Стратегия одиночки. Книга 3

Глава 23

Как и многие, даже большинство людей, никогда не считал себя плохим человеком. Да, были моменты, когда я совершал нелицеприятные действия, но всегда мог себя оправдать: «так сложились обстоятельства», «меня вынудили», «не я это начал», «такова жизнь»… Оправданий всегда было много, и в них легко верилось. С другой стороны, никогда и не думал о себе, как о человеке безусловно хорошем. Мне хватало самокритики понимать, что хорошие люди не поступают так, как иногда поступал я. В общем, считал себя обычным человеком, находящемся где-то посредине моральной шкалы, принятой в моём окружении. То, что совершал «прошлый я» ради мести квестерам, уже далеко выходило за рамки моральноприемлемого, что на Земле, что на Айне. Но я пропустил этот звоночек мимо сознания, просто описав ту ситуацию, как «меня сломали обстоятельства». И в этом оправдании была своя правда. Даже сейчас чувствую отголосок той сломанности, этой неправильностью буквально пропитаны последние месяцы «воспоминаний будущего».

Но как ничего не возникает из пустоты, так и предпосылки, заставившие «прошлого меня» переступить через все моральные нормы и творить по-настоящему дерьмовые дела, не появились из ниоткуда. Не может из ничего, внезапно, человек дойти до того, чтобы обманом собрать пятерых людей, а затем, убаюкав их сомнения ложью, провести ритуал, который их всех убьёт. И единственным оправданием этого поступка «прошлый я» считал то, что эти пятеро были обречены, их всё равно рано или поздно убили бы демоны. А так их «добровольная гибель» в ритуале, который, как они думали, защитит их души, позволила «мне» заполучить один из элементов, необходимый для реализации плана по уничтожению квестера. Знаменитая фраза «цель оправдывает средства». Да, иногда это утверждение верно, и какими бы немыслимыми ни казались жертвы, на них стоит идти ради того, чтобы этих жертв не стало в разы больше. Главная ошибка «прошлого меня» в том, что «тот я» считал борьбу с квестерами целью, которая оправдывает любые средства. Ведь не квестеры были основным врагом, совсем не они. И убили в итоге всех не квестеры.

Даже пустоцветы не появляются из ничего, и если нет зёрен в почве, никакие сорняки там не взойдут. Мне давно надо было это признать, ещё когда получил «память будущего». Но вместо этого признания что я сделал? Правильно, как обычно, нашёл себе оправдание. Но ростки того дерьма, что проросло в «прошлом Рэйвене», во мне есть и сейчас. И та злость, которая сейчас бушует внутри, — как раз одно из подобных зёрен. Если этот росток поливать, удобрять, то меня вновь может занести не в ту сторону. Но и игнорировать эту ярость нельзя. Нельзя, потому что она часть меня. И если эту часть запереть на замок, сделать вид, что её не существует, то однажды она сломает все искусственные стены и барьеры. После чего последует такой взрыв, что всё, что творил «прошлый я», может показаться не таким и плохим… в сравнении.

Возможно, упорство, с которым спасал Лан Лин на первом групповом испытании, было вызвано желанием доказать себе, что «я нынешний» не такой как «я будущий».

Мне нужно понять корни поднявшейся сейчас злости. Потому как это даже не злость, это нечто более первобытное, самая натуральная злоба. Настолько сильная эмоция, что мешает думать и принимать здравые решения.

Отстранив жестом мальчишку, закрыл глаза и погрузился в себя. Я думал, что мне предстоит долгий путь самокопания, но всё оказалось куда проще. Ответ всегда был на поверхности, и если бы я озаботился хоть раз посмотреть на себя, на свой характер без розовых очков самооправданий, то увидел бы очевидное давно.

Нет, я не скрытый монстр-социопат. Социопаты не способны к сопереживанию. Я же наоборот, излишне тревожно реагирую на чужие беды. Но именно из-за этого меня сейчас корёжит от злости. Мне не должно быть никакого дела до смерти Кристо, мы были едва знакомы. Но даже это «едва» оставило во мне след, и я воспринимаю гибель землянина слишком близко. Это первая причина.

Но была и вторая. Мне много раз говорили об этой черте характера те, кто знал меня хорошо. Но я всегда отмахивался от их наблюдений или переводил всё в шутку. Сейчас, оглядываясь назад, замечаю, что и мой тренер не стеснялся использовать эту мою черту, как дополнительный мотиватор. Как можно столько лет не замечать очевидного? Видимо, можно. Я же не замечал. Точнее, видел, но легко себя оправдывал. Всё дело в том, что у меня есть не самая хорошая и добродетельная черта. И сейчас могу это признать. Потому что в свете всего того, что я о себе узнал, как из «воспоминаний будущего», так и из того, как раскрыл мой характер Айн, закрывать глаза уже не получается.

— Пора признаться самому себе, я — мстительная сволочь. — Так как произнесено это было на моём на родном языке, то Аун ничего не понял и только недоуменно захлопал глазами.

Именно эта черта характера в Прошлом Цикле разрослась из-за обид на квестеров, выросла до невиданных размеров, подмяла под себя всё остальное, стала центром моего мироздания. Месть квестерам стала смыслом существования «прошлого меня». История, которая прекрасно доказывает притчу о двух волках, что живут в каждом из нас.

Теперь, я понимаю источник моей злости, и это немного успокаивает те волны ярости, которые едва не накрыли меня с головой. Успокаивает, но не устраняет окончательно. Да, зная первопричину данных эмоций, я могу лучше себя контролировать. Но желание свернуть шею тому флотскому офицеру, который всё это устроил, у меня никуда не пропало. Оно только ушло из центра моего внимания, отошло на периферию, но не исчезло без следа. Совсем не исчезло.

— Аун, как ты считаешь, месть — это плохо? — Сам не понимаю, почему я решил спросить мнение мальчишки.

— Плохо? — Глаза юноши блеснули. — Видеть, как по волнам плывёт мертвое тело убийцы моего отца, было приятно. Пожалуй, именно это и остановило меня тогда от необдуманных и дурных поступков, дало силы жить дальше. И если бы именно я убил ту мразь своими руками, мне было бы ещё легче. — Кулаки мальчишки сжимаются так, что костяшки пальцев бледнеют. — Месть как воздаяние не может быть плохой. — В его голосе ни тени сомнения.

Мы с Ауном продукты совсем разного воспитания и разных цивилизаций. Мы даже рождены в разных мирах, но в этом наши мнения на удивление схожи. В принципе, по этому пути и в этом Цикле я иду уже давно. «Месть как воздаяние», именно этим оправдывал себя, когда на первом групповом отбирал жезлы у одних, обречённых мной на гибель, и отдавал другим. И то, что это воздаяние было за ещё не совершённые поступки, меня не остановило. Я тогда чувствовал некую внутреннюю правоту в своих действиях. Впрочем, и сейчас, по прошествии более чем месяца с того момента, по-прежнему считаю, что поступил тогда правильно.

Удивительное дело, все эти тяжёлые размышления не сделали моё настроение хуже. Скорее наоборот, немного успокоили. Успокоили, потому как неизвестность для меня всегда была неприятнее, чем даже самая жёсткая правда. Теперь, зная, что послужило основой «моего» срыва в Прошлом Цикле, я уже не так боялся повторения подобного исхода. Сейчас, в свете открывшегося понимания моего же характера, на некоторые моменты прошлого я взглянул под новым углом. И этот взгляд только подтвердил недавно сделанные выводы.

Так, к примеру, один парень ещё на юношеских соревнованиях мне осознанно нагадил, подсыпав толчёный перец в тальк. Точнее, он гадил не конкретно мне, а всем, кто выступал после него, но именно мне досталось больше всего, так как моя очередь была сразу за ним. Прямых доказательств, кто это сделал, у нас не было, но косвенных хватало. И через пять лет, нет чтобы даже не вспоминать-то, что произошло много лет назад. Наоборот… Когда мы встретились снова, уже на чемпионате страны, я отправил того паренька в больницу, немного подправив высоту прыжкового стола перед его выступлением. Даже сейчас, вспоминая сделанное тогда, я не испытываю ни малейших угрызений совести и по-прежнему считаю, что тот мудила получил по заслугам. И то, что он, возможно, уже и не помнил, как подсыпал перец в тальк много лет назад, в моих глазах никак его не оправдывало.

А ведь подобных примеров в моём прошлом не один и не два, и даже не десяток. Куда больше. При этом я был далёк от мести за какие-то мелочи, если меня кто-то толкал в транспорте или наступал на ногу, не извиняясь при этом, я не плевал таким людям в спину. Иногда правда хотелось плюнуть в спину особо отъявленных наглецов, но я себя сдерживал. Но если меня задевали, что называется, «за больное», то мог припомнить это и через много лет. И ведь те, кто меня знал, эту мою черту видели и мне о ней намекали, но я только отшучивался. К примеру, на слова «ну ты и злопамятный» отвечал «я не злопамятный, отомщу и забуду» или «я не злопамятный, просто злой и память у меня хорошая».

Объявление главного распорядителя о завершении турнирного дня встряхнуло меня. Поднявшись на ноги, кивнул Ауну и направился к выходу с трибуны. Мальчишка тут же вскочил и побежал за мной. Прибегнув к помощи служки, нашёл отведённую мне комнату и переоделся в своё, попросив постирать турнирные вещи к завтрашнему дню. После чего мы с Ауном покинули Арену.

В отличие от двух прошлых суток, этот турнирный день завершился задолго до того, как солнце начало клониться к закату. Оценив положение Дайрин относительно дневного светила, определил время как примерно четыре пополудни. Чувствуя моё настроение, Аун тихо шёл рядом, даже не пытаясь, в своей обычной манере, что-то рассказывать. За это я был ему немного благодарен, так как, не отвлекаясь на его болтовню, думалось спокойнее. В полном молчании мы спустились практически на две трети большой лестницы, как к нам подбежал мальчишка. Не курьер, не оборванец, обычный паренёк лет девяти-десяти, которых немало днём бегает по центральной площади города. Встав прямо перед нами, мелкий окинул нас оценивающим взглядом, широко улыбнулся и достал из-за пазухи небольшой, всего в палец величиной, свиток и протянул Ауну со словами:

— На! Это тебе!

Сын торговца посмотрел на меня и только после моего кивка взял свиток в руки.

— А кто велел тебе передать это? — Спросил Аун.

— Я не выдаю своих клиентов! — Гордо вздёрнув нос вверх, ответил ему мелкий и тут же рванул со всех ног, буквально через десяток секунд скрывшись в толпе.

Конечно, я мог перехватить мальца. Но хватать ребенка на глазах сотен человек было не самым лучшим выбором. Да и, скорее всего, кто-то использовал мальчишку, как случайного курьера, за несколько медных или за обещание купить сладость, и он многое не расскажет даже при желании. Пока я взглядом провожал мелкого, Аун уже развернул свиток.

— Не делай так больше, не открывай ничего сам, дай мне проверить сперва. — Прочитал я ему тут же небольшую нотацию.

— Но и не вскрывая, я знал, от кого послание. — Юноша, извиняясь, пожал плечами.

— Да? — в моём вопросе чувствуется сомнение.

В ответ Аун поднёс свиток к носу и шумно демонстративно втянул воздух.

— Запах этих пряных трав я узнаю из тысячи. — По его лицу пробежала улыбка.

— Послание от невесты? — Мой вопрос был задан скорее для проформы, я и так уже знал ответ.

— Да. — Ответ Ауна слишком лаконичен, и что-то не похоже, чтобы он прыгал от радости.

— Покажешь мне, или что-то очень личное?

Видно, что юноша сомневается. Помявшись почти полминуты, он всё же приходит к решению и протягивает свиток мне. На столь небольшом куске бумаги многое не напишешь, так и здесь поместилась всего пара строк. Красивым, убористым, я бы сказал женским почерком, было написано: «Мне надо многое тебе сказать. Будь осторожен, ты в опасности. Как сбегу от наседок, дам тебе знать. Место встречи ты знаешь.» Ни имени, ни подписи. Но и так понятно, от кого это письмо. И всё же задаю вопрос:

— Ты узнаёшь почерк?

— Что? — Не понял моего вопроса Аун.

— Повторяю, ты узнаёшь почерк своей суженой?

— А? Я не знаю… — Потупился парень.

— Это как? Вы никогда не обменивались посланиями раньше?

— Обменивались, но за Алаю всегда писала Шадраси, помощница тётушки Зиань. Тётушка всегда считала личные переписки чем-то пошлым. — Пожал плечами юноша. — Так что, к моему стыду, я не знаю почерка Алаи. Зато запах её любимых трав всегда узнаю. — Забрав маленький свиток из моих рук, Аун снова его обнюхал. — И это тот самый запах.

— И что за место встречи, о котором «ты знаешь»? — Продолжаю расспросы.

— Когда мы были совсем маленькими. — Глаза юноши затуманились, словно он погрузился в воспоминания, — то часто играли на складе, принадлежащем семье Зиань. Сбегали от родителей и там бегали. Думаю, речь о нём. Больше мы наедине нигде не встречались.

— Как считаешь, Алая имеет в виду какую-то новую опасность для тебя или что-то случайно узнала о нападениях?

— Надеюсь, что узнала что-то о нападениях, а не о каких-то новых неприятностях, — юноша тяжело вздыхает и договаривает, — впрочем, я уже ничему не удивлюсь. После смерти отца на меня словно весь мир ополчился. — Подняв взгляд, он улыбнулся. — И если бы не вы, мастер, не знаю, что бы я делал.

Попросив свиток-письмо, взял его в руки и ещё раз осмотрел самым внимательным образом, но никакого подвоха так и не заметил. Если на нём и была какая-то магия, то распознать её у меня не получилось. Скорее всего, это и правда было послание от Алаи. Но моя паранойя сегодня особенно придирчива. Видимо, из-за того, что я получил пусть косвенные, но всё же доказательства не случайной гибели Кристо.

— Одно мне не очень понятно, — возвращая послание Ауну, произношу я. — Почему письмо передали здесь? Куда проще было принести его к тебе домой.

— Так когда я ещё дома буду? — Отмахнулся юноша. — А то, что я, когда вы сражаетесь, всегда на Арене, это для Алаи не секрет. К тому же она иногда ходит на бои, — мальчишка взмахнул руками, — не одна, конечно, а под присмотром Шадраси. — Заметив мое выражение лица с приподнятыми бровями, он добавил. — Нет, я её сегодня не видел на трибунах. Но это ни значит, что она там не была. Народу-то сегодня битком, были люди, которые даже в проходах стояли. Я мог её не увидеть, а вот она меня вполне могла разглядеть, так как в секторе для участников турнира и их гостей, кроме нас с вами, было всего два десятка человек.

Меня это объяснение вполне удовлетворило, но, тем не менее, полностью я не успокоился и, начав движение вниз по лестнице, посоветовал Ауну:

— На твоём месте я бы избавился от послания до того, как мы вернёмся домой. Лучше было бы сжечь, но можно и в море выкинуть, предварительно разорвав.

— Да что в нём может быть опасного? Бумажка меньше ладони. — Удивился юноша.

— О! Ты не поверишь! — Усмехнулся я. — Эта бумажка может ночью обратиться в змею или, что хуже, внезапно сгореть, выделив при этом ядовитый газ. Или может днями мирно лежать и передавать всё, что говорят в доме, куда-то на сторону.

С каждым моим словом глаза Ауна становились всё больше и больше, и когда я замолчал, он произнёс:

— Никогда не слышал о таких заклинаниях! Они, наверное, доступны только на очень высоких рангах Спирали⁈

— Можно и так сказать. — Уклонился я от прямого ответа.

То, что было мной перечислено, разработали земляне в Прошлом Цикле. И, к примеру, для создания ядовитой бомбы под личиной письма, скрытой магиями Иллюзии и Трансформации, вовсе не надо было достигать Легендарных Ступеней. Скорее всего, с тем посланием, которое держит в руках Аун, всё нормально, но мне будет спокойнее, если юноша его уничтожит, о чём повторно ему сказал.

— И ещё. — Когда парень согласился выкинуть послание в море, я снова обратился к нему. — Покажи мне то место, где вы раньше встречались с Алаей. Это же не должно быть далеко?

— Это действительно недалеко. — Подтверждает мои мысли мальчишка. — На западной Гужевой улице, что тянется вдоль рыночной площади.

— То есть рядом с лавкой тётушки Зиань?

— Да, всего в трёх сотнях шагов от неё. — Кивнул юноша. — Но зачем вам на него смотреть? Склад как склад, почти постоянно закрытый. Слуги и грузчики в нём бывают только утром или после крупных сделок по закупке тканей. А так он почти всегда безлюден, именно поэтому мы, когда были детьми, выбрали его местом для игр.

— Мы всё равно пойдём мимо рынка. — Пожимаю плечами.

— А какие у нас планы на вечер? — Заметно оживился Аун.

— Ты пойдёшь домой тренироваться. А я сегодня схожу в «Тихую гавань», выпью немного пива, послушаю людей.

— Хотите побольше узнать об офицере Лаоре Темпаю? Думаете, именно он всё же победит в Стальной сетке турнира, и вам с ним придётся встретиться в гранд-финале? — Тут же оживился юноша.

— Да. — Отвечаю односложно, так как не хочу врать развёрнуто.

Офицер, участвующий в турнире, меня интересует только как повод с кем-то поговорить и зайти в специфические кабаки, якобы, с логичным мотивом, разузнать о будущем противнике, не более.

— Тогда мне лучше не домой, а с вами. — Хитро улыбнулся юноша.

— Только не говори, что в «Тихой гавани» у тебя работает очередной кузен… — Я даже закатил глаза.

— Не кузен. — Глаза Ауна блеснули искоркой веселья. — Товарищ по детским играм. Мы не стали друзьями, но если встречаемся, то долго болтаем о том о сём.

— Болтаете? Вот в чём не сомневаюсь, так в этом!

Юноша уловил ехидные нотки, и с добродушной улыбкой пожал плечами. Таким жестом люди формально извиняются, когда вообще не чувствуют за собой никакой вины. Немного подумав, я согласился с доводом Ауна и разрешил ему идти со мной.

— Только сперва ты покажешь мне тот склад. — Всё же настаиваю на своём.

— Так и не понимаю, зачем вам это… — Наигранно-тяжело вздыхает он. — Но, конечно, покажу, пойдёмте.

Неторопливым шагом мы миновали центральную площадь, затем прошли пару кварталов и вышли к главному городскому рынку. Но, так как нам покупать ничего не надо было, потому что мы планировали поужинать в «Тихой гавани», то Аун предложил обойти многолюдное место стороной.

Западная Гужевая улица была почти полной копией того Подъездного переулка, по которому я провёл Ё Лань к дому Ауна. Такие улочки были для Триеса и подобных ему городов вполне обычным делом. Очень узкие, по ним едва могла проехать одна повозка, не больше. На такие улицы никогда не выходили окна жилых домов. Да и входных дверей с этой стороны обычно не было, их заменяли более массивные ворота складов, мастерских или торговых лавок. Также именно под ними и вдоль таких улиц идёт канализация, дождевые сливы, а городские службы убирают мусор. Те дома, в которых не было складов или каких-то мастерских, обычно вообще не имели никаких выходов на такие улочки, ни окон, ни дверей. Единственное существенное различие Западной гужевой и Подъездного переулка, что у дома Ауна, в том, что, так как эта улица проходила вдоль рыночной площади, то почти все дома вдоль неё были или магазинчиками, или лавками, или кабаками. И, как следствие, все эти здания имели хоть какой-то выход на эту сторону домов. Особенно это было заметно по ресторанчикам и прочей кулинарии, так как окна их кухонь, почти всегда открытые нараспашку, выходили на эту сторону, а не на рынок. С противоположной же стороны улочки шла почти монолитная стена складских помещений, отвесно поднимающаяся вверх. Что было по-своему логично, так как иметь склад рядом с магазином всегда лучше, чем такой же склад, но в другом конце города.

Несмотря на то, что солнце ещё не зашло, и было светло, я, пока шёл по этой улочке, буквально кожей чувствовал тесноту. И виной этому была не только близость стен, но и почти полное отсутствие окон в домах. Ты словно брёл по узкому коридору без крыши, стены которого уходят на десять метров вверх. Если бы не кухни с открытыми ставнями, встречающиеся на пути, то было бы совсем неуютно.

— Добрый день, дедушка Вьюань! — Поздоровался с кем-то Аун, заглянув в окно одной из кухонь.

— А-а-а? — Донеслось в ответ старческое кряхтение. — Молодой Аун? А ну проваливай отсюда, несносный мальчишка! С этой стороны я не продаю!

— Да я просто поздоровался! — Весело прокричал в ответ юноша.

— Поздоровался он, а потом у меня пирожные пропадают! — Прозвучало тут же возмущённо. — Я сказал, проваливай! — Сухая жилистая ладонь на миг появилась на виду и захлопнула ставни.

— Скажи мне, ошибусь ли, если предположу, — Когда мы отошли на три десятка шагов, обратился я к мальчишке, — что ты и твоя ненаглядная Алая в детстве перед тем, как направиться играть на склад… иногда, изредка, но пробирались на кухню к старику Вьюаню и лакомились там сладостями? Без спроса и, конечно, без оплаты.

— Очень, очень редко! — Прижав руки к сердцу, ответил юноша, глядя на меня честными глазами. — Я думал, старик давно это забыл, а нет, помнит! — Рассмеялся паренёк.

— Принеси дары Элае за то, что после этих выходок ты до сих пор жив, и руки на месте. — На моём лице мелькает кривая усмешка.

— Что? — Не понял меня юноша. — Старик же безобиден! Когда я на горшок ходил, он уже был стар. Когда-то давно, когда он был в расцвете сил и, как он всегда кричит, был воином Булата, тогда он, наверное, был опасен. А сейчас… — Парень беззаботно отмахнулся.

На секунду у меня возникло желание объяснить мальчишке, что он всю свою жизнь дёргал за бороду мастера Мифрила. И посмотреть потом на выражение его лица. Но я сдержался, так как пришлось бы объяснять, откуда мне известен реальный уровень продавца сладостей.

— И всё же принеси жертвы. — Похлопал я по плечу Ауна, не став больше ничего объяснять.

Когда мы прошли гужевую улицу насквозь, я оглянулся, постоял так минуту, оценивая диспозицию, и сказал:

— Когда получишь весточку от невесты с пожеланием встретится здесь, дай мне знать.

— Мне бы не хотелось. — Лицо юноши приобрело упрямое выражение. — Алая — моя невеста, и она явно желает встретиться без посторонних.

— И всё же… — Начал я и, пожалуй, впервые за всё наше знакомство юноша меня перебивает.

— Извините мастер, я вас очень уважаю, но прошу меня понять. Для меня встреча с Алаей — это очень личное. — Он склонился до земли, но по тому, как напряжена его спина, я понимаю, что своё мнение он не изменит.

— Как знаешь. — Пожимаю плечами. — Но когда будешь лежать, истекая кровью, на этих камнях и смотреть в небо умирающим глазами, не вини меня.

— Вы о чём, мастер? — Очень удивился моим словам юноша.

— Место для засады, говорю, очень удобное! — Сдерживая раздражение, отвечаю я, глядя на узкую улочку. — Особенно после заката, когда здесь вообще нет людей, ни слуг, ни грузчиков…

— Мастер! За покушениями на меня точно не стоит Алая! Как вы могли о таком подумать!!

— А я это и не сказал. — Успокаиваю готового разбушеваться мальчишку. — А вот послание, которые ты получил, вполне можно было подделать.

— Я узнаю запах этих трав. — Снова повторяет свой довод Аун.

— И если тот, кто подделывал письмо, хоть раз посещал магазин тетушки Зиань и встречал там Алаю, он мог запомнить эти благовония.

— Мастер… — С сочувствием в голосе произносит юнец, — вы слишком усложняете. Ведь, помимо запаха, надо знать о нашем месте детских встреч, а о нём известно только нам двоим.

— Тебе виднее. — Снова отмахнулся я, но в этот раз потому, что забыл об этой детали, и, скорее всего, юноша прав, и письмо никакая не подделка.

— А сейчас пойдём в «Тихую гавань»? Я проголодался, а там подают отличного запечённого морского окуня по своему рецепту!!

— Запечённый окунь? — Мой рот сразу наполнился слюной. — Тогда, конечно, пошли!