Стрела на излёте

Глава 10

Храм Эарнира напротив дворца графа Инваноса построили на удивление быстро - всего за пять месяцев. Люди собирались на строительство со всей провинции, да и соседи подтянулись, жили в палатках, работали бесплатно, душу вкладывая. Граф собрался оплатить постройку из собственных средств, но тратиться почти не пришлось, столько поступило пожертвований. Год назад храм святых мучеников Адана и Клэры освятили, и с тех пор в нем не переводились паломники.

О заступничестве просили чаще Адана - молодого жреца и при жизни считали святым, а на алтаре Клэры оставляли белые цветы, да приходили беременные женщины, молиться о благополучных родах. Никто уже и не помнил, что покойную графиню нельзя было назвать образцом материнства - молились искренне, от души. Верили, что женщина, родившая троих детей, не откажет в помощи.

Оценить всю иронию происходящего могла бы разве что вдовствующая графиня Глэдис - шлюха стала святой, покровительницей брака и материнства, а ее любовник - чудотворцем, но она удалилась в горную обитель Эарнира еще до того, как начали строить храм. Поначалу народ удивлялся - как это графиня новой невестке жить своим умом позволила, но когда молодой граф чудесным образом прозрел, решили, что это его матушка вымолила у бога жизни исцеление для единственного сына.

Если покойница Клэра заслужила народную любовь только после ужасной гибели на алтаре Ареда, то новую графиню полюбили сразу, хоть и женился на ней Эльвин слишком уж поспешно - сегодня траур закончился, а назавтра новую жену к алтарям повел. Но это нарушение приличий молодым быстро простили, уж больно по душе пришлась жителям Инваноса их новая леди.

Красавицей Рэйна не была, зато не брезговала простым людом и чтила местные обычаи, хоть и родилась в Суреме. Беднякам помогала от души, не просто кусок хлеба сунет или монету, а каждого выслушает, вникнет, найдет, как вызволить из беды. Графиня открыла две ремесленные школы одну для мальчиков, вторую - для девочек и наняла в три раза больше служанок, чем ей было нужно. Впрочем, девушки в замке не задерживались, быстро находили мужей, ведь по старому обычаю, о котором Клэра и думать забыла, хозяйка давала им хорошее приданое - корову, полотно и кухонную утварь.

Так что местные жители считали, что с возвращением короля, конечно, по всей империи благодать разлилась, но больше всего ее досталось Инваносу. И граф прозрел, и графиня - добрейшая душа, и даже свои святые заступники появились! Потому и новые указы короля восприняли настороженно - и так все хорошо, зачем что-то менять? Торговали купцы в своих гильдиях сотни лет, пусть и дальше торгуют. Негоже изменять делу предков. Если отец и дед землю пахали, то и внуку пахать богами предписано, если отец и дед торговали - то и внук пусть торгует. Так что закон - законом, а в Инваносе все шло по-старому. Каждый должен заниматься своим делом.

Граф, правда, пытался убедить мастеров поставить новые станки, даже обещал оплатить издержки первым, кто отважится, но никто не согласился. Поставишь станок, а работников куда девать? И что с товаром делать? Если из года в год продаешь сто штук сукна, то куда девать еще сто? Может, и найдешь покупателя, а если нет? Граф ведь все лишнее не скупит. Нет уж, они лучше по старинке, да и список запрещенных устройств жрецы составляют, а не король. Так что отмена отменой, а о душе забывать не следует.

Потерпев поражение в споре с мастерами, Эльвин решил убедить их собственным примером, и открыл свою мастерскую, выписав с островов станки. Но в самом Инваносе продавать ткань не стал, чтобы не сбивать цены. К чудачеству графа отнеслись снисходительно - пусть себе тешится, лишь бы был здоров, а время покажет, на чьей стороне правда.

***

Эльвин мог по праву считать себя счастливым человеком: к нему вернулось зрение, рядом была любимая женщина, король, рассмотрев повторное прошение, приказал провести прививки от черной потницы и одобрил дальнейшие опыты молодого графа. Будущее сверкало всеми красками, как цветы после дождя, и все же, он знал, что виновен.

В храме Эарнира ежедневно возносили хвалу богу исцеления, но Эльвин знал, кому обязан прозрением. И каждое утро в ужасе открывал глаза, страшась увидеть темноту. Далара предупредила его, что старинного снадобья не хватит надолго - слишком уж мало силы Проклятого осталось в мире. Проходили недели, месяцы - а он по-прежнему видел. И боялся теперь уже не столько ослепнуть снова, сколько сохранить зрение. Ведь если лекарство зависит от силы Ареда, это значит... Неудивительно, что у него под носом в жертву Ареду принесли его собственную жену!

Но был ли этот алтарь единственным? Быть может в этот самый миг чья-то кровь заливает черные камни, и благодаря этому он каждое утро встречает рассвет? Сомнения истерзали ему душу, и ни с кем, даже с Рэйной, он не мог поделиться этой мукой. Он боялся разрушить их хрупкое счастье, причинить ей боль. И если потом окажется, что он и в самом деле виновен, неведенье послужит ей защитой. Эльвин писал Даларе, но не получил ответа, а потом узнал, что эльфийку обвинили в государственной измене, и за ее голову назначена награда.

Тогда он отправил министру государственного спокойствия письмо, уверяя, что Далара невиновна, и он готов поручиться за нее перед любым судом. Ответ последовал незамедлительно, и прочитав письмо Чанга, Эльвин понял, что бессилен - никакого суда не будет, король лично решит судьбу Плетельщицы. Оставалось только надеяться, что эльфийку не найдут. Теперь он уже и не знал, такое ли несомненное благо возвращение короля.

***

Человека, стоявшего у окна в его кабинете, он узнал сразу, хотя видел его в последний раз много лет назад и не думал, что им доведется встретиться снова. Эльвин невольно вскинул руку, прикрывая лицо, хотя понимал, что от этого гостя нет защиты:

- Что тебе здесь нужно, Мэлин? - Братьев он не различал, но знал, что Ллин погиб в Квэ-Эро.

- Мне лично - ничего. Но у нас есть общая знакомая, и ей нужна твоя помощь. Если, конечно, ты не испугаешься, - в голосе звучала обидная насмешка. Мэлин помнил Эльвина с детства - оборка у маменькиной юбки, неженка, толком не знавший, с какой стороны у меча гарда. В те времена братьев мало волновали другие люди, но сплетни оседали в памяти сами собой, и теперь он без труда вытаскивал нужные воспоминания.

- У нас не может быть общих знакомых, - твердо возразил Эльвин. Он знал, что с семьей покойного Старниса все в порядке, но даже будь они в беде - принимать помощь от Мэлина бы не стали.

- Мы живем в изменчивом мире, - пожал плечами молодой человек, - недавно я встретил прекрасную мудрую эльфийку. Она настолько мудра, что умудрилась оказаться вне закона и в империи, и в Филесте. Теперь ее ищут повсюду, мы чудом добрались в твои края. И она почему-то уверена, что ты дашь ей убежище. Ах да, совсем забыл, эльфийка не одна - с ней маленький мальчик, сын. И его тоже нужно прятать. Ну так как, кузен?

Эльвин сжал губы: перед глазами стояло письмо Чанга, но он быстро подавил страх. Король, хоть и бессмертный эльф, так же может ошибаться, как и любой человек, а он в вину Далары не верит. И уж тем более не прогонит женщину с ребенком:

- Только ты мог подумать, что я не приму старого друга! Ты ведь не знаешь, что такое дружба. Я ее спрячу. Придется все рассказать Арно, он найдет для них укромное место. Не знаю, почему ты решил помочь Даларе, но здесь она в безопасности, а тебе лучше уйти.

Мэлин возразил:

- Арно уже прятал Старниса. Чем это кончилось, ты сам знаешь. Я никуда не уйду, пока не удостоверюсь, что ей нашли надежное убежище.

Эльвин возразил:

- Я не хочу видеть тебя в своих землях, после того, что ты сделал. Этому нет прощения.

- Тебе я ничего не сделал. Ты не в праве ни винить меня, ни прощать. И прежде чем так усердно меня прогонять, лучше подумай, как ты будешь ее прятать и от людей и от эльфов без моей помощи, и как быстро Чанг ее найдет. Эльфов ты, может, и обманешь, они в ваших краях не водятся, а вот министра - даже и не думай. У него прознатчики по всей империи. И не только - в Кавдне я едва успел отбить ее от людей Чанга. А заодно подумай, что тебе будет от нашего милостивого короля за укрывательство государственной преступницы. Хочешь разделить судьбу моего родича Аэллина?

- Ты пользуешься силой Ареда! Я не могу этого позволить, даже ради спасения жизни!

Мэлин пожал плечами - для него не было разницы, чью силу использовать, хоть Ареда, хоть Семерых, хоть самого Творца, но не объяснять же это Эльвину:

- Ты ошибаешься. Я маг Дейкар.

- Но король объявил огненных слугами Ареда!

- А Далару - изменницей. Ты очень избирательно веришь его обвинениям.

Эльвин вздохнул:

- Ты ведь тоже вне закона.

- Даже дважды - как Дейкар и как Аэллин, впрочем, погоди, уже трижды - еще и за укрывательство. Но не беспокойся, мне убежище не нужно. Я уйду, как только спрячу ее как следует.

***

Эльвина не обманули чары облика, которые Мэлин наложил на Далару - он узнал ее по голосу, по запаху, по шелесту юбки. Он ведь даже и не знал, как она выглядит - ослеп еще до личного знакомства. Но сама по себе личина была совершенна - лицо, волосы, овал лица, даже движения, никто бы не заподозрил эльфийку в этой громоздкой, расплывшейся после родов женщине средних лет. Таких располневших матрон в купеческих семьях по тринадцать на дюжину. А вот в мальчике, сидевшем у нее на коленях, несмотря на чары, проскальзывало что-то эльфийское. Проследив его взгляд, Мэлин развел руками:

- Ничего не могу сделать. И так каждый день подновляю заклятье. На нем ничего не держится. Но к детям обычно не приглядываются.

Далара спустила сына на пол и шагнула навстречу графу:

- Я не знаю, как отблагодарить вас, Эльвин. Помогать мне сейчас - очень опасно. Будь я одна, я бы никогда не поставила вас в такое положение. Но я должна спасти своего сына.

Эльвин недоуменно посмотрел на нее - даже если она преступница, при чем здесь ребенок? В империи не казнят детей за грехи отцов, они ведь не варвары! Он мог понять, что мать не хочет разлучаться с сыном, но разве не было бы для ребенка лучше отдать его родственникам на воспитание, а не таскать за собой через пол мира?

Далара словно прочитала его мысли:

- Элиан убьет его, Эльвин. Если вы даете нам убежище, то должны знать все. Мой сын - Аэллин и законный герцог Суэрсена. Его отец - Леар. Король приговорил его еще до рождения.

Мэлин провел рукой по лицу мальчика, остатки чар спали, и теперь Эльвин ясно видел фамильные черты Аэллинов, перемешавшиеся в ребенке с эльфийской кровью матери. От отца малышу досталась смуглая кожа, выступающие скулы и порывистость движений. От матери - медвяные волосы и прямой нос, а вот огромные золотистые глаза с фиолетовыми зрачками были его собственными, не похожими на родительские.

Пока Эльвин рассматривал мальчика, тот бросил на графа один быстрый взгляд и рассмеялся:

- У тебя солнышко в глазах!

- Ларион!

Далара подхватила сына на руки, в который раз пожалев, что няня для нее теперь недоступная роскошь. Сама она не заметила в глазах Эльвина ничего необычного, за исключением того, что прозрев больше года назад, он все еще видел. Стоило задуматься о связи причины и следствия. Не ее ли удачный опыт привел к усилению Ареда в мире?

Эльвин улыбнулся мальчику и обратился к Даларе:

- Вы ведь не собираетесь отвоевывать его наследство? Суэрсен - земли Короны, а я не хочу способствовать междоусобице.

- Не собираюсь, - она гневно сжала губы. Если бы Леар не завещал сыну титул, король бы сейчас не гонялся за ними по всему свету! Вотчина ее сына - весь мир, а не кусок горного хребта на севере.

- Я, кажется, придумал, где вас разместить. Храму нужен смотритель, закрывать на ночь, открывать утром, следить, чтобы все было в порядке. Сами жрецы этим заниматься не хотят, постоянного служителя в Храме нет, проводить службы приезжают из города.

Мэлин пожал плечами:

- А что так? Новый храм, медной монеты им не стоил, да еще и со святыми мучениками, - молодой человек с некоторым удовольствием отметил, как перекосилось лицо его кузена. Прошло несколько часов с момента их встречи, а Эльвин уже до безумия раздражал Мэлина своей правильностью, - почему не прибрали к рукам?

- Я не позволил, - спокойно ответил Эльвин, уже совладавший с болью, - храм строили простые люди, для Эарнира, в память об Адане и Клэре. Пока жрецы решали, признавать ли их святыми, люди возводили стены. Поэтому все пожертвования из этого храма идут нуждающимся, а не в казну служителей Эарнира.

Мэлин только хмыкнул - против воли он начал испытывать некоторое уважение к кузену. Может, не такой он уж и маменькин сынок, как ходили слухи. Или же, увидев мир воочию, внезапно "прозрел".

- Какое святотатство - не так давно ты утверждал, что я служу Ареду, а теперь предлагаешь прислуживать богу жизни.

- В своем храме Эарнир за тобой присмотрит. Если ты твердо решил остаться, вам придется притвориться семьей.

Далара озабоченно заметила:

- Но мы все время будем на виду.

- Вы двое - нет, только Мэлин, а его здесь в лицо никто не знает. Даже паломники из Виастро. И я смогу навещать вас не вызывая подозрений.

Мэлин ненадолго задумался, потом согласно кивнул:

- Да, может сработать. На привратника не будут обращать внимания. Какая разница, кто открывает двери.

Услышав эти слова, Далара вздрогнула. "На привратника не обращают внимания" - до тех пор, пока он не распахнет дверь.

***

Храм был маленьким, но на удивление соразмерным. В богатых городах обители Эарнира отделывали лазуритовыми пластинами, в бедных - попросту красили синей краской, а этот, вопреки традиции, сверкал прохладной белизной. Камень из местной каменоломни отличался удивительно чистым белым цветом, и часто служил заменой дорогому мрамору. Внутри все отделали деревом - закончили совсем недавно, резные колонны и перекрытия еще пахли лесом, а капельки застывшей смолы поблескивали в солнечном свете. И лишь окна поражали роскошью - огромные, с таким прозрачным стеклом, что, казалось, его там и вовсе нет.

Подобное стекло все еще привозили с Свейсельских Островов, и каждый лист стоил состояние. В империи за последние тридцать лет худо-бедно научились делать прозрачное оконное стекло, но не таких размеров, да и мутноватым оно получалось, если сравнивать. Говорили, что песок виноват, но даже из привозного, по цене сравнимого с золотом, ничего не получалось. А островитяне не спешили делиться секретами мастерства с победителями.

Впрочем, это еще вопрос, кто кого в итоге победил, империя, шестнадцать лет воевавшая за семь островков, или островитяне. Наместница Энрисса даровала новым землям налоговые льготы, оставила право на самоуправление, а самое главное, став частью империи, они избавились от таможенных сборов. Срок действия налоговых послаблений давно уже истек, но король об этом так и не вспомнил, и под властью империи Острова, оправившись от военных разрушений, расцвели еще сильнее, чем во времена независимости.

Стекла подарил граф, так же, как, резной алтарь и фрески - пригласил лучших мастеров из столицы. На это пожертвований бы уже не хватило, а хотелось поскорее освятить храм и начать службы. Граф собирался так же нанять садовника - приглядывать за молодым садом, что насадили прошлой весной вокруг еще строившегося здания, но не пришлось - крестьяне из окрестных деревень и паломники почитали за честь послужить Эарниру на его земле.

В дальнем конце сада, за березовой рощей, Эльвин приказал построить небольшой домик для нового привратника, из того же белого камня, его после строительства много осталось, еще не успели весь убрать. В отличие от храма, дом особой красотой не отличался, но стены стояли, крыша - держалась, а большего и не требовалось. Зато построили быстро, всего за пару недель, и привратник с семьей - женой и маленьким сынишкой - въехал, когда еще даже раствор до конца высохнуть не успел.

***

Эльвин, немного виновато обратился к Даларе:

- За такой короткий срок ничего лучше сделать не успели. Со временем можно будет достроить еще комнаты.

Эльфийка усмехнулась:

- Мы не в том положении, чтобы перебирать, Эльвин. Я благодарна за то, что есть. К тому же, мне ведь не надо размещать библиотеку, а мы сами поместимся, - и они вместе рассмеялись.

И Далара, и Эльвин знали коварную особенность книг - сколько не выдели им места, все равно расползутся по всему дому, постепенно выживая хозяев. Казалось бы - стоят книги дорого, покупают их редко, а все равно - пройдет год-другой, и уже нужен новый шкаф, десять лет - и потребуется еще одна комната под библиотеку. Остановить книгочея может только полное разорение.

- Я бы хотел поговорить с вами, как раньше.

- О книгах и науках, - усмехнулась эльфийка, - и без спешки и страха. Приходите, я буду рада, - но в ее голосе слишком явственно звучала усталость. Жить без страха она за последнее время разучилась. К тому же, понимала, что именно хочет обсудить с ней граф.

***

Дрова в камине прогорели, но протопленная утром печь все еще отдавала стенам тепло. Ларион давно уже спал, набегавшись за день по саду, а Мэлин растянулся на скамье и разглядывал сидящую в деревянном кресле с высокой спинкой эльфийку. Собственные чары на него не действовали, он видел сквозь личину ее настоящее лицо - за время их бегства женщина осунулась, под глазами залегли тени. Она казалась не просто усталой, но какой-то поблекшей. Против воли перед внутренним взором снова встал заплесневелый зеленый камень, источающий мертвенный холод. Потребовалось усилие, чтобы вспомнить - так видят эльфы, а он будет смотреть своими глазами! Далара поймала его взгляд и кивнула:

- Время расплачиваться, не так ли? Задавай свои вопросы, я отвечу. Только объясни сначала, зачем тебе это все? Для чего ты остался?

Мэлин рассмеялся - сам удивляясь, как легко ему это удается. Последнее время он слишком часто смеялся, раскованно шутил, речь его стала быстрой и свободной, словно кто-то неслышно подсказывал нужные слова быстрее, чем он успевал заметить подсказку. Четверть века он разговаривал только с одним человеком, и то - без слов, а теперь был готов обратиться ко всему миру сразу, без малейшей неловкости. Словно старый маг передал ему, умирая, не только свою силу и память, но нечто большее.

Впрочем, Мэлин не хотел погружаться в себя, снова разбирать душу на составные части, чтобы узнать наверняка. В данный момент ему нравилось быть тем, кем он был, не нужно портить этот краткий миг. Слишком много у него должников, чтобы расплатиться со всеми и ухитриться при этом выжить: и эльфы, и король, разве что Семеро, Творец и Проклятый ему пока не задолжали.

- А у меня накопилось много вопросов. И я решил растянуть удовольствие. В Кавдне много лет назад жила сказительница. Она рассказывала дивные истории по ночам, каждый раз прерываясь на самом интересном месте, стоило взойти солнцу. В конце концов женщины города пожаловались правителю, им надоело, что мужья каждую ночь уходят слушать сказки и рассказчицу изгнали. Последняя сказка так и осталась незаконченной. Вот и я буду задавать по одному вопросу каждый вечер, пока они у меня не закончатся.

- Да, я помню эту историю - сказительницу выгнали из города, а дом удовольствий, которым она владела, пришлось закрыть. Без ее историй девицы никого не интересовали. Спрашивай.

Далара была готова рассказать о подлинной сути уз Аэллин, понимая, что этот, в отличие от Леара, не простит, но Мэлин задал совсем не тот вопрос, которого она ждала:

- Почему прозрел Эльвин?