Стрелы Геркулеса

Сиракузы

Они стояли у борта «Аталанты», глядя на вырастающие впереди Сиракузы. Вдали на полукруглом полуострове, выходящем в Ионийское море, раскинулась главная часть города — Ахраддина. За ней простирались предместья: терраса широкими ступенями поднималась к плато Эпиполая, знаменитого жестокими битвами времен Великой Афинской осады. Большинство зданий были отстроены заново, повсюду на плато среди рощ, гробниц и усыпальниц вырастали новые дома.

В глубине острова поднимались широкие склоны гор Геры, занимавших почти всю южную часть Сицилии. Массивные и высокие горы Сицилии резко отличались от гор старой Эллады, не были такими скалистыми Их ровные поросшие травой склоны завершались закругленными, как женские груди, вершинами. Редкие деревья росли на их склонах, не считая небольших рощ в ущельях между горными хребтами.

На севере возвышалась грандиозная, величественная Этна, наполовину скрытая облаками. Воспоминание о сне заставило Зопириона вздрогнуть. Тем не менее, он пристально вглядывался в гору, и если бы он обладал божественным видением, то смог бы увидеть сквозь нее Мессану и свою возлюбленную. Потом он повернулся и стал смотреть на юг, где в ярких лучах солнца стоял блистательный город.

— Города Сицилии выглядят как новенькие, — отметил он.

— По весьма простой причине, — сказал Архит. — Как только жители острова отстраивают свой город, приходит чья-нибудь армия и разрушает его. Те, кто остался в живых, возвращаются на пепелище и отстраивают его заново. Вспомни Камарину, Селиною, Акрагант и Гелу… да почти каждый из городов, которые ты можешь назвать. Поговаривают, что Сиракузы скоро станут городом еще величественнее Афин. И я бы смог построить самый большой город в мире, если бы мне позволили собрать жителей близлежащих городов и насильно поселить в моем городе, как сделал Дионисий с Наксией и Леонтинами.

— Клянусь Серебряным Яйцом! — воскликнул Зопирион. — Какой же я глупец!

— Я всегда это знал, — усмехнулся его приятель. — Но какое подтверждение этому ты нашел именно сейчас?

— Если бы я хоть на секунду задумался! Я уверен, что моего отца по крайней мере однажды приглашал на прием некто из Сиракуз. Я знаю, что он выполнял несколько заказов для сиракузян. Но мне и в голову не приходило свести это все к одному имени.

— Тем не менее, учитывая поспешность, с который мы покинули Тарент, я тебя не осуждаю. Мы с тобой должны обязательно познакомиться с кем-т о из Сиракуз.

— Думаю, что если бы здесь было пифагорейское общество…

— Было бы лучше не задавать подобных вопросов, — заметил Архит. — Говорят, Дионисий очень подозрительный владыка. И если в нашем демократичном городе люди приходят в бешенство от почти воображаемых пифагорейских идей, то можешь представить, что будет у Дионисия.

— Нельзя было подпускать своих последователей к политике — вот самая большая ошибка богоподобного Пифагора.

— Кто-то же должен двигать город вперед, так кто, если не философы?

— И ты прекрасно знаешь, чем все это заканчивается. Создается впечатление, что философы, как и все остальные, рвутся к власти ради собственной выгоды. Возможно, нам следовало бы переименовать пифагорейские общества: пусть они носят имя какого-нибудь другого искателя истины, к примеру, Филолая.

— Но он тоже был уличен в политических амбициях. Вот почему ему пришлось спасаться бегством в Старой Элладе… А о чем ты задумался, старик?

— О, Зевс Олимпийский! Я только сейчас вспомнил. Помнишь, когда мы заканчивали обучения у Филолая, там был ученик из Сиракуз — Архонид сына Филиста?

— Весьма смутно.

— Короче говоря, мне удалось спасти его от хулиганов, и некоторое время он был привязан ко мне. Парень был ужасным гордецом, постоянно брюзжал о положении в обществе, богатстве и родословной своего отца. Как бы то ни было, мне кто-то рассказывал, что Филист собирался стать философом. Он помогал Дионисию в самом начале его политической карьеры, когда тот был всего лишь скромным сборщиком податей. Возможно, Архонид замолвит за нас словечко.

— Но как нам найти Филиста в таком огромном городе?

— Мне это тоже очень интересно. Наверное, всякий знает, где находится податное ведомство?

— Если только он не слепой нищий.

— Там наверняка хранятся адреса всех жителей города. Попробуем узнать там. Это логично, не так ли?

— Конечно, если они только не посадят нас в тюрьму, как должников.

Вдали показался остров Ортигия, защищающий южные подходы к Ахраддине. Остров окружали массивные зубчатые стены. Позади него лежала Великая Гавань и ее доки. Корабли, пришвартованные к причалам, стоящие рядами на якоре в гавани — над водой возвышался лес мачт. В открытом море напротив города занималась маневрами эскадра трирем. До стоящих на палубе «Аталанты» юношей доносились слабые переливы боцманских дудок.

— Смотри, Архит! Дионисий построил каменные стены! — воскликнул Зопирион.

— Клянусь Мышиным Богом, так оно и есть! После появления новых финикийских стенобитных орудий и машин, думаю, что многие города сменят свои кирпичные стены на каменные! По крайней мере, для строителей будет достаточно работы.

Податное ведомство находилось на берегу за деревянным мостом, соединявшим, Ортигию с большой землей. Там юноши узнали, что Филист живет в Ортигии вместе с прочими доверенными лицами и друзьями тирана.

На дальнем конце моста стояло двое солдат. Зопирион и Архит пошли по грохочущему настилу моста.

— Смотри! — схватил приятеля Архит.

— На цепи?

— Да! Они прицеплены здесь, и дальше уходят туда через дыры в стене, — переполненный восхищением Зопирион бросился по мосту, как пес за зайцем. — Вероятно, Дионисий может поднять мост, если не хочет пропустить нежеланных посетителей. О горе мне! Почему я сам до этого не додумался?

— Сюда, Зопирион! — теперь уже восхищенный Архит тащил приятеля за рукав. — Посмотри, как сделаны ворота! Они поднимаются и опускаются!

Зопирион тут же понесся посмотреть поближе. Со стороны моря остров окружали массивные каменные укрепления. За подъемным мостом в стене были сделаны высокие ворота, за которыми начинался тоннель, вырезанный в каменной кладке стен. На дальнем конце тоннеля юноши увидели массивные распахнутые ворота, с ближней же стороны вместо обычных дверей была установлена ажурная подъемная решетка, сделанная из кованых железных прутьев, она могла с легкостью подниматься и опускаться, скользя по пазам в каменной кладке.

Зопирион пришел в неописуемый восторг от не виданных доселе механизмов, он метался от одного к другому, вытягивал шею, чтобы получше разглядеть, пока не столкнулся со стражником.

— Эй! — пошатнувшись, взревел воин и приставил наконечник копья к спине юноши. — Тебе что, в загробный мир захотелось, а жулик? Чего на ногах не стоишь?

— Извините, — прошептал Зопирион, чувствуя, как холодеет внутри от прикосновения острого наконечника копья. — Мне было так интересно, что я не заметил вас.

— Может, тебе стоит провести несколько декад в Доме? — добавил другой солдат, решительно направив на юношу свое копье.

— Послушайте, день слишком хорошо начинался, чтобы портить его спорами, — сказал Архит. — Понимаете, ребята, мой друг — гений, и часто он почти ничего не замечает вокруг себя. Я уверен, что мы можем покрыть его неловкость суммой, достаточной для отличной выпивки?.. И не смогли бы вы указать нам дорогу к дому Филиста?

— А где твой пропуск? — прорычал первый солдат.

— Разве должны быть пропуска? — переспросил Зопирион.

— Клянусь богами, вы здесь впервые? — спросил второй. Прислушиваясь к их речи, Зопирион предположил: перед ним кампанцы, луканцы или полуварвары Сикелы — из внутренних районов Сицилии.

— Конечно, нужен пропуск или сопровождение, — солдат повернул голову и крикнул:

— Направляющий Сеговак!

Из гауптвахты показался кельт, одетый в доспехи кентарха [46] войск Дионисия. Свисающие пряди усов и длинный меч выдавали его варварское происхождение.

— Клянусь рогами Кернуна! — вскричал он, заламывая руки. — Не славные ли это парни — тарентийцы! Вы тоже решили поискать здесь работу?

— Возможно, но мы думали сначала посоветоваться с Филистом, я был знаком с его сыном, — с теплой улыбкой ответил Зопирион. Он был очень рад снова услышать голос друга.

— Сразу видно: передо мной хитроумные эллины, они всегда все продумают наперед. Господин Филист — второе лицо в государстве.

— Игнаций, пойдешь сопровождающим! — повернув голову, закричал он и снова вернулся к друзьям. — А когда устроитесь, заходите, побеседуем и пропустим стаканчик вина.

Сопровождающий повел их через лабиринт крепостных укреплений. Они миновали дворец Дионисия и храм Аполлона и Артемиды. Перед храмом стояла впечатляющая своими размерами статуя обнаженного Аполлона, натягивающего лук. Далее их путь лежал мимо казарм и учреждений: они прошли почти пол-острова. Повсюду царило оживление и суета, тут и там сновали солдаты диктатора и гражданские слуги. Наконец, миновав здание огромного Олимпиона, путники остановились около одного из группы частных домов Ортигии и постучались в дверь.

Привратник распахнул тяжелую дверь. За его спиной, опираясь на палку с резным набалдашником, стоял Филист — крупный сорокалетний мужчина с первыми признаками седины в бороде.

— Нет, моего сына нет здесь. Он в Афинах, учится у Горгия. — ответил он на вопрос Зопириона. — Ты говоришь, что познакомился с ним в Таренте? Ты можешь доказать это?

— Боюсь, что нет господин — признался Зопирион.

— В конце концов, это не важно. В последующие десять дней мой дом будет полон родственников, приехавших на религиозную церемонию нашего рода. В любом случае я не смогу пригласить вас к себе. Тем не менее, Дионисий пожаловал мне аудиенцию сегодня в полдень. Я как раз направляюсь к нему и могу представить вас.

В сопровождении прихрамывающего Филиста и солдата эскорта Зопирион с Архитом обошли вокруг храма Аполлона и Артемиды и вернулись к дворцу. Дворец Дионисия скорее напоминал обычный квадратный греческий дом с внутренним двориком в центре, только гораздо больше и сделан из камня, а не из кирпича. Сопровождающий кратко переговорил с двумя солдатами, стоявшими у дверей на карауле.

— Поднимите руки, — сделав шаг вперед, сказал один из часовых.

— Ты хочешь узнать, есть ли у нас мечи? — мягко спросил Архит. — Мы облегчим тебе задачу.

Архит положил сумку со своими вещами на землю, поднял хитон и отстегнул ножны, пристегнутые к поясу. Зопирион сделал то же самое. При виде кинжалов Филист нахмурился и переглянулся с солдатами.

— Понимаете, — успокаивающие заговорил Архит, передавая солдатам свое оружие. — Мы только что прибыли в Сиракузы и в настоящее время даже не нашли места, где оставить наши пожитки.

Тем не менее воин обыскал обоих тарентийцев.

— Ну хорошо, пусть идут, но предупредите господина, — немного посовещавшись, постановили караульные.

Во внутреннем дворике весело бил фонтан, солнце радугой играло в его брызгах. На карауле стояло несколько воинов, держа в руках прекрасно отполированные щиты. В тени портика, окружавшего дворик, сидели люди в ожидании аудиенции. Около фонтана в обычном кресле сидел Дионисий, поглядывая на невысокого человека, который очень серьезно рассказывал ему о чем-то.

Дионисий поднял глаза на вошедших.

— Возрадуйся, Филист! Подойди и скажи, что ты думаешь по поводу этих предложений по налогам.

Пока все трое, склонив головы, были заняты обсуждением, Зопирион внимательно разглядывал Дионисия. Владыка называл себя Архонтом Сиракуз, хотя всем было хорошо известно, что этот титул было единственным, что осталось от демократической конституции. Дионисий был законченным тираном, чья власть зиждилась на крепостных стенах Ортигии и сильном наемном войске.

Тридцатилетний Дионисий был поразительно красив, с правильными чертами лица и ясными серыми глазами. Ростом с Зопириона, он обладал мощной мускулатурой. Одет он был в простую, но без единого пятнышка белоснежную тунику. Волосы и борода были неаккуратно подстрижены. Зопирион тут же припомнил рассказ о том, что из страха подпустить к себе кого-либо с острыми предметами Дионисий либо стригся сам, либо его стригли, прижигая волосы раскаленными углями. Движения тирана говорили о мощном контролируемом темпераменте. Минуту он мог сидеть без движения, как скала, и слушать. И вдруг движения прорывались наружу, и он начинал подпрыгивать и расхаживать. Рядом с ним сидел секретарь и деловито записывал, сидя за столом, заваленным вощеными табличками и свитками папируса.

Наконец завершился разговор о налогах с невысоким человечком. Следующий проситель показал игрушечную модель военной колесницы, запряженной четверкой лошадей. Крыша и боковые части ее были защищены железными пластинами.

— Выглядит многообещающе, Симон, — выслушав пояснения, произнес Дионисий. Сделай подробные чертежи, рассчитай вес и стоимость. Тогда и продолжим. Возрадуйся! Кто следующий?

Сопровождающий вышел вперед и тихим голосом заговорил с тираном. Наконец, Дионисий подал знак, и молодые строители подошли к столу.

— Ты сын Мегабаза? — внезапно спросил он Зопириона.

— Да, это я, господин.

— Я знаю его и был бы рад, если бы он начал работать на меня. Есть ли шанс, что он приедет?

— Сомневаюсь, что мы уедем из Тарента.

— Очень плохо. А ты что умеешь делать?

К ужасу своему Зопирион обнаружил, что голос отказывается его слушаться: природная застенчивость сдавила горло.

— Я … — только и смог выдавить он.

— Он отличный мастер во многих строительных искусствах строитель… — начал Архит, но Дионисий жестом попросил его замолчать.

— Ничего, продолжай, — сказал он. — Я и не ждал увидеть перед собой превосходного оратора, но полагал, что ты можешь отвечать хотя бы на простые вопросы. Что ты умеешь делать?

— Я… я… — И тут Зопириона прорвало.

— Я могу строить машины, способные бросать снаряды дальше, чем любой лук или праща. Нет нужды объяснять тебе преимущества большой дальности полета снарядов при военных действиях, — не вполне осознавая, что говорит, выпалил Зопирион.

— Очень интересно, — сказал Дионисий. — Ты получишь свой шанс. Ты уверен, что не пытаешь научить кастрюлю делать горшки?

— Нет, господин, не пытаюсь. Если я говорю, что могу сделать, значит, я действительно умею.

— Ну, хорошо, после такого отважного заявления будет очень неплохо, если ты сделаешь что-либо полезное. Кстати, ты случайно не пифагореец?

— Я учился в пифагорейской школе, — удивившись осведомленности тирана, ответил Зопирион. — Но, боюсь, я не слишком хороший последователь: ем мясо и иногда бобы, участвую в строительстве крепостей и орудий, потребных как для защиты, так и для убийства.. Думаю, что богоподобный Пифагор вряд ли одобрил бы все мои действия.

— Меня не сильно беспокоит, что ты ешь, но изрядно волнуют организованные общины и клубы, имеющие политические цели, — сказал Дионисий.

— Нет, господин, мое отношение к Пифагору не носит никакой политической окраски.

— Совершенно никакой?

— Да, господин. Насколько мне известно, пифагорейцы обладают политическим влиянием или интересом только в Регии.

— Пусть твои интересы так и останутся вне политики, так как я, Дионисий, не выношу никакой подрывной или заговорщической деятельности. А теперь ты, юноша.

Дионисий так внезапно повернулся к Архиту, что тот замер от неожиданности.

— Я, как и он, мастер строительного искусства, — сказал Архит. — Я могу работать на водных и оборонительных сооружениях, верфях и в доках.

— Оборонительных сооружениях? Мой архитектор Пирр проектирует новую крепость для Эпиполы, и ему нужен помощник. Будешь работать с ним. А ты, господин Зопирион, будешь отчитываться перед Драконтом, главой моего арсенала. Пирр и Драконт приносят свои отчеты Филисту — он командует в крепости, а Филист доводит их до моего сведения. Подготовь предварительные эскизы и приблизительно подсчитай стоимость материалов и необходимое количество рабочих.

— Господин… О, архонт… сколько… — спросил Зопирион.

Лицо Дионисия на мгновение осветилось улыбкой.

— Естественно, нет денег, нет и произведения. Две драхмы в день вас устроит?

Для юноши, еще не заработавшего репутацию, эта сумма была больше чем достаточной. Оба приятеля растерянно пробормотали слова благодарности.

— Я также выплачиваю награды тем, кто добивается исключительных результатов, — добавил Дионисий.

— Внесите Зопириона, сына Мегабаза, и Архита, сына… Как зовут твоего отца? Мнесагора, оба из Тарента, в список на получение двух драхм в день. Приготовь им пропуски.

— О, Архонт… мы всегда помогали друг другу в работе, — сказал Зопирион.

— Вам никто не запрещает помогать друг другу. Мне будет приятно увидеть сотрудничество различных команд вместо обычной ревности и обоюдной вражды. Все, что меня интересует — это результаты . Я жду от вас тяжелого труда и результатов, а за них я хорошо заплачу. Мне здесь не нужны всякие тра-ля-ля — юноши, мечтающие провести свою жизнь в праздности, возведенной во главу угла, и которые ужасаются при одной мысли о тяжелом труде. Мои люди расскажут вам, как я собственными руками работал на строительстве наших оборонительных сооружений. И именно сейчас нашей основной задачей является усилить защиту государства от врагов. Я знаю, когда ждать их удара.

— Врагов? — невинно переспросил Архит.

— Врага оттуда , — ответил Дионисий, указывая на юго-запад в направлении Карфагена.

— Эти завистники и воры ненавидят эллинскую культуру. Они только и ждут появления возможности истребить нас. Чтобы противостоять им, нам приходится работать гораздо больше них. Но достаточно разговоров на сегодня. Драконта и Пирра вы найдете в Арсенале. Будьте в добром здравии! Кто следующий?

Тем временем секретарь уже подготовил пропуска — два глиняных диска с проделанными в них отверстиями, сквозь которые продергивался ремешок. Пропуск носили на шее. На каждом диске секретарь нацарапал имя нового работника и отличительный знак.

Арсенал располагался в западной части Ортигии недалеко от источника легендарного Орфея. Это было огромное прямоугольное здание из необожженного кирпича. Внутри здания вдоль длинных стен располагались балконы, на первом этаже балконы поддерживали ряды колонн. И балконы, и пространство первого этажа были уставлены всевозможными военными и военно-морскими приспособлениями и оружием. Здесь были рангоуты, паруса, веревки, весла, якоря и сходни; кувшины с гвоздями, дегтем, краской и жиром; копья, дротики, мечи, щиты, кирасы, ножные латы, луки, стрелы, пращи и ядра к ним. Тускло светилась сталь и бронза предметов, стоящих вдоль стен или висящих на вешалках или гвоздях.

Центральную часть здания разделили на цеха, в которых выполнялись различные виды работ. Пламя кузнечного горна освещало пол мерцающим красноватым светом. Из-за стука молотков приходилось кричать. Рабочий разливал расплавленную бронзу в форму для наконечников. Другой обстругивал древко копья, то и дело проверяя его гладкость, поднося древко концом вперед к глазу.

— Смотри сюда! — сказал Архит.

Огромный обнаженный кузнец в кожаном переднике держал щипцами раскаленно-красную деталь и стучал по ней молотком. Подойдя ближе, Зопирион увидел, что он кует нагрудник. Неподалеку от наковальни на земляном полу лежала незаконченная задняя часть нагрудника. От мощных ударов с наковальни летели искры. С остывающей поверхности осыпалась черная сажа.

— Ты куешь кирасу из железа? — спросил Зопирион.

Нагрудник начал остывать, теряя алый цвет. Кузнец положил молот, взял еще одни щипцы и двумя руками положил нагрудник в горн. Его помощник принялся раздувать меха, и угли загорелись золотым пламенем.

— Правильно, сынок. Все утверждают, что это невозможно, но я покажу им, — ответил кузнец.

— Он не будет слишком тяжелым?

— Первый образец пройдет испытания на архонте. И если он сможет сражаться под такой защитой, подумаем обо всех остальных.

Зопирион пошел дальше искать Драконта.

— Эй! Не ты ли тарентиец с «Муттумалейна»?

Голос принадлежал Алекситу из Велии. Юноша склонился над разложенными на полу большими листами папируса и рисовал на них угольным карандашом. Когда он поднялся и отряхнул с рук угольную пыль, Зопирион узнал его.

— Рад, что ты среди нас, — сказал Алексит. — Я же говорил, что Дионисий оценит мои таланты. Я рисую чертеж самой большой в мире галеры.

— А чья была идея? — спросил Зопирион.

Юноша постоял в нерешительности, а потом ответил.

— Архонт подал оригинальную идею, но всю остальную работу проделал я.

— А как тебе удастся увеличить размеры военной галеры? — поинтересовался Архит. — Если ты удлинишь ее, то во время шторма галеру переломит пополам.

— Корабли будут не длиннее, но шире, — таинственно произнес Алексит. — Вместо трех рядов весел с каждой стороны их будет пять!

— Проклятие! И почему я сам до этого не додумался? — воскликнул Архит. — Только потому, что со времен царя Мидаса военные галеры строят трехвесельными, мы глупо полагаем, что так должно быть всегда.

— Не огорчайся. Не всем же быть перевоплощением Дедала, — успокоил его Алексит. — Но даже несмотря на отсутствие в тебе этой божественной искры, я твердо уверен, что вы оба станете прекрасными строителями и прославите свое имя.

— Спасибо. Но, парень, как тебе удастся поместить в корпус судна такое количество гребцов, при том, что они должны будут еще и двигаться? Здесь возможны трудности.

— Вот где приходит божественная искра. Чем больше трудностей, тем величественнее победа. Увидимся позже, — Алексит небрежно помахал им рукой и вернулся к чертежам.

Драконт, мастер арсенала, сидел за столом на одном из балконов, откуда ему было прекрасно видно все, что происходит внизу. Невысокий, узловатый, весь в морщинках, Драконт молча выслушал рассказ Зопириона.

— Позволь мне объяснить тебе, как мы работаем, — когда юноша закончил говорить, произнес он. — Рабочих в Арсенале мы поделили на бригады, во главе каждой стоит строитель. Конечно, в том случае, если он есть. Бригады бывают двух типов. Первый — производственный. Они выпускают оружие всех известных разновидностей. А другие… не могу подобрать слово… предназначены для целевой разработки новых изобретений.

— Исследования? — подсказал Зопирион.

— Именно так! Бригады исследователей. Насколько мне известно, новая идея архонта заключается в том, чтобы в мирное время нанимать людей для изобретения устройств и оружия, которые понадобятся на войне. Даже в финикийских городах и землях Великого Царя, где особенно много выдающихся изобретателей, до этого не додумались. Их вполне устраивает, если человек может создавать машины или оружие старого образца, и если он пожелает предъявить работодателей нечто новое, он будет вынужден трудиться как раб.

— У нас Архонт стимулирует соревнование между бригадами, поднимая заработную плату, награждая серебром и медалями. Он щедр к тем, кто делает реальное дело, вполне разумно полагая, что добрую лошадь недурно и побаловать. Но я бы посоветовал тебе принести ему реальный результат трудов, да не затягивать с этим. У нас слишком много мечтателей не от мира сего, гениев, пытающихся построить летающую колесницу, которая не летает, и подводную лодку, которая так и не поплывет, а если и поплывет, то уже не всплывет.

— Первое, что тебе нужно — материалы для рисования: папирус, угольные карандаши, компас, линейка, нитки и так далее. Напиши список и дай мне на подпись, потом отнесешь его в лавку к Ахиллесу…

Когда Зопирион получил материалы, было уже поздно начинать работу. Архита он нашел на задворках Арсенала: юноша играл в мяч с тремя мальчишками — он всегда прекрасно ладил с детьми. Друзья вместе смотрели, как заходит солнце в озерцо источника Аретузы. Каменистый водоем, обрамленный легкой каймой тростника-папируса, отделялся от моря только естественной узкой скальной перемычкой, свежие воды источника слегка бурлили и закручивались в водоворотах.

— Тебе не кажется, что вода приходит сюда из Эллады? — болтая ногой, спросил Архит.

Зопирион пожал плечами.

— Думаю, это можно проверить. Например, подкрасить воду в Элладе, и наблюдать за источником: не появится ли в нем цветная вода. Ты договорился с Пирром?

— Запросто, хотя при проектировании замка не требуется сложных расчетов. Но мне удалось кое-что разузнать.

— Верю тебе. И что говорят?

— Похоже, между бригадами, занятыми производством оружия и бригадами, работающими над изобретениями, установились плохие отношения.

— Мы с Драконтом назвали их производственными бригадами и, соответственно, исследовательскими.

— Да, о, прославленный друг. Происходит следующее: изобретатели считают производственников закостенелыми и отсталыми людьми, в то же время производственники называют изобретателей бандой лунатиков, тратящих городскую казну на смехотворные цели. Каждый пытается взять без разрешения чужих людей и материалы. Так как я занят на производстве, а ты — изобретатель, то предполагается, что мы начнем враждовать, как Афины и Спарта. А если говорить о фантастических идеях, неужели ты думаешь, что нам на самом деле удастся построить метательную машину?

— Да.

— Но как? И как она будет работать?

Я не знаю. Будь я проклят, но я должен был сказать хоть что-то, когда архонт смотрел прямо мне в душу своим пронзительным взором. Я не мог ни о чем думать в тот момент, кроме моего сна про Геракла и Циклопа. Понимаешь,

Думаю, что следует начать с гибкого шеста, такого, как был во сне.

— Из чего ты собираешься его сделать?

— Пока не знаю. Большинство пород деревьев или жесткие, или хрупкие.

— Луки делают из вяза, ясеня и тиса, — сказал Архит. — Они чуть хуже первоклассных роговых луков. Но рог можно исключить из-за маленького размера лука.

— Значит, все, что нам нужно — найти подходящий вяз, ясень или тис в радиусе пятидесяти лиг. Однако не уверен, что они растут на Сицилии.

— А не лучше ли начать с небольшой модели и от нее уже двигаться к луку в натуральную величину, как сделал изобретатель колесницы?

— Думаю, я так и сделаю, — в очередной раз изумившись, во что он умудрился ввязаться, Зопирион глубоко вздохнул. — Тень длиной десять футов, не лучше ли пойти пообедать да подыскать комнату.

— Главное — пообедать, я страшно голоден, — произнес Архит.

Спустя десять дней Архит нашел своего друга на поле для стрельбы из лука. Вместе с плотником и подмастерьем они испытывали модель метательной машины. Время для проведения испытания было выбрано специально: несколько дней подряд дул сильный южный ветер, приносящий песок с африканских пустынь. Он вихрями носился по полю, делая невозможной стрельбу из любого типа орудий. Модель представляла собой гибкий деревянный прут длиной около трех футов, вертикально закрепленный на квадратной трехфутовой платформе при помощи специального патрона. На верхнем конце прута была небольшая развилка.

В эту развилку Зопирион вкладывал основание стрелы, оттягивал стрелу назад, одновременно сгибая прут. Когда он отпускал стрелу, прут резко выпрямлялся, выбрасывая стрелу футов на двадцать вперед.

— Как продвигается работа? — спросил Архит. — Хорошее начало — половина успеха, как часто повторял Пифагор.

— Я не знаю, — сказал Зопирион. — Модель работает вполне прилично, если не слишком оттягивать прут: он иногда ломается. Но если построить в натуральную величину… Проблема заключается в необходимости дополнительных приспособлений: машину нужно зарядить, прицелиться и выстрелить. Я пытаюсь каждую из этих задач продумать в отдельности.

— Первое, что приходит в голову — просто привязать веревку к вершине мачты, оттянуть при помощи лебедки и перерубить веревку.

— Для первого выстрела этого вполне достаточно. Но архонт захочет получить машину, которая будет стрелять постоянно. А в этом случае каждый раз придется привязывать к мачте новую веревку. В конце концов веревки будут развеваться на вершине мачты как волосы на голове кельта. Но подожди, ты мне подкинул идею. Если сюда установить желоб с пазом на верхней поверхности, вдоль которого мог бы скользить снаряд, ты мог бы привязать веревку к снаряду…

— И как он сможет отвязаться, когда мачта выпрямится?

— Да подожди ты! Ты прогнал от меня божественное вдохновение, Архит! А как бы ты это сделал?

— Я обдумывал разные версии. Я бы сделал гигантскую пращу. Если ее приделать к колесу повозки и раскрутить его….

И он начал с воодушевлением развивать свою идею, которую Зопирион тут же опровергнул, показав, что в этом случае машину следовало поставить на вершину огромной горы и отойти подальше от места, где она будет вращаться. Вряд ли из этого выйдет что-либо полезное. И они снова заспорили, выдвигая идеи и тут же опровергая их, и тут же выдвигая новые.

Неожиданно Архит хлопнул себя по лбу.

— Геракл! Я совсем забыл! Сегодня вечером архонт дает банкет для строителей строитель в городской ратуше. Мы приглашены.

— Тогда нам лучше закончить работу пораньше и сходить в баню.

В городской ратуше Зопирион увидел тирана, с приветливой улыбкой расхаживающего среди гостей. Тем не менее, по обеим сторонам и со спины у него находился воин, что мешало ему свободно двигаться в толпе. Дионисий знал по имени каждого строителя, и имел представление о ходе выполнения тех или иных проектов.

— Как обстоят дела с чертежом, Алексит?… Ты еще не закончил первый этаж, Пирр? … Мне понравилось новое решение щита, отлично, Гиппий… А как насчет метательной машины, Зопирион?

— Я… Встретился с неожиданными техническими сложностями…

— Да, да, этого и следовало ожидать. Сосредоточься на них. Думаю у тебя здравая идея, нужно только справиться с трудностями. Домысли то, что не знаешь!

После того, как чаша вина с пряностями обошла гостей, они возлегли на ложа. Зопирион пытался подсчитать число приглашенных.

— Смотри, наш юный гений кораблестроения так и вьется, пытаясь очаровать начальника Арсенала.

Зопирион взглянул через зал на Алексита, возлежавшего с Драконтом на одном ложе, юноша болтал и смеялся с усердием оплаченного конферансье.

— О горе! Мы должны были занять места рядом со стариком!

— Я пытался, но грязный веллиец успел пролезть вперед меня. Говорю тебе, он далеко пойдет.

Дионисий оглядел собравшихся и произнес молитву Гефесту, богу-покровителю механиков и ремесленников.

— Богам он не пожертвует и гнилой оливки, но ничего не жалеет, чтобы поддерживать индивидуальность и дух в своих слугах, — прошептал Архит.

На обед подали жареных кальмаров, зайцев, фаршированных рублеными ливером и мозгами, козленка, тушеного в молоке с медом. Яства были обильно приправлены рыбными соусами и приправами. После еды, когда подали разбавленное вино, перед участниками трапезы вышли танцующие и поющие девушки.

Строители находились в самом приятном расположении духа, когда Дионисий встал и разбил свой кубок.

— Возрадуйтесь, друзья мои! А теперь давайте немного поговорим. Помните, что мы удерживаем оплот цивилизации среди окружающих нас варваров, которые только и ждут возможности пробить в нем брешь. Восемьдесят лет тому назад им это почти удалось: тогда Великий Царь вошел в сговор с распутными финикийцами, которые сжигают живьем младенцев, — кивком головы он указал в направлении Карфагена. — Они хотели нанести нам удары с востока и запада одновременно. Вы помните, тогда мы повернули их силы обратно на Гимеру, Саламию и Платию.

— Вероятно, вы даже не задумывались о том, что смерть царевича Кира в Кунаксе оказалась невероятным подарком судьбы для эллинов, несмотря на то, что десять тысяч эллинов, к стыду их, сражались на его стороне. Позже они рассказывали мне, что у царевича Кира были все задатки великого царя. Не менее великого, чем, например, его тезка — создатель державы. И если бы он низверг своего брата и начал царствовать — тот день стал бы черным для эллинов.

— Но богопротивные варвары никогда не отступают. Мы должны быть постоянно начеку. И вы, мастера, наилучшим образом способны защитить Элладу. Наступает время, когда войну выигрывает не тот, кто выставит наибольшее число копьеносцев, а тот, у кого на вооружении есть новейшее смертельное оружие. И вы — именно те, кто его изобретает. Мне нужны такие, как вы.

— Достаточно об этом. Ветераны, присутствующие среди нас, уже наслушались моих разглагольствований на эту тему. Поговорим теперь о другом. Во-первых, здесь вы можете высказать ваши предложения по развитию производства. Высказывайтесь!

Наступила мгновенная тишина, во время которой тиран орлиным взором смотрел на присутствующих. Наконец, один из собравшихся поднял руку.

— Да, Менедем?

— Извините, господин, но куча мусора у восточной стены Арсенала может стать причиной пожара. Не убрать ли ее?

— Конечно, убрать, — Дионисий кивнул секретарю, и тот тут же записал. — Следующий?

Другому говорившему требовалось увеличить количество рабов для выполнения подсобных работ на верфи. Еще одному потребовался воинский патруль для охраны территории вокруг Арсенала, чтобы разгонять праздношатающихся или решивших переночевать где-нибудь в укромном уголке рабов и подмастерьев.

Когда все предложения строителей были высказаны, слово взял Дионисий.

— А теперь я с удовольствием приступлю к церемонии награждения. Павсаний, подойди сюда со своим шедевром!

К столу подошел крепкий кузнец, держа в руках железную кирасу, отполированную до зеркального блеска.

— Надеюсь, ради благополучия Павсания, что она подойдет! — прошептал Архит.

И кираса пришлась как раз впору. Стражники помогли кузнецу через голову надеть ее на тирана и сбоку завязать ремешки. Дионисий выдохнул и стукнул кулаком по кирасе, она ответила ему глухим звоном. Тиран многозначительно оглядел присутствующих.

— Вы же говорили, что ни один кузнец в мире не сможет выковать железную кирасу из-за сложностей обработки больших кусков этого металла. Но видите, Павсаний сделал это! И, насколько мне известно, впервые в мире. Получите награду в знак моего признания!

Дионисий надел на шею кузнеца диск из золота на золотой же цепи.

— О, Архонт! Я… я… как бы то ни было, да благословят тебя боги. Не хотите ли вы поручить мне начать производство этих кирас? — кивая головой и ковыряя пол большим пальцем ноги, как провинившийся школьник, спросил кузнец.

— Здесь есть о чем подумать! — поднял голову Дионисий. — Возможно, мне эта кираса настолько понравится, что я решу оставить ее для себя в единственном экземпляре. В любом случае, ты создал просто великолепное изделие.

— И прежде, чем мы разойдемся, я хочу сообщить вам еще о трех вещах, — сказал Дионисий, когда кузнец вернулся на свое место. — Во-первых, в городе слишком много разговоров о наших планах. Слишком многие из вас по дороге с работы заворачивают в ближайшую таверну, сидят с приятелями и во весь голос обсуждают свои дела. Вас слышно от Карии до Карфагена! Клянусь Зевсом — царем богов! Не зря чужеземцы называют нас, греков, многословными! Я никогда не верил в сказку о Пифагоре, когда его ученики должны были молчать пять лет. Заставить эллина так долго молчать может только бог!

— И во вторых, следующее не подлежит обсуждению: когда кто-либо покидает остров, вместе с ним уходит знание о том, что происходит в крепости. Какой смысл изобретать новое оружие против непримиримых врагов, если мы сами же расскажем им об этом оружии, и они смогут построить себе то же самое? Мне бы не хотелось, чтобы вы жили на острове в казармах, но, если подобные разговоры не прекратятся, я буду вынужден это сделать.

— И второе. Следует увеличить производство обычного вооружения вроде копий и щитов, и я уверен, что это можно сделать не покупая новых рабов и без привлечения большего числа вольнонаемных. Я долго размышлял, почему афинские гончары могут продавать свои изделия дешевле всех на Внутреннем Море, несмотря на то, что их керамика отличного качества, а перевозки дороги. Причина в том, что они используют новые способы производства — массовое производство, если так выразиться.

— Вы когда-нибудь видели, как работают афинские гончары? Я не был в Афинах, но мои агенты подробно описали весь процесс. Вместо того, чтобы делать горшок от начала до конца, афинянин разделяет работу на задания и распределяет их между несколькими работниками. Один месит глину, другой крутит колесо, третий бросает и формует глину, следующий придает изделию законченный вид, еще один расписывает и так далее. Каждый рабочий, постоянно повторяя действия, совершенствуется в выполнении определенной операции гораздо лучше, чем, если бы был вынужден распылять свой талант между несколькими. Число изделий, произведенных по такой схеме, может оказаться в два раза больше, чем изделий, произведенных в одиночку. Поэтому я, Дионисий, хочу попросить вас обдумать, как эту схему можно применить к производству оружия.

— И последнее. Я испробовал несколько способов подачи сигналов к началу утренней работы, и ни один из них меня не устроил. Проблема в том, что все сигналы зависят от человека, подающего их, трубит ли он в трубу или ударяет в гонг. Людям свойственно ошибаться. Дело обстоит следующим образом: в утренние часы люди приходят вразброд, и те, кто пришел раньше не может эффективно работать из-за того, что их помощники еще не пришли.

— Иными словами, мне нужно устройство, которое можно было включить вечером в моем присутствии, и которое утром следующего дня просигналило бы само по себе, без участия человека. Подумайте об этом, друзья мои!

— И если мы заговорили о точном приходе на работу, напоминаю, что завтра рабочий день, и сегодня нам нужно хорошо выспаться. Спокойной ночи!

— Что ты на самом деле думаешь об архонте? — спросил Архит, когда друзья шли по мосту в гостиницу, где они сняли комнаты.

— У меня смешанные чувства, Архит. Иногда мне кажется, что он самый выдающийся человек из всех, кого я знал. Не вызывает сомнений его способность управлять людьми. Но когда он начинает разглагольствовать о финикийцах, то я не понимаю… Я их прекрасно знаю, чтобы видеть: они никакие не чудовища, несмотря на их ужасную религию. Если бы наша цель была мирной, я мог бы счастливо закончить здесь свои дни, занятый изобретением и разработкой нового. А каково твое мнение?

Дионисий — один из тех, кто подобно афинянам несколько лет назад, пытается доказать, что единственный закон природы — это властвовать везде, где только можно. От переименования тирании в «управляемую демократию» ее смысл не исчезает.

— Смотри, как ты заговорил! А как же твои собственные политические амбиции?

— Меня никогда не воодушевляла идея стать царем Тарента, как Дионисий стал царем Сиракуз, если не считать титула. Политика — совсем другое.

Зопирион пожал плечами.

— Играй в политические игры, если тебе нравится, но меня это не интересует.

— Должно интересовать! Политика — это возможность большой группы людей управлять многими событиями и делами.

— Что они и делают весьма отвратительно при любой форме управления.

— Несомненно, но это не повод для того, чтобы становиться еще хуже. Поэтому мне и интересно, правильно ли мы поступаем.

— О чем ты?

— Помогая тирану изобретать машины для убийства своих же людей. Ты знаешь, как он относился к агрессии и войне, — ответил Архит.

— Дионисий говорит только о защите от агрессии со стороны Карфагена, — заметил Зопирион.

— Думаю, нет. Здесь логика аргументов божественного Пифагора дала трещину: каждая воюющая сторона утверждает, что именно она воюет в целях самообороны. Следовательно, агрессором всегда является ее противник.

— За исключением варваров, таких, как наш друг Сеговак, — сказал Архит. — По крайней мере, они не лгут. Выходят и говорят: «У тебя есть то, что мне надо, и чтобы это заполучить, я тебя убью». Но меня не оставляет беспокойство, связанное с работой на этого тирана с орлиным взором, даже не смотря на приличное жалование.

Зопирион пожал плечами.

— Люди всегда убивали друг друга по разным причинам, как плохим, так и хорошим. Думаю, всегда будут. Если бы мы не пришли помогать ему, он нашел бы других мастеров. А что касается тирании, я полагаю, что если людьми управляют тираны, то они этого заслуживают. Иначе говоря, значит, среди них такое множество жуликов и дураков, что они не в состоянии управлять сами собой. Он говорил…

— Ты всегда упрощаешь вопросы политики, — сказал Архит. — Просто потому, что у тебя нет политического опыта. А я об этом знаю из первых рук. Причина появления тирании скорее не в развращенности людей, но в том, что богатые настолько подавили бедных, что последние остановились в своем развитии. А потом некоторые демагоги с чего начинают? «Идите за мной, дорогие горожане! Убьем прогнивших богатеев, разделим их имущество, и заживем в богатстве и праздности. И так будет всегда!» И бедные глупцы верят им.

— Об этом я и говорил. Толпа настолько глупа, что им безразлично, при каком режиме находиться — при сильном хозяине или демократии.

— Да нет же, это разные вещи. Ты забываешь, что как только тиран приходит к власти, он забоится только об усилении и охране собственной власти, а не о благополучии народа. Чтобы защитить свою власть, он идет на любые крайности, от вероломства до зверства, как Фалар из Акраганта, который сжигал людей в бронзовом быке.

— Мне бы хотелось увидеть это интересное изделие из бронзы, — ответил Зопирион. — Однако я слышал, что карфагеняне убрали его после падения Акраганта. Но, как бы то ни было, Дионисий много делает для Сиракуз, и нет сомнений, что граждане восхищаются им.

— Несомненно, некоторые восхищаются. Но многие говорят о любви к нему только из боязни выразить недовольство. Кто знает, что случается с теми, кто критикует Дионисия.

— Я думал, что прошли годы с тех пор, как он убил своих оппонентов.

Архит оглянулся и понизил голос.

— Да, но вспоминают и недавние события. Он подкупил спартанца по имени Аристей, и тот организовал несколько распивочных, в которых угощал людей выпивкой и ругал Дионисия. Естественно, что с ним там многие согласились. Он написал список, и в один прекрасный день Дионисий их всех арестовал. А также утопил Никотелия, самого шумного из своих врагов, и напустил такого страха, что теперь все сидят и помалкивают. Ты должен понимать: для того, чтобы заставить эллинов замолчать, нужно нечто большее, чем просто террор.

— Почему он выбрал меру пресечения — утопить?

— Он топит людей, потому что любит аккуратность и порядок. Повешенные синеют и становятся ужасно уродливыми. Если забить камнями или обезглавить — это слишком аморально, да и мухи налетают. А утопленник выглядит, как новенький… Но хватит таких мрачных разговоров. Ты не получал весточки от своей подруги?

— Нет, хотя дважды писал ей. Ты знаешь, каково посылать письма с моряками: напиваются и теряют их… Архит! — он так внезапно схватил приятеля за руки, что тот взвизгнул от неожиданности. — У меня идея! Почему бы мне не сделать машину жесткой?

— Вот я и спрашиваю, зачем? Но, ради Геракла, не хватайся за меня больше на такой темной улице! Я подумал, что меня хотят убить!

— Помнишь статую Аполлона перед храмом, где он натягивает лук?

— Да.

— Если использовать массивный столб, как у статуи, вместо гибкого прута, с которым я работаю, и закрепить лук на подставке… — Зопирион начал выдавать детали и подробности конструкции на такой скорости, что Архит возопил.

— Помогите! Помогите! Подожди, пока не найдешь письменные принадлежности и не запишешь все свои идеи! Я не успеваю запоминать!

— Тогда поспешим! О, Геракл, десять дней я шел по ложному следу! Не бери в голову! Мне хочется поскорее выплеснуть все это. Для экспериментальной модели мне понадобятся два стандартных лука из Арсенала. Затем надо попробовать сделать две разные модели: установить лук вдоль вертикальной оси и вдоль горизонтальной…

— И обо всем этом ты запросто говоришь «не бери в голову»? — проворчал его друг. — Да ты человек только наполовину, подобно бронзовому гиганту Талосу, охранявшему Спарту. Но я не могу оставить без внимания такие великолепные идеи!

Весна постепенно переходила в лето, пастухи выгнали на горные пастбища стада овец и коз, обширные зеленые склоны гор Геры приобрели оттенок золотистой бычьей кожи: это засыхала трава. С наступлением лета начал отсчет второй год девяносто пятой Олимпиады, когда Аристократ был архонтом Афин. [47]

На поле для стрельбы из лука стояли три модели. Каждая состояла из платформы, стоящего на ней четырехфутового постамента и лука, установленного на платформе различными способами. На краю каждой платформы находилось устройство, состоящее из веревок, крючков и блоков.

Порывистый ветер носился над полем, поднимая облака пыли. Щенок-подросток с веселым лаем гонялся за гонимым ветром куском папируса. На дальнем краю поля у отряда воинов проходили учения по метанию копья. С верфи и из Арсенала доносились стук и лязг инструментов. Подперев рукой подбородок, Зопирион в одиночестве сидел на скамейке и смотрел на модели.

— О, Зопирион!

К юноше приближался Архит, пребывающий в самом лучшем расположении духа.

— Возрадуйся! — печально поприветствовал его Зопирион. — Каким ветром занесло тебя сюда?

— Закончился камень — грязные рабочие с карьера сорвали наши планы, вот Пирр и отпустил меня. Знаешь, что я сделал?

— Нет, а что?

— Мне кажется, я решил проблему удваивания куба!

— Ты говоришь об абстрактном, математическом кубе, а не реальном?

— Конечно, о геометрическом кубе!

— Надеюсь, что архонт повесит тебе медаль на шею. Хотя на самом деле он вряд ли это сделает.

— Ерунда! Я это сделал не для медали, а для развития науки и удовлетворения собственного любопытства. Человек создан для того, чтобы исследовать вселенную.

Краем глаза Архит заметил движение и повернулся, а вслед за ним и Зопирион. На дальнем краю поля, там, где тренировались солдаты, прогуливались Драконт — начальник арсенала и Алексит, обняв друг друга за шею, причем Драконт хихикал, как мальчишка.

— Отгадай, кто следующий получит повышение? — спросил Архит. — Если за продвижение по службе нужно платить такую цену, то я буду последним поденщиком. А что с тобой, старик? Ты выглядишь, будто тебя укусил тартесский угорь.

— У меня трудностей столько же, сколько песчинок на берегу моря, — ответил Зопирион.

— И у хороших людей бывают трудности. Так что тебя снедает?

— Эти проклятые штуки никак не хотят работать! Легко установить приспособление, при помощи которого можно натянуть тетиву. Проблема в том, чтобы заставить стрелу оставаться на месте в момент выстрела. Вернее, это первая проблема. Вторая заключается в пуске самого механизма. Либо он выстреливает в момент, когда я еще не закончил закручивать лебедку, либо отказывает в момент выстрела, либо прилагаешь такое усилие, чтобы повернуть спусковой рычаг, что лук вздрагивает и бьет тебя по руке. Самое худшее, что не получается сделать более или менее устойчивую подставку под стрелу, которая падает при малейшем колебании.

Архит призадумался.

— Той ночью, когда ты решил использовать лук вместо одной руки-мачты, выбрасывающей стрелу, ты что-то говорил о возможности зафиксировать подставку под стрелу или сделать желобок, по которому она сможет свободно скользить.

Зопирион подпрыгнул и хлопнул себя по лбу.

— Как же я мог забыть! Наверное, я потерял последние остатки своего ума! Конечно, вот решение! Применив эту идею, мы убиваем сразу двух зайцев: выравниваем положение стрелы и закрепляем механизм. Таким образом сливаются в единое целое все разрозненные части механизма. Пойду, найду своих людей, пусть поработают.

— А сейчас где они?

— Алексит попросил их помочь сделать модели великой галеры, а у меня не было срочной работы. Вот я и передал их ему, — Зопирион широким шагом отправился к Алекситу.

— Эй, Алексит! — подойдя на расстояние в пределах слышимости, закричал он.

— Что такое? — нахмурившись, ответил кораблестроитель.

Зопирион подошел поближе.

— Если не возражаешь, возврати мне Скилака и Гермона. У меня для них срочная работа.

Алексит посмотрел на него свысока в той мере, насколько только тот, кто ниже ростом может так посмотреть.

— У меня, мой дорогой Зопирион, тоже срочная работа. И я верну тебе их только тогда, когда у меня отпадет необходимость в их помощи, но не раньше.

— Послушай, покарай меня Зевс, если я лгу! Я их посылал к тебе, подразумевая, что…

— Что я смогу держать их у себя ровно столько, сколько потребуется.

— Да нет же!

— Именно так! Сгнои тебя бог, убирайся и не беспокой больше по пустякам занятых людей.

— Подлый плут!

— Бестактный недоучка!

Когда юноши, сжав кулаки, чуть было не бросились друг на друга, между ними встал Драконт.

— Достаточно! — закричал он. — Попридержите языки! Вы делите шкуру неубитого медведя!

Спорщики начали приводить свои лучшие аргументы, пока, наконец, Драконт не выдержал.

— Заткнитесь, порази вас Зевс! Я здесь руководитель! А теперь слушайте мой вердикт. Алексит прав в одном: если рабочих постоянно перебрасывать с одной работы на другую, как рыбу на леске, это приводит к колоссальной потере времени. Поэтому пусть двое рабочих останутся у него. Но не смотри так на меня, господин Зопирион! Как только смогу, я найду тебе нового плотника и помощника: всегда есть кто-то, у кого мало работы. А сейчас оба идите и займитесь делом, и больше не звука.

Алексит с самодовольной улыбкой направился к Арсеналу. Зопирион вернулся к Архиту.

— Милый мальчик имел меня, как хотел, — пробурчал он.

— Значит, твои рабочие останутся у него?

— Точно. Драконт пообещал мне других, но это означает, что придется их заново вводить в курс дела. К тому же, это будут люди, от которых отказались по разным причинам все остальные.

— У Алексита больше людей, чем у любого другого конструктора-разработчика. Он постоянно находит причины, чтобы добавить к ним новых, хотя половине из них просто нечего делать. Думаю, он рассчитывает, собрав их достаточное количество, обратиться к Филисту с предложением: «Мой господин, по всей видимости, такому солидному и ответственному человеку, как я, нужно платить больше, чем просто мыслителями вроде тарентийцев», — засмеялся Архит. — Жаль, что я не работаю в Арсенале вместе с тобой: я могу предугадать подобные политические штучки.

— Чума на все интриги! Если бы нам удалось уличить его в некомпетентности…

— И не рассчитывай. Он прекрасно разбирается в кораблестроении. Однако поддерживать сомнительное процветание труднее, нежели неприятную атмосферу… К тебе идут!

К друзьям подошел воин, держа в руке свиток папируса.

— Ты Зопирион, сын Мега-кого-то?

— Да.

— У меня к тебе письмо… Да благословят тебя боги.

Солдат положил чаевые в кошелек и пошел прочь, а Зопирион дрожащими руками развернул письмо. После этого он наградил Архита таким радостным шлепком по спине, что чуть было не сбил его с ног.

— Архит! Это Коринна! Ты только послушай!

«У нас все хорошо, надеюсь, что и с тобой все в порядке. Здоровье папы не ухудшилось. Он получил любезное письмо от твоего отца и начал вести переговоры о нашей помолвке. С одной стороны, отец неумолим. Но, по правде говоря, я не смогу быть счастлива без моего мальчика. С благословения моих родителей, шлю тебе свою любовь. До свидания.

— Она любит меня! Она любит меня! Пусть катятся к воронам Алексит и его корабли, она любит меня!

Зопирион кружил по полю, как сатир по весне, размахивая руками и громко крича. Скрипучим голосом и ужасно фальшиво он распевал во всю глотку.

Да, любовь — болезненный трепет,

А не любить — значит пребывать в еще более мучительном покое.

Но боже, худшее из мучений — любить и не быть любимым!

— Успокойся, старина! — сказал Архит. — Ты не первый в мире, кто влюбился. С тех пор, как мы прибыли на Сиракузы, я влюблялся трижды!

Зопирион знал, что Архит уже завел себе друзей в Сиракузах. Да и у него самого тоже появились друзья. К счастью, он получил доступ к лучшей на Сицилии библиотеке — Филиста. Выходные он проводил в доме у своего начальника: вытаскивал книги из ячеек шкафа и читал, одной рукой разворачивая свиток, а другой сворачивая. Сейчас он дочитывал третий том «Истории» Геродота.

— Как ты думаешь, получится у меня ненадолго съездить в Мессану?

— Возможно. Но когда вернешься, можешь обнаружить свой проект у Алексита.

— Я уже несколько месяцев не видел Коринну! Клянусь Зевсом Олимпийским, так продолжаться не может!

— Когда станет совсем тяжко, можешь сходить со мной в публичный дом.

— И ты называешь себя пифагорейцем? В любом случае, я и слышать не хочу о шлюхах.

— Да у тебя жезл стоит как палка! Но если ты хочешь сохранить работу, лучше закончить.

— К черту работу! До сих пор удивляюсь, почему я не бросаю все не возвращаюсь в Тарент. В моей семье все были бы рады моему возвращению.

— Не так быстро! Подумай о будущем, которое принадлежит также и ей. Сначала заработай, а потом женись.

— Вот беда! Я даже думать не могу, слишком я расстроен.

— Послушай, даже на божественном суде влюбленным оказывают снисхождение. Ничего не предпринимай, покуда не успокоишься и тщательно все не обдумаешь.

— Думаю, ты прав. Но как только появится свободное время…

В конце концов Зопириону удалось раздобыть помощников, и хотя большую часть плотницкой работы он выполнил самостоятельно, юноша построил еще одну модель. У нее, как и предыдущих моделей, был установлена крепкая мачта. На ее вершине, но уже горизонтально размещался лук. Еще один брус располагался под углом: от вершины мачты к краю платформы. По всей его длине был вырезан желоб. В верхней части желоба была установлена лебедка, посредством который натягивался лук. Отдельно прикреплялся вращающийся бронзовый спусковой крючок. В поднятом положении крючок захватывал натянутую тетиву, при помощи специальной рукояти можно было вы освободить ее.

Зопирион продемонстрировал модель Дионисию. Поместив стрелу в желоб, он при помощи лебедки натягивал тетиву, а потом захватывал ее крючком. После этого отпускал лебедку, отцеплял веревку от тетивы и нажимал на спусковой крючок. Лук выпускал стрелу, и она падала на поле.

— Ха! Клянусь богами, я могу выстрелить из лука гораздо дальше, причем без всяких вспомогательных механизмов!

Зопирион улыбнулся.

— Понимаете, Архонт, это всего лишь пробная модель.

— А какого размера будет окончательный вариант?

— Так как я планировал использовать для метания обычное копье, то метательный аппарат в полную величину будет примерно в три раза больше.

— А будет ли он стрелять в три раза дальше?

— Я не знаю, господин. Конечно, он будет стрелять дальше, чем человек, метающий копье.

— Продолжай. Посмотрим, что получится.

— Все хорошо, Архонт, но…

— Что такое?

— Если бы у меня было несколько рабочих, дело пошло бы быстрее.

— А сколько у тебя сейчас?

— Только случайные помощники, которых я по случаю беру внаем у других мастеров. Практически все я делаю своими руками.

— Зевс всемогущий! Это непроизводительно. Конечно, в экстренной ситуации очень помогает самому поработать руками. Но я нанимал тебя работать мозгами. Ты спрашивал о помощниках?

— Да господин, но мне ответили, что нет свободных рук.

Тиран нахмурился.

— Неужели? Я поговорю об этом с Драконтом. Мне интересно посмотреть, что у тебя получится.

— В таком случае, О, Архонт, мне очень понадобится помощь твоего главного лучника — сконструировать лук.

— Его ты тоже получишь. А как ты назовешь эту машину?

— Когда-то я назвал ее просто катапентес — «бросатель».

— Тогда пусть так и называется — катапульта. Заканчивай разработку как можно быстрее. Будь в добром здравии!

Главный лучник только всплеснул руками.

— И зачем бог бросил меня в гнездо сумасшедших? Тридцать лет я делал луки, о, юноша, и никогда не слышал ничего подобного. Зевс и Аполлон, лук длиной десять локтей! А кто будет из него стрелять? Геракл?

— Нет, Геракл слишком мал, — улыбнулся Зопирион. — Разве ты не слышал? Архонт взял на службу великана Полифема — для участия в следующем походе.

— Но мне казалось, что Одиссей выколол ему глаз несколько сотен лет назад!

— Да, но глаз снова вырос. Ты знаешь, эти полубоги…

— Юноша, не смеешься ли ты надо мной?

— Ну, ладно, господин Профимион. Если тебе не понравилась моя шуточка, я забираю ее назад. Считай, что я ничего не говорил. Ты видел модель катапульты, над которой я работаю в поле для стрельбы из лука?

— Эта ерундовина? Видел.

— Так вот, я собираюсь построить машину в полную величину. Для нее потребуется лук длиной десять локтей. Ты можешь такой сделать?

— Хмм, машины, подобные твоей, никогда не заменят живых лучников. Когда я говорю о хороших лучниках, то не имею в виду эллинов, — и мастер плюнул на грязный пол Арсенала. — Они презирают стрельбу из лука в страхе, что их перепутают с Парисом Троянским. А вот персам нравятся искусное оружие…

— Ты прав! — перебил его Зопирион. — Кроме меня, только ты можешь понять принцип действия лука. Поэтому я и пришел к тебе.

— Ну что ж, раз уж ты так заговорил, я выскажу некоторые соображения по поводу твоей идеи…

— И он на самом деле согласился построить твой великий лук? — позже поинтересовался Архит.

— Обещал, что попробует. Я сказал Профимиону, что, кроме него, я единственный специалист по изготовлению луков в Сиракузах, после чего мы и поладили.

— Прими мои поздравления. Ты уже кое-чему научился, — воскликнул Архит. — Поставлю статир против обола, что он найдет способ подрезать твои крылышки. Профимион — закостенелый консерватор, который терпеть не может новые изобретения и находит тысячи причин не делать то, что не хочет.

Когда наступил месяц Метагитнион [48], и спала летняя жара, все реже стали появляться на улицах Сиракуз люди, расхаживающие нагишом. Когда войска Регия и Мессаны вторглись на территорию Сиракуз, Дионисий собрал армию и отправился на север им на встречу. Но союзные армии, как это обычно бывает у греков, рассорились между собой и, в конце концов, возвратились домой без всякого кровопролития.

Тем временем Зопирион заканчивал чертежи, а его плотники, вооружившись пилами и рубанками, трудились над деревянным брусом — основой большой катапульты.

— Архит, ты очень занят в последние дни? — однажды, когда они готовились к работе, спросил Зопирион.

— Не очень. Работа в крепости Эрвал скоро завершается, и Пирр сможет обойтись без меня. Но ты знаешь этих деятелей. Ни один не даст своему подчиненному выйти из-под его власти, если тот хоть немного нужен.

— Да, у меня тоже начинается затишье. Мои ребята подготовят катапульту к испытаниям не раньше, чем через месяц. А мне ничего не остается, кроме как раз в день заходить к ним и проверять, не совершили ли они грубую ошибку, к примеру, закрепив лук задом наперед.

— И что?

— Я подумал, не попросить ли у Драконта разрешения на поездку в Мессану дней на десять. И я буду очень тебе благодарен, если раз в день ты будешь заходить сюда с проверкой. Ты столько попотел вместе со мной над этой штукой, что знаешь ее устройство так же хорошо, как и я. Можно, я оставлю тебя вместо себя?

— Почему бы и нет, я был бы даже рад…

— Господин Зопирион! — раздался голос наемника-варвара. — Большой хозяин зовет тебя во дворец, прямо сейчас!

Зопирион и Архит ошеломленно переглянулись.

— Интересно, что я сделал не так? — спросил Зопирион. — Вот как раз и узнаю! — и он вышел вслед за солдатом.

Во внутреннем дворике дворца сидел тиран в окружении Филиста и еще двоих, чьи лица были хорошо знакомы Зопириону. Это были кельт Сеговак и Инвит из Карии, агент по выкупам. Последний вскочил и схватил Зопириона за руку.

— Возрадуйся, господин Зопирион! — закричал он. — Как я рад тебя снова увидеть! Значит, ты все-таки последовал моему совету!

Зопирион поздоровался со всеми остальными и сел по приглашению Дионисия. Раб принес вино.

— О, Зопирион, — начал Дионисий. — Инвит только что вернулся из поездки в Элладу. Он вернул домой четверых или пятерых мастеров строитель и столько же квалифицированных ремесленников. Когда они придут в себя на родине, говорит он, они все, возможно, соберутся приехать.

— Я был уверен, что в великих городах Эллады очень много таких! — сказал Зопирион.

— Именно так. Но некоторые довольны своим заработком. Другие не могут сдвинуться с места из-за обязательств перед семьей. Кто-то боится морских путешествий. Наконец, не всем нравится моя совершенная форма правления, моя… хм… управляемая демократия. Они предпочитают старые, несовершенные методы, постоянно колеблются между авторитарным подавлением и властью толпы, — Дионисия сделал небольшой глоток вина (Зопирион заметил, что тиран пил очень умеренно) — и продолжил.

— Другой вербовщик, Матрис, в поисках нужных мне людей уже прочесал все греческие города Италии. Нет смысла повторно искать в них, это неэффективно: результат будет минимальным. Но мы не можем ждать, пока вырастет новое поколение мастеров.

— И что же тогда, господин? — спросил Зопирион.

— Племена варваров разбираются в строительном искусстве не больше, чем галка в лирах. Остался последний, нетронутый источник технических талантов. Думаю, вам не надо объяснять, о ком идет речь.

— Вы говорите о землях Карфагена?

— Конечно, — улыбка — большая редкость — появилась на лице Дионисия, — Наверное, боги решили сыграть со мной шутку: нужных мне помощников я вытаскиваю из-под носа у врага!

— Помилуйте, господин, если вы недолюбливаете и не доверяете финикийцам, как же вы позволите им участвовать в разработке ваших секретных проектов?

— Во-первых, за ними будет установлен строгий надзор. Им придется жить на острове. Во-вторых, я не боюсь их отказа работать на меня только из-за того, что я буду вынужден начать военные действия с тем или иным их городом. Жадные до денег выродки и понятия не имеют ни о чести, ни о патриотизме. За приличное вознаграждение они готовы перерезать горло собственной матери. Тем не менее, многие из этих жуликов прекрасно разбираются в технике.

— Но это вас не касается. Я позвал вас сюда не для того, чтобы читать вам лекции по внешней политике. Я посылаю вглубь финикийской территории — в финикийские города западной Сицилии и даже в Карфаген — экспедицию вербовщиков. В ее состав будут входить двое присутствующих здесь людей и ты. Когда вы будете уговаривать чужеземцев, не стоит распространяться о нашей подготовке к обороне. Делайте акцент на мирных направлениях нашей работы — архитектуре, гидротехнике и тому подобном.

Зопирион был ошарашен. Он только что репетировал, как он будет просить об отпуске для поездки в Мессану, а теперь его посылали за сотню лиг в противоположном направлении! Горячий протест уже готов был сорваться с его губ, но в последний момент юноша остыл.

— Почему я, господин? Я полагал, что моя работа здесь очень срочная.

— Я держу в поле зрения твою работу, Зопирион. С одной стороны, твои плотники не будут нуждаться в постоянном присутствии мастера до момента, когда будет готова модель в натуральную величину. А с другой, среди всех моих людей только вы трое в совершенстве владеете финикийским языком. Несмотря на то, что вы не сойдете за настоящих финикийцев, но знание их языка поможет вам с большей эффективностью объяснить, какие блага им сулит работа на Дионисия.

— О, Архонт! Не позволишь ли ты мне задержаться, скажем, дней на десять, чтобы я мог заняться решением личных проблем?

— Нет, нельзя, — голосом, в котором прозвучала остро заточенная сталь, ответил Дионисий. — Осень играет против нас. Даже при задержке на один день вы можете застрять в Африке, как только навигация закроется на зиму.

— А почему мы должны ехать втроем, господин?

— На случай разного рода неприятностей, вполне возможных в чужой стране. Одного человека я бы не послал. Инвит обладает самым большим из всех вас опытом в странствиях и проведении деликатных переговоров. Следовательно, в его компетенции будет составление вашего маршрута, выбор кораблей и жилья, — то есть все, что имеет прямое отношение к путешествиям. Также он будет первым вступать в контакты с местными, где бы вы ни были. Так как вы больше разбираетесь в инженерном деле и, следовательно, можете судить о степени подготовки человека, с которым ведутся переговоры, то за вами будет последнее слово. Сеговак — наемный воин. Если дело дойдет до схватки, то именно он лучше всех поможет вам мечом прорубить дорогу назад. Следовательно, в ситуации, когда придется обнажить мечи, вашим лидером будет именно он. Кроме того, — он снова слабо улыбнулся, — если с вами что-нибудь случится, то хотя бы одному из вас, возможно, удастся вернуться и сообщить мне исход всего предприятия.

Пока Дионисий говорил, в Зопирионе закипала с трудом сдерживаемая ярость при мысли об обещанном самому себе и потерянном отпуске. И вдруг ослепительно-ясная идея пронзила его существо. Если его посылают как вербовщика в Финикию, то, возможно, ему удастся — если будет на то воля Судьбы — выкрасть у отца маленького Архирама! Переизбыток чувств Зопирион погасил медленным и глубоким глотком вина. Когда ум прояснился и замер головокружительный бег мыслей, юноша поднял кубок.

— За богатый урожая финикийских мастеров! Так когда мы пускаемся в путь, господин?