Сумеречные дали. Книга 1

Глава семнадцатая

— У нас будет ребёнок.

— Ты серьёзно? Разве мы с тобой не обсуждали это? О чём ты вообще говоришь?

— Глеб, ты не можешь так говорить. Пойми, это благо, которое послано нам свыше, — взмолилась черноволосая красавица. Её серые глаза наполнились слезами. Одна слезинка скатилась по длинной реснице, потекла и остановилась на середине щеки. Она поблёскивает в скупых, остывших солнечных лучах, проникающих в комнату сквозь не зашторенное окно. Глеб и Полина живут открыто — им нечего скрывать. Или они думают, что если окна открыты, так никто не догадается о тайне, которую хранит семья.

— Полина, нет и точка, — взревел Глеб. — Ты меня поняла? Избавься от ребёнка, немедленно.

— Глеб, я не хочу говорить теперь с тобой. Уходи и не возвращайся, пока не успокоишься.

Глеб в бешенстве стукнул кулаком в дверное полотно и выскочил из дома.

— Не понимаю, почему нельзя? — поглаживая пока ещё плоский живот, произнесла Полина и опустилась на диван. — А я так хотела. Чёрт, что же теперь будет?

Она заплакала. Прикрыла лицо ладонями, как будто хотела спрятаться, как в детстве, когда мы прячемся за шторой, а ноги наружу и думаем, что укрылись от всего мира.

— Слёзы? Что случилось?

Пришла соседка Алиса — яркая блондинка с небесно голубым взглядом и ямочками на щеках. Она присела рядом с Полиной и стала успокаивать соседку, поглаживая рукой по волосам.

— Дверь нараспашку, — мягким голосом стала говорить она. — А если чужак вломится, что будешь делать? Они, вон бродят по посёлку, понаехали, как будто у нас тут «золотая жила». Знают, где можно заработать, вот и едут. А мы и сами справляемся, верно?

— Ох, Алиса!

Новая волна боли вырвалась из груди Полины рыданием.

— Какие шикарные волосы у тебя, Полина, — перебирая пряди, заметила Алиса. Чёрные, как смоль и густые. Не то, что у меня — три волоска вряд.

Попытка успокоить соседку, кажется, удалась. Полина притихла и убрала руки от лица и, наконец, взглянула на Алису опустевшими глазами.

— Хочешь побыть одна? Ты скажи. Я видела, как Глеб выскочил из дома, и по его виду поняла, что у вас здесь не всё гладко. Ты же знаешь, что я всегда на твоей стороне. Не хочешь рассказать, что произошло? — попыталась выяснить соседка, в чём суть конфликта. Глеб и Полина живут, душа в душу, можно сказать, они пример для подражания. Бывали мелкие перебранки, но чтобы вот так, со слезами — это впервые.

— Я беременная, — на выдохе призналась Полина.

— И что? — в восторге вскричала соседка. — Это же счастье какое! Слёзы-то откуда? Мы с Игорем только мечтаем о такой радости. Господи, так что же вы ругаетесь, тут радоваться надо. Мы уже и приёмного ребёнка рады взять, только бы в доме смех детский зазвучал.

— Глеб не хочет детей, — зло выпалила Полина.

— Это он сейчас не хочет, а как увидит крошечные ручки, ножки, носик, так и полюбит — так бывает, — принялась успокаивать Полину соседка. — Хочешь, я поговорю с ним. А пока, пойдём ко мне, я тебя чаем травяным напою ты и успокоишься. Ты же знаешь, что мама у меня травница знатная, к ней со всей Сибири едут, вот как. У меня травы на каждый жизненный случай имеются, вот и успокоительные есть.

Полина вытерла рукавом слёзы и согласилась пойти к Алисе: всё не одна. А одной ей теперь никак нельзя — не дай бог потеряет контроль над собой и тогда всё пропало.

Женщины вышли из дома. Полина не стала закрывать дверь на ключ. Она знает, что в дом к ним никто не посмеет войти, всякий почувствует опасность, которая его подстерегает за порогом: это всё равно, что войти в логово к волку.

— Погода какая, осень пришла в Сибирь — сказала Алиса. — В посёлке говорят, что зима будет лютая и лучше жильё заранее утеплить. Мы с Игорем уже окна заклеили и снаружи дом утеплили.

Полина улыбнулась: им с Глебом не к чему утепляться, волчья кровь в жилах не позволит замёрзнуть, даже в самый лютый мороз. Хотя, стоит подумать, ведь теперь она несколько месяцев не сможет примерить волчью шкуру. Беременность не позволит.

Полину передёрнуло, когда она вспомнила о неприятном разговоре с мужем.

— Красивый у вас дом, — сказала Полина, входя в калитку к соседям. — Добротный и ухоженный.

— Ваш дом лучше, — отмахнулась Алиса. — Игорёк за Глебом тянется, во всём ему подражает и всё равно отстаёт от него во всём, — Алиса улыбнулась.

«Это намёк на беременность, что и здесь Игорёк её от Глеба отстал?» — подумала Полина.

— Всё ещё у вас будет, — попыталась успокоить соседку Полина.

— Мне нравится, что наши мужчины вместе работают. Глеб умный и пробивной, а вот Игорь только и умеет, что исполнять приказы.

— Зато вместе они сила, — сказала Полина и смахнула набежавшую слезу.

— Так и есть, — согласилась Алиса. — Не плачь, милая, я помогу тебе и потом, когда ребёночек родится, помогать буду.

— Спасибо, Алиса.

— Пойдём в дом? — предложила соседка.

— Давай немножко в беседке посидим, на воздухе. Погода и правда, небывалая в этих местах. Тепло и солнечно.

— Так я сюда сейчас чай принесу. Может, завтра за опятами в тайгу пойдём?

— Может, и пойдём, — безрадостно согласилась Полина.

«Со мной Алиска в безопасности, а без меня на неё зверь может напасть, значит, мне идти надо».

— На прошлой неделе, на дядьку Ваньку волк напал, так он еле отбился. Хорошо, что старик далеко не пошёл, по краю грибы собирал. А так бы, уже не было в живых дядьки Ваньки, — предупредила Полина соседку.

— По краю пойдём, не станем углубляться — сказала Алиса и ушла в дом готовить чай.

«Интересно, — подумала Полина, — стали бы Алиса с Игорем водиться с нами, если бы им стало известно, кто мы есть на самом деле?»

Полину пробил смех, и она едва сдерживая себя, уткнулась лицом в ладони. Пришло на ум, что у неё ни разу не возникло желание наброситься на Алису, или на Игоря. Наверное, дружба сильнее инстинкта зверя.

Вернулась Алиса с подносом в руках. Фарфоровые чашечки, мельхиоровые ложечки, сливки в кувшинчике — всё у этой женщины аккуратно, всё продумано, до мелочей. Печенье в вазочке, конечно, она сама испекла.

Полина взглянула на всю эту красоту и тяжело вздохнула. У неё тоже могло быть в жизни вот так, спокойно и размеренно, рюшечки, вазочки, тарелочки, но судьба распорядилась иначе.

Полине было шестнадцать, когда на неё в тайге набросился волк. Он оцарапал когтями девушке бок и скрылся в зарослях. Девочка выжила, но сделалась замкнутой и раздражительной. Даже родители её побаивались, а уж сверстники вовсе обходили стороной: она могла дать отпор любому, кто посмел взглянуть на неё косо или словом обидеть. Когда Полине исполнилось восемнадцать лет, объявился Глеб. Полина была рослой девочкой, оборотень решил, что она уже готова к обращению, но он ошибся и ему пришлось ждать, когда волчья кровь возьмёт верх, когда ничто не помешает человеку принять магический дар. Он заставил девушку выпить волчьей крови, и обряд перевоплощения был завершён. Полина смирилась, тем более что в человеческом облике Глеб был интересный парень. Они поселились среди людей и жили, как полагается людям. Глеб открыл своё дело, стал торговать лесом. Потом к нему подтянулся сосед Игорёк и стали они работать вместе. Днём они были обычными людьми, а по ночам убегали в стаю и носились по тайге в поисках приключений. Когда-то это нравилось Полине, но теперь, когда впереди забрезжил новый «смысл», Глеб так предательски обошёлся с ней. Она не понимала, что так напугало его? Если потребуется, она не станет прибегать к помощи врачей, она и сама родит, дома. Только бы Глеб согласился.

— Ты чай-то пей, а то остынет, — выдернула Полину из мыслей соседка.

— Да, спасибо, — закивала та и взяла чашку. — Вкусный чай.

— Печенье попробуй. Миндальное.

Полина взяла печенье и удивилась, насколько оно нежное — тает во рту и послевкусие остаётся приятное.

— Ты такая мастерица, — похвалила Полина соседку. — Ты могла бы быть хорошей матерью. Дай бог, чтобы у вас с Игорем всё получилось.

— Ох, Полинка, мне бы только забеременеть, а там я и в больницу лягу на все девять месяцев, только бы мне родить ребёночка.

— А Игорь у тебя терпеливый. Это хорошо.

— Да, он обещал не оставлять меня, даже если у нас с ним никогда детей не будет. Его сестра, Иришка в прошлом году дочку родила, Ольгой назвали, так Игорь в племяннице души не чает, любит её, как дочь родную. Каждый месяц четвёртого числа несёт подарок. Говорит, «ну вот, нам уже один годик с хвостиком», а потом через месяц идёт и говорит, «ну вот, нам уже один годик с двумя хвостиками».

— Игорь хороший парень, добрый.

— Мы сибиряки все добрые, нам не к чему быть злыми, а то и замёрзнуть от злобы недолго.

— А я родом из Тамбова — призналась Полина. — Меня ещё ребёнком увезли родители в Сибирь. Отца перевели вот он, и привёз нас с мамой сюда. Потом мамы не стало, а отец снова женился. А потом я встретила Глеба, мы переехали в ваш посёлок и поселились рядом с вами, — улыбнувшись, поделилась Полина с соседкой своими воспоминаниями.

— Я помню, как вы только приехали. Домик у вас был — избушка на курьих ножках, а теперь вон какие хоромы отгрохали.

— Ладно, спасибо за чай, а мне пора домой идти. Ещё обед не готов, а Глеб уже скоро вернётся.

— А у меня уже всё готово, могу бездельничать, — похвасталась Алиса.

Глеб вернулся раньше обычного. Он подошёл к Полине, обнял её и прижал к груди.

— Нам нельзя иметь детей, понимаешь? Если узнает стая, они убьют и тебя и ребёнка.

— Убьют? Зачем же? Что он им сделал? — заливаясь слезами, спросила Полина.

— Нам нельзя, пойми, — объяснил Глеб. — Мы не знаем чего ждать, понимаешь? Стая не допустит рождение ребёнка. Это будет чистокровный оборотень.

— И что? — снова взмолилась Полина. — Он не причинит вреда стае.

— Ты уверена?

Полина вжалась в мужа и снова дала волю слезам. Она не знала, как ей поступить. Призрачное счастье, которое так заманчиво забрезжило в её жизни, развеялось, в пух и прах, и женщина потеряла смысл дальнейшего существования.

Они стояли посреди комнаты, обнявшись несколько минут. Молчание нарушил Глеб.

— Послушай, мы можем вот что сделать, — поглаживая жену по плечу, сказал он. — Я спрячу тебя, а стае скажу, что ты уехала к тётке в Тамбов. Когда на свет появится младенец, мы отдадим его в приемную семью, а сами издалека будем помогать нашему ребёнку. — Он посмотрел на жену и тяжело вздохнув, добавил. — Только так мы сможем сохранить ему жизнь.

Предложение ужасное, но Полина встрепенулась, как будто ожила. Её взгляд потеплел, а губ коснулась едва заметная улыбка. Почувствовать себя матерью хотя бы на краткий миг, разве это не счастье? И потом, она ведь будет рядом с малышом, она никому не позволит его обидеть. Она уже знает, кому отдаст ребёнка.

— Мы всё сделаем, чтобы наш ребёнок был счастливым. У нас достаточно денег, чтобы обеспечить ему безбедное будущее. И уж точно не позволим приёмным родителям обижать его, — с оптимизмом сказала Полина и хитро улыбнулась.

— Ты тоже о них подумала? — спросил Глеб.

— Да, — уверенно произнесла Полина. — Они рядом.

Глеб улыбнулся и кивнул, соглашаясь с женой.

— Когда твоя беременность станет очевидной? — спросил Глеб.

— Уже скоро.

— Тебе нужно будет укрыться, затаиться на время.

— А, может, я теперь поеду к тётке? Она сколько раз звала меня погостить. То есть, нас конечно.

— Что ж, пусть так и будет. Напиши и предупреди, что приедешь на некоторое время погостить у неё.

В конце весны Полина вернулась в Сибирь. Одна. Младенца тайно вывезли из Тамбова Алиса с Игорем. В посёлке супруги сказали, что мальчика родила племянница Алисы и, мол, отказалась от ребёнка, а они его забрали, чтобы родная кровь не мыкалась по свету неприкаянно. Алисе Полина сказала, что Глеб отказался от ребёнка, и будто ей удалось уговорить его оставить младенца, не губить. Алиса отнеслась с пониманием, но не могла не скрыть восторга — они с Игорьком так мечтали о детях, а тут такая возможность.

Вскоре разговоры утихли, и жизнь пошла своим чередом. Полина навещала малыша, Алиса ревновала, но виду не подавала. В тайне опасалась, что рано или поздно, Полина потребует вернуть ей сына. Горевала, конечно, но разве могла запретить видеться матери с сыном.

Как-то поздним вечером, Полина пришла расстроенная. Когда Алиса уложила малыша в постельку, Полина разоткровенничалась. Она открылась пред Алисой, поведав ей страшную тайну. Но, к удивлению Полины, Алиса приняла «другую реальность» спокойно. Счастье материнства, которое досталось Алисе в результате смутного происхождения младенца и невозможностью его жизни в семье оборотней, затмило страх перед открывшейся страшной тайной. Она уверилась, что уже никто и никогда не отнимет у неё ребёнка, которого она так полюбила. А ещё через пару дней, Полина сообщила, что они с Глебом вынуждены покинуть посёлок на неопределённое время и эта новость стала ключевой в признании Полины — Алиса торжествовала. Она теперь знала наверняка, что Полина не посмеет отобрать у неё сына.

— Он такой красивый, — склонившись над колыбелькой, сказала Полина и поцеловала мальчика в носик. — Обещай, что он будет жить в достатке и никогда не узнает нужды.

— Полина, милая, ты и представить себе не можешь, до какой степени я счастлива. Ты же видишь, теперь я знаю всю правду о вас с Глебом, но разве осуждаю? Или бегу «звонить» по всему свету, что среди нас свободно разгуливают оборотни? Мне теперь всё нипочём — я теперь мама и это так необыкновенно.

— Мы уходим, но сердце моё останется здесь, рядом с сыном, — призналась Полина. — Смотри, Алиска, если не сбережёшь его…

— Что ты? — вскричала Алиса. — Я справлюсь, честное слово. Вот и няньки уже нашлись — сестра моя Алевтина, ещё Ирина, сестра Игоря каждый день навещает. Оленьку приносит, и они с Владиком играют. Пусть растут родными, мало ли что в жизни их ждёт.

— Пусть так и будет — согласилась Полина. — Не по своей воле уходим, — вздохнув, призналась Полина. — Стая что-то заподозрила. Боюсь, как бы они не вычислили сыночка моего.

— О боже, — встревожилась Алиса. — Объясни, чего нам опасаться?

— Если прикажу уехать из здешних мест, так уедете, поняла? — Алиса кивнула. — Если что-то пойдёт не так, я подам знак, и вы уедете в Средние Борки, моя тётка вам поможет устроиться. Все деньги Глеб переведёт на счёт Игоря, и не дай бог вам обидеть нашего сына.

— Что ты, что ты — запричитала Алиса. — Мы и живём только ради него. Но, как нам уберечься, если стая нападёт на след?

— Мы с Глебом будем рядом, всегда. Вам нечего опасаться, — улыбнувшись, пообещала Полина. — И не бойся, я не стану требовать обратно сына.

Мальчик рос слабый и болезненный. Алиса заботилась о нём и любила, как своё собственное дитя. Ночи напролёт сидела у кроватки, случись ему захворать. Возила к врачам именитым, платила по счетам огромные деньги, но сына выходила. К десяти годам болезни отступили, и мальчик уже ничем не отличался от своих сверстников.

Полина с Глебом больше не появлялись и не тревожили Алису напоминанием, что ребёнок им с Игорем не родной, а усыновлённый. Одно беспокоило Алису, что если мальчик со временем станет оборотнем? Он ведь сам тогда уйдёт к родителям. Эти мысли пугали Алису больше, чем стая, которая могла вычислить мальчика.

К восемнадцати годам, юноша превратился в статного красавца, за которым девушки, что называется, толпами ходили. Парнишка оказался умным, любознательным и усидчивым, школу окончил с почётной грамотой. Но вскоре Полина подала знак и Шумиловы перебрались в Тамбовскую губернию, в городок Средние Борки.

К главе семнадцатой (Наши дни)

— Они сказали вам, что пора поменять место жительства, и поэтому вы уехали в Средние Борки, — догадалась я.

— Так всё и было. Полина и Глеб отдали нам всё, что им удалось накопить за годы людской жизни. Поверь, этого было более чем достаточно. Потом, Игорю тоже удалось накопить достаточно денег — продажа леса выгодный бизнес.

Вот откуда у Шумиловых деньги? Ну что ж, это справедливо. Алиса Витальевна с Игорем Всеволодовичем ни в чём не отказывают Владу и сами живут, что называется, как у «Христа за пазухой».

— Это из-за стаи? Им стало что-то известно? — поинтересовалась я.

— Мы под защитой магии веры. Его наложила моя мать, а она была сильной ведьмой. Никто не причинит моей семье вреда, пока я жива.

— А браслет? Он, кажется, защищает Влада, и я в этом убедилась.

— О, нет, милая. Браслет сам по себе ничего не стоит.

— Влад разговаривал с волком и тот подчинялся ему, — вспомнила я инцидент в лесу, из-за которого мне пришлось вернуться домой.

— О, Влад с волками на дружеской ноге — улыбнувшись, призналась Алиса Витальевна.

— Это был оборотень? — догадалась я.

— Это была Полина.

Ого! Она здесь? То есть в заповеднике живут биологические родители Влада?

— Почему же она угрожала мне? Я ведь была с её сыном…

— Э нет, Влад мой сын, — возразила Алиса Витальевна. — А Полина… она считает, что любая женщина, может накликать беду на Влада, вот и защищают его.

— Они убивают женщин, которые дороги Владу?

Что за бред?

— Пока некого было убивать, — призналась Алиса Витальевна. — Влад не падок на женщин, а вот тебе каким-то образом удалось привлечь его внимание.

Я смущённо опустила взгляд. И сама не понимаю, почему Влад выбрал меня?

— Теперь всё изменилось, и ты правильно поступила, когда уехала из Борок.

Я в удивлении посмотрела на женщину.

— Мы жили в мире и согласии, пока в наш лес не пришли оборотни из Сибири.

— Те самые? — удивилась я.

— Глеб и Полина не подпускают стаю, охраняют границы заповедника. Но если бы мы знали, что у них на уме. Стаей потеряла вожака и теперь ими управляет местный Альфа-самец.

Господи, сколько их, этих магических существ? Сибирские, местные, чужие, свои…

Вот почему так осторожничает Влад. Поэтому он не уезжает из этих мест. Выходит, если нам удастся расшифровать книгу — мы все станем свободными? Книга отведёт все беды, а может даже уничтожит оборотней.

— Эта книга… можно мне будет взять её? — осмелилась попросить я. — Нужно попытаться расшифровать знаки.

— Конечно, милая. Но к кому мы только не обращались, поверь мне, никому не удалось раскрыть тайну знаков.

— Ну, это мы ещё поглядим. Теперь такие технологии.

— Попробуй, детка, — улыбнувшись, сказала Алиса Витальевна. — Но тебе придётся приехать за книгой в Средние Борки.

— Я подумаю, как забрать книгу, — сдержанно ответила я.

— Он скучает без тебя, поверь мне.

Понимаю. Но пока я не готова. Вся эта магия… это слишком опасно и непонятно.

— Спасибо, что навестили меня, — искренне поблагодарила я Алису Витальевну. Про Влада и его страдания ни слова. Я не знаю, к чему приведут меня мои мысли.

— Теперь ты знаешь всё.

Алиса Витальевна поднялась с кресла, обняла меня за плечи и поцеловала в макушку.

— Полина молодец, что выбрала вас — вы настоящая мама и очень хороший человек, — искренне высказала я своё мнение.

— Мы были дружны, к тому же у нас с Игорем не было своих детей. Идеальный вариант приёмных родителей, для «особенного» младенца.

— А тётка Устинья? Она не знает, что Влад…

— Нет, не знает. И не узнает, — предупредила меня взглядом Алиса Витальевна, чтобы я молчала. — Она нас не помнит, а Влада, тем более.

— Да, конечно, — кивнула я. — Всё, о чём я услышала в этой комнате останется со мной до конца дней моих.

Алиса Витальевна улыбнулась.

— А что же будет с нами? Со мной и… с Владом, если я вернусь к нему? — не удержалась и спросила я.

— Вы будете жить, любить. А я приму внуков, как родных, — и в шутку, и в серьёз сказала Алиса Витальевна. — Ну, так что мне передать Владу?

— Ничего ему не говорите. Я должна подумать и решить для себя всё окончательно.

Алиса Витальевна тяжело вздохнула. Я понимаю, что она хочет видеть сына счастливым, а мне что делать? Тайна оказалась ужасной, и вернуться теперь к Владу, всё равно, что броситься в омут с головой. К тому же, Алиса Витальевна не уверена, что кровь оборотня не возьмёт верх, над человеческой сутью. Что если Влад, все-таки переродится? А мне потом что делать?

— Хорошо, Виктория. Провожай гостью. Игорь Всеволодович за мной подъедет в шесть, а сейчас уже без пяти минут.

— Игорю Всеволодовичу привет передавайте, — попросила я.

— Конечно, милая. Владу я не скажу, что была у тебя.

Я кивнула и закрыла дверь за гостьей. Так даже лучше будет. Зачем обнадёживать напрасно. Я не знаю, что будет завтра. И потом эта семья действительно связана с оборотнями. Мало того, что их приёмный сын рождён «охотником» в семье оборотней, так ещё и Алиса Витальевна дочь и внучка потомственных ведьм.

Нет, я не согласна. Не хочу больше «магических» приключений. Завтра тридцать первое декабря и меня пригласили друзья встретить с ними Новый год. Подарки я уже купила. Кстати, мама с отчимом тоже уходят куда-то. Если бы знала раньше, что дома никого не будет, позвала бы друзей к себе. Но теперь уже поздно говорить об этом.

Платье серебристое висит в шкафу, ждёт своего звёздного выхода. Я купила его у знакомой, которая только что вернулась из Германии: она там отдыхала у друзей. Так вот, это платье она привезла для себя, но я умоляла её уступить его мне, сказала, что мне очень важно выглядеть на все «сто» и, что якобы в этот Новый год решится моя судьба. Конечно, она уступила мне «серебристую мечту» и пожелала удачи.

Чёрт, кого я обманываю? Делаю вид, что ничего не случилось, а ведь я только что узнала всю историю — от начала до конца. Теперь все встало на свои места. Я так старалась забыть Влада, но каждым днём чувствую, как любовь к этому парню проявляется во мне, игнорируя все мои страхи.

Нет, мне не жить без него.

Глава восемнадцатая

— Ох, глазам не верю, — заохала бабуля. — Внученька, как же я соскучилась без тебя. И хоть бы разок позвонила. Вроде и жила недолго у меня, а как уехала, так я и затосковала. Отец весь извёлся, меня винит, что это я тебя своими упрёками довела, потому ты уехала. А я что? Разве я чем тебя обидела?

Конечно, бабуля расплакалась, а я принялась утешать её.

— Бабулечка моя, ты ведь знаешь, как тяжело мне пришлось. Прости меня, ладно?

Бабушка ещё всхлипывала какое-то время, поглаживала меня рукой по плечу, по волосам, потом вытерла слёзы носовым платком, который извлекла из рукава у запястья и снова убрала его туда.

— И правда, что это я «нюни» распустила, — спохватилась бабушка. — Ты, наверное, проголодалась в дороге. Пойдём, я пирожков испекла, щи сварила, как знала, что гости на пороге будут.

Ох, как же я соскучилась. Всё здесь такое родное и даже пирожки, и щи…

— Убежишь, сегодня на ночь? — спросила бабушка. Поставила передо мной тарелку со щами, подвинула корзинку с пирожками и села напротив. — Ешь, пока не остыло.

А меня и не надо уговаривать — так вкусно. Щи в тарелке, хоть фотографируй и в кулинарную книгу фото помещай. А пирожки, это вообще шедевр — маленькие, аккуратненькие, золотистые. Я их называю «Машенькиными», потому что они, как с картинки из сказки про «Машу и Медведя».

— Убегу, бабуль, — честно призналась я. — В Новогоднюю ночь нехорошо молодой девушке сидеть дома.

— Правильно, — согласилась бабушка. — А я тоже собиралась пойти к соседке, к Тамаре. Вот и пирогов испекла. Будем с ней чай пить, да телевизор смотреть. Вот она обрадуется, когда узнает, что ты вернулась — ей без тебя тяжко, она всегда уверена, что помощь под рукой.

— Только никому не говори, что я приехала, — предупредила я бабушку. — Тамаре Александровне скажи и всё — она всё равно никуда не ходит и ни с кем, кроме тебя и врача своего не общается. Я с Автостанции окольными путями добиралась, чтобы меня никто не приметил.

— О, это ты так думаешь, что тебя никто не заметил, — посмеиваясь, сказала бабуля. — Молва уже пошла по посёлку, поверь мне.

Ну, тут, пусть себе говорят, только бы Влад не узнал.

После обильного позднего завтрака, местами напоминающего обед, мы с бабушкой часа два просидели за разговорами.

— Ты совсем или погостить? — первым делом спросила бабушка.

— Поживём, увидим, — ответила я. Лучше не загадывать, а что будет, то и будет. Я тебе подарок привезла, — спохватилась я. Побежала в комнату и принесла коробку с бантом. — Вот, держи. Очень нужная вещь для выпечки, это тестомес.

— Спасибо, милая, это нужная вещь, руки уже не те, устаю, пока тесто ставлю. А я опростоволосилась, не знала, что увижу тебя в праздники, — запричитала бабуля.

— Живи долго-долго и не хворай, это главный подарок, — успокоила я бабушку.

Бабушка поделилась последними новостями, а я, вспомнила рассказ Алисы Витальевны, и попыталась кое-что выведать у бабули.

— Ты случайно не помнишь, что там случилось с племянницей тётки Устиньи, когда та приезжала погостить к ней? Это давно было, лет двадцать семь тому назад, а то и больше.

— А тебе почём известно? — удивилась бабуля. — Мать тебе, что ль рассказала?

— Она, — кивнула я, чтобы не выдавать Алису Витальевну.

— Так это давно было. Приехала она, пожила с полгода, кажись, и снова в Сибирь вернулась. Зачем приезжала, никому неведомо.

Как же им удалось скрыть беременность? А рождение ребёнка? Неужели тётка Устинья сработала, как повитуха? На все руки мастерица ведьма.

Ничего я от бабули не узнала. Придётся обратиться к первоисточнику — отправлюсь к самой тётке Устинье. Если она вспомнит Влада, то, возможно, поможет ему — она ведь колдунья, можно сказать ведьма, значит, заговоры всякие знает. Конечно, пока жива Алиса Витальевна, Владу ничего не угрожает, а когда её не станет? Надо искать спасение из всех источников. Вот и книгу бы не мешало специалистам показать, вдруг расшифруют тайные знаки. А, может, Устинья и разгадает, она ведь тоже ведьма.

Но это подождёт — сегодня последний день уходящего года и я намерена начать жизнь с чистого листа.

Десять тридцать. Серебристое платье, привезённое из Германии моей знакомой, дождалось своего звёздного часа. Оно прекрасно легло по моей фигуре, как будто на меня было сшито. Минимум косметики — хочу выглядеть естественной.

Сердце замирает от мысли о скорой встрече. Я ужасно соскучилась. Не знаю, чего мне ждать, но, надеюсь, Влад примет меня.

Я закрываю глаза и запрокидываю голову, застигнутая волной тоски и томления. Приятные воспоминания вспыхнули в моём сознании фейерверком страстей: сильные, ласковые руки, поцелуи и его сумрачный волнующий взгляд — всё так живо в памяти.

Но разве смогу жить без Влада Шумилова? К чёрту опасности — я хочу быть с ним. Я люблю его. Вот так, люблю и всё.

Я набираю полную грудь воздуха, шумно выдыхаю и выхожу из дома. Конечно, я сказала бабушке, что Влад приедет за мной, а так бы она меня одну не выпустила со двора. Но на мою удачу, бабушка уже ушла к соседке, и теперь я спокойно вышла за калитку и зашагала по заснеженной тропинке в сторону леса. Я хочу устроить сюрприз, а заодно проверить, ждал ли меня любимый или пустился во все тяжкие, позабыв о нашем уговоре — встретить Новый год вдвоём в домике на дереве. Ах, нет же, втроём — мы собирались пригласить белку, лесную подружку Влада.

Сегодня необыкновенно тепло. Жаль, что мало снега, и хоть над городом нависли снежные тучи, пока снегопад не наблюдается. Может, ближе к ночи природа порадует нас сказочно пушистыми хлопьями с небес.

До улицы Новой, недалеко, но этот заросший мостик из прошлого века меня пугает. Я намеренно не пошла в обход, через новый мост, потому что это займёт слишком много времени, а если идти через старый, то до шумиловских владений рукой подать — вон, я уже вижу крайний дом на улице Новой, а за ним сразу дом Шумиловых.

Речка не замерзает в этом месте — течение сильное, да и морозов таких не было, чтобы сковать её льдом. Журчит водичка в тишине. Нет, на счёт тишины я погорячилась — в крайнем доме, на улице Новой уже провожают Старый год. Люди празднуют — музыка, смех на всю округу. А собственно, чему радуются? Минус один год из жизни, вот счастья-то привалило. Человек странное существо, по сути, радуется там, где нужно плакать, а плачет, когда радоваться надо.

— Стой, — услышала я незнакомый женский голос, как только сошла с моста. — Стой и не дёргайся.

Серьёзно? Это Новогодняя шутка? Я уже хотела обернуться, но голос предупредил меня.

— Не оборачивайся.

Я так и застыла. Вот и начала жизнь с чистого листа. Зачем только пошла одна? Неразумная я и Влад так всегда говорил. Почему не позвонила ему и не попросила, чтобы он приехал за мной? От страха у меня затряслись руки и ноги, а сердце пустилось по бездорожью, отбивая тревожную дробь: началась паническая тахикардия. В этом случае нельзя стоять на месте, надо двигаться, чтобы облегчить нагрузку на сердце и сосуды, а мне приказано стоять. Так и сознание можно потерять. Потихоньку стала переминаться с ноги на ногу, что бы устоять и не упасть.

— Торопишься?

Кто она, эта женщина? Что делает в лесу, одна и что ей нужно от меня.

— Тороплюсь, и у меня нет ни малейшего желания, вести с вами диалог, — дрожащим голосом ответила я незнакомке.

Надеюсь, что женщина одна и с ней нет мужика-маньяка, для которого она старается привлечь жертву.

— А у меня достаточно времени и мне есть, что сказать тебе, — произнесла женщина.

Речь у неё заторможенная. Она неправильно ставит ударения и слова произносит, как-то лениво или неумело. Так разговаривают люди перенесшие инсульт в лёгкой степени. Может, ей помощь моя нужна?

— Хорошо, — согласилась я. — Я выслушаю вас, если ваша речь будет краткой.

— Я попробую, хоть и не думаю, что у меня получится. Что тебе нужно от него? — буквально прошипела незнакомка. — Уехала, вернулась — зачем это?

Она ненавидит меня? Но за что? Чёрт, может, это тайная поклонница Влада? Он не ответил ей взаимностью, и она решила разделаться со мной, потому что считает меня помехой к сердцу парня. Или, может, пока меня не было, Влад встречался с ней и теперь, когда я вернулась, этой девушке не пришлось по вкусу моё возвращение?

Будь, что будет.

Я резко обернулась. Передо мной женщина, лет сорока, а может и сорока пяти: не очень-то она смахивает на поклонницу Влада. Волос чёрный, смоляной, что называется, как грива у лошади и они грязные, скомканные. Когда она мыла их в последний раз? Джинсы драные, курточка коротенькая смотрится тесной на достаточно объёмной груди женщины. Да и одета она не по погоде, наверное, ей холодно.

— Что вам нужно? — как можно мягче спросила я.

— Вопрос мой — что тебе нужно от него?

— Мне? Я вас не знаю и уж точно не имею никаких претензий к вам и к тому, о ком идёт речь.

Женщина почесала голову и раздражённо передёрнула плечами. Что-то не так с этой дамой. Да и пахнет от неё… чёрт, от неё пахнет псиной… Полина? Да, это она. И повадки звериные, и одета она не по погоде, и неуютно ей в человеческом теле — всё сходится.

— Ты погубишь его и сгинешь сама, — предупредила незнакомка. — Я могла бы разделаться с тобой прямо сейчас, не знаю только, что останавливает меня.

— Любовь материнская, — ответила я.

— Что? — почти крикнула незнакомка, в которой я признала Полину. Алиса Витальевна хорошо описала её внешность, когда рассказывала о подруге, так что это она, Полина и сомнений быть не может.

— Любовь останавливает тебя, — ответила я ей. — Сын всё ещё дорог тебе и ты не сделаешь ему больно, обидев меня, — перейдя на «ты» выпалила я.

Женщина застыла. А меня колотит от страха, я ведь впервые столкнулась лицом к лицу с оборотнем. Там в лесу, она была волчицей, и я знала, чего ожидать — зверь, он и есть зверь. И там был Влад. А тут женщина, агрессивно настроенная и я одна.

— Я должна идти, Влад ждёт меня, а ты не причинишь мне вреда, — спокойно произнесла я и сделала шаг, но волчица преградила мне дорогу.

Трудно говорить со зверем. Она давно не обращалась в человека и теперь ей сложно отличить добро от зла. Она подчиняется лишь инстинктам, а мыслить, видимо, разучилась.

— Ты можешь охранять границы, но не вмешивайся в его жизнь, — осмелев, сказала я. Вспомни, как больно терять…

— Если ты не замолчишь, я разорву тебя здесь и сейчас, — ощетинившись, как зверь, предупредила меня Полина.

— Оставь её, — приказал звучным голосом Влад. А потом перешёл на дружеский тон. Зачем ты пугаешь девушку?

Мой любимый, мой драгоценный мужчина, он всегда рядом. Как он узнал, где меня искать? Неужели, почувствовал?

— Ты не понимаешь, — сникла женщина. — Она принесёт тебе несчастье.

— Пусть так, тебе какое дело?

— Хорошо, — отступила женщина. — Я слышу, как сильно бьётся твоё сердце — она волнует тебя.

Полина молчала целую минуту, шныряя волчьим взглядом между мной и Владом. Страшное зрелище. Она оборотень и это так непонятно и тревожно одновременно. Поверить трудно, но приходиться верить.

— Я отступлю, но если ситуация выйдет из-под контроля, я вернусь и убью её, — предупредила Полина и зашагала прочь.

Ничего себе! У меня от страха душа ушла в пятки. И это называется, «начать жизнь с чистого листа»? Не запятнает ли дерзкий оборотень «чистый лист» свежими каплями крови? Кстати, моей крови.

Я гляжу ей вслед. Мягкими шагами, женщина поднялась на пригорок и скрылась в лесу. Ей не страшно — там её дом. Где-то в кустах прячется другой оборотень, Глеб. Им нравится такая жизнь. Почему они не выстроили себе дом, где-нибудь поблизости? Ведь можно было совмещать жизнь человеческую с жизнью оборотня: как они это делали в Сибири. Почему навсегда ушли в лес? Полина потеряла всё человеческое, и только любовь к сыну ещё теплится в её сердце. Но где гарантии, что в какой-то момент, она не потеряет связь с сыном.

Меня даже озноб пробил от одной только мысли, что оборотни могут напасть на Шумиловых, они ведь бродят рядом с домом.

— Она оборотень, — чуть слышно произнесла я.

— Я знаю, — ответил Влад.

Он обнял меня за плечи и прижал к груди. Вот так хорошо. Так спокойно. Полина не оставит меня в покое, я знаю, но Влад защитит меня от неё. Что она имела ввиду, когда сказала, что не тронет меня, пока ситуация не выйдет из-под контроля? И почему ей обязательно надо убить меня?

— Как ты догадался, что я иду к тебе? — старательно пряча волнения после жуткой встречи, спросила я.

— Я почувствовал тебя, — поцеловав меня в макушку, ответил Влад. — А если честно, я знал, что ты вернулась. Даже не сомневался, что ты решишь устроить мне сюрприз, а так как я был уверен, что ты не станешь идти в обход через новый мост, вышел встретить тебя сюда. Я уже около часа брожу по лесу. — Он обнял меня и прижал к груди. — Хорошо, что ты вернулась.

Он знал, что я вернулась, так что сюрприз не получился. Народ у нас болтливый, кто-то уже донёс слух, но я благодарна доносчику, иначе Влад не вышел бы меня встречать.

— Мы же договорились встретить Новый год в домике на дереве, я не могла нас подвести.

— Ты умная девочка, всегда мыслишь в правильном направлении, — похвалил меня Влад.

— Ты знаешь, что ей нужно от меня? — поинтересовалась я.

— Сколько помню себя, она всегда рядом. Охраняет меня и это страшно напрягает. — Ему неприятно говорить о Полине, и я решила больше не приставать к нему с вопросами о ней. — Да уж, хороший сюрприз ты мне устроила за час до боя курантов.

— Я себе это не так представляла. Думала, подойду к домику на дереве, а там ёлочка в огоньках и ты с белкой, ждёте меня с подарками.

— Вот как? С подарками, говоришь? — Влад рассмеялся.

— Ты научил меня так жить, — кротко ответила я. — Ну, я могу и без подарков обойтись, ты ведь не знал, что я приеду, но ведь потом ты всё равно подаришь что-нибудь.

— Ладно, пойдём, посмотрим, что там у нас есть, — улыбнувшись, предложил Влад.

— Мы пойдём в лес? — спросила я. Не то, чтобы я передумала встречать Новый год в домике на дереве, но Полина и её выходка… даже не знаю. — Ладно, мне не страшно идти в лес, ради любви и жизнь не жалко отдать.

— Ну что ты, ради любви надо жить, а ты о смерти заговорила, — пожурил меня Влад.

— Да, конечно, надо жить, — согласилась я.

Только вот, проблематично жить, когда вокруг тебя бродят оборотни, которые каждую минуту готовы вонзить клыки в твоё горло.

— Ёлочка, — воскликнула я, когда сквозь голые ветви деревьев увидела огонёчки. Они поблёскивают, переливаются, подмигивают, словно приглашают в праздничный хоровод.

— Так ты ждал меня? — обрадовалась я.

— Не факт, — ответил Влад, хитро улыбаясь, с высоты своего роста.

— Ты не ждал меня?

— Меньше разговоров, детка. Я не видел тебя, целую вечность. Я скучал, и знаешь, я всё ещё хочу тебя.

— «Всё ещё»? То есть, я рисковала, когда уехала от тебя?

— Идём в дом, — приказал Влад.

— В домик? — переспросила я.

— Осталось тридцать минут, а мы разговариваем о пустяках.

Влад взял меня за руку и повёл к дому Шумиловых. Значит, никакой романтики. Придётся встречать Новый год в компании с Алисой Витальевной и Игорем Всеволодовичем. Да, ещё Ольга, наверное, присоединится к нам. Весело, прямо обхохочешься.

Издалека видно, что дом украсили к Новогодним праздникам. Как в кино, когда жители небольших городков украшают дома к Рождеству. Сколько же гирлянд нужно было повесить, чтобы огромный дом превратился в сказочный уютный домик?

— Невероятно красиво, — захлопала я в ладоши.

— Внутри дом ещё краше, я сам его украшалл, — похвастался Влад.

— Ладно, — кивнула я. — Веди меня в дом.

А в доме никого. Не знаю, где остальные жильцы, да и не интересно знать, когда видишь такую красоту. Конечно, если есть деньг устроить карнавал из огоньков и мишуры ничего не стоит. Помню, как мы с мамой покупали гирлянды к Новому году, ходили, выбирали, чтобы не слишком дорого. Приходилось довольствоваться китайскими огоньками и дешёвыми игрушками. А потом шли в мясной павильон и выбирали гуся — самого маленького. Иногда, обходились уткой, потому что на гуся банально денег не было. Это потом, когда в доме появился мужчина, Владимир Иванович, мой отчим, мы стали жить хорошо, а до него мы с мамой жили очень скудно.

Прочь дурные мысли — жизнь с «чистого листа» и больше никаких воспоминаний.

— Какая красота, — воскликнула я.

Свечи на полу выложены дорожкой, а дальше уходят на лестницу, и ещё дальше по ступенькам наверх. Я иду и чувствую, как моя душа обретает покой. Я люблю Влада. Люблю всем сердцем. Мне нравится эта роскошь. А ещё, Влад непревзойдённый романтик, и он любит меня. Как не поверить в его любовь, если сама Полина, его кровная мать признала это. Я запомнила её слова — «я слышу, как сильно бьётся твоё сердце» разве это не подтверждает искренность его чувств?

Любить Влада опасно, но ведь я стремилась открыть для себя «сумеречные дали» и вот они распахнулись для меня, и теперь манят в неизвестный, неизведанный мир. Серость будней канула в Лету. И пусть опасность бродит рядом, но ведь тем и ценней жизнь, если в любой момент ты можешь распрощаться с ней.

— Это платье, — прошептал Влад. — Мне жаль его снимать с тебя, но придётся.

— А как же Новый год, шампанское? — спросила я.

— Встретим позже. И шампанское будет и всё, что полагается к Новогоднему столу, — пообещал Влад.

Мы вошли в комнату Влада. Тут ничего не изменилось, не считая груды подарков упакованных в золотистые обёртки с красными ленточками, сложенных у прозрачной стены.

— Ого! — воскликнула я. — Сколько подарков.

— Я не мог разочаровать тебя, — посмеиваясь, заметил Влад. — Когда узнал, что приехала, пришлось подсуетиться.

— У меня руки «чешутся», хочу распаковать всё.

— Всё потом, — не выпуская меня из объятий, сказал Влад.

Он снял с моих плеч пальто и отбросил его в кресло. Склонился к моим ногам и снял белые ботильоны. Влад не выпускает меня из виду — смотрит прямо в глаза. Снизу подбирает подол платья и, поднимаясь сам, тянет его наверх.

О боже, мне нравится всё, что он делает со мной. Вспомнила, как он сказал, что невероятное счастье доставлять удовольствие партнёру — так и есть, я на всё готова, только бы угодить Владу. Больше месяца я жила, как в аду и вот он рай — мой любимый «охотник», мой властелин.

— Ну вот, дело осталось за малым, — улыбнувшись, произнёс Влад и снял с меня лифчик.

Неожиданно, мне нравится моя нагота. Я даже испытываю восторг. Влад глядит на меня, словно изучает или вспоминает моё тело. Не отрывая от меня глаз, он сбрасывает с плеч пиджак, расстёгивает рубашку — мучительно медленно, но и она падает на пол. Я теряю терпение и хватаюсь за пуговицу его брюк, расстёгиваю, дальше тяну молнию, и брюки падают с его бёдер: никогда не думала, что раздевать любимого мужчину так волнительно. Осталась последняя деталь, и я встречусь с самой сокровенной частью его тела.

И я бежала от этого мужчины? Да я, просто сумасшедшая, если подумала, что смогу обойтись без него.

Бой курантов и наши тела слились в волнительной близости. Это Влад так задумал и у него всё получилось. Он непревзойдённый романтик и выдумщик. Плевать, что по округе бродят оборотни, я люблю его и приму любые невзгоды, только бы нам быть вместе.

Глава девятнадцатая

— Может, поспишь немного? Устала, наверное, — предложил Влад, когда мы после бурной Новогодней ночи приехали в наше «тайное местечко», в нашу квартирку на улице Молодёжной. Я люблю этот дом. Он хранит столько воспоминаний. Особенно запомнился тот день, когда Влад пригласил массажиста. Ну и цирк мы тогда устроили.

Все подарки взяла с собой и теперь стала всё раскладывать по местам. Украшения, бельё, духи — я с недавних пор обожаю распаковывать подарки. Мало того, среди прочего мне подарена беленькая короткая шубка — моя мечта и ещё много вещей, потом всё рассмотрю и примерю.

— Я хочу некоторое время пожить здесь, в этой квартирке, — радостно поделилась я своими мыслями.

— Одна? — вскинув бровь, поинтересовался Влад. Я вижу, что он шутит.

— Нет, конечно, — возмутилась я. — Здесь нам будет хорошо вместе.

— Хорошо, я подумаю, — пообещал Влад.

— От Молодёжной улицы, до Новой пять минут езды — твои родители рядом, если что, — сказала я. — Пока твоя мама с тобой, тебе нечего опасаться. Ну, кроме обращения в оборотня, конечно, но это вряд ли, тебе уже столько лет и ничего.

Влад взглянул на меня с удивлением, он даже рот приоткрыл.

— Ты откуда знаешь?

— Знаю и всё. И не пытай меня, я тебе ничего не стану рассказывать.

Влад притих, закусив нижнюю губу. Пытается разгадать, откуда у меня столько информации.

— Может, ты сам мне всё расскажешь? — предложила я.

Пришло время раскрыть тайну. Да, я узнала обо всём из других источников, но очень важно, чтобы Влад сам признался. Раз уже решили начать с «чистого листа», пусть так и будет.

— В моих жилах течёт кровь оборотня, — признался Влад и затравленно взглянул на меня.

Я улыбнулась ему и целомудренно поцеловала в губы, лишь прикоснулась.

— Значит, тебя лучше не злить, а то, кто его знает, как ты отреагируешь, — в шутку заметила я.

— На меня это не действует. И, кстати, я не обращаюсь в оборотня.

— Я знаю, но мало ли что.

Теперь Влад почувствует свободу, потому что ему больше нечего скрывать от меня. Нам будет проще понимать друг друга — нет секретов, нет и ссор.

— Тогда, кто ты? Объясни.

— Человек с магической кровью оборотня, — улыбнувшись иронично, признался Влад. — Всё это странно, да?

— Всё это нереально, — улыбнувшись, ответила я. — Но разве меня это удержит? Алиса Витальевна мне всё рассказала и, тем не менее, я здесь.

— Мама во всём преуспела, — покачав головой, сказал Влад. — Мои родители опасались, что оборотни найдут меня и убьют.

— Почему убьют?

— Принято считать, что у оборотней рождаются дети «охотники», от которых у магических существ могут быть сильные проблемы. Но, время показало, что это не так, вот стая и отстала от меня.

— Стая, что обосновалась в дальнем лесу? — уточнила я. Об это Алиса Вячеславовна мне не рассказывала.

— В дальнем лесу их логово, а вожак из местных. Пока мы не можем его вычислить, но я всё равно узнаю, кто он.

— А браслет? Зачем ты его носишь?

— С ним, я точно знаю, что ко мне приближается оборотень, даже если он в человеческом обличии.

— Понятно, — сглотнув образовавшийся комок в горле, сказала я. — Значит, опасность не миновала.

— Ты просила рассказать тебе всё, — тревожно взглянув на меня, заметил Влад.

— Ты всё правильно сделал, спасибо, — успокоила я его.

Мне нравится видеть его свободным. Он сбросил с плеч пуд соли и теперь всё изменится. Влад удивительный человек — свободный и независимый, таким я и хочу его видеть. А ещё он властный и мне это ужасно нравится.

— А Ольга? Почему она живёт с вами. Здесь ведь небезопасно. Или ей нравится жить у дяди, который балует её с детства?

Влад улыбнулся и покачал головой, понял, что мне известно всё: ну, почти всё.

— Да, она привязана к моему отцу. Он с детства баловал её, относился, как к дочери.

Вот, почему бог не дал детей этим людям? Они искренне любят даже чужих ребятишек. Иные семьи не заслуживают такого счастья, а им ничего не стоит завести ребёнка, рожают, а потом бросают, а дети после страдают в приютах. Хотя, может, судьба Алисы Витальевны и Игоря Всеволодовича была предопределена, и им не суждено было иметь детей, чтобы они Влада взяли к себе и чтобы любили, как своё собственное дитя. Говорят же, что случайностей не бывает.

Я взглянула на Влада. Ему повезло с приёмными родителями. Они его любят, как родного. И не потому баловали и балуют, что родители-оборотни контролируют их — они дорожат им реально и этим всё сказано.

— Что? — смущённо спросил Влад.

— Ты мой, — тихо произнесла я. — И я не устану повторять, что люблю тебя.

Он улыбнулся и, откинулся на спинку кресла.

— Что же мы будем с этим делать? — вздохнув, спросила я.

— А ты сама, что думаешь? — перенаправил он вопрос.

— Минутку терпения, я придумаю, что мне с тобой сотворить, — ответила я.

— Я захватил с собой завтрак и сейчас сварю кофе, это первое, что мы сотворим.

— Ты прелесть, — послала я ему воздушный поцелуй.

— И не надейся, что ухаживать за тобой войдёт в мою привычку.

— С завтрашнего дня я буду паинькой и всю домашнюю работу взвалю на свои хрупкие плечи, — пообещала я.

— С таким арсеналом технических новинок, которым оснащён дом, это будет несложно и твои хрупкие плечики не испытают всех тягот домохозяйки.

— Самолюбование? — упрекнула я его.

— Нет, это называется самодостаточность.

И то верно. Зачем притворяться, что ты не рад своим успехам, что не ходишь с протянутой рукой, а можешь жить полной жизнью здесь и сейчас.

— Чем сегодня займёмся? — спросил он.

— У меня есть одно дело, — предупредила я — А ты пока можешь съездить к родителям, они, наверное, уже приехали из Тамбова. Кстати, я давно не видела Ольгу, где она?

— Уехала в Сибирь навестить родителей.

Сбежала, не иначе. Я всегда знала, что распущенность не в цене в любое время.

— Сбежала? — озвучила я свои мысли.

— Отчего же? — удивился Влад. — Ольга замуж выходит, поехала познакомить родителей с женихом и заодно пригласить их на свадьбу, которую мой отец собирается устроить с размахом.

— Замуж? Ольга?

— А что ты так удивилась? Ольга тебе не нравится, верно? — посмеиваясь, заметил Влад.

Влад поморщился. Конечно, я не стану говорить, как отношусь к его кузине. Они хоть и не родные, но прожили столько лет вместе.

— Просто, я не понимаю её.

— Почему не спросишь, кого она осчастливила? — хитро улыбаясь, спросил Влад.

— Нет, — воскликнула я, догадавшись о ком, идёт речь. — Стёпка?

Я видела их на балу вместе, но и подумать не могла, что они встречаются. Когда это случилось, ума не приложу. Стёпка ходил за мной, дарил цветы, а потом, раз, и уже женится на Ольге. Этих местных не понять. Но я всё равно рада за Ольгу. Теперь она остепенится, повзрослеет. Стёпка ей спуску не даст — жена должна быть женой и точка.

Боюсь только, что Стёпка не по любви женится на Ольге, а из-за денег, которые водятся в семье Шумиловых. Хотя в это верится с трудом. Если же так, то я лично расстрою эту свадьбу. Мне нужно встретиться со Степаном, прежде чем их брак скрепят печатью.

— Значит, на свадьбе скоро будем гулять?

— Если пригласят, — улыбнувшись, ответил Влад. — А ты куда собралась? — спросил он.

— К бабушке пойду, сумку с вещами заберу и побуду немного с ней..

Не стоит говорить Владу, что я собралась навестить тётку Устинью, иначе он не отпустит меня.

— Я заеду за тобой в четыре, — предупредил Влад.

Дом у тётки Устиньи старенький. Крыша прохудилась, а местами мхом поросла. Её избушка самая древняя на улице. Неужели, Полина не могла помочь своей тётке? У неё было столько денег по тем временам, когда она жила у неё. Ну и что, что Устинья ведьма, разве ведьма не человек? Несправедливо.

Подхожу к калитке, поднимаю крючок, просунув руку между штакетником, и вхожу во двор. Тётка Устинья возится в сарае. Иду к ней туда.

— Долго же ты шла ко мне, — не отрываясь от дел, сказала тётка Устинья.

— Я уезжала, — кротко ответила я.

Не знаю почему, но я вдруг почувствовала себя маленькой девочкой, нашкодившим ребёнком, которому предстоит выслушать тираду нравоучений. Устинья с виду, обычная старушка — сморщенная, сутулая, беспомощная. Не пойму, чего я её так боялась?

— Зачем только вернулась, — покачала она головой. — Помоги мне, — попросила старуха. — Подержи мешок, а я его завяжу.

Тётка Устинья возится с узлом, а я смотрю, как она ловко справляется со жгутом. От мешка пахнет сухой травой. Справившись, Устинья попросила меня перекинуть верёвку через брус, чтобы подвесить мешок. Я помогла ей, и старуха поблагодарила меня за помощь.

— Пойдём в дом, — сказала Устинья, и подтолкнула меня к выходу: а старуха сильная, у меня от её кулачка синяк на плече может остаться. Доказывай потом Владу, что синяк оставила древняя старуха.

Я иду впереди, а она позади меня. Не знаю почему, но мне стало страшно, даже озноб по спине пробежал.

— Боязно тебе? — спросила Устинья.

— Да, тётка Устинья, боюсь, а чего боюсь, сама не знаю, — призналась я.

Она издевается надо мной? Я прямо чувствую, как мороз бежит по коже, как есть, она воздействует на меня.

— Стало быть, привязалась уже она к тебе, — вздохнув глубоко, сказала тётка Устинья.

Так и есть — бабка решила запугать меня до смерти. Зачем только пришла к ней, я прямо, сама не своя сделалась.

— Кто привязался? — сдавленным голосом поинтересовалась я.

— Та, от которой не спрятаться, поняла?

Чего уж тут понимать. Ладно, пусть так, кому что на роду написано, а от смерти никто не застрахован. Тем более, я знаю, что по краю хожу с того дня, как познакомилась с Владом. Да и не особо я верю старухе, это она значимости себе нагоняет, устрашить меня вздумала, чтобы страха напустить.

Мы вошли в дом. Темно, сыро и пахнет мышами. Хоть в доме и чисто, но всё такое ветхое.

— Я хотела спросить…

— Знаю, о нём пришла справиться. Так я ничего не знаю. Кто он? Откуда? Одному Богу известно. Скажу только, что вокруг него беда ходит и найдёт, уж я точно знаю.

— А как мне его уберечь? — спросила я в отчаянии.

— Время придёт, сама догадаешься, — строго взглянув на меня, сказала тётка Устинья и усадила за стол. — Ты, девка, вначале о себе подумай. Сейчас я тебе оберег сделаю, посиди пока.

Устинья вышла из комнаты, а я сижу, жду. Стены белёные, пол деревянный, краска стёрлась, только по краям у стен ещё осталась. Телевизор из прошлого века накрыт серой кружевной накидкой. На стене висит портрет — тётка Устинья, молодая ещё, а с ней, наверное, муж её. Чёрно белое фото раскрашено красками — брови и губы подведены, а ещё румянец на щеках. Забавно.

— Мне, почитай, весной сто первый годок пойдёт, а я всё ковыряюсь, живу, сама не знаю для чего, — входя в комнату, прокряхтела Устинья.

Значит, у бабки юбилей «на носу»? Надо не забыть и обязательно поздравить её, как, никак, а она родственница Владу, хоть он и не признаёт с ней родства.

— Ох, девка, не загадывай, дожить бы до весны.

Она, как будто мысли мои читает. Чудеса.

— Доживёте, тётка Устинья. Вы, вон, какая бодрая, вам не дашь сотню лет, и я не кривлю душой.

Тётка Устинья покачала головой и протянула мне тёмный мешочек на тесёмочке.

— На вот, возьми, может, сбережёшься. Но мой совет, ехала бы ты домой.

— Нет, тётка Устинья, не уеду я. От судьбы не уйдёшь и от себя не убежишь.

— И то верно, — согласилась она. — Вот и мать твоя увезла тебя, прятала от судьбы, а ты всё равно вернулась.

— Мама из-за меня уехала?

Вот оно что, значит, мои родители из-за меня расстались? Кто же посоветовал маме уехать, не Устинья ли?

— Из-за тебя, из-за кого же ещё, — строго произнесла Устинья. — Ты, девка, всю жизнь по краю ходишь, то твоя судьба.

— Считаете, что мне лучше вернуться в Тамбов?

Я начинаю терять самообладание, потому что старуха совсем запугала меня. Говорит намёками и ничего конкретного так и не сказала. А я ведь за советом к ней пришла.

— Сама думай, — отмахнулась тётка Устинья.

Если бы мне угрожала реальная опасность, ведьма сказала бы, а так сложилось впечатление, что ей не нравится моя связь с Владом. Не так-то просто войти к тётке в доверие, а я рассчитывала на разговор по душам. И всё-таки я попробую, может, разоткровенничается ведьма.

— Вы помните свою племянницу, Полину? — без лишних церемоний спросила я.

— Помню, как не помнить, — садясь за стол, ответила Устинья. — А тебе, что за дело до неё?

О, нас многое связывает с Полиной, например, Влад, её сын.

— Слышала, что она к вам жить приезжала, да не прижилась — через полгода уехала. Вы её выгнали? — бесцеремонно поинтересовалась я.

— Бог с тобой, — отмахнулась Устинья. — Разве я ей указ? Она и мать свою не почитала, а уж меня и подавно. Своенравная девка была, задиристая.

— Люди говорят, что Полина не одна приезжала? — осмелилась спросить я.

— Вижу, тебе всё известно, — вздохнув, сказала Устинья. — Ребёночка она родила, да только отказалась от него. Люди пришлые ко времени подоспели, да ребёночка того и забрали. Уж я горевала и ругала Полинку, что кровь родную от себя оторвала, а она всё плакала, плакала, а потом в Сибирь вернулась.

— А вы не знаете, где теперь тот ребёнок?

— Кто? — переспросила тётка.

— Ну, ребёночек Полинин, — объяснила я.

— Не знаю. Нет, не знаю. Он почитай уже мужчина зрелый, как узнать, даже если и встречу где.

В принципе она права. Родственные связи теряются, если люди не общаются долгое время. Только вот на счёт зрелости, ведьма погорячилась — Владу всего двадцать семь лет.

— А если бы ему ваша помощь понадобилась, помогли бы вы ему?

— А чего не помочь, я всем помогаю.

Понятно — никаких кровных чувств не осталось. Пришла я даром к ведьме. Хотя, она сказала, что всем помогает, значит, я могу обратиться к ней за помощью. Но не теперь. Приду после Рождественских праздников.

— Ты с кавалером осторожней будь, связь с ним бедой может для тебя обернуться, — предупредила ведьма. — Парень, сам себе на уме.

— Тётка Устинья, не ругайте его, нет на нём никакой вины, — вступилась я за Влада.

— Вот и мать твоя всё упиралась, защищала мужа своего. Эх, кабы она послушала меня тогда.

Тётка Устинья покачала головой.

— Так ведь она послушала вас, уехала, — возмутилась я.

— Я не велела ей мужа оставлять, а вместе вы должны были уехать. Она и семью растрепала и тебя не сберегла. Уж и не знаю, что делать с тобой.

— Не надо ничего делать со мной, — поднимаясь из-за стола, сказала я. — От судьбы не уйдёшь…

— Не уйдёшь, это верно, но пробовать не грех, — в горечах произнесла старуха.

— Не хочу, — ответила я ей и вышла из дома.

У калитки старуха меня окликнула.

— Оберег-то возьми, тебе без него никак нельзя. И запомни, теперь ты у самой пропасти стоишь. Не споткнись.

Я вернулась и забрала тёмный мешочек, наполненный не то крупой, не то сахаром, а может, там вообще песок. Положила мешочек в сумочку и вышла за калитку.

Не знаю, куда идти. К Владу не хочу пока, тётка Устинья сильно меня напугала. Странно, что она и словом не обмолвилась про оборотней. Она не поняла, что мне всё известно. Что за ведьма, которая не чувствует оборотней? И Влада не признала, хоть и должна была.

Ведьма она настоящая и это очевидно. Всё видит, да не всё говорит.

Пойду к бабуле, она ждёт меня, наверное. А после уже и Влад заедет за мной. С ним спокойней, с ним я не думаю о плохом.

Глава двадцатая

— Виктория, вы гадаете под Рождество? — спросила Алиса Витальевна за ужином, который она устроила в честь дня рождения Игоря Всеволодовича: сегодня ему исполнилось пятьдесят три года. Они решили отметить событие тихо и в кругу семьи. Ольга ещё не вернулась, поэтому за столом нас четверо — я, Влад, Алиса Витальевна и собственно, сам именинник.

— Нет, ни разу не пробовала. А вы? Неужели гадали? — вскинув на неё удивлённый взгляд, спросила я. Мама мне рассказывала о святочных гаданиях. Во времена её молодости это было актуально для молодых девушек, но сейчас мир изменился — гадания ушли в Лету. Отдельные случаи, конечно, имеют место и к гадалкам девчонки обращаются, но я никогда не обращалась к сакральному миру с вопросами.

— Я и теперь не могу отказать себе в удовольствии, — призналась Алиса Витальевна. — А мир не изменился, нет, мы изменились, а он всё такой же разнообразный, многогранный и удивительно прекрасный. Надо просто относиться к нему с уважением, и он откроет тебе тайны, о которых люди, потерявшие веру, говорят, что этого не может быть, потому что быть не может. Человек возвеличил себя совершенно неоправданно, а между тем, нами правят неразгаданные тайны.

В этой семье всё пропитано магией, и они верят, впрочем, как и я. Да и как тут не поверишь, глупо отрицать очевидное. Я бы могла жить, как живут другие, воображая себя высокообразованным человеком, посмеиваясь в очередной раз, читая информацию с доказательством о существовании магии в природе, но судьба распорядилась иначе, устроив мне встречу с Владом.

— И что же? Вы пытались заглянуть в будущее? — поинтересовалась я.

— А вам разве не интересно узнать, что ждёт вас впереди?

Вся эта хиромантия меня никогда не интересовала, правда, только до известных событий не интересовала, теперь я взглянула на мир иначе, под другим углом, но гадать и пытаться узнать, что тебя ждёт, нет: я считаю так, чему быть, того не миновать.

— Подружки гадали, но я никогда не принимала участия, — призналась я. — Только наблюдала. Зачем знать, что будет завтра? Лучше подождать и удивиться новому дню.

— Разумно, — посмеиваясь, согласился со мной Игорь Всеволодович.

— А я гадаю, — сказала Алиса Витальевна. — И, знаете, посредством магии, я корректирую грядущие негативные ситуации.

— Ты ещё расскажи, как «корректировала ситуацию» перед экзаменами, когда Влад поступал в Университет.

— Да, я нагадала…

— Сегодня мой день и говорить мы будем только обо мне, — бесцеремонно, но в шутку, прекратил сторонние разговоры именинник.

— Но ведь сработало, — вдогонку сказала Алиса Витальевна.

— Наш сын не нуждался в магической помощи — ему помогли усидчивость и знания, которыми переполнена его голова.

— Мне нравится гадать и точка, — заявила Алиса Витальевна. — К примеру, я узнала о вас, Виктория, задолго до того, как вы познакомились с моим сыном.

— Правда? — удивилась я.

— Да, представьте себе. Я волновалась за сына и принялась гадать. Выпала нужная карта и я успокоилась. А через месяц Влад познакомился с вами, вот так.

— Мама, — попытался одёрнуть Влад Алису Витальевну.

— А что? Мне нужна помощница в хозяйстве. Сколько ещё мне одной ухаживать за двумя мужчинами? Да, милый мой, своим поведением ты заставил меня обратиться к гаданию, узнать, что ждёт тебя впереди.

Мне нравятся Рождественские праздники, и я с удовольствием уплетаю рождественского гуся, но чтобы бегать по улице в лохмотьях и стучать в окна, выпрашивая угощения, или сидеть гадать при свечах — это, нет, увольте. Возможно, Алиса Витальевна сочинила эту историю с гаданием, но мне приятно, что я ей нравлюсь и, что она одобряет выбор сына.

— Не слушай мою маму, она великая выдумщица.

— И всё же, я хотел бы обратить ваше внимание на меня, — снова вмешался в разговор именинник. — Я скучаю в одиночестве.

И правда, нехорошо получилось, говорим о чём угодно, только не об имениннике. А он тем временем, уже пропустил несколько рюмочек виски и теперь улыбается счастливой довольной жизнью улыбкой. Вот так ему повезло в жизни, у человека есть всё и даже больше положенного — он водится с оборотнями, которые охраняют его семью.

— Вы родились шестого января, в канун Рождества и это так замечательно, — поддержала я его. — Этот факт, как-то повлиял на вашу жизнь?

— Я счастливый человек, — признался Игорь Всеволодович. — Что называется, под Богом хожу. Мне на пути встречались только хорошие люди. И с семьёй мне повезло.

— Да, так и есть, — согласилась я.

— Почему горожане не замечают вашей доброты, не оценят ваше участие в улучшении благосостояния городка? Вы не пробовали сами выйти к людям?

— Ты берёшь интервью для местной газеты? — посмеиваясь, спросил Влад.

— Нет, просто обидно, что люди не видят истинную добродетель.

А за глаза говорят, что Игорь Всеволодович «с жиру бесится». Почему же бесится, он живёт свободно и независимо, он вправе гордиться своими успехами. А почему, нет? Человек не ворует, не обманывает, не причиняет зла окружающему миру — он своими усилиями добился положения, в котором теперь живёт, наслаждаясь самой жизнью. А другие завидуют ему, вот и всё.

— Не стоит тратить время, чтобы обелить себя, — ответил мне Игорь Всеволодович. — Я помогаю не из тщеславия, но по воле души и сердца.

Я и раньше заметила, что люди добро воспринимают, как данность. Мало того, их злит благодетель. А вот зло приводит народ в оцепенение, и они склоняют головы, и готовы служить «мраку» верой и правдой. Что изменилось со времён Христа Спасителя?

Шумиловы интересные и многосторонне образованные люди, но и я не могу сказать, что жила в примитивной семье. Да, у нас за ужином говорили о больных, о сложных операциях, о новых открытиях в медицине. Я научилась быть сильной, слушая врачебные истории. И я скучаю без работы, хоть и говорю Владу, что мне нравится бездельничать. Когда выход будет найден, и Владу больше не будет угрожать опасность, я вернусь в профессию. Я стану дипломированным врачом. Влад тоже выйдет на работу — не знаю, какую из двух освоенных профессий он выберет, но обязательно будет работать. У нас будет здоровая, отличная семья и мы будем жить долго и счастливо.

Ну, не совсем так, как я описала в мыслях, магии мы оставим немножко, для себя.

— Опять блуждаешь в «потёмках»? — спросил Влад.

— Мысли, мысли… — вздохнув, ответила я.

— Тебе скучно? Мы может уйти.

— Посидим ещё немножко. Мне нравится ужинать с твоими родителями. С ними всегда мирно и спокойно.

После торжественного ужина мы с Владом вернулись в квартирку на Молодёжной.

— Кстати, ты не хочешь вернуться в больницу? — как бы, между прочим, поинтересовался Влад. — Тебе не хватает общения, я заметил это. Это я, волк одиночка, а ты типичный представитель социума.

— Я? Вот уж не думаю, — возразила я. — У нас закончились деньги и ты гонишь меня на работу? — в шутку испуганно спросила я.

— Нет, конечно, — улыбнувшись, ответил Влад. — Просто не хочу, чтобы ты страдала. И потом, меня волнует твоё будущее. Учиться на доктора не передумала?

К чему все эти вопросы? Мне, конечно, приятно, что Влад заботится обо мне, но выгонять меня из дома на работу, а тем более в Тамбов, чтобы я продолжила учёбу, это уже слишком.

— Так и скажи, что я надоела тебе — обиженно поджав губы, сказала я. — Хорошо, уеду в Тамбов и продолжу учёбу.

— Мы вместе уедем.

— Вместе? Ты шутишь?

Что он задумал? Разве мы можем уехать из этих мест? Он сам говорил, что ему нельзя отрываться от родителей, что это опасно для всех Шумиловых.

— Ну, если так, то зачем мне работать, занимать чужое место.

— Хорошо, бездельничай, — согласился Влад. — Ты поедешь со мной?

— Куда?

Вроде бы с утра он ничего не планировал.

— Нужно встретить Ольгу. Они сегодня прилетают из Барнаула.

Они? Ах, да, Ольга, а ней Степан, они теперь вдвоём. Не хочу встречаться со Стёпкой и, тем более с Ольгой при таких обстоятельствах. Ребята с дороги, уставшие. Я успею пообщаться с ними.

Интересно, где они жить собираются после свадьбы? Неужели в доме у Шумиловых?

— Поезжай один, — сказала я. — А я пока с бабулей побуду. Я соскучилась без неё.

У бабушки я себе места не находила — вся издёргалась. Не понимаю, зачем отпустила Влада одного? Что мне стоило потерпеть неудобства, но быть рядом с ним. Его телефон не отвечает — он вне зоны доступа. Мне остаётся только ждать и верить, что всё закончится благополучно.

— Ты какая-то заведённая, — сказала бабушка, когда я помогала ей с уборкой по дому.

Не надо, чтобы бабуля видела мои переживания. Я улыбнулась ей и ещё тщательней стала натирать ковёр средством. Мне нравится помогать бабушке. Кто же ещё ей поможет, если не я. Раньше хоть отец к ней заходил, а теперь, как женился на этой Верочке и дорогу к матери забыл. А бабуля у нас уже старенькая, беззащитная и требует должного ухода. Я привожу ей продукты, дом убираю, иногда готовлю, что бы ей у плиты не стоять.

Вообще, что себе позволяет эта женщина? Почему невзлюбила свекровь, которая обеими руками была за то, чтобы Паша, её сынок устроил свою жизнь. Откуда вообще взялась эта Верочка?

— Не повезло папе, — озвучила я свои мысли.

— Да, Верочка ещё та штучка, — посетовала бабуля. — Быстро взяла в оборот Пашку моего.

— Лишь бы он был счастлив. Может, ему нравится, что на него давят, — предположила я.

— Хорошо бы если так, — вздохнув, сказала бабуля. — Что за доля ему выпала? Одна жена сбежала, а другая, словно клещ присосалась.

— Я не оставлю тебя. Ты ведь у меня одна, единственная, — пообещала я.

— А вы с Владом думаете расписываться? — поинтересовалась бабушка. — Не знаю, что и говорить людям. Живёшь с ним, а документы не оформлены.

Ох уж эти бумажные условности и люди, которым не даёт покоя чужая жизнь. Что значит заключить брак? Тётенька в элегантном костюме, произнесёт, что мы теперь муж и жена. Не вижу смысла. Венчание — это я понимаю, а запись гражданского состояния в книге актов мне не о чём не говорит.

Но, лучше сделать всё по правилам, чтобы люди прекратили «трепать» наши имена.

— Будем бабушка, будем. И тебя за столом на главное место посадим, — пообещала я.

Бабушка перекрестилась и вышла из комнаты. Не понятно, радуется она за меня, или отвести беду просит у Бога.

— Устинья приходила, — вернувшись с веником, как бы, между прочим, сказала она. -

Выспрашивала, кто тебе про Полину, про её племянницу рассказал. Она думает, что ты что-то знаешь, да только молчишь.

— Я к ней заходила, но, знаешь, ничего не выяснила. Она вокруг, да около, ходит, а конкретно ничего не говорит.

— Вот и матери твоей она голову заморочила: «Уезжай, уезжай, а то дочь потеряешь», и что? Разбила семью. Отец-то твой не согласился уезжать из городка.

— Ты его не отпустила? — спросила я.

— Я-то тут причём? — удивилась бабуля. — Жалко ему было с Борками расставаться. Дом вон, какой выстроил. Отец твой рассчитывал, что вы помыкаетесь по квартирам, да вернётесь, а оно вон как вышло.

— Бабушка, а что Устинья имела в виду, когда сказала, что я всю жизнь я по краю хожу?

— Что есть и что ждёт тебя, одному Богу известно. А судьба каждому своя дана. Вот тебя и увезли уже из Борок, а ты вернулась. Ничего спроста не происходит.

— Бабуль, ты меня пугаешь, — насторожилась я. — И Устинья никак не угомонится — ходит, ходит.

— Ох, — вздохнула бабушка. — Слушай себя, так оно лучше будет. — Кто поймёт чужую душу?

Правильно говорят, что чужая душа — потёмки. Бабушка говорит витиевато, как и Устинья, поди, тут разберись. Ладно, поживём, увидим, куда меня выведет.

— Кавалер твой приедет за тобой? — спросила бабуля.

— Приедет.

— И не боишься ты его? — покачивая головой, спросила бабушка. — По мне так лучше бы ты обычного парня себе нашла. А этот…

— Что не так бабушка? — едва сдерживая себя, спросила я. — Ну чем он не обычный? Богат? Да, я не буду жить в нищете, разве это плохо?

— Хорошо, хорошо, — согласилась она. — Только не о богатстве речь. Не знаю, слышала ты, или нет, но семья его… ну, чудаковатые они.

Открыла Америку. Знала бы бабуля, что я уже успела с оборотнем пообщаться, по-другому бы заговорила. Но, я ей ничего не ответила на это.

— Кстати, «обычный» парень Стёпка, женится на кузине Влада, на Ольге.

— Да я уже слышала. И он туда же.

— Что ты там про «чудаковатых» говорила? — посмеиваясь, спросила я.

— Говорят, волки стали в город выходить, обнаглели совсем. Горожане «гоблинов» винят, говорят, это они их расплодили. Мужики собираются на охоту.

— Вот и хорошо, — согласилась я. — В заповеднике волк и волчица живут. Они не покидают заповедник. А других пусть стреляют, не жалко.

Вот и я заговорила по-местному. А что делать, оборотням, я желаю только смерти: за исключением Полины и Глеба — они охраняют Шумиловых.

— Когда же они выйдут на охоту? — поинтересовалась я.

— Как снег новый выпадет, так и пойдут.

Хорошо бы, поскорей.

Влад приехал за мной в пять. Я повисла у него на шее, счастливая, что он вернулся целый и невредимый.

— Сколько страсти, детка. Не говори и так верю, что скучала. Но я вынужден тебя огорчить, в квартирку мы вернёмся не раньше восьми, так что усмири пока свою страсть.

— Это обязательно? Люди с дороги, им отдых полагается, — воспротивилась я.

Но разве Влад послушает меня? Всегда всё, как он скажет.

— Мы не можем игнорировать мою семью, — сказал он и я сдалась.

Стёпка изменился. Посерьёзнел, что ли.

— Привет, сестрёнка, — сказал он и, обхватив меня за плечи ручищами, закружил вокруг себя.

— Рассказывай, как Сибирь? — спросила я, когда он поставил меня на ноги.

— Это другой мир, — восторженно произнёс он. — Природа, люди, дома всё не как у нас. Я очарован Сибирским краем.

— А родители Ольги остались довольны будущим зятем?

Прямо не верится, что Стёпка женится. Он такой чудной и беззлобный. Ольге будет легко с ним. Из любой ситуации он найдёт выход, и ни при каких обстоятельствах не оставит в беде.

— Встретили осторожно, но приветливо, — ответил мне Стёпка. — А когда уезжали, Ольгина мама, Ирина Матвеевна, даже всплакнула.

Стёпка не может, не понравится, я знаю. Он такой чистый и открытый.

— Значит, мы теперь в родственных отношениях будем числиться? — посмеиваясь, заметила я. — Я всегда считала тебя братом.

— А я попробую относиться к тебе по-родственному, — с некой печалью ответил Стёпка.

Ах, Стёпка, плут, да и только. Надеюсь, он будет счастлив в браке с Ольгой.

— Свадьба назначена на четырнадцатое февраля, — объявила Ольга. — Торжество пройдёт здесь, в доме моего любимого дяди, а жить мы будем…

Ольга хитро взглянула на своего жениха.

— Мы едем жить в Сибирь, — объявил Стёпка. — Я уже и место присмотрел — пойду работать механиком в лесхоз, под начало тестя.

— А я буду сидеть дома, и воспитывать детей, — сказала Ольга.

Она так изменилась и в лучшую сторону. Я очень рада и за неё и за своего друга. Все счастливы вокруг и мне тепло на душе. Дело за малым — устроить нашу с Владом жизнь, что весьма проблематично.

Глава двадцать первая

Ну вот, жизнь потихоньку налаживается. Только не у нас с Владом. Стая вышла из дальнего леса, а это плохой знак, значит, они что-то задумали. Пора действовать, и, кажется, я знаю, где смогу найти ответ на вопрос, как нам уберечься от стаи — это книга. Влад говорил, что если расшифровать иероглифы, то мы найдём путь к освобождению, от стаи, я думаю.

— Мне нужна твоя книга, — сказала я, когда мы вышли пройтись в заповедник.

— Книга? Зачем? — удивился Влад. Он даже остановился, чтобы взглянуть на меня.

— Нужна и всё, — ответила я.

— Эй, что происходит? — потребовал он ответа.

— Я так боюсь за тебя, — призналась я. — Мы, как будто на пороховой бочке сидим. Все вокруг счастливы, кроме нас. Я не могу расслабиться и жить так, как будто ничего не происходит. Оборотни в лесу и они не дадут нам жить свободно.

Я решилась поговорить с Владом.

— Они не выйдут в город, а в лесу нас охраняют мои родители-оборотни — они не пропустят стаю.

— Они уже вышли в город, — возразила я. — Горожане волнуются, а охотники собираются дать отпор стае.

— Глеб и Полина уже предупредили бы нас, но они молчат, — задумался Влад.

— А что если твои родители-оборотни, переметнулись на сторону врага? Откуда нам знать, что у них на уме, они ведь, по сути, звери.

Да, что там, они и есть звери.

— Этого никогда не случится, — заверил меня Влад. И больше ни слова. Он считает, что тема закрыта, и обсуждать тут нечего.

— Но ты позволишь мне взять книгу, на время? — спросила я.

— Ладно, пусть будет по-твоему.

После прогулки мы вернулись в дом. Алиса Витальевна передала моей бабушке сибирские травы и сказала, что они ей непременно помогут, если их правильно заваривать. Мы с Владом заехали к бабуле и пробыли у неё до позднего вечера. Я пообещала ей, что приду с утра, и мы с Владом вернулись в квартиру.

К «хорошему», человек быстро привыкает. Я давно не считаю деньги, не задумываюсь, что надеть на себя, что буду, есть за обедом. Даже странно. Теперь вспомнились дни, когда мы с мамой собирали мелочь по дому, чтобы купить хлеба. Да, были и такие дни. Конец двадцатого века я буду вспоминать всю жизнь — трудные были времена.

Вечер таинственный. Я люблю зиму, особенно мне нравится февраль. Позёмка по дороге стелется, снежинки серебрятся в лучах фонаря, а дома тепло и уютно. Влад спит, а я стою у окна «без штор» и гляжу на мир. Поверить трудно, что там снаружи не всё так спокойно, как кажется. Где-то в округе рыщут оборотни, и я встретила одного из них, точнее одну — волчицу Полину. А ведь она когда-то была обычным человеком, и даже ребёнком. Её выбрал оборотень и обратил в зверя. Как несправедлива жизнь. Или это судьба? Кому что на роду написано, того не миновать. Вот и на мою долю выпали испытания — в мою жизнь прочно внедрились магические сущности. Стечение обстоятельств, вот что это. Тётка Устинья почувствовала опасность, которая нависла надо мной и предупредила мою маму. Мама увезли меня из этих мест, а я всё равно вернулась. Не могу понять, как решилась на такое. Судьба и никуда от неё не уйти. Вот и Полина приняла свою судьбу безропотно. И всё-таки у неё был выбор — она могла отказаться от предложения закончить обряд, но Полина этого не сделала. Она была влюблена в Глеба или хотела принять естество оборотня. И не спросишь ведь, а я бы хотела узнать.

— Интересно, как они обращаются? — нарушила я тишину.

— Укус оборотня это магическая инфекция. Вирус поражает весь организм — он способен манипулировать телом на своё усмотрение.

Не ожидала услышать ответ, но он прозвучал.

— И давно ты не спишь? — улыбнувшись, спросила я.

— Твой силуэт на фоне зимней ночи… иди ко мне.

— Это всё, что ты мне можешь предложить? — в шутку спросила я.

— Этого мало? — поинтересовался Влад.

— В самый раз.

— Ты не разделась.

Голос низкий, властный и ужасно сексуальный. Я охотно подчиняюсь. Встаю и снимаю ночную сорочку, атласную в пол. Никогда у меня не было такого изысканного белья, и теперь я ношу его с удовольствием.

— Тебе нравится мне угождать? — спросил он.

— Да, очень, — сгорая от желания, ответила я.

Я стою неподвижно, но мне так хочется его прикосновений, ласк. Я хочу его всего целиком и полностью.

— Не шевелись, — приказал Влад, когда я чуть подалась вперёд.

Он глядит и улыбается. О, эта улыбка!

— Долго мне ещё вот так стоять? У меня уже пульс зашкаливает, хочешь, чтобы я взорвалась? — пожаловалась я.

Влад рассмеялся. Хохочет, как ненормальный.

— Что? — почти кричу я.

— Разрушила магическое таинство. Знаешь анекдот про мужика, решил устроить жене романтический вечер.

— Нет, не знаю, — говорю я и сажусь на краешек постели. К чему все эти разговоры, не понимаю.

Влад обнимает меня и укладывает рядом с собой.

— Мужчина услышал, как его коллега рассказывал о романтическом вечере, проведённом с женой — они сначала говорили о литературе, потом о звёздах, потом ужинали и только потом занялись любовью. Мужик думает, надо и мне устроить романтический вечер с женой, чем я хуже? После ужина, он увёл жену в комнату и стал пытать. «Пушкина читала?» — говорит он. Жена отвечает «Читала». «А Гоголя читала». Та, конечно, отвечает «Читала». «Тогда раздевайся и в койку».

— Не понимаю, к чему ты рассказал этот анекдот, — фыркнула я.

А он хохочет себе, уткнувшись лицом в мои волосы.

— Всё, — строго произнесла я. — Никакой романтики — я сплю.

Влад успокоился, но не сразу. Вот он оставляет дорожку из поцелуев на моей шее. Приятно. Я не могу долго злиться на Влада. Что скрывать, сама виновата — он меня комплементами решил осыпать, а я стала лепетать, что сгораю от желания. Поверить не могу, что я такой бесстыдной стала.

— Не обижайся, детка, ты всё для меня, поверь. Веришь мне? — неторопливо шепчет Влад.

— Да, — мурлычу я, томясь от желания.

Ничто не отвлечёт меня от Влада. Он непревзойдённый любовник. Руки такие нежные, а поцелую обжигают кожу, вот такой он у меня «горячий».

— Мы с тобой идеально подходим друг другу, — шепчет Влад. — Мы оба ненасытные.

— Да, я тоже это заметила, — бормочу я.

Влад целует мой животик — нежно, чуть касаясь только. А я нетерпеливо прижимаюсь к нему всем телом.

— Ты такая развратница, — хохочет он.

— Ты хотел меня видеть такой вот и получай плод своих стараний.

Позже, мы лежим, обнявшись, в постели. Мне хорошо и грустно одновременно. Почему мы не можем жить обычной жизнью? Даже пожениться пока не можем, а о детях и думать нечего — это слишком опасно. Кровь «охотника» распространяется на многие километры и если стая почует её, они придут, и убьют, и меня, и ребёнка, который даже не успеет зародиться во мне.

— А чем опасны охотники для оборотня? — спросила я.

— Они ходят с ружьями и убивают диких зверей. А оборотни, как не крути, звери, — ответил Влад.

— А как же серебряные пули, вода святая.

— Бред, — пробормотал Влад. — Главное попасть оборотню в голову и всё. А теперь засыпай, детка. Всё у нас будет хорошо, я обещаю.

С утра, когда Влад уехал по делам, я воспользовалась моментом и побежала к тётке Устинье. У меня есть книга Таинств, и есть действующая ведьма, почему бы не предложить ей прочитать знаки.

— Тётка Устинья, я к вам. По делу пришла, — крикнула я старухе.

Устинья убирает снег от крыльца. Она бросила на меня строгий взгляд и продолжила скрежетать лопатой. Ну, конечно, я взялась помогать старухе, осталось немного, не переломлюсь.

— Спасибо, милая, — сказала ведьма и отошла в сторонку.

Хорошо, что я в «походной» одёжке — пуховик короткий, обувь на плоской подошве и варежки из козьего меха — бабушка мне связала их. В этом городке я привыкла одеваться «удобно». Сюда бы валенки в самый раз подошли. Снега жуть, как много. Хорошо хоть проезжую часть от снега очищают, а тропинки горожане сами протаптывают.

Старуха молчит, а я делаю своё дело. Наконец, она заговорила со мной.

— Зачем пришла, мне известно, — сказала тётка Устинья. — Вижу, запуталась ты в мыслях своих.

— Нет, тётка Устинья, мне-то известно, чего я хочу, — уверенно ответила я.

Я прислонила лопату к стене дома и взглянула на свою работу. Теперь тётка Устинья сможет и в сарай выйти и до калитки доберётся без труда. Я привыкла к физическому труду, у бабушки столько работы накопилась и только мы с Владом помогаем ей. Бабушка говорила, что раньше ей Стёпка помогал, отец мой реже, а теперь и Стёпка не появляется, и папа к ней дорогу забыл.

— Ладно, пойдём в дом, чего мёрзнуть-то, — предложила хозяйка.

В доме тепло и пахнет пирогами. Теперь не надо печь топить углем или дровами — дома, даже самые старые, оснащены индивидуальным газовым отоплением. И вода есть в доме. Жить стало легче. А ведь я ещё помню, как бабуля печь дровами топила и за водой к колодцу ходила. В наш дом, когда ещё строили, папа сразу провёл и отопление и газ и воду, а потом только года через два все дома оборудовали.

Смешно подумать, но мне нравится крестьянская жизнь. Понятия не имею, откуда взялось это пристрастие. Мама исконно городской житель. Значит, я в Архиповых пошла — от сохи, что называется. Кажется, мне стало ясно, почему я вернулась в Борки.

— Садись к столу, чай будем пить с пирогом, — пригласила меня тётка Устинья. — Вот, уже хожу еле-еле, но желудок свой балую иногда. Я ведь хорошей хозяйкой была, — постилая на стол чистую скатерть, похвалилась тётка Устинья. — Муж мой, Алексей, не жаловался на меня. Что щи сварить, что пирог испечь — я была первой мастерицей. Жаль бог деток нам с мужем не дал. Теперь маюсь одна, а так бы… эх, чего попусту Бога гневить разговорами, — отмахнулась Устинья.

У каждого свои печали.

Устинья налила в чашки чай — травяной, по запаху слышно. Поставила на стол пирог на плетёном подносе. Правду она говорила, что пироги печь мастерица — румяный пышный и пахнет аппетитно.

— Бери нож, да отрезай ломоть, — предложила хозяйка и передала через стол нож.

Я отрезала от пирога кусочек и взяла его в руку — тарелок бабка не предложила. Ну и так сойдёт. С удовольствием пробую на вкус.

— Вкусно, — похвалила я хозяйку. — Только горячо.

Странно, что старуха сама не ест.

— Я потом поем, когда пирог остынет. Горячее тесто, хуже не придумаешь для старого желудка.

И то верно. Свежеиспечённое тесто плохо действует на поджелудочную железу и даже может спровоцировать приступ. А ещё может затормозить работу кишечника, а там не дай бог закупорка. Кстати, в любом возрасте не стоит есть свежеиспечённый хлеб. Но так вкусно — не могу отказать себе в удовольствии.

После чая с пирогом, я поблагодарила старуху и предложила ей посмотреть книгу.

Устинья насупилась. Взяла книгу в руки, положила перед собой и приложила к странице руку.

— Эта книга не поможет твоему кавалеру, — помотав головой, сказала она. — Да, сильная ведьма владела ею, — без особого интереса перелистывая страницы, сделала вывод Устинья.

— А вы? Разве вы не сильная… колдунья? — нашлась я. Как-то неудобно старуху ведьмой называть прямо в лицо.

— Ведьма я сильная, да вот вижу, что хозяйка символы все перепутала, чтобы защитное заклятие, которое она наложила на дочь свою, никто не сумел отменить. «Зашила» она книгу.

Откуда Устинье известно, что заклятие наложено на «дочь»? Выходит, ведьма реально настоящая.

— Всякая книга должна только хозяйке подчиняться, — добавила Устинья. — А теперь, после ведьмы, книге суждено перейти к новому хозяину, так ведьма велела.

— К кому? — поинтересовалась я. Может, разгадает Устинья имя.

— К тому, кто принесёт с собой избавление. Всё. Больше ничего не скажу, и не настаивай.

Вот и всё. Я так надеялась, что Устинья поможет мне, но не случилось, что называется.

— Не печалься, милая. Скоро охотники выйдут в лес, там всё прояснится.

Тётка Устинья перекрестилась, хоть в её доме я и не увидела ни одного образа. Не понятно, знает Устинья про оборотней или нет? Если заговорила об охотниках, значит, ей что-то известно. Но пока мне лучше помолчать — послушаю ведьму, что она скажет.

— Это опасно? — спросила я.

— Что ж головы считать, коли беда такая пришла.

Ей всё известно и это очевидно, но делиться видениями Устинья отказывается. Может, ей кто-то не велит раскрывать все карты?

— Откуда они взялись, оборотни? Это ведь противоестественно природе.

— Откуда нам знать, что естественно, а что противоестественно, — глухо отозвалась тётка. Пока живёшь без забот, так и думаешь, что человек сам себе хозяин, а как увидишь чего так тебя и настигнет прозрение. Думаешь легко жить, когда два мира у тебя перед глазами суетятся? Так ведь живу.

Два мира? Не понимаю, о чём это говорит бабка?

— Есть и другие миры? — спросила я.

— Хочешь знать? — хитро взглянула на меня старуха. — Приходи, когда я помирать буду, я тебе и передам свой дар.

Вот уж нет. Кому нужны такие знания. Я не могу осознать существование в природе оборотней, а обо всём другом не знаю и знать не хочу.

— Значит, охотники на человека в волчьем обличии пойдут? — наконец, решилась я спросить в лоб.

— Ну что ж, раз тебе известно всё. Старшой у них, Арсений, зверь он и есть зверь. Давно всех потерял и теперь из леса носу не высовывает. Другие по-разному. Один из стаи даже домой приходит, мать навещает. А та не догадывается даже, говорит, сынок её такой заботливый, да такой удачливый, что, мол, работает в селе соседнем и деньги приносит в дом.

— Значит, вам известно о стае.

— Знамо дело, известно. Я ведьма и такие события не пройдут мимо меня.

— А у вас есть такая книга?

— Моя книга у меня в голове, — постучав указательным пальцем себя в темечко, ответила бабка. — Мне мой дар бабушка одна передала. Помню, мучилась старушка, никак смерть не приходила к ней. Родственники не подходили к ведьме, боялись, чтобы она их «не замарала». Как-то я пришла к ним в дом за солью, меня мать послала. Вышла тётка Леська в кладовку за солью, а ведьма уловила момент и попросила меня воды ей подать. Мне тогда всего шестнадцатый годок пошёл, да она уже и не выбирала, мучилась сильно. Я ей кружку с водой подала, а она ухватилась костлявой рукой за рукав моей кофточки и к себе притянула и говорит: «Не боись, теперь с тобой сила».

После слов этих тётка Устинья умолкла.

— А дальше, что было? Как вы поняли, что стали ведьмой?

— А никак. Стала людям помогать вот и вся история.

Лукавит Устинья, моя бабушка сказывала, что Устинья по началу «чёрной» ведьмой слыла.

— Не знаю, чего ждать, тётка Устинья — пожаловалась я. — Может, правда, домой вернуться?

— Не знаешь, где упадёшь, — сказала бабка. — Мешочек мой при тебе?

— При мне, — кивнула я. — Он у меня в сумочке лежит.

— Лучше его на теле носи, так вернее будет.

— Хорошо, — приняла я бабкины назидания. — Я придумаю, куда его положить.

— Мать-то твоя куда глядела, когда сюда отпускала? Я ведь ей наказывала.

Мама и думать, наверное, забыла о наказах бабкиных, иначе не отпустила бы меня в Борки.

— Ты вот что, милая, — сказала старуха, поднимаясь из-за стола. — На ночь сегодня повесь эту безделушку над головой — Устинья протянула мне амулет «ловец снов». — А книгу в ноги положи. Перед сном скажи — «сон-трава, правда, твоя, из памяти лет, раскрой свой секрет». Авось, покойница явится к тебе, да подскажет, как быть.

Даже не знаю, осмелюсь ли я вызвать покойную мать Алисы Витальевны.

— Только никому не говори о том, что сделать собираешься. Не спугни.

Конечно, Влад догадался, куда я ушла. Вышла из калитки, а он уже поджидает меня. Ну, ничего от него не утаишь.

— Ну что? Помогла тебе бабка? — спросил Влад, когда я забралась в машину. Он подъехал за мной к назначенному времени.

— Помогла, — устало ответила я.

— Так, что в книге прописано?

— Скоро придёт тот, кто принесёт избавление. Кто он, Устинья не сказала.

— А помогла чем? — удивился Влад.

— Советом, Влад. Простым, человеческим советом.

— А ведьма-то не настоящая, — в шутку заметил Влад.

— Точно, — поддержала я его. — И пироги печёт великолепные. Разве ведьмы пекут пироги? Хотя… пирог с грибной начинкой, надеюсь, это были не мухоморы.

Всё это шутки, конечно. Но я не перестаю думать, о предстоящей ночи — кто-то ко мне явится и подскажет, как быть. Конечно, если я решусь сделать так, как велела тётка Устинья.

Глава двадцать вторая

Не думала, что Ольга со Степаном так спешно назначат дату свадьбы. Неужели, Ольга беременная? Они вернулись из Сибири, а уже через неделю Шумиловым пришлось спешно готовиться к торжеству. Алиса Витальевна, которая так щепетильно относится к вопросам устроения торжеств, откровенно выразила недовольство, но в конечном результате смирилась и взялась за дело. И только мы с Владом остались в стороне. Влад не позволил мне волноваться по этому поводу и мы с ним пришли на торжество, как гости.

Посмотреть, с каким размахом местный миллионер выдаёт замуж свою племянницу, собрался чуть ли не весь городок. Мне стало грустно. Я тоже хочу вот так же подъехать к ЗАГСу, и чтобы на нас с Владом смотрели любопытные горожане, и чтобы я была одета в самое изысканное свадебное платье. И Влад — серьёзный и немножко грустный рядом в отличном костюме от ведущих кутюрье.

Влад заметил мой страдающий взгляд и подмигнул мне. Вот он умеет успокоить меня. На душе стало легче — всё у нас будет даже лучше, чем у Ольги со Стёпкой, я уверена. Уж Влад постарается удивить публику.

— Тебе нехорошо? — спросил Влад. — Ты бледная.

— Да, наверное, — кивнула я. — Я сегодня плохо спала.

Всё из-за этого сна. Я ведь целую неделю не могла собраться с духом и выполнить указания тётки Устиньи. Угораздило же меня устроить «магическую встречу» перед свадьбой друга. Как и велела тётка Устинья я повесила у изголовья «ловца снов», у изножья книгу положила и слова сказала. Что-то видела во сне, а вспомнить не могу. Спала плохо, ворочалась, просыпалась и снова проваливалась в сон. Наверное, придётся повторить обряд. Хотя, кое-что удалось вспомнить. Саму ведьму я не видела, только её руки — сморщенные, костлявые. Она раскрыла передо мной книгу и указала на иероглифы. Кажется, это была латынь, но я как не старалась, не смогла прочитать текст. Вот, пожалуй, и всё, что удалось вспомнить.

— Скоро всё закончится, — сказал Влад, наверное, имея в виду торжество.

— Всё только началось, — улыбнувшись, ответила я.

— Успей поймать букет, — улыбнувшись, предупредил меня Влад.

— Уж я постараюсь, — пообещала я.

Ольга отвернулась и бросила букетик в толпу. Я видела, как он пролетел над моей головой, и к моему огорчению его поймала рыжеволосая девушка, которая стояла у меня за спиной.

— Мазила, — прошипел Влад, взглянув на сестру. Та лишь пожала плечиками. Ничто сегодня не омрачит ей настроение — она невеста и это так волнительно.

— Прости, что не оправдала твоих надежд, — сказала я Владу. — Только я не суеверная и наша свадьба состоится в скором времени.

Влад улыбнулся и поцеловал меня в щёчку на глазах у всех.

Гостиная в доме Шумиловых, преобразилась в торжественную залу. Шары, фонарики, светящиеся вертушки и цветы — много цветов, запах свежий и дурманящий одновременно. Столы расставлены строго по кругу, а центр остался свободным для танцев и общения. На каждом столике букетик фиалок в крохотной фарфоровой вазе на белоснежной скатерти. У каждого стола стоят парни в белых перчатках — это обслуга. Когда они успели подготовить всё, не понимаю. Или, деньги решают всё?

Мы сели за столик с родителями Влада. Стол сервирован на шесть персон и Игорь Всеволодович предложил присоединиться к нам ещё и моего отца с его новоявленной супругой. Мне нравится, что папа со мной, но Вера — она меня ужасно раздражает. Кроме как «болонка» я её никак не могу называть.

— Теперь очередь за вами, — не преминула вставить своё слово «болонка». — Могу представить, что будет твориться на вашей свадьбе, если племянница в роскоши утопает.

Никто не отреагировал на её замечание, и женщина сникла: поделом ей. Терпеть не могу женщин, которые стараются из всех сил быть на виду, а в результате оказываются предметом осуждений.

Как только гости расселись по местам, парни в белых перчатках ожили. Одни стали наливать гостям спиртное, а другие приносили угощения, а после уносили пустую посуду.

Я бы теперь отдохнула в комнате Влада, но как уйти? Меня воротит от еды, хоть закуски и выглядят аппетитно. Я устала, а от чего устала не пойму. Скорей всего, это сон на меня подействовал. С магией шутки плохи.

— После свадебного торта мы сможем подняться в мою комнату, — шепнул мне Влад.

— А призы будут разыгрываться? — поинтересовалась Верочка.

«Болонка» совсем совесть потеряла. Куда смотрит папа?

— Это свадьба и всё внимание сегодня молодожёнам, — сдержанно ответил Игорь Всеволодович. — Когда проводим новобрачных в Свадебное путешествие, будут танцы и развлечения.

— Они едут в Свадебное путешествие? — захлопала в ладошки «болонка». Куда, если не секрет?

Ну, ты подумай, тётке под пятьдесят, а ведёт она себя, как малолетка бестолковая. Не думала, что у папы такой дурной вкус на женщин.

— На Сейшельские острова, — ответила за мужа Алиса Витальевна. — Пусть погреются на солнышке. Они ведь потом в Сибирь едут, а там такие холода.

Мой папа молчит и смущённо улыбается. Что с ним стало? Он боится потерять и вторую жену, потому закрывает глаза на бесцеремонные выходки Верочки? Как жаль, что ему попалась такая недалёкая женщина.

— Ты выйдешь со мной? — спросила я Влада.

— Сначала я попробую свадебный торт, — ответил он.

— Милая, вы совсем ничего не едите, так нельзя, — проявила заботу обо мне Алиса Витальевна. — Весь день на ногах, надо восполнить силы.

Я взяла вилку и принялась за еду. Изумительные рулетики, политые ароматным винным соусом. Как вкусно. Все блюда изысканные. В другой день я бы, наверное, облопалась, но сегодня мне нездоровится, и аппетит пропал.

— А почему нет Анфисы Ивановны? — спросила Верочка.

— Анфиса Ивановна захворала, просила от её лица пожелать новобрачным счастья, — объяснила Алиса Витальевна.

Верочке стыдно не знать, что бабуля второй день с давлением мается.

Стёпка всё-таки улучил момент и пригласил меня на танец. Я попыталась отказать ему, но на свадьбе это не положено — жених и невеста должны успеть потанцевать с каждым из родственников. Влад улыбнулся и великодушно позволил Стёпке пригласить меня на танец, а сам ушёл танцевать с Алисой Витальевной. Загляденье, — как мой любимый прекрасно танцует.

А Стёпка ещё тот танцор.

— Ты любишь Ольгу? — спросила я.

— Нам хорошо вместе, — ответил Стёпка и улыбнулся.

— Надеюсь, ты станешь для Ольги отличным мужем, — сказала я.

— Обещаю не обижать жену, тем более что она сама не даст себя в обиду, — пошутил Стёпка.

— Да, Ольга девушка боевая.

— А ты? Надеюсь, будешь счастлива, с Владом, — сдержанно произнёс Стёпка.

— Да, Стёпочка — он для меня всё. Я пробовала жить без него и это ужасно.

— Да, я помню, ты уезжала на пару месяцев из Борок. Я буду скучать без тебя, сестрёнка, — признался Стёпка.

— Я тоже, — ответила я.

Хорошо, что Стёпка определился. Мне приятно видеть его сильным и ответственным — теперь он женатый человек. Жалко, что уезжает в Сибирь, мне реально будет не хватать общения с ним.

— Ещё свидимся, — подмигнул мне Стёпка, когда прозвучали последние аккорды вальса. — Я всегда буду рядом, — пообещал он. — Никогда не угадаешь, как жизнь повернётся.

Рядом? Нас разделит ни одна тысяча километров, даже не поняла, о чём это он?

Под аплодисменты и восторженные возгласы гостей, вынесли свадебный торт. Трёхслойное произведение искусства. Белоснежный крем с ярко красными розочками, а на верхушке жених и невеста из белого шоколада. Новобрачные вдвоём взялись за рукоять ножа и разрезали торт. Через час, Ольга и Стёпка переоделись в дорожную одежду, и мы проводили их в Свадебное путешествие. Такси умчало новобрачных в ночь навстречу счастью.

— Ты с ума сошёл? — на выдохе произнесла я, когда мы поднялись в комнату к Владу. — Это всё мне?

Я ещё от рождественских подарков не оклемалась, а тут уже новых привалило.

— Тебе, — улыбнулся Влад и сел в кресло. Теперь он ждёт, когда я стану разбирать подарки. Что ж, не разочарую любимого и устрою шоу.

— Знаешь, я могу спокойно без всего этого обходиться, — указав на коробочки в ярких упаковках, сказала я.

— Я знаю, — кивнул Влад. — Но я не могу обходиться без этого, — добавил он. — Меня заводит твоя радость. С днём Святого Валентина, детка.

Ах, да, праздник всех влюблённых. Если я могу доставить ему удовольствие, распаковывая коробочки с подарками, я буду делать это ради него.

Влад потратил целое состояние. Столько золота в своей ладошке я ещё не держала никогда. А все эти кружева, рюшечки, стразики на дорогом белье, оказывается, могут доставить истинное удовольствие. Чёрт возьми, мне нравится вся эта роскошь.

Помню, он как-то сказал, что когда-нибудь я буду получать удовольствие, угождая ему — так и есть, я в восторге.

Я устроила шоу для любимого, примеряя наряды и демонстрируя золотые украшения.

Влад улыбается, откинувшись на спинку кресла. Он нервно постукивает пальчиками по широкому деревянному подлокотнику. Я завела его и это так приятно.

В конце концов, я устала и устроилась у него на коленях, обхватив руками за талию. Мне неловко, потому что я забыла купить подарок Владу. Я такая рассеянная, не понимаю, что со мной творится.

Нет, кажется, есть у меня кое-что для него. К свадебному подарку я хотела прикрепить золотую подвеску — два скреплённых между собой сердечка, предполагалось, как украшение к упаковочной ленточке. Но потом передумала — «это слишком», посчитала я. Теперь так, кстати, вспомнила о подвеске, которая лежит в коробочке в моей сумке.

— Тебе известна история Валентина? — спросил Влад.

— Отдалённо, — ответила я, любуясь, как играет камень разноцветными лучиками в колечке на моём указательном пальчике. — У меня тоже есть подарок для тебя. Я вскочила и метнулась к моей сумочке. Кулон мне продали в коробочке — так удачно. Я вернулась к Владу и протянула ему свой подарок.

— Ты делаешь мне предложение? — пошутил он.

— Думай что хочешь, — беззаботно ответила я и вернулась к нему на колени. Я уже привыкла к его шуткам, поэтому не реагирую на них.

Осторожно Влад открыл коробочку. Он глядит на скреплённые между собой сердечки и молчит. Ему понравился мой подарок и это очевидно. Кулон недорогой, в нём золота всего полтора грамма, но не в этом его ценность. Я так рада, что не отдала его Стёпке с Ольгой — это наши сердечки и наше счастье.

— Спасибо, — растроганный подарком, поблагодарил меня Влад. — Твой подарок, стоит всего этого «барахла», — кивнул он на разбросанные по комнате коробочки и ленточки.

— Эй, — прикрикнула я. — Не обижай мои подарки.

Влад снял с шеи цепочку и прикрепил к ней подвеску.

После торжественного ужина, я ужасно устала. Теперь бы лечь в постель, но лучше не разрушать романтический настрой. Кажется, Влад предлагал мне послушать историю, связанную с именем Святого Валентина — пусть расскажет, а я послушаю, лёжа у него на коленях.

— Давай, рассказывай историю про Валентина, я слушаю.

Влад улыбнулся, поцеловал меня в макушку и хотел отпустить очередную шутку по поводу моего «романтического» настроя, но я остановила его.

— И не думай рассказывать анекдот по случаю, — предупредила я.

Влад рассмеялся в голос, но потом всё-таки взял себя в руки и озвучил свою версию, связанную с праздником всех влюблённых.

— История корнями уходит в Древний мир, — начал свой рассказа Влад.

Мне нравится слушать Влада. Его голос, словно нектар по венам разливается.

— Подожди, — остановила я его. Вскочила с его колен и погасила свет. Взяла спички в комоде и зажгла свечи, которые мы не убираем, а лишь меняем, если какая сгорела дотла.

Я вернулась к Владу на колени, поцеловала его и великодушно позволила продолжить рассказ, про Валентина.

— И что мне с этим делать? — глядя на меня спросил Влад.

— С чем? — не поняла я.

— Разве могу теперь отвлекаться на разговоры, если ты так близко.

— Нет, — захныкала я. — Я хочу слушать твой голос. Не разрушай романтический настрой.

— Хорошо, — кивнул Влад и поцеловал меня в макушку. — Валентин был священником. Он дал обет безбрачия, но к любящим душам относился с пониманием и венчал тайно молодые пары. Помимо всего он ещё занимался врачеванием, что считалось признаком одержимости.

— Короче, по тем временам, он считался неформалом, — вставила я своё слово.

Влад рассмеялся и целомудренно поцеловал меня в макушку.

— Конечно, в конце концов, его схватили и посадили в тюрьму. Уже сидя в тюрьме, молодой священник влюбился в Юлию, дочь тюремщика.

— Что она делала в тюрьме? Ходила на экскурсию?

Нет, правда, как такое могло случиться?

— Виктория, ты последний романтик на земле, — посмеиваясь, заметил Влад. — Наверное, под окнами прогуливалась, а заключённые смотрели в окна.

— Она их поддразнивала? — в шутку спросила я. У меня великолепное настроение и я не могу серьёзно воспринимать историю, которую знаю и сама.

— Девушка была слепая, — объяснил Влад.

— Ой, всё. Я молчу, — зажала я рот рукой. — Рассказывай дальше.

— Тогда Валентин вылечил несчастную, и когда она увидела молодого священника, сразу влюбилась в него, с первого взгляда.

— Дочь тюремщика входила в камеры к заключённым? — удивилась я.

Влад тяжело вздохнул.

— Тюремщик позволил Валентину вылечить дочь, когда тот предложил свою помощь.

— Дальше мне известно. Валентин не мог позволить себе принять любовь девушки. А та страдала, думала, что её чувства не нашли взаимности. Но перед казнью Валентин послал ей трогательное письмо с признаниями в любви. Представляешь, какую боль он ей причинил? Лучше бы она не узнала никогда.

Влад молчал целую минуту.

— Никогда не смотрел на историю с этой стороны, — наконец, признался он. — А ведь верно — нет ничего ужаснее, чем остаться без любимого человека. Не представляю, как жить? Одно дело, если любимый человек уходит от тебя, но если он умирает, это…

Влад развел руками не найдя нужных слов.

— Хорошо бы вместе погибнуть, а так, я согласна, что это самое ужасное, что может случиться с любящими душами.

Мы замолчали. Я свернулась калачиком у Влада на коленках, а он стал разбирать мои кудри — локон за локоном. Приятно. Я подумала, что не стану жить, если с Владом случится беда. Зачем? Всё лучшее со мной уже случилось. Жить воспоминаниями — скучно и убого. Всё к чему я стремилась, сбылось. Я приехала в этот городок с одной целью — узнать, на что я гожусь, понять, что мне нужно в жизни. И вот выяснилось, что я могу и хочу любить. Я люблю так сильно, что меня не пугают даже оборотни, которые рыщут в округе. Мы справимся, иначе и быть не может.

Глава двадцать третья

Тётка Устинья выбивает ковёр во дворе. Какая неугомонная старуха. Говорит, что ей весной «стольник» исполнится, но с виду не скажешь — она ещё полна жизненных сил.

Неужели, она заставит меня чистить ковёр? В нём, наверное, столько клещей и бактерий, и ещё куча столетней пыли.

— Тётка Устинья, здравствуйте.

— Говори, с чем пришла, — между делом спросила бабка.

— Я сделала, как вы велели.

— Ну и что? Кто пришёл?

— Не знаю, я только руки видела и раскрытую книгу Таинств.

— И что там было написано?

— На латыни. Кажется, что-то про чашку или чашу.

— Так и есть, — сказала тётка Устинья и оторвалась от дела. Она думает о чём-то тихонечко, постукивая выбивалкой, по своей ладошке.

— И, как это понимать? — спросила я.

— Нужно освободить чашу, чтобы налить новой воды, — объяснила тётка Устинья. — Мысли бродят и всё они бестолковые, из пустого в порожнее льёшь воду. Выкинь всё из головы и наступит ясность — тогда и поймёшь, что делать.

Устинья всегда выражается метафорично. Почему нельзя объяснить простым языком?

— Ты поняла? — спросила тётка Устинья.

— Понять-то поняла, а как убрать нежелательные мысли не знаю, — вздохнув, ответила я.

— Вот ты глупая, — бранится тётка Устинья. — Не думай и всё тут.

— Как же не думать? — говорю ей. — Разум на то и дан, чтобы думать.

— Вот когда выплеснешь стоялую воду из чаши, тогда чистая водица и прибудет.

От Устиньи шла пешком. А снегу-то прибавилось. С утра такой снегопад зарядил, белоснежными хлопьями на потемневшие сугробы. Я вспомнила, что по «новому» снегу охотники пойдут в лес. Им неведомо, с кем придётся столкнуться — они на волка идут. Влад, когда я ему рассказала о затее горожан, сказал, что людям в одиночку не справиться со стаей, и что им помогут Глеб с Полиной.

Конечно, по пути я зашла к бабушке. Померяла ей давление, дала лекарства и напекла блинов. Сидим, ужинаем. Я решила переночевать у бабушки, а то она уже обижается на меня. И, кстати, Владу тоже нужен «глоток воздуха» — пусть отдохнёт от меня, расслабится. Зато как соскучится!

— Бабуль, ты не знаешь, когда охотники в лес пойдут, на волка? — спросила я.

— Обещали по новому снегу, чтобы следы свежие видеть. Отец твой тоже собрался идти.

— Зачем ему? — всполошилась я. — Пусть молодые идут, а ему не зачем в лес соваться.

— Попробуй, удержи его, — вздохнув, сказала бабуля. — Он в первых рядах. Волки-то, вон, как с ума сошли, ходят у кромки леса, людей пугают. А вчера у Голубевых козу утащили из сарая. Голодно им в лесу видать.

— А раньше они таскали живность? — поинтересовалась я.

— Всё было, — покачав головой, ответила бабушка. — Волк, он и есть волк, всегда голодный.

Ночь я провела без сна. Вот так, не привыкла я спать без Влада. Или для точности — отвыкла спать одна. А ещё метель на улице была. Так завывал ветер, что мороз по коже побегал — было страшно и волнительно. Влад приехал за мной ранним утром. Оказывается, он тоже не спал всю ночь. Мы уже не можем обходиться друг без друга.

Ночью такие сугробы намело. Ветер стих, но снег всё падает и падает на выбеленную, можно сказать, стерильную землю. Мне нравится такая погода — тепло и тихо, как в сказке. Могу представить какая теперь красота в лесу.

— Хочу увидеть сказку, — сказала я Владу после завтрака.

— И что это значит? Мы идём в кино? — поинтересовался он.

— Нет, мы пойдём в лес.

— Хорошо, — согласился Влад. — В лес, так в лес. Но сначала ты подаришь мне незабываемые счастливые минуты, — хитро прищурившись, сказал Влад.

О, нет, только не сейчас.

— Что ты так уставилась на меня? — хохочет Влад. — Иди, готовь нам завтрак. Кофе я сам приготовлю, — успокоил меня он, потому что уже понял, как я отношусь к кофе машине: а у меня с ней тяжёлые взаимоотношения.

Зимний лес, величественный и суровый. Немножко страшно, но я не одна и теперь с удовольствием вдыхаю свежий морозный воздух. Есть в зимнем лесу что-то особенно притягательное. И холодно и сумрачно. Красота невнятная, но такая милая.

— Интересно мне знать, кто проложил тропы после снегопада? — поинтересовалась я.

В лесу проложены тропинки, а в городке снега по колено. Какая несправедливость!

— Прогулка в зимнем лесу должна быть приятной, — улыбнувшись, ответил Влад. — Есть люди, которые с удовольствием выполняют любую работу.

— Понятно. Значит, заповедник очищают от снега рабочие?

— Только тропы прокладывают.

— Волчий овраг, — сказала я, когда мы подошли к «нехорошему», по мнению местных жителей, месту. — Как неуютно здесь, — поёжившись, заметила я. — Вернёмся? Мы давно не были в домике на дереве.

— Любой каприз, принцесса, — вспомнил он Стёпкины слова.

Да, Стёпка называл меня принцессой. Чудной парень. Ухаживал за мной, а потом женился на Ольге. Всё случилось так быстро. Когда они сошлись? Может, когда я уезжала в Тамбов — меня не было в этих краях почти два месяца. В принципе, они подходят друг другу — Степан душка и суровая Ольга.

— Завтра мне надо в Тамбов ехать, ты со мной? — спросил Влад.

— Надолго? — поинтересовалась я.

— С утра и до позднего вечера. Теперь у меня будет мало свободного времени, работы привалило.

— Ты ведь не работаешь? — удивилась я. Он устроился и ничего мне не сказал?

— Я работаю, детка. Мне приходится много работать, чтобы ты ни в чём не нуждалась. Это бизнес и тебе лучше не вникать в подробности.

— Твои поездки в Тамбов? Там у тебя есть своё дело?

— У нас семейный бизнес. Деньги, как вода в бочке — если не пополнять её запасы ёмкость опустеет и дно высохнет.

Это хорошо. А я думала, что семья Шумиловых бездельничает. Конечно, деньги должны работать, иначе их в какой-то момент просто не останется.

— Я с тобой — запоздало ответила я. — Маму навещу, а ты потом приедешь за мной.

— Заодно познакомлюсь с твоей мамой, — улыбнувшись, сказал Влад. — Цветы, или золото?

— Цветы, — серьёзно предупредила я, чтобы Влад даже не думал дарить моей маме золотое украшение. Она не примет, я знаю, и получится неловкое знакомство.

Однако Влад идёт слишком медленно. Волчий овраг произвёл на меня сильное впечатление — романтичного настроения, как небывало. Когда-то детьми, мы часто прибегали сюда, и я никогда не испытывала страха. Но теперь лес стал опасным.

Волки совсем обнаглели и лучше нам не выходить за пределы заповедника. Стёпка показал мне линию границы, и мы теперь находимся далеко за её пределами. Лучше нам поторопиться и уйти, от греха подальше.

Эх, Стёпка теперь греется на солнышке, а я перепуганная иду по заснеженной лесной тропинке.

— Хочу на юг, — сказала я. Разговор на отвлечённую тему поможет избавиться от приступа паники, который вот-вот случится со мной.

— Хорошо, — кивнул Влад. — Куда полетим?

— Сейчас вернёмся домой, я запущу поисковик, и выберу какое-нибудь чудесное местечко для нас.

Нет, в самом деле, почему бы нам не поехать куда-нибудь? В конце концов, он может взять отпуск — дело семейное и не перед кем отчитываться не придётся. Влад обещал показать мне мир, почему не теперь? Если честно, мне надоели все эти «страхи и охи», пора забыться где-нибудь на средиземноморском побережье, на знойном пляже с прохладным напитком в одной руке и книгой в другой.

— Странно, что ты сам мне не предложил поехать куда-нибудь, — упрекнула я Влада. — Стёпка с Ольгой нежатся на горячем песочке, а я преодолеваю километры в заснеженном лесу.

— Я никогда не уезжал от родителей, — стал оправдываться Влад. — Наверное, это глупо, но мне не нравятся уезжать из дома, тем более лететь за тридевять земель.

— Лучше останемся в Европе, — предупредила я. — Я не переношу длительные перелёты.

— Мне нравится, твоё милое ворчание, — посмеиваясь, признался Влад. Он остановился, взял меня за плечи, и некоторое время смотрел на меня. — А это может приносить удовольствие, — наконец произнёс он.

— Что именно? — спросила я, не в силах справиться с улыбкой, которая предательски прорвалась наружу.

— Выслушивать претензии от любимой женщины.

— А я любимая? — не преминула я спросить, хоть и знаю ответ.

— Ты мне очень дорога, Виктория. Не знаю, есть ли ещё что-то, чем бы я мог дорожить так, как дорожу тобой.

Птицы расшумелись неподалёку. Не иначе спугнул их кто-то. Может, охотники вышли на промысел? Зачем я сегодня пошла в лес? Велено же было сидеть по домам, снег выпал, и охотники пошли в лес. Надо поскорей отсюда убираться, чтобы не оказаться в центре событий.

Мы продолжили путь, но не прошли и десяти метров, как Влад неожиданно остановился и замер. Он прислушался. Я хотела спросить, в чём дело, но он остановил меня жестом руки.

— Тише.

Что-то не так. Влад насторожился, а взгляд у него стал напряжённым. А теперь он закрыл глаза и слушает тишину. Прошла целая минута. У меня сердце стучит так сильно, что даже рёбрам больно.

— Ничего, — наконец, сказал он. — Всё тихо. Не бойся, мы на границе заповедника. — Нет, он снова стал прислушиваться. — Чёрт, что-то не так, — зло выпалил он.

Я и сама чувствую, что кто-то следит за нами, хорошо, если это Полина. Она больше не беспокоит меня, думаю, смирилась, что сын стал взрослым, и у него появилась я. Устинья, как-то говорила, что оборотни бывают двух типов — одни «надевая» шкуру зверя теряют человеческую память, другие напротив сохраняют и память и чувства. Полина верна своему сыну, а, значит, относится ко второму типу оборотней.

Вот, я чувствую её — она, где-то рядом. Скорей бы выйти на полянку, а оттуда до домика на дереве метров двадцать останется.

— Ты что-то слышал? — спросила я.

— Ничего не слышал. Браслет, как будто стиснул запястье.

Влад так и носит браслет, который нацепил на запястье в тот вечер, когда показывал мне книгу в домике на дереве. Устинья говорила, что браслет без книги не работает, а он сработал. И, как это понимать? Устинья та ещё ведьма.

— Он сработал, да? — поинтересовалась я.

— Я не уверен, — ответил Влад. — Может за рукав зацепился, а мне показалось, что он стиснул запястье.

— Да, наверное, — согласилась я, хоть от ужаса и засосало под ложечкой, возможно, он предупредил хозяина, что опасность близко.

А я ещё, как назло сумку не взяла с собой, а там мой оберег остался, который мне тётка Устинья дала. И ведь она сказала, чтобы я его у тела держала, а я оплошала.

Я остановилась. Сильное волнение или беспокойство, прямо зашкаливает.

Влад обнял меня и прижал к своей груди.

— Не бойся, трусиха — принялся он успокаивать меня. — Всё хорошо.

— Да, всё хорошо, — согласилась я хоть и не уверена.

— Я мечтал контролировать тебя, а теперь… не могу совладать с собой, — признался Влад. Он тоже чувствует опасность? — Завтра же отправимся в путешествие. Ты права, нам нужен отдых.

— По крайней мере, не раньше, чем через неделю, — сказала я. — У меня нет загранпаспорта.

— Ничего, я всё устрою, — успокоил меня Влад. — Значит, завтра едем в Тамбов, а послезавтра — в путешествие.

Мне повезло с Владом. Небывалое сочетание природной красоты, благородства и ума. Каждый день спрашиваю — за что мне такое счастье выпало? И не нахожу ответа. Надеюсь, что это не случайная встреча, и мы предназначены судьбой друг другу. Не знаю, что чувствует ко мне Влад, но мне без него уже не обойтись.

Взявшись за руки, мы пошли дальше.

— Люблю белый цвет, — сказал Влад.

— Я это заметила, — согласилась я, вспомнив его комнату в доме Шумиловых. — А мне уже глаза слепит эта белизна. Скорей бы добраться до дома. Хочу ярких красок.

Влад рассмеялся.

— Будут тебе яркие краски — очень скоро. Я обещаю.

— Алого цвета будет достаточно, — заметила я.

— Корзина роз, я думаю, тебя устроит. — Влад сразу понял, на что я намекаю.

— Корзина роз и шопинг. Завтра в Тамбове. — Влад закатил глаза — он терпеть не может ходить по магазинам. — Мне нужно купить всё необходимое для поездки, — объяснила я.

— Ты у меня такая забавная. Мне легко и просто с тобой, хоть ты и капризная бываешь.

— Я? Капризная? Побойся бога — ты не знаешь, какие бывают взбалмошные девицы.

— Хочу, чтобы ты была моей, — признался Влад. Он остановился, обнял меня и прижал к груди так крепко, что я почувствовала силу этого парня.

— Я и так твоя, — прохрипела я, потому что он слишком сильно стиснул мне грудную клетку. Влад улыбнулся и ослабил хватку.

— Нет, моя по-настоящему. Ну, чтобы платье свадебное, фата и торт, в несколько ярусов.

— Давай не будем торопиться. Не теперь, — попросила я.

— Когда же ещё говорить, как не теперь? Может, ты сомневаешься в своих чувствах ко мне? — спросил Влад.

— Шутишь?

— Конечно, шучу, — ответил Влад самодовольно.

— Как же не любить тебя. Ты такой сильный, смелый, любящий и в твоих жилах течёт кровь оборотня.

— Это-то меня и тревожит. Я не знаю, чего ждать от себя. Иногда я сдерживаю себя, и это становится всё труднее и труднее, — признался Влад.

— Сдерживаешь от чего?

— Раньше я никому не говорил про это.

— Ну, говори, — стала торопить я Влада. Надеюсь, это не то, о чём я подумала, и Влад не собирается примерить шкуру оборотня.

— Кажется, во мне дремлет «охотник».

— Не бойся, — стала успокаивать я Влада. — Если даже он вырвется наружу, самое страшное, на что ты будешь способен, так это убьёшь оборотня.

— Убить оборотня? — произнёс Влад. — Думаешь, я смогу?

— Когда-нибудь инстинкты тебе подскажут, что с этим делать, — сказала я.

— Надеюсь, — глухо отозвался Влад. — И что ты думаешь на этот счёт?

— Я хочу, чтобы мы жили в городе. Там люди и мы сможем укрыться, затеряться в толпе. А лес, он скрытный. Никогда не знаешь, кого встретишь на пути.

— Может, ты и права, — неохотно согласился Влад.

— Так и есть, лес опасное место для прогулок, — нарушил лесную тишину голос, сорвавший стайку мелких птиц с рябины. В ту же секунду на нашем пути возник мужчина. Наверное, это охотник, они ведь собирались выйти в лес по «новому» снегу. Но почему он без ружья? И одет он, не по погоде.

Чёрт, это оборотень? Нет, не хочу даже думать об этом.

— Всё чисто, зови вожака, — сказал незнакомец вышедшему вслед за ним поджарому волку.

Чёрт возьми, это оборотни из дальнего леса. Влад схватил меня за руку и перебросил за спину. Не представляю, что делать. Сейчас я понимаю только одно — Влад в опасности, потому что стая нарушила границы заповедника. Почему это случилось? Полина, Глеб, где они? Где родители, которые обещали оберегать сына?

— Не прячь её, пусть уходит, — беззлобно произнёс мужчина.

Зверь оскалился и чуть подался вперёд, а после скрылся в зарослях кустарника. Побежал за вожаком? Или теперь сюда прибежит вся стая? Чёрт, это не шутка. Нет, это слишком по-настоящему. Но я не уйду, пусть даже не надеются. Теперь меня ничто не оторвёт от Влада: я вцепилась в него обеими руками.

— Виктория, уходи, — приказал Влад.

— Я не уйду, — ответила я и прижалась к нему всем телом.

— Глупо, — заметил мужчина. — А ты девушка молодая, тебе жить да жить.

Я знаю его. То есть, я помню этого человека из далёкого детства — он работал в нашей школе. Да, я видела его в школе, но он не учитель — хозяйственник. Он ходил в синем халате, а за ним бегала стайка мальчишек его помощники. Он чинил парты, двери и прочие поломки, а мальчишки помогали ему. Он был добрым человеком, но теперь всё изменилось.

О боже, мы сейчас умрём. Как странно. Я ничего не чувствую — страх сковал моё тело. По мне так лучше бы всё случилось в мгновение ока, ненавижу ждать.

О чём я думаю, мы же не в очереди к стоматологу, сейчас мы на волосок от смерти и каждая минута бесценна. Да, так и есть — каждая минута бесценна, потому что есть надежда на спасение. Глеб и Полина должны появиться с минуты, на минуту. Надеюсь, они знают уже, что стая нарушила границу.

Почему я такая глупая? Зачем мне этот лес, я ведь, домоседка, по сути. С каких пор мне стали нравится зимние прогулки? Меня раньше зимой из дома не вытащишь — только на учёбу и обратно, в тёплый дом. Плед, кофе, книги…

Пока я оценивала степень собственного идиотизма, из леса вышли два волка. Они сели по обе стороны от мужика, который в любой момент может принять облик зверя.

— Виктория, уходи сейчас или будет поздно, — шепчет Влад, но по голосу слышу, он не уверен, что это правильное решение. Влад растерян. Таким я его вижу впервые. Его тело такое напряжённое, как будто окаменело. Что он может сделать? Как защитит меня и себя? Он всего лишь человек, хоть он и признался, что в нём подаёт голос «охотник» на оборотней. Это в теории дети оборотней рождаются «охотниками», но ведь никто не проверял. Влад что-то чувствует, но можем ли мы теперь довериться его ощущениям?

— Чёрт, — выругался Влад. — Если бы не ты…

— Что тогда? — выпалила я. — Я не уйду, и не надейся.

И незнакомец, и волки застыли в ожидании. Мы тоже стоит не шелохнувшись. И вот, я заметила, как в кустах с боку мелькнула чёрная тень. Полина, не иначе. Значит, где-то рядом и Глеб затаился. Волки насторожились. Что же она медлит? Сейчас сюда прибежит стая, и время на спасение будет упущено. Нет, она не мать — материнские чувства покинули её.

Или стая уже здесь? Они ведь не появляются сразу — выжидают, затаившись, а потом появляются по одному, я в кино видела, как это происходит. Да, в кино, но теперь я сама оказалась в центре сюжета. Даже не верится. От страха я готова сорваться с места и бежать, куда глаза глядят, но чувствую, что ноги не послушаются меня — они сделались ватными: я теперь и шага не ступлю, свалюсь в снег.

Странное чувство. Прошло всего минуты три, не больше, а я уже столько всего передумала. Вот так, наверное, и происходит на пороге неизбежности — время замирает, чтобы человек мог осмыслить ситуацию. Только я не могу понять, к чему это? Уж лучше бессознательно, как в омут с головой.

— Полина подала знак, — прошептал Влад.

А я не могу произнести ни слова. Я так дрожу, что слышно, как щёлкают мои зубы. Это уже не страх — это ужас и безысходность. Правильно говорят, что от судьбы не уйти. Меня увезли из Борок, а я вернулась сюда. Устинья предупреждала меня, но я не прислушалась к её словам. Я всю жизнь хожу по краю, а теперь подошла к самому обрыву и спасение не предвидится.

— Стой смирно и не дёргайся, — предупредил меня Влад. — Пора.

Волк, что сидит по правую руку от мужика ощетинился, и сделал шаг, а потом неожиданно остановился, как будто наткнулся на препятствие. Глеб и Полина воспользовались замешательством и бросились в атаку. На моих глазах, мужик в диком прыжке обратился в оборотня, а одежда, что была на нём, разлетелась в клочья. Началась настоящая бойня. Я, как-то наблюдала, как грызутся псы, но эта битва во сто крат ужаснее. Мои глаза затуманились, и я стала медленно опускаться на землю, покрытую белоснежным ковром, а ещё через мгновение, тёмный силуэт слева от меня, нацелился на Влада, как будто в затяжном прыжке, словно в замедленном кадре — это волк. Вот он обнажил клыки. Он уже так близко.

Говорят, что выбор есть всегда и не надо прежде времени отчаиваться. Выбор есть лишь тогда, когда есть выход, а если его нет, то и выбирать не из чего.

С реакцией кошки я выпрямилась, чтобы защитить Влада и встретила острые клыки, которые вонзились в мой бок. Я услышала мерзкий хруст — это мои рёбра трещат под острыми клыками оборотня.

Белый снег и капли крови — это так красиво. Я вижу, как падает огромный зверь, кто-то из стаи, а может Глеб, или Полина. Нет, не могу разглядеть. Где-то рядом звучат выстрелы, скулят псы, рычат оборотни, кричат люди, но меня это больше не заботит — всё кончено. И только голос любимого ещё на миг задержал меня в этом мире.

— Виктория, нет…

Темнота. Покой.

Глава двадцать четвёртая

Ярко алые пузырьки пляшут перед глазами — вверх-вниз, вверх-вниз. Эта картинка повторяется снова и снова — ни одной мысли, только движение пузырьков имеет значение.

Пробовала запустить их в обратном направлении — влево-вправо, но ничего не вышло. Однообразная, монотонная реальность, длилась целую вечность, пока на смену надоедливым пляшущим пузырькам не пришёл мрак — тяжёлый, тесный, как будто на грудь лёг груз весом в несколько тонн, и разом исчезли все чувства. Пробовала сопротивляться, но тщетно. Лучше уже сдамся, и будь, что будет… и всё-таки промелькнула мысль — только бы не исчезнуть вовсе.

Бесконечный космос, мрак. Ты не чувствуешь рук, не можешь пошевелить ни одним бесследно исчезнувшим пальцем. Нет ног, нет тела, осталась только голова и пустота в ней. Освободилось столько пространства, но ты не знаешь, чем его заполнить. Обострился слух и ты слышишь биение своего сердца — редкие удары звучат в голове. Я потерялась в ощущениях и это очевидно.

Гнёт по-прежнему давит. Сколько ещё будет длиться эта мука? Один, два, три… мама… надо же, осталось что-то в памяти. Мысль дотянулась, ухватилась за краешек реальности и это успокаивает. Там есть ещё что-то яркое, приятное, жизненное… нет, не дотянусь, слишком далеко.

А потом снова вернулись ярко алые пузырьки — вверх-вниз… они вернулись, но тело по-прежнему отсутствует — исчезло и не желает возвращаться. Но я довольствуюсь малым — мыслю, значит, всё ещё жива. Чтобы оставаться в сознании, я стала придумывать, как изменить движение пузырьков. Влево-вправо, влево…

Нет, ничего не получается. Досадую, что не могу справиться с такой лёгкой задачей. Но вскоре, ярко алые пузырьки застыли, а потом опустились на выбеленную снегом землю. Красиво. Жизненно. А следом мрак — увесистый, плотный. Пустота. Только биение сердца — ухает, как будто кузнец отбивает молотом по наковальне — звучное «тук» и звонкое короткое «тук-тук». Чудно. Разве сердце может биться так?

Власть над собственным телом возвращалась постепенно. Груз ослаб, и я почувствовала собственное тело. Я слушала своё сердце, но теперь к этому звуку добавились и другие удары — ровные, спокойные, без «звонкого короткого „тук-тук“». Появилась надежда, но эта тяжесть.

Никакого груза не было, и нет, это твоё тело. Такое тяжёлое…