Свет души твоей

Глава 9

* * *

- А ты возьми и свою судьбу поменяй, - худая старуха с впалыми щеками постучала костяшками пальцев по столу, и возле ее руки приземлился ворон. – Потому как помочь я тебе не могу.

Птица посмотрела на свою хозяйку и каркнула, словно подтверждая ее слова.

- И как ее поменять можно? – девушка вся подрагивала от страха. Она оглядывалась по сторонам, зябко потирала плечи, но уходить не спешила. – Это колдовство какое-то?

- Конечно колдовство. Или ты на что-то другое рассчитывала, когда сюда шла? – старуха погладила ворона по блестящей головке. – Думай, пока время есть. Но что-то мне подсказывает, что у тебя его совсем не осталось.

- Что случится, если я соглашусь? – девушка в боязливом ожидании уставилась на нее. – Что со мной произойдет?

- Кто ж тебе это скажет? – хмыкнула ее собеседница. – Там уже как закрутит. Но ты думай, думай… Или жертвой стать или хозяйкой своей жизни. Иди, иди… думай.

Девушка поднялась и, сгорбившись, пошла к дверям. Как только она вышла из дома, к ней бросилась дородная женщина в белой косынке и длинной темной юбке.

- Ну что она сказала? Поможет?

- Сказала, что выход только один - судьбу менять, - девушка упала в ее объятия, пряча лицо на груди. – Что же мне делать, матушка? Мне страшно!

Женщина принялась гладить ее по голове, шепча ласковые слова:

- Тише, тише, моя рыбка… не рви сердечко… мы все решим… Я с тобой.

- Да как решим, если я позор нашей семьи? – всхлипнула девушка и ее плечи затряслись от рыданий. – Я должна судьбу свою, не ропща принимать, а не бежать от нее! Нет мне прощения!

- Да что ты… что ты! – воскликнула женщина, беря ее заплаканное лицо в руки. – Кому ж оно охота на смерть идти? И что ж я за мать, если свое единственное дитя в руки Тьмы отдам?!

- Другие ведь шли… Гордо шли! – не успокаивалась девушка. – Батюшка говорит, что нам милость Божья выпала Светочу служить!

- Пусть бы батюшка девять месяцев под сердцем дитя выносил, а потом Тьме отдал! – зло произнесла матушка. – Люба, Любушка… счастье мое… Не отдам! Не дождутся! Делай, как Воронча говорит! Меняй судьбу!

Дверь скрипнула и на крыльце появилась старуха. Она угрюмо посмотрела на плачущих женщин и сказала:

- Завтра приходи. К ночи ближе.

- А сегодня? – умоляющим голосом попросила матушка. – Сжалься!

- Сказала завтра, значит завтра, - отрезала Воронча и опять скрылась за дверями.

- Пойдемте домой, матушка. – Люба взяла женщину под руку. – Пусть завтра. Я подожду.

Она тяжело вздохнула, но пошла с дочерью, что-то тихо шепча ей.

Мать и дочь прошли по пустынной улице до самой церкви и остановились у большого дома с зеленым забором, глядя на свет в дальнем окне.

- Матушка! Отец приехал! – из калитки выскочил пацаненок лет шести и подбежал к ним. – А где вы были?

- Где были, там нас уже нет, - матушка взъерошила его светлые волосы. – Давно батюшка приехал?

- Уже как час дома! – с готовностью ответил мальчонка. – Вас искал!

Женщина многозначительно посмотрела на дочь и направилась к калитке.

- Пойдем Любаша, с отцом поздороваемся.

Отец Николай сидел в своем кабинете, с тоской глядя на фотографию дочери. На ней она была еще совсем маленькой, с бантиками на тоненьких косичках и со сбитыми коленками. Как быстро пролетело время…

В дверь постучали, и он с трудом оторвал взгляд от снимка.

- Входите.

- С приездом, батюшка, - в комнату вошла матушка с дочерью. – А мы к реке ходили. Там такой воздух хороший.

- Послезавтра в новый дом отправляешься, - отец Николай взглянул на дочь исподлобья. – Все вместе поедем. Я венчать вас с отцом Сергием буду.

Любаша побледнела, а попадья схватилась за сердце.

- Я думала, еще время есть! Батюшка, хоть месяц подожди!

- Послезавтра едем. Обсуждать здесь нечего, - отрезал отец Николай. – Собери, матушка дочь.

- Хорошо. Соберу, - женщина стрельнула глазами на дочь. – На стол накрывать? Ужинать пора.

- Накрывай. Поужинаем и спать, - кивнул батюшка и перекрестился. – Храни вас Господь, мои хорошие.

Весь следующий день Любаша провела как на иголках. Ей было страшно связываться с колдовством, но оставлять все как есть было еще страшнее.

Матушка тоже ходила молчаливая, предчувствуя скорое расставание с дочерью. Она выбрала минутку и шепнула Любаше:

- Не сомневайся! И не бойся! Пойдем ночью к Воронче, и пусть свое дело делает!

- Хорошо, - закивала девушка. – Но может…

- Никаких «может»! – шикнула на нее попадья. – Все, иди, занимайся своими делами.

Когда в доме все затихло, и отец Николай захрапел в кровати над Священным Писанием, мать и дочь выскользнули из дома. Прижимаясь к заборам, они добрались к дому ведьмы и остановились возле кривой калитки. Над ними заухал филин, заставляя женщин испуганно сжаться.

- Чего топчетесь под забором? – раздался недовольный голос Ворончи. – Заходите, раз пришли.

Попадья с дочерью вошли в заросший двор и сразу увидели темный силуэт старухи. Она стояла у крыльца, и казалось, видела даже в темноте.

- Ну что, решилась, значит? – Воронча стала медленно подниматься по ступенькам. – Смелая девочка…

Любаша шла за ней, обливаясь холодным потом от страха, а сзади ее подталкивала матушка.

Ведьма зажгла свечи, которые сразу же превратили все вокруг в нечто мистическое и призрачное, уселась за стол и указала Любаше на стул, стоящий напротив.

- Садись. Сейчас все сделаем, - она подвинула к ней темную пыльную бутылку, в которой что-то плескалось на самом дне. – Пей.

- Что это? – девушка выдернула пробку, понюхала содержимое бутылки и скривилась. – Дурно пахнет.

- А как ты хотела? Чтобы получить желаемое нужно немного помучиться, - хмыкнула Воронча. – Пей или уходи.

Любаша закрыла глаза, быстро выпила содержимое и шумно выдохнула, покраснев до кончиков волос.

Ведьма встала, подошла к ней и что-то зашептала, схватив девушку за голову. У Любаши все закрутилось перед глазами, потом ее ослепила яркая вспышка и она потеряла сознание.

Очнулась девушка на руках своей матери. Она сидела на кровати, поглаживая дочь по плечам, а у той внутри все горело адским огнем. По щекам катились слезы, голова раскалывалась от боли, но самым страшным было то, что Любаша понимала – она сделала огромную ошибку.

- Мама… мама… нельзя было… нельзя!

А на улице небо полностью заволокло плотными тучами, проглотив яркие звёзды. Ночную темноту пронзила яркая молния, и раздался глухой раскат грома. Приближалась гроза. Природа будто реагировала на колдовство, случившееся в доме ведьмы. Из окна донесся шум дождя, и в комнате стало светло как днем от голубовато-фиолетовых вспышек.

- Сработало… - прошептала Воронча, потирая сморщенные руки. – Получилось…

Я сидела возле окна и грустила. С самого утра начался дождь и до сих пор заливал деревню серыми безразличными струями. Бабка что-то делала во дворе, расхаживая в брезентовом плаще с таким огромным капюшоном, что в нем не видно было ее лица. Интересно, чем можно заниматься в такую погоду?

Домовой не показывался со вчерашнего дня и даже на чердаке не слышались его быстрые шажки. Неужели так сильно обиделся?

В этот момент на дороге показалась странная процессия. Это был пожилой мужчина по виду настоящий поп с окладистой бородой, полная женщина в платке и длинной юбке, а с ними молодая девушка. Она брела позади них, держа зонтик так, что весь дождь попадал прямо на лицо и ее светлый берет тяжелой лепешкой, свисал набок. Странная какая-то…

Хлопнула дверь и в кухню вошла бабка, неся за собой запах сырости и прелых листьев.

- Видела? – она кивнула на окно, намекая на странную троицу. – А вот и она.

- Кто? – я наблюдала, как она вешает мокрый плащ на вешалку, а потом вытаскивает из его кармана какой-то узелок.

- Жена для Светоча, - ответила бабка, шаркая старыми тапками к печке. – Привезли ее для нашего отца Сергия, наконец.

- Вот это, жена??? – я снова посмотрела в окно, но за ним уже никого не было. – В беретике? А разве она такая должна быть?

- А какая, по-твоему? – Тина оглянулась и окинула меня насмешливым взглядом. – Чем тебе эта не угодила?

- Нет, мне все равно, конечно… просто она такая… такая… - я не могла подобрать правильное слово. – Серая что ли…

- Так она не в семье артиста или певицы воспитывалась, а в верующем семействе, - бабку казалось, даже возмутили мои слова. – Не туда смотришь, Нина. Разве красота это главное? Что толку от нашей привлекательности? Одни проблемы да одиночество.

- А ей-то, конечно, повезло, - съязвила я. – Вот прям счастья полные карманы!

- И в кого ты такая ехидна? – Тина одарила меня недовольным взглядом. – Смолчать не могла?

- Так в вас, бабушка, - улыбнулась я ей. – В кого же еще?

- Тьфу, зараза! – она отвернулась от меня и принялась что-то размешивать в старом черпаке. Через несколько минут Тина подняла голову и крикнула: - Эй! Спускайся! Будем красоту сводить!

Я догадалась, что она зовет домового, но он не спешил показываться.

- Давай-ка, не зли меня! Слышишь?! – снова крикнула бабка. – Иди, иди… я тебе наливки плесну грамм пятьдесят для настроения!

На чердаке что-то гупнуло, покатилось, раздался быстрый топоток и на печке появился домовой.

- Вы мне тут не подумайте, что я за наливку продался! – обиженно протянул он, шаря глазами по столу. – Просто спустился, чтобы на вас посмотреть. «Величие императора в умении прощать»!

- Подойди ко мне, император, - поманила его пальцем Тина. – Погляжу на твой фонарь.

Тот со вздохом спустился, а она повернулась ко мне.

- В магазин сходи. Купи гречи да масла.

Я нехотя поднялась и пошла одеваться.

Этот монотонный, серый дождь словно смазал яркие краски осени, бушевавшие еще вчера. Безразличное низкое небо, безразличные деревья с тяжелыми, мокрыми ветвями, безразличные дома с окнами-глазами... Все замерло под холодными струями.

Я с минуту постояла на крыльце, не решаясь сделать первый шаг в негостеприимный мир, а потом быстро сбежала вниз по ступенькам, и пошлепала по лужам. Хорошо, что у бабки оказались резиновые сапоги потому, что в своей обуви я бы не прошла и несколько шагов.

Тина объяснила мне, как пройти к магазину и, свернув у церкви, я сразу увидела его красную крышу.

- Нина! - услышала свое имя и обернулась. Это была Екатерина Алексеевна. Она помахала мне рукой, подзывая ближе. – Подойди на минутку!

Я подошла к забору, и женщина ласково попросила меня, сунув в руки поднос с пирогом, накрытый чистым полотенцем:

- Ниночка, как хорошо, что я тебя встретила! Прошу, отнеси вот это отцу Сергию домой. Я на гвоздь наступила, калошу насквозь проткнула и ногу поранила… Старая тетеха… Видишь, где строится? Вот туда.

- Хорошо… - я увидела, как Екатерина Алексеевна поджимает ногу, и мне стало жаль ее. – Идите, я все сделаю. Вам нужно ногу обработать.

Старушка поковыляла по дорожке в сторону церкви, а я пошла к воротам, за которым виднелся недостроенный дом. Калитка была не заперта, и мне стало немного не по себе из-за того, что приходилось заходить в чужой двор. Но меня ведь попросили…

- Хозяин! – крикнула я, решив не идти дальше. – Хозяин!

В этот момент боковым зрением я заметила какое-то движение и, посмотрев в сторону, увидела невесту Светоча. Она сидела на лавке под навесом, ссутулив плечи и понурив голову.

- Здравствуйте, - я подошла к ней. – Вы не могли бы мне помочь?

Девушка подняла на меня безразличные глаза и таким же безразличным голосом спросила:

- Вряд ли… Я здесь чужой человек.

- Но вы ведь знаете отца Сергия? – я поставила пирог на стол. – Просто передайте ему это. Екатерина Алексеевна повредила ногу и попросила меня принести пирог.

- Хорошо, - она кивнула и отвернулась.

- С вами все в порядке? – мне почему-то казалось, что она очень несчастна. Хотя разве можно было быть счастливой в такой ситуации. – Может, я могу помочь вам?

- Ага… если только уведете меня подальше отсюда… - ответила она не оборачиваясь.

- Если вы хотите уйти вам ничего не мешает это сделать, - неожиданно даже для самой себя сказала я. – Пойдемте со мной.

- Что? – она удивленно уставилась на меня. – Вы предлагаете мне пойти с вами?

- Почему бы и нет? Если у вас какие-то проблемы, то самое время решить их, - я протянула девушке руку. – Так, что?

Внутренний голос просто визжал от страха, но я уперто делала это, словно меня подталкивала неведомая сила.

- А куда мы пойдем? – девушка поднялась и взяла мою ладонь. – Меня ведь найдут.

- Главное уйти, а по пути что-нибудь придумаем, - я потащила ее прочь со двора священника. – Быстрее, пока нас никто не увидел.

Мы вышли за ворота, и я повела ее в другую сторону, позабыв и о магазине и о гречке с маслом. Обойдя бабкин дом, я оставила девушку в сарае с сельскохозяйственным инвентарем, а сама отправилась на разговор со старой Тиной. Может она что-нибудь посоветует? Или наоборот… получу как домовой или еще хлеще.

Бабки не было. Я прошлась по комнатам в поисках своей родственницы, но ее будто корова языком слизала.

- Уехала старая, - раздался голос рыжего соседа. – Умотала.

- В каком смысле? – я подняла голову на печь. – Куда уехала?

- А черт ее знает, - пожал он плечами. – Собрала свои вещички, сказала, что сестре ее в Старомихайловке поплохело и гайданула.

Я слушала его и не понимала, что происходит. Уехала?!