Судьба

2

И это действительно было новым началом. А вот началом чего, это был другой вопрос… Навыки выживания у нас напрочь отсутствовали, да и о чем вообще можно было говорить — мы были детьми, совсем детьми. Восемнадцатилетняя Рика была самой старшей из нас. Возможно, будь у нас подготовка или хоть маломальские знания, мы бы находили припасы, но ни подготовки, ни знаний не было. С едой было туго, с ночлегом и теплом еще хуже. Когда мы напоролись на отряд врага, мы были вымотаны и истощены настолько, что даже не попытались бежать. Я помню, как нашу машину внезапно ударило в бок и швырнуло в высокое дерево. Помню, как отовсюду выскочили солдаты пришельцев, помню, как засверкали над головой смертоносные спирали, помню… как под пришельцами вдруг вспыхнуло пламя…

К тому моменту как враг был повержен, я уже потерял сознание. Мои раны вновь открылись, кровь сочилась отовсюду, я медленно умирал. Остальные были в не намного лучшем состоянии. Коротко воздав почести погибшим товарищам, вооруженный отряд повел нас вглубь леса. Их было около двухсот человек — военные, полицейские, охранники, спортсмены, простые работяги — все кто отличался особым взглядом, способным видеть то, что происходило вокруг. Разумеется никто не успел эвакуироваться после нападения, поэтому эти люди, случайным образом встретившиеся, двигались подальше из города, дабы там зализать раны и подготовиться.

Я потом узнал, что шли они еще мучительные тридцать семь часов, прежде чем оказались у старой заброшенной электростанции на берегу реки. Станцию начали строить еще в девяностых годах прошлого века, но так и не закончили. Вокруг была глушь, деревья обступали все высоким и плотным забором, что было очень на руку. Здесь и было решено организовать базу. Базу сопротивления.

Первое что я увидел, когда пришел в себя, это огромный высокий торшер, исполняющий роль операционной лампы. Голова гудела, а глаза залила пелена, которую я никак не мог проморгать. Что-то стягивало все мое тело. Я мог шевелиться, но ни руки, ни ноги поднять не мог. Я находился в светлом помещении, а свет от лампы делал его еще светлей. Этот белый свет был невыносим. Я закрывал глаза, но мне казалось, словно веки мои становились прозрачными. Зажмурился, застонал, от страха стал думать, что пришельцы поймали меня и сейчас были готовы ставить опыты. Поэтому я все яростнее бился, пытаясь вернуть себе зрение и способность двигаться. Я слышал, как скрипнула дверь, увидел фигуру в белом, испугался и закричал, дергаясь все сильнее.

— Ух ты. — Услышал я приятный голос. — Классный танец! Как называется? Научишь потом?

Мои телодвижения достигли возможного апогея, крик тоже.

— О, Господи! — Вновь раздался голос. — Как чувствовала, что ты особенный экземпляр.

Я ощутил укол в шею и силы резко меня покинули. Зато с глаз сошла пелена, и я увидел очень милое лицо, склонившееся надо мной.

— Ну привет, красавчик. — Произнесла девушка, убирая за ухо прядь темно-русых волос. — Да, все хреново. Но ты не расстраивайся, ведь ты теперь в моих руках.

Так я познакомился с Леей, выдающимся биологом, сумасшедшим химиком, и просто веселым человечком, который мог скрасить любое, даже самое серое утро. Именно она не дала мне умереть. Едва мы обосновались на базе, в первые же двенадцать часов она собрала медицинский блок и, с помощью еще пары ребят с врачебным опытом, принялась бороться за мою едва теплящуюся в теле жизнь. Они заштопали мой живот и другие раны, сделали удобную шину на руку и держали на капельницах четыре дня. Лекарств было мало, увесистая часть ушла на мое лечение, и многие не понимали, зачем спасать тощего слабого пацана, когда были те, кто мог участвовать в сражениях и приносить настоящую пользу. Но Лея была непреклонна. Когда мы более-менее пришли в себя и поправились, Лея провела ряд психологических тестов, как оказалось только для меня и Лешки, и… мы стали полноценной частью новой семьи.

Первым правилом этой семьи было — никаких имен. Шла война, пускай и скрытая, но война и каждый понимал, что для победы враг пойдет на самые страшные и жестокие меры. Пока мы находились по большей части в лазарете, старшие не сидели сложа руки. Искали припасы, технику, оружие. Разведчики по возможности пробирались в город. В первые же дни, они узнали что тех, кто не обладал способностью видеть, пришельцы брали в плен и увозили к себе в башню. Что они с ними делали известно не было, но было ясно, что многие оставались в живых. А это означало, что под угрозу попадали наши близкие. Поэтому и было решено забыть, вычеркнуть все имена и придумать новые. Поскольку члены сопротивления решили оставить нас, мы тоже должны были придумать себе имена. Рика взяла себе имя Мара, в честь славянской богини смерти, дабы нести гибель нашим врагам. Танк, которого все выбрали лидером и который проявил большую симпатию к Саньке, предложил ему назваться Хантер, дабы быть охотником на серых солдат. Катя выбрала имя Кэт, а Лешка, заядлый геймер, назвался именем главного героя известной компьютерной игры, от которой, как выяснилось впоследствии, здорово фанател — Данте. Я же взял имя Слейвин, производную от своего имени.

Хочешь есть — работай. Приноси пользу. Мы усвоили это как никто. Пусть мы были детьми, нянчиться с нами не собирались. Продовольствия было мало, а разгоравшаяся зима только усугубляла и без того голодное положение. Нахлебники никому не нужны. Даже такие юные. И нам, не до конца оперившимся юнцам, вложили в руки оружие. Кэт осталась на базе, сделав выбор в сторону созидания. Вместе с Леей она возилась в лаборатории, изобретая новые реактивы, обрабатывая раны и помешивая ложкой закипающий суп на кухне (что, впрочем, не помешало ей пройти с нами весь путь тяжелых тренировок). Женщин было мало, а мужчины почти все время проводили на поверхности. Каждый крутился как мог. В отличие от Кати, Рика изъявила желание стать солдатом. В другое время ее бы подняли на смех, но… сейчас было другое время.

— Я устрою вам сущий ад! Вы будете ныть, и проситься домой! Но если у вас хватит духу все это вытерпеть, вы вернетесь в город и как настоящие демоны заберете души этих уродов! — Так говорил Танк, когда мы начали тяжелый этап подготовки.

Подъем в четыре утра. Многокилометровые пробежки, которые увеличивались с каждым днем. Тренировки с железом. Рукопашный бой. Навыки ориентирования и выживания в дикой местности. Стрельба и владение оружием. Теоретическая подготовка — основы анатомии, физики, химии, все необходимое, что могло помочь нам отобрать чужую жизнь, сохранив при этом свою. Было тяжело. Адски тяжело. Нас никто не жалел, потому что времени не было. Мы вставали до рассвета, а ложились намного позже заката. Мы бежали пока не падали без сил. Качали мускулы, пока сквозь кожу не проступали синяки, а пальцы деревенели. На уроках рукопашного боя нас били взаправду — если хочешь победить, ты победишь, если нет — харкай кровью. Нас избивали нещадно, нас учили терпеть боль, быть к ней невосприимчивыми. На уроках выживания заставляли есть коренья и бесконечно радоваться, когда попадались большие дождевые черви. Мы глотали личинок, жевали промерзшие стебли, поднимали тяжести, стреляли и снова и вновь…

Психика не выдерживала. Нервы сдавали. Случались истерики. Но тогда все решалось быстро. Либо здоровенный детина Танк вырубал ударом в челюсть, либо окунал в бочку с дождевой водой и держал там пока не потеряешь сознание. Или он делал и то и другое вместе. А параллельно гибли знакомые люди, всюду летали корабли пришельцев и витал тяжелый запах скрывающейся в засаде смерти.

Война… Страшная и безжалостная. У нее нет правых и виноватых, белого и черного. Она как цунами — поглощает на своем пути все. Детям не место на войне. Поэтому нам пришлось взрослеть. Быстро. Тяжело. С кровью. Несмотря на побои, усталость от тренировок, мы понимали, что все это диктовала война. И мы, стискивая зубы до треска и сжимая кулаки так, что ногти резали кожу, продолжали каждый день тренироваться.

Так прошло два месяца. Мы адаптировались. Ранний подъем стал нормой, тренировки приносили все больше удовлетворения, успехи рождали радость. Основы были изучены, почва для саженцев мастерства была подготовлена. Можно было приступать к настоящему обучению. К Танку присоединился Тэкео — японец, оказавшийся в нашем городе по обмену и угодивший в ловушку вторженцев. Блестящий мастер боевых искусств. И очень умиротворенный человек, довольно неплохо разговаривающий по-русски. Он преподавал нам восточные единоборства, а так же навыки обращения с холодным оружием. Они с Данте сблизились. Проводили вместе кучу времени. Дополнительно он углубленно обучал Лешку владению мечами, считая, что нет способа покончить с противником лучше, чем отсечь ему голову добротной сталью. Тэкео часто говорил, что в огнестреле нет души, однако это не мешало ему обучать нас технике ведения стрельбы с двух рук. Этому во многом способствовал и Танк. Они оба обостряли наши рефлексы, стремились к тому, чтобы в бою мы могли одновременно держать в поле зрения несколько целей. Учили нас предугадывать ход противника, замечать его там где он невидим, самим становится невидимыми и смертельно поражать врага с закрытыми глазами.

Через четыре месяца нашим навыкам могли позавидовать многие профессионалы. Мы владели всеми известными видами оружия, могли сделать любой подручный предмет смертельно опасным, научились мгновенно оценивать любую ситуацию. Наши наставники хвалили нас, временами поражались нам. Очевидно от природы в нас что-то было, мы впитывали знания как хорошо разрыхленная почва влагу, схватывали все премудрости налету. То, на что обычно уходят годы, мы освоили за несколько месяцев. Но нам не переставали твердить, что учиться мы будем всегда. И это действительно так, человек учится всю свою жизнь. Даже будучи старцем, он познает что-то новое, что-то неизведанное.

В качестве основного личного оружия, Рика выбрала себе модернизированную винтовку «М-4» с подствольным гранатометом, а Сане Танк передал помповый дробовик с разрывными патронами. Тэкео подарил Данте два «Кольта», образца тысяча девятисотого года и старый, но очень надежный двуручный меч. Учитывая огромные размеры меча, трудно было придумать способы его ношения, но Тэкео быстро решил этот вопрос — он смастерил нехитрое приспособление, чтобы Данте мог носить меч на спине, при этом имея возможность быстро скинуть его и обнажить. Где Тэкео все это достал, оставалось загадкой, но в руках Лешки это было оглушительное трио. Мне же в руки попали два черных «Браунинга М1911», а со временем и крупнокалиберная снайперская винтовка. Мы были обучены, оснащены и готовы к бою с противником. С противником, о котором мы практически ничего не знали. Практически…

Они называли себя Скринами. Это донесли разведчики, которым удалось подслушать их разговоры. И были пугающе похожи на нас. Те же люди, абсолютно не отличающиеся от землян, только средний рост их составлял сто девяносто сантиметров, физические показатели были примерно в три раза выше человеческих, а технологии ушли на столетия вперед. Откуда и зачем они прилетели, мы не знали. Что им было нужно и как долго они собирались находиться здесь — эти вопросы мы задавали постоянно. И все же, мы не были полностью лишены информации. Их штаб был в середине города — та самая высоченная башня. Ее было видно даже отсюда, больше чем за сто километров от заселенных мест. Она была окружена плотным слоем недремлющих войск, поэтому войти в город не представлялось возможным. Всюду зияли аванпосты пришельцев, сновали их патрули, мгновенно испепеляющие любое живое существо, хоть отдаленно напоминающее человека, в воздухе летали корабли и вертолеты, по дорогам бродили гигантские роботы. Но самым страшным оружием пришельцев оказалась Небула.

Как только собрали необходимое оборудование, а на это ушло порядка двух недель, Лея все обнаружила за несколько часов. Сигнал, очень напоминающий радиоволны, расходящийся на много десятков километров от башни. Именно этот сигнал, эти волны, влияли на разум людей таким образом, что им казалось, будто все вокруг хорошо. Они не замечали разрушений, боли, словно на них надели те самые «розовые очки». Мы видели, как над головой спокойно пролетали самолеты, в город въезжали машины, как будто не замечая разрушений, огня и ужаса все охватившего. Именно поэтому мы бросили все попытки вызвать подмогу. Сигнал создавал помехи в радиоэфире и сотовых сетях. Внутри действия поля связь еще можно было кое-как наладить, но на далеких расстояниях Небула обрывала все радиоволны и импульсы. И даже если бы нам удалось позвать на помощь, был высокий риск, что люди попали бы под влияние сигнала и оказались очередными жертвами захватчиков. Почему под действие сигнала попадали не все, мы не знали. Несколько сотен против сотен тысяч — было слабым утешением, но мы радовались, что остались при чистом разуме. Уж лучше прятаться в грязи с надеждой на спасение или хотя бы небольшую борьбу, чем…

Это началось примерно через месяц со дня вторжения. Отряд из восьми человек, предпринял отчаянную попытку пробраться в город, для добычи припасов и общей разведки. Благодаря компактным камерам, установленным на тактических жилетах, Лея и Танк имели возможность видеть и слышать тоже, что слышали разведчики. Для вылазки было выбрано ночное время. Все было спокойно. Ребята пробрались на мясоконсервный комбинат, в надежде найти еды, когда все услышали странный и одновременно холодящий кровь визг. За ним последовал рев. А после лишь тени мелькали в экранах мониторов и раздавались крики… В тот день не вернулся никто… Мерзкие, вызывающие тошноту и обморочное состояние твари, наделенные чудовищной силой и скоростью. Бледные тела с синевато-багровым отливом, сквозь тонкую кожу которых проступали бордовые мускулы. Огромные рты, усеянные зубами-иглами, пальцы которые кончались длинными черными когтями. Они были лысы, лишенные какой-либо растительности на теле и бесполые. Их ярко-оранжевые глаза прекрасно видели как днем, так и глубокой ночью. Обоняние было превосходным, слух фантастически чутким, а аппетит чудовищно ненасытным… С одинаковой жестокостью они набрасывались как на нас, так и на Фантомов, солдат Скринов, как мы их окрестили. Через две недели после той бойни, мы снова засекли этих существ, а спустя еще несколько дней удалось сделать короткую видеозапись. Их скорость поражала. А боевые показатели вообще ужасали — на записи эта тварь, движением одной руки, отшвырнула от себя автомобиль на несколько метров. Можно было понять, что люди гибли как муравьи под сапогом… Скорее всего это были люди, измененные каким-то немыслимым способом. Лея очень хотела заполучить хоть одну эту тварь, живую или мертвую, чтобы изучить ее, но за последующие месяцы нам не то что не удавалось убить хоть одну особь, а даже серьезно ранить.

Наступил апрель. Он выдался очень теплым, очевидно это было компенсацией за слишком рано наступившие холода. Мы все приободрились и в течение нескольких дней вычищали небольшую площадку в лесу. А когда закончили, хорошенько взрыхлили почву и засеяли свое импровизированное поле семенами. Тут было все, что необходимо. А в это время небольшие группы обшаривали фермы и дачи в поисках кур и другой птицы. Запасов хватило, чтобы пережить зиму, теперь же нужно было подумать о будущем. К этому времени тренировки были закончены. Конечно, мы все еще пропадали в «тренажерном зале» часами напролет, но мы теперь уже были полноправными солдатами, имели свободное время и готовились к получению первого персонального задания. До этого нас уже брали на групповые операции, но одни, вчетвером, это было совсем иначе… Я очень хорошо помню тот день. Накануне я потратил целые сутки на подготовку снаряжения. Тщательно почистил пистолеты и винтовку, смазал все необходимые детали и проверил каждый патрон. Постирал одежду, хорошенько ее погладил и аккуратно сложил в шкафчик… Впрочем, тоже самое сделали и остальные. Нас повысили в звании, теперь мы не были простыми нахлебниками и могли больше не ночевать в большом зале, который, к слову сказать, был здорово прокурен. Каждому из нас выделили крохотные комнатки, которых в огромном помещении несостоявшейся электростанции было навалом. Я должен был хорошенько выспаться, но проворочался в постели всю ночь. Сбор был назначен на пять утра. Когда Танк, потягиваясь и с кружкой кофе в руке, вошел в зал, он увидел меня. В полном снаряжении, готового к бою.

— Не спалось? — Просто спросил он. — Когда была моя первая вылазка, я тоже не мог заснуть.

— На войне?

— Да, но не на этой. В спецназе. Чечня. Секретная операция. Все должно было быть просто, а нас накрыли гранатометным огнем. Взорвали танк сопровождения. Перебили половину взвода. Зато когда все кончилось, спал как убитый. — Он сделал большой глоток. — Надеюсь, что и у вас все закончится так же.

— Я… тоже надеюсь.

Волнение… Оно было. Но страха… Страха не было. Мускулы были крепки, а воля к победе еще крепче. Без слов мы просидели еще с четверть часа. Скрипнула дверь и я увидел Лею.

— И почему я не удивлена? — Она поздоровалась с Танком и зашла в клетку — комнату, с высокими решетчатыми стенами как у камер в тюрьме, которую превратили в оружейную. В ней хранилась часть общего оружия, плюс все самые крутые пушки, а так же стоял стол с компьютером, на котором временами Лея работала, проектируя новые виды оружия, которые, в перспективе, можно было собрать и использовать.

Девушка включила комп, некоторое время смотрела в монитор, водя мышью по столу, затем подняла глаза на нас.

— Пора.

Танк молча кивнул и двинулся к жилому сектору. Лея встала с места, вышла из оружейной и направилась к двустворчатым дверям в центре зала, жестом указав мне следовать за ней.

— Ну что, Темный Волк, ты готов? — Произнесла она, даже не оборачиваясь.

— Волк? Эм… почему волк? — Спросил я, немного сбитый с толку.

— Потому что вожак.

— А-а-а… вожак?

— Потому что находишься выше всех в стае, на самом высоком месте, откуда ты видишь всех и вся.

— А, ты об этом. — Я усмехнулся. — Снайперу нужна широкая площадь…

— И как настоящий вожак, — продолжила девушка, словно не заметив, что я говорил, — стараешься быть один.

Лея распахнула обе створки дверей, уверенно войдя внутрь. Эту огромную комнату мы называли своим командным центром. Самые мощные компьютеры, самые большие экраны, сотовое, радио, микроволновое, а так же спутниковое и еще Бог знает какое оборудование, было собрано здесь. Лея села в широкое кресло и запустила центральный блок. Все приборы вокруг приятно загудели, на приборных панелях загорелось множество разноцветных лампочек.

— Тебе присущи все повадки истинного вожака. — Продолжила девушка, даже не поднимая на меня взгляда. — Ты как темный волк, следишь за своей стаей, готовый в любую минуту порвать врага на куски.

— Хотелось бы в это верить. — После небольшой паузы ответил я.

— А ты не веришь?

— Я верю в то, что готов драться за всех вас до последней капли крови. Но не верю, что смогу повести за собой людей.

— А и не придется. — Лея была как всегда сама дипломатичность. — Танк назначит старшим Хантера, как бы я не пыталась…

— Что? — Поспешно спросил я.

— Убедить его в том, что есть куда более достойные кандидаты.

— Не нужно было.

— Твое имя не звучало, не волнуйся. — Лея включила главный, огромный монитор, на котором застыл индикатор загрузки. — В будущем ты поведешь людей, я уверена. И люди пойдут за тобой, я знаю. Но еще не время.

— Я не готов? — Почти утвердительно спросил я.

— Нет. — Ее глаза смотрели прямо в мои. — Они не готовы.

Скрипнула дверь и в комнату, один за другим, стали заходить мои друзья. Саня, за ним Лешка, а потом… Рика. Я позволил себе лишь мимолетный взгляд в ее сторону. Лишь мимолетный…

Танк встал рядом с Леей напротив нас и оглядел каждого оценивающим взглядом. Глаза его были серыми и совершенно не отражали эмоции, поэтому понять, что происходило у него в голове, не представлялось возможным. Несколько мгновений он молчал, затем повернулся к Лее.

— Начинай.

Девушка повернула к нам большой монитор, нажала несколько клавиш на клавиатуре и открыла фотографию небольшой поляны в местном лесу, сделанную, судя по углу, с какой-то возвышенности. На снимке, среди деревьев, четко просматривались очертания внеземных построек.

— Аванпост врага. Мы следим за ним уже три недели и, учитывая собранную информацию и изменения в структуре, мы уверены, что Скрины строят передовую базу. — Проговорила Лея.

— Удаленность от нас? — Спросил Саня.

— Четыре с половиной километра. Сами понимаете, что легкий шум будет лишь малой частью проблем, которые принесет такое соседство. Возможно, враг узнал о нашем расположении. Или просто догадывается, что мы где-то рядом. В любом случае — этот пост нужно уничтожить. Это и есть ваше первое персональное задание как отряда.

Мы ждали чего угодно. Но напасть на базу… Пусть и строящуюся, но базу!

— И мы должны уничтожить целую базу? — Саня озвучил наши мысли и посмотрел на нас, словно ища поддержки. — Вчетвером?

Танк метнул на него удивленный и одновременно сердитый взгляд, но сказать ничего не успел.

— Справимся.

Эта фраза была неожиданностью. Особенно для меня, хоть я ее и произнес. И, тем не менее, уверенность переполняла меня. Такая… странная уверенность.

Совсем недолго, но полностью упиваясь моментом, Лея торжествующе смотрела на меня. Потом, не моргнув глазом, приняла свой обычный безмятежный вид.

— Значит так, малышня. — Своим низким голосом заговорил Танк. — Тотальная зачистка. Это ваша основная задача. Все, в радиусе трехсот метров от этой точки, — он указал пальцем на центр вражеской базы, — должно быть стерильно. Второй попытки у вас не будет. Если облажаетесь вы — облажается весь род людской, что остался в этом забытом городе. Убивайте все что движется. Пропустите хоть одного — вам конец.

— На случай непредвиденных обстоятельств, есть план? Ну, помощь например? — Спросил Лешка.

— Нет. — Ответила Лея. — Как только вы отдалитесь от базы, мы полностью блокируем связь. У вас останется только внутренняя замкнутая цепь для общения друг с другом.

Раздался тяжелый вздох со стороны Сашки.

— Почему так? — Спросил я.

— У нас есть основания полагать, что пришельцы установили на базе коммуникационный блок. Если оставить связь, они мгновенно вычислят местоположение убежища.

— Поэтому, советую вам сначала вырубить этот блок. — Снова заговорил Танк. — Вот эта вот хренотень. — Он показал пальцем на темное пирамидальное пятно, едва различимое на снимке. — Слейвин, у твоей винтовки должно хватить мощности.

— Понял. Сделаю.

— И последнее. Командиром группы я назначаю… — Танк осекся. Впервые за многие месяцы я видел, как этот суровый мужик колебался. Танк посмотрел на Саню, потом на Лешку, даже скользнул взглядом по мне и глянул на Лею. Та очень многозначительно посмотрела ему в глаза и опустила голову. Танк вновь посмотрел на меня. Не очень уверенно, я бы даже сказал, что увидел в серых глазах робость. А Танк увидел, что я увидел. И резко набросив на себя соскочившее было покрывало суровости, он твердо повернулся к Саше. — Командиром группы я назначаю Хантера… Хорошенько думай, прежде чем отдавать приказы. Всему остальному мы вас научили. — Он повернулся к Лее. — У меня все. Добавишь что-нибудь?

Лея неприкрыто улыбнулась мне и сказала:

— Возвращайтесь скорее.

— Вперед! — Скомандовал Танк.

Наша четверка двинулась вслед за ним. Пульс участился, сердце колотилось в груди. Я был как актер, выходящий на сцену театра драмы и комедии. Только мой был театром боевых действий… Я шел последним и уже подходил к двери, когда меня целиком и полностью пронзило желание напоследок еще раз посмотреть на этого человека, глаза которого переполнялись такой сильной верой в меня. Я оглянулся. Лея смотрела нам вслед. Затем она подняла руку, со сжатыми кончиками указательного, среднего и большого пальцев и повела кисть сначала вверх, затем вниз, потом вправо и влево. Она перекрестила меня, нас всех. Я был далек от веры и был уверен, что, как и многие ученые, Лея тоже не разделяла религиозных взглядов. Но видимо я ошибался.

Девушка опустила руку и очень тепло улыбнулась.

— Ничего не бойся. Он всегда рядом.

Я вышел и двигался за отрядом, чувствуя, что на душе у меня здорово полегчало.

Перед выходом Танк раздал каждому из нас по небольшой гарнитуре — маленький наушник, с держателем для уха и микрофоном, чтобы мы могли поддерживать связь друг с другом. После чего дверь за нашими спинами захлопнулась, и мы остались один на один с нашим заданием.

Через двести метров связь с убежищем действительно отключили, и у нас осталась только внутренняя сеть. Но мы практически не разговаривали. Несмотря на все смертоносные навыки, приобретенные нами, мы испытывали жуткое волнение. Страх неизвестности сковывал нас. Фантомы прекрасные воины. Жестокие. Умелые. Мы все видели их в деле, на групповых операциях со старшими товарищами, но ни одному из нас не доводилось встречаться с ними в открытом бою один на один. До сегодня.

Последний километр преодолевали ползком. Санька отдал приказ занять позицию, поэтому вскоре я отделился от группы, в поисках удобного места. Выбор был не велик — местность равнинная, без возвышенностей, поэтому пришлось искать дерево повыше. Забрался на него, подготовил оружие и наконец-то сумел разглядеть лагерь врага. От волнения перехватило дыхание, когда я увидел вооруженные фигуры в сером, разгуливающие по территории лагеря.

— Сколько их? — Спросил Хантер.

— Не знаю. — Я пристально разглядывал аванпост через прицел винтовки. — Тридцать. Может тридцать пять.

— Сколько? — Голос принадлежал Лешке. — Твою мать, нам точно хана.

— Хватит. — Санька старался сохранять самообладание. — Слейвин, каково состояние врага?

— Они не следят за местностью, вообще достаточно спокойны.

— Отлично. Значит, есть шанс подобраться поближе.

По команде ребята разделились. Рика пошла вправо, Лешка влево, Саня двигался по центру. Прошло еще минут двадцать, прежде чем в ухе раздался голос:

— Первый на позиции. Что у вас?

— Подтверждаю. — Ответила Рика.

— На месте. — Сказал Лешик.

— Отлично. — Я слышал, что голос Сани немного дрожал. — Слейвин, ты нашел коммуникационный блок?

— Да. — Я как раз разглядывал внушительных размеров, напоминающую пирамиду, конструкцию черного цвета, по которой переливались зеленые и синие огоньки.

Лагерь был не очень большим. Несколько темных построек, много-много ящиков, наверно со снаряжением и продовольствием. Фантомы были спокойны, они совсем не подозревали о нависшей над ними угрозе… Угрозе? Да-да, четверо сопляков серьезная угроза. Но ведь нас обучали…

— Хорошо. — Тяжелое дыхание взволнованного Саньки было очень различимо. Но, нужно отдать ему должное, держался он молодцом. — По моей команде, разнеси эту хреновину к чертям. Леша, Рика! Держите Фантомов на прицеле. Как только блок будет уничтожен, по моей команде стреляйте. Нужно использовать эффект неожиданности и свалить как можно больше уродов. Слейвин, разнесешь блок — присоединяйся к нам. Всем все понятно?

— Да! — Ответили все хором.

— Слейвин, ты готов?

— Да. — Бронебойно-зажигательная пуля была готова броситься навстречу инопланетному материалу.

— Огонь!

Пять пуль выпущенных подряд, откололи фрагменты, пробили насквозь и разорвали конструкцию на кусочки. В воздух взвилось небольшое голубое облачко вместе со снопом искр, инопланетные воины ошеломленно хватали оружие и озирались по сторонам, а в ухе зазвучал переполняемый адреналином голос:

— Вперед!!!

Буря и натиск, иначе это нельзя было назвать. Как герои компьютерной игры или высокобюджетного кино, ребята ворвались на территорию лагеря. С криками вцепляясь в рукоятки своих смертоносных пушек, они беспощадно убивали застигнутого врасплох врага. Обучение не прошло даром, все отточенные навыки наконец-то были использованы на полную. Санька, маневрируя между попадавшимися под руку укрытиями, носился по полю боя, дробью разрывая в ошметки тела врагов. Автомат Рики ревел как гром в яростную грозу, а Лешка сносил головы с плеч, держа меч в одной руке, и дырявил тела, сжимая пистолет в другой. Как настоящие вестники смерти, воодушевленные и несущие погибель. Изящная в своей воинственной красоте Мара. Беспрерывно перемещающийся по местности Хантер, и ловкий эффектный Данте. Три воина, три по настоящему великих воина, стреляли, кричали, дрались, выживали… Три… но должно было быть четыре…

— Слейвин! — Кричал в коммуникатор Саня. — Почему не стреляешь?!

Я колебался. В прицеле как на ладони было по меньшей мере десяток солдат, лишить которых жизни не составило бы большого труда. Но ведь это были живые разумные существа, так сильно похожие на нас самих. И это ужасное чувство, тянущее душу куда-то вниз. Оно охватило меня, не давая пальцу нажать на спусковой крючок. Грохотали выстрелы, а за ними и взрывы. Фантомы суетились, бегали по лагерю и пытались отчаянно отбиваться, а я все смотрел в прицел и ощущал, как глаза мои заливают слезы. Две мои жизни, прошлая и будущая, держались на тонкой нити, а концы ее держал обеими руками я. И эти две жизни тянули каждая в свою сторону, рвали мою грудь, обнажали мое сердце. Веки мои опустились, боль стала невыносимой, а сердце вдруг замерло. Нить оборвалась. Я спустил курок…

— Что там произошло?

После возвращения нас чествовали как настоящих олимпийцев. Почти что носили на руках, обнимали, поздравляли, расхваливали наши способности. До тех пор пока Танк не потребовал отчета о проделанной операции и Хантер не рассказал, как все было. Как и обычно, все решилось быстро. Сто двадцать килограмм мускулов набросились на меня и хлестали тяжелыми кистями по щекам, пока голосовые связки надрывались в криках о том, какой я нехороший человек. Танк так рассвирепел, что его пришлось оттаскивать от меня впятером. Меня подняли и отволокли в душевую, чтобы смыть кровь, фонтаном хлещущую из разбитого носа и рассеченных губ. После чего препроводили к Лее. Она усадила меня в мягкое кресло, быстро обработала ранки и села на стул рядом.

— Слейвин, — спросила она, заботливо гладя меня по руке, — что там произошло?

Все мое лицо опухло и горело огнем. От подбородка до лба кожа приобрела темно-фиолетовый цвет, с легким красноватым оттенком. Было больно и немного обидно.

— Ты боялся?

— Нет. — Говорить было очень больно.

— Тебе ведь уже доводилось убивать.

— То было другое. Мы были один на один, друг против друга, почти в одинаковом положении, а здесь… — Слезы вновь потекли по моим щекам. — Я понимаю, что это враг, понимаю, что если не я, то он. Но ведь так нельзя… Убивать того, кто не может тебе ответить, стрелять когда тебя даже не видят. Это… нечестно.

— Нечестно. — С тяжелым вздохом повторила Лея и сжала мою руку. — Ты правильно сказал, если не я, то он. Это война Слейвин, а на войне нет понятия «честность». Каждый пытается выстрелить первым, а возможность сделать это исподтишка вообще горячо приветствуется.

— Я не помню, чтобы они так делали.

— Что ты хочешь сказать?

— Ты ведь видела, что спрятано под их шлемами? Такие же точно лица, как твое или мое. Кто знает, может быть, они такие же люди как мы. Может быть они — это мы через сто, двести лет… Во всяком случае, они не стреляют в спину.

Лея грустно улыбнулась и осторожно погладила меня по лбу, немного взъерошив волосы.

— Это очень хорошее качество — испытывать жалость к своему врагу. Ты можешь гордиться этим.

— Нечем тут гордиться… У меня было ощущение, что я стреляю в человека.

— Но это не человек, Слейвин, это твой враг. Этот враг угрожает твоим близким, твоя семья у него в заточении и твой мир под угрозой уничтожения.

— Ты говоришь, прям как Танк. — Горько усмехнулся я.

— Наверное. — Кончики ее пальцев осторожно скользнули по моей щеке. — Ты великий воин, поверь в это. Но чтобы быть им, ты должен найти в себе силы, должен переступить этот порог. По-другому просто нельзя.

— Да, я знаю.

— Я знаю, что ты знаешь. — Девушка тепло улыбнулась. — А теперь ступай, тебе нужно отдохнуть.

Я встал, пошел к выходу, но остановился. Противоречие жгло меня изнутри, мне нужно было хоть как-то избавиться от него. Поэтому я повернулся и тихо произнес:

— Ты права, это не человек. Они те, кем человеку стоило бы быть.

Лея опустила голову, но я видел то же самое противоречие в ее глазах.

— Да. — Прошептала она. — Я знаю.

С этими мыслями и косыми взглядами окружающих я прожил еще несколько дней. Ни с кем не общаясь, практически не выходя из комнаты, изредка позволяя заглядывать к себе только Лее. Она… они все были правы. Я очень хорошо помнил день вторжения. Все те ужасы, что творились тогда вокруг. Знание того, что мои родные могли томиться где-то в уголках этой громадной башни или, просто погибли под бездушным обстрелом, постоянно сверлило мне мозг. А тела товарищей, зачастую в ужасном состоянии, принесенные после стычек с Фантомами, только усугубляли мрачную картину. Все это, разумеется, подогревало во мне гнев, ярость и, что самое страшное, ненависть…

Вообще ненависть поганая штука. Кто бы что ни рассказывал про праведную, справедливую ненависть, это все хрень. Самая хреновая хрень, какую можно себе только представить. Ненависть еще худший советчик чем страх, я так думаю. Было плохое, было ужасное, я не спорю, но я видел то, что я видел. В те месяцы, что нас готовили, мы постоянно просматривали видеозаписи с поля боя. Как я уже говорил, Лея с Танком придумали крепить маленькие камеры на жилеты солдат. Используя полученные в бою данные, мы могли изучать тактику врага. Именно это во многом и помогло нам столь блестяще показать себя на первом персональном задании. Не скрою, я просматривал видео-файлы тщательней всех. И я все видел… Они никогда не стреляли в спину. И ни разу не добивали того, кто потерял оружие и способность обороняться. Вернее, добивали, конечно, но без той жестокости, без того наслаждения, которое присуще человеку. Они были жестокими инопланетными захватчиками, убийцами без сомнений, но они не были лишены благородства. Так мне думалось. Я наблюдал за этим и с экранов мониторов и на групповых операциях, где нас, новичков, держали на подхвате. И теперь, неделю спустя после нашего первого задания, я все еще просыпался в холодном поту, а из глаз моих сочились слезы… Можете смеяться, крутить пальцем у виска и твердить, что на моем месте поступили бы совсем иначе. Многие из моих друзей по убежищу так и делали. Но на это, я отвечал им и отвечу вам — есть прекрасная вещь, проповеданная две с лишним тысячи назад, в крохотном городке, в пустыне. Имя ей Любовь, а одно из названий — Сострадание…

Как бы там ни было шло время. Побыв в одиночестве, перенеся не один десяток нарядов вне очереди и других трудовых повинностей, я заработал второй билет. Меня простили. Ну как простили, хотя бы снова стали здороваться. Уже этого было достаточно. А еще через несколько дней мы получили второе задание. По его результатам, победителем по количеству убитых стала моя винтовка. Лея потом шепнула мне, что если бы история повторилась, Танк просто бы вышвырнул меня из убежища и все. Она была рада, что я справился. А я… Жизнь продолжалась.

Продолжалась… И время шло. Конец апреля, за ним и май угасал. Задания давали все чаще, они становились все сложнее. И мы становились лучше, мы были лучшими. Но, несмотря на слаженную работу в отряде, дома мы держались подальше друг от друга. Как-то так сложилось — Данте проводил все время с Тэкео. Либо они тренировались, либо предавались философии востока, либо делали все одновременно. Тэкео старался добиться от Лешки максимальной виртуозности в работе с клинком и это ему удавалось. Порой Данте развивал такую скорость, что оружия и рук вовсе не было видно. Меч буквально растворялся на глазах, и были слышны лишь звуки рассекаемого воздуха. Этому способствовал огромный рост и длинные руки Данте. Саня стал приближенным Танка. Они настолько породнились, что зачастую запирались в комнате и распивали найденный в ходках алкоголь, курили дорогие сигареты и мечтали о том, как они будут отрываться после победы. Катя была с Лешкой, в те редкие моменты, когда он не был с Тэкео. В оставшееся время она занималась уборкой, следила за посевами, запасами продовольствия, по мелочи помогала Лее. Рика общалась со всеми, но и часто проводила время одна, сидя в общей зале с видавшей виды книгой в руках. Лея постоянно подначивала меня подойти к ней, но я все не решался. Я вообще практически ни с кем не общался. Когда возвращались с задания, я быстро уходил в свою комнату, падал на жесткую кровать и… ни хрена не делал. Оглядываясь назад я понимаю, каким придурком был и как глупо разбазаривал свое время. Но тогда, мои душевные переживания типа «Ах, я так ее люблю, а она не замечает этого!» или «Я буду холоден как лед, добьюсь успеха. Стану лучшим и она обратит на меня внимание!», казались мне вполне себе здравыми. По вечерам, когда основная масса народу отчаливала в горизонт, я приходил к Лее. Это случалось не часто, но когда звезды сходились и нам никто не мешал, мы разговаривали. Обо всем и ни о чем. С моей стороны в этом была некоторая корысть, ведь это было так здорово, видеть, как Лея на меня смотрит. Мне казалось, что ни один человек на всей планете не верил в меня так, как верила она. Это придавало мне сил. Действительно, Лея здорово поднимала мою самооценку. И я немного радостнее смотрел на мир.

Пришло лето. К середине июня наш отряд завоевал пальму первенства в негласном состязании убежища. На нас было больше всего убийств, разрушенных конвоев и аванпостов, сбитых летательных аппаратов. Было приятно видеть улыбки на суровых лицах жителей базы. За нас искренне радовались, и мы, на волне опьяняющего успеха и торжества, испытывали тепло в душе. Эти люди в грязных одеждах стали нашей семьей, старая электростанция нашим домом. В сердцах загоралась надежда, вера в лучшее и стремление это лучшее приближать. Работать стали с удвоенной силой. Мы даже начинали осторожно верить, что сможем победить…

Это было второе воспоминание, навсегда врезавшееся в мой мозг. Окончательно развеявшее все благородство, которое я приписывал нашим захватчикам… Ко второй половине июня было собрано достаточно разведданных, чтобы хоть как-то приоткрыть завесу над намереньями врага. В городе, как раз там, где торчала их башня, велась какая-то активность. Что именно происходило, мы не знали. Хоть что-то увидеть или рассмотреть было невозможно — слишком плотный слой охраны. Ближе чем на три километра к городу было не подойти. Но нам необходимо было попасть туда и выяснить всю правду, поэтому количество диверсионных операций возросло. С ними возросли и риски, но выбора у нас не было. Наши действия становились все более дерзкими, мы даже стали приближаться к городу при свете дня, мы все чаще взрывали корабли пришельцев, все чаще устраивали перестрелки с патрулями, разрушали все больше постов, упиваясь радостью мелких побед. Но это были лишь крохотные битвы, на огромном поле войны. Скрины очень доходчиво напомнили нам, что люди далеко не венец творения… Девятнадцатое июня, да именно этот день. Все жители базы собрались на завтрак. Гул голосов, лязг ложек и тарелок, общая симфония звуков столовой, и она создавала какую-то теплую домашнюю атмосферу. На тот момент мы одержали достаточно побед, чтобы начать верить в лучшее. Но когда пол под ногами затрясся, а с потолка посыпалась пыль, вера в лучшее улетучилась. Обмершие от страха, в первую секунду мы надеялись, что это был лишь толчок земной коры, но когда удар повторился, а за ним еще череда, надежду унесло как пыль ветром. Два самых больших робота пришельцев бомбили внешнюю часть базы, пока толпы десанта прорывались внутрь. Их было несколько десятков, против них полтораста мужчин и женщин, которых застали врасплох. Все бились с остервенением, но проиграли… Я хорошо помню тот день, то утро… то проклятое утро… С потолка падали глыбы — куски разрушенных бетонных плит, всюду летали спирали из оружия пришельцев и валились трупы наших друзей. Я видел, как они тонут в затхлой воде, как их намертво припечатывают к стенам инопланетные выстрелы, как тела разрывает на куски. К тому времени я видел смерть много раз. Еще больше приносил ее. Но… это было тяжело. Отупевший от ужаса и отчаяния, ничего не понимая, не способный пошевелиться из-за онемевших мышц, я просто стоял и смотрел как гибнут люди… Рыки врага, ревы отчаянного сопротивления, крики боли, возгласы смерти и все шумы войны объединились воедино тогда и били по ушам… Думаю именно тогда мы по-настоящему повзрослели, немного съехали с катушек, сломали свою юную психику… Тэкео погиб у Данте на глазах. За короткий срок он заменил юноше отца и лучшего друга в одном лице. И в мгновение ока погиб, пораженный светлой спиралью, разорвавшей его грудную клетку со спины. Я видел Данте, он был совсем рядом, пытался спасти своего учителя. Но его остановили обильные алые брызги. Глаза неестественно посерели, когда капли обжигающей крови тяжело падали на кожу. Лицо вспорола гримаса, описать которую я не смогу и не сумею забыть… Некоторые пытались спастись выбегая наружу, но погибали как крохотные букашки, под тяжелыми ногами огромных боевых машин. Убежище отбивалось во всю силу, но это была бойня. Почти каждую неделю кто-то погибал, за несколько месяцев мы схоронили почти пятьдесят человек, но то, что творилось тогда… Лея, единственная сумевшая справиться с эмоциями, умудрилась заставить всех нас бежать к коллекторам в глубине станции. Обливаясь слезами и почти ничего не соображающие, мы долго ползли по трубам, охраняемые едва держащимися Леей и Танком… Когда мы вынырнули в реке, проплыв через водоприемник, враг не мог нас заметить. Зато мы хорошо слышали грохоты взрывов и выстрелов и четко выделяющиеся на фоне светло-серых облаков столбы черного дыма… Там гибли наши друзья, там гиб… наш… дом…

Шестнадцать часов по реке, еще десять по дремучему лесу, пока Танк не успокоился. Он справедливо боялся хвоста, поэтому и не останавливался так долго. Когда он объявил привал, мы просто рухнули на землю и уснули свинцовым сном. А проснувшись, наши пришедшие в себя взбудораженные головы уже могли рассуждать здраво. Идти было некуда. Но идти было нужно. И мы шли. Еще два дня. Пока не наткнулись на большую пещеру. Это была старая шахта, которую закрыли лет тридцать назад. Лучшего мы не могли и желать. Приказав всем оставаться на месте, Танк взял в руки гранатомет и отправился на разведку.

— Что ж, — сказал он, вернувшись из тьмы, — кажется, мы нашли новый дом.

Верхние уровни были вполне пригодны для житья. После недлинного тоннеля на входе, шла огромная, тщательно высеченная в камне комната, от которой расползалось несколько коридоров. Никакой техники, ни подъемников, ни вагонеток тут не осталось, зато была старая проводка, поэтому Танк смог провести сюда электричество, подключив несколько генераторов. Мы натаскали припасов с разрушенной базы и тщательно сокрыли следы нашего здесь пребывания, используя все известные способы маскировки.

Вот так и прошли первые семь месяцев с того момента, как чертова башня свалилась на наш город. Что делать дальше мы не знали. Как выживать? Как бороться? Каждый день мы проживали как последний, воспоминания о гибели наших друзей наполняли нас пугающим хладнокровием и в отчаянные минуты мы переставали бояться даже самой смерти…

2.1

Ночь. Прелестное время. Время тайн и романтики, страха и смерти. Глубокая как океан и чистая как бриз, подхватывающий свежесть студеного горного ручья. Мелкий моросящий дождь, частый как стрелы средневекового войска. Тысячи капель барабанили по зеленым листочкам, создавая неповторимое шелестение. Всегда обожал этот звук. Он, вкупе с прохладой, рождал мурашки на моей коже. Они проносились по спине, покрывали шею и голову, и рассеивались у щек. Офигенное чувство! Жаль только я не мог сейчас полностью отдаться ему. Прищурив левый глаз, я пристально смотрел правым в оптический прицел своей винтовки. Вода стекала по волосам, заливала лицо, протекала за шиворот, но я ни смел сделать даже микродвижение. От этого сейчас зависела моя жизнь. Вот уже несколько часов я, приняв стандартную позу для стрельбы с колена, сидел на толстой ветви огромного дерева, на высоте третьего этажа. Все тело одеревенело, суставы ныли, мышцы просто горели огнем, но единственное что я мог — это дышать и моргать одним глазом, буквально сросшимся с оптикой. Все мое внимание было поглощено тем, что внизу — Фантомом. Вражеский солдат стоял среди деревьев, метрах в двадцати от моей позиции. Стоял неподвижно, как и я, опустив голову вниз, а вокруг его шеи была обмотана веревка, которая уходила куда-то вверх, в непроглядные кроны. Нет, Фантом не был моей целью. Он был приманкой.

Сквозь шелест дождя, я отчетливо услышал высокий визг. Его невозможно было с чем-то спутать. От него холодела кровь даже у тех, кто слышал его много раз. Сердце мое замерло, а пальцы, и без того одеревеневшие, словно сковала холодная рука смерти. Кусты за спиной Фантома зашелестели. Я перестал дышать. Мелькнул темный силуэт, бездыханное тело сорвалось с места, послышался треск, и огромное бревно понеслось навстречу охотнику и его жертве. Мощный удар и тварь, вместе с добычей отшвырнуло назад, на то самое место, где только что стоял Фантом. Два выстрела и лес огласил неистовый рев.

Все вышеописанное заняло каких-то пару секунд. Тварь дико извивалась, рычала и фыркала, и сильно била себя по морде, из которой хлестала кровь. Раздался третий выстрел. Тварь с визгом повалилась на землю. Ее тело все еще пыталось бороться, но каждое следующее движение было слабее предыдущего. И только в это мгновение я открыл левый глаз, хорошенько рассмотрел что внизу и, аккуратно хватаясь плохо подчиняющимися руками за ветви, стал спускаться вниз. Спрыгнул на землю, повесил винтовку на плечо, достал два пистолета и, посматривая по сторонам, подошел к ужасному существу.

— Ну привет, красавчик. — Я спрятал пистолеты за пояс и принялся снимать веревку с тела Фантома. — Поздравляю, у тебя билет в королевскую ложу.

Трудно представить себе убежище более печальное и угнетающее, чем убежище, сделанное в старой заброшенной каменноугольной шахте. Но сейчас все смотрелось очень даже ничего. Непросто было поверить, но пару недель назад с ног до головы вымазанный в угле Танк, матерясь, бродил по темным тоннелям, пытаясь хоть что-то привести в порядок. Сейчас же над головой горели лампы, были четко обозначены комнаты — общая зала (она же командный центр), санитарные отделы, словом все, что можно было себе представить. Центральный вход-выход был тщательно замаскирован снаружи, а его внутренняя часть завалена тяжеленными валунами, среди которых сверкала крепкая металлическая дверь, сваренная из сотен кусков отборной стали.

Время было позднее. С дневными заботами покончено, ужин употреблен, так что можно было заняться своими делами. Но эти дела во многом диктовались сложившейся ситуацией и потребностями. Лея, например, была в своей «лаборатории» и смешивала содержимое множества пробирок, время от времени поглядывая на результаты в микроскоп. Катя помогала ей. Рика лежала в постели и читала свою любимую, чудом уцелевшую потрепанную книжку. Какой-то рыцарский роман, из тех, в которых много романтики, эпичности и благородства, чего очень не хватает в нашей современной жизни. Танк сидел в общей зале за огромным столом, собранным из нескольких, пил густую бурду, которую он называл «кофе» и чистил свое любимое оружие — ручной гранатомет «Металлический Шторм», производства Австралии… Да, после месяцев теоретической подготовки, сказать просто «Гранатомет» или чего доброго «Базука», мы уже не могли. Привычка… Было тихо. Свет горел тусклый — генераторы были старые, их нужно было беречь, да и на семерых не нужно было много электроэнергии, не то что на двести человек.

Танк позволил себе скупой вздох, подумав об этом, но тут же скрыл все свои мысли, лишь слегка мотнув головой, устыдившись секундной слабости. Было действительно тихо. До тех пор пока глухой удар не пронесся по низким коридорам шахты. Металлическое эхо, разнесшееся по всей глубине убежища, заставило всех бросить дела и выбежать в главный зал. Лея и Катя взволнованно смотрели на дверь, Рика прибежала с книгой в руке, и только Танк быстро достал из кармана три снаряда, зарядил их в гранатомет и держал вход под прицелом.

Девушки вздрогнули, когда удар в дверь повторился. Танк крепко держал оружие двумя руками, а за дверью слышалось движение. Замки открылись, дверь покачнулась и в комнату ввалилась безобразная тварь. Непроизвольно Катя вскрикнула, Рика просто замерла, а Лея, после первого легкого испуга, широко улыбнулась мне, стоящему в дверном проеме.

— Не хочу говорить, что это было трудно, но… это было трудно. — Я сильно вспотел, одышка тоже не оставляла. — С днем рождения, Сестренка. — Пробормотал я, опустившись на пол и указав рукой на дохлую тварь.

— Танк, отнеси его ко мне. — Скомандовала Лея.

Бормоча себе что-то под нос, здоровяк накрепко запер дверь, схватил за руки мерзкую тушу и потащил вглубь общей залы. Катя пошла за ним, Лея провожала их взглядом, а Рика… она улыбнулась мне.

— Привет. — Боже, этот голос!!! Как же я любил этот голос!!!

— Привет. — Я старался придать своему голосу обыденность, но из-за моих стараний он зазвучал еще более неестественно. — Как дела?

— Поспокойней чем у тебя. Все хорошо?

— О да. — Я поднялся с пола и подошел к столу. — Насыщенная выдалась ночка.

Если бы я был супергероем, то моей суперспособностью было бы абсолютно не уметь разговаривать с девушками. Наступила неловкая пауза — тоже мой конек. Лея с улыбкой наблюдала за развитием событий. Пот полился с меня ручьем, я чувствовал себя сапером перед двумя проводками и понимал, что пора уже что-то сделать. И я, набрав в легкие побольше воздуха, собирался было продолжить разговор. Я даже открыл рот…

— Ну ладно, еще увидимся.

С улыбкой Рика скрылась в коридоре. Вот так. Просто… Я тоскливо смотрел ей вслед, в сотый раз проклиная свою нерешительность и в тысячный называя себя идиотом. Лея подошла ко мне и положила руку мне на плечо.

— Да, все хреново. — С неповторимым состраданием сказала она.

Кажется у нее даже выступила слеза. Отвратительно наигранная и неестественная. Станиславский бы точно выкрикнул свое коронное «Не верю!», но сейчас все работало на пользу. Шутка девушки вырвала меня из ступора. Я поморгал, глянул на Лею, в глазах которой мерцали искорки безудержного смеха, и опустился на стул.

— Все нормально. — Пробурчал я, пытаясь говорить спокойно, но голос мой звучал до ужаса страдающе.

— Нет хреново.

— Нормально.

— Хреново.

— Да, хреново!

— И это нормально. — Лея указала рукой на труп существа, который Танк затаскивал в дверной проем. — Твои дела даже хуже чем его.

Сил у меня хватило лишь на то, чтобы поднять голову, с усталой усмешкой на лице.

— Приведи себя в порядок и приходи ко мне. — Девушка потрепала мои волосы. — И постарайся за это время хоть немного отдохнуть.

— Знаешь же, что ничего не получится. — Пробурчал я, двинувшись вдоль комнаты.

Я был маленьким и глупым дураком, полным детсадовской самоуверенности. Поэтому ушел не оглядываясь. А Лея еще стояла некоторое время и смотрела мне в след, полными печали глазами.

Три часа на жесткой койке. Три часа глядения в потолок. Три долбанных часа… К этому времени я уже устал не спать. Настроение было далеко от плохого, оно было ужасным. Раздражение, упадок сил, нарушение аппетита. За последние пару недель я потерял несколько кило. И я ничего не мог с этим поделать. Вернее, с собой. Казалось бы, что такого — подошел к девушке, сказал что думаешь, а там либо — либо. Все просто. Но до какой же степени это «просто» для меня было сложно. Страх, именно страх неудачи или плохого ответа сковывал всего меня, как кольца анаконды. И выхода из этого не было… Нет, был один. Я уходил в грезы. И в этих грезах было хорошо. Я видел ее, среднего роста, с ее великолепной фигурой, пышными длинными волосами черного цвета… Стоп. Она шатенка, а сейчас…

Я дернулся и открыл глаза. Мне все же удалось заснуть. Ненадолго. Прошло пятнадцать минут, как показывали старые электронные часы еще советской эпохи. Видение стояло перед моими глазами. Черные волосы… К чему все это было? Наверное, мой одурманенный бессонницей мозг уже начинал агонизировать, выдавая причудливые галлюциногенные картинки. Но сердце бешено колотилось в груди. И я видел Рику такой уже не в первый раз в своих снах…

Я отбросил все мысли, ровно, как и одежду, порядком запачканную кровью и грязью. Вытащил из старой тумбы «домашний» прикид — штаны и футболку, схватил широкое полотенце и двинулся в сторону душевых. Едва я вышел в общую залу, а путь во все помещения базы шел через нее, я наткнулся на ту картину, которую больше всего мечтал избежать.

— Слейвин! — Саня окликнул меня как раз в тот момент, когда я надеялся тихо прошмыгнуть вдоль стены.

Он сидел за столом, закинув на него ноги, как обычно попыхивал сигаретой и о чем-то беседовал с Рикой.

— Я слышал, ты сегодня вернулся со знатной добычей. — Хантер выпустил густое облако дыма. — Надеюсь, она не доставила тебе хлопот.

— Спасибо, все прошло хорошо. — Я перехватил немного растерянный взгляд Рики, но не стал задерживаться. — Полагаю, твоя охота тоже была успешной?

— Три Фантома. — Он затушил окурок о стол. — Немного, но сегодня воскресенье, работать грех. Ха! Неплохо сказал, да братан? — Он засмеялся. Рика тоже хмыкнула.

— Хорошего вечера. — Выдержав небольшую паузу, сказал я.

Несколько минут в тишине. Лишь шум воды и ощущение множества крохотных ручейков, стекающих по коже. Как шум дождя, несколько часов назад… Несколько минут в потоке забвения и грохот ударов в дверь.

— Эй, хорош там!

Воду нужно было экономить. И нагреватели. И генераторы. И свою жизнь… Несколько дополнительных секунд и ты уже на холодному полу, стираешь с себя белую пену. Санька уже не удостоил меня вниманием, когда я проходил мимо. Они с Рикой тихо говорили о чем-то, а я уже хотел разнести всю базу к чертям. Только один человек мог сейчас привести меня в чувства. Дверь, за ней темный коридор и еще одна дверь, за которой достаточно просторное помещение.

— Они снова вдвоем?

Я криво улыбнулся и, пройдя вглубь комнаты, упал в свое любимое кресло.

— Сидят. Воркуют.

— Понятно. — Лея сжала губы на мгновение. — Катюш, будь так добра, принеси пожалуйста две чашки чая и на сегодня все.

— Хорошо. — Катя пропорхнула мимо меня. — Привет!

— Привет, Кать.

Я смотрел в пол. А Лея смотрела на меня. Так продолжалось достаточно долго. Уже Катя вернулась, оставила чай и ушла, а я все сидел и смотрел в пол. Лея отхлебнула горячего напитка и посмотрела на меня поверх очков.

— Не рассматривал варианта, что они могут просто разговаривать?

— Приглушенным голосом?! — Взорвался я. — На расстоянии десяти сантиметров друг от друга!

— М-м-м-м, какой точный замер! С рулеткой вокруг них бегал?

— Лея, блин!

— Что «Лея»? Что «блин»? Тебе восемнадцать! ВО-СЕМЬ-НАД-ЦАТЬ! Да ты еще недавно в штанишки какал и сиську просил, а ведешь себя так, словно жизнь кончена!

— А если она действительно кончена?!

— Обойдешься.

— А если она Та Самая?!

— Да у тебя будет еще куча тех самых! — Лея вдруг заговорила очень мягко и ласково. — Выпей чаёчек, полегчает.

— Я!.. — Запнулся. Даже знал что сказать. Взял… и выпил чаю.

Лея наклонилась надо мной.

— Печеньку?

— Издеваешься?

— Да. Весело, правда?

— Обхохочешься… Но чай хорош. Спасибо.

— Не за что. Зимой и летом чай к месту.

— Да, особенно в этой норе. Один хрен здесь холодно.

— Не скажи. Вспомни зиму и весну.

— Да уж… Но мы выжили.

— Да, выжили. И поэтому меня бесит твое нытье.

Я грозно взглянул на девушку.

— Да, нытье. Ты пережил такую бойню в городе, что у меня волосы дыбом встают. Спас друзей и любимую девушку, выжил в побеге из захваченного города, выдержал кучу испытаний и стал отличным солдатом. Ты первый человек, кто сумел завалить эту тварь. — Она жестом указала на окровавленный труп на кушетке. — И после всего этого ты ноешь, что девчонка тебя не замечает? Опять двадцать пять! Тысячу раз это обсуждали — пойди к ней и скажи все что думаешь, а лучше что чувствуешь. Кто знает, а вдруг поддержит? Тогда все зашибись, цветочки и бабочки! А нет, ну и фиг с ней! Ты красивый парень, а с годами станешь еще лучше. И найдешь в тысячу раз лучше.

— Да не хочу я никого искать. — Я встал и отошел в другую часть комнаты, где в шкафчиках и на стеллажах Лея хранила все необходимое для работы. — Я уже нашел. Она для меня все. Она… она мой мир.

— Мир. — Лея задумчиво повторила это слово. — Я бы поостереглась бросаться такими громкими высказываниями. Это твое право и твоя жизнь, но мой опыт подсказывает мне, что в любой жизни есть определенные закономерности.

— И какие же?

— Если что-то не дается тебе в руки, как бы ты не старался это ухватить, не нужно тратить все силы. Если эта бабочка тебе не принадлежит, как бы ты не пытался, она все равно улетит или ее унесет ветер. Но если она твоя, она сама сядет тебе на руку.

— Ты хочешь сказать?..

— Что если человек твой, то, как бы вас не разбросало по жизни, времени и пространству, Судьба все равно сведет вас. Рано или поздно. Самым неожиданным и волшебным образом.

Я заулыбался.

— Нужно научиться так же мотивирующее разговаривать.

— Обращайся, по будням с двух до четырех. Могу дать пару уроков. Я тот еще мотиватор. — Лея тоже улыбалась. — Полегчало?

— Да. Чай был обалденно кстати.

— Ну и хорошо. А теперь пойдем, хочу кое-что тебе показать.

Увлекая меня за собой, она раздвинула полиэтиленовые шторы, отделяющие лабораторию от остального пространства комнаты. Пробирки, склянки, коробки, маленькие кейсы, полки и стеллажи — все как всегда аккуратно, по порядку и максимально стерильно. Даже стены Лея умудрилась «зашить» листами металла и фанерными щитами с толстым слоем краски. Разумеется, не без помощи Танка. На медицинском столе лежал труп существа. Я не особо его разглядывал, да и темный лес, кишащий подобной дрянью мало располагал к осмотру, поэтому сейчас предоставлялась возможность увидеть все во всех деталях. Бледная кожа, но меняющая свои оттенки в зависимости от угла, под которым смотришь. То синеватый, то почти бордовый отлив. Мускулистое тело, голова, львиную долю которой занимал рот, напичканный игловидными зубами, большие черные глаза. Вместо ушей были лишь небольшие отверстия. Пальцы кончались длиннющими когтями. Тварь была большой, никак ни меньше крупного человека.

— Сто восемьдесят семь. — В ответ на мой оценивающий взгляд, произнесла Лея. — И, если я не ошибаюсь, это не самый крупный экземпляр.

— Почему ты так думаешь?

— Потому что люди бывают и выше.

— Значит…это правда? Догадки оказались верными?

— Верными. — Лея вытащила из шкафчика резиновые перчатки и принялась натягивать их на руки. — К сожалению верными.

— Получается, все как в кино. — Пробормотал я, посмотрев на существо. — Пришельцы с другой планеты, которые похищают людей и ставят над ними жуткие опыты.

— Возможно, но я не уверена.

Я глянул на Лею. Она смотрела на существо, но взгляд ее был не сфокусирован. Она смотрела дальше, на много дальше.

— Я провела анализ крови, костных и мозговых жидкостей и не заметила никаких следов вмешательства. Если не брать во внимание внешний вид, то этот красавчик обычный мужчина тридцати лет. Да еще и курящий, о чем говорят его легкие.

— Легкие? — Я пока не совсем понимал, к чему клонила девушка.

— Смотри. — Лея взялась за края грудной клетки и легко отделила ее от тела. — Да, я провела и полное вскрытие. — Добавила она в ответ на мой обалдевший взгляд. — Замечаешь что-нибудь необычное?

Зрелище было, мягко говоря, неприятным. Я мельком пробежал взглядом по внутренностям.

— Мне все кажется необычным.

— Ой, ладно тебе. Вспомни, вас учили анатомии, я в том числе, ты знаешь строение организма…

— Да-да, вы должны знать, куда бить наверняка. — Практически дословно я процитировал Танка. — Это-то тут причем?

— При том, что сердце, почки, легкие, желудок, печень, все органы на месте. Но ты видишь, какие они?

С этими словами она достала нечто напоминающее большой жесткий кусок мяса, с кучей жил и покрытый темными пятнами.

— Это..? — Протянул я не сумев не сморщиться.

— Сердце. Ты видишь, какое оно? Общая структура осталась той же, но при этом оно вообще не похоже на нормальное сердце. С остальными органами та же петрушка. А кровь больше похожа на коктейль из сукровицы и гноя.

— Значит, все-таки их изменили?

— И да и нет. — Лея окинула существо задумчивым взглядом. — Вайрод.

— Что?

— Это на валлийском. Означает «извращенный».

— Хочешь сказать…

— Я ученый, я все пытаюсь объяснить с научной точки зрения. Но здесь… это единственное, что приходит на ум при виде этого создания. Словно кто-то или что-то взял душу этого человека и… извратил ее.

— Душу? — Я уже был полностью сбит с толку.

— Помнишь историю Дориана Грея? Портрет был отражением его души. В случае с обычным человеком, отражение его души это тело. Глядя на это, — она указала на зубастую пасть, — трудно найти другие доводы.

Очевидно, мое лицо сейчас было очень похоже на знаменитый «экран смерти» на компьютере, потому что Лея, подняв взгляд на меня, вдруг улыбнулась и махнула рукой.

— Ладно, я наверное заработалась. Вот и лезет в башку все подряд. Главное то что ты, доказал что они вовсе не такие непобедимые, как нам казалось. — Она приблизилась и приобняла меня одной рукой. — Пойдем спать, день был тяжелый.

2.2

Большую часть ночи я провалялся глядя в потолок. Только под утро, когда уже встал Танк, о чем возвестила его тяжелая поступь, я смог уснуть. И вновь мне снились странные сны, и вновь я видел Рику с черными волосами. И вновь проснулся с колотящимся сердцем…

Завтрак в общей зале. Потом раздача заданий от Танка и вперед. Рика с Катей на кухню — подготовить и приготовить обед. Лея как всегда в лабораторию, Данте в дозор на поверхность. Танк и Саня на небольшую разведывательную вылазку, а я… Мне, как особенному любимцу, Танк поручил очень важное и ответственное задание — почистить и проверить все оружие.

Его было много. Достаточно много. Очень много… Да, блин, его было просто дофига! Несмотря на небольшой размер нашего городка, в нем находились целых две военных базы. Не говоря уже о многих полицейских участках. Тут, конечно, стоит отдать должное Танку и ему подобным ребятам — в первые часы вторжения, они прекрасно сообразили что к чему и бросились хватать все что можно было унести на своих плечах. Этому никто не препятствовал. Как я уже говорил, город был маленький, гарнизоны военных баз тоже. Отчаянные попытки обороны были быстро пресечены, а вдобавок ко всему лишь единицы из полицейских и военных оказались не подвержены воздействию Небулы. Сохранившие разум хватали оружие, амуницию, боеприпасы и рвали из города. Так и собралась первая и единственная группа сопротивления, от которой теперь осталось всего семь человек.

Когда на первую базу напали, мы бросили почти все. Но, едва обосновавшись на новом месте, под чутким и мускулистым руководством Танка, мы сумели вытащить из-под завалов большую часть снаряжения.

Танк меня недолюбливал. Даже Лея не могла оспорить этот факт. Но к работе я отнесся без злости. Без добра тоже. На фоне постоянной тряски за свою жизнь и снующей всюду смерти, ты либо превращаешься в хныкающего котенка, которого смерть находит, либо… тебе становится в какой-то степени все равно. Ты принимаешь предлагаемые обстоятельства и продолжаешь жить. Смерть найдет тебя и в этом случае, зато ты сумеешь дать ей хоть какой-то отпор. Я не видел будущего, не понимал настоящего. Что могли сделать семь человек, против высокотехнологичной армии, которая казалась нескончаемой? Только прятаться в пещере как крысы и стараться не сдохнуть от голода или пули. В нашем случае, от короткого сине-фиолетового бластерного импульса.

Поэтому выполнял задание я равнодушно. Через семь часов оружие было почищено, смазано и расставлено в правильном порядке. Одежда и боеприпасы сложены по категориям. Холодное оружие наточено и по возможности завернуто в чехлы. Закончив, я еще раз оглядел огромный оружейный склад и плоды своих усилий, затем повесил свою винтовку на плечо, прикрепил к поясу большой нож и закрыл за собой дверь.

— На прогулку? — С улыбкой крикнула мне в спину Лея, когда я хотел тихо проскользнуть через общую залу.

— Караулила меня? — Сказал я повернувшись.

— Нет, но твои темные мыслишки долетели до меня со скоростью света. Ты же понимаешь, что Танк будет ворчать.

— Он будет ворчать в любом случае. А я хочу подышать свежим воздухом.

— Ладно, красавчик, я скажу, что попросила тебя сменить Данте. Кстати, вот — она бросила мне бумажный сверток, — подкрепитесь там.

Вновь тепло улыбнувшись, она скрылась в темном коридоре. Я всегда удивлялся, как она умудрялась со сверхъестественной точностью читать мои мысли. В свертке были хлеб и овощи.

— Спасибо, Лея. — Прошептал я и засунул сверток за пазуху.

Небольшой путь через заросли деревьев и кустов по щиколотку в никогда не высыхающей грязи, и ты уже на вершине небольшого холма, уходящего вдаль редким леском, а затем и вовсе широким полем. На этом холме и был один из наших наблюдательных пунктов, на котором, каждый из нас, нес свою шестичасовую вахту. Метрах в трехстах, у подножия, оставался вход в пещеру, надежно замаскированный природой. Именно из-за открытой местности, а точнее обзора, который она открывала, Танк и решил устроить тут наблюдение. Видно было далеко, да и во все стороны. А если что, всегда можно было съехать по вышеупомянутой грязи вниз, а там хоть ногу сломай, пока нас найдешь. Во всяком случае, мы так надеялись.

Я взобрался на холм и вдохнул свежий воздух. Лето выдалось жарким, но сегодняшний день наполняло не только палящее солнце. С юга дул ветерок, свежий, как утренняя роса, прохладный как глоток горной воды. Трудно было сочетать наслаждение с бесчисленными предосторожностями: всегда стой спиной к дереву; скале; стене; прячься в зарослях, за широкими листьями и деревьями, сливайся с окружением, стань частью земли, травы и воды и все в таком же духе. И все же я осмелился вытянуть голову над кустами, подставляя свою кожу под струи ветерка. Было опасно, но оно того стоило. Через несколько мгновений я уже передвигался почти бесшумно среди зелени, направляясь к видневшимся почти на самой высокой точке холма зарослям орешника. Растение широко раскинуло свои ветви и среди самых высоких и густых из них и находилась точка наблюдения. Там же был и Данте. Усевшись на свои же поджатые ноги, расправив плечи, сложив руки на коленях и закрыв глаза, он представлял ярчайший образец монаха, погрузившегося в бездонный процесс медитации. Собственно, так оно и было. Тэкео многому научил нас, в том числе и хитростям борьбы со своими мыслями. Это было очень кстати — мыслишки в нашем положении приходили всякие.

— Иной раз мне кажется, что ты мазохист. — С легкой улыбкой произнес Лешка, открывая глаза. — Или просто тебе нравится чистить сортир.

— Нет, — улыбнулся я в ответ и уселся рядом, отодвигая покрытую пышной зеленью ветвь, — просто Танк меня любит.

— Всем сердцем, как я посмотрю. Знаешь ведь, что тебя ждет.

— Знаю. — Я всем объемом легких втянул в себя свежий воздух. — Просто надоело уже изображать из себя крота.

— Твоя вахта через одну. Ждать не так уж и долго.

Невольно у меня вырвался смешок.

— Такое ощущение, что ты мне не рад.

— Да нет, просто…ну, будь ты эффектной рыженькой в короткой юбке, я бы обрадовался, конечно, больше. А так… я просто люблю тишину.

— Да, я тоже.

— Иной раз тишиной можно сказать много больше, чем бесполезным трепом.

Я все еще не понимал, к чему клонит Леха, но испытывал дискомфорт.

— В жизни очень важно, — продолжал Данте, и мне казалось, словно он говорил и вовсе не со мной, — очень важно найти человека, с которым тебе будет, о чем помолчать.

— Это точно. — Пробормотал я, почесывая макушку. — Когда рядом любимый человек, хочется закрыться от всего мира, от всех его звуков.

— Ага, и наполнить их причмокиваниями, тяжелыми вздохами и шуршанием. С девушкой особо не потишишь.

— А как же, держаться за руки и смотреть на лунную дорожку на бесконечной глади океана? Или слушать шум дождя, обнявшись, с кружками горячего чая в руках?

Данте глянул на меня прищурив глаз.

— Романтик типа?

— Да так, — я смущенно отвел глаза, — бывает иногда.

— Все это так. — Ирония, на мгновение показавшаяся в голосе Лешки, улетучилась. — Но ты же понимаешь, про какую тишину я говорю?

— Да. Наверное понимаю. — Я вздохнул и попытался улыбнуться. — Тебе с Катей повезло.

— Ага, повезло.

Данте сказал это как-то…тоскливо, что ли. Я хотел было спросить, что к чему, но он не смотрел на меня, поэтому на несколько секунд повисла глубокая в своей наполненности пауза.

— Кстати, — я вдруг спохватился и принялся рыться за пазухой, — вот. Лея передала.

Я протянул Лешке сверток. Он заглянул в него, загадочно улыбнулся и завел правую руку за спину.

— Это конечно круто, но, — он вытащил двух мясистых кроликов из-за спины, — мне кажется, что стоит начать с чего-то покруче.

— Нифига себе! Откуда? — Я реально был поражен.

— Откуда-откуда, силки, чувачек, классная штука!

— Это уж точно!

— Сможешь заняться? Сам понимаешь, мне с поста никуда.

— Без проблем.

Дым — лучший сигнальный огонь, поэтому на поверхности мы старались не разжигать костров. Ну а если все-таки приходилось, для этого было специально отведенное место, отлично оборудованное самой природой. Один из рукавов реки проходил примерно в километре от холма. Это даже было скорее неглубокое болотце, все сплошь заросшее травой и высоченными деревьями. Но в их кронах дым быстро рассеивался, не говоря уже о том, что он аккуратно стелился по воде. Танк частенько рыбачил здесь, хотя обычно он приносил не рыбу, а черепах и крупных лягушек. Но мы не жаловались.

Я освежевал кроликов и хорошенько их выпотрошил, заботливо отложив печень и сердца. Затем вымыл тушки, насадил их на вертел и оставил на костре. Ненужные потроха выбросил в кусты, ведь нет лучшей наживки, чем личинки. Их можно конечно и есть, но лакомство на любителя. А вот рыба на них клюет с удовольствием. Пока жарилось мясо, я быстро выскоблил шкурки и растянул на самодельных шестах, чтобы они спокойно просохли. А еще через сорок минут мы с Данте уже с аппетитом уписывали свежеприготовленную крольчатину, наслаждаясь прекрасным вечером.

Кое-где еще пели птицы, но чувствовалось, что вся природа готовится ко сну. Об этом говорил и ветерок, который заметно похолодел, и ночные бабочки, которых становилось все больше, а дневных пчел и стрекоз все меньше. Это чувствовалось в шелесте листьев, и укусах комаров. Мне кажется, именно в тот момент, я стал понимать, о чем говорил Лешка.

— Теперь понимаешь, о чем я? — Вторя моим мыслям, спросил он, вытирая руки.

— Да, понимаю.

— Ты знаешь, а это было вкусно. — Проговорил он и вытянулся на траве. — Повар из тебя неплохой.

— Спасибо. — Улыбнулся и принялся складывать косточки в сверток, который дала Лея.

— Ладно. — Легким движением Данте вскочил на ноги, перекинул через плечо ремень с мечом в ножнах, и отряхнулся. — Пора домой, скоро придет Саня. Спасибо тебе, за приятный вечер.

Для меня он был не менее приятным. Только коротким. Спускаясь, мы встретились с Санькой, который оглядел нас таким взглядом, словно Лешка его девушка, а я парень который к ней клеился. А дома нас ждал Танк.

Обеспокоенное лицо Леи выражало множество чувств, но я не успел ничего сказать. Танк опустил руку мне на плечи.

— А ну пойдем.

Толчок закинул меня в длинный коридор. Следующий — в комнату Танка. Железная дверь с визгом закрылась. Танк повернулся ко мне. Было видно, как он всеми силами пытается держать себя в руках.

— Ну и как ты это объяснишь? — Его подрагивающий голос только укрепил мои мысли.

— Что? — Все радужное настроение улетучилось. Я чувствовал надвигающийся шторм.

— То, что ты ушел без разрешения. — Танк говорил медленно, тщательно выговаривая каждое слово.

Я молчал. Просто смотрел в пол и молчал. Меня изнутри рвало на куски, я казался себе похожим на льва, загнанным в угол.

— Ты же знаешь правила. — Вновь заговорил Танк, и в голосе промелькнула нотка угрозы.

— Знаю.

— А если знаешь, почему ты их нарушаешь?

На этот раз я насчитал три или четыре нотки. Вот-вот все должно было пойти по хорошо усвоенному пути. И поэтому, готовый взорваться, я сжал кулаки и, не смотря Танку в глаза, пошел ва-банк.

— Да потому что я заколебался уже сидеть в яме и изображать из себя солдата, непонятно зачем и почему. Меня достали эти бесконечные правила, приказы и запреты. Да — вокруг война, да я видел смерть и сам ее приносил, но это не значит, что я должен вести себя как какой-нибудь крот, который вылезает из земли только тогда когда вокруг тихо или его откопали. Хватит с меня всего этого пафоса про сопротивление. Я устал. Все это полный бред, нам ведь все равно живыми отсюда не выбраться. Лучше я сдохну на поверхности, чем меня откопают как червяка и раздавят.

Произнеся последнее, я зажмурился и непроизвольно напряг скулы, готовясь к мощному давлению на высокой скорости. Мгновения, мимолетные как жизнь мотылька, проносились и проносились, а ударов все не было. Я услышал скрип и решился открыть глаза. Скрипела кровать. Танк сидел на ней, обхватив голову руками. Уж чего-чего, а такого я не ожидал. До такой степени не ожидал, что мне вдруг стало стыдно. Стыдно за все и за свои последние слова в частности. И я понятия не имел что делать и как себя вести. Поэтому просто стоял, молчал и смотрел на Танка.

— Господи, — Танк выдохнул так, будто его легкими были кузнечные мехи, — какой же ты все-таки идиот.

От стыда я был полностью согласен с этой характеристикой. Только вот это не особо помогало. А чувствовал я себя гораздо хуже, чем идиот.

— Ты ведь кажешься неглупым парнем, — вновь заговорил Танк, и от этого мне здорово полегчало, — но откуда в твоей голове такие мысли, а? Неужели ты и вправду ни хрена не понимаешь? Ты думаешь, что вот это все это так, глупость, просто пафос как ты говоришь? То есть все, что мы делаем, делали и собираемся делать это пф! Пустышка? Хрень хреньская? Думаешь, я просто хочу пощекотать свои нервишки и приласкать самолюбие? У тебя походу вообще проблемы с восприятием.

Я молчал. После своей тирады я был рад, что Танк говорит и боялся опять ляпнуть этакое.

— Ты считаешь, что все это бесполезно?

Я молчал.

— Ответь мне.

Я молчал.

— Слейвин, ответь черт тебя подери!

— Что именно?

— Все наши старания, твою мать. Все наше сопротивление.

— Я не вижу в этом смысла. — Ответил я, вновь немного помолчав. — К чему все эти попытки, все эти диверсии, когда нам противостоит такая сила? Ты же видел, что было там, дома. Они намного сильнее, их больше, у них лучше оружие, а нас всего семь человек. Мы просто жалкими попытками оттягиваем неизбежность.

— И что ты предлагаешь? Просто выйти, что бы все поскорее закончилось?

— Нет, я просто…

— Вот именно, что ты просто. — Танк впервые посмотрел на меня, с тех пор как сел. — Думаешь, мне не приходило в голову просто пальнуть себе в висок и сбросить с себя всю ответственность? Или ты думаешь, мне все равно, что вся наша огромная страна не может нам помочь? Думаешь, я сладко сплю по ночам? Но я лучше сдохну под лазерным огнем, лучше пусть меня раздавят их огромные машины, чем опущу руки. Да, нас семеро, и нам никто не поможет, но у нас есть силы. Немного и совсем крохотные. Но они есть. И пока мои руки достаточно крепки, чтобы держать хотя бы нож, я не отступлюсь. — Танк встал напротив меня. — В истории было дохера раз, когда победу одерживали находясь в положении проигравших. В горячих точках я десятки раз думал что помру, но случались чудеса и мы одерживали верх. И мы тоже можем. Диверсиями, мелкими операциями, по чуть-чуть и понемногу мы движемся к своей цели. Они стреляют в нас, они наделали этих мерзких тварей, но мы все равно живы. Мы уложили уже больше сотни Фантомов, а ты сам вчера завалил первую тварь. Это ли не подтверждение моих слов? Вода точит камень. Медленно. Годами. Но точит. Ты, конечно, можешь считать как хочешь, но что до меня…да, я лучше сдохну сражаясь. За свой дом, за своих близких, за тех людей, которые мне дороги.

Его взгляд на мгновение скользнул в сторону. Невольно я повернулся и увидел висевшую на стене фотографию. Она сразу бросилась в глаза, потому что я увидел на ней знакомое лицо. Это была Лея. Крупный портрет, сделанный еще до войны. До вторжения. За ее спиной угадывался городской парк с большим фонтаном… Сердце сжалось, мне стало еще хуже. Я наверное даже покраснел от стыда.

— Ведь тебе, — продолжил Танк, когда я повернулся к нему, — тоже есть за кого бороться. Кто тебе дорог.

Он смотрел мне в глаза, а мне казалось, что в саму душу. Я не знал что сказать. Только ощущал, как слезы наполняют глаза.

— Кроме нас нет никого. — Теперь Танк говорил тихо и очень емко. — Мы стоим между ними и остальным миром. И если мы будем сидеть сложа руки, очень может быть что они смогут затуманить мозги всем остальным. И тогда всему что ты знаешь придет конец. Не знаю как ты, а я еще слишком молод чтобы умирать. Я слишком мало знаю и слишком мало где побывал. Поэтому пока есть шанс, силы и возможность драться, я буду это делать… Ты со мной?

Я опустил голову. Он говорил истины, которые я слышал и сам себе говорил тысячи раз. И вроде бы все было понятно всегда. Истины, такие простые, что… А ведь понял я их только сейчас. Когда этот коротко стриженный верзила, снял с меня лозы эго и говорил о таких простых, но важных вещах. Я все молчал, пока не увидел, как ко мне потянулась рука с раскрытой ладонью. Я поднял взгляд. Танк смотрел на меня спокойными, даже добрыми глазами, а на его губах, очевидно, пыталась появиться хоть какая-нибудь улыбка. Я пожал руку.

— Да.

— А теперь марш отсюда.

Танк моментально, нет, молниеносно принял обычный вид и прошел мимо. Я улыбался. Я снова был дома.

— Туалет? Или общая зала? — Спросил я, уже прикидывая сколько времени займет уборка.

— Кровать. — Резко ответил Танк. — Следующая вахта твоя. Не хватало, чтобы ты там отрубился.

Я улыбнулся и пошел, но открыв дверь, задержался в проеме.

— Танк…это… спасибо.

Танк поднял на меня усталый взгляд.

— Дверь закрой. С другой стороны.

Я закрыл. И пошел по коридорам. И теперь, все эти коридоры, общая зала, вся пещера выглядела абсолютно по-другому. Не знаю как это объяснить. Что-то поменялось. Наверно во мне.

— Все хорошо?

Лея была все так же обеспокоена. И все так же сидела в общей зале. Увидев меня она было вскочила и двинулась в мою сторону, но я остановил ее жестом.

— Все хорошо. — Не останавливаясь, ответил я. — Мне приказано выспаться.

2.3

Ночь прошла хорошо, а моя вахта еще лучше. Слова Танка словно очистили мой мозг, как новая губка залитую соусом тарелку. Мои мысли были в порядке, настроение тоже. Меня переполняло приятное ощущение грядущих перемен, приятных перемен. Я даже осмелился рисовать картины нашего с Рикой вместе. Конечно, пока дальше рисования дело не двинулось, но позитивный настрой уже был хорошим знаком. Поэтому, когда я открыл тяжелую дверь, на моих губах играла улыбка. Эту улыбку встретили немного озабоченные взгляды. Все были в общей зале. Лея стояла во главе стола, остальные расположились на стульях.

— Всем привет. — Произнес я, физически почувствовав напряжение в помещении. — Я что-то пропустил?

— Нет, ты как раз вовремя. Садись. — Лея повернулась ко всем. — Теперь можно начинать.

— Давай, не томи уже. — Саня закинул ногу на соседний стул. — Моя вахта следующая.

— Нет. Расписание меняется.

Нельзя сказать, что новость как-то всех удивила. Танк старался варьировать вахты таким образом, чтобы у каждого было достаточно времени на отдых. Но тот факт, что самого Танка на собрании не было, удивлял.

— А что такое? — Лешка вытянулся вперед. На его лице была озабоченность, быстро перетекающая на каждого.

— Страшного ничего, не паникуйте. Просто вахты теперь делятся на троих. Танк, — девушка закусила губу, — ему пришлось отлучиться на неопределенный срок. К его возвращению режим вновь будет таким как обычно. Пока же… Данте, это твоя вахта.

— Значит — три по восемь? — Лешка поднялся на ноги, расправляя плечи. — Придется брать дополнительный пай.

— Погоди-ка, а что вообще происходит? — Саня даже убрал ногу со стула. — Куда он намылился? И почему я про это ничего не знаю?

— Полагаю, тебе по званию не положено. — Панибратская наглость быстро была пресечена ледяным тоном. — Если он решил что-то, значит это необходимо. Все вопросы — когда он вернется. Сейчас же… первая вахта — Данте, за ним Хантер. Слейвин, — она повернулась ко мне и на долю секунды замешкалась, — ты третий.

— Да. — Кивнул я, прекрасно считав сигнал посланный мне. — Я понял.

— На этом все… Хотя, кое что еще. — Мне не так часто приходилось видеть ее такой обеспокоенной. — Усильте бдительность и по возможности увеличьте запас снаряжения. Боевого. Все свободны.

— Че за херня? — Ворча и бормоча под нос ругательства, Хантер вскочил и отправился к себе.

Мы с Данте перекинулись кивками. Он обнял Катю, чмокнул ее в щеку и отправился в оружейную.

— Кать! — Лея остановилась у двери в коридор ведущий в ее лабораторию. — Твоя помощь пока не требуется, можешь отдохнуть. — Катя побежала провожать Лешика, а Лея перевела взгляд на меня.

Я кивнул ей в ответ и указал глазами на Рику, которая все еще сидела за столом. Лея сжала губы и скрылась в коридоре. Я же, помня о своем позитиве на холме, теперь окончательно его растерял.

— Привет. Как прошла вахта?

Этот голос! Я был рад, что она заговорила первой.

— Да ничего. Ты как?

— Тоже нормально. Как думаешь, что происходит?

— Я не знаю. — Я уселся на стул. — Может быть он пошел в разведку или еще что? В любом случае, я думаю, что волноваться не из-за чего, это же Танк. Что с ним может случиться?

— Ну да, наверное… Как ты?

— Что? — Я поднял голову и вдруг встретился взглядом с ее глазами. Она пристально смотрела на меня. — Эм… я ж говорю, все нормально. — Меня мгновенно прошиб пот.

— Нет, я не об этом. Ты сам как? Настроение?

— Да-а… вроде бы неплохо. Вот, вчера имел вразумительную беседу с Танком.

— И как?

— Хорошо… Ну, в смысле, правда хорошо. Многое для себя понял.

— Что именно?

— Да насчет всего. Всей ситуации в целом.

— А, ну это здорово.

Ей явно хотелось поговорить, а я своими односложными ответами все только усугублял. Нужно было действовать.

— А ты как?

— Устала. Нас всех вроде воспитывали воинами, а в итоге я и не то и не другое. Вахты мне нести не дают, но снаряжение держи в чистоте и порядке, оружие в готовности, а еще успевай суп варить.

— Ну да. — Хмыкнул я. — Как-то неопределенно все.

— А главное, когда все это закончится? И что будет, если и когда это закончится?

Ее глаза вновь пристально смотрели в мои. Я хотел поцеловать ее и что-то подсказывало мне, что это достаточно подходящий момент. А может и нет… Я-то откуда знаю?

— Наверное, — поперхнувшись, заговорил я, — вернемся к обычной жизни.

— И все будет как раньше?

Ее голос был тихим, глубоким, может быть томным. Меня такие чувства обуревали, что мозг просто сказал: «Пакеда!», и отправился в отпуск.

— Н-наверно…

— Нет. Как раньше уже не будет.

Она все продолжала смотреть на меня. Я, мокрый от пота и зудящим от стеснения телом, тоже смотрел на нее. И это мгновение было прекрасно…

Грохот открывшейся двери заставил нас прямо отскочить друг от друга. Санька хмуро нас оглядел, поправил висевшее на плече полотенце и, вставив в зубы сигарету, двинулся к ванной.

— Ну, ладно. Побегу я. — Рика поднялась с места немного рассеянно. — Нужно готовить… суп.

Она улыбалась, тепло, но… как бы сказать… смущенно. Я тоже смущался, но в душе ликовал.

— Конечно, конечно! Удачи с супом.

— Спасибо!

Оба улыбались, оба стояли друг против друга и, похоже, оба испытывали неловкость. Впрочем, я вышел на первое место. Продолжая улыбаться и даже посмеиваться от собственной шутки про суп, я расправил руки, а Рика, сделала тот же жест и вдруг, сам того не понимая как, я потянулся к ней, а она ко мне. Мы обнялись, продолжая хихикать как ненормальные, а я только молился, чтобы она не почувствовала как промокла от пота моя одежда. Но обнимать ее было круто. Теплая и такая мягкая, как пушинка или облако… Посмеиваясь, Рика еще раз пожелала мне всего хорошего и упорхнула в сторону кухни, а я… Закрутился на месте, подпрыгнул и тряс руками, улыбаясь так широко, что заболели краешки губ. А потом, вприпрыжку, пошел к Лее.

— Я вижу, все зашибись? Что-то ты быстро. — Лея пристально всмотрелась в меня. — Слушай, ты сейчас похож на анимешного героя. Глаза так точно. Рассказывай давай!

— Обнялись! — Выпалил я с горячностью Царь-пушки.

— О-о-о, это прогресс!

— Ага, сам не ожидал! Она…короче, похоже, поговорить хотела. Ну, просто так. Ну и, короче, эм-м, ну там о жизни, о том о сем, ну и когда прощались, ну типа обнялись. Типа как друзья! Вот.

— Сегодня обнялись как друзья, а завтра в ванной запретесь как… ну ты понял.

— Ох… — Запал был использован, я смог опуститься на стул. — Будем посмотреть. Но было здорово. Знаешь, один момент был, она так пристально смотрела на меня и молчала. И я молчал. И я подумал, наверное, надо было ее в тот момент поцеловать.

— Надо было. — Очень охотно подтвердила Лея. — А что ж ты зевал?

— Да я… Побоялся наверное.

— Побоялся. — Она покачала головой. — Мне бы твои проблемы. Но я рада, что ты рад и что все сдвинулось с мертвой точки. Я уж грешным делом подумала, что этот фрегат никогда не соскочит с мели.

— Мне помогли. — Я улыбался. На смену возбуждению пришло приятное и тепло спокойствие. — Спасибо Танку.

— Что у вас там вчера случилось?

— Скажем так… он открыл мне глаза.

— На что?

— Да на все. — Я неопределенно махнул рукой в сторону комнаты и всего что в ней было. — На всю ситуацию в целом. Наверное, я как-то неправильно все понимал.

— Хорошо, что сейчас понимаешь правильно.

Последние слова Леи сопровождал тяжелый вздох. Это вернуло меня на землю.

— Так что случилось, Сестренка? Мне ведь не показалось — ты звала меня?

— Да, звала. — Лея оперлась о стол. — Ты единственный кому я могу все рассказать, в полной уверенности, что никто больше не узнает.

— Спасибо за доверие.

— Пожалуйста. В общем, дела серьезные.

— И?

— Да что и… — Девушка устало приподнялась на руках и уселась на стол, ссутулив спину и сняв очки. — На самом деле я мало что понимаю. Танк ночью ходил на поверхность, ну как обычно, ты знаешь.

Да, я знал. Он никому не позволял уходить без разрешения, но сам частенько выходил по ночам и уходил далеко от базы.

— Вроде все штатно, — продолжала Лея, — но сегодня он влетел ко мне в комнату в три часа ночи, быстро отдал распоряжения, собрался и ушел. Сказал, что вернется через несколько дней, может через неделю.

— Что?

— Я сама ошалела. Принялась расспрашивать его, а он весь трясется, глаза красные и только и сказал, что намечается что-то серьезное и чтобы мы были осторожнее. Схватил сумку с гранатами, обвешался оружием и ушел. Вот такие пироги.

И снова настроение сменилось с той же скоростью, с какой меняется восприятие температуры, если с палящего солнца нырнуть в ледяную воду горного водопада. Тревога наполнила мое сердце. Та самая тревога — тревога неизвестности.

— Что же он увидел такое, что его так потрясло?

— Да Бог его знает. — Лея потерла лицо руками. — Понятное дело что я с того момента не ложилась. — Она встала, прошла по комнате, отрешенно протирая очки краями халата. — Ясное дело, что Скрины что-то замышляют. Это и ежу понятно. Только вот что? А к этим вопросам еще теперь и беспокойся за этого дурака.

— Ладно, Сестренка. — Я подошел к ней и положил руку ей на плечо, чтобы хоть как-то приободрить. Лея вдруг неожиданно повернулась и прижалась ко мне всем телом. И снова я ощутил легкость и тепло, только в отличие от Рики, это тепло было родным двусторонне. Руки Леи обвились вокруг меня, а голова еще сильнее прижалась к моей груди. Я снова испытывал стеснение, но все нашел в себе силы хотя бы погладить это милейшее создание по спине.

— Ну ладно тебе, Сестренка. Успокойся. Все хорошо. Негоже тебе вот так раскисать, это ведь не про тебя.

— Да-да, — пробурчала она, все еще крепко сжимая меня руками, — просто… Просто… — Руки опустились, Лея подняла голову и ее щеки заблестели в свете лампы. — Просто иногда хочется вот так… Я очень рада, что ты движешься с Рикой вперед… Да…

Что происходило? Я вообще ничего не понимал.

— Иди. — Лея вытерла глаза и отвернулась. — Иди-иди, все хорошо. Мне просто нужен отдых.

И я пошел. Ага, пошел, поняв, что я вообще ничего не понимаю ни в жизни, ни в девушках, ни в сестренках.

Следующие дни шли без каких-то эксцессов. Вполне штатно и обычно, разве только Лея была не столь суровым начальником как Танк и по шапке мы получали редко и устно. После нашего разговора я не заходил к ней. Противоречивое чувство стеснения и не знания что говорить и делать, сковывали мое тело, и я не решался пойти к человеку, с которым всего несколько дней назад мог говорить на абсолютно различные темы. Зато мы стали больше общаться с Данте. Пока это дошло только до уровня приветствия и небольшого обмена шутками, да пары совместных тренировок, но и это уже было что-то. В остальное время я, либо сидел вахту, либо запирался в своей комнате и просто пялился в потолок, валяясь на койке. Так прошла неделя. Беспокойство нарастало. Медленно, как снежный ком, который толкает трехлетка. С каждым крохотным шагом этот ком становится все больше и тяжелее. И его все труднее толкать. Так и нам было все труднее справляться с беспокойством. Апогея все достигло в вечер восьмого дня, за поздним ужином. Саня, доставший откуда-то из закромов бутылку огненной воды, изрядно налакался и пришел с вахты в самом воинственном настрое. Не стану повторять слово в слово весь пафос о том, что мы трусы, жалкие щенки которые боятся выйти на поверхность, чтобы найти товарища, брата по оружию. Сашка залез на стол и в далеко не самых радужных выражениях продолжал изливаться потоком «праведного гнева». А потом схватил с плеча дробовик. Катя в ужасе убежала, Рика прижалась к стене, а Лея дала нам с Данте быстрый и четкий приказ.

Потасовка была короткой. Уже через несколько секунд горящее лицо охлаждал пол. Лея сбегала к себе и принесла шприц с бледноватой жидкостью. Она опустилась на колени, вколола все это прямо в шею Санька, и тот мгновенно бросил попытки сопротивления и обмяк.

— Вот. — Сказала Лея, поднимаясь и снимая иглу со шприца. — Сегодня он очень сладко поспит. Отнесите его в комнату и заприте там. Утром побеседуем о его поведении.

Данте закинул полностью расслабленную руку себе на плечо и поднял Сашку на ватные ноги.

— Я справлюсь, — остановил он меня, когда я принялся ему помогать, — не парься.

Он ушел, практически волоча за собой бренное тело. Когда скрылась Рика я даже не успел заметить. Мы с Леей остались одни в общей зале. Я ощутил на себе ее взгляд, снова покрылся потом и снова не знал что делать. Поэтому продолжал смотреть в след уходящим, хотя передо мной уже давно закрылась дверь. Лея действительно смотрела на меня. Пристально, испытующим взглядом. Потом закусила губу, отвернулась и, подойдя к столу, уселась прямо на него. Это был уже второй раз, когда она так делала, чего обычно себе не позволяла. Наверное, в силу поддержания хорошего тона, или… Блин! Нашел о чем думать.

— Я виновата перед тобой.

Голос был грустным и звучал грустно. Я впервые решился глянуть на нее. Она сидела опустив голову и опершись руками в колени. Испытывая непонятное чувство владения положением, не знаю, как его назвать еще, я подошел к Лее и сел на стул, рядом.

— В чем? — Осторожно спросил я.

— В этом. — Она выделила последнее слово, затем подняла на меня глаза, медленно протянула ко мне руку и запустила пальцы в волосы. — В этом мой Темный Волк, в этом.

Как часто бывает — установив определенное отношение к человеку, мы перестаем по-настоящему четко видеть его. Точно налет, который образуется на смесителе в ванной комнате, который мы не замечаем, пока не купим новый. Так и вот это, иногда бессознательное определение человека в рамки, закрывает нам доступ к нему истинному, реальному. Может быть все дело было в тусклом свете ламп, на фоне одной из которых находилась Лея, если смотреть с моего угла зрения. Но… мне в эту секунду показалось, что только сейчас я смог ее по-настоящему разглядеть. Длинные красивые ноги, в хорошо начищенных темных туфлях, на высоком каблуке. Темная, но немного светлее чем туфли юбка, чуть выше колена. Светлая блузка и белый халат. Он был немного велик девушке, поэтому она закатывала рукава, тем самым открывая нежные чувственные руки. Под одеждой угадывалась хорошая, и даже весьма, спортивная фигура с ярко выраженными грудью и талией. Длинные темно-русые волосы, собранные сзади в идеальной формы пучок. А под стеклами, вполне ему идущих очков, без труда проглядывалось очень симпатичное личико, с яркими голубыми глазами. Пухлые губы, которые становились еще прекрасней, когда преображались в улыбку. Светлая кожа, цвета почти что слоновой кости дополняла и без того отличную картину. Лее было не больше тридцати, не так уж и много. И от осознания всего этого мне стало еще хуже. Стало жарко, как на пятидесятиградусной жаре, а голова помутилась. Помутилась настолько, что я даже не заметил, как Лея соскользнула со стола и оказалась у меня на коленях. Я наверно сильно испуганно посмотрел на нее, потому что она резко обняла меня, уложив голову мне на плечо.

— Прости! Прости! Прости! — Заговорила она быстро-быстро. — Прости, просто!.. Дай! Дай мне на секунду!.. Подари мне эту секунду.

И я подарил. Мои руки сомкнулись на ее спине, подбородок опустился на плечо, лицо прижалось к волосам, а глаза сами закрылись. Стало так тепло. Уже нет от волнения, а наоборот — это было чудесное ощущение покоя.

— Спасибо тебе. — Прошептала она мне на ухо, да так горячо, что голова моя совсем поплыла.

Объятья разомкнулись, и наши лица оказались в близости друг от друга. В охрененной близости. Ее лицо пылало огнем, дыхание было глубоким и частым, щеки вновь блестели. Кончики наших носов едва не соприкасались, взгляд Леи был… подобен урагану или торнадо. Время остановилось, и наступила пауза. Такая же, как тогда, с Рикой. Дыхание, горячая кожа и глаза — больше не было ничего. Лея одной рукой сняла, почти стащила с себя очки, пока другая с силой сжимала мою руку. Я не сопротивлялся, хотя догадывался что сейчас будет… Грохот!

Мощный, сильный и очень глухой. Мы встрепенулись, пришли в себя и тут же повернулись к входной двери, звук шел от нее. Удар повторился. Мы посмотрели друг на друга и вскочили на ноги. Я занял боевую позицию и достал оба пистолета, обрадовавшись, что все же приучал себя всегда ходить с ними. Лея спряталась у меня за спиной, руки ее вжались в мои плечи. Третий удар, за ним последовал скрежет, как будто кто-то проворачивал замок с внешней стороны. Твари не могли это сделать, значит, дела обстояли плохо.

— Зови всех! — Скомандовал я.

Лея дернулась в сторону, но дверь с диким свистом распахнулась и в комнату, пошатываясь, почти что ввалился Танк. Исхудавший, в ободранной одежде и с блуждающими глазами, которые, впрочем, мгновенно сфокусировались заметив нас. Лея, спохватившись, отняла от меня руки, а я спрятал пистолеты за пояс и, быстро закрыв дверь, начал помогать ей поддержать шатающегося Танка, но тот лишь ухватился пальцами за ее одежду.

— Ты слышала его. — Прохрипел он. — Зови всех.

2.4

Крепкие пальцы неторопливо помешивали содержимое жестяной чашки чайной ложкой. Затем взялись за ручку и Танк, прикрыв глаза, сделал глоток. Нетрудно было догадаться, что этот парень давненько не пил горячего. И пусть вокруг лето, теплое, солнечное, глоток горячей жидкости, будь это на полюсе или в сыпучих песках, всегда действует оживляюще. Мы любовались картиной несколько минут, не решаясь прервать процесс, поскольку видели, в каком положении наш вожак вернулся. Танк шумно выдохнул, открыл глаза и навалился на стол.

— А где Хантер?

— Спит. — Быстро и коротко ответила Лея и, поспешила добавить, увидев возмущение на лице Танка. — Был инцидент, потом расскажу.

— Ладно. — Танк вновь выпустил воздух. Эти вздохи напоминали дыхание огромного племенного быка. — Выключай свет.

За те мгновения, что все собирались, Танк распорядился чтобы я притащил светлую простыню и старый, но надежный видеопроектор. Очевидно, у него просто не было сил тащиться за всем самому. Я растянул ткань на стене, подключил проектор к ноутбуку и держал пульт в руках. Его забрала Лея, скользнув взглядом по мне, и выключила свет. Танк пододвинул к себе комп, несколько мгновений щелкал мышкой, пока мы смотрели на его лицо, освещенное светом от экрана. Я обратил внимание на его взгляд — холоднее обычного, пристальный, ищущий, как у охотника, высматривающего в зарослях добычу. Белая ткань вспыхнула и на ней показалась карта города и окрестностей с нанесенными нами пометками, с которой мы уже давно работали.

— Расклад такой, — заговорил Танк, поднявшись с места вместе с чашкой, — помните, мы обнаружили, что они устроили блокпосты по периметру действия их оружия? Теперь это уже не просто посты, а натуральные передовые базы. По две, с каждой стороны — север, юг, запад, восток.

— И что там? — Спросил я, изучая карту.

— Несколько строений, их, обычных, черных, светящихся. Они окружены баррикадами, примерно полутора метров высотой, а в центре… — он сделал большой глоток, — в центре какие-то непонятные штуки.

— Как они выглядят? — Спросила Лея.

— Черное основание, к нему подведены толстые кабели. А наверху… шар, будто бы собранный из кусков стекла, ну или кристаллов. Излучает золотистый свет.

— Что это, по-вашему? — Голос подал Данте.

— Не знаю, но мне почему-то кажется, что это продолжение их одурманивающих штук.

— Вполне вероятно. — Лея подошла к карте. — Учитывая их расположение, вполне возможно, что так они усиливают действие сигнала, или чтобы все-таки одурманить нас, или чтобы усилить сигнал внутри.

— Думаю и то и другое. — Танк допил и отставил кружку на стол. — Потому что назревает что-то очень серьезное. — Он повернулся ко всем нам, стоя против света от экрана. — Вы даже не представляете, что творится на подходе к городу. Патрули прочесывают каждый метр, пешие, воздушные, роботизированные отряды везде, даже в самой глубокой и темной заднице. А город, это вообще сущий ад. Солдат там просто дохренища, на каждом углу, на каждой улице стоят роботы, и везде летают их корабли и вертолеты.

— Но зачем ты туда вообще пошел? — Лея повернулась к нему. — Можно было собрать группу.

— Ага, и передохнула бы вся эта группа. Нет, идти можно было только одному, и поверьте, у меня были на это очень веские причины. — Он сделал паузу, как я подумал, увеличивая эффект. — Это они выпускают тварей.

Эффект удался, правда, мы и так понимали, что твари связаны со Скринами. И эту мысль я и поспешил озвучить.

— А ты был в курсе, что они привозят их на своих кораблях и выпускают на свободу?

Да, вот теперь нужный эффект был достигнут. Мы все испуганно переглянулись.

— Я увидел это еще неделю назад, поэтому и решил пойти в разведку. И идти можно только одному, потому что вы даже не представляете, каких усилий мне стоило оставаться незамеченным. Часами лежать в грязи, не шевеля даже пальцами, ночевать на деревьях или вообще в груде мусора. Зато я смог хорошенько понаблюдать за городом. — Он достал из кармана свою камеру, подключил к компу и через пару мгновений мы увидели то, что заставило наши сердца замереть. Это был город. Мрачный, совершенно чужой. Танк говорил правду. В вечернем небе были видны рои вертолетов, на улицах громадные роботы, шагающие на своих территориях. А в центре всего этого возвышалась башня. — Хорошенько присмотритесь к этому. — Сказал Танк.

И, как подтверждение его слов, башня вдруг засветилась голубыми красками. Потоки света, идущие от ее основания, импульсами проходили вверх и будто бы просачивались сквозь стены. Это продолжалось несколько секунд и сопровождалось мощным звуком, похожим на глухие удары.

— Импульсы достаточно мощные, — говорил Танк, — и происходит это раз в несколько часов. Теперь смотрите, — он немного отмотал видео, к глубокой ночи, — видите?

Он указал пальцем на несколько крупных летающих машин, которые отделились от башни и разлетелись в разные стороны.

— Они разносят Вайродов. — Лея уже даже могла этого и не говорить.

— Отвозят на несколько километров и просто сбрасывают их с высоты. Эти твари один хрен не дохнут и тут же расползаются по кустам. — Танк хмыкнул. — Один раз эти болваны опустились слишком низко.

— Имеешь в виду?.. — Начал было Данте.

— Всех перехерачили в куски. Все непонятно. Они их как-то делают и разбрасывают как десант, хотя при этом сами же могут легко подохнуть от их рук.

— Но, такими темпами… все население города уже должно было превратится… — Лея не закончила и просто закрыла лицо руками.

— Не уверен. — Резко возразил Танк. — Башня светится часто, но за пять дней тварей сбрасывали всего дважды.

— Получается, это — эксперимент? — Рика поднялась с места и приблизилась к изображению. — Они делают армию, чтобы найти нас? Или что?

— Может быть и так. Я не знаю. Мне понятно одно — мы в большой заднице, выбраться из которой пока не представляется возможным. Нужно подумать и разработать план. Скрины собрали все свои силы в городе, значит там что-то важное для них. А все эти посты и твари, скорее всего для того, чтобы задержать нас. Да, я думаю, что кроме нас больше никого не осталось. — Добавил он, увидев наши взгляды. — Нужно разработать план, а пока — усилить бдительность, вахты по шесть часов в порядке очереди и постоянно держать связь по внутренним каналам. У меня нет оснований считать, что они могут отслеживать радиосигналы, но перестраховка не будет лишней. Это все. Свободны.

Изображение погасло, а свет включился. Танк закрыл комп, Лея стащила простыню со стены и вместе со связкой проводов унесла в центр. Рика, Данте и Катя пожелали всем доброй ночи и пошли в комнаты. Я помедлил, взяв проектор и собираясь двинуться за Леей.

— Слейвин, погоди.

Голос Танка прозвучал глухо. Лея вернулась. Танк посмотрел на нас, снова опустился на стул, уперся локтями в стол и задумчиво почесал подбородок.

— Ты же первоклассный снайпер. — Медленно заговорил он. — Я хочу попросить тебя нести вахту со всеми, но так чтобы они об этом не догадывались. Я понимаю, что тебе придется сутками не спать, но мне нужно, чтобы ты приглядывал за остальными.

— Что? — Лея прошла вперед. — Подожди, но как ты себе это представляешь?

— Очень четко и ясно. — Резко ответил Танк. — Его вахту возьмет Рика, она уже готова и засиделась здесь. Он будет наблюдать за всеми, по возможности. — Он снова повернулся ко мне. — Начни хотя бы с двух вахт, а там посмотрим, что тебе по силам. Может быть все это не нужно, но предчувствие у меня нехорошее, поэтому я вынужден просить тебя об этом. Ты не против?

— А разве у меня есть варианты? — Во всем этом чувствовалась некая недоговоренность. — Танк, только объясни, зачем это все? Это ведь не просто так, правда?

Он хмуро посмотрел на меня.

— Они ищут нас, Слейвин. И не просто как раньше. Они ищут именно нас. Они разобрали по камушкам остатки старой базы, и я видел, как они шли по нашим следам. Хорошо, что мы их всячески замели, да и дожди помогли, но они идут за нами и тщательно ищут.

— Почему ты всем этого не сказал?

— Да потому что вы все, сопляки, обделаетесь и потеряете способность соображать. Я и тебе не хотел говорить, но ты показал, что отлично можешь сидеть в засаде. — Он махнул рукой в сторону Леи. — Уродец, которого она препарировала, лучше всего это доказывает. — Он подался вперед, пристально смотря мне в глаза. — Ты даже не представляешь, каких тварей я видел. Вполне возможно, что Скрины их делают, чтобы отыскать нас. А если мы подохнем, спасать этот город будет некому. Ты же это понимаешь.

— Понимаю. — Тихо ответил я.

— Сиди в засаде, следи за окружением и береги остальных. Мы с Хантером так и быть обойдемся, но Данте и Рика вызывают у меня больше опасений, поэтому пригляди пока хотя бы за ними. Кто знает, что нас ждет? Может быть ничего не случится, а если вдруг что — патронов у тебя много и гарнитура работает хорошо. Сообщай мне и не вступай в открытый бой.

— Хорошо, я понял.

— Лея, — Танк откинулся на спинке стула, — приготовь медицинскую, меня нужно осмотреть.

— Да… Конечно. — Лея бросила на меня неуверенный взгляд и скрылась в коридоре.

Танк встал, я тоже собрался уходить.

— И последнее, — Танк искоса глянул на меня, — когда я пришел… Вы… У вас что-то… есть?

Не знаю почему этот вопрос меня испугал. Сердце прям замерло, я даже вновь ощутил, как Лея держит меня за плечи. Почему-то я не мог смотреть Танку в глаза. Я тихо пробормотал, то, что как мне казалось, было чистой правдой:

— Я… я н-не знаю…

— Понятно. — Как-то просто, но на выдохе сказал Танк. — Ладно. Выспись и с утра приступай.

2.5

А знаете что? Эти вахты мне нравились. Я намного меньше виделся с Санькой, больше проводил времени на свежем воздухе, который мог отрезвить любые, даже самые тяжелые мысли, а самое главное — я мог часами наблюдать за Рикой. Да, определенно новая работа была мне по душе. Танк распределил вахты таким образом: с полуночи до шести была его вахта, с шести до двенадцати — Рика, с двенадцати до восемнадцати — Данте, ну а с восемнадцати до полуночи — Хантер. Собственно, у меня был практически полноценный рабочий день. Поскольку делать в пещере особо было нечего, я уходил вместе с Танком, а возвращался только после ухода Данте. Мне нравилось это время. Я любил смотреть за Танком, учиться его манере поведения на посту. Внешне спокойный и ледяной как айсберг, но, как пружина, мгновенно реагирующий на любой, даже самый слабый звук.

Особых занятий и забот кроме наблюдения не находилось, поэтому в первый день я не отнимал бинокля от глаз, непрерывно наблюдая за нашим вожаком. Едва стрелка часов показала без одной минуты шесть, он быстро собрался (хотя особо собирать было нечего — я ни разу не видел, чтобы Танк ел на посту или оставлял оружие дальше, чем в пятнадцати сантиметрах от себя) встал на одно колено, посмотрел сквозь густую крону дерева точно на меня и постучал пальцем по гарнитуре, которая была надета на его ухо.

— Ты здесь, малыш?

— Так точно. — Я не мог не задать этот вопрос. — Как ты догадался?

— Что ты залезешь именно туда? Послушай, сопляк, вообще-то я тебя учил.

Я хмыкнул.

— Ржать будешь, когда клапан припрет, весельчак. — О да, снова старый добрый Танк. Нам тебя не хватало. — И вообще, я говорил тебе начать с двух вахт, ты мог спать еще несколько часов.

— Прости папочка, мне захотелось с ребятами мячик погонять.

Готов поклясться, я слышал, как у здоровяка вырвался смешок.

— Когда вернешься, заставлю тебя сортир драить, мелкий засранец.

— Так точно.

— Все, глуши мотор. Она идет. Начинаем.

Танк достал пистолет (он ВСЕГДА ходил на поверхности с оружием в руках) и, пригнувшись, стал пробираться вниз по склону, а на встречу ему шла… нет, плыла Рика. Она, правда, успела пару раз поскользнуться на мокрой от росы траве, но разве это испортит впечатление? Я видел, как они приблизились друг к другу, и в этот момент Рика поскользнулась в третий раз. Я тащился от всего этого как ребенок, которому подарили горячо желанную игрушку. Танк протянул девушке руку, помог ей подняться и похлопал по плечу.

— Давай детка. — Услышал я в гарнитуре. — Удачи.

Да, Рика была хорошим воином. Но я сам по себе знал, насколько боевая операция отличается от простого на первый взгляд дежурства. В пылу драки, ты весь напряжен как воздушный шар — готов взорваться в любую секунду. Ты знаешь чего ждать, а частенько, особенно в наших случаях, знаешь и откуда ждать. Здесь же… ты просто сидишь часами на одном месте, прислушиваясь к каждому шороху, и испытываешь предынфарктное состояние когда пролетает птичка или в кустах пробежит мышь.

Рика была взволнована, но, как я уже говорил, она была хорошим воином. Очень хорошим.

— Давай малыш. — Вновь в моем ухе заговорил Танк. — Береги ее.

— С радостью.

Рика пробралась к зарослям орешника, устроилась в них поудобней и принялась нести вахту. Собственно, сиди, верти головой, напрягай перепонки и смотри, чтобы тебя не заметили первым. Мне-то Рику было отлично видно, а вот меня она не видела. Поэтому я позволил себе потянуться и откинуться на толстый ствол, с топорщащимся внешним слоем коры. Это был великолепный канадский тополь. Огромное дерево, никак не меньше сорока метров высотой, с длинными мощными ветвями, раскидистое, как раз начавшее процедуру косметического сбрасывая «старой кожи».

Танк был прав — это дерево было лучшим выбором. Я прекрасно видел холм, поляну за ним, да и во все стороны открывался хороший обзор. А вот меня, во тьме листьев не так-то просто было заметить. Я взобрался примерно на две трети высоты тополя. Выше ветви становились тоньше, а я хотел проводить это время с комфортом. Несколько толстых ветвей составляли неплохой каркас, на них можно было даже спать. Но я решил довести все до совершенства. Заблаговременно запасшись несколькими кусками старой ткани и парой метров веревки, из всего этого, буквально за четверть часа, я соорудил нечто вроде гамаков между каждой из ветвей. Так что у меня теперь была ровная (ну, строго говоря, далеко не ровная) площадка, на которой можно было даже лечь почти во весь мой рост.

Все это, с благодарностью используя полученные знания от Танка и иже с ним, я провернул, пока Рика без движения сидела в зарослях. К тому моменту как я закончил, она уже сменила дислокацию — теперь она лежала на животе, установив свою винтовку на двуногую сошку. Благоразумно облачившись в камуфляжные штаны и куртку, в тени ветвей и среди невысокой травы, Рика была практически незаметна. Я не выдержал и поднес к глазам бинокль. Она все еще была напряжена, но месяцы подготовки приносили плоды. Рика все больше успокаивалась. Уже через час выражение ее лица было таким, словно она не в лесу, на стреме, во время боевых действий, а где-нибудь в городском парке. Она веселым взглядом проводила пропорхнувшую мимо бабочку. Улыбнулась усевшейся на маленький розовый цветочек стрекозе. Кончиком пальца подтолкнула упершегося в пробившийся из земли корень жука-носорога. И прищурив глаза, подняла лицо к подымавшемуся все выше солнцу. Мое тело покрыли мурашки. Все осталось позади, были только я и она, и она даже не подозревала, что рядом был я. Да, мне безумно захотелось выйти с ней на связь, поговорить, в той обстановке когда никто не может помешать. Рика отмахнулась от назойливой пчелы, при этом движении волосы открыли часть белоснежной шеи. О Боже! Я почувствовал себя вампиром. Да, все прелести пубертатного периода сейчас набросились на меня в виде головокружения, испарины, потеющих рук. Я подался немного вперед, упершись, для надежности, ногой в старый но плотный сук. Рика смахнула прядь волос еще больше в сторону, тем самым еще больше открыв шею. Я уже чувствовал, как капельки пота потекли по лбу, а в нижней части живота появилось какое-то гудение. И я в тысячный раз проигрывал розовые картины нашего ВМЕСТЕ, где мы валяемся на траве в парке или отдыхаем на берегу озера. Считаем бабочек, спорим, на что похожи облака, плетем друг другу разную мимимишную фигню из травинок и одуванчиков. Да, было бы круто… Сук под ногой сломался с громким как выстрел треском, и я чуть было не упал. Судорожно замахал руками, с трудом удержался, открыв рот ошарашено проводил взглядом винтовку, которая, скользнув по коре, понеслась вниз, и быстро посмотрел в бинокль. Рика была на месте. Она как раз целилась прямо в меня через коллиматорный прицел своего оружия. Я сглотнул, мысленно молясь чтобы снайперка, падая, не наделала лишнего шуму. Мне повезло. Оружие пролетело аккурат между ветвей и воткнулось в мягкую землю стволом вниз. Еще пару минут меня держали под прицелом крупного калибра, затем Рика отняла взгляд от оружия и поставила винтовку на предохранитель, периодически недоверчиво поглядывая в мою сторону. А я, матеря себя как настоящий матрос, кряхтя и сгорая от стыда карабкался вниз. За оружием.

Шли дни. Я постарался быть более собранным. Вахты проходили штатно, спокойно и без каких-либо проблем. Я каждый раз любовался Рикой, ничего не мог с собой поделать. Да, дальше любования дело не доходило, но я уже начинал репетировать в голове разговор, прокручивал различные варианты и ходы. От мысли о том, что мне придется говорить с ней откровенно меня бросало в дрожь, но я каждый раз останавливал себя и говорил себе: «Эй, чувак, вспомни тот разговор! Ту паузу! Наберись смелости и вперед! Дерзай!». Как-то так.

Время приближалось к двенадцати. Рика лежала на животе, подперев голову руками, и скучающе разглядывала приклад винтовки. Зато я нисколько не скучал. Лишь проклинал время, которое было столь быстротечным. Рика посмотрела на часы, поднялась, сложила двуногу, повесила винтовку на плечо и начала спускаться вниз.

— Спектакль окончен. — Пробормотал я. — Антракт восемнадцать часов.

Показался Данте. Они кивнули друг другу, перекинулись парой слов и разошлись. Он вверх, Рика вниз. Я откинулся на ствол и закрыл глаза. Если честно они здорово устали пялиться часами в одну точку, да еще и через бинокль. К тому же Лешик не был завидным объектом внимания. Он занимал все туже буддийскую позу, закрывал глаза и просто сидел. Часами. Не двигаясь.

— Всю дорогу на нее пялился?

Это ехидство, так неожиданно прозвучавшее у меня в ухе, заставило меня аж подпрыгнуть. Но наученный горьким опытом я сразу же схватил винтовку и прижался к дереву.

— Что?.. Чего?!

— Я говорю, всю дорогу на нее смотрел, извращенец несчастный?

— Да… н-н-нет… Какого хрена?!

— Ой, ладно тебе. — Судя по голосу, Лешик был в великолепном настроении. — Я бы на твоем месте тоже смотрел. А может еще чего. Ну, ты понимаешь… Там, ручонки свои шаловливые…

— Чего? А? А, не пойти бы тебе!.. И вообще… блин, ты как узнал? Откуда?

Застигнут врасплох, выведен на чистую воду, напуган и смущен. Такой палитры чувств единовременно я ни разу не испытывал.

— Что ты на веточке сидишь и с птичками бузишь? Ну, во-первых, в связи мы ограничены, поэтому внутренних каналов у нас не так-то и много. Ну и… — он как будто неохотно признавался, — я подслушал ваш разговор.

— Какой? — Я выпалил это так, словно от ответа зависела моя жизнь. Если по чесноку, мне почему-то показалось, что он говорил или про разговор с Рикой, или с Леей.

— Твой, с Танком и Леей. — Я выпустил тонны воздуха и обмяк. — Думаешь, я поверил, что та фигня, о которой говорил наш наилюбимейший насяльника, и есть причина всего кипиша?

— Думаю, что нет. — Я вытер пот со лба и улыбался. — А чего ж спектакль разыгрывал столько дней? Мог бы и раньше сказать, что знаешь.

— Мог бы, но так веселее. — Данте хихикал на другом конце провода. — Ну и с тобой неплохо получалось помолчать… А если серьезно, я хотел все это обсудить.

— Валяй.

— Как думаешь, он сказал тебе правду?

— Конечно. А какой смысл ему что-то скрывать?

— Ладно, убедил, хотя это очень интересно, учитывая, что он как раз пытался скрыть кое-что от нас. Поставлю вопрос по другому — как думаешь, он сказал тебе ВСЮ правду?

То как Данте выделил это слово, заставило усомниться даже меня.

— Блин, не знаю. — Говорил правду, честно. — А что он мог скрыть?

— Я-то откуда знаю. Просто все это попахивает маленькой тайной. А я не люблю, как пахнут тайны. Особенно в нашем положении.

— А почему ты думаешь, что он что-то скрыл? — Данте сеял во мне сомнения, а мне этого очень не хотелось. Не знаю почему. Может быть мне нравились эти вахты, спокойные и не хотелось ничего менять. — Если Танк говорит, что старую базу всю обрыскали и Скрины явно ищут нас, по мне это вполне серьезный повод для беспокойства.

— Чувак, серьезный повод для беспокойства был, когда я ходил в универ и в одно ужасное утро на моих одногрупников стальные насекомые начали бросаться. А то, что они нас ищут, это как небо голубое… и парни, иногда.

— Ну а ты что хочешь сказать?

— А, не знаю… Вообще, мутное это дело. Не люблю, когда начинаются все эти интриги. Есть что сказать — говори всем, зачем вот это выделение? После таких случаев с доверием плохо.

Мне стало немного неуютно.

— Кстати о доверии. — Голос Данте стал каким-то вкрадчивым. — У вас с Леей что, что-то есть?

— Чего?

— Ну я просто слышал, как Танк и ты…

— Заткнись. — Я сам удивился, как это вырвалось из меня.

— О-о-о… — Похоже Данте тоже удивился. — Понял, не лезу не в свое дело.

Наступило затишье. Такое, немного неловкое.

— Ну она, кстати, очень даже ничего. Но это я так, к сведению.

Я не смог сдержать смех и глянул в бинокль. Улыбающаяся рожа Данте сияла ярче бутылочного стекла на плотине. Он отдал мне честь и подмигнул.

Порыв ветра пронесся мимо меня, отчего листья зашелестели как стая испуганных голубей. Улыбка спала с лица Данте, он стал озабоченно всматриваться в небо.

— Тихо! — Прошептал он. — Ты слышал?

— Это просто ветер. — Спокойно произнес я. На такой высоте он чувствовался намного сильнее.

— Неа, чувак, нихрена это не ветер. — Данте побледнел, глаза его стали совсем светлыми, а на щеках выступил румянец. Я часто наблюдал такое на заданиях. Он все всматривался куда-то вперед, левее и выше меня, и вдруг глаза его широко распахнулись. — Твою мать!

Я только и успел увидеть как он, раскинув конечности как лягушка в прыжке, сиганул в кусты. И через секунду в то место где он только что стоял, ударил яркий пучок энергии. Ударная волна оглушила, комья земли и пыль засыпали мое лицо даже на такой высоте, все дерево сильно тряхнуло, я услышал протяжный треск. А совсем рядом почти бесшумно проплыл пузатый корабль Скринов. Как загипнотизированный взглядом змеи, я смотрел на его ровные линии, на сопла в которых сияла тягучая как желе энергия, на кабину пилотов в которой были видны силуэты. Один из них указал рукой в мою сторону.

— Мама.

Корабль с тихим гулом повернулся ко мне. Продолжения ждать я не стал. Это было мимолетное оцепенение, нас научили с ним справляться. Нужно было двигать вниз, быстро, и я был готов к этому. Альпинистское снаряжение — замок на поясе, замок на дереве и длинная веревка. Упавшая винтовка научила меня многому. Я шагнул в зеленую бездну, а над головой прогремел взрыв. Сотни щепок пронзали листья и болезненным дождем сыпались на меня. Прикрывался одной рукой как мог, а второй стучал по гарнитуре.

— Танк! Танк! Та-а-а-а-а-нк!!!

— Говори!!! — Закричали в ухе.

— Танк, они здесь!!! Они… ай! — Я грохнулся на мягкую землю, совершенно забыв контролировать скорость спуска. — Блин, они здесь! — Прижался к дереву, не обращая внимания на падающий рой ветвей и листьев. — Они здесь, Танк.

— Как ты?

— Нормально.

— Данте?

— Не знаю. — Я крепко стиснул зубы. — Возможно погиб.

— Етить твою мать! — Я услышал грохот в ухе. Похоже, Танк крушил мебель.

— Слейвин!!! — Обеспокоенный голос Леи. — Что там у тебя?! Все в порядке?!

— Да, я цел. Их пока не вижу. Веду наблюдение.

Я не сводил глаз с кроны дерева. Да, сверху падали огромные ветви и могли если не уложить, то покалечить, но это было самое безопасное сейчас место. Сквозь лиственную завесу я увидел как корабль повернулся к холму и накренился вперед, словно вертолет собирающийся начать движение.

— Не спешите меня хоронить! — Этот голос! Ставший родным всего за несколько минут.

— Данте? — Удивленно воскликнул Танк. — Цел?

— Как свежеиспеченный пончик! Правда, пригорел немного!.. О-о-о-о, блин! Как нехорошо!

— Что? Что такое?

— У меня проблемы! Эти ребята походу за мной!

Да, их корабль наклонился на добрые сорок пять градусов и стремительно двигался вперед, вдоль опушки леса.

— Бегу через лес! — Данте тяжело дышал. Было слышно, как он продирается через зелень. — На юго-запад!

От корабля отделился еще один энергетический пучок.

— Народ, мне реально сейчас пригодится ваша!.. — Прогремел взрыв.

В ухе раздался дикий треск. Потом наступила тишина.

— Данте! — Кричал Танк. — Данте!

— Данте! Лешик! — Холод сковал мое сердце. — Данте!

— Отставить, Слейвин. — Голос Танка зазвучал заупокойно. — Он умер.

Пелена слез мгновенно закрыла глаза. Но через эту пелену мне удалось увидеть еще одну вспышку и взрыв.

— Стойте, они стреляют! — Я потянулся туда, к заревам взрывов. — Он еще жив!

— Слейвин, на базу. — Сухо скомандовал Танк. — Это бесполезно.

Бесполезно? Бесполезно?! Да пошел ты!

— Да пошел ты! — Закричал я, перекинул винтовку через плечо и бросился сквозь бурелом вперед.

— Что?

— Что слышал! И в следующий раз, когда решишь дать мне отповедь про долг и братство, не забудь сам следовать этому!

— Слейвин, не делай этого! — Голос Леи дрожал. — Дождись остальных, мы соберем группу…

— Прости. — Тихо ответил я, запрыгнув на ствол давно поваленного дерева. За несколько секунд я уже вбежал в лес. — Я должен. — И, отключив гарнитуру, спрятал ее в карман. Пылевые завесы и треск горящей древесины были моими ориентирами.

Танк невидящим взглядом смотрел в угол общей залы. А все смотрели на него. Лея пыталась держаться, но слезы сами текли по ее щекам. Здоровяк отрешенно снял гарнитуру с уха, повернулся к остальным и все увидели его абсолютно ошарашенное лицо. Он посмотрел на Рику, перевел взгляд на Хантера, задержался на перепуганной, готовой разрыдаться Кате, затем остановился на Лее.

— Он прав. — Тихо сказал он. — Собирай группу.

Я сам не понимал что делал. Точнее, понимал — я собирался спасти своего товарища от преследования инопланетного боевого корабля, скорее всего переполненного первоклассным отрядом убийц. Да, я отдавал себе отчет в том, что жить мне оставалось не долго. Но дикое чувство непокорности в этот момент взыграло во мне с бешеной силой. Наверное, так чувствует себя животное, окруженное преследователями — когда бежать некуда, нужно нападать. Мы не друзья, мы просто поболтали пару раз, но этот человек был моим соратником, братом по оружию. Все очень хорошо ложилось на слова Танка — я лучше сдохну борясь за тех кто мне дорог, чем сгнию под землей. Поэтому я бежал, бежал как остервенелый.

Я не следил за временем. Поэтому не знал, сколько я уже прорывался через папоротник, ползучие растения и ежевичные заросли. Не говоря о других представителях лесной флоры. Каждый раз, видя развороченное взрывом место, я останавливался, с испугом осматривая листья и землю. Я очень боялся увидеть труп или то, что от него осталось. Но мне попалось лишь несколько капель крови на том самом месте, где оборвалась связь. Значит Данте действительно был жив. Его след хорошо виднелся, и я двигался по нему. Отпечаток подошвы, сломанная ветка, примятые листья или залитая водой земля после перебежки через ручей — я читал дорогу как открытую книгу. И вновь благодарил за это своих учителей. И снова бежал. Лес кончился. Я бежал по поляне, в центре которой зиял внушительный кратер. Потом снова зарылся в растительность. Лес становился все гуще, деревья обступали со всех сторон, двигаться было тяжело. Взрывы становились все тише, пока я совсем не перестал их слышать. Из-за этого страх снова стал сковывать меня своими холодными пальцами, отчаяние наливало ноги и руки свинцом, но я вглядывался в следы и находил в себе силы бежать.

Перемахнул через уже пятое поваленное дерево, нырнул в заросли огромного лопуха и, абсолютно внезапно, почва ушла из-под ног. Я кубарем скатился в огромный овраг, упав практически в ноги к двум солдатам в сером. Фантомы были удивлены не меньше чем я. Так удивлены, что я даже успел подняться на ноги.

— Эм-м-м… — на моем лице появилась абсолютно неуместная улыбка, — здрасьте.

Кулак, с виду никак не отличающийся от человеческого, угрожающе полетел к моему лицу. Я быстрым движением поднял перед собой винтовку, прикрываясь ей как щитом, но кулак как будто не встретил никакого сопротивления. Удар в челюсть отправил меня как минимум в нокдаун. Если бы мы были в американском мультфильме, вокруг моей головы точно бы закружились птички. У этих ребят руки были явно потяжелее чем у Танка или он просто бил нас не в полную силу. Я сплюнул кровь и поднял руки — пальцы сжимали винтовку точно разделенную напополам. При всей опасности ситуации, мне реально стало грустно и дико обидно. Что самое интересное — страха не было ВООБЩЕ.

— Смотри-ка, Грон, — заговорил один из солдат все с тем же искажением звука, — они и правда мелкие. Дети совсем.

— Ага. Один есть, осталось найти того и у нас будет отличный комплект.

Давненько я не слышал этих голосов. Они мгновенно напомнили мне все. И боль, и отчаяние, и ярость.

— Ублюдки вонючие. — Я поднялся на ноги и показал Фантомам две половинки моего оружия. — Это была моя любимая винтовка!

— О, ну прости. — Пожав плечами сказал тот, что врезал мне.

— Не прощу.

Я швырнул обломки оружия во врагов, выхватил пистолеты и сделал два выстрела. Убрал оружие за пояс, пригнулся и прислушался. Танк доработал пистолеты — они стреляли раза в два — два с половиной тише обычного, но осторожность никогда не была лишней. С минуту я реагировал на каждый звук, но ни один из них не нес за собой угрозы. Все было спокойно. Я посмотрел на Фантомов. Четкие попадания в голову не оставили им шансов. У каждого было что-то наподобие высокотехнологичного армейского пояса. На нем, без видимых креплений, висел пистолет, очень крутой нож (который я так и не смог оторвать) и… я даже усмехнулся, черный прямоугольный прибор. Я плохо его рассмотрел тогда, сейчас же я увидел, что это был точно высеченный из кремния немного ребристый прямоугольник. На нем горел крохотный золотистый огонек. Я не знал, как пользоваться этой штукой, но хорошо помнил, какой сумасшедшей силой она обладает. Поэтому спрятал предмет в карман, попутно выхватив из памяти тот момент, когда охрененным взрывом меня внесло в старое кафе. И, как наваждение, перед взором моим вдруг вспыхнули красные глаза, а в ушах прогремел тот сатанинский голос:

«Ты видишь! Видишь!.. Тебе никогда не добраться до Наследия!!!»

Я слышал его почти как наяву. Пришлось помотать головой, чтобы выкинуть все это из мозгов. Нужно было держаться цели. Один из этих сказал, что им осталось найти «того»… Выходит Данте все еще был в бегах, а то, что эти ребята оказались тут, говорило о том, что Фантомы высадили десант. Отлично.

— Теперь только бы твари не появились. — Пробормотал я и побежал дальше.

Лес быстро кончился. Верней, кончилась его значимость. Пробежав еще метров семьсот, я напролом рванул в заросли папоротника, пересек их и так офигел, что рухнул на землю и едва не заорал. Передо мной стоял корабль Скринов, и я готов был спорить на любую сумму, что это был тот самый который гнался за Данте. И за которым гнался я. Вокруг было очень тихо. Я впервые мог рассмотреть инопланетную технику так близко. В корабле не было ничего футуристического — если бы не чрезмерно раздутая нижняя часть, он бы запросто сошел за какую-нибудь человеческую разработку. Уж слишком узнаваемыми были крылья, вытянутый как у Боинга нос, хвост. Но ведь и хозяева этой техники слишком сильно напоминали нас. Или мы их…

Корабль был хорошо сокрыт от глаз среди деревьев. Я обошел его со всех сторон и после недолгих поисков, обнаружил след Данте. Его сорок шестой с половиной размер трудно было не заметить. Думаю, так считали и его преследователи — множество отпечатков других ног так же появилось за кораблем. Сердце мое было неспокойно, но оно совсем обмерло, когда я прошел вперед еще несколько шагов. Земля резко обрывалась. За поросшим травой обрывом, внизу, шло подготовленное, но, по каким-то причинам, так и не засеянное поле. По этому полю двигалось несколько фигур, в одной из которых невозможно было не узнать Данте. Он держал руки за спиной и шел опустив окровавленную голову. Рядом с ним шагало шестеро солдат. Еще около дюжины рассредоточились вокруг. Они возвращались к кораблю. Минут через пятнадцать они уже должны были быть здесь. Со своей снайперкой я бы быстро перестрелял всех, но сейчас… Я закусил губу, лихорадочно соображая что делать. Ринулся обратно, подбежал к кораблю и отчаянно его осмотрел. Негде спрятаться, нет видимых способов взобраться внутрь. Побежал назад, вглубь леса, надеясь там устроить засаду. Что-то яркое пронеслось перед глазами и ударило в плечо. С дикой силой меня несколько раз развернуло вокруг себя, и я грохнулся на землю. Плечо очень болело, но слава Богу крови не было. Я поднял голову. С той стороны, откуда я пришел несколько минут назад, двигалось девять серых фигур. Над головой замелькали светло-фиолетовые вспышки. Я бы мог сейчас убежать, но… Снова это чувство непокорности, какой-то бешеный мятежный дух. Он захлестнул меня всего, и я мгновенно успокоился. Быстро откатился к ближайшему дереву, встал за ним, достался пистолет и, выйдя из укрытия, открыл огонь. Выпустил всю обойму и бросился бежать к кораблю. На ходу перезарядил оружие, спрятал его и достал черный инопланетный предмет. Интуитивно нажал пальцем на золотистый огонек. Устройство издало пронзительный звук и засияло красным. Поравнявшись с кораблем бросил устройство в него, достал оба пистолета, разогнался до возможной скорости и, со всей силы своих ног, прыгнул.

Гром огласил округу. Вверх взвилось громадное облако огня. Взрывная волна ломала и пригибала деревья и швырнула меня как раз в отряд врага. Я вытянул обе руки вперед и выстрелил. Приземлился на землю, инерция гнала меня вперед, поэтому я кувыркнулся сделав еще выстрел, не удержался на ногах и заскользил по сырому чернозему. Грязь брызгала в лицо, но я только вытягивал руки и стрелял. Переворачивался то на спину, то на живот, скользил на боку и стрелял. Смог встать на ноги и снова стрелял. Кружился вокруг себя и стрелял, стрелял, стрелял. А вокруг гремел гром, огонь распространялся всюду как горящее море. А я только стрелял. Время каждый раз словно замирало, и я делал выстрел в это мгновение, почти не видя ничего, только яркие темные силуэты, которые нужно было уничтожить. Вспоминая все уроки, держа в голове намного больше целей чем в глазах, предугадывая куда дернется враг, я осатанело жал на спусковые крючки. Я стрелял, стрелял и стрелял…

Сила инерции закончилась, я остановился, но продолжал держать руки в стороны, с разрядившимися пистолетами. Я весь был в грязи. Волосы свисали сырыми сосульками, глаза щипало, я тяжело дышал. Взглядом стал искать Данте. Он был передо мной. От взрыва он упал и теперь просто ошалело смотрел на меня. Я огляделся. Вокруг горел огонь, сыпались с неба горящие куски корабля и растительности, а на покрасневшей земле валялось девятнадцать безжизненных тел.

Трудно описать бурю чувств и ощущений, которые кипели во мне в те секунды. Я вдруг понял, что все еще стоял вытянув руки и опустил их. Убрал пистолеты и подошел к Данте. Руки его не были связаны, как мне показалось сначала, но кисти представляли собой кровавое месиво.

— Ты как? — Мой голос нервно дрожал.

Он посмотрел на меня снизу вверх, прищурив глаз.

— А тебе чего дома не сиделось?

Я улыбнулся.

— Не хотелось терять человека, с которым мне есть о чем помолчать.

Я помог ему подняться и принялся перезаряжать пистолеты, недоверчиво и пораженно поглядывая на творящееся вокруг. Данте отряхнулся и пристально посмотрел мне в глаза.

— Это типа, ты мне друг?

Не знаю почему, но его вопрос меня окончательно успокоил. Я наполнился безудержным оптимизмом и уверенностью.

— Я круче.

Он улыбнулся.

— Надо валить. — Произнес я, поглядывая на небо.

Мимо догорающего огня, мы двинулись обратно, к лесу.

— Слушай, — вдруг заговорил Лешка, — а вообще ты самец. Решил сразу попробовать и с Рикой и с Леей. Или это для тебя как запасной аэродром, если с первой не срастется?

— Заткнись!

2.6

Лея ликовала. По крайней мере ее глаза. Они были распахнуты больше чем обычно и горели ярче фонаря на маяке в темную ночь. Губы ее были плотно сжаты и изредка слегка подрагивали, как у человека, который вот-вот взорвется, но вынужден сохранять спокойствие и молчание. Да, так она выглядела когда мы вошли. Рика тоже была рада, и Катя. Она кинулась на Лешку с активностью волка в зимнюю пору. Я немного улыбнулся этому, было здорово, когда… Рика повисла у меня на шее. Это было, мягко говоря, неожиданно. Она что-то говорила мне, но я, после того как мне в голову ударило ее тепло, запах ее волос, перестал соображать. И просто наслаждался моментом.

Мы встретились с Танком и Саней, когда прошли уже половину пути. Заблаговременно спрятав гарнитуру в карман, я сберег ее, наладил связь, и мы скоординировали свои действия и направление. Оказалось, что мы с Данте проделали почти десять километров, пока он убегал от преследования, а я преследовал преследователей. Когда мы встретились, Танк ничего не сказал. Ему и не нужно было. Обо всем говорил его взгляд, суровый, хмурый, но с легким намеком гордости и благодарности. Саня тоже молчал. Он даже ничего не сказал Лешке, хотя они общались в разы больше. Данте тоже не проявлял энтузиазма. Мы вернулись домой когда стемнело, все так же почти не разговаривая.

Мои руки обвились вокруг Рики. Я блаженствовал и, стараясь не встретиться с взглядом Леи, с этим блаженством на лице посмотрел на Данте. Катя осыпала его поцелуями, тормошила, ощупывала, обнимала, он улыбался, принимая это, но улыбка его была… Я только потом смог понять, что в ней было намного больше «Прости», нежели «Привет». Наконец Рика освободила меня, посмотрела на меня своими искрящимися глазами и расцеловала в обе щеки. Сжав кулаки и проглотив огромный комок, подступивший к горлу, Лея пережила это и негромко спросила:

— Мальчики…вам нужна помощь?

Лешик будто обрадовался этому вопросу.

— Да! Мне! Мне нужна! — Быстро проговорил он, высвободившись из рук Кати. — Меня немного задело.

Лея перевела взгляд на меня.

— Слейвин? — Спросила она, проглотив второй комок.

— Данте, иди первый. — После небольшой паузы ответил я и постарался твердо и спокойно глянуть в глаза Леи, но уверен, что все равно взгляд мой был очень и очень жалким. — Ему здорово досталось. Я приду после него.

Комки, подступающие к горлу Леи, были почти осязаемы. Она справилась с третьим, кивнула и направилась в лабораторию. Да, я понимал каково ей было. Уж слишком хорошо понимал. Сколько раз я сам был в таком положении и даже хуже. Когда ты находишься в положении крохотного щеночка, перед кажущимися огромными ногами, в черных ботинках.

«Эй, человек! Я люблю тебя! — Твердишь ты, вставая на задние лапки и протягивая вверх передние. — Посмотри на меня! Я люблю тебя! Я буду твоим лучшим другом, потому что ты мое ВСЕ! Только обрати на меня внимание! Посмотри на меня!». А вместо этого, ты получаешь огромным ботинком по своему крохотному нежному теплому животику.

Я тяжело вздохнул. Рика смотрела на меня полными слез радости глазами. Она улыбалась и держала мои руки в своих. И, как назло, вместо того, чтобы полностью наслаждаться моментом, я испытывал растущее в геометрической прогрессии чувство вины. Вот почему всегда так — счастье двоих, какие бы условия и обстоятельства не были вокруг, все равно строится на несчастье третьего.

— Все хорошо?

Рика внимательно смотрела на меня. Я вдруг сообразил, что смотрел на пол, через ее плечо, абсолютно отрешенным невидящим взглядом.

— Прости. — Я сфокусировал взгляд на Рике. — Устал просто.

— Я понимаю. — Она все сжимала своими ладонями мои кисти. — Ты… такое сделал. Ты… ты просто герой.

Ну бли-и-и-и-и-ин! Ну почему так, а? Настроение не то, обстоятельства не те, да вообще все не то и не так. Я смог только криво улыбнуться.

— Спасибо. Я рад, что ты так считаешь.

— Все так считают. — Вдруг очень томно прошептала она, медленно потянулась ко мне и нежно, кончиками губ, поцеловала меня в щеку. Затем внимательно посмотрела на меня и упорхнула к себе, скользнув пальцами по моим рукам. А я остался на месте, с огромным риском рухнуть на пол. Каждый волосок моего тела был напряжен как индейская стрела, мурашки носились по коже подобно болидам Формулы-1, а изнутри меня сжигало пламя любви и страсти. Да, чувство вины было побеждено. Я поморгал и осмотрелся. Данте уже ушел, Катя тоже. Танк стоял в стороне и разговаривал о чем-то с Санькой. Они перекинулись несколькими фразами, Саня кивнул и исчез в коридоре. Танк повернулся ко мне.

— Да, неплохое ты устроил представление. — Протянул он, двигаясь в мою сторону.

— Прости. — У меня было слишком хорошее настроение и слишком сильное желание его не испортить.

— За что?

— За то что не подчинился приказу. И… за то что нахамил.

Танк успел приблизиться вплотную. Слегка наклонив голову, он всмотрелся в меня своими серо-зелеными глазами и усмехнулся.

— Да нет, ты все правильно сказал. И сделал. Если бы ты послушал меня, один Бог знает что было бы сейчас с Данте. Я… я просто струсил. Очканул как прыщавый школьник, который выбил стекло и теперь бежал, роняя какашки на ходу. — Он отвернулся и уселся на край большого стола. — Ты прав — я высказал тебе огромную тираду, а когда сам оказался в таком положении, — он закусил нижнюю губу и постучал кулаком по неровной поверхности стола, — просто испугался ответственности. Поэтому, спасибо тебе.

— За что? — Я был сбит с толку.

— Что ты хороший ученик. За это. — Он вытащил пистолет, бросил его на стол и снял с себя тяжелый пояс с запасными обоймами, ножом и парой гранат. — Сегодня никаких вахт, вам, да и мне нужно выспаться. Утром с Леей проверим запас продовольствия и запечатаем эту консервную банку.

— В смысле? Ты о чем?

— Нужно затаиться на пару дней. Раз эти чмошники нашли нас тут, они запросто могут отыскать и вход. Поэтому я хочу не высовываться некоторое время. — Он потянулся, растягивая усталую спину. — Так, пойду я посплю, а ты проконтролируй чтобы вход был закрыт надежней, чем пояс верности у принцессы. Оставляю тебя ответственным.

— Есть!

Я был польщен. Когда Танк ушел, я осторожно выбрался на поверхность и, убедившись, что вокруг было тихо, подтащил несколько веток и валунов к входу. Танк заблаговременно подготовился к подобной ситуации. У нас давно была припасена надежная заглушка для пещеры — сплетенная из множества ветвей решетка, на которой был закреплен огромный пласт зеленого мха. Я накрыл этой решеткой вход, так что он теперь был совсем не виден. Затем запер дверь на все шесть замков и активировал «опасный звонок» — небольшое взрывное устройство на механизме растяжки. Стоило попытаться открыть дверь снаружи, как срабатывала бомба и заваливала вход в пещеру хорошим слоем земли, попутно оторвав конечности всем, кто находился в пределах пяти метров. В теории конечно.

Я тянул дела как только мог. Да, я сам себя ловил на этом и сам себе же в этом признавался. Как-то все было очень сложно, как геометрия. Через одно место. С синусами и косинусами. Или это уже алгебра?.. А, пофиг. Убедившись, что двери надежно закрыты, я собрался с духом и двинулся через общую залу к коридору, ведущему в лабораторию. Из дверного проема вынырнул Данте.

— Шикарно смотришься. — Не сдерживая улыбки, произнес я.

Он выглядел живописно — забинтованные голова, правая рука, почти весь торс, не считая верха груди. Бинты плотно облегали почти всю правую ногу, и левую до колена. Данте бегло оглядел себя.

— Уж лучше, чем ты. — Он шаловливо подмигнул мне. — Иди, малыш, она вся…она вся ждет тебя! — Говорил он это с интонациями искусителя, не меньше.

— А не пойти бы тебе?

— Дык я уже!

Напевая что-то себе под нос, Данте исчез в дверях. Пещера напоминала мне муравейник: множество длинных ходов переплетающихся между собой, но в центре, как у муравьиной матки, огромная комната, к которой вел каждый ход, с которой он начинался. Вот и сейчас Данте исчез в одном из проемов, ведущий к нашим комнатам.

Мое сознание уже не знало за что зацепиться. Я даже стал гадать, из какого именно метала была отлита третья что справа секция нашего огромного стола, когда послышался скрип двери и я увидел Лею.

— Слейвин, — говорила она достаточно спокойно, но я догадывался, каких усилий ей это стоило, — ты идешь?

— А?! Да, конечно. — Чувствовал себя очень глупо.

Лея пыталась быть обычной, но вместо этого из нее все больше и больше вылезала суровая леди. Она не хотела этого, но былые добродушность, веселость, стебовость и какое родственное тепло, исчезли как последние дни лета, а им на смену пришло холодное спокойствие. Слишком холодное.

— Проходи. Садись. — Лея рвала реплики как врач, который с первого же взгляда, по какой-то неизведанной причине, тебя невзлюбил.

Я сел на стул, вокруг которого, на полу, красовалось несколько пятен крови.

— Ему сильно досталось?

Лея возилась у шкафчика с медицинскими вещами, доставая чистые бинты, пока хирургические инструменты отмокали от крови в миске с водой.

— Да. Сильно. — Она даже не оборачивалась.

— Надеюсь, что все будет в порядке.

— Да. Я тоже.

Разговор в стиле карикатурных жителей Англии здорово меня бесил. Лея взяла зажимом вату, обмакнула ее в каком-то растворе и подошла ко мне.

— Что тебя беспокоит? — Она говорила сухо и не смотрела на меня.

— Ты. — Я смотрел прямо на нее, в ее глаза, даже старался не моргать.

— Я серьезно.

— Я тоже.

— А, к черту все. — Лея отбросила инструмент на стол и повернулась ко мне спиной.

Я схватил ее за руку.

— Пусти.

— Нет, давай…

— Я сказала пусти!

— Давай поговорим!

— Отпусти!

— Лея! — Я вскочил на ноги.

— Отпусти меня!

Классик бы написал так: «Бац! — Звонкий шлепок разнесся по комнате». Мне даже не было больно, обидно немного. Зато Лея выглядела очень растерянной. Я потер щеку и улыбнулся.

— Ну что, полегчало?

— Если честно, да.

— Тогда иди сюда, балда ты несчастная.

Она попыталась попытаться сопротивляться, но я сгреб ее в охапку, прижал к себе и крепко обнял, положив подбородок ей на макушку. Секундное напряжение в ее теле прошло, она расслабилась и обняла меня в ответ.

— Прости меня. — Тихо сказал я.

— Да ладно, я все понимаю. Я старше, куда мне… — Говоря всю эту ерунду, она хотела отойти от меня.

— Лея! — Я взял руками ее за подбородок и всмотрелся в ее глаза. — Дело не в возрасте, просто… я люблю ее.

Глаза ее снова были полны слез. Она грустно усмехнулась и вдруг сказала:

— А ты в этом уверен?

— Ч-что? К-конечно уверен, что за вопросы?

— Дай Бог. — Она отошла от меня. — Тогда все в порядке. Я спокойна… Так все же, что там у тебя?

— Да-а…так, несколько заноз в голове, да в плечо мне пальнули. — Перемена в ее настроении, то, что она задала этот странный вопрос и все что говорила дальше, вообще не укладывалось у меня в голове.

— Садись. — Она взяла вату и усадила меня в кресло. — О, ничего себе. — Произнесла она, раздвигая мои волосы. — Сейчас, я возьму пинцет.

Процедура длилась минут семь, может восемь. Мы молчали. Мне были чертовски приятны ее прикосновения, то, как она проводила руками по коже головы, как запускала пальцы сквозь волосы. И именно потому что мне это было приятно, я бесился еще сильней. И молчал.

— Последняя. — Лея успокоилась. Теперь она больше была похожа на саму себя.

Она протерла ватой почти всю мою голову. Густо запахло спиртом.

— Щиплет? — Спросила она так, будто бы я был ее ребенком.

— Нет. — Я не удержался от смеха. — Не очень. Я потерплю, мамочка.

— Да ты мой сладкий! — Она наиграно потрепала меня за щеку и бросила ватку в коробку для мусора. — Что с плечом?

— Сам не знаю, я еще не смотрел. — Я оттянул ворот водолазки.

На плече красовался огромный темно-бордовый синяк, с впрысками лилового цвета.

— Ничего себе. — Присвистнула Лея.

Ее пальцы коснулись плеча. В меня словно вонзили сотни нагретых игл и втыкали их на огромной скорости от пяток до самой макушки. Пальцы Леи задержались на мгновение, а потом заскользили по коже. Я снова почувствовал гудение в животе.

— Я наложу повязку.

Лея отошла к шкафчику, а я наконец-то смог выдохнуть. Густая жирная мазь, салфетка и хороший слой бинта. Операция была закончена.

— Спасибо Сестренка. — Улыбнулся я, поднявшись на ноги и пряча плечо под одежду.

Лея следила за этим. Увидев, что я смотрю на нее, она резко отвела взгляд.

— Ну, ладно. Я пойду. — Немного неуверенно сказал я, обращаясь к спине в белом халате.

И повернулся к двери.

— Я не ошиблась в тебе. — Раздалось у меня за спиной.

Обернувшись, я встретился с ее взглядом. Это была уже прежняя Лея, уверенная в себе, немного таинственная и (я говорил, что не сразу это разглядел) очень притягательная. Она оперлась о стол и смотрела на меня, немного откинув голову назад.

— О чем ты?

— Обо всем и о том, что сегодня ты сделал в частности. Разве это не лучшее подтверждение моих слов и мыслей?

Мне стало неловко. Нет, мне, конечно, было приятно то, что она говорила. Это льстило мне, тешило мое самолюбие, но, как крохотная косточка, попавшаяся в самом прекрасном супе, мешающая полностью оценить его вкус, противное чувство не давало мне полностью насладиться моментом. И я знал это чувство.

— Я просто…

— Ты просто хотел спасти друга. И ты сделал это. Все остались сидеть на месте, а ты сделал.

— Не надо, Лея. — Чувство достигло апофеоза. — Просто я был ближе всех, да… Блин, да любой бы на моем месте смог бы сделать это. И сделал! Не надо сразу чествовать меня как героя, я нихрена не герой. В обычной жизни я боялся даже сделать замечание малолеткам, которые могли бросить мусор мимо урны. Не говоря уже о том, что со сверстниками вообще не мог контакта найти. Меня было легко запугать, обмануть, задавить. Поэтому, не нужно этого пафоса. Я просто сделал то, что нужно было сделать, вот и все.

— Но сейчас-то не обычная жизнь. — Лея скрестила руки на груди. Ее лицо, улыбка, манера держаться, все говорило о том, что она включила психолога. — Я понимаю о чем ты, мы с тобой уже говорили об этом. Не стану тебе напоминать, что ты — основная причина всех своих неврозов.

Да, я знал. Но мне как-то не легче от этого. Хватит, мне и так есть из-за чего стыдиться и ненавидеть себя. Ох уж эта любовь покопаться в чужих шкафах.

— Но… — Лея всмотрелась в меня и сжала губы, — я понимаю, что мир иногда может поспособствовать этому.

Я поднял на нее глаза.

— Я это знаю Слейвин. И это — вполне нормально. Ты можешь быть кем угодно в обычной жизни, но может наступить момент, смена обстоятельств или еще что угодно, когда человеку приходится круто поменяться. А может не наступить. И тогда человек так и проживет всю свою жизнь, не раскрывшись, не показав миру истинного себя.

— Хочешь сказать, это истинный я?

— Тот, который ради спасения друга рисковал жизнью? — Лея улыбалась. — Да, это ты. Мне не важно, кем ты был в прошлой жизни, потому что сейчас ты тот, кто ты есть. Настоящий ты.

У меня вырвалась грустная усмешка.

— Значит, не произойди все это, я бы так и остался… неудачником, моллюском, который при виде крупной тени тут же прячется в раковину.

— Эй, вот тут ты не совсем прав, Слейвин. — От Леи не ускользнула горечь, которой просто переполнялся мой голос. Она подошла ко мне и погладила по щеке. — Да, жизнь такая дурацкая штука — кто-то ходит по земле с ощущением, что мир крутится вокруг него. А кто-то, — она улыбнулась, глядя мне прямо в глаза, — вокруг кого стоило бы покрутится, остается в тени, только потому, что ему так и не посылаются необходимые обстоятельства.

— И что же тогда делать?

— Оставаться собой, никогда не прогибаясь под окружающий мир.

— Ага, легко сказать. — Я кисло улыбался.

— Я не только про то, что нужно качать мускулы, чтобы поставить на место школьного хулигана. — Лея взяла меня за подбородок и повернула к себе. — Какой-то малек кинул мусор на газон? Молодежь хапнула пивка, а на утро лавочка в шелухе, а вокруг пустые бутылки? Окей, ты можешь выскочить и ввязаться в конфликт, только как это поможет? Уж так устроен человек. Пока он сам не дойдет до чего-то, фиг ты его заставишь.

— И как тогда поступать?

— Не бросать мусор. Бог судья тем кто свиньи, а ты не будешь ею. Кто-то опаздывает на работу? А ты приходи вовремя. Всюду хамство и негатив? А ты будь вежлив и улыбчив, ломай систему. Поверь, можно кричать и махать кулаками, только чем ты тогда отличаешься от тех, с кем пытаешься бороться? Благими намерениями? Ой да брось, фигня это все. Необязательно менять мир, достаточно начать с себя. А там, глядишь, твой пример окажется заразителен.

Я улыбался. Наверное, я услышал то, что хотел услышать всю свою недолгую жизнь.

— В твоем случае все было намного эффектней, конечно. — Лея тоже улыбалась. — В тебе было что-то, всегда, но как эпично это явилось на свет.

— Да уж, сам в шоке. — Я посмотрел на нее и погладил по плечу. — Спасибо тебе, Лея.

— Не за что, Темный Волк.

Она сжала губы, а в глазах снова появилась грусть. Я потянулся к ней и чмокнул ее в щеку. Не знаю, зачем я это сделал… вру, знаю. Она нужна была мне, ведь никто не смотрел на меня, не верил в меня так, как она.

— Спасибо тебе.

— Не за что.

Лея озарила меня своей улыбкой, сжала руку и отвернулась. Лицо ее пылало, дыхание было глубоким. Секунду помедлив, я вышел из комнаты.

2.7

Спать не хотелось, совсем. Я понимал что нужно, но сегодня был такой насыщенный день, он так взбудоражил мою душу, что какой там сон. Лея, Рика, спасение Данте, все вместе заставляло мое сердце работать с утроенной силой.

Вернувшись в общую залу, я застал там Данте. Все такой же забинтованный, накинув на себя старую куртку, он сидел за столом и в тусклом свете настольной лампы ковырял пистолет.

— Что-то ты быстро. — Я едва успел войти, а он уже говорил со мной. — Ну как, удалось осчастливить девушку?

— Да не особо. — После некоторого молчания ответил я. Было бы неплохо все это обсудить, с кем-то.

— Так что у вас все-таки? — Данте говорил серьезно. Вполне.

— Я не знаю. — И снова это была единственная правда. — Она… так смотрит на меня…

— Она смотрит на тебя, а ты смотришь на Рику.

Более точного описания всей проблемы никто не предложит.

— Да уж. — Я усмехнулся и сел за стол. — Точнее не скажешь.

— Может быть, стоит посмотреть в другую сторону?

Я немного удивленно глянул на Данте, но тот даже ухом не повел, все продолжал с головой копаться в оружии.

— В смысле?

— В прямом.

— Хочешь сказать?.. Нет, я не могу.

— Почему это?

— Потому что… — я опустил голову, разглядывая свои ладони, — потому что я люблю ее.

— А ты в этом уверен?

Меня словно молнией ударило. Я метнул взгляд на Данте и встретился с его прямым испытующим взглядом.

— Знаешь, — не представляя как реагировать, проговорил я, — ты уже второй человек, который задает сегодня этот вопрос.

— Может задумаешься? — Улыбнулся Данте.

Я тоже попытался улыбнуться.

— Дружище, все было бы просто, если бы было так. Но все не так. Я люблю ее, я уверен в этом. Она все для меня, она… мой мир.

— Тогда почему ты ей этого не скажешь?

Данте передернул затвор пистолета, довольный облизал губы и поднялся с места. Не знаю как, но даже в своем далеко не крутом виде, он умудрялся выглядеть очень эпично.

— Ну-у-у-у… — Жалобно протянул я.

— Она твой мир. — Данте улыбался, глаза его сверкали в сумраке. — Борись за него. И я от всей души желаю, чтобы ты не ошибся. А то знаешь как бывает — ты нашел свой мир, завоевал его, а потом, — он опустил голову и до меня донесся вздох, — не знаешь что с этим миром делать.

Перед моими глазами появилась Рика. Такая, какой я ее видел там, на холме. Освещенная солнцем, с улыбкой ярче него. Шум листьев на ветру… ее тепло, когда она прильнула ко мне… Ее прямой взгляд и тяжелое томное дыхание…

— Не ошибусь. — Твердо сказал я.

— Значит так оно и будет. — Данте щелкнул языком и с ловкостью ковбоя закрутил пистолет на пальце.

— Спасибо тебе.

— А?

— Я говорю — спасибо тебе.

— А, не за что. — Данте остановил пистолет, резко схватив рукоять. — А за что?

У меня не мог не вырваться смешок.

— За общение. Кроме Леи я ведь толком ни с кем не общался.

— Мы все не общались. — Данте снова закрутил пистолет. — Странно, да?

— Ага.

— Знали друг друга, вы с Саньком вообще в одной группе учились, а как все началось будто чужими стали. — Он опять резко остановил пистолет, откинул руку в сторону и прищурил глаз, проверяя точность прицела. — Совсем не как в кино все, да?

— Да, точно не как в кино. — Это действительно было странно. И я провел множество ночей в раздумье. — Как думаешь, почему это?

— А хрен его знает. — Лешка опустил руку. — Я думаю страх.

— Страх?

— Угу. Страх принять свою судьбу.

— Судьбу? — Недоверчиво протянул я.

— А что это по-твоему? Если это произошло, значит так должно быть. Значит, это наша судьба.

— Ну… может быть ты и прав.

— Конечно я прав. Вот ты боишься принять свою судьбу, поэтому и сидишь до сих пор на скамейке запасных.

— Чего?

— Ой да ладно. Одна на тебя вешается, другая раны тебе зализывает, а ты как баран в стойле — ни туда ни сюда.

— А не пойти бы тебе?

— Да я-то пойду, только что это изменит? Правду ты не хочешь слушать, вот в чем причина. Хорошо, что я у тебя есть, я всегда скажу тебе правду. Ты же мне друг.

Я снова широко улыбался.

— Я круче.

Спал я хорошо. Да что там, чертовски хорошо! Я принял горячий душ, хорошенько смыл с себя всю грязь и грустные воспоминания, испытывая дикую легкость (от того, что задышала каждая пора на теле) я упал на жесткую кровать и проспал до самого утра как убитый. Все налаживалось. И в моей жизни и в моих мыслях. Я все прокручивал в голове слова Данте, последние разговоры с Рикой и Леей и утром стартанул с кровати словно она горела.

Рики не было, это первое что бросилось мне в глаза. Данте уже сидел за столом и отбивал какой-то бит, барабаня ложкой по металлической тарелке. Лея раскладывала посуду, Катя помогала ей. Танк прохаживался в дальней части комнаты. Кипела обычная жизнь.

— О сколько добрых и прекрасных лиц! — Провозгласил я. — Приятно собраться вот так всем.

Не прерывая своего музыкального занятия, Данте кивнул. Танк повернулся ко мне, Лея тоже резко посмотрела на меня. Глаза ее на мгновение вспыхнули, но в остальном это была обычная Лея.

— Доброе утро, Слейвин. — Она улыбнулась, поставила последнюю тарелку себе и ушла на нашу импровизированную кухню.

— Привет! Как самочувствие? — Катя раскладывала квадратные кусочки ткани, заменявшие нам салфетки.

— Спасибо, уже намного лучше.

— Доброе утро.

Этот голос и он у меня за спиной! Я обернулся. Рика, великолепная в своем великолепии, уж простите за тавтологию. На ней были джинсовые шорты выше колена и светлая футболка, с достаточно широким вырезом. Длинные волосы лежали на ее плечах, как прекрасный зимний лес на склоне заснеженной горы.

— Привет. — Произнесла она, подойдя ближе.

— Привет. — Ответил я, хотя горло мое уже было перехвачено.

— Как себя чувствуешь?

— Обалденно.

Между нами словно пробегали молнии. Данте прекратил свое занятие, поставил локти на стол, подпер руками подбородок и с блаженной улыбкой наблюдал за представлением. Лея устремила все внимание на нарезку хлеба. Танк подошел к столу.

— Ну что, — улыбаясь проговорила Рика, — пойдем за стол?

— Да, пойдем. — Пробормотал я, как лягушка, загипнотизированная змеей.

Рика обычно занимала место в середине стола, я с краю. Мы вместе прошли вперед, Рика отодвинула стул, я помедлил, но все же не решился сесть рядом и направился мимо влюбленной парочки, к своему обыденному месту в дальней части.

— Давай к нам!

Катя схватила меня за руку и потянула к ним. Я уселся на стул рядом с Данте и тут же почувствовал толчок в бок.

— Красавчик! — Прошептал он. — Продолжай в том же духе и годам к девяноста у тебя, может быть, появится девушка.

— Отвали. — Я потянулся за хлебом, искоса смотря на Рику. С бешеным восторгом я отметил, что она тоже поглядывала в мою сторону. — У меня не такой богатый опыт общения с девушками, как у тебя.

— Ха! — Данте запустил в рот лист салата. — Опыт блин! Одна девушка и несколько недодевушек до нее.

— А у меня даже такого не было.

Данте закашлялся и, похоже, это было не наиграно.

— Чего??? Ты…

— Давай не сейчас. — Рика действительно смотрела на меня, и мне совсем не хотелось ни на что отвлекаться. Я опускал глаза, затем поднимал их и встречался взглядом с Рикой. И так было чуть ли не каждую минуту. Я чувствовал что улыбаюсь. Хоть и пытался всеми силами совладать с собой, мышцы болели, но все равно растягивались в улыбку. Голова была немного мутной, я стал рассеянным, как это часто бывает. А когда начинал есть, тут же переставал жевать, если замечал что она на меня смотрит и так и сидел с набитым ртом.

Немного сухого хлеба, мясо птицы, зайцев, еще Бог знает чего, старые, но надежные консервы, зелень с поверхности, а главное — овсянка! Запасов этой крупы чемпионов у нас было вдоволь, после одного очень удачного похода. Такой вот незамысловатый завтрак, но в наших обстоятельствах он был великолепен.

Танк, как это обычно и бывало, закончил первым. Он встал из-за стола, даже не дожидаясь чая, прошел мимо, положил руку мне на плечо и наклонился к моему уху.

— Как закончишь, зайди ко мне.

Я кивнул и вновь глянул на Рику. Она увела взгляд от меня, улыбаясь при этом. Я тоже широко улыбался. Танк зашагал прочь. Я проводил его взглядом и невольно встретился глазами с Леей. Она очень внимательно поглядывала то на меня, то на Рику. От ее взгляда мне стало не по себе, я опустил глаза и постарался полностью отдаться тарелке с остатками каши.

Принесли чай. Это даже был не настоящий чай, поскольку все запасы обычного чая мы давно выпили, а заваренные луговые травы. Впрочем, тонизировало очень хорошо…

Стол был огромным, а тот факт что мы сидели за ним разрозненно только подчеркивало его размеры. Пусть даже сегодня я сидел не в одиночестве, а рядом с Данте, мы все старались соблюдать дистанцию. Только Танк и Лея, как единственные старшие, сидели рядом. Остальные в сторонах…

— То есть ты хочешь сказать, — голос Данте вернул меня к реальности, от которой я вдруг отключился на несколько минут, — что у тебя… как бы так сказать… — Он действительно тщательно подбирал слова. — Ты чист как утренняя роса на лепестках твоей светлой и пухлой души?

— Что? — Я не удержался от смеха.

— У тебя вообще девушек не было?

— Ну, как сказать… — я припомнил одну, лет пять назад. Первая любовь, мне тринадцать, я такой же неуверенный в себе и робкий как… даже не знаю кого привести в пример. И кончилось все довольно… — Если не считать одну девчонку, с которой мы пробазекали два месяца, нет. Не было.

— Про… что? — Данте скривил физиономию.

— Пробазекали. Это у нас называлось «базекать». Уйти за угол улицы и…

— Целоваться, обниматься и!.. — Данте был похож на ребенка в пустой игровой комнате.

— Заткнись! — Я предупредил продолжение его мысли. — В моем случае просто болтать и немного пообниматься.

— Да? — Его удивление было столь искренним, что я смущался. Оно отдавало легкой карикатурностью — широко распахнутые глаза, вытянутое лицо, но это было действительно искренне. — Че, даже не целовались?!

— Нет, целовались конечно…

— Ну слава Богу!

— …только не в засос.

Данте просто посмотрел на меня. Молча. Но это было самой мощной репликой, которую можно себе представить.

— Ну ты даешь. — Он почесал нос. — Ты как так умудрился?

— Не знаю. — Я пожал плечами и глянул на Рику. Она тоже посмотрела на меня и улыбнулась. — Наверное, жду Ту Самую.

Данте проследил за моим взглядом, некоторое время молчал, затем закинул в рот последнюю ложку уже остывшей каши и запил все это теплым настоем.

— Ту Самую, говоришь. — Он шмыгнул и взглянул на Катю. Она потихоньку прибирала мусор и была в стороне от нас. — Да-а-а… Это наверное здорово… встретить Ту Самую.

В который раз я наблюдал эту странную задумчивую грусть в его голосе и глазах. И так до конца и не мог понять истинную ее причину. Нет, подозрения и варианты в моем мозгу появлялись, но одно дело предположения, а истина — совсем другое.

— Ладно! — Данте шлепнул рукой по столу, прогоняя апатию. — Пойду я грушу помну! Ты со мной?

— Да, только заскочу к Танку.

Посуда была отправлена на мытье девушкам, которым мы помогли собрать крошки и прочий сор, оставшийся от трапезы. Лея уже ушла, Катя занималась мытьем тарелок, а Рика поднялась с места и некоторое время неопределенно стояла возле стола. Я понимал, что необходимо действовать, поэтому, собравшись духом, подошел к ней.

— Ну, какие планы на день? — Больших усилий стоил мне этот вопрос.

— Не знаю. А что ты можешь предложить?

Почва уже ушла из-под ног. Я ликовал и паниковал единовременно.

— Я это… блин… Мне нужно к Танку, не знаю на сколько это. Но потом… потом я весь твой!

Рика повернулась ко мне боком, опустила голову и кокетливо посмотрела из-за челки мне в глаза.

— Весь?

Да, это была победа.

— Абсолютно!

— Ловлю на слове.

Она опять упорхнула в темные коридоры, а я со всех ног бросился к Танку.

— Слейвин, тут такое дело…

Танк поднял на меня глаза и осекся. На его лице проступила озабоченность.

— Ты здоров?

— Да, а что?

— Выглядишь так, будто выиграл в казино и за тобой послали парней с пушками.

Я задыхался, пот лил с меня ручьем, а глаза, очевидно, были слишком обеспокоенными. Я совсем не хотел тратить время.

— Нет-нет, — поспешно заговорил я, — все нормально. — Я сглотнул и попытался восстановить дыхание. — Все.

— Ну ладно. — Недоверчиво бросил Танк и встал из-за стола. Вся его крохотная комната состояла из большой двухъярусной кровати, как в тюрьме и письменного стола, испещренного следами от ножа. Нормальные люди хрустят пальцами или грызут ручку. Танк же в задумчивости вынимал нож и просто водил им по поверхности или тихонько втыкал его в дерево. Это было одной из причин, по которым стол в общей зале собирали из металлических частей. Танк указал мне на стул на входе, я сел, а он подошел ближе и опустился на край кровати.

— Мы проверили запасы: они скудные. Я планировал затаиться на пару недель, хотя бы на несколько дней, но уже завтра жрать нам будет нечего. На одной овсянке далеко не уедешь. Поэтому сегодня я послал Хантера вниз.

Только сейчас я вдруг сообразил, что его не было за завтраком. А «послал вниз», означало, что Танк решился-таки исполнить свою давнюю идею — исследовать пещеру дальше. Он заикался об этом когда мы только устроились тут, но дело не уходило дальше простых фантазий. Танк надеялся, что мы сможем найти что-нибудь полезное глубже, а главное — найти другие входы-выходы и, при необходимости, навсегда запечатать их.

— Так, и?.. — Я недолюбливал Саньку, но он был частью моей жизни, и мне стало стыдно, что пока я играл в гляделки с самой красивой девушкой убежища и с аппетитом уплетал теплый завтрак, он лазил в темноте и грязи, рискуя жизнью ради моего же блага.

— Он ушел в пять. Сейчас уже десятый час. Хотел попросить тебя быть готовым, если что.

Слишком часто Танк стал просить, а не требовать.

— Конечно, только… толку от меня? Я остался без винтовки. — Я так привык к ней, что меня не покидало чувство, будто меня лишили конечности.

Танк не разделял моих мыслей. Он удивленно приподнял брови, но выражение его лица сменилось на суровое.

— Да что ты говоришь. А судя по истории Данте, без винтовки от тебя чуть ли не больше толку. — Он сложил руки на груди. — Хватит уже. Просто будь готов.

— Да, конечно.

Танк кивнул. Я встал, подошел к выходу и потянул руку вперед, чтобы толкнуть дверь, но рука моя встретила пустоту. Дверь открылась сама. За ней стоял Санька. Вода текла с него водопадами, весь он был покрыт водорослями и тиной, глаза его были широко распахнуты и будто пульсировали, дыхание было быстрым, возбужденным.

— Привет. — Вдруг просто сказал он и прошел мимо меня вглубь комнаты.

Потом он говорил. Долго, но внятно. Санька хорошо держался, я уже подмечал это, и был прекрасным лидером. Он нашел выход. Двигаясь на запад и спустившись примерно на пятнадцать метров вниз, он вышел к темному тоннелю, который шел вглубь под небольшим наклоном и был затоплен в нижней своей точке. Пытливый ум подсказал Сашке нырнуть, что он и сделал. Проплыв еще несколько метров он увидел свет, вынырнул и оказался в небольшом болотце, густо заросшем камышами. А почти вся поверхность воды была устелена ковром ярко-зеленой травки, именуемой ряской.

Болото находилось в небольшом котловане. Со всех сторон его обступали густые заросли и близко растущие друг к другу деревья, так что маскировка была что надо. Обрадованный этой мыслью, Саня хотел было уже возвращаться домой, но тут его внимание привлек очень громкий звук. Каждый, кто хоть однажды бывал на берегу озера или реки, болота на худой конец, ни с чем не спутает это порой короткое, а временами протяжное и до ужаса громогласное, немного трескучее кваканье лягушек. У самого берега, в густом коктейле из тины и водорослей, сидели две огромные, мясистые, темно коричневые с зеленоватым лягушки. Помня как у нас с продовольствием, он устроил увлекательную охоту на земноводных и уже был у цели, когда услышал странный шум. Достаточно знакомый шум. Передернул затвор оружия, покрепче взял его пальцами, пригнулся и бесшумно поднялся по одной из сторон котлована наверх.

— Фантомы??? — Нетерпеливо спросил Танк, навалившись на стол могучим торсом.

— Дохера Фантомов. — Санька сидел на кровати в полулежащем положении. Он был мокрый от воды и от пота, грязный и усталый. — Их там пятьдесят, может семьдесят. И это только там где я их видел.

— Прочесывают местность. — На автомате проговорил я. В моей голове, из крохотных лоскутков мыслей и чувств, уже стала формироваться идея.

— Не просто прочесывают, — Танк откинулся на спинку стула, — а зачищают. В таком количестве они нас быстро найдут.

— Еще быстрее. — Санька выдержал паузу, поглядывая то на меня, то на уставившегося на него Танка. — Я видел в воздухе два корабля.

— Етить твою!.. — Ахнул Танк.

— Такими темпами, — хрипло проговорил Саня, — они нас найдут меньше чем…

— Есть идея! — Я сказал это громко, поспешно, перебив Сашку, потому что идея действительно сформировалась.

Глаза Танка впились в меня как приговоренный к смерти в своего палача.

— Только, — теперь нужно было быстро придумать, как его уговорить, — тебе это не понравится.

2.8

Десять минут спустя я застегивал на себе армейский пояс в оружейной. Штаны из прочной, но легкой ткани с множеством карманов, черная обтягивающая водолазка, на ногах тяжелые ботинки на высокой шнуровке.

— Ты не перестаешь меня удивлять. — Данте, который был рядом и почти в такой же одежде, затягивал продетый через плечо ремень, на котором крепились ножны для его меча. — Как? Вот как, скажи мне? Каким образом он согласился на это сумасшествие?

— Я не знаю. — Пояс хорошенько сжал мою талию. Теперь осталось проверить запасные магазины и их количество. — Просто согласился и все. А разве у него были варианты?

— А у меня они есть? — Голос его был жалобным. — Ладно его, меня ты как на это все подвязал?!

— Да ладно тебе, будет весело. — Я улыбался, испытывая бешеную уверенность вместе с жутчайшим волнением.

— У нас с тобой разные взгляды на понятие «весело». — Он крепко стянул ремешок и взял меч, который стоял рядом.

Я проверил пистолеты и убрал их за пояс.

— Если тебе так не хочется, я не заставляю тебя.

Данте приподнял бровь. Затем взмахнул мечом, рассекая воздух, и ловким привычным жестом отправил смертоносную сталь в ножны.

— Намечается вечеринка, а ты хочешь пойти на нее без меня?

— Ты только что говорил, что тебе эта идея не нравится.

— Она мне и не нравится.

Я виновато пожал плечами, мне действительно было немного некомфортно от всего этого.

— Н-да, я понимаю что она… мягко говоря, плохая.

— Плохая.

— И это безумный план.

— Безумный.

— И безнадежный.

— Безнадежный.

— Но, — надежда в моей душе напоминала зарево проснувшегося вулкана, — ты со мной?

Данте широко улыбнулся.

— Разумеется.

— Четыре пистолета, четыре руки, четыре ноги и один меч, против нескольких десятков врагов. — Я не знаю, как давно Лея наблюдала за нами, но на губах ее играла улыбка. — Ребята, вы настоящие психи.

— Я тут не причем, — Данте махнул в мою сторону выходя из оружейной, — его ругай.

Я вышел вслед за ним и оказался недалеко от Леи. Данте глянул на нас, состроил хитрую мину и поспешил ретироваться. Лея подошла ко мне, поправила и без того ровно лежащий воротник, затем подтянула рукав и я взял ее за руку.

— Все будет хорошо. — Я попытался сказать это спокойно и мне это удавалось. — Не волнуйся, Сестренка.

— Не волнуйся. — Повторила она с грустным смешком. — Легко сказать. — Она глубоко вдохнула. — Почти каждый день я вижу подтверждение своих слов и мыслей, но почему все это обязательно должно быть сопряжено с риском для тебя? Неужели нельзя по-другому?

— Наверное нельзя. — Я улыбнулся, мне вдруг вспомнились слова Данте. — Может быть, это моя судьба?

— Может быть. — Тихо проговорила она, поглаживая пальцами мои руки. — Будь осторожен и постарайся приглядеть за Данте. Все-таки вам вчера здорово досталось.

— У меня фигня, он-то как? — Я вдруг сообразил, что не подумал о его травмах. Впрочем, я не видел на Данте бинтов.

— Снял повязки, негодяй, — вот и подтверждение, — раны не глубокие, но мало ли. — Лея все сильней и сильнее теребила мои руки. — Почему ты? Почему не Танк? — Неожиданно громко и горячо спросила она.

Этот вопрос мне уже задавали. Это было первое и единственное что сказал мне Танк. Я хотел было ответить Лее, но… как сказать человеку, который ТАК на тебя смотрит, что ты принимаешь это решение, потому что понимаешь, что скорее всего не вернешься. Если останешься тут, погибнут все. Пойдешь — есть небольшой шанс увести врага от пещеры и еще меньший шанс вернуться живым. Зато с Танком у ребят будет намного больше шансов продержаться, да что там — выжить.

— Потому что, — мне хотелось сказать это Лее прямо в глаза, но я не смог выдержать ее взгляда, — потому что так надо.

Лея сжала губы и закивала. У нее вырвался тяжелый вздох, она отстранилась от меня, затем повернулась и вдохнула, словно собиралась что-то сказать, но не стала. Опять отвернулась, вытерла глаза и попыталась улыбнуться.

— Ладно, — проговорила Лея с нервной дрожью в голосе, — перед смертью не надышишься. Пойдем.

Танк, Хантер, Рика и Катя ждали нас у затопленного тоннеля. Над его аркой висел старый керосиновый фонарь, покачивающийся из стороны в сторону, отчего тени собравшихся причудливо скакали по темным стенам. Когда мы с Леей вошли, Данте уже был по колено в воде, а Рика было дернулась в мою сторону, но ее перехватил Танк. Лея все поняла без слов. Она присоединилась к остальным, а Танк поравнялся со мной, взял меня под руку и принудил немного вернуться назад.

— Я не стал спорить с тобой. — Заговорил он, когда мы отошли на несколько шагов, и он убедился, что нас не слышат. — Я не стал ругаться, доказывать что-то. Но, Слейвин, это же самоубийство.

— Я знаю. — Он удивленно уставился на меня. — Танк, к чему этот заезженный текст? Ты прекрасно понимаешь, что вариантов нет. Все мы не уйдем и здесь прятаться смысла нет. Мы попытаемся увести их как можно дальше, а вы, если что, сможете свалить вглубь леса. Но я надеюсь, что это не потребуется. — Я действительно был спокоен и уверен в своей затее. Даже попытался улыбнуться Танку. — Кто знает, может мы еще и вернемся?

Танк молчал. Я видел как в нем боролась его военная сущность, давно ставшая доминирующей, с человеческой, которая стала проявляться в последнее время, в общении с нами, юными сопляками. Он хмуро смотрел то на меня, то в пол, то на стены, шумно дышал и перебирал пальцами воздух.

— Танк, — негромко проговорил я, — время поджимает. Каждая секунда дорога.

— Да, да, — он озабоченно закивал головой, — да… Гранаты взяли?

— Да, — я похлопал рукой по поясу, — по четыре штуки на человека… Этого хватит! — Мне пришлось немного надавить, ведь он уже открыл рот, чтобы спорить. — Танк, их мало, вам они нужнее.

— Черт бы тебя побрал, мелкий засранец!

— Все будет хорошо. — Спокойно проговорил я.

— Вернешься, будешь неделю сортиры чистить. — Проворчал он и протянул руку.

Я пожал ее. Пальцы Танка сомкнулись на моей кисти, как челюсти венериной мухоловки. Он несколько мгновений сжимал мою руку, потом отпустил ее и зашагал к остальным. Я пошел следом, глядя в пол и раздумывая над тем, что меня ждало, когда увидел знакомые сапожки. Рика стояла передо мной. Она была обеспокоена. Я уже говорил, она была хорошим воином и очень хорошо понимала, что нас сейчас ждало. Несколько мгновений она просто стояла и смотрела на меня, а я блаженствовал в эти секунды и наполнялся такой верой в лучшее, какой не знал никогда. А потом Рика просто прильнула ко мне, упершись головой в мою грудь, а я взлетел под небеса и прорывал облака.

— Похоже, нашу встречу придется отложить. — Тихо проговорил я, осмелившись самыми кончиками пальцев коснуться каштановых волос.

— Да, придется. — Рика посмотрела мне в глаза. — Но я буду ждать. Я поймала тебя на слове, так что ты не можешь не сдержать обещание.

— Заметано. — Кивнул я.

— Эй, чувак! — Данте нарочито помахал мне рукой. — Вода вообще-то не кипяток.

Я позволил Рике быстро чмокнуть меня в щеку и подошел к Данте. Вода была холодной, но не ледяной.

— Говорил, действуй, действуй! А сам? — Прошептал я, двигаясь по пологому склону с неровной поверхностью.

— Долгие проводы — лишние слезы. — Шепнул Данте в ответ, помахал остальным и шумно выдохнул воздух. — Готов?

Я оглянулся. Удивительное явление — ситуация одна и та же, но как по-разному смотрели на нас ребята. Танк, если бы ему прицепить бороду, точно был бы похож на отца, отпускавшего сыновей на вольные хлеба в дикие чужеродные земли. Катя, которая беспокоилась так сильно, что могла разреветься в любую секунду. Рика и Лея… мне почему-то показалось в тот момент, что Лея волновалась за меня сильней, но и Рика была вся устремлена вперед, будто готовая бросить все и пойти вместе с нами. Хантер, за холодным выражением лица, прячущий усталость и страх. Страх не за себя, какой-то другой. Может быть, страх неизвестности… Я не думал прощаться с ним, но когда невольно мои глаза встретились с его взглядом, он сжал губы и совсем немного кивнул мне. Я кивнул в ответ, глянул на плещущуюся впереди воду и повернулся к Данте.

— Готов.

Несколько быстрых вдохов, один глубокий, и темные воды сомкнулись, поглотив нас.

Когда мы исчезли в темноте, когда вода перестала шуметь и стала спокойной, ребята стали медленно расходиться. Хантера нужно было осмотреть. Лея скомандовала ревущей Кате готовить медицинский блок, чтобы хоть как-то отвлечь ее от истерики, Рика молча повернулась и зашагала по темному коридору, Хантер отправился за Катей, а Лея посмотрела на воду как мать, провожающая сына на фронт, затем подняла руку и перекрестила черную бездну, освещенную слабым фонарем.

— Думаешь, это поможет? — Танк, как и все, собирался уходить, но увидел жест Леи.

— А если не это, то что? — Лея ответила прохладным, полным сил тоном, но голос ее слегка дрожал.

Танк покачал головой.

— Оружие, знание, сила и надежда. — Ответил он. — А не всякие глупости, от которых нет толку.

Он повернулся и зашагал по коридору.

— Так эти глупости, — тихо прошептала Лея, не сводя глаз с воды, — и есть самая великая сила и самая сильная надежда…

Открывать глаза под водой оказалось большой ошибкой. Такой грязи я ни разу не видел, а мне пришлось побывать в самых пестрых канавах, уж поверьте. Бульон из тины, водорослей и ряски, дополненный кучей плавающих жуков, головастиков и полусгнивших листьев и ветвей бросался в глаза и нос, неприятно щекотал кожу, забивался в уши. Но радовал тот факт, что раз мы увидели мусор, значит впереди свет. Уже через мгновение мы вынырнули из воды, всеми силами удерживая себя от громких вдохов и плесков. Убедившись, что вокруг было тихо, мы выбрались на берег.

— Отличный видок для веселой вечеринки! — Данте принялся стаскивать водоросли с ушей. Вдруг он замер, скривил мину и запустил руку назад, под одежду. Пошебуршил там, еще сильней скривил лицо и извлек на свет толстую черную пиявку. — Ну зашибись вообще! — Он осуждающе посмотрел на меня.

— Да ладно тебе, говорят это даже полезно. Кровь очистится.

Я стряхнул с себя тину, вытряхнул воду с мусором из ушей и проверил пистолеты. Данте швырнул пиявку обратно в воду.

— Если выживем, я захвачу ее домой и устрою тебе очистку. И комарье местное приглашу.

Мы нашли следы Сани и, двигаясь практически с ним один в один, выбрались наверх и улеглись на землю в укрытии растений. Фантомов действительно было много. Они передвигались очень неторопливо, в прямом смысле этого слова заглядывая под каждый камень, проверяя каждый кустик. К нам они должны были подойти через несколько минут.

— Валяй, — тихо заговорил Данте, не спуская с врагов взгляда, — какие мысли?

— Нельзя чтобы они подошли сюда. Обрыскают болото — быстро найдут вход.

— Согласен. Твои предложения?

— Обойдем их и устроим грандиозный шум у них за спиной. Если все получится, уведем их как можно дальше. А там… — Да, уверенность переполняла меня, но в эту секунду на грудь навалилось что-то очень тяжелое и я не смог продолжить мысль. Достаточно было того, что я представил.

— Грандиозный говоришь? — С таинственной улыбкой, Данте снял пистолеты с предохранителей. — Мне это нравится!

Я заметил тоненький алый ручеек, пробивающийся из-под волос и спускающийся за ухо моего друга.

— Как твои раны?

— Не парься! — Данте тряхнул головой. — Погнали!

Распластавшись по земле, прокладывая себе путь пальцами, стараясь слиться с окружением, долгие минуты мы двигались в обход врага. Нам пришлось сделать крюк в добрые полкилометра, потому что Фантомы занимали солидную площадь. Мы ползком миновали тот участок леса, который только вчера пересекали добрым спринтом. Холм, наша точка наблюдения, остался слева. Даже с такого большого расстояния была видна его развороченная взрывом верхушка. Речушка, на которой я готовил кролика, была еще дальше, у нас за спиной, слева наискосок. Очевидно водоем, в котором мы нашли дополнительный вход, питался через землю именно от той реки. Местность была неровной, ландшафт постоянно менялся. Лес резко обрывался, и перед нами открылось поле, то самое что брало свое начало у холма. Относительно него место было в низине, так что все здесь заросло высокой и густой травой. Мы едва успели заползти в нее, как Данте резко шикнул и схватил меня за руку. До слуха моего донесся зловещий гул.

— Тихо, чувак! — Данте просто впечатался лицом в грязь, принуждая меня сделать тоже самое. — Не хочу лохонуться дважды.

Гул увеличился и что-то закрыло солнце. Громадная тень упала на нас как зловещий саван, а через секунду над головой медленно проплыл громадный пузатый корабль. В отличие от обычных транспортников, этот был темным и раза в два больше. Видимых двигателей не было, но он прекрасно держался в воздухе, как рыба в толще воды. Как будто имел свое собственное гравитационное поле.

— Этот больше. — Прошептал Данте.

— Ага.

— Как думаешь, что там? Очередной десант или один из их роботов? Кстати, давненько я их не видел.

— Нет времени думать. Пойдем!

С каждым мгновением враг приближался к убежищу. Да, вполне возможно, что они не стали бы нырять в грязную воду и что-то искать там, но я не хотел уповать на столь призрачную надежду. Уверенность в действиях подстегивала меня. Я старался не думать о последствиях. Меня заботило только одно — мой мир сейчас был под землей и его могли найти. Этого допустить было нельзя. Пока мы буквально просачивались через траву, стараясь не задеть и не примять ни одного ростка, я прокручивал в голове события последнего месяца. Свои мысли по поводу нашего сопротивления, свое недоверие и непонимание. Свои разговоры с Леей и судьбоносный с Танком. Рику. Ту энергетику, что вдруг возникала между нами. Эти взгляды, молчаливые, но такие наполненные. Все это подстегивало меня как крепкий сухой кнут и заставляло двигаться вперед.

Фантомы углубились в лес, а большой корабль, описав над землей дугу, двинулся влево от нас, мимо нашего холма, в другую сторону.

«В сторону города» — подумал я.

Данте осмелился высунуть голову из травы. Врагов действительно не было, все они углубились в заросли, где и была надежно спрятана база.

— Все чисто! — Сообщил Данте и выпрямился.

— Отлично! — Я встал на одно колено и достал пистолеты. — Пока они будут продираться через заросли, мы выиграем немного времени. Нужно придумать как их…

— Эй мудаки!!! — Данте заорал во все горло и несколько раз выстрелил в лес. — Идите и возьмите меня, сосунки в латексе!!! Если сможете!!!

— Данте, какого?.. — Я не успел договорить, потому что он со всех ног побежал.

Я повернул голову в сторону леса. Из-за деревьев, как полчище потревоженных муравьев, высыпала толпа серых фигур. Они четко выделялись на фоне светло-зеленой, местами выгоревшей до желтого цвета траве. Во всю силу своих ног я тоже бросился наутек.

— Какого хрена, Данте? — Выпалил я, поравнявшись с ним.

— А что, ты хотел привлечь их внимание? — Он улыбался. — Не благодари!

Поле было бескрайним, но повсюду виднелись темные пятна небольших посадок с соснами и другими представителями местной флоры.

— Так, первое дело сделано. — Данте шумно вдыхал воздух. — Что дальше?

— Дальше? — Я отмахивался от трепещущихся на ветру волос. — Не знаю!

— Так ты подумай!

— Подумал!

— И???

— Бежим!!!

— Отлично, для начала хорошо! Мы бежим! А куда бежим?

— Туда! — Помедлив секунду, я вытянул вперед руку с оттопыренным указательным пальцем.

— Там город, чувак! И туда только что улетел их корабль!

— Чем дальше от базы, тем лучше. — Сквозь зубы проговорил я.

— Ты просто конченный псих!

Слышались выстрелы, но они пока не достигали нас. Долгие месяцы хождения по горам здорово приучили нас к изменчивому ландшафту. А вот Фантомы двигались медленнее. Но не намного.

— Вверх? — Крикнул Данте.

— Да!

Трава становилась все ниже, чаще стали встречаться огромные валуны. Затем поле кончилось, уступив сухой каменистой земле и поросшим мхом глыбам. Несколько светлых энергетических пучков пронеслось мимо нас, разворошив землю.

— Догоняют! — Прокричал я, взбираясь по ставшему резко крутым склону.

— Да что ты говоришь!

Благодаря высокому росту и длинным ногам Данте несся как ветер. Он вырвался вперед метров на пять, легко скакнул на последний виднеющийся уступ и скрылся за ним. Мгновение спустя и я уже вскарабкался на него.

— Давай-давай! — Данте помог мне подняться.

Вершина горы была почти ровной. Мы пробежали вперед еще несколько метров, а дальше был спуск. Пологий, поросший папоротником, одинокими кустиками и мхом. Прыжок и, через какое-то мгновение ты уже несешься вниз на пятой точке, прикрывая руками лицо от летящей в него грязи, раздирая в клочья одежду и кожу. Данте же умудрился ухватиться за меч, упереть его в землю и теперь рассекал по склону, оставляя за собой фонтан чернозема и достаточно глубокую борозду, используя оружие на манер корабельного руля, что на корме судна. Впереди снова виднелся густой лес. А среди деревьев, прорезая лесной массив, текла широкая река.

Мы съехали вниз, поднялись на ноги.

— Черт, моя задница. — Данте потирал пылающее место. — Наши приятели не отстали?

Спиралевидный снаряд раздробил в щепки небольшое деревце. На вершине холма показались серые фигуры.

— Вот тебе и ответ. — Быстро проговорил я. — Река или лес?

— Река! — Стремительно отреагировал Данте. — Нужно охладить мою нежную кожу.

Вот тут вода была ледяная. В первые мгновения дыхание перехватило, зато течение тут же подхватило нас и понесло вперед.

— Ну же, поднапрягитесь! — Заорал Данте, барахтаясь в белой пене. — Что-то вы какие-то дохлые!

— Мне кажется, когда они нас поймают, тебя убьют первым. — Сказал я, наконец-то справившись с течением.

— Пусть сначала поймают! — Данте запустил в рот воду. — М-м-м, свежая, сладкая! Дальше что?

— Немного увеличим расстояние, потом придется все равно вылезать. Нельзя, чтобы они отстали.

Водные приключения длились еще некоторое время. Очень скоро русло реки стало сужаться, глубина убывать. Все чаще стали встречаться огромные камни. Пару раз мы свалились с метровых водопадов. Когда мы вынырнули из воды упав в нее с очередного, мы оказались в просторной овальной заводи. В конце она сужалась, прижатая с двух сторон заросшим камышом берегом, а потом река расширялась до невидимых нам границ и уходила далеко вперед. Над рекой, как раз в том месте, где берег максимально сужался, был мост.

— Ты думаешь о том же, о чем и я? — Спросил я, гребя руками к берегу.

— Не уверен.

— Пошли!

Мост служил опорой для двухполосного шоссе. Я знал эту дорогу. Она была одной из немногих, которые вели в город и из него. Мы убедились, что вокруг было тихо и вышли на асфальт. Я встал на середину дороги, как раз на разметку и посмотрел вдаль, влево от нашего движения по реке.

— Там город. — Я повернулся. — А там…

— Возможность выбраться за пределы сигнала. — Данте с тоской посмотрел в ту сторону. Туда, где была нормальная жизнь. Где по улицам ездили машины, ходили люди, и не было никакой войны.

— Наши друзья не отстали? — Я стряхнул с себя мрачные мысли и оперся об огромную металлическую балку моста.

— Что-то они притихли. — Отозвался Данте, всматриваясь в берега реки.

Шум. Нет, шелест. За спиной раздался шелест. Мы резко обернулись и увидели несколько стеблей камыша, верхушки которых торчали немного выше металлического основания моста. Они покачивались, словно задетые кем-то. Можно было сослаться на ветер, но ветра не было. Я почувствовал, как неприятный озноб проходит по моему лицу, от подбородка ко лбу, заставляя волосы потихоньку вставать дыбом. До моего слуха донеслось урчание. Его можно было принять за урчание грызущей кость собаки, если бы не чертовски хорошо знакомые визгливые нотки. О нет, они принадлежали совсем не собаке. Мы быстро переглянулись, а камыш дернулся еще раз, затрещал, и на мост выбралось мерзкое красно-розовое существо. В свете дня казалось, словно это человек с которого только что сняли кожу, непомерно вытянули конечности и вместо обычной головы насадили на шею ужасную зубастую прорву. Прижавшись к разогретому летним воздухом асфальту, тварь, стоя на всех четырех конечностях, шумно втягивала воздух, а ее длинный язык высунулся изо рта и плавал как потревоженная змея.

— Твою-то мать. — Пробормотал Данте, лицо которого уже посинело от ужаса. Глаза заливали капли ледяного пота. — Что ж делать-то теперь?

— Не дергаться. — О-о-о, ночная охота не шла ни в какое сравнение со сложившимся положением. — Главное не делай резких движений.

— Ага. — Данте осторожно обхватил пальцами эфес меча.

— Нет! — Быстро шепотом скомандовал я. — Даже не думай! Эта тварь делает десять метров в четыре раза быстрее секунды. Ты даже не успеешь наполовину вытащить меч!

— Да? — Данте облизал пересохшие губы. — И что ты предлагаешь?

— Беги. — Не сводя глаз с шипящей твари, я очень медленно положил левую руку на бок и тихонько достал гранату. — Он смотрит на меня, значит и бросится на меня. Как только он кинется, беги со всей дури, а я выдерну чеку.

— Чего? Ты дурак?!

— Хватит спорить! — Я перешел на почти рычащий шепот и повернулся к Данте. — Или мы оба, или кто-то из нас! — Да, я мгновенно принял решение и, стараясь не думать о его последствиях, был готов всеми силами ему следовать.

— Все это круто и ты молодец, — Данте не смотрел на меня, губы его подрагивали, — я понимаю, у тебя сегодня приступ жертвенности. Это супер, только вот он вроде как уже не на тебя смотрит!

Я повернулся. Тварь действительно рассматривала Данте. Потом посмотрела на меня. И опять на Данте. И так каждые несколько секунд.

— Черт! — Я уже держал гранату в правой руке, а указательный палец левой обвился вокруг кольца. — Как быстро ты сможешь вытащить меч?

— Блин, в моих интересах сделать это побыстрей!

— Хорошо, тогда на счет три…

Судьба. Предсказать ее так же сложно, как решить задачу из высшей математики, когда и икс и игрек находятся в пятых степенях, все вокруг завалено логарифмами, да и вообще впереди числа с отрицательными значениями. Короче мрак. То, что произошло дальше, было именно из такого случая. В светлом небе мелькнуло что-то большое. Вайрод издал дикий громкий визг, но этот визг быстро задохнулся в бешеном реве, который перешел в захлебывающийся гортанный кашель. Одновременно с этим до слуха донесся хруст костей, треск лопающейся плоти и звук выплескивающейся жидкости.

Я невольно кашлянул. Конечности мои перестали быть моими. Сердце… я даже не был уверен, что оно все еще билось. Мурашки перешли в виски, объединились в одну массу и толстым сверлом рвали мою кожу. Я не верил своим глазам, но когда мощная нога опустилась на голову извивающегося под огромным весом Вайрода и мозг, вперемешку с кровью, теплыми каплями упал на наши лица, я понял что это не сон.

На уродливую тварь, которая была готова вот-вот броситься на нас, опустилось существо еще более уродливое. Два с половиной, если не три метра в высоту. С бледной, отливающей сине-фиолетовым оттенком кожей, огромной пастью с зубами-кинжалами и мускулатурой качка-химика-синтольщика. Несколько баскетбольных мячей могли легко уместиться в громадной ладони с длиннющими пальцами, а усеянный зубами рот, легко мог поместить мою голову. Но больше всего в этом существе поражали глаза. Они были светлыми, почти белыми, но пока существо вертело головой, глаза вдруг вспыхивали голубоватым светом. Это свечение манило к себе, притягивало как гипноз и даже, в какой-то степени, успокаивало. А главное, что для меня было самым непонятным, это свечение и чувства которое оно вызвало… все это было очень знакомым, как сон, яркий и четкий, когда-то забытый и вдруг, совершенно неосознанно, вернувшийся в воспоминания, благодаря абсолютной случайности.

Существо опустило голову, приподняло ногу, за подошвой которой потянулись фрагменты мозга и куски плоти Вайрода, шумно вдохнуло, рыкнуло и уставилось на нас.

— Чувак! — Донеслось откуда-то издалека. Я был заворожен, я все больше погружался в голубую, пульсирующую бездну. — Чувак!!! — Меня тянуло вперед, ноги хотели делать шаги, бежать, руки желали, жаждали тянуться к свету. — СЛЕЙВИ-И-И-И-ИН!!!

Меня будто вырвали из сна. Я заморгал, огляделся. Данте очень встревожено смотрел на меня, уже немного вытащив меч из ножен.

— Чувак, что с тобой?!

— Прости. — Кончики пальцев покалывали, руки дрожали, но силы возвращались, я снова контролировал свое тело. — Все в порядке.

— Да ну?! А мне что-то так не кажется! — Данте смотрел то на меня, то на монстра, который сделал широкий шаг к нам. От его поступи немного завибрировала земля под ногами. — Что делать-то будем, а???

— Беги! — Я выдернул кольцо и швырнул гранату в странное существо.

Мы давно уже привыкли жить по команде. Выработался условный рефлекс. Данте послушно повернулся и бросился бежать. Я за ним. Без оглядки, даже когда сзади прогремел взрыв. Краем глаза я увидел справа от себя силуэт.

— Данте, смотри! — Не сбивая темп, я вытянул руку в сторону темного корабля пришельцев, движущегося над рекой вдалеке от нас. Это был тот самый, темный, большой. — Наверное они сбросили!

— Конечно они! — Данте, бегущий впереди, оглянулся на меня и я увидел его недоверчивый взгляд. — Они пролетели над нами и десантировали эту тварь. Неужели ты не видел?

Я не успел ответить. Прямо перед Данте, вдавив асфальт, который пошел трещинами от круглой вмятины, опустилось безобразное существо. Истерзанное рваными ранами, дымящееся, истекающее густой кровью и судя по разбухшим как канаты венам, дьявольски злое. Данте успел остановиться, но прямо перед существом. Он посмотрел на него снизу вверх и пробормотал:

— Блин, мы только разозлили его…

Удар огромной лапы отшвырнул Данте с такой силой, что тот быстро скрылся среди деревьев. Я слышал как ломались ветки, слышал как тяжело упало на землю тело. Я секунду смотрел на лес, затем повернулся к мерзкой твари. И тут же почувствовал, как веки мои поползли вверх, ко лбу, а челюсти непроизвольно раскрылись. Каждая рана на уродливом теле затягивалась. Я моргнул, но повреждения действительно заживали как на каком-нибудь супергерое из комиксов или кино. Края каждого ранения двигались друг к другу, соединялись в центре и все, их как будто и не было вовсе. Существо довольно рыкнуло и высунуло язык, очень напоминающий палицу, благодаря небольшим наростам на кончике. Язык облизал губы, дернулся в мою сторону и исчез в прорве длиннющих зубов, а тварь шагнула ко мне. Тяжелый шаг. Еще один. И еще. Я попятился назад, а существо даже не ускоряло темп. Учитывая, какой прыжок оно совершило, чтобы обогнать нас, я понимал, что бежать нет смысла. И тварь понимала, что я понял это. В ее, ставших белыми глазах, читалась холодная жестокость, лютая кровожадность.

Я хотел выхватить пистолеты, или гранату, я знал что нужно выхватить их и не понимал, почему не делаю этого. Страх, сверхъестественный, животный, парализовал меня. Я только и мог, что пятиться назад, пока не споткнулся и не упал. Все, движение прекратилось. Руки и ноги вновь мне не принадлежали, хотя синевы не было, голубой свет не вспыхивал и не манил. Теперь на меня двигалась уродливая ярость. Я в отчаяние глянул в сторону. Корабль все еще висел в небе. Он был далеко и очень высоко, достаточно высоко, чтобы я видел его над верхушками деревьев. Инопланетное судно не двигалось, а просто висело в воздухе. Они как будто наблюдали. Устроили себе представление, бои гладиаторов и теперь с нетерпением ожидали развязки.

И вдруг меня отрезвило. Да-да, эти мысли вернули меня в чувство. Я представил лица, такие же человеческие как мое или любое другое, которые с увлечением и хищными улыбками смотрели на нас, предвкушая как продукт их чудовищных экспериментов выпотрошит нас и порвет на куски. А потом я вспомнил Рику и данное ей обещание. И Лею и то, как она смотрит на меня. Тварь уже приблизилась вплотную ко мне и замахнулась своей огромной рукой. А потом блеснула молния, засвистел рассекаемый воздух, и лапа чудовища грохнулась на асфальт, дергаясь как отломанная лапа кузнечика. Монстр взревел и выпрямился, обильно заливая кровью себя, асфальт и меня. А я выхватил оба пистолета, взвел курки, направил оружие на бледную грудь, закричал и вместе с криком пистолеты стали изрыгать огонь. Пули сорок пятого калибра прорывали бледную плоть, вырывали куски мяса, крошили кости, а старый тяжелый меч в этот момент опускался вниз, а потом взмывал вверх вместе с брызгами алой жидкости. Данте наносил рубящие удары по спине, шее, ногам существа, пока оно не упало на колени. К этому времени я уже опустошил все обоймы. Оригинальное устройство «Кольта-Браунинга 1911» позволяло заряжать в пистолет обоймы по семь патронов. Благодаря способностям Танка в технике, этот предел удалось увеличить до десяти. Сейчас в груди и животе твари покоились двадцать горячих пуль. Но они должны были стать еще горячее. Я отскочил от существа на несколько шагов и выпрямился. Данте, не совсем понимая, что я делаю, тоже решил отойти. Истерзанная тварь тяжело дышала. На ее лице… нет, морде, были видны все эмоции. В глазах, ставших серыми, читалась боль и безудержная ярость. Существо смотрело на Данте, затем исподлобья глянуло на меня. Я смотрел на него с неким презрением и холодом, а еще с уверенностью в том, что сейчас будет. Бледное тело вдруг пронзила судорога. Тварь выгнула спину, задрала голову, распахнула целую руку, и из горла вырвался неистовый вопль. А изрешеченная грудь и противоположная ей часть спины словно взорвались. Из плоти вырвались языки пламени — разрывные пули сделали свое дело. Данте подошел ко мне, не спуская глаз с корчащегося от пожирающего изнутри огня существа. На теле появились сквозные дыры, через которые была видна дорога, мост вдалеке, река и зелень.

— Хороший спецэффект. — Пробормотал Данте, вытирая вспотевший лоб.

— Привет от Танка. — Я заменил пустые обоймы новыми и посмотрел на существо.

Тварь ревела и скулила от боли, но не думала умирать.

— Ты смотри, — Данте вытянул голову, — не дохнет.

— Сейчас сдохнет.

Я испытывал лишь ненависть. Слишком доходчиво Лея объяснила происхождение подобных существ, и я слишком сильно боялся, что подобная участь может постигнуть моих родных. Если уже не постигла. Холодный как лед я двинулся к твари. Монстр зарычал на меня, но я вытянул руку и спустил курок. Выстрелы оглушили округу, бледное тело снова задергалось, голова болталась как лепестки на воздушном змее. Я жал на курок пока вместо грохота не зазвучали сухие металлические щелчки, а тварь, с головой похожей на кусок рыболовной сети, немного прогнулась назад, да так и застыла. Лишь изредка подрагивали пальцы на оставшейся целой руке. С точностью и неторопливостью автомата, я достал две гранаты, выдернул кольца и засунул оружие прямо в грудь уродливому созданию. Затем зашагал прочь. И только когда за спиной громыхнул взрыв и кусочки обожженной плоти посыпались вокруг, я остановился и резко скинул с себя холодное зло. Оно стекло с меня как вода из ведра и впиталось в землю, а я шумно выдохнул воздух и глянул на Данте.

— Это было… да-а-а-а-а! — Он сунул меч в ножны и вопросительно кивнул мне.

— Надо идти дальше.

— Вдоль дороги?

— Да, но через зелень. — По обе стороны от дороги так же росли деревья. Слева они шли тонкой линией, отделяющей проезжую часть от полей. Справа, после небольших площадок берега реки, поросших прибрежной зеленью, снова начинался лес. — Они должны нас догнать. Если нет, пошумим.

— Кажется, мы уже нормально так нашумели. — Бросил Данте и глянул вверх.

— Насладились зрелищем. — Тихо сказал я, провожая взглядом корабль, который устремился за горизонт…

Несмотря на уверенность в действиях, на бушующий адреналин, бегство наше имело яркий налет уныния. За почти восемь месяцев мы много где бывали на групповых вылазках, но дальше горы, после которой мы оказались в реке, одни мы не забредали. Танк не разрешал никому уходить слишком далеко, хотя сам, возможно, тут и бывал. Можно было связаться с ним, чтобы он сориентировал нас, но я очень боялся, что сигнал на таком расстоянии перехватят. Гарнитура лежала у меня в кармане, но мне казалось, что я ею не воспользуюсь.

— Слейвин! — Данте впился в мое плечо.

Посреди дороги, раскрыв все двери как жук, готовящийся к взлету, стоял большой серебряный внедорожник. До него было метров двести, не меньше.

— Блин, не нравится мне это, — Данте прижал кулак к губам и покусывал кожу, — потому что я знаю, что ты предложишь и я, блин, согласен с тобой.

2.9

Пятнадцать минут спустя внедорожник несся по шоссе, шурша резиной по гладкому асфальту. С бесчисленными предосторожностями мы осмотрели машину, убедились, что вокруг никого не было, и забрались внутрь. Автомобиль простоял вот так несколько месяцев, о чем говорил хороший слой пыли в салоне, да устроившие под сиденьями жилища полевые мыши. Следов хозяев не было, хотя на заднем сиденье лежали две увесистые сумки. По тому, как из-под молний замков торчала одежда, легко можно было понять, что сборы проходили в суете. С сумками стоял большой полиэтиленовый пакет из городского супермаркета. Неплохой запас продуктов был давно испорчен, зато бак был полон до краев, колеса целы. Данте уселся за руль (я не противился, я знал в подробностях как он уезжал из Краснодара), провернул ключи в замке и увидел как загорелись огни на приборной панели.

— Все-таки шведы умеют делать машины! — Данте удовлетворенно щелкнул языком. — Столько времени простояла, а аккумулятор не сдох!

— С девяносто девятого они принадлежат «Форду». — Я защелкнул ремень безопасности и повернулся к Данте. — Этот парень уже сделан американцами.

— Уверен?

— Абсолютно. Это ведь «ХС90», а они выпускаются с две тысячи второго.

— Понятно. Так, что тут у нас?.. О, автомат! — Данте посмотрел на ручку переключения передач, как-то таинственно улыбнулся мне и перевел ее в режим «D». — Дэ, значит драйв!

Я попробовал включить радио. Некоторое время крутил ручку, надеясь услышать хоть что-то. Но шум помех был единственным, что я поймал. Бросил попытки, отключил радио и откинулся в удобное сиденье, богато обитое кожей.

— У тебя все нормально?

Я повернулся. Данте поглядывал на меня, в глазах его читалась тревога.

— Да, все нормально… А что?

— Ну просто… — Он замялся, скривил губы и пожал плечами.

— Что такое, говори.

— Когда ты… ну, когда ты убивал эту тварь, ты… — Он шумно выдохнул, как человек который наконец принял решение. — Просто ты был такой… злой.

— Это не человек. — Ответил я, помолчав. Взгляд мой был устремлен на дорогу. — Но в тоже время это ВСЕ ЕЩЕ человек. Возможно, в нем не осталось ничего от его личности, ни чувств, ни воспоминаний, один только голод и неистовая ярость. Да так оно скорее всего и есть. Но допусти, только на одно маленькое мгновение допусти, что в нем еще осталось крупица человека. Ты представляешь, какие муки он испытывает? Что он переживает, когда превращается в это… когда видит себя со стороны, когда… — Я чувствовал, как сухой колючий комок подступил к моему горлу, как маленький свернувшийся еж. — Когда ему приказывают нападать на нас. Когда, — и тут я почувствовал, как гнев снова закипает во мне, — он понимает, кто сделал с ним такое. Мне кажется, что они видят. Видят эти лица и чувствуют, не знаю каким образом, как тела их начинают меняться. Как душу выворачивает на изнанку, другой, грязной темной стороной, как инстинкты берут верх над разумом. А эти уроды только смотрят на человека, как на лягушку или крысу в аквариуме, делают записи и выводы, а потом устраивают тест-драйв. Подумай только, сколько еще таких существ они могут создать? А сколько уже создали Вайродов? Я боюсь об этом думать, но… а вдруг это уже случилось с… с-с-с… — Я не смог продолжить. Слезы потекли по моим щекам.

— … с родными. — Глухим голосом закончил фразу Данте. — Я тоже об этом думаю. Ночью. Вижу в кошмарах. И просыпаюсь в холодном поту, перепуганный как пятилетняя девочка. — Он повернулся ко мне, взгляд его был холоден, как и голос. — По-твоему это спасение?

— Ч-что?

— Ты спасаешь их от страшной участи?

— Н-не знаю… Может быть. Во всяком случае…

— Может быть. — Данте мягко перебил меня. — Я могу сказать, что согласен с тобой, только пообещай мне одно, — и он посмотрел мне в глаза, — не давай волю гневу.

— Что?

— То как ты… Я все понимаю, война и все такое, но… Я в один момент чуть в штаны не наложил — ты был слишком похож на одного из них, у тебя даже лицо потемнело. Да, это страшный монстр. Да, внутри него сидит человек, которому может быть нужна помощь. Но это не повод… превращаться в какого-то демона.

— Да, я понял тебя. — Я действительно понимал, о чем он.

— А этим ребятам мы задницу надерем. — Данте улыбнулся. — Они хотят зрелищ? Мы устроим им такое, в котором им будет отведена главная роль!

Я тоже улыбнулся. Данте хлопнул меня по плечу, положил левую руку на руль и откинул голову на мягкий подголовник. Затем он резко подался вперед, открыл бардачок и принялся в нем рыться.

— Ты чего? — Я не успел еще отойти от нашей беседы, а Данте уже так быстро сменил настрой.

— Тут клевая аудиосистема! Не верю, что нет ни одного диска. — И он с победоносным видом извлек из бардачка пластиковую коробочку. — Что я говорил? Ну-ка — ну-ка, что слушаем? — Он поднес диск к лицу и глаза его округлились. — Коллекция лучшего панк-рока?! Чувак, да это же просто золотая жила! Давай быстрее, вставляй его!

Никогда еще не видел его таким. Данте так меня поторапливал, что мои пальцы вспотели. Наконец музыкальная система проглотила диск, поурчала немного и вспыхнула клавишами управления. С сияющими глазами Данте нажал «Play» и машина взорвалась мощными ударными, воздух разрезали электро-гитары, ритм-гитары, бас-гитары, пронзительные клавиши только дополняли картину, а задорные молодые голоса непреодолимо тянули настроение вверх.

— Вот теперь поездочка будет улет! — Прокричал Данте, вопя и улюлюкая от восторга.

«Sum 41», «Blink 182», «GreenDay», «Offspring» и еще куча крутейших групп, так популярных на рубеже девяностых — нулевых и все они поочередно взрывали салон трехлитрового «Вольво». Уши закладывало, в них стоял шум напоминающий шипение телевизора в момент потери сигнала. Стекла вибрировали, да что там, я просто подпрыгивал на мягком сиденье и чувствовал, как сердце, задыхаясь и обливаясь потом, честно пытается биться в такт ударным. Данте сиял как улыбка мачо из рекламы. Он смеялся, что-то кричал мне, стучал по рулю, по панели и шлепал себя по коленям, отбивая ритм. Закусив губы, он ерзал на месте готовый пуститься в пляс. Я тоже, совсем неожиданно, вдруг заметил, что стопы мои тихонько потопывают в такт, а весь корпус слегка колышется с музыкой. Пожалуй, это был лучший момент в моей жизни. Полный беззаботности, простой, юной, которой мы почти не успели вкусить в своем возрасте. Легкость, веселье, позволяющие на время даже забыть о нависшей угрозе, о вторгшемся в наш мир враге… Ничто не могло перебить тот прилив эйфории, который накрыл меня в тот момент.

Данте резко повернул ручку громкости.

— Что это там?

Впереди виднелось несколько зданий. Да, сомнений не было, это были строения. Строения, созданные человеком.

— Там засада может быть. — Тихо сказал я.

— А свернуть некуда. — Данте нервно сжал руль. — Может втапить, проскочим?

— Подожди. — Предчувствие у меня было нехорошее, но… что-то манило меня, я хотел остановиться. — Может быть найдем там что-нибудь полезное.

— А толку?

— Еда, одежда, топливо — не толк?

— Не понял. — Данте скосил взгляд. — Ты вроде как возвращаться не собирался?

— Собирался.

— Да ну?

— Это был вариант «Б». Тормози.

— Х-м-м-м-м-м-м. — Он тяжело вздохнул и немного поворчал. — Плохо это кончится, стопудово. Нехорошее у меня предчувствие.

— Не останавливайся, просто сбрось скорость до черепашьей.

— Вот это меня и беспокоит. — Проговорил себе под нос, Данте. — Черепах вообще-то едят.

У меня тоже было предчувствие. Наверное, такое же тягучее, липкое и навязчивое как у Данте. Но меня тянуло туда. Я почти физически ощущал, как сердце рвется вперед, прижимаясь к грудной клетке. Руки мои почти на автомате достали пистолеты, пальцы щелкнули рычажками предохранителей.

— Ты чего? — Немного обеспокоенно спросил Данте.

Да, меня тянуло туда, но я не был мотыльком, который летит на огонь снова и снова. Ощущения, пришедшие ко мне вместе с предчувствием, нашли яркий и живой отголосок в моей памяти — эта синева, волшебным образом знакомая, манящая к себе, поглощающая.

— Мало ли. — Ответил я, всматриваясь в очертания зданий.

Теперь до них оставалось всего ничего. Машина действительно ползла как черепаха, поэтому можно было спокойно изучить дома. Кусочек уже забытого прошлого. Длинный, но узкий двухэтажный домик, обшитый недорогим сайдингом под настоящее дерево, с яркой вывеской «МОТЕЛЬ», и ниже поменьше: «Постель»; «Душ»; «Кафе» — все что нужно после долгой дороги. Отельчик был слева от нас и начинался почти у самого шоссе, отделенный от него узкой, не шире трех метров, парковкой, которая тянулась вдоль трассы добрые метров шестьдесят. Вывески были сделаны с помощью краски, которая местами здорово облупилась… Рядом с отелем (я не смог сдержать улыбку), яркое здание, словно собранное ребенком из нескольких пазлов, с огромной, чуть ли не на две трети остроконечной крыши, вывеской «МиниГипермаркет Придорожный». Из большущих витрин которого выглядывали женские блузки, вместе с канистрами для бензина, сигаретами и детскими игрушками. По правую руку виднелась старая заправка. Две колонки со стертыми до такой степени надписями, что понять какой бензин и по какой цене ты себе заливаешь, не представлялось возможным. И, что заставило Данте на мгновение сменить озабоченность на интерес и еще больше снизить скорость — ярко-желтый прицеп, с изображением двух пол-литровых кружек с золотистым напитком и огромным красным раком рядом. «Пенное, с самого дна», гласила крупная красная надпись. Дальше деревья снова плотно обступали дорогу и крохотный оазис оставался позади.

— Где тормознуть? — Спросил Данте, вертя головой по сторонам.

Он выискивал место для остановки, а я уже несколько мучительных секунд не спускал глаз с пяти темных фигур, которые незаметно вышли на дорогу и теперь держали автомобиль на прицеле, направив на нас пять смертоносных инопланетных винтовок.

— Приехали. — Просто сказал Данте, когда машину резко качнуло вперед и она замерла на месте. Он повернул ко мне свое суровое лицо. — Что я тебе говорил про черепах?

К этому моменту фигур уже было девять. Лешка достал пистолет, передернул затвор и крепко взялся за руль свободной рукой.

— Прорвемся. — Холодно произнес он, приготовившись вдавить педаль газа до упора.

— Стой!

Я схватил его за руку. Один из Фантомов вышел вперед и яростно махал рукой, снизу вверх, выставив ладонь вперед. Через мгновение до нашего слуха донесся искаженный голос:

— Не двигайтесь! Стойте! Не доставайте оружие, вам не уйти! И нам и вам ни к чему новые жертвы!

— Ага, щас!

Данте перевел рычаг передач в положение «N» и нажал на педаль. Двигатель взревел, машина затряслась. Непонятное чувство почти шептало мне, что нужно послушаться, выключить двигатель и выйти и я уже собирался сказать об этом, но Данте мельком глянул в зеркало заднего вида и крикнул:

— Твою мать!

Он резко оглянулся. Я следом. Сзади и с боков нас обступал внушительный отряд, даже, пожалуй, небольшая армия. Серые фигуры в шлемах и стекла этих шлемов были направлены на нас, как и темные стволы высокотехнологичного оружия.

— Отключите механизм! — Снова донесся голос. — Выйдете на поверхность! Нам не нужно военное столкновение!

— Нужно выйти. — Проговорил я и взялся за ручку двери.

— Что?! — Лицо моего друга вытянулось. — Ты сдурел?! Они нас сейчас нахрен перебьют!

— Не перебьют. Или ты хочешь, чтобы нас реально вскрыли как черепах?

Я вышел. Приятный прохладный ветерок тут же обдул мое лицо, поколыхал волосы. Выругавшись, Данте тоже вышел из машины, но оставил дверь открытой, прикрываясь ею как барьером. Я захлопнул свою дверь и достал оба пистолета. Предчувствия — предчувствиями, но береженого Бог бережет. Данте достал свой меч, который бросил между сидений, и перекинул ремень ножен через плечо.

— Спрячьте оружие! — Вновь заговорил Фантом. — Уберите его.

Он не просил бросить, он говорил «уберите». Как жест чести или доверия, он сам опустил винтовку и прикрепил ее к поясу за спиной. Не спуская глаз с темных фигур, я поставил пистолеты на предохранители и убрал их за пояс.

— Чувак, ты больной?! — Лицо Данте все больше вытягивалось. — Ты что творишь???

— Так надо.

— С хера ли так надо?!

— Не знаю. Просто чувствую.

Инопланетяне обступили нас со всех сторон, взяв в почти идеальное кольцо. Они образовали овал, справа и слева вдоль дороги и зданий, спереди и сзади плотно пересекая шоссе. Мы остановились как раз напротив магазина и старой заправки, но проходы к ним уже контролировали солдаты врага.

— Что вам нужно? — Громко спросил я, нарушая возникшую паузу.

Фантомы не проявляли явной агрессии. Те, что были впереди, действительно убрали оружие, сбоку и сзади нет, но стволы винтовок теперь смотрели не на нас, а в землю.

— Поговорить! — Отозвался переговорщик.

В затылок ударил поток воздуха. Обернувшись, мы увидели большой пузатый корабль, но это был не тот, что преследовал нас. С тихим гулом он опускался на дорогу, раздувая пыль и повернувшись к нам задней частью. Когда до поверхности оставалось несколько сантиметров судно остановилось, раздались легкое шипение и металлический скрип, и массивная рампа грузового люка стала опускаться на дорогу.

— Сейчас они выпустят племенного Минотавра и он нас поимеет. — Бросил Данте и повернулся ко мне. — Я достаю гранаты?

— Нет. И стволы убери.

— Да, блин, какого хрена?! Сейчас выйдет гребаный Дарт Вэйдер, а ты предлагаешь устроить ему обнимашки?!

— Это что-то серьезное. — Я не спускал глаз с темной рампы, которая легко прижалась к асфальту. — Или кто-то.

Корабль затих, механизмы тоже и мы услышали шаги. Вокруг стало действительно тихо и шаги, звук которых отражался громким металлическим эхом по стенам судна и вырывался к нам, становились все отчетливее. Затем показались ноги в темных как ночь, блестящих как начищенные туфли стиляги, сапогах. За ними стали видны длинные ноги.

— Ну точно, — в голосе Данте сверкнула послушно принятая обреченность, — Дарт Вэйдер.

Это был человек, вернее Фантом и, черт бы меня побрал, я понял природу своего предчувствия. Сердце замерло сильнее, чем замирает сердце влюбленного романтика, при виде объекта своего вожделения, ведь я моментально его узнал. Как и та темная штука, мощнейшая из виденных мною гранат, эта фигура в абсолютно черной одежде, сотканной словно из самой бездны, очень глубоко врезалась в мою память. И врез этот был слишком свежим. Фантом сошел на дорогу, открывая свой внушительный даже по меркам Скринов рост, глубоко вдохнул и посмотрел на нас.

— Ну здравствуй, Видящий.

Голос пронзил меня как мощный электрический заряд. Тело тут же наполнилось свинцом, душу поглотил страх, горло пересохло. Тревога… я сам стал тревогой.

— Т-твой… приятель? — Полагаю, Данте, вид которого так же оставлял желать лучшего, уже мало что понимал.

— Можно и так сказать. — Тихо выдавил я из себя. — Встречались однажды.

— Сколько прошло, с нашей встречи? — Пришелец слегка наклонил голову. — Сто тридцать четыре цикла?

— Цикла? — Непонимающе прошептал Данте.

— Да, чуть больше семи месяцев. — Я не придал особой важности словам Фантома, хотя не смог не отметить, что я понял о чем он говорил — о днях.

— Они у вас тут такие короткие. — Продолжал пришелец. — И такие скучные. Ничего не происходит, ничего не успеваете, но при этом хватаетесь за них как за последнюю надежду, вместо того, чтобы создавать ее самим. Каждый цикл похож на предыдущий. Никакого развития, никакого отличия, никакой разницы. Тщетные попытки прикрыть свою неспособность выбраться из своих же ограничений. Люди… вы нашли тысячи подмен… такие глупые слепцы, сами пожелавшие ослепнуть. Вокруг вас целый мир, а вы предпочитаете не замечать его, уничтожать его. — Мне на секунду показалось, что в черных стеклах шлема мелькнули красные огоньки. — И живете на величайшем сокровище во вселенной. Обладаете им, вовсе этого и не ведая.

— Наследие…

Я сказал это глухо, слово выплыло из моей памяти, из моего темного кошмара. Данте повернулся ко мне, но я не сводил взгляда с черных стекол, за которыми я ощущал тягучий сине-голубой свет, манящий, привлекающий.

— Что? — Данте смотрел то на меня, то на Фантома. — Какое Наследие?

— Наследие. — С удовольствием протянул Фантом. — Величайшее сокровище, чудо в реальности, способное перевернуть эту реальность, вывернуть наизнанку. И вы, люди, даже не догадываетесь чем владеете, вернее, чем можете овладеть. Слепцы, как я и сказал, занятые только собой… Ты ведь чувствуешь его? Слышишь его зов, не так ли?

— О чем он блин вообще? — Данте покрылся потом. — О чем вы говорите?!

Я молчал. Я… молчал и слушал, слушал, боясь пропустить слово или даже букву. Что-то очень знакомое, что-то очень родное было рядом, совсем рядом и тянуло меня к себе, разрывало изнутри.

— Когда ты встретился с Отголоском, — снова заговорил пришелец, — ты чувствовал, ты ведь чувствовал?

— Отголосок? — Тихо спросил я.

— Да, Отголосок. Бледные тени отброшенные величием, эхо, слабое и безжизненное, не способное передать всю мощь — Отголосок. Неудачная попытка слияния. Промежуточная стадия, между слепцом и постигшим истину.

— Вернее сказать — неудачный эксперимент. — Я интуитивно понимал слова пришельца, но понимание мое было таким же ясным, как илистое дно реки, по которому пробежали детские ноги. — Оружие, которое не отвечает требованиям. Не оправдав возложенных на него ожиданий.

Пришелец тяжело вздохнул.

— Да, он был прав — ты все равно остаешься человеком. И мыслишь, как один из них. Узко, под привычным тебе углом. Впрочем, меня это нисколько не удивляет. До сих пор не могу понять, что в вас и в тебе особенно привлекло его. Как по мне, — шлем оставался таким же черным и непроницаемым, но на нем будто бы проступила гримаса отвращения, — вы просто люди. И это исчерпывающая трактовка.

Пришелец повернулся к кораблю.

— Тогда объясни мне! — Я подался вперед, чем с концами обескуражил Данте. — Прекрати говорить загадками, скажи прямо!

Фантом остановился, оставшись в пол оборота к нам. Он повернул голову и я увидел как за стеклами шлема вспыхнул алый свет.

— Ты можешь видеть и чувствовать, слышать и ощущать его, но все это не имеет никакого значения, потому что, — алый свет превратился в чудовищное адское пламя, а голос зазвучал в моей голове как чудовищный горн, — тебе никогда не добраться до Наследия!

Меня парализовало, я не чувствовал ничего кроме холодного страха, который сковывал меня стальными кольцами смертоносной змеи. Слезы наполнили мои глаза, перед ними была тьма, дождь лил непрерывным потоком, ночной кошмар становился явью. Пришелец зашагал к кораблю, меня продолжало колбасить в неконтролируемом страхе, а Данте издал воинственный клич. Громадным скачком он приблизился к пришельцу и схватился за пистолет. Все остальное произошло за мгновение, такое же, за которое молния мелькает в грозовом небе. Пальцы сжали рукоять пистолета и потянули ее вверх, когда с невероятной скоростью, пальцы в черной одежде схватили запястье моего друга. Скорость была неописуемой. Фантом, который давно повернулся и держал Данте за руку, внимательно вгляделся в искаженное испугом и болью молодое лицо, и тихо хмыкнул. А затем наотмашь ударил молодого человека тыльной стороной ладони. Я видел движение руки, видел темный силуэт с чудовищной скоростью отлетевший в сторону. Услышал звон, увидел как раскрошилась в пыль витрина магазина. До слуха донесся грохот, треск мебели, скрип вешалок. Все эти звуки становились тише, по мере расстояния которое покрывало летящее тело. Затем наступила тишина.

Слезы навернулись на мои глаза, а страх и отчаяние выросли до исполинских размеров. Ничто, ничто в этом мире не могло обладать такой чудовищной силой. Но тот, кто стоял передо мной ею обладал. И от этого мое оцепенение только усиливалось. Мой кошмар все больше становился явью.

— Достаньте его. — Бросил Фантом и несколько солдат кинулись к магазину. — Он жив. Доставьте его на, — он на секунду умолк, посмотрев на меня, — кхаэл ту санаат.

Последние слова, сказанные на непонятном мне языке, сработали как тумблер в моей груди. Я заморгал, сумев избавиться от пелены. Я увидел как солдаты вынесли засыпанного пылью и штукатуркой Данте, похожего на ворох скомканной одежды, как затащили его в корабль, как сами зашли туда. Все, кроме одного. Он поставил руки на пояс и, слегка наклонив голову на бок, рассматривал меня сквозь алое пламя в глазах, а я… я придумывал тысячу способов убить этого гада и броситься за Данте, ведь я знал куда его повезли.

— Мне было приказано доставить вас обоих. — Проговорил Фантом, когда летательный аппарат оторвался от земли и поплыл по воздуху, быстро набирая высоту.

— Что же изменилось?

— Ты стал слишком опасен. — Фантом скрестил руки на груди. — Убил мелкого Отголоска, спас своего друга, попутно перебив целый отряд. Теперь еще один Отголосок пал от твоих рук… Его опасения подтверждаются. Впрочем, во всем этом есть и положительная сторона. Я должен поблагодарить тебя.

— За что? — Мне удавалось контролировать свои эмоции, но что-то жуткое творилось за темным шлемом.

— Благодаря тебе, я стал первым. — Фантом поднял руку перед собой, рассматривал ее, слегка покачивая головой, как наркоман под дозой, затем медленно собрал пальцы в кулак. — Избранный. Первый. Тот, кому открыли глаза, даровали прозрение. Дали прикоснуться к крохотной частичке совершенства. Он выбрал меня, он одарил меня, оно снизошло ко мне и все это благодаря тебе. — Фантом опустил руку и посмотрел прямо на меня. — Вернее, чтобы найти тебя.

В моей голове потихоньку созрел план. С такой силой невозможно бороться, остается надеяться на скорость и живучесть. Как хорошо, что осталась еще одна граната.

— Ты нашел меня. Что дальше?

— Дальше? — Голос зазвучал очень странно, будто передатчик забарахлил, но стекла шлема потрескались и из трещин высунулись алые лоскуты. Пламя было реальным, как и мой кошмар. — Дальше только смерть!!!

Меньше секунды ему понадобилось, чтобы покрыть расстояние в восемь шагов. Он двигался быстро, как ветер, я видел только расплывчатый силуэт, который дернулся в мою сторону и тут же материализовался в высокого пришельца в черном. Я не сопротивлялся. Я знал, что это бесполезно. Когда меня схватили за шиворот. Когда правая рука была занесена для удара. Когда был нанесен удар…

Мои ноги и руки вытянулись вперед, все тело сложилось пополам, облегая руку в черной одежде, даже каждый волосок натянулся как струна. В груди что-то хрустнуло, я успел это ощутить, как и то, что внутренние органы прочувствовали всю неистовую мощь удара. Не знаю как еще его описать. Это не просто удар, это как взрыв, как волна, как несущийся на тебя поезд. Я даже заметил как частицы грязи и ила слетели с меня, когда я понесся над землей. Потом в глазах потемнело, точнее замелькало.

Я пролетел мимо чего-то зеленого, тяжело упал, чувствовал как некоторое время ехал по старому асфальту, пока не врезался во что-то твердое. Открыл глаза, сфокусировал взгляд, увидел впереди две бензоколонки с облупившейся краской. Как пьяный задрал голову, поняв, что меня остановила кабинка кассы. Почувствовал, что уши заложило, а голову наполняют странные колющие мурашки. Уши закладывало все сильней, а мурашки вырастали в стальные клещи. Я вдруг осознал, что не могу дышать. Я не могу вдохнуть воздух, будто кто-то или что-то сдавило шею. Наступил новый прилив паники. Руки схватились за горло, но его никто не сжимал. Я видел черную, медленно приближающуюся фигуру, но она была далеко. И мне было не до нее. Глаза стало больно покалывать, они слезились, я не мог моргать, почему не знаю. Голову стягивало все сильней, уши наполнились звоном. Я открывал рот, пытался схватить им воздух, но тщетно. В глазах стало темнеть, я повалился на землю, ногтями раздирая свое горло. Мозг почти ничего не соображал, сердце тоже не откликалось, было ощущение, что его, как и голову, сжали толстые ржавые тиски. Руки вдруг упали. Они ослабли и сами отпустили шею. Я увидел тьму, ощутил ее холодное прикосновение и, сделав последнее, действительно последнее усилие, ослабевшими руками ударил себя по бокам.

Похоже на то, будто на груди стоял, а лучше сидел огромный жирный увалень, с мешком цемента в руках, и резко встал. Вздох, который я сделал, был больше похож на сдавленный вопль. Да, я услышал его. Я услышал себя. Воздух стал поступать в мои легкие, я снова стал видеть. Я разглядел заросший хмелем и паутиной темный навес. Услышал шаги. Сознание вернулось ко мне. И тогда пришла боль. Ее долго не было, она опоздала, но отыгралась за все. Боль… боль, какой я еще никогда не испытывал. Боль, которую я смело назову адской. Боль, которая пронзила мозг, все тело и заставила меня закричать. Чудовищная боль в груди. Я обхватил себя руками и свернулся калачиком, не в силах раскрыться. Слезы просто выплеснулись из моих глаз, а с губ слетали только всхлипы и стоны. Но я был жив, чего и добивался. Мне нужно было только пережить первый удар.

Да, я вспомнил свой план. Я четко вспомнил его, потому что шаги приближались. Они были уже в опасной близости. Поэтому, превозмогая дичайшую боль, ибо это было единственным шансом, я незаметным движением достал пистолет и, резко раскрывшись, открыл огонь. Выстрел! И с небольшим интервалом еще три! Больше я не мог, пистолет выпал из ослабевших пальцев, а рука вновь обхватила пожираемое болью тело. Но лица я не отвел. Стиснув зубы, обливаясь слезами, я смотрел на пришельца, которого моя атака остановила. На левой ноге, левом и правом плечах и на животе зияли красные пятна. Фантом и не думал умирать. Он просто зарычал, а пламя из трещин выросло еще больше. Я не надеялся его убить, я был почти уверен что мне это не удастся. Мне нужно было только затормозить его.

— Жалкая попытка жалкого существа! — Инфернальным голосом проревел Фантом.

— Ну… как сказать.

Мне стоило больших усилий произнести эти слова. Но эффект того стоил. Едва договорив, я легонько кивнул вниз. Фантом, проследив за мной, опустил голову. Еще в тот момент, когда обычные (как я теперь их считал) солдаты Скринов убедили нас убрать оружие и сделали тоже самое, я заметил что оружие они крепили к поясам по принципу магнита. И сейчас, надежно удерживаемая силой магнетизма, на поясе необычного Фантома, прямо посередине, красовалась граната с выдернутой чекой. Фантом поднял на меня пылающие глаза и усмехнулся.

— Оно никогда не будет твоим.

Я просто закрыл голову руками. Мне не впервой было оказываться рядом с эпицентром взрыва, да и боль была такой сильной, что все равно выбирать я не мог. Громыхнула граната, а следом взорвались и бензоколонки. Заправку и тело Фантома поглотил огонь взрыва. Пламя ревело, но рев этот был во много-много раз приятней рева чудовищного существа. Существа из кошмара… Кошмара, который я одолел.

2.10

Взрыв почти меня не задел. Я отделался лишь парой небольших ожогов и, с титаническим трудом, смог встать на ноги. Малейшее движение, вздох, сокращение мышцы, провоцировали дикую боль, которая мгновенно валила на землю. Грудь пылала, я весь горел, чувствовал, как воспалительный процесс движется по всему телу. Температура, похоже, поднялась серьезная. Мне было до такой степени плохо, нет, хреново, что те сотню шагов, которые отделяли меня от «Вольво», я проделал минут за двенадцать. Не прекращая обливаться слезами, время от времени не сдерживаясь и крича от боли, я забрался в машину. Сидя мне стало легче. Намного легче. А если немного согнуться, наклониться вперед, то вообще хорошо, я даже перестал орать. Немного придя в себя, я провернул ключ зажигания и включил небольшой бортовой компьютер — простейшую систему, в которой было как раз то, что мне нужно. Сорок четыре градуса, пятьдесят девять минут и двадцать одна секунда северной широты и сорок один градус, семь минут и двадцать четыре секунды восточной долготы. Я не знал, как и почему я смог понять слова Фантома, боль не располагала к этому, но я все понял, я четко услышал в своей голове эти цифры. Когда программа, приняв данные, выдала мне картинку с яркой извилистой линией и заветной точкой, обозначенной крохотным флажком, я громко всхлипнул — и от радости и от пришедшей следом боли. И от страха, потому что это было чертовски близко к городу. Не дальше пары километров. Старая гора, выросшая стеной к одному из концов города. За ней были бескрайние поля, а на саму гору, вернее на ее вершину, я когда-то ходил гулять с родными. Давно, когда был еще совсем мелким.

Ехал я долго, часа два с половиной. Большая часть дня уже прошла, постепенно приближался вечер. По пути я видел несколько Вай… Отголосков. Я все прокручивал в голове встречу с необычным Фантомом и чем старательней я ее вспоминал, тем больше вопросов у меня оставалось. Кто они на самом деле? Зачем прилетели? Что им нужно? И… при этой мысли я покрывался мурашками, меня бросало в дрожь, что такое Наследие?.. Путь пролегал сначала по шоссе, затем по проселочным дорогам, некоторое время я просто ехал через поля, а потом, уже в конце, пошел почти настоящий серпантин.

Сердце бешено колотилось в груди, когда цифры на навигаторе сменились с сотен метров до десятков, а глаза мои увидели поднимающийся к небу столб темного дыма. До пункта назначения названного Фантомом корабль не долетел всего метров шестьдесят. Я ожидал чего угодно и, несмотря на свое плачевное состояние, готов был драться до последнего вздоха, но… Теперь, едва сдерживая ужас и приливы тошноты, я не знал что делать и говорить…

Все было в крови. Земля, деревья, кусты и трава, валуны и скальные образования. Даже дымящийся остов корабля был в большей своей степени залит кровью. И всюду валялись трупы. Изрезанные, искромсанные, расчлененные. Место очень сильно напоминало бойню, организованную бездушными маньяками с разъеденными паранойей мозгами.

Данте сидел прямо на земле, в груде истерзанных окровавленных трупов. Лицо и волосы его были красными от засохшей крови, даже непонятно откуда возникший черный кожаный плащ, с высоким воротником, и тот казался не черным, а скорее бардовым. Но сквозь всю эту мертвую алую маску ярко-ярко мерцали в медленно опускающемся солнце, невероятно живые и глубокие светло-серые глаза. Красные руки сжимали такой же красный меч. Краснота потрескалась от жары, и казалось, что сквозь алый лепесток розы просачивалась стальная роса.

Я не знал что сказать, да и надо было? Бегло окинув взглядом мертвую картину, я поднял голову. Вся широкая площадка, на которой разыгралось действо, обставленная природой скалами и деревьями, спускалась, ну или если угодно, поднималась, под небольшим углом и оканчивалась напоминающим полукруг гладким обрывом. Заметив его и не в силах справиться с порывом, я медленно и осторожно подошел к его краю. И тут у меня перехватило дыхание. Его и так перехватывало от боли, но это ощущение… как летишь вниз на качелях, или видишь внезапно любимого человека, или узнаешь какую-то новость, на мгновение делающую тебя счастливым. Этот перехват был как раз из таких. Гора была высокой, я находился на самой ее вершине и с нее открывался потрясающий вид на город. Город и леса, озера и реку в дали, горы, прячущиеся за горизонтом и прикрывающиеся облаками. Я видел все, так четко, так близко, казалось можно протянуть руку и коснуться вон того здания, или сорвать листок с того дерева. И очень хотелось схватить эту чертову громадную башню, вырвать ее к хренам и запустить в стратосферу. Да, я видел ее и различал много темных точек, летающих над городом. И разглядел громадных роботов, шагающих между домами… Зрелище было куда масштабней, чем запись с маленькой камеры Танка. А если мысленно откинуть признаки присутствия пришельцев, то картина вообще была маслом.

За спиной послышался лязг. Обернувшись, я увидел, что Данте встал. Меч его был воткнут в грунт, полы длиннющего плаща едва не касались земли. Он потер лицо руками, отчего оно стало напоминать зебру — красная полоса, светлая полоса, красная, светлая, затем смачно сплюнул и, кинув взгляд на дымящийся корабль Скринов, повернулся ко мне.

— Напомни мне, в следующий раз, когда ты предложишь поучаствовать в какой-нибудь бредовой затее, послать тебя куда подальше.

Как в кино. Словно в замедленном действии, под атмосферную эпическую музыку, ребята медленно поворачивали головы, распахивали широко глаза, поднимались с мест. Они все были в общей зале, заставленной сумками, рюкзаками, тюками, стол был завален оружием, боеприпасами. Они собирались бежать, как я и просил. Они знали, что нам не вернуться. Они… с бесконечным водоворотом ужаса, тревоги и залитой слезами радости, смотрели на нас…

Домой… хм, действительно, пещера стала нам домом… мы добрались поздно ночью. Большую часть пути проехали на машине, но потом, из-за слишком густого леса и чересчур высоких холмов вырастающих в горы, машину пришлось бросить. С каждой минутой мне становилось хуже. Любое, даже самое малейшее действие, будь то шаг или вздох, вызывали жгучую боль, которая, как будто становилась все сильней. Мой организм заставлял меня все сильнее сгибаться, в отличии от моего сознания прекрасно понимая как сделать мне лучше. Пожалуй, это то, что мы называем интуицией. Я стал падать. И падал все чаще и чаще. Наконец я упал практически ревя от боли, перевернулся на спину, обхватил руками грудь и понял, что дальше идти не могу. Я был готов ко всему, да и вообще удивительно было, что нам не встретился ни один отряд, ни одна тварь по пути. Я хотел было сказать, выдавить из себя очередное самопожертвование, но Данте, который не проронил ни единого слова с того момента как мы спустились с горы, подошел ко мне и взял меня на руки, держа одной рукой под согнутые ноги, а другой под спину. Он держал меня в том положении, в котором мне было легче всего. И он пошел, серый как пепел, с потемневшими глазами, с жутким синяком на всю левую половину лица, с пылающим от старых и новых ран телом. Не говоря ни единого слова. Он шел через лес, продирался сквозь ползучую поросль, взбирался на валуны и шел вброд через водоемы. Он спотыкался о корни и камни, ноги подкашивались от усталости, но каждый раз его руки все крепче напрягались и я чувствовал, что он делал все, чтобы уберечь меня от лишних сотрясений. Чтобы я не испытывал боль… Я не знаю сколько мы шли. Меня одолевала дремота, я засыпал, но почти сразу просыпался. В горле горело, я горел сам, болела голова, но ничто не могло заглушить боль в груди.

Наконец, когда ночь накинула на землю свой абсолютно непроницаемый саван, меня немного привело в чувство ощущение прохлады под спиной. Послышался едва различимый всплеск, а холод уже обхватил мои конечности. И я услышал голос Данте, далекий и какой-то чужой, произнесший первое слово за много бесконечно долгих часов:

— Не дыши.

Руки аккуратно толкнули меня в холодную воду, холод сомкнулся на моем лбе, я полностью погрузился в него. И спустя несколько минут, Данте, снова держа меня на руках, смотрел на наших друзей, которые были готовы бросить нас, но не были виноваты в этом, а по нашей одежде тихо скатывались на холодный пол зеленоватые капли.

Лея и Танк бросились к нам. Здоровяк перехватил меня из рук Данте, Лея скомандовала отнести к ней, крикнула оторопевшим Рике и Кате, чтобы они вытаскивали из сумок и тюков все медикаменты, а Данте, который продолжал держать руки вытянутыми, словно я все еще был на них, закрыл глаза и рухнул на пол.

Сквозь полузабытье и ни на секунду не прекращающуюся боль, я почувствовал как Лея сделала мне укол в шею, видел как Танк осторожно разрезал мою водолазку, как снял ее и выругался, как стянул с меня штаны и отволок в душ. Я ощущал приятное тепло воды, барабанную дробь старой душевой лейки, заботливые и осторожные руки Леи, смывающие с моей кожи грязь. Чувствовал, как дробь прекратилась, как меня снова подняли на руки. Как, наконец, меня уложили на жесткую кушетку, включили над головой свет и я снова увидел склонившуюся надо мной Лею.

— Опять устроишь танцульки? — Голос ее дрожал, а глаза были до отказа заполнены слезами.

— Нет. — Обезболивающее стало действовать, и я с приятным удивлением обнаружил, что снова обрел способность говорить. — Там все хреново?

— У тебя не бывает по-другому.

— Но я не беспокоюсь, — я широко улыбался и чувствовал, что слезы непроизвольно собираются у меня в веках, — ведь я в твоих руках.

Она отошла от меня, но я слышал, как она всхлипнула, не в силах больше сдерживаться.

— Что там? — Проговорил я, пытаясь поднять голову. — Я хочу посмотреть.

Лея молча вытянула надо мной небольшое зеркало. Сначала мне показалось, что оно разбито, или направленно не туда, но… Нет, просто это была моя грудь. Точно от ее центра расходилось огромное пятно, даже не темно-синее как обычная гематома, а почти черное. Оно покрывало практически всю грудную клетку, его неровные края доходили до самых ребер, но ближе к краям пятно становилось немного светлее.

— Кто или что тебя так? — С заботой спросила Лея, приблизившись к моему лицу.

— Старый знакомый. — Прохрипел в ответ я, чувствуя, что веки мои набирают вес по экспоненте. — Я все расскажу, а пока… почини меня Сестренка…

Я почти спал… Знаете, это довольно неприятное ощущение — тебе нездоровится, жар, тошнота, или любое другое «плохое» состояние, когда ты открываешь глаза, а перед ними все вращается, словно тебя засунули в карусель, двигающуюся по кругу и высунули наружу твою голову. И все вокруг кружится, кружится, кружится. Тебе не нравится это, и ты закрываешь глаза. Только вот даже это не спасает от вращательного синдрома. Так вот, на этот раз все было немного по-другому. Это ощущение не вызывало дискомфорта. Было удивительно, правда недолго. Очень скоро и это прекратилось, и я вел беседы с Рикой, сидя на облаках, с Данте, летая по каким-то невиданным лесам и горам, а потом что-то теплое прикоснулось к моей щеке.

— Слейвин…

Я открыл глаза. Их покрывали мурашки, легкое покалывание, сродни тому будто в глаза насыпали немного песка или своей же высохшей кожи. Рядом сидела Лея. Она была без маски, я видел ее лучезарную улыбку и ощущал мягкую кожу пальцев, которые осторожно гладили мою щеку.

— Привет. — Пробормотал я. Глаза застилала пелена и я старательно пытался ее проморгать. — Как у нас дела?

— Ну здравствуй, мой Темный Волк. — Лея улыбнулась, а пальцы ее все еще нежно гладили мою кожу. — Довольно неплохо. Ты, только постарайся не делать резких движений.

Отличное начало беседы.

— Да? А что так? — Я пристально всмотрелся в глаза девушки и взял ее за руку. — Лея, я понимаю, что я в заднице. Мне только нужно понять насколько глубоко.

Да, по своему состоянию и по той боли, что при всей своей жути местами напоминала мне боль моей сломанной руки, я догадывался, что все не есть прекрасно. Но я должен был знать точно.

Лея тяжело вздохнула.

— У тебя множественные переломы груди. — Выдохнула она. — Не слишком сильные, но чересчур множественные. И ребра почти все сломаны.

— Кости задели органы?

Лея посмотрела мне прямо в глаза и отняла руку. Я хорошо помнил уроки анатомии — если сломать человеку ребра, кости могут ранить внутренние органы. И я хорошо знал, чем это грозит.

— Я не знаю. — После паузы ответила Лея. — У меня нет рентгена и никакого другого способа узнать наверняка. Внешний осмотр выявил подобную возможность.

Я постарался улыбнуться ей.

— Сестренка, — я потянул к ней пальцы и она, немного поколебавшись, снова дала взять себя за руку, — значит пятьдесят на пятьдесят. А с этим уже можно работать. Не волнуйся.

— Не волнуйся. — Фыркнула она. — Да как я могу не волноваться!.. — Она вдруг глянула на меня, отвернулась и смахнула со лба мокрую от пота челку. — Угораздило же меня… Знаешь, той кто станет твоей, будет очень сложно.

— Это почему же? — Улыбнулся я в ответ.

— Да потому что нелегко с тобой. Чтобы доказать истину моих слов, ты творишь абсолютно сумасшедшие вещи.

— Я не специально. — Шутливо ответил я. — Просто я понимал, что больше некому.

— И после этого ты смеешь утверждать, что ты не лидер?

— Не знаю. Ты ведь сама сказала, что время еще не пришло. Что люди не готовы.

— Люди может и не готовы. — С каким-то странным подтекстом проговорила Лея. — А я готова.

Я молчал. Несколько секунд, но в такой ситуации это достаточно долго. Лея тоже молчала. И пристально смотрела мне в глаза. Мы оба все понимали и, будь это возможным, все сейчас шло бы по-другому. Но возможно это было лишь в другой реальности. Чувство вины, переполняющее меня, наверное хорошо читалось в моих глазах.

— Когда вы уходили, — Лея немного подалась назад, но руку мою продолжала держать очень крепко, — я думала… я думала, что больше не увижу тебя. Я прощалась с тобой, но никак не могла смириться с этим… Не хотела верить в это… Теперь ты пришел, и с одной стороны я… я счастлива… я рада, я верила и моя вера вознаградилась… с другой стороны… — Она шумно и резко втянула носом воздух, всхлипнула.

— Лея… — неуклюже начал я.

— Ты уверен? Ты точно уверен, что это она? Она Та Самая?

— Я уверен, что она мой мир.

Лея сжала губы, резко выпрямилась и посмотрела вверх, задержав дыхание. Я понимал, какую боль ей сейчас причинял, но я думал, что если бы я пошел на сделку с совестью и чувствами, в итоге, я бы причинил ей боль несравнимо большую.

— Прости меня, Сестренка. — Очень виновато проговорил я, поглаживая ее по руке.

Она была умной. Она была очень умной. И мудрой. Она вытерла лицо свободной рукой, повернулась ко мне и сделала весьма успешную попытку улыбнуться.

— Если когда-нибудь поймешь, что ошибаешься — ты знаешь, где меня найти.

— А если это произойдет после окончания войны? Вдруг мы потеряемся. Как я найду тебя?

Она снова погладила меня по щеке.

— Я даю тебе слово — чтобы не случилось и ни при каких обстоятельствах, я не дам тебе меня потерять.

Возможно… блин, возможно, она и вправду была лучшим вариантом. Я так думал в этот момент и снова ловил себя на мысли, что, блин, никто так на меня не смотрит.

— Фу-у-ух! — Девушка шумно выпустила воздух. — Время поджимает, хоть и тянула как могла. Нам пора.

— Не понял. — Я действительно не понял.

— Нужно поговорить. — Она указала рукой в сторону двери. — Танк требует отчет.

— А, ладно. — Улыбнулся я и тут же с ужасом спохватился. — А как там Данте?

— Пришел в себя. — Ответила Лея с небольшим вздохом. — Собственно, поэтому я тебя разбудила.

Она помогла мне сесть на кушетке, свесив ноги вниз. В этот момент я почувствовал произошедшие изменения. Что-то сковывало все тело, отчего было немного тяжело двигаться и дышать. Опустив глаза, я увидел что на мне был надет самый простой и стандартный бронежилет, который обычно носят охранники или трясущиеся за свою жизнь богатеи. Лямки жилета были затянуты до максимума. Я вопросительно посмотрел на Лею.

— При таких травмах нужна тугая фиксация. — Заговорила она, помогая мне встать на ноги. — А у нас, как ты сам знаешь, мало приспособлений для лечения сложных травм. Пришлось импровизировать: немного эластичного бинта, сверху слой обычного марлевого и, — она держала меня за плечи, когда я твердо стал на пол — сверху, то, что подходило лучше всего.

— Классная импровизация. — Я был благодарен ей и очень старался, чтобы благодарность была четко различима в моих интонациях.

Сразу же понял, что во мне много обезболивающих — немного кружилась голова, глаза никак не хотели открываться до конца и боль. Боль, которая сейчас ушла на второй план но, как сидящий в дальнем темном углу клетки лютый зверь, тихим рычанием как бы говорящий, что его время придет, давала мне понять что все впереди. Зато, пусть и с некоторым стеснением, пока я мог дышать. И я чувствовал, что сейчас мне нужно было надышаться по максимуму, к тому моменту, когда меня опять скрутит.

Данте пришел в себя всего несколько минут назад и, само собой, Танк, как и все остальные, хотел послушать историю и получить ответы. От Лехи он смог добиться только расположения точки, в которой мы бросили машину и от которой мы двигались пешком. Поэтому и было приказано привести меня, чтобы я тоже смог внести свою лепту. Когда мы вошли в общую залу, Танк жадно изучал огромную карту, которую он расстелил на столе как ковер (проектор сломался пару недель назад, так что все теперь делалось по старинке). Рика и Катя сидели на стульях, поодаль, с беспокойством посматривая на Данте. Когда я перевел взгляд на него, причина беспокойства девушек стала мне понятна. Он был похож на изваяние, будто высеченное из стали. Лицо стало еще уже, скулы сильно проступали из-под кожи, он как будто похудел за эти часы. Пепельная серость усугубилась, а огромный черный синяк, занимавший левую щеку до глаза, спускающийся до середины шеи и теряющийся в волосах у виска, придавал моему другу зловещий вид. Но сквозь все это, сквозь свисающую сосульками челку, сверхъестественно ярко сверкали серые глаза, в эту секунду казавшиеся почти голубыми.

— У тебя очень хороший друг. — Прошептала Лея, поддерживая меня за руку. Идти было тяжело — и из-за боли в груди и потому что ноги плохо слушались. — Он нес тебя двадцать семь километров.

Я молниеносно повернулся к девушке.

— Сколько?.. Сколько?!

Она не стала повторяться. В эту минуту все заметили нас и уже было не до разговоров.

— Привет, Слейвин. — Громко сказал Танк. — Будь у меня выбор, я бы не стал тебя дергать, но выбора нет.

Я увидел как в залу вошел Хантер. Мокрый и тяжело дышащий, очевидно он выполнял очередное задание Танка, не знаю.

На мгновение я перехватил взгляд Рики. Было здорово смотреть на нее, но пришибленный последней информацией, долго созерцать милую я не мог. Пока Лея вела меня к стулу, я смотрел на Данте. Я заметил как он сфокусировал взгляд на мне и на душе стало как-то неспокойно, когда несколько мгновений мы просто смотрели друг другу в глаза. Я вдруг понял этот взгляд. Понял его наполненность. Это было что-то такое, что не нуждается в объяснениях, вообще в словах. Что-то такое, что происходит между людьми, которые увидели то, что им видеть не следовало. Что заставляет их впредь смотреть на жизнь под другим углом.

Жилет даровал мне возможность сидеть прямо, но уже через пару минут боль напомнила о себе с новой силой, поэтому я положил руки на колени, согнулся и облегченно вздохнул.

— Ребят, честно, я даже не знаю что сказать. — Заговорил Танк, выйдя вперед, как истинный командир, став во главе стола. — Это… это невероятно… И-и… невозможно… — Он тяжело вздохнул и вытер пот со лба. — Черт, просто расскажите нам все.

Данте был словно не здесь. Он всю дорогу стоял у стены, опершись на нее спиной, и на нем был все тот же черный плащ, хрустящий от обилия высохшей крови и грязи. Голова моего друга была опущена, отчего лицо скрывали сосульки челки. И он молчал. Катя, наверное, переживала не самые лучшие моменты своей жизни, но, повинуясь интуиции, не приближалась к Лешке.

Поэтому говорить начал я. С самого начала, с того самого момента когда мы вынырнули по ту сторону убежища. Весь этот сумасшедший день в мельчайших подробностях стоял у меня перед глазами, всплывал в моей памяти, и так же подробно я описывал его остальным. Как мы бежали, как отвлекали на себя внимание, как плыли по реке и как на нас напал Отголосок. Как мы убили его, как нашли машину и ехали на ней до тех пор, пока нас не остановили. Как мы встретили совсем не обычного Фантома, как мы говорили с ним. Я рассказал про его чудовищную силу, про то, как он приказал забрать Данте и чуть не убил меня. Я с дрожью в голосе говорил о том, как внезапно понял язык Скринов, как через боль вернулся в машину и поехал по координатам. Как приехал в гору и увидел… Я посмотрел на Данте, чувствуя тяжесть, навалившуюся на меня.

— Я увидел взорванный корабль и в прямом смысле этого слова гору трупов. Их было два, три десятка, а может быть еще больше и все они были убиты. А Данте сидел в куче тел. Вот, что я увидел, когда приехал. Потом он помог мне забраться в машину, мы некоторое время ехали, потом пешком. Мне стало плохо, ну и… — Я развел руки в стороны. — Остальное вы и так знаете.

— Взвод? — После глубокой густой паузы промолвил Танк. — Он один убил взвод Фантомов?

— Да. — Я посмотрел на Данте. На него в эту секунду смотрели все. — А может и больше.

— Как? — Танк двинулся к моему другу. — Как тебе это удалось?

Танк приближался к Данте, а тот… темнел на глазах. Правда, его лицо из пепельного приобретало цвет сажи, почти сливалось с цветом синяка. Но, похоже что из всех, только мы с Леей понимали, что что-то не так.

— Данте! — Танк немного повысил голос, поскольку не любил когда на его команды не реагировали. — Данте, ты слышишь меня?

— Танк стой!

Лея выпрямилась и, в довесок к своим словам, вытянула вперед руку.

— Что? — Здоровяк лишь отмахнулся от нее и почти вплотную подошел к Данте.

— Танк не надо! — Лея просто кричала.

Наш вожак остановился, обернулся, повесил на лицо возмущенное выражение и постарался взять себя в руки.

— Ты пойми, сейчас нет времени нюни распускать, нас обложили со всех сторон и я должен…

— Данте! — Громким звучным голосом, Лея просто обрубила предложение Танка. — Данте, — сказала она уже мягче, — что там произошло?

Данте поднял глаза, и я со страхом увидел, что они блестели. Блестели от обилия слез, готовящихся к старту. Данте опустил голову и снова ее поднял, открыл рот, не произнеся ни звука закрыл его, дал волю слезам и лишь отрицательно замотал головой из стороны в сторону. А потом сорвался с места и скрылся в темном коридоре.

— Какого?.. — Не закончив фразу полностью пробормотал Танк, абсолютно сбитый с толку.

— Я разберусь! — Вдруг очень твердо сказала Лея и схватила меня за руку, принуждая подняться с места. — Нужна твоя помощь, остальные свободны.

Она не часто принимала командование на себя, но каждый раз это было невероятно. Когда мы ушли, Танк, подавивший раздражение в тяжелом бизоньем выдохе, повернулся к остальным.

— Вы ее слышали.

2.11

После получаса поисков моего друга, оказавшихся безрезультатными, меня скрутило от боли. Действие обезболивающего закончилось, нужно было принять еще. Болело так сильно, что я едва шел, но Лея отказалась позвать кого-нибудь на помощь и сама потащила меня к себе. Едва ввалившись в дверь, мы услышали голос:

— Что-то вы долго. Не помешаю?

Данте сидел в кресле. Пока еще очень бледный, но уже не такой черный.

— Здесь всегда рады гостям. — Поддерживая меня, ответила Лея. — Спасибо. — Ей было тяжело и неудобно, а Данте тут же вскочил и принялся ей помогать. — Давай положим его на кушетку.

Данте легко и осторожно уложил меня на когда-то бывшую белой простыню, а Лея отрегулировала положение подголовной части кушетки, чтобы я мог лежать в полусидящей позе. Так мне сразу стало полегче.

— Двадцать семь километров, значит? — Данте стоял у меня в изголовье, пока Лея быстро откупоривала ампулу с лекарством. Я внимательно посмотрел на своего друга и поднял руку. — Теперь ты спас мою задницу. Спасибо.

Данте осторожно, без лишней дерготни пожал мою руку.

— Не за что. Ты же мне друг.

Я не смог сдержаться.

— Я круче.

Я засмеялся, но длилось это всего пол секунды, потому что стало больно, я закашлялся, а от этого боль стала еще сильней. Губы Данте дрогнули, будто собираясь вытянуться в улыбку, но не стали.

— Тише, тише, тише! — Лея погладила меня по руке, зафиксировала ее, потерла проспиртованной ваткой по коже и медленно воткнула шприц.

Настала очередь почти мгновенного облегчения. После укола боль стала уходить со скоростью пыли, которую стирает влажная салфетка.

— Так-то лучше. — Лея вытащила иглу и отошла от меня.

Данте пододвинул кресло поближе, уселся на него и, поставив локти на ноги, закрыл лицо руками. Я поймал вопросительный взгляд Леи и, как мог, ответил на него. Она кивнула, подошла к кушетке, слегка оперлась на нее и выдержала небольшую паузу.

— Данте, — тихо окликнула она его, — все нормально?

— Да. — Довольно охотно ответил он, подняв к нам лицо. — Просто… Да дебилизм какой-то, собрались, смотрят на меня, еще б пальцами на меня показывать начали… как в цирке…

Да, знакомое чувство. Отдаленно похожее я уже сегодня испытывал. Не понравилось.

— А тут, я слышал, — продолжал Данте, — души обычно изливают.

Он посмотрел на меня.

— У него вип-абонемент. — Пошутила Лея и, приставив свой стул, села поближе к нам. Теперь все мы сидели напротив друг друга. — Так… что там случилось? На корабле.

Данте вздохнул, я видел как его передернуло будто от удара током.

— Я мало что помню сразу… Башка болела, кружилась, я вообще плохо соображал что происходит. Помню, как меня схватили, несли, как дневной свет сменился темнотой, его будто выключили… — Данте позволил себе смешок, но на ровных совсем не улыбающихся губах, этот смешок вызывал крайне противоречивые чувства. — Меня колбасило страшно, я только чувствовал холодный пол… металлический, и понимал, что вокруг меня много народу. Видел силуэты, потому что внутри горел тусклый свет… Думал, что Фантомы собрали консенсус, решали как меня убивать. Потом меня замотало в стороны, и я понял, что мы взлетели. Силуэты вокруг меня почему-то тоже шатались, но при этом они твердо стояли на ногах… Башка моя вроде прояснялась, стали приходить мыслишки о побеге, начинал мыслить позитивно… Я лежал на спине, над головой как раз горела лампа… хоть и тусклая, а все же умудрялась слепить. Поэтому я перевернулся на живот, встал на корточки, удивлялся что ребята вообще не реагируют на меня и прикидывал в голове, с чего начать. Меч-то был со мной, я уже рисовал себе в голове картины отрезанных ног. Но в глазах все равно все плыло, поэтому я их сильно-сильно потер… А потом… — Данте снова передернуло. Он шумно вдохнул воздух, поморгал, опустил голову и сцепил пальцы. — Потом я поднял глаза… Они хорошо прояснились, слишком хорошо… Знаете, в ту минуту я жалел о том, что я не ослеп… Я очень хотел ослепнуть… — Данте замер, смотря перед собой. — Это были люди… Обычные люди… Снизу их ноги были в каких-то зажимах, а на шеях, — продолжая смотреть в одну точку, он едва не подавился своими же словами, — а на шеях сидели те железные… дряни… Люди шатались от движений корабля как марионетки с отрубленными веревками… их руки болтались… как тряпки… Они… почти все они были голые, только на некоторых была одежда… Женщины, мужчины, старики… дети!.. С пустыми как стекла глазами и на лицах… я никогда в жизни не видел ничего подобного… на лицах… с царапинами, синяками и порезами… на лицах были улыбки… Они улыбались со своими пустыми глазами… Потом пришел один из Фантомов… Он держал в руках что-то типа планшета… Он что-то там нажал и зажимы на ногах молодой девушки раскрылись как края капкана… Фантом взял ее за руку и повел куда-то вглубь… Я их не видел, они скрылись за перегородкой… Я хотел… я честно, клянусь, хотел кинуться туда и перехерачить всех но… у меня руки ватными стали… я просто смотрел сквозь шатающиеся тела и обсирался от ужаса… Потом я увидел свет… Вокруг было темно, поэтому я хорошо разглядел свет впереди… точнее, отблески света…

— Какого? — Быстро спросил я, чувствуя как меня переполняет тревога.

— Синего… или голубого… я не знаю точно, стены были черные, а меня все еще колбасило… И свет был не как от сварки, не мелькал… Он просто вспыхнул, немного переливался и погас… а потом я услышал крик… я никогда в жизни не слышал ничего подобного… Человеческий крик, от которого тебе не спрятаться нигде… он так резал мне уши, что я зажал их руками, но руки были как прозрачные… она кричала, она так кричала… кричала везде, даже внутри меня… я физически чувствовал как крик идет и из меня, и из стен… из воздуха… Потом я увидел движение, а крик стал еще громче… Я свалился на спину… терпеть не мог… Два… ее двое вели… у них в руках были длинные хрени, типа шокеров, на концах молнии трещали… Этими штуками они подгоняли ее… тварь с шеи куда-то делась… Она… она… не переставала кричать и шла, постоянно падая на колени… потом вставала и снова падала… а руками она рвала себя в клочья… разрывала голову и грудь… поверьте это… это не передать… когда человек просто рвет сам себя… расцарапывает ногтями кожу… потом растягивает ее пальцами и отрывает… кусками… и кровь всюду хлещет… И все это не прекращая кричать… Когда они подогнали ее к открывшемуся люку, она уже стала превращаться в одну из этих тварей… В Отголоска, да?.. Так ведь они их называют… Фантомы столкнули ее вниз и крик стал тише… А меня продолжало колбасить даже сильнее… меня никогда так не трясло… она уже была далеко… наверное на земле, а я еще ощущал вибрацию в ушах, словно она продолжала кричать… Я блевал… меня просто наизнанку выворачивало… а эти двое только что-то сказали друг другу, посмеялись, смотря на меня и ушли за перегородку… а я… плакал, кричал, оглохший от криков… мне никогда не было так страшно… это… не описать… не передать… я даже соображал плохо… обрывками… и среди этих обрывков появилась мысль… а ведь где-то в башне, а может быть и на таком корабле… твои… твои родные… И вот тогда что-то произошло… Не знаю что… Просто все стало по-другому. Глаза очистились, голова прошла, руки и ноги снова моими стали. И пришла ярость… какой я еще никогда в жизни не испытывал. Я взял все гранаты что у меня были и бросил их как можно дальше вперед… Крики, потом взрыв… Корабль тряхнуло, прям хорошо так затрясло… Грузовой люк открылся… Потом был удар… Через пару секунд к выходу бросилась вся серая толпа… А там их ждал я… Остановился только когда перестал напарываться мечом на твердое… и когда сквозь застилавшую мои глаза алую пелену, я перестал видеть образы и силуэты…

— А как же те люди? — Быстро спросила Лея, а сердце мое сжал холодный сухой кулак.

— Грузовой люк открылся потому, что последнюю гранату я взорвал рядом с собой…

— Ты… — В неописуемом ужасе Лея подалась назад, глаза ее невероятно блестели.

— Да, я принял решение… Уж лучше так, чем… — Он встал, посмотрел на меня, потом повернулся к Лее. — Это мой выбор… и мне теперь с этим жить…

Он вышел из комнаты. Лея была поражена, мы оба были поражены. Я почти правильно считал взгляд Данте там, в общей зале, но… насколько же я был далек от истины… И как, как теперь ему нужно было жить… И возможно ли это было?..

Еще множество тяжелых бесконечных мгновений мы смотрели в проем, за которым виднелась захлопнутая дверь. Даже дыхание наше, почтительно кивнув, затихло где-то в глубинах груди. Тишина стала столь непроницаемой, что звук бьющегося о лампочку мотылька, показался неестественно громким. Я глянул на мечущееся вокруг маленького солнца насекомое, сглотнул и посмотрел на Лею. Она как раз в эту секунду отвела взгляд от меня. Опустила голову, постучала пальцами по коленям и резко встала.

— Нет, неправильно это все. — На выдохе произнесла она, подошла к крохотному холодильнику (который практически с боем выпросила у Танка, ни в коем случае не желавшего тратить лишнюю электроэнергию), достала оттуда пластиковую бутылку с водой и сделала несколько жадных глотков. — Не хочешь?

— Спасибо. — Бутылка была не больше пол литра, почти половину выпила Лея. Я вдруг ощутил как сильно меня мучила жажда.

Лея достала еще одну. Большими глотками я осушил емкость и облегченно вздохнул.

— Пить побольше жидкости, есть белковые продукты, а так же кальций, витамин D, аминокислоты… — Недоговорив, Лея уперла обе руки в кушетку и снова тяжело вздохнула.

— Что неправильно, Сестренка? — Осторожно спросил я.

— Да все это. То что с вами происходит. Вам сейчас с девчонками зажигать, гулять, веселиться, а не… все это.

— Можно подумать, — ответил я, усмехнувшись, — что ты у нас тут такая уж старая дева.

— Иногда именно так я себя и чувствую. — Лея подняла на меня лицо и криво улыбнулась, но я увидел, как ее пальцы сильно сжали простыню.

— Оглянись вокруг, — тихо заговорил я, испытывая смешанные чувства тревоги, страха и уверенности, — куда ни глянь все неправильно. Но… так уж сложилось. Ты молодая и красивая женщина, тебе бы сейчас табуны женихов разгонять. Танк, — я на секунду задумался, — представь какой бы из него вышел тренер или проводник. А мы, — я пожал плечами, — … так уж сложилось.

— Так уж сложилось. — Почти автоматически повторила Лея. — На словах все просто.

— Только когда за ними что-то есть. — Она подняла глаза и прочитала мой взгляд. — Наверное во мне сейчас лекарство гуляет, но не думай, что мне все равно. Просто… когда видишь такое, очень сложно потом смотреть на остальное как раньше. Назад не уйти, стекла потрескались и рассыпались, открыв то, что человеку лучше бы не видеть.

— Или ребенку.

— Или ребенку. — Немного неохотно согласился я. — Хотя мне кажется, что детьми мы перестали быть уже давно… Я и не помню уже, что это такое гулять, ходить в универ, встречаться с друзьями. — Я хмыкнул. — Насчет друзей это я лишканул, у меня их и так не было… Да… я не представляю как он теперь будет жить.

— У него теперь есть ты. — Лея сказала это очень спокойно, но глаза ее блестели, она выглядела уже не такой измученной. — Вы слишком многое вместе пережили. Можно сказать, что дружба ваша очерчена кровью, которую прижег огонь. Такую связь нелегко разрушить.

— Да, наверно…

Я погрузился в раздумья. Дело уже шло к рассвету, голова гудела, но спать не хотелось совсем. Жуткие картины дня я видел четче, чем девушку, стоящую рядом. Я все прокручивал их в голове, останавливаясь на самых острых моментах, но как только я что-то вспоминал, в голове гремел гром, били барабаны и звонили колокола. И многоголосным эхом, многогранным как шум океана, в мыслях и чувствах, как назойливый шмель на лугу, в голове вилось одно-единственное слово…

— Наследие…

Я даже не сразу сообразил, что Лея что-то сказала. Меня просто передернуло от этого слова, потому что я слышал его в голове уже долгие часы. Оно как боль, утихало на мгновение, но никуда не уходило, только сдвигалось в тень заднего плана.

— Что? — Я поморгал и поднял глаза на девушку. — Ты что-то сказала?

— Наследие. — Повторила Лея, тревожно смотря мне в глаза. — Что это такое?

— Не знаю. — Тревога была слишком сильной. — А что?

— Еще давно ты упоминал это слово. И ты только что сам его произнес.

— Да? — Очевидно лекарство оказывало на меня воздействие больше, чем я предполагал. — Прости.

— Так что это? — Лея придвинула стул, села и положила руки на кушетку. Она внимательно смотрела на меня, не без тревоги, но та уже не была столь явной.

— Я… я не знаю. — Мысли превратились в толстый перепутанный клубок. — Помнишь, я рассказывал тебе, что было до нашей встречи?

— Да.

— Помнишь, как я сломал руку?

— Да, там был Фантом. И ты видел… — глаза Леи распахнулись, — кошмар.

— И в том кошмаре я услышал это слово. — Я чувствовал мурашки. Они поднимались от живота к макушке, будто тысячи крохотных ног отплясывали на мне безудержный танец. — Было жутко, но тогда я не придал этому большого значения — были более яркие и важные факторы и дела. Но сегодня… я снова слышал это слово.

Лея внимательно смотрела на меня, почти не моргая, с жадным вопросом.

— Да. — Ответил я. — Это был он. Тот же Фантом.

— А ты уверен, что это точно он?

— Абсолютно. — Я позволил себе улыбнуться. — Его ни с кем не спутаешь. Этот голос… Нет, это он, без сомнений.

— Так, — Лея поставила руку на локоть и положила подбородок на ладонь, — дальше…

— Дальше?.. А что дальше? Он тогда говорил о Наследии, точнее, — меня снова передернуло, прям как Данте, — в том кошмаре… Не знаю как, но этот кошмар стал явью, как вещий сон. Не точно, но с основными красками… ты понимаешь?

— Да, да. — Лея, очень внимательно слушая, активно закивала.

— А потом эта встреча… Хотя, все началось раньше… Не знаю, может это и не связано, но тот Отго… — Я немного виновато глянул на девушку.

— Все нормально. — Улыбнулась она в ответ. — Отголосок лучше звучит.

— В общем, та тварь… может быть мне показалось… я вообще плохо соображал в тот момент… мне показалось, что глаза у нее светились… голубоватым светом… и этот свет притягивал… Это как… ты уехал из родного города, в котором прожил лет двадцать, а потом, через пару лет приезжаешь и идешь гулять — все вокруг родное, знакомое, ты примерно знаешь, что ждет тебя за тем поворотом, на той улице, в том районе … Вот и у меня было такое же чувство. Мы не обсуждали это с Данте, не знаю видел ли он, но я видел. Я почти уверен в этом… Этот свет, он вызывал те же чувства, он манил, будто гипнотизировал… В нем было что-то очень знакомое, что-то родное… Тоже самое было и с тем Фантомом. Те же чувства и эмоции.

— Может быть, — после небольшой паузы проговорила Лея, — это их новое оружие? Новая вариация Небулы?

— Может. — Так же задумчиво произнес я, действительно погруженный в раздумья. — Только… помнишь, что сказал Данте?

— Именно?

— Перед тем, как увидел ту девушку? Он сказал, что видел отблески света…

— То ли синего, то ли голубого. — С чувством, но с еще большим вопросом в глазах произнесла Лея. — И что это по-твоему значит?

— Ничего, потому что я нихрена не понимаю. — Я откинулся на спинку кушетки. — Все это связано, все это что-то значит, но как и что — это мои главные вопросы в последние часов шестнадцать. И еще этот Фантом… Блин, да какой силой нужно обладать, чтобы наносить такие удары?

— Чудовищной. — Лея взяла меня за руку. — Данте отделался сотрясением, ушибом и гематомой, а вот ты…

— Сколько сотен килограммов может нести такой удар?

— Сотен? — Лея присвистнула. — Две-три тонны, а может больше.

— Это тоже не понятно. Фантомы вроде нас, чуть-чуть сильнее. А этот!.. Он говорил что-то о том, что он избран, он первый кому открыли глаза, что они наблюдали за нами…

— Наблюдали?

— Да. Он не сказал кто. Все время говорил: «Он думает», «Он увидел», что-то вроде этого. А про кого и что, я вообще без понятия. Я думал, что встретившись с ними лицом к лицу, получу ответы, а вместо этого мне навалили еще больше вопросов.

— Значит рано или поздно появятся и ответы. — Лея крепко сжимала мою руку. Она встала. — Уже поздно, тебе нужно поспать. Как себя чувствуешь?

Как раз несколько мгновений назад, боль снова стала медленно, но уверенно карабкаться к вершине.

— Не откажусь от очередной дозы.

— Хотя бы на эту ночь останься здесь. Я сделаю укол, но ты должен сразу заснуть. Больше нельзя.

— По-твоему в моем положении может быть что-то хуже?

— Хуже — не хуже, а моя задача спасти твою жизнь.

Я все еще держал ее за руку.

— Ты спасала ее уже множество раз.

Я не знал что делаю, поэтому и сказал это слишком… глубоко что ли. И Лея считала эту глубину. Я видел как вспыхнул румянец на ее щеках, теперь я понимал что писатели и поэты не врали — так действительно бывает.

Лея неохотно отпустила мою руку, быстро наполнила шприц и сделала укол.

— Я добавила немного снотворного. — Слегка рассеянно пробормотала она, улыбнулась так же неловко, и двинулась к дверному проему, но у него, на мгновение, задержалась. — Доброй ночи, мой Темный Волк.

— Доброй ночи, Сестренка. — Я старался улыбаться как можно теплее.

— Я рада, — немного поколебавшись и не смотря мне в глаза, произнесла Лея, — что ты вернулся. Я… рада.

Щелкнув выключатель, она исчезла, оставив меня в кромешной тьме. Ни тебе окон, ни дверей сквозь которые может пробиваться темный и холодный свет ночи. Но мы давно уже привыкли засыпать так. И я сделал честную попытку заснуть… Ничего не вышло. Вероятно, снотворное должно было подействовать не сразу, хотя… Укол, внутривенно, или внутримышечно, я уж не следил. Все должно было пройти быстро. Но я не спал и вообще даже не хотел. Ни намека на желание уснуть.

Я пробовал примерно полчаса — плюс-минус несколько минут, но безрезультатно. Поэтому я сел, затем осторожно слез с кушетки и ощутил холодный пол босыми ногами. На меня натянули какие-то старые легкие спортивные штаны, светло-серого цвета, а вот об обуви или хотя бы носках не позаботились… Шлепанцы! Я вспомнил, что когда мы ходили в общую залу, Лея подала мне шлепанцы! Они были где-то здесь, возле кушетки. Я быстро их отыскал. Пришлось, конечно, немного покряхтеть, поскольку жилет сковывал движения, не говоря уже о боли, но в итоге я, через некоторый промежуток времени, тихонько отворил дверь в коридор. Лампы отключили, но слева, вдали, мерцал яркий прямоугольник с округлыми краями — свет, пробивающийся сквозь щели двери в общую залу. Значит, там еще кто-то был. А может, просто там оставили свет. Такое бывало. В любом случае, я знал, что шансов нарваться на Лею было мало. Танк… с ним я попытался бы договориться. А с остальными вообще все было проще. И я пошел, опираясь о стену и шаркая ногами, как настоящий дряхлый старик.

Я открыл дверь. Свет горел тусклый, но и его хватило, чтобы зажмуриться — с такими травмами как у меня, десять метров ты покрываешь в десять раз медленней обычного. А я еще шел в темноте. Я успел заметить одинокую понурую фигуру за столом, но дальше мои глаза беспощадно резал свет.

— Она тебе попку налимонит. — Сказал голос, врезавшийся в мою душу. — Не спится?

— Как и тебе. — Я улыбнулся Данте, проковылял к столу, а потом вдоль него, и сел напротив друга. Он был все в том же облачении, но, судя по взъерошенным волосам и блестящей коже, принял душ.

— Да, — сжав губы, согласно закивал Данте, — как и мне.

— А ты чего не спишь?

— Да, собственно, — он смотрел на стол, не поднимая на меня глаза, — как раз собирался. Нужно только в оружейной взять пару жилетов и — манифик!

— Не понял. А нафига тебе жилеты?

— Здрасьте! — Он поднял на меня возмущенное лицо. — Тут вообще-то не Окинава.

— Эм?.. — Снотворное все же подействовало — мысли вдруг стали тягучими и заме-е-е-е-едленными.

Данте внезапно стал спокойно-серьезным.

— Я с Катей расстался. — С крохотной улыбкой сказал он. — А, стало быть, с комнатой тоже.

— Как? Но-о-о…

— Да вот так. — Он опустил глаза, опять уставившись в стол. — Помнишь, я говорил тебе про мир? Вот я нашел свой мир, завоевал, а что делать с ним… Так до конца и не понял. — Он хмыкнул и сжал губы. — Ребенок устроил истерику, кричал и плакал, нервировал мать и она, из последнего, отложенного на хлеб бабла, купила ему этого чертова робота. А когда они шли домой, он просто бросил его в лужу, потому что за прошедшие тринадцать минут, он перестал быть ему интересен. — Он посмотрел на меня, абсолютно спокойно, пугающе спокойно. — Я добивался ее с двенадцати лет. В пятнадцать добился. А в восемнадцать… Желаю тебе не ошибиться, а то… как-то некрасиво вышло. Она расстроилась.

— А ты?

— Я тоже. Тут все-таки холодно, зато задница в холоде так гореть не будет. Так что, в общем все сбалансировано.

— И ты… — я не договорил. Если честно, странное спокойствие Данте меня немного пугало. Я списывал это на пережитый им стресс, но он выглядел абсолютно нормально.

Он снова хмыкнул. И внимательно посмотрел на меня.

— Мы слишком много времени и сил отдаем ненужным вещам. Переживаниям например. Они занимают так много места и времени, а ведь по сути… жизнь может оборваться в любой миг, ты можешь даже этого не заметить. Поэтому не стоит переживать, нужно жить дальше. И быть честным. С самим собой в первую очередь. — Его лицо стало бледным, голос немного подрагивал. — Тогда жить станет немножечко легче.

2.12

Было тепло. И сладко. Эта сладость раннего утреннего сна, сна от которого совсем не хочется отрываться. Сна, в который ты погружаешься как в вату, он обволакивает тебя с каждого бока, тебе мягко как на облаке и тепло как в наполненной горячей водой ванне. Сна, во время властвования которого приходят самые яркие сновидения, которые потом, как бы ты ни пытался, ты не можешь вспомнить.

Вот, как и со сновидениями, когда я открыл глаза, я ничего не мог вспомнить. В первую секунду, когда мои тяжелые веки, подрагивая, открылись, я не мог понять где я находился, что происходило вокруг и даже, какой сейчас год. И тут же, вместе с покалываниями и мурашками дремоты, как назойливая девушка, которой ты давно уже все объяснил, ко мне пришла боль. На этот раз не только в груди — везде. Тело ломило так, словно меня сунули в эпицентр ядерного взрыва, после чего соскребли остатки и хорошенько прокрутили в мясорубке. Болело все, от пяток до кончиков волос. Кряхтя и постанывая, я приподнялся и с меня съехал теплый плед, которым я был укрыт до самого подбородка.

— Ну и как ты это объяснишь?

Перед лицом возникла суровая мордашка Леи. Я похлопал глазами, повернулся.

— Я же говорил, что налимонит.

Лешка сидел напротив, на другой стороне стола, рукой подпирая самодовольную мину.

— Д-доброе утро? — Осторожно произнес я больше вопрос, нежели пожелание.

— Доброе, блин! — Лея оперлась о стол, склонившись надо мной близко-близко. — Слейвин, ну что это такое?

— Прости. — Криво улыбаясь ответил я. — Я пытался, честно.

— И?

— И-и-и-и… прости.

Девушка взмахнула руками и отошла.

— Ведь сказала же, хоть эту ночь проведи у меня — тебе же лучше! Нет, надо все по-своему сделать! С приятелем поболтать полночи.

— Я тут совершенно не причем! — Данте изобразил тотальное изумление. — Он сам пришел. Сама знаешь — он сам приходит, сам все делает, а потом все страдают и попки пылают. — Он нахмурился, смотря мне в глаза. — Моя в первую очередь.

— Завянь. — Я попытался встать со стула на котором умудрился заснуть, но комбо из жилета с болью в груди и спине, настоятельно убедили меня не рыпаться. — Сестренка, прости, я пытался заснуть, но… мысли и-и-и… все такое.

— И все такое. — На выдохе, покачивая головой, произнесла Лея и достала из кармана шприц. — Руку давай.

Лучше было молчать. Молчать и повиноваться. Дал руку, проследил как лекарство исчезло под кожей, согнул руку зажав ватку и глянул на Лею.

— Не злись.

— Да ну тебя. — Она отмахнулась, убрала шприц и двинулась вдоль стола. — Чтобы хорошо позавтракал. Не съешь двойную порцию — действительно налимоню.

И через сорок минут общая зала наполнилась людьми. Конечно, если можно было так сказать про семерых человек. Рика лучезарно улыбнулась мне и, немного поколебавшись, села на свое место. Я сидел рядом с Данте, который старался не смотреть на Катю. Та, гордо задрав носик, прошла мимо и села рядом с Рикой, всем видом демонстрируя безразличие и позитив. Хотя, распухшие покрасневшие глаза громко говорили о бессонной ночи и промокшей подушке. Танк поприветствовал нас, коротко поинтересовался про наше состояние и, задержался у своего места. Лея, сидящая рядом с Танком, уже заняла свой стул. Перед каждым стояла полная тарелка. От овсянки в вверх поднимались аппетитные лоскутки пара.

— А где Саня? — Спросил я, заметив, что его опять не было.

— Негром работает. — Данте запустил в рот ложку каши. — Хорошо, что сахар еще остался. Немного подслащивает житуху.

Танк окинул взглядом залу, удовлетворенно кивнул и, повернув голову, крикнул:

— Хантер, заноси!

Из коридора показался Санька, несший за ручку огромный почерневший от копоти чан. Из емкости доносился запах реки, едва уловимый аромат тины, и мяса, неопределенного мяса. С победоносным, но и замученным видом Саня поставил чан на стол и сел. Вернее просто упал на стул. Видок у него был тот еще. Мы все и без исключения, хотя Танк все же был исключением, приподнялись, заглядывая в чан. И, наверное, у каждого из нас последовала одинаковая оценка — широко распахнулись глаза, открылся рот и последовало пораженное восклицание.

Чан был до отказа забит раками. Огромными, с толстыми длинными клешнями, красными от горячей воды и невероятно аппетитными. Ракообразные варились вперемешку с какой-то зеленью и прекрасно пахли.

— Неплохой улов. — Не скрывая гордости, проговорил Танк, поглядывая на Хантера. — Ночная вылазка была весьма и весьма успешной. Хорошее дополнение к этой бурде.

Овсянка была употреблена быстрее чем обычно, после чего все приступили к главному блюду. Да, получился настоящий пир. Хорошо просоленные и сваренные самым идеальным образом, раки отлично дополнили наш скудный рацион. Крупные, длиннее ладони, с солидным количеством мяса даже в ногах и приправленные травами, они были просто великолепны. И каждый из нас не встал из-за стола, пока дочиста не высосал красновато-белое мясо из каждой ножки ракообразного. Танк, как обычно закончил быстрее всех, объявил что вахт на сегодня не будет даже у Санька, отпустил его отдыхать и сам исчез в коридоре.

— Эх, — поглаживая живот выдохнул Данте и отправил последнюю раковую шейку в рот, — ко всей этой прелести не хватает одного.

— Чего? — Я вытирал рот рукой. Губы потрескались от обилия соли и немного болели от мелких порезов причиненных крепкими панцирями.

— Свежего, холодного, нефильтрованного. — Он мечтательно закрыл глаза, гладя живот уже обеими руками.

Я перехватил взгляд Кати. Так обычно смотрят на хозяев побитые собаки — со злом и даже ненавистью, но среди этого слегка поблескивает и обратная сторона.

— Не говори ничего. — Сказал Данте, когда я повернулся к нему. — При любом раскладе для нее так лучше. Она этого просто не понимает еще.

Я не стал спорить. Немного погодя Катя и Рика ушли. Меня немного царапнул тот факт, что Рика больше ни разу не взглянула на меня с того момента, как мы все здесь собрались. Казалось бы — мелочь, но, сволочь, бурила мозг получше аппарата нефтяников.

— Слейвин! — Вот как, объясните мне как — мы с Данте были залиты соком из раков как свиньи, Лея же выглядела так, словно только что отобедала в роскошном ресторане и успела навести марафет. — Пойдем, нужно проверить перевязки и корсет.

— Да, иду! — Я повернулся к Данте и увидел ухмыляющуюся рожу. — Ни слова.

— Ладно, ладно! — Он развел руки и потянулся. — Жду тебя в тренажерке, подземный ловелас!

Он покинул зону досягаемости прежде чем я успел среагировать. Поэтому мне только и осталось, что выругаться себе под нос, подняться с места и заковылять вдоль комнаты за Леей.

Она расстегнула лямки жилета, осторожно сняла его и стала разматывать толстый слой бинта. Слой за слоем повязка становилась тоньше, а боль ярче. Когда последний, туже всего затянутый слой был снят, боль накинулась на меня огромной волной. Пронзила тело как электроразряд такой силы, что на мгновение я перестал чувствовать конечности. Казалось, что меня насквозь пронзили копьем. Дыхание перехватило. Я крепко взялся за кушетку, боясь потерять равновесие, в глазах помутилось.

— Терпи. — Лея прикоснулась к моей руке, затем стала быстро раскрывать несколько пачек старого бинта.

Я терпел, хоть и было невыносимо. Грудь была черной, как смола. Но сквозь эту смолу, как у выжженного подножия вулкана через трещины вытекает лава, пробивались разбухшие кровеносные сосуды. Зрелище до такой степени заворожило меня, что я не заметил очередной укол. Мгновения и мне стало легче.

— Откинься назад.

Лея подрегулировала спинку, помогла мне лечь и протерла мою засаленную грудь кусочком влажной материи.

— Полежи пару минут, — сказала девушка, раскладывая бинты на столе, — пусть кожа подышит.

Да, это было неплохо. Я начинал ловить кайф от этих моментов — дикая боль, сменяется покоем и ощущением блаженства. Я глубоко вдохнул воздух и закрыл глаза. Ночь на стуле то еще удовольствие, а здесь, на жесткой кушетке, вытянувшись во весь рост, было клево. И я ловил эти приятные мгновения.

— Совсем мало осталось.

— Что? — Я открыл глаза, поняв, что едва не задремал.

Лея повернула ко мне озабоченное лицо.

— Обезболивающих мало осталось. На сегодня хватит точно, а завтра… — Она отвернулась, не договорив.

Уж это я понимал. Меня удивляло, что их вообще все еще хватало. На любых вылазках мы всегда искали медикаменты — в домах, магазинах, в аптечках автомобилей. Когда нас осталось семеро лекарства уходили не так быстро, как при двух сотнях людей, но их к тому моменту тоже было не много. А в последнее время мы вообще не уходили далеко от убежища. В ту недельную вылазку, Танк достал немного медикаментов, но это были в основном мази, настойки и шприцы. С сильными обезболивающими было глухо.

— Сестренка, — я постарался придать голосу ободряющий окрас, — прорвемся. На мне все заживает как на собаке, ты же знаешь.

— Как на волке. — Улыбнулась она в ответ, подошла ближе и села на край кушетки. — Ты как вообще?

— Внимаю твоим советам. Больше не буду совершать ошибки — спать на стуле убийство для спины.

— А если бы ты меня послушал, мы бы не потратили с утра уже две дозы.

— Прости.

— Да ладно. — Она махнула рукой. — У меня где-то тут лежал подробный ботанический атлас. Освежу в памяти нужные травы и буду варить настои и делать примочки из протертых листьев.

— Вот видишь. — Я улыбнулся и погладил ее по руке. — Я же говорил, что я в надежных руках.

— Ага, конечно. — Она хмыкнула, а затем внимательно всмотрелась в меня. — Одна вещь никак не дает мне покоя — как ты смог понять их язык?

Я сжал губы. Вопрос этот, как и многие другие, давил на меня тяжелым прессом.

— Понятия не имею. Это была секунда, которая длится целую вечность. Бывает так, знаешь? А потом я вдруг сообразил, что понял его слова. В точности до цифры, как это потом выяснилось. Но почему это произошло, как и зачем — еще одна загадка в этой войне-пазле. Кучу тайн, кучу загадок и секретов принесло их прибытие. Начиная от того зачем они здесь и кончая тем — зачем им мы.

— Ты про его слова?

— Да. Он ведь сказал, что-то типа того, что «он интересовался вами и тобой в том числе». Кто он? От этих загадок скоро голова лопнет.

— Нужно некоторое время посидеть тут и минимизировать выходы на поверхность. Вы должно быть здорово их разозлили, тем, что устроили вчера. — Лея выглядела обеспокоенной. — Я боюсь за тебя.

— Не бойся, Сестренка. Все хорошо. Все будет хорошо.

Уж в этом я не был уверен. Но мой юный мозг никак не хотел мириться с тем, что ответов на свои вопросы я не получу. Будь у меня возможность, я бы прям сейчас рванул в город, нашел бы там кого-нибудь и устроил бы ему хороший допрос. Но… мне оставалось довольствоваться перевариванием пищи в относительно безопасном убежище. Под землей.

— Ну что, — Лея попыталась вернуть радужный настрой, — перевяжемся?

Тонна тугих бинтов, сверху жилет и я снова мог ходить, жертвуя глубоким дыханием. Лея поцеловала меня в щеку (это было очень прикольно) и отпустила. И я пошел, с пылающим лицом, довольный жизнью и собой. Но шел я не к Данте, который ждал меня. Я повернул в другую сторону, ведь я хорошо помнил обещание, которое дал. А я очень не любил не сдерживать обещаний.

С каждым шагом я приближался к комнате Рики, и с каждым этим шагом меня трясло все сильней. Казалось бы — ты участвовал в таких сражениях, которые с трудом можно себе вообразить, несколько раз был одной ногой за гранью бытия, убивал Фантомов и Отголосков, а сейчас… трясся как школьник с ветром в голове, когда его позвали к доске. Меня реально лихорадило. Пришлось даже, в один момент, опереться о стену, потому что ноги вдруг стали ватными и перестали слушаться. И все же, несмотря на искушения, я таки добрался до заветной двери… И простоял возле нее еще минут семь. Тряска достигла уровня температуры под минус сто, дыхание стало частым как автоматная дробь, а руки и ноги вообще ушли по своим делам. Я сжал дрожащие кулаки, сильно вдохнул и задержал дыхание, чтобы хоть как-то собраться, осторожно постучал и, спустя мгновение, вошел.

В напоминающей вакуум тишине громко и протяжно скрипнула дверь за моей спиной. Я почувствовал как язык прилип к небу, а горло мгновенно стало сухим как вяленая рыба. Ощутил, как почти до боли натянулись мои веки, широко раскрывая глаза. Радужное настроение улетучилось как дешевый мираж, а вместе с ним боль и усталость. А еще я ощутил, что меня перестало трясти. Совсем. Будто щелкнули переключатель. Волнение исчезло как рябь на воде, сменившись холодной пустотой вселенского масштаба. Я ощутил как эта пустота, этот холод поднялся из низа живота прямо к губам и они непроизвольно дрогнули. Всего на миг. А потом эта пустота неожиданно наполнилась страхом. Даже не то чтобы страхом, внезапным испугом. Но этот испуг мгновенно поглотило отчаяние, вступившее в игру. Едва оно оказалось на поле, как глаза мои защипало. Я понял, что не смогу сдержать слезы.

Поэтому я отвернулся, вышел и закрыл за собой дверь, уже не обращая внимания на две пары глаз, растерянно смотрящих на меня все это время.

С каждым шагом я удалялся от двери, столь желанной всего две минуты назад и столь же ненавистной сейчас. Шаг за шагом я удалялся, а глаза мои щипало все сильней. Шаг за шагом ноги ступали все тверже. Шаг за шагом я разгонялся все быстрее, пока не перешел на бег. И тут из глаз брызнули слезы, а боль пронзила все тело, ударила в мозг, но больнее всего обрушилась на сердце. Нет, не физическая боль. Физическая боль страшна, но ее всегда можно купировать. Я говорю о той боли, против которой нет лекарств. О той боли, что уничтожает все живое в тебе, оставляя лишь тлеющие угольки. Та боль, с которой можно совладать лишь одним-единственным способом — раствориться в ней, вытерпеть ее, какой бы страшной она не была. Пусть она перехватывает дыхание и не дает реветь, пусть сдавливает сердце как смерть своей костлявой рукой, пусть кажется, что проще пустить пулю в висок, чем терпеть эти муки — их нужно вытерпеть. Потому что только через эту боль ты понимаешь себя, выходишь на новый уровень, становишься лучше.

И я отдался ей. Полностью. И она казалась мне в тысячи раз сильней боли в груди. Я бежал рыдая на ходу, все больше и больше отдаваясь этой боли, подпитывая ее воспоминанием, свежим как утренняя роса. Я бежал по коридорам пока свет не перестал освещать мне путь, но я спускался все ниже и ниже, пока не оказался где-то глубоко и далеко. А мне хотелось еще глубже, еще дальше, мне хотелось оказаться на другой планете, в другом мире.

Я остановился. Вокруг был холод и тьма, но они не шли ни в какое сравнение с теми холодом и тьмой, что главенствовали сейчас в моей душе. Слезы текли солеными ручьями по моему лицу, боль достигала немыслимых высот и, повинуясь ей, я сделал одно, что могло мне сейчас помочь. Единственное, что мне по-настоящему хотелось сделать. Запрокинув голову и ударив руками по воздуху я закричал. Закричал так, что оглох от своего же крика. Кричал так, что горло болело, как будто медленно трещали голосовые связки. Но я кричал. Когда воздух заканчивался я кричал молча. Когда горло невыносимо болело, я кашлял, но пытался кричать. Я ничего не видел в кромешной тьме и не мог понять — это было взаправду или я видел то, что творилось внутри меня…

Не знаю сколько времени прошло прежде чем я поднялся вверх, вышел из тьмы в прямом и переносном смыслах. Но в общей зале уже горел тусклый свет, а коридоры погрузились в дремоту. Я медленно прошел вдоль длинного стола увидев, что на моем месте что-то стояло. Это была большая тарелка, накрытая сверху прозрачным блюдом для сохранения тепла. А рядом лежала записка, с хорошо знакомым почерком.

«Чтобы не случилось, — говорилось в ней, — ты должен заботиться о себе. И о своем организме… И еще — помни, мир это не только то, что ты видишь перед собой. Мир это то, что окружает тебя, а значит это то, что не всегда можно рассмотреть и потрогать».

Я криво улыбнулся и поднял блюдо. Под ним оказалась солидная порция каши, с несколькими кусочками мяса. Вся еда была почти остывшей, но еще достаточно теплой, чтобы ей можно было насладиться. Картинка в глазах вдруг стала нечеткой, и я ощутил соленый вкус на своих сложенных в кривую улыбку губах.

2.13

— Слейвин!!! Слейвин!!!

Голос, как вспышка на пороховой дорожке в несколько мгновений достигающая одного конца от другого, пронесся ко мне сквозь сон и забытье, и вырвал в реальность. Я почувствовал, что меня трясут, ощутил боль и открыл глаза.

— Ну наконец-то! Слава Богу! — Лея отпустила мои плечи. — Я бужу тебя уже минут десять. — Выглядела она обеспокоенно. — Эй, ты, надеюсь, не собираешься опять спать? Слейвин?!

— Да нет. — Я потер глаза кулаком и сел в кровати. Грудь действительно болела. — Что случилось?

— Танк перехватил сигнал.

— Что? Какой сигнал?

— Подробности потом, пошли! — Она потянула меня за руку, вынуждая вставать. Стало больно и это отразилось яркой гримасой на моем лице. — Прости. — Лея закусывала губы. — Нет времени, потерпи.

И я терпел. Поднялся, накинул футболку и, слегка поддерживаемый Леей двинулся по коридору. Вчерашняя пробежка дорого мне обошлась — грудь болела почти так же как в первый день, даже жилет не особо спасал. А вообще, вчера было мутным и далеким… пока я не начинал вспоминать все в деталях.

— Так что случилось? — Я постарался отогнать воспоминания, сосредоточившись на насущном.

Лея косо посмотрела на меня.

— Не знаю, что там у тебя произошло, но пока ты вчера пропадал, Танк поймал радиосигнал. Слабый, совсем. Разобрать что-либо было невозможно. Но, долгие часы возни, некоторый апгрейд оборудования и ночью сигнал стал чище.

— И что там?

— Люди.

— Вы уверены? Это не может быть?..

— Не знаю. — Лея была сурова. Весьма. — Есть только один способ это узнать.

— С ними удалось поговорить?

Этот вопрос я задал когда уже мы заходили в общую залу. Там были все… Я не смотрел на Рику, бросил мимолетный взгляд на Хантера, постарался не встречаться глазами с рассерженным Данте, глянул на совсем потухшую Катю и остановился на Танке. Склонившись над столом, он изучал карту, в края которой уперся своими ручищами.

— Да, насколько это возможно в наших условиях. — Танк поднял на меня хмурый взгляд. — Если бы не твое состояние, я бы тебя хорошенько отделал. Говорю это при всех.

— Я… — мое колебание родилось от того, что не в силах справиться с гребаной природой человека, я все же исподтишка глянул на Рику. Там, в ее глазах то есть, были и страх, и смущение, и неловкость, и растерянность, и признание вины, в общем все. — Прошу прощения, больше не повторится. — Твердо закончил я, чеканя как великолепно вымуштрованный солдат. Лея стояла рядом, за моим правым плечом и это здорово меня поддерживало.

— Добро. — Танк кивнул и вернулся к карте. — Связь хреновая, слышно было неважно, но главное удалось разобрать — их сорок два человека, почти половина бывшие полицейские. Шесть детей. С припасами у них не ахти, зато оружие кое-какое есть. Это хорошие новости.

— Ты точно уверен что это не ловушка? — Я должен был задать этот вопрос, его хотели задать все.

Танк поднял на меня лицо, и мне показалось, что на какое мгновение на нем проступила какая-то лошадиная вымученность.

— А хрен его знает. — Тихим, хрипловатым голосом проговорил здоровяк. — Но если есть хоть малейший шанс найти живых людей, мы должны им воспользоваться. Приедем — посмотрим, вариантов не много.

Это тоже понимали все.

— Где они? — Негромко спросил я.

— Здесь. — Танк поднял карту, повернул ее к нам и, держа одной рукой, ткнул пальцем в точку намного выше и много левее убежища. — В этом квадрате, точнее сказать не могу. Они успели назвать только примерные координаты. Семьдесят километров на юго-запад.

— К морю. — Тяжело вздохнул я.

Рика и Катя испуганно переглянулись, Санька подался вперед и только Данте, одетый во все тот же черный кричащий плащ, только усмехнулся, засунув руки в карманы штанов.

— Вы серьезно? — Сашка сделал несколько шагов вперед, обращаясь ко всем. — Я все понимаю но это… блин, херня какая-то!

— Сядь, тебе не давали слово. — В голосе Танка угроза задавила удивление.

— Да пофиг! — Санька только отмахнулся. — Ехать сюда, — он приблизился к карте и ткнул пальцем примерно в то же место, куда указывал Танк, — плохая идея! Очень плохая!

— Нет. — Лея поняла, что пришло время вмешаться. — Если идти не по дороге, а по пересеченной местности, путь относительно безопасный.

Я внимательно смотрел на всех, но больше всего меня привлекало лицо Танка — слишком оно потемнело, слишком низко он опустил глаза.

— А, ну раз так!.. — Саня хотел еще что-то добавить, но не стал и двинулся к стулу.

— Нельзя.

Сашка обернулся. Все смотрели туда же. Я бросил взгляд на Лешку и понял, что он тоже все понял.

— Нельзя. — Повторил Танк. — Потеряем слишком много времени. По дороге семьдесят километров мы сделаем за полтора-два часа, а так… Слишком долго.

— Танк, нет… — Лея попыталась вмешаться, но Танк лишь выставил перед ее лицом свою широкую ладонь.

— По дороге? — Рика привстала. — Но ведь ты нас учил…

— Я знаю. — Танк не получал ни малейшего удовольствия от происходящего, но выбора у него не было. — Знаю. Но других вариантов нет.

Наступила пауза. Вот тут все было совсем не как в кино. Танк торопился, но один он был бессилен, ему нужно было вдохновить нас, а это было ой как нелегко, ведь мы ох как хорошо помнили его уроки. Поэтому он просто стоял так, держа карту одной рукой, и смотрел на нас исподлобья. И взгляд его, хоть и выглядел суровым, был переполнен отчаянной мольбой. Все переглядывались, все были напуганы, все тяжело и шумно дышали, как после стремительной и долгой пробежки.

— Полтора-два, говоришь? — Я не смог сдержать улыбку, после того как голос Данте рассек эту гнетущую тишину. — Пустишь меня за руль — долетим за час.

— Отлично. — Сказал Танк, сопроводив реплику легким кивком.

Да, он никак не отреагировал, но, готов поспорить, в этот момент на душе его полегчало.

— Значит так, — здоровяк приосанился, — выдвигаемся через час. С собой берем максимум железа и минимум всего остального. Данте, Мара и Хантер — проверьте личное снаряжение, приготовьтесь и выступаем. Через час встречаемся у черного входа.

Я почувствовал как меня прошиб горячий пот. В какой-то момент я отвлекся, не думал об этом и о травмах тоже, поэтому мне и в голову не могло прийти, что все решится так просто.

— Танк, — услышал я свой дрожащий голос, — я тоже иду.

— Нет, — ответил Танк, но с некоторой оттяжкой, — не в той ты форме.

— Форма нормальная. — Я молился, чтобы Лея не вмешивалась.

— Слейвин, я сказал нет, ты понимаешь?..

— Танк. — Я говорил тихо, спокойно, но внутри уже заводился. — Я справлюсь, Лея только подтянет жилет и все будет отлично. А лишняя пара рук вам только в плюс.

Я неотрывно смотрел ему в глаза. Остальные уже благоразумно разошлись, поэтому в зале осталось трое. Танк тоже сверлил меня взглядом, а затем перевел взгляд на Лею, которая так и стояла рядом со мной.

— Твое решение, Лея. — После некоторых колебаний, произнес здоровяк. — Что ты скажешь?

Я не смотрел на Лею. Не сводил глаз с Танка, но внутри за эти мгновения пронесся такой водоворот, что описать его сможет только художник, выплеснувший на холст все краски разом.

— Он справится. — Я не поверил своим ушам, а пот меня прошиб еще горячее. — Пусть идет.

Глаза здоровяка сузились, смотря то на девушку, то на меня, но времени на расплескивание эмоций не было, поэтому тяжелой поступью Танк прошел мимо.

Пока Лея стягивала с меня жилет, снимала повязку, протирала мою кожу и возвращала все на место, помогала мне одеться и обуться — она молчала. Я пытался заговорить, но упирался в незримый тупик, пробиться через который было невозможно. На душе было неприятно, особенно на фоне такого прощания, но что я мог сделать?

Я спустился в свою комнату, забрал пистолеты и все магазины к ним. На часах было 3.50, значит Лея подняла меня около трех, а Танк собирался выходить в четыре. Куда и зачем я догадывался, а недосып меня совершенно не беспокоил. Надо было торопиться. Я открыл дверь из комнаты и едва не столкнулся с Леей.

— Подобные сцены участились в последнее время. — С улыбкой произнесла она.

— Это уж точно. — Черт, все-таки она была классная. Позитив! Он снова захлестнул меня и я уже не волновался так сильно. — Прости меня, Сестренка и, спасибо тебе.

— Иди ты к черту. — Засмеялась она и крепко взяла меня за руку. Я почувствовал что-то в ладони. — Шприцы-ручки, чтобы было удобней.

У меня в руке было три светлых цилиндрических предмета, прям как из кино.

— Снимаешь колпачок, втыкаешь в мышцу и жмешь кнопку. — Лея продолжала улыбаться, но глаза ее уже блестели.

— Можно в любую мышцу?

— Да в какую хочешь… Первую уколи перед выходом, остальные…по необходимости.

Мне вдруг стало холодно, словно смерть подкралась сзади и перебирала своими пальцами по моим плечам.

— Это…все что осталось?

Она не ответила. Вернее, сделала какой-то неопределенный жест головой и руками, словно хотела ответить, потом закрыла рот рукой и, подавшись ко мне, обняла меня. Руки ее обвили мою шею, я слышал всхлипывания у своего уха и ощутил, как слезы стекали по ее подбородку на мою кожу.

— Я почти простилась с тобой, а потом случилось чудо и ты вернулся… Вернулся! Покалеченный, но живой! А теперь… ты снова бросаешь меня!.. В таком состоянии… Какая же я дура!..

— Нет, Сестренка, ты не дура. — Ласково прошептал я, гладя ее по спине. — Просто ты смотришь не на того, на кого надо смотреть. Вот и все.

Она посмотрела на меня. Наши лица, так близко друг к другу, а ее еще и заплаканное, тяжело дышащее и такое…пылающее.

— Да нет, дура я. — До ужаса спокойно и рассудительно вдруг сказала Лея. — Иначе как объяснить, что я с тобой не согласна?

Она потянулась ко мне, поцеловала в щеку и отвернулась.

— Иди, Танк будет беситься, если опоздаешь.

Нда… На душе хоть и не было так жутко как десять минут назад, но тоже мало хорошего.

— Прости, Сестренка.

Каждый из нас был налегке — только свое оружие с боеприпасами к нему, обязательный нож, огниво из металлического кресала и кремня напоминающее связку ключей и крепость, телесная и духовная. Но у Танка на спине еще висел огромный вещмешок, из которого торчало множество черных стволов. А на груди, перекинутая через плечо и пересекая грудь наискось, эффектно шла патронная лента его излюбленного гранатомета. Похоже, он обчистил большую часть склада оружия.

— Ты не перестаешь трепать мои нервы. — Тихо проворчал он, когда я подошел. — Все будет тяжело, опасно и быстро, а ты… — Недоговорив, он смачно плюнул на холодную землю.

— Не волнуйся, — ответил я, скинул колпачок со шприца и воткнул иглу прямо через одежду в плечо, — я очень хорошо знаю, что такое тяжело, опасно и быстро.

— Что это? — Нахмурившись, спросил здоровяк.

— Допинг. — Ответил я и выбросил шприц. Два других были надежно спрятаны в широком поясе для магазинов.

— Ну, погнали! — Покачав головой, скомандовал Танк, и вошел в воду. — Надеюсь это хороший допинг. Нам сейчас очень пригодится скорость.

Через пять минут мы лежали на вершине котлована и хорошенько осматривались, прячась в зарослях. Было тихо.

— Данте, ты хорошо помнишь где вы оставили машину?

— А то. — Лешка всматривался в деревья.

— Сколько там бензина?

— Пол бака, должно хватить туда и может быть даже обратно.

— Тогда веди. Мы должны сделать как можно больше пока совсем не рассвело, а там… видно будет. В какую сторону бежать?

— Туда!

Лешка указал направление, вскочил на ноги и начал движение. Остальные рванули за ним…

Больно было все время. Каждую секунду. А из-за того, что почва была не ровной и происходила бесконечная тряска, становилось только хуже. Я тешил себя мыслями о том, что это просто плохая порция лекарства, но сам понимал, что все это глупости и я дебил, раз сам вызвался на подобную авантюру. Впереди двигался Данте, чьи длинные ноги делали шаг, там, где мы пробегали три. За ним бежал Саня, держа дробовик в руках. После него легко и изящно держала темп Рика, с винтовкой на спине. За ней спотыкался я, а замыкал арьергардом все Танк. Он все видел и замечал. И когда, примерно через сорок минут безостановочного движения, обливаясь слезами обильней чем потом и теряя способность нормально дышать, я стал терять темп, твердая рука уперлась в мою спину и поддерживала меня, подталкивала вперед.

И эта же рука подхватила меня, не позволяя упасть, когда еще почти через час, мы наконец-таки остановились.

— Держись, твою мать! — Прошипел Танк мне на ухо и, убедившись, что я стою сам, отошел.

Они с Данте пробрались через кусты и замерли. Впереди виднелась дорога, а в кювете стоял накренившийся внедорожник, наскоро прикрытый ветками и листьями.

— Ну что, вроде тихо? — Прошептал здоровяк.

— Вроде. — Ответил Данте.

— Пошли! Бегом! Быстро!

Из последних сил я пробежал эти двадцать метров, открыл заднюю дверь и растянулся на сиденье. Данте прыгнул за руль, Танк рядом с ним, ко мне присоединились Саня и Рика и двери захлопнулись.

— Все сели? — Танк посмотрел на нас, задержал взгляд на мне и отвернулся. — Ну ладно, а теперь вперед. Помолясь.

К тому моменту как мы добрались до машины, сели в нее, поехали и проделали какую-то часть пути, уже совсем рассвело. Откинувшись на спинку сиденья и подголовник, я всеми силами делал своей груди хоть немного легче и мне удавалось. Я даже смог смотреть в окно, разглядывая мир за стеклом. Когда мы проехали то место где убили Отголоска, тот мост, на котором он напал на нас, меня непроизвольно ударила изморозь. И я чувствовал, что сидящего впереди Данте тоже. Мы пронеслись мимо металлических балок и рванули вперед, туда, где мы никогда не были после начала.

Ехали молча. Изредка Танк перекидывался с Данте короткими репликами, но в основном в тишине звучало лишь мягкое сопение двигателя. Широкая река по левую руку заканчивалась круглой заводью у небольшого поселка, с множеством пирсов, катеров и лодок, небольших лодочных станций. Дальше шли зеленые поля, а над ними, вдалеке на горизонте, уже угадывалась тонкая сине-зеленая полоса — море. Справа вырастали горы, тщательно обтесанные человеком, заботливо усеянные зеленью природой.

Нам всегда было интересно — как далеко распространялся сигнал Небулы и можно ли уйти от его влияния. Пустые машины, с выбитыми стеклами, брошенные посреди дороги были лучшим ответом. Грустная картина. Я отвернулся от окна и, боковым зрением, заметил, что Рика смотрит на меня. Между нами был Саня, мы сидели по краям у окон. Я ни разу не посмотрел на нее, это здорово выбивало меня из колеи, вызвало непонятное чувство неловкости, а тот факт, что она смотрела на меня, заставлял еще и обильно потеть от смущения. И все же, боль и злость были слишком сильны, чтобы пытаться что-то решить. Баранья обида всегда выигрывает в таких случаях.

Я снова повернулся к окну. Показалось море. Мы должны были пересечь небольшой виадук, чтобы оказаться прям рядом с пенящейся соленой свежестью. Я немного опустил стекло и всей кожей ощутил изменившийся воздух — чуть более свежий, солоноватый, похолодевший. Я еще сильней опустил стекло и закрыл глаза, подставив под встречные потоки лицо. Свежесть опьяняла, отвлекала от мыслей, даже заставляла улыбаться. И с этой улыбкой я поглубже вдохнул воздух и открыл глаза. Море было ярко-синим в это время дня. Уходя вдаль, под горизонт, оно соединялось с небом точно такого же цвета, создавая невероятную картину. Невозможно было с уверенностью сказать — наверху ты или внизу, и что есть верх, а что низ. И где находишься. Но сильней чем это великолепие, мое внимание привлекло нечто темное, что почти сразу бросилось мне в глаза, едва я их открыл. Темное и большое, такое знакомое… зависшее в небе, так знакомо.

Сердце замерло. Неприятный озноб пробежал по всему телу, и меня резко дернуло вперед. Визг, свист, запах раскаленного металла и жженой резины, и машина, развернувшись в три четверти к дороге, резко остановилась прямо в середине виадука, среди множества брошенных автомобилей.

— Что? — Танк чуть не ударился головой о панель. — Что происходит? Данте?!

Но Леха смотрел в окно, туда же куда и я. Секунда, одна, вторая, вопросы и приказы, взволнованные взгляды ребят…реплика:

— Они? — Спросил Данте.

— Они. — Ответил я.

— Уверен?

— Абсолютно. — Даже это слово не выражало всей полноты моей уверенности.

Почти одновременно мы открыли двери и вышли. Корабль накренился и поплыл по небу, стремительно набирая скорость. Не прошло и пятнадцати секунд, как он превратился в крохотную точку и растворился в утреннем свете.

— Что это? — Спросил Танк, инстинктивно держась рукой за патронную ленту. Он и остальные уже видели корабль.

— Те же ребята, что сбросили нам ту тварь. — Проговорил Данте, не отводя глаз с небосклона.

— И теперь они вызовут подмогу. — Договорил я, закончив начатую Лешкой мысль.

— Твою мать! — Танк выругался, избивая кулаком воздух. — Черт, сука! Твою-то!.. Ладно, вариантов тогда нет — бросаем машину и в лес, может быть успеем убежать!

Он схватил вещмешок, который лежал у него в ногах, закинул на плечо и остановился.

— И чего вы стоите?! Бегом!

— Нет. — Лицо Данте опять стало бледным, на щеках выступил румянец. — Садитесь в машину и гоните во все цилиндры. Мы задержим их.

— Что?..

— Нет времени на эту фигню. — Холодный тон оборвал Танка на полуслове и осадил перепуганные взгляды Сани и Рики. — Хрен мы убежим от них, ты это прекрасно знаешь. А так мы выиграем для вас время. — Он обошел машину и подошел к Танку вплотную. — Вы должны их найти, это самое главное. — Говорил Данте, заглядывая здоровяку прямо в глаза. — А мы вырвем для вас фору, только гоните как можно быстрее. Без нас и машина легче будет, и бензина меньше спалите.

Секундная пауза, взвешивание всех «за» и «против». Тяжкая ноша и непростое решение. Танк раскрыл вещмешок, достал оттуда свой гранатомет и протянул мешок Данте.

— Там все что нужно. На небольшую войнушку хватит. — Он перевел взгляд на меня и нахмурился. — Ты этого добивался?

Я глубоко вдохнул соленый воздух.

— Передавай привет Лее.

— Черт бы вас побрал, мелкие ублюдки. — Проворчал Танк, крепко пожал руку Данте, дернул его к себе и обнял. Затем аккуратно обнял меня. — Грузимся! — Скомандовал он и пошел к машине.

Я смотрел на Рику. Она открыла дверь, но не села, а оглянулась и посмотрела на меня. Ее глаза в этот момент, их выражение… такое не в силах была поколебать даже баранья обида. Двери захлопнулись, выхлопная труба выпустила бледное облачко и машина сорвалась с места, лавируя между брошенными на дороге авто. Я потер лицо руками и осмотрелся.

— Смотри, можно передвинуть пару тачек и сделать что-то вроде стены. Хорошее получится укрытие, что скажешь?

— Ага, щас! — Данте швырнул тюк с пушками на асфальт, и прошел мимо. — Машины он тут двигать собрался, приветы передавать! — Он переходил от одного авто к другому, проворачивал ключ зажигания, на что-то смотрел и шел к следующему. — Не для того я тебя тащил, чтобы ты сейчас тут ласты склеил!

Я немного оторопел. Не мог понять, что он имеет в виду и зачем рассматривает машины.

— Бэшечка! — Воскликнул он, с довольным видом выныривая из красной, приземистой машины с ярким бело-голубым знаком «BMW». — Я на такой из Краснодара валил. Только там троечка была. Ни разу не пожалел. — Он схватил сумку с оружием, забросил ее на заднее сиденье и повернулся ко мне. — Вторая серия, да? — Прищурив из-за солнца глаза, с интригой в голосе заговорил он. — Сиквел, типа. Самопожертвование, идите дальше без нас и все такое… Только на этот раз, по моим правилам! Садись!

Я сел. Ключ щелкнул в зажигании и панель вспыхнула ярким зеленым светом. Двигатель приятно загудел. На панели, за рулем, лежало что-то, что оказалось черными тканевыми перчатками, с обрезанными наполовину пальцами. Данте натянул их на руки, перебрал пальцами.

— Как раз то, чего не хватало. — Улыбнулся он мне, пристегнулся, положил левую руку на руль, а правую на рычаг переключения передач. — А теперь подождем немного.

План был безумен в своем безумстве. Адреналин подкатывал к горлу. Я догадывался, что задумал Данте, поэтому, не в силах просто так вот сидеть, я повернулся, насколько позволяла ноющая грудь, и смотрел назад, обхватив рукой спинку сидения. Мгновения превращались в столетия, мы словно ждали своего палача, уже положив голову на покрасневший пенек. Я все смотрел назад, а Данте не сводил взгляда с зеркала заднего вида, периодически перебирая пальцами по кожаной обтяжке руля и слегка надавливая ногой на педаль газа. Пот заливал глаза, а сердце все сильнее колотилось в груди. Уши закладывало, ноги и руки отнимались, они слабели, не хотели слушаться, хотелось бежать, двигаться, делать хоть что-то. Волнение было невероятно мощным, у страха всегда глаза велики, а ожидание зла в тысячу, миллионы тысяч миллиардов раз сильнее самого зла. Дыхание превратилось в мрачную симфонию стонов, сердце больно колотилось в груди, волосы приподнимались, по коже проносились мурашки!.. И из-за заросших зеленью гор вынырнул инопланетный вертолет, с энергетическим диском над корпусом.

— Жми!!!

Педаль немного погнулась под непреодолимым натиском в ту же секунду, когда закричал я, поэтому крик мой утонул в бешеном реве двигателя. Машина сорвалась с места, оставив позади облака хрустально чистого дыма, и дым этот возвещал об одном — бешеная погоня со смертью началась.

Скорость, рев, адреналин и ветер — главные составляющие нашего пути. Лавируя между автомобилями, мы выскочили с виадука и, стремительно набирая скорость, понеслись по серому асфальту. Скорость набирал и вертолет. Враги догоняли нас, спокойно, уверенно, с каждым метром приближаясь к нам. Летательный аппарат рос в размерах, как и росла в размерах тревога. Но Данте был внешне абсолютно собран и сосредоточен. Резкими движениями он переключал передачи как заправский гонщик, идеально входил в изгибы дороги, держал скорость любой ценой. Но Скрины все приближались, хотя нам удавалось некоторое время держать дистанцию почти без потерь.

Под носом вертолета что-то сверкнуло, и зеленый шар ударил в землю, в нескольких метрах справа от нас.

— Черт! — Я инстинктивно отпрянул.

Машину качнуло, но Данте мертвой хваткой вцепился в руль.

— Догоняют! — Крикнул я, оглянувшись.

— Знаю! — Лешка закусил губы.

Секунды размышлений. Я резко полез назад и принялся рыться в рюкзаке.

— Ты что делаешь? — Кожа Данте блестела от пота.

— Хочу хоть чем-то ответить. — Я достал надежный автомат Калашникова, проверил магазин и передернул затвор. — Открой люк!

— Не пролезешь! — Данте нажал на кнопку. — И он другой край поднимает, не спрячешься за ним!

— Не беда! — Я выхватил пистолет, улегся на заднее сиденье, прищурившись выстрелил по петлям и несколькими ударами ноги, превозмогая боль в теле, выбил железку.

— Тоже вариант! — Согласился Лешка и вновь повернулся к дороге, полностью отдавшись ей.

Выпрямился, высунувшись по пояс, взял пушку обеими руками, поставил локти на крышу машины, прицелился и медленно выдохнул.

— Держи ровней! — Крикнул я и нажал на спусковой крючок.

Оружие затарахтело изрыгая пламя, а на корпусе инопланетного аппарата начали вспыхивать желтые искры. Лишь одно желание сейчас одолевало меня — чтобы все три десятка смертоносных пуль достигли адресата. Под носом вертолета вновь вспыхнул свет и мощный взрыв прогремел на этот раз слева от машины, очень близко, разворотив ограждение у встречной полосы. Град земли и камней ударил в авто, оставив несколько царапин. Стекло на пассажирской двери покрылось паутиной трещин. Я ощутил несколько царапин на коже, мотнув головой стряхнул пыль и снова начал стрелять. Вертолет приближался с каждой секундой. Я разглядел на его корпусе, чуть пониже носа, продолговатый ствол, из которого, через пару мгновений, полился беспрерывный желтый поток. Треск автомата резко стих, огонь погас, патроны кончились, но и желтый поток внезапно утих, вертолет резко подался вверх, а у меня над головой выросло нечто, окунувшее нас во тьму.

Обернулся, разглядывая темноту над головой, а затем спустился в салон. Это был тоннель, бесконечно длинный и темный. Бескровное лицо Данте освещал зеленоватый свет приборной панели, в это мгновение казавшийся нереальным.

— Как успехи? — Не оборачиваясь, спросил Данте.

— Бесполезно. — Ответил я, опускаясь на мягкое кожаное сиденье. — Броня слишком крепкая.

— Понятно. — Данте хмуро смотрел вперед, туда, где маячило все увеличивающееся в размерах пятно света. — Надо решать, что делать. Тоннель скоро закончится.

Я не раздумывал. Просто принялся вытаскивать из рюкзака все оружие, раскладывать его на сиденье, заряжать.

— Ты же сказал, что это бесполезно?

— Бесполезно. — Ответил я, освещенному зеленым лицу в зеркале заднего вида, передергивая затворы двух автоматов. — Но у них тоже есть лобовое стекло. И пока я стреляю по нему, искры скрывают им обзор и они слепы.

— А если у них автоматические системы наведения?

— Вот и узнаем…

— Секунд пять! — Крикнул Данте, покрепче взявшись руками за руль.

Я вдохнул, выпрямился, держа в каждой руке по автомату и развернулся, открыв огонь. Машина вынырнула из темноты, над дорогой тут же появился вертолет, я принялся стрелять, и все это произошло в одну секунду. Скрины были ближе, намного ближе и это сейчас играло на нас. Фейерверк искр, переходящий в пламя, раскинулся по всей передней части вертолета. Снова вспыхнул свет, снова раздался взрыв, но впереди, перед машиной. Данте успел среагировать и объехать воронку. Продолговатый ствол выпустил желтый поток, но он лился хаотично, лишь приблизительно угадывая наше положение.

Сработало! Переполненный уверенностью, как какой-нибудь Рэмбо, я стрелял сразу из двух автоматов, а вокруг разлетались гильзы. Патроны заканчивались. Я сбрасывал отработавшие стволы в салон, хватал приготовленные замены и снова стрелял. Гремели взрывы, желтый поток лился непоколебимо. Я стрелял, то из автоматов, то из карабинов, из ружей, из пистолетов. Желтые лучи прорезали багажник, оставив на нем несколько дымящихся дыр. Я продолжал стрелять. Данте выжимал максимум из двигателя, тот ревел. Ветер толкал в спину, пытался свалить, по сторонам гремели взрывы и желтые лучи проносились в опасной близости.

Снова в руке по автомату. Пушки кончались, а новых патронов не было, но я все равно стрелял. Желтый поток пронесся по корпусу совсем рядом, я почувствовал жгучую боль в ноге. Меня развернуло, резко бросив на крышу. Один из автоматов вылетел из руки. Нога болела, болела и грудь, да еще и этот разворот. Но я стиснул зубы, понимая, что врагу ничто сейчас не мешало, поэтому принялся расстреливать оставшиеся патроны оставшегося автомата. Данте видел все это. И увидел мою обагренную кровью ногу. Один автомат давал вдвое меньше искр, вертолет все приближался, еще несколько желтых лучей прошлись по корпусу — разбили боковое зеркало, прошили крышу. Впереди был относительно ровный участок трассы, мой друг стиснул зубы.

Потянул ручку движения кресла, отъехал назад, схватил с заднего сиденья хорошую винтовку, передернул затвор, поставил ногу на рулевое колесо, высунулся из окна насколько смог, и обрушил на вертолет всю мощь болгарского производства.

Перед инопланетного аппарата вспыхнул еще ярче. Вертолет покачнулся, отлетел в сторону и даже сбавил темп. Лешка продолжал стрелять, я успел схватить еще две пушки, ружье и очередной калаш, и тоже яростно стрелял.

Патроны кончались. Данте бросил оружие на пассажирское сиденье, пододвинул свое кресло и вернулся к управлению автомобилем. Вертолет сильно сбросил скорость и двигался позади.

— Разгон походу берут! — Крикнул Данте.

Я залез в салон, осмотрел пушки.

— Патронов мало. Не знаю, сколько еще смогу.

— Как нога?

— Заживет. — Обеспокоенный взгляд друга давал мне понять, что выглядел я хреново.

— Блин, не может быть что б вот так и все… Танк должен был все предусмотреть! Покопайся в сумке… Черт!

— Что?

— Нагоняют! — Данте выжимал из машины все соки. — Давай, давай маленькая!

Я обернулся. Вертолет стремительно приближался. Я буквально зарылся в сумку, судорожно выкидывая полупустые магазины, патроны и..!

Глаза мои заприметили, а руки извлекли со дна небольшой гранатный подсумок, полный смертоносных темных цилиндров под названием Ф-1. Их было штук восемь, не меньше. Я взял одну в руку, показал ее отражению Данте в зеркале.

— Думаешь возьмут? — Крикнул мой друг.

— Есть только один способ это узнать.

Одной рукой я схватил автомат помощнее, другой покрепче сжал подсумок и высунулся из люка. Вертолет как раз приблизился и снова открыл огонь, паля одновременно и зелеными шарами, которые рождали взрывы, и желтым потоком. Автомат затрещал, заиграли на корпусе искры, машина неслась вдоль спокойного моря, соленый ветер уносился вдаль, подхватывая запах пороха, металла и смазки.

Желтые лучи прошлись по крыше совсем рядом со мной, прожгли пассажирское сиденье, изрешетили панель.

— Давай детка, давай! — Бормотал Данте, всеми силами впиваясь в руль.

Автомат трещал, изрыгал пламя, его было тяжело держать одной рукой, поэтому я подставил вторую, крепко сжимая пальцами подсумок. Несколько желтых лучей прошлись по капоту. Секунду спустя из-под него повалил дым, темнеющий с каждым пройденным метром.

— Быстрее!!! — Закричал Данте. — Она долго не выдержит!

Вертолет приближался, желтые лучи сновали все ближе, а взрывы от зеленых шаров засыпали меня землей, но я понимал, что нужно еще чуть-чуть. Совсем немного. Двигатель стучал и кряхтел, едкий дым разъедал глаза и забивался в горло, Данте увидел выбивающиеся из-под капота языки пламени.

Палец до боли устал давить на крючок, вертолет все приближался… Щелчок, и сноп искр погас. Летательный аппарат наклонился и начал стремительно приближаться, теперь ведя огонь прицельно.

Я отбросил автомат, быстро достал одну гранату, выдернул чеку, бросил гранату обратно в подсумок, и взял хороший замах.

— ДА — ВАЙ!!! — Прокричал Данте. Желтый поток прошил багажник и неуклонно приближался ко мне.

Изо всех сил я швырнул сумку в вертолет. Желтый поток был уже в нескольких сантиметрах. Он прожигал крышу, сиденья, днище и разрывал асфальт под колесами. Секунда, показавшаяся веком. Я опустился внутрь, сумка ударила о лобовое стекло вертолета и прогремел взрыв…

Аппарат сильно дернуло влево. Желтый луч скакнул вверх, прошелся по левой части капота и взвился в небеса. Данте всеми силами пытался удержать авто на дороге, но машину резко тряхнуло, затем подбросило вверх. Левое переднее колесо покатилось по асфальту в сторону, а неуправляемый автомобиль на огромной скорости перелетел через ограждение и рухнул в воду.

Рика немного повернула голову, затем и вовсе оглянулась. Как это бывает — если не среагируешь в первую секунду, потом тебя начинают одолевать сомнения. Вот и Рика сейчас, внезапно и с головой, оказалась погружена в сомнения. Но она смогла перебороть их, развернулась и всмотрелась в убегающую от них даль. Шумел ветер в приоткрытых окнах, волны накатывались на камни, но среди всего этого, только на короткую секунду, на совсем крошечную, как уголек не успевающий долететь до земли, Рике показалось, что она услышала странный звук — хлопок, который обычно слышен при взрыве.

— Все хорошо? — Заботливый голос Сани был столь же обеспокоен, как и его лицо.

— Да. — Секунду поколебавшись, ответила Рика, и отвернулась. — Показалось просто…

2.14

Маленький темно-зеленый крабик сидел на склоне обточенного до блеска камня. Они оба, и камень и краб, ярко отражали солнечные лучи, особенно в те моменты, когда на них алмазным градом сыпались соленые брызги. Время от времени ракообразное подносило ко рту свои крохотные клешни и его челюсти медленно двигались, перемалывая и поглощая невидимую пищу. Затем краб вдруг замер, резко повернулся, продвинулся к более ровной части камня и оттопырил одну из конечностей, совсем как маленький человечек, машущий знакомому в толпе. Я улыбнулся и медленно поднял руку в ответ. И так мы и смотрели друг на друга, с поднятыми руками.

Десять минут назад я видел сине-зеленую воду в лобовом стекле. Десять минут назад я почувствовал мощный удар. Десять минут назад во все стороны и мне на лицо обрушился взрыв соленых брызг. Десять минут назад я в очередной раз должен был умереть, но… Все было быстро и страшно. Вода заполнила салон в несколько мгновений, но мы смогли выбраться. Слава Богу машина пролетела достаточно чтобы упасть не на камни, а в воду. Данте даже успел схватить свой меч. Потом он помог мне выбраться на берег, уложил на холодные камни и куда-то пошел. Я не смотрел куда. Боль была адской. Помимо множества синяков и ссадин которые я даже не видел, а буквально чувствовал, дико болела грудь, а к ней присоединилась и невыносимо ноющая нога, которая продолжала заливаться кровью…

Солнце закрыла высокая тень.

— Познакомишь меня со своим новым другом?

— Конечно. — Я опустил руку. — Крабик, это Данте. Данте — это Крабик.

— Привет, Крабик. — Тихо сказал Данте, смотря на крохотное ракообразное.

Краб опустил клешню, некоторое время не двигался, словно и вправду понимал наши слова, затем повернулся, спрыгнул в воду и исчез.

— Вот, возьми. — Данте протянул мне сломанный автомат, две половинки которого все еще были сцеплены ремнем. — Перевяжись.

Ножом он отрезал края ремня и помог мне перетянуть ногу.

— Ты как? — Взгляд его был одновременно заботлив и обеспокоен.

— А что?

— Да выглядишь ты… — он улыбнулся, — сексуально.

Я улыбнулся и даже хмыкнул, но это было больно.

— Прости, у меня нет сил смеяться.

— Верю. — Данте выпрямился. — Идти сможешь? Ты, блин, бледный, как жопа эскимоса.

— Можно подумать ты проверял.

— Нет конечно, но если негры в Африке черные, логично предположить что эскимосы…

— Ладно, хватит. — Я затянул потуже узел, затем, внезапно вспомнив, полез в пояс и извлек то, что могло мне сейчас здорово помочь… Один шприц был сломан и все мое спасение исчезло, испарилось в морской воде. Я молча смотрел на оставшийся шприц.

— Кольнись сейчас. — Сказал Данте. — Потом придумаем что-нибудь.

Придумывать было нечего. Он понимал это, а я тем более. У нас было несколько часов в лучшем случае, потом бы я не смог идти… Мы нашли узкую крутую лестницу и смогли взобраться на дорогу. Обезображенный инопланетным огнем асфальт резко обрывался, сменяясь ровным, гладким, недавно проложенным. Мы остановились, чтобы отдышаться. Да, лекарство подействовало, но после пережитого физическая активность давалась мне нелегко. Я шумно и жадно вдыхал воздух, упираясь ладонями в колени. Мокрая одежда казалась невыносимо тяжелой, а промокший жилет будто разбухал, кожа под ним зудела, но я понимал, что если сниму его — легче совсем не станет.

— Я все ждал, что кто-нибудь вынырнет. — Я поднял глаза и увидел, что Данте внимательно смотрел на воду, в то место, куда примерно упал вертолет. — Но никто так и не вынырнул… Идем, — мрак лежащий на лице развеялся как облачко пыли, но, как и то облачко, часть его тут же опустилась обратно, — у тебя мало времени. Нужно использовать его по максимуму. Предлагаю идти через лес, но вдоль дороги, далеко от нее не отходя. Моя рация на дне, а твоя?

— Здесь. — Я машинально нащупал гарнитуру в кармане и достал ее. Из наушника по моей руке потекла вода. — Только промокла.

— Хорошо. Постарайся высушить, может быть заработает. Мы знаем куда нам идти, так что с этим проблем возникнуть не должно. Погнали в заросли, надо тебя подкрепить, да и я бы не отказался от жменьки личинок. — Данте усмехнулся. Это смахнуло остатки мрака. — Как тебе план?

— Лучше и не придумаешь.

Не нужно ехать за границу или в дикие места Амазонки или Суматры, чтобы увидеть непролазные дикие джунгли. На нашей земле есть места ничуть не хуже. Стоило нам немного углубиться в заросли, как настоящий приморский лес подхватил нас своими огромными буковыми лапами, с пальцами из дубов, кленов, лип и швырнул в переплетения лиан, пальм, диковинных цветов и кустов, большинства которых я даже и не знал. Лиановые сети больше напоминали гигантскую потемневшую паутину. Стволы деревьев опутывала зеленая вата мхов. С веток свисали желтоватые губки, напоминающие сережки. И обязательный папоротник. Боже, как же я люблю папоротник! А тут он раскидывался мощными всходами. Иные кусты доходили мне почти до плеч, а я был далеко не маленького роста. И среди всего этого великолепия, которое одним своим видом заставляло сердце одновременно трепетать и успокаиваться, было одно то, что объединяло все в единую картину идеального места — воздух. Прохладный и освежающий, он проносился по горлу и наполнял легкие, попадал в кровь и одурманивал мозг. Но только на секунду. Потом, как по щелчку, с глаз словно сходила пелена, тебе казалось, что ты стал лучше видеть, мозг лучше соображать, а все чувства обострились как копье кроманьонца. Ничто, ничто, ничто и тысячу миллиардов раз ничто не могло с этим сравниться. Ни одно произведение искусства, изобретение, даже сам человек не могут сравниться с этим простым, но таким великим и великолепным в своей простоте творением — с природой.

И это творение щедро нас одарило. Пара ящериц, горстка кузнечиков в кулаке и маленькие дикие яблоки — скудный обед, да и плоды были еще не зрелые (в зрелом виде их вкус тоже далек от совершенства), но мы были рады и этому. Сырое мясо рептилий, сырые насекомые… мы к такому привыкли. Можно было остановиться и развести огонь, благо нас научили никогда не расставаться с набором для розжига, да и без этого мы могли добыть огонь множеством способов, но останавливаться было нельзя. Мы понимали, что проехали много. Той бешеной скорости, что мы развили было достаточно чтобы добраться до точки меньше чем за час. Но сейчас мы были на своих двоих, я шел медленней приемлемого, путь был не ровным, а сил и так оставалось немного. Ну и в конце концов — костер, как я уже говорил, хороший способ выдать свое местоположение. Поэтому мы жевали мясо с костями и чешуей и разгрызали кузнечиков, трепыхающихся на зубах… Протеин, мать его. Какой только дряни мы не жрали за эти месяцы. Более того, мы даже умудрялись набирать массу. Любой спортсмен позавидовал бы — неплохая мускулатура при крайне низком проценте подкожного жира. Только вот мы не считали калории, не высчитывали БЖУ и не устраивали «безуглеводок». Мы просто ели что давали и ловили все, что двигалось.

— Так что у тебя случилось? — Данте втянул губами хвост ящерицы как лапшу. — Куда ты вчера пропал?

Не могу сказать, что не ждал этого вопроса. Наоборот — меня разрывало с кем-нибудь поделиться. Для этого наверно и нужны друзья. Иначе крышу снесет, сохраняя такое в тайне.

— Я к Рике ходил. — Ответил я, удивившись, что для меня это было как признание в преступлении.

— Да? — В глазах Данте вспыхнул неприкрытый интерес. — И? — Он закинул в рот кузнечиков как попкорн. — И что дальше?

— Ничего. — Мое сердце словно кинжалом пронзили. Я уже успел пожалеть о своем желании говорить — не думал, что вспоминать все это будет, как заново пережить. — Пришел, постучал в дверь, открыл… Саня лежит…

— Саня? — Глаза Данте широко раскрылись, он остановился.

— Она сверху, на нем…

— Сверху?! — Глаза раскрылись еще шире.

— И… и… — Меня стало трясти, слезы выступили на глазах.

— Трахались?! — Лицо Данте одновременно выражало шок, вперемешку с восторгом, удивлением и предвкушением. Он весь вытянулся как струна и не дышал.

— Что? — Сердце мое вновь замерло от страха, от одной лишь мысли о том, что такое возможно. — Ты сдурел? Нет, она ему массаж делала!

Да, я сделал это. Победил демона мучившего меня, сбросил с плеч неподъемный груз. Совершил первый шаг на пути к восстановлению своего разбитого сердца. Переступил через боль, через тьму и теперь, разумеется, хотел сочувствия… Губы дрожали. Они вытянулись в длинную узкую линию и дрожали как торчок на танц-поле. Глаза… о-о-о-о, глаза искрились всеми цветами, оттенками и полутонами радуги. Даже теми, что еще не придумали. Я видел, да я видел, что Данте всеми силами, изо всех сил старается сдержаться. Его тело, а особенно живот, подергивались в судорогах. Из глаз потекли слезы, вместе с губами задрожали челюсти, а потом наглая рожа словно взорвалась и долгих минут семь все деревья, кусты и каждая травинка в округе содрогались от безудержного хохота. Мерзкого, заливистого, восторженного хохота.

— Чувак, ну ты даешь! — Наконец, после долгих криков, оров и вздохов, отдышавшись и вытирая слезы, заговорил Данте. — Я думал они там тебедохались, а они… Ну ты дал! Массаж!

— Для меня это равносильно!..

— Массаж, чувак! Мас-саж! — Данте положил руку на живот. — Фу-у-у-у-ух, вот это приход — никакой травы не надо… Слейвин, да что в этом такого? Ну помяла она ему кожицу, ну разогнала кровь, и что? Да ведь она, формально, специальность оправдывала.

— Чего? — Я был до такой степени раздосадован и расстроен, сбит с толку и зол, что не знал даже как реагировать.

— Ты реально не знаешь? Она ж курсы массажа заканчивала. Она ж говорила… — Данте вдруг выпрямился, с прищуром смотря на меня сверху вниз. — Понятно, на грудь ее пялился!

— Что?.. Да пошел ты! — Я двинулся вперед, ломая сучья на земле.

— А что ты хотел? — Лешка вприпрыжку припустил за мной. — Ну ты мой маленький, ты мой бедненький, они такие суки, а ты такой клевенький. Ну иди, иди ко мне. Я тебя пожалею… Так что ли?

— Нет. — Ответил я, секунду подумав и представив все это. — Так не хочу.

— Аллилуйя! — Данте сгрыз последнего кузнечика. — Да, я понимаю каково это для тебя. И знаешь, что я тебе скажу? Я, конечно, младше тебя, но учитывая твой опыт в отношениях с девушками, опять же исходя из твоей же трогательной истории, могу сказать вот что — чтобы ты там себе в голове не думал, не представлял и не переживал, если человек тебя не любит, хрен ты его заставишь. В этом-то и проблема безответной любви. Ты думаешь: «Да ну, перестану обращать на нее внимание!.. Буду холоден, как айсберг!.. Постараюсь не попадаться ей на глаза!.. Буду ходить с грустным выражением лица, буду мрачен и спокоен… Нет! Наоборот, я буду весел, буду зажигать, буду жечь, а на нее даже внимания не обращу!..» и все в таком же духе. Только вот ни хрена из этого не выйдет. Только сам себе нервы истреплешь. Влюбляются ведь сразу, с первой секунды. Весь вот этот пафос, про «пройдут недели и века» и бла-бла-бла, «смирится-слюбится», все это фигня. Ты либо сразу понравился человеку, либо нет. Все остальное — уже банальная игра на публику. Ты можешь понравится вон той офигенной телочке, но она будет тебя презирать, ненавидеть даже, и ты поведешься на это. И никогда не поймешь в чем причина этой агрессии. И не узнаешь, что у нее в шкафу потайной отдел с твоими фотками. Но она будет тебя презирать — либо потому что у нее уже есть парень и она из гордости его не бросит, считая, что ты чмо, недотягивающее до него. Либо потому что она будет думать головой, что ты не подходящая партия в этой игре. Причин куча… Поэтому как бы ты не смотрел вслед, не смотрел исподтишка, не смотрел сверкающими глазами, не мог связать и двух слов в разговоре и не строил бы розовые воздушные замки, если человеку ты не нравишься больше чем приятный собеседник, ничего не будет.

Я уж думал, что простые истины, убивающие моих единорогов, буду слушать только от Леи. Но, похоже, от жестокой действительности действительно было не убежать. Я закивал головой, чувствуя, что глаза мои увлажнились, тяжело вздохнул и опустил голову.

— К счастью, к тебе это не относится.

Я ошалело повернулся к Данте. Он смотрел на меня с улыбкой, яркой как полуденное солнце.

— Я не думаю, что у тебя нет шансов. — Тихо и просто сказал Данте, но в этих тишине и простоте звучала бешеная уверенность. — Саня давно подбивает к Рике клинья, это факт. И поход к ней за массажем один из этих клиньев. Но… — Данте почесал затылок, выдержал паузу. — Я, конечно, не большой фанат этой идеи. Пойми меня правильно — ты так сильно убиваешься, называешь ее своими миром, а когда так сильно чего-то хотят, жаждят, обычно все грустно кончается… Ладно, короче… я видел, как она на тебя смотрит.

— Как? — У меня внутри будто надували воздушный шарик — грудь расширялась, я готов был оторваться от земли.

— Не просто… Но это фигня. Самое важное — я видел, какой она была, когда ты пропал. Может быть мне и показалось, но она волновалась слишком сильно. Не как за друга и не как смущенный человек… Не знаю… Если уж Рике суждено быть с кем-то из вас, то я бы хотел, чтобы она была с тобой, а не с Сашей.

— Почему? — Я готов был броситься его обнимать.

— Саня парень хороший, но вы… подходите друг другу лучше.

Это был уже не шарик, а воздушный шар, аэростат! Я ликовал, меня распирало изнутри. Мрачное настроение и грусть редели вместе с лесом. Деревья уже не стояли так плотно друг к другу, все чаще стали попадаться плодовые.

— Спасибо. — Смущенно проговорил я, чувствуя как улыбка тянется к затылку и сорвал с дерева персик. — Персик будешь?

Ручьи и реки, пересохшие и полноводные. Кустарники и ползучие растения. Деревья и поросшие травой поляны. Скалы и просто огромные валуны. Одна местность сменялась другой, час сменялся следующим. Солнце неуклонно двигалось по небу, пока не скрылось за пушистыми кронами.

Идти было не так далеко, как я и говорил, но… это вам не прогулочный шаг по ровной дороге. Тут порой была такая дорога, что два шага вперед — три назад. Ко всему вновь вернулась боль. И не только в груди. Нога, которую я хорошо перетянул, и которая по первости совсем не давала о себе знать, очень скоро сильно заболела и кровоточила. Идти стало еще тяжелей. Данте несколько раз менял мне повязку, обкладывая рану разными листьями, среди которых я видел и популярный подорожник, и крапиву, заливал рану соком из корня лопуха, но это было лишь кратковременное облегчение. Когда вокруг потемнело и лес, вместо приветливого зеленого друга, превратился во что-то мрачное, холодное и зловещее, Данте, перекинув мою руку через плечо, помогал мне идти.

— Как думаешь, — тяжело дыша проговорил он, остановившись, — мы уже много прошли?

— Не знаю. — Боль становилась все сильнее и сильнее. Даже говорить было тяжело. — А что?

— Дай гарнитуру… Была не была, а вдруг проканает? — Он повесил устройство на ухо, включил и стал напряженно ждать. — Ладно, пошли. — Сказал он через некоторое время и закинул мою руку на плечо. — Не будем терять время.

И снова путь, только теперь почти в полной темноте. Мы даже решили немного приблизиться к дороге, потому что в лесу было реально очень темно. А наступить на гадюку ко всем праздникам не хотелось. Дорога брала вправо. Впереди вырастало естественное скальное образование, не очень широкое, но тянущееся вдоль береговой линии пару километров, так что люди в свое время благоразумно решили не прорубаться сквозь него, а просто обогнуть. Поэтому с одной стороны трассы вырастали скалы, с другой шел дивный лес.

Данте остановился как ужаленный.

— Танк! — Быстро и громко выпалил он. — Танк ты меня слышишь?

Меня как молнией пронзило. И в тишине ночного леса мои чувства обострились так, что я услышал трескучий голос доносящийся из крохотного наушника.

— Данте?.. Данте, твою ж мать, живой! Вы целы? Слейвин с тобой?

— Все норм, мы оба в порядке! — Видно было плохо, но даже по голосу я понимал, что Данте улыбается.

— Где вы?

— А хрен его знает, где-то далеко.

— Что ты видишь вокруг себя?

— Жопу, блин, негра… — Пробормотал Данте себе под нос. — Тут темно. Видел, что дорога заворачивает, там скала, нужно…

— Как тупик, по левую руку? — Танк перебил Данте. Он говорил очень быстро.

— Д-да.

— Супер, парни! Выбирайтесь на дорогу, мы будем через две минуты. И поживее!

— А что случилось?..

— Я сам! — Данте потянулся за моей рукой, но я отмахнулся. Адреналин ударил в голову, и мне стало значительно легче.

Мы стали прорываться к дороге, напрямик, через заросли и лианы. Данте продолжал разговор, но я уже ничего не слышал.

— Окей, окей! Я понял, мы почти там! — Сказал он последнее и оглянулся. — Соберись, чувак!

— Что там? — Процедил я сквозь стиснутые зубы. Боль!..

— Жопа! Не успели они, там уже уроды эти были. Всех накрыли, погрузили в свои корабли и прочесывали местность. Танк сказал, что они успели собрать снарягу и сейчас топят обратно. Их вроде бы никто не видел, но ты же знаешь наших гостей — они любят делать сюрпризы.

Волнение пронеслось от кончиков волос до шелушащейся кожи на пятках, пытаясь ослабить мое тело. После разговора с Данте встреча с Рикой была единственным, что поддерживало меня. И сжимая кулаки, я продолжал бежать через лес, спотыкаясь о корни и гнилые деревяшки.

Руку царапнула какая-то ползучая зелень, по лицу ударила ветвь, и резко лес закончился, я ступил на твердый асфальт. Здесь было светлее, но не на много. Не успели мы и сообразить, как справа в глаза ударил яркий свет, затем погас и мы услышали урчание мотора. «Вольво» с визгом остановился, мы оказались прямо напротив водительской двери.

— Скорее!!!

Танк реально торопился. Место возле него было свободно, и Данте бросился оббегать машину. Я на мгновение замер, нашел взглядом Рику, обрадовался ей и еще больше обрадовался радости в ее глазах, ведь она смотрела на меня.

— Слейвин! — Закричал Танк. — Не тупи, в машину!!!

Саня и Рика сдвинулись, освобождая мне место и я уже потянулся к двери, но инстинктивно и почти не осознано я повернул голову влево и… моя рука остановилась и отодвинулась от дверной ручки.

— Уже поздно, Танк. — Ответил я, разворачиваясь и выпрямляясь.

Свет ударил в нас, ослепил. Над дорогой, как раз там где начиналась скала и шел наш путь домой, висел корабль Скринов. Прожектор точно бил в нас, не давая шанса спрятаться.

— И что будем делать? — Спросил Данте, нащупывая пистолеты на поясе.

— По моей команде прыгайте в машину. — Прошептал Танк. — Успеем прорваться.

— Нет. — Я думал только о Рике в этот момент. — Они попадут, машина взорвется, и погибнем все.

— Думаешь, снова начнут разговор? — Данте уже держал в руках оружие.

— Нет, но они до сих пор не выстрелили.

И в подтверждение моих слов, свет резко погас. Остались лишь маленькие огни, освещающие корпус корабля. Само судно стало двигаться по часовой стрелке вокруг себя. Корабль развернулся на сто восемьдесят градусов и теперь был к нам задней частью. Грузовой люк стал открываться.

— У меня острое чувство дежавю. — Проговорил Данте, поежившись.

Рампа люка остановилась в горизонтальном положении. Через мгновение мы увидели темные фигуры. Одна за другой они принялись спрыгивать на дорогу. Два, три, пять солдат. И, опустившись, они двигались к нам.

— Медленно вылезайте, но двери не закрывайте. — Проговорил я, сделав шаг вперед. Оружие уже было наготове. — Скоро нужно будет валить.

Было видно, как силуэты Фантомов поднимали перед собой оружие. Обстановка накалялась как сталь при критических температурах, вот-вот все должно было кончиться.

Визг. Короткий и почти утонувший в гудении автомобиля и шуме корабля. Я поднял голову. Звезды над морем появляются быстро. Погода была великолепной, ни единого облачка. Поэтому звезд было много. На их фоне очень четко вырисовывался корабль, и так же четко была видна тень, молниеносно промелькнувшая к нему от горы…

Крик. Дикий крик донесся до нашего слуха, а из корабля вывалилось тело. И даже с такого расстояния были видны потоки крови летящие за ним. Фантомы обернулись, корабль закачался, накренился и поплыл в нашу сторону, попутно разворачиваясь к нам передней частью. Из люка выпало еще двое солдат, а когда судно пролетало прямо над нами, из него вылетел третий, сжимающий в руках что-то, что сияло ярко-голубым светом.

— Тик’кэрда!!! — Вскричали первые Фантомы.

— Отголоски!!! — Закричал я, выхватывая пистолеты.

Кусты вокруг зашелестели, разорвались как хлопушки и на дорогу выскочили визжащие тени. Корабль грохнулся метрах в семидесяти впереди. Облако пламени осветило уродливые тела и смертоносные когти. Свет погас, но тут же мелкие вспышки озарили нас и Фантомов, и началась ураганная пальба.

Первыми же выстрелами я завалил двух тварей, перекатился через капот и присоединился к Данте, не подпускавшему уродцев ближе, чем на выстрел. Опешившие Саня и Рика схватили свое оружие, вылезли из разных боков и, под защитой дверей и хороших патронов, стреляли как остервенелые. Танк медленно вышел из машины. Широким жестом закрыл дверь. Да, этот парень совершенно преобразился. В руках он сжимал гранатомет. Достал патрон, зарядил его, эффектным жестом сомкнул оружие и направил его на готовящихся к прыжку существ.

— Глотайте, суки.

Взрыв, пламя, камни и фрагменты разорванных тел. А дальше, выхватив из салона автомобиля пистолет-пулемет, Танк присоединился к ожесточенной и быстрой схватке.

Фантомы приближались. С одинаковым рвением они стреляли и в тварей и в нас. Но поскольку мы заняли укрытие, а тварей было больше, сильнее всех доставалось пока Отголоскам. Пока…

Тварей действительно было много. Они все пребывали и пребывали.

— Какого черта их так много?! — Кричал Данте, дырявящий головы.

— Танк, вы сильно шумели?! — Спросил я, меняя магазин.

— Шутишь?! — Новый взрыв и новые фрагменты.

— Значит, их что-то привлекло.

— О чем ты?

— Не важно.

Я выпрямился, завалил особо наглую тварь, развернулся, выстрелил еще несколько раз и на мгновение глянул сквозь салон машины на Рику. Она храбро отстреливалась. И хорошо, что она была не одна. На ее стороне был Танк, да и Саня находился рядом. Я смотрел на нее лишь мгновение…

На крышу машины опустился крупный Отголосок. Его безобразная морда была совсем рядом. Я успел среагировать. Выстрел раздробил плечевую кость, но тварь была слишком быстрой. Удар когтистой лапы отшвырнул назад. Я проехал на спине, ударился о дорожное ограждение, вскрикнул от боли. Если бы не жилет я бы уже ничего не чувствовал. Данте вышиб монстру мозги и продолжал стрелять. Танк гремел гранатометом. За секунду я справился с болью, схватился за ограждение и попытался встать. Краем глаза засек движение. Отточенные рефлексы помогли среагировать. Отскочил в сторону, уйдя от удара ножом. Фантом сжимал в левой руке что-то напоминающее высокотехнологичную светящуюся колбу, а правой рукой держал за рукоятку хороший такой темный нож.

Колющий удар, затем два широких рубящих. Мои пистолеты остались на земле за спиной у врага, двигаться было больно. Очередной удар прошелся по жилету. Меня не задело, но я потерял равновесие и едва не упал. Рука занеслась надо мной для финальной атаки. В темноте за ограждением послышался шелест, затем рык. Фантом глянул в темноту, опустил руку и бросился бежать. Под ногами у него громыхнул взрыв, и изувеченное тело отлетело в сторону, а светящаяся голубым колба описала в воздухе дугу и вдребезги разбилась прямо у моих ног…

Танк не жалел драгоценные патроны и сеял взрывы во все стороны, почти не целясь. Данте ожесточенно вел стрельбу с двух рук, Хантер только и успевал передергивать затвор и щедро одарять монстров дробью. Рика меняла уже второй магазин. Вдалеке полыхал инопланетный корабль…

Сине-голубой свет рванул вверх похожий на плотное облако и внезапно завис прямо перед моими глазами. Эта синева… она действительно вдруг стала синевой… она манила, я узнавал ее, я чувствовал, что знаю ее… Она парила передо мной как призрак, как жуткий мираж и вдруг… сердце мое застыло… мне показалось, что на меня, оттуда, из этого света, из синевы смотрело чье-то лицо. Светло-серое, с острыми краями, точно высеченное из камня. Идеальное в своих пропорциях и чертах, это лицо было обращено ко мне, а его пронизывающие неопределенного цвета глаза смотрели прямо на меня и как будто заглядывали в самую душу. Ужас, нахлынувший на меня как сильная лихорадка, парализовал все мое тело. Я не смел вдохнуть, подумать о чем-то. Бледные губы растянулись в усмешке, глаза блеснули, мой ужас достиг наивысшей точки, лицо вдруг разорвалось, и я увидел длинные как кинжалы зубы.

Безудержная жестокость сорвала меня с места. Несколько мгновений я находился в полете, затем тяжело упал на асфальт. Я чувствовал боль в груди, но не ту к которой уже привык. Новую, колющую. Было трудно дышать, я плохо понимал что происходило. Зловоние ударило мне в нос, что-то наваливалось на меня. Через расфокусировавшийся взгляд я увидел мерзкую тварь. Она широко раскрыла пасть и моя кожа ощутила горячее дыхание. Глаза зажмурились, а потом, вдруг не захотели открываться. Я пытался открыть глаза и схватить ртом воздух, но у меня не получалось. Мне стало страшно, как маленькому ребенку. Все вокруг темнело, темнело…

Голова твари разлетелась как тыква. Через мгновение подбежал Данте.

— Ну же, приятель! — Весело, но с дрожащими нотками, проговорил он, упершись руками в бок Отголоска. — Негоже вот так с первыми встречными обниматься.

Тварь скатилась с меня, и перевернулась на спину. Данте выпрямился, повернулся ко мне и замер.

— Данте, ну что вы там?! — Кричал ведущий ураганную пальбу Танк.

Раскрывшимися от ужаса глазами Данте смотрел на правую руку монстра, которая словно срослась с моей грудью. В том месте, где должно находиться сердце… Пистолеты упали на землю. А Данте упал на колени.

— Слейвин. — Тихо проговорил он и тронул плечо. — Слейвин…

— Какого черта, Данте?! — Танк приближался. — Тварей дохера, чего вы тяните!..

Он осекся. Глаза его тоже широко раскрылись. Данте шумно вдохнул, схватился за безобразную лапу и потянул вверх. Длинные когти вышли из плоти. Они прошили жилет как пух и были полностью алыми.

— Сердце. — Выдохнул Танк. Мышцы на лице его дрогнули. — Идем.

Данте не реагировал.

— Идем, Данте.

Молчание.

— Да идем, твою мать!

Он схватил его за шиворот и поволок за собой, отстреливаясь одной рукой.

— Где Слейвин? — Спросила Рика, когда Танк просто силой впихнул Данте в машину.

— Едем! — Прозвучала громогласная команда. — Скорее, или все погибнем!

Твари все прибывали. Еще оставалось двое живых Фантомов, но и им не хватило бы сил выстоять. Танк затолкал всех в машину, сделал пару выстрелов из гранатомета чтобы расчистить путь и сел за руль.

— Что случилось? — Глаза Рики уже были красными и мокрыми. — Что случилось?! Где Слейвин? — Она тормошила Данте, который будто находился в трансе.

— Нет больше Слейвина. — Тихо проговорил Саня, глядя на тело, лежащее у края дороги.

— Что? — Рика потянулась к двери. — Нет!!!

— Хантер, держи ее! — Рявкнул Танк.

Двигатель зарычал. Покрышки завизжали, и внедорожник рванул вперед, по рытвинам и мертвым телам.

— Нет, пустите меня!!! — Билась в истерике девушка, царапаясь и кусаясь. — Нельзя!!! Нельзя его бросать!!! Пустите меня!!!

Данте сидел свесив голову вниз. Руки его лежали на коленях, а кулаки были стиснуты так, что ногти впивались в кожу. Стрельба, крики и рыки быстро удалялись. Затем наступила тишина. Данте почувствовал, как холодная капля прокатилась по щеке и упала на руку…