Sword Art Online. Том 19. Колыбель луны

Глава 2

Совет мира людей проводил заседания в огромном зале «Коридора небесного света» — или пятидесятого этажа Центрального собора. Посреди этого бессмысленно просторного выложенного мрамором помещения появились огромный круглый стол из старого платинового дуба и двадцать стульев.

На одном из этих стульев сидел Кирито, втянув голову в плечи. Прямо перед ним стоял широкоплечий мужчина, разя голосом, словно громом:

— Ну уж нет, Верховный мечник, сегодня я выскажу всё, что думаю о вашей выходке!

— Ага…

— Вы поклялись на собственном клинке, что сегодня не будет никаких разрушений! Надеюсь, вы ещё помните об этом?!

— Ага…

Сильнейшего мечника мира людей отчитывал тоном возмущённого священника рыцарь в тяжёлых красных доспехах, с мужественными чертами лица, короткими рыжими волосами и глазами цвета пламени. Дюсольберт Синтесис Севен, один из старейших рыцарей единства.

— Если бы госпожа Асуна не прибегла к своей божественной силе, верхние пять этажей собора сгорели бы дотла! Пускай они сейчас и безлюдны, превращение древней белокаменной башни в пожарище чрезвычайно расстроило бы столичных жителей! И кстати, Верховный мечник, вам отчаянно не хватает понимания того, какую важную должность вы занимаете! Разработкой заклинаний и механизмов должны заниматься не вы, а обладатели других Призваний — например, священники и кузнецы!

Бесконечный поток нравоучений был прерван насмешливым, но обольстительным голосом стройной женщины, сидевшей на маленьком рабочем столике неподалеку:

— Достаточно, Дюсольберт. Смотри, Верховный мечник уже весь скукожился, словно гладкоспинный жук в жаркий день.

Обладательница голоса была одета в отполированные до зеркального блеска доспехи, длинные чёрные волосы спадали ей на спину. На левом бедре виднелся тонкий меч в серебристых ножнах, правой рукой она держала младенца с редкими для мира людей голубыми волосами.

— Но, командир…

— Нам всем будет очень неловко, если Верховный мечник сбежит от нас, не выдержав твоих причитаний. Тем более в преддверии переговоров с миром тьмы в следующем месяце.

Лучезарно улыбающуюся женщину звали Фанацио Синтесис Ту. Она была вторым командиром рыцарей единства и самым искусным мечником этого мира, хотя мало кто поверил бы в это, глядя, как она баюкает младенца.

Фанацио подошла к поникшему Кирито и продолжила с неизменной улыбкой:

— Кстати, по той же причине тебе стоит на какое-то время убавить пыл, молодой человек.

Кирито резко поднял голову и ответил с натянутой улыбкой:

— Обращение «молодой человек» меня пугает ещё сильнее, чем «Верховный мечник».

— Хе-хе! Возможно, причина в каких-то сомнительных эпизодах из твоего прошлого?

Фанацио кинула взгляд на Вторую мечницу Асуну, стоявшую за спиной Кирито со сложенными на груди руками. Асуна старательно улыбалась, хотя один глаз у неё слегка подёргивался.

Затем взгляд Фанацио упал на Ронье, которая стояла у колонны вдали от круглого стола. Озорно улыбнувшись ей, женщина вновь повернула голову и хлопнула Кирито по спине:

— Поскольку на этот раз обошлось без ущерба, я освобождаю тебя от дальнейших нравоучений, но взамен ожидаю, что ты будешь прилежно исполнять свои обязанности хотя бы до ужина.

— Ладно… — Кирито кивнул с обречённым видом.

Фанацио схватила его за плечо и повернула к круглому столу вместе со стулом. Затем вновь посмотрела на Ронье и жестом подозвала её к себе. Девушка торопливо подошла к командиру рыцарей, и та протянула ей младенца.

— Извини, Ронье, но ты не могла бы пока последить за Берче? Если оставить его одного, он начинает всё портить и ломать.

— А, да, с радостью! — воскликнула Ронье, протянула руки, и командир вложила в них спящего малыша.

Первым делом Ронье удивилась тому, насколько тяжёлым был младенец. Будучи рыцарем-учеником, она могла одной левой обращаться с массивными двуручными мечами из арсенала армии мира людей, но вес малыша ощущался совсем не так, как вес оружия.

Девушка покрепче обняла малыша обеими руками, и годовалый Берче что-то пробормотал в ответ, но тут же снова уснул. Поклонившись Фанацио, Ронье вновь отошла к колонне. Дожидавшаяся её Цукигакэ подняла морду и с любопытством обнюхала младенца.

Тем временем за круглым столом на почтительном расстоянии друг от друга расселись Кирито, Асуна, Фанацио, Дюсольберт, глава заклинателей и другие важные люди из собора. Совещание началось.

— Первым делом стоит обсудить поступивший на днях доклад о возможности открытия Южной пещеры Краевого хребта.

— Саму пещеру раскопать можно, но на строительство дороги сквозь дремучие южные леса уйдёт очень много времени.

Сегодняшнее заседание не было официальным, поэтому Ронье могла вовсе не приходить. Собственно, даже её подруга Тизе предпочла уединиться в библиотеке, чтобы подучить свои нелюбимые заклинания.

Однако Ронье хотела кое о чём поговорить наедине с Кирито. Если точнее — выяснить, правильно ли она догадывалась об истинной сущности утреннего эксперимента. Вот только Кирито при первом же удобном случае пропадал либо где-то на этажах собора, либо в торговых районах Центории, а иногда даже в городах и деревнях мира людей. Поэтому Ронье собиралась перехватить его сразу после совещания.

Во время тренировок Инкарнации Ронье приходилось часами стоять на одной ноге на конце железного штыря, так что дожидаться конца совещания, опираясь спиной о колонну, было для неё сущим пустяком. Цукигакэ тоже была намного терпеливее Симосаки Тизе, поэтому Ронье не боялась, что дракончик начнёт от скуки грызть мрамор.

Девушка неподвижно стояла, прислушиваясь к оживлённому обсуждению. Вдруг младенец на её руках очаровательно чихнул. Берче не проснулся, но Ронье всё равно решила отойти к окну, опасаясь, как бы малыш не замёрз. Мягкие голубые волосы заблестели в свете Солус, яркие лучи скользнули по пухлым щёчкам. Ронье невольно затаила дыхание, любуясь ангельской красотой младенца.

«Малыш…» — мысленно прошептала она.

Хотя Ронье улыбалась, в душе она вернулась в далеко не самые приятные воспоминания о событиях прошлого месяца, когда она навещала свой родной дом в Северной Центории.

В старой иерархии семья Арабель обладала самым низким, шестым, аристократическим рангом.

Они жили отнюдь не в роскоши. У них не было личных владений, потому что они полагались лишь аристократам старших рангов, так что доход семьи Арабель состоял только из жалования отца, командира взвода имперской гвардии, да небольших выплат за ранг. Им было бесконечно далеко как до аристократов первых-вторых рангов, которые каждый месяц собирали со своих крепостных столько налогов, что могли вовсе не работать, так и до семей крупных купцов, владевших магазинами в центре столицы.

Тем не менее детство Ронье было счастливым, ведь её окружали жизнерадостная и хозяйственная мать, строгий, но добрый отец и братишка-непоседа.

Единственное, что её расстраивало, — вечера в доме их родственников, аристократов четвёртого ранга. Отец был выходцем из той семьи (четвёртым сыном), однако дед Ронье скончался, когда та была совсем малюткой, и его место занял старший сын (приходившийся Ронье дядей). Вся семья как на подбор состояла из заносчивых аристократов. Ронье терпеть не могла, когда богато разодетая тётя с иронией хвалила старое платье её матери, поэтому каждый раз капризничала и заявляла, что не хочет идти к ним в гости.

После подавления Мятежа четырёх императоров система аристократии подверглась изменениям. Отменили как личные владения, так и ранги. Ежемесячные выплаты решили на время сохранить, но всех аристократов обязали вступить во вновь созданную армию мира людей.

Для старых властных семей это было равносильно катастрофе, однако Ронье считала, что всё наконец-то встало на свои места. Прошли времена, когда одно только знатное происхождение давало человеку гордое звание генерала или советника. Теперь важные должности будут занимать сильные, умные люди, имеющие опыт и авторитет.

Иначе говоря, все семьи аристократов стали равны между собой.

За исключением двух.

Поскольку Ронье и Тизе оказались единственными на всю Центорию рыцарями-учениками, к семьям Арабель и Штринен отношение было особым.

В прошлом месяце Ронье впервые посетила родной дом, будучи рыцарем-учеником. Она целый год не видела отца, мать и младшего брата и те радушно встретили её. Особенно обрадовался ей брат, который успел поступить в Академию мечников Северной Центории. Он попросил у Ронье меч, чтобы подержать в руках, но не смог его вытащить из ножен — и даже вызвал на поединок в армрестлинг, но не смог сдвинуть руку девушки и на полсана. Когда они вдоволь наигрались, отец расспросил Ронье о жизни в соборе, а мать накормила как всегда превосходным ужином. День и вечер прошли замечательно…

Но на следующее утро в гости пришли все три старших брата отца в компании своих родственников, причём не просто так, а с немыслимо роскошными подарками для Ронье.

Иначе говоря, они предложили ей замужество.

Однажды настанет день, когда Ронье будет повышена до звания полноправного рыцаря единства. В былые времена рыцари были доблестными защитниками Церкви Аксиом, их уважал и чтил весь мир людей. Хотя сейчас Церковь превратилась в Совет, отношение людей к рыцарям нисколько не изменилось. Наоборот, благоговения стало только больше, ведь многие рыцари героически пожертвовали собой ради победы в Войне двух миров.

Вероятно, дядям и тётям пришла в голову мысль: рыцарь в семье — это сразу и престиж, и доход. У кого были сыновья подходящего возраста — сватали за них. У кого не было сыновей — предлагали наследников из семей близких родственников. Они так долго расхваливали женихов, складывая перед Ронье гору биографий, что девушка невольно поразилась тому, как много кандидатов они подобрали.

«Самое важное Призвание любой женщины, рыцарь она или нет, — это рожать и воспитывать детей, — твердили родственники. — Говорят, даже командир рыцарей единства сейчас растит своего малыша. Значит, и тебе это пойдёт на пользу. Советую нашего мальчика. Нет, лучше нашего! Нет, нашего!..»

Однажды Кирито по секрету рассказал кое-что Ронье и Тизе.

Первосвященница старой Церкви Аксиом искала во всех империях самых искусных мечников и заклинателей и превращала их в рыцарей единства. Однако каждый рыцарь проходил через запретный ритуал синтеза, который отнимал у них воспоминания о прошлой жизни и внушал им, что они призванные с небес воины.

Слушая увещевания дядь и тёть, Ронье невольно подумала, что Первосвященница, при всей кошмарности её Методов, выстроила действительно рациональную систему управления рыцарями.

Ронье изо всех сил боролась с желанием призвать священным заклинанием облако дыма и, укрывшись в нём, сбежать. Она терпеливо объясняла, что даже жена-рыцарь не может увеличить аристократические выплаты или дать семье личные земли. Однако родственники отказывались верить, а под конец даже высказали предположение, что сама Ронье, должно быть, живёт в достатке и роскоши. Тут отец девушки не выдержал и прогнал гостей, спасая дочь.

Но, даже будучи благодарной отцу, Ронье продолжала раздумывать на эту тему.

Хотя на словах он всегда хотел, чтобы его дочь вышла замуж за того, кого по-настоящему любит, но в душе наверняка мечтал как можно скорее увидеть собственных внуков. Очевидно, её родители начали волноваться с тех самых пор, как дочь примкнула к рыцарям единства. Если бы не война, Ронье благополучно окончила бы академию мечников и вышла бы за второго-третьего сына знатной семьи, который бы стал наследником семьи Арабель.

И раз этого не случилось, им хотелось, чтобы дочь просто нашла себе мужа и родила от него детей.

Отчасти Ронье хотелось исполнить желание родителей, чтобы успокоить их. Но на обратном пути из дома в собор она без конца повторяла про себя: «Простите меня, папа и мама. Скорее всего, я никогда не выйду замуж и не рожу детей. Человек, которого я люблю, никогда не ответит на мои чувства».

Берче вдруг открыл глаза и тихо всхлипнул, оторвав Ронье от раздумий.

Опомнившись, девушка начала неуклюже баюкать малыша, но тот по-прежнему был полон решимости разреветься во весь голос.

— Ну не надо, ты же хороший мальчик, — уговаривала его Ронье, но лицо младенца краснело на глазах.

Он скривился и открыл рот…

Но тут чьи-то руки выхватили пелёнку с младенцем из рук Ронье.

— Нет, его так просто не успокоить.

Перед Ронье стояла командир Фанацио, мать малыша. На лице черноволосой красавицы появилась полная любви улыбка.

— Лети высоко-о! — сказала она, подбрасывая Берче.

Фанацио сделала это совсем легонько, но всё-таки не зря она была самым сильным рыцарем единства. Младенец полетел под своды «Коридора небесного света», быстро вращаясь в воздухе.

— Ой… он же… О нет!.. — обронила Ронье, в ужасе застыв на месте.

Малыш чуть не врезался в карту небесного мира на потолке, на мгновение замер и устремился вниз. Руки матери поймали его, и малыш весело засмеялся.

— Страшно даже подумать, что будет дальше. Спасибо, что присмотрела за ним, Ронье. Уверена, мне ещё понадобится твоя помощь.

С этими словами Фанацио направилась к выходу. Оказалось, что совещание уже закончилось. Дюсольберт и главы собора тоже расходились.

— Такое воспитание ещё аукнется… — послышалось бормотание.

Обернувшись, Ронье увидела Кирито. У него на лице было написано изумление, смешанное со страхом.

— Ну-у, он ведь наверняка станет рыцарем и будет летать на драконах, так что пусть привыкает к высоте уже сейчас, в этом нет ничего плохого… надеюсь, — сказала стоявшая рядом с ним Асуна и встревоженно улыбнулась.

— Ещё ведь есть ребёнок Шеты. Я уже боюсь будущего… хотя чего это я, будет очень интересно. — Кирито покачал головой и упёр руки в бока. — Ну ладно, сегодня дел больше нет, так что схожу посмотрю, как там второй прототип…

— Что-о?! — воскликнула Асуна. — Вы уже строите второй?!

— Он ещё круче первого. Мы установили между теплородным движком и соплами ветрородный компрессор и уже думаем над созданием турбины!

— Кирито, разберись сначала с безопасностью, а потом уже наращивай мощность!

Ронье подняла руку и попыталась вмешаться в разговор Кирито и Асуны, на редкость богатый на слова священного языка.

— A-а… Прошу прощения, Кирито…

— Гм?

— У меня есть к вам разговор… точнее, вопрос…

Кирито недоуменно моргнул, но тут же улыбнулся и кивнул:

— Да, хорошо. Ещё, конечно, не обед, но можем поговорить за чаем. Ты с нами, Асуна?

— Мм, — протянула Вторая мечница, поймав на себе взгляд Кирито. — Очень хотелось бы, но мне надо в Великую библиотеку — на лекцию по священным заклинаниям.

— Понятно. Да, лекцию лучше не прогуливать. Со вторым библиотекарем шутки плохи.

— Только если ты легкомысленно относишься к занятиям. — Улыбнувшись вздрогнувшему Кирито, Асуна отступила на шаг и перевела взгляд на Ронье. — Хорошо, увидимся за ужином, Ронье, следи, чтобы Кирито не ел слишком много сладкого.

— А, как скажете! — Ронье поспешно кивнула.

— Я вам что, ребёнок? — проворчал Кирито.

Асуна помахала рукой и ушла, переливаясь на ходу всеми цветами радуги. Кирито проводил её взглядом до южных дверей, затем повернулся к Ронье:

— Ну что? Давай посидим… на восьмидесятом этаже, а то я там давно не был. Мне бы снежносливовый тортик, Ронье.

— Хорошо. Я возьму на кухне, затем поднимусь.

— Только хотя бы два… нет, лучше три куска! Ладно, я туда!

Не дожидаясь ответа, Кирито исчез за северной дверью, которая вела к шахте подъёмника.

— Кажется, лучше взять весь торт, — прошептала Ронье, гладя по голове задремавшую Цукигакэ.

Ронье взяла на Великой кухне десятого этажа торт с вымоченными в сладком сиропе белыми снежными сливами (и получила косой взгляд повара), положила его в корзинку вместе с чайным набором и отправилась на восьмидесятый этаж.

Часть пути пришлось преодолеть на лифте. Когда-то для работы с ним требовалось участие человека; но потом лифт автоматизировали, а девушку-оператора освободили от Призвания и дали работу в мастерской, где по достоинству оценили её талант в обращении с ветрородами.

Восьмидесятый этаж Центрального собора также известен как «Заоблачный сад». На нём всего одно помещение, где раскинулось цветочное поле, всё серебристое от распустившихся снежных лилий. Ронье нашла одетого в чёрное Верховного мечника в самом центре огромной лужайки, на вершине пологого холма. Он стоял, опираясь правой рукой о молодую душистую оливу, и повернулся к Ронье, как только она подошла.

— О, спасибо, — с улыбкой сказал он.

— Что вы, это мой долг как пажа, — улыбнулась в ответ Ронье и быстро расстелила скатерть.

Она достала из корзинки блюдце, положила на него большой кусок торта и протянула Кирито, который уже смотрел на угощение горящими глазами. Затем она взяла по кусочку для себя и Цукигакэ, налила чай в две чашки и поставила одну перед Кирито.

— Приятного аппетита! — крикнул парень и накинулся на торт, поедая его наперегонки с Цукигакэ.

Глядя на Кирито, Ронье почувствовала, как внутри неё разливается тепло. Находиться рядом с ним в такой обстановке было для неё счастьем — она даже невольно начала мечтать о заклинании заморозки времени. Ей не хотелось, чтобы эти мгновения заканчивались.

Однако священные заклинания не способны нарушить ход времени. Эта река не замерзает, не обращается вспять и лишь неумолимо несёт их всех в будущее.

Именно сила времени помогла этому миру победить величайшую опасность и достичь нынешнего спокойствия. И благодаря времени же придёт день, когда Ронье станет полноправным рыцарем единства и будет летать в небесах на повзрослевшей Цукигакэ. И хотя девушка с нетерпением ждала этого, в душе всё же молилась о том, чтобы время остановилось.

— …нье? Ронье?

Услышав голос Кирито, Ронье осознала, что ушла в себя, и резко подняла голову:

— А, да, простите! Ещё кусочек?

— Не откажусь, конечно… но я не об этом, — покачал головой Кирито, протягивая пустое блюдце. — Вроде бы ты сказала, что у тебя ко мне какой-то вопрос?

— А… простите! — встрепенулась Ронье, наконец-то вспомнив собственные слова. — Да, конечно… Я, э-э… хотела спросить вас о железном… то есть о механодраконе.

— Ага? — кивнул Кирито, приступая к новому куску торта.

— Он заставил меня задуматься… вернее, заволноваться… — Ронье посмотрела по сторонам и продолжила чуть тише: — Неужели механодракон нам нужен… чтобы перелететь через Границу мироздания?

Кирито вдруг закашлялся. Он начал стучать левой рукой себя по груди, а правой хватать воздух. Ронье торопливо вложила ему в руку чашку с чаем, Кирито одним глотком осушил её и медленно выдохнул.

На губах Верховного мечника появилась озорная улыбка, прямо как в старые добрые времена.

— Да уж, недаром ты так давно мой паж. От тебя ничего не скроешь.

— Что? Т-так это правда?

— Угу, типа того. — Кирито непринуждённо кивнул и почесал щёку.

Ронье изумлённо смотрела на него.

«Границей мироздания» называют отвесные горы немыслимой высоты, опоясывающие весь Андерворлд. Из Центории их не разглядеть, потому что они сливаются с горизонтом, однако Ронье однажды довелось увидеть эту стену собственными глазами. Когда Кирито взял её с собой в земли горных гоблинов в северной части мира тьмы, Ронье вдруг заметила на севере еле видную над горизонтом стену и громко ахнула.

Гоблины рассказали, что стена сделана не из камня, а из сверхпрочной металлической руды. В ней практически невозможно пробить даже маленькую дыру, так что о бурении пещер или лестниц не может быть и речи. За триста лет многие пытались вскарабкаться на стену, и все они разбились насмерть.

То же самое рассказывали и гиганты, и огры. Поскольку стена настолько неприступна, все расы мира тьмы твёрдо верили, что это и есть самый настоящий край Андерворлда.

И несмотря на это…

— A-а, э-э…

Хотя Ронье уже обо всём догадывалась, признание Кирито всё равно застало её врасплох. Пытаясь собраться с мыслями, она отхлебнула чаю и наконец-то смогла выговорить:

— Э-э… то есть вы уже пробовали перелететь через стену своими силами?

— Ага, — подтвердил Кирито и покачал головой. — Попробовал и сдался. То, что ветророды не помогли, — это неудивительно, но стену нельзя перелететь даже на Инкарнационных крыльях. Похоже, после определённой высоты сила тяжести начинает бесконечно увеличиваться… — Кирито сложил руки на груди и прислонился к душистой оливе. Казалось, он объясняет свои опыты не только Ронье, но и себе самому. — Но когда я достиг высшей точки траекторий и метнул вверх нож, он подлетел очень высоко. То есть система не запрещает полёты всего подряд. Думаю, она выборочно отталкивает то, что считается человеком по идентификатору единицы. А мой идентификатор не меняется, даже когда я создаю крылья…

Ронье робко подняла руку, чувствуя, что ещё немного — и она окончательно перестанет понимать Кирито:

— То есть, как я так поняла, вы не можете перелететь через стену без ничего, но внутри железного дракона у вас может получиться?

— Гм? — Кирито наконец-то посмотрел на неё, пару раз моргнул и решительно кивнул. — А, извини. Да, именно так. На самом деле я уже пробовал строить самолёт… то есть дракона из кожи и бумаги и двигать его с помощью Инкарнации, но ничего не вышло… Скорее всего, если я двигаю транспорт своими силами, система считает его моими доспехами. Нужно, чтобы дракон двигался самостоятельно. Однако для этого нужна защита от жара теплородов, так что я перешёл на металл, но из-за этого масса увеличилась настолько, что мне пришлось нарастить количество элементов. Замкнутый круг какой-то…

— Да уж… непростая задача… — Ронье поймала себя на том, что тоже задумалась. — Ой, я же не об этом спросить хотела!

— Гм? А о чём?

— Зачем вы пытаетесь покорить Границу мироздания?! Конечно, я очень долго была вашим пажом и понимаю, что если вы видите стену, то вам очень хочется через неё перелезть… но мне кажется… сейчас есть дела поважнее…

Ронье начала бодрым и уверенным голосом, но постепенно поняла, что её речь похожа на нравоучения, и стушевалась, втянув голову в плечи.

— Спасибо, Ронье. — Кирито хлопнул её по плечу. — Извини, что постоянно заставляю тебя волноваться.

Когда Кирито улыбнулся, сердце Ронье забилось чаще, но она изо всех сил пыталась не подавать виду. Так ничего и не заметив, Кирито сцепил пальцы за затылком, посмотрел в потолок и сказал:

— Но всё-таки я считаю, что прямо сейчас покорение этой стеньг — это и есть самая важная задача, которая стоит перед Андерворлдом.

— Что? Почему вы так считаете?

— Только никому не рассказывай. Даже Тизе и Фанацио, — вдруг попросил Кирито, и Ронье оставалось лишь кивнуть с раскрытыми от изумления глазами.

Но оказалось, что главный повод для изумления ещё впереди.

— Если Ничего не сделать, рано или поздно снова вспыхнет война.

— Н-но как же так… Мы ведь только что заключили мир… — задыхаясь, проговорила Ронье.

— Увы, долго он не продержится. — Кирито покачал головой с мрачным видом. — После разрушения Великих восточных врат и начала торговли между мирами сюда повалили гости из мира тьмы. Пока что они всего лишь наслаждаются необычными для себя пейзажами и едой. Но уже скоро они поймут, что между двумя мирами есть ключевая разница.

— Разница?

— Да. Земля в мире людей невероятно плодородна, а в мире тьмы — совершенно бесплодна. Ты ведь и сама видела их красные небеса и похожую на пепел почву… Единственное исключение — плодородный пояс вокруг их столицы Обсидии, но этим городом владеют люди, а не остальные расы. В гоблинах, орках, ограх и гигантах медленно, но верно копится раздражение. Мы с Асуной пытались озеленить земли полулюдей, но тщетно. Им безнадёжно не хватает ресурса пространства… то есть священной энергии.

Ронье безмолвно внимала словам Кирито.

Действительно, в её памяти навсегда отпечатались пустоши мира тьмы, но до сих пор она принимала это как данность. Ей и в голову не приходило как-либо изменить положение дел.

— Кирито… я… — пробормотала Ронье.

Кирито посмотрел на неё своими чёрными глазами и мягко улыбнулся:

— Извини, Ронье. Не подумай, я ни в чём тебя не обвиняю. Ничего не поделать, просто Андерворлд устроен так, чтобы провоцировать конфликты между обделённым ресурсами миром тьмы и благополучным миром людей. И создатели мира добились своей цели: разразилась война, и погибло множество людей, хоть нам и удалось избежать худшего. Теперь мы должны не допустить повторения войны ради тех, кто отдал свои жизни за мир.

— Но как вы собираетесь…

— Есть только один выход. Полулюдям нужны не возделанные с огромным трудом пограничные земли, на которые их прогнали, а собственная страна, которой они могли бы гордиться. Настоящая страна, в которой их бы не называли полулюдьми.

— Настоящая страна…

Ронье с трудом успевала понимать смысл сказанного Кирито, но почему-то эти два слова мигом сложились в её голове в цельную картину.

Она видела лишь земли горных гоблинов, которые живут далеко в скалистых краях, к северо-востоку от Великих восточных врат. На этой земле не родится зерно, в реках нет рыб — это настоящие пустоши.

К тому же гоблины недавно потеряли двух вождей — Обдиралу и его сына Соскребалу. У них только-только появился новый вождь, так что восстановление продвигалось крайне медленно. Если бы в Дарк Территори, как в былые времена, все решала сила, горных гоблинов уже давно бы истребили гиганты, орки или даже их равнинные сородичи.

Когда Ронье посетила земли горных гоблинов в качестве спутницы Кирито, она потеряла дар речи, увидев, как больных бросают на тонкие соломенные подстилки и как дети тихо скулят от голода. Поставки из мира людей помогли избежать худшего, но они не могли в корне исправить положение. Всё сводилось к тому, что эта бедная земля не могла прокормить плодовитое население.

Однако Ронье до сих пор не задавалась вопросом «что дальше?» — вернее, она заставляла себя забыть об увиденном и не думать больше о гоблинских детях, которые жадно вырывали из её рук чёрствые, невкусные, но хорошо хранящиеся булки и с упоением грызли их.

Мир людей продолжал посылать гоблинам припасы. Ронье убедила себя в том, что этого достаточно, и заглушила свою совесть, которая пыталась напомнить ей, что сама она живёт благополучной жизнью пусть не слишком важной, но аристократки.

Но когда Кирито заговорил о «настоящей стране», Ронье невольно осознала: гоблинские пустоши — не страна и даже не край. Это колония изгнанников. Место, сама жизнь в котором — уже наказание.

— Кирито… я… я…

Ронье опустила голову и уронила вилку на блюдце с недоеденным тортом.

Быть аристократом — это в первую очередь огромная ответственность, а потом уже привилегии. Знать обязана всегда сражаться ради обездоленных — это называется noblesse oblige.

Вот урок, который Кирито преподал ей два года назад, когда она была всего лишь младшим кадетом и ещё ничего не знала о мире.

«Но я совсем забыла о его словах… Нет, дело не в этом. Я никогда не считала гоблинов людьми. Я жалела их, но где-то в глубине души считала, что ничего нельзя изменить…»

Слезинка упала на белое блюдце. Цукигакэ взволнованно прогудела, а Кирито протянул руку и потрепал Ронье по волосам.

— Прости, Ронье. Я знал, что могу задеть тебя своими словами, — проговорил он как никогда мягко. — Но тебе не стоит так обвинять себя. Мир людей может позволить себе помогать миру тьмы, потому что мы перестали тратить огромные деньги на императоров и старших аристократов и быстро оправились от собственных потерь. Это заслуга многих людей, в том числе и твоя, Ронье. Поэтому ты тоже сделала всё возможное, чтобы помочь им.

— Вы… так думаете?

— Я уверен. Я посещал горных гоблинов ещё несколько раз, и их дети хорошо помнят тебя как человека, который поделился с ними хлебом.

По щеке девушки побежала ещё одна слезинка, но на этот раз вызванная другими чувствами. Кирито достал платок и вытер её.

Ронье пришлось напрячь все силы, чтобы не броситься к Кирито на грудь и не разрыдаться, уткнувшись носом в его одежду, Сдерживая слёзы, она подняла голову и слабо улыбнулась:

— Большое вам спасибо. Мне уже лучше… Извините, что заплакала посреди вашей речи.

— Да я, ещё когда ты была младшим кадетом, понял, что ты плакса, — усмехнулся Кирито.

Ронье надулась и обиженно посмотрела на него, хотя на самом деле ей вновь пришлось с трудом побороть колющую боль, пронзившую грудь. Заглушив её чаем и моргнув, побеждая последние слёзы, Ронье ответила:

— Так… в целом я разобралась, о чём вы думаете. Гоблинам, оркам и прочим нужна красивая и плодородная земля, как у людей. Если в Андерворлде такой уже не осталось, придётся искать её за стеной на Границе мироздания, Вы строите механодракона, потому что вам нужно перелететь через неё. Всё правильно?

— Да, всё именно так… Хотя перелёт через стену — это только начало сложностей, — добавил Кирито, опуская глаза.

— А за стеной действительно что-то есть? — неуверенно спросила Ронье. — Что, если она лишь тянется вдаль без конца?

— Я и сам об этом думал. Но если это в самом деле конец Андерворлда, в стене бы не было нужды. Вместо неё можно было поставить непроходимую область запрещённых координат… то есть пустоту.

— Пустоту… Пространство, в котором нельзя ничего увидеть и в которое нельзя войти?

— Да. Но вместо этого стена на Границе мироздания реальная и Материальная. Правда, ужасно высокая и прочная. Если предположить, что это мера для защиты жителей этого мира от явлений, которые они не могут объяснить… то, вероятно, по этой же причине край мира перестанет быть краем, как только они его достигнут… Конечно же, здесь всё зависит от того, какой запас мощности и свободного пространства есть у «Основного визуализатора»…

Ронье нахмурилась, вновь услышав непонятные слова.

— Ой, прости. —— Кирито виновата почесал голову. — Когда говорю с тобой, невольно начинаю высказывать все свои мысли, В общем, это я к чему… у мира на самом деле нет конца.

— Нет конца?..

Бесконечность — ещё одно из чуждых для Ронье понятий.

Она родилась и выросла в Северной Центории, и первой границей мира для неё была нетленная стена в форме огромного веера вокруг города. Позднее она узнала, что за этой стеной находится Северная Империя Нолангарт, которая вместе с тремя другими образует мир людей.

Этот мир опоясан Краевым хребтом, однако в восемь лет, будучи уже школьницей, Ронье узнала, что за этими горами находится ужасная земля Дарк Территори. Учитель мало говорил об устройстве мира тьмы, — сейчас Ронье уже подозревала, что он и сам его не знал, — поэтому, только вступив вместе с Тизе добровольцем в армию защитников и придя к Великим восточным вратам, Ронье узнала о существовании стены на Границе мироздания.

Другими словами, у мира Ронье всегда была граница. Если преодолевалась одна, появлялась новая. Девушка не сомневалась, что рано или поздно одна из этих границ окажется по-настоящему неприступной.

— То есть вы хотите сказать… что по ту сторону стены на Границе мироздания тоже есть леса, поля и пустоши, как в мире людей и в мире тьмы?.. — неуверенно спросила Ронье.

— Хмм, — протянул Кирито. — Не знаю даже, как тебе объяснить… О, придумал, иди сюда.

Кирито встал и протянул руку. Сильно нервничая, Ронье сжала его ладонь и тоже поднялась. Верховный мечник подвёл её к одному из узких окон в стене «Заоблачного сада».

— Вот, посмотри. — Он поднял руку и указал пальцем на постепенно темнеющее небо на востоке.

В небе с трудом угадывался белый полукруг луны, известной как Лунария. Ронье и Цукигакэ[1] послушно уставились на небесное тело, в честь которого был назван дракончик.

— Круглая, да? — озвучил Кирито всем известный факт.

— А… да. Круглая, — согласилась Ронье, не понимая, что именно он пытается сказать.

— Но луна — это не плоский диск, а шар. Поэтому свет Солус не всегда освещает её целиком и мы видим её лишь частично. Этому ведь… учат в школах Центории? — неуверенно уточнил Кирито.

— Разумеется. — Ронье с улыбкой кивнула. Всем детям рассказывают, что трон госпожи Лунарии — золотая жемчужина, парящая в небесном мире…

— Ясно. Так вот, э-э… Если честно, я полагаю, что мир людей и мир тьмы тоже находятся на шаре.

— А… что?! На шаре?! — воскликнула Ронье.

Опора под ногами вдруг показалась ненадёжной, и девушка невольно вдавила подошвы в землю. Рядом громко загудела Цукигакэ, словно расхохотавшись над словами Кирито.

Следующие пять минут Кирито потратил на рассказ о том, что их мир называется «планетой» и имеет форму шара. Разумеется, поверить его словам было очень трудно, но всё-таки Ронье кое-что поняла.

«Дозор утренней звезды», девяносто пятый этаж Центрального собора, не имеет внешней стены. Если встать у его края и посмотреть вдаль, можно заметить, что горизонт — это слегка выпуклая дуга.

Если они и правда живут на шаре, то в этом нет ничего удивительного… но это не укладывалось у Ронье в голове, как она ни старалась. Она долго смотрела на висящую в небе луну, пока неожиданно даже для самой себя не пробормотала:

— Если этот мир — тоже шар… то неужели на луне тоже есть поля, леса, города и люди?

— Э-э…

Похоже, вопрос застал Кирито врасплох. Юноша недоуменно моргнул, но затем улыбнулся одними глазами:

— Может быть. Если луна расположена достаточно далеко, она может быть не спутником, а самостоятельной планетой… Ну, однажды мы туда доберёмся и узнаем правду, — непринуждённо заявил Кирито.

Как ни странно, Ронье даже не удивилась. Отчасти она уже предвидела, что этот человек может такое сказать.

Поэтому она лишь улыбнулась, приблизилась к Кирито ещё на сан и прошептала:

— Обязательно возьмите меня с собой, ведь я ваш паж.

— Придётся построить очень большого механодракона.

Два человека и дракончик молча посмотрели на далёкий небесный полукруг.