Судьба королевского наследника

Восемь

Найт

В моей жизни было три раза, когда я понимал, что не хочу находиться здесь, в Университете Рата. В первый раз это было, когда мне сказали, что я должен поступить сюда. Будучи по природе бунтарем, я ненавидел, когда кто-то указывал мне, что делать. Мой внутренний зверь тоже это ненавидел…

Второй раз был, когда я опоздал в свой первый учебный день. Не считая членов королевской семьи, я не хотел привлекать к себе лишнего внимания, и в тот день я его получил.

В третий раз? Сейчас. Прямо сейчас, черт возьми, потому что я на сто процентов уверен, что секунды здесь кажутся часами, а часы — днями, а дни — неделями, и что ж, улавливайте, к чему я клоню. Время тянется.

Мои ботинки шлепают по длинной мраморной дорожке. Фасад находится там, где здание главного входа и наши спальные помещения, в то время как остальные здания разделены и разбросаны. Все монстры остаются на своем месте, так же как вампиры, ликаны, Бездарные и Накопители. Все, которые попадают в категорию Бездарных, не обладают настоящей ценной силой. Они находятся над катакомбами, где обитают все кровожадные монстры. Поскольку кровососы не могут ими питаться, там они в безопасности.

Остальные из нас… с другой стороны…

Я опускаюсь на стул, наблюдая, как проходят группы Одаренных. То же дерьмо, ещё один гребаный день. Прежде чем Син начинает нести всякую чушь, которая у него на уме, все наши телефоны вибрируют, и мы тянемся к ним, чтобы посмотреть, от кого это.

Отец: Мы с матерью будем в городе завтра в час ведьм. Убедитесь, что все вы будете на месте.

Я смотрю на свой телефон. Вот оно. Ледженд предупредил нас на вечеринке, что они прибудут, но завтра? Это раньше, чем даже он ожидал, выражение беспокойства на его лице мне говорит о многом. Наши родители не посещали университет с тех пор, как… ну, я не могу вспомнить, когда в последний раз.

Вообще-то, могу.

— Чего, черт возьми, нам не хватает? — Ледженд откусывает от своего яблока. Мы все знаем, чего бы он хотел.

— Да, ну может быть, происходит что-то о чем мы еще не знаем, и они придут чтобы рассказать нам.

— Что-то, чем они не могли поделиться по телефону? — Крид размышляет, но его взгляд встречается с моим.

Со вчерашнего дня в закусочной он набрасывается на меня, как гребаная овчарка в аэропорту. Крид от природы сдержанный и капризный, так что нет ничего необычного в том, что он такой. Я просто хочу, чтобы он, наконец спарился, черт возьми, и избавил нас всех от этих страданий.

— Очевидно, что нет.

Тот факт, что наши родители делают все возможное, чтобы вырваться из комфортного ада, вызывает тревогу. Они ни за что не сделали бы этого просто так.

Крид все еще не сводит с меня глаз, и я пододвигаю баночку напитка через стол, проводя пальцем по верхней губе. В последний раз, когда мы с Кридом столкнулись лицом к лицу, была кровавая баня. Буквально. Тот факт, что Крид — старший брат, здесь ни хрена не значит. Если ты слаб, тебя отсеивают. Крид не слаб. Я просто надеюсь, что он сначала спарится, чтобы занять гребаный трон, которого он так жаждет. Помимо очевидного, есть смысл, что он примет это. Он умнее. Уравновешенный. Принимает правильные решения. Но прямо сейчас он балансирует на моих последних нервных клетках. Я не могу решить, злюсь ли я из-за того, что он явно копается в моих эмоциях, как в ебучем буфете, или из-за того, что последняя ссора, о которой я только что упомянул, произошла всего пару недель назад.

Я не хочу корону и чертовски уверен, что мне не нужна пара. Я слишком импульсивен для этого, слишком… одержим. Скорее всего, я бы убил ее в приступе ревности, и тогда моя душа выжрала бы меня изнутри. А никому не нужен мертвый член королевской семьи.

Наша семья не пережила бы этого во второй раз.

— Прекрати.

Я поднимаю голову и вижу, что Крид пристально смотрит на меня через стол, и я пожимаю плечами, откидываясь на спинку стула.

— Никто не говорил, что ты должен спариваться.

Если бы он нашел свою пару или, по крайней мере, надежную игрушку, он мог бы тратить свое время, зацикливаясь на ней, а не на том, что черт возьми, происходит в моей голове.

Его глаза только сильнее сужаются, поэтому я даю ему отмашку, но затем мое внимание переключается направо, когда входит Джастис, блядь, хрустальный мальчик.

Он бросает один взгляд в нашу сторону и пытается направиться в противоположном направлении, но я вскакиваю со стула быстрее, чем он успевает это сделать, и хватаю его за воротник как раз в тот момент, когда он выскальзывает через двойную дверь.

Я дергаю его назад, и тут появляется Син, закидывая руку на плечо Джастиса. Он притягивает его ближе, его рука крепче обхватывает его шею, чем что-либо еще, и плечи Джастиса расправляются, когда он борется в попытке не дать своему лицу нахмуриться.

— Как дела, приятель? — Син ухмыляется, но это та ухмылка, которая обещает нечестную игру. — В твоем маленьком магазинчике подарков с тобой хорошо обращаются?

Джастис хмурится, но не борется с Сином.

— Это не магазин подарков. Множество Одаренных верят в силу кристаллов, и он не мой. Я просто работаю там, чтобы помочь своим родителям.

— Если это не магазин подарков, то почему там работает девушка?

Его глаза устремляются в мою сторону, сузившись.

— Это были вы, ребята, сегодня в закусочной? — его глаза осматривают помещение, пытаясь понять, что все делают, когда находятся рядом с нами, и терпит неудачу.

— Я почувствовал запах применения силы. Там воняло свинцом, — обвиняет он.

Син хихикает, похлопывая себя по груди, когда отходит, мы оба стоим перед ним.

— Кто эта девушка, и почему она работает в твоем магазине?

Мне нужно, черт возьми, остыть. Не с этим конкретным куском дерьма, скорее с моими братьями. Они чувствуют что я хочу сказать еще до того, как это дерьмо слетает с моего рта.

Ему становится не по себе, его пристальный взгляд обегает все вокруг, прежде чем остановиться на мне. Он пожимает плечами.

— Она никто. Какая-то цыпочка, которая учится в Дарагане. Она подала заявление, и мои мамы наняли ее.

— Ты говоришь каждой девушке, которая приходит в магазин твоих мам, что трахнешь ее? — эти слова оставляют кислоту у меня на языке. Ненавижу этот вкус. Как гребаная кровь бездарных. Горький, отчаянный и чертовски ванильный.

— Я был… — он замолкает, сглатывая.

Да, почувствуй, что будет, прежде чем, блядь, соврешь.

Прежде чем я успеваю дважды подумать, слова вылетают у меня изо рта так же быстро, как приходят в голову.

— Уволь ее.

Его голова откидывается назад.

— Я не могу.

Я вхожу в его пространство, приподнимая бровь.

— Что, прости?

Беспокойство растет в нем, его сердцебиение учащается. Все, что оно делает, подпитывает мое. Как будто тебя оставили со зверем, жаждущем крови. Жаждущим убийства. Хаоса. Мой дар гремит внутри меня, выплясывая под кожей покалывающей волной.

— Она… — он делает паузу, чтобы подумать. Наконец, его покидает вздох поражения. — Ей будет все равно, если я скажу ей, что она уволена. Она просто будет возвращаться, пока мы не наймем ее снова, — он слегка хихикает, и мне не особенно нравится, как это, блядь, звучит.

Моя рука ложится на его горло, и я наблюдаю за контрастом моей кожи с его. Джастин — обычный. В нем, блядь, нет ничего особенного. Его способности начинаются с исцеления и в значительной степени заканчиваются защитной магией. Я имею в виду, они не совсем бесполезны, если у вас есть маг способный пробудить их. И я… маг. В нем около пяти футов шести дюймов, и руки которые я видел прижатыми к ее плечам.

Ярость вскипает на верхушке моего позвоночника, превращая его в сталь на пути вниз. Он знает ее. Не только ее имя, а ее. Черт. Я мог бы просто убить его. К черту закон. Ни мои братья, ни я блядь, вообще не хотели здесь находиться.

Это университет был для магов. Те кто не предал силу, которая есть у нас, или родословную. Университет предназначенный для того, чтобы все попадали в соответствующие факультеты силы и развивали свои дары в надежде стать хоть на четверть такими же могущественными, как мы.

Нахуй это. Я мог бы убить его, и люди бы и глазом не моргнули, потому что я Найт гребаный Деверо, и все точно знают, кто я, блядь, такой, а если нет? Они вот-вот это узнают.

Но я, блядь, не могу.

Потому что я Найт Деверо, и есть кое-кто похуже меня. Мы зовем его папой. И мамой. На самом деле, они оба чертовски устрашающие.

Но я уже знал это, знал что он, по крайней мере, ее «друг».

Какого хрена еще я бы стоял здесь, в нескольких секундах от того, чтобы потерять контроль и поджарить его мозг, пропитанный пыльцой фейри?

Моему разуму, кажется все равно. Очевидно, знать и слышать — две совершенно разные вещи, потому что я чувствую себя чертовски возбужденным.

Я собираюсь въебать ему. Жестко. Я унижу его, заставлю его ненавидеть меня так, как я ненавижу ее. Я буду наслаждаться каждой секундой этого. Это будет полностью ее вина.

Она ничто. Никто.

Не что иное, как игрушка, с которой можно поиграть, и мы будем играть. Чем скорее это произойдет, тем скорее это дерьмо закончится, и у меня будет на один повод меньше для беспокойства, и я смогу вернуться к тому капризному ублюдку, которым был с начала семестра, вместо капризного ублюдка с твердым членом. Прошедшая неделя была чертовски тяжелой.

Я вырываюсь из своих мыслей, понимая, что все еще стою здесь, уставившись на этого Бездарного ебаря, когда его покидает еще один низкий смешок. Как будто он думает о том, что сказал, представляя ее и то, что она сделала бы.

Я шагаю вперед, моя грудь врезается в его и отбрасывает на два шага назад.

Джастис напрягается, его руки поднимаются.

— Она придет на мою вечеринку в эти выходные, — говорит он в спешке, проклиная себя секундой позже.

Мои мышцы напрягаются, и я хочу, чтобы он продолжал. Я хочу, чтобы он продолжал, потому что я хочу снова ее увидеть.

Иисус, блядь, Христос. Что, блядь, происходит?

— Если ты… — ему приходится заставлять себя продолжать говорить. — Если ты захочешь увидеть ее снова, Лондон будет на моей вечеринке.

Лондон.

Лондон.

Электричество пробегает искрами по моим бокам, вверх и по груди, прежде чем проникнуть внутрь. Оно пульсирует там, прямо под кожей, как будто ждет резкого толчка, чтобы высвободиться.

Ее зовут гребанная Лондон.

Девушка с волосами цвета инея и глазами цвета вергласа. Они причудливого морозного синего оттенка внутри, с толстым обрамлением иссиня-черного цвета снаружи. Ее голова хорошо бы помещалась под моим подбородком, и если бы я прижался чуть ближе, все ее тело было бы погребено под моим. Ни дюйма не осталось от нее в поле зрения.

Я хочу ее такой. В моей власти. Обнаженной подо мной, как идеальная маленькая куколка.

Я, должно быть, слишком долго стою молча, когда рука Сильвера ложится мне на плечо, и он слегка встряхивает меня.

Он ухмыляется Джастису.

— Итак, рядовой, расскажи нам побольше об этой вечеринке.

Полночь может показаться странным временем для визита, но не для нас. Наши родители предпочитают, чтобы их не видели за пределами их владений, когда это не заранее спланированное мероприятие с усиленной охраной, и вероятно, это к лучшему. Только потому, что мы самые сильные в своем роде, не значит, что невежды время от времени не пытаются напасть на мою семью. Все циклично. Они пытаются, у них ничего не получается, а потом они умирают. Мама бы их съела, но сейчас она отказалась от мяса.

Как и в сообществах Бездарных, в нашем есть опасности и преступность. Вы просто не так часто слышите об этом, потому что Министерство держит все в секрете. Они действуют как совет, следя за тем, чтобы мир сохранялся не только между различными факультетами Одаренных, но и в нашем доме, Рате, где наш мир разделен надвое. Там, где есть Светлая магия, вы найдете Темную магию, а поскольку мой отец — Король Ночи, или как мы называем тьму, Стигиец, это ставит нас прямо на линию огня. У Светлых, или как мы называем Аргенты, тоже есть своя изрядная доля драмы. Им нравится обвинять нас во всем, но правда в том, что только потому, что они обладают Светлой магией, это не обязательно означает, что они хороши. Министерство и королевская монархия тысячелетиями ходили взад и вперед, чтобы обеспечить безопасность обеих сторон, формируя этот дерьмовый стиль правления Бездарных после того, как король и королева Аргентов были убиты Убийцей, единственным Одаренным серийным убийцей, которого когда-либо знал наш мир. Все подробности того, что последовало за их убийствами, — скучная история об одном большом соревновании, в котором победил худший мужчина.

И он все еще побеждает.

Мой отец настолько свиреп, насколько можно ожидать от человека его положения, но он также разумен. Он не хочет нарушать динамику отношений между Министерством, Бездарными, стигийцами или даже аргентами.

— Они здесь, — объявляет Крид, вырывая меня из моих мыслей.

Черт. Что могло заставить их проделать весь этот путь, чтобы навестить нас? В последний раз, когда они это делали был для того, чтобы сообщить дерьмовые новости. Надеюсь, больше никто не умер.

Мы вчетвером поднимаемся на ноги, спускаясь по винтовой лестнице, которая ведет на второй этаж нашей квартиры. Мои босые ноги ступают по толстому красному бархатному ковру, и я знаю, что отсутствие обуви не останется незамеченным моей матерью. За все годы эту женщину ни разу не заметили с выбившимися черными прядями из прически. Она твердо верит в безупречный внешний вид и не может беспокоиться о тех, кто таковым не является. Она не ужасная женщина, просто склонная к суждениям, заносчивая. Она продукт своей работы.

Ледженд открывает тяжелую железную дверь, открывая густое облако защитного дыма. Мы слышим грубый крик, за которым следует низкий потрескивающий звук, а затем смех моего отца достигает наших ушей, как когти монстра, который постится сотый день.

Медленно, отец и его охранник прорываются сквозь черный дым, унося от моего лица запах тяжелого металла.

Висенте поворачивает голову в сторону моего отца, но тот только смеется, кладя руку ему на плечо и глядя в нашу сторону.

— Сказал ему, что дым не подействует на него, если он войдет со мной. Дурак в это поверил, — он ухмыляется, подходя к Криду для рукопожатия. — Сын.

— Отец, — он кивает, глядя на Висенте, отца Сильвера. — Боязнь огня, да?

Мужчина ничего не подтверждает, просто поправляет галстук и отходит от нас. Висенте — старый друг и верный компаньон моего отца. Я думаю, даже если бы они с Сильвером не жили во дворце всю свою жизнь, Сильвер все равно нашел бы нас. Он брат, в котором мы все нуждались, и помогает сбалансировать нашу токсичность.

Моя мама входит в дверной проем походкой, которая посрамила бы моделей Victoria's Secret. Она приглаживает свою шелковистую шевелюру угольного цвета, одаривая меня озорной ухмылкой. Мама, если уж на то пошло, знает, как появиться на публике. Ее черное платье, расшитое кроваво-красными рубинами, струится за ней, когда она поднимает подбородок при входе, ее охрана следит за каждым ее движением, но избегает зрительного контакта со всеми нами.

Оборотни, одни из многих монстров нашего мира, естественно, находятся на взводе вокруг нас, поскольку мы находимся на вершине пищевой цепочки монстров. Из всех гребаных цепочек на самом деле, но это хуже, потому что они связаны с одной из многих других кровными узами. Подобно моим братьям, или будучи спаренными, это позволяет им телепатически общаться с другими членами своей стаи. В принципе, если бы кто-то сказал… заглянув в разум одного, если он достаточно силен, они могли бы, по сути, заглянуть во все.

За дверью клубится дым, сгущаясь до тех пор, пока не исчезнет холодный угольный оттенок, и грозовое черное облако клубится перед нами. Даже самые мощные щиты Одаренных, вместе взятые, не могут пробиться сквозь творение моего отца.

— Сколько людей ты позвал?

— Как обычно. По два от каждого вида.

Син встречается со мной взглядом, когда закрывает за ними дверь, безмолвная мысль проносится между нами.

Это необычно. На самом деле, это в два раза больше необычного.

Мама пару раз переводит взгляд с меня на Сина и, в конце концов, решается на простое…

— Привет, малыши, — прижимаясь губами к нашим щекам.

Она не слишком любящая женщина, но и не холодная, как камень, просто немного более бесчувственная, чем была когда-то. В некотором смысле, мы все такие.

— Может перейдем в гостиную или…? — спрашивает Ледженд, скользя взглядом по оборотню, действующему как тень моей матери.

Зная, что без уединения, которое обеспечивает звуконепроницаемая комната, женщина наверняка услышит каждое наше слово, даже не пытаясь. Мать — стерва, но эта стерва — феминистка. Все ее охранники — женщины.

Мы могли бы использовать магию, чтобы защитить наш разговор, но нашим родителям не нравится, когда нам приходится искать способы спрятаться в собственном доме. Мы вынуждены делать это достаточно часто вне его, так что неудивительно, когда наш отец отказывается от этого.

— Гостиная подойдет.

Как всегда, он берет инициативу на себя, протягивая руку моей матери, и мы ждем, пока они поднимутся по лестнице, прежде чем последовать за ним. Он широкоплечий и грубый. Он создан воевать. Сам по себе оружие: достаточно одного взгляда на папу, и ты не захочешь с ним связываться. Ему не нужен его королевский титул, чтобы удерживать господство.

Висенте — единственный человек, не считая моей семьи, который присоединяется к нам в гостиной, предпочитая расположиться перед огромным окном от пола до потолка, из которого открывается вид на кампус. Все это место расположено немного в стороне от остальной части университета, но достаточно близко, чтобы мы могли видеть все, что происходит.

Если смотреть извне, то все, что вы видите, — тонированное черное стекло, но отсюда, сверху? Вы видите все. Древняя архитектура и отделка камнем, выполненная руками только лучших художников. Наше частное общежитие больше похоже на особняк. Шесть спален, тренажерный зал, частный бассейн, выходящий во внутренний дворик, с водой, которая стекает вниз, испаряясь у вас на глазах. Это определенно наш дом вдали от дома.

Нам также не потребовалось много времени, чтобы полностью оформить его. Вид с нашего балкона — лучшее, что может предложить кампус, поскольку наш дом находится на самой высокой точке холма. Обширные горы за университетом — дом ликанов, а справа от них — катакомбы.

Конечно, в данный момент он ничего этого не видит, поскольку демонический дым чувствует его взгляд по своей силе и искрам, насмехаясь над монстром, уставившимся на него. Мои губы подергиваются, но я придвигаюсь ближе, и сущность оседает, медленно отделяясь, пока не появляется отверстие в форме круга, позволяющее Висенте наблюдать.

Когда раздается звон хрусталя, я оборачиваюсь и нахожу своего отца и Крида в баре, они наливают каждому из нас по порции виски, пока Ледженд готовит коктейль моей матери именно так, как она любит. Навык, которому мы рано научились. Алкоголь помогает утолить жажду, но совершенно не утоляет голода. Это хорошее развлечение, даже если оно не помогает нам напиться без дополнительных даров для вечеринки.

Милый маленький маг, который у нас в кармане, обеспечивает все это. Аргенты здесь, в школе, сделают практически все, чтобы ощутить вкус тьмы. Даже если они никогда не признаются в этом вслух.

Королевская гостиная — это именно то, на что похоже, гостиная, созданная для членов королевской семьи. Она почти идентична той, что находится в нашем крыле особняка в Рате. Подобно битве войны и мира, это постоянное перетягивание каната в Рате между аргентами и стигийцами, хотя у нас уже некоторое время не было никаких инцидентов.

Поскольку Крид был здесь один в свой первый год, даже несмотря на то, что мы посещали портал почти каждые выходные, мама хотела, чтобы он наслаждался комфортом, который обеспечивает особняк Деверо.

Стены гостиной имеют цвет тлеющих углей прямо перед тем, как они превратятся в уголь, а окна имеют атласно-черный оттенок. Спальни спроектированы на отдельном этаже. Четыре этажа предназначены для спален, один для основной гостиной и кухни, один для тренажерного зала и бассейна. Из каждой комнаты открывается вид на кампус под углом в триста шестьдесят градусов. Снаружи здание выглядит как башня из черного стекла с острым концом, похожим на замок, который тянется к небу.

Ледженд опускается рядом с нашей матерью на диван, и как только ликер согревает ей горло, она начинает говорить.

— Что-то не так, — говорит она, привлекая все наше внимание этими тремя словами.

Я бросаю быстрый взгляд на своего отца, но его глаза прикованы к ней.

— Я делала ночную чистку. — Мать делает еще глоток, ее рука, украшенная драгоценностями, поднимается, чтобы поправить волосы назад. — Собиралась заснуть, но не вышло, у меня в руках оказались странные предметы.

Мы внимательно слушаем, как она рассказывает о том, что побудило ее совершить этот импровизированный визит. Ее главная сила, дар, с которым ты рождаешься и который передается по наследству по женской линии, не совсем изучен. Ее мать, наша бабушка, была Оракулом, но дар моей матери другой. Она — Предвестие без ясного видения. Она знает, когда что-то надвигается… когда это что-то представляет угрозу для нас или нашего мира. Это идеальный дар для Королевы Тьмы, но такой, который вызывает больше разочарований, чем что-либо другое.

Слава богу, у нас с братом гораздо более четкое представление о дарах, чем у нее. Как могло бы быть иначе с кровью, которая течет в жилах нашего отца?

— В первую ночь это было чувство растерянности. Одиночество. Тоска по месту, но не по человеку. Во вторую ночь была кровь. Так много крови. Смерть…. — Ее глаза на мгновение встречаются с глазами моего отца, а затем она говорит: — В третью ночь была голова вороны, в моей левой руке, ее тело все еще дергалось в моей правой.

То, что она говорит, ничего для нас не значит, это очевидно по отраженному замешательству, написанному на лицах всех моих братьев.

Тем не менее, мой отец спрашивает, его взгляд сосредоточен на наших висках, а не на глазах:

— Кто-нибудь из вас почувствовал перемену внутри себя за последние несколько недель?

Мои родители знают, что я был в режиме полного мудака с тех пор, как вернулся, поэтому я отрицательно качаю головой. Ничего такого, о чем они уже не знают.

Мои братья делают то же самое.

Следующим заговаривает Висенте.

— А как насчет вашей силы или разума? Кто-нибудь создает проблемы, выходящие за рамки нормы?

— Ничего такого, с чем мы бы не справились сами, и даже тогда, просто обычная подростковая чушь. Люди, пытающиеся выпендриться и нуждающиеся в том, чтобы их поставили на место. — Крид хмурится, кладя предплечья на колени. — На что еще нам следует обратить внимание? — Он сосредотачивается на моей матери, которая растворяется в темно-янтарной жидкости в своем бокале. — Какие могут быть признаки?

Наша мама на мгновение задумывается, но когда она возвращается с простой улыбкой, мы понимаем, что разговор окончен.

— Если возникнут опасения, вы узнаете.

И теперь мы точно знаем, что она еще чего-то недоговаривает.

С этими словами она допивает свой напиток и поднимается с единственного кожаного кресла. Мой отец берет ее за руку, и, не попрощавшись и не оглянувшись, они уходят.

Чувство одиночества, смерть и обезглавленная ворона…

Ничто из этого дерьма ничего не значит для нас, но ее видения никогда ничего не значат. Только ее разум может соединить все ниточки, и она соединит. Если не сейчас, то когда-нибудь. Подобно головоломке, которая отказывается быть разгаданной, разум моей матери — ее лучший друг и злейший враг.

До тех пор это маленькое путешествие будет стерто из памяти.

Особенно моей. У меня есть свое дерьмо, с которым нужно разобраться, начиная с беловолосой куклы, с которой я с нетерпением жду встречи, и когда смогу сломать. Может быть, посмотреть, что у нее внутри. Я хочу разорвать ее на клочья, чтобы узнать ее получше. Посмотреть, что движет ею.

Берегись, маленькая Лондон, потому что я иду за тобой, и если ты будешь хорошей девочкой, я, возможно, позволю тебе кончить.