Судьба

Глава 19 В ловушке

Лаурин наблюдала за грациозными и четкими движениями слуги. Он готовил завтрак из фруктов и сыра, которые принесли в каюту. Они плыли на корабле, и последние несколько дней девушка отказывалась от еды и питья. Но сегодня утром пленница смилостивилась и согласилась на несколько глотков воды, которую ей предложил человек, представлявшийся Титом.

От страха и голода у нее кружилась голова. Лаурин даже не знала, сколько дней находилась в седле или в каком направлении они ехали. Она также не помнила, как садилась на корабль.

Слуга понимал, что девушка за ним наблюдает.

— Пей воду медленно и маленькими глотками, — тихо сказал он, не ожидая ответа.

Лаурин не произнесла ни слова с момента выхода из магического ступора, в который ее погрузил Орлак. Один раз она закричала при виде похитителя, а затем молчала и, казалось, тоже ничего не слышала.

Орлака совершенно не беспокоили ее здоровье и слабость, он просто гнал лошадей на север, где собирался сесть на корабль, идущий на Чужестранные острова. Адонго обратил внимание, что лошади скачут быстрее, чем обычно способны животные, и чувствовал, что их окружает сильное волшебство. Они добрались до Карадуна невероятно быстро.

На такой скорости вообще невозможно путешествовать! Имея столько денег, оказалось совсем нетрудным договориться о том, чтобы их взяли на борт.

— Где он? — спросила Лаурин ничего не выражающим голосом.

Адонго удивился, услышав ее голос, но не показал этого.

— Недалеко.

— А куда мы направляемся?

— В Кипрес.

— За нами будет погоня, — сказала девушка, отводя от лица локон волос.

— Он это знает.

— Он как раз этого хочет, не так ли?

— Возможно, — осторожно ответил Адонго.

Требовалось проявлять большую осторожность и следить за тем, что говорит. Адонго прекрасно знал: Орлак способен подслушать любой разговор и будет это делать. Молодой бог приказал ему завоевать доверие девушки. Значит, сам он ему доверяет. Но каким-то образом требовалось передать Лаурин, что он ей больше, чем друг. Тем не менее, Паладин не мог открыться, он должен был подыгрывать двум богам, следуя придуманному ими плану. Нельзя позволить себе снова рисковать и связываться с Тором. Первая попытка и так оказалась чрезвычайно опасной, и он едва пережил ее. Орлак не позволит снова пользоваться волшебством.

— Он не тот, кем притворяется, Тит.

— Я только слуга. Я не знаю о таких вещах, — соврал Адонго. — Он обладает магической силой. Я понимаю, что это так, и советую вам не проверять его — Адонго не знал, что еще сказать. Он надеялся, что завуалированное послание в его словах дойдет до Лаурин. — и хозяин предпочитает, чтобы его магии не мешали другие, особенности — те, кто сам владеет волшебством.

Он гневно посмотрел на нее, умоляя ее понять его, но девушка уже отвернулась и думала совсем о другом. Она вздохнула и спросила:

— Что он со мной сделает?

Адонго пожал плечами, очень сожалея, что не может ей ничего больше рассказать, в особенности — про собственную связь с ней. Нельзя даже успокоить ее.

— Мы вскоре прибудем на место, — только и сообщил он.

Орлак с Доргрилом слышали весь разговор между Лаурин и моруком. Красный туман вспыхнул и разгорелся ярче.

«Я ему не доверяю», — заявил Доргрил.

«Он — просто средство».

«Как скажешь. Но ты ему доверяешь?»

«У меня нет оснований ему не доверять. Слуга не представляет для нас угрозы».

Доргрил с неохотой согласился, но все равно решил оставить последнее слово в споре за собой.

«Ну, тогда просто запомни мои слова, племянник, — заявил он, вздохнул и сменил тему. — Когда мы прибываем в порт?»

Орлак не был в настроении вести беседы. Он смотрел на море и волны, которые бились о борта корабля, и желал поскорее оказаться на твердой земле.

«Через несколько часов».

После того, как они причалили, Лаурин оставили в каюте. Она согласилась, наконец-то, немного поесть после постоянных уговоров слуги Тита. Теперь он вышел на палубу, чтобы получить указания от хозяина. Девушка мысленно называла хозяина Силком, но теперь задумывалась о его истинной личности и тайных магических способностях, которые он использовал в ее покоях несколько ночей назад. Она постоянно думала о Джиле. Как ей пришло в голову, что нужно принести ему такую боль? Лаурин до сих пор видела тень страдания молодого человека из-за внимания, которое она сама уделяла Силку. Но, главное, как можно настолько очароваться регентом и одобрять его ухаживания?

В ярком свете дня, когда к эмоциям больше не примешивалась ревность, Лаурин поняла: она вела себя очень глупо, а теперь угроза нависла над всем, ради чего так напряженно трудились ее родители, братья, Паладины. Они ведь хотели собрать всех вместе. Пока она держала страх внутри, но он постоянно угрожал вырваться наружу. Ей было трудно поверить, что ее выкрали из дворца! Девушка решила уйти в себя, отключившись от всего, включая звуки, и пока выдерживала, но знала в глубине души: впереди ее ждут более тяжкие испытания.

Однако до этой минуты человек по имени Силк ничего у нее не просил. Он едва ли произнес более дюжины слов, обращаясь к ней. Путешествие проходило в молчании. Лаурин чувствовала, что он постоянно использует магические способности, но не могла определить, для чего, потому что «регент» умело закрывался щитом от выпускаемых ею щупалец. Казалось странным, что они проехали такое расстояние за столь короткое время. Девушка всегда считала, что до северной окраины неделя пути верхом, а то и больше, а до порта на западе — еще неделя пути. Но сейчас она почему-то уверилась, что они ехали всего несколько дней… Или ей так просто показалось? Лаурин ничего не знала наверняка.

Ей очень хотелось отправить сигнал Гидеону или отцу, но она сдерживалась, несмотря на страх. Что-то подсказывало ей: отправка подобного сигнала может подставить их под удар. И Тит как-то странно на нее смотрел. Он словно бы говорил одно, а на самом деле имел в виду совсем другое. Когда Лаурин заговорила о магических способностях Силка, слуга не удивился, но отреагировал очень осторожно. Она вспомнила, что он говорил ей во время нескольких обменов репликами, и почувствовала, что этот человек имел в виду. Да, подтверждал он, Силк — Чувствующий, но ему не нравится, когда его магию замечают. А еще, как казалось, слуга умолял ее взглядом не демонстрировать никаких магических способностей. Или он показывал, что сам не может ими воспользоваться?

Ей это все показалось? Тит передавал какое-то скрытое послание? Но если так, то почему? Кто он, кроме как слуга Силка, которому тот платит? Если это слуга, то он опасен. Почему Тит в ней заинтересован? Лаурин не могла не заметить, как он о ней заботится, как суетится вокруг нее. Зачем? Какое ему дело, выживет она или умрет?

Возможно, слугу ждет наказание, вплоть до лишения жизни, если Лаурин хотя бы заболеет. Поэтому он и хочет, чтобы она хорошо питалась…

Девушка сидела в душной каюте и раздумывала. Потом ее мысли, наконец, обратились к Силку и тому, кем он может оказаться на самом деле. «Регент» обладал очень сильными магическими способностями. У Чувствующих с невежественной магией, как объяснял ее отец, способности слабы. Но когда похититель погружал ее в ступор, он лишь мягко направил на нее свои силы, но, тем не менее, когда они ее коснулись, Лаурин почувствовал их невероятную мощь.

Когда Силк исчез и снова появился, Лаурин тоже почувствовала сильнейшую концентрацию магии. Он мог ею пользоваться, как хотел, тем не менее, казалось, что похититель применяет лишь малую часть. Значит, это совсем не простой Чувствующий, решила она и прикусила губу. Ее охватил страх, в горле встал ком.

Внешне «регент» отличался от большинства людей. Он был выше всех, кого знала Лаурин, и обладал очень мощным телосложением. Этим он напоминал ее собственного отца, Торкина Гинта. Привлекали внимание его странные глаза фиалкового цвета — властные и неотразимые. Они были столь необычными, как и вся его внешность. Все, кто видел его, обращали внимание на глаза. Как сказала одна из придворных, когда он только появился? Лаурин вспомнила шепот той женщины. «Это бог», — с благоговейным трепетом произнесла фрейлина.

Конечно, придворная дама имела в виду его поразительную внешность, но теперь Лаурин казалось, что это очень подходящая фраза. Девушка почувствовала, что эта мысль может стать последним кусочком картинки-загадки, который встал на место. Кровь в венах внезапно заледенела. Определенно, это не простой человек. На самом деле — совсем не человек. Лаурин доверяла своей интуиции и считала, что сейчас она ей хорошо служит.

Она находится в присутствии истинного бога. Злобного бога, настоящее имя которого — Орлак. Орлак! Ей стало дурно.

Итак, он уже среди них и украл ее. Зачем? Лаурин стала мерить каюту шагами, чтобы не дрожать. Вероятно, он выяснил, что она — дочь Торкина Гинта. Похититель использует ее в качестве приманки, чтобы получить больший приз. Он прекрасно понимает, что когда отец узнает о случившемся, то покинет Сердце Лесов и отправится за ней. Но как об этом узнает ее отец, если с ним не свяжется кто-то, кто знает о случившемся?

Она подумала о Джиле. К этому времени ее исчезновение уже обнаружено и, если предположить, что тот поймет, что она уехала среди ночи с незнакомцем совсем не по доброй воле, да еще не оставив сообщения, то король начнет поиски и станет рассматривать все возможности. Но подсказок осталось немного.

Кто еще узнает? Не мама. Она уже уехала до того, как украли Лаурин, и даже, как надеялась дочь, воссоединилась с отцом. Вместе с ними должны находиться Саксон, Клут, Арабелла и, вероятно, Солиана. Саллементро? Нет, он не сможет использовать канал мысленной связи — если только мама не избавилась от архалита. Лаурин задумалась об этом и решила: вероятно, камень уже снят, учитывая, где она находится и с кем. Значит, вот она, возможность. Если Тор снял архалит со лба Элиссы, то ее Паладин может связываться с ней по каналу мысленной связи и передаст ей сообщение о захвате дочери. Это имело смысл.

Она задумалась о Паладинах, и мысли выбрали направление, которое она не позволяла себе никогда раньше. Гидеона уже нашел один из его Паладинов, Фиггис. Разве столь уж невероятно, что и ее тоже найдет один из тех, кто особо связан с ней? Она подсчитала их у себя в голове. Еще не появились Кайрус, Темезиус, Джуно и Адонго. Двое из этих Паладинов связаны с ней. Но кто? Ее отец говорил про Адонго, с которым познакомился, когда их обоих везли в Кипрее рабами. Он сказал о нем, как о немногословном человеке, всегда выбирающем выражения. Паладин был моруком из кочевых племен с Чужестранных островов. По словам Тора, моруков отличает смуглая кожа, длинные руки и ноги, длинные черные волосы и отсутствие растительности на лице.

Такой поворот событий возможен?

Пока она обдумывала такую идею, этот человек вошел в каюту.

— Мы должны уходить. Регент Силк ждет вас снаружи, — это прозвучало, как преднамеренное предупреждение, чтобы она не сболтнула ничего лишнего. — Пожалуйста, следуйте за мной, — добавил Тит.

Лаурин коснулась руки мужчины, а когда он повернулся после этого прикосновения, девушка прижала палец к губам, чтобы он не задал никаких вопросов. Она опустила палец в чашку с водой, а затем написала на деревянной скамье: «Адонго?» Когда пленница закончила писать, он отвел взгляд от скамьи и очень серьезно посмотрел на Лаурин.

Человек один раз медленно кивнул, почти незаметно. Но и этого оказалось достаточно. Сердце в груди у нее учащенно забилось, и она одними губами произнесла «благодарю». На глаза навернулись слезы. Девушка почувствовала себя защищенной, словно на нее накинули какую-то специальную накидку. Он здесь, чтобы защищать ее. Ее Паладин нашелся!

Адонго покачал головой, предупреждая, чтобы она не расплакалась, а потом показал пальцем на мокрые пятна на скамье. Лаурин поспешно стерла буквы юбкой.

— Только после вас, госпожа, — сказал Адонго, и на этот раз сам почувствовал, как улучшается настроение. Она нежно ему улыбнулась.

Адонго молился, чтобы Лаурин не попыталась открыть канал мысленной связи. Он все еще не знал, сможет Орлак их подслушивать или нет. Они вышли на палубу. Молодой бог находился там, но проигнорировал вышедших. Их ждала карета, и Лаурин велели садиться в нее. Хозяин последовал за ней, а Адонго пришлось устраиваться на козлах вместе с возничим. Паладин боялся за подопечную и решил все-таки рискнуть открытием канала мысленной связи. Он вспомнил, как Тор как-то упомянул, что не слышит разговоров Элиссы и Саксона. Возможно, между Паладинами и теми, с кем они связаны, устанавливался какой-то особый канал, в то время как его связь с Тором, как например, несколько ночей назад, была открытым использованием магии. При таком отправлении сигнала наугад любой человек, обладающей силой и чувствительностью к магии, как у Орлака, в состоянии к нему подключиться.

Осторожно открывая канал связи с Лаурин, Адонго рисковал всем в надежде, что переговоры между Паладином и тем, с кем он связан, остаются закрытыми.

«Попытайся не демонстрировать свой страх».

«Теперь, зная, что ты здесь, я больше не боюсь, — ответила она удивительно спокойно. — А нам не опасно так разговаривать?»

«Я надеюсь, что он не сможет подслушать. Но мы вскоре узнаем».

«Похоже, мы в безопасности. Он совсем не реагирует».

«Что он делает?»

«Смотрит».

«На что?»

«На меня!»

«Я буду держать канал связи открытым».

«Не уходи».

«Я не уйду до самой смерти, дитя. Я сейчас существую только ради тебя».

— Чему ты улыбаешься? — спросил Орлак у девушки.

— Простите, регент Силк. Это личная мысль.

Он удивился, когда она ему ответила. Лаурин не сказала ему ни слова после того, как он ее захватил. Орлак задумался над тем, чем вызвана эта перемена.

— Меня зовут не Силк, — мягко произнес он, все еще глядя на нее.

Ему было немного грустно видеть темные круги у нее под ввалившимися глазами. Она также похудела. Но красота осталась, и его восхитил вызов, появившийся у Лаурии в голосе. Он получит от нее удовольствие.

— Как вы хотите, чтобы я вас называла?

— Моим настоящим именем.

— Значит, я буду называть вас Орлак, — ответила аурин, надеясь его шокировать.

И это у нее получилось. Она также услышала по каналу связи, как Адонго резко выдохнул.

«А это разумно?» — спросил он.

«Не знаю, но будь я проклята, если буду сжиматься перед ним».

У Адонго не нашлось времени на ответ. Орлак заговорил снова:

— Откуда ты это знаешь?

— Давайте скажем, что мы вас ждали.

— Ты и…

— Мы ждали.

Бог улыбнулся. У этой девочки есть настоящее мужество и твердость характера, а если она еще и обладает волшебными способностями… Дочь Элиссы даже не пыталась использовать их против него. Умная и красивая.

«Она над тобой смеется!» — прошипел Доргрил, которому совсем не понравилось впечатление, произведенное девчонкой на его племянника. Орлак его проигнорировал.

— А как мне называть тебя? — вместо этого спросил он у Лаурин.

— Вы уже знаете мое имя. Я не прячусь ни под какими масками, — усмехнулась она.

— Мне нравится имя Лаурин, хотя я все время прикидываю, что обо мне подумает твой отец, узнав, что я наслаждаюсь плотскими отношениями с племянницей.

Орлак прямо смотрел на девушку, пока произносил эти слова. Он намеревался нанести ими удар.

До этой минуты Лаурин снова чувствовала себя сильной, но внезапно хрупкая защита рухнула. Он смотрел на нее по-особенному, словно затягивая в кокон.

— О-о, ты не знала? — добавил он, изображая невинность после того, как убедился, что удар достиг цели. — Твой отец, Торкин Гинт, — мой брат. Разве это не мило?

— Ты лжешь! — закричала она, и ее голос внезапно прозвучал очень резко.

— Правда? — сказал он. — Подумай об этом. Ты очень умная женщина, догадалась, кто я… А теперь подумай, как все это выстраивается в схему. Я считаю, что ты согласишься: мы из одной семьи.

Он взял ее руку и поцеловал.

— Приехали. Добро пожаловать в мой дворец, — сказал он и покинул карету.

Орлак услышал смех внутри себя.

«Прекрасный ход, — признал Доргрил. — От этого удара она нескоро оправится».

Тор и Элисса провели вместе прекрасную ночь, заново открывая друг друга. Они полностью отдавались удовольствиям, искупались в пруду, где впервые занимались любовью, а потом сидели обнаженными, прижимаясь друг к другу и наслаждаясь этим временем.

— Ты научился кое-каким новым штучкам, — признала Элисса, слегка выгибая брови.

— Ты не довольна? — ответил Тор и поцеловал ее идеальную, налитую грудь.

— Нет, совсем нет. Я просто думаю, где ты набрался такого опыта?

— Говорят, что для совершенствования и достижения идеала нужно практиковаться. Поэтому я снова и снова практиковался, пока не решил, что достиг идеала, — сказал он с невинным выражением лица.

— Болван! — она бросила в него палочкой. — Я тебя ненавижу! — но Элисса, тем не менее, смеялась.

— Но я тебя люблю, — сказал он, снова притянул ее к себе и нежно поцеловал.

— А ты любил кого-нибудь после меня, Тор?

— Никого.

— А девушку, из-за которой ты так расстроился? Ты мне про нее расскажешь?

Внезапно Тор стал серьезным.

— Эйрин… Она была очень близким, очень дорогим другом. Я до сих пор не могу поверить, что она мертва, притом умерла такой жуткой смертью. На этот раз Гот заплатит своей жизнью за это. Клянусь.

— Мы должны заставить его заплатить за все. Он лишал людей жизни или калечил их, — грустно сказала она. — Расскажи мне об Эйрин.

И он рассказал. Элисса почувствовала укол ревности, но не от того, что Тор занимался с Эйрин любовью. Просто та девушка разделила с ним часть жизни, которой не могла насладиться Элисса.

Элисса погладила его щеку.

— Не грусти из-за нее. Разозлись. Мы отомстим за ее смерть, обещаю тебе. Давай не портить особенные минуты, которые у нас есть.

— Ты уверена, что хочешь все это услышать? — спросил он.

— Да. Я не обижаюсь, Тор. Я просто чувствую себя обманутой из-за того, что нас держали порознь.

— Я знаю. И, конечно, еще была Сильвен… — продолжал он со скрытым смыслом в голосе и хитрой улыбкой на лице. Тор словно дразнил ее, чтобы спрашивала дальше.

— Королева!

— Не меньше.

— Тор! Кого ты не уложил в постель?

— Ну, давай посмотрим… Я всегда надеялся, что мне удастся лечь в постель с леди Августой. Мне так никогда и не представилось возможности, хотя один раз я был близок к цели. Она…

На этот раз Элисса ударила его кулаком. Сильно.

— Прекрати! Несносный мужчина!

— Ну, ты сама спросила, — жалобно произнес он, пытаясь скрыть улыбку, которая так и просилась на лицо.

Тop обнял Элиссу, затем очень театрально встал и начал размахивать руками для большего эффекта.

— По правде говоря, я ложился в постель со многими женщинами, но ни одну из них не любил. Я всегда любил только одну девушку с тех пор, как ей было девять лет, а мне самому чуть больше. Элиссандра Квин из Пустошной Топи, она же — королева Таллинора или просто Обнаженная Девушка из Сердца Лесов — вот моя истинная любовь. Именно ее желает мое сердце, ради нее я дышу. — Он улыбнулся. — И обрати внимание: я — настоящий джентльмен, не упомянул один ее неблагоразумный поступок — укладывание в постель короля или любовь с ним.

Теперь Элисса посмотрела на него серьезно.

— Спасибо тебе за это. Но та любовь была другой, совсем не тем чувством, которое я испытываю по отношению к тебе.

Он взял ее за руку и помог подняться, потом накинул ей на худые плечи плащ, на котором они лежали.

— Я уже знаю это, — Тор поцеловал ее. — Мне не за что тебя прощать.

Они услышали какой-то звук и повернулись. Солиана очень серьезно смотрела на них обоих.

«Время?» — спросил Тор, надеясь, что нашелся Рубин.

«Приближаются незнакомцы… Нужно твое присутствие, — ответила она и побежала в подлесок. Когда она исчезала, до них донеслись последние слова: — Встречаемся на опушке».

Тор с Элиссой быстро оделись и направились к месту встречи, где нашли Арабеллу и Саксона.

— Вы что-нибудь слышали? — спросил Тор.

Саксон держал в руке пару кроликов.

— Я охотился сразу же за границей Сердца Лесов. Меня вызвала Солиана. — Он пожал плечами и бросил кроликов на землю. — Сегодня всем хватит жаркого из кроликов.

Арабелла кивнула, когда Тор посмотрел на нее.

— Меня тоже позвала Солиана. Ты знаешь, кто приближается?

— Нет, — признал Тор.

— Гот? — спросила Элисса.

Никто не ответил, но все услышали, как люди пробираются сквозь заросли деревьев, как трещат и ломаются ветки, хрустят опавшие прутики. Затем на опушку внезапно вышли три человека, на их лицах был написан страх.

— Локки! — воскликнул Тор.

Затем он перевел взгляд на двух спутниц парня.

— Пусть Свет спасет нас! Это ты, Хела?

Элисса увидела, как симпатичная женщина делает реверанс. Она была растрепана, испугана, но явно почувствовала облегчение при виде их. Она не упустила блеск в глазах незнакомой женщины, когда та снова посмотрела на Торкина Гинта.

— Это я, Тор. И я привела с собой Ее величество, королеву Кипреса Сэйрел.

Тор казался ошеломленным и перевел взгляд на превосходно сложенную, высокую молодую женщину. Когда он в последний раз видел Сэйрел, она рыдала над телом мертвой матери и казалась девочкой с лентами в волосах. Сейчас перед ним стояла гордая молодая женщина.

В ее осанке чувствовался вызов, который просвечивал сквозь страх, излучаемый ими всеми. Тор поклонился. Саксон последовал его примеру, а Элисса, как он отметил, этого не сделала. Тор улыбнулся про себя. Значит, королева Таллинора не кланяется королеве Кипреса. Но думать об этом времени не было. Он широкими шагами направился к вновь прибывшим.

— Ваше величество! — он взял ее руку и поцеловал. Сэйрел улыбнулась:

— Я рада, что мы нашли вас. Он повел девушку к Элиссе.

— Сэйрел, это Ее величество королева-мать, бывшая королева Таллинора Элисса.

Девочка почувствовала, что краснеет. Она только что думала, что эта златоволосая женщина ведет себя нахально, не сделала реверанс перед особой королевской крови.

О, еще предстоит многому научиться! Она слишком импульсивна, а нужно уметь обуздывать свои порывы.

Сэйрел милостиво кивнула, а потом очень легко поклонилась старшей.

— Ваше величество!

Тор с облегчением увидел, как Элисса сделала то же самое.

— Добро пожаловать, Сэйрел. Но вы прибыли так поспешно. За вами гонятся?

Локки сделал несколько шагов и оказался рядом с Тором. К ним присоединился Саксон.

— Быстро расскажите мне все, — попросил Тор.

Локки потер лицо. Странно, теперь, чувствуя себя в безопасности, он внезапно ощутил сильную тревогу и расстроился. До этой минуты он находил в себе смелость и привел женщин в Великий Лес, в убежище. Теперь он знал, что может передать всю ответственность Тору. Чувство облегчения было огромным, колени дрожали. На самом деле, он прилагал усилия, чтобы не сломаться.

Саксон опустил огромную руку на плечо парня.

— Успокойся, парень. Теперь вы в безопасности. Рассказывай, но побыстрее.

Локки сделал глубокий вдох.

— За нами гонится Гот. Он почти настиг нас за последней деревней. Янус, — Локки сглотнул, но все-таки смог взять себя в руки. — Янус заставил нас уехать без него. Он ударил лошадей по крупу, и мы понеслись галопом к Великому Лесу. Чуть шеи не свернули на этой скорости! Я… я не знаю, что с ним сталось. Он остался, чтобы принять бой… Как я понимаю, хотел их задержать. Он там один. Эйрин меня никогда не простит.

Казалось, парень чувствует себя ужасающе и подавлен. Тор напрягся при упоминании имени Эйрин и обрадовался, когда рядом с ними оказалась Хела и взяла его руку. Так можно было отвлечься от Локки.

Элисса тем временем предложила Сэйрел сесть и передохнуть, но все равно заметила этот интимный жест. Однако она заставила себя подняться над ревностью, которую ощутила. Рядом встал Тор и обнял ее.

— Что случилось? — спросил он у Хелы.

Они все собрались рядом с Сэйрел, опустились на землю и позволили часто бьющимся сердцам успокоиться в тепле и безопасности Сердца Лесов. Хела рассказала их историю так быстро, как только могла, начав с посещения ее во сне женщиной по имени Лисе.

Гот пришел в ярость. Его теперь сопровождали всего двое солдат, потому что еще двоих, лишившихся лошадей, пришлось оставить на месте схватки. Они похоронят мертвых, а потом сами будут пробираться на север. На самом деле, Прокаженного совершенно не интересовало, что с ними станется. Ему требовалось найти королеву, и он жаждал разделаться со служанкой, из-за которой возникло столько проблем. Да, он просто не мог дождаться этого момента! Голова Квиста болталась в мешке, привешенном на боку бывшего Главного Инквизитора, кровь сочилась сквозь тонкую мешочную ткань. Однако Гот испытывал удовлетворение: еще с одним сторонником Гинта покончено.

Теперь они приблизились к Великому Лесу. Это казалось невероятным, но у края стоял осел и задумчиво ел траву. Он напомнил Готу мерзкую тварь, которая много лет назад устроила такую суматоху в Карембоше. Прокаженный не стал обращать внимания на животное и погнал лошадь дальше, яростно ударяя ее пятками и кнутом. Он направлялся к деревьям, хотя животное явно не хотело туда идти.

Гот ворвался в прохладный темный лес, опередив других всадников. Он знал, что ветви располагаются достаточно высоко, и человек на лошади может спокойно проезжать под ними. Поэтому Прокаженный очень удивился, когда зацепился плащом сзади за ветку и почувствовал, как его поднимает с седла. Гот попытался сбросить плащ, но каким-то образом запутался в других ветках, внезапно окруживших его. Лошадь исчезла в неизвестном направлении, убежав в глубину леса без всадника.

Гот понял, что качается на ветках. Это было странно, потому что он не чувствовал никаких дуновений ветра. Затем деревья стали прокалывать его кожу в тех местах, где держали его.

Прокаженный закричал, обращаясь к солдату, который скакал позади него, но приказ застыл у него на губах при виде осла, внезапно взмахнувшего задними ногами. Они поднялись достаточно высоко, чтобы ударить по всаднику. У того не осталось шансов удержаться в седле. Солдат, как камень, рухнул на землю, а осел, очень напоминающий животное из Карембоша, стал ждать, пока ошарашенный человек не поднимется на ноги.

Гвардейца шатало, а осел нанес еще один очень сильный и прицельный удар задними ногами. Солдат рухнул. Судя по вытекающей изо рта крови, Гот решил, что его подчиненный мертв.

Он закричал последнему всаднику, который уже притормозил лошадь:

— Сними меня отсюда!

Солдат посмотрел на павшего товарища, затем опять на Гота:

— Ты можешь висеть здесь столько, сколько угодно, и подохнуть. Меня это не волнует, кусок дерьма. Ты — не один из нас. Ты убийца, а еще — трус. Наши солдаты умирают, а тебе до этого нет дела. Ты пытаешь и безжалостно убиваешь женщин. — Он плюнул в сторону Гота. Это был пустой жест, потому что урод висел достаточно высоко среди деревьев. — Я не собираюсь дальше заезжать в Великий Лес. Я слышал легенды об этом знаменитом месте в Таллиноре. Надеюсь, что ты сгниешь среди ветвей, — заявил солдат, развернул лошадь и выехал из-под деревьев.

Гот извивался и ругался, но застрял прочно. Он не представлял, как так могло получиться, поэтому прекратил сопротивляться и стал думать, как высвободиться. Но и через несколько минут в голову не пришло ни одной стоящей мысли. Прокаженный попал в беду и оказался один.

Затем без предупреждения к нему потянулась огромная ветка. Бывший Главный Инквизитор едва ли верил в происходящее, но видел все своими глазами. Гот резко вдохнул воздух и испугался, что было редкостью для него. Ветка же обернулась вокруг него. Прокаженный не мог закричать, он замер на месте, в горле пересохло, и не удавалось выдавить ни звука. А затем его стало резко перебрасывать с дерева на дерево.

Он не мог сориентироваться, не соображал, где верх, а где низ. Инквизитор думал только о следующем яростном и непредсказуемом движении, о броске, в центре которого окажется сам. Гот чувствовал себя детской тряпичной куклой, силы покидали его, а деревья продолжали с ним развлекаться. Потом его рука стала смещаться в плече, боль оказалась очень сильной, но деревья неумолимо продолжали над ним издеваться. Они то бросали его, то немыслимым образом вытягивали тело, но по большей части его просто стегало ветками. Иногда его хватали за ногу, в другой раз — за больную руку. Бывший Главный Инквизитор кричал в агонии, но никто его не слышал.

Гот уже не помнил, как долго продолжалось наказание. Казалось, болело все. Боль пронзала тело целиком, во всех местах. Его поражало происходящее. Однажды ему показалось, что деревья что-то шепчут и смеются над ним. Прокаженный подумал, что, вероятно, потерял сознание, потому что внезапно его разбитое тело со всей силы рухнуло на землю. Раздался глухой удар.

Гот лежал без движений, ошарашенный и поставленный в тупик. Каким-то образом он знал, что все еще в состоянии шевелить ногами и одной рукой, хотя каждое движение доставляло боль. Вторая рука стала бесполезной. Он подумал, не специально ли деревья решили не ломать ему все кости.

Гот открыл глаза и уставился в другие, блестящие темно-голубые глаза, которые ненавидел больше всех в мире… Это был Торкин Гинт.

— Добро пожаловать в Сердце Лесов, Гот. Я очень рад, что ты смог к нам присоединиться. Здесь есть и другие, которые также желают тебя поприветствовать.

В поле зрения появилась Элисса. Гот почувствовал укол в сердце. Или это было возбуждение, ненависть? Он не знал.

Элисса ничего не сказала, просто смотрела на него с презрением.

Он посмотрел ей за спину и прищурился. Боль охватила все тело. Рядом с Элиссой стоял ублюдок клук, который выглядел довольным. Там находилась и женщина, которую он не узнал. Родственник Квиста оказался рядом с ненавистной служанкой из Кипреса — Хелой. У них обоих на лицах отражалась ненависть.

— Привет, Гот, — ухмыльнулась Хела.

А затем он, наконец, увидел королеву — молодую женщину, которую его новый мстительный хозяин приказал привезти назад. Теперь это не получится.

— Мы выиграли, Гот. Ты жалок, — только и сказала она, а потом повернулась к нему спиной.

В эту минуту отчаяния, поняв, что на самом деле побежден, Прокаженный также внезапно понял, что может рассмеяться.

— Я тебе кое-что принес, Гинт, — заявил он женским голосом после того, как заметил, что мешок с головой Квиста все еще привязан к его боку. — Открой его.

Тор не мог объяснить, почему сделал так, как предложил Гот. Он до сих пор не пришел в себя, с такой легкостью заполучив бывшего Главного Инквизитора. Да и способ его появления поражал. Вероятно, Великий Лес расправился со всеми спутниками Прокаженного.

Торкин Гинт высыпал содержимое мешка на землю. По траве покатилась окровавленная голова Яна Квиста, остановившись у ног Тора. Локки начало тошнить, и Тор услышал, как у него за спиной закричала Сэйрел.

Гот рассмеялся, несмотря на боль. Даже теперь Прокаженный восхищался собой. Какое впечатление он способен производить на людей!

— Нравится мой подарок? — спросил он. — Жаль, что я не смог привезти вам другой трофей — жену пирата. Ее внутренности сейчас лежат кучей, на них пируют стервятники, — сообщил Гот. — Такое красивое тело! Стойкая девка, ничего мне не сказала, даже не закричала, когда я вспарывал ей живот. Я не получил никакого удовлетворения!

Больше Готу ничего сказать не удалось. Локки так сильно врезал ему сапогом по голове, что Прокаженный потерял сознание и перестал двигаться.

Элисса тяжело дышала, у нее вздымалась и опускалась грудь. Она пыталась сохранять спокойствие, а потом они с Саксоном бросились к Локки. Парень спрятал лицо на плече Элиссы, и она успокаивала его, как только могла. От его рыданий у всех разрывалось сердце.

— У меня никого нет, кроме нее, — повторял он.

Снова появился Кетай и направился к распростертому телу Гота. Осел шокировал всех собравшихся, помочившись на голову бывшего Главного Инквизитора. Это дало желаемый эффект. Горячая вонючая жидкость помогла ненавистному Прокаженному прийти в сознание, но все равно он был едва жив. Инквизитор застонал, а осел направился прочь подлесок. Это был комичный жест, но никто не улыбнулся.

— Что теперь? — спросил Гот. Соображал он не очень хорошо, и все тело болело.

Полные гнева темно-голубые глаза Торкина Гинта уставились на изуродованное лицо Элмида Гота, и он ответил на вопрос двумя словами:

— Твоя смерть.

Элисса не удивилась, когда несколько часов спустя появился Саллементро, еще один взъерошенный и расстроенный всадник. Он отказался от пищи и только попросил дать ему несколько минут, чтобы привести дыхание в норму. Он ехал без остановок, пока не добрался до Великого Леса.

Саллементро начал объяснять ситуацию, сложившуюся во дворце. Элисса остановила его, пояснив, что они уже знают про «регента Силка».

— Сал, послушай меня, — обратилась она к продолжающему говорить музыканту. — Силк — не тот, кем представляется. Мы считаем, что это — Орлак.

У Саллементро открылся рот, затем закрылся, и округлились глаза:

— Но такого не может быть! Как же так? Он ведь находился среди нас!

Тор кивнул.

— Ты можешь дать его описание?

Музыкант очень подробно рассказал о человеке, которого знал, как регента Силка. С каждым словом и без того плохое настроение Тора ухудшалось.

— Это он, — объявил Тор.

— Но как ему удалось ее увезти? Почему ему никто не помешал? — спросила Элисса, видя выражение лица расстроенного Тора.

Саллементро передал все, что им удалось выяснить и до чего додуматься:

— Джил в гневе. Он уже выехал на север с Хереком и отрядом гвардейцев.

Тор покачал головой:

— Он не представляет, с кем имеет дело. Все они обречены.

— Умер мальчик-паж, а если Сал все понял правильно, то любимая женщина короля украдена из его собственного дворца. Как ты считаешь, что он сделает? Сожмется в уголке и будет надеяться, что ее спасет кто-то еще? — судя по голосу, Элисса разозлилась.

— Нет, прости. Конечно, Джил делает то, что может.

— Вот именно, — кивнула она. — Если бы только для того, чтобы сохранить лицо… Однако я его об этом предупреждала. Он многое знает.

— А верит в это?

— Джил отнесся к моему рассказу скептически. Но произошло слишком много странных вещей, чтобы полностью игнорировать мои слова. Я дала ему много колоритных деталей. Если бы мы только могли каким-то образом его перехватить!

— Я поеду, — вызвался музыкант.

— Нет, поеду я, — заявил Локки. — Я настаиваю, Тор. Я знаю север лучше многих и готов поспорить, что езжу на лошади лучше и быстрее, чем певец, — сказал парень и кивнул на лютню, которая всегда висела за спиной менестреля.

У Саллементро не осталось сил, чтобы отвечать на оскорбление. К тому же к нему мысленно обратилась Элисса: «Он молод. Он не умеет тщательно подбирать слова… И он только что узнал об убийстве сестры и ее мужа».

Тop спросил у Саллементро, когда Джил выехал на север. Музыкант пожал плечами:

— Мы все выехали в одно утро. Он направился в Карадун, а я — в Великий Лес. По моим прикидкам, ему еще остается два, а возможно, и три дня пути.

— Выходит, я успею добраться туда вовремя, — сказал Локки. — Поеду прямо сейчас.

Тор ушел с опушки. Ему требовалось подумать. Совсем не хотелось, чтобы этот юноша один несся навстречу неизвестно чему.

«Для него будет безопаснее всего с королевскими гвардейцами», — раздался в голове успокаивающий голос Клута.

«Я знаю… И он всегда мечтал об этом».

«Отпусти его. Пусть почувствует, что что-то делает для отмщения смерти сестры».

Тор вернулся к Локки.

— Хорошо. Уезжай прямо сейчас. — Он видел, как погрустнела Сэйрел. Но сделать ничего было нельзя. — Я надеюсь, что Джил тебе поверит.

— Вот, передай ему вот это, Локки, — сказала Элисса, доставая что-то из кармана. — Тогда он поймет, что ты направлен от меня.

Она протянула парню маленький бледно-зеленый овальный камушек.

— Что это? — спросил он.

— Эта штучка мне больше никогда не понадобится. Но король поймет, что ты приехал от его матери, и то, что ты говоришь, — правда. Расскажи ему все, что знаешь, включая то, что Гот у нас, и мы с ним сами разберемся. Также передай ему, чтобы помнил все, о чем я его предупреждала.

Элисса увидела, как Саллементро бросил взгляд на черную кучу на земле.

— Это и есть знаменитый Гот? — до этой минуты он его не замечал.

— Ему недолго осталось коптить землю, — заявил Тор очень жестким тоном. Такого от него никто раньше не слышал.

— Но он еще жив?

— Едва, — ответила Элисса. — Его жизнь нужно закончить, Сал. Это — сплошное зло.

— О-о, я согласен. Просто подумал, что для него будет слишком хорошо, если убить его здесь и сейчас.

Локки занялся проверкой седла на лошади, которую Кетай с Солианой смогли привести на опушку. Она стояла под деревьями.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Тop у музыканта.

— Несколько лет назад я путешествовал по северному краю. Не спрашивайте, почему. Это ужасное место. Однажды я встретил человека, который, по его словам, раньше работал на Гота и знал кое-какие секреты. Я думаю, что он был в бегах, поскольку Инквизицию распустили.

Саллементро увидел раздражение на лице Элиссы и понял, что нужно побыстрее завершать рассказ.

— В любом случае, я тоже был в бегах — спасался от своей семьи, и мы вместе напились. Он сказал, что хочет показать мне одно место. Я подумал, что это недалеко, но мы ехали два дня, в горы, а потом я увидел самое невероятное место.

Элисса подумала, что ударит своего Паладина, если он еще растянет рассказ: «Сал, вполне возможно, что сейчас умирают люди, а ты все тянешь. И уж точно многим угрожает опасность. Давай переходи к делу!»

Он пожал плечами:

— Прошу прощения. Обычно я рассказываю истории под музыку. А от старых привычек трудно избавиться. Тот человек показал мне место, куда отвозили всех Чувствующих, которые не умерли после пыток и клеймения Готом. Мне пришло в голову, что эти выжившие люди должны получить удовлетворение, наблюдая за смертью Прокаженного.

Все собравшиеся воскликнули в удивлении. Тор и Элисса шагнули вперед, и Саллементро подумал, что оба его ударят.

— Саллементро, где это место? — закричала Элисса. — Ты можешь нам объяснить, как его найти?

— М-м-м… — он задумался. — Да, думаю, что смогу, хотя нам потребуется человек, который хорошо знает горы.

— Нам нужен Фиггис! — воскликнул Саксон. — Надо только связаться с ним и Гидеоном.

«Я могу слетать в Бриттелбери», — предложил Клут. Тор заметил, что Локки готов и хочет побыстрее уехать. — Давайте проводим Локки, а потом будем принимать решения.

Локки уехал без каких-либо дополнительных отсрочек. Он обнял Хелу, поклонился Сэйрел, потом поцеловал ей руку и пообещал, что они еще встретятся. Служанка с радостью отметила, что ее королева хорошо держится и показывает, что у нее есть характер, и она станет сильной монархиней. Элисса тоже крепко обняла Локки. Хотя они едва были знакомы, она прекрасно помнила чувство одиночества и потери, когда все, кого она любился, умерли. Казалось, юноша это понимал и принял ее сочувствие с грустной улыбкой.

Саксону хотелось бы отправиться вместе с парнем, но теперь его место было рядом с Элиссой. Они вместе с Саллементро считали ее жизнь важнее собственных.

— Помни все, чему я тебя научил во время нашего первого путешествия сюда, — сказал он, сжимая парня в медвежьих объятиях. — И передай от меня привет Хереку… Может, тебе удастся произвести на него впечатление, и тогда твоя мечта сбудется.

— Я собираюсь, — ответил Локки. — Подожди немного. Когда-нибудь я стану прайм-офицером.

Арабелла с Саллементро надеялись, что Свет поможет ему добраться до цели. А Локки осталось попрощаться лишь с двумя остающимися в Великом Лесу.

Локки погладил Клута и сказал что-то соколу. Он знал, что птица его услышит и поймет.

— Он желает тебе того же, — ответил Тор от имени Клута.

— Тор, мы ведь отомстим за нее? — внезапно очень напряженным голосом спросил юноша.

— Я обещаю тебе, Локки. Твое нынешнее задание — это уже часть мести. Гот — просто заложник в гораздо большей игре. Забудь о нем. Ты должен передать сообщение королю. Так ты в одиночку уже сделаешь одно очень важное дело для спасения Таллинора. Даю слово: смерть Эйрин будет отмщена. Своей невероятной смелостью и жертвенностью она спасла три жизни… Одна из них — жизнь королевы То же самое — Квист. Он был очень смелым человеком, и также пожертвовал жизнью, чтобы спасти тебя. Их обоих будут помнить боги.

Локки опять стало очень грустно, и он почувствовал ком в горле. Но он ощущал и гордость поскольку теперь участвовал в общем деле. Он их не подведет, как Эйрин и Ян не подвели его самого.

— Пусть Свет ведет тебя, Локки.

— И тебя, — ответил парень, обнимая Тора. — Мы снова вскоре встретимся.

Он сел на лошадь, которая выглядела странно отдохнувшей, и заметил, что седельные вьюки полны припасов, необходимых для путешествия. Локки посмотрел на Тора.

— Все это обеспечило Сердце Лесов, — пояснил Тор, пожав плечами.

Локки развернул лошадь и поехал прочь. Он обернулся только один раз, на Сэйрел, и один раз помахал. Затем он исчез из виду.

«Он все сделает, как надо», — сказал Клут.

«Я верю в это, — согласился Тор. — Он — смелый парень».

Все собрались вокруг импровизированного стола, к которому пригласила Арабелла. Она настояла, чтобы все поели.

— Хорошее решение нельзя принять на пустой желудок, — предупредила она и, несмотря на отвратительное настроение, все набросились на еду, которая чудесным образом появилась под деревом рядом с прудом.

Во время еды все тихо разговаривали. Тор взял за руку Элиссу. Именно в это мгновение он услышал у себя в сознании тихий голос Солианы: «Пора».

Он повернулся и увидел волчицу. Она хотела, чтобы они за ней последовали. Тор сжал руку Элиссы, а когда она ему нежно улыбнулась, он заговорил с ней мысленно: «Любовь моя, я думаю, что мы сейчас встретимся с нашим сыном».

Он сам поразился тому, как твердо звучал его голос, хотя сердце учащенно билось в груди.

У Элиссы тут же затуманились глаза.

«Где он?» — спросила она не таким твердым голосом.

«Пойдем. Солиана хочет, чтобы мы следовали за ней».

Они встали, а когда к ним повернулись остальные, Тор объяснил, почему за ними пришла волчица. Саксон, Саллементро и Арабелла понимающе кивнули.

— Мы будем ждать вас здесь, — сказал Саксон.

Увидев, как они приближаются, Солиана развернулась и стала указывать путь. Тор знал, что Клут летит за ними среди деревьев, и радовался этому. Он не смел взглянуть на Элиссу. Она крепко держала его за руку и заставляла себя сохранять спокойствие. Оба долго шли молча, пока не оказались в части Сердца Лесов, которую никогда раньше не видели. Тор сказал об этом волчице.

«У Сердца Лесов много тайн, — ответила она. — А теперь мы должны ждать».

Тор задержал дыхание. Напряжение было огромным, и он считал, что точно также сейчас чувствует себя его жена, которая впивалась пальцами ему в руку.

Клут опустился Тору на плечо. Они ждали.