Священная Роща

Глава 4

Теперь Конану и Айане предстояло самое трудное. Предстояло закрепить по местам сработанные киммерийцем снасти, а для этого дриаде пришлось пустить в ход все свое умение повелевать деревом и камнем. Они работали как проклятые, не покладая рук, забыв о еде и отдыхе; и, когда к вечеру даже могучий киммериец начал пошатываться, совсем выбившись из сил, к нему неожиданно обратился Древо-Отец.

Дриада к тому моменту уже спала крепким сном, растянувшись прямо на голой земле. Внезапно она как-то странно, конвульсивно дернулась, ее рот приоткрылся и она заговорила, обращаясь к Конану, однако столь странным, нечеловеческим голосом, что киммериец сперва решил, что его нанимательница лишилась рассудка...

- Нет, она совершенно здорова, только очень, очень устала, - прозвучал странный голос. - Это я говорю с тобой, я, кого ты знаешь под именем Древо-Отец. Я должен показать тебе слуг Сета. Закрой глаза и освободи свой рассудок!

Киммериец повиновался.

Сперва перед его внутренним взором клубились лишь бесформенные темные облака. Затем мрак неожиданно разделился - теперь Конан видел шесть черных комков, шесть черных пятен на тускло-сером фоне, однако не прошло и мгновения, как эти шесть островков тьмы стали стремительно меняться. Словно чьи-то невидимые руки, руки талантливого, но злого сердцем скульптора начали придавать форму этим податливым кускам первичного материала, из которого когда-то творилось все сущее.

Комья обрели четкость контуров. Теперь уже можно было видеть головы, чудовищные лапы и клешни, рога, ноги, крылья...

Потом видение внезапно померкло и Конан вновь услышал голос старейшего из свайолей:

- Не в моих силах явить тебе, о Человек, как в темных кузницах Мрака тела эти становились вместилищами злобных духов, как они становились демонами. Смотри, что было дальше!

Конан вновь видел перед собой бескрайнее серое поле. Потом на нем появились шесть черных точек; они постепенно увеличивались, приближаясь к нему. Теперь он смог рассмотреть творения Сета во всей их злой красе.

Самым первым шествовал здоровенный ящер с огненно-рыжей чешуей. Могучее тело поддерживалось двумя колонноподобными ногами; по тому, как они были выгнуты - наподобие задних ног кузнечика - Конан понял, что эта тварь еще и способна скакать не хуже зайца. Туловище чудовища было снабжено двумя парами мощных трехпалых лап, каждый из пальцев заканчивался длинным когтем никак не короче того меча, что висел на боку у киммерийца. Вдоль всей спины тянулся высокий костяной гребень; вытянутый хвост, которым существо явно могло пользоваться, как хлыстом, оканчивался тяжелым костяным же трезубцем.

Рядом с ящером семенило страшилище, которое киммериец сперва принял за громадную сороконожку. Самым замечательным в ней, несомненно, была ее голова - длинный, вытянутый узкий серп с зазубренным неровным лезвием; голова эта торчала на длинной мускулистой шее и, скорее всего, тварь могла орудовать, точно боевым топором, этой частью тела, которая у обычных существ в основном предназначена для того, чтобы мыслить. Кроме того, вдоль всего длинного тела тянулись ряды клешней устрашающего вида. Конану пришлось бы сделать не менее двух десятков своих широких шагов, чтобы пройти от головы твари до ее хвоста.

Следом шли крылатые создания. Они показались киммерийцу не столь устрашающими - всего лишь громадные костистые птицы с кожистыми крыльями; удивление, правда, вызывало их брюхо, покрытое желтоватыми складками кожи вместо положенной в таком месте как можно более прочной роговой брони. Обе летающих твари были наделены длинными пастями, усаженными тремя рядами острых и длинных зубов; смыкаясь, челюсти заходили одна за другую, и киммериец легко мог представить себе, как подобное существо с легкостью перекусывает человека пополам...

Замыкали процессию двое ползунов. И если в ходячих или летающих созданиях еще чувствовалась некая свирепая грация, ощущалась стремительная мощь, пусть и злая, то эти извивающиеся твари были настолько отвратительны, что Конан с трудом подавил приступ тошноты - хотя, казалось бы, он уже привык ко всему. Покрытые толстыми слоями слизи, ползуны тащили свои грузные тела мощно и упруго, что говорило о силе скрытых под их волосатой шкурой громадных мускулов. Огромные фасеточные глаза, похожие на глаза стрекозы, могли видеть все, что происходило не только прямо перед ними, но и по сторонам. Их оружием, кроме напоминающих отверстия пещер пастей, служили также несколько десятков толстых щупалец - сейчас те были свернуты и прижаты к спине.

Ползунов нельзя было назвать обычными змеями. Они скорее напоминали толстенных гусениц-переростков, только еще более коротких, чем были бы настоящие гусеницы, случись им вырасти до подобных размеров. У одного из ползунов, на боках которого чередовались черно-желтые полосы, словно у осы, Конан заметил в пасти какой-то странный трубчатый язык длиной не меньше руки взрослого человека. Это был, не иначе как сам Хатар, тварь, плюющаяся ядом, который взял верх над Гатадесом, лихим Шадизарским рубакой... Неожиданно для самого себя Конан подумал о том, что ему непременно надо отомстить за этого храбреца, хотя в прошлом они, несомненно, были бы врагами - гвардия Тиридата воров не жаловала.

Когда чудовища подошли совсем близко, Конан смог разглядеть тяжелые ошейники из черного металла, надетые на каждом из них - и их жуткие глаза. Это не были глаза обычных, земных чудовищ вроде крокодилов, морских змеев или даже драконов. Эти глаза принадлежали мыслящим существам, творящим Зло не по неведению, как кровожадные хищники человеческого Мира, но сознательно, с полным напряжением черной воли, стремящимся упиться кровью и насладиться мучениями жертв. В их глазницах полыхал мрачный холодный огонь, огонь бескрайних и беззвездных пустошей, откуда вышел великий Сет и куда его никак не удавалось загнать всему сонму светлых Богов и Небожителей.

Видение вновь изменилось, теперь Конан видел себя стоящим на самом краю какого-то леса, а прямо перед ним раскинулась небольшая роща деревьев с серебристой длинной листвой, которую киммериец теперь уже не спутал бы ни с какой другой - листвой Рощи Свайолей.

Внешне все вокруг было очень спокойно и тихо - однако слишком уж глубокой и мертвой была эта тишина. Солнце скрывали угрюмые серые тучи; все живое попряталось, словно перед грозой. Край Рощи Свайолей был безжизнен и тих.

А потом под ногами Конана внезапно вздрогнула земля. Откуда-то издалека налетел пронизывающий холодный ветер, завыл, засвистел, словно глумясь над беззащитными деревьями и радуясь их гибели. И тогда из-за ближайшего холма появилась зловещая шестерка.

Невольно Конан потянулся к мечу, хотя и понимал, что это всего лишь видение и он уже не сможет ничего изменить. Двое крылатых демонов тотчас же взмыли вверх, закружившись над обреченной рощей. Ящер, многоножка и ползуны тоже направились прямиком к ней. Они шли медленно, неторопливо, в гордой и наглой уверенности, что никто и ничто не сможет помешать их отвратительному пиршеству... Конан ощутил, что его рука до боли стискивает рукоять бесполезного сейчас меча.

Демоны, облаченные в плоть, неспешно подошли к самому краю рощи. Их крылатые собратья парили в воздухе над ней, время от времени издавая гнусаво-тоскливые вопли, однако кто знает - быть может, это были их клики ликования?

Подручные Сета стояли, словно дожидаясь какого-то знака. Вокруг ничто не шевелилось, и любая, даже самая неприметная былинка в ужасе старалась припасть к земле... А потом был дан Знак.

В самой середине неба, посреди серого облачного одеяла внезапно возникла воронка черного вихря. Длинный смерч, словно ищущая добычу гадюка, опускался все ниже и ниже, постепенно и впрямь обретая форму громадного призрачного змея. Конану доводилось слыхать, что вызыванием Сета занимаются ужасные и злобные чернокнижники в проклятых светлыми богами гробницах Стигии, хотя пока еще Мировому змею вход в мир людей закрыт; однако северянин слушал эти россказни вполуха - тогда они казались ему совершенно бесполезными - о чем теперь оставалось лишь горько жалеть.

Знак был дан, и твари Тьмы все разом бросились вперед. С небес двумя черными молниями низринулись вниз крылатые чудовища; четверо их собратьев последовали за ними. И тут видение вновь изменилось.

Теперь Конан стоял как бы на краю Леса Свайолей. Но этого мало - он сам стал одним из них и видел, как на его соседа, с которым - он знал - они часто переговаривались, обмениваясь новостями об увиденном в подзвездных пределах - обрушился с небес чернокрылый демон.

Громадные когти впились прямо в большие глаза свайоля; костяные крючья на изломах крыльев терзали плоть наделенного сознанием дерева, в разные стороны летели мелкие и крупные щепки - и обильно текла алая жидкость, так похожая на теплую человеческую кровь...

Обжигающая вспышка боли едва не лишила Конана сознания. Однако он был бы даже благодарен этому, ибо боль и забвение были лучше для бессильного свайоля, окровавленную плоть которого, спеша насытиться, торопливо заглатывали демоны.

А затем настала очередь и того свайоля, в которого на время обратило Конана чародейство Отца-Древа. Раздираемый на куски крылатым демоном свайоль внезапно дрогнул и с громким треском повалился набок; над поверженным появилась отвратительная морда рыжего ящера.

Удар! Тело Конана сотряслось; рука искала меча, однако он с удивлением почувствовал, что не может пошевелиться. Громадная когтистая лапа деловито прошлась по его боку сверху донизу, обламывая ветви и сбивая наземь тоскливо поникшие серебристые листья. Горевшие злобой глаза уставились прямо в лицо погибающего свайоля; однако к своему удивлению Конан острым инстинктом варвара понял, что злоба эта направлена не против свайоля, а вообще на весь мир, потому что чудовище жестоко терзается от неутолимого голода...

Затем видение вновь изменилось. Иная местность, иная роща; однако точно так же к ней неспешной походкой шли четверо подручных Сета, а в небе над обреченным лесом сновали два крылатых демона. Ящер и Хатар на этот раз оказались несколько впереди остальных; летучие твари несколько задержались уже после того, как Знак был подан - и тут из рощи навстречу чудовищам выбежала невысокая человеческая фигурка, показавшаяся совсем крошечной рядом с громадными телами страшилищ. Человек был одет в сверкающие доспехи, на высоком шлеме развевался цветастый плюмаж воина дворцовой гвардии короля Тиридата.

"Гатадес!" - понял Конан.

Он уже знал - из рассказа Айаны - что должно произойти дальше, однако оказалось, что это не совсем так. Северянин увидел стремительный размах блистающего лезвия - и меч защитника рощи прочертил длинный кровавый полукруг на теле рыжего ящера.

"А как же его броня?!" - мелькнуло в голове киммерийца.

Очевидно, твари Сета впервые встретились с попыткой сопротивления. Ящер и Хатар застыли, с тупым удивлением глядя на невесть откуда взявшегося смельчака. Прежде, чем они опомнились, воин Тиридата с удивившей даже Конана ловкостью проскользнул между громадными лапами ящера и что есть сил вонзил свой клинок снизу вверх в брюхо чудовища.

Раздался громоподобный рев. Меч Гатадеса пробил роговую броню, о неуязвимости которой Айана прямо-таки прожужжала киммерийцу все уши, и из раны на пыльную и жухлую траву хлынула темная дымящаяся кровь.

Ящер дернулся и как-то неловко, припадая на один бок, отскочил в сторону, развернувшись, он вновь попытался сграбастать смельчака всеми четырьмя своими когтистыми лапами, однако Гатадес вновь ловко уклонился.

Раненый ящер утратил последние остатки своей прыти. Он уже сидел в луже собственной крови; чудовищные ноги подгибались, лапы впустую молотили по воздуху; из глотки чудовища рвался хриплый не то рев, не то стон.

"Да что же ты его не добьешь!" - не выдержал Конан, ему казалось, что заморец непростительно медлит, а в настоящем бою такое не прощается...

Так и случилось. Хатар, несмотря на всю тупость, все же разобрался, что к чему, однако не стал пытаться нападать на человека, даже повернувшегося к нему спиной. Пасть ползуна широко раскрылась, между рядов темно-коричневых зубов мелькнул подозрительно длинный трубчатый язык - и из него вылетела тонкая струя темной жидкости. Плевок чудовища попал Гатадесу в плечо; человек внезапно выронил меч и словно в удивлении уставился на свою бессильно повисшую руку. Через несколько мгновений онемение сковало и все его тело...

Дальнейшего Конан уже не видел, видение прервалось окончательно,

Киммериец открыл глаза. Он лежал на спине, раскинув руки, и глазные яблоки жгло, точно он долго-долго держал глаза сухими. Был уже глубокий, недобрый вечер, приближалось время, когда силы Зла выходили из тайных укрытий и когда где-то в своем мрачном логове пробудились ото сна и шестеро страшных слуг Сета.

Конан рывком поднялся. Он помнил свой странный сон в мельчайших деталях; и самое главное, что он понял - или панцирь чудовищ далеко не так крепок, как описала ему дриада, или Гатадес обладал каким-то зачарованным мечом, легко пронзавшим любую броню.

Айана крепко спала тут же, неподалеку, зябко подобрав под себя ноги и свернувшись калачиком; колени ее были прижаты к груди. Во сне ее лицо стало совсем безмятежным, точно у невинного ребенка; однако киммериец бесцеремонно принялся ее расталкивать.

Добудиться смертельно уставшей хозяйки рощи оказалось нелегко.

- Ну что, что тебе? - простонала Айана, наконец открыв глаза. - У меня все тело болит... Что, уже вставать?

- Расскажи мне о мече этого Гатадеса, которого наняла твоя сестра, потребовал северянин.

- Да я ж не разбираюсь в этом, - с искренним недоумением ответила Айана. - Он говорил, будто клинок и впрямь какой-то особенный... Хвастал, наверное.

- Он не хвастал, - мрачно сообщил Конан. - Он вогнал свое железо в брюхо этой ходячей ящерице-переростку словно в перину! Мне помнится, ты что-то толковала о броне?

- Да... Они облачены в крепчайшую броню... - начала было вновь дриада.

- Это я уже слышал! - зарычал Конан. - Ответь мне, кто может знать, что случилось дальше с мечом этого Гатадеса?

- Что могло с ним случиться... наверное, лежит там же, где выпал из руки этого смелого воина... Возле погибшей Рощи Свайолей...

- Нам придется отправиться туда и оказаться там до восхода Солнца, деловито сказал Конан. - Если мы сумеем это сделать - считай, полдела сделано. У Гатадеса был куда как непростой клинок!

- Я слыхала, что на месте погибших Рощ Свайолей жрецы Сета возводили свои храмовища...

Конан застонал сквозь зубы.

- И все-таки, мы можем отправиться туда? - продолжал настаивать он. Тем же способом, что оказались здесь?

- Можем... - несколько неуверенно ответила не понимающая что к чему Айана. - Ты хочешь искать его меч там? Но ведь его уже давно подобрали послушники в святилище Великого Змея...

- Этот шанс упускать нельзя, сколь бы малым он ни казался, непреклонно ответил Конан. - Вставай, нужно отправляться немедленно...

Голос киммерийца звучал сухо и властно. Айана медленно поднялась, привычно оправляя хитон; она еще колебалась, но воля Конана уже брала верх.

- Хорошо, - кивнула дриада. - Дай мне руку и зажмурь глаза,

Конан сделал, как было сказано; спустя мгновение он вновь услыхал тонкое пение зачарованной деревянной флейты. На короткое время его охватил леденящий холод, как будто он со всего размаха окунулся в только что вскрывшуюся весеннюю реку; однако это длилось очень недолго, и не успел он опомниться, как услышал вновь голос Айаны.

- Мы на месте...

Киммериец открыл глаза. Ночь здесь казалась куда более черной и непроглядной, чем в покинутой ими роще. Казалось, в воздухе стоит запах тления; под ногами сухо шуршала мертвая трава. Прямо перед путниками лежало то место, где когда-то стояла Роща Свайолей; теперь же, как и предупреждала Айана, вместо нее высилась темная громада мощного и недоброго храма. В ночном сумраке даже остроглазый киммериец не мог различить никаких деталей этого строения - кроме лишь выделявшегося серого пятна в том месте, где должен был находиться вход.

- Нам нужно торопиться, - сквозь зубы проговорил Конан. - Я отчего-то уверен, что меч в храме, так что придется воспользоваться парадными воротами...

- Почему ты думаешь, что меч непременно нашли?

- Смотри, как здесь утоптана земля. Степь не бывает такой ровной, это место выглаживали специально. Вряд ли такая вещь, как меч, да еще такой, что может серьезно ранить демона, осталась незамеченной аколитами. Я иду попытать счастья в храме. Жди меня здесь!

И прежде, чем остолбеневшая дриада успела его удержать, Конан одним бесшумным прыжком скрылся во мраке, точно охотящийся тигр.

Ноги киммерийца мягко ступали по неестественно гладкой земле. Почва пружинила, Конану казалось, что он идет по громадному полю спекшейся золы. Это сильно облегчало путь - ему не встретилось ни рытвин, ни ям.

Сам храм был выстроен явно наспех, около него еще пахло сырой известкой. Похоже было, что где-то в глубине здания горят светильники четко виднелся серый прямоугольник распахнутой настежь двери.

"Не боятся они тут никого, что ли? - подумал киммериец, не привыкший к подобной небрежности храмовых хозяев в подозрительном Шадизаре. - Или тут ловушка, помоги мне Кром?"

Однако времени искать другую возможность проникнуть внутрь у него не было, они с Айаной и так страшно рисковали, оставив рощу и Древо-Отца без всякой защиты. Киммериец с гораздо большей охотою вошел бы в этот храм с черного хода или вовсе пробрался бы через крышу, однако выбирать не приходилось.

"Ну и ну - впервые иду на дело через парадные врата!" - невольно усмехнулся северянин, входя внутрь.

Непроглядный мрак и впрямь сменился тут тусклым отсветом редких масляных светильников. Все указывало на то, что строители только-только покинули храм: всюду еще валялись оставленные ведра, кисти, доски, мусор и тому подобное. Стены еще оставались голыми, их не оживляли ни роспись, ни мозаика; они были просто выкрашены в черный цвет.

Без помех миновав первый зал, Конан направился к широкой двери в противоположной стене. Вспомнив все свое искусство, он неслышной тенью крался вдоль стен, замирая после каждого шага, настороженно оглядываясь и прислушиваясь.

В храме царила мертвая тишина, точно в склепе - и все же Конан явственно чувствовал, что в здании есть и еще кто-то, кроме него - и притом ни в малейшей степени не похожий на человека. Чутье опытного вора, соединенное с уже утраченным прочими, "цивилизованными" хайборийскими племенами даром угадывать присутствие потусторонних существ и сил, подсказывало ответ. В храме имелась стража, и сейчас она явно выжидала, чтобы Конан зашел подальше. Его здесь ждали, а это значило, что он был прав в своих предположениях и что зачарованный меч Гатадеса, невесть как попавший тому в руки, и впрямь находится здесь. Оставалось его только взять.

Киммериец добрался до полуосвещенного входа во внутренний покой храма. Не имело смысла пока искать оружия здесь - во внешнем, недостроенном и замусоренном зале. Во всяком случае, это место будет последним, где он станет искать.

Конан ожидал, что дверь начнет скрипеть, однако тяжелые створки бесшумно приоткрылись, поворачиваясь на тщательно смазанных петлях - лишнее доказательство тому, что храм не заброшен.

Северянин серой тенью скользнул за порог. Его собственный меч был уже наготове - однако к полному его изумлению, существенно лучше освещенный и прибранный внутренний зал был также пуст. В центре его возвышалась небольшая, примерно в два человеческих роста, пирамида, сложенная из блестящего черного камня; на ее вершине помещалась грубая, неотесанная кроваво-алая глыба какого-то прозрачного минерала, быть может, даже драгоценного; от одной мысли, что это может оказаться рубин подобных размеров, у Конана перехватило дыхание...

Однако к чести его надо сказать, что подобная мысль лишь мелькнула где-то на самых дальних задворках его рассудка. На поверхности алой глыбы лежал меч, который с виду ничем не отличался от обычного. Лезвие его было тусклым, рукоятка - самой простой, без малейшего намека на украшения. Меч был прикован к красному камню за эфес толстой золоченой цепью.

Сомнений быть не могло: перед Конаном лежал тот самый меч, которым незадачливый Гатадес едва-едва не отразил нападение демонов Сета, но почему, если уж это оружие попало в руки к служителям Великого Змея, храм не окружен пятью кольцами стражи?..

Махнув рукой на осторожность, Конан быстро пересек зал и бегом взбежал по гладким ступеням пирамиды, и тут на клинке, словно почуявшем приближение человека, голубым огнем вспыхнула вязь таинственных рун. Их рисунок был совершенно не знаком далекому от какой бы то ни было письменности варвару, и он не мог понять, что они означают - кроме того, что меч, похоже, и впрямь наделен какими-то особыми силами.

Конан просунул лезвие своего собственного меча в крепление цепи и с усилием навалился на свой импровизированный рычаг.