Сводные, (не) любимые

14 глава

Прошел целый месяц. Месяц моей самой счастливой жизни.

Любимые мужчины были постоянно рядом. Только днем они уходили на рудник, а вечер, ночь и утро дарили мне.

И это время для меня было самым лучшим за все мои тридцать пять лет жизни, без преувеличения. Если, конечно, не считать детские годы и жизнь с матерью. Но тогда мы постоянно чего-то боялись и вечно были в бегах. Так что мне сложно считать те времена счастливыми.

И самое главное, мне все равно их обоих не хватало. Ощущение было такое, как будто я бродила по пустыне все свои тридцать пять лет, наконец-то добралась до оазиса с чистейшей питьевой водой и вкуснейшей различной едой и никак не могла напиться и наесться. Мне всё время было мало и хотелось еще, еще и еще!

Глупо, конечно, и эгоистично, но я уже начала тихо ненавидеть их дядю, который каждое утро заезжал за моими парнями и увозил их на этот злосчастный рудник работать.

Я понимала, что нельзя испытывать такие эмоции к мужчине, но всё равно никак не могла их погасить. А он уже стал понимать это и сначала удивлялся, а потом и вовсе начал даже подшучивать надо мной, чем еще сильнее злил.

Шутки у него были добрыми, и отвечать зло было глупо, к тому же я не хотела всерьез ругаться и расстраивать своих мужчин, но реагировать иначе не получалось. Поэтому я просто старалась как можно меньше пересекаться с этим мужчиной, чтобы в сердцах не сказать ему какую-нибудь гадость.

И оставалось лишь ждать, когда Тимофей с Никитой наконец-то закончат свои дела и всё своё время уже начнут посвящать только лишь мне.

Благо днем у меня не было возможности слишком сильно рефлексировать по этому поводу, потому что я была занята на работе.

Мне дали на адаптацию всего неделю, а затем оставили один на один с детьми.

Поначалу, особенно первую неделю, было очень тяжко. Подростки сразу поняли, что я нервничаю, и, естественно, как и все дети, начали меня атаковать. Сначала просто болтая на уроке и не давая учиться даже тем, кто не хотел конфликтов, а затем уже начиная задавать мне всякие каверзные вопросы, постоянно срывая уроки.

Целую неделю они доставали меня, а в конце случился настоящий взрыв… мой. Потому что нервы не выдержали, и я, как истеричка, разоралась и позорно сбежала с урока. Как не разрыдалась — не знаю. Наверное, просто привычка сработала еще из интерната. Там слезы были равнозначны смерти. Расплакался при всех — считай, показал слабость, а значит, все тебя будут презирать. Но это цветочки. Найдутся те, кто начнет над тобой издеваться и даже захочет убить.

Это я усвоила в первый год своего пребывания в интернате и тогда же лишилась нескольких пальцев на руке. Благо у меня была возможность делать иллюзии, я могла брать образ другого человека, жить дальше и строить уже новые связи.

Но здесь всё было иначе.

Здесь я не смогу стать другим человеком, и когда я выбежала из класса, то поняла это очень быстро, так же быстро сделав дыхательную гимнастику, вспомнив, что я взрослый человек, точнее, эльф и прошла через такое дерьмо, что какие-то подростки для меня — это цветочки. Поэтому вернулась обратно и продолжила урок.

Я не обращала внимания на то, что дети меня не слушают, я дочитывала свой материал.

А в конце урока с каменным лицом устроила всем пятиминутный тест.

Только не стала мучить детей и задала самые простые вопросы, без подвоха, уже по пройденным материалам.

Сдав мне листочки, они ушли, а я зарылась в интернете, изучая психологию детей. Сначала ни хрена не понимала, а затем вдруг вспомнила свой личный опыт, когда сидела с уроками со своими детьми…

И на следующий день подготовила для них исторический фильм.

Пришлось порыться в сети и найти самый интересный.

И устроила детям просмотр.

А когда сеанс закончился, я предложила сделать им домашнее задание и найти исторические неточности, а именно сравнить два источника: фильм и учебник.

И на следующий урок рассказать всем об этих неточностях.

И уже на следующем занятии дети сами начали мне рассказывать весь материал, сравнивать его с просмотренным фильмом.

Удивительно, но даже тот самый задиристый парень тоже вступил в нашу дискуссию. И я видела, что ему такая форма урока намного больше понравилась, чем простые скучные лекции.

К обществознанию тоже пришлось подойти креативно, и я решила устроить урок откровений. Так как я пришла из мира людей, которых молодые оборотни видели очень редко (родители иногда брали их с собой в город, но нечасто), я предложила задавать мне вопросы, а я в ответ спрашивала их, ибо мало что знала об устройстве и законах жизни в стае.

Такая форма урока тоже намного больше понравилась детям.

Да, сначала они пытались задавать мне личные вопросы, даже слишком, особенно им была интересна сторона наших отношений с альфами их стаи, но затем, не услышав от меня ничего особенного, дети уже переключились на мою жизнь до того, как я появилась в их стае.

Пришлось поверхностно рассказывать про свои «приключения».

Я понимала, что дети передадут наш разговор по душам своим родителям, которым тоже очень любопытна я сама, но они не могут быть такими непосредственными, поэтому старалась фильтровать и подавать всю информацию для детей очень сдержанно.

Только основы.

И на этих уроках дети сидели как мышки и разве что задавали уточняющие вопросы, но уж точно никто меня не перебивал.

Особенно их интересовали мои конфликты с детьми, когда я жила в интернате. И само устройство интерната и социальной системы у людей.

Как я поняла, у оборотней вообще не существует понятия «сирота». Даже если оборотень лишается родителей, его забирают на воспитание другие родственники, любят, как своих собственных, и никогда детей не бросают. Слишком высоки у них инстинкты по сохранению потомства.

А вот о взрослой жизни и о том, как я устроилась работать поломойкой или курьером, им уже не особо интересно было слушать.

Так и проходили мои рабочие дни.

К концу месяца я поняла, что уже научилась более-менее ладить с детьми, но всё равно была начеку. Потому что знала: расслабляться с подростками нельзя. Они всегда будут проверять меня на прочность и пытаться вывести из себя. Это у них такой возраст сейчас.

Как оказалось, волчата ничем не отличаются от человеческих детей из интерната.

Та же иерархия, те же озлобленность, раздражительность и желание всем и вся доказать, что он (она) уже взрослый и может самостоятельно решать за себя.

Но это всё было мелочью, потому что сегодня был последний день на руднике.

Все работники — люди — уже почти разъехались, как мне рассказывала тетя Катя (она сама ходила, закрывала их дома и прибиралась), а оборотни консервировали рудник на зиму.

Последнюю неделю по ночам уже была минусовая температура, и даже пару раз выпадал снег, который днем таял, но не в лесу, там деревья не пропускали солнечные лучи.

И поэтому холод стоял сильный.

Я купила себе более теплую одежду, а в доме постоянно включала отопление и теплые полы.

А мне сказали, что это только начало.

К таким серьезным холодам я была непривычная.

Но мои мужчины пообещали мне, что еще через пару недель, когда они полностью завершат все работы в стае, мы отправимся в теплые края.

Ибо зимой я тут точно не выживу.

Это оборотням тут вполне комфортно с их температурой тела, но уж точно не мне, выросшей в более теплых местах, где зимой температура опускалась максимум до минус пяти градусов, и то это было большой редкостью.

Боюсь, что к минус пятидесяти я точно не готова.

Хорошо, что и школа на зиму закрывалась, ибо оборотни с детьми тоже уезжали на отдых, а возвращались все весной, и тогда же открывалась вновь школа. Зато летом они учились, наверстывали упущенное за зиму.

Многих взрослых детей еще отправляли в другие стаи для поиска своих пар или просто для лучшей адаптации по сдерживанию своего зверя.

Оборотни были очень социальными существами. В одиночку мало кто из них мог выживать. Да, такие были, но это большая редкость. И поэтому им было необходимо общаться не только внутри стаи, но и за её пределами с другими своими сородичами.

Закончив с уроками, я проверила сразу самостоятельные и, закрыв свой класс, отправилась домой.

Сегодня дети опять решили устроить мне проверку на прочность, и я её вроде бы прошла, по крайней мере, мне так показалось. Хотя время покажет…

Выйдя на улицу, я увидела внедорожник дяди Ивана, стоящий у нашего дома, и сильно нахмурилась.

Вообще-то парни оговорили, что придут, скорее всего, ночью, потому что хотели сегодня закончить с рудником, а до вечера вряд ли всё успели бы доделать.

И я их не ждала.

Дядя Иван всегда пропадал вместе с ними на руднике и никогда раньше не возвращался, потому что они ездили на одной машине.

И либо парни вернулись раньше, либо что-то случилось…

Я ускорилась и чуть ли не бегом домчалась до машины мужчины.

Он сидел за рулем и, сразу же повернувшись ко мне, улыбнулся. Только вот впервые в жизни я почувствовала, как от мужчины пахнет фальшью.

Живя в деревне оборотней, я давно забыла о том, что когда-то чувствовала ложь. Я вообще тогда решила, что мне всё показалось, но вот сейчас впервые за месяц от дяди Ивана я ощутила исходящую фальшь.

Его улыбка — она мимически выглядела правильно, не подкопаешься, но… она была ложью.

— Что-то случилось? — Моё сердце ускорило свой ритм, а дышать стало трудно.

Я слышала, что на руднике бывают обвалы. И знала, что в них гибнут даже оборотни, хоть они и были в несколько раз сильнее людей.

И подумала, естественно, самое худшее.

Тимофей с Никитой обмолвились, что пойдут в шахту для проверки. Спустятся на нижние уровни. Так-то они редко туда заходили, но сейчас это нужно было сделать, чтобы её законсервировать.

И неужели это случилось?

Неужели их засыпало?

Все эти мысли пронеслись в моей голове за одну секунду, но дядя Иван продолжал фальшиво улыбаться и что-то мне говорить.

Из-за шума в ушах и бухающего сердца я не сразу поняла, о чем он, но когда от его слов опять потянуло ложью, то постаралась успокоиться и вслушаться в его слова.

— Я приехал по поручению Тимофея. Надо, чтобы ты поехала со мной на рудник.

— Там что-то случилось? — нахмурилась я.

— Случилось, — кивнул мужчина и перестал улыбаться, а я вновь ощутила ложь, да такую тухлую, что даже не удержалась и поморщилась. — Там авария, — продолжил говорить мужчина. — Только это секрет. Надо, чтобы приехала только ты…

Он продолжал говорить что-то еще, а я вдруг поняла, что ложью пахнет не только от слов или мимики мужчины, ложью пахнет от него самого.

Я на автомате сделала шаг назад, потому что воняло невыносимо, и вдруг он замолчал и с удивлением меня спросил:

— Ты куда?

— Ты не дядя Иван, — пробормотала я кое-как оформившуюся в моей голове мысль.

А мужчина устало выдохнул и, распахнув куртку, показал мне какие-то провода и устройства под ней.

— Я хотел по-хорошему… Ну что ж, придется по-плохому, — сказал он. — Это бомба. И вся машина начинена взрывчаткой. Если я её взорву, от этой деревни ничего не останется. И если тебе дорога твоя жизнь и жизнь этих существ, то ты сейчас сядешь в машину и поедешь со мной. Итак, я жду. У тебя одна минута. Время пошло.

И в этот самый момент я почувствовала, что он не врет. Он говорит чистую правду. И он действительно готов всё вокруг взорвать, даже если и сам погибнет.

Не говоря ни слова, я обошла машину спереди и села рядом с мужчиной на пассажирское сиденье.

А затем, сглотнув, спросила:

— Ты дроу?

— Да, — кивнул он и добавил: — Ты знаешь, мне терять нечего. Один неверный шаг, и я взорву нас обоих.

Я ощутила легкую фальшь в его словах, но такую мизерную, что разобрать, где он врет, а где говорит правду, не получилось.

А рисковать было глупо.

Пожертвовать этим местом я не имела права.

Даже ради своей жизни…

Этот месяц для меня был самым прекрасным в жизни, жаль только, что так мало мне отвела судьба, но… я всё равно была ей за это благодарна.

А еще благодарна за то, что мои мужчины далеко и не пострадают, как и не пострадает никто из моей новой семьи. Сердце сжалось, и мне опять стало тяжело дышать от осознания того, что, возможно, я их больше никогда не увижу, но я постаралась сделать глубокий вдох и не думать о плохом.

Мы выехали за ворота, которые закрылись за нашей спиной, и лжедядя Иван надавил по газам так, что мне пришлось даже схватиться за ручку. Благо пристегнуться успела.

Ехал он с такой неимоверной скоростью, что было понятно: мужчина пытается как можно дальше уехать от поселка.

До трассы мы добрались всего за час, а затем уже и рванули с неимоверной скоростью по самой трассе.

Ехали молча часа два и свернули куда-то в лесную чащу и, как потом выяснилось, к вертолету.

Дроу отдавал мне короткие команды, и я его слушалась, не желая злить.

Если он еще не убил меня, значит, возможно, появился шанс, что и не хочет убить?

Но что будет делать дальше, я не знала, а неопределенность пугает. Ведь бывает участь пострашнее смерти, и я это уже прочувствовала месяц назад, когда попадала в рабство.

Как только мы сели в вертолет, дроу сменил свою внешность, и я увидела его почти что антрацитовую кожу и белые короткие волосы.

Последнее, кстати, очень удивило. Мама говорила, что дроу носят длинные волосы, заплетенные во множество кос. И количество кос означало их статус внутри их общества.

Прошлый дроу был с длинными волосами, а этот почему-то с коротким ёжиком.

Можно было бы даже сравнить его с индусом, к примеру, но черты лица были слишком тонкие, глаза слишком большие, уши с заострёнными кончиками. И радужки… они были ярко-синего цвета.

Так что даже с индусами, я уж молчу про африканцев, спутать дроу было очень трудно.

Я бы даже посчитала его красивым мужчиной, но, учитывая наше с ним знакомство, что-то не тянуло меня на то, чтобы проникаться к нему симпатией.

— Ты меня убьешь? — не выдержала я, когда мы спустя час опустились на площадку перед домом, построенным посреди тайги.

Дроу промолчал и кивнул мне на выход, при этом добавив:

— Без глупостей, иначе взлетим вместе на воздух.

И опять в его словах была правда, мужчина готов был взорвать себя и действительно умереть, поэтому я выбралась из вертолета и пошла впереди него внутрь дома, руководствуясь его короткими приказами.

А дальше — в подвал.

Он был без окон, но с двумя дверями, а на полу я увидела нечто похожее на пентаграмму для вызова дьявола, нарисованную мелом. А еще свечи…

Я в шоке уставилась на дроу.

— Иди в центр, — заявил он и снял свою куртку, оставшись в «костюме» из проводков и бомбы, что висел на нем, как жилетка на футболке.

Сглотнув горькую от страха слюну, я проследовала в центр звезды.

— Сядь, — скомандовал дроу и начал зажигать свечи.

Пришлось садиться в середине.

Оказалось, что звезда была начерчена не мелом, а краской, поэтому даже при всем желании стереть её не получилось.

Сам дроу зажег свечи, стоящие в углах пентаграммы, и протянул мне нож.

— Порежь себе руку и капни кровью в центр, — опять отдал он приказ.

— Зачем? — хрипло спросила я, но вместо ответа получила лишь злобный взгляд.

Поняв, что ответов не дождусь, сделала, как он просил.

Ткнула себя в палец и немного крови капнула в центр, между своих ног.

Дроу промолчал — значит, я сделала все верно, а затем прикрыл глаза, с шумом выдохнул и заговорил…

К сожалению, ни слова понять я так и не смогла. Эльфийскому мама меня учила, но у дроу был какой-то свой секретный язык, который она не знала. Поэтому здесь я была бессильна.

Оставалось лишь сидеть и ждать не пойми чего.

Дроу говорил минут пятнадцать, я даже устала сидеть и решила, что ничего не будет, но тут резко пыхнуло жаром, и рядом со мной просто появился тот, кого я когда-то видела в своём сне.

Здоровенный мужик с рогами и красной кожей. Сильно похожий на демона, которого изображают местные художники. Я заметила на его ногах копыта, а за спиной — хвост и какой-то плащ.

Одет он был в кожаные штаны, обтягивающие его мускулистые ноги… или лапы — не знаю, как можно это называть, — и такую же кожаную жилетку.

Тыкать ножом, который всё это время так и продолжал находиться в моих руках, я не решилась, ибо понимала, что это бесполезно против такой махины.

От неожиданности я даже встала на ноги и попробовала сделать шаг назад, но уперлась спиной в невидимую стену.

Оглянулась, но стены никакой не заметила. Даже рукой пощупала. Кажется, всё дело было в пентаграмме.

Демон, или кто он там был, внимательно меня рассматривал со своей исполинской высоты, даже голову набок склонил, словно животное.

— Здрасти, — пролепетала я, не зная, что еще сказать.

— Здравствуй, — ответил он мне, разжав свои клыкастые челюсти, на чистом русском.

— Я хочу сделку! — рыкнул дроу, привлекая к себе внимание.

Он даже обошел нас по кругу, ибо демон стоял к нему спиной.

Я повернула голову и посмотрела на него, как и демон. Он прищурился и сказал:

— Условия.

— Я верну тебе твоё дитя, а ты поклянешься, что убьешь всех моих сородичей в этом мире и не тронешь меня, оставишь в живых.

— Почему ты думаешь, что я не заберу её сейчас? — спросил демон, продолжая смотреть на дроу.

— Потому что я могу её прямо сейчас убить. — И дроу ткнул пальцем в проводки. — Этот дом взлетит на воздух вместе с ней и со мной. И она умрет. Так что? Готов убить своё дитя или согласишься на сделку?

Я заметила, как на лбу у дроу появились капельки пота. Кажется, он здорово боялся этого демона, который стоял ко мне впритык, но даже не пытался дотронуться.

Демон молчал, смотрел на меня, переводил взгляд обратно на дроу, а затем протянул руку поверх моей головы и ответил:

— Сделка. Я убью всех твоих сородичей, а тебя не трону.

Дроу протянул руку в ответ, и его немаленькая мужская ладонь просто утонула в огромной ручище демона, а он, тонко улыбнувшись, добавил:

— Если моё дитя погибнет по твоей вине, я убью твою истинную и выпотрошу детей наизнанку, а тебя заставлю смотреть.

Дроу попытался вырвать свою руку, но демон ему не дал и начал сжимать сильнее.

В этот момент я увидела, как всё лицо дроу покрылось испариной, он зашипел, а затем и вовсе зарычал, а от сцепленных рук завоняло палёным мясом. И больше того, еще и пошел дым.

Дроу еще какое-то время попытался сопротивляться, но, поняв, что демон его уже не отпустит, обреченно выдохнул:

— Сделка!

Демон тут же отпустил его руку, и я с ужасом увидела, что на ней не осталось не только кожи, но даже мяса.

Дроу с изумлением посмотрел на свою обугленную руку, как и я, а когда перевел взгляд за мою спину, то побледнел еще сильнее и начал терять сознание.

Я на автомате бросилась его подхватить, потому что поняла, что если, не дай боги, вся эта херня, что на нем висит, взорвется, то я тоже умру.

Кстати, прозрачной стены уже не было, поэтому я в неё не врезалась.

Как оказалось, весил дроу целую тонну. Шучу, не тонну, конечно, но очень много. Он был выше меня больше чем на голову и очень мускулистый.

Осторожно опустила его на пол, не дав ему упасть, и посмотрела в центр пентаграммы.

Демон всё еще продолжал там стоять и смотреть, только не на меня, а куда-то перед собой, словно видел то, чего я видеть не могла.

Не сдержавшись, я спросила его:

— Я твоя дочь?

— Да, — кивнул он, продолжая пялиться куда-то перед собой.

— Но как? — прокаркала я охрипшим от потрясения голосом.

А демон, не отрываясь от какой-то явно важной задачи, заговорил монотонным голосом, будто сводку погоды мне рассказывал:

— Мы, асуры, в детском возрасте очень уязвимы. Все знают, как мы становимся опасны, когда переходим через своё второе совершеннолетие в сто лет по меркам этого мира. Поэтому все стараются нас убить. Дети у нас появляются крайне редко, и, чтобы сохранить дитя, мы отправляем его в другой мир. Его душу вкладываем в мертвое, еще не рожденное дитя, скрепляя договор сделкой с родителями того самого умершего в утробе ребенка. Они обязаны его родить, а затем хранить его до столетнего возраста ценой свой жизни. Твой приемный отец уже принес жертву, а мать умудрилась спрятать. Что ж, я благодарен ей за это.

— А кто такие дроу? Почему они хотели меня убить? — не растерявшись, спросила я.

— Они последователи культа моих врагов — Ашарменов! — это слово он сказал так, будто выругался самым мерзким ругательством. — Они умеют определять душу асура, спрятанную в теле другого существа. Поэтому и хотели тебя убить. Но он, — демон кивнул на лежащего без сознания дроу, — предатель. Ибо встретил свою истинную здесь, в этом мире. Назад он не хочет возвращаться, но и знает, что его ждет смерть от рук своих. Как и его семью. Поэтому решился на сделку со мной.

— А что ты будешь делать дальше?

— Убью фантиков, угрожающих тебе, чтобы обезопасить, — пожал плечами демон.

— А дальше?

— Дальше оставлю тут, буду присматривать.

— До какого времени?

— До второго совершеннолетия.

— А дальше?

— Дальше тебе моя опека будет не нужна, ты уже сама решишь, что тебе делать и как жить дальше.

— Ты отпустишь меня?

— Удержать асура? Я не самоубийца, — рассмеялся демон. — Моя задача — помочь тебе выжить. Так делали мои родители. Если захочешь, можешь пойти в наш родной мир и жить там. Нет — значит, останешься в этом. Решать только тебе.

— А моя, — в этот момент я споткнулась, чтобы добавить одно слово-уточнение, — приемная мама — она знала, что я не её ребенок?

Поверить в то, что сказал демон, мне пока было очень сложно, однако и лжи я от него не чувствовала.

— Сделку я заключал с ними обоими, но я видел, что она считает тебя своим дитя. Так как знала, что её плод был мертвым. И меня это устраивало. А теперь прощай. Мне надо заняться делом. Увидимся через час.

И он просто исчез.

А я так и осталась сидеть рядом с потерявшим сознание дроу, рука которого постепенно восстанавливалась, обрастая мышцами и сухожилиями.

Очнулся он где-то минут через тридцать и, кривясь, сел, а затем и вовсе отодвинулся от меня подальше, прижавшись к стене и явно не в силах встать. Видно, что ему было очень хреново, но мужчина старался бодриться.

Я же продолжала ждать своего отца. Он же обещал, что через час вернется.

Разговаривать с дроу было не о чем. Да и он не особо хотел общения. Все его силы уходили на то, чтобы опять не потерять сознание.

Демон пришел ровно через час, держа в лапах за косы оторванные головы дроу.

Он бросил их прямо перед их сородичем-предателем и сказал:

— Сделка выполнена. Все те, кто пришел с тобой в этот мир, мертвы. Дочь я забираю. — И, протянув в мою сторону лапу, сказал: — Идем, верну тебя в то место, откуда он тебя забрал.

Я тут же поднялась с пола и пошла навстречу асуру, уверенная в том, что он говорит правду.

— Отличать правду от лжи — это наша магия? — спросила я его, когда мы вдруг очутились прямо у ворот на въезде в поселок.

— Да, — кивнул демон, — но это лишь её зачатки. Ты прошла первое совершеннолетие в тот момент, когда чуть не умерла. Сработала твоя родовая защита. Я тогда почувствовал тебя, но не понял, где ты находишься. В том мире, в котором ты должна была жить, тебя не было. Я узнал, что твой приемный отец погиб, а мать вместе с тобой пропала без вести. Нам повезло, что дроу решил предать своих и вызвал меня в этот мир. Так бы мне понадобилось намного больше времени, чтобы тебя отыскать.

— Ты расскажешь мне о том, что я умею?

— Расскажу, когда ты пройдешь через второе совершеннолетие, сейчас бессмысленно это делать.

— Хотя бы то, чего ожидать? Я стану такой же… как ты? — Я выразительно посмотрела на демона, обводя его взглядом снизу вверх.

— Нет, — кивнул он, усмехнувшись.

И вдруг на глазах начал уменьшаться в размерах, превращаясь в самого обычного человека.

Мужчину выше среднего роста. Накачанного. Но… самого обычного. Без рогов, клыков, копыт, хвоста… и того плаща, что был у него за спиной… И кажется, это был не плащ, а… самые настоящие крылья?

— Я был рожден в теле человека, — проговорил он, и я заметила, что даже голос его изменился. А демон продолжил: — Мои родители заключили сделку с людьми, и те помогли мне выживать. Это было больше двух тысяч лет назад по местным меркам. В обмен они попросили много власти и богатства.

— А моя мать, где она? — тихо спросила я.

— Когда-нибудь ты её увидишь, — ответил демон. — Здесь она не может появиться. Этот мир для неё губителен. Но и для тебя опасно идти в наш мир, там тебе не место, особенно сейчас.

— Ясно, спасибо за помощь, — кивнула я.

— Ты моё дитя, это моя обязанность — помочь тебе дожить до совершеннолетия. — И без остановки продолжил: — Моё имя Тибаратор Гирим Хельм. Запомни его и, если тебе понадобится моя помощь, просто скажи его вслух, я услышу и приду куда угодно. До встречи, дочь.

И не успела я и слово сказать, как он исчез, а я так и стояла возле ворот нашего поселка, чувствуя себя совершенно вымотанной.

И если бы не нож в моих руках, который я так и не выпустила, то решила бы, что мне всё приснилось.