Стрела Габинчи

4

Река отвернула на юг, и Клаус с Ригардом ушли с берега на хорошо накатанную дорогу, по которой деревенские ездили в город.

– Ух, запарился я уже… – пожаловался Ригард. – До чего же далеко деревня!

– Полторы мили всего. Батраки каждый день туда-сюда отмахивают – и ничего.

– Они вон какие здоровые, батраки-то. Им и десять миль не дорога.

Навстречу ехала телега, и Клаус с Ригардом сошли на обочину. За первой последовала другая, потом третья. Крестьяне везли в город картошку, капусту, зелень, кур, поросят, и пока Клаус с Ригардом шли по этой дороге, количество телег не уменьшалось, поскольку в нее вливались проселки, ведшие из других, более отдаленных поселений.

Так, продолжая вертеть головами и обсуждая грузоподъемность возов, приятели добрались до первой линии домов и увидели Дирка, который стоял на траве босой и лузгал тыквенные семечки.

– Чего головы крутите, лошадей не видели? – спросил он с усмешкой.

– Мы не на лошадь смотрим, а на их хозяйку, – ответил Клаус.

– Потом насмотритесь на хозяек, пойдемте, покажу вам пасечника, а дальше сами договаривайтесь.

– Так вы что же, с нами не пойдете? – удивился Ригард.

– А кто за нас работать будет, коровы что, по субботам молоко перестают давать? Ну ты и дурак, Румяный.

– Зато ты больно умный, – огрызнулся Ригард и, достав из кармана второй засахаренный сухарь, разломил его и, мстительно покосившись на Дирка, сунул половину Клаусу.

– Хорошие здесь дома, крепкие, – сказал Клаус, удивляясь тому, что в деревне люди живут вольготнее, чем в городе.

– А то! – подтвердил Дирк. – Нам в Денвере такая жизнь и не снилась. Только за такую свободу работать много приходится. Наш хозяин до трети отдает лорду в високосный год и до четверти в обычный. А еще у него пятеро детей, да нас, работников, четверо человек. Приходится покрутиться.

– Да уж, – согласился Клаус, прикидывая, сколько бы ему пришлось таскать воды и дров, если бы еще и лорду пришлось до трети выплачивать.

Денвер считался свободным городом и налогов лорду не платил, только небольшую мзду с базарной торговли.

– Эй, дураки! – закричал из-за забора какой-то подросток и швырнул в проходивших ком земли.

– Весело тут у вас, – сказал Клаус, увернувшись от снаряда.

– Это Гилберт, мы его третьего дня на конюшне застали – овес воровал, ну и высекли. Теперь вот злобствует.

Так, за разговорами, они вышли на окраину деревни, где дом пасечника Клаус с Ригардом узнали и сами.

На его участке было мало построек и небольшой огород, а вся остальная земля была засажена клевером и по границам – высокими многолетними цветами. На свободной площади стояли около полусотни ульев, выдолбленных из старых лесных колод.

Сам пасечник возился под навесом у дома, подрезая что-то на новых рамках большим загнутым ножом.

– Эй, хозяин! Работников привел! – крикнул Дирк. Пасечник оглянулся, оставил работу и поспешил к калитке.

Его волосы и борода были почти седыми, и это делало его старше, однако молодая осанка и живые глаза на загорелом лице говорили о том, что ему не более пятидесяти лет.

– Эти, что ли? – спросил пасечник, глядя на Клауса с Ригардом поверх калитки.

– Эти, – уверенно ответил Дирк, сплевывая шелуху.

– А совладают?

В голосе пасечника слышалось сомнение.

– Совладают. А не совладают – денег не заплатишь, – сказал Дирк. – Ладно, пойду я, мне коровник чистить надо, а вы тут сами договаривайтесь.

– Так ты сам-то не пойдешь? – удивленно спросил пасечник, как и Клаус с Ригардом какое-то время назад. – Лестницы-то кто понесет?

– Лестницы не нужны, – авторитетно заявил Клаус.

– Не нужны? – переспросил пасечник, глядя вслед уходящему Дирку.

– Не нужны.

– А что нужно?

– Три шеста полуторных, веревка, чтоб их связывать, большая старая ветошь, ведро воды, кресало и трут. А еще кусок мяса величиной с кулак.

– Ишь ты! – поразился пасечник. – А кресало зачем? Лес подпалить хочешь?

– Не бойся, ты платишь деньги, а мы все делаем правильно.

– Ты платишь – мы делаем, – поддержал приятеля Ригард.

– Шесть полных денег плачу.

– Шесть – мало, – покачал головой Клаус.

– Это никуда не годится, – сказал Ригард. – Таких и цен-то нигде нету.

Пасечник смутился. Слишком уже слаженно действовали эти двое.

– Хорошо, дам восемь медных денег, если дело сделаете, и это… мясо-то зачем?

– Для прикормки.

Пасечник почесал в затылке и оглянулся на свои ульи.

– Мяса нету, но я могу у соседа цыпленка потрошеного купить. Сгодится цыпленок?

– Сгодится, – уверенно заявил Клаус.