Сын помещика

Глава 2

15 июня 1859 года

Надо признать, обнимать в ответ «отца» мне было морально тяжело. Сначала. Смотрю на постороннего мужика, который для меня никто, но при этом он относится ко мне по теплому, как к родному сыну. Да это тело и есть для него родной сын! Но стоило крепким рукам сомкнуться на моей спине, как накатило новое воспоминание. Вот также он обнимал меня раньше, когда «я» возвращался на каникулы. Было теплое, родное чувство дома. Запаха свежего молока, крепкого табачного дыма, которым любил затянуться отец, да дешевых духов матери. Дешевых лишь по сравнению с теми, что используют дамы Петербурга, где я учился. И внутренняя отчужденность отступила. Мозгами я еще понимал, что я – не его сын. А вот тело шептало об обратном. Передо мной – отец, которого я знаю с детства. Суровый, строгий, но искренне меня любящий.

– Вырос-то как! – прогудел он, отстраняясь. – С меня ростом уже! В деда своего пошел, не иначе. Скоро и вовсе перерастешь нас всех.

– Сергей Александрович, дайте и мне сына обнять, – с легкой укоризной в голосе сказала моя мать.

– Пожалуйте, Ольга Алексеевна, – отпуская меня, с улыбкой подвинулся отец.

Та тут же воспользовалась разрешением и крепко прижалась ко мне, заключив в свои объятия. Для меня их обращения друг к другу звучали непривычно и дико, но при этом для всех окружающих и их самих это было абсолютно нормально и не резало слух. Это было заметно по выражениям лиц, спокойной мимике и тону в голосе. Позади нас суетился Аким, снимая с тарантаса сундук с моими пожитками. Судя по хеканью, весьма не легкий сундучок-то.

За матерью потянулись обниматься и младшие сестра с братьями.

– Братец Рома, – пропищал один из близнецов, обнимая меня.

– Роман, – тут же строго отреагировал отец, поправляя мальца.

– Братец Роман, – с конфузом на лице исправился ребенок.

И тут мне стало ясно, что называть окружающих так, как я привык в будущем, даже зная их статус моих «отца», «мамы» и того же «брата» как обычно не выйдет. Тут похоже с этим все строго. И как мне к ним всем обращаться? И снова легкое покалывание в висках, как уже бывало, когда ко мне приходило воспоминание прошлого владельца тела. На этот раз действительно легкое, почти незаметное. Зато «ответившее» на мой мысленный вопрос. Для прошлого Романа все эти формы обращения были обыденностью настолько, что вбилось на уровень рефлекса. Вот и сейчас…

– Отец, матушка, сестрица, братцы – как я рад вас видеть! – разомкнул я рот.

И вроде даже нигде не «накосячил». Мое ответное приветствие восприняли благосклонно, после чего повели в дом.

После широкого крыльца за дверью располагался вестибюль. Или прихожая. Довольно просторная комната с половичком на входе, чтобы ноги вытирать. Слева к стене прибиты оленьи рога вместо вешалок. На них сейчас висели мужское пальто, какой-то отрез из плотной ткани, вроде даже из шерсти и несколько детских плащей. Я хотел по привычке снять свои тяжелые туфли, в которых ехал всю дорогу, но не увидел тапочек им на замену. Пока я замешкался, мимо пропыхтел Аким с сундуком за плечами. Зайдя в прихожую, он свернул налево в широкий проем, ведущий в большой зал, и скрылся с моих глаз за углом комнаты.

– Переоденься с дороги, Роман, – заметив мою растерянность, сказал отец. – Мы ждем тебя в столовой.

Где моя комната я не знал, но по логике – там, куда ушел кучер. Вот и я двинулся налево, попав в большой зал. Тут стоял возле окна напротив камина большой диван с двумя креслами по бокам и журнальным столиком в центре зала. В противоположной от входа стороне во всю стену размещался шкаф с книгами. Там же было две двери, сейчас закрытых. Справа от проема, напротив окон, я увидел еще две двери. Одна из них, самая ближняя ко входу, была распахнута и из нее выходил Аким.

– Поставил у входа, где и раньше, барин, – сказал он мне, слегка поклонившись, и поспешил обратно на улицу – ему еще тарантас с лошадью обихаживать.

Пройдя в распахнутую дверь, я огляделся. Окно в комнате, как и она сама, было небольшим – не то, что в зале – и располагалось почти напротив входа. Справа голая стена, покрашенная в светло-зеленый цвет. Слева стояла узкая кровать. Сундук расположился в углу комнаты возле кровати «в ногах». Под окном нашлось местечко под небольшой столик по типу знакомых мне школьных парт с задвинутым сейчас стулом. Шкафов здесь не было, видно вместо него был тот самый сундук.

– Негусто, – протянул я тихо.

Да уж, не так в моей голове должны были выглядеть покои сына помещика. Даже в моей квартире у меня спальня больше. Но делать нечего и первым делом я заглянул в сундук. Тяжелый, окованный по бокам, с защелкой вместо замка. Стоило его открыть, как первым делом я увидел тетради и несколько книг. Тут же в отдельном кармашке из пришитой к боку сундука кожи нашлись и писчие принадлежности. И лишь под тетрадками располагалась одежда. Поскидав тетради на кровать, так как тащить их к столику было лень, я с интересом перебрал рубахи, какие-то панталоны, так и не найдя привычных трусов, зато обнаружив носки. Тапочек тоже не было. Но имелись туфли на мягкой подошве. Не балетки, но близко. Вот их и решил нацепить. Они хотя бы чистые, да и ноге приятней после кондовых башмаков, в которые за время пути превратилась моя обувь. Переодеваться я пока не стал. Может и зря, все же потом от меня хорошо так несет, но в желудке уже подсасывало, а на весь дом разносились ароматы жареной курочки и еще какой-то вкусной сдобы.

Когда я вышел из комнаты, семья уже сидела за столом, как я понимаю – в столовой. Она хорошо просматривалась из зала и была с другой стороны прихожей. Вообще «общие» помещения в доме располагались в одну линию и объединены были арочными проходами без дверей.

Когда я дошел до столовой, то увидел накрытый праздничный стол. Меня здесь явно ждали. В центре лежал запечённый гусь, обложенный печеными же яблоками. Тут же были нарезаны салаты, заправленные либо сметаной, либо каким-то желтым соусом. Отдельно стояла чашка с квашеной капустой. Нашлась и соленая рыба, да мелко нарезанный сыр. Отец уже сидел во главе стола. По левую сторону от него расположилась мать с сестрой, по правую был один свободный стул, после которого сидели близнецы. Все ждали только меня, поэтому я тут же прошел и сел на единственное свободное место.

– Роман, форма конечно тебе к лицу, но стоило переодеться, – слегка сморщила нос мама.

– Ладно уж, Ольга Алексеевна, – добродушно махнул рукой отец и повернулся ко мне. – Рассказывай, как учеба? Добро ли диплом защитил? Ты нам о своих друзьях в училище в прошлый раз говорил – как они?

И вот что ему ответить? А ведь все тут же навострили уши и ждут, что я скажу.

– Эмм, батюшка… – начал я, но был тут же прерван отцом.

– Я тебе поп какой, что ли? – нахмурился он. – Али этикет забыл?

– Отец, – тут же поправился я, после чего лицо у него разгладилось. – Дело в том, что…

Я стал судорожно думать, что бы ответить. Все же сослаться на амнезию? На плохое самочувствие? У меня же памяти от прошлого Романа – ноль целых, хрен десятых! А иногда наплывающие воспоминания моему контролю не поддаются. Мое замешательство заметили все, но первой среагировала мама.

– Сергей Александрович, наш сын с дороги – дай ему прийти в себя, не наседай.

Пожевав недовольно губами, отец кивнул.

– Добро. Выпьем тогда за твое возвращение, – поднял он бокал с янтарной жидкостью.

Передо мной стоял такой же, как и перед матерью, а вот у остальных детей были лишь кружки с чаем. Надо же, уже достаточно взрослым считают, раз пить разрешают. Подняв свой бокал и пригубив из него, я убедился, что таки да – в нем вино. После этого короткого тоста все начали неспешно накладывать себе еду в тарелки. Я тоже не торопился, поглядывая, что и каким образом накладывают себе мои новые родители. Бред, не бред, но чем дальше, тем сильнее приходило осознание, что я попал в прошлое. И как вернуться – ни малейшего понятия. Зато если сейчас я «накосячу», то могут и одержимым посчитать, или умалишенным. И резко я из сына помещика, и как я вижу – наследника – превращусь в юродивого. В лучшем случае. Со всеми вытекающими последствиями. Потому и смотрел вокруг, да помалкивал – напоминание отца про этикет дало установку, что и кушать тут могут разные блюда разными приборами. К счастью, все оказалось не столь уж плохо. Передо мной лежали всего три прибора – вилка, ложка, да чайная ложечка. И как ими управляться я и в своем времени знал, да и тут ничего нового пока не увидел. Уже легче.

После первого тоста отец лично налил нам по второй порции из стеклянного графина, после чего снова произнес тост – за скорое изменение жизни в связи с моим возвращением. И лишь после второго бокала приступил к еде. Попутно мама начала рассказывать, что случилось в поместье, пока меня не было. В целом еда на столе была вкусной, но слегка пресной на мой взгляд. Да, все было посолено, но специй или пряностей не хватало. Да и салаты точно были заправлены сметаной, в этом я не ошибся. А желтый соус оказался приготовлен из куриных яиц. В целом вкусно, но необычно. Не ел я ничего подобного.

Пока я медленно и неторопливо с постоянным «подглядыванием» за действиями остальных ел, мама рассказывала о том, что для Люды уже готовится хорошая партия – есть шанс породниться с Сычевыми из Дубовки. Хоть и купцы, но аж второй гильдии и замуж Люду отдают за их старшего сына. Пока все предварительно, время окончательно принять решение или отказаться есть, но в невестах ей недолго ходить. Это мама заявила с гордостью, поглядывая на отца. Тот тоже самодовольно оглаживал усы и бороду, благосклонно кивая. Пока я не разобрался в этой их мимике и подоплеке дела, но видимо партия очень хорошая. Сама Люда слегка краснела, когда речь заходила о ее будущей женитьбе, но голоса не подавала. Да и вообще вся малышня за столом старалась вести себя тихо и не встревать в разговор взрослых. А когда Иван с Игорем начали шутливо драться за то, кто первым наложит себе квашеной капусты, тут же последовало грозное покашливание со стороны отца и поджатые губы матери, что разом оборвало их игру. Смотрю, этикет и правила поведения тут вбивались с младых лет. Да и вообще дети с нами за столом долго не сидели. Стоило им поесть, как их сразу отправили по своим комнатам. К тому моменту я успел узнать, что отец заключил договор с Уваровым о поставке леса на нашу лесопилку, и заключил договор с закупочной комиссией Департамента государственных имуществ.

– Дорогу тянут на восток, – делился отец, – досок и бруса на шпалы много надо. Да и ручьев в нашей стране полно – на мосты дерево тоже идет. И это хорошо! Наша лесопилка заказами лет на десять обеспечена, главное, чтобы древесина была.

– Ходят слухи, что граф Свечин собирается у себя тоже такую построить, – заметила мать. – Не упадет ли цена из-за этого?

– У него подходящих рек нет, – усмехнулся отец. – А паровые лесопилки угля требуют уйму. У него доска в полтора раза дороже будет, чем наша. Да и не подвинет его лесопилка нашу – заказов у Государя-императора на всю отрасль хватит, – уверенно закончил он.

Но вот ужин почти подошел к концу, отец от выпитого и воспоминаний об удачной сделке по лесопилке подобрел, и я решил, что сейчас уже можно попробовать и «закинуть шар» насчет моей «амнезии». Как я понял уже через минуту, идея была неудачной.

– Вспоминай, ирод, чему тебя в академиях учили! Я не для того двести рублев отдавал, чтобы ты сейчас мне на беспамятство жаловался! – крутил он мне ухо.

А я всего-то и сказал, что в дороге мне дурно стало, да так – что память подводить начала. Что-то помню, а чего-то нет. Кроме нас троих за столом никого не было. Пустые тарелки кухарка Марфа уже унесла, оставив на столе лишь графин с вином, да легкие закуски – ливерную колбасу, огурчики маринованные, да сырокопченую свинину. Но от этого мое положение было не менее унизительным.

– Вспомню, отец! – вопил я, корчась от боли в выкрученном ухе, – все вспомню, только отпусти!

– Сергей Александрович, государь мой, да ты же его без уха оставишь! Это же мальчик наш, ты что?! – причитала мать.

Еще немного подержав меня цепкими и сильными пальцами, отец посмотрел на мать и удовлетворенно кивнул.

– То-то же, – довольный моим ответом, наконец выпустил он меня из своей хватки. – Смотри у меня! Н-наследничек, – процедил он. – Завтра жду тебя у себя. Будешь мне говорить, чему там вас учили, чтоб у нас хозяйство больше доход давать стало.

Да уж, идея рассказать полуправду и сослаться на амнезию, оказалась мягко говоря провальной. Теперь придется как-то выкручиваться.

– Покажи аттестат, – вдруг велел он, – посмотрю, от чего у тебя вдруг память отшибло. Небось, учился плохо, не знаешь ничего, вот и решил меня обмануть?

Я на это промолчал, выйдя из-за стола, и поплелся в свою комнату. Аттестат нашелся среди тетрадей и книг. Тут же было свидетельство о том, что Роман Сергеевич Винокуров имеет знания и навыки для выполнения обязанностей управляющего крупными хозяйствами. Да и аттестат это подтверждал – предыдущий Рома не ленился и учился на «отлично». Об этом еще и похвальная грамота была. Сгребя все три бумаги в охапку, я вернулся за стол.

– Хмм, – протянул хмурый отец, изучая их.

Вообще мне было странно называть его так, но решил даже в мыслях все же говорить об этом мужике, как об отце. На всякий случай. Мне и так «промахов» хватит и без того, чтобы еще и попасться на том, что родителями ни его, ни Ольгу Алексеевну не считаю. Узнают об этом, точно могут в церковь повести – беса изгонять. Ну, я так думаю.

– Завтра поговорим, – в итоге подвел он черту, отдав мне обратно бумаги. – Иди к себе. Вспоминай, не могло же у тебя все за единый день выветриться?

Отвечать что-то я не видел смысла и просто последовал приказу. Да уж, встретили меня радостно, а провожают – с горьким разочарованием. Даже стыдно стало, хоть я ни в чем и не виноват.

– Так, Юра, – похлестал я себя по щекам в комнате, прикрыв за собой дверь, – ты из будущего, гораздо больше информации знаешь, чем Роман. Стоп! – одернул я сам себя. – Надо даже в мыслях теперь себя Ромой звать, и вслух тоже. Так вот – Рома. В твоей голове очень много чего полезного есть. Пусть и не по сельскому хозяйству. Да даже просто что такое «бизнес-план» тут наверное не знают! Почитаю тетрадки, очень хорошо, что он… то есть я их с собой взял. Книги эти – надеюсь, что там учебники. А там уже и разберусь со всем. Авось, хоть что-то дельное смогу отцу предложить. Да, теперь уж точно отцу, – горько вздохнул я. – Другой жизни мне похоже не скоро удастся увидеть. Ну, или все же сейчас засну – и проснусь опять у себя в квартире. Но рассчитывать надо на худшее. Уж больно все реально вокруг выглядит.

Сделав себе такое внушение, я принялся разбирать раскиданные по кровати тетради и книги. В основном тетради были за последний год обучения, что и логично. А вот список предметов меня впечатлил, не ожидал, что в прошлом столько всего преподавали:

– Земледелие

– Животноводство

– Садоводство

– Виноградарство

– Лесное хозяйство

– Гидротехнические работы

– Управление сельскохозяйственными предприятиями

Заодно и год текущий узнал – 1859. Осталось точную дату вычислить, но это успеется. Вроде висел отрывной календарь в зале, если мне не почудилось. А вот тетради надо изучить получше. И книги, оказавшиеся учебниками.

Скинув пропахшую потом одежду, я нашел среди вещей панталоны и нательную рубаху, в которые и переоделся. После чего сгрудил все тетради и учебники на стол и принялся за чтение. Окно в комнате было вполне привычного размера, с двойным остеклением, из которого пока лился солнечный свет. Вот только уже через час-полтора день закончится, и надо было думать, что делать с освещением. Ни лампочек, ни настольных ламп нигде не видно. Даже не уверен, что они вообще уже созданы, но тут могу ошибаться – в истории я не силен.

В тетради буквально приходилось вчитываться. Тут и почерк прошлого Романа стоило изучить и по возможности «скопировать», и непривычные буквы и их применение заучить надо бы. Нашел тетрадь, которую предыдущий владелец тела использовал как черновик и на ней принялся учиться выводить буквы с помощью стального пера и чернил. Заляпал весь стол, испортил несколько страниц тетради, да и сам заляпался изрядно, зато через полчаса стало хоть немного получаться пользоваться этим архаичным предметом написания. Криво-косо, но хоть прочитать теперь можно мои каракули.

За стеной копошились близнецы. Иногда были слышны шаги родителей, да их негромкий разговор в общем зале. Через окно видел деловито затапливающего баню незнакомого мужика. Там же периодически мелькал и Аким, помогающий ему таскать дрова. Рядом с моим окном было крыльцо на задний двор, которым те активно пользовались. Но дверь не скрипела, да и ходить те старались потише, поэтому стоило опустить глаза в тетрадь, так они будто и исчезали из виду.

В целом я был даже рад, что наконец добрался хотя бы до каких-то источников информации. Мозг, который целый день испытывал чуть ли не физическую боль от резкого снижения потока входящих данных, помимо вечера, как голодный лев стал пожирать все, что было написано. Оторвался я лишь после аккуратного стука в дверь.

– Входите!

– Сударь, баня готова, не желаете ли помыться? – в приоткрытую дверь заглянула женщина около сорока лет.

Красивой я бы ее не назвал, никакой косметики, морщины на лице, одета в простое платье с передником.

– Да, конечно, – потянувшись, ответил я.

Помыться и правда не мешало. Обувшись в те же туфли, в которых ходил по дому, я вышел из комнаты и осмотрелся. Провожать меня до бани никто не собирался, очевидно, я и сам должен знать путь. Но тут вроде ничего сложного. Выйдя из комнаты в общий зал, затем в прихожую, я заметил единственную дверь напротив парадного входа. В нее-то и зашел. За дверью был короткий коридор с еще тремя дверьми: две по бокам и одна в конце. Именно за ней был выход на задний двор, ну а там я уже сориентировался правильно. В бане тоже ничего особо нового я не увидел. Предбанник, где можно было раздеться. Там стояла лавка, на которой уже лежало полотенце, простынь и небольшой кувшин с квасом. Из предбанника была дверь в помывочную, а дальше уже и сама парная шла. Все различие, что не было электрического освещения, и вместо лампочек использовались масляные лампы. Внутри парной меня ждал тот самый мужик, который до этого занимался растопкой.

– Пожалуйте на палати, молодой барин, – показал он рукой на полки.

Отказываться я не стал и улегся, мысленно все еще находясь в тетрадках и учебниках.

Ох и отхлестал же он меня! Давно я так не парился. Да блин, никогда в жизни! Старался мужик от души, даже имя его вспомнил, когда мысленно костерил. Корней, лакей наш. По сути – слуга для разных задач.

Из бани я чуть ли не выползал. Хорошо хоть здесь же в помывочной стоял большой чан с холодной водой, которой я несколько раз обливался. Но какое блаженство было после нее натянуть чистую одежду, услужливо положенную в предбаннике видимо той самой женщиной, а затем вернуться в свою комнату! После таких процедур сон пришел почти мгновенно, стоило лишь лечь на кровать, да прикрыть глаза. Первый день моего толи попаданчества, толи бреда наконец-то закончился! Но как показали следующие дни, все только начиналось.

***

Сергей Александрович Винокуров тяжело уселся в кресло в своем кабинете, довольно выдохнув после отличной баньки. Ее вообще топили обычно раз в неделю, по воскресеньям, но здесь решили сделать исключение и растопить в среду – а все из-за возвращения его сына с учебы. Да уж, не так он представлял эту встречу. Думал, Роман как обычно начнет хвалиться своими достижениями. Расскажет о друзьях, которых завел в училище. О дамах, что пришлись ему по вкусу в городе. В какие места он сходил – мужчина отправлял сыну деньги на содержание, и их вполне должно было хватить и на поход в театр, пусть и не императорский, и в цирк, да и просто в гости к тем самым друзьям-приятелям. Двести рублей, про которые Винокуров вспомнил в порыве злости – это ведь только плата за само обучение. Если же вспомнить все дополнительные траты, то там сумма за пять лет и до пятисот рублев доходила! И тем больнее и страшнее было услышать, что сын ничего не помнит! Что с ним случилось? Какая муха укусила? Это и тревожило помещика. Понимая, что может еще сильнее сорваться на Романа из-за неоправданных надежд, он все же прислушался к голосу разума и не стал устраивать допрос своему отпрыску. Сегодня. А вот поспрошать Акима, который вез его от порта в Дубовке до дома, определенно стоило.

Кучер прибыл к нему сразу, как Роман отправился в баню. Сергей Александрович сам приказал ему прийти в это время – чтобы Рома не смог случайно или специально подслушать их разговор.

– Звали, барин? – появившись на пороге кабинета, робко спросил мужик.

– Дверь закрой за собой и иди сюда, – махнул рукой помещик. – Ты когда Романа моего забирал – как он себя вел? – тут же приступил он к расспросу, стоило кучеру выполнить приказ.

– Дык, как и раньше, барин, – пожал плечами мужик. – Радовался, что скоро вас увидит. Талдычил о столице. И что жалеет, что нескоро ему снова там оказатьси придется.

– Всю дорогу себя так вел? – уточнил мрачнеющий мужчина.

Получается, сын ему врал? Нагло, в глаза?

– Нет, барин, – почесав куцую бороденку, замотал головой Аким.

– И когда его поведение изменилось?

– Мы по землям князя Белова ехали. Солнышко парило, молодой барин пожаловался, что голову ему припекло и попросил сильно не гнать. Почивать он захотел. А как проснулси – так и будто нем стал. И вопросы дюже странные задавал.

– Какие? – тут же насторожился помещик.

– Дык, – напрягая память, пожал плечами Аким. – Вроде и обычные… Но дюже странные, – развел руками кучер, не в силах объяснить, в чем эта «странность» заключалась.

– Ты мне их озвучь, а я уж сам решу – странные они или нет, – рявкнул Сергей Александрович.

Втянув голову, Аким тут же все рассказал. И о том, как Роман его имя спросил, будто не узнал, и выспрашивал название тарантаса. И как земли князя Белова с землями Винокуровых спутал. И как долго он на межевальные столбы смотрел, словно впервые их видит.

– Про корабль еще князя спрашивал – мол, чей он? А я и ответить ему не могу – купил князь тот корабль, али в аренду взял?

– Арендует, – машинально ответил Винокуров, задумавшись о своем.

На лице Акима промелькнула довольная улыбка. Узнал немного о жизни соседского барина! Можно будет перед деревенскими показать свою осведомленность, да уважение получить. Не простой он дворовый служка – а приближенный!

– Это все?

– Дык, – растерялся Аким. – Все, барин. Ну и молчал он после того больше, почти не говорил ничего.

– Ступай, – махнул ему рукой помещик, и кучер тут же поспешил на выход.

А вот Сергей Александрович снова погрузился в свои думы. Выходит, не соврал ему сын? И впрямь память его подводить начала? Вот же напасть-то какая! Надо будет отца Феофана позвать. Пускай молебен проведет. Внешне-то Роман здоров, а значит, в голове у него все дело. Тут доктора не помогут, лишь господь бог.