Свет далекой Земли

Глава 14

Как и всякое межзвездное путешествие, полет от Туукалии к К'эрему был нескончаем и невыносимо скучен. «Как быстро мы устаем от необычного», — думал Уокер. В этом между разными цивилизациями не было никакой разницы. Каждое поколение воспринимает как нормальные и естественные — и даже данные по праву рождения — вещи, которые их предшественниками воспринимались как чудо. Что касается его самого, то он получил особое благословение (или проклятие) — он теперь считает само собой разумеющимися межзвездные путешествия, доподлинно знает о существовании великого множества разумных, но нисколько не похожих на людей существ, способен готовить чудеса гастрономического искусства одним мановением руки, так же как и иные чудеса, которые на Земле, без сомнения, воспримут как эпохальные открытия.

Но как быть с чашкой ароматного кофе, сваренного из свежепомолотых бобов, а не синтезированного с помощью хитроумной инопланетной технологии? Вот это сейчас было бы для него чудо, достойное религиозного поклонения.

Проведя массу времени в обществе достопочтенной Секви'аранака'на'сенему и слушая нескончаемые описания ее родной планеты — естественно, самой лучшей и развитой во всей Вселенной, — он нисколько не удивился первым картинкам с изображением К'эрема, когда они приблизились к нему на расстояние в несколько астрономических единиц. Глазам предстала окутанная сплошным облачным покровом планета. Сквозь редкие разрывы в облаках были видны лабиринты из тысяч мелких островов. Ни один из них не превышал площадью Гренландию, и очень немногие — во всяком случае, из космоса — казались пригодными для жизни.

Скви была просто на седьмом небе от счастья.

— Нет, не случайно я перенесла все тяготы и невзгоды, чтобы все же снова увидеть это зрелище, — шелестела она, вместе с Уокером и Джорджем разглядывая изображения, которые транслировались с командного пункта во все каюты. Перед ними висел похожий на стационарный монитор голографический экран, на котором красовалось изображение планеты диаметром около одного метра. Поверхность представляла собой серые клочки суши в бескрайнем море под почти непроницаемым покровом сплошной облачности.

— Разве она не великолепна, моя родная планета?

Уокер поспешил согласиться, опередив Джорджа, который не преминул добавить:

— Напоминает мне темный переулок, в котором я, помнится, однажды пытался спрятаться от зимней бури. — Подняв лапу, он ткнул ею в нижний угол изображения: — Похоже, что это не географический феномен. Он слишком быстро движется.

Скви приблизилась к голографическому экрану, но не настолько, чтобы войти в него и исказить изображение.

— Надеюсь, что это корабль моего народа, вылетевший нам навстречу.

— Но разве сначала не будет переговоров с орбиты? — слегка нахмурившись, поинтересовался Уокер.

Скви не спеша повернулась к Уокеру:

— Я уверена, что достопочтенный капитан Герлла-хин, его операторы и каста связистов Иолля уже попытались установить связь, как только мы приблизились к планете на соответствующее расстояние. Правда, они не так хорошо, как вы, знакомы с обычаями моего народа. Если к'эрему устанавливают контакт с прибывшими, это значит, что им автоматически разрешается прибытие.

— На случай, если ты и твой высокомерный народ этого не заметили, — произнес Джордж, — я скажу тебе, что мы уже прибыли. Это, так сказать, fait accompli, свершившийся факт.

— Пока вы прибыли только физически. Пока не установлена надлежащая связь, вы не прибыли в сознание и разум к'эрему. Отсюда обычай приветствовать гостей за пределами атмосферы планеты. — Скви снова повернулась к экрану. — Да, несомненно, это корабль.

— Только один корабль? — Любопытный Джордж буквально пожирал глазами движущуюся на экране точку.

На этот раз Скви ответила, не потрудившись еще раз посмотреть на изображение:

— Одного корабля вполне достаточно. Всегда достаточно.

Уокер не был удивлен ее ответами. За годы, что он провел в тесном общении с этим существом, Уокер понял, что, независимо от ситуации, Скви не умела отличать обоснованную уверенность от абсолютной, неограниченной самонадеянности. Промежуточных состояний она не знала. Видимо, таковы были все к'эрему.

Удивило Уокера совсем другое. Даже не удивило, а скорее изумило до глубины души. Его поразила форма корабля к'эрему. Корабли туукали, нийувов и иолфов, хотя и различались своими конструкциями, были все же по сути чисто функциональными и эффективными. Это были наивысшие достижения выдающихся математиков и инженеров. Поднявшийся же над облачным покровом планеты корабль — единственный приближавшийся к ним корабль к'эрему — оказался неожиданно красивым.

Он был красив не просто совершенством исполнения. Было видно, что забота о внешней эстетике форм была глубоко продуманной. Стройный, изящный силуэт тех деталей, которые у кораблей, приближавшихся к планете, были грубыми и громоздкими, вызывал ассоциации с подвесками гигантской, но изумительно красивой броши. Многократно преломленный свет всех оттенков радуги создавал узоры на рельефных бортах корабля: эта деталь стилистически, если не функционально, повторяла металлические и самоцветные украшения Скви. Точно так же, как эти последние контрастировали с пятнистой красно-коричневой поверхностью ее тела, предметы высокохудожественного искусства выступали разительным контрастом на фоне абсолютно гладкой серой поверхности корабля. В сравнении с безупречной гладкостью этого корабля межзвездные суда трех инопланетных рас выглядели неуклюжими и раздутыми. Сама сверхъестественная красота корабля к'эрему действовала устрашающе. Уокер был уверен, что и этот эффект был тщательно продуман.

Несмотря на все «архитектурные излишества» корабля, Уокер нисколько не сомневался, что он был абсолютно функционален — как и оружие, которое, вероятно, тоже находилось на борту. Правда, Уокер не мог сказать, способна ли мощь этого оружия противостоять объединенному натиску двенадцати кораблей, представлявших собой вершину современной галактической науки и техники. Но если даже это была просто демонстрация самоуверенности и амбициозности, то это был блеф, которым мог бы гордиться любой опытный коммерсант.

Уокер не потрудился спросить у Скви, так ли это. Этим должны заняться Герлла-хин и военные специалисты нийувов, иолфов и туукали.

Вероятно, все они решили не полагаться только на себя. По громкой связи прозвучало оповещение о том, что в рубке ожидают, что гостья Секви'аранака'на'сенему будет участвовать в установлении формальных контактов с ее народом.

— Поздно, — произнесла Скви, послушно направившись в рубку. — Эта просьба должна была прозвучать в тот момент, когда наши корабли засекли корабль к'эрему, покидавший планету.

— Может быть, сенсоры засекли его только сейчас, — сказал Уокер, выбираясь из кровати, чтобы присоединиться к Скви.

Она, продолжая идти, оглянулась на Уокера. Если у существа десять равноценных конечностей, то оно легко может позволить себе такую роскошь.

— Контактное судно дает о себе знать уже в момент взлета с планеты, чтобы у командиров прибывших кораблей не было сомнений относительно его намерений, чтобы избежать паники и ненужного конфликта. — Скви раздулась вдвое, затем снова сократилась до прежних размеров. — Сейчас же, когда контакт стал неизбежным, я просто не верю, что скоро смогу поговорить с моими соотечественниками.

— Держу пари, что ты просто ждешь не дождешься этого момента, — заговорил Джордж, забыв свой обычный цинизм.

— Да, я жду его с великой радостью, — призналась Скви, когда они с Уокером вышли в коридор и направились в командную рубку «Дживен-Бха». — Сначала будут день-два жарких дебатов. Потом будет путешествие до моего дома, если он, конечно, сохранился, а засим последует период благословенного уединения.

Уокер невесело покачал головой. Невзирая на несомненный интеллект к'эрему, Уокер не переставал удивляться тому, как таким отпетым интровертам удалось создать завидную цивилизацию и, мало того, овладеть искусством межзвездных путешествий. Очень привлекательных путешествий, если корабль, приближавшийся сейчас к флотилии, не был искусной мистификацией. Уокер не сомневался, что если убранство корабля соответствует его внешнему виду, то у них появится возможность посетить корабль.

Но Уокер ошибся. В посещении корабля им было решительно отказано. Дело, видимо, было в том, что один из нийувских офицеров, не дождавшись Скви, решил сам обратиться с такой просьбой. Ответ, объяснила Скви, был рассудочным и не говорил об открытой враждебности. Человек, собака и туукали, хорошо знавшие к'эрему, могли засвидетельствовать, что они склонны избегать новых контактов и знакомств в любых ситуациях.

Судя по такому началу, можно было ожидать, что дальнейшие контакты станут очень трудными, но в действительности произошло нечто противоположное. На самом деле получить разрешение на высадку на К'эреме оказалось намного легче, чем на Туукалии. Разрешение было сухим и коротким, не обусловленным никакими пышными и сложными процедурами, необходимые формальности были исполнены быстро и без проволочек. Все, кто хотел посетить планету, получили такое разрешение. Правда, в отсутствие местного гида, такого как Скви, их перемещения по планете будут строго контролироваться.

Джордж и Уокер были включены в состав первой партии не только как представители флотилии, но и как существа, которым требовалась помощь. Также в первую партию попал Браук, которому нужен был материал для саги. Собж-ус, ее помощник Хабр-век, а также иолльские и туукальские астрономы присоединились к партии, потому что хотели немедленно начать совместную работу с местными учеными по поиску неизвестной планеты под названием Земля.

Когда челнок доставил гостей на поверхность планеты, Уокер был поражен скудостью освещения на ночной стороне К'эрема. Отсутствие крупных городских агломераций не удивило Уокера, так как из рассказов Скви он знал об отвращении к'эрему к толпам, но отсутствие освещения скорее говорило об отсталом и нищем обществе, каковым общество к'эрему, несомненно, не являлось. Строительство таких сложных аппаратов, как космические корабли, требовало мощной производственной базы и развитых передовых технологий.

— Такие комплексы, как и наши жилища, мы предпочитаем строить под землей, — сказала Скви, когда Уокер поделился с ней своим удивлением. — Помимо этого, наши промышленные комплексы — предприятия высокомеханизированные. Даже более механизированные, чем на Серематене. — Серебристо-серые глаза Скви были лишь ненамного живее, чем тучи, в которые им сейчас предстояло войти. — Только не говори, будто ты ожидал, что мои соотечественники изнуряют себя непосильным трудом в жарких пыльных цехах.

Тут подал голос Джордж, пристегнутый ремнями к специально приспособленному для его миниатюрного роста креслу:

— Да, Марк, о чем ты только думал? Наверное, воображал, что к'эрему будут марать руки физическим трудом!

Сарказм Джорджа, как всегда, не произвел на Скви ни малейшего впечатления. Высказывание пса она приняла просто за констатацию факта.

— Да-да, это именно так. Все производственные процессы, требующие физического труда, были автоматизированы в незапамятные времена. Мы лишь наблюдаем за ходом процессов и меняем их в зависимости от изменяющихся потребностей населения.

Этим, видимо, и объясняется отсутствие освещения, подумал Уокер, когда нийувский челнок, пробив скопления облаков, вошел в атмосферу и одновременно на освещенную сторону планеты. Да, на поверхности планеты было очень мало искусственных строений. Вместо городов под ними пролетали обветренные острова и редкие небольшие материки. Бросалось в глаза изобилие растительности, хотя в основном стелющейся и карликовой. Не было ни джунглей, ни дремучих лесов — по крайней мере, корабельные сенсоры их не видели. Лишь кое-где, местами, в небо, как шпили, устремлялись одинокие высокие деревья. Поверхность суши была в основном покрыта чахлыми кустарниками и травами.

Мало того что на планете отсутствовали какие-либо признаки урбанизации, даже на космодроме не было никаких мест для наземной посадки. Это выяснилось после того, как челнок некоторое время терпеливо провисел над указанным местом приземления. Скалистый пейзаж раздался, обнажив отверстие, ведущее в обширный сухой порт. Следуя немногословным инструкциям, транспортный корабль мягко коснулся земли. Двигатели умолкли. После виленджийского плена, после наполненных надеждой и отчаянием скитаний Скви наконец вернулась домой.

Почти вернулась, поправил себя Уокер. Сейчас неизбежно начнутся какие-то формальности. Надо надеяться, что они окажутся не такими устрашающими, как на Туукалии, и не такими сложными, как на Нийуве.

Первое впечатление подтверждало, что подход к приему гостей здесь действительно будет другим. Когда они вышли из челнока, их прибытие было тщательно запечатлено для потомства вездесущими нийувскими журналистами. Но никто из местных жителей, видимо, даже не думал встречать гостей. Не было не только ликующей толпы или пусть даже группы встречающих землячку, вернувшуюся домой после похищения. Не было даже ни одного чиновника, который отвел бы их в соответствующее официальное учреждение. Изумленный Уокер поднял глаза. Какое-то невидимое и неосязаемое поле не давало влажности проникнуть снаружи в подземный порт. Тем не менее внутри было прохладно и довольно сыро. Это оптимальный для к'эрему климат, подумал Уокер и поплотнее запахнул легкую куртку. Но из всех прибывших только он один ощутил озноб. Браук и Джордж не мерзли, защищенные мехом. Но были у него и товарищи по несчастью — замерзли лишенные естественной растительности нийувы и короткошерстные иолфы.

Скви выступила вперед и объявила — для всех, но обратившись к Уокеру:

— Подождите здесь. Необходимо, чтобы я покончила с формальностями.

Остановившись на полпути между кораблем и прозрачным серым возвышением в ближайшей стене, Скви несколько раз коротко свистнула, выпустив одновременно из речевой трубки цепочку пузырей. В возвышении появилось отверстие, которое постепенно расширялось, образуя на поверхности концентрические волны. Уокер вспомнил, что точно такие же круги появлялись в миске с горячей овсяной кашей, когда в нее бросали ломтик яблока. Эта возникшая в твердом покрытии дверь произвела на него сильное впечатление как свидетельство высокого развития науки на К'эреме.

Из образовавшегося отверстия выкатился к'эрему — второй увиденный Уокером — и остановился напротив Скви. Протянув навстречу ей щупальца, он принялся гладить, обнимать и иными способами касаться Скви в процессе невероятно сложного эквивалента человеческого рукопожатия. Несколько минут Уокер и другие гости с интересом наблюдали эту пантомиму. Потом вышедший навстречу им к'эрему повернулся на сто восемьдесят градусов и исчез в отверстии. Скви обратилась к своим спутникам:

— Теперь мы можем пройти к выходу.

У Маркуса Уокера от такой простоты процедуры отвисла челюсть. За его спиной неуверенно переминались с ноги на ногу Собж-ус и другие нийувы и иолфы.

— И это все? — пробормотал Уокер. — Где официальная иммиграционная процедура? Где регистрация? Где уверения в том, что мы прибыли с мирными намерениями?

— Обо всем уже позаботились, — добродушно успокоила его Скви. Она слегка наклонилась вправо и обратилась к Собж-ус и ее группе ученых: — Сейчас я начну переговоры о вашей встрече с научным руководством. Для вашего проживания будут подготовлены апартаменты. — Она снова посмотрела на Уокера, Джорджа и Браука. — Гостям будет уделено ограниченное внимание. На К'эреме бывает много гостей, но мы стараемся к ним не привязываться.

Уокер окинул взглядом голое место посадки, безжизненное и неприветливое. Над головой сгущались тучи, из которых на землю сыпался мелкий дождь.

— Может быть, по их меркам, это и есть восторженная встреча.

— Или отличная погода, — содрогнувшись от отвращения, произнес Джордж. — Как у нас в Чикаго в марте. Но похоже, что здесь такая погода стоит круглый год…

— Сегодня действительно хорошая погода, — обидчиво отозвалась Скви, поманив всех за собой движением щупальцев. — Если вы сейчас же последуете за мной, то хозяева сразу позаботятся о ваших удобствах.

Гости понуро побрели за Скви по белым плитам посадочной площадки. Все молчали. Не было оживленной болтовни, как обычно при высадке на новой, неведомой планете. Что-то в окружающей обстановке давило и мешало говорить. В атмосфере порта не было ничего угрожающего, она просто была мрачной. Мрачной, как серая безысходность дождливой погоды, подумалось Уокеру. Он был рад за Скви, которая вернулась в привычную обстановку, но все остальные, глядя на свинцовые облака и поеживаясь от холодной сырости, никакого удовольствия не испытывали.

Консультации Собж-ус и ее астрономов с к'эремскими коллегами (а не с руководством, как случайно обмолвилась Скви) должны были начаться тотчас, а остальных гостей, своих спутников по скитаниям, она пригласила к себе домой, после того как отведет астрономов на место переговоров и вернется назад. Делать было нечего, и Уокер и его друзья, обреченные ждать возвращения Скви в неприветливом порту, скрепя сердце согласились.

Не было и тени того радостного волнения, какое они с Джорджем испытывали во время недавнего визита в северную провинцию Туукалии, где стали гостями большой семьи Браука. Убранство транспортного средства, на котором их должны были доставить к месту проживания, было скудным и утилитарным, но выбора у гостей не было. Грузовик был единственным средством, в котором мог уместиться Уокер — не говоря уже о Брауке. Когда транспортер набрал скорость и устремился по заданному маршруту, гигант утешался тем, что воплощал свои переживания в эпических стихах. Нет нужды говорить, что сочиненные Брауком во время этого путешествия стансы были мрачными, как окружавший их пейзаж и дождливая, сырая погода.

Скви наконец начала выказывать какие-то признаки волнения. Она узнала, что ее жилище осталось нетронутым во время ее отсутствия и его никому не передали. Она несколько раз повторила, что там все должно было остаться таким же, каким было в ночь ее похищения. Совсем скоро у них появится возможность познакомиться с гостеприимством к'эрему.

— Нет ли в этом высказывании внутреннего противоречия? — осведомился Джордж, но предусмотрительно понизил голос так, чтобы его услышал только Уокер.

Друг шикнул на пса:

— Скви не виновата, что она такая. Просто ее народ, к'эрему, не отличается общительностью. В отличие от туукали или, например, нийувов.

— Ну да, — возразил Джордж, — они не виноваты в том, что они тщеславные, надменные, эгоистичные и надутые комья слизи?

Нагнувшись, Уокер сжал ладонью собачью пасть:

— Да, это тщеславные, надменные, эгоистичные и надутые комья слизи, без которых мы не сможем найти дорогу домой. Не забывай об этом.

Высвободившись из хватки Уокера, Джордж смиренно фыркнул:

— Я не смогу это забыть при всем желании. — Привстав на задние лапы, он оперся передними о борт транспорта. — Какая мрачная и тоскливая скала. Держу пари, что в этих окрестностях на расстоянии нескольких парсеков нет достойного места, где можно закопать косточку.

Радовало то, что в грузовом транспортере им придется провести не так уж много времени. Дом Скви располагался в полудне езды от порта, где они приземлились. Когда они наконец добрались до берега темного, волнующегося моря, начало смеркаться. Вокруг стали загораться холодные огни, сочившиеся из домов, спрятанных в глубине скал или построенных из материала, неотличимого от природных камней. Экипаж начал спускаться по пологому склону к пещере, за которой виднелась кромка воды. Вскоре транспортер остановился недалеко от берега. Ставшая энергичной и подвижной Скви вышла и предложила гостям следовать за собой. Как только они вышли, вся природа вокруг внезапно изменилась.

Тучи рассеялись, и аметистовое небо ярко осветилось солнцем.

Уокер от удивления и неожиданности широко раскрыл рот. То же удивление овладело Джорджем и Брауком, когда последний ухитрился наконец протиснуться на волю сквозь узкую дверцу транспортера. Скви, уже успевшая отойти по живописно вившейся тропинке, только теперь заметила, что ее спутники застыли на месте, пораженные происшедшей переменой.

— Что это с вами стряслось? — нетерпеливо спросила она и метнулась назад. — На что вы так уставились, как стадо парализованных страдал?

Уокер, не отрывая взгляда от разбежавшихся облаков, ответил:

— Какое здесь небо! Оно же не голубое, а лиловое.

— Как сирень, — благозвучно поддержал друга Джордж. Кажется, оба были удивлены в равной степени.

Скви подняла к небу свои серебристо-серые глаза, выглядывавшие из хрящевых глазниц, и посмотрела на прогал среди облаков.

— A-а, теперь поняла. То, что кажется мне абсолютно нормальным, представляется вам весьма необычным. Я попробую объяснить этот феномен так, чтобы он был доступен вашему деревенскому разуму.

Скви пустилась в объяснения, но имплантированный в головы гостей переводчик виленджи был пригоден для перевода обычной речи и некоторых идиом, но был абсолютно не приспособлен к переводу научных текстов. Тем не менее Уокер понял, что спектр света местного солнца отличается от спектра земного светила — в нем больше фиолетовых лучей, которые и достигают поверхности планеты. Она говорила что-то еще о коротких волнах и высоких частотах, о том, что фиолетовый свет больше склонен к рассеиванию, чем синий, а потом углубилась в такие дебри физики и оптики, что Уокер едва ли понял бы, что она говорит, даже при безупречном переводе.

Но это не имело никакого значения. Суть он уловил правильно. Впрочем, не требовалось никаких специальных знаний для того, чтобы восхищаться красотой неба, переливавшегося аметистом, а не бирюзой.

Естественно, такое освещение преобразило весь ландшафт, придав сказочность скалам, жестким кустарникам и даже мощеной дорожке, вившейся вдоль морского берега. Только когда они дошли до конца тропинки, Уокер, отвлекшись от фиолетового неба, обратил внимание на пурпурную пену морских волн и на странные создания, весело носившиеся вдоль берега.

Большая часть из них, плескавшихся в воде, была похожа на летучих мышей. Но эти животные не были млекопитающими. Похожие на крылья выросты тела были предназначены не для полета. Эти животные были размером с человеческую ладонь и проявляли невероятную активность. Они носились по берегу, время от времени тычась в песок гибкими носиками, больше напоминавшими суживающиеся к концу лопатки, чем клювы. Существа были двуногими и быстро бегали на своих мускулистых конечностях. Звуки, которые они издавали, перепахивая берег, были больше похожи на жужжание пчел, чем на щебетание птиц.

— Это тепеджеки, — сказала Скви почти с нежностью, указав на животных щупальцем. — Как я рада, что снова их вижу. Молодых к'эрему часто учат смотреть на жизнь как тепеджеки. — С этими словами она направила в сторону существ три своих щупальца. — Посмотрите, как расположены и как устроены их конечности. Они не могут пятиться назад. Они могут двигаться только вперед. Для того чтобы развернуться, им надо сначала развернуться назад всем корпусом. С помощью свои лапок они разгребают песок и отыскивают под ним пищу — маленьких зверьков. — Свернув налево, Скви поманила гостей за собой. — Идемте, дом ждет нас.

Узкая боковая дорожка бежала вдоль берега мимо нескольких светящихся окон, расположенных в низких обрывистых откосах, спускавшихся к морю. Жилище Скви было расположено в самом конце дорожки. Несмотря на то что дом был искусно замаскирован под окружающий ландшафт, друзьям не потребовалось ничего говорить. Они сразу узнали дом Скви. Уокер от неожиданности даже присвистнул.

Вход в дом был точной копией входа, который Уокер видел на борту невольничьего корабля виленджи.

— Я поняла, о чем вы все сейчас подумали, — сказала Скви, вглядевшись в лица своих спутников. — Да, вы, наверное, уже заметили, что мой дом находится в самом конце жилого поселка. — Она обернулась и широким жестом обвела берег. — Той ночью я долго не могла заснуть и вышла прогуляться. Виленджи схватили меня довольно далеко от дома, и никто этого не заметил. Как вы помните, наши похитители были весьма искусны в своем низком ремесле.

Уокер обернулся и взмахнул рукой в направлении, откуда они только что пришли:

— Должно быть, ты далеко отошла от дома. Похоже, что по берегу рассеяно довольно много домов.

— Они расположены слишком далеко, чтобы из них можно было что-то увидеть или услышать. — Скви опустила щупальца. — Да и потом, вы же сами видите, что к'эрему предпочитают уединение и никогда не вмешиваются в чужие дела. Как вы понимаете, на месте моего похищения не было толпы свидетелей.

Легко перебравшись через вылизанные волнами камни, обрамлявшие тропинку, Скви спустилась к берегу, распугав по дороге тепеджеков. Все остальные без труда последовали за Скви. Джордж побежал вдоль берега, уткнувшись носом в песок, обнюхивая еще один новый для себя мир. Браук остался сидеть на камнях, не желая забивать песком свой щетинистый мех. Один Уокер остановился и сел, с наслаждением погрузившись задом в мягкий, немного влажный песок. Им было здесь хорошо — Уокеру и его десятиногой подруге.

— Вот я и дома.

От интонации, с какой произнесла эти слова вечно язвительная к'эрему, к горлу Уокера подступил комок. Сколько раз он произносил английский эквивалент слова «дом», произносил беззвучно, для себя. По крайней мере, теперь, после множества приключений и скитаний, Секви'аранака'на'сенему все же вернулась домой, вопреки всему. Громоздившийся неподалеку туукали Броулькун-ув-ахд-Храшкин со всей своей туукальской страстью сочинял сагу, в которой хотел описать свое полное приключений путешествие. Где-то поодаль было слышно, как Джордж с остервенением роет розовато-лиловый песок в надежде догнать какое-то мелкое существо, старающееся скрыться от него.

«Дома», — снова и снова Уокер мысленно повторял это слово. Увидят ли когда-нибудь они с Джорджем свой дом? Или они обречены стать вечными странниками, гостями прекрасных, но чуждых миров, приветливых, но незнакомых? Сможет ли народ Скви реально им помочь? Он знал, что многие претензии к'эрему вполне обоснованны. Но не все. Этот народ, невзирая на свой интеллектуальный блеск, склонен к надменности и высокомерию — это было хорошо видно по поведению Скви. Но и к'эрему не могут знать все. Они не всемогущи. Но это не волновало Уокера.

Его волновало одно: смогут ли к'эрему найти Землю.

Джордж отодвинулся от вырытой им ямы и принялся гулко лаять в ее отверстие. Уокер покосился на своего четвероногого друга. Из ямы высунулись два щупальца и потянулись в сторону благоразумно отпрянувшего Джорджа, продолжавшего лаять. Уокер знал, что его четвероногий друг не меньше чем он сам хочет попасть домой, но более практичный подход к положению позволял Джорджу не поддаваться унынию, которое временами просто не давало жить Уокеру.

«В этом-то и заключается весь секрет, — подумал Уокер. — Рой ямы и не думай о том, что будет завтра». Но как ни убеждал себя Уокер, у него ничего не получилось — он был человеком, а не собакой.

Стоявшая рядом Скви тихонько покачивалась в такт набегавшим на берег волнам. Такой безмятежной Уокер ее никогда не видел. Собирался дождь, тяжелый туман был готов разродиться изморосью. Из угла речевой трубки Скви один за другим летели пузыри.

— Чудесно! Все, что было нужно для полной радости от возвращения — это хорошая погода.

Уокер поднял голову, моргнул, когда капля попала ему в глаз. Он вытер влагу, лившуюся на лицо. Облака, как две ладони, сомкнулись, снова закрыв мелькнувшее на несколько минут потрясающе красивое пурпурное небо.

— Я очень рад за тебя, Скви, — сказал ей Уокер, — но ты же знаешь, что в такую погоду мы предпочитаем сидеть дома, а не гулять.

Из речевой трубки вырвалась очередная цепочка мелких пузырей.

— Знаю, знаю. Яркий солнечный свет и иссушающая жара — это то, что больше всего нравится вам троим. Вы обожаете сухость и вечно доводите себя до дегидратации. — Она с неохотой вылезла из мелкой лужицы. — Чтобы вы потом не говорили, что я негостеприимная хозяйка, идемте в дом.

К счастью, жилище, настоящее жилище Скви оказалось больше, чем его имитация, сделанная виленджи на их невольничьем корабле. Правда, Уокеру пришлось вползти внутрь на четвереньках, а в помещении он не мог выпрямиться во весь рост, чтобы не удариться головой о потолок. Джордж не испытывал никаких трудностей, но Браук не смог бы поместиться в доме Скви при всем желании. Она снабдила его тонкой, прозрачной непромокаемой тканью, и гигантский туукали остался сидеть снаружи, продолжая нанизывать стансы на сюжет своей нескончаемой саги. Холод и темнота были ему нипочем — он не был таким неженкой, как Уокер и, пусть и в меньшей степени, Джордж.

Виленджи сумели точно воспроизвести внешний вид жилища Скви, но внутри дома они не были. Интерьер был далеко не таким спартанским, каким запомнил его Уокер по невольничьему кораблю, далеко не таким грубым и скудным, как скалистый берег. Стены были уставлены сложными приборами и приспособлениями, поверхности которых были мягкими и шелковистыми на ощупь. Мягкий свет лился из нескольких скрытых источников. Были здесь и произведения искусства. Все они были трехмерными, на стенах не было ни графики, ни живописных полотен.

Скви сказала гостям, что в доме всего две комнаты — центральная овальная гостиная и маленькая кладовка. Все, в чем нуждалась эта интеллектуальная, высокоорганизованная к'эрему, помещалось в этой маленькой комнатке и было доступно с помощью негромкой голосовой команды. Чтобы доказать это, она вызвала несколько блестящих металлических предметов, которые по команде возникли в нижней части стены, выступая из нее как золотистые полипы.

— Для чего они нужны? — спросил Джордж, опасливо обнюхав металлические шарики.

— Это кухня, — коротко ответила Скви. Она, конечно, не умела улыбаться, но шутить жестами она умела. Протянув одно щупальце, она коснулась им ноги Уокера: — Не думаешь ли ты, что после всего, что нам довелось вместе пережить, я могу теперь что-нибудь приготовить для тебя?

Порученный заботам Скви на то время, которое потребуется Собж-ус и ее товарищам для консультаций с местными коллегами, Уокер очень тревожился за Браука. Но Браук и не думал жаловаться. Гигант не возражал проводить все дни и ночи вне жилища, куда он все равно не помещался. Прикрывшись дождевиком, которым снабдила его Скви, он чувствовал себя как дома, укрывшись под выступом высокой скалы. Что же касается температуры, то на его родных равнинах зимой бывало и намного холоднее. Все дни и ночи Браук посвящал сочинительству. Когда наступало время еды, Браук подползал к низкому входу, получал свою большую порцию пищи и болтал с друзьями.

Скви не выказывала особой склонности опекать своих гостей и большую часть времени проводила в уединении. Браук был занят сочинением саги, а Уокер и Джордж, предоставленные самим себе, бродили по каменистым склонам в ближних окрестностях и исследовали узкую полоску темного песка, окаймлявшую пещеру Скви, словно ожерелье из дикого необработанного гематита.

Иногда, бродя по берегу, Уокер и Джордж сталкивались с другими к'эрему. Оповещенные по прибытии блудной дочери Секви'аранака'на'сенему о том, что теперь в их поселке живут инопланетяне, эти местные жители, завидев впереди человека и собаку, немедленно сворачивали в сторону, чтобы избежать встречи. Когда все же непосредственная встреча вдруг происходила или когда пришельцы с ними здоровались, местные жители отвечали сердитым шипением, испускали несколько пузырей и исчезали в ближайшем проулке.

— Кажется, они и правда не любят общения, — сказал однажды Джордж, когда, завидев их, не один, а целых два головоногих моллюска использовали все свои щупальца для того, чтобы избежать встречи с ним и его долговязым другом.

Уокер проследил взглядом за вторым к'эрему, который убегал через невысокий холм, поросший каким-то кустарником, пахнувшим розами.

— Ты помнишь, Скви говорила, что они и друг друга-то не любят? Наверное, поэтому мы никогда не видели, чтобы их было больше двух вместе.

Несмотря на то что к мокрым лапам Джорджа прилипал прибрежный песок, пес легко бежал рядом с человеком.

— Что бы ни говорила о них Скви, разве не приходилось им сотрудничать для того, чтобы строить дома и предприятия, прокладывать дороги, да, в конце концов, создавать цивилизацию?

Уокер пожал плечами и плотнее запахнул ворот куртки. С моря подул сильный холодный ветер, и Уокер порядком замерз.

— Я не стану спорить против того, что к'эрему стараются делать и как они это делают. Думаю, что им легче работать с автоматами, чем друг с другом.

Джордж остановился, чтобы обнюхать какую-то лежавшую у воды раковину, а потом догнал Уокера.

— Все дело в их врожденном чувстве превосходства, как индивидуального, так и расового. Все вместе они думают, что к'эрему самые умные, самые талантливые из всех прочих видов. Но и каждый к'эрему умнее и проницательнее своего соседа. Это просто чудо, что они сумели создать такую цивилизацию.

— Да, им, конечно, пришлось сотрудничать.

Пес, нахмурившись, поднял морду и посмотрел на человека:

— Ты как-то странно это произнес, двуногий друг мой. О чем ты сейчас думаешь?

— Да так, ни о чем. Нет, правда, ни о чем особенном я не думаю. — Он посмотрел в сторону моря. Над волнами медленно поднималась большая компактная сине-зеленая масса, словно накопившиеся за миллионы лет отходы вдруг обрели разум и решили извергнуться на поверхность. Уродливая, изъеденная по краям масса, покрытая неприличными бурыми выростами, жившими судорожной, отдельной от всей массы жизнью. На расстоянии было невозможно сказать, что это такое — выросты, паразиты или что-то вообще не поддающееся определению. — Я все же думал, что к Скви придут в гости ее прежние соседи, поприветствуют ее, поздравят с возвращением, пригласят к себе.

Джордж понимающе рыкнул:

— Она не пустила бы их на порог. Говорю тебе, Марк, одно дело назвать кого-то асоциальным, но совсем другое дело, когда асоциально ведет себя целый биологический вид. Когда на твою территорию забредает чужая собака, требуется какое-то общение, чтобы, по крайней мере, выяснить, кто перед тобой — друг или враг. — Джордж обвел взглядом искусно замаскированные жилища, мимо которых они проходили. — Но здесь, насколько я понимаю, не принято обнюхивать друг другу задницы.

— Здесь, собственно, и нет задниц.

Уокер рассеянно пнул нечто, торчавшее из песка, и испуганно отпрыгнул назад, так как это нечто взвилось в воздух, несколько раз перевернулось вокруг своей продольной оси и, разбрызгивая воду, шлепнулось в прибрежный песок. Оправившись, эта неведомая тварь выпустила ножки-реснички и устремилась в воду. Там она присела, выглядя при этом как ходячая резиновая перчатка, и плюнула в Уокера и Джорджа, сверкая своим единственным красным глазом.

Облака над головой расступились, открыв живописное чуждое небо. Странное солнце чужой планеты било своими лучами, согревая Уокера необычным фиолетовым светом и придавая темному и мокрому ландшафту виноградный оттенок. Этот эффект производил сильное впечатление на Уокера, но нисколько не трогал Джорджа, не обладавшего цветовым зрением.

— Не такая уж это и мрачная планета, — заметил оптовый торговец, — во всяком случае, когда показывается солнце.

— Да, ты прав, — без колебаний согласился Джордж.

От этого ответа Уокер остановился на месте как вкопанный:

— Что ты сказал?

Пес сел на задние лапы и уставился на чуждые, окрашенные в сиреневые тона волны.

— Не такое уж это плохое место. Напоминает мне родной город в полдень поздней осенью.

Уокер присел на корточки рядом с собакой:

— Впервые я слышу от тебя добрые слова о планете, на которой мы оказались. Что изменилось?

Свежий океанский ветер трепал шерсть на загривке Джорджа, который неуверенно пожал плечами:

— Сам не знаю. Наверное, я приспособился или просто смирился. Может быть, я схожу с ума. Кто знает? Да и потом, говорят же, что путешествия расширяют кругозор.

Уокер ласково погладил песика за ухом:

— Первая космическая собака. Ты, Джордж, будешь основоположником нового вида.

— Да уж непременно.

Они долго сидели так — человек и собака. Первый — с расширившимся горизонтом, вторая — с приобретенным интеллектом. Они сидели и, не отрываясь, смотрели на водную гладь, которая была дальше от покрытой рябью воды Мичигана, чем они могли себе представить всего четыре года назад. Потом они встали и побрели, погруженные каждый в свои мысли, назад в маленький низенький домик, где их не ждала вспыльчивая, сварливая, неприветливая и многоногая хозяйка.