы, безусловно, правы. Вы ничего не могли поделать… Собирайте оставшихся людей и ведите их к Геймвальду. Доложите обо всем командующему гарнизоном. Он разъяснит вам новую задачу.

На миг Уардер застыл. Все мысли враз пропали, голова пошла кругом.

— Мы привезли кое-что из оружия, — добавил Чиерма после небольшой паузы. — Можете забрать все… Предлагаю вам отправиться в путь прежде, чем покажутся хамилайцы.

Уардер посмотрел за спину губернатора.

— А подкреплений не будет?…

— Со мной только личная охрана. В Геймвальде не так много войск. И я думаю, что Беферен вряд ли сумеет помочь нам.

Чиерма поправил парик.

— Подозреваю, что Комитет безопасности сильно недооценил угрозу со стороны нашего соседа, — мрачно добавил он.

— Видимо, так, — тихо сказал Уардер и подал знак своему лейтенанту собрать всех выживших солдат. — У меня есть раненые, ваша светлость…

— Возьмите их с собой, — ответил Акскевлерен, пристально вглядываясь в сторону севера. — Здесь я ничем не могу им помочь.

Уардер кивнул, нерешительно отдал честь и сошел с дороги.

Чиерма ответил на приветствие и начал отдавать распоряжения по поводу провианта и снаряжения.

Через некоторое время он со своей охраной покинул сотника и отправился вверх по горной дороге. Уардер со своим отрядом тронулся в путь, как только эхо перестало доносить топот копыт.

Вдалеке Чиерма увидел яркий блеск металла. Он приказал сопровождавшим его солдатам остановиться и возвращаться назад. Командир эскорта попытался поспорить с губернатором, но тот лишь холодно посмотрел на него.

— Сейчас я хочу, чтобы вы все отправились назад, — тоном, не терпящим возражений, приказал он офицеру.

— Ваша светлость, — ответил тот, криво улыбнувшись. — Вы шутите? Враг схватит вас, не прилагая никаких усилий. Вы — губернатор Геймвальда, и мы обязаны защищать вас!..

— Вы не можете защитить меня от того, что неизбежно, — ровным голосом произнес Чиерма. — Я должен принять это один… Комитет безопасности наделил меня значительной властью… возможно, мне удастся вступить в переговоры и хоть как-то отсрочить продвижение врага в глубь нашей территории, чтобы Беферен мог собрать необходимые для отпора силы. Ваше присутствие может все испортить. Возвращайтесь той же дорогой, что и прибыли. Окажите любую помощь нашему отважному сотнику Клэйву Уардеру.

Губернатор так искренне улыбнулся, что офицер не мог не улыбнуться в ответ.

— Отправляйтесь, — приказал Чиерма. — Быстрее, пока враг не добрался сюда…

Солдаты двинулись в обратный путь, постоянно оглядываясь на одиноко стоявшего губернатора. Чиерма прошептал:

— Да пребудет с вами Сефид…

— Вы наверняка захотите это услышать, — произнес Идальго.

Паймер, глядя на свое отражение в кастрюле, пытался правильно завязать галстук. Он раздраженно спросил:

— Очередная загадка?

— Это касается императрицы.

Паймер замер, перестал возиться с галстуком и посмотрел на Избранного.

— С кем она там разговаривает? Надеюсь, не сама с собой? В последнее время я часто за ней это замечаю.

Идальго удивленно поднял брови.

— Кто бы говорил, — хмыкнул Избранный.

Паймер ничего не ответил. Если он станет препираться с Идальго, то ничего хорошего из этого не выйдет, поскольку Акскевлерен попросту замучает его своим остроумием, а герцог на своем веку достаточно настрадался от людей подобного типа — начиная с умершей сестры, предыдущей императрицы, и заканчивая императрицей нынешней, его племянницей Лереной.

— С кем она разговаривает? — повторил он.

— Уже ни с кем, — лениво зевнув, ответил Идальго. — Но если вы поторопитесь, то успеете пойти с ней.

— Пойти с ней? — Герцог огляделся. Большая часть армии готовилась к дневному переходу. — Пойти с ней — куда? И зачем, интересно?

— Пойти вперед, — пояснил Избранный. — Вас ожидает такой, понимаете ли, милый сюрприз.

— Я не люблю сюрпризов…

Паймер оборвал себя на полуслове.

Старик медленно поднялся и заметил, как паланкин Лерены двинулся через весь лагерь. Несколько гвардейцев двигались следом, сопровождая императрицу. Сам не зная почему, герцог кинулся за ними.

Через некоторое время Паймер заметил, что свита Лерены остановилась, потому что показались армейские разведчики. Один из них подошел к императрице и заговорил с ней. Герцог прислушался, но расслышал лишь обрывок фразы.

— Он один?… — спросила Лерена.

Солдат кивнул в знак согласия. Головной убор он зачем-то снял и сейчас держал в руке. Наверное, никогда раньше не видел Кевлеренов, раз так ведет себя, подумал герцог.

— И он говорит, что он губернатор Геймвальда?…

Ого, подумал Паймер. Титул звучит очень знакомо.

Нетерпение его нарастало. Герцог, словно маленький ребенок, чуть ли не подпрыгивал на месте и этим привлек внимание разведчика, который уставился на старика. В следующий миг из паланкина показалась голова Лерены. Ей стало интересно, куда это смотрит солдат.

— Откуда вы взялись? — спросила она, заметив Паймера.

Герцог, увидев императрицу, машинально схватился за парик, но тут же понял, что забыл его в лагере. Он открыл было рот, чтобы начать оправдываться, но потом просто пожал плечами.

Лерена зло посмотрела на старика: герцогу показалось, еще чуть-чуть — и императрица отошлет его обратно в лагерь. Затем на ее лице появилась коварная улыбка. Лерене явно пришла в голову какая-то идея.

— Дядя, вы ведь бывали здесь раньше, так? — ласково поинтересовалась она.

— Вы прекрасно об этом знаете, ваше величество, — ответил тот, подходя к ее паланкину.

Разведчик смутился. Он не узнал герцога Паймера Кевлерена без его знаменитого рыжего парика. Солдат низко поклонился старику и отошел в сторону.

Лерена показала куда-то пальцем.

— Тогда именно вы должны переговорить с этим неожиданным… посланником, — сказала она Паймеру.

Тот посмотрел в указанном направлении и заметил вдали одинокого всадника. Вроде бы он был знаком герцогу, но Паймер не мог сказать наверняка, так ли это.

— Разумеется, ваше величество, — проговорил он и двинулся вперед.

Знакомый парик, осенило вдруг старика. Да. Он, несомненно, узнал бы его где угодно. Этот парик елозил по голове Чиермы Акскевлерена, губернатора Ривальда, как кусок навоза.

«Интересно, кто этот странный человек, что идет ко мне?» — подумал Чиерма.

Тощий старикашка с безумными глазами. Волосы — точнее, то, что от них осталось, — развевались по ветру. Походка человека была невероятно знакома Чиерме: кроме того, сразу было видно, что ее обладатель — важная птица. Простой придворный так ходить не станет.

Нет. Пожалуй, чересчур высоко он задирает голову…

И тут губернатор вспомнил.

О, ради Сефида! Только не он!..

Чиерма раскрыл рот от удивления. Он едва нашел в себе силы пролепетать:

— Это ведь вы, ваша светлость?…

— Почему вы все еще в седле? — сухо произнес герцог.

Чиерма поспешно спрыгнул с коня. Стоявшие рядом гвардейцы Лерены сделали шаг вперед, но губернатор развел руки в стороны, показывая, что безоружен.

И Чиерма, и Паймер с первого взгляда друг на друга поняли, что их положение со времени последней встречи изменилось, причем не в лучшую сторону. Каждый пристально вглядывался в лицо визави, пытаясь угадать, что же именно изменилось.

— Вы без парика, — заметил Чиерма.

— Зато ваше убожество все еще у вас на голове, — проворчал Паймер.

Губернатор слегка поморщился и обвел взглядом толпу придворных, собравшихся подле императрицы.

— Где ваш Избранный? — спросил он. — Идальго — так, кажется, его зовут?…

— Где-то здесь, — буркнул герцог. — Что вам надо?

Чиерма открыл было рот, чтобы объяснить цель своего визита, но что-то в манере поведения старого Кевлерена остановило его.

— Я желаю говорить с императрицей Лереной Кевлерен по очень важному делу. И это не терпит отлагательства.

— Вы можете все сообщить мне. Я передам ваше послание.

Чиерма покачал головой.

— Не пойдет, ваша светлость, — твердо сказал он. — Если вы не против, я изложу суть дела лично ее величеству.

Паймер подумал секунду, потом сказал:

— Ждите здесь.

Вместо поклона он гордо вздернул голову, повернулся и зашагал прочь.

Чиерма вздохнул. Он не мог поверить, что проделал весь этот опасный путь только для того, чтобы в последний момент посреди дороги возник чертов Паймер Кевлерен, который сейчас все испортит…

Нет, он добьется разговора с хамилайской императрицей!..

Конь, которого Чиерма держал в поводу, неожиданно дернулся. Губернатор повернулся, чтобы посмотреть, в чем дело, и увидел Энглей, сидевшую на неестественно красивой кобылице.

— Она примет тебя, — произнесла леди. — Герцог не может остановить то, что началось.

— Ты предсказываешь будущее? — саркастически спросил Чиерма.

Его раздражало ее присутствие.

— Будущее?… — весело сказала леди Энглей. — Какое мертвецам дело до будущего?…

— Казните его немедленно, ваше величество, — уговаривал Паймер Лерену.

Императрица с легким удивлением посмотрела на герцога:

— С чего это вдруг? — Она повернулась и внимательно посмотрела на Чиерму. — С виду он очень безобиден.

— Это он, — прошептал герцог. — Тот, о ком я вам докладывал…

Лерена удивилась сильнее.

— Он?…

— Тот, кто низверг леди Энглей. Она была его госпожой…

— Нашу кузину Энглей Кевлерен?

— Он был ее Избранным! — прошипел старик.

Эти слова вызвали в душе Лерены бурю эмоций, но императрица быстро взяла себя в руки. Паймер был уверен, что главное чувство, зародившееся у его племянницы, — ненависть, чья черная тень легла на прекрасное лицо молодой женщины.

— Теперь припоминаю, — со сдержанным гневом сказала императрица.

В следующий миг ее глаза расширились.

— Но как?… — начала она.

Паймер непонимающе посмотрел на Лерену:

— Что — как, ваше величество?

— Как он смог остаться в живых?…

Она схватила герцога за воротник камзола и рывком притянула к себе.

— Как он смог пережить Обладание?!

Испуганный Паймер слабо отпихивался. Действительно, в панике подумал он, ведь Лерена использовала Сефид, чтобы уничтожить всех Избранных в мире, но вот тут перед ними стоит Чиерма Акскевлерен, Избранный леди Энглей Кевлерен, целый и невредимый, да к тому же требует аудиенции у императрицы…

Лерена оттолкнула старика.

— Приведите его ко мне, — приказала она.

Паймер отчаянно замотал головой:

— Ваше величество, подумайте над тем, что вы только что сами сказали. Если он пережил Обладание, то его присутствие может быть для нас небезопасным. Разве не опрометчиво позволять ему жить дольше, чем необходимо?!

Неожиданно Лерена улыбнулась:

— Я не позволю ему прожить дольше, чем нужно, дядя. Даю слово. А теперь ведите его сюда.

Герцог кивнул и решил больше не настаивать на своем. Его уважение к магии племянницы и ее желание эту магию применить сделали старика осторожным.

Паймер повернулся и зашагал к губернатору. Внезапно ему показалось, что рядом с Чиермой словно ниоткуда возник еще один всадник. Герцог зажмурился, а когда открыл один глаз, то губернатор, как и прежде, стоял в одиночестве.

Оказалось, что паланкин не предназначен для четырех человек. Чиерма смог забраться в него с большим трудом, и то только после того, как Уилдер пришлось вылезти.

Почему-то губернатор всегда думал, что паланкин императрицы должен быть куда более просторным. Этот же по своим размерам был чуть ли не меньше, чем у его бывшей госпожи леди Энглей. Интересно, это из скромности или скупости, подумал Чиерма. Или все дело в традициях семьи? Кевлерены ведь всегда строго следовали традициям.

Лерена, сидевшая напротив губернатора, рассматривала его с явным, хоть и не совсем понятным интересом. Паймер, расположившийся справа от нее, наоборот, насупился и демонстративно глядел в окно. Чиерма чувствовал себя крайне неуютно. Но теперь уже не время думать об этом… Он зашел слишком далеко, чтобы отступать. Губернатор знал, что его жизнь в руках Лерены. Внезапно ему показалось, что его перехитрили еще до начала переговоров.

Императрица и ее дядя молчали, ожидая, что Чиерма заговорит первым.

Губернатор не нашел ничего более умного, нежели промямлить:

— Добро пожаловать в республику Ривальд, ваше величество.

Чиерма тут же прикусил губу и покраснел, сообразив, что именно он ляпнул. Во-первых, этими словами губернатор напомнил Лерене, что ее семья здесь лишена прав, а местные Кевлерены уничтожены. Во-вторых, какое там «добро пожаловать», если она уже вторглась в пределы республики, перестреляв по дороге несколько десятков пограничников?!

Чиерма жалко улыбнулся. К его огромному удивлению, императрица широко улыбнулась в ответ.

— Вы хотели сказать, губернатор, что приветствуете нас в хамилайской провинции Ривальд? — сладким голосом пропела она.

— Ах, — вздохнул Чиерма. Он обратил внимание на то, что даже королевские гвардейцы одеты в военную форму, а не парадную. — Так, значит, это государственный визит…

— Верно. Я объезжаю свои земли, встречаюсь с народом. Я долго мечтала об этом.

— Я подготовил для вас встречу, — осторожно произнес губернатор.

— Представляю себе, — криво усмехнулся Паймер. Чиерма не обратил на реплику герцога никакого внимания: его взгляд был прикован к Лерене.

— Вы ведь практически не встретили сопротивления на границе, — сказал Чиерма. В голосе его сквозили заискивающие нотки. — Во время последней войны мы задержали хамилайскую армию в горах на несколько недель… Легкостью вашего нынешнего похода вы целиком обязаны мне. Я отвечал за размещение войск в этом районе. Путь и к Геймвальду, и на юг практически открыт. А север страны во всех смыслах уже ваш…

Чиерма не мог понять, удивило ли императрицу это известие. Последовала длинная пауза, но на сей раз тишина не была гнетущей. Он все сказал. Теперь его будущее в их руках.

— Ну и как вам такой поворот? — насмешливо сказала Лерена.

Губернатор не понял, кому адресована реплика — ему или Паймеру. Впрочем, в любом случае она ему не понравилась, поскольку содержала намек на то, что он предатель.

Паймер вяло закивал, с трудом понимая смысл происходящего, и вопросительно посмотрел на Чиерму.

— Мы продолжаем движение, — добавила Лерена. — А вы, мой милый губернатор, держитесь поближе. Мне потребуется ваш совет в некоторых вопросах.

— Разумеется, ваше величество, — поспешно ответил Чиерма и поклонился настолько низко, насколько позволяла теснота паланкина.

— Я отдаю вас под опеку своему дядюшке-герцогу. Вы будете совещаться друг с другом, а я стану слушать.

Губернатор и Паймер выпучили глаза сначала на императрицу, потом друг на друга.

Лерена широко ухмыльнулась, наблюдая за их реакцией.

— Я уверена, вам о многом следует переговорить.

Воздух в палатке Паймера был наполнен дымом от двух жаровен, установленных здесь же.

С дымом пытались всячески бороться, но все было тщетно. Кроме того, дыра в центре крыши, ковер, подушки и мягкие кресла придавали палатке вид захудалой таверны. Паймер и его гость сидели друг напротив друга, потягивая вино. Гость, судя по всему, не слишком хорошо проводил время, а Паймер даже не пытался прикидываться гостеприимным хозяином.

— Вы выглядите уставшим, — обратился Паймер к Чиерме.

— День был длинным, — довольно вежливо ответил губернатор.

— Узнаете вино? — спросил герцог.

— Да, — мрачно сказал гость.

— А! Конечно же, мой прошлый визит, — хлопнул себя по лбу старик. — Кто знал, что в один прекрасный день я отвечу вам той же любезностью, дорогой губернатор Чиерма?

Паймер отхлебнул вина и икнул, прикрыв ладонью рот.

— Хотя… что я такое болтаю? Простите великодушно. Я говорю чушь. У вас же нет имени, бывший губернатор Геймвальда. И не губернатор вы вовсе. У вас ничего нет. Совсем ничего. Ни господина, ни госпожи. И страны тоже нет…

— Ее величество сказала, что мы должны советоваться друг с другом, — сдержанно ответил Чиерма.

Паймер противно засмеялся:

— Да это она так шутит!

Чиерма скрипнул зубами.

Герцог неожиданно посерьезнел.

— Да-да, — сказал он. — В последнее время наша императрица делает много странных вещей… Трудно угадать, что она выкинет дальше. Иногда ее даже просто трудно понять.

Герцог допил вино и поднял кружку, показывая, что хочет еще.

— Давайте лучше обсудим проблемы сбора винограда в Оффре. А потом расскажем ее величеству, насколько способствует доброе вино подобным беседам…

Чиерма покосился на него с недоверием. Он окинул взглядом палатку словно в поисках путей отступления. Затем тяжело вздохнул, пожал плечами, опустошил свою кружку и попросил налить еще.

— Почему бы и нет, ваша светлость. Ваше здоровье.

После часовой попойки, включавшей в себя беседы на вольные темы и просто перебранки, Паймер прогнал слуг и стал разливать вино сам. Еще через час разговор плавно перешел на проблемы губернаторства в Геймвальде, географию и погоду в Ривальде, местную музыку… затем внимание начало рассеиваться. Собеседникам стало необычайно трудно усидеть в креслах: они перебрались на ковер, на котором вольготно развалились, и в скором времени уснули.