Сумеречные дали. Книга 1

*****

— Вперёд! — плеть со свистом опустилась на взмыленный бок рысака. — Вперёд, я сказал.

Конь встал на дыбы, отпрянул назад и замер, шумно выдохнув воздух из расширенных ноздрей.

— Чёртово отродье, погубить меня вздумал?

Всадник нанёс плетью ещё три удара, но конь под седоком не сдвинулся с места.

Где-то далеко заходятся гончие лаем, значит, зверь загнан и охотникам осталось только прикончить добычу. Всадник тяжело вздохнул. Кажется, пришёл его час.

Куда бежать? Позади напавшая на его след стая оборотней, а впереди три болота, чёртов треугольник, из которого никому не выбраться, если только окажешься в проклятом месте. Как ни крути, а погибель всё одно его настигнет. Конь испуганно всхрапнул и покосился на седока, который лёгким привычным движением спрыгнул на землю.

— Подвёл ты меня, старина, — потрепав за гриву коня, произнёс всадник. — Но я не держу на тебя зла.

Конь фыркнул и опустил голову, как будто извинялся за свою беспомощность.

Погода в этот день выдалась мерзкая — моросящий дождь и липкий туман.

Теперь от силы часа три дня, а сумрачно, как будто вот-вот землю накроет вечерняя мгла.

Всадник прислушался. В соседних кустах послышался шорох.

«Вот и смерть настигла меня» — подумал он. Встал, широко расставив ноги, прикрыл грудью своего коня, и приподнял подбородок — он примет смерть с честью, не уронив достоинства.

Но к его удивлению из ближних кустов вышел мальчик лет двенадцати. Он остановился на тропе и, устремил небесно голубой взгляд вглубь леса — туда, откуда только что прискакал всадник. В следующее мгновение на тропинке показались оборотни. Их пара, но эти звери стоят десятка малорослых особей. Всадник хотел было схватить мальчишку и усадить на коня: может, хоть ему удастся скрыться, пока оборотни займутся им, но мальчик бесстрашно шагнул навстречу оборотням, а его глаза приняли огненно красный цвет.

В ужасе, всадник, кое-как всунул ногу в стремя и вскочил на коня, хлестнул его, но тот не сдвинулся с места и никак не отреагировал на удар нанесённый плёткой. Всадник взглянул на оборотней, а те ощетинились, а дальше произошло нечто невообразимое — звери припали к земле и стали вертеться, как будто страшная боль терзала их тела. А ещё через мгновение оба замертво свалились на землю.

Всадник, приоткрыв рот, наблюдал за происходящим, но как только мальчуган обернулся и взглянул на него, стеганул коня и умчался прочь по освободившейся тропе вглубь леса.

Только у окраины села, он остановил запыхавшегося и хрипящего коня. Да он и сам едва переводил дух. То, что произошло в лесу, никак не вязалось с реальностью. Для верности, он даже ущипнул себя, чтобы проверить, не сон ли это был? Мальчишка с огненно красным взглядом, одолел пару отборных оборотней, даже не приблизившись к ним, разве такое возможно?

Отдышавшись, всадник поскакал к дому, но толпа на сельской площади привлекла его внимание. Он спрыгнул с коня и подошёл ближе, чтобы узнать, по какому случаю собрался народ.

Другие охотники вернулись раньше него и теперь рассказывают о чудесном мальчике, который помог им. Оказывается мальчуган с огненным взглядом, помог не только ему одному — он уничтожил ещё четверых оборотней, которые преследовали других охотников. Люди переговаривались, думали, гадали, откуда появился мальчишка и почему помогает селянам. Очевидно, что парнишка связан с магией и по всему должен быть на стороне оборотней, так нет, он людям помогает.

Кто-то из селян сказал, что в лесу поселилась женщина, а мальчуган тот её сын, что женщина та ведьма и может обращаться в зверя, или в предмет какой-нибудь. Стоит ей сложить двенадцать ножей, перепрыгнуть через них и начинается превращение. Живут они в дальнем лесу, а от оборотней женщину защищает её сын — урлап, по нашему «охотник». Теперь это имя стало нарицательным, а некогда жил на месте Тамбова охотник, Урлап, который прославил имя своё в отчаянной борьбе с оборотнями. Иные предложили разыскать ведьму и расправиться с ней и с её сыном, но местный дьякон не поддержал предложение селян и приказал не трогать лесную семью. Для верности, он пригрозил расправой, если кто сунется в лес и потревожит «заступников».

Люди разошлись по домам.

Всадник взял коня под уздцы и тоже направился к своему дому. Мысли о чудесном мальчишке не отпускали его. Вместе они могли бы очистить лес от скверны. Мужчина он молодой, не женатый и если ему суждено будет погибнуть за правое дело, никто не прольёт по нему слёз. Родители уже давно отошли в мир иной, а зазноба его Аришка, как-нибудь переживёт потерю жениха. Да и не складываются у них отношения — больно она заносчива, а он человек спокойный и не любитель выяснять отношения.

С утра пораньше, мужчина оседлал коня и поскакал в лес. Где искать дом колдуньи он понятия не имел, пробирался по тропам лесным наобум, авось повезёт и какая-нибудь тропинка приведёт его к дому лесной ведьмы.

Когда он уже отчаялся и решил передохнуть на чудесной поляне, а заодно позволить коню полакомиться сочной лесной травой, прежде чем вернуться домой, среди зарослей акации он увидел избушку. Взяв коня под уздцы, он осторожно приблизился к дому. Заглянул в окошко и увидел того самого мальчишку с огненно красным взглядом. Только теперь глаза мальчика излучали нежно голубое сияние. Рядом с мальчуганом возилась женщина лет тридцати — русая коса, точёное личико, стройная фигура и совсем она не была похожа на ведьму. Завидев молодого человека, женщина встрепенулась, но не испугалась. Она вышла из комнаты в сени, а оттуда во двор.

— С добром или со злом явился? — задиристо спросила она.

— С добром, — очарованный красотой ведьмы, смущённо улыбаясь, пробормотал тот.

— Входи в дом, — пригласила его ведьма.

А тот отпустил коня и вошёл в дом вслед за хозяйкой.

— Садись за стол, — приказала ведьма. — Будешь обедать с нами.

Тот мужчина не смог вымолвить ни слова супротив колдуньи, так она ему приглянулась.

— Тебя привёл в мой дом сын — из-за интереса к нему ты здесь, — сказала ведьма, раскладывая по мискам гречневую кашу.

— Так и есть, — кивнул он. — Но теперь не знаю, из-за него ли я здесь, — вздохнув, признался молодой человек. Уж больно ему понравилась ведьма.

Ведьма улыбнулась и стала наливать из кувшина молоко, сдабривая кашу. Затем ловким движением отрезала каждому по краюхе свежеиспечённого хлеба.

— Спасибо, — поблагодарил женщину гость и взял ложку.

Ели молча. Мальчишка поглядывал искоса на чужака и даже пару раз улыбнулся ему. Когда миски опустели, ведьма вытерла рот рукавом и обратилась к мужчине с вопросом.

— Рассказывай, с чем пришёл?

— Я знаю, где прячутся оборотни, а мальчик наделён силой, убивать их. Я мог бы выманивать псов, а твой сын уничтожал бы гадов.

— Хочешь избавить лес от оборотней? — хитро улыбнувшись, спросила ведьма.

— Так и есть, — ответил гость.

— Попробовать, конечно, не грешно, — сказала она. — Но если ты погибнешь, я ответ за твою смерть держать не буду, — предупредила колдунья. — Тогда мы уйдём. Мой сын — урлап — он в любом краю в цене.

— Урлап? Кто же он такой, урлап?

— Потомок древнего охотника, имя которого Урлап. Не тот, что охотится на дичь лесную, а тот, кто с оборотнями не мирится.

— Никогда не слыхивал о таком чуде, — ответил гость.

— Дочь знатного охотника, Цна была ведьмой. Так вот, она наложила заклятие на оборотней. И если они задумают родить дитя, так у них непременно родится «охотник» и станет грозой для них же, для оборотней. Урлап не потерпит рядом с собой магического зверя и обязательно убьёт его.

Селянин с интересом взглянул на мальчугана, а тот сидит себе на стульчике и мастерит что-то, постукивая камнем по деревяшке.

— А отец его кто? — поинтересовался гость.

— А он нам на что? Разве наш сын оставил бы его в живых. Сделал своё дело и ступай себе с миром.

— Так ведь ты не оборотень, — удивился гость.

— Я полукровка, — призналась ведьма. — Урлап и так родился, без поганой волчьей крови, которую я отказалась испить, для завершения ритуала перевоплощения.

Крутого нрава ведьма, хоть с виду и кажется тонкой, и изящной.

На следующее утро, они отправились в лес, оборотней искать. На главной тропе разделились — ведьма с сыном остались на тропе, а селянин ускакал на коне в глухой лес, чтобы оборотней привлечь и как раз вывести на мальца, который одним только взглядом может прикончить зверя.

Долго всадник плутал по чащам лесным, но оборотней не смог отыскать. Ушли звери. Урлап вынудил их покинуть лес.

Встретились мужчина с ведьмой и её сыном на тропе и обрадовались, что не пришлось им воевать.

Ведьме приглянулся молодой человек, конечно, она согласилась на его предложение стать ему верной женой. Он привёл ведьму в село и представил селянам, как свою жену. Ведьму не трогали, ибо все знали, что оборотней из леса прогнал мальчуган с огненно красным взглядом — её сын. Были у них и другие дети, но они уже не имели магической силы.

Тамбовские леса долго оставались под защитой урлапа, но мальчик вырос и пошёл своей дорогой — уехал в иные края, а со временем в лес вернулись оборотни.

Глава двадцать шестая

Я отрыла глаза. Не сразу поняла, где я и почему не дома. Скромное убранство комнаты в доме бабки Устиньи заставило напрячь мозг и подумать, как я могла оказаться в доме ведьмы. Последнее, что помню — пятна крови на заснеженной земле. И голоса…

Влад. Да, он звал меня.

— Очнулась? — прокряхтела тётка Устинья.

А я не нашла сил, чтобы ответить ей. Я словно окаменела — чувства покинули меня, а тело мне больше неподвластно.

— Не боись, скоро поднимешься, — успокоила меня Устинья. — Насилу отбила тебя. Отец твой настаивал, чтобы тебя отвезли в больницу, так я не позволила, разве они помогут тебе?

Почему? Мне нужна помощь, а эта старая ведьма подвергает меня опасности, занимаясь народным лечением. Меня укусил волк, а это чревато последствиями.

Я попыталась сказать ведьме, чтобы она немедленно вызвала доктора, но губы мои остались неподвижны, а голосовые связки предательски бездействуют — словно я онемела вдобавок к тому, что не могу пошевелиться даже.

— Нельзя тебе в больницу, милая. Никак нельзя. Вот, как поднимешься, тогда посмотрим, как тебе в мир выйти. Кабы волк укусил, это ещё ничего, а вот ежели оборотень, тут другое лечение нужно.

Какой бред она несёт. Подумать только, двадцать первый век, а мои родственники позволили колдунье лечить меня — неграмотной и старой женщине. А мама? Она ничего не знает, конечно. То есть, ей даже не сообщили о том, что на меня набросился волк. Если бы она знала, ни за что не оставила меня в избушке у ведьмы.

Чёрт, меня укусил оборотень, а значит, беды не миновать.

— Фиска каждый день приходит. Сидит часами у твоей постельки. Скоро придёт, вот обрадуется, что ты ожила.

Боже, что происходит? Они сговорились что ли? А Влад? Куда он смотрит?

— А Влад… теперь он первый враг твой.

Я взглянула на Устинью молящим взглядом, чтобы она объяснила мне, что случилось, и почему Влад отвернулся от меня.

— Так и есть, отвернулся. Теперь вы с ним первые враги.

Ничего себе! Это благодарность за то, что я приняла удар на себя?

Может, волк изуродовал моё тело, поэтому Влад отвернулся от меня. Мои ноги, руки — что со мной не так?

— Цела ты, не волнуйся. Шрамы остались, но не те, что в больнице — уродуют тело нитками, — выругалась тётка Устинья.

Выходит дело не в уродстве моём. Тогда что? И это называется «мы созданы друг для друга»? Вот гад, так я и знала, что он играет со мной. Я бросилась спасать его, прикрыв своим телом, а он решил, что если я так сильно его люблю, значит, он добился своего и я ему больше не интересна. А как ещё прикажете понимать его поступок?

— Говорила я тебе, по краю ходишь, а ты, вон как подвела себя.

Тётка Устинья одной рукой подхватила меня за плечи и приподняла, а другой поднесла кружку к моим губам. Напиток терпкий, я бы даже сказала, что он терпкий с примесью горечи. Меня тошнит, но старуха не отнимает кружку от моих губ, заставляет всё выпить.

— Авось справимся с тобой. Пей, милая, пей, не отказывайся от блага, — приговаривает ведьма. — Мой совет тебе, как встанешь на ноги, беги к матери, она первая твоя защитница.

Так и сделаю. Довольно с меня скитаний. Я уверена, что мама, не позволила бы старухе забрать меня к себе, и тем более поить сомнительным отваром.

— Не боись, пей, — не устаёт приговаривать Устинья. — Травы «умные» они помогут тебе. А матери твоей лучше не знать о твоих бедах. Зачем сердце материнское зря тревожить. Станет жалеть, себя изводить, что не послушалась меня. Говорила ведь ей, чтобы в Борки вы обе дорогу забыли, ан нет, видать, чему быть того не миновать.

Странное дело, если ведьма знала, что со мной такая беда приключится, почему не предупредила меня заранее? Я ведь к ней обращалась за помощью.

— Эх, знать бы, где упасть, соломки бы подстелила, — сказала Устинья и поставила пустую кружку на стол. Она уложила меня обратно на подушку и поправила одеяло. — Если бы я могла знать, а то вижу, что ты у края, а что ждёт тебя, не разобрала. Не все карты судьба открывает перед нами.

Теперь понятно. А мне нужно было послушать старого человека, тем более что она ведьма. Видно, что тётка зла мне не желает. Вот только поправлюсь и в Тамбов в первый же день уеду. Больше мне здесь нечего ждать. Стану радоваться, что осталась жива, а Влад найдёт себе ещё одну дурочку, которая доверившись ему, окажется «на краю», как это случилось со мной.

И всё равно не пойму, почему Устинья забрала меня к себе. Что-то ведь не так со мной, верно?

— Теперь не осуди, но на ночь я тебе снадобье сонное стану давать, — предупредила тётка. Случись чего, так я с тобой не совладаю — сбежишь и ищи потом тебя.

Как же я сбегу, вот глупая баба, я же не ходячая.

— А, ежели и случится чего, очнёшься на воле, не пугайся. Первым делом обходи стороной «охотника». Он теперь злой стал, так и рыщет по лесу. А оборотни ушли из заповедника — опасно там стало.

Охотник? То есть, Влад? Чёрт, это случилось — «охотник» проснулся в нём.

— Он, как кровь твою увидел, так и голову потерял совсем. Двух волков своими руками сломал, как есть погубил. Мужики из посёлка подоспели, а убивать-то некого — другие оборотни разбежались, кто куда. А тот, что тебя ранил, сразу сбежал, хоть Влад и пытался достать его. Знаю я его, из местных он. А ещё знаю, что Арсения и его самку он порешил, а потом вожаком себя установил в стае.

Теперь не понятно, кто за кем охотится. Раньше Влад укрывался от оборотней, а теперь оборотни бегут от него. Ничего не понимаю.

А я помню волчьи глаза перед укусом. Как будто он не желал мне зла, но остановиться уже не успел. Значит, его цель был Влад. Вожак, против «охотника».

— Теперь оборотни ушли в дальний лес и в заповедник даже носа не суют. Слава тебе господи, — перекрестилась Устинья. — А то я уже думала, что они всех мужиков наших перетаскают в лес.

Вот оно что. Значит, Влад сделал благо для горожан, и помогла ему в этом я. Почему же я осталась живая — клыки оборотня пронзили моё тело с левого бока, а, значит, должно было пострадать сердце — жизненно важный орган. Неужели, оборотень пожалел меня, успел затормозить и ослабил укус. А я теперь обращусь в оборотня, если закончу обряд? Бред.

Однако мои веки отяжелели и неожиданно сомкнулись: ведьма, наверное, напоила меня сонным отваром, и я заснула.

— Бабуля, не плачь, не надо.

Способность говорить ко мне вернулась вчера ночью. Я спала и вдруг проснулась от резкого толчка, как будто меня кто-то разбудил. Бледная луна в окошке и я почувствовала невероятную, нестерпимую тоску. Душу словно полосовали тупым ножом в мелкие клочья. Я позвала тётку Устинью, и она подошла ко мне по первому зову, села на краешек моей постели и взяла за руку. Так она просидела со мной до рассвета. Той ночью я узнала много интересного. Тётка Устинья помогла мне остаться собой после укуса оборотня. Яд подействовал, но теперь застыл, не принимает его мой организм — борется с ним. Устинья снадобьем да заговорами помогает мне выстоять против инфекции. Что ж, может и так. Лично я ничего не чувствую: жар, ломота, депрессия — это посттравматический синдром. Только одно не поддаётся объяснению — почему утрачена способность, управлять своим телом. Позвоночник цел, а значит, нет предпосылок для парализации. Тётка Устинья успокаивает меня, говорит, раз я заговорила, значит, дня через два встану на ноги, но я не представляю, зачем? Что ждёт меня в новом мире, без прежних привязанностей.

— Успокойся, бабуль.

Хочу взять её за руку и не могу. Конечно, бабушка переживает. Не факт, что я поднимусь с постели, и что тогда? Ей перед моей мамой ответ держать, да и меня ей жалко по-настоящему, это очевидно.

— Как же мне не плакать, — хнычет бабушка. — Чувствовала я, что этот парень до добра тебя не доведёт. Надо было мне сразу тревогу бить, а я всё ждала, думала, обойдётся.

— Бабушка, я сама виновата и поделом мне. Знаешь поговорку — ни одно доброе дело не остаётся безнаказанным. Вот, теперь буду знать, что лучше пройти мимо чужой беды и не совать свой нос куда попало, — попыталась шутить я, но бабушка опять расплакалась.

— Мать твоя звонила, ругается. Грозится приехать, если ты не позвонишь ей. Я телефон твой принесла, так ты поговори с ней. Только я не знаю, на какую кнопку жать.

Кое-как я объяснила бабуле, как набрать номер. Мама ответила сразу. Значит, телефон при себе держала, ждала моего звонка.

— Виктория, немедленно возвращайся домой. Слышишь? Хватит с меня переживаний. Я не могу, есть без тебя, спать не могу, работу забросила, кто так поступает? Уехала отдыхать и ни слова мне не сказала. Хорошо Анфиса позвонила, предупредила.

— Мама, я тоже рада слышать тебя, — сказала я, выслушав тираду обид. — Всё хорошо, мам. Я скоро приеду.

— Вы поссорились с Владом? Из-за чего? Я не давлю на тебя, просто ты должна звонить мне, чтобы я не волновалась, — стала оправдываться мама.

— Мама, ты здесь не при чём. Мы с Владом разные люди, потом я решила продолжить учёбу, а отношения могут помешать мне.

— Отношения только помогут, разве Влад помеха?

Она не понимает, что произошло, вот и пытается образумить меня. Мою маму не понять — только что твердила, чтобы я вернулась домой и вот уже уговаривает остаться с Владом.

— Мама я вернусь домой, и это не обсуждается, — твёрдо заявила я.

— Как скажешь детка, — согласилась мама, услышав в моём голосе стальную нотку.

— Всё. Я тебя целую. Бабуль, а откуда у тебя мой телефон? — запоздало спросила я.

— Ухажёр твой вещи твои перевёз ко мне, — неохотно призналась бабушка.

Вот как. Быстро он среагировал. А что я хотела, любви до гроба? Влад избалован женским вниманием, наверное, уже нашёл мне замену.

Бабушка просидела у моей постели до позднего вечера. Потом Устинья попросила её уйти. Ведьма напоила меня сонным отваром, и я уснула.

Луна заглянула в окошко, и я проснулась. Теперь это будет каждую ночь? Почему Устинья не повесит тёмные шторы. Я взяла подушку, которая лежит сбоку и отделяет моё тело от холодной стены. Положила её рядом, чтобы перекрыть ею лунный свет.

— Нельзя тебя от луны прятать, — услышала я голос Устиньи. — Она первое лекарство для тебя.

Не понимаю, чем может помочь мне луна? Издревле считается, что луна способствует обращению человека в оборотня. Но с Устиньей лучше не пререкаться — она этого не любит.

Чёрт возьми, я смогла взять подушку? То есть, ко мне вернулась способность владеть своим телом. О боже, я уже не надеялась, думала, что так и пролежу до скончания дней моих. Попробовала пошевелить одной ногой — получилось, другая тоже отозвалась на приказ нейрона. Мало того, я смогла повернуться на бок: не на тот, в который впился клыками оборотень, ранки зажили, но боль осталась.

Кажется, Устинья достаточно крепко заснула. Я слышу посапывание из угла, где стоит её койка. Она не знает, что я могу подняться с постели, значит, останусь незамеченной, если теперь уйду. Я хочу спросить, почему Влад не хочет знаться со мной. Это очень важно. Может, все вокруг наговаривают на него, а он просто не знает, где я? Почему они прячут меня в доме ведьмы?

Мои вещи, они ведь рваные, наверное, и в моей крови. Нет, свитер другой и джинсы другие висят на спинке стула. Осторожно сняла ночную рубашку, натянула джинсы, свитер на голое тело: сойдёт и так. Обувь нашла у порога, там же на вешалке висела моя меховая курточка с капюшоном: кто-то принёс вещи. Наверное, бабушка, она верила, что я поднимусь на ноги и не зря верила — я поднялась.

Я выскочила из дома и бегом за калитку. Снег серебрится под ногами, но не скрипит, на мою удачу. Конец февраля морозы остались в январе. Чувствуется веяние весны и это так волнительно.

Прохожу мимо бабушкиного дома. В её комнате горит свет. Она не спит, молится, наверное. Теперь бы зайти к ней, но я тороплюсь. Придётся идти через старый мостик, но мне не страшно. Страх вообще больше не тревожит меня, напротив, я чувствую небывалую власть над мраком и силу пред теми, кто скрывается в темноте. Кажется, что сейчас могу сразиться с кем угодно: даже с оборотнем.

Подошла к владениям Шумиловых со стороны леса. Яркая луна мне в подмогу — тропинку видно, как днём.

В домике темно, значит, Влад в большом доме. Смело иду туда. Я не знаю, который теперь час. Плевать. Я должна поговорить с Владом.

Дёргаю за дверную ручку. Закрыто. А что я хотела? Это когда Полина с Глебом охраняли дом, Шумиловы не запирали дверь, а теперь всё изменилось.

— Что ты делаешь одна, ночью в лесу?

Влад? Моё сердце забилось так сильно, а, значит, Влад не утратил своей власти надо мной. Чтобы не случилось между нами — я люблю его и любить буду вечно.

— Я искала тебя, — робко произнесла я.

— Я знал, что ты рано или поздно явишься сюда, — чужим незнакомым голосом сказал Влад. — Где они тебя скрывали?

Вот, я так и знала, что Влад не знал, где я пропадала всё это время. Они меня прятали?

— Тётка Устинья помогла мне.

— Понятно, — недобро ухмыльнувшись, ответил Влад. — Ведьма «запечатала» свой дом от всякого глаза.

— Значит, ты искал меня? — Как же я хочу прижаться к нему, почувствовать его сильные руки, насладиться жаркими поцелуями — я ужасно скучала без него.

— Уходи, — неожиданно поменявшись в лице, прохрипел Влад. — Беги, Виктория, беги.

Чёрт возьми, значит, это правда? Он отказался от меня и теперь готов даже убить.

— За что ты гонишь меня? Я не понимаю, — заливаясь слезами, спросила я.

— Ты вынуждаешь меня навредить тебе, — зло выпалил Влад.

Вот как? Значит, я всё это время не понимала, что навязываюсь ему?

— Я не пара тебе? — спросила я.

Влад ничего не ответил. Он отвёл взгляд в сторону, а когда вновь посмотрел на меня, я заметила в его глазах зелёные огоньки, которые свидетельствуют о его сильном возбуждении: я давно заметила эту особенность его глаз. Значит, огоньки появляются и в момент раздражения, не только в момент возбуждения. Влад так сильно ненавидит меня? За что?

— Ты же обещал…

Даже не знаю, что сказать. Какая нелепая ситуация. Больше всего я боялась, что когда-нибудь может состояться этот ужасный последний разговор, иными словами — объяснение.

— Значит, ты не хочешь больше знать меня? — потерянным голосом спросила я.

— Тебе лучше уйти, Виктория, — теряя самообладание, выпалил Влад.

Слова болью легли на сердце. Я непонимающе взглянула на Влада, а он без стеснения смотрит на меня. В его безжалостных глазах я прочла приговор — он уже всё решил для себя.

— Хорошо, — кивнула я. — Если ты так хочешь…

— Да, я так хочу. И лучше тебе уехать из городка, — добавил он.

— Скажи мне, — набравшись смелости, спросила я. — Полина и Глеб, где они?

Устинья говорила, что Влад убил двоих волков в тот день и мне даже страшно подумать, кто они.

— Они вернулись в Сибирь, — с недоброй ухмылкой ответил Влад. — Хочешь присоединиться к ним?

Он думает, что я «обратилась»? Глупец. Что ж, нам больше не о чем говорить с ним.

— Ненавижу тебя, — прошептала я и вышла на тропинку.

— Прощай, Виктория, — услышала я голос за спиной, но я даже не обернулась. Я должна забыть этот голос, забыть этого парня, и я должна покинуть городок.

Слёзы текут по моим щекам. Шаг за шагом я навсегда удаляюсь от дома Шумиловых. Я ухожу. Что мне ещё осталось? Только идти в никуда. Жизнь потеряла смысл. Всё потеряло смысл.

Из ближних кустов послышалось сопение — звериное дыхание, вот, что это. Испугалась ли я? Нет, конечно. Мёртвой душе не страшен зверь лесной — ей больше нечего терять. Сопение постепенно стихло. Вот, даже зверь лесной не стал меня трогать, подумал, что мёртвая, наверное.

Я продолжила путь. Не знаю, куда и зачем я шла, но через время набрела на логово зверя. Как раз по мне. Я встала на колени и протиснулась в ход.

Кажется, тут ступеньки — спускаюсь вниз. Интуитивно нахожу опору — это стол. Выходит, это не логово, а землянка. Ощупываю стол и нахожу на нём спички и свечу. Зажгла одну спичку и поднесла к свече. Вот так лучше.

Осмотрелась. Здесь и кровать есть и стол и два табурета. Полки с посудой. Чёрт, это логово Полины и Глеба, я почуяла их запах.

Вернулась по ступенькам к выходу из логова и приставила деревяшку, которую обнаружила рядом со ступеньками. Вот так лучше.

Свернулась калачиком на кровати и уснула. Хорошо. Спокойно. И совсем не страшно.

Глава двадцать седьмая

Время идёт. Идёт вопреки всему. Кому нужны мои страдания. Мама твердит, чтобы я садилась за учебники — скоро вступительные экзамены, а мне ничего в голову не лезет.

Я даже предположить не могла, что будет так больно. Как долго ещё терпеть эту боль?

Снадобье, которое приготовила Устинья перед моим отъездом из Борок, помогает избавиться от «дурной» крови, но не снимает боль, которая буквально истязает душу.

В остальном моя жизнь течёт размеренно и невероятно медленно. Мама говорит, всё потому, что я закрылась в четырёх стенах. Тщетно пытается выпроводить меня на улицу, предлагает погулять с друзьями, а я никого не хочу видеть.

— Встретила сегодня Светочку, и она поделилась со мной последними новостями, — сказала мама за обедом. Светочка, моя подруга и бывшая сокурсница. — Помнишь, Антошку? Кажется, вы дружили. Так вот, он вернулся в Тамбов.

О, боже, Антон? Он лишил меня девственности, вот и всё, и если бы мама это знала, не стала бы говорить о нём с таким восторгом.

— Помню, конечно, — буркнула я.

— Светлана сказала, что Антон хочет встретиться с тобой, он тоже поступает в Медицинский институт. Вы могли бы готовиться вместе.

— Хотел бы, сам пришёл, и не стал бы передавать привет через Светку, — огрызнулась я.

— Ты стала очень раздражительная, — покачивая головой, сказала мама. — Зачем оставила Влада, если так переживаешь.

— Больше не произноси его имя при мне, — жалостливо попросила я.

— Вчера, когда ты переодевалась ко сну, я случайно увидела у тебя…

— Мама, — остановила я её. — Не надо.

— Хорошо, — кивнула она. И всё-таки не удержалась, спросила. — Он бил тебя?

— Нет, мама, не бил.

Что за глупости, неужели не видно, что это шрам. Тоже мне, медицинский работник. Хирургическая сестра называется.

— Владимир Иванович просил передать тебе это. — Смущённо улыбаясь, мама передала мне розовый конвертик. — Это наш подарок к твоему дню рождения. Ты не захотела отмечать, но подарок принять обязана. Сам он вернётся только в среду, поэтому я решила не дожидаться его и так задержались с подарком.

— Спасибо, — приняв конверт, поблагодарила я.

— Пойди, пройдись по магазинам, там достаточно денег, чтобы побаловать себя Она уже не знает, как вытолкать меня на улицу. Что ж, успокою её, выйду ненадолго.

— Хорошо, мама. Сегодня же и потрачу всё, до копеечки, — пообещала я.

— Светочке позвони, вместе погуляете, может, посидите в кафе, — посоветовала мама.

Одной выходить в город мне нельзя — за два месяца проведённые в затворничестве у меня развилась агорафобия. Это же надо так себя истязать. Что я делаю? Он, наверное, обо мне уже и думать забыл, а я убиваюсь, идиотка. Да гори оно всё огнём. С меня хватит, довольно лить слёзы.

К вечеру позвонила Светке.

— Это я, Виктория.

— Думаешь, у тебя изменился голос, — в шутку заметила она. — Неужели решилась выйти из дома?

— Представь себе, — ответила я подруге. — Предки подарили немного денег, не знаю, на что их потратить.

— Я буду у тебя через пятнадцать минут, — пообещала Светлана. — Я придумаю, как мы их потратим.

Идём со Светкой по Набережной. Весна в полном разгаре. Снег уже давно сошёл. Мне нравятся сумерки над рекой. Тихо, свежо и тепло. Светка делится со мной последними новостями, но я не слушаю её, и только киваю изредка, даже не пытаясь скрыть безразличие.

— Ну что? — Светлана остановилась. — Гуляем сегодня?

Я пожала плечами.

— Сейчас я тебя развеселю. Сюрприз, — произнесла Светка и указала рукой в сторону группы парней и девчонок.

Вот чёрт, она собрала всех наших. И что прикажете делать? Что она задумала?

— Мы идём в кафе «Этюд». Ты не пригласила нас на свой день рождения, и мы решили пригласить тебя на твой день рождения. — Ничего себе поворот. Я даже не знаю, какая сумма в конверте. — Не бойся, все при деньгах, — успокоила меня подруга.

— Ладно, — согласилась я. — День рождения в начале месяца был, если помнишь.

— Ничего, — с оптимизмом ответила Светка. — Апрель ещё не закончился.

Хорошо хоть оделась прилично: мама настояла. И денег мама подсунула, как бы ненароком. Она так старается вернуть меня к жизни, что, пожалуй, один вечер я выдержу, чтобы успокоить маму.

К нам подбежали все наши и стали громко кричать кто «С днём рождения», а кто «С возвращением». Приятно.

В другой жизни (до моего отъезда в Средние Борки), мы всей нашей компанией часто приходили сюда. Уютный зал и изумительная кухня. А ещё здесь самые вкусные чебуреки. Но сегодня, я не испытала тех чувств. Теперь мне, кажется, что здесь слишком громко играет музыка, и эти громкие голоса. Одичала я в Борках, привыкла к тишине.

— Хочешь уйти? — взглянув на меня, спросила Светка. — Ты такая бледная. Я могу проводить тебя домой.

— Нет, — испуганно ответила я. — Хочу остаться.

Лучше мне остаться с друзьями — боюсь своих мыслей.

— А вот и Антошка. Помнишь его? — подмигнув, спросила Светка.

— Как же не помнить, помню. Жених прибыл, — иронично, заметила я.

Антон изменился и, должна заметить, в лучшую сторону. Возмужал, окреп. Куда он уезжал? Где скитался? Но ведь всё равно вернулся домой. Правду говорят — где родился, там и сгодился. А меня моя родная земля не приняла, буквально отвергла и чуть не погубила.

— Привет, красавица.

Он в курсе, что мы три года не виделись? Ведёт себя так, как будто только вчера расстались.

— Привет, скиталец, — без особого энтузиазма ответила я.

— Серьёзно, тебя не узнать. Ты расцвела.

Ещё бы не расцвести с таким «садовником», как Влад. Он одним только взглядом мог завести меня, а его поцелуй, даже самый целомудренный разжигал во мне такое желание, что от страсти с ума можно было сойти.

— Стол уже заказан, так что прошу, — пригласила всех Светлана.

Надо же, как они всё устроили. И стол в кафе, и друзья, и Антон. Ладно, попробую расслабиться, хоть и не думаю, что у меня получится. Я ведь понимаю, что Влад мне мешает вернуться к прежней жизни. Но ведь для того, чтобы жить дальше спокойно, достаточно помнить, что он существует, живёт своей жизнью, уединяется в домике на дереве. С кем-нибудь.

Нет, конечно, нет. Влад моногамный и я это знаю. Не думаю, что он так быстро забыл меня — прошло всего два месяца. Ведь это не он отверг меня — это в нём говорил «охотник». Я знаю, что он страдает, как и я. Мы оба мучаемся. Неужели, нам не удастся найти компромисс?

— Ты так и будешь «зависать»? — выдернула меня из мыслей Светка. — Всем весело, кроме тебя.

— Прости, я просто подумала…

— А ты не думай, ты отдыхай, — посоветовала она.

Ко мне подскочил Антон. Он галантно подал руку, приглашая меня на танец. Ох, не знаю, хочу ли идти с ним. Но подруга подтолкнула меня, и мне ничего не оставалось, как согласиться на танец.

Танцуем молча. Не знаю, о чём говорят с «бывшими». То есть, Антон никогда и не был моим, так, мимолётное увлечение, юношеская влюблённость и «пьяный секс». Я даже и не помню, как это было.

— Я вспоминал тебя, — нарушил молчание Антон.

Так я и поверила. Дежурная фраза не более того.

— А я нет, — ответила я и удивилась собственной бесцеремонности.

Конечно, Антон опешил от моего ответа. Он растерялся, но быстро собрался и вернул прежнюю беспечность.

— Я наслышан о твоём романе. Ты его «на дне» отыскала?

«На дне», значит, в глухомани, по-нашему. Я это помню, мы так говорили раньше, но теперь я так не считаю.

— В Средних Борках, я там родилась, — едва сдерживая гнев, ответила я. Не понимаю, что меня злит больше, то, что он плохо отозвался о моём родном городке, или то, как он сжимает ладонями мой зад. Откуда столько злости во мне? Изнутри я пылаю, а пуки так и чешутся, хочу врезать этому парню, чтобы он теперь заткнулся.

— Неужели, он бросил тебя?

Лучше бы он не касался этой темы. Не знаю, что на меня нашло и не помню, как всё случилось. Мой гнев вырвался наружу, и я набросилась на Антона, словно зверь. К нам подскочила Светка, но было уже поздно, Антон корчился на полу, а я обратила внимание его руку, неестественно вывернутую в сторону.

— Ты с ума сошла? Ты сломала Антону руку, — выругалась Светка. — Блин, повеселились. «Скорую» вызывайте, чего уставились, — орёт Светка на зевак, собравшихся вокруг Антона.

Я выскочила из зала в небольшой холл, а оттуда на улицу. Без куртки, без сумочки. Плевать. Бегу по Набережной. Чёрт возьми, я монстр и мне не место среди нормальных людей. Как стыдно. Стыдно и в душе образовалась пустота. Устинья предупреждала меня, чтобы я не торопилась выходить к людям, а я вот не послушала ведьму, поддалась на мамины уговоры. Если бы только могла повернуть время вспять.

— Не торопись, принцесса, подожди.

Стёпка? Что он делает в Тамбове?

— Думаешь, я пропустил бы твой «хук» слева и этот неподражаемый хруст сломанной кости. Видела бы ты обезумевшие глаза парня, когда он понял, что с ним без усилий справилась хрупкая девушка.

Не знаю почему, но я рассмеялась. Стою и хохочу, как ненормальная. Такое ощущение, что перепалка в кафе вернула меня к жизни. Я чувствую, как силы наполняют моё тело, как уверенно забилось моё сердце, как кровь, буквально, вскипела в моих жилах. Неужели, для того, чтобы снять стресс, мне достаточно было сломать кому-то руку?

— Не замёрзла? — спросил Степан.

— Нет, ни сколечко, — ответила я.

Моя душа так истосковалась по эмоциям, — неважно каким эмоциям, главное, что я вернулась к жизни.

— Возьми, а то люди подумают, что ты сумасшедшая.

Стёпка отдал мне куртку и мою сумочку. Он был в кафе? Почему я его не видела там?

— Когда ты взял мои вещи?

— Номерок у меня в сумочке лежал. Это было легко сделать, — подмигнул мне Стёпка. — Я провожу тебя, — предложил он.

— Ты не ответил мне, что ты тут делаешь?

— Живу, — посмеиваясь, ответил он.

— Живёшь? В Тамбове? А как же нелюбовь к суете? — вспомнила я его слова.

— Я здесь ненадолго, — объяснил Стёпка.

— А Ольга? Она с тобой?

— Ольга осталась в Сибири.

— Понятно. Значит, не прижились вы в Сибири?

— У Шумиловых тут квартира, наверное, ты в курсе. В центре Тамбова, на улице Горького, в новом доме. Они позволили мне пожить там, пока не разберусь с делами.

— Торгуешь сибирским лесом? — догадалась я.

— Вроде того, — уклончиво ответил Степан.

Интересно, как он нашёл меня? Как оказался в кафе в то время, когда туда пришла я. Всё это странно. Я рада встретить друга, но какую цель он преследует. Его объяснения похожи на правду, но я перестала верить людям, разочаровалась.

— Ты следил за мной? — спросила я.

— Вовсе нет, — запротестовал Стёпка. — Мне нравится лопать чебуреки в «Этюде», а тут ты и эта странная компания. А потом ты разозлилась и…

— Не напоминай, — прикрыв лицо рукой, попросила я. — Это ужасно.

Хотя, вспомнив, как захрустели кости, я поняла, что мне нравится этот звук. Бред.

— А с этим, с Вадом, ты завязала? — осторожно спросил Степан. — Мне рассказывали, что произошёл инцидент, будто на тебя напал волк, что живёт в заповеднике, и ты уехала, не желая больше подвергать себя опасности.

Хорошая версия. Шумиловы, как всегда, на высоте. Значит, я сбежала, так они выставили мой отъезд.

— Так я провожу тебя? — снова спросил Степан.

— Пожалуй, я соглашусь. Уже недалеко. А Влад, что тебе сказал? Ты виделся с ним?

— Влад уехал. У него какие-то дела в столице, я его не видел. Теперь он уже вернулся. На следующей неделе я вернусь в Борки, может, ему что передать?

— Нет, ничего не надо, — ответила я. — Пусть всё остаётся так, как есть.

— Ну, как хочешь, — почему-то недовольно произнёс Степан.

Поверить не могу, что Степан хочет помирить меня с Владом. Зачем ему это? Сам же отговаривал и вот, решил посодействовать к примирению. Что-то тут не так.

— Бабушку приедешь навестить? — спросил он.

Да что такое, Степан старается вытащить меня в Борки. Что он задумал? Тоже мне, друг называется. Теперь Шумиловы хорошие? Не он ли крыл их семью самыми жуткими словами.

— Вот мой дом, — сказала я, остановившись у моего подъезда. — Дом не такой классный, как у Шумиловых, но мне нравится.

— Значит, тут ты росла.

— Нет, конечно, эту квартиру дали Владимиру Ивановичу, когда он обзавёлся семьёй. А мы с мамой жили в крохотной квартирке, на улице Московской, рядом с клиникой.

— Увидимся ещё? — спросил Степан.

— Звони, если что, — ответила я. — Номер телефона я не поменяла.

Степан ушёл. А я ещё долго стояла у подъезда. Не могла никак успокоиться из-за инцидента в «Этюде», а тут ещё эта встреча со Степаном. Что-то со мной не так. Озноб пробивает и ещё этот жар, как будто у меня поднялась температура. Воспоминания нахлынули с яростной силой.

Прошлое не оставляет меня. И не оставит, я думаю, пока я не поставлю на нём жирную точку.

Глава двадцать восьмая

На Автовокзале пусто, хоть всего десять часов вечера. Конечно, об автобусе не может быть и речи — иду к стоянке такси.

— Девушка, опять в Средние Борки собрались? На ночь глядя?

Знакомый таксист. Он уже подвозил меня от Автовокзала, когда я приезжала к маме на день рождения. И вот снова он — какая удача. Денег у меня нет, конвертик у меня забрала Светка, когда мы шли в кафе. Придётся обратиться к Владу с просьбой, оплатить дорогу.

— Я вам заплачу по приезду, — пообещала я. — Сейчас у меня нет денег.

— Ладно. Ты не обманешь, а если что, потом отдашь.

Набираю номер Влада. С замирание сердца жду, когда услышу его голос. Два месяца разделяют нас, это не так много, но в нашем случае, это целая жизнь.

— Что случилось, Виктория?

Он не удалил мой номер из списка? Ничего себе.

— Я еду в Борки. В такси. Денег у меня нет, — коротко объяснила я.

— Хорошо, — ответил он. — Я буду ждать тебя в Центре, у супермаркета.

Всё. Я спокойна. Он оплатит дорогу и уж точно не оставит меня ночью одну, замерзать на улице.

— Говорят, в Борках расплодились волки, это правда? — поинтересовался водитель. — Друг рассказывал, что зимой охотники даже выходили в лес на отстрел.

— Было дело, — вздохнув, ответила я.

— Умный зверь, волк. Умный и гордый, — высказал своё мнение водитель. Плохо когда ему, он к людям идёт, помощи ждёт, а люди с ружьями на них. Эх, нехорошо это.

— Да, нехорошо — согласилась я. — Только волки в Борках особенные, не очень-то жалуют людей. И гордости у них ни на грош.

— Чем вам так волки насолили? Знаете легенду о волках местных? — Я ответила, что не знаю и водитель решил рассказать мне её. — Во времена нашествия монголо-татар, наряду с жителями с врагами сражались и волки. Люди в благодарность, считали волка священным животным и прекратили на него охоту. С тех пор расплодились они в наших краях. Только не волки это были, а оборотни. Вот и думай, какой зверь оборотень, а какой волк неразумный.

— Интересная версия, — задумчиво произнесла я.

— И поверьте, в ней больше правды, чем вымысла. Вы всё ездите туда-сюда, а выводы не делаете, — заметил мужчина.

— Точно, — кивнула я. — А вы случайно приезжаете на мой вызов или целенаправленно? — поинтересовалась я.

— Со мной надёжнее, — посмеиваясь, ответил он. — У меня дочь вашего возраста.

— Ну, тогда спасибо за заботу — ответила я и улыбнулась. Есть на свете добрые и ответственные люди. Этот водитель заприметил меня ещё в первый мой приезд в Тамбов и теперь всячески старается помочь, чтобы я не влипла в историю. Остаток пути ехали молча, каждый думал о своём. Наконец, мы подъехали к супермаркету. Влад вышел из своей машины, подошёл к такси и в окошко сунул водителю деньги. Я выбралась из машины и поспешила за Владом, который уже направился к своему автомобилю.

— Здесь слишком много, — открыв дверь, испуганно крикнул шофёр.

— Денег много не бывает, — ответила я ему. — Свидимся ещё.

Ну, конечно, Шумиловы не считают деньги.

— Зачем ты дал ему столько денег? — спросила я, поравнявшись с Владом. — Это не скромно.

— Я заплатил ему достаточно. Это моя благодарность за то, что довёз тебя целой и невредимой. Но это ничего не меняет, — добавил он.

Влад неприступен, непреклонен — он чеканит каждое слово, как будто мечом из камня искры высекает. Непростую «амбразуру» мне придётся брать. Непросто совладать с «охотником». Почему просто не прикончит меня?

— Я приехала проститься, — не уступая ему в жёсткости, сказала я.

— Не слишком поздно? — зло, прищурившись, поинтересовался он. Как же я люблю, когда он вот так смотрит. Только теперь взгляд не тёплый, как это было раньше, а холодный и презрительный. — Тебя не было ровно два месяца в этих краях, так что привело тебя сюда снова. Кто надоумил вернуться в Борки?

Не уверена, но, кажется, я поняла, кто вернул меня в Борки.

— Ваш родственник, Степан. Я встретила его в Тамбове. Ты его подослал ко мне? Слишком отчаянно он добивался от меня «привет» для тебя.

Нападение лучшая защита, мне это известно не понаслышке. Если бы только Полина не замешкалась, я была бы цела, и у нас с Владом не возникло бы этих проблем, а теперь мы оказались по разные стороны баррикад — он охотник, а я без пяти минут оборотень.

— Степан? — удивился Влад. — Он в Тамбове?

— Да. Он остановился в вашей тамбовской квартире.

— Садись в машину, — приказал Влад и открыл передо мной дверцу.

— Я не поеду с тобой, — отступив назад, запротестовала я.

— Ольга правильно заметила, что вы два сапога пара.

— Ольга? Она вернулась? — спросила я.

— Да, у них не сложилось со Стёпкой, и она вернулась в Борки.

А Степан сказал, что супруга его осталась в Сибири. Соврал? Но, зачем? И вообще, что он делает в Тамбове? Теперь уже я не уверена, что Шумиловы в курсе, что он живёт в их квартире. Но мне всё равно, пусть сами разбираются, а я тут не при чём. Неприятно только, что друг мне соврал.

— А со Степаном я разберусь — пообещал Влад. — Не представляю, как он оказался в нашей квартире в Тамбове. — Влад тяжело вздохнул и посмотрел на меня потеплевшим взглядом. — Значит, не поедешь со мной, — спросил он.

— Зачем? Я ведь больше не интересую тебя.

— Что будешь делать? — сглотнув образовавшийся ком в горле, спросил Влад.

— Вернусь в больницу, буду жить у бабушки. Пока поживу. Появились новые обстоятельства, которые не позволяют мне вернуться домой.

— Можешь, остановиться в квартире на Молодёжной. Я не стану тебя беспокоить, — пообещал Влад. — Ключи ведь у тебя есть?

— Остались, — ответила я. — Но я не стану пользоваться Шумиловской благотворительностью.

— Ты ведь понимаешь, что теперь должна держаться от меня подальше, — не выдержал Влад.

— Не представляю, почему, — с наивной улыбкой сказала я.

— По воле судьбы, мы оказались по разные стороны баррикад. Прости.

Влад уехал. Я ещё долго стояла на Центральной площади одна. Страшно мне не было, это чувство больше мне неведомо, мне было больно. Почему случилось так, как случилось? Чем я прогневала небеса? Как теперь жить, я понятия не имела. Побрела по дороге в сторону леса. Остановилась лишь у дома Шумиловых. Обошла дом и осторожно потянула входную дверь на себя — на заднем дворе, дверь всегда остаётся открытой, но об этом никто не знает, кроме меня. Дверь оставляли открытой для Полины и Глеба. Я помню всё. Я вошла в дом и осторожно поднялась на второй этаж по винтовой лестнице.

Влад спит. У него спокойное умиротворённое лицо. Я могу любоваться им дни и ночи напролёт. С рассветом я исчезну из его жизни. Не знаю, смогу ли когда-нибудь ещё прикоснуться к нему, поэтому осторожно провожу пальчиками по его плечу, по щеке и прикасаюсь к шелковистым волосам. Я с трудом удерживаюсь, чтобы не разбудить его. Как жаль, что всё изменилось. И мы изменились.

Осторожно покидаю комнату любимого. У меня холодеет кровь, так больно уходить. Надеюсь, мы расстаёмся ненадолго, иначе я умру.

Теперь я должна выяснить, что задумал Степан. Он солгал мне, и я хочу выяснить, зачем? Степан явно нервничал, но я не придала этому значения, а надо было. Меня не оставляет мысль, что мой друг, как-то связан с происшествием, которое случилось со мной в зимнем лесу. Я разберусь со всем этим, чего бы мне это не стоило.