Светлые очи мага Ормана

Битва вторая

Раныд. Поединок сильных.

Никто не знает, где находится пространство Раныда. Здесь нет ни солнца, ни звезд, а единственная прочная поверхность — прямоугольник зеленого поля. Здесь не чувствуешь тела, но все равно тебя бросает то в жар, то в холод от волнения. Иногда теряешь ориентацию, чувствуешь себя подвешенным в пустоте между мирами. Будь в чернильной тьме над полем звезды — было бы легче. Но их нет, потому что ты в какой-то неведомой щели, где нет ничего кроме Раныда. Пока ты не окончишь поединок, не сможешь вернуться в привычный для тебя мир.

Говорят, где-то в такой же щели существует Зал Истины — место во вселенной, где человек может получить ответы на все вопросы. Когда-то Мар-ди мечтал попасть туда. Потом, когда стал служить Свету, ответы нашлись сами собой. Ареопагит сказал однажды: «Выбери верный путь и тогда вопросы и сомнения исчезнут сами собой». В справедливости этого утверждения он убедился на собственном опыте. Зал Истины нужен лишь тем, кто еще не нашел свой путь. Пусть ищут, а он займется делом.

После первой битвы, когда черные рыцари поставили заслон его воинам, и он был уверен, что проиграет, он потерял много сил. Победа окрылила его, придала уверенность. Но как же он разочаровался, когда понял, что не сможет передохнуть ни минуты. Снова надо раскручивать зар и вести рыцарей вокруг поля. Если он так вымотан после первого сражения, что будет дальше? Сможет ли он довести начатое до конца? Тут же сказал сам себе: «Смогу». Надо повторить правила успеха: вера, спокойствие, зар. Хорошо Ланселоту — он Управитель, не чувствует течения веков, не ощущает усталости, не теряет бдительности. Диригенс всего лишь смертный человек. Скорее всего, он ввязался не в свое дело. Но наставник Мар-ди погиб на костре. Он сам погибнет здесь. И что? Достойная смерть. Главное, чтобы не напрасно.

Когда зар взмывал вверх, лучи света напомнили ему первое знакомство с Храмом. Сколько ему тогда было? Всего двадцать четыре. За два года он успел пройти путь он минервалса в мире Золотого Эрвина до минарса. Сам он не смел мечтать об этом. Очень уж редко выпадает такая удача. Самое большее, на что мог рассчитывать минервалс — это стать туралом — Стражем Храма. Но этой части удостаивалось так мало людей… Шансов стать минарсом и увидеть когда-нибудь ареопагита лично, было еще меньше. Отчетливо вспомнился наставникБадиол-Джамал, тот, кто нашел его и дал ему имя. Он дожил до седин, но так и не смог стать диригенсом. Этому красивому старику с неукротимым духом и обезоруживающей нежностью в глазах Мар-ди долгими ночами рассказывал без утайки о своей жизни, мечтах, желаниях и поражениях. Утром становилось стыдно: зачем рассказал? ВдругБадиол-Джамалпередаст его слова выше и о мечте стать тураломтогдаможно забыть? Но получилось наоборот. Именно его откровенность помогла в двадцать четыре года стать равным престарелому минарсу. Наставник в личной беседе поведал кое-что одному из диригенсов, тот доложил ареопагиту и вот — он впервые видит Храм Света. Серебристые лучи, исходящие от стен перемешиваются с белыми лучами, излучаемыми алтарем. Свет, пронзает насквозь. Впервые в сознании появилось недоумение: как люди, знающие свет, могут выбирать тьму?

А ведь могут — и Ланселот тому свидетель. Мар-ди ощущал его недовольство. Как он выглядит? Меняет внешность как ареопагит? Прикинулся стариком или наоборот цветущим юношей? Воспитывает детей и внуков, ублажает жену или предпочитает бордели? Если бы они знали об этом таинственном Управителе хоть что-то!

16 июня, около девяти утра, лагерь недалеко от Дверь-камня

Владислав вскочил, рука машинально хлопнула по пустой кобуре. Зубы заскрипели от разочарования — вот честно, лучше б кинжал в спину, чем пистолет отобрали.

Серый летел обратно, как кот от бультерьера. Влад недоуменно оглянулся на сотрапезников. Те наблюдали за происходящим, но с места вскакивать не спешили. Асуэл даже продолжал лениво пожевывать зеленую дольку какого-то незнакомого Владиславу плода. Почему такое спокойствие? Нет опасности или плевать на судьбу непонятного пришельца?

На краю леса, сразу вслед за берущим высокие ноты воришкой, показалась высокая фигура, закутанная в серый плащ. Увидев его, воины отряда — и эльфы, и орки — встали. Но за оружие никто не хватался. Поднялись и военачальники, с которыми обедали люди. Даже вольф поднялся на лапах.

Сергей навострился проскочить мимо мента и бежать дальше и дальше за горизонт, но тот подхватил его под руку. На Влада тут же уставились безумные глаза:

— Таааам… там… Он… — зубы Серого плясали, так что говорить внятно он не мог.

Владислав на всякий случай затолкал его за широкие спины аборигенов. Пусть они первые разбираются. Потом и собой заслонил, чтобы воришка быстрее в себя пришел. Сработало. Серый справился с зубами и зашептал горячо, чтобы другие не услышали:

— Я пошел… а тут с неба… Я даже не понял сначала… Мышенция летучая. Вот такенная, — он растянул руки, как рыбак, показывающий, какую акулу выловил. — Прямо передо мной. Под ноги. А потом человек встал. Бежим скорей, а? — он просительно заглянул в глаза. Влад вместо ответа махнул рукой, мол, все понял, не мешай.

Человек шел по расположившемуся в лесу лагерю. Эльфы, орки и вольфы агрессивно не реагировали. Все почтительно ожидали, когда существо пройдет мимо, и только потом садились.

Серый выглянул из-за спины мента, опять затянул просительно:

— Давай уйдем!

— Успокойся, — Влад повел плечом, будто муху отогнал. — Видишь, никто не дергается. Они лучше нас знают, надо убегать или нет.

— Подожди, вот вблизи его увидишь, посмотрю, что скажешь, — надулся Серый и спрятался за спину.

Мужчина приблизился и Влад смог его рассмотреть. Первое, что пришло в голову: «Хороший бы баскетболист получился из этого чудища». Пришелец явно выше Влада на две головы, а может и больше. Лицо его сразу напомнило белокожего напарника Васильева, который после первого же дневного дежурства летом становился красным как рак. Череп абсолютно лысый. Крючковатый нос, казался горой между запавшими щеками. Губы — почти щелочки. Глаза — небольшие черные пуговицы — пронзали насквозь. Показалось, что «мышенция» успела не только содержание кишок проверить, но и состав крови оценить. Тело, закутанное в серый плащ, можно принять за ожившую лестницу — мяса на нем, будто совсем нет, одни кости. И походка какая-то странная. Он словно вообще не переставляет ног. Так и идет, весь сразу. Когда плащ приблизился к военачальникам, Каон заговорил.

— Пусть Саера не причинит тебе зла, Осшер.

— Доброй Саеры, Каон. Пригласишь ли ты меня в лагерь? Я принес весть. В этом нет угрозы для вас.

— Здесь каждый готов принять тебя, — ящер повел рукой, приглашая его к столу, даже хвост как-то мирно и согласно кивнул.

Осшер выразительно посмотрел на Влада, колючий взгляд которого горел подозрительностью.

— Может, не все, — поправился Каон. — Но не суди их. Они из чужого мира, и еще не знают тебя.

Пришелец опять посмотрел на Владислава. Из-за спины мента быстро выглянул Серый и тут же спрятался.

— Люди? — поинтересовался «баскетболист». — Это и есть те, что вышли из камня? Те, что вошли в храм Ланселота, пали к его ногам и вручили ему жизнь? И чья благая длань коснулась их? Это они? Да, я вижу. Это они.

В этот раз на мента и вора обернулись все. Владислав раздраженно отвел глаза. Уставились, точно на экспонат в музее. Он-то точно знал, что кроме пятен грязи ничего на нем не было. Нет чтобы их как в сказке: сначала искупали, а только потом накормили, напоили… Нет, сразу за стол, а теперь стоят рассматривают. И сколько ему еще прикажете небритым и грязным ходить?

Наконец все снова повернулись к Осшеру. В натянутой тишине слышно пение птиц и позвякивание доспехов у других столов. Прошло несколько секунд. Наконец «плащ» перешагнул символическую черту.

— Приглашение с благодарностью принято. Я в свою очередь клянусь, что не сотворю зла ни одному из присутствующих здесь, — секунду помолчал. — Если никто не замышляет зла против меня, либо моих друзей.

Затем он повернулся к Свирепому.

— Благодарю, что ты принял меня в стаю быстрый вождь. Клянусь не убивать, а защищать.

Вольф кивнул. Оскалился.

— Восемнадцатая по счету. Осшер, ты клянешься мне восемнадцатый раз.

— Клятва лишней не бывает.

— Мы верим тебе.

Осшер обратился к Торасту.

— Хе, востен рдухау кластеназа. Врыхта гхез?

Орк ударил себя в грудь. Кожаный доспех отозвался глухо, будто ударили по доске.

— Что скажешь ты, Ут?

Хоббит поклонился.

— Доброго вестника рады видеть у любого костра. Друг моего повелителя — мой друг.

Осшер сделал еще один шаг. Кивнул, будто уверял всех, что точно сдержит слово, и дальше уже пошел без задержек.

Он прошел к столу и сел без приглашения. Остальные вытянулись в струнку.

— Вольно. Ха, ха, ха, — последнее он сказал, чеканя каждое слово. — Не смущайтесь, я ненадолго. Одно крыло здесь, другое там.

— Ты с приказом? — Каон, как главный сам разговаривал с Осшером.

— Да. Сэр Желна Орман узнал, что у вас гостят, — он усмехнулся, — двое существ, называющих себя людьми. Они как можно быстрее должны прибыть к нему. Ясно?

— Ясно.

Услышав это, Сергей тут же вылез вперед и встал рядом с ментом — ушки на макушке. Потянулся мордочкой вперед. «Хоть за штаны его держи, чтобы не упал», — скривился Влад. Он никогда не понимал, как можно настолько не контролировать свои эмоции. Мало ли что у тебя в душе творится — знать об этом другим не обязательно.

— Сэр Желна назвал имена, — продолжал вещать краснорожий. — Так как дело срочное и важное — Асуэл, Тораст, Ут и Свирепый, как лучшие должны проследить, чтобы они обязательно прибыли пред его светлы очи. Ясно?

— Ясно.

— Изберите быстрых вольфов для перемещения. Ясно?

— Ясно.

— Изберите на свое место десятников. Которые будут командовать отрядами, чтобы закончить операцию. Ясно?

— Ясно.

— Об остальном я поговорю с вновь избранными. Ясно?

— Ясно, — рикмас, эльф, орк и вольф исчезли, выполняя приказ.

Осшер безучастно смотрел в сторону, будто никого больше здесь нет.

Серый подобрался ближе и постучал по плечу Ута.

— Кто это такой важный? — шепнул он уже без дрожи. — Все «ясно», да «ясно». И никогда не пасмурно. И Каон стоит на вытяжку.

— Личный доверенный сэра Желны Ормана, — ответил хоббит, не поворачиваясь. — Он… в общем, он один из… высших. Единственный кто присоединился к нам.

— Не понял, из каких высших?

Уши Осшера резко дернулись. Лицо заострилось. Он посмотрел в глаза Сергею.

— Я вампир! — резко выдохнул он. — Проклятая кровь этого мира.

Вор почувствовал как холодок потек от лица к ногам, тело онемело. Паника затопила сердце, только на этот раз он не мог ни пошевелиться, ни крикнуть. Ему показалось, что сердце остановилось от ужаса. Ведь его убьют сейчас среди бела дня и никто не заметит! Он даже глаза скосить на Влада не мог, настолько оцепенел от взгляда вампира…

Влад не видел, что происходит, но от услышанного взяла оторопь. Эльфы, волосатоногие карлики, говорящие волки и даже пускай, орки и ящерочеловек — все это еще можно как-то принять… Но вампир! Чудовищный кровосос, которого с таким почтением приняли. Спокойно ходящий среди солнечного дня. И что же он жрет? Свои его не боятся! Значит, отдают врагов? Скармливают пленников? Не для этого ли им приказано явиться в замок? И кто интересно сам Орман, если ему служат вампиры? Может, он кушает только свежатину? Кровь вампиру — ему остальное… Рейтинг сэра Ормана, едва начавший набирать очки, стремительно падал.

В это время к Осшеру подошли новые десятники. Эльф Эвуон с черными как смоль волосами и светло-серыми, почти прозрачными глазами. Вольф Гибкий лишь немного уступал в росте Свирепому. Орку Горасту — зеленокожую женщину — Влад ни за что бы не отличил от других орочьих женщин: те же светлые волосы, заплетенные в десять косичек. Никаких знаков отличия.

Вампир повернулся к ним.

Тело у Серого отпустило. Он судорожно вздохнул, на глазах выступили слезы. Повернулся к Владу:

— Ты… ты… — губы задрожали.

— Молчи, — неслышно приказал мент. — Выберемся как-нибудь.

Серый кивнул и, все еще вздрагивая всем телом, наклонил голову, чтобы услышать каждое слово, произнесенное Осшером.

— Эвуон, Гораста, Гибкий. Вы должны продолжить операцию, — вампир по-прежнему сидел, только тонкую костлявую шею вытянул вверх. Еще немного и он бы и сидя оказался вровень с оркой. — Перед вами стоит две задачи. Первая: если появятся еще люди, тут же отправить их пред светлые очи мага Ормана, ясно? — его заверили, что ясно. — Для этого к вам уже сегодня прибудет дополнительный отряд, который будет курсировать между Храмом Ланселота и замком Ормана. Ясно? — дождался кивка. — Вторая задача: внимательно следить за происходящим в лесу. Обо всем необычном докладывать незамедлительно. Ясно? Третья задача: если появится существо — человек или любое другое, не желающее прийти к Орману — сделать все, чтобы уничтожить его. Ясно? — воины кивнули. Вампир поднялся. — Дело сделано и я удаляюсь. Мир Флелану!

— Мир Флелану, — эхом ответили присутствующие.

Вампир подскочил в воздух и ударился оземь. Тело перекрутилось, раздался громкий хруст костей. Полы плаща взвились вверх и обрели жесткий каркас. Секунда и посреди лагеря поднялась огромная уродливая летучая мышь, ядовито коричневого цвета, с горящими желтым светом глазами, торчащими из пасти белыми клыками. Немудрено, что когда такое рухнуло Сергею под ноги, он мчал обратно в лагерь впереди собственного визга.

Летучая мышь хлопнула крыльями — поток воздуха поднял пыль и листья — и свечой ушла в небо. Несколько мгновений темный крылатый силуэт виднелся на фоне солнечного диска, затем исчез.

Владислав проводил ее взглядом. Мысли лихорадочно скакали, в голове билось только одно: бежать! бежать пока не поздно. Планы побега один за другим возникали, и отбрасывались из-за невыполнимости. На их место становились три новых. Мент окинул взглядом суетившихся вокруг разумных существ. Как их можно назвать разумными, если они принимают вампира? Хотя, что трудного, обмануть, убедить, что большое зло и подлость на самом деле лучший выход. Тем более Орман маг. Вон фашисты людей пачками сжигали, и интеллигентные люди там работали и считали, что все правильно, только так и надо. Без всякой магии представления о добре и зле встали с ног на голову.

На них пока никто не обращал внимания. Влад повернулся к Серому:

— Надо уходить…

— Надо уходить срочно! — пацан не дал договорить, бесцеремонно перебив. — Я уж испугался, что ты будешь слово держать. Ты ж у нас правильный, — Серый почувствовал, что сейчас получит затрещину, и тут же сменил тон. — Я ведь когда в лес ушел, хотел посмотреть, как они нам доверяют. Удрать, если получится…

— Без меня? — Владислав смерил его глазами.

— А вдвоем сложнее, — невозмутимо парировал Серый. — Сам понимать должен.

— Все с тобой ясно, — мент сжал губы и отвернулся.

— Ладно, не злись, я ж понимаю, что без тебя пропаду. Потом бы и тебя вызволил… Я знаешь, как струхнул, когда этого увидел? Думал, вот оно — возмездие за то, что осмелился нарушить клятву. А на самом-то деле… ничего ведь не будет, правда?

— Узнаем опытным путем. Давай-ка в лесок по одному. Не торопясь и улыбаясь.

Они развернулись, и Владислав ткнулся лицом в морду Свирепого. Сверху из седла посматривал Асуэл. Вольф дунул сквозь клыки, пошевелив волосы Влада.

«Вот кому бы освежающую мяту», — подумал Владислав, сморщившись.

— Садись! — приказал эльф.

— Что?

Мент почувствовал, что его тянут за ремень вниз. Это был Ут.

— Нет времени. Сэр Желна Орман сказал, что мы должны прибыть как можно быстрее. Все уже собрано. По вольфам и вперед.

Подъехал Тораст. Наклонившись, он рыкнул требовательно Владиславу. Видимо, посчитал необходимым повторить приказ. Другой вольф подошел к Сергею.

— Что такое «не везет» и как с ним бороться, — пробормотал парнишка, вскарабкался на вольфа и запел громко. — Мои мысли мои скакуны! — ноги уперлись в мохнатые бока. Впереди шевелились большие уши. Сергей притянул одно к себе. — Как тебя хоть зовут, волчара?

— Звонкий, людь.

— Ну, неси меня… — парень вздохнул, — за темные леса. Кот и дрозд, спасите меня.

Влад постоял еще немного, посмотрев по очереди на своих провожающих и косящего глазом вольфа. Потом вскарабкался в седло.

Асуэл чуть сдавил пятками бока Свирепого, вольф двинулся вперед размеренным шагом постепенно переходящим в быструю рысь.

16 июня, около 11 утра, над дорогой к перевалу.

Облако на ощупь мягкое, но плотное. Когда мнешь руками, оно смешно скрипит, противясь твоим движениям.

Она любила бывать здесь. Доставляло удовольствие придумывать новые хитрости, чтобы обойти запреты, обмануть три круга живых глаз. Перейти границу, раздвинуть облака руками и посмотреть, что творится в запретном мире.

Сюда нельзя ходить. Смотреть тоже нельзя. За нарушение сначала будут долго отчитывать, а потом накажут — посадят в комнату, запрещая болтать с подружками под страхом изгнания. Но это нестрашно, можно потерпеть. Смысл жизни состоял в том, чтобы одурачить всех, вырваться из привычной действительности, предписанных ей правил. Прийти сюда, чтобы впитывать цвета, звуки и запахи Флелана.

Каждый раз сначала она любовалась картиной издали. Земля казалась набором бессмысленных пятен: по темной и светлой зелени протянуты желтые, белые и серебристые ниточки. Она всматривалась внимательней там, где были коричневые и серые квадратики жилищ. Ближе они напоминали аккуратные кубики с пирамидальными крышами, покрытыми мхом. А уж белые башенки городов вообще казались украшением на торте. Правда, этот торт кто-то уже начал есть: городов было мало, часто там никто не жил и большая часть башен разрушалась.

Насладившись наблюдением издали, она приближала увиденное. Это похоже на падение с высоты. Навстречу неслись, исчезая за спиной, сначала птицы, застывшие в потоках ветра. Потом скалы с притаившимся в расщелине зверьком. Потом островерхие деревья с тоненькими иголочками вместо листьев, колючие кусты, в широких листьях которых прятались яркие ягоды, похожие на слепленные пузырьки цвета заката. Наконец, она замирала у самой земли. Трава казалась гигантскими деревьями, а муравьи — ползучими великанами. Заглянув в глаза-бусинки прижавшемуся к листку крохе-жучку, она отдалялась медленней. Большое становилось маленьким, а потом превращалось в пятнистый ковер. Лежа на облаке, она закрывала глаза, вспоминая яркие образы. Ждала, пока в сознании престанет мельтешить и останется одно, самое главное, что поразило сегодня. Иногда это цветок, иногда птица, иногда медвежонок. Этот образона лепила из облаков, смеясь их сопротивлению и уговаривая:

— Не бойтесь, все будет красиво. Как всегда.

Потом лежа на животе, она болтала ногами и любовалась изделием рук. Бледно-зеленое воздушное платье почти сливалось с облаком. Если бы она захотела, могла вообще стать невидимой.

Когда Саера задевала круглым боком горизонт, она, вздыхая, возвращалась в замок.

Сегодня, когда она рассматривала запретный мир, внимание привлекла цепочка вольфов, скачущих в горы, с всадниками на спине. Особенно один из них — вскинувший руку к небу, с развевающимися на ветру волосами. Рассмотрелаегосо всех сторон: черная рубашка с короткими рукавами и черепом впереди — наверно, герб; круглые уши, гладкие руки — без волос, заговоренных браслетов и волшебных рисунков… Такого существа она ни разу не видела. Сразу принялась лепить из облаков: вольфа, стелющегося по земле и удивительного всадника с победно поднятой рукой…

Возвращалась в замок крадучись. Живые глаза на гибких нитях мерно покачивались, как неведомые растения — на самом деле бдительные стражи, подающие сигнал, если кто-то хотел пересечь границу. Она притворилась облаком и плыла медленно-медленно, чтобы не насторожить их. Это легко удалось. Живые глаза неразумны, а потому справиться с ними не так уж сложно. Теперь никто не узнает, что она покидала замок. Значит, утром можно выбраться хоть на минутку, чтобы посмотреть еще раз на это необычное существо.

16 июня, около 11 часов, дорога к перевалу.

С непривычки, Владу нелегко было держаться в седле. Он с некоторой завистью наблюдал, как Серый лихо размахивает рукой, изображая Чапаева. Только бурки с саблей не хватало. Вольфа, на котором ехал Влад, звали ни много, ни мало — Лютый. Может, из-за имени Владу то и дело казалось, что «его конь» специально делал резкие прыжки в сторону, чтобы скинуть человека. Но мент крепко вцепился в кожаный ремень, всем телом прижался к загривку вольфа, уткнув нос в густую шерсть. Аромат от нее немного приятней, чем дыхание вольфа. Этот запах Владу нравился. Напоминал о Руслане — верной овчарке, которую забрала Жанна, сказав: «Он с тобой сдохнет». Он согласился. Подумал, права она: с его работой, не выживет Руслан. После никогда не интересовался, что с собакой, когда случайно сталкивался с бывшей. Боялся любого ответа: скажет, что псу хорошо — будет больно, оттого, что и тот его предал. Скажет, что пес умер — будет больно, что сам предал друга. Бывают случаи, когда неизвестность предпочтительней. Как и с магом Орманом, например, которого все почему-то величали Желной, а он точно знал, что желна — это большой черный дятел. Может, это прозвище? А может, он действительно мочит все, что посчитает вредным, как дятел. Кто знает, не принял ли он и их с Серым за вредителей. Лучше бы с ним не встречаться. А если встречаться, то не так: в виде пленников, которых доставили, а когда у него будет хотя бы пистолет в руках, и они будут иметь преимущество. Хоть иллюзию преимущества. Влад попытался вспомнить, у кого находится оружие. В последний раз видел у орка. Не передал ли кому? Странно, что никто даже не спросил, что это за штука и как ею пользоваться. Видели оружие? Что у них за апокалипсис такой случился? Не ядерная ли война? Так может, это все мутанты, а не эльфы, хоббиты, орки и ящеролюди? Да где они вообще с Серым находятся, блин?

Лютый снова скакнул в сторону, Влад чудом не слетел с него. Пришлось еще крепче вцепиться в ремень, вжаться в мощное тело вольфа. «Не путешествие, а испытательный полигон какой-то».

Лес поредел, дорога стала забирать вверх. Влад глянул на солнце. «Как они определяют направление, откуда знают время?» — крутящееся солнце выводило из себя. Рядом с солнечным кругом появились облака. Откуда они взялись? Все время было только синее небо. У одного облака необычная форма — словно кто-то вылепил Сергея на его скакуне.

— Феи шалят, — выдохнул Лютый, на мгновение задрав морду к небу. — Не к добру.

— Ты об облаке? — поинтересовался Влад, но Лютый вопрос проигнорировал. Влад все же решил еще попытать счастья с вольфом — ну вдруг ответит? — Мы в горы?

— Сегодня это единственный безопасный путь к Орману, — ответил Вольф.

— А если в другую сторону скакать? — Влад не ожидал ответа и, получив его, решил продолжить разговор, чтобы закрепить позиции. — Правее?

— Там Финляндия.

Вот тут Владислав от неожиданности выпустил ремень и непременно бы грохнулся со всего маху о землю, если бы Лютый не вильнул влево, подхватывая падающее тело. Спросил, вроде бы с любопытством:

— Что случилось, людь? — удивительно, но при таком быстром беге, у вольфа даже дыхание не сбилось. Говорил так, будто на травке отдыхал, а не скакал со скоростью нового Запорожца.

— Меня Влад зовут, — зачем-то сообщил мент.

— Имя заслужить надо, — показалось ему или вольф насмехался?

— Кто живет в Финляндии? — требовательно спросил Влад.

— Узнаешь, — коротко ответил Лютый, давая понять, что разговор окончен.

«Непременно узнаю, умник. Да кто еще может жить в Финляндии, кроме людей? Хотя, если бы эти чудики людей видели, то не стали бы расспрашивать кто мы такие. Может, люди жили, а потом вымерли? Апокалипсис все-таки. А может, люди просто прячутся от них. Будь он на их месте, непременно бы спрятался. Зачем ему такая жуткая компания?» Влад решил, что как только они убегут, если дверь не заработает — сразу отправятся в ту сторону.

16 июня, около полудня, перевал.

Иван переместился удачно — ни на что не наткнулся, не свалился в пропасть и даже не попал внутрь дерева, что теоретически могло привести к всесокрушающему взрыву. Несколько мгновений потребовалось, чтобы восстановить зрение и слух. Вместе с органами чувств навалилась жара — намного сильнее, чем в прошлый раз. Как будто в сухую парную попал. Вот так Флелан отвечал ему, когда он использовал магию. Чем больше сил использовал — тем жарче. Как же хорошо дома: творишь заклинание и никаких откатов. Никакой платы. Но воинам Света некогда сидеть дома. Приходится уходить в темноту. В жару и злобу чужих миров ожидающих освобождения. Сердце учащенно бьется, хочется открыть широко рот и вывалить язык, как делают псы, если перегреются. Может, тогда немного прохладного воздуха из тени горы проникнет в легкие. Нашел в себе силы внимательно посмотреть вокруг. Все правильно. Слева гора, справа обрыв. Внизу виднеются редкие деревья и желтая дорога, ведущая в замок Ормана. За спиной, чуть выше, Башня Стражей. Впереди его цель, его надежда. Нет, не так. Надежда и оплот всего Флелана. Если удаться сделать минервалсом Иситио — это будет главной победой. Можно считать, что Флелан наполнен светом. Быстро взглянул на небо. Облака! Да какой странной формы… Феи осмелели. Это новость. Значит, они будут целью номер два. С такими мощными союзниками, Орману не устоять. А если Ланселоту не понравится — ему придется показаться в своем мире. Тогда разделаемся и с ним. И Флелан будет под властью Света.

Жара стала мягче, но дискомфорт он все равно испытывал. Не хотелось никуда идти и даже просто двигаться. Что ж — есть время сделать небольшой привал. Потом просканирует окрестности и еще раз переместится сразу на место. Сегодня ночью горы небезопасны. Но сначала посмотрим, что происходит позади. Минарс выбрал место ровнее и сел у самой скалы. На всякий случай наложил на себя заклинание невидимости и стал «смотреть». Вскоре дыхание участилось: его преследуют. Он сразу узнал тех чудищ, что были посланы задержать его, но в момент входа во Флелан отсутствовали у Дверь-камня. Нет, догнать они, конечно, смогут…

Он открыл глаза и задумался на мгновение. Использовать Свирфа сейчас или приберечь для другого случая? Он вспомнил, как учил его наставник Мар-ди: «Не торопись с решением. Взвесь все за и против. Плюсы должны перевешивать не столько по количеству, сколько по качеству. Скажем, если в плюсах у тебя быстрое перемещение и вербовка минервалсов, а в минусах — возможная потеря жизни, то рисковать не стоит. Даже тысяча положительных моментов не перевесит смерть». А что сейчас? Голос «за»: точно избавится от преследователей, что позволит успешно выполнить миссию. Голос «против»: с каждым выходом заклятие защиты будет слабеть и в критический момент Свирф станет уязвим, а значит, и сам Иван останется без помощи на крайний случай. Голос «за»: сейчас он один и помощь ему нужнее. Потом присоединятся другие минарсы, завербуют минервалсов, их будет больше, защищаться станет проще. Голос «против»… молчит. Голос «за»: если преследователи все-таки попадут к Иситио, его планы могут пойти насмарку. Голос «против»… по-прежнему молчит. Из этого следует, что Свирфа надо использовать немедленно. Непременно надо успеть переговорить с Иситио, поэтому лучше перестраховаться, не стоит оставлять сильное оружие на потом. Только здесь и сейчас.

Иван посидел немного в тени горы, ожидая, чтобы жар спал. Он любил такие мгновения. Если хочешь быстро остыть, надо делать минимум движений. Еще лучше поспать. Но даже если на сон нет времени, как сейчас, можно погрузиться в приятные мысли. Вспомнить детство.

Солнечный зайчик падает ему на глаза, мешает спать. Он жмурится, но не пытается спрятать голову под одеяло. Больше всего на свете он любил просыпаться именно так: от солнечного луча. Тогда в сердце появлялась уверенность, что день будет великолепный. Все получится. Он подставляет лицо солнцу и тихо завидует рыжему Даньке, на котором солнце оставило следы в виде веснушек. Как бы ему хотелось иметь такие. Лучше этих веснушек только рыжие волосы. А его солнце просто выбелило, сделав почти снежно-белым.

Потом приходила мама. Ее голос сквозь прикрытые веки, освещенные солнечными лучами, казался хрустальным родником.

— Ванечка, просыпайся. Не встанешь немедленно, защекочу до судорог!

С мамой у него всегда были загадочные отношения. Их в семье трое. Ни на кого она не жаловалась столько, сколько на старшего. И никого так сильно не любила. Когда он стал подростком, они могли спорить на весь дом, так что стекла оконные позванивали. Потом он шел в ванну, умывался. А через минуту возвращался в комнату, чтобы как собака ткнутся ей в плечо:

— Мам, прости, я погорячился.

— Я тебя всегда прощаю, родной, — говорила она, и целовала его в щеку.

Только с ней он делился мечтами и планами. Только она понимала его с полуслова. Кажется, это было так давно! Просто сто лет назад. Это оттого, что последние шесть лет жизни очень насыщенные. Сейчас, когда он не мог рассказать все о том, чем занимается, недосказанность тяготила его. Но она не должна ничего знать, ради ее же безопасности.

Наконец Иван почувствовал, что вполне отдохнул. Можно продолжить путь. Он открыл глаза, и, порывшись в кармане, достал небольшой металлический цилиндр, запаянный с обеих сторон. Свирфа нельзя пронести иначе, как и всех остальных его собратьев. Поискал глазами острый камень, потом взял его в руку и примерился, чтобы вскрыть цилиндр. Учитывая, что сегодня тридцать пятое Дождливого месяца, задание для Свирфа будет очень простое.

16 июня, около полудня. По дороге к перевалу.

Наверно, никто лучше Сергея не понимал фразу классика: «Вся жизнь театр, а люди в нем актеры». Сколько он себя помнил, он играл. Играл со вкусом, с душой, полностью вживаясь в роль. Только глубоко в душе понимал, что это все же роль. Иногда думал с любопытством: «А вот если не играть, то я какой?» Но это настроение мимолетно. Актерствование помогало выжить. И страх, и боль, и отчаяние сыгранное как на сцене становились не такими мучительными, переносились легче. Когда он играл, отчаяние становилось не его, а чье-то чужое. Павки Корчагина какого-нибудь, которого он так удачно изобразил. А раз не его, то стоит ли волноваться? Может, именно из-за такого отношения к жизни он легко адаптировался к Флелану. Конечно, не хватает теплой ванны и мужского одеколона. Нет никакой возможности поиграть на компе или зависнуть в чате. Но зато вот эта степь с горами на горизонте, чем не игра жанра стратегии? Жаль он не программист. Вернулся бы домой, непременно создал что-то подобное. Цель игры — выжить и вернуться домой. Надо вообще-то этот момент хорошо продумать. Ну и что, что не программист. За границей, говорят, за одну идею всю жизнь тебе платят. Вот здорово! А пока можно самому во всем поучаствовать. Покататься на волке. Не на какой-то заморенной кобыле, что катает детишек возле цирка. Ей хвост подпалишь, она и то побежать не сможет. А тут такой скакун — аж ветер в ушах! Вот бы игру такую сделать, чтобы сразу и запахи чувствовать и ветер в лицо.

От избытка эмоций, Сергей снова поднял руку вверх и открыл рот. Так хотелось спеть что-нибудь героическое, но ничего в голову не приходило, кроме уже исполненных «мыслей-скакунов». Наконец, нужная строчка всплыла в памяти, и он заорал во всю дурь:

— Смело мы в бой пойдем, за власть советов.

И как один умрем в борьбе за это!

Представил, как Влад матерится, глядя на него, и рассмеялся. Уж что ему больше всего нравилось, так это доводить мента до комы. Такой он нежно организованный. Не только большой и сильный как носорог, но и дурной как он же. Нет, шутки он, конечно, понимает, но на несоблюдение субординации реагирует мгновенно — другой бы посмеялся и все. Только вот чувствовал Серый печенками, что на Владе пахать можно. Сесть на шею и ножки свесить. Например, прикинуться беззащитным, погибающим. Так он тебя грудью прикроет и на руках из боя вынесет.

Наконец, почувствовал, что для одного дня верховой езды более чем достаточно. Припал к загривку вольфа.

— Родненький, сколько же можно, мы же не железные.

Стремительный его слова проигнорировал, продолжал скакать. Сергей бы изобразил бездыханно слабого, да боялся свалиться на такой скорости. Вот тогда игра закончится мгновенно!

Однако его состояние не осталось незамеченным. Позади рыкнул Свирепый, впереди услышали отклик и бег замедлился. Потом и вовсе остановились. Серый наскоро оценил землю (где б помягче) и картинной упал с вольфа, раскинув руки.

— Ты, конечно, можешь так лежать, — почти сразу услышал он над головой голос эльфа, — но мы остановились, чтобы пообедать. И времени на это немного.

Куда только слабость делась? Он вскочил на ноги:

— Опять жареная на вертеле тушка?

— Некогда нам охотиться и готовить. Съедим, то, что взяли с собой. Для таких как ты есть вяленое мясо.

— И что? — удивился Сергей. — Даже не разогреем?

— Некогда, — отрезал Асуэл. В отсутствии Каона главным стал он, поскольку приказы Тораста никто бы не понял кроме Ута. Никто не умалял талантов хоббита к переводу, но как часто жизнь подкидывает ситуации, когда все решают не секунды, мгновения. А тут пока дождешься понятного приказа… — Нам надо до заката быть в Башне стражей.

— Да куда спешить-то? — возмутился вор, но его слова прозвучали в пустоту — эльф уже ушел. Ут старательно делил и разносил всем пищу. Сначала вольфам, потом остальным.

— И почему сначала вольфам, — тихо бурчал Сергей, наблюдая за его действиями. — Это все равно, что сначала машину бензином заправить, а потом только самому есть.

— Ты бы, конечно, сделал наоборот? — мент сидел на земле в невообразимой позе: опершись позади руками, а длинные ноги раскинув в стороны. Болело у него там наверно. У него вообще-то тоже болело, но так вот сидеть…

— Я бы многое сделал наоборот, — заверил его Серый. — Я бы не гонялся по улице за малолетками. И не сидел так на земле.

— Вот поэтому я работаю в милиции, а ты…

Серый нутром почувствовал, сейчас скажет: вор. А ведь все его поймут. Так и подумают, что он вор. Не будешь же каждому объяснять, что он что-то вроде Робин Гуда. Они про такого и не слышали даже. Поэтому он быстро перебил мента:

— А я студент экономического факультета, между прочим!

— Из неблагополучной семьи, — хмыкнул Влад.

— Да тебе какое дело до моей семьи, — взвился Сергей. И мент замолчал.

«Вот только так с ними и можно, — подумал вор про себя. — Как начинаешь истерики закатывать, так они шелковые становятся. И жены у таких сплошь красивые истерички. Видно по себе людей судят: у них-то истерика только перед тем как вены вскрыть».

Вскоре все бодро жевали лепешки с мясом. Серый так есть не любил. Еда — это ведь как опера. Ее нельзя слушать, то и дело перематывая пленку магнитофона, потому что очень спешишь и надо срочно узнать, чем дело закончилось. Вот и есть на скаку нельзя. Нет, вы как хотите, но он так не может. Он начал с чувством и расстановкой жевать мясо. Вернее попробовал. Мясо было настолько жестким, что казалось, жуешь не плоть живого существа, а веник из-под лестницы. Если попадалась курица такой жесткости, бабушка обычно говорила: «Сдохла своей смертью». А это несчастное животное, наверно, просто было диким. Не паслось спокойно на лужку, нагуливая жирок. Не ело биодобавки, от которых мясо готовится минут за пять и становится на вкус нежным, до того, что во рту тает. Эта тварь травинку жевала, а глазом за кустами следило: не спрятался ли там дружище Асуэл с верным луком. И чуть малейший шорох — она несется по Флелану, пока копыта не отбросит. А теперь ему, студенту экономического факультета третьего курса, выросшему на колбасе и домашних пельменях надо это прожевать, не повредив свой желудок. За этими печальными мыслями он не заметил, что все ждут только его. Открытие не заставило поторопиться. Он был уверен, что делает благое дело. Вон Влад смотрит на него чуть ли не с благодарностью: лишних пять минут на твердой земле, а не на Лютом волке.

Асуэл наоборот скрипел зубами и старательно давал понять, что обед закончен. Сергей жевал с невинным видом: мол, на что ты мне намекаешь, не врублюсь.

Терпение эльфа иссякло:

— Доешь в пути, — бросил он и дал знак всем садиться на вольфов.

— Как это в пути? — возмутился парень.

— А вот так: в руку, которую к небесам поднимал, возьмешь лепешку и будешь есть.

— Не буду! — топнул ногой Серый. — Вы нарушаете конвенцию красного креста о пленных. Их просто обязаны кормить, поить и купать, между прочим. Я весь чешуся!

Никто на его вопли внимания не обратил. Даже любопытный Ут не поинтересовался что такое «конвенция красного креста». Стремительный напряженно пригнулся к земле:

— Если сейчас же не сядешь, уедем без тебя, — раздался утробный голос. Как-то так было сказано, что Сергей понял: действительно уедут. Он бросился к вольфу и путь продолжился.

Весь день на вольфе! Одна маленькая остановка, чтобы перекусить. Людям, не привыкшим к длительной верховой езде, пришлось несладко. К постоянно ноющим синякам у Влада прибавилась боль в ногах, спине и, извините, заднице. Когда вольфы остановились, Влад даже спуститься толком не смог — сполз с мохнатой спины как мешок с картошкой. Утешило только то, что все внимание обращено на Сергея, свалившегося с седла, как смертельно раненый. Если бы через несколько секунд он не вскочил, услышав о еде, он никогда и не догадался бы, что это было притворство. Пожалуй, по этой части вор переплюнул даже его жену.

Дорога казалась бесконечной. Солнце крутилось по небу. Если бы постоянно следил за ним глазами, голова б закружилась. С надеждой он измерял глазами расстояние до горизонта, но оно сокращалось медленно. Был бы собеседник, может, не так трудно было перенести это все. Но вольф Лютый угрюмо молчал.

Влад на мгновение оторвался от мохнатой спины. Где там Ут? Может, хоть он подъедет поближе. Хоббит будто услышал его мысли. Через несколько минут он нагнал Влада, и поскакал рядом.

— Может, хочешь поговорить? — дружелюбно спросил Ут. На этот раз басовитый голос дрожал, поскольку хоббит то и дело подскакивал на вольфе. — Во Флелане есть поговорка. Хороший попутчик — короткая дорога.

Вопросы у Влада мигом выветрились, поэтому он попросил:

— Расскажи немного о Флелане.

Ут не заставил повторить просьбу дважды. Правда, решил, что начать надо прямо от сотворения. Влад не стал его переубеждать, пусть говорит, о чем хочет, главное, чтобы не умолкал. Полилась неспешная речь.

— Первое, что сотворил Ланселот — это землю, похожую на половину яблока. И назвал он землю Флеланом. Небо над планетой было темным и мрачным. И тогда сотворил Ланселот Саеру, которая освещает Флелан днем, обходя планету по гигантской спирали. Когда же Саера заходила за край горизонта, небо по-прежнему оставалось темным. И тогда сотворил Ланселот зеленую Арасу и раскрасил ее черными пятнами, чтобы она была красива. Араса освещает Флелан ночью. Потом он наполнил небо звездами, чтобы они как блестки на темном полотне украшали небо и радовали глаз. Затем, сотворил Ланселот Великие Пески. Они ободом окружили полушарие, чтобы никто не смог перейти их и упасть в бездонную пропасть, находящуюся за пределами планеты. В Великих песках Ланселот поставил четыре пика: Юджин напротив Сивера, а Вась, — Влад хмыкнул, — напротив Зэпа. Для того чтобы путешественникам легко можно было определить в какую сторону идти. Устроив все красиво и мудро, Ланселот, стал творить природу Флелана. Он сотворил два больших моря: Слезы Ланселота и Кровь Ланселота, и одно большое озеро Надежд. А если ты спросишь, чем отличается озеро от моря, то я скажу тебе: вода в морях соленая. Ее нельзя пить, если ты хочешь жить. В озере Надежд вода такая же, как в ручьях и реках. Оно поит многих живущих. А море кровь Ланселота — вода багряная, как кровь.

После этого Ланселот создал Аксельскую горную гряду, разделившую Флелан почти на две части. Недалеко от центра мира гряда разделяется, на три ветви: Сальбийскую — она ведет на Сивер, Вирамскую — она ведет на Вась, и Юлукскую — она ведет на Юджин. Примерно через дневной переход ветви переходят в пологие холмы. Вот они, — Ут показал вдаль справа и слева от их дороги. — Третью ветвь отсюда не видно. В горах добываются полезные ископаемые, необходимые для изготовления плугов, мечей и других полезных вещей. Так же в горах находят драгоценные металлы: серебро, золото и мифрилл. Множество драгоценных камней добывается гномами, для ожерелий и корон, украшения жилища правителей, и просто магии. В горах же добывается горный хрусталь — из нее делают красивую дорогую посуду, а некоторые богачи вставляют его в окна. Если изделие из хрусталя весь день впитывало лучи Саеры, то всю ночь будет светиться голубоватым светом. Поэтому часто из него делают светильники…

В речи хоббита постоянно чередовались сказочные мотивы о неведомом боге Ланселоте и проза жизни: что и для чего используется и сколько это стоит. Он неспешно продолжил лекцию:

— Вокруг воды: рек, морей и озер, Ланселот насадил различные деревья. Одни из них кормят нас, другие дают шерсть — но она стоит дорого, потому что пифитти часто усыпляют того, кто приходит за шерстью. Приходится договариваться с ними, давать им подарки. Третьи деревья служат для строительства домов и изготовления мебели. Так же Ланселот сотворил множество прекрасных цветов. Некоторые полезны: они освещают нам дорогу в ночи, лечат от различных болезней и ран или служат для изготовления магических напитков. Другие же служат только для радости, чтобы приятно было смотреть на цветущий Флелан. Когда природа была сотворена, она была совершенна и прекрасна. Можно было поселить сюда живущих. Первыми Ланселот сотворил разумных зверей: сиоси, которые живут в воде, мьяутти и вольфов, которые живут на земле и воробьев и драконов, которые живут в воздухе. Легенды говорят, что существовали еще тигрисы, кентавры и оборотни, днем ходящие в виде хуманов, а ночью в виде больших лис. Но теперь невозможно доказать или опровергнуть это утверждение. Никаких документов не сохранилось, — Ут несколько сник.

Влад мельком подумал, что это напоминает научный доклад. Впрочем, для темных жителей все наука. Может, и на земле в средние века находились ученые, пытавшиеся найти трех легендарных китов, на которых покоится планета. Погрустив немного, хоббит продолжил:

— После сотворения разумных зверей были сотворены прочие неразумные твари. Сейчас их не так много осталось: крупные собаки, лошади, вороны, орлы, янцы — почти все, кто пережил апокалипсис. Тех же, кто погиб, я не буду перечислять, — хоббит тяжело вздохнул. — Когда леса были наполнены животными, а небо птицами. Когда в воде стала плескаться рыба и другие пресмыкающиеся, настало время заселить мир разумными существами. Первыми были созданы рикмасы: существа, чем-то похожие на эльфов или… вас. Но у них есть и что-то от животных, что дает им преимущество в выживании. Потом на землю ступили эльфы. Если в рикмасах много от животных, то в эльфах от природы. Каждая из трех ветвей — горные, морские и лесные эльфы настолько близки к своей среде, что могут полностью слиться с ней. Затем на планете появились хоббиты, гномы и некоторые другие разумные существа. Так началась история моей прекрасной родины — Флелана. Долгие годы жила она в мире и покое. Каждый занял свое место в мире. Хоббиты обрабатывали землю. В Сеющий месяц они распахивают почву и засевают ее тремя видами семян: теми, что дают хлеб, теми, что насыщают и теми, что радуют. В Дождливый месяц, который сегодня заканчивается, обильные дожди проливаются на Флелан, чтобы не приходилось хоббитам поливать поля. В Синем месяце поля полны плодов, но нужен еще один месяц — Зрелый, чтобы все это приобрело наилучший вкус и самый большой размер который только возможен. Когда же наступает Жатвенный месяц…

Мерный басок хоббита звучал так приятно, что Влад забыл о боли в ногах, а уж когда легенда плавно перешла в лекцию по сельскому хозяйству, веки мало помалу начали смыкаться. И окончание вдохновенной речи он не услышал. Когда от толчка снова открыл глаза, увидел, что хоббита рядом нет, а непомерно длинный день, насыщенный столькими приключениями заканчивается. Горы, которые ему показывали издали, теперь находились рядом, так, что даже закрыли Саеру. Вот когда порадуешься, что солнце крутится. Потерпи полчасика — и оно выскочит слева. А пока казалось, что за горами пожар. Причем глобальный: километров на двадцать, не меньше. Жара спала. Дорога поднималась вверх. Чем выше, тем прохладнее становилось, и бешеная скорость вольфа еще сильнее остужала его, даже то, что он прижимался к зверю, не помогало.

— Долго еще ехать? — решился он еще раз спросить у Лютого.

— Около двух дагрунов. Потом Башня стражей.

— А дагрун — это что? — не понял Влад.

— Об этом даже младенцы знают, — фыркнул вольф, но все же пояснил. — Дагрун — это мясной суп. Один дагрун — это время пока варится мясной суп.

Влад понял, что это вся информация, которую он получит, и снова приник к загривку. Жаль, хоббита обидел невниманием, он бы подробнее рассказал. А теперь Влад не мог рассмотреть, где тот едет, чтобы извиниться. Он не был силен в приготовлении пищи, но судя по всему, дагрун длится около часа. Не так быстро, как хотелось бы.

Не смотря на холод, Влад не стал пытаться опустить рукава на рубашке — на такой скорости не получится. Чуть приподнял голову. Увидел, что Серый припал к Звонкому, и вид у него такой, будто вот-вот упадет. У Влада тоже пальцы окоченели от холода и напряжения.

Впереди раздалось короткое подвывание, которое эхом прокатилось по всем вольфам и замерло позади. Вскоре вольфы собрались вместе. Асуэл быстро накинул темно зеленый плащ с рукавами. Он стащил Сергея на землю, над ним склонился Ут закутанный до такой степени, что напоминал круглого и пушистого колобка с красным носом. Из под полы шубки торчали голые ступни, покрытые темными волосами. Влад с трудом разжал пальцы и тоже упал бы, если бы Тораст не подхватил его. Сам орк продолжал щеголять открытой кожаной безрукавкой и от него только что пар не валил. Все утепление ему похоже заменил островерхий меховой колпак.

— Здесь для вас холодно, — Асуэл обратился к Владу. — Но у нас нет запасной одежды. Надо подняться на перевал, в Башню стражей. У них найдется что-нибудь. А пока выпейте это, чтобы согреться.

Он протянул Владу крышечку, прикрывавшую пробку металлической фляги — чуть больше наперстка. Влад с сомнением понюхал алую жидкость, запах как знакомый не опознал и, закрыв глаза, опрокинул в себя. Вкуса у жидкости тоже не почувствовал — видимо, слишком мало ее было, но вот эффект проявился сразу. Словно кипяток помчался от горла к рукам, в живот и в ноги. Владу даже захотелось рубашку снять, чтобы охладиться.

Жидкость оживила и Сергея. Он вытаращил глаза, но не вскочил, только водил глазами вокруг, как безумный. Наконец снова прикрыл их, простонав:

— Я так надеялся, что это был сон!

— По вольфам! — скомандовал Асуэл.

— Может, отдохнем маленько? — Серый посмотрел на эльфа снизу вверх так жалобно, что и каменное сердце растаяло бы. Но десятник не поддался:

— Нам надо быть в Башне стражей до того, как последний луч солнца погаснет. Если не успеем — погибнем.

Снова оседлали вольфов и продолжили путь. Теперь скачка замедлилась — горная дорога утомила и вольфов. Вскоре справа земля закончилась — там зияла пропасть. Слева наоборот взвилась за облака безжизненная скала. Дорога сузилась до двух метров. При объемах вольфа, Владу казалось, что его вот-вот уронят, он увидел, что Серый отвернул голову к стене, чтобы не видеть опасно близкую бездну. Мент заставлял себя смотреть вниз, на деревья, казавшиеся отсюда густой травой, на желтую дорогу, которая вела в небольшое селение. Владу нравилось балансирование на грани. Так он и работу выбрал.

Саера светила в спину. Прошло еще какое-то время и, посмотрев влево, мент увидел, что стена стала рукотворной, сложенной из камней, скрепленных то ли смолой, то ли глиной. Поднял голову вверх — в высоте темные провалы бойниц. «Вот и до Башни добрались!»

Вольфы перешли на шаг, а потом остановились. Асуэл спешился. Темно зеленый плащ красиво колыхнулся.

— Что случилось? — спросил его Влад, тоже сползая с вольфа. Действие напитка уже заканчивалось, и он, размяв пальцы, расстегнул пуговицу на рукавах и опустил их, застегнув манжеты. Серый растирал себя, пытаясь согреться.

— Не знаю, — Асуэл тревожно дернул плечом. — Здесь нас должны были проверить, но стражи молчат.

Позади захрипел орк.

— Он говорит, надо все равно идти вперед, — перевел Ут. — В горах сегодня ночью не выжить. И люди плохо одеты.

— Пойдем медленно, — решил эльф. Он приготовил лук, прижался к стене и ступил на каменные ступени, которые сузились до метра и стали понемногу спускаться вниз. Башня полностью скрывала солнце. В голубых сумерках было видно лишь темно-серую тень эльфа, скользившую вдоль стены.

Над пропастью появилась редкая деревянная ограда — жалкое подобие защиты от падения. Влад, с сомнением посмотрев на каменные ступени, решил, что вольфы здесь не пройдут. Однако Свирепый, словно подобравшись, двинулся вслед за Асуэлом. Мент оглянулся и увидел, что Тораст тоже приготовил меч. Даже маленький Ут откуда-то достал клинок.

— Дай мне тоже оружие, — обратился Влад к орку, но тот только ухмыляясь, прохрипел что-то. Ут с готовность перевел:

— Он говорит, оружие надо заслужить, — и продолжил как ни в чем ни бывало. — Сейчас идет Тораст с вольфом, а потом ты с Лютым, — показал он на Влада, — и ты со Звонким, — кивнул он Серому. — Я последний. Постарайтесь идти тихо.

«Блин, без имени, без оружия… И надо умудриться выжить», — Влад прижался к стене и стал бесшумно двигаться за остальными. Вольфы двигались, не задевая деревянную ограду. Влад удивился, как эти огромные животные могут становиться незаметными и уменьшаться в размерах.

Каменная стена становилась все ниже. Асуэл пригнулся, Свирепый за ним полз. Вот и последний поворот. Асуэл тенью скользнул за него. Следом исчез вождь вольфов. Когда настала очередь Влада, он обогнул каменную ограду и увидел, что эльф, орк и вольфы стоят, прижавшись к створкам распахнутых ворот, за которыми виден пустой каменный двор. Лишь справа у самой горы рос раскидистый тополь с серебристыми листьями. Как он сюда попал? Во дворе лежали длинные тени.

— Здесь словно и нет ни кого. Куда они пропали? — прошептал позади него Ут.

Орк что-то сказал командным тоном, а Асуэл перевел:

— Оставайтесь здесь, люди. Мы проверим башню.

Трое двуногих и вольфы проскользнули в ворота и исчезли в глубине двора. Влад и Сергей остались в одиночестве. Мент тут же повернулся к вору:

— Идем. Наш единственный шанс.

Сергей не торопился:

— Думаешь, Тораст пошутил, когда сказал, что ночью не выжить?

— А нам с тобой, что в лоб, что по лбу, — успокоил его Влад. — Или в горах умрем, или маг-дятел нас в каких-нибудь остроухих и клыкастых превратит.

— С чего ты взял? — засомневался Серый.

— А ты разве не видишь, кто ему служит? Одни мутанты.

— Тораст, вроде бы ничего…

— Это потому что он тебя еще съесть не собирался. А с правой рукой мага, вампиром, не хочешь еще раз встретиться?

— Нет! — воскликнул Сергей испуганно.

— Вот-вот. Я тоже. Так что идем, пока они не вернулись, — Влад решительно отодвинул Сергея с дороги и шагнул на каменные ступени. В самый раз, чтобы поймать головой летящий сверху камень.

Раныд. Поединок сильных. Битва вторая

Мар-ди вспомнилсяволнующий момент — его посвящали в диригенса. СтарикБадиол-Джамалтогда был жив. Мар-дистало жаль его: наставникне смог добиться высокого звания. Но когдаБадиол-Джамалподошел кбывшему ученику исорадостнымислезами на глазах поздравил-жалость ушла. Разве в звании дело? Разве не радует простотот факт, что служителейСвета стало больше, поэтомуеще немного-и орденсможет изгнать тьму из каждого уголка вселенной, не будет силы, способной им противостоять…

Пока Мар-ди был минарсом, он путешествовал по мирам, вербовалминервалсов, каккогда-то обратили его. После повышения обосновался при храме, воспитывал минарсов. Он присутствовал на погребениипрахаБадиол-Джамала — его сожгли в одном из миров. Славная жизнь, славная смерть… Теперь он понимал чувства старика так хорошо, как никогда. Если бы его ученики смогли сделать больше, чем он — это было бы самым большим счастьем. Ведь главное не в том, чего добился именно ты, а чего добилисьони вместе. Сколько света принесли во вселенную.

Диригенсосознал, что зар остановился. Как много успел он вспомнить и передумать, пока бриллианты крутились! Отдохнул душой, сбросил лет десять. Не иначе, как ареопагит помог. Спасибо, что не оставляет своего смиренного слугу.

Зар и теперь благоволил к нему: Дерд-чар. Сразу два рыцаря устремились вперед, плечом к плечу. Лучше этого зара может быть только… Джют-се! Зар, который чуть не уничтожил его в первой битве, теперь сыграл на руку противнику. У него тоже с места сорвались два рыцаря, но заняли более выгодные позиции: один прикрывал переход остальных, а другой устремился вперед.

Еще один бросок зара и Мар-ди замер от ужаса: белый воин присоединился к первым двум, а черные заняли ключевые позиции, не позволяя его отряду сделать ни одного шага по полю, конечно, не все еще потеряно, но…

Не может быть! Ек-эк. А черный рыцарь надменно усмехается — наверняка так же, как его повелитель. Никому из отряда нельзя сделать ни шага, только тройкапервыхрыцарей уходит все дальше и дальше. Черные встали стеной. Один шанс из шести, что ему удастся выбраться из этойловушки. Нет. Ни одного шанса.

Диригенс потеряно смотрел на поле. Потом на зар. Потом мимо бриллиантов, не обращая внимания на точки-глазазара, потемневшиев предвестии беды. Где ты, Ланселот? Какбы я хотел увидеть тебя. Впрочем, зачем? Этот управитель не знает пощады. Он не может щадить, ведь проигрыш означает для него потерю мира. «А как бы поступил ты?» — услышал он внутри себя. О да, он поступил бы так же — сражался бы до конца. Только… Только он никогда не стал быУправителем. Не потому что не способенна это, а потому чтоуверен: те, кто берет на себя смелость творить миры, подлежат осуждению. Есть только один Творец, а все остальные-жалкие подобия, лишь оскверняющие вселенную.

«Ты ошибся, Ланселот, — сказал он внутри себя. — Ты ошибсяв тот момент, когда взял на себя смелость сотворить мир. Ты не должен был этого делать. И мы это исправим».

«Вам придется постараться», — это уже не могло почудиться. Ланселот действительно с ним разговаривал. И он не насмехался. Не был самоуверенным болваном, недооценивающим врага. Он сказал это спокойно и веско, как воин, готовый к сражению.

Мар-ди понял — им действительно придется постараться.

16 июня (35 Дождливого), около восьми вечера

Второе перемещение Ивана прошло не так удачно, как первое. Видимо, сказывалась усталость. Он пытался выполнить две задачи: попасть ближе к замку, но так, чтобы стражи его не заметили. Для этого минарс выбрал небольшую расселину рядом с дорогой, ведущей в замок. Стражи не могли увидеть, что творится внутри. Позже, когда он отдохнет, для дальнейшего пути наложит на себя заклинание невидимости и сможет прямиком попасть к Иситио. Все рассчитано правильно, только…

Пещера оказалась не с плоским дном. Она полого уходила вниз. Так что, переместившись чуть дальше от входа, ноги, попав на наклонную поверхность, поползли в пропасть. Он едва успел выбросить наружу посох и, срывая ногти, вцепился в камни. Падение прекратилось, но Иван боялся пошевелиться. Это надо же так влипнуть? Все тело пылало от использования магии, из-под пальцев сочилась кровь. Посох валяется где-то на дороге. Кто-нибудь пройдет — и прости-прощай верный друг. Так и этого мало, сегодня тридцать пятое Дождливого, значит, надо быть в замке до заката. А осталось не больше получаса. Или как там местные говорят? Десять песен. Минарс попытался успокоиться, не делать лишних движений. Первым делом надо остыть. Когда кожа не будет так пылать, силы появятся, чтобы выбраться. Он прижался к скале щекой. Камень прохладный, значит, его союзник. Так в детстве он прижимался щекой к ледышке, после разгоряченных боев за снежную крепость. Только ледышку выбирал гладкую, а камень — неприятно шершавый.

Он перебрал в памяти события, которые помогут успокоиться и остыть… Блины! Они горячие, но это неважно. Главное — приятное воспоминание. Мама пекла рано утром. Иван просыпался от сладко-жареного аромата и пулей летел в кухню, а на столе, покрытом скатертью (красные полоски на белом фоне), стояла большое плоское блюдо (самое большое в доме). На нем лежали огромные желто-коричневые, блестящие от масла блины. Если сесть в тень, можно увидеть, как от них подымается светлый парок. Рядом на столе глубокая тарелка. В ней яйца. Мама варила их чуть жиже, чем в мешочек. Ломала сверху скорлупу, вычищала чайной ложечкой содержимое в тарелку, солила и тщательно перемешивала. Поскольку яйца недоваренные, желток жидкий, в нем плавают кусочки вареного белка. Берешь гигантский блин, сворачиваешь треугольником и макаешь в жидкое яйцо. Пока мама отвернется, чайной ложкой кладешь начинку в рот. Если мама заметит — не страшно. Усмехнется и великодушно скажет:

— На таких едоков и пять яиц мало. Не блины с яйцом едят, а яйца с блинами.

По малолетству он не ощущал в чем разница. Да и сейчас понимал смутно. Он хорошо понимал только одно: блины с такой начинкой — это потрясающе. А вот Яна этого не понимала. Чуть не в первый день совместной жизни заявила:

— Если любишь такое — вари сам и ешь без меня. Мне смотреть противно.

Зачем он вспомнил про Яну? Он же про блины вспоминал.

Блины — это солнечная погода круглый год. Не мог он вспомнить, чтобы они ели блины в грозу или снегопад. Может, тут действовала какая-то магия? Начинает мама замешивать тесто на блины и погода меняется: тучи развеиваются, выходит солнце…

Воспоминания сработали безотказно. Всего несколько минут — а стало намного прохладнее. Тело не так болит. Можно попробовать выбраться. Хоть бы посох никто не взял. Он чуть пошевелил ногой, чтобы найти опору. Удалось сразу. Для верности надавил сильнее. Кажется, можно не волноваться. Иван чуть приподнял голову, чтобы отыскать глазами уступ покрепче. Вот он всего в двадцати сантиметрах от правой руки. Потянулся. Попробовал дернуть вниз. Камень сидел крепко. Итак, потихонечку. Он подтянул тело выше, и, кряхтя от напряжения, стал искать ногой новый камень для опоры. Нашел. Снова расслабился, тяжело дыша. Теперь надо поискать уступ выше. Этот подойдет. Перехватился, снова подтянулся… Камень под ногой хрустнул и обвалился. Он повис на руке, лихорадочно ища опору ногами. Не находилось ничего, за что можно зацепиться. Пальцы ныли от напряжения и вот-вот могли отцепиться. «Как глупо…» — мелькнуло в глубине души. Тут же ноги уперлись в камень. Он не стал давать отдых рукам. Собрав последние силы, рывком подтянулся вверх. Еще рывок. Он перекатился ко входу в пещеру. Посох валялся далеко на дороге вне пределов досягаемости. Иван лежал на спине, не обращая внимания на то, что в спину колет. Тело мелко дрожит, в глазах темно. Он глубоко дышал, чтобы прийти в себя. Ничего. Выбрались. Еще повоюем. Наконец, в глазах прояснилось, он сел. Кажется, все в порядке. Прежде всего, надо подлечиться. Иван посмотрел на свои руки — ободранные, словно он не за камни хватался, а пытался остановить ими наждачный круг. Такими и посох не возьмешь. Он сотворил простенькое обезболивающее заклинание. Посидел в раздумье. Чтобы сделать что-то большее, нужен посох. Но для этого надо выйти на дорогу и показаться стражам. Именно этого он избегал. Для этого переместился в дурацкую расщелину, где чуть не погиб. Но, похоже, другого выхода нет. Будем надеяться, что поскольку он внезапно появится и так же быстро исчезнет, его либо не заметят, либо подумают, что померещилось. Серый дорожный плащ в этом смысле очень удобен. Издалека он почти сливается со скалой.

Иван непослушными пальцами накинул капюшон на голову, шагнул на дорогу, одним движением подхватил посох — и тут же обратно в спасительную темноту пещеры. Надо бы просканировать окрестности. Узнать, заметили его или нет, что собираются предпринять, если заметили… Но сначала исцеление. Иван сотворил вязь заклинания. Раны перестали кровоточить, затянулись некрасивыми шрамами с бугристыми синеватыми краями. Затем края выровнялись и опустились, вскоре шрамы превратились в беленькие ниточки и стали незаметны. Еще минута и он мог любоваться новыми, ни разу не стрижеными ногтями. Вот и все. Синяки — это мелочь. Пройду сами. Теперь еще немного переждать жар от магии.

Все что он сделал, доступно любому человеку. Только обычно процесс заживления сильно замедлен, а Иван его ускорил. Можно сделать еще быстрее. Так что зрение постороннего не сможет уловить этот процесс. Секунду назад кровь — и тут же целые пальцы. Те, кто видит, говорят со значением: «Гипноз» или «Морок». На самом деле магия. Он не стал исцеляться с максимальной скоростью, потому что тогда жар бы усилился и дольше продлился. Ему нужно экономить силу, чтобы «посмотреть» вокруг.

Сканирование успокоило. Никто не заметил, как он выходил на дорогу. До заката осталось каких-то двадцать минут, стражи спешили в замок.

Что ж, тем лучше. Они думают, что сегодня замок не нуждается в охране, поэтому он может попасть туда, не тратя лишних сил. Может, заработает лишние очки, за то, что имел смелость окончить путь, когда горизонт наливался синевой.

16 июня (35 Дождливого), около восьми вечера

Перед глазами Влада плыло. Высоко над головой, в лучах закатного солнца, мелькнули пологие холмы, на которых словно мелкие волоски торчали деревья. Потом на него стремительно бросилась скала. Притормозить не успел — стукнулся лбом так, что искры из глаз посыпались. Раньше он думал, что это преувеличение. На какое-то время мир погрузился во тьму. Очнулся от боли в виске. Во рту солоно, но челюсть свело судорогой, и сплюнуть невозможно.

Влад застонал и с усилием поднес руку ко лбу (она слишком тяжелая почему-то), потер гудящую голову и почувствовал, что пальцы испачкались теплым и липким. Вторая рука так и болтается вверху. Ей там очень комфортно.

Снизу донеслось кряхтение с подвыванием. Влад расслабил испачканную руку. Она устремилась вверх, присоединившись к своей сестре. Да и всего его тянуло вверх, так и упорхнул бы аки бабочка. Вот только ноги что-то держит. Держит так, что даже больно.

— У-у-у, — снова донеслось снизу. И потом хриплое, с надрывом, — Тораст, Тооррраст!

Владислав напрягся, открыл глаза и посмотрел туда. Пришлось шею вывернуть, потому что скала мешала.

Побелевшие пальцы судорожно сжимали штанины. Руки обхватили голени Влада. Сергей? Тут до Влада дошло, где он находится. Упорхнуть аки бабочка? Вот и будет тебе бабочка. Точно как в той песне: «Он взлетел, как взлетала она, но не вверх, а вниз».

— Х-х-х-х, — прохрипел Серый и крикнул из последних сил. — То-о-раст! — лицо перекошено, глаза зажмурены так, что выжимали слезы. Он сидел в окружении обломков деревянного забора. Ноги упирались в камень, но уже шли юзом.

В ушах Влада пошел звон. Бездонная пропасть, в которой он болтался вниз головой, стала гигантским колоколом и завибрировала, будто ударили в набат.

— А-а-а! — взвыл он. — Кто-нибудь! — и уже тише, сам себе. — Где вас черти носят?

— То-о-раст, — еле слышно простонал Серый.

Вечерние облака сдвинулись, словно кто-то хотел посмотреть на них.

Тут же его выдернули вверх, как репку из грядки. Острые камни проехались по лицу, расчерчивая кровавыми полосками. В довершение его хлопнули о каменные ступени. Сквозь мутную пелену увидел, что рядом лежит Сергей. Лицо красное, грудь ходуном ходит. Вылетающие изо рта хрипы нарушают гармонию горной тишины. И еще свист летящих камней, и резкие щелчки, когда ударяются о стены и ступени.

Перед глазами мелькнуло встревоженное лицо Ута. Затем их с Серым подхватили. Влада ткнули лицом во что-то мягкое. Пахнуло вольфьей шубой. Миг — и перед глазами появился потолок из обструганного дерева, потемневший от времени и местами закопченный.

И снова тьма.

Как только они вошли, двери прикрыли. Серый кое-как поднялся на дрожащих ногах и, перебравшись к деревянной стене, сел возле нее. Все тело ныло и вопило. Казалось, каждая связочка, молчавшая с его рождения, сейчас решила заявить о себе во весь голос. Больше всего ныло колено и плечо. Обе эти части тела получили удар камнем и остро вибрировали, словно кто-то вгонял туда сверла. Он вспомнил, как камни свистели над головой, а он держал мента. Держал. Раньше никогда бы не подумал, что способен на такое… Что это на него нашло? Сначала-то жутко испугался, что один останется в незнакомом мире. А потом руки, будто конвульсивно сжались, так что пальцы захочешь разжать — не сможешь. Парень огляделся. Они находились в круглой каменной башне. Напротив деревянных дверей узкий темный провал — видимо, дверь на верхние этажи. Слева и справа от входной двери полукруглые окна около полутора метров высотой и сантиметров семьдесят шириной. Собственно все. Пустая круглая комната. А им-то тут чуть ли не рай обещали: и кров, и еду нормальную, и постель, и ванну. Можно, конечно, предположить, что эти блага находятся выше, но почему тогда никто не спешит наверх? И башня-то называется Башня СТРАЖЕЙ. Где, собственно говоря, стражи? Кругом только свои.

Асуэл копался в напоясной сумке. Достал что-то похожее на влажные бинты и направился к нему.

— Хуту, — проговорил в этот момент Тораст.

Эльф остановился, отдал часть бинтов орку и пошел к лежащему на полу без сознания Владу.

Тораст подошел к Серому. Он сел перед ним на японский манер на колени и жестами показал, чтобы тот снимал футболку, а когда парень подчинился, начиная с плеча стал смазывать ему один за другим каждый кровоподтек и ссадину. Раны от прикосновения бинтов покрывал липкий холодок, и тут же переставали болеть.

— Спасибо, — от всего сердца поблагодарил орка Сергей. Тораст похлопал его по плечу. Затем ткнул себя в грудь.

— Тораст Улпа, — сказал он и показал на него. Снова ткнул себя в грудь. — Тораст Улпа, — и снова показал на Сергея.

— Серый, — догадался парень, что от него хотят, и тут же поправился. — Сергей.

— У, Серый Сергей, — закивал орк.

— Нет-нет, — замотал он головой. — Просто Сергей.

— Сергей Чакша, — Тораст опять кивнул. Затем вытащил из-за спины огромный тесак. Серый замер. Орк же, положив тесак на колени, достал из-за пояса небольшой мешочек, и вытряхнул на ладонь камушек кровавого цвета. Ткнул в него мечом, а затем быстро провел тесаком плашмя по щеке Серого.

— Ёх монах, — дернулся Серый. — Ты что делаешь?

— Есна, есна, — Тораст снова похлопал по плечу. Помог подняться, повторил. — Сергей Чакша.

Серый потрогал щеку в месте, где прошелся орочий тесак.

— Что это было? — спросил сам себя.

Тораст в ответ обернулся и что-то зарычал. Мимо проходил Ут с огромным мотком влажных бинтов.

— О! — бросил он походя. — Тораст просит передать, что ты обрел имя. И статус.

— Что?

— Статус верного путника. Это тебя ни к чему не обязывает, но любой орк из племени Тораста будет тебя уважать. Зовут тебя теперь Сергей Чакша. По-орочьи — Верный. А его — Улпа, что значит, Смельчак.

Хоббит ушел к Асуэлу, где отдал ему бинты. Эльф принялся наматывать их на голову Влада. Тот напоминал индуса, а ему все мотали и мотали.

— Есна. Шетона вдун, — отвлек его Тораст и провел пальцами по синей татуировке на лбу, на зеленоватой коже она смотрелась очень красиво. Потом показал такой же рисунок на плече доспеха. — Урукхай.

— Урукхай, — повторил Серый. — Это мне знакомо. Читал. И даже смотрел. Только в кино урукхаи другие были. Ты намного красивей.

— Еше зедай? Людь?

— Я-то? Человек.

— Чело-вэк.

— Нет, правильно говорить «человек». Слитно и буква «в» мягкая. Человек. Очень просто!

— Чело-вэк, — орк улыбнулся, показав во всей красе четыре желтоватых клыка.

— Тебе бы зубы почистить, — пробормотал Серый, — вообще был бы неотразим: конский хвост сзади, четыре бивня впереди, — тут его вдруг озарило. — Слушай, а может, ты мне телефон отдашь? По дружбе. Как Верному путнику урукхаев… — Тораст смотрел на него непонимающе и парень начал с ним разговаривать как с глухонемым, знаками. — Ну, вот такой, — изобразил маленькую коробочку. — У меня отобрал, — изобразил, как его обыскивали.

Тораст нахмурился и возразил резко:

— Хлоиш атзэй, — и ушел куда-то.

— Он у нас прижимистый, — сказал издалека Ут, не отвлекаясь от лечения Влада. — К тому же может быть это оружие. Оружие ты пока не заслужил. Только имя и статус.

Сергей испустил вздох и прислонился к каменной стене.

— Ут, а че тут творится-то? Где обещанная ванна?

— Я не смогу ответить на твой вопрос, — не оборачиваясь, забасил хоббит. — Сейчас вольфы осматривают Башню. Как только они выяснят что-то, я сразу сообщу. А пока можешь провести время, обрабатывая раны. Лучше если ты будешь здоров до наступления ночи.

— А как их обрабатывать? — удивился Серый.

— Точно так же как это сделал для тебя Тораст, — Ут, наконец, повернулся к нему, держа небольшой кусочек бинта в руках. — Осмотри себя целиком. Если где найдешь ссадину или даже просто синяк, делай вот так, — Ут прижал бинт к руке. Очень просто. Вон тебе Тораст оставил лекарство.

Серый послушно задрал штанины. Комком влажных бинтов стал утирать раны на ногах.

— Вот так, так и еще раз так, — бормотал он. — Одну прижали — стало их девять. Еще одну поймали — стало их восемь… Интересно, что бы сказала мама, о таких бинтах?

При воспоминаниях о матери не появилось ни тоски, ни даже маленького сожаления. Вряд ли она заметит, что он исчез. Вот бабушка бы заметила. Но ее год, как нет. А мама — красивая женщина, которая всю жизнь искала счастье, вернее мужчину, который посвятил бы себя ее счастью — вспомнит о нем, лишь когда ее в очередной раз бросят. Это происходило примерно один раз в два года. Она вваливалась в их с бабушкой квартиру с чемоданами. Громко рыдала, размазывая по лицу косметику. Потом месяц лежала на диване. То глотала валерьянку литрами. То хватала нож и, прицеливаясь к венам, требовала «немедленно позвонить этому гаду и сказать, что моя смерть на его совести». В промежутках она еще умудрялась воспитывать его: «С этой девочкой не дружи, она же красивая фифа, только деньги с тебя вытрясать будет». Серый многозначительно хмыкал: почему это мама осуждает в других то, чем всю жизнь сама занималась? Или еще скажет: «Не воруй, Сереженька. Помнишь, в старом фильме показывали? Тебя посадят, а ты не воруй!» Серый опять хмыкал. На этот раз потому, что по большому счету ей ведь все равно ворует он или нет. Ей всю жизнь на него наплевать. Так, обуза ненужная. Вскоре «суицидная депрессия», как называла ее мама, заканчивалась и она упархивала в новую жизнь с новым мужчиной, оставляя за собой тонкий аромат французских духов. Конечно, следует отдать ей должное, в периоды своего счастья, она их с бабушкой хорошо обеспечивала. «Это мой родительский и дочерний долг», — с пафосом говорила она по телефону, сообщая, что в банке можно снять значительную сумму. Так что Серый никогда не бедствовал — тут мент как в воду глядел. Просто ему было веселей добывать деньги самому. А главное, у него здорово получалось. Кто этого не испытал, никогда не поймет, какой кайф получаешь от ловкой кражи. Стоишь на остановке мило беседуешь. Глазками стреляешь. Тетка думает, он ее клеит. А он клеит ее мобилу. Прямо сама к рукам липнет. И замечает пропажу тетка обычно уже дома. Так что на приятного мальчика, который к тому же и номер телефона ее выпросил, уже никак не подумает. Начинает лихорадочно соображать: когда в последний раз мобилу видела, с кем разговаривала. Ах да! С ней же ехал в маршрутке такой противный тип. Она еще сразу подумала, что он преступник. На Сергея, этакого Ивана царевича с обаятельнейшей улыбкой как можно подумать? Либо еще и жалела, что он не может позвонить — мобилу то стырили. Сергей хихикнул.

Вообще-то пока бабушка за ним присматривала, он редко этим занимался. Не хотелось ее огорчать. Она-то все равно заметит, что у него лишние деньги или новые вещи. А вот как бабушка умерла, у него совсем тормозов не стало. Потому и попал под Барина. Чтоб на него понос напал, когда воду в районе отключили. Если бы не он, сидел бы сейчас у компа и резался в «Ведьмака».

Уж чтобы не ему одному у Барина пропадать и дружков туда же пристроил: Марата Татарина и Игорька Крота. Татарин — верный как собака и сильный. И глупый. А в Кроте ума на троих, но силы нет. Хотя опять же какого ума. Если по части, как в мире прожить, то Сергей его, пожалуй, переплюнул бы. А вот по части физмата Крот просто неоценим.

Серый так углубился в свои мысли, что, когда в зал ввалились вольфы, вздрогнул всем телом.

— Пусто, — бросил Свирепый всем сразу. — В башне никого и ничего нет: ни стражей, ни оружия, ни одежды, ни даже мебели. Только посуда битая кое-где. Можно подумать, что все ушли, если бы не запах смерти.

— А крови нигде нет? — поинтересовался Асуэл.

— Крови нет, — вольф медленно покачал головой. — А вот запах смерти: смесь ужаса и отчаяния — еще уловить можно.

— Может, те, кто напал, выгребли все что есть, как добычу?

— Очень вероятно, — кивнул Ут. — Хотя и странно, что нет крови. Они ведь должны были сражаться. Может, магия?

— Что мы гадаем? Я попробую слиться, может, дерево что-то видело, — он вышел из башни.

Сергей проводил его глазами.

— Что он попробует? — удивленно спросил он у хоббита.

— Слиться с деревом. Когда он сделает это, он увидит то, что видело дерево за последние сутки.

— Здорово! А посмотреть можно?

Ут пожал плечами:

— Можно, только лучше не выходи, а то тоже камнем по голове получить можешь.

Сергей перебрался к выходу и чуть-чуть выглянул.

Эльф подошел к дереву недалеко от ворот, прислонился к нему, обняв его руками, и закрыл глаза. Вор наблюдал, затаив дыхание. Но так и не успел увидеть, когда все изменилось. Когда эльфа не стало, а осталось дерево, может, только ствол стал чуть толще, чем раньше. Для верности он протер глаза. Нет эльфа и все тут. Растеряно оглянулся, поймал насмешливый взгляд орка. Когда снова посмотрел во двор, увидел, как Асуэл делает шаг от дерева. Медленно идет обратно, хмуря брови.

— Что? — спросил его Ут.

— Тут было что-то вроде урагана. Крики, стоны, вопли ужаса. Но ураган совсем не угрожал дереву. Только стражам. Оно даже не испугалось. Странно, правда?

Орк хмыкнул многозначительно.

— И еще — ураган старательно срывал ставни.

Хоббит стремительно вскочил и бросился наверх. Все остальные замерли в тягостном ожидании. Ут вернулся через пять минут.

— Сорвано все, — тревожно сообщил он. — Даже на лестнице все освещается. В кладовых разрушены стены. Там тоже не спрячешься.

— Постойте, вы о чем? — слабым голосом поинтересовался Сергей.

— Кто-то позаботился, чтобы у нас не было укрытия, — объяснил Асуэл.

— Однако Красные Шапки тоже не торопятся прятаться, — рыкнул Лютый, — у выхода засели.

— Кто-кто? — удивился Серый.

— Красные Шапки, — пояснил Ут, — это такой злобный народец, ростом где-то мне по пояс… — пробасил он.

Серый глянул на поясной ремень Ута. Красные Шапки выходит где-то с полметра. Перед глазами предстало милое белокурое существо с синими глазами и корзинкой в ручках: «Я несу бабушке пирожки. Она живет за тем лесом».

— …Живут в здешних горах, — продолжал хоббит. — Обычно занимаются тем, что нападают на путников, закидывая их камнями. После того, как убьют, они макают свои шапки в их кровь. Поэтому и называют себя так.

— Все ясно, — кивнул Сергей. — Служба 09. Будут еще вопросы — сразу к тебе.

Ут нахмурился.

— Сначала цифра шесть, теперь ноль девять…

— Не парься. Все нормально.

Ут пожал плечами и тоже устроился у стены.

— Так ты говоришь, — обратился Асуэл к Лютому, — что Красные шапки гуляют по горам? Странно. Тридцать пятого Дождливого все боятся и нос высунуть.

Двери приоткрылись, впуская двух вольфов. Тораст тут же с силой захлопнул створки и заложил дверь огромным засовом. Серый еще раз удивился его силе. Они бы, наверно, и вдвоем с Владом такой засов не подняли.

— Мы тут со Звонким по камням поползали, — доложил Ловкий — вольф, который вез Ута. — Вокруг нас около полусотни Красных Шапок. Понять их сложно, но, кажется, все болтают о каком-то вожде, который поведет их на Зэп. Он вроде договорился с Теми, кто живет в свете Ока, и победа за ними.

— Моргот, — рявкнул Тораст. — Сугхор и теза арк Саурон.

— Не ругайся, — буркнул Ут.

— Щета.

— А они, на каком языке говорят? — поинтересовался Сергей.

— Когда-то, наверно, на одном с вольфами говорили, но сейчас язык их сильно изменился. Так отдельные слова понять можно, — с готовностью объяснил хоббит.

Серый отвел глаза от справочного хоббита и тут обратил внимание, что закат был какого-то непонятного цвета — словно в багряную краску густо налили синьки. Разводы местами получились красивые, а местами, просто содрогание брало от такого чудовищного сочетания. Серый подобрался к проему и выглянул наружу. Там, где еще минуту назад опускалось солнце, небо наливалось синевой, словно откуда-то из-за горизонта выползало все больше и больше синьки. Это был насыщенный цвет масляной краски, густой как сметана. Над горизонтом показался краешек темного диска.

Серый почувствовал, как его отпихивают в сторону. Он уперся, и Звонкому пришлось делить с ним окно. Вольф высунул наружу нос.

— Око всходит, — проговорил он. — Не задерживайся у окна. Нам надо стать незаметными. Иначе не выживем.

В четыре глаза они смотрели на убегающие каменные ступени и расстилающуюся далеко внизу равнину.

— Нам завтра туда? — спросил Серый.

Вольф только кивнул.

Постепенно темно-синий диск выполз на небосвод. Ночное небо к этому времени полностью сменилось на ядовитую синеву. Масляная краска закрасила даже звезды. Видимо, свет Ока затмил их.

Диск напоминал собой огромный глаз. В его темно-синем центре находилось черное пятно, похожее на зрачок. Глаз смотрел налево от башни.

Равнина горела синевой, но густой цвет был перекрыт тенями от горных пиков. Между этими темными полосками синева концентрировалась, и словно наливалась жизнью.

— Смотри, — спросил Серый у вольфа, — что это там шевелится?

— Те, кто живет в свете Ока.

Синий свет пульсировал и лился словно вода. И чем ярче становилась синева, тем большая тишина опускалась. Перестали кричать птицы. Вскрикнуло и тотчас замолчало какое-то животное. Деревья перестали шелестеть листьями. Только камни все еще продолжали сыпаться сверху. То и дело раздавался злобный писк. Наверное, так разговаривали Красные Шапки.

Между тенями что-то мелькнуло. Быстро, словно рыбка в потоке. Еще одна тень, еще.

Проявившись словно из ниоткуда, в лучах Синего Ока плыло нечто живое. Уже не одно. Они напоминали собой спутанный ком шевелящихся волос. Локоны медленно плыли по воздуху. Полупрозрачные, они растекались по воздуху, словно бензиновые струи в воде.

Существа расплывались по равнине и близлежащим горам, купаясь в синих лучах, но тщательно избегая теней, в синем свете казавшихся угольными.

За окном раздалось испуганное блеяние. Сергей метнулся взглядом в поисках источника звука. Увидел, как по ступеням несутся к башне два горных козла. Тот, что бежал последним, снова прокричал. Рядом свистнул камень, но не попал. Наверху пронзительно засмеялись. Первый козел заскочил в ближайшую тень и замер там. Второй бросился за ним, но не успел. Метнулись полупрозрачные щупальца и мигом оплели его. Существо, с бившейся в объятиях жертвой, пронеслось у окна и будто в медленном танце поплыло над равниной.

Наверху раздался уверенный и наглый смех. Несколько Тех, кто живет в свете Синего Ока, проплыли вверх, сначала медленно, а потом стремительно, как хищники.

Раздался резкий писк — по камням скатилось небольшое существо. Скрюченное, со сморщенным злобным личиком. Широкая толстая шляпа слетела с головы и фигура, до этого похожая на гриб, мигом превратилась в пенек, увенчанный блестящей лысиной. Существо засучило лапками и исчезло из поля зрения, завернув за угол. Через мгновение в дверь забарабанили.

— Помогите! — запищало оно. — Помо… — Красная Шапка дико взвыл и голос пропал.

Вслед за ним хор воплей обрушился на горы. Что творилось наверху, можно было предположить по тому, как часто вниз сыпались шапки, без хозяев.

— Не договорились, — проговорил Звонкий. И сразу крикнул. — Прячься!

Он метнулся вниз и в сторону от окна. Сергей замешкался.

Студенистая туша пронеслась перед окном, почти коснувшись лица. Сергей отпрянул, но поздно. Синее существо, сделав петлю, метнулось в окно так быстро, что ничто живое не смогло бы уйти от него. Сергей замер на полу, смотря, как оно несется на него.

Тот, кто живет в свете Синего Ока, замер прямо перед ним. Полупрозрачные локоны мерно колыхались. Существо купалось в синем свете.

— Уйди, противный, — дрожащими губами прошептал Сергей.

— Сергей, — горячо шептал откуда-то сзади Ут. — Сергей!

Серый повернулся к нему.

— Медленно, не выходя из тени, ползи к нам, — махнул он рукой. — Только ни в коем случае не выходи из тени. Давай.

Сергей пополз. Щупальца дернулись, двигаясь за ним, но не смогли преодолеть барьер из тени. Парень прополз в центр зала и там уже смог встать без опаски. Живущий остался на месте. Еще немного потанцевав в комнате, существо выплыло обратно в окно.

— Тораст… То есть Ут… Они что, не могут в тень зайти?

— Да, — ответил хоббит. — Их потому и называют «живущие в синем свете», что они могут жить только в нем.

— Это хорошо, — обрадовался Серый. — Значит, мы здесь в безопасности… — он замолчал, глядя на качающего головой эльфа. — Что не так?

— Ставни сорваны. Тот, кто опустошил здесь все — сорвал ставни.

— Может, нам подняться наверх? — предложил Сергей.

— Комнаты там меньше, а ставни тоже сорваны, — объяснил хоббит. — Кто-то очень хотел, чтобы путники погибли. Если мы где и сможем выжить, то только здесь.

— Всем отойти к стене, — скомандовал Асуэл.

Сергей обернулся. За его спиной синий свет медленно заполнял зал. В окне зашевелилось, существо скользнуло внутрь. Замерло. За ним показались другие живущие. В другое окно, справа от двери лился синий свет, а в окне слева, Сергею показалось, что он видит черный зрачок Ока.

— Нет, — прошептал Сергей, вжимаясь в стену. Он заметил, что синий свет подполз к ногам Влада и тут же несколько тварей поплыли к этому месту. Он не успел даже сообразить, что делать, как Тораст быстро оттащил Влада к стене и встал, защищая его.

Синий свет достиг дверного проема, где находилась лестница на верхние этажи. Там их уже ждали прозрачные твари. Они стали отступать и, в конце концов, сбились в одну кучу — впереди орк, эльф и хоббит, за ними вольфы, у стены люди. Первые держали оружие наготове, но Сергей сомневался в его силе. Если синих можно победить обычным мечом или луком, не обязательно прятаться в укрытие до заката. Сапфировый свет подползал все ближе. Вжиматься некуда — лазоревый луч лизнул сапог Тораста. Немедленно прозрачные щупальца метнулись к нему и вцепились, словно присосками. Тораст рубанул по ним, но щупальца схватили меч, и, буквально вывернув руку орка, утащили тесак в центр кишащей массы. Тораста дернуло за ноги, потащило в свет. Асуэл и Ут вцепились в него, но их сил не хватало. Медленно, но верно их тянуло туда же. Вольфы не могли помочь. Не зубами же орка хватать…

— Помоги! — рявкнул Лютый Сергею.

Тот очнулся от шока, вцепился в пояс эльфа, изо всех сил потянул на себя. Все это происходило в гнетущей тишине. Раздавалось лишь постанывание Тораста, шумное дыхание эльфа и хоббита, да хруст, будто Торасту выдирали ноги. Никто не произносил ни слова. Видимо, здесь принято погибать молча. У Сергея язык отнялся от страха. Потом внутри стало расти возмущение: «Да что же это такое? Приключение, так мило начинавшееся, закончится в пасти у этих тварей? В любой игре положено хоть три жизни иметь!» — ему даже сейчас не верилось, что все происходящее не игра.

В это время Тораст выкрикнул:

— Ланс!

Асуэл подхватил:

— Ланселот!

Щупальца оплели ноги урукхая до колен. Треск усилился.

«Да-да! — отчаянно подумал Сергей, изо всех сил напрягаясь, чтобы не отпустить эльфа, удержать его в тени. — Самое время позвать кого-нибудь на помощь».

Но тот, кого они звали, видимо, был глухим. Или надо еще какие-то действия совершить. Благовония какие-нибудь там закурить или танец сплясать у костра. Серый чувствовал, что еще мгновение, и они всем гуртом полетят в объятия щупалец. «Интересно, а вправду есть что-нибудь после смерти?» — мелькнула мысль, и его потянуло за эльфом в синий свет, словно огромный КамАЗ тащил всю их компанию.

Раныд, поединок сильных. Битва вторая.

Мар-дибезучастно наблюдал как черные воины, встав сплошной стеной, не давали белым сделать ни шагу. Кони черных злобно били копытами в зеленый хрусталь и скалили черные зубы. Глаз их не было видно. Черные воины сохраняли ледяное равнодушие. Его рыцари понурили головы. Еще немного — и поединок закончится сейчас, после двух битв. Если черные обойдут круг, а белые так и останутся на своем месте — то победа засчитается за две битвы сразу. Поединок будет закончен, Ланселот покинет Раныд, а он…

Диригенс отчетливо вспомнил, как долго советовался с братьями по вере. Каждый из них что-то слышал о Раныде, но ни один не участвовал в нем. Более того, считалось, что участвовать могут только Управители, всем остальным это недоступно, ведь на кону судьба мира. Он изучал этот вопрос довольно давно, пытаясь понять, какие именно факторы позволяют Управителю выйти в Раныд.

Началось его исследование тогда, когда Мар-ди попытался понять, кто же такие эти Управители, чем они отличаются от обычного человека, от мага. Легенд о них очень мало. Сведения скудны, часто противоречивы и не доказуемы. Его поразила мысль, которую он нашел в одной из древних рукописей: каждый Творец — обычный человек, сумевший развить в себе магические способности особого рода — так называемое «творческое поле». По желанию человека, обладающего этим даром, творческое поле словно уток челнока ткет в пространстве мир, находящийся рядом с Первосозданным миром, но в то же время изолированным от него.

Если говорить максимально просто, как будто он объясняет эту теорию минервалсу с примитивным сознанием, Первосозданный мир — это удобный мир с одной комнатой, в котором хватает места всем людям. Но вот одному из живущих в доме приходит в голову: а почему бы не сделать пристройку? Он мигом находит стройматериалы. Сам проектирует дополнительную комнату. (В отличие от остальных ему это не трудно, ведь у него есть особый дар: творческое поле). Пристройка получается на загляденье, или напротив кособокая и кошмарного дизайна (тут уж у кого какие способности и фантазии). Но она не сообщается с основным домом. Как бы ни хотелось посмотреть другим эту пристройку — ничего не выйдет. Если только сообщающаяся дверь не предусмотрена архитектором, замыслившим и создавшим дополнительную комнату. Но даже если дверь есть, создатель пристройки говорит: «Я задумал, я построил. Теперь кого хочу — того пускаю». То есть опять же остальным людям никакой пользы от дополнительного помещения. Более того, они туда и не хотят — ведь дом, в котором они рождены не только привычный, но и удобный. Как известно, хорошее улучшать — только портить, поэтому пристройки всегда хуже Первосозданного мира. Часто даже самому Управителю не хочется там жить. Вот и приходится заселять свой мир-комнату разнообразными монстрами (которых, он тоже сам создает, изощряясь над бедными созданиями, как только душе угодно).

Все бы ничего, но в доме, не один он способен создать дополнительное крыло. Получается, что вокруг Первосозданного мира, нагородили множество дополнительных «комнат». Про многие из них Хозяева забыли. До того ль им? Монстры без присмотра то и дело переползают из одного мира в другой. Даже в Первосозданный мир попадают. Коренные жители дома, совершенно не виновные во всех этих кошмарах страдают и погибают. Не далек тот час, когда дом может разрушиться. Ведь никто не знает, как влияют на Первосозданный дом все эти пристройки. Не исключено, что они медленно, но верно расшатывают стены. Вот почему был создан Орден Света, призванный навести порядок в сотворенных мирах, чтобы защитить Первосозданный мир и Первосозданную расу — людей.

До сих пор, орден действовал просто и бесхитростно: в брошенных мирах (там, где Хозяин давно погиб или забросил творение), они вербовали добровольных помощников — минервалсов, а потом общими усилиями наводили порядок.

Если же Управитель жив, можно избрать один из двух путей: договориться или… Или бой на смерть.

Множество миров посетили и начали свою работу минарсы. Больше и больше людей вставало под знамена Света.

Мир Флелана — поручен Мар-ди. До этого два диригенса не справились с этим заданием, а три минарса погибли, пытаясь попасть во Флелан. Проблема в том, что они не могли найти Управителя — Ланселота. А он агрессивно сопротивлялся любой попытке проникновения в мир.

Что делать?

Мар-ди решил попытать счастье на Раныде. Но это поединок Управителей. Может, ли диригенс попасть туда? Что нужно чтобы стать Управителем? Только творческое поле. А что если оно есть у каждого мага и более того… у каждого человека? Вот только не все им пользуются. Как определить наличие этого дара?

Над этим вопросом он бился не один месяц. Братья-диригенсы относились к поискам по-разному. Одни подбадривали и старались помочь. Другие скептически кривили губы. В самом деле: надо найти Ланселота, а он ищет творческое поле. Немногие способны уловить взаимосвязь. Из этих немногих почти никто не верил, что задумка удастся. Некоторые минарсы откровенно крутили пальцем у виска. Правда, за его спиной, забывая, что Мар-ди настолько могущественнее их, что прекрасно чувствует каждое движение. Он не стал укорять собратьев и требовать извинений. Не время. Когда замысел осуществится — а он обязательно осуществится, ведь сам ареопагит верит, и каждый раз через туралов интересуется, как идут дела — тогда он сочтется со всеми обидчиками. Они сами поторопятся принести извинения…

Если бы он мог понаблюдать хотя бы за одним Управителем, разгадка нашлась бы довольно быстро. Но ему приходилось довольствоваться тем, что есть. Он изучал силу магии во всех спектрах. Невидимо и публично присутствовал при различных обрядах, пытаясь вычленить силу, которая не была похожа ни на что другое.

И нигде ничего, ни единого проблеска. После двадцать третьего посещенного шабаша, он все еще надеялся, но после сотой неудачи отчаяние потихоньку вкралось в душу. Словно червячок-древоточец, что поселился внутри крепкого с виду стола. Мар-ди крепился. Он изо всех сил делал лицо, всем видом показывал, что дела идут лучше некуда.

Диригенс уже представлял — не насмешки, над такими как он не насмехаются — но острое чувство провала, ощущение, что он не справился, будет преследовать его всю оставшуюся жизнь…

16 июня (35 Дождливого), около десяти вечера

Небо наливалось синевой, когда она крадучись возвращалась в замок. Дольше оставаться близко к Флелану опасно. Она видела, как упало существо в сером. Как держал его Рыцарь с черепом. Он намного меньше и изящнее и ни за что не смог бы удержать, если бы она не сцепила его пальцы мертвой хваткой, да не дала подзатыльник орку, чтобы тот мчался к обрыву и помог рыцарю. Когда все скрылись в Башне, смотреть стало неинтересно. Живые глаза посажены в три круга. Но она легко миновала все. Теперь никто не узнает, что она покидала замок. Убедившись, что никто не видит ее появления, она стряхнула белоснежные лоскуты и, уже не таясь, пошла по дороге, ведущей ввысь.

Над облаками, скрывался замок фей, окруженный цветами заката: малиновым, нежно-розовым, голубым — переходящим в бирюзовый. Здесь нет ночи, синий свет не заливает этот уголок рая. По волшебному полю вокруг замка феям можно летать и ходить. Можно смешивать краски, добавлять белых облаков, рисовать узоры. Но если хочешь попасть домой — нельзя сворачивать с ослепительно-золотой дорожки, словно оставленной солнцем среди облаков. Только когда стоишь на ней, виден замок — мерцающий, словно прозрачные струи фонтана, цветок. Он выглядит призрачным среди буйства красок, хотя внутри жилые комнаты, где можно спать, есть, читать книги, болтать с подружками… В замке множество комнат — она еще не побывала во всех. С тех пор, как впервые она нашла дорогу к запретному миру, ейсталонеинтересно исследовать замок. Там никогда не найдешь столько нового, сколько она видела всего лишь за два часа в Флелане. Феи-наставницы сердились, если замечали, что она убегала. Долго и нудно отчитывали. Но чувство вины в ней не смогли пробудить ни разу. Что она делала плохого? Просто смотрела на другой мир, резвилась в облаках. Давно пора разрешить это всем.

Как только она переступила порог комнаты, стены ее окрасились в бирюзовый цвет — такое настроение. Кажется. Она оказалась внутри большого яйца с уплощенным полом. Мебели нет. Вернее кресло, стол или кровать появляются тогда, когда нужно хозяйке, и исчезают за ненадобностью. Сейчас на полу распустился фантастический ярко-красный цветок, в который она села, сложив крылья, чтобы не мешали, и, положив руки за голову, закрыла глаза. На потолке другой цветок распустился, наполнив комнату мягким оранжевым сиянием.

Что за существа появились во Флелане? Добрые они или злые? В последнее время все так запуталось, что нужно долго наблюдать за существом, чтобы ответить на этот вопрос. Говорят, феи-наставницы пишут книгу, в которой будет четко записано, что есть добро, а что зло. Заглянешь в такую — и все станет понятно. Но это пока они напишут, да потом дадут ли прочесть — неизвестно…

А как бы она определила добрые они или злые?

Прежде всего, она бы узнала, как они относятся к феям. Она попыталась представить, как могла произойти такая встреча.

Всадник с черепом на груди остановился, чтобы передохнуть, съесть это отвратительное мясо… Вдруг из ниоткуда появляется она. Глаза рыцаря становятся круглыми, еда застревает в горле:

— Кто ты? — спрашивает он. — Откуда ты взялась?

— Я фея, — она смеется и смех ее похож на серебряный колокольчик — непонятно, почему именно так звучит ее смех, но очень красиво. — Я спустилась с неба. Меня зовут Айла. А кто ты?

— Я? — голос его звучит растеряно. — Я… Айла, где ты была?

Что за странный вопрос. Хотя… кажется, он звучит не в ее мечтах. Она открыла глаза и тут же вскочила: на пороге стояла фея наставница.

— Извини, что напугала, но ты даже не заметила, как я звонила, предупреждая о своем приходе, — «Так вот откуда этот мелодичный смех!» — запоздало догадалась Айла. — Я так же не стала приветствовать тебя, — добавила наставница. В ее нежном голосе можно было уловить нотки недовольства, — потому что хотела сделать это утром, но нигде тебя не нашла. Итак, где ты была, Айла?

— В библиотеке, — она смотрела на наставницу, распахнув фиалковые глаза, чтобы та не усомнилась в ответе. Она даже крыльями помахала, чтобы быть еще убедительнее.

— Да? — наставница могла не поверить Айле, а вот доказать, что она обманывает — не могла. Библиотечный зал очень велик, там всегда можно укрыться так, чтобы никто не мешал. — И что же ты там прочитала?

И на этот вопрос у Айлы готов ответ — недаром же она задержалась утром.

— Я читала легенды о Страже. Никак не могу найти, к какому народу он принадлежал. Может быть, Вы знаете, наставница?

— Зачем тебе это, Айла? — голос наставницы смягчился. — Ты слишком много хочешь знать. Есть вещи, которые должны оставаться тайной, иначе погибнешь.

Айла округлила глаза:

— Зачем же тогда его усыпальница стоит у нас? Зачем тогда все эти свитки, которые хранятся в библиотеке? Согласитесь, наставница: жизнь феи слишком длинна, чтобы довольствоваться лишь тем, что уже видел и знаешь, — она повела изящной головкой, так что волосы, отбросили красный блик на зеленовато-голубые стены.

— Ты права, Айла, — наставница вздохнула, и тоже взмахнула крыльями, чтобы рассеять накопившиеся сомнения и грусть. — Хорошо, завтра приходи ко мне, я покажу тебе кое-что.

— Я приду днем, наставница, — Айла почтительно склонилась. — Утром хочу закончить новое платье.

— Ты еще и шить успеваешь! — наставница ободряюще улыбнулась. — Ну что ж, буду ждать.

Она не успела выйти из комнаты, как обе феи почувствовали тревогу, охватившую замок.

— Что-то случилось! — воскликнула фея-наставница и стремительно вылетела из комнаты.

Айла бросилась за ней. Очень уж интересно, что происходит. А зрелище предстало великолепное. Проснулся Страж. Феи, слетевшиеся со всех уголков замка, с восторгом и испугом взирали, как сияющая фигура медленно движется по облакам.

«Вот кому безразличны живые глаза, — с усмешкой подумала Айла. — Даже если наставницы захотят удержать его — не смогут».

Он шел высокий и сияющий. Белые волосы развевались по ветру. Гигантский меч готов к бою.

«Удивительно, — подумала Айла, — почему в усыпальнице он выглядит не таким уж большим? Кажется, меч вполне могла бы унести и самая хрупкая фея. Но когда просыпается…»

Возможно, этот вопрос мучил не только ее, потому и собрались сейчас на пути у Стража даже самые ленивые. Страж шел прямо на них, словно не видя хрупкие фигурки у себя на пути. Феи шарахались в сторону и потом провожали глазами его путь сквозь строй живых глаз. Туда, где сегодня наступила синяя ночь.

16 июня (35 Дождливого) около 11 вечера

Когда их втянуло в синий свет, Сергей зажмурил глаза от страха. Ему не пришло в голову, что надо отпустить эльфа, чтобы остаться живым. Они падали вперед с такой скоростью, что по инерции упали на Тораста и придавили его. Последнему, может, все равно было — вон какой большой. А вот верному спутнику урукхаев что-то кольнуло в бок и он всерьез обеспокоился за свои ребра. Сергей с ужасом ждал, что щупальца будут рвать его на части, но ничего не происходило. Вдруг стало светло как днем. Он приоткрыл один глаз и увидел, что в окно будто ярчайший прожектор светит.

Когда куча мала на полу распалась: все, кроме Влада и Тораста встали. На полу лежали черные комочки — все, что осталось от синих тварей. Рядом меч Тораста, тоже слегка почерневший, но не поврежденный. Они бросились к окну.

Белый свет заполнил равнину.

— Смотрите, — Асуэл показал на небо.

Среди звезд, выступивших на небе сквозь таявшую «синьку», шла огромная сверкающая фигура рыцаря с гигантской клейморой на плече.

— Страж проснулся!

Сергей смотрел на небо, открыв рот от восторга — зрелище просто великолепное. Вокруг стража сияло белым, создавая ореол. Он расходился кругами, постепенно бледнел, серел и, наконец, терялся в чернильной темноте летней ночи. Чуть дальше создавалось впечатление, что черную краску распустили в море: черные разводы постепенно расползались от рыцаря, прогоняя зловещую синеву и открывая путь звездам.

Сияющий рыцарь в полном доспехе, но без шлема, встал перед диском с глазом. Послышалось шипение, словно воду на горячие угли вылили. На короткое время пар окутал место, где было Око. А потом наступила ночь. Обычная ночь — только без луны. Страж исчез. И Око исчезло.

— Вау! — облегченно выдохнул Серый. — Кажется, все закончилось…

— На эту ночь — да, — согласился Асуэл, переведя дух. Тораст стонал и отчаянно смотрел на ноги, боясь дотронуться до них. К нему бросился Ут. Осторожно разрезал штанины ножом. Стал обкладывать кровоточащие раны бинтами.

— Не понял, — возник Сергей, обдумав слова эльфа. — Завтра ночью такое же будет?

— Не завтра, — печально покачал головой хоббит. — Через полгода. В ночь с тридцать пятого Звездного месяца, на первое Фиолетового.

— Классное название у месяца — Фиолетовый. Мол, мне в этом месяце все фиолетово, — Сергей громко рассмеялся. От пережитого стресса, его понесло почем зря. Как говаривала бабушка, когда была жива — «Двигатель разболтался». — Хорошо, что шесть месяцев можно ни о чем не беспокоиться. За это время, надеюсь, мы точно домой попадем.

— Пять месяцев, — поправил его Ут.

— Что? — не понял вор.

— Полгода — это пять месяцев, — пояснил хоббит и перечислил. — Синий, Зрелый Жатвенный, Собирающий, Звездный. В ночь с тридцать пятого Звездного, на первое…

— Ну, это ясно. Я понятливый. До меня с одного раза доходит. А че это у вас за кошмар такой. Да еще два раза в год?

— Это маленький апокалипсис, — понурил голову Ут. — Расскажи, Асуэл. У тебя это красиво получается.

Асуэл кивнул. Он заговорил певучим голосом, так печально, будто пел погребальную песню.

— Они приходят раз в полгода. Синее Око дает им силу и свободу. Выпускает из скал, земли, воздуха и воды. Я расскажу тебе о том, как весь мир чуть не погиб. Я расскажу тебе об Апокалипсисе. Много веков назад смертельный прилив залил планету. Синий свет затопил Флелан, а вместе с синевой, прозрачные твари пришли из пустоты. Они поглощали все живое, не объявляя войны, не обращая внимания на слезы и мольбы. Как прожорливое чудовище они шаг за шагом уничтожали наш мир, и не нашлось оружия способного сразиться с ними, или заклятия, способного защитить от них. Тогда впервые народы объединились и создали Объединенную армию. Единственный раз в истории, не стало вражды между живущими, никто не делился на народности, расы и страны. Они храбро бились плечом к плечу, но не могли противостоять щупальцам в синем свете. Некоторые расы синие твари истребили полностью, потому что они не имели ни магии эльфов, ни силы орков, ни быстроты хоббитов. Но и остальных становилось меньше с каждым днем. Никто уже не верил в спасение. Все ждали лишь, когда придет их час. Но в день, когда никто не ждал, пришел Хозяин — сэр Ланселот. Он победил чудовищ, но не смог уничтожить их. Тогда он создал Синее Око и запер их в его свете…

Песня умолкла. У Сергея тело покрылось мурашками, он сам в эти мгновения пережил Апокалипсис. Наконец справился с собой.

— В нашем мире… Ну, откуда мы с Владом… — он покосился на мента, который труп трупом лежал у стены. — У нас тоже говорят про Апокалипсис. Но почему вы именно этим словом гибель мира называете? Я читал, что в переводе с греческого, апокалипсис значит — «откровение».

— В переводе с какого? — распахнул глаза хоббит.

— Ну… Неважно. Главное — смысл другой совсем.

— Так называет гибель Флелана маг Орман, — объяснил Асуэл.

— Надо же! — обрадовался Сергей. — Сдается мне, он все-таки сможет вернуть нас обратно.

— Он многое может, — согласился Ут, но посмотрел на Сергея с сомнением.

Влад слабо пошевелился, раздался стон. Серый подбежал к менту:

— Дружище! Ты пропустил самое интересное, — он склонился над ментом. Тот открыл глаза, посмотрел сквозь Серого, и снова провалился в беспамятство.

— Ну, как так можно! — возмутился Сергей. — Тут столько произошло, и рассказать некому. Он, видите ли, без сознания. А что это за Страж такой? Как он с Оком разделался — раз два и готово.

— На самом деле, мы не знаем, Страж это был или нет, — сказал Ут, который закончил бинтовать Тораста. Он дал ему выпить какого-то лекарства и стал укладываться спать под бок Ловкого. — Мы ведь, Стража никогда не видели, только легенды читали. В жизни не думал, что придется столкнуться с чем-то подобным…

— А что за легенда? — пристал Сергей.

— Пора спать, — категорично возразил Ут и отвернулся.

— Да как же спать! — возмутился Серый. — Вы тут может, каждый день такое переживаете, а я в первый раз. Мне не спится. Асуэл, ну, хоть ты будь человеком. Расскажи, а? — он просительно смотрел на эльфа.

— Мы потому и живы до сих пор, что вовремя встаем и вовремя ложимся, — сказал тот, величаво откинув за спину темные волосы. Но Сергей уловил, что эльф сдастся, надо только попросить еще.

— Асуэл, миленький ну, пожалуйста, — стал канючить он. — Вот ты расскажешь, и я сразу спать буду. Честно-честно!

Эльф прислонился спиной к Свирепому, выдержал паузу, но все-таки заговорил:

— Будь по-твоему. Расскажу. Только на этом условии: потом ты замолчишь и дашь нам всем отдохнуть — путь еще не близкий, — сердитый тон сменился на протяжный песенный, голос эльфа стал мелодичным, завораживающим. — Есть легенда. В то время, когда синий свет затмил собой солнце и луну, жил во Флелане воин. Он принадлежал к полностью исчезнувшему племени хуманов. Мир не знал такого великого рыцаря до этого, и не будет знать после. Хотя, говорят, что это не только его заслуга. Он полюбил и взял в жены фею. Кроме этой легкомысленно порхающей в облаках расы, нет во Флелане никого, чья жизнь никогда бы не заканчивалась. Орки живут около пятидесяти лет, чуть дольше живут рикмасы и хоббиты. Летописи говорят, что хумансы жили около ста лет. Жизнь эльфов длится несколько веков, но и ей приходит конец. Феи же наблюдали за всем происходящим и лишь удивлялись: как может жизнь закончиться? Но любовь соединила бессмертную фею и простого смертного… Они смирились с тем, что однажды придется расстаться. Но фея, зная, как хрупки смертные, боялась потерять его раньше времени. Ведь жизнь часто обрывается насильно, особенно жизнь воина. Чтобы унять тревогу она купила у гномов мифриловые доспехи и меч. Мифрил самый крепкий металл и доспехи из него способны выдержать самый могучий удар, вплоть до магического. Она заплатила гномам — они тогда еще не растеряли своего искусства — чтобы из мифрила выковали рыцарское облачение. Когда фея получила заказ, она взяла доспехи, оружие и несколько дней и бессонных ночей накладывала на них чары. Она вложила в заклинание всю свою любовь. То, что вышло из-под ее рук поражало совершенством. Мир никогда не видел подобного чуда. Доспехи оказалось невозможно пронзить ни одним оружием. Если бы на Стража упала гора, доспех бы не согнулся, и он бы смог долгое время дышать, пока не придет помощь. Меч излучал необыкновенную силу. Часто у врагов падало из рук оружие, едва на поле появлялся Страж. Когда во Флелан пришли синие, доспехи феи смогли защитить Стража от их щупалец, а меч смог убить их. Это помогло продержаться до прихода Хозяина. Страж просил жену сделать такие доспехи и для других, но фея не смогла — ее любви к другим существам не хватало, чтобы защитить их…

Чем дольше говорил эльф, тем вдохновеннее становилась его речь. Кажется, он и сам не помнил, что собирался спать.

— Многие погибли во время апокалипсиса, но мужа своего фея спасла. Долгое время они наслаждались общением друг с другом, но дать бессмертие любимому она не имела власти. Однажды настало время уходить воину, потому что он состарился. Жена его и теперь не могла смириться с разлукой. Она забрала воина в замок фей и наложила на него заклятие сна. Поэтому он не ушел навсегда. Когда кому-то требуется помощь, он просыпается, чтобы спасти погибающих, — вдохновенная песня окончилась. Эльф помолчал, потом вздохнул. — Мама рассказывала, что видела Стража во времена молодости. Но я думал, это лишь сказка, которую она рассказывает детям перед сном.

— Сказка со счастливым концом… — запел Сергей себе под нос. — Так значит в беде, надо Стража звать, а не Ланселота, — пацан усмехнулся. — Мне особенно понравилось, как Тораст его. По-братски так: Ланс!

Эльф посерьезнел.

— Так называют Хозяина у орков. Когда попадешь в беду, надо звать Хозяина. Только он всегда слышит. Страж — нет, он крепко спит. Я уверен, что это Хозяин разбудил Стража, — Асуэл посмотрел в окно, теперь совсем черное. Лишь две бледных звезды виднелись в нем. — В первый раз вижу черное небо, — заметил он. — Ни Ока, ни Арасы нет.

— Кого нет? — удивился Сергей.

Справочная служба и оказалась рядом:

— Нашу луну зовут Араса. Она всегда светит ночью, — сказал хоббит.

— Надо укладываться спать, — заключил Асуэл. — Башня разграблена, так что придется вам лечь между вольфами, чтобы не замерзнуть.

— Да разве можно сейчас спать? — снова завел свою волынку Серый. — В такую ночь!

— Придется, — сдвинул брови эльф. — Иначе завтра свалишься с вольфа по дороге. К тому же ты обещал.

— Как скажешь, начальник, — Сергей поднял руки вверх, сдаваясь. — Приказано спать — будем спать. Кто меня будет греть?

Рядом появился Звонкий.

— Отодвинь друга, Сэргей. У стены ляжет Лютый.

Так они и устроились: сначала Лютый, потом Влад (он застонал, когда его двигали, но глаз не открыл). Потом лег Звонкий, Сергей, и, наконец, Скользящий. Свирепый лежал поодаль, вместе с эльфом, укутавшимся в плащ.

— Как там Тораст? — поинтересовался Серый, укладываясь.

Орк прохрипел что-то, Ут с готовностью перевел:

— Говорит, спасибо, что беспокоишься, с ним утром все будет нормально.

— Вот и славненько! — Сергей в последний раз глянул на Влада. — Везет некоторым. Привык мент исполнять приказы еще до того, как их вслух произнесут. Как он учуял, что эльф прикажет спать? Ут! — повысил он голос. — А с Владом, тоже утром все нормально будет?

— Будем надеяться, — пробурчал сонный голос. — Спи уже!

— Сплю-сплю. А сны какие прикажете видеть?

Эльф промолчал, но возмутился Скользящий.

— Ты замолчишь или нет? — зубы лязгнули у него над ухом.

Серый понял, что шутки закончились, быстро положил голову на густую шерсть и закрыл глаза. Потом пробормотал ворчливо:

— Не могу уснуть. Хоть стреляйте! — его толкнули в бок и он, наконец, замолчал. Не прошло и пяти минут, как кто-то потянул его за руку. — В чем дело? — сонно пробормотал он, не открывая глаза. — То «спи, давай», то будят. Что случилось-то?

— Подъем, соня, — раздался утробный голос у него над ухом. — Если сам не встанешь, подержу тебя за руку над пропастью, чтобы очухался.

Сергей открыл глаза и увидел, что в окна проникает утренний свет. «Ночь прошла?»

— Вставай скорее, — повторил Звонкий. — Саера освещает путь. Здесь нет еды. Надо скорее добраться до Кошбая, чтобы найти пищу. — Поднимайся!

Сергей оглянулся — в башне уже никого не было.

— Саера, надо полагать, ваше солнце, — заметил Сергей, потягиваясь. — А Влад где?

— Во дворе.

Серый мигом вскочил, помчался на свежий воздух.

Мент стоял у стены. Немного бледный, еле живой. Повязки на голове сняли, от ран остался только тоненький шрам на виске.

— Ты стал еще больше похож на красивого орка, — сообщил он радостно. — Кожа зеленоватая, — пояснил он, потом покосился на Тораста. — Нет, на уродливого орка.

— Я понял, — сморщился Влад. — Можешь не продолжать.

— А ты пока вчера отдыхал, тут такое было!

— Мне рассказали.

— Как? — ахнул Сергей. — Кто посмел?

— Ут. И еще он сказал, что ты очень хотел сам поделиться, и чтобы я тебя выслушал. Но уж извини — не смогу.

— Так плохо? — тут же превратился Серый в само сочувствие.

— Подташнивает. Не знаю, как поеду.

— А мне вчера имя дали! — глаза вора радостно засверкали. — Я теперь Сергей Чакша.

— Да ты что? — вяло удивился мент, тут же вспомнил. — Ах да! Ты ж меня вчера…

— Да ладно! Сочтемся, — махнул рукой Серый, но расцвел, до того ему приятно было.

— Да, — так же уныло подтвердил Влад. — Сочтемся как-нибудь.

У ворот хоббит неторопливо прикреплял дорожные сумки к седлу. Закончив, подошел к ним:

— Сегодня праздник везде — День Спасения. У всех гулянье: песни, музыка, танцы, игры, представления… А нам даже подкрепиться нечем. Если не будем останавливаться, может, успеем хоть немного захватить.

— А Тораст как? — поинтересовался Сергей.

— Отлично. Я ему штаны подлатал с утра. Ноги зажили. Ему Асуэл терхо дал выпить — сразу помогло. Мне кажется, и тебе бы не мешало, людь, — внимательно посмотрел он на Влада.

Мент не успел ничего возразить — показался Асуэл.

— Выпей, — он протянул Владу наперсток синей жидкости. Терхо напоминал кисель и шевелился как спящий слизень. К горлу подкатила тошнота, но Владислав сглотнул и заставил себя выпить лекарство. Особого эффекта не почувствовал. Эльф уронил:

— Должно помочь добраться до деревни, — и скомандовал. — По вольфам!

Когда Влад забрался на спину Лютого и взялся за ремень на загривке, понял, что тошнота ослабла, в руках исчезла слабость, смог ухватиться крепче за кожаные крепления. Но вольф не лихачил, как вчера. Скачка стала плавной. Бережет его волчара.

— Спасибо тебе, — тут же выдал он.

Лютый пропустил слова мимо ушей.

— Мог бы и ответить из вежливости, — прошептал Влад и осекся. Не хотел говорить. Ни «спасибо», ни тем более, эту фразу. Но, то ли от удара, то ли от лекарства, перестали работать тормозные реакции. Мысли формировались в сознании и пулей выскакивали наружу. Стало страшно. Вольф нес его над пропастью, не обращая внимания на разговорчивого людя. Влад выдал новую порцию:

— Дорога стала шире. Вчера чуть в пропасть не падали. Горы у вас какие странные. Как будто сплошную стену построили, а вдоль нее дорогу. У нас каждая гора отдельно стоит. Приходится то вверх, то вниз…

Лютый, наконец, откликнулся:

— Не бойся, людь. Говори. Так бывает от напитка терхо. Я не расскажу, о твоих мыслях.

Эти слова немного успокоили, и его понесло. О чем он только не поведал вольфу. О том, как сильно ему надо домой. Еще сильнее нужно вернуть оружие — без пистолета ему будет кирдык башка. Как это он вчера собрался без него сбежать? Хорошо, что Красные Шапки по голове дали — все сразу вспомнил. Да и от Синего Ока бы погиб тогда. Правда, по Сергею не видно, что он чуть не умер, с таким восторгом рассказывать собирался. Для парня это кажется приключением. Ему, может, и домой совсем не хочется. Он — птица вольная. А у Влада там работа осталась и… Нет, только работа. Но дело совсем не в этом. Просто каждый создан для своего мира. Вот он, Влад создан для мира асфальта и железных машин. Ты, Лютый, конечно, не знаешь, что такое машины. Хотя что такое асфальт ты тоже не знаешь. Ой, какая деревня маленькая, словно игрушечная. Машина — эта такая штука, размером чуть больше вольфа, а некоторые даже намного больше вольфа. Нет. Причем здесь вольф? Телегу видел? Вот такая телега, только без коней едет. Опять не так. Карета. Кареты бывают у вас? Причем здесь карета? О чем я вообще говорил? А вот этот длинный с красивым луком тоже из ваших?

Ответа и на этот раз не последовало. Вольф резко прыгнул в сторону уворачиваясь от стрелы, пущенной «этим длинным». Влад не удержался, вылетел из седла и шваркнулся о землю. Перекатился, вскочил. Увидел, что остальные соскочили с вольфов, выхватили оружие: у Асуэла в руках лук, Тораст держит по мечу в обоих руках, у хоббита — клинок. Вольфы ощетинились, изготовились к прыжку, но с десяток стрел, воткнувшихся у самых лап, остановил их. Видно «длинный» ждал не один. Раздался певучий окрик:

— Стойте! Среди них эльф.

Возникла пауза. Команда Влада напряженно всматривалась в скалы, надеясь разглядеть нападавших. Но они словно растворились в камнях. Орк хрипло крикнул что-то и не успел увернуться от стрелы — она с глухим стуком клюнула доспех у самого горла.

— Это было предупреждение, Тораст! — голос Асуэла напряжен и взволнован. — Не шевелись и не говори ничего. Они совещаются.

Прошло минут пять. Среди гор раздалось:

— Пусть Саера освещает твой путь, сын леса. Кто ты? Что ты делаешь среди чужаков? — на скале появился тот, кого заметил Влад. Мент узнал его по белым волосам, рассыпавшимся по плечам почти как у женщины, и изящным черным доспехам. Эльф?

— Доброй Саеры, сын гор. Я — Асуэл Лучник, — ответил эльф, подняв голову, — из рода Лесных эльфов. Я служу Орману и выполняю его поручение. Кто ты и почему стреляешь в нас?

— Я — Эор Воин, — ответил черный. — Из рода Горных эльфов. Вы находитесь на нашей земле. Мы не пропускаем чужаков.

— С каких это пор перевал стал принадлежать эльфам? — удивился Асуэл.

— С тех пор, как темные тучи показались у Сивера, а в небе стали летать мерзкие кровососы.

— Мы никому не причиняем зла. Просто возвращаемся к Орману.

— Сейчас даже простое путешествие может стать преступлением. В зависимости от его цели. Но мы привыкли доверять братьям.

— Вы отпустите нас? — улыбнулся эльф.

— Мы отведем вас в замок к Правителю. Он решит вашу участь.

— Мы не можем задерживаться! — возмутился Ут.

— Можешь остаться здесь, — сказал Эор и, подняв лук, направил стрелу на хоббита. — Вы все можете остаться здесь, — он сделал знак, и в скалах поднялось около десятка эльфов в черных доспехах. Они держали в руках луки с натянутой тетивой. — Или пойти с нами.

— Дурдом! — проговорил Влад, у которого действие лекарства еще не прошло. — Добрые орки и злые эльфы. Такое бывает только в кошмарах.

— Что говорит этот уродец? — сквозь зубы прошипел Эор. — Пусть он замолчит или я пристрелю его.

— Ты меня не понимаешь? — удивился Влад. — А я тебя отлично понимаю. Странно.

— Вряд ли он пил эликсир Ормана, — объяснил Асуэл. — Лучше помолчи, Влад.

— Само лезет, — погрустнел мент.

— Ах да! — Асуэл обратился к Эору. — Он выпил лекарство утром и пока не может молчать. Он говорит на языке вольфов.

— Что вы решили? — вместо ответа спросил Эор.

Асуэл переглянулся с Торастом и Утом.

— Мы идем. Отпусти вольфов.

— Они останутся на этой дороге мертвыми, если не пойдут с нами.

Асуэл посмотрел на Свирепого. Тот осклабился:

— Пусть возьмут нас! — вольф коротко взвыл и бросился вниз по дороге. Стрелы просвистели в воздухе. Влад увидел, что три-четыре из них достигли цели, попав в спины и лапы вольфов. Но это не замедлило их бега. Через минуту только пыль в воздухе напоминала об их присутствии. Часть эльфов бросилась вниз по дороге.

— Они не уйдут! — Эор стал спускаться вниз, с пятеркой других. — Вольфы предали тебя, — усмехнулся он в лицо Асуэлу. — В наше время никому нельзя доверять.

— Увидим, — спокойно ответил тот.

— Увидим, — согласился Эор. — Ты можешь быть нашим гостем. Остальные — пленники.

Асуэл хотел возразить, но Ут толкнул его в бок:

— Соглашайся. Замолвишь за нас словечко.

Эльф кивнул и Эор связал руки хоббиту. Двое в черных доспехах подошли к Торасту. Еще пара к Сергею и Владу. Серый смотрел на все происходящее со смесью испуга и восхищения: приключения продолжались, опасности для жизни он не чувствовал. Что такое горные эльфы, когда его вчера чуть синие не слопали? Когда руки стали стягивать веревками, он решил поболтать с эльфами:

— Здравствуйте. А в башне случайно не вы все порушили? А нас вчера чуть не съели из-за этого. Веревки-то какие красивые. Ты чё так туго, обалдел что ли? — вместо ответа эльф замахнулся и ударил бы, если бы Влад, вырвавшись, не схватил его за руку. Другой эльф тут же направил на него лук, но Влад и внимания не обратил.

— Не знаю, какие тут у вас правила, но у нас слабых и связанных бьют только отморозки.

Последнее слово Асуэл не понял, однако он догадался, как это перевести:

— Людь говорит, что никогда не поверит, что такой благородный народ как эльфы, может обидеть слабого.

Лук опустился.

— Ведите себя тихо, и вас никто не тронет, — заверил Эор.

Он повернулся к горам и пошел вверх по еле заметной тропке. За ним последовал Асуэл, потом, чередуясь с конвоирами, остальные. Подниматься по крутой горной тропе намного сложнее, чем скакать на вольфе. Руки связаны, сохранять равновесие трудно. Того и гляди, с камнем поцелуешься. Некогда даже по сторонам глянуть. Лишь однажды он обернулся, чтобы посмотреть, не видно ли отсюда вольфов. Он за них не переживал. Слишком самоуверенные эти лучники. И наглые. Такие часто по морде получают, а потом на весь мир злятся. Обернувшись, увидел злые глаза конвоира:

— Не останавливайся!

Влад хмыкнул, но спорить не стал. Наверно, терхо перестал действовать. Чувствовал, он себя хорошо. Кажется, кровь кипит в жилах. Так бы и показал этому черному, что можно сделать, когда руки связаны. Но пока решил подождать. Может, дальше лучше момент будет.

Они добрались до гребня горы и стали спускать вниз. Горный ветер приятно холодил лицо. Мимо пролетела птица. Он заметил, что Сергей ежится от холода. Сколько еще идти? Впереди видны только камни, камни и камни. Влад посмотрел вдаль, вспомнил лекцию хоббита. Аксельская гряда терялась в тумане у горизонта. Налево уходила Юлукская ветвь, направо — Сальбийская. И везде стояли сплошной стеной, лишь изредка разделяясь на острые вершины. Только левая «стена» покрыта густым хвойным лесом. Он споткнулся и едва не клюнул носом, идущего впереди эльфа.

В этот момент Асуэл произнес негромко:

— Красивый замок.

— Спасибо, брат, — ответил Эор.

«Где они замок увидели?» — Влад вгляделся в изгиб гор внизу и замер. Очертания голых скал, дрогнули, картинка поплыла, как будто Влад смотрел в кривое зеркало — и камни превратились в изящное сооружение: высокие арки, резные крыши. Он невольно протер глаза — впереди только безжизненная горная гряда. «Чудеса!»

Тропинка повела их вниз. Чем ближе подходили, тем меньше действовал мираж, раскрывая перед ними восхитительную картину.

Замок состоял из несколько десятков башен похожих на иглы. Между ними тянулись прямыми спицами линии многоуровневых мостов. Все это великолепие из камня похожего на черный базальт — блестящего и гладкого как стекло — перливалось сотнями оттенков. Влад в первый раз в жизни увидел целые пейзажи из одного только черного цвета. Может, и не такой уж дурак был Малевич, просто не получилось так, как у эльфов? На одной башне изображена равнина, открытая свету солнца и звезд. Черные лучи освещают восхитительное разнообразие природы: бескрайние леса, поля с цветами.

На другой башне — скальная стена, на фоне которой располагается отряд эльфов. Их пердводитель в центре выделялся статью и доспехами. Он сидел верхом на существе, похожем на кентавра, только более изящном. Не конь, а лань с тонкими ногами. На узком торсе с двумя руками — человеческая голова. На лбу видны крохотные рожки.

— Что это? — невольно прошептал Влад.

— Это? — Ут ответил тихо, чтобы не злить конвоиров. — Это великий эльфийский генерал Шеасаэль. С отрядом из четырехсот эльфов он защищал единственную дорогу в Гранитную долину еще до Апокалипсиса. Племена троллей поднялись в Великий поход. Их вел предводитель Ущта — Большой топор. Они опустошили все побережье моря Слезы Ланселота. Но когда попробовали пройти через горы, их встретили горные эльфы. Шесть дней и ночей они защищали единственный проход в долину, где находилось множество народов: хоббиты, эльфы, оуги. Даже кентавры. Вон видишь одного на картине, — он протянул руку. Влад кивнул. — Эльфы победили. Ущта погиб сраженный Шеасаэлем. Представь, он один на один убил тролля. Нет, ты не можешь этого представить. Потом Шеасаэля хотели сделать королем, но он отказался. Битва у Гранитной долины вошла в историю как первая и последняя война троллей. Больше они не объединялись и не устраивали таких сокрушительных набегов.

Лекцию прервал один из эльфов, хлопнув хоббита по спине. Влад дернулся, но понял, что эльф не со зла — просто подтолкнул их в сторону ворот. В глазах горел восторг. Наверно, Ут рассказывал историю на эльфийском вот тот и растрогался.

Ворота тоже напоминали иглы, но узкими они казались только из-за высоты. Их арка поднималась даже над стеной. В ширину же они могли спокойно пропустить одновременно два КАМАЗа. На каждой створке из странного черного дерева, отливающего металлом, нарисованы высокие пики. А вот черные, блестящие как стекло стены тянулись в высоту и ширину как застывшая вода без всяких рисунков. На дозорном пути видны черные фигурки эльфов в доспехах и с луками в руках.

Еще пятнадцать минут — и они ступили под высокие своды замка. И здесь тот же черный камень. Крохи мрачности Влад обнаружил только в коридоре, а раскрывающаяся вслед за ним зала ярко освещена светильниками. Их отблески ярко и нарядно отражались в стеклянистой поверхности стен.

— Ты пойдешь со мной, Асуэл, — приказал Эор. — Они останутся в одной из комнат под стражей.

— Нельзя ли накормить моих друзей? Мы не ели со вчерашнего дня.

— Это решать Правителю. Идем.

Звякнул замок, пред ними распахнули дверь, обитую потемневшим металлом. Их провели в каменный мешок — прямоугольная комната размером два на три метра. Ни окон, ни мебели, ни факелов. Вот где мрачность так мрачность, хотя и стены серого, бетонного цвета. Быстрым движением меча рассекли веревки. Как только дверь за эльфами захлопнулась, пленники очутились в полной темноте. Либо так специально задумали для преступников, либо эльфы за неимением тюрьмы, приспособили для этой цели кладовку.

Помыкавшись, сели на пол. Камень холодный, Сергей поднялся, сел на корточки. Влад все еще напоминал печку, поэтому остался сидеть. Повисло тяжкое молчание. Потом Тораст заговорил. Ут перевел:

— Он говорит, все будет хорошо. Говорит, эльфы зря не убивают. Эльфы добрые. И сэр Орман тоже говорит, что надо доверять друг другу. Уважать друг друга, даже если мы совсем разные.

Спорить не стали, погрузились в свои мысли. Влад, после слов орка, или урукхая как иногда поправлял Тораст, сначала проникся уважением к магу-дятлу, потом сам себя одернул. Кто его знает, зачем он этому воинов учит. Может, чтобы ему доверяли? Больше, чем себе. В любом случае, нельзя всем подряд верить. Разве эльфы все хорошие? Да так никогда не бывает. Один человек — ничего. Другой — с гнильцой. А бывает и лучший друг предаст. Научит вот так подданных, а их перережут, как котят, потому что доверяли. Нет. Надо только себе верить, на себя надеяться.

— Тораст! Где мой пистолет?

Ут стал переводить его:

— Твое оружие? Все вещи забрали эльфы. Но ты все равно не заслужил оружие, так что хорошо, что его здесь нет.

— Я его заслужу, блин, когда меня прирежут! — возмутился Влад.

— Он говорит, все будет хорошо. Надо успокоиться и ждать. Уж от синих тварей спаслись. А эльфы — они совсем нестрашные.

— Ну-ну, — усмехнулся Влад. — Надейся и жди. Вся жизнь впереди.

Снаружи послышался скрип засова. Дверь распахнулась настежь, и комнату вошел Эор с факелом, потом его команда, наставив луки на пленных.

— Встать!

Пленные нестройно поднялись, встречая самого главного — Правителя. Его длинная бордовая мантия прикрывала серебристые наплечники на таких же, как у остальных черных доспехах. На лбу у горного правителя коричневые татуировки. «Или рисунки», — поправил себя Влад. В правом ухе, видневшемся из-под каштановых волос, сверкнула золотая серьга.

Он окинул пленников пронзительными глазами, напомнившими Сергею синий свет Ока, и остановился перед Торастом.

— Орк? — никто не ответил — вопрос был риторический. — И ты говоришь, что я должен отпустить их? — он чуть повернул голову к двери. Влад глянул ему за спину.

Высокая тонкая фигура в изумрудном платье очень простого покроя. На голых плечах золотая, причудливо сплетенная цепочка, поддерживающая восьмиконечную звезду. Медальон ослепительно сверкал в свете факелов. В отличие от мужчин волосы собраны в высокую прическу, подчеркивающую длинную, стройную шею. Глаза сверкнули изумрудами. «У нас такие глаза только благодаря контактным линзам бывают…» — подумалось Владу, у которого сбилось дыхание, при виде такой красоты. На плече у девушки сидела диковинная птица с черной головой и изумрудным телом. Из-под обнаженной руки хозяйки видны торчавшие черные перья хвоста, которые удивительным образом гармонируют с прической.

Девушка величаво прошла вперед. Влад следил за ней, впитывая каждое движение. Казалось она живет в каком-то другом измерении, где каждый шаг продуман и гармоничен, так что не может вызвать ничего кроме восторга у присутствовавших. Черты лица тонкие, но не кукольные. На белой коже, как крылья черной чайки разлетались брови. «Ах, какая женщина! — Влад скрипнул зубами. — Такой у меня точно никогда не будет».

Красавица небрежно скользнула взглядом по пленникам и встала напротив Правителя.

— Они не несут зла, Иситио. Они хотят лишь мира. Я говорила тебе, — голос звучал спокойно, властно.

— Предлагаю обсудить это в другом месте, Илоа, — Правитель галантно подал ей руку. Она оперлась на нее чисто символически и сладкая парочка покинула темницу. Охранники вышли следом. Дверь лязгнула, забирая последний луч света.

Пленники опустились на пол.

— Даже вольфов нет, чтобы погреться, — стуча зубами, сказал Серый. — Ну и как тебе прием, Тораст? Меня лично впечатлило как они на нас смотрели. Примерно так вор-домушник смотрит на книжную полку: вроде как этот хлам ни к чему, но вдруг в какой книжке тайник спрятан…

Вместо орка ответил Ут.

— Если Илоа здесь, все будет хорошо.

— Это птичка что ли? — хмыкнул Сергей.

Хоббит покосился на него.

— Илоа — дочь правителя лесных эльфов. Она здесь неслучайно.

Тораст упорно молчал. Влад тоже. Вот когда порадуешься, что утренняя болтливость прошла: больше всего он не хотел, чтобы кто-то заметил, как потрясла его эта эльфийка.

Раныд, поединок сильных. Битва вторая.

Последний мир, где Мар-ди попытал счастья в поисках творческого поля — был миром Эдельвейса. Один из миров, вырванных из рук сумасшедшего Управителя. В этом мире жить можно только на вершинах гор и скал. Внизу, в долинах, растекались желтые туманы, испарения которых разъедали легкие и сводили с ума. Мар-ди шел на поиски, хотя надежды не осталось. Он любовался дивными, ажурными мостами, соединяющими одну вершину с другой — мосты, это первое, что сотворил Орден света, для того, чтобы хоть как-то можно было существовать здесь. С туманами справитьсятак и неудалось.

Диригенссамне заметил, как свернул в оливковый сад, насажденный недавно на склоне горы. Пожилой художник привел сюда воспитанников. Молодые юноши и девушки, отроки и отроковицы, мальчики и девочки сидели на скамейках под деревьями. Несколько мальчишек забрались на ветки и обхватили ветки ногами, прижав мольберты локтями к коленям и старательно выводя кистями.

— Напрягите воображение, — вещал старый учитель, неспешно раскачиваясь в кресле качалке. Он причмокивал узкими, бледными губами и приглаживал густые, кустистые брови. Слепые глаза смотрели в небо, прямо на солнце. — Мир, это не то, что мы видим. Мир это то, что мы представляем. Раскройтесь, посмотрите и представьте, не то что есть, а то, что скрывается за сутью вещей. Всмотритесь в самую душу и пишите. Вы раскроете такой мир, каким он должен стать. Мир, каким вы хотите его видеть. Рисуйте, воображайте, творите.

Мар-ди замер вслушиваясь, а потом неожиданно почувствовал.

Это как свет. И в тоже время как волна. Волна света накатывалась на него, но не грозила накрыть с головой. Она шептала: «Не сопротивляйся, пойдем со мной, и ты увидишь невообразимое».

По сравнению с тем, что мог выдать Управитель, поле слабое, но…

Весь следующий день и всю ночь диригенс провел за работой. Наконец-то он нащупал путь. Под утро, щуря покрасневшие глаза, он сжимал голову руками и блаженно улыбался. У него получилось. Осталось последнее.

Мар-ди выскочил на улицу Эдельвейса, отломил веточку березы и направил ее на молодую девушку, что застыла на краю уступа, с любопытством всматриваясь в простирающуюся ниже горную долину, с россыпью домиков похожих на разбросанные по поляне разноцветные ягоды смородины. Веточка легонько завибрировала. На ее кончике загорелся яркий огонек, будто небольшое солнышко.

Вот оно — творческое поле! Он нашел его. Научился определять его в людях.

Когда Мар-ди вернулся в храм Света, он хотел просканировать собратьев минарсов и диригенсов, но ареопагит приказал не отвлекаться на мелочи. Пусть проверит себя. Может, именно ему суждено выйти в Раныд. Непередаваемый восторг наполнил сердце, когда оказалось, что творческое поле у него довольно большое.

Но даже и после этого оставались сомнения по поводу того, насколько оправдан риск Раныда. Они даже предположить не могли, насколько серьезным окажется поединок…

Мар-ди в отчаянии взмолился. Не о победе. О том, чтобы белые рыцари не остались на месте. Пусть не успели обойти круг, но хотя бы попытались сделать это. Тогда будет шанс победить.

Он был услышан. С упрямой настойчивостью трижды подряд зар давал Ланселоту Дерд-чар. Управитель поколебал свои ряды. Один за другим черные рыцари завершали круг, а у диригенса появился шанс отправить воинов вперед.

Ланселот победил, но самого страшного не произошло, поединок надо продолжить.

«Тебе повезло», — услышал он в короткую минуту перерыва между битвами, когда желтые солнца зара крутились вокруг своей оси, демонстрируя красоту черных рубинов на своих боках.

«Мне повезло», — устало согласился Мар-ди.

17 июня (1 Синего), день, замок Фей

Утром Айла шила, как и обещала — она любила это занятие почти так же сильно, как рассматривать Флелан. Сначала ищешь нужный материал за окном замка — сегодня она подобрала бледно-розовый свет облаков. Нежную россыпь звезд на фиолетовом небе присмотрела прошлой ночью. Осталось сделать все это материальным. Айла на мгновение закрыла глаза. В душе поднималось то щемяще-радостное чувство, которое всегда сопровождало волшбу.

Когда фея вновь открыла глаза перед ней лежала тонкая, полупрозрачная ткань, для лифа, похожая на розовый туман и серебристо белая для юбки. Платье будет завораживающим. Нужно закончить его скорее, потому что наставница ждет в библиотеке. Хочет показать что-то важное.

Несколько колдовских движений руками — и платье готово. Удлиненный лиф с мысиком впереди и разлетающаяся юбка, похожая на звездный шлейф. Все как она задумала. Глубокий вырез на груди и пояс украсим бордовыми цветами. Вот и все, можно надевать. Наставница ахнет и попросит такое же. И Айла обязательно сошьет. Пусть радуется. Теперьпару цветков в прическу и вот она — само совершенство. Можно лететь.

Воздух в библиотеке дрожал, будто от туманно-синего пола поднимались вверх струи пара. На самом деле этограницы комнат, в каждой из которых от посторонних глаз укрывалась фея. Кажется, что библиотека — это один большой зал с огромной алой розой посередине и лазурным небом вместе потолка. Но Айла знала, чтозал делился на множество маленьких кабинетов с обманчиво прозрачными стенами. Перемещаться по библиотеке эти стены не мешали. Это некое искажение пространства, которое ее забавляло, но все руки не доходили исследовать колдовские особенности библиотеки. Вместе с феей-наставницей они подлетели к гигантскому цветку. Айла несколько удивилась, когда ее спутница взлетела вверх и исчезла в цветке, с головой нырнув в самую сердцевину. Правила пользования библиотекой просты: ты берешь тот лепесток, что находится ближе. Таким образом, сама библиотека выбирает, что нужно прочесть. В первые годы, Айла всегда оставалась довольна выбором: цветок знал, чем ее увлечь. Благодаря чтениюейзахотелось найти выход в запретный мир. Но как только она увидела Флелан, стали неинтересны лепестки о новых секретах искусства фей. (Например, как нарисовать лучшие картины из облаков или где отыскать материал на платья). Хотелось узнать больше о Флелане, о том, почему этот мир считают таким опасным. Но роза упорно уклонялась от ответа, снова и снова подсовывая книги об управлении ветром или причудах лунного света. Лишь пару раз удалось выудить названия растений и живых существ, которых она видела во время побегов. Теперь Айла заподозрила, что не все так просто в библиотеке. Возможно, вовсе не роза, а феи-наставницы следили за тем, что читает молодежь.

Фея огня вылетела из цветка с книгой-лепестком в руках. Она очертила вокруг Айлы и себя круг, оставляя в воздухе золотистую пыль. Когда пыль осела на пол, они могли быть уверены, что их никто не потревожит. Но библиотечная роза — хранительница всех тайн, по-прежнему рядом, и при желании можно взять другую книгу.

Айла с любопытством смотрела, как пальцы феи осторожно касаются страницы. Казалось, она неуверенна в правильности, того, что делает. Наставница подняла золотистые глаза, лицо зарумянилось от волнения и, отбросив легким движением непослушный локон ярко-рыжих волос, начала вступительную речь:

— Айла, ты не такая как все. Не скрою, на советах наставниц, мы часто говорим о тебе и все чаще звучат там слова беспокойства. Ты талантлива и любознательна. У меня никогда не было такой способной ученицы. Но именно уникальность может довести тебя до беды. Сначала мы хотели оградить тебя от ненужных знаний. Пытались спасти тебя от гибели. Пока ты научилась только пересекать границу мира фей, но в следующий раз ты могла попытаться посетить запретный мир — и тогда изгнание. А изгнание феи в запретный мир означает гибель для нее. На последнем совете я убедила подруг, что наша скрытность лишь подталкивает тебя к неправильным поступкам. Не скрою, я боюсь ошибиться. Если то, что я покажу, погубит тебя, я не смогу быть наставницей. Это мое решение, а не совета. Я считаю, что не вправе учить других, если они погибают потом. И…

— Пожалуйста, наставница, — Айла смотрела не нее с мольбой и упреком. — Я все понимаю, и постараюсь не обмануть Ваше доверие, — она почтительно склонила голову и несколько раз взмахнула крыльями.

В сердце пришла убежденность: тайные походы к запретному миру лишь следствие чрезмерных запретов и недоверия со стороны старших фей. Если можно узнать все о Флелане в библиотеке, незачем ходить туда.

— Хорошо, — наставница улыбнулась и тоже взмахнула крыльями, чтобы рассеять тревогу, витавшую в воздухе. — Присаживайся.

Они опустились на цветки выросшие из пола. Фея, проведя рукой над лепестком, открыла книгу. По алой странице побежала забавная зеленая мушка, оставляя за собой след, похожий на разноцветную ниточку. След переливался всеми цветами радуги, приобретая то перламутр жемчужины, то блеск драгоценных камней. Мушка плясала на лепестке и позади нее оставались прекрасные узоры нисколько не напоминающие буквы, которыми пользуются существа Флелана — Айла видела их на надписях вдоль дорог. Из беспорядочных цветных переплетений на лепестке соткалась картина. Айла погрузилась в чтение…

Флелан не уступал своим великолепием замку фей. Айла сказала бы, что даже превосходил. Феи любили цвета заката, лишь иногда позволяя ночи и зелени вторгаться в их пределы. Но и тогда они настолько смягчали краски, что ночь походила на вечерние сумерки… Запретный мир не боялся тьмы. Он делал мрак прекрасным, завораживающим, расцвечивая его в багровые тона или насыщая глубоким фиолетовым цветом.

Днем Флелан полон контрастов, в отличие от мира фей, которые любили пастельные цвета и полутона. Буйство красок пьянило, так что Айла не сразу смогла рассмотреть детали. У нее голова закружилась и девушка счастливо рассмеялась. Заметила тревожный взгляд наставницы и снова погрузилась в чтение.

Успокоившись, смогла рассмотреть высокие горы, похожие на гигантские пирамидальные лестницы, с множеством узких ступеней, для того, чтобы жители Флелана могли добраться до облаков.

Рассмотрела прозрачно синие горные озера, с облака похожие на сапфир в серебряной оправе. Дух захватило, когда заметила плескавшихся в озере волчат. Айла даже ощутила холодные брызги. Сердце сладко замерло.

Вскоре показались густые леса с огромными деревьями. Саера, проникая сквозь густые кроны, дробилась на тонкие нити и Айле казалось, что она купается в солнечном дожде.

А вот и настоящий дождь брызнул. Сначала легкий, веселый, укравший мгновение у палящего солнца. Потом могучий, хлынувший из черных туч, рассеченных причудливо изогнутыми молниями.

Запретный мир полон жизни. Большинство его обитателей ей знакомы. Остроухие эльфы, сплетающие речь в песни, а песни в магические узоры. Магию они превращают в восхитительные гобелены, которые украшают стены их замков долгие годы. Маленькие хоббиты копаются на грядках и с удовольствием отдыхают в креслах-качалках с чашкой дымящегося напиткав толстеньких пальцах.

ВзглядуАйлы открылись прекрасные долины. Какой-то художникрассадилровнымиполосами фиалки и нежно-розовые гвоздики. В другом месте он разделил землю на аккуратные клеточки: в одной зеленая трава, в другой мелкие лиловые цветочкисуомы, запах от них шел чарующий. Наследующемполе по золотистому полю одуванчиковон рассыпал алые тюльпаны. Тожекрасиво.

И вдруг — Айлаизумилась— из тюльпана вылетела крохотная фея. Несколько раз взмахнула прозрачными, похожими на стрекозиные, крылышками, и стала увеличиваться до обычных размеров. Прозрачно алое платье трепетало в потоках воздуха. Огненные локоны рассыпались по плечам. «Да это же…» — она недоуменно посмотрела на наставницу.

— Мы жили там, — голос феиполон затаенной грусти. Печали, которую та прятала так далеко, что даже самой себе никогда бы не призналась, что тоскует по запретному миру. — Ноэто было очень давно, когда злово Флеланетолько зарождалось. Тогданам ничего не угрожало там, — она снова заправила волосы за ухо и кивнула Айле. — Читай…

Они увидели море. Кудани посмотришь, везде лишь синяя, обманчивоспокойная вода. Потом на бескрайней поверхностипоявилосьбелое пятнышко и, вскореони смогли различитьлегкий парусник. Он не плыл — мчался поглади озера, паруса полны ветра, хотя Айла чувствовала, что ветра нет — слишкомспокойно море. На палубестоял Он. Айла, не удержавшись, ахнула:

— Люди… — фея поняла ееудивлениепо-своему. — Ты никогда не видела таких существ, правда? Сейчас ихне осталось во Флелане.

На носу корабля стоял мужчина с развевающимися темными волосами. Налицеросли жесткие, густыеволосы. Именно этоотличалоего от всех, известных Айле существ. Белая рубашка с широкими рукавами расстегнута на груди. Высокие облегающие сапоги, как и кожаные брюки, делали егопотрясающекрасивым. Он рассмеялся и, вытянул из-заспины женщину, в длинном зеленом платье… Фею. Он прижал ее к груди, осторожно, чтобы не смять крылья, и стал что-то шептать на ухо. Только сейчас, Айла поняла, что у корабля нет штурвала. Значит, им управляет фея?

— Мы дружили с этим народом, — тихо продолжила наставница. — Иногда они просто использовали нас, потому что, каквидишь, мы могли дать им ветер в полный штиль и успокоить бурю. Нам нравился их внутренний огонь. И еще они жили так… Я не могу объяснить… Наша жизнь почти бесконечна. Я не помню своего начала и не вижу своего конца, хотя он должен наступить когда-нибудь… Иногда мне кажется, что мы цедим вечность по каплям, и она течет медленно как мед. А мы увязли вмеду. Икогда жизнь закончится, мы даже не заметим этого…Их жизнь по сравнению с вечностью — лишь мгновение. Но они жили так, словно никогда не умрут. Хотя нет…Не все они одинаковые, но нам нравились именно такие, — наставница указала на парусник с двумя фигурками. — Они не боялись смерти, и смерть бежала от них. Это был странный побег. Сегодня они обманули ее. И завтра. И послезавтра. Кажется, что смерть никогда не придет… Но вдруг ты замечаешь серебряные нити в его волосах, а кожа на теле стала суше и сморщилась. Руки дрожат, когда поднимают тебя к небу. «Что это?» — безмолвно спрашиваешь ты. «Я ухожу», — безмолвно отвечает он. А глаза по-прежнему веселые. В них нет тоски и сожаления. Он счастлив, потому что ты будешь рядом, когда он уйдет совсем…

Парусникрастворилсяв синеве моря. Над Флеланом стали сгущаться тучи. Но фея решительно закрыла книгу, проведя рукой над красным лепестком. Онивернулись в библиотеку, и воздух все так же дрожал, поднимаясь к небу. Наэтот раз нехватилонескольких взмахов крыльями, чтобы рассеять печаль — редкую гостью в замке фей. Айла присоединилась к этим взмахам, но и это не скоро изменило атмосферу в комнате.

— Мы не любим вспоминать, — наставница, наконец, легко улыбнулась. — Все ушло. Навсегда. Флелан стал для нас опасным, потому что там больше нет людей, которые рады нам. Эльфы видят в нас сильных соперников. Хоббитам мы непонятны, а они нам неинтересны. Орков пугает наша красота… Ты не поверишь, но перед нашим уходом, все считали, что встретиться с феей — несчастье. И избежать беды можно только, причинив ей вред. Никто не знает о нашем замке. И никто не должен узнать о нем впредь. А круг живых глаз — это для вашей же безопасности. Для безопасности молодых фей, таких любознательных и талантливых как ты.

Айла разрывалась на части от желания сказать наставнице, что все изменилось, что во Флелане появились люди и, может быть, настало время… Но что-то подсказывало ей: нельзя. Слишком рано. Не поверит, не поймет наставница. И что если оставит ее в комнате надолго?

— Наставница, — робко спросила она. — Можно я сама почитаю книги о прошлом Флелана?

— Неужели тебе недостаточно? — удивилась фея. — В них столько печали!

— Они приносят печаль вам, потому что это ваше прошлое. Но для меня — это лишь интересная и яркая сказка…

— Хорошо, — неохотно согласилась наставница. — Если это тебя развлечет… Или удержит от посещения запретного мира… — она внимательно посмотрела на Айлу, но та ответила уже привычным полным чистоты и наивности взглядом. Наставница вздохнула. — Ты легко теперь сможешь отыскать эти книги.

— Спасибо! — счастливая Айла сделала реверанс в воздухе.

Фея засмеялась, как колокольчики зазвенели.

— Ты прекрасна, Айла. И платье у тебя великолепно. Как это у тебя получается?

— Сшить Вам такое же? Нет, я сошью Вам еще лучше.

— Спасибо. Мне будет приятно получить от тебя подарок, — наставница еще раз скользнула взглядом по тоненькой фигурке. — Только, пожалуйста, сшей такого же оттенка. Я не люблю темные цвета. В них никогда не будешь выглядеть так прекрасно, как в розовом или серебристом.

— Что Вы! Я знаю, что смогла бы сшить великолепное платье из цвета ночи. Вот как только закончу Ваше, сразу примусь за другое, и Вы увидите, что фея всегда великолепна.

— Что ж… посмотрим, — наставница подарила ей еще одну ласковую улыбку и, взмахнув крыльями, вылетела из библиотеки.

Айла прикоснулась к следующему лепестку розы.

— Посмотрим, что еще можно почитать, — она разместилась в цветке и открыла книгу.

17 июня (1 Синего), около шести вечера, Замок горных эльфов.

Какое-то время в темноте камеры раздавалось только сопение урукхая.

— Ну и? — не выдержал Серый.

— Что ты хочешь знать, Чакша? — мягко поинтересовался хоббит.

— Я вот просто подумал: жизнь до смерти интересная штука. Поэтому и хочется знать все. Например, вернусь ли я когда-нибудь к моему компу… Как он там без меня бедненький? Сколько еще сидеть в темноте голодными и холодными? Знаете составляющие хорошего здоровья? Голова в холоде. Желудок в голоде. Ноги в тепле. Задница — в кожаном кресле. Мерседес — в гараже. Счет — в швейцарском банке. Теща — на Карибах. Да, любовь к теще измеряется километрами… И сколько из этого мы сейчас имеем? А у меня и тещи пока нет, только жизнь начинаю. Вот, кстати, эта дочь правителя, она не замужем? Почему вы так уверены, что она нам поможет? А так же как скоро эта помощь придет? Кто хочет начать отвечать на вопросы?

— Трудно сказать, когда именно во Флелане появился маг Орман, — начал хоббит тихо и проникновенно.

— А я вообще-то не об Ормане, — ехидно прервал его Сергей.

— Ты не хочешь услышать об Илоа, дочери правителя лесных эльфов? — мягко спросил Ут.

— Я хочу, — внезапно заговорил Влад. По голосу Серый определил, что он пересел к стене напротив двери и теперь был справа от него, напротив переводчика. — Вы, Ут, рассказывайте, если он еще пасть откроет, я ее прикрою, — неизвестно почему мент заговорил на «вы», и это так потрясло вора, что он не стал возражать на столь резкую формулировку. Тьма была такая, что даже силуэты не было видно. Сергей сел на корточки, обхватил себя руками и решил пока помолчать.

Сейчас басовитый говорок у хоббита был мягкий, словно мармелад во рту тает. Влад прислонился к холодной стене и закрыл глаза. Так было намного приятней слушать неторопливый рассказ Ута, который все объяснял очень обстоятельно.

— Так вот летописи не сохранили даты появления во Флелане мага Ормана. Он занял полуразрушенный замок, который появился в степи, чуть сивернее Сальбийской ветви и в сторону Вася от моря Слезы Ланселота, еще до апокалипсиса, и восстановил его. Активная деятельность мага пришлась на одна тысяча девятьсот семьдесят второй год, то есть почти триста лет назад. Долгое время сэр Орман копил силы и налаживал связи с народностями Флелана, чтобы объединить всех в одну армию и вместе противостоять злым силам. Первыми под его благодеющую руку пришли хоббиты. Около семнадцати лет назад он заключил союзнический договор с лесными эльфами. С тех пор войска ленных эльфов, правителем которых является мудрый Долуан, всегда выходят вместе с рикмасами, а его дочь, прекрасная Илоа, почти неотлучно находится в замке Ормана, представляя там своего отца и выполняя различные поручения мага. Сейчас, видимо, он послал ее, чтобы попытаться заключиться дружественный договор с горными эльфами.

«Так я и думал, — Влад усмехнулся. — Мне уж если женщина понравится, то такая, которая в мою сторону и не плюнет. Не просто женщина, а эльфийка. Не просто эльфийка, а дочь правителя».

Сергей услышал его смешок и растолковал по-своему.

— Что-то не похоже, что Правитель готов к дружбе, — буркнул он. — Разбежался он воевать вместе с Орманом, вон как нас приняли!

— Дружественный договор не подразумевает совместных военных действий, — поправил его Ут. — Это скорее нейтралитет: я тебя не трогаю, ты меня не трогаешь. В Объединенную армию в таком случае идут только добровольцы. В гости друг к другу можно ходить беспрепятственно… Подобный договор семь лет назад мы заключили с морскими эльфами.

— Это которые наполовину рыбы? — поинтересовался Сергей.

— Почему? — удивился Ут. — Обычные эльфы, только живут под водой. И стихия их вода. Только там они могут использовать дар слияния.

— Дело ясное, что дело темное, — вздохнул Сергей и растер себя руками. — Орки… или как их там? Урукхаи! Я так понял, они недавно только заключили… — немного подумал, — союзнический договор! Потому как в армии Ормана их как… грязи. Много то есть.

— Да ты правильно понял. Союзнический договор с урукхаями заключен всего лишь четыре недели назад. Они воины по природе, воюют даже женщины, поэтому можно сказать всем миром и в армию вошли. Хоббиты в основном помогают армии продуктами и вещами. Мало кто из моего народа служит.

— А когда был заключен договор с вампирами?

— Вампиры не представляют отдельное государство — живут порознь, многие из них неразумны. Из вампиров Орману служит только Осшер.

— Ты меня утешил! — хмыкнул парнишка. — А то, как представлю, что в замке Ормана они стаями, так идти туда не хочется и мороз по коже. Впрочем, мороз по коже у меня от холода. Где же обещанное спасение?

— Маг Орман говорит: если у воина заканчивается терпение, у него начинается долготерпение.

— Очень он у вас мудрый, Орман этот, — заметил Сергей.

Местные не почувствовали иронии и хоббит поддержал:

— Он самый умный маг в обжитой части Флелана! — гордо сказал он.

— Ну да, — подхватил Серый. — Хорошо, что не в собственном замке. А то знаешь, как легко кого-нибудь похвалить, сказав: «Умнейший человек!» И как легко всё испортить, добавив: «В нашей палате». Вы бы хоть для разнообразия что-нить плохое о маге рассказали, чтобы у нас не появилось ощущение, что мы готовимся предстать на суд Божий, а не пред светлые очи Ормана.

— Разве можно о маге плохое говорить? — в голосе хоббита послышалось неподдельное удивление.

— Нельзя? — уточнил парень у невидимого хоббита. — Ой, да у вас, ребята, культ личности.

— А что это такое?

— Я, честно говоря, сам не видел, не знаю, но говорят, убойная штука. То есть, как что-то плохое о некой личности скажешь, так сразу убиваешься. Или когда согласно опросам общественного мнения, 90 % россиян считают, что на предстоящих выборах победит «Единая Россия». Однако сами они голосовать за «Единую Россию» не собираются…

Тораст угрожающе заворчал что-то, Ут ответил ему коротко, а потом обратился к Сергею:

— Я не очень понимаю, о чем ты говоришь, — задумчиво пробормотал хоббит, — но хочу предупредить, что есть вещи, над которыми насмехаться нельзя.

— Да ладно тебе, — отмахнулся парень. — Шучу я просто. Смех жизнь продлевает, не слышал разве?

— Это смотря над кем смеешься, — вставил Влад. — А то и сократить может.

— Тут ты прав, — вздохнул Сергей. — Приношу извинения.

17 июня (1 Синего), около шести вечера по мобильнику Сергея,

Замок Горных эльфов, Библиотека.

Иван надвинул капюшон глубже и сделал вид, что внимательно читает летопись Королевского дома. С эльфами надо держать ухо востро, они умны. Вчера он застал Правителя здесь же. Иситио каждый вечер заходил в библиотеку, почитать перед сном. Иван вспомнил события вчерашнего вечера.

Он проник в замок беспрепятственно — его магия намного превышала то, что могут сделать эльфы. Заклинание невидимости сработало безотказно. В коридоре подслушал разговор стражников, узнал, где находится правитель. Лучше и быть не могло — вряд ли Иситио читает книги воинам вслух. Скорее наоборот, хочет в конце дня побыть один. Значит, встрече никто не помешает.

Эльфийская библиотека — красива выше всяких похвал. Ивану показалось, что горные эльфы специально делают коридоры мрачными, чтобы, любой гость, войдя в жилую комнату, ахал от простора и обилия света. Минарс неслышно приоткрыл дверь — и зажмурился. Тут же совладал с собой, бесшумно закрыл за собой дверь. Напротив двери высокие стрельчатые окна, залитые ярко-голубым светом. Иван сообразил, что это магия. Не может здесь быть окон — комната находится в глубине горы. Окна только имитация из горного хрусталя, но зато какая правдоподобная! Библиотечный зал отделан иссиня-черным блестящим камнем. Изящные резные стулья, расставлены в беспорядке на сине-голубом ковре с высоким ворсом. Но если приглядеться, каждый из них стоит так, чтобы не мешать другому посетителю библиотеки, и в тоже время составляют гармоничный рисунок, так что душа радуется. Стоит хоть один стул переставить — и гармония нарушится. Книги — почти все в свитках находятся в настенных шкафах, спрятанных за гобеленами. На них в основном изображено озеро Надежд — единственный большой водоем с голубой водой во Флелане. Но нигде нет ни одного морского эльфа. Может, потому что эта ветвь живет в зеленом море — Слезы Ланселота.

Иситио сидел у такого гобелена, пальцы скользили по рунам, лицо просветленное.

Минарс сделал неуловимое движение и придал себе видимость. Надо отдать должное Правителю: когда перед ним неожиданно нарисовался силуэт незнакомца в сером плаще, он не испугался. Не вскрикнул. Медленно и с достоинством встал. Рука привычно дернулась за мечом, но, видимо, перед тем как идти в библиотеку, Иситио его снял. Это и к лучшему. Спокойней разговор пойдет. Тонкая, но по-мужски красивая рука правителя, наконец, замерла. Синие глаза пытаются разглядеть, что гость прячет под капюшоном.

— Кто вы такой и какой синей твари здесь делаете? — в голосе прозвучала затаенная ярость.

Иван подумал, что, похоже, библиотеку отделали под цвет глаз Правителя. Очень уж гармонично он смотрелся здесь. Кажется, глаза излучают дополнительный свет, такой же, как льется из лже-окон.

Иван быстро склонился на одно колено.

— Прошу прощения, что потревожил Вас, правитель, — так же легко встал — негоже минарсу стоять на коленях слишком долго. Даже если это Правитель эльфов. — Особенно прошу простить меня за то, что пришел к Вам без доклада и минуя стражу. Для меня чрезвычайно важно, чтобы мой визит остался втайне. Еще одно извинение примите за то, что не снимаю капюшон в вашем присутствии. Устав моего ордена запрещает открывать лицо вне стен храма.

— Кто ты? — Иван почувствовал, что Иситио успокоился, хотя все еще настороже, но любопытства в нем больше, чем гнева.

— Можете ли вы уделить мне хотя бы один дагрун, Правитель? Тогда я неспешно расскажу обо всем, что Вас интересует: кто я и откуда, также зачем потревожил вас. И если хотите — почему для меня так важна тайна этой встречи.

Иситио благосклонно кивнул, положил свиток, который просматривал на место и опустился на стул. По всему выходило, что Иван должен больше часа униженно стоять напротив. Не на того напал. Как только Правитель сел, Иван щелкнул пальцами и опустился прямо на воздух. Он не стал переносить стул внутри библиотеки — это нарушило бы гармонию и вряд ли бы понравилось Иситио. Не стал он и телепортировать мебель из другой комнаты — отняло бы слишком много энергии и пришлось бы терпеть жару. А вот такое простенькое заклинание уплотнения воздуха, много сил не отнимает, действует долго и производит больший эффект: одно дело, когда ты удобно сидишь на стуле, а другое — когда вот так в воздухе. Между прочим, с не меньшим комфортом: свободно откинувшись, закинув ногу на ногу. Однако у правителя от этих фокусов в глазах появилось презрение.

— Вы маг? — спросил таким тоном, каким бы на Земле спросили уличного фокусника: «Ты мошенник?» Эльфы не жалуют магов. Вернее жалуют только своих, а вся остальная магия недостаточно чистая. В этом есть плюс. Иначе они бы давно нашли общий язык с Орманом. Иван не повторит его ошибки:

— Я минарс, — сказал он спокойно. — Вряд ли вы когда-нибудь слышали о подобных мне. Я первый, кто попал во Флелан.

Дальнейший разговор он вел, словно был отважной мышью, задумавшей выкрасть сыр из-под носа местного крысодава и остаться в живых. Каждый шаг, каждое движение просчитано, предельно осторожно, глаза подмечают малейшее изменение в положении тела кота (Иситио), уши слышат шорохи даже за дверью. Но нет, он привел неудачное сравнение. Причем здесь сыр, если ему нужно завести дружбу с этим котом и заставить его плясать под мышкину дуду. Иногда казалось, что еще чуть-чуть и он убедит правителя стать минервалсом, принести присягу ордену. Но… едва уловимое движение бровей и минарс понимал: правитель колеблется. Он слишком умен, чтобы так просто поверить первому встречному. Они беседовали почти два часа. Когда диалога подходил к концу, в библиотеку вошел воин с длинными белыми волосами. В руках меч наголо, на таинственного пришельца он смотрел враждебно и вызывающе. В глазах нет изумления, значит, Иситио сообщил о пришельце стражам. А Иван не почуял этого.

Иситио сделал воину знак:

— Эор, это мой гость… Иван. Покажи ему, где он будет спать. И, пожалуйста, пусть кроме нас с тобой больше никто не знает о нем.

Иван бесшумно двигался следом за Эором, что был предводителем войска горных эльфов, что-то вроде генерала. Что ж, правитель еще не принял решение, но он назвал минарса гостем — это плюс. И он не хочет, чтобы Илоа — как она не вовремя прибыла! — знала о его присутствии в замке. Это тоже плюс. Можно сказать, что правитель хотя и сомневается, но все же склоняется к тому, чтобы поверить ордену Света. Значит, надо просто помочь Иситио довериться…

Теперь сидя в библиотеке, он делал вид, что читает, а на самом деле, взвешивал, как лучше подтолкнуть Иситио к нужным действиям. Он обдумывал это вчера вечером, пока не уснул, и сегодня почти весь день. Некоторые варианты прорисовывались, но нужно что-то более ощутимое. Особенно в свете последних событий — его преследователи чудесным образом спаслись и находятся в замке.

Внезапно прямо перед ним вырос правитель. Иван не смог сохранить самообладания — вздрогнул. Эльф отреагировал с большим достоинством. В глазах Иситио добродушная усмешка: «Видел? Не хуже тебя умею подкрадываться».

Минарс поспешно встал, но Иситио махнул рукой — сиди, а сам передвинул другой стул, но так что красота в зале не нарушилась, и тоже сел.

— Ты говорил, что уничтожил отряд, — начал он без предисловий.

— Я так думал, — смиренно ответил Иван, опуская голову. — Простите мою самонадеянность.

— Самонадеянность? — хмыкнул Иситио. — Слова-то какие красивые. Это не просто самонадеянность, любезный друг, — глаза сузились, так что обращение прозвучало почти как пощечина. — Возможно, это свидетельство того, что ты не так могущественен, как хочешь казаться. Ты втянешь меня во вражду с Орманом, а потом окажется, что можешь, только проходить невидимкой через стражу и сидеть в воздухе. А всю грязную работу должен сделать я, теряя своих людей. Что ты на это скажешь?

— Я ни к чему не принуждаю вас, правитель, — Иван старался говорить максимально спокойно. Даже чуточку магии использовал, чтобы Иситио не почувствовал ее, но остыл. — Как я уже говорил вам, я не маг, поэтому странно сравнивать меня и Ормана… Я доверился вам. Рассказал все, что знаю. Разве среди этой группы нет орка? Разве не было с ними вольфов? Эти существа всегда являлись врагами эльфов — и я прекрасно понимаю справедливость такого отношения. Так разве я солгал, когда сказал, что Орману служит нечисть? Попытайтесь остаться в стороне, и вы увидите, что маг оставит вас в покое ненадолго. Он жаждет мирового господства. Спит и видит, как во Флелане насадить такой порядок, который ему нужен. Все непокорные для него как кость в горле.

— Морские эльфы дружат с ним уже семь лет…

— Но когда этот договор заключался, Орману не служили орки, не так ли? Теперь он более могущественен. А если на его сторону перейдет не одно племя, а… все, что тогда?

— А вы-то чем сможете помочь? — брезгливо скривился Иситио.

— Один в поле не воин, — покачал головой Иван. — Если народы Флелана не вступятся за свое счастье и свободу, я не смогу помочь. Но если мы объединимся…

— И начнем войну… — перебил его правитель.

— Не обязательно. Хотя иногда военные действия будут неизбежны. Но мои ближайшие цели несколько иные. Простите, но я могу открыть их только в том случае, если вы примете обет минервалса.

— Ничего, я не в обиде, — Иситио махнул рукой, словно отпускал Ивану грехи. — Для меня важен уже сам факт того, что у вас существует мирный план устранения Ормана. Так?

— Да, — уверенно кивнул Иван.

— Это уже что-то. Осталась одна маленькая деталь — что мне делать с моими пленниками, которых вам так и не удалось уничтожить?

— Если вы позволите посоветовать…

— Не позволю, — невежливо оборвал Иситио. — Я знаю, что ты можешь присоветовать — убить их и все дела. Но я пока не знаю, чью сторону приму. А вот если убью их — то обязательно поссорюсь с Орманом. Илоа непременно доложит обо всем, что произошло. Я, между прочим, всегда думал, что она выйдет за меня замуж и горные эльфы породнятся с лесными. И мысли эти меня еще не оставили, поэтому с ней мне особенно не хотелось бы ссориться.

Иван встал, добавил металла в голос:

— Думаю, если вы хотите продолжить сотрудничество, вы будете хотя бы выслушивать меня до конца.

Иситио тоже поднялся:

— И даже так?

Иван кивнул и хотел выйти, но правитель сказал в спину:

— Я готов выслушать, — увидев, что Иван не оборачивается, добавил. — И мне жаль, если между нами возникли недоразумения. Мне не нравится Орман, но я не готов вступать с ним в войну. Тем более, пока он не дал повода к вражде. А мне не хотелось бы делать это первым.

Иван все же повернулся. Несколько секунд молча смотрел на правителя:

— Думаю, так вы хотите принести извинения? Что ж извинения приняты. Не думайте, что я преследую лишь свои цели. Я прекрасно понимаю ваши колебания. К тому же я уверен, что Орман вскоре покажет истинное лицо. Так что сомнения развеются. А пока хочу посоветовать отпустить пленников. Более того, дать им все, о чем они просят. Но направить их не по юджиновой дороге, вдоль Сальбийской ветви, а на Зэп, вдоль Аксельской гряды. Там они найдут свою судьбу.

— Я подумаю, — надменно кивнул Иситио. Иван скрипнул зубами и поторопился уйти, но правитель смягчился. — Не злитесь, я действительно подумаю, как это лучше сделать. Как только все будет готово, удостою их аудиенции и отправлю.

Иван кивнул:

— Вы мудрый правитель. Спокойной ночи.

— Кому как, — Иситио кивнул, отпуская его.