Свободный Волк

ГЛАВА 1

– Куда летим? – спросил ее Стайс с улыбкой, положив пальцы на чуткие рукоятки пульта. Она помедлила.

Отросшие за два месяца черные волосы снова свивались в локоны, упруго касающиеся плеч. Гвен очень светлокожая. Как в сказке про Белоснежку.

– Я всегда мечтала побывать на островах. – проговорила она.

Система флайера, повинуясь желанию пилота, высветила на экране карту Ихообберы.

– Где это?

– Не знаю. – она растерялась. – Где-то здесь. И ткнула пальцем наугад.

– Пусть будет здесь.

И флайер мягко поднялся вертикально с места. Вниз стремительно проваливались сосны, скалы, пропасти и Зоны. Флайер вышел в высокие слои атмосферы.

Они плыли и наслаждались зрелищем планеты. Многочисленные южные архипелаги островов, похожи на рассыпаные изумрудные бусы в золотой кайме песчаных пляжей.

Стайс гнал от себя любые мысли, все подозрения, всю горечь. Он больше не хотел ни страданий, ни лишений, ни самой мысли о несчастье. Он всего уже лишился. Родной Вселенной, партнера, друга. Гвендалин последнее, что у него осталось.

– Ну, куда? – спросил он.

Она выбрала самый крайний остров. Берег, глядящий в нескончаемый, единственный на Ихоббере Океан.

Здесь было совершенно пусто. Ни туземцев, ни жилья. Они были единственными купальщиками на длинном пляже из золотого мелкого песка. Он охватывал весь остров, как кольцо. На острове была одна гора, поросшая темным, густым лесом. В нем не было ни птиц и ни зверей. Все было тихо и почти безмолвно. Только нескончаемо шуршали волны, прибегая из неоглядной дали Океана.

Они шли вдвоем по берегу, держась за руки, старательно обходя морские звезды и перешагивая через рачков. За полдня можно было обойти весь остров. Они не беспокоились ни о чем. Когда надоедало, садились на песок. или под кроны пальм. И смотрели на разбросанные по мелководью высокие зеленые вершины островов. Потом шли купаться в голубой лагуне.

Стайс вскрывал ножом плоды кокосовой пальмы.

– А если нам надоест валяться на песке? – спрашивала Гвендалин.

– Тогда я вызову свой флайер и мы умчимся.

Он с улыбкой показывал на левое плечо, где находился передатчик. Но не сказал, что он не воспользуется им. Иначе, прилетит его собственный флайер. Зачем Стайсу два флайера? Его немного развлекала мысль о том, что он словно перевоплотился в Барса и при этом имеет роскошь оставаться сам собой. «Зачем тебе Ярс, королева, когда есть я?» И они снова занимались ловлей лангустов, чтобы печь их на костре. А вечером лежали на песке и смотрели на далекие-далекие звезды.

– Тоскуешь? – спрашивала его Гвендалин.

– Нет. – легко отвечал он.

В самом деле, что тосковать? Он может в любой момент уйти с планеты вместе со своей любимой. У него, как ни у кого во всей Вселенной, два челнока и два флайера. Слишком много, чтобы хотеть еще и звезд.

Потом они покидали пустынный берег и летели дальше. С острова на остров. Везде оставляя за собой две цепочки следов от босых ног.

– Почему на островах нет никого? – спросил однажды Стайс.

Королева знала, да не сказала. Все просто, Стайс. На Ихоббере нет океанского судовождения. Только плоскодонные суда для внутренних морей. Континент один. Куда плыть-то?

Он рассказал ей о планетах, где плавали под парусами, похожими на облака, большие корабли. Она слушала и боялась верить. Как можно?! Разве сила ветра так велика, что может гнать громаду корабля? Или вода так тверда, чтобы удержать многотоннажные суда?

А он рассказывал ей про солнечный ветер и про таинственные околозвездные корабли-призраки, гонимые едва вещественным давлением солнечного света. Их паруса толщиной в один лишь атом и сделаны из тонкой золотой фольги. Зато раскинуты на сотни километров. Зачем же, Стайс, им нужно это?

Это солнечные яхты, ненаглядная любовь моя. На них богатые веганцы устраивают гонки возле своего неистового голубого солнца.

И они летели дальше. Ты много повидал всего. Чем удивит тебя наша Ихоббера?

Да, я много повидал. Но все как-то мельком. Я всегда спешил. Хочешь, и мы с тобой нырнем в подпространство? А когда вернемся, здесь многое изменится. Нет, не хочу. Мне нравится на Ихоббере. Ты мне покажешь свой корабль? Однажды покажу.

Что ни день, то новый остров. Время перестало течь.

На южных островах нет зимы. И осени нет. Там, едва заходит солнце на западе, как тут же загорается восток.

Два месяца утекли, как сон.

И вот однажды он проснулся с мыслью, что за два месяца он обошел бы полвселенной. Гвендалин спала так сладко. «Чего ты хочешь, королева?» – спросил он ее в мыслях.

– Попасть на челнок Барса. – тихо ответила она. И продолжала спать.

– Пора наведаться к родному дому! – бодро воскликнул Стайс. Она тут же насторожилась. И посмотрела на него с сомнением.

– Что не так? – спросила она.

– Все так. – ответил Стайс. Гвен не поверила ему.

И он вдруг с беспокойством почувствовал, как между ними снова возникает эта странная стена. И тут же ощущение оставило его.

– Мне правда нужно на челнок. – уже спокойнее сказал Стайс. И усмехнулся сам себе. «Волки всегда боялись женщин.»

Произошла досадная оплошность. Гвен ошиблась и вместо простого кухонного ножа взяла ритуальный меноверский нож. Она не знала, что его подвижная крестовина – тоже ножи. И проткнула ладонь. Стайс услышал ее вскрик и прибежал в камбуз.

– Все в порядке. – резко произнесла она. – Простой порез. Гвен зажимала ладонь салфеткой.

– Дай, посмотрю.

– Не надо. – твердо сказала она. Ну вот. Опять обиделась!

– Нет, Стайс, правда все в порядке. – улыбнулась Гвендалин. – Я больше удивилась, чем испугалась.

И все-таки у него осталось чувство, что его просто выпроводили из камбуза.

Потом она явилась в рубку и села рядом, незаметно пряча руку, перетянутую повязкой.

– Может, стоит посмотреть? Меноверские ножи очень остры. Пара швов тебе не помешает.

– Смотри, на континенте осень! Точно осень. Почти зима.

– Это твой корабль?! – потрясенно воскликнула она.

Громада челнока под водой казалась еще больше. В мерцающем свете поля, охватывающего «Противоречие», проплывали рыбы.

– Да, это мой корабль. Моя «Погоня».

Она знает, что он лжет. И предпочитает делать вид, что не догадывается. Стайс снова начал входить во вкус этой горько-сладкой игры. Как будто прятался сам от себя. Душа вдруг словно растворилась между самим собой и Барсом.

Гвен шла по кораблю, то и дело обращая к Стайсу счастливые глаза. На мгновение у него заныло сердце. Как тогда, на островах.

– А это что?

– Медотсек. Входи. Посмотрим руку. Она едва заметно помрачнела.

Стайс снял повязку. Под мазью кожа вполне зарубцевалась. Но вид рубца ему не нравился. Под кожей набухала синюшным цветом опухоль. Он решил обмануть ее. Хотя, как можно обмануть менталку-королеву?

– Клади сюда ладонь. – с улыбкой предложил он.

– Не хочу. – с улыбкой же ответила она ему.

– Боишься боли? Ты даже не заметишь.

– Что там? – она указала на гибернаторский отсек. И двинулась к дверям.

– Туда нельзя!

Стайс бросился за ней. Там, под колпаком спит вечным сном Эрреба. Гвен не должна его увидеть. Откуда в челноке Волка тигр, заснувший пять тысяч лет назад?!

– Там жесткое излучение. – соврал он первое, что пришло ему на ум.

Она поверила и отошла. На всякий случай Стайс велел Системе заблокировать дверь в гибернатор.

– Что такое кофе? Ты говорил, что любишь кофе по-минойски.

– А, кофе… Когда он сумел наговорить про кофе?!

Он вспоминал, чего не мог им предоставить для питья флайер? И сделал ей горячий шоколад. Он сам терпеть его не мог, поэтому наверняка ни разу не догадался угостить ее горячим шоколадом. Некоторые надписи в меню ему были вовсе неизвестны.

Они продолжили экскурсию по челноку. Стайс ругал себя, что не позаботился раньше разобраться в его планировке. Этим вполне можно было заняться прямо во флайере. Поэтому он не заметил, как попал в лабораторию.

– Ну, здесь-то как раз нет ничего интересного.

– Скажешь тоже!

И она с увлечением принялась обходить колонны со множеством экспонатов. Музей у Барса был не беднее, чем у Стайса.

– Что это?

– Живой кристалл с Жидибрака. – ответил Стайс и удивился: во Вселенной Ярса есть живые кристаллы?! Он потер фиолетовую грань и кристалл голосом Гвендалин спросил:

– Что это? И сам ответил голосом Стайса:

– Живой кристалл с Жидибрака. Стай потер малиновую грань. И кристалл уснул.

– Возьми себе. Она благодарно улыбнулась.

С тех пор она все время играла с кристаллом. Записывала все подряд. Их споры, легкие размолвки. Примирения, смех, шалости.

– Как твоя ладонь?

Гвен повернулась к нему и голосом, которым говорят с больным ребенком, сказала:

– Все в порядке. Стайс собрался было возразить, но она успела задать вопрос:

– Ты разлюбил кофе по-минойски?

Он растерялся. В самом деле, он ни разу не выпил при ней горячий шоколад.

В другой раз, едва Чевинк заикнулся про медотсек, она тут же вспомнила про кофе. Гвен тоже играла с ним в игру.

Она спала. Ее длинные, черные, как ночь, волосы словно жили сами по себе. Они всегда лежали так красиво! За сомкнутыми длинными ресницами спали ее черные глаза. «Ты довольна, королева?»

– Да. – тихо ответила она. «Рука болит?»

– Нет. – резко ответила она. И поднялась.

Стайс спал. Вернее притворялся, что спит.

Тише тени соскользнула она и поплыла к дверям. Тогда Стайс проснулся и приказал Системе выдвинуть экран из стенки спальни. Он ждал, что она проникнет в медотсек. Но Гвен там не появилась.

– Где пассажир? – тихо, словно опасаясь подслушивания, спросил он у Системы.

– В лаборатории. – так же таинственно ответила ему Система. И показала помещение.

Гвен не смотрела на диковинных животных. Она была у дальней стенки. Там тоже образцы, замороженные в жидком азоте. Живые ткани. Это были миллионы будущих животных, рыб, птиц. Ярс, как и Стайс Чевинк, мог вырастить для покупателя любую форму жизни, какую мог добыть в своих скитаниях.

Гвен искала что-то нужное ей. Она знала, что это корабль Барса. Но найти что-либо без каталога было невозможно. А каталог хранился в памяти Системы. И Система никогда не повинуется чужому. Или почти никогда. С Системой Стайс Чевинк разговаривал на языке Летучего Барса.

Гвен, быстро перебирая легкими ногами, спешила в рубку.

– Система, – тихо, но требовательно, проговорила она, – предоставь каталог экспонатов.

– Предоставь. – кратко скомандовал из своего наблюдательного пункта Стайс.

На экране высветился и медленно потек список, составленный на языке Ярса Стамайера. Королева что-то внимательно искала. «Вот как?» – подумал Стайс Чевинк. Она опустила руки и некоторое время смотрела на экран.

– Спасибо. – печально проронила Гвен.

Он не просил ее больше воспользоваться услугами медотсека. А она не предлагала ему кофе.

Но временами Стайс видел, как неловко держит она руку. И никак не мог увидеть, что происходит с раной.

Ночами Гвен все так же выходила и, не особенно заботясь о том, спит он, или не спит, наведывалась в лабораторию. Игра так затянулась, что стала надоедать своим однообразием.

Этой ночью она отправилась в препараторскую. Стайсу надоела слежка и он не пожелал подсматривать за Гвендалин.

Девушка достала инструменты, выбрала один, по ее мнению, самый подходящий.

– Пассажирка взяла скальпель. – разбудила пилота бдительная Система. Стайс не ответил.

Никто ей не препятствовал. Девушка подошла к одной из раковин и без обезболивания вскрыла бугор на тыльной стороне ладони. Слила в отверстие темную кровь и тщательно ее смыла. Она даже не прибегла к дезинфекции. Но Система промолчала, раз пилот не счел нужным реагировать.

Стайса стала так утомлять эта таинственность и внутренняя напряженность Гвен. Если бы он знал, что она ищет! До этого он думал, что ей нужен Ярс Стамайер. Но королева не предлагала начать поиски пропавшего торговца. Да и глупостью все это было. Ярс умер. И давно. Гвендалин, как сама призналась во сне, желала найти что-то на корабле его. И это был не Барс. «К сожалению, это был и не Волк.» – печально подумал Стайс.

Он вспоминал о тех двух месяцах, когда они были так счастливы на островах. Но, стоило ей попасть на челнок, как счастье и закончилось. Он боялся спрашивать ее. Боялся, что под оболочкой Гвендалин откроется не королева Сеяллас. Нет! Он боялся обнаружить там преисподнюю.

«Что ты ищешь, королева?» – спросил он ее однажды, когда она спала.

– Саму себя. – тихо, как всегда во сне, ответила в ней тайна.

Он задумал трюк. Корабельный компьютер должен все проделать сам. Стайс не желал знать ничего. Пусть найдет, что ищет. Может, успокоится. Может, вновь повеселеет. Рука ее уже явно стала подживать. Пусть медленно, но здоровый организм взял свое. И Гвендалин уже не морщилась едва заметно, когда брала столовые приборы. Хотя повязку так и не сняла. Он делал вид, что не замечает, как она сама ее меняет. Но Стайса удивляло то, что королева, по-видимому, так и не прибегла к искусственному подавлению его памяти о ее ране.

Когда она днем случайно забрела в рубку, Система доброжелательно спросила пассажирку, что она такое ищет. Не могла бы Система ей помочь?

Для этого Стайс воспользовался записью своего голоса на языке Ихобберы, промодулировав звучание. Гвен должна думать, что Система сама желает с ней сотрудничать.

– Я ищу подарок Феанноры.

Система промолчала. Она не знала, что сказать. Дальнейших распоряжений ей пилот не оставил. И речевое послание на языке дреммов было лишь одно.

Система знала Феаннору. Поэтому, когда Гвендалин, решив, что не дождется ничего от неразговорчивой с гостями корабельной техники, почти ушла, на большом экране вспыхнула картина.

Гвен резко обернулась и замерла, во все глаза глядя на красавицу, в объеме, цвете, звуке возникшую на нем.

– Мой Барс! – нежно сказала Феаннора.

И ее голос заполнил рубку. За ее спиной была все та же рубка. Принцесса была в ней одна. Видно, она сама сумела включить запись. Непонятно как, но Система послушалась ее и запись делалась непосредственно с пульта.

– Мой Барс! И глаза ее затрепетали, словно пламя.

Принцесса говорила. Слова архаического языка дреммов текли с ее карминных губ, как песня.

Гвен ждала. И вот принцесса поднесла к струящимся, подобно шелку, черным волосам меноверский ритуальный нож и срезала прядь волос. Оставив свой прощальный дар на пульте, она направилась на выход. Обернулась, еще раз улыбнулась и пропала.

– Система! – проговорила Гвен. – Мне нужно это.

– Хозяин, пассажирка хочет экспонат Е7д870.

– Отдай ей. – распорядился, не глядя, Стайс.

– Подготовить для транспортировки? Стайс подумал и отдал приказ.

Гвен была оживленной и снова щебетала. Они устроили веселый бой на подушках. Живой кристалл в восторге записывал их шумливую возню.

– Смотри! – со смехом воскликнул Стайс. – У тебя повязка спала! И тут же, получив подушкой по макушке, все забыл.

За завтраком шарик хлеба угодил ему в середину лба.

– Мне надоело здесь торчать! – с вызовом объявила Гвен. – Хочу домой!

– Как скажешь, королева! – весело согласился он. – Куда прикажете?

– В Аффару!

Спустя лишь несколько минут, флайер выскочил из неприветливых холодных зимних вод и стремительно, как молния, взмыл в небо.

В грузовом отсеке находилась капсула, в которой в холоде жидкого азота хранился прощальный дар Феанноры. …

– Смотри, Стайс. Это мой дворец. Он был очарован.

Они снова переживали медовый месяц. Бродили по базарам Бабеллана. По его мощеным розовым камнем улочкам и площадям. Кормили с рук павлинов, бросали аметисты в фонтаны. Катались в маленьком ландо по бесконечным парковым аллеям. Плавали на весельных судах, под балдахином, по медленно текущим водам реки Илнары. Стайс оставил свой обычный, непритязательный на вид, комбинезон. И королева разодела его с пышностью, достойной гостя царского двора. Они плыли под медленные песни, которые поют в Аффаре, под звоны длинных струн, под журчание воды. С зеленых берегов на них смотрели белые каменные виллы, сбегали к водам лестницы. Их осыпали ароматнейшим дождем летящие по ветру лепестки магнолий, вишен, яблонь, роз. В Аффаре круглый год была весна.

Любовники возвращались на базар и брали с лотков неведомые в мире Стайса лакомства, фрукты, жареную дичь. Стайс был фараоном. Был царем. Он несся вместе с королевой на колеснице по пустыне. Они охотились на львов.

Они входили в храмы и приносили жертвы богам Аффары. Они пускали по течению венки из роз под песни жриц.

Летели в ночное небо фейерверки. Рекой лилось вино. Приезжие купцы, гости, знать, прислуга, бедняки – все веселились. Выкатывали бочки сладкого пальмового рома. Выносили горы засахаренных фруктов. Бесчисленны столы со снедью. Гуляли, ели, спали прямо на улицах и площадях. Не прекращалась музыка.

– Ты счастлив, принц?

– Я счастлив, королева.

Бесконечны переходы царского дворца. Огромны, неописуемо прекрасны его залы. Затейливы его сады. Роскошны, вызывающе роскошны их покои. Тысячи и тысячи невероятных, непредсказуемых чудес. Как изумительны, как сказочны пиры! Как восхитителен играющий огнями сад! Как величественны танцы! Водопады розовой воды. Львы в колесницах. Тысячеголосые хоры. Дороги устланы цветами. Поющие фонтаны.

Тысячелетия ждал Бабеллан возвращения торговца. Аффара проснулась ото сна.

– Ты счастлив, Стайс?

– Я счастлив, Гвендалин. Время стало.

ГЛАВА 2

По коридору, отделанному темным с золотою икрой мрамором, шла королева. Сеяллас была спокойна и бледна. Черные, бездонные глаза рассеянно скользили по стенам, по полу, по мозаикам.

У одиннадцатой ниши она остановилась. Сняла повязку и приложила к стене слегка распухшую ладонь. Подождала. Но ничего не произошло. Королева стала звать мыслью того, кто жил за этой дверью. Ей открыли.

– Не делай так, Гвен. – сказала ей сестра. – Ты же знаешь, мне больно.

– Дверь не открывалась. – ответила ей Гвендалин. – Наверно, из-за раны.

– Нет. – ответила сестра. – Синк нас предал. Он сломал замок. Здесь был чужой. Яксаф и Ихаббо нас тоже предали. Они отдали свои тела чужим.

– Кому же? – удивилась Гвендалин.

– Я выбила из синка их имена прежде, чем он умер. Ментальные партнеры Волка. Ты знаешь их?

– Вендрикс Юсс и Галлах Чевинк. Это хорошо. Пусть живут.

– Они похитили наш самолет.

– Надеюсь, ты их не сбила?

– Конечно, нет. Но дело могло бы кончиться и плохо. Я едва их не убила во дворце. Я думала, что это Яксаф и Ихаббо. Они пролезли в лабораторию. А я как раз только что родилась и ничего не знала.

– Ладно, Сеяллас. Я принесла то, что она хотела. Папа у себя?

– Иди. Он ждет тебя.

*** Королева встала. Оглянулась на него. И скинула с ладони свою повязку.

– Хочешь знать, Волк, что под повязкой? – лукаво спросила она Стайса.

Он заколебался. Он и хотел знать, и не хотел. Было любопытство и был страх.

– Иди же, Волк, смотри! Она удалялась и манила Стайса за собой.

Тьма была так непроглядна, что белая фигура Гвендалин грозила быть поглощенной ею. Взметнулись и не опустились обратно черные, как глубокий Космос, локоны. Он бросился за ней. «Чего ты хочешь, Волк?»

– Знать тайну! «Смотри!»

Из раны на ладони послышалось негромкое, но страшное в безмолвии ночи, пощелкивание.

Он застыл, не в силах оторвать глаз. Не в силах крикнуть. Не в силах убежать.

– Смотри, Волк! Вылезают щупальца, покрытые кровавой слизью.

– Смотри же! Много, много щупалец. Как все это могло вместиться в хрупкой Гвендалин?! Нет ничего. Нет стен, нет потолка. Нет Бабеллана. Нет планеты. И ЭТО он любил?!!!

Стайс крикнул и сел в постели с бешено колотящимся сердцем. В глазах еще мелькали красные круги, а программа адаптации уже спешила вернуть в норму уровень адреналина. Он с протяжным вздохом облегчения упал обратно на роскошную постель. Ее нет рядом. Понятно, у Сеяллас немало тайн.

Ему вдруг показалось, что если он немедленно не убедится в том, что она жива, то может потерять ее навеки.

Стайс поспешно оделся в первое, что подвернулось под руку, и вышел из лазуритовых покоев.

Он и не знал, как необычен, как таинственен ночной дворец!

Принц скользил мимо меняющих цвета мозаик. Мерцающие стены смотрят на него. Он словно потерялся в необъятности пустых и гулких зал. Дворцовые цветы разносят одуряюще страстный аромат. В открытые на всем протяжении пути в окна дует ветер, вздымая занавеси.

Что-то вспомнилось ему. Однажды он гостил у даверийского владыки. Три недели безудержного веселья. Ему поручили серьезнейшее дело: заместить на свадьбе жениха. Принц задержался по причине шторма. А свадьбу отложить – очень скверная примета. Как лучший друг, Стайс должен был сидеть на жениховском месте, пить за здоровье родителей невесты, принимать подарки, поздравления и целовать в щеку близкую подругу суженой. Та всякий раз подсовывала свое лицо, когда подвыпившие гости кричали что-то вроде «горько». Во всем остальном с ним обращались так, словно он и есть жених. Он был для всех Дасин-урр. Все почести, все по протоколу. И он испытывал смешливое и конфузливое чувство оттого, что это все так серьезно. Он сидит и изображает из себя того, кем не является. Все это знают и, тем не менее, играют увлеченно этот обычаями предусмотренный спектакль. Так три недели и изображал он жениха, пока тот, застряв на рифах, чинил разодранные паруса и смолил залатанные бока ладьи. Кого теперь он изображает?

Волк успокоился и теперь шел сквозь гуляющий ночной ветер по спящему во тьме дворцу. Лениво подумал, что может не найти дорогу назад. Но это не беда. Королева Сеяллас менталка. Она отыщет его в недрах своего огромного жилища.

Стайс вышел на платформу сада. Там от вечернего гуляния еще оставались стоящие во льду напитки. А после нелепого ночного кошмара страшно хотелось пить. На ступеньках стоял и смотрел куда-то вдаль некто.

Стайс вдруг замер. Ему знаком подобный силуэт! Но что он делает здесь, в Аффаре? «Синк!» – позвал он в мыслях.

Тот не шевельнулся. Быть не может! Синки ведь менталы! Ему и звать не надо, чтобы житель Табетты его почуял.

Стайс подошел так близко, что синк не мог не обернуться. Он не обернулся.

Вместо этого он попытался усесться на ступеньках, раскладывая сзади свои длинные, заостренные на концах крылья. Ему было неудобно, и синк снова встал. И встретился лицом к лицу со Стайсом.

– Вы, очевидно, космический торговец? – задал таинственный ночной житель довольно странный для синка вопрос.

– Да. – удивился Стайс. – А вы, очевидно, синк?

– Не вполне. – ответил тот. – Я Маррадуг.

Тайна раскрывалась сама собой. Король не прятался и легко поведал Стайсу свою историю. То, что скрыто от всеведущих легенд. То, о чем никто не сплетничал на Ихоббере.

Да, все правда. Он жил когда-то в той ступенчатой огромной башне. Очень долго жил. Да, он превратился в такую отвратительную тварь, что, если бы нашел удобный способ умереть, то непременно бы так сделал. Но стоит ли вникать в подробности существования чудовища, каким он был?

Но вот однажды в его с товарищем узилище открылась дверь. Не совсем дверь, скорее подземный ход. Случайность, или намеренность, кто знает! И два чудовища попали в Океан. Путь был долгим, но время несущественно для короля.

Так Маррадуг превратился в водоплавающую тварь. Он снова был свободен. Он сам не знает, сколько лет, веков, тысячелетий плавал он в водах единственного океана Ихобберы. Не было мест на дне его, которых бы не знал король-урод.

Стоит ли удивляться, когда однажды он наткнулся на необычную находку. Он сразу понял, что это. Он слышал о легенде про короля синков Селеннира. А это был не что иное, как корабль синков. Король был счастлив своей свободой. И он с неумирающим в этом кошмарном теле любопытством стремился вникнуть в любую тайну Ихобберы.

Чудовище просачивалось сквозь любые щели, проникало в едва приотворенные затворы. Он плавал по кольцевому коридору в кромешной тьме океанического дна. Маррадугу не нужен свет. Он сам светился. Так он приманивал к себе пугливых рыб и любопытных тварей, желающих попробовать его на вкус.

Он сам не понял, как попал в ловушку. За ним захлопнулись входные двери. И помещение стало освобождаться от воды. И король вдруг понял, что жизнь отнюдь ему не надоела! Он испугался смерти.

Распластавшись уже не светящейся под безжалостными лампами, а грязно-серой массой на полу, он вспоминал. Уж не это ли гиммера?! И принялся всползать на странное сооружение под колпаком. Кажется, это в легенде Селеннира называлось столом. Ну и ну! Едва ли за тысячи лет отсек сохранил свою способность действовать по назначению. Ведь даже Селеннир давно уснул.

«Я синк, я синк!» – усиленно сигналил он системе, чтобы она приняла его за Селеннира и не уничтожила.

Он не заметил, как заснул. Он спал и видел сны. Это были сны синков. Сны Селеннира, потомка корабельного врача, наследника генетической памяти и памяти о назначении устройств медотсека синков, таинственной гиммеры.

Сколько лет прошло? Двести, триста, тысяча? Он вынырнул из сна и некоторое время ждал, что будет. Потом со счастливым чувством поднял руку, чтобы посмотреть, каким он стал. И заплакал. Он не превратился в человека. И синком он не стал. Он был все тот же, только несколько усох. Все те же щупальца, то есть псевдоконечности. Он вытянул псевдоруку и отбросил колпак бесполезного устройства. Гиммера предназначена для синков. И только для них. А та протоплазма, что составляла его тело, имела в своей основе пусть искаженный, но геном дреммов. Он выплыл из отсека и направился обратно в Океан.

Но пребывание в медотсеке синков не прошло бесследно. Что-то все-таки для него гиммера сделала. С удивлением заметил Маррадуг, что его тело по прошествии многого времени стало изменяться! Он превращался в некое подобие гуманоида! Потом он стал двоякодышущим, и с радостью принялся выходить на берег. Потом жабры растворились в новом теле неведомого существа. И он не смог вернуться в Океан. Он стал лишь сухопутной тварью. Но был доволен и благодарил гиммеру. И вот однажды он понял, кем он стал. Когда из его спины принялись расти крылья, он понял, что гиммера пересотворила своего невольного пациента по его желанию, по его молению. Он превращался в синка.

Разбитая почти до первооснов генная структура его клеток была собрана, как кубики, в новую картинку. Гиммера синков знала один лишь генный тип. Код синков.

И вот настал тот день, когда король взлетел. Он словно заново родился, если эти бедные слова способны передать всю полноту, всю радость его чувства!

Он полагал, что Барс уже вернулся. И что все дреммы за то продолжительное время, что он провел в водах Океана, уже, согласно договору, все выбыли с планеты. Но с удивлением и гневом он узнал, что торговец обманул его. Он нашел планету, как сказал. Но не предпринял ничего, чтобы отвезти туда народ его. А Маррадуг ведь думал, что его забыли в башне оттого, что все переместились с Ихобберы!

И Маррадуг принялся искать на Ихоббере свою дочь, несчастную в своем уродстве Феаннору. Она прошла с ним почти весь путь в Себарии. Она не могла, как и он, спокойно умереть. Ведь не умер же Сиддхари!

Он летел и видел с высоты птичьего полета прекрасный Бабеллан. И ужаснулся. Кого ждет здесь его дочь, Феаннора?! На что надеется она? И тут же обрадовался. Он вспомнил про гиммеру. Лучше быть синком, чем чудовищем! Для Феанноры есть сюрприз.

– Чего ты хочешь, синк? – спросила его та красавица, что сидела в главном зале Бабеллана на троне с гербом Маррадуга.

– Где Феаннора? Где моя дочь? – спросил король. Та недоуменно похлопала ресницами.

– Мне нужно посовещаться. – наконец, с сомнением сказала девушка. – Я сейчас приду. И, оставив растерянного короля в пустом огромном зале, поспешно убежала.

– Феаннора! – позвал он в черные воды большого водоема глубоко под сводами замка в Бабеллане. Очень большого, гораздо больше, чем тот, в котором жил он и его премьер-министр.

Она не ответила, но он услышал мысли. И очень удивился, поскольку уже знал, что за внешностью синка в нем не скрыты их ментальные возможности. «Да, папа.» – отозвалась она.

И потекла беседа. Неведо, как, но дочь его приобрела некоторые свойства менталов. Именно так она общалась со своими куклами, как называла она всех королев Аффары. Она брала их из народа аффов. Теперь на Ихоббере два народа. И давно уже. Терки, потомки тех, кто жил на севере, во владениях Терлинка, ныне давно уже покойного. И аффы, ее народ. Никто не знает, кроме королев, что Феаннора живет тут, в большом бассейне. Она сумела все устроить и ее заключение гораздо комфортнее, чем некогда жизнь Маррадуга. Она просит ее простить.

– Конечно, девочка моя! – растроганно ответил он той массе, что скрывалась в глубине.

И она тут же твердо отвечала, что не станет синком. Ни за что. Она довольна жизнью. Ее куклы к ней приходят каждый день. Она обо всем осведомлена. Практически, она и есть здесь королева, а куклы лишь ее глаза и уши. Нет, засмеялась она, никто из них не посмеет поднять мятеж и свергнуть королеву. Это же не люди, а только организмы. У них в голове программа. Папа, бедный, ты просто не пытался пробовать. А она-то знает, что той протомассе, которой стала она теперь, ведомо свойство изощренного гипноза. Конечно, жаль, что он все же не ментал. Они могли бы общаться на расстоянии.

Но кое-что ее затронуло. Медотсек синков, гиммера. А она-то думала, что это миф, что Барс ошибся.

И она дала послушать отцу ту запись на кристалле, которую оставил ей торговец. Король улыбнулся. Живой кристалл торговца! Как давно все это было. Он сидел на краю бассейна и вместе со своей Феаннорой снова переживал их жизнь на корабле торговца, на «Противоречии». Он помнил.

Он помнил, как они бежали из пекла внезапно гибнущей планеты. Взрывался воздух, горели камни. Его дворец на Лилемарге, содрогаясь, уходил в расплавленную магму. Все было так внезапно. Только что они сидели с торговцем и обсуждали сделку, как с следующий момент тот вдруг вскочил и побледнел.

– Король, у тебя есть полчаса. Вернее, двадцать шесть минут.

Еще минут пятнадцать они с Терлинком и Феаннорой не могли понять, в чем дело. Столкновение с блуждающей планетой?!

– Король! – крикнул Барс. – Пять минут на сборы! И он схватился за плечо, вызывая флайер.

В один момент Маррадуг лишился всего. Имущества. Народа. Планеты. Челнок торговца уносил с кипящего шара магмы двести человек придворных и королевскую семью. Они лежали в переходах челнока, слишком быстро забирая кислород из ограниченного запаса корабля.

– Только анабиоз. – категорично заявил торговец. – Система регенерации воздуха не предусматривает такие темпы обработки. Я оставляю лишь королевскую семью. Вам будут предоставлены каюты.

Возражения не принимались. Они тут гости и должны подчиниться распорядку. Торговец вез на Ихобберу свои товары, и Лилемарге была лишь пунктом в его программе. Он и так сделал для них, что мог. А теперь намеревался вести переговоры с синками о временном прожитии на планете типа С немногих спасшихся. Сам Ярс Стамайер уже прикидывал, сколько он выиграет в этой сделке. По его подсчетам, дреммы лет за тысячу выплатят ему по контракту все причитающиеся барыши. Его запросы, как знал сам Маррадуг, были очень скромны. Другой торговец включил бы и проценты. Меньше нельзя. Он тоже должен содержать свой маленький мирок. Свое «Противоречие».

Пока Терлинк, тогда еще совсем юный, забавлялся, разглядывая у себя в каюте видеозаписи торговца с иных миров, Феаннора нашла себе другое. Сначала Маррадуг был рад, что дети заняты и не тоскуют о планете. Он не тревожился, глядя, как его дочь, теперь принцесса без королевства, ходила с Ярсом по длинным переходам корабля. Им было интересно.

Сам Ярс Стамайер был очень молод. Хотя, молодость торговца длиннее, чем сама жизнь короля. Ярс был молод и тогда, когда сам Маррадуг еще и не родился. Это странное явление сбивало его с понимания. Он никак не мог взять в толк, что представляет из себя обычный Барс. Как можно столько жить и столько видеть и оставаться молодым.

Феаннора расцвела. Она сидела в рубке с Барсом и мечтала, глядя в Космос. Она и раньше была странной.

– Не утомляй себя мечтами. – сказал ей Маррадуг однажды. – Торговец есть торговец. Он прилетел и улетел. Нам предстоит тяжелая борьба. И ты нужна мне, как помощник. Ты видела, как мало значат для него случайные знакомства. А ты принцесса. Держи себя в руках. Барсы не способны на любовь, на верность, на самопожертвование.

Душа торговца принадлежит лишь звездам, лишь кораблю, лишь самому себе. И что бы стала делать Феаннора, случись ему ответить на ее любовь? Остаться в челноке, летать с ним от мира к миру через всю Вселенную? А кто будет отвечать за тот народ, который ждет своей планеты во враждебном дреммам холоде отсека гибернаторов? Те двести человек, которым он по-прежнему король. И за которых должен отвечать. Пусть Летучий Барс найдет планету. Они расплатятся с ним. И дреммы будут жить. А Барсу поставят огромный монумент из благодарности. Ибо дреммы благородны. И, ради его доброты, он будет единственным поставщиком их королевского двора. С правом наследования до седьмого поколения.

Настал день прощания. Феаннора не посрамила своего отца и своей королевской чести. Она не снизошла до признания в любви. Она простилась так достойно, как может сделать лучшая принцесса в мире. У нее нет ничего драгоценнее того дара, что она оставила торговцу. Королевский локон.

А дальше они с головой ушли в работу. Планета синков была богата своими недрами. И это оказалось настоящей удачей. Ленивые и безразличные обитатели планеты не знали, или не хотели знать, что обладают таким сокровищем, как множество металлов. Если бы на Лилемарге был металл! Тогда бы она была бы не просто сельскохозяйственной планетой!

Когда король был молод, как Терлинк, его отец отдал одному из Барсов большие средства, чтобы тот на своем челноке провел юного Маррадуга в экскурсию по нескольким мирам. Так поступали все короли его династии. Их сыновья должны увидеть, к чему следует стремиться. И с тех пор Маррадуг мечтал купить планету типа С, то есть с кислородной средой. Но обязательно с металлами.

Ихоббера была так богата, что он едва не позавидовал, хотя это и недостойно королевской чести. И с энтузиазмом ушел в добычу всего того, что не представляло для ее хозяев ценности. По сведениям Ярса, наиболее богата минералами, металлами и ценными другими веществами была пустынная Себария. Ярс оставил им описание технологий разработки планетарных недр и некоторые технические средства. Он был по-своему тоже благороден, этот Барс.

А дальше ты все знаешь, Стайс. Мы расселились по планете. Торговец прилетел только через двести лет. У Ярса много дел. И Ихоббера – одно из них. Дреммы повидали много войн здесь. Были стычки с синками. Война с иббами. Потом была внутриусобная война. И дреммы разделились на два народа. На терков и аффов. Когда прилетел торговец, Маррадуг давно уже отошел от дел и жил в той башне, что построила ему его дочь, верная своему отцу, королева Феаннора. Не зря он любил ее больше сына, легкомысленного и ветренного Терлинка.

– Теперь ты живешь здесь? – спросил Стайс. – У королевы Сеяллас?

– Ты не понял, Свободный Волк. – с достоинством проговорил король. – Сеяллас просто кукла. Обыкновенный клон. Она выполнила свою задачу и её время вышло. На смену приготовлен следующий клон, народ даже ничего и не заметит.

Он шел по переходам, бежал по резным мостикам, кричал в пустынных залах. Успеть! Успеть, пока его кукла, пока регент-королева Сеяллас, пока Гвендалин, его любовь, не растворилась в планах праведного короля! Ему все равно, что она – клон! Ему нет дела, что Маррадуг в своей украденной у синков медтехнике вдвоем со своей кошмарной дочкой научился делать клонов, как печь куличики! Он знает, что Гвендалин живая личность!

– Гвен! Она обернулась к нему бледным лицом.

– Ты все знаешь?! Он быстро проверил руку. Повязка на месте. Значит, это она.

– Уходим. Улетаем. Немедленно! Она слабо упиралась.

– Нет, Стайс, ты еще не понял.

– Я все понял! Он свирепо посмотрел в ее глаза.

– Ты больше не будешь его куклой.

Неужели, его не смущает то, что она всего лишь клон? Одна из множества. Одна из бесконечных Сеяллас.

– Нет. Ты единственная. Ты Гвендалин.

У королей свои заботы. Они так заняты своей державностью, что мостят дороги перед собой всем, что им попадется пред их царственные очи! Народами, планетами, торговцами и собственными клонами.

Он тащил ее за собой, словно опасался, что их схватят.

– Не надо, Стайс. Нас никто не задержит. Мы никому тут не нужны. Я выполнила свое задание. И я могу быть теперь свободна. Пока. Мне уже приготовили на смену сестру.

– Скажи, зачем все это было? Все эти охоты, торжества. Кого тут встречали в моем лице? Кого я тут изображал? А, понимаю, Барса! Напрасный труд, Гвен! Напрасный труд! Если челнок торговца остался здесь, на Ихоббере, а пилота нет в гибернаторе, то его нет нигде! Он умер пять тысяч лет назад.

– Да нет же, Волк Чевинк. – назвала она его так, как давно не называла. – Все торжества были в твою честь. Да, я кукла, как и все Сеяллас. Но все же королева. Я, и только я, велела чествовать тебя. Ты был принцем на балу, а не твоя тень.

– Мне все равно. – мрачно проронил Стайс. – Мы улетаем. Мы свободны. Я не Барс и не повязал себя никакими обязательствами. Мы можем вообще покинуть Ихобберу.

– Хорошо. Но сначала повидай одного человека. И тогда я соглашусь – мы улетаем. Куда угодно. Хоть на Вегу. Хоть на Лебедя-12.

В ее глазах была все та же горечь. И Стайс вдруг понял, что она опять обманывает его. Есть нечто, чего ему не стоит знать. И что она скроет от него любыми средствами.

Он удивился. Кто может ждать его здесь, в этих помещениях для прислуги? Она улыбнулась:

– Я не буду присутствовать при разговоре. Он может напугаться.

Стайс вошел в комнату. В первый момент он не понял, кого видит. Потом пришли яркие воспоминания о тех прекрасных днях, когда он только ещё встретил свою любовь. Как ехали они, счастливые и беззаботные, к жениху Гвендалин – старому, засохшему стручку с вельможными замашками – лорду Шеппелу.

Худой пожилой человек с водянистыми глазами, только уже без всяких признаков родовитой важности, стоял перед Чевинком.

– Свободный Волк? – старик явно волновался. – Я вас узнал! Вы были с королевой! А я изображал спесивого аристократа.

Стайс с удивлением смотрел на человека. Да, это он, жених Гвендалин. Его большие водянистые глаза. Сухой, как щепка. Но где его породистая внешность графа? Это просто старичок. А тот спешил и только не захлебывался речью.

– Я должен передать вам. Я все ждал, и так боялся, что не сумею! Стайс вдруг пришел в себя.

– Давайте, успокойтесь, лорд Шеппел. Сядем и спокойно обо всем поговорим. Но тот засмеялся:

– Я не лорд. Я актер королевы. Мы с Бордиззом всего лишь актеры королевы. Или шпионы, если вам угодно. Меня зовут Холтник. А Бордизз играл дядю.

– И где он? – с улыбкой спросил Стайс.

Вот это и есть то, что ему хотела показать Гвендалин? Спешила избавиться от прошлого? Ему-то что до того, к чему принуждал ее Маррадуг?! Это для короля она лишь кукла, а Стайс знает, кто она такая. Он слишком долго был с ней – почти год на Ихоббере.

– Бордизз умер. – помрачнел актер. Стайс с сочувствием кивнул. Что ж, у каждого свои проблемы.

– Его убили тигры королевы. – продолжал меж тем Холтник. – Он был, как оказалось, участником Весситы.

Вот как?! Что ж, он переживет и это. Он выслушает все жалобы старика. Он посочувствует. Он-то знает, каково это, терять друга. Но он спешил.

– Но не это важно! – актер встрепенулся. – Я видел Мосика!

– Кого? – Стайс не понял, о чем тот говорит. Вернее, о «когда». И вдруг сообразил: откуда Холтник знает Мосика? Ведь он его не видел! Тогда, много месяцев назад, когда они прибыли к лже-лорду в его имение, Мосик не пошел ко входу в дом. Он остался с лошадями у ворот.

– Он был здесь! – прошептал старик. – Вы, может быть, не знаете, но Мосик тоже наш. Он актер королевы. И вам не следует быть с ним откровенным. У Стайса словно взорвалась в мозгу Сверхновая.

– Не может быть! Этого не может быть!

– Вы не сердитесь, Стайс. – миролюбиво продолжал актер. – Я только хотел вас предостеречь.

– Хорошо. Спасибо. Я пошел. И он торопливо бросился прочь.

– Как ты могла?!! Как ты могла, Гвендалин?!! Мосик был лишь актером?!!! Он в ярости схватил ее за руку, не замечая, что причиняет ей боль.

– Это ты мне желала сказать?!! В этом признаться?!!! Это есть твое раскаяние?!!!

Стайс вдруг прекратил метаться. Остановился, словно весь оледенел. Она стояла и не двигалась, наблюдая за ним, словно что-то решая про себя. Он заметил, как хорошо она держалась. И злое чувство овладело им. Уйти. Улететь. Большего, чем есть обмана, он не перенесет.

– Нет. Мосик не актер. – спокойно отвечала Гвендалин. И добавила, видя, что ее слышат:

– Он твой друг. Невозможно промоделировать такую личность. Актер может сыграть кратковременную роль. Но как ты мог засомневаться в Мосике? Возможно ли подделать такую преданность, такую дружбу? Ты не заметил главного. Ты слишком сосредоточился на самом себе. Мосик жив. Стайс собирался с мыслями. Он не мог поверить.

– Если Мосик жив, как ты говоришь, и был здесь, кто мог об этом знать? Изо всех, кто здесь имеется, только ты и я знали его.

– И старый Бордизз, актер, игравший дядю.

– Его убили твои тигры.

– Нет. Он принял яд.

– Я тебе не верю. Она кивнула.

– Улетай, Стайс. Тебя ждет твой товарищ. Он помрачнел.

– Ты пойдешь со мной.

– Зачем, Стайс? Все в прошлом. И острова и Бабеллан.

– Мне некуда деваться. – буркнул он.

– Неправда. У тебя есть выбор. Можешь вернуться в свою Вселенную и оставаться Волком. А можешь остаться здесь и превратиться в Барса. У тебя два челнока, два флайера. Все пути свободны.

«Я не Летучий Барс.» – подумал он с внезапной горечью. – «Я не опутываю себя обещаниями. Я поистине свободен.»

– Пойдем, Гвен. – попросил он. – Я погорячился. Она не пошевелилась. «Ну, что еще ей надо?!» Он пошел на хитрость.

– Пойдем отсюда. Мне хочется взглянуть на звезды.

Пустынен сад. Нет ни души. Молчит всё, даже птицы.

– Вызови свой флайер, Волк, и улетай. – она почти взмолилась.

– Мой флайер здесь.

– Нет. Это флайер Барса. Он далеко. Зови свою машину. Она сядет прямо здесь, на платформе. Как когда-то в Зоне, вдруг вспомнил он.

– Почему ты так спешишь избавиться от меня? – спросил он с ревнивым подозрением.

– Хорошо. Скажу. На рассвете Бабеллан подвергнется бомбежке. Сюда летит эскадрилья Дианора. Все беспилотные бомбардировщики. Я бессильна против них. Волк Чевинк резко прижал к плечу ладонь.

Он ждал. Флайер должен был прибыть, но не прибыл. На востоке светлело небо. Все население дворца эвакуировано. Они вдвоем.

– Бежим. – он бросился через молчаливые сады к флайеру Барса. Тот не отвечал на вызов через передатчик, поскольку вызов предназначался не ему. У трапа Стайс задержался и взглянул на темный север. Ничего еще не видно.

*** Почему не прибыл его флайер?

Они снова вдвоем летят. Она снова сидит в пассажирском кресле и улыбается. И он снова делает вид, что всем доволен. Они оба, как были, в роскошных одеяниях из Бабеллана и мало соответствуют функциональной роскоши машины.

Бомбится Бабеллан? Зачем? Что хочет этот мелкий негодяй, алчный и неразборчивый в средствах Дианор?

Стайс правил к своему челноку, к «Погоне». Давно он не был в нем. С того дня, когда вышел у селения поморов. Его посетило довольно странное чувство. Он возвращается к самому себе. Каким он встретит сам себя? Что в нем изменилось? И почему не прибыл флайер?

Отсек был пуст. Его обитатель словно испарился. Гвен, почувствовав тревогу Стайса, напряженно всматривалась в его лицо. Она ничего не могла сказать и ничего объяснить. Кто мог вывести из отсека флайер?

Стайс бежал по коридору, топча сталасс покрытия. Лифт вознес его в рубку.

– Система! Запись! Кто здесь был?! Система поспешно включила видеозапись.

Расширенными от изумления глазами Стайс видел перемещение по кораблю нескольких пришельцев. Система писала раз от разу и без звука. Приказа не было, и она не позаботилась. Один был явно нимра. И, если бы он точно не знал, что Вендрикс умер, то поклялся бы, что видит именно его. Все записи были сделаны в кольцевом коридоре. Пришельцы шлялись туда-сюда с таким видом, словно у себя дома. Вторым был Мосик. Стайс себе не верил, но это все же был его друг. Что он делал в такой компании?

И тут все понял: Мосик стал жертвой мистификации. Потому что третий был он сам. Вернее, почти он сам. Но похож невероятно. Это мог быть один лишь человек. Тот, с которым его все время путали. Летучий Барс. Как-то он сумел выжить. Где-то он скрывался. Теоретически возможно обрисовать ситуацию, как могло бы это быть. Стайс думал, что гибернатор пуст, а он мог опустеть совсем недавно. Ведь Волк же не проверил по приборам свою версию.

Теперь, пока он изображал собою Барса, тот изображал его. Стайс во флайере Стамайера, а тот – во флайере Чевинка. Хорошая история! Гости суетились, шатались из отсека в отсек.

– Система, покажи мне, что они делали в медотсеке.

– Записи не делались, Стайс. – ответила Система. – Пилот все отключил. Пилот! Видали?

Стайсу было весело. Гвендалин сначала недоумевала, потом развеселилась тоже. Комическая ситуация. Потом все стало хуже. Появился еще один нимра. Стайс забеспокоился.

Потом гости потащили из медотсека оборудование. Вот это Стайсу не понравилось. Он выключил обзор.

Повернувшись в кресле к Гвен, он молча думал, откинув голову и прищурившись.

– Давай посмотрим руку. – проронил он.

– Отстань. – устало бросила она. – Давай отыщем Мосика.

– Дреммы все такие упрямые? – спросил он.

– Не все. Только королевы.

Он вызвал зонд. Стайс понятия не имел, как можно отыскать на Ихоббере Мосика. Его спасение могло быть лишь результатом множества случайных совпадений. Или хорошо продуманной подставой. Ведь тогда, в Себарии, тигры Стиммвела ничего не заподозрили. Значит, Мосик может быть где угодно. Но все возможно. Вот он искал же Ярса. И не нашел лишь потому, что тот все время был у Стайса за спиной. Был бы Мосик жив, а остальное дело техники. Наверно, опять промышляет на ниве апокалипсизма, только в иных масштабах. Небось, пророчит, что на Ихоббере рухнет небо. Старому приятелю всегда по душе грандиозные масштабы. Он любит, чтобы все было широко, с размахом. Гулять, так гулять!

Стайс улыбался. Как весело им было с Мосиком! В какие безобразия они пускались! Гвендалин не зря была менталкой – она уловила настроение Стайса и они стали вспоминать вдвоем. Как Стайс надрал Тарантулу медяшку. Как Мосик спас свою принцессу.

– Гвен, оракул не ошибся! – смеялся Стайс. – Все оказалось правдой! Мосик женился на принцессе! Может, в самом деле стал королем?

Ну, еще бы он ошибся, хохотала Гвен. Она же сама все и устроила! Заставила Дорнвана играть комедию. Мона в роли принцессы, а Мосик в роли принца.

– Да ты что?! – ужасался Стайс. – Вот озорница! Почище мосиковых апокалипсисов! Такой спектакль! Куда там дяде с лордом! А зачем? Зачем ей это было нужно?

Гвен заскучала. Ну, тогда она еще не оценила Мосика. Думала, мелкий проходимец. Думала, получит в руки скипетр и свалит в сторону. Ей некогда было с ним возиться. Все силы поглощал Стайс. Не могла же она, в самом деле, применять к нему ментальное воздействие.

– Вот как? – изумился Стайс. – Ни разу так и не применила?

– Один раз. – созналась Гвен.

– Ты нарочно проигралась на тотализаторе? – с подозрением спросил он.

– Не только я. Я всех вас по миру пустила. Стайс, я же кинетик. Мне ничего не стоило распылить ваши деньги вместе с игорным залом и обслугой.

– Зачем?

– Мне мешала Мона. Она слишком непредсказуема. Ей было обеспечено все будущее, а она с дури полезла с нами. Я не рассчитала, что Мосику милее Зона с тобой, чем королевство, но на пару с Моной.

– Ты правда сделала бы Мосика королем?

– А что такого? Не зря Дорнван тогда вдруг переменил свое отношение к нему.

А потом была Зона. Это была такая тёрка! Со всех троих слетела шелуха. Ей, правда, было жаль, что Мосик тогда погиб. Она знала, как он дорог Стайсу.

– Спроси Систему, где твой флайер. – посоветовала Гвен. А он не догадался! Стайс послал запрос на зонд. Но сообщение вдруг прервалось.

– Зонд уничтожен. – таков был ответ.

Кто мог уничтожить зонд? Неужели Барс? В какую игру играет чужой торговец? Все представало в каком-то новом свете. Гвен не могла предложить никакой идеи, и сила её была отнюдь не безгранична – отыскать по мыслеизлучению на планете одного-единственного человека для неё невозможно, есть предел дальности.

Через шесть часов второй зонд войдет в область доступности и можно будет разузнать побольше о кораблях пришельцев. А пока Стайс направился на камбуз. Они давно уже ничего не ели.

Как тогда, на «Противоречии», Гвен ночью шла по коридору. Язык Волка был иной, и она гадала, где здесь, на «Погоне», может быть медотсек.

Найдя его, она вошла и огляделась. Похоже и непохоже. Но хирургическая машина была заметна сразу. Колеблясь, Гвен подошла к столу и протянула под колпак анализатора больную руку.

Машина слабо загудела. Включились мониторы, замигали датчики. Ждать пришлось недолго. Раздался резкий сигнал.

Гвен выдернула руку. На экране появилось сообщение, но Гвен не знала письменности Волка и не могла прочесть. Она снова наложила повязку и вышла из отсека.

ГЛАВА 3

Зонд показывал интересную картину. На орбите был чужой корабль. От основного корабля-матки отделился корабль поменьше. Он пошел к планете. Уходящий зонд частично просчитал траекторию полета прежде, чем зашел за горизонт. Стайс выбросил в атмосферу два одноразовых зонда, чтобы проследить пункт прибытия чужого корабля. Система тем временем экстраполировала траекторию. И, наконец, выдала ответ.

Стайс удивился. Цель пришельцев недалеко от того места, где он расстался со Стиммвелом и обрел флайер Барса. Вот, наверно, тот недоумевает! И в отместку тоже сумел пробраться на чужой корабль. Ума не приложить, как все получилось!

– Ты ищешь Мосика? – спросила Гвендалин.

– Я сам не знаю, что ищу. – ответил он. – Слишком много неучтенных факторов. Он взглянул на нее. На лице Гвендалин явно отражалось недовольство.

– Ты же подкинула мне мысль стать Леа Барри. А тут он сам вдруг объявился. Да еще и нимры с ним. Чем не случай выполнить задумку? Она не ответила и едва заметно усмехнулась.

– Нет, конечно, я ищу его. – продолжал он уже другим тоном. – Но одно другому не мешает. Торговец сделку не упустит. А что ты так торопишься?

– Конечно, тороплюсь. Я разлучила вас с Мосиком. Мне не терпится исправить дело.

– Ты не разлучила нас. – он бросил на нее быстрый взгляд. – Это был случай. Или нет?

– Ты прав. Это был случай. Так, что такое кофе по-минойски? Когда-нибудь я получу его?

Они спешили на встречу с нимрами. Корабль пришельцев сел в районе странных подземных коммуникаций, как показал с орбиты зонд.

– Пришелец ищет связи. – сообщила Система. – Сообщить код доступа?

– Сообщай, но не включай видеообзор. – решил быть осторожным Стайс.

Вспыхнул дисплей, но картины не было. Стайс открыл было рот, собираясь говорить, но вдруг услышал:

– Стайс Чевинк, Свободный Волк, на связи. Вот Барс! Вот негодяй!

– Эй, эй, Волк! – – раздался незнакомый голос. – Ты что задумал? Не нарушай условий договора!

– Мы ни о чем с тобой не договаривались, подонок! Не надо было Мосика посылать, куда не следует!

Стайс и Гвен не успели удивиться, как пошли помехи. Да что происходит, в самом деле?!

– Система, – воскликнул Стайс, – как мы оказались третьими на связи?!

– Не знаю. – растерянно промолвила Система. – Мне многое тут кажется очень странным.

– Куда он послал Мосика? – спросила Гвендалин.

– Кто – он? – не поняла Система.

– Тот, с кем разговаривал от моего имени неизвестный человек? – более обстоятельно пояснил Стайс. Но Система этого не знала, и знать не могла. Откуда ж ей?

Стайс был очень удивлен. Голос, который назвался его именем, был так похож на его собственный! Волк сверил речевые характеристики, свою и своего имитатора. И с облегчением заметил, что они разнятся. Барс, кем бы ни был он, не есть его двойник.

Если бы эти необъяснимые обстоятельства за заняли его так сильно, он бы заметил некоторую странность: язык, на котором Гвен задала Системе свой вопрос. Она обратилась к бортовому компьютеру Барса на его родном языке, на языке Лебедя-12.

Они по-прежнему направлялись к месту, к которому стремились и чужой корабль, и флайер Волка с чужим торговцем на борту. Те два экипажа значительно опережали Стайса и он рисковал прибыть на место уже к концу разборки. В том, что эти двое отнюдь не в дружеских отношениях, было вполне ясно. Непонятно было другое: откуда взялись нимры? Сам-то он поначалу думал, что они прибыли на крейсере пришельцев. А они оказались в дружбе с Ярсом! И что случилось с Мосиком? Куда его заслал этот неизвестный? Судя по тону мнимого Волка, тот был просто в ярости от того, как поступил с его приятелем тот человек. Что-то тут произошло, на Ихоббере, пока он со своей королевой отдыхал на островах.

И тут пришло н память кое-что: вопрос, который он хотел задать, который был почти на языке. Но не задал – разговор свернул немного в сторону.

– Гвен, зачем ты нас отправила на Зону?

Полной уверенности не было, что это было именно так. Можно лишь догадываться, что Гвендалин при своей способности ментала и кинетика, имея в своем распоряжении громадную и всепроникающую сеть шпионов, могла избавить от Зоны не только себя, но и остальных троих. Могла, но не избавила. Значит, это входило в ее планы. Она помедлила, но потом сказала:

– Необходимо было заставить тебя обнаружиться. Ты должен был вызвать флайер. Мне требовалось попасть на корабль Ярса Стамайера.

– Откуда ты могла знать, что флайер Леа Барри подчинится мне?

– Я и не знала. Все сложилось лучше, чем предполагалось. Я сама не могла придумать, как попасть на «Противоречие».

Да, вспомнилось ему, она была далеко, когда он обнаружил в тайном убежище машину Ярса. И все-таки его не оставляло чувство, что королева скрывает нечто. Гвен, как ни в чем ни бывало, смотрела на картину на экране.

– Я был только средством? – колко спросил Стайс.

Ее лицо изменилось. Волосы, как живые, поднялись над напряженными плечами. В матовых глазах сгустилась бездна. Гнев Сеяллас.

Он не сразу понял, что произошло. Но заметил, что на его флайере – на настоящем флайере Волка – пришли в движение носовые люки. Оттуда выдвинулись дула страшнейшего оружия, запрещенного в Содружестве. Это ему досталось от отца – тот был любитель контрабанды. Импульсные пушки.

Стайс не мог поверить. Что это? Барс пускает в дело последнее средство, или только наводит страху?

Он видел тех, кто бежал с оружием по заснеженному полю куда-то к скалам. Стайс уже знал, что под поверхностью скалы скрывается странный лабиринт.

– Система, ищи связь с транспортером пришельцев!

Все экраны ожили разом. Передавали разные картины его зонды и зонды Барса. Метался и орал перед экраном бледноглазый человек в обширной рубке. С орбиты шли послания от корабля пришельцев. И вдруг все разом смолкло. Бледноглазый повернулся и рухнул. Его голова словно взорвалась, забрызгав кровью пол – это импульсный удар. Но, прежде Стайс успел понять, с кем имеет дело Летучий Барс. Это дидилары. На транспортнике прибыли космические пираты, не имеющие своей планеты – они перемещались по Вселенной огромным флотом и уничтожали целые населённые миры.

Значит, больше аргументов не оставалось. С дидиларами никто и никогда в здравом уме не пожелает вести дело. Значит, Барс пытался что-то выиграть, как-то спасти Мосика. Но проиграл. И ответил последним, что имел. Осталась лишь надежда, что в этом мире у дидиларов нет импульсных пушек. Иначе, они будут в состоянии с орбиты стереть с поверхности планеты все живое.

Стайс ввязался в бой. На корабле Барса не было импульсных пушек, но для пехотинцев, которые бежали к скалам могло пригодиться средство и попроще.

– А НУ, ВАЛИТЕ, МРАЗИ, В ПРЕИСПОДНЮЮ, А ЛУЧШЕ В ЧЕРНУЮ ДЫРУ! – кричал он в ярости, выжав наружный звук до отказа и проходя над пехотинцами на минимальной высоте.

– Кто это? – спросила Гвен, – указывая на одинокую фигурку, бегущую по снегу куда-то в сторону.

Стайс увеличил изображение, и увидел нимру. Он мог поклясться, что видит Вендрикса.

– Это нимра. – удивлённо ответил он.

– Кто именно? – настаивала Гвен.

Стайс пожал плечами. Откуда ему знать? Он развернул свой флайер и пошел на посадку неподалеку от второго флайера.

– Он похож на Вендрикса? – она не отставала.

Какой смысл в вопросе? Вендрикс все равно погиб. И Стайс вдруг вспомнил то, что отгоняла от него все время память. Тот разговор со Стиммвелом, в темноте ангара. За спиной был флайер Барса. А перед ним командир и один из его иббов, Менкис, кажется. Они ему расказывали о коварстве королевы. О том, что она отсадила из его мозга и, скорее всего, убила его ментального партнера. Никто не может жить вне тела. И Вендрикс не может быть живым.

И женщина, которая проделала все это с его другом, сидит здесь, рядом с ним, и задает вопросы, на которые нет ответов.

Он был еще в горячке боя, и ярость, вспыхнувшаяся в нем при этой мысли, была сильна.

Стайс не ответил. Он, сколько мог, подавлял в себе все мысли, разделяющие его с Гвен.

– Система, – хладнокровно приказал он, – проследи передвижение по лабиринту нимры. И все прочие протеиновые существа. И не заметил, как ее темные глаза загорелись странным выражением.

Тотчас на схеме подземелья возникли еще три точки. Одна зеленая перемещалась от того места, где исчез под снегом нимра. Очевидно, это он. И еще три, почти в центре лабиринта. Один был мертв. Об этом говорил темно-синий цвет его кружка. Второй был по-живому зелен. Кто они? А третий сиял тревожно-алым. Глядя на этот цвет, Волк едва не утерял рассудок. Так сигналит программа адаптации, когда пилот на грани смерти.

Значит, за то недолгое время, что он спешил к лабиринту, Барс погиб! Но кто же тогда воспользовался импульсными пушками? Он повернул к Гвендалин побледневшее лицо.

– Я ничего не понимаю! – прошептал он. Она была спокойна.

– Волк, иди к друзьям. – проговорила она. – Тебя ждут твои ментальные партнеры. Он подумал, что Гвендалин сошла с ума. Сходят с ума клоны? У него был один партнер, Вендрикс Юсс. О чем она? Гвен развеселилась.

– Послушай меня, Стайс. – промолвила она так, словно говорила с дурачком. – Разве тебе не говорили: на Ихоббере много тайн. Иди, Волк, время радоваться. Ответы на все вопросы там, внизу.

– Подожди меня. – предупредил он, выскакивая на снег. Она кивнула.

Все королевы-клоны обманщицы. Гвен не стала ждать. Она вышла из флайера и медленно пошла по снегу к кораблю пришельцев. Шлейф из блестящей ткани легко тянулся следом. Она подошла к одному солдату, валявшемуся в снегу с зажмуренными глазами. Он встал, дрожа, и поднял к ней лицо, залитое кровью из глаз и носа. Он был теперь глух и слеп, но это не препятствие для королевы. Никто, вздумай он наблюдать за ними, не понял бы, что между королевой и солдатом происходит диалог. Она хотела знать, и он не мог ей воспрепятствовать, послушно отдавая из своего разбитого сознания все сведения, которые она желала получить.

Потом он снова лег на землю, а Сеяллас неспешно огляделась. Она одна была среди запачканной следами боя снежной пелены. Неподалеку возвышался флайер Волка. В нем была Эрреба, затаенно и со страхом наблюдавшая за королевой через обзорное окно. Их сознания на мгновение встретились. Королева задала вопрос, Эрреба отвечала. Сеяллас была довольна. Она улыбнулась и посмотрела в небо.

Сверху шла эскадра дидиларов. С космического крейсера летели на помощь такие же, как тот, что лежал в снегу немой и необитаемой громадой, транспортные модули. Они несли на Ихобберу каждый по тысяче десантников. Один из спасшихся над Джабраилом крейсеров Гивила. Флагман. Королева ждала, глядя в небо.

Эрреба наблюдала.

– Система, – произнесла она, – лучше сделай запись. Немедленно включились наружные камеры.

– Все напрасно. – произнесла Система. – Даже один крейсер дидиларов – это очень много. А я не могу привести самостоятельно в дело импульсные пушки.

– Много говоришь, Система. – ответила тигрица. Они смотрели и ждали, что будет.

Корабли приблизились, перешли на посадочные маневры.

Королева подняла руки и запрокинула бледное лицо. И тогда в воздухе начался кромешный ад.

Модули брали курс друг на друга. Они врезались носами, распарывая в клочья крепчайший металл обшивки. Из лопнувших корпусов сыпались, как мусор, люди. Вспыхивало топливо, люто трепетали молнии. Воздух разлетался прочь. Стоял немолчный крик, но громче крика был стон металла. Корабли валились наземь. Вокруг королевы вскипали скалы от ударов, плавился залитый кровью снег. Большинство разбитых модулей упали в пропасть, запрудив реку и раскрошив ее высокие скалистые края.

Один лишь транспортник кружил, как одинокий коршун, над местом гибели последних дидиларов.

Когда все кончилось, и гром утих, он осторожно пошел на посадку. И приземлился неподалеку от королевы. Эрреба смотрела, затаив дыхание.

Из модуля вышли дидилары. Они встали почетным эскортом по обе стороны от трапа и застыли. Но королева не спешила. Она вернулась на флайер. В пустой рубке она подошла и встала прямо перед глазком.

– Систанс, ведата фора Леа Барри.

– Система, – сказала Гвендалин на языке Лебедя-12, – сообщение для Барса.

Эрреба видела: королева вышла и направилась к модулю, который стоял и ждал ее. Она вошла по трапу, за ней – все дидилары. Люк закрылся, и модуль взмыл над местом боя. Он развернулся и взял курс на юг.

Только тогда Эрреба выпрыгнула на снег и направилась туда, откуда однажды они проникли в Санаторий.

– Система, направляй меня. – обратился Стайс к флайеру.

– Хорошо. – отозвалась Система.

– Направляю. – отозвалась Система.

Обе Системы говорили с ним, как с пилотом. Но рассуждать было некогда и, поддерживаемый сразу двумя помощницами, Стайс бежал по темным коридорам лабиринта. Здесь было тепло и прекрасно работала вентиляция. Он успевал удивляться тому, что видит. Как это он раньше не догадался наведаться сюда?! Не было ни малейшей догадки, что именно тут затевалось, и кем.

«На Ихоббере много тайн»? О чем она? Выходит, Гвен все знает. Все знает, а говорит лишь то, что посчитает нужным. Почему она лишь теперь заговорила про Вендрикса? И кто второй? Впервые он услышал о втором мозговом пассажире. Как такое может быть? У него создается впечатление, что вся Ихоббера в курсе его дел. А он, как котенок, бегает и ловит собственный хвост.

– Налево. – одновременно передали две Системы. Он повернул налево. Вот, теперь у Стайса сразу две няньки. «Нарушена логика мышления.» – возникла программа адаптации. Тебя еще тут недоставало! «Сгинь!» – свирепо повелел ей Стайс. «Не поняла.» – заартачилась программа.

«Приказано заглохнуть.» – ответила ей Система, обладающая гораздо большей гибкостью в отношении с пилотом.

– Я правильно все сделала? – спросил компьютер «Погони» у компьютера «Противоречия».

– Вот и Ярсу все время мешала программа адаптации. – отвечал тот. Они ждали, что будет.

С разбегу Стайс влетел в полутемный роскошный зал с бассейном. Согласно данным с орбиты, он почти у цели. Происходило что-то странное. Помещения гудели. Откуда-то сверху доносились гулкие удары, пронизывающие всю скальную толщу и отдавались резонансом внутри просторных помещений. Он приложил ладонь к стене.

– Что происходит? – спросил он Систему. Или Системы, совсем неважно.

– Уничтожаются транспортники дидиларов. – ответили обе.

– Каким образом?!

– Нет данных. – таков был ответ.

– И с каким успехом? – поинтересовался он.

– Девяносто восемь процентов. Стайс забыл, что значит удивляться.

Труп неизвестного он увидал не сразу. Тот скромно лежал у одного из овальных входов, которые по периметру окружали весь зал с бассейном, в котором не было воды.

Стайс подбежал и перевернул его, удивившись характеру ран. Мужик попался какому-то зверюге! Кто может здесь скрываться? Кроме четырех точек на плане лабиринта не было обнаружено больше ни одной живой души.

Он присмотрелся и понял, что видит впервые в своей жизни вот так, вблизи, подлинного дидилара. Правда, мертвого. Трудно перепутать с какой-нибудь другой человеческой ветвью эти выпуклые стеклянистые глаза и этот жабий рот с тонкими губами.

Дидилар нарвался здесь на смерть. Значит, было нечто, что он не сумел учесть. Значит, и Стайсу следует быть осмотрительным. Дидилар никогда не сунется в одиночку куда-либо, не просчитав заранее все ходы.

Он осторожно вошел в полутемную комнатку, в которой виднелся неяркий голубой свет, проникающий из второй арки, в дальней стене. Беглый осмотр убедил его, что это небольшое помещение, скорее всего, предназначалось для отдыхающих купальщиков. Низкие диваны вдоль стен, светильники, столик. Красивые мозаики.

– Кто на планете на втором флайере? – спросил уже знакомый голос.

– Летучий Барс. – ответил металлический голос нимры Юсса. Стайс вошел под арку.

Сияние капсулы заливало маленькую пещеру со стенами из неотделанного природного материала. А в капсуле был он, Стайс Чевинк.

Стайс видел свое мертвое лицо, свои волосы. Свой шрам над бровью. На нем был его собственный комбинезон, а не те роскошные одежды, в которых он сейчас.

Он умер. И его оплакивали два друга. В одном он со спокойной безмятежностью умершего признал своего побратима, нимру Юсса. А второй был тот, кто ходил по его челноку, как дома. Ярс Стамайер.

Как, в каких из изгибов времени-пространства создался этот парадокс? Как он мог умереть и смотреть со стороны на свое застывшее в нуль-капсуле тело?! Что за чудовищная шутка Космоса забросила его сюда и замотала в оковы нуль-времени? Что за страшная планета Ихоббера, не ставшая Землей?!

Двое стояли рядом и смотрели на мертвого.

– Стайс, мальчик мой. – прошептал Ярс Стамайер. Стайс почувствовал, что теряет рассудок.

Из спасительных глубин памяти всплыла фраза, которая почти ничего не значила в реальном мире. Инструкция по пользованию нуль-капсулой. Ни один Волк серьезно не относился к этому. Изыски теоретиков, для которых топологические пространства есть реальность, а реальное пространство – скорее как гипотеза.

«Теоретически, раскрытие нуль-капсулы вне специальной техники возможно в одном лишь случае. И этот случай составляет ноль процентов вероятности. Если слой нуль-поля окажется меж тем, кто заключен в ней и ним же. И речь идет не о генетических двойниках, не о близнецах. Речь идет о совершенно идентичной личности. О самом объекте, заключенном в капсуле.»

То есть, если Стайс не ошибается и в капсуле заключен именно он, то, подойдя к ней, он ее раскроет. Что будет при этом с ним? Он исчезнет? Потому что невозможно существование в одном пространстве двух полностью тождественных личностей.

– Послушай, Галлах, – сказал нимра. – Мы можем спасти Стайса. «Я действительно сошел с ума.»

– До меня дошло только теперь. – продолжил нимра. – Мы провалились в чужой мир, войдя в него непосредственно около Луны. Возможно, это и есть портал. Проник же как-то за нами Гивил. Значит, мы можем выйти в том же месте. Доставим капсулу в Содружество, а там его спасут.

«А если это я нематериален?! И наблюдаю за реальным миром из какой-то дыры в пространстве!»

Человек пошевелился. Он протянул руку к капсуле. В этот момент Стайс достиг критической дистанции.

Никто из них не понял, что случилось.

Галлах не успел коснуться кокона, как нуль-поле вдруг исчезло. Тело в нем немедленно стало падать. Рана на груди, прожженная лучом лазера, продолжала тлеть. Стайс умирал. Галлах с криком подхватил его и медленно опустил на пол. Раненый открыл глаза. «Не может быть!!!»

Юноша что-то прошептал, но речь его была невнятной. Одно лишь ясно: он увидел Галаха, узнал его и попрощался с ним. И застыл в неподвижности смерти. Галлах окаменел. Он снова потерял сына. Только теперь уже навеки.

– Это не твой сын, Галлах. – сказал голос нимры позади Стайса. И все они обернулись. Но Галлах не заметил говорящего. Он увидел Стайса. Тот смотрел на него и себе не верил.

Мертвый Волк Чевинк держал на руках мертвого Волка Чевинка. И живой Свободный Волк стоял перед ним и смотрел широко раскрытыми глазами.

– Ярс Стамайер, ты все же умер. – сказала Эрреба, проходя вперед и превращаясь на ходу в красную тигрицу. Она остановилась рядом с телом.

– Я только немного не успела. – произнесла Эрреба. И никто не удивился, что красный тигр говорит.

Теперь, когда мертвенный свет капсулы иссяк, стало видно, что неподалеку лежат сухие кости.

– Синк. – определил Юсс, глядя на широкие, слежавшиеся за пять тысячелетий, кости крыльев.

– Джалинк. – согласилась Эрреба. Никто не стал спорить.

– А это кто? – обратил внимание Вендрикс.

Все и так уже догадывались. Это пропавший пять тысяч лет назад на планете разведчик дидиларов. Ярс в самом деле нашел Гиммеру. Дидилар назвал это Артефактом. Они еще не знают, что это такое. Но, видимо, в этом самом месте они схватились с дидиларом. И тот убил Летучего Барса из лазера. В последнее мгновение торговец успел вызвать нуль-кокон. И в ограниченном пространстве маленькой пещеры капсула мгновенно обратила в прах его врага и его друга, возможно, уже мертвого, судя по тому, что синк был прикован ко скале. Это обратный эффект нуль-капсулы. Но произошло не только это.

Вот почему Волки избегают прибегать к этому последнему средству. Пять тысяч лет назад закуклился не только Ярс Стамайер, но и сама планета. Вот о чем говорил дидилар с умершим Дианором! Значит, он не лгал! Вся Ихоббера завернулась в непроницаемый извне пространственный кокон. Здесь, на Ихоббере, протекли тысячелетия. А вовне лишь только год!

Значит, все, что происходило, имело свой, тайный смысл! Какие-то неведомые ниточки судьбы привели сюда, на Ихобберу, Стайса Чевинка в тот момент, когда его биологическое время приблизилось к биологическому времени Ярса Стамайера! Один человек и две судьбы! Две Вселенные, как два челнока – «Погоня» и «Противоречие».

Стайс никак не мог поймать мысль. Что-то билось в мозг и никак не попадало в сознание.

– Мосик. – подсказала ему Эрреба. Мосик! Как он мог забыть про друга?!

Все они поспешно стали выбираться из пещеры, неся с собою тело Барса, завернутое в парчовый плащ Стайса. Никому не было особо весело. Никто не знал, как им относиться ко всему происшедшему. То, что они увидели на поверхности, всех повергло в шок. Здесь был страшный бой, и дидилары проиграли с разгромным счетом.

– А где ещё два процента? – в растерянности спросил Стайс.

Галлах и Вендрикс глянули друг на друга и одновременно вспомнили то, что лишь в сотой мере напоминало им увиденное. Ураган во дворце Сеяллас.

Заботливо записанная Системой сцена боя всех потрясла. Сеяллас уничтожила эскадру! Погибли все, кроме одного модуля. И еще один процент – тот, что сбили импульсные пушки Волка. Сто кораблей эскадры. Под ногами задрожала и пошла трещинами земля. Падающие модули разрушили каменные стены пропасти, и теперь плато не выдерживало веса мертвого металла и гранит крошился. Одна за другой откалывались громадные блоки и падали, производя грохот, на корабли эскадры, застрявшие в глубокой пропасти. Вниз валились куски стен, отделанных мозаикой, разламывались прекрасные, изысканные спальни, гостиные. Рушились бассейны. Но этого уже никто не видел. Два флайера взмыли вверх. Итак, Мосик в Элизиуме.

Стайс почти смеялся. Он видел в записи, заботливо сделанной Системой, как его королева улетела на чужом модуле к себе, в Аффару. Ах, королева Гвендалин! Что за бездна скрыта внутри тебя?!

– А где Элизиум? Никто не знал.

Все три ибба летели на его флайере, в холодильнике которого было упрятано мертвое тело пилота «Противоречия», а Стайс остался один.

– Сообщение для Барса. – обратилась к нему Система.

– Ты опоздала. Барс умер. – с горечью ответил Стайс.

Он летел в Аффару, чтобы спросить у Гвендалин, где Элизиум. Разве не она устроила эту шутку с оракулом? Всемогущая, безжалостная королева! Она уничтожила всю эскадру, чтобы взять себе одну машину! Королева-клон!

Он почти плакал. Его Гвен, его любовь, растворилась и исчезла в этой нечеловеческой мощи Сеяллас. Он боялся преисподней внутри нее и не сумел избегнуть встречи.

– Сообщение для Барса.

– Барс умер. – упрямо отвечал Системе Стайс.

Он вспоминал. Ему хотелось сохранить для себя Гвендалин такой, какой он ее помнил. Испуганная девочка в логове Тарантула.

«Игра. Притворство. Рассчетливая режиссура.» – услужливо подсказал рассудок.

Разве лгали ее широко раскрытые глаза, с восхищением глядящие на него, когда он, желая быть героем-спасителем, гнал Тарантула по кругу? Все было так прекрасно! Эти забавные приключения в средневековых странах. Разбойники, грабители, карета! Они втроем на лошадях путешествуют по весне! Темные трактиры, маленькие комнатки и простые, глиняные тарелки с овощами и пережареными окороками! Веселый Мосик и веселый Стайс. Гвен улыбается. Где эти дни?

Обида в её глазах перед воротами ободранного родового поместья лорда Шеппела. Притворство? Конечно! Ведь лорд Шеппел, старенький актер Холтник, сам признался. Но он-то был почти рад тому, что ее прогнали. Бродячий принц и его принцесса. Как чудесно! Сказка продолжается! Они не распрощались, они снова плывут по своей весне.

Потом был дядя. Как его там звали? А, Бордизз! Дядя Бордизз был весситом? Невероятно! Как он насмешливо, с хорошо озвученными интонациями, отвадил племянницу от своего крыльца! И Стайс опять обрадовался. Он был нужен ей, а она – ему. Все прекрасно совпадало. Оставалось только наслаждаться путешествием! Сколько было приключений! Сколько смеха, сколько обольстительных мгновений! Королева Сеяллас, королева-менталка! Она знала, чего он хочет, что ему было нужно! Смеялась ли она над ним? Нет! Сто раз нет!

Он бросил ради нее все. Честь велела ему идти с Весситой – он вернулся к Сеяллас. Нет, к Гвендалин. Он только раз увидел Сеяллас, на экране флайера, в записи. Демоница, уничтожающая транстпортники дидиларов одной лишь сверхчеловеческой силой кинетика – вот что такое Сеяллас! Он видел оглушённых офицеров, когда они выстроились для встречи своей повелительницы: глаза, как пробки, лица неживые – это полный ментальный контроль, это Сеяллас! Но Гвендалин – нет, она другая!

Перед глазами против воли встали острова. Каждый день по острову. Шестьдесят шесть островов счастья. Шестьдесят шесть дней безоблачной любви. Он строил хижины, ветер их ронял. Он выстругал доску и катался на волне, а она в страхе пищала на берегу, а потом смеялась, когда волна роняла Стайса и выносила на берег с песком в волосах.

Потом был Бабеллан – безумный, обольстительно безумный сон. Стайс снова видел себя на колеснице рядом с королевой. Пустынная охота на львов. Он-то думал, что между ними не осталось тайн. Он-то думал, что признав в открытую, что она не Гвендалин, а Сеяллас, он разрушил последнюю преграду. И был счастлив, что так легко преодолел этот барьер. Он думал, что упал на самое дно той пропасти, что жила в ее душе. Но король Маррадуг просветил простодушного Волка. Не забывайся, ты лишь пешка в королевских шахматах.

Стайс взглянул на опустевшее рядом кресло.

– Сообщение для Барса.

Он отключил вербальную связь с Системой флайера. Волк вспомнил, что его Система вела на «Погоне» видеозаписи внутри челнока, и вызвал Систему своего корабля. Как он уже убедился, обе Системы хотя и не совершенно идентичны, но отлично контактируют. Неудивительно, ведь он и погибший Барс одна и та же личность, только в разных Вселенных. Вот так и объясняются все странности. Он говорит и читает на двух языках – своем и Барса. Он может прилететь на Лебедя-12 и его там примут. Он стопроцентный Барс. Но Гвен никогда так его не называла. Для нее он – Волк Чевинк.

Стайс запустил записи. Он не желал смотреть, как она шарит по челноку Ярса в поисках какого-то там экспоната. Пусть эта тайна останется при ней. На «Погоне» она была опять веселой. Это снова было, как медовый месяц. Не совсем, конечно, а бледная лишь тень. Но то хрупкое равновесие, что им удавалось удерживать, старательно минуя опасные темы, его делало почти счастливым в те дни.

Он все в ней принял. И ее вынужденную ложь, и ее прежнее предательство. И ее тайные поиски. И скрытые возможности менталки. Его что-то кольнуло в мыслях. Он отогнал занозу.

Труднее всего было пережить то, что сказал король Маррадуг. Гвендалин – клон. Она – кукла. Но он вспоминал ее и снова понимал, что не ошибся. Неважно, как она возникла. Гвен – личность.

Он смотрел почти со слезами, как она спорит с кухонным автоматом. Гвен хочет кофе по-минойски, а тот предлагает ей какао.

Она прыгает по сталассовому покрытию коридора, словно расшалившаяся девочка.

Вот новая запись. Судя по времени, глубокая ночь. Что ищет ночью Гвендалин на его «Погоне»? Стайс удивлен.

На мониторе было видно, что Гвен вошла в медотсек. Что ей там нужно? Она так не любила медотсек. Подходит к хирургической машине и кладет на столик руку. Решилась тайком полечиться? Он всегда замечал, что ей неприятны любые погрешности в ее внешности. Поэтому и недоумевал, почему она не желала вылечить порез.

Машина подала резкий сигнал. Гвен напугалась и отскочила. И быстро вышла.

На мониторе помигала и пропала надпись. Стайс был ошеломлен: машина отказала в помощи! Красный фон под крупным черным текстом означал что-то, но он забыл, что.

Он быстро отыскал и вывел на экран в рубке флайера то сообщение. И, когда прочитал, остался недвижим. «НЕБЕЛКОВЫЙ ОРГАНИЗМ» – вот что ответил анализатор хирургической машины.

ГЛАВА 4

Гвен шла по развалинам. Крупные темно-розовые блоки разбросаны далеко и засыпали обломками розарии террасовых садов. Для модуля дидиларов не было и клочка для посадки, поэтому пришлось идти издалека.

Ноги ее были исцарапаны и побиты. Легкие сандалии разорвались, но это было совсем неважно, потому что она видела впереди высокие уцелевшие колонны над тем местом, где был вход в лабораторию. Гвен принялась карабкаться еще поспешнее. Она выпрямилась и увидала на обломках белую фигуру. Сестра махала ей рукой. Это значит, что ее заметили и ждут.

– Я привела последний модуль дидиларов. – проговорила Гвен, почти не запыхавшись. – Остальные уничтожены.

– Это хорошо. – ответила сестра. – На Ихоббере будут спать спокойно.

Они вдвоем пошли по камням, когда-то составлявшим гордость Бабеллана. Странно, как мало, оказывается, было во дворце вещей. Кругом лишь камни, камни, почти нет ничего, кроме камней.

Дверь в лабораторию распахнута. Камень-дверь слетел со своего места. Но добротность постройки сохранила внутренность помещения в целостности. Даже свет имелся. Черный мрамор был расколот, но вся каменная крошка убрана – Сеяллас своей силой кинетика смела весь мусор и расчистила площадку входа.

– Входи, сестра.

Гвендалин вошла в своих сверкающих одеждах, ступая по полу разбитыми ступнями. Королева-нищенка. Она была спокойна. Ее ноги оставляли след на безупречно белом полу лаборатории. Кровь Гвендалин была темно-фиолетовой.

На Ихоббере не оставалось больше тайн. Последнее прибежище их здесь, в лаборатории. И скоро все откроется. У них все получилось. Все получилось.

– Гвендалин! – навстречу вышел Маррадуг.

– Да, папа. – ее голос бесстрастен, в черных матовых глазах нет ни искры, хотя вокруг так много света.

– Ты все сделала, как надо. И даже больше.

– Я знаю.

– Теперь нам не придется просить Волков об услужении. – продолжал он.

– Да. Она обошла короля и направилась дальше, вглубь лаборатории.

– Что с ней? – спросил король. Клон-Сеяллас молчала.

Гвен шла по светлым залам, мимо колонн, в которых в потоках мерцающего газа ждали своего часа еще с десяток таких же, как она сама, королев. Она едва заметно улыбалась.

Спустилась по широкой винтовой лестнице на ярус ниже. И вышла в обширный зал с колоннами. Здесь было все спокойно. Бомбежка, которую устроил Дианор, ничего не повредила. Бабеллан разрушен, сам дворец разрушен, а здесь все тихо. Она присела на край бассейна, над его черными водами.

– Мама, я пришла. «Я знаю, Гвендалин.»

Повязка больше не нужна и брошена подальше на пол. Распухшая, нехорошего цвета рука осторожно гладит воду. «Хочешь поговорить?»

– Нет. Зачем? «Вспоминаешь?»

– Больше нет. Опять молчание.

– Я видела тебя. – вспомнила вдруг Гвендалин. – Там, на «Противоречии», я видела ту запись.

Мама не ответила. Они обе просто тянут время. Им нечего сказать друг другу. Сейчас их память соединится, и Гвендалин исчезнет. Все. Пора. Королева поднялась. Да, Гвендалин оставалась королевой.

Она ступила на широкие белые ступени лестницы, ведущей к тихим черным водам. И стала погружаться в омут.

Лишь гроздья пузырьков, взбежавших на поверхность черных вод, показали, что Гвендалин была.

*** Немного позже на обломки дворца сел черный флайер Барса.

– Где королева? – спросил он Сеяллас.

Ему не нужно было долго вглядываться, чтобы понять, что перед ним не Гвендалин. Она была похожа на его возлюбленную точно так же, как он сам походил на Ярса Стамайера – одно лицо. Но в ее черных, таких же матовых глазах он не увидел самого себя. Эта – просто совершенство. Такой же небелковый организм.

– Зачем ты прибыл, Волк? – спросила Сеяллас.

– Я хочу… Я хочу ее вернуть. – неожиданно ответил он.

– Это невозможно.

– Я знаю. – с трудом проронил он. – Небелковый организм. Какая разница? Сеяллас испытывающе смотрела на него.

– Мне очень жаль. – она собралась уйти.

– Где Гвен?!! – в бешенстве вскричал он. Сеяллас снова остановилась.

– Мне правда жаль, Стайс. Но ты зря вернулся. Ее больше нет. Он не желал верить.

– Мне трудно говорить тебе об этом. Гвен была моя сестра. Что значит привязанность клона? Умеет ли любить небелковый организм? Маррадуг об этом даже не подумал. Мы куклы. Много-много кукол. Уходи, Стайс, не мучь себя.

– Почему ее не отпустили? Она вздохнула.

– Средний срок жизни клона десять лет. И это при максимально благоприятных обстоятельствах. Стайс содрогнулся, но не сдался.

– Она могла бы быть со мной еще лет девять.

– Нет. Не могла. Рана клона ничем не лечится – ткани начинают просто распадаться. Сказано же: небелковый организм. Искусственный материал. Биоинженерия древних синков. Сеяллас вдруг усмехнулась.

– Вот почему у королев Аффары такие мощные ментальные и кинетические свойства. Стайс, мы – андроиды, небелковые андроиды. Тебе хватит, или еще желаешь себя терзать? Уйди, оставь все, как есть! Ничего нельзя исправить. Ради памяти о Гвендалин, не спрашивай больше ни о чем! Она резко повернулась и ушла.

И только тогда он вспомнил, зачем прибыл: спросить, где находится Элизиум. Но идти искать и спрашивать больше не оставалось сил.

«Сообщение для Барса.» – назойливо напомнила Система. Он обреченно включил вербальную связь и разрешил Системе доставать его.

– Мой Волк. – раздался тихий голос.

Стайс сидел и слушал, желая вырвать сердце из груди и выбросить куда-нибудь подальше, чтобы так сильно не болело.

Она прощалась. Она прощала. Она говорила, что ничего не исчезает навсегда. Где-то во Вселенной Ярса будет жить среди звезд ее душа. Однажды он ее узнает. Она говорила ему о тех счастливых днях, что сделали само ее существование небессмысленным. Она счастливый клон. Она – самая счастливая из королев. Все, что она хочет, это чтобы Стайс отыскал своего друга, Мосика. Теперь у Стайса есть все. Его партнер, Вендрикс Юсс. Его отец, Галлах Чевинк. У них есть два челнока и две Вселенных. Только нужно поспешить и спасти Мосика. Она лишь недавно выяснила, что такое Элизиум и где его искать. Лети, мой Волк. Лети на звезды. Пусть Ихоббера остается позади.

– А где Гвендалин? – спросил Мосик.

– Ее нет. – ответил Стайс.

Дел было много. По малым королевствам, подвергшимся бомбежке, бродили толпы мародеров. Массы умирающих и больных людей. Эпидемии, отравленные трупами источники. С орбиты корабль дидиларов насылал на землю Ихобберы еще десант в модулях. Было их немного, но вреда от них немеряно.

Не лучше дело обстояло в Терте. На место внезапно сгинувшего короля вылезло с десяток претендентов. И все они называли себя Дианором. Они собирали банды и шли на приступ городов. Все вдруг возненавидели иббов и начали на них охоту. Но не это наносило урон в их рядах. Иббира вызвала на себя усиленную атаку дидиларов. Пираты шли по городам-пещерам иббов и выжигали их огнем. На место Гивила явился некий его заместитель. И тоже желал получить в имение, пусть слегка попорченный, но Санаторий. Но прежде желал подавить сопротивление. Менталов ненавидели и терки, и дидилары.

Неожиданно откуда-то поднялись разгромленные было силы Сопротивления и Весситы. До того они чуждались друг друга, но теперь у них оказалась общая точка. И этой точкой был, конечно, Мосик. Одинаково популярный и у тех, и у других, он с присущим ему энтузиазмом и энергией взялся объединять два крыла бойцов. Его войско пополнялось с каждым днем. Они быстро обрастали техникой, к ним переходили обученные войска Дианора. Настал день, и над развалинами Терты закружили синки.

Синтону разбомбили – дидилары ненавидят всех менталов. Те, кто ратовал остаться и переждать, когда людишки перебьют себя, погибли под обломками гамал. Те, что полетели в гущу событий, уцелели.

А потом внезапно все стихло. Дидилары плавали на орбите и ничего не предпринимали. Не отвечали на вызовы, не посылали ультиматумы. Корабль Галлаха, «Погоня», висел в пустом безмолвии орбиты напротив тысячекратно превосходящего его крейсера дидиларов. Импульсные пушки нацелены на рубку. Галлах Чевинк надеется, что не придется пускать в дело это последнее средство, поскольку Волкам еще предстоит освоиться во Вселенной Ярса. Они не желают предстать перед Содружеством, как мелкие контрабандисты. Но дидилары могут не догадываться, как именно рассуждают Волки. Они видели оружие в работе и понимают, что шансы их невелики. Не потому ли агрессоры молчат и даже не пытаются связаться ни со своими десантниками на планете, ни с постоянно ждущим диалога Волком?

– Есть! – сказал Стайс Чевинк. – Я связался с Содружеством!

У Системы Барса был код вызова, но все попытки наладить сообщение по принятому во Вселенной Ярса виду связи были безрезультатны. Галлах предполагал, что все дело в той космогонической загадке, которая называлась нуль-капсула. После ее исчезновения вид неба изменился. Во Вселенной Ярса тоже имелась весс-связь, но кокон вокруг планеты, искажающий пространство, делал эту связь невозможной. Собственное время планеты по отношению ко внешнему Космосу текло в пять тысяч раз быстрее. Поэтому в Содружестве не поверили сначала, когда услышали о событиях на Ихоббере. Так же ничего не знали и о дидиларах – такой расы во Вселенной Ярса нет. Но запрос был послан, и на него пришлось ответить.

«Кто выступает юридическим лицом со стороны планеты?» – спросили из Содружества. Стайс и Юсс переглянулись и оба улыбнулись.

– Король Мосик. Мосик Апокалипсист. – ответили они.

Другой кандидатуры на подходе не было. Вот и свершилось! Оракул не соврал.

Однако, корабли содружества когда еще прибудут! А дела не терпят отлагательства.

Флайер Волка летал над выжженными просторами Иббиры. Уничтожить страну иббов оказалось проще простого. Тигры погибали тысячами в своих подземных городах. Проклятые агрессоры закачивали горючий газ в каменные норы тигров и поджигали его. Лишь вмешательство Галаха, Юсса и Эребы спасло цивилизацию иббов от вымирания. Необычная троица настояла на том, чтобы тигры покинули подземные города. Бежать на равнину, прятаться в прерии, стремиться к югу – от был выход.

Все три ибба собирали и вывозили население на челноке Стайса. Галлах по-прежнему был пилотом своей «Погони».

Но главной фигурой была королева Эрреба. Стоило ей обратиться к иббам, как все возражения тут же исчезали. Тигры верили ей безоглядно. Еще бы! Живая легенда иббов, их родовая память! И королева говорила о том, что иббы теперь не просто результат случайных мутаций от топлива, разлитого в насыщенных радиоактивными металлами землях Себарии. Не просто коты-переростки. Они – народ! И неважно, что до сего момента у них не было своего вождя. Неважно, что они не имеют технологий. Она помнит Ярса Стамайера и знает, что во Вселенной есть нетехнологические расы. Но и это не суть важно.

До сих пор считалось, что иббы просто нежелательные квартиранты на чужой планете. Ими пользовались, как наемниками, но не считали равными себе народы Ихобберы. Тигры, живущие в Иббире, были дикими. Лишь те, что попадали в условия цивилизации, как Терты, так и Аффары, становились более похожими на людей. Теперь же все изменится. У них будет своя планета! На Весситу полетят не дреммы, а они, иббы!

Барс не зря нашел планету. И это та планета, которую обнаружил Вендрикс Юсс! Во Вселенной Ярса нет не только дидиларов. В ней нет и нимр. Но когда-то в ней не было и красных тигров-трансформов. А теперь есть! Нимра Вендрикс Юсс теперь такой, как они. Он теперь красный тигр. И Галлах Чевинк принадлежит к их племени. И у них есть корабль, их челнок «Погоня». Но и это еще не все! У них есть свой герой, хотя и погибший. Ярс Стамайер вернулся! Они найдут самую высокую гору на Вессите и поставят ему там саркофаг. Их легенда принадлежит им, а не дреммам. И они заявят о себе в Содружестве. Иббы будут таким народом!

Уцелевшие тигры собирались и шли на юг. Туда, где оставались невыжженные земли. Туда, куда стадами уходили кони. На Вессите будут кони! И трансформы найдут с ними общий язык. Они будут бегать с ними по степям Весситы бок о бок! Потому что на языке Барса Вессита означает «свобода», а на языке нимр – «весна»! И то и другое прекрасно!

Захватчики не имели связи с кораблем-маткой. Никто не знал, что происходит на крейсере, оставшемся без руководства и, наверно, без солдат. Тот молчал, передвигаясь по орбите безмолвной громадой, с выключенными огнями и наглухо задраенными люками. Лишь голубое поле свидетельствовало о том, что корабль жив. Его преследовал по пятам челнок «Погоня» с Галлахом на борту. Носовые пушки были по-прежнему нацелены на рубку крейсера. Его передатчики связывались лишь с планетой. Но с не подающей признаков жизни громадой дидиларов диалога не было. На земле все было нестабильно.

Гивил, который за прошедший год со времени своего прибытия на Ихобберу, чувствовал себя привольно, сумел неплохо окопаться на планете. У терков находились его многочисленные транспортеры, множество солдат и оружия. Он готовился к перевороту. Сначала предполагалось столкнуть Сеяллас и Дианора. Потом, когда от менталки-королевы не осталось бы и следа, он нашел бы способ принудить короля добровольно отречься от престола и передать свои полномочия уже официально зарегистрированному владельцу небольшого клочка земли в пустынной Себарии. Воистину, Дианор играл с огнем. Его судьба уже была предрешена, и только случай ускорил его конец.

Теперь же, когда все планы честолюбивого Гивила были разрушены, а самого его уже не оставалось и в живых, разрозненные группы дидиларов, брошенные на планете, ожесточенно дрались за право жить. Они имели немалое вооружение и с успехом противостояли наспех собранным силам ополченцев. Хотя с орбиты поддержки не было, и дидилары не имели общего руководства, у них были свои лидеры, и большой опыт военных действий.

Стайс перенастроил управление своим флайером на Вендрикса и тот теперь мог сам летать над выжженными прериями Иббиры, собирая тигров. Сам Стайс вместе с Мосиком сосредоточился на поиске и уничтожении бродячих отрядов дидиларов. Применять импульсное оружие он больше не желал, чтобы не создавать трудностей при диалоге с Содружеством. Чем чище руки, тем проще дело. А он хотел оставить Мосику планету без проблем.

Сам Мосик ни сном, ни духом не ведал, что его уже короновали и сделали юридически ответственной от лица планеты перед Содружеством фигурой. Он-то думал, что дешево отделался, ускользнув от трона Стануокки. Поэтому с азартом руководил своими войсками, преследуя в горах и на равнинах пришельцев-дидиларов.

*** Запищал сигнал вызова, и Стайс поспешно раскрыл картину связи.

– Они в десятке миль от вас, уходят в горы. – произнес с орбиты Галлах Чевинк. – Численностью около двух сотен. Направление юго-юго-запад. Он отключился.

Мосик вздохнул, глядя, как Стайс нажимает кнопки на широком браслете, напичканном множеством неизвестной Мосику техники. Приятель весь в своих космических приборах. В ухе торчит кнопка, на руках браслеты, в воротнике бормочет нимра. Даже на пальцах понадёваны какие-то штуковины. Нет, раньше было лучше. Раньше они все были веселее.

Он засмотрелся на огонь и вспомнил Мону. Не ее последние минуты, а те дурачества и глупости, которые ей были свойственны. Он сказал истиную правду: Мосик никогда не полюбил бы Мону. Но, если бы Стайс тогда прибыл хотя бы на час раньше на своем флайере… Мосик твердо знал, что тогда он сделал бы все, чтобы Мона никогда не знала, что он ее не любит и никогда не сможет полюбить.

Но теперь об этом говорить уже бессмысленно, а прагматичный Мосик терпеть не мог раздумывать о том, чего не может быть. Уже сегодня с рассветом они двинутся по следам пришельцев.

– Ешь давай. – сказал он и подал Стайсу на палочке кусок прожаренной свинины. Тот бросил заниматься своими браслетами и взял предложенное угощение.

– А где же манифраки? – небрежно спросил Стайс.

Мосик засмеялся, довольный тем, что дружище помнит старые приколы. В таком-то виде приятель нравится ему гораздо больше. Мосику тоже жалко Гвендалин. Все обернулось совсем не так, как он когда-то думал. Но дело сделано, и лучше найти себе какое-нибудь более подходящее занятие, нежели скорбить по потерянной подруге. Да, что ни говори, вышло всё диковинно.

Стайс не признался никому, что королева оказалась небелковым организмом, а Мосик в свою очередь помалкивал о том, что видел те мерзкие болванки, из которых в мудреных синкских машинках вырастают королевы-клоны. Им обоим казалось важным сохранить друг от друга тайны Гвендалин, как будто этим они выражают умершей свою признательность. Или просто боятся правды.

– Пора. – Мосик резко встал, словно только и ждал такой возможности.

Им придется справляться с дидиларами своими силами. Волки не должны вмешиваться на своей могучей технике, разве что за тем случаем, что дидилары поставят существование планеты под угрозу. А это еще надо доказать. Но они могут помогать, передавая информацию. А это очень много, учитывая то, что у захватчиков нет такой возможности. Их крейсер на орбите по-прежнему молчит.

Стайс тоже встал. Он пойдет в горы вместе с Мосиком. Это уже не обсуждается. В качестве простого пехотинца он может принять участие в операции. Большего им не позволят черные ящики на борту их челноков, теперь, без ведома Волков, фиксирующие все действия своих хозяев. Содружество следит за тем, чтобы не было вооруженного вмешательства на планете. Поэтому угрожающе нацеленные на крейсер пушки «Погони» были не более, чем блефом. Импульсные излучатели были сняты заранее и спрятаны на Ихоббере. Галлах играл на нервах дидиларов, не более.

Рассвет едва занялся.

Пять сотен с небольшим солдат из Сопротивления и Весситы шли несколькими узкими колоннами в обход противника. Они пробирались по горным тропам. Галлах с орбиты посылал им информацию. Противник почему-то устремился в узкую долину среди невысоких горных гряд. Понятно было, что при отсутствии связи со своим крейсером, они могли не знать, что из этой долины нет выхода. На противоположной стороне возвышались по-настоящему крутые утесы, по которым пройти могли лишь те, кто знал эти места. Мона, например. Дидилары углублялись в горы, а отряды Мосика их обходили.

Что ни говори, а наземные войска пока оставались единственно реальной силой, способной нанести дидиларам существенный урон, даже невзирая на слабость вооружения. Снайперы терпеливо выбивали захватчиков одного за другим при каждом удобном случае, хотя и сами несли значительный урон. Вот почему враги избрали новую тактику. Они забирались в горы, прихватывая по пути провизию и уничтожая население. Они ехали на бронетранспортерах и разрушали за собой дороги. Поэтому армия Мосика не пользовалась машинами терков, а пересела на лошадей.

В конечном счете, вся возня захватчиков была лишь фарсом. С прибытием миротворцев их быстро поставят на колени. Но до той поры они со злобой обреченных старались уничтожить как можно больше людей на Ихоббере, губили посевы, что грозило голодом. Разрушали коммуникации.

В этой войне, как ни странно, наиболее уязвимыми оказались терки. Их технологичный мир оказался более подвержен гибели, нежели примитивные малые королевства. Те привыкли жить в условиях нестабильности, бедности и разрухи. Но после единственной бомбардировки Бабеллана, ни один отряд дидиларов более не сунулся в Аффару. Таинственная страна оставалась словно заговоренной от вторжения. Все беды сосредоточились на севере, в Терте и малых королевствах, если это можно так сказать. Потому что не сохранилось ни одного монарха из тринадцати королевств.

Границы практически перестали существовать. Население, лишенное своих пристанищ, хаотически перемещалось. Один монарх, однако, был, но очень сердился, когда ему напоминали об этом. На развалинах дворца короля Дорнвана теперь копошились крысы и бродяги.

Снова заработал зуммер.

– Ждите подкрепление. – кратко передал Галлах.

Больше он не сказал ничего, поскольку опасался, что с крейсера его подслушивают.

Все огляделись. Солнце светило вовсю, и вокруг было все так зелено! Они еще не добрались до холодных гор и тепло нагретых солнцем склонов не располагало к мрачным мыслям.

Стайс что-то делал со своим браслетом. Все деликатно делали вид, что не замечают. Наконец, он постучал пальцем по уху и с довольным видом объявил:

– Сейчас прибудут. И, приставив ладонь к глазам, стал смотреть на запад. Оттуда к ним медленно и совсем низко летели две каких-то светлых черты.

Отряд продолжал свое восхождение по зеленым склонам, лишь Мосик и Стайс стояли и ждали. Стало видно, что к ним на бреющем полете приближаются два легких безмоторных планера.

– Кто бы это мог быть? – недоумевал Мосик, поскольку знал, что вместимость таких машин невелика.

Едва планеры сели на траву, как из них выпрыгнули такие знакомые фигуры, что у друзей сразу шевельнулось подозрение.

– Менкис и Лонгри! – воскликнул Стайс. – Тигры Стиммвела!

– Вот это здорово! – обрадовался Мосик.

Он знал от Стима, что те проходили в Аффаре ментальное усиление и были очень сильными менталами, хотя и не могли сравниться с Юссом. В отряде забеспокоились.

– Зачем нам тигры?! – раздавались голоса. – Кого они тут будут есть?

Мосику пришлось употребить весь свой авторитет, чтобы остановить поток протестов.

– Дидилары не зря боятся менталов. – вмешался Стайс. – Вся эскадра Гивила погибла именно потому, что не ожидали на одной планете присутствия менталов. Это был мой побратим и его собратья. Все слышали, что силы дидиларов натворили в Иббире и смолкли.

Тигры подошли, улыбаясь, и охотно обнялись со своими старыми знакомыми. Они привезли с собой отличную взрывчатку, добытую Стиммвелом из захваченных хранилищ Дианора.

Далее все продолжали путь, поднимаясь по следам, оставленным колесной техникой дидиларов. Скоро это должно прекратиться, поскольку далее пойдут совсем крутые горки. Кроме того, должно же когда-то кончиться у захватчиков топливо.

– Дидилары не используют тактику партизанской войны. – поделился знаниями Стайс. – Они предпочитают подставлять других. Мой партнер, Вендрикс Юсс сражался с ними на планете Джабраил. Обычно дидилары выбивают с орбиты силы противника. Для этого они выбирают планеты со средним уровнем развития, не обладающие космической технологией. А потом высаживают десант. Сейчас, когда они лишены возможности уничтожать наши силы с орбиты, они будут по прежнему стремиться занять господствующие высоты.

– А что им нужно на таких планетах? – спросил один боец.

– Много чего, – ответил Стайс. – Раньше у них были при себе мобильные заводы по строительству новых кораблей. Для этого нужно много материала. Теперь для дидиларов это в прошлом. И последним шансом Гивила была лицензия на владение куском земли в Себарии. После этого он бы начал на заработанные средства тайком собирать новую армаду.

Никто в отряде, кроме Стайса с Мосиком и двух иббов, не знал, что представляет из себя Санаторий. Пока было решено не разглашать такую тайну. И лучше ничего Содружеству о ней не знать. Еще не придумали, как поступить с этим. Во всяком случае, в первую очередь решать это будет Мосик. А у него дела есть поважнее.

Отряд углублялся в горы. В холод, в снега, в безмолвие. Из всех них только Стайс и тигры не испытывали мертвящего давления пронизывающих ветров и ледяного воздуха. Комбинезон Стайса обогревал его. Тигры холода не боялись. Когда нужно, они превращались в красных зверей и шли в разведку. Остальным приходилось очень трудно.

ГЛАВА 5

Ценой больших усилий отряд обошел противника и занял позицию на подступе к вершине. Если Стайс ошибся, и целью дидиларов была не гора, то перегруппироваться им будет довольно сложно.

Захватчики пока шли по каменистой долине, среди хаотично нагроможденных скал.

Галлах с орбиты передавал увеличенное изображение. Но невозможно понять, что за оружие спрятано под чехлом. Дидилары все время исследовали окружающие скалы при помощи своих приборов. Выяснилось, что помимо прочего, у них имеются и приборы ночного видения. Все они очень хотели жить. Каждый дидилар имеет тайное стремление всех обойти, всех пережить, всем овладеть и стать единственным. Поэтому они очень дорожили собой. Такая раса.

Мосик понимал, что потери в их отряде неизбежны. Чтобы выстрелить по дидилару, надо подставляться под их всевидящие приборы и сильнейшее оружие.

Однажды они уже сделали попытку напасть на противника. Пробный бой. Ночью те остановились. В темноте дидилары не идут, опасаются ловушек. А при свете тщательно исследуют дорогу. Поэтому, хотя они двигаются медленно, но практически недоступны для преследователей.

Едва наступила тьма, солдаты Мосика начали стрельбу, тщательно укрываясь среди скал. Каждый выстрел немедленно вызывал ответную прицельную стрельбу. Оружие дидиларов отличалось бесшумностью и отменной убойной силой. В ответ на пулю летел снаряд, взрывающийся массой осколков. Интервала между выстрелом с гор и ответным выстрелом почти не было. Поэтому стрелки Мосика выбывали с ужасной быстротой, не успевая скрыться.

– Что за оружие?! – поразился он. – Когда они успевают прицеливаться?

– Они и не прицеливаются. – ответил Стайс. – Это самонаводящаяся техника. Реагирует на звук.

– На звук? – задумался Мосик. – Так надо устроить дидиларам побольше шума! Пусть отстреляют все патроны.

– Не на дураков напал, – засмеялся Стайс. – Не всякий шум годится. Они настроены на звук наших винтовок. Не будешь же ты палить в воздух, чтобы заставить дидиларов раскошелиться! Но Мосику запала в голову какая-то идея.

– Стайс, – спросил он вдруг изменившимся голосом, – дидилары, ты говоришь, отвыкли от жизни на земле?

– Ну да, у них нет своей планеты. – ответил Стайс, недоумевая, что задумал Мосик.

– А ведь горы это не только скалы. – с улыбкой проронил король, повернув к приятелю заросшую бородой физиономию. Иббы переглянулись и тоже улыбнулись. Только Стайсу все было невдомек.

Предводитель дидиларов, офицер бывшей армии Гивила, остановился при виде узкого прохода в скалах. Он сделал знак рукой, призывая всех к тишине. И принялся последовательно исследовать окружающие скалы на предмет присутствия живых масс. Враги все время шли за ними. Но ни один из двухсот дидиларов пока даже не был ранен. Аборигены вооружены примитивными винтовками, с какими охотились на безоружных жертв в этом уморительном Элизиуме. Оружие дидиларов им пришлось совсем не по вкусу. Поэтому, хотя крейсер подозрительно молчал. не отвечая на все запросы, офицер не спешил предаваться панике.

Раз торговцы не применили тактическое оружие, значит у них его и нет. И до прибытия миротворческих бригад у дидиларов есть одна маленькая возможность избавиться от одного из кораблей. От того, который сторожит их крейсер. По данным дидилара, челнок торговца будет проходить вместе с их кораблем-маткой через двое суток точно над определенным местом. Тогда он будет доступен их оружию. Поставленное вертикально, оно сумеет преодолеть слой атмосферы и разрушит ю-поле челнока. Тогда на крейсере смогут привести в дело свои орудия и уничтожить врага. Он не понимал, почему с орбиты не было вестей.

Офицер распорядился направить разведчиков на высоты по обе стороны прохода, чтобы контролировать ситуацию. Потом по одному принялся пропускать своих людей с большими интервалами. Это был опасный момент, потому что преследователи получали некоторую фору и могли начать отстрел первых прошедших через проход. Потеря пары-другой солдат не слишком беспокоило его. Но сами солдаты были не согласны. Они ощерились и начали роптать. Никто не желал первым подставляться под пули.

Офицер холодно осмотрел своих подчиненных. Собственно, у них не было никаких особых причин подчиняться ему, кроме как надежды выжить. Дидилары, непобедимые дидилары разбиты наголову. Поражение началось не здесь. Сначала Гивил проиграл войну над Джабраилом. Каким-то образом на отсталой земледельческой планете проведали о том, что готовится нападение и дидиларов встретили импульсные пушки. Потом они улепетывали от сил Содружества и потеряли остатки флота. Но к тому моменту Гивил намечал новенькую сделку. Ему достались сведения о некоей планетке, в недрах которой было скрыто Нечто. А что именно, Мурыдс так и не узнал. Но он знает, где именно погиб Гивил, и предполагает, что там и надо выяснять, что такое обнаружил бывший предводитель.

Мурыдс послал устрашающие силы на место, где отчего-то так и не взлетел модуль Гивила. Там как раз вовсю суетились Волки. Офицер так и не понял, что погубило всю армаду, но это было страшно. И теперь он стремился уйти подальше в горы, не зная, что может преподнести ему планета. Расправиться с ненавистным челноком, вызвать на помощь последний модуль и убраться отсюда.

Он не стал ничего отвечать, просто вскинул свое оружие и посмотрел в глаза одному нахалу.

– Почему я?! – запротестовал тот. – Другие тоже…

Больше он ничего не произнес. Его мозги забрызгали затоптанный снег. Остальные окинули офицера ненавидящими взглядами и повиновались. Прерывисто дыша от страха, они миновали узкую ловушку, вскидывая свое оружие и искательно поводя им из стороны в сторону. Так перебрался еще десяток. Рассредоточились, застыли и подождали. Ничего не произошло. Тогда прошел еще десяток.

– Торопитесь. – приказал им офицер. – Уходит время.

Наконец, пронесли и сам уничтожитель ю-поля. До расчетной точки оставалось совсем недалеко.

Дальше горная долина снова расширялась, что принесло всем некоторое облегчение. Солдаты знали, что теркские винтовки, которые были на вооружении у преследователей, хотя и дальнобойные, но значительно уступают их собственному оружию.

Наступал вечер, поэтому дидилары решили остановиться на просторном месте, которое со всех сторон обступали заснеженные вершины гор. Принялись раскидывать палатки и нагревать пайки. Дозорные осматривали горы в инфракрасные бинокли.

Мурыдс был спокоен. Теркские винтовки не пробивали шлемы дидиларов.

Внезапно заголосила охрана. Все вскочили, не понимая, что могло так встревожить приборы. Вокруг не было ни души. И тут под ногами началась мелкая дрожь.

– Чепуха. – бросил Мурыдс. – Легкое землетрясение.

– Что это?!! – вдруг завопили солдаты. На вершинах гор заклубились легкие облака.

– Прекратите панику! – злобно крикнул офицер. – Облак не видали?! Все замолчали и смотрели на вершины расширенными глазами.

Облако казалось безобидным. Что-то несильно грохнуло вдали, потом еще раз. Вершины потонули в белой вате.

Дидилары ничего не понимали. Им даже стало интересно. Потом, когда стали падать редкие деревья на склонах, они очень удивились. С гор сходили белые снега.

– Подумаешь, снежок! – небрежно бросил офицер.

И тут до них донесся гул. Горы сбрасывали миллионы тонн снега. Лавины набирали скорость.

Дидилары бросились бежать, но все напрасно. Две лавины встретились и перемяли в мелкую пыльцу то, что недавно было отрядом в двести человек.

– Ну вот, Мосик, – задумчиво сказал Стайс, пока все остальные прыгали и веселились, – ты настоящий Апокалипсист.

К ним приближались тигры, Менкис и Лонгри, горные подрывники Зоны, лучшие работники Стиммвела.

Раскапывать утрамбованные многотонным весом снега было бессмысленно, и Стайс так и не узнал, что за оружие несли с собою дидилары. Нужно было срочно уходить, чтобы отяжелевшие от зимних снегопадов вершины гор не сбросили новые лавины. Потери отряда Мосика были не столь велики, как ожидалось, и ощущение удачи всех торопило к возвращению.

В долины они вышли спустя еще четыре дня. К тому времени распогодилось, и солнце освещало толпы бредущих по дорогам беженцев. Разбитые дидиларами грунтовые дороги, усеянные ямами, более обычного представляли собой бедственное зрелище. По грязи тащились телеги, шло отощавшее и больное население. По обочинам лежали трупы. То и дело возникали побоища.

Армия Мосика молча смотрела на это бесконечно тянущееся скорбное шествие. Идти было некуда и перемещение толп людей с места на место было абсолютно бессмысленным.

– У нас тоже припасы на исходе. – сказали королю. Он знал это.

Их увидали и потянулись к ним. Люди торопились обогнать друг друга.

– Хлеба! Хлеба! – кричали они и тянули отощавшие руки.

Бойцы Мосика с ужасом смотрели на беженцев. Некоторые принялись скидывать мешки с плеч и доставать сухари.

– Нет. – жестко ответил Мосик. На него страшно было смотреть.

– Не сметь. – приказал он. – Нам предстоит дорога. И вы нужны мне все живыми.

Ему кричали проклятия, когда он вел своих людей вдоль дороги, в обратную шествию сторону. Мосик был непоколебим. Вместе со Стайсом они быстро шли вперед. Волк не предложил вызвать свой флайер, чтобы быстрее доставить короля до места. Потому что всех не перевезти. Стайс так и шел рядом с другом, разбрызгивая грязь ногами, обутыми в легкие высокие ботинки. И все время им навстречу тянулись люди. Шли и шли бесконечной чередой. Непонятно, куда. Непонятно, зачем. На лицах солдат было ожесточение. Они более не прятались, когда давились своим хлебом. Они должны идти, потому что Галлах передал с орбиты о местонахождении нового отряда дидиларов. Теперь они должны постараться не просто уничтожить противника, а овладеть его оружием и амуницией. Никто не жаловался. Никто не падал. Никто не упрекал.

– Мосик, есть новости. – послышался среди треска радиопомех далекий голос Стиммвела.

– Что за новости? – поинтересовался промокший под ранней весенней мокретью предводитель.

Весь отряд шел под пасмурным небом и мелким, противно моросящим, почти невесомым дождиком. Вокруг одни развалины. Ночами они жгли костры из того, что не вполне сгорело. Людской поток иссяк, вокруг шныряли лишь одичавшие собаки и целые полчища крыс. Они пожирали то, что не уничтожили дидилары. Солдатам встречались начисто обглоданные трупы. Чтобы уберечься по ночам от осатаневших грызунов, они разводили круговой костер.

– Ты не поверишь!

– Почему? Поверю. – не согласился Мосик.

– Пришла весть из Аффары. Там собрали продовольствие и просят помочь перебросить на нашу сторону.

– Да ты что?! – изумился Мосик. – Аффы сами вышли на контакт?! И много продовольствия?

– Много! Сотни, тысячи тонн. Потребуется челнок, поскольку на побережье Аффары нет посадочных площадок.

– Все, Волк, ты слышал. – обратился к Стайсу Мосик. – Вызывай машину. Это уже не военные действия, это спасательная экспедиция.

Под всеобщее возбуждение Стайс Чевинк зажал ладонью левое плечо. Его флайер ждал его там, куда они сейчас идут, в Стануокке. Но теперь их путь пройдет совсем иначе.

Прибытие черного флайера Барса, как всегда, вызвало восхищение. Красивая машина изящно совершила посадочный маневр. Дождь не касался ее крыл и корпуса. Он разлетался в стороны множеством мелких брызг, отчего флайер был словно окутан дымчатой фатой. Машина напоминала собой неприступную красавицу.

– Сначала я лечу в Иббиру, заберу свой челнок! – крикнул, запрыгнув в люк, Стайс. – Наверно, Вендрикс уже закончил эвакуацию!

Ему помахали. Давно уже флайер не носился над Ихобберой из-за соблюдения нейтралитета. Но спасательные меры по переброске продовольствия, это совсем другой пункт. Тут Комиссия не придерется.

Стайс взмыл над чумазой и неприбранной землей, радуясь возможности сделать нечто реально более полезное, чем отлавливание отдельных дидиларов.

Вендрикс и Эрреба были заняты. Корабельная медтехника работала не переставая. Дидилары сжигали тигров в их подземных городах, где те ожидали благополучно пережить угрозу. Иббы привыкли думать, что их скальные жилища безопасны. И очень обманулись в этих ожиданиях, поскольку захватчики закачивали внутрь горючие смеси и поджигали их.

Множество тигров страдали от жестоких ожогов. На помощь к родичам слетелись на похищенных транспортных самолетах Зон и отстойников их цивилизованные собратья из Терты и Аффары. Немногие медикаменты, привезенные ими, слабо помогали делу – искалеченных было очень много. Земля Иббиры вся смердела трупами погибших животных и горящих прерий.

Тигры уходили к югу. Челнок Вендрикса снижался над самыми крупными скоплениями, но забрать зараз более тысячи не мог. Корабельные медикаменты быстро иссякали. Требовалась дозаправка.

Прибытие Стайса было словно свежий ветер. У иббов в южной части материка не было проблем с пищей. Бывшие охранники вооружались винтовками и добывали в теплых джунглях свежее мясо. Поэтому Вендрикс уступил челнок его хозяину для перевозки продовольствия из Аффары, а сам остался с Эрребой спасать иббов.

Лагерь беженщев представлял довольно странное зрелище. Часть диких иббов имели вид красных тигров. Часть приняли внешность людей. Часть подражали нимре. Приносились из лесов охотники, стуча копытами, и сбрасывали со своих спин на землю добычу, в основном, крупных травоядных. Не был слышен плач, не голосили дети. Все было тихо и очень деловито.

Маленькие красные тигрята, не умевшие пока еще трансформироваться, простодушно подходили к Стайсу и обнюхивали его.

Вендрикс был среди своих и чувствовал себя отлично. Он дарит тиграм свою Весситу. Или планету, найденную Ярсом, что одно и то же.

Порт Аффары Стайс обнаружил сразу. Все, как и сказал нимра, прямо в устье Илнары, единственной реки северного края той таинственной страны, где сгинула его любовь. Он рассмотрел при большом увеличении всю акваторию и прилегающие земли. Нашел площадку для посадки и полетел на флайере к скоплению штабелями уложенных тюков. Стайс ранее не был в порту. Он видел только Бабеллан и его окресности. И удивился: Аффара оставалась нетронутой войной.

Его встретили без страха. Все знали Волка. Все помнили о его первом приезде, когда вся страна праздновала почти месяц. Странно все это показалось ему. Какие причины у аффов относиться к нему с симпатией и почтением? Он герой их королевы? Но ведь королеву ненавидят в ее стране! Он так ничего и не понял. Аффара очень таинственная страна. Но раздумывать об этом было некогда, и вместе с работящими темнокожими жителями юга он принялся складывать в погрузчики множество тюков с зерном, сушеными плодами, вяленым мясом и прочими вещами. Не было ни одного знакомого лица, да Стайс и не хотел, чтобы кто-нибудь заговорил с ним, как со знакомым. Аффара больше не мила ему.

– Когда ты прилетишь еще? – спросил Чевинка распорядитель порта.

– Зачем? – удивился тот.

– К какому сроку готовить следующую партию? – пояснил пожилой человек.

Стайс вдруг заинтересовался. А зачем им это нужно? И кто инициатор такого дела?

От такого вопроса афф растерялся и не нашелся, что сказать. Стайс решил, что не стоит пренебрегать помощью и милостиво назначил срок нового прилета.

В Стануокке, которая ему была всех ближе, оказались на подходе войска Мосика. Теперь их было не пятьсот единиц, а намного больше. К ним присоединилась техника, пересланная с севера Стиммвелом, который по-прежнему занимался поисками вооружения и добычей горючего для транспорта. Вовсю работали заводы в Зонах, вырабатывая горючее. Бывшие заключенные добровольно взялись за дело.

Вессита и Сопротивление оказались отлично подготовлены к таким делам. После временного разгрома и распада, активисты вновь собирались и стремились наладить разрушенные коммуникации. Даже синки, лишившиеся своих гамал, оказались все при деле. В Себарии они бесполезны, а в разрушенных странах они играли роль связных. Поэтому, когда в Стануокку прибыл груз из Аффары, они полетели к колоннам беженцев и извещали их, где именно они могут получить пищу.

Стайс не отдыхал – он развозил на флайере мелкими партиями тюки по местам скопления народа.

К этому моменту и прибыла армия Мосика. Они сумели разбить еще один большой отряд дидиларов и добыли оружие.

– Груз из Аффары. – задумчиво проговорил исхудавший Мосик, весь заросший черной бородищей и напоминавший разбойника более, чем когда-либо. – Клеймо королевского дома.

И Стайс увидел то, на что не обратил внимания. Многие клейма на грузе содержали герб Маррадуга.

«Весточка от Гвендалин.» – мельком подумал он и отбросил эту мысль. Скорее уж от Сеяллас.

Все медленно шло к улучшению. Он еще не раз летал в Аффару за тюками. Население стало возвращаться на прежние места. Дидилары, если где и оставались, то старательно скрывались. Неожиданно резко потеплело. И опомнившиеся от своего ужаса крестьяне торопливо бросились обрабатывать землю, бросая в нее зерна непривычно крупной пшеницы и овса. Всем вдруг захотелось жить, быстро строились и восстанавливались фермы.

Отряды ликвидаторов прошлись по землям, уничтожая разожравшихся от дармовой кормежки крыс. Люди возвращались в города. Все население перемешалось. Оседали там, где приходилось. Поначалу было очень плохо, но постепенно все стало приходить в порядок. Одно стало ясно, что Терты больше нет, как нет и тринадцати малых королевств. Но, меры, принимаемые к спасению, как и война с дидиларами, проводились одинаково как на земле бывшего индустриального гиганта, так и бедных малых королевств. Поэтому они словно объединились в одну огромную страну.

Неожиданно на орбите ожил крейсер дидиларов. В рубке, где скучал Галлах, раздался сигнал вызова.

– Кто вызывает? – встрепенулся пилот, полагая, что с ним ищет связи Стайс, или Вендрикс, в распоряжении которого остался флайер «Погони».

Раскрылась картина визульной связи и перед изумленным Галлахом предстала женщина в белом. Тёмные глаза бесстрастно смотрели с экрана.

– На связи Сеяллас. Крейсер дидиларов. – кратко сообщил клон.

– Ты?! – почуяв недоброе, отозвался Волк.

Он помрачнел. Каким-то образом Сеяллас сумела взять не только модуль, но и сам крейсер. Ничего хорошего от этого ждать не приходилось.

– Слушаю. – холодно проронил он.

Она немного помолчала, вглядываясь в изображение на экране в своей рубке. Рядом с ней находились с равнодушными глазами двое техников дидиларов. Ясно, она их оболванила и подчинила себе. Теперь, с орбиты, она может творить все, что угодно.

– Говори же. – напомнил он.

– У меня непростое предложение. – начала королева. – Как вы помните, единственный оставшийся модуль дидиларов теперь у нас. Еще бы он не помнил! Такую картину забыть довольно сложно.

– Знаю. Только не пойму, как ты оказалась на орбите.

Королева пропустила это замечание мимо. Она напряженно смотрела на Галлаха, словно не решалась попросить. Это ему понравилось еще меньше.

– У кого у вас? – спросил Галлах. – У тебя?

– Нет. У нас. У меня и Маррадуга. Понятно. Кошмарная парочка. Опять заняты своими интригами. Он кивнул.

– Волк, мы желаем покинуть Ихобберу на корабле пришельцев. Я прошу тебя позволить мне забрать с планеты Маррадуга и моих немногих приближенных. Интересная картина!

– А что вам тут не живется? Вы ведь ничем не провинились перед Содружеством. Комиссия вас оправдает. Ваши межгосударственные разборки с Дианором и прочими были и остаются вашими внутренними планетными делами. Никто не вмешивается в такие вещи. Осуждается лишь инопланетная агрессия.

– Мы хотим покинуть Ихобберу. – настойчиво ответила Сеяллас. – Согласись, король Маррадуг тут лишний. Нам ничего здесь не нужно.

– А Аффара? – напомнил Галлах.

– Я думаю, Мосик будет лучшим правителем, чем я.

Какой же ты правитель, подумал вдруг Галлах. Ты просто кукла. Кто стоит за тобой? А вслух сказал:

– Почему ты спрашиваешь меня? Проси комиссию Содружества. Я не уполномочен решать такие вопросы.

– Пока корабли Содружества не прибыли, на Ихоббере правит тот, кто сильнее. Я не хочу мешать никому из вас. Ведь, будь дидилары в состоянии, они просто удрали бы в подпространство, бросив на планете свой десант. Ты же понимаешь, что я могла бы сделать то же.

– Нет, Сеяллас. Не могла бы. Иначе, не просила бы. Когда тебе нужно, ты действуешь как тебе угодно. Маррадуг все еще в Аффаре. И ты не возьмешь его, пока я тебе не позволю. Мои пушки все еще смотрят на твою рубку. Она едва улыбнулась.

– Твои пушки, Галлах, просто блеф. Они спрятаны на планете. И я знаю, где именно. «Я же ментал, Галлах. Или ты забыл?» – раздалось у него прямо в голове. «Ах, чертовка!» – спохватился он.

– Зачем же ты играешь со мной в эту игру? – спросил он, глядя в эти непроницаемые черные глаза. – Фактически не я, а ты диктуешь мне условия. Она вздохнула. «Упрямый Волк Чевинк!» – услышал он. А вслух ответила:

– Хочу уйти красиво. Прошу, дай мне сделать то, что я хочу. И о нас забудут.

– Хорошо, но вы сделаете это под контролем. – Волк был непререкаем.

Он шел внаглую. У него не было ни одного козыря. Ему нечем было грозить королеве.

Галлах раздумывал. Все сходилось к тому, что ему тут, на орбите, делать нечего. Он раскрыт со своей маленькой хитростью. Его лишь беспокоила причина, по которой Сеяллас была с ним так любезна. Она читает его мысли с такой же легкостью, с какой бы делала бы это в непосредственной близи. Он ошибся, думая, что сила ментала убывает с расстоянием. Она ждала. «Я согласен.» – ответил он.

– Во время всего полета связь не должна прерваться. – предупредил он. – Я тебе не верю.

Она кивнула. И направилась с пилотом прочь из рубки, к транспортному модулю.

Всю дорогу он видел ее. Она сидела в кресле, пока дидилар с отшибленным выражением лица машинально выполнял все действия. Она держала весь обслуживающий и офицерский персонал под жестким ментальным контролем. Дидилары превратились в кукол. Галлах невольно преисполнился перед Сеяллас если не страха, то уважения. Она не повернулась и не посмотрела на него, но прикрыла глаза. Ему было трудно поверить, что Стайс любил такую, как она. …

Они приземлились в Бабеллане, вернее на то, что осталось от дворца. Для посадки была старательно расчищена большая площадка. Громадный модуль дидиларов, напоминавший толстое полено, невыигрышно смотрелся рядом со стремительным профилем челнока.

Одновременно выброшены трапы. И Галлах снова увидел живую королеву. Он уже знал, что это не Гвендалин, но она была так похожа. Страшные королевы-клоны. Чудовищная тайна Аффары.

– Если желаешь, можешь осмотреть лабораторию. – сказала Сеяллас. Убедись, что все уничтожено.

Проще было отказаться, но Волк был упрям. Он направился ко входу в то место, где однажды они с Мосиком и Вендриксом встретили ту, что сейчас шла рядом с ним. Она и виду не подала, что знает о его мыслях. Это она едва не уничтожила их троих, это она, а не кто-то другой, убила синка Леаддира.

Галлах вошел в лабораторию. Он обошел все. Везде следы разбитых капсул, сплавленная техника. И едва слышно работает утилизатор. Он содрогнулся, представив себе, что перемалывает сейчас в своем пузатом чреве последняя синкская машинка. «Моих сестер.» – безжалостно прозвучало у него в мозгу.

И королева-клон удостоила его холодным взглядом своих бесстрастных черных глаз.

– Мы заслужили право убраться с Ихобберы?

Галлах не ответил и направился дальше. Он желал видеть всё. Все тайны Маррадуга.

Ниже ярусом был пустой бассейн. На белом бортике сиротливо лежал передатчик Стайса. Галлах удивился и поднял его. И тут же понял, что ошибся. На гладкой черной панели вращалась стилизованная голова серебряного барса. Остро вспыхивали хищные глаза, обращаясь к смотрящему на них. Передатчик Барса. Кто забыл здесь последний дар Ярса, оставленный им Феанноре?

У дверей в меркнущем свете белых ламп его ждали двое. Синк и женщина, закутанная в покрывало.

– А где король? – удивился Галлах.

– Я Маррадуг. – ответил синк. – Я ненастоящий синк. Только видимость.

– А женщина?

– Моя служанка. – ответила королева.

Галлах не ожидал. Ему и в ум не приходило, что у клонов могут быть служанки. Хотя, если подумать, удивляться нечему. Сеяллас ведь королева.

– Хватит прощания. – устало ответил Галлах. – Летите, куда хотите. Надеюсь, Ихоббера вас забудет.

– Спасибо, Волк. – сказал синк.

Королева более не произнесла ни слова и направилась к модулю, ведя служанку за собой. Встряхивая крыльями, Маррадуг направился за ней.

Галлах не последовал за ними. Он остался ждать, когда модуль дидиларов улетит. Он стоял на развалинах некогда прекрасного дворца и издали наблюдал, как с Ихобберы навеки исчезает одна из страннейших ее правительниц, одна из глубочайших тайн. У него осталось чувство, что он забыл о чем-то важном. Возможно, слишком важным, чтобы королева-клон позволила ему спросить об этом.

Он огляделся, силясь воскресить в памяти и увидеть Бабеллан таким, каким он его помнил до того, как королева Сеяллас едва не распылила их троих по всем роскошным залам. Он вспомнил Гвендалин такой, как видел ее в тот долгий час, пока в подвале жалкого трактира в одной из нищих стран она вела допрос беспомощного нимры. Он все слышал и ненавидел ее, как только может ненавидеть такой мощный и свободолюбивый хищник, как тигр Ихаббо.

Яркая звезда в полуденном небе Аффары стала угасать. Модуль дидиларов вышел в космос. Тогда Галлах неторопливо пошел по необитаемым обломкам к своей «Погоне». Его настигла мысль.

«Клон живет десяток лет. Откуда в нем берется личность? Гвен была лишь иммитацией ее?» Почему это кажется ему столь важным? Ответ пришел внезапно.

«Ни одна из Сеяллас не тождественна другой. Они все разные. Лишь Гвендалин имела собственное имя.»

Он подождал, не скажет ли она ему еще чего. Но Сеяллас молчала. Волк чувствовал ее присутствие, и только. Она словно искала что-то в нем. И он не понял, нашла ли она то, что ищет.

«Прощай, Волк.» – тихо сказал голос. И он лишь удивился той неожиданной теплоте, с которой были сказаны два кратких слова. Нить оборвалась. И все же что-то он забыл.

– Туда им и дорога. – прокомментировал Юсс услышанное. – На Ихоббере будет, чем дышать. Он по-прежнему возился с тиграми.

Стайс отнесся к сообщению равнодушно. Похоже, он тоже был не против, чтобы Маррадуг, к которому он испытывал острую неприязнь, убрался в неизвестность с последним клоном Сеяллас.

У всех дела были поважнее. На подлете были крейсеры Содружества. Предстояло по многим поводам отчитываться и многое объяснять.

И вот в один прекрасный день передатчики Волков приняли сигнал прибытия. С неба в сиянии и великолепии посадочных огней снижалась галактическая махина флагмана. Остальные крейсеры остались на орбите.

Мосик находился вместе с тиграми на борту «Погони» и, раскрыв широко глаза, наслаждался невиданным зрелищем. Пять тысяч лет на Ихобберу не опускались корабли Содружества.

Раскрылась картина связи. На экране возникли шестеро Инспекторов. Двое из них были люди, два гуманоида, примат и рептилия.

– Летучий Барс, – обратились после приветствия к Галлаху Инспекторы, – когда мы сможем видеть юридически ответственное лицо планеты, короля Мосика Апокалипсиста?

Мосик был так увлечен картинкой, что даже не разобрал, что говорят. Он продолжал с удовольствием пялиться на экран, широко раздвинув в улыбке толстые губы.

– Представляю вам, – не вдаваясь в подробности, ответил Галлах, – короля Ихобберы. Мосик с интересом обернулся. Сзади не было ни человека.

– Мосика Первого, Апокалипсиста.

– А где король? – спросил король.

– Приветствуем короля. – серьезно отвечала вся Комиссия.

– Мосик, не ломайся. – тихо сказал ему Юсс. – Ты король. Тебе не отвертеться.

Надо отдать ему должное, он не ударил в грязь лицом. Расправил плечи в рваном комбинезоне, перепоясанном ремнями, и величаво повертел ручищей.

– Милости прошу на Ихобберу!

– Тигры, негодяи, – смеялся Мосик, – вы меня подставили!

– Еще как подставили! – весело отвечали тигры. – Вставай, Мосик Апокалипсист, встречай гостей!

– Что? Прям сейчас? – насторожился король. И, когда понял, что никто не шутит, разгневанно воскликнул:

– Чем вы думали, бездельники?! И бросился от них, громко топая разношенными сапогами.

– Мосик, стой! – кричали Галлах и Вендрикс, тщетно гонясь за ним по кольцевому коридору корабля. – Стой, дуралей! Все не так ужасно! Он остановился и повернул к ним всклокоченную бородищу.

– Дайте рожу хоть умою! Где баня?!

Все было исключительно прекрасно. Просто первый класс. Напыщенность Комиссии разлетелась в пух и прах, когда они узнали, что Солакса исчезла из вещественного пространства вместе со своей планетной системой. И еще более поразились, узнав, что на Ихоббере прошел не год, а пять тысяч лет. Событий накипело так много, а разбираться нужно было срочно и во всем. Поэтому лукавые инспекторы на многое посмотрели сквозь пальцы. Хорошо, что планета не требует больших ресурсов на восстановление. Еще прекраснее то, что не придется искать для переселенцев иббов подходящую планету. Ярс Стамайер, Летучий Барс, добровольно отдает найденную планету новой расе и берется переправить всех бесплатно, если Комиссия походатайствует перед Гильдас Леа Барри за нового собрата. Свободный Волк Галлах Чевинк остался вне своей Вселенной. Портал закрылся по неизвестной причине.

Одно лишь было странно. Перед Комиссией не отчитались о настоящей причине агрессии дидиларов, хотя отловленные пришельцы и бормотали о каком-то Артефакте. Среди развалин Санатория Артефакта не нашлось. И Волки подозревали, что это не что иное, как трюк Сеяллас. Недаром королевы-клоны все обманщицы.

Еще год ушел на переселение иббов, хотя в деле были оба челнока и транспортные корабли Содружества. А синкам Ярс сказал:

– Когда специалисты из Содружества поднимут из океана ваш корабль, возможно, по координатам отыщется и ваша галактика. Тогда и видно будет.

Планета теперь явно принадлежала дреммам. А синки, за малочисленностью, стали второй расой на Ихоббере.

Осталось сделать совсем немного прежде, чем улететь с планеты. И бывший Свободный Волк однажды нашел для этого два дня.

ГЛАВА 6

Был конец весны, начало лета. На Диких землях, не тронутых войной, безмятежно колыхались в порывах ветра молодые травы. В каменистой низине было тихо, разве что жужжало множество различных насекомых, торопливо перелетающих с цветка на цветок. Да негромко пели птицы.

Человек, идущий по тропе, направлялся прямо в узкий проход меж двух отвесных, но невысоких стен. Он был одет по-нездешнему, и был пешим.

Внезапно его внимание привлек какой-то звук. Он спрятался за одиноко торчащей скалой из белого камня и принялся осторожно наблюдать за проходящей неподалеку тропой.

Отчетливо пропел рожок. Картина, последовавшая за тем, заставила его тихо засмеяться. По тропе шла кавалькада. Впереди на громадном одре необычной масти ехала могучая матрона. За ней еще одна, не менее могучая. Потом немного мельче, но тоже крепкая особа. Потом две еще поменьше, на одной кобыле. И на последней сразу три, ну очень больших девчонки.

О чем-то переговариваясь, с насупленными и решительными лицами, они сурово двигались по неровным тропам в сторону востока.

Человек беззучно засмеялся.

Ай, Мосик Апокалипсист, рано ты решил, что военные действия закончились! Короля ждет теперь небольшая внутренняя война на личном фронте. Интересно, как он вывернется?

И человек снова направился по заросшей мелкой травкой и загроможденной россыпью камней узенькой тропе меж двух белых отвесных стен. После двух часов пути он миновал круглую поляну со святилищем, над которым два прошедших года словно не имели ни малейшей власти. Здесь было все так же тихо и неподвижно. Человек мельком оглядел долинку и продолжил свой путь на запад.

Перескакивая с обломка на обломок, он был так занят, что не сразу заметил сидящего на возвышении подростка. Тот неторопливо строгал каменным ножом палку, выделывая себе новый дротик. Высокий и худой, с растрепанными белыми волосами, он прищурясь в ярком свете солнца, посмотрел на приближающегося путника.

– Ну, что? Я не ошибся? Разве Ярс Стамайер не вернулся? Человек остановился и с улыбкой посмотрел на парнишку.

– Нет. Ты не ошибся, Джукс. Он вернулся.

Тогда подросток соскочил со своего насеста, и дальше они направились уже вдвоем.

В стойбище их не ожидали. Все занимались своими обычными делами, которых у поморов никогда не бывает слишком мало. Война не тронула селение. Здесь все было удивительно спокойно. Так же чинили сети рыбаки. Так же выделывали кожи. В котле варилось пахнущее жиром варево, сушилась рыба. Старухи, сидя на теплых камнях, шили из моржовых шкур тяжелые зимние одежды. Пищала ребятня, смеялись женщины. Двое пришедших стали у охранного столба и переглянулись, улыбаясь.

Не сразу, но пришельцев заметили, к ним подбежали с гавканьем собаки. Сначала, рычали грозно, а потом, узнав своего, просто приветливо принялись махать хвостами. Принюхались к гостю и отпрянули.

– Йел, Кашо! Йел, Тарка! – сурово крикнул Джукс. – Идем, Свободный Волк.

Все сбежались и в изумлении смотрели на высокого и сильного человека, который был крупнее любого воина в их селении. Красно-рыжеватые волосы густыми прядями обрамляли лицо, имеющее нездешний, чуть медный загар. Широко распахнутые глаза невиданного лилового цвета. Облик Суннара-Т, принца с Джабраила.

Вышел старый Токса. Он побелел еще больше и еще больше исхудал. Но был все так же важен и невозмутим. Но глаза его выдавали затаенную хитринку.

– Приветствую тебя, вождь!

– Приветствую тебя, Вендрикс Юсс!

Горел ночной костер. Взметывались искры. Шуршали набегающие волны, тихо пели звезды. Широко раскрытые глаза упивались таинством ночи, душа насыщалась уходящими мгновениями. И каждое мгновение подобно вечности. Волшебное чувство витало над землей. Все только делали вид, что не замечают, на самом деле, впитывали этот вечер и эту ночь, словно драгоценный дар, который более не повторится.

– Настал твой час. – молвил мудрый Токса. – У сказки будет непременно счастливый конец. Пусть зло погибнет, пусть добро восторжествует. Пусть храбрые вознаградятся. Пусть доблестных увенчает слава. Пусть упокоятся погибшие. Пусть жизнь не прекращается.

– Пусть. – сказал Суннар-Т. – Пусть сказка завершится.

СКАЗАНИЕ О КОРОЛЯХ ИХОББЕРЫ

Причудлив и странен мир, в котором мы живем. Темна Вселенная, что нас родила, и необычны вещи, происходящие в ее безмерной глубине. Кто бы знал, куда ведут нас те пути, которыми мы ходим. И едва ли существует тот, кто знал бы, сколько сокрыто в его душе таинственных и удивительных свойств, сколько спрятано в нем бед и радостей! Сколько ждут лишь часа, лишь мгновения, тех сил, что составляют жизнь его. Что за необъяснимая, загадочная тайна тянет души друг ко другу? Что совмещает несовместимое и разлучает неразъемлемое? Что так тревожит и печалит сердце и отчего поет душа? Где объяснение всему, и что причина для всего? Нет ответа, нет ответа…

Но и нет причины, чтобы не попытаться вникнуть в тайну. Нет повода, чтобы отказаться от поиска. Нет желания отвернуться и молчать. Неведение не объяснение для безучастия. Для надменных есть небытие, а для живущих – стремление познать и ошибочность познания, желание любить и боль утраты, верность и измена, обман и правда, разочарование и надежда, мечта и призрак-обольститель. Нет места лишь безнадежности и неутешности. Летающий имеет крылья.

Была некогда одна планета. По странной случайности, какие нередки во множестве миров, на ней так и не появилась разумная жизнь. Она могла бы быть тем гнездом, откуда уйдут в полет и заселят всю Галактику человеческие расы и станут преобладающей расой. Они бы во многом изменились, стали лучше, хуже, но всегда иными. Но этого не произошло. Другая планета стала матерью для единственной расы, которая стремится к расселению.

Однажды на планете появились гости. Такие же бродяги из другого мира, из другой галактики. И пришельцы стали жителями Ихобберы, так они ее назвали. Никто не помешал странному народу владеть планетой. Да и кто бы мог возразить? Ведь, когда синки владели той таинственной силой, что позволяет путешествовать меж звезд и меж галактик, Вселенная была так молода, что каждый из народов, что ныне владычествуют в ней, едва лишь оторвался от своей земли, чтобы посмотреть на звезды.

Чудные путешественники были синки. Мудры, могущественны и бесстрастны. И те, что выжили на Ихоббере после катастрофы, предпочли забыть о своем прошлом. С величием обреченных на изгнание они приняли на себя обет непритязательности, молчания и скромности. И за прошедшие тысячелетия, как водится, утратили всю мудрость, но обрели безразличие. …

Пряжка Эммеяра была не самой старой галактикой, но и не самой молодой. Все было, как должно быть. Расы возмужали и вышли на космические тропы. Синки грезили на Ихоббере.

Прибывающих с визитом на планету встречали с невозмутимостью давно состарившейся расы. Синков принимали за примитивный народ. Они молчали. Им было все равно. Поэтому, когда прибыл Летучий Барс, Ярс Стамайер, они встретили его, как не слишком умного и суетливого ребенка. Немного посмеялись. Немного пошутили. И с безразличием расстались.

Забавный Ярс Стамайер! Он так уморительно смешон со своими маленькими хитростями и повадками менялы! Но безобиден. И синки отнеслись к нему с терпением и снисходительностью, позволяя помотаться туда-сюда по подпространству, чтобы привезти им то, что синкам и не нужно.

Ярс был вправду молод, если судить по корабельным лишь часам. Это подлинное время пилота. Время его жизни. Даже высокомерные синки не могли отрицать того, что он был, как личность, очень привлекателен. Поэтому и не отказались видеть его у себя.

Торговец улетел по своим делам, обещая вернуться. Он облетел немало чужих миров. Торговцев никто и никогда нигде не ждет. Они, как ветер. Как морской прибой. Как дни, уходящие в небытие. Все ветры, все волны, все дни похожи друг на друга. Волна бьет бесконечно. И кажется, что это все одна и та же. Но ни одна волна, как ни один порыв ветра, не есть один и тот же. Ничто не повторяется. Лишь быстротекучесть времени напоминает об ушедшем. Ярс улетел и тем самым приблизил к Ихоббере неизбежную судьбу.

Незыблемы планетарные основы. Не поколеблется земля. Все сносит и все терпит. Заботливо выращивает на себе живую жизнь. Разумную и неразумную. И бережно же принимает обратно, в свои глубины, в бездонность чрева, в сокровенные темницы, в теплое нутро живой планеты. Рождаются, мужают и уходят народы, страны, поколения. А мать-планета все бережет, все помнит, любит и хранит. Такова была и Лилемарге.

Что могло нарушить плавное течение ее спокойной жизни? Она ли не дала своим любимым детям высоких гор, быстрых рек, богатых океанов и морей? Она ли не подарила им зеленые долины, плодородие земель, высоких голубых небес? Дреммы были счастливы на ней. И, как счастливые народы, были приветливы и доброжелательны. Прибытие торговца было праздником, событием.

Король Маррадуг был мудрым и справедливым правителем. Он заботился о своем народе, что был единственным на всей Лилемарге. У него было двое, оставшихся после безвременно умершей жены, красивых и благородных детей. Дочь Феаннора и сын Терлинк. Дети нежно любили своего отца. Терлинк в будущем должен стать королем. Он был смешлив, открыт и немного легкомысленен. Феаннора была старшей дочерью короля. Принцесса стремилась не утратить королевской сдержанности и достоинства, но яркие глаза выдавали в ней мечтательную душу и внутренний порыв.

Встреча Феанноры с Барсом была, как взрыв сверхновой. Это неизбежность. Кто знает, как повернулась бы судьба: улети торговец раньше – и ничего бы не случилось. Прилети он позже, и ничего бы не нашел. Пути судьбы всегда запутанны и неясны. Мгновения решают все. Прекрасная планета, как заботливая мать двух потомков Маррадуга, была обречена. Смерть летела молча, издалека. Неотвратимо приближалась мертвая планета – сошедшая с орбиты каменная бомба, промерзлая насквозь убийца.

Корабельная Система обнаружила угрозу. Ярс занимался торговыми делами, разговаривая с королем. Терлинк вертелся рядом. А Феаннора безмолвно говорила с Ярсом. Язык жестов, взглядов, трепетание ресниц, тихие вздохи, падающий локон. Все любовь рождало. Как безжалостна случайность, что нарушает такие счастливые мгновения!

Сигнал опасности жестоко ворвался в мирную беседу. Что за агонию переживает Маррадуг при виде погибающей планеты! Напрасно все: справедливость, доброта, смиренность! Напрасно он растил детей! Напрасно он заботился о дреммах! Враждебный Космос подло вторгся в счастливую жизнь планеты, в одно мгновение разрушил, уничтожил, сжег благословенные труды тысяч поколений! Он рвал самый воздух у лиц бегущих!

В холоде анабиоза, в недре корабля лежали люди. Раса без планеты. Король без королевства. Но Маррадуг все так же был правителем. Пока есть люди, он им должен. И сильная натура короля подавила в себе отчаяние, ужас, безнадежность, смерть.

Терлинк вдруг понял, как же повезло ему. Он жив – это главное. И он был рад. Принц смотрел на жизнь Барса в безопасной тиши челнока. Он завидовал его насыщенной событиями жизни. Он наслаждался зрелищем миров. Я – это всё, сказал он сам себе. Таков ответ молодой души на несправедливость Космоса.

А для Феанноры беда ушла на дальний план. Ее светом стал Летучий Барс. Судьба подарила ей полет в его великолепном челноке. «Противоречие» был целым миром, и у него был бог – прекрасный Ярс Стамайер. Принцесса грезила. Будущее было неопределено, и она впитывала душою то, что было ей доступно. Удивительная жизнь торговца, его власть над Космосом, его безмерные возможности, его стремительный полет. Обворожительна мечта! Сладкий сон, трепетная юность! Ненасытима жажда жизни!

Феаннора никогда не думала, как сильна ее душа, как бездонна ее страсть, какие грозные вихри рождает ее воля. И никогда не знала, как тверда она может быть, приняв решение. Она во многом подобна своему отцу. Такие качества присущи великим королям. Они же губят целые народы. Гордость не позволила ей говорить. Гордость короля-отца. Все должно быть по своим местам. Торговец занимается торговлей, короли же правят миром. Поэтому, когда Ихоббера вырастала перед глазами, все трое уже знали, что их ждёт тяжелый труд во благо будущих их поколений. Дреммы будут жить! И Феаннора не поколебалась.

Знала ли она, что сотворит с ней Ихоббера?! Чудовищная шутка Космоса, не оставляющего свои жертвы. Равнодушные синки не предупредили дреммов о враждебности северных земель. Что сделалось с любовью Феанноры, когда она увидела тот ужас, что стал для нее началом нескончаемых страданий! Знал ли Барс, в какую преисподнюю отправил он несчастный народ дреммов?! Синки холодно отвернулись, когда король пришел к ним просить о помощи.

Маррадуг не ждал торговца скоро. Он полагал, что более не увидит его. Потомки короля отдадут сокровища и приобретут для дреммов новую планету. Когда он понял, что умирает, он был спокоен. Планета к ним немилостива, только и всего.

Он сложил всю плату в глубинах запутанного лабиринта. Он и Феаннора запечатали пещеры с платой за проезд. Сиддхари известил Терлинка, где находится хранилище. Из небольшого, но очень странного куска скалы он и Сиддхари сделали четыре маленьких кулона.

Этот камень лежал в глубинах подземелья, недалеко от той пещеры, где Маррадуг сложил в контейнерах плату за проезд. С трудом король отбил от чудовищно тяжелого метеорита четыре крохотных неправильных кусочка. Оправил в золото и так решил:

– Сиддхари, ты был верен мне и моим детям. Ты для нас как член семьи. Один кулон получит Феаннора, моя верная помощница, достойнейшая дочь. Великая принцесса Феаннора. Один пусть носит сын мой в память о нашей жертве. Он нам обязан своим троном, своей сохранностью и будущим всех дреммов. Один тебе, мой верный друг Сиддхари. И последний остается мне. Это наша память о планете Ихоббере.

– Иди, дочь моя. – сказал он обезображенной принцессе. – Ты еще не умираешь. А я останусь здесь с Сиддхари. И пусть наш прах охраняет будущее счастье дреммов.

Терлинку предстояло продолжить королевский род. Но, странно как! Его уберегли от тяжкого труда, он шагу не ступил в Себарию. Он был тот, с кем Барс Стамайер заключил контракт на приобретение планеты типа С. Его потомки должны наследовать ему, но много-много лет король Терлинк так и был бездетен. Его молодость очень затянулась. Он не старел. И лишь на сто двадцатом году жизни он родил потомка, когда пожертвовал богам последний дар отца – кулон из метеорита. Едва родился сын его, Маракас, король Терлинк стал быстро угасать.

Феаннора ждала своей смерти. Она закрылась в Бабеллане, в темноте покоев. Не любимая никем, кроме своего отца, чудовищного Маррадуга. Но она не умерла, хотя надеялась, что земля укроет от торговца, когда вернется он, ее тело. Спрячет милосердно ее стыд, укроет ее гордость, пощадит ее любовь. Космос забавлялся с ними.

Барс вернулся. Вся планета насмешничала, говоря об уродстве Феанноры. Чудовищная королева. Персонаж страшилок, герой ночных кошмаров у детей. Дреммы рождаются, живут и умирают, а она сидит живой легендой в своем маленьком и грязном Бабеллане. Презрение и страх в глазах придворных. Неблагодарные и гнусные предатели! Охладело сердце, в душе горела ненависть. Прекрасный Ярс Стамайер! Пришел побеспокоиться за синков!

Проклятая планета убила в ней любовь своим проклятым даром. На место чувству пришла рассчетливость. Она дала ему невыполнимое задание, надеясь, что он сгинет в поиске несуществующей гиммеры. Но вышло все гораздо хуже. Он стал кумиром иббов. Вся Аффара знала о торговце. Он стал надеждой и символом свободы. Когда же улетел он со своим Счастливым Ветром, другом-тигром, то народная фантазия породила о нем такие дивные сказания, такие песни и легенды, что Феаннора и ее отец в них превратились не просто в монстров, а в тиранов-угнетателей, исчадий ада.

Душа королевы вся оледенела. И она решила скрыться. Вместо нее теперь царили над Аффарой множество преемниц, красавиц из народа. Так продолжалось два тысячелетия. Смерть покинула ее. И, странно как! В тиши подземного жилья, в нечеловечески уродливом теле Феанноры жила память, жили чувства, жил Ярс Стамайер. Не в силах видеть никого, она вникала в глубины собственного сердца. Триста часов счастья в «Противоречии» стали смыслом жизни. Из своего убежища она правила страной. Стальная хватка Феанноры держала в кулаке Аффару. Столетиями шлифовался быт, дреммам прививалась воля королевы. И строился, все время строился великий Бабеллан. Город стал ее страстью, ее тайной, ее поруганной мечтой.

И вот вернулся Маррадуг – он стал синком. И королева поняла с великим торжеством, что победила. Теперь путь известен ей.

Спустя лишь многие столетия вся Ихоббера поняла, что королева Аффары, Сеяллас, дивно прекрасная и жестокая менталка, не старится, не вянет, не умирает. Сказки Ихобберы стали правдой. Время не властно над Сеяллас. Никто над ней не властен. Вот оттого потомкам короля Терлинка было тошно.

Еще Маракас помнил, что был у его отца какой-то талисман. Некий минерал, добытый в недрах Ихобберы. Он изрыл все земли, желая отыскать тот минерал, что дал его отцу неувядающую молодость. Но тайна спрятана. С ревнивой завистью следил он за передвижениями Барса, пока тот искал по приказу Феанноры некую гиммеру. Все думали, что Ярс Стамайер улетел, чтобы спасти от смерти оборотня, тигра-трансформа, Эрребу, но лишь Маракас знал, что Барс не покидал планету. Король-уродец нашел себе могущественного друга.

Разведчик дидиларов, тайком живущий на планете, искал в Себарии то место, тот подземный лабиринт, в котором Маррадуг запрятал множество сокровищ. Эту плату думал Маракас отдать за сокровище иного рода. За гиммеру. За свое бессмертие. За власть.

Дидилар тоже жаждал не того, за что отец Терлинка погубил себя и множество народа. Он искал тот минерал, то вещество, тот Артефакт, из которого был сделан маленький кулон, подаренный Маррадугом сыну. И который тот принес в дар Океану за право заиметь потомство. Так Маракас и его лукавый гость таились друг от друга.

Что за пути свели их вместе? Как столкнулись в подземелье дидилар и Барс? Всему виной Маракас. Он уловил своей гаденькой душонкой возвышенную сущность Ярса. Его благородство. Его верность. Его любовь.

Там, над неведомой гиммерой, над Артефактом сошлись в последней схватке выходцы из двух Вселенных. Никто теперь не скажет, как сцепились два пространства, две реальности. Гигантская усмешка Космоса. Перепутанные грани пространства-времени – внепространственный Портал. В ловушку рухнули и дидилар, и пленный синк, король Джалинк, и верный слову Ярс Стамайер.

Последней мыслью почти погибший Барс сделал то, что превратило Ихобберу вместе с ее солнцем и окружающим пространством в непрозрачный извне кокон. Капсула нуль-времени.

Год во Внешнем Космосе подобен часу в обычной жизни. Никто и не заметил пропажи звезды Солаксы. Кроме дидиларов. Из рук жадного Гивила уплыла добыча.

Разбитый флот Гивила терял последние ресурсы. Боясь попасться на глаза Содружеству, дидилар шел на последнем корабле по следу звездного торговца в надежде поживиться крохами – убить торговца, украсть планету.

А тот шел своей Судьбе навстречу. Его ждал таинственный Портал. Его ждала планета Ихоббера. Его ждала параллельная Вселенная. Он был ключом к разгадке.

Вся Ихоббера дышала Барсом. Она ждала его. Словно пленная принцесса ждет у холодного окна сказочного принца. Он приедет на своем коне и освободит ее. Спасет от одиночества, от тусклых дней, от всех постылых тайн.

Свободный Волк Чевинк не знал, как сильно его ждут. И удивлялся, как охотно Ихоббера растворяла перед ним затворы. Везде он встречал себя. Всё говорило: ты Летучий Барс. Чудесно складывался путь, легко давались встречи. Судьба вела его, как триумфатора. Он все нашел и все обрел. Его нашла любовь. На всех путях сберегла его Судьба. Ему вернули всех, кого он потерял.

Таинственное племя иббов взрастило для него двух тигров. Яксаф и Ихаббо – они вернули к жизни и подарили Стайсу две дорогих ему потери – отца и побратима. Планета одарила его необычайным другом. Забавный плут, мошенник, вор, охотник-зверолов из диких амазонов. Мосик Апокалипсист. Как оценить такой подарок – видеть, как из мелкого воришки явился миру Ихобберы король-шутник, предстал перед Содружеством владыка-оборванец, которому могущественные Посланники Галактики сказали: приветствуем тебя, король! Что за судьба! Что за удивительная жизнь!

За что так Космос возлюбил его?! Все преображалось рядом с Волком. Возвышенная любовь коснулась Моны, смешной воровки, некрасивой и уморительной бродяжки! Не каждому дается такая смерть, как ей. Она ушла прекрасной, навек оставив в сердце Мосика Могучего память о себе. Он еще не знает, как затоскует он о своей принцессе. В какие краски, в какие чудные воспоминания оденется его любовь! Он еще не знает, Мосик Апокалипсист, единственный король на Ихоббере, сколько истинного благородства подарила королю его погибшая жена!

Его коснулась нежная отеческая любовь короля Дорнвана. Двое неприкаянных бродяг обласканы и приняты в сердце короля. Много ли людей на свете имеют роскошь раскрыть свой истинный природный дар, свои подлинные качества, свою сущность, свое призвание?! Великая судьба, высокое предназначение!

Какие были с Мосиком друзья! Как много подвига, верности, удачи, дружбы видел он! Через все прошел, все вынес и не утратил ни справедливости, ни жизнерадостности, ни мужества прощать. На своем чудовищном коне, стоя на развалинах, как на месте славы, он встретил тех, перед кем склоняются правительства планет.

«Приветствуем тебя, правитель Ихобберы!» – заслуженный и честный дар его друзей. Галлах Чевинк и Вендрикс Юсс, два бывших Волка.

Великий, легендарный король Мосик Первый, Апокалипсист! Таков дар Космоса тому, кто был верен своей дружбе. Тому, кто шёл рядом и не упрекал. Такой необыкновенной дружбой одарил своего избранника Великий Космос.

Но всего чуднее, всего невозможнее та странная любовь, что выпала в дар тому, кто пять тысяч лет назад расстался с Феаннорой и встретился с ней спустя пять тысяч лет. Стайс так и не понял, кто смотрел на него глазами Гвендалин. Кто говорил ему слова губами королевы. Кто его любил, кто обрел его. Кого он потерял.

Королевы-клоны Сеяллас несли в себе, хранили и давали жизнь принцессе Феанноре, королеве аффов. Эта неестественная жизнь, эта непрерывная подмена тела позволила дожить принцессе до встречи с её Барсом, Свободным Волком. Стайс Чевинк пришел туда, где он был Ярсом Стамайером. Вселенная, где жил Чевинк, отпустила его к своей сестре. Значит, не было в том мире Феанноры. Как много потерял тот мир!

Никто не знает, откуда взялась она, королева Гвендалин. Нельзя же назвать её именем простую куклу! Синкские машинки, сказочно могущественная техника порождала тело. Но кто сказал бы, что знает душу Гвендалин! Душа клона, что может быть чудовищнее?! Что может быть невероятнее в один момент рожденной личности! Вчерашняя кукла, сегодня человек.

Память Гвендалин хранила все. В этом неуступчивом, подчас жестоком и коварном, ларчике хранились тайны Ихобберы. Её нечеловеческий рассудок содержал все пять тысяч лет. Он помнил две недели счастья на «Погоне». Он помнил гибель Лилемарге. Он помнил ужас Себарии и нескончаемую жизнь принцессы Феанноры. Он вместе с ней любил. Он вместе с ней страдал. Все королевы-клоны Сеяллас пережили этот ужас. Огромны жертвы принесенные в дар этой нечеловеческой любви.

Каким-то чудом торговец уцелел, он не растаял в этом чудовищном огне, не утонул в бездонной преисподней гнева Сеяллас, ее страдания, ее обманутого ожидания, ее надежды и ее позора. Он боялся всех ее глубин. Он думал, что испил до дна всю чашу.

Но он ошибся. Ради памяти о Феанноре Гвендалин не допустила бездне захлестнуть его. Любовь принцессы спасла его. Та, с которой Космос обошелся так безжалостно, так жестоко надсмеялся, отдала лишь лучшие дары. Вся скверна скрыта от глаз его. Все низкие детали бытия. Так дети, катаясь на нарядной карусели, не знают, что ее вращает.

Пять тысяч лет строилась Аффара. Пять тысяч лет наряжался Бабеллан. Он встретил принца-странника, неугомонного торговца, Летающего Барса. Он дождался того, кого любил. Стайс Чевинк его избранник, Свободный Волк. Город отдал все. Как Гвендалин, прежде, чем уйти.

И все же уход ее был светел. Как может светел быть огонь сверкающий небесный! Последним своим даром она спасла планету – чудовищная королева-клон! Может это искупает всё то зло, что натворили здесь, на Ихоббере, все потомки Маррадуга, праведного короля. Кто знает, как сложилась бы судьба планеты, судьба народов Ихобберы, не останови пять тысяч лет назад король погибшей Лилемарге свою дочь от признания в любви торговцу.

Может, было бы все лучше. А теперь все так, как получилось. И получилось так, что лучше и не надо! Потому что вернулся Ярс Стамайер! Он один из всех мог войти, как принц в сказке, в заколдованный замок Ихобберы. В её пространственный кокон, в ее таинственное заточение. Он один мог снять затворы времени-пространства. Ярс Стамайер умер, чтобы Ихоббера могла жить. Укрывшись в нуль-капсуле, он перекрыл путь на Ихобберу мерзким дидиларам до той поры, пока не окрепло население планеты. Вернувшись из другой Вселенной, он снял заклятие. И все остались жить.

Давайте, примем все, как есть. Давайте не будем упрекать. Не будем жаловаться. Не станем насмехаться. Великое обернулось жалким. Прекрасное – отвратительным. Чудовищное – благородным. Смешное стало величественным. И только подлое осталось подлым. Разве не удивительно вам жить в этом чудном мире?

Прощайте, воины поморы. Прощай, вождь Токса. Прощай Домнус. Прощай юный Джукс. Мы более не встретимся. Путь нимры Юсса на Весситу, на новую родину красных тигров. Я теперь трансформ. И тигры – мое племя.

– Прощай, Вендрикс Юсс. Пусть будет путь твой легким, а судьба счастливой. Пусть наступающий рассвет иссушит слезы. Пусть солнце радует живущих. Пусть песня не кончается. Ихоббера будет помнить вас троих.