Страшная история

Ведьмы

Кларисса встала и прокралась к выходу, когда розовое сияние заката угасло, уступив место лёгкому сумраку позднелетней ночи. Отец и братья — все спят, их тяжёлое дыхание с присвистом наполняет дом. Она ступала очень осторожно: не приведи случай, скрипнет половица или зазвенят глиняные кадки, расставленные у окна. Но всё обошлось. Она бесшумно вышла на крыльцо, не забыв прикрыть дверь за собой.

Свобода!

Кларисса торжествующе вскинула голову и оглядела невзрачный дворик: мокрые рыбацкие сети, наброшенные на забор, перевёрнутая лодка, огород, усеянный чахлыми ростками. Вид до исступления знакомый и навевающий мысли о работе, хозяйственных заботах, необходимости кормить семью. А за плетёным забором — лес, поляны, горы и тёплая ночь, которая собирается завершиться, еле начавшись. Но нет, ещё не время рассвета!.. Есть, ещё есть шанс развлечься, стряхнуть паутину обыденности и получить свою долю задора и упоения. Кларисса не выдержала и побежала, подпрыгивая на каждом шагу. Будет утро — пора возвращения. А пока пусть дремучий лес станет её новым жилищем, убережёт от будней, наполненных солёным рабочим потом. Пусть будет так!

Под ногами хрустели ветки, но Кларисса находилась уже достаточно далеко от дома, чтобы не беспокоиться, что звук могут услышать. Свежий запах леса опьянил её. Она давно заметила, что ночью воздух пахнет не так, как днём. Ароматы более насыщенны и остры, отдают сладостью. Наверное, таковы они на самом деле, а днём жаркие солнечные лучи отбирают пряность, оставляя только сухой воздух. Кларисса сделала вдох в полную мощь здоровых лёгких, впитывая в себя это благоухание. Она могла с лёгкостью различать все составляющие. Вот мягкий, сочный запах — аромат молодых листьев, которым ещё расти и расти, пока осень не настигнет их. Запах едкий, приятно щекочущий ноздри — это хвоя. Пронзительный приторно-сладкий оттенок — смола, которая прилипла к стволам. Ягоды. Грибы. Травинки. Иссохшие ветки. Кларисса легко шла мимо них, краем сознания отмечая особенный запах каждого.

Прохладная сырость прорезалась в лёгком ветерке. Запах влаги быстро отбил всё остальное, и Кларисса увидела мелькнувшую змейку воды между стволами. Спустя минуту она уже стояла на травянистом берегу. Тумана над водой не было, так что видимость открывалась хорошая. Озеро, которое пряталось в гуще деревьев, было небольшим, но глубоким: если смотреть вдоль поверхности, можно увидеть клиновидные чёрные тени рыб, которые снуют внизу. Негромко квакали лягушки. Кларисса зачарованно смотрела, как на водной глади тут и там расходятся круги, поглощая друг друга. Нагнув голову, она увидела себя на тёмной колеблющейся поверхности — нечёткое белое пятно лица, обрамлённое ливнями рыжих волос. Она живо представила, как эти волосы будут пламенем развеваться на встречном ветру, когда она будет парить над спящим лесом.

«Я буду там, — подумала Кларисса с нарождающимся восторгом. — Как вольная птица, поднимусь до звёзд, до облаков, до той холодной темени, которая царит там, высоко-высоко… Я буду там!».

Вскрикнув от радостного предвкушения, она выпрямилась и увидела, что навстречу ей по озеру идёт женщина. Не идёт даже, а скользит; ступни плывут над водой, в подмышках соломенные мётлы, лицо сердито.

— Привет, Этель, — весело приветствовала Кларисса. Она едва удержалась от порыва шагнуть навстречу странной женщине, забыв, что стоит на кромке берега. Сделай она это, немедленно бултыхнулась бы в холодную воду, и Этель пришлось бы вытаскивать её.

— Слишком рано! — сухо воскликнула Этель. Её ноги коснулись травы. — Я тебе сколько раз говорила, Кларисса, не выходи в лес раньше времени!

— Такая прекрасная ночь, — мечтательно произнесла Кларисса. На её сияющем лице не было ни тени осознания своей вины. — Такая ночь, Этель! Мне захотелось прогуляться по лесу перед тем, как мы отправимся… Побыть одной, понимаешь?

— Не понимаю, — Этель покачала головой и кинула ей одну из мётел. — На, лови. Иногда я думаю, что мы тебя зря взяли в свои ряды. Почему ты не наслала сон на семью, прежде чем уйти из дома? А если кто-то проснётся и заметит твоё отсутствие?

— От усыпления у отца болит голова, и наутро у него бывает плохой настрой. Я не хочу, чтобы на меня завтра весь день орали. Они не проснутся, Этель. Отец с братьями рыбачили от рассвета до заката — усталость будет удерживать их в беспамятстве лучше всяких чар.

— Неслыханно! — возмутилась Этель. — Хорошо, что я заподозрила что-то подобное и сама наведалась в твой дом.

— Когда?

— Минуту назад. Потому и припозднилась.

Кларисса вздохнула:

— Ну, значит, беспокоиться не о чем. Полетим?

— Слушай сюда, дорогая, — Этель серьёзно смотрела на молодую девушку, чёрные глаза лучились негодованием. — Ты и раньше проявляла беспечность, но это — последняя капля. Я думаю, стоит на время отлучить тебя от наших собраний.

— Нет! — воскликнула поражённая Кларисса.

— Ты это заслужила. Пойми же, ты, дурочка, если кто-то из близлежащих селений — даже кто-то из твоих родных — узнает, кто мы такие и чем занимаемся, то нам конец. Святоши уже начали что-то подозревать — может, ты не слышала, но в округе в последнее время они зачастили с визитами. Говорят, даже замечали мантию Инквизиции…

— Не может быть!

— Небольшая отсидка тебе будет в самый раз. И ты в безопасности, и нам спокойнее. Так и надо.

Кларисса растерянно огляделась, выискивая себе поддержку. Но единственным новым звуком поблизости стало дробное постукивание дятла на подгнившем дереве: «Так-и-на-до, так-и-на-до»…

— А сегодня? — с надеждой спросила она. — Сегодня-то можно?.. Я так ждала, так ждала! Ну же, Этель! Ты не можешь быть так жестока!

Суровые глаза Этель потеплели.

— Ну, думаю, сегодня тебя уже ничто не сможет удержать.

— Ой, спасибо! — Кларисса чуть ли не бросилась подруге на шею. — Этель, ты лучшая на свете!

— Вовсе нет, — черноволосая женщина нахмурилась, принимая обычный хладнокровный вид, и оседлала метлу. — Пора лететь. Темнее уже не будет…

Кларисса с трепетом села на узкую рукоять, схватившись обеими ладонями за шершавое дерево. Вот он, миг высшего блаженства, когда ты готова оторваться от земли: вопреки тяжести, вопреки собственному весу, наперекор всему, что придавливает тебя к этой невыносимо пресной земле. Она окинула поспешным прощальным взором родные края и пробормотала заклинание. Метла под ней дёрнулась, вытягиваясь, становясь упругим, как змея. Она оживала: наливалась соками, раздавалась вширь и в длину, становилась её частью. Этель уже взлетала. Бесшумно, как дух, она поднималась над верхушками деревьев, становясь точкой в бездне неба. Кларисса заскользила вслед за ней, сначала неуверенно, потом всё быстрее и быстрее… быстрее, чувствуя, как страх остаётся внизу подпрыгивать и изрыгать вдогонку проклятья, а сама она становится невесомой и воздушной. Чего бояться? Она не упадёт, ведь метла сейчас — не просто кусок дерева, а полноценный орган её тела. Между всадником и верным скакуном не может быть более тесного взаимопонимания. Миг — ты над лесом, минута — над облаками, где гуляет свирепый ветер, и мёрзлая вода бьёт в лицо, но тебе всё нипочём!

— Кларисса! — кричала Этель, чувствуя, как отстаёт от молодой наездницы. — Только не надо сызнова улетать невесть куда!

Надо, надо: именно что невесть куда, в места, которые она ещё не видела. Кларисса направила метлу вверх почти вертикально, иглой пронизывая воздух. Оглянувшись, она увидела в полумгле поля, леса и цепь далёких гор. Какое блаженство — знать, что в твоих силах добраться до них, стоит только захотеть! А если глянуть вверх, там мерцают звёзды, которые проступают всё яснее. Расцветают, как ранние одуванчики. В своё время Кларисса думала, что их можно будет достать руками, стоит лишь проявить терпеливость и лететь дальше. Но она ошибалась, и поняла это, когда добралась до такой высоты, где пустота стала почти чёрной, а воздух — разреженным, мешая дышать, и холод мгновенно превратил бы её в сосульку, если бы не чары. А звёзды оставались такими же далёкими хрустальными игрушками. В тот раз Кларисса, вся дрожа, развернулась и устремилась вниз, к лету.

Но что это?.. Ярко-оранжевая звёздочка на востоке сорвалась с места и проторила путь по небосводу. Кларисса задорно рассмеялась и помчалась вслед за ней, хотя знала, что никогда не догонит падающую звезду. Она летела через кудрявые облака, которые мгновенно пропитали одежду сыростью (впрочем, стоило произнести заклинание, как одежда снова стала сухой). Спустившись ниже, разминулась с орлом, который вышел на ночную охоту и в великом удивлении шарахнулся от неё. А звезда тем временем исчезла на востоке, где маячил призрачный отблеск предстоящей зари. Сверкнула рубином, и была такова. Но Кларисса не стала сбрасывать скорость. Местность под ней менялась, деревушки сменились городами, города — непроходимыми лесами. Метла вибрировала от распирающей её колдовской мощи, и рыжеволосая девушка звонко смеялась, проносясь над дремлющей низменностью.

— Кларисса, чтоб тебя!

Этель. Конечно, ей ничего не стоит догнать её, разнести в пух и прах. Она стремительно вырвалась из-за спины Клариссы. Глаза метали молнии, волосы струились. Кларисса виновато остановилась и повисла в воздухе, готовая принять ругань.

— Ты неисправима, глупая девочка!

— Извини…

— Тебя могли засечь! Ты пролетела так низко, что наверняка какой-нибудь зоркий неспящий глаз заметил тебя!

— Но ведь город расположен за сотни миль от нашего дома, — возразила Кларисса. — Даже если они увидели, как узнают, кто я такая?

— Риск всегда есть. В последнее время святоши особо неистовствуют в охоте за нашим родом.

— Но ведь мы ничего плохого не делаем…

— Говори о себе! — зло прервала Этель. — Я обязательно сообщу остальным, что ты тут себе позволяешь.

— Этель…

— Достаточно! Теперь летим на место сбора. Вдвоём. Не торопясь и по возможности маскируясь. Понятно?

Кларисса печально кивнула.

Они снова летели над равнинами и озёрами, но уже на такой высоте, что их никто не мог разглядеть. Вокруг громоздились только горы облаков. В иных из них взрывался гром, сверкали молнии. Кларисса и Этель такие тучи облетали стороной. Они двигались, оставаясь в полосе глубокой ночи, чтобы просыпающееся из дремы солнце не могло их догнать.

Кларисса обиженно молчала. Всё всегда так: не успеваешь отхватить свою долю из чаши радостей, вдоволь наглотаться воздуха свободы, как кто-то обязательно догоняет и ставит тебя на место. И непременно приказывает поступать так, как он того пожелает. А ей не хотелось указаний. Криков и побоев хватало в обычной жизни. Неужели нельзя просто лететь выпущенной стрелой, ни на кого не оглядываясь? Ей хотелось порхать птицей не только ночной, но и дневной, под ослепительными голубыми небесами, но нет же: нужно вечно держаться в тени, чтобы не увидели посторонние глаза. А теперь у неё даже это отнимут: Этель, будь уверена, не забудет свою угрозу и пожалуется остальным, а они с удовольствием оставят её в плену земли. Как несправедливо!

Ей больше не доставляло удовольствия наблюдать за тихими лугами и лесами. Она смотрела прямо перед собой и никуда более. Но когда из темноты стали выплывать очертания большой горы сплющенной формы, Кларисса всё же удостоила её взором. Гора была местом сбора. Она ей не понравилась с первого раза, как она прилетела сюда. Каждый раз, когда девушка смотрела на гору, в голову приходил образ тяжело больного, сгорбившегося под смертельными недугами старика, который утопает в желчи своей злобы. Эти скрученные стволы деревьев на склонах, поляны, будто выжженные пожарами, и выступающие из-под земли глыбы камней… а более всего — уродливая проплешина на вершине, напоминающая лысую голову. Туда они с Этель держали путь, и Кларисса знала, что сегодня не только их метлы направляются к горе. Многие десятки, даже сотни женщин, влекомые жгучим зовом, который плещется в их нутре.

А вот и одна из них…

Мимо на умопомрачительной скорости пронеслась женщина. Каштановые волосы вытянулись в струну-проволоку, лицо окаменело, высекаемое ветром. После того, как она умчалась далеко, небрежно махнув в их сторону рукой, волна возмущённого её движением воздуха качнула Клариссу и Этель.

— Гоняет, как сумасшедшая, — процедила Этель.

— Ты её знаешь? — спросила Кларисса, решив, что более дуться на наставницу нет смысла.

— О да, как же. Краса и гордость западных краёв, Пожирательница Мужчин. По крайней мере, так она себя называет. А как по мне, — она состроила недовольную рожицу, — ничего в ней особенного нет. Разве что применяет чары направо и налево без оглядки на последствия.

— Очень хорошо летает, — заметила Кларисса, вспоминая, как Пожирательница прижималась к метле и мчалась в ночь, как чёрная молния. Вот ей бы так! Но куда там — во-первых, недостаточно навыка, во-вторых, Этель всегда рядом, а при ней особо не попрактикуешься.

— Не так хорошо, как это выглядит со стороны, — Этель презрительно усмехнулась. — Я в свои золотые годы и не такое проделывала.

Уразумев, что у подруги свои давние счёты с Пожирательницей, Кларисса благоразумно промолчала, тем более что нужно было снижаться. Каменистая вершина выглядела покинутой и неживой, и только спустившись до приемлемой высоты, они вошли в заколдованный круг и увидели пылающие костры. Кларисса поморщилась от неприятного холода на коже, когда она прошла через границу колдовства. Метла легонько дёрнулась, но Кларисса быстро выровнялась. Их заметили, замахали руками, встретили радостными возгласами. Женщин на горе было около сотни. Наверное, подумала Кларисса, через полчаса прибудет ещё столько же, и можно будет начинать обряд.

Они с Этель приземлились возле центрального костра, который обдавал кожу приятным жаром. Несмотря на чары, обе успели продрогнуть, пока летели, и костёр был очень кстати.

— Ну, наконец-то! Этель! Клэр! — к ним спешила низенькая полная женщина с мясистым лицом. — Вы обычно прилетаете первыми, а сегодня гляжу — всё нет и нет. Аж беспокоиться начала, не случилось ли чего.

— С нами всё хорошо, Лидия, — Этель немного рассеянно поцеловалась в щёку со встречающей. Кларисса последовала примеру подруги. Лидия была одной из немногих женщин на этой горе, которые ей нравились. Большинство других ведьм были озлобленными брюзгами или стервами, которым лишь бы покичиться злодеяниями перед остальными.

Поцеловавшись с Лидией, Кларисса огляделась вокруг в поисках своей лучшей подружки на этой вершине. Хелен была её ровней — всего семнадцать вёсен, поэтому они сдружились быстро. Лидия была наставницей Хелен. Старшая и младшая обычно ходили парой, чтобы не терять друг друга в толпе. Но сегодня Лидия была одна.

— А где Хелен?

Лидия, начавшая было что-то обсуждать с Этель, запнулась на полуслове и трагично хлопнула в ладоши:

— Вот ужас-то какой! А вы, значит, не слышали про бедняжку?

— Нет, — резко сказала Этель. — Что с ней?

— Пропала она, родимая наша. Взяли…

Жар от костра вдруг показался Клариссе чрезмерным.

— Церковь? — негромко спросила она.

— Кто же ещё! Святоши. Добрались до неё неделю назад. Я встречалась с ней за три дня до того, ну а бедная Хелен вся такая унылая, безрадостная… Говорила, что чувствует — случится с ней что-то плохое.

— У неё же в предках была великая прорицательница, — вспомнила Этель.

— Да, потому я и встревожилась. Но ничто ведь беды не предвещало! Я успокоила себя тем, что Хелен малость приболела, вот и дух у неё пал. Утешила девочку, как могла, сказала, что это пройдёт и всё будет хорошо. — Лидия вздохнула. — Получилось, что солгала…

— Где она теперь? — Кларисса слышала собственный голос словно через толстый слой ваты.

— В темнице, конечно. Говорят, созналась во всём. Будет суд. Хорошего ждать не приходится — после недавнего указа епископа приговор нашему роду один…

— Смертная казнь, — сухо сказала Этель. Угольные глаза сузились. — Но меня интересует другое…

Она сделала быстрый жест рукой. Кларисса не успела разглядеть, что она изображала, да если бы и увидела, то наверняка не поняла бы. Лидия в ответ кивнула — тоже едва заметно, и Этель заметно расслабилась. Кларисса хотела спросить, что означает этот обмен жестами, но, видимо, это было не принято обсуждать громко. Пусть Лидия отлучится, тогда можно будет спросить у Этель. Она не рассердится. В конце концов, Кларисса имеет право знать о судьбе подруги.

Бедная, бедная Хелен! Кларисса нервно сплела пальцы и отвернулась к костру, чтобы не выказать дрожь. Во влажных глазах заискрилось пламя. Как люди из церкви могли её поймать? Ведь Хелен не делала ничего плохого! Тем они с Клариссой отличались от остальных ведьм: упорным нежеланием понять, почему нужно творить всякие гадости, а не пользоваться своими способностями в целях более полезных. Их старшие «сёстры» посмеивались над ними и снисходительно качали головами. Всему своё время, говорили они. Когда-нибудь поймёте и вы. Но Клариссе и Хелен скоро должно было исполниться восемнадцать, а прозрение ещё не нашло.

Но это неважно. Значит, Хелен сейчас томится в темнице — первая из всех, хотя она заслуживала такой участи в последнюю очередь. А что дальше? Суд, приговор… костёр. Кларисса дёрнула плечами и отшатнулась от огня, почувствовав себя незащищённой перед скачущими языками пламени.

И наткнулась спиной на Этель.

— Да что с тобой такое? — раздражённо оттолкнула она её. Кларисса обернулась. Лидия успела уйти. — Ладно, пошли. Время начинать.

— Этель? — Кларисса всё ещё дрожала.

— Ну что ещё? — наставница явно была не в духе.

— Как это могло произойти? Я не понимаю, откуда они узнали, что Хелен одна из нас…

— О, как раз в этом нет никакой загадки, — Этель фыркнула. — Хелен была девочкой немногим более благоразумной, чем ты, дорогая моя. Это должно было рано или поздно произойти. Лидия как-то сказала мне, что она разбитое блюдце у себя дома пытается чинить с помощью чар, куда уж там… Жаль молодую, но, на худой конец, это урок тебе. Надеюсь, отныне ты будешь более сдержанной. Теперь-то понимаешь, какая опасность нам грозит?

Кларисса ничего не сказала в ответ: не нашлось слов. Смерив её строгим взглядом, Этель направилась к ближайшей группе женщин, и она понуро пошла следом. Наставница права, подумала она. Хелен действительно была неуёмна в применении колдовской мощи. Однажды прямо здесь, на вершине, ей захотелось удалить прыщ с лица Клариссы. Она еле уговорила подругу оставить эту затею. В предках у Хелен были могучие ведьмы и колдуны, но она сама владела чарами не ахти как. Клариссе не хотелось подпускать её шаловливость к своему лицу. А прыщ сошёл сам собой через пару дней.

Наверное, она просто применила пустяковое колдовство там, где не следует, и какой-то добрый сосед сообщил куда надо. И всё. Как просто!.. И слова Этель, мол, «Хелен была». Была… Неужели всё кончено, её не спасти?

Во внезапной вспышке надежды Кларисса ускорила шаги и догнала Этель.

— А о чём ты спросила Лидию, когда сделала вот так? — она повторила её жест так, как могла.

— Ах, это, — Этель пожала плечами. — Ничего особенного. Понимаешь, после тревожных признаков, какие увидела Лидия, она просто обязана была предпринять кое-какие меры.

— Что за меры? Они могут помочь Хелен? — Кларисса задержала дыхание.

— Хелен уже никто не поможет, — отрезала Этель. — Она в темнице Инквизиции, а туда, как ты знаешь, нашей силе дорога закрыта. Меры, о которых я говорила, касаются не Хелен, а нас. После того, как она рассказала о предчувствии, Лидия, прежде чем уйти, наложила на неё чары забвения. Так что после того, как её поймали, Хелен не могла выдать никого из нас. Если бы Лидия не сделала этого, мы с тобой сейчас составляли бы компанию твоей подружке в темнице… О, видимо, начинается.

Кларисса растерянно огляделась. Её мысли занимала Хелен, и смысл слов дошёл до неё не сразу. Костры разгорались ярче, дождь пикирующих с небес метел пошёл на спад. В воздухе повисло душное напряжение, ожидание предстоящего действа. Куда девались приятная прохлада и свежесть ночи? От жары на лицах выступил пот. Женщины спешно разоблачались — платья, платки, бельё мягким градом летели на землю. Кларисса последовала их примеру, стянув простое ситцевое платьице через голову. Обычно она чувствовала стыд, оставаясь голой, но сегодня была слишком подавлена, чтобы обращать внимание на это. Обнажённые тела заблестели маслом. Слышались довольные смешки и звуки похлопываний по бёдрам. Женщины скучились возле центрального костра, тайком разглядывая друг друга: обычай требовал, чтобы все предстали в этот момент в своём истинном облике, не пользуясь прихорашивающими чарами. Кларисса с отвращением увидела (не первый раз), что большую часть столпотворения составляют древние старухи со сморщенными, как засохший плод, телами. Молодых было мало, и она то и дело ловила на себе завидующие недобрые взгляды. От косых взоров становилось не по себе. Кларисса смотрела под ноги, не поднимая головы.

Костёр затрещал, выбросил пламя вверх. Кончики языков стали тёмно-синими. Искры яростно сыпались во все стороны, но ни одна из них не коснулась чьего-либо тела. Кларисса почувствовала, как Этель осторожно сжала её руку в своей, и сделала то же самое с соседкой слева, женщиной с длинными волосами цвета меди. Все взялись за руки, словно собрались водить хоровод вокруг взбесившегося огня, но оставались на месте, зачарованно глядя на фейерверк искр. Дыхания учащались, сердца бились синхронно, совпадая с ритмом вдохов и выдохов того, кто вставал из пламени. Кларисса чувствовала, как невидимая тяжёлая ладонь пригвождает её к земле, заставляя опускаться на колени, пасть ниц перед неизвестным величием. Она знала, что должна подчиниться этой противоестественной воле и выказать покорность, но каждый раз пыталась тщетно сопротивляться, выстоять. И каждый раз терпела поражение. Слишком уж неравным было это противостояние. Вот и сейчас — она отчаянно старалась выпрямиться, удержаться на слабеющих ногах, не сводя глаз с бушующей стихии, в центре которой мелькало что-то чёрное. Руки Этель и соседки слева выскользнули из ладоней, и Кларисса внезапно с удивлением осознала, что осталась стоять одна во всём круге. Раньше такого не было. Она почти сразу падала в вынужденном поклоне. Никто не замечал задержку в доли секунды.

Но сегодня почему-то она удержалась дольше. Коленный сустав хрустел от напряжения, солёный пот катился по шее, но девушка оставалась на ногах. Женщины увидели это. По кругу согнувшихся в поклоне пробежал шёпот, сначала удивлённый, потом возмущённый.

— Кларисса! — прошипела Этель снизу. — Что ты делаешь, девочка?

Стоило отвлечься, вслушаться в шёпот наставницы, как чужая воля взяла верх, и Кларисса, наконец, без сил упала на четвереньки. Колени больно врезались в каменистую землю. Но тяжёлая ладонь не ограничилась этим и продолжала лежать свинцом на её лопатках, прижимая к земле. Кларисса поняла, что разгневала своей выходкой существо, которое пряталось в костре, и если оно решит её прямо здесь убить, то ей никто не поможет; женщины в круге будут смотреть безучастно на её кончину. Она простонала и прекратила напрасное сопротивление. Тут же давление пропало. Она лежала на животе с закрытыми глазами и слышала нестройный хор голосов вокруг себя:

— … слава Тебе, наш повелитель… тому, в чьих руках находятся наши души и бренные тела, мы преподносим хвалу… слава Тебе…

«Слава Тебе», — прошептали губы против её воли. Одеревеневший язык ворочался сам собой, и вдруг она начала пронзительно кричать вместе с остальными:

— Слава, слава, слава! Мой повелитель…

Она хотела прекратить, но не могла. Кларисса чувствовала себя выброшенной из собственного тела, оттеснённой в пустошь, и руки, ноги, рот не принадлежали ей. Она слепо шарила руками в темноте, стараясь поймать потерянное тело и вновь надеть на свой разум, стать целой.

— … владыке, чьё могущество мы не в силах вообразить…

Кларисса открыла глаза. Ей позволили это сделать — чтобы она узрела смутную плечистую фигуру в центре костра.

— … тот, по чьей милости нам досталась доля Его силы…

Наконец, она сумела уцепиться за краешек собственного тела и заставить себя заткнуться, прекратить выкрикивать судорожные слова хвалы. Кларисса в последнем рывке прижала обмякшее тело к себе, коснулась холодеющего носа, дав завет, что никогда более не выпустит его, и потеряла сознание.

Очнулась она от грубых похлопываний по щекам. Лицо горело — должно быть, шлепки продолжались долго. Во рту был солоноватый привкус крови: она прокусила губу. Кларисса открыла глаза и увидела синеву ночного неба с поблескивающими остовами звёзд. Но гораздо ближе, чем звёзды, находилось встревоженное лицо Этель. Её волосы падали Клариссе на шею. Не успела она сказать хоть одно слово, как Этель с силой хлестнула её по лицу, заставив голову перекатиться на другую сторону.

— Я здесь, — слабо проговорила Кларисса. И не зря — ладонь Этель уже взмывала вверх, готовясь к очередному шлепку. Услышав её, она опустила руку и схватила лежащую девушку за плечи.

— Ты меня хорошо слышишь?

— Да…

— Помнишь своё имя, девочка?

— Конечно.

— Ну-ка, скажи.

— Кларисса.

— А моё имя? Помнишь?

— Что за вопросы, Этель? — Кларисса раздражённо стряхнула с плеч руки наставницы и приподнялась на локтях.

Оказывается, Этель возле неё была не одна. Над Клариссой собралась целая толпа. Любопытствующие лица, злорадные лица, испуганные лица — они сомкнули вокруг неё плотный круг. Ей стало трудно дышать при виде этих силков из голых человеческих тел. Она жадно втянула ртом воздух и снова откинулась на спину.

— С ней всё в порядке, — заключила Этель. Толпа одобрительно загудела; в общем гуле утонула пара-тройка разочарованных возгласов.

— Повезло девочке, — фыркнула одна из старух и заковыляла прочь. Другие тоже стали расходиться, но несколько женщин осталось, не переставая настороженно разглядывать девушку.

— Повелитель проявил милость, — Этель поднялась с корточек и подала лежащей руку. — Кларисса ещё молода и, конечно, делает ошибки. Он это понимает… и ты, девочка, должна быть за это Ему благодарна.

Подтянувшись за запястье Этель, Кларисса встала. Кружилась голова, но неприятное ощущение понемногу уходило. Кострища на вершине снова стали обычными очагами без подпитывавшей их потусторонней мощи. Яркие звёзды сместились на запад, чернильная темнота неба разбавилась.

Не успела Кларисса выпрямиться, как женщина сзади приглушённо охнула. Она оглянулась и встретилась с её округленными глазами, полными ужаса.

— Что случилось?

— Н-ничего, — женщина мотнула головой, но не смогла отвести взгляд. Вслед за ней запоздало вскрикнули её соседки. — У т-тебя там…

Кларисса до хруста в позвонках вывернула шею, чтобы посмотреть на свою спину. Живой круг опять смыкался — каждой хотелось увидеть, что там, на её лопатках. Она в панике повернулась к той единственной, которой доверяла:

— Этель…

— Ничего особенного, не волнуйся, — она поймала её за кисть. — А ну, расступись!

Не дожидаясь ответа, Этель решительно пошла вперёд, уволакивая за собой всхлипывающую Клариссу. Чёрные глаза гневно сощурились. Толпа расступалась — нехотя, но не смея мешать. Этель с лёгкостью вырвалась из казавшегося непробиваемым кольца и развернулась:

— Ну, что смотрите, почему встали? Время веселиться! Давайте, начинайте! Ночь коротка, а чего ради мы остались на вершине, как не ради этого?.. Пляски, песни, обряды! Не теряйте времени из-за происшествия. Клариссу я успокою сама, а вы, боюсь, сейчас ей не нужны. Давайте же!

В её тоне, несмотря на звонкое натужное веселье, было столько железа, что все подчинились безоговорочно. Женщины разбрелись. Этель молча шла вперёд, уводя Клариссу туда, куда свет костров не мог дотянуться, и ночь не распылялась мерцающими стайками искр.

— Сядь, — приказала она, указав на полусгнившее бревно. Кларисса села. Жёсткая кора врезалась в кожу. Она ждала слов наставницы, которая разглядывала её голую спину. Сама Кларисса чувствовала только саднящую боль под обеими лопатками.

— Скажи мне, — сухо произнесла Этель, — ну зачем ты всегда всё делаешь не так, как надо?

Кларисса виновато опустила голову, поскребывая ногтем кору бревна. Сейчас с Этель лучше не пререкаться. И потом, она и вправду виновата…

— Ты превзошла этой ночью все мыслимое. Сначала не захотела усыпить домочадцев. Затем в который раз отправилась в вольный полёт, хотя я предупреждала. Но то, что ты выкинула тут, не лезет ни в какие рамки. Ты понимаешь, какую глупость сделала, дурочка? Твоя глупенькая головка может переварить, что своей выходкой ты подставляла всех нас под огромную опасность? Наш Повелитель могуч, Он не терпит неповиновения. То, что Он пощадил тебя — редчайшее исключение. Он мог бы уничтожить всех нас в мгновенье ока за твою шалость.

Кларисса сама не понимала, что толкало её на то, что она делала. Все эти пляски и поклонения на горной вершине ей не нравились. Она была в диком восторге, когда три года назад — подумать, так целая вечность — ей сказали, что в ней есть тайные силы… что она может делать вещи, неподвластные остальным. Это было здорово, а главное, помогало скрашивать унылое существование. Но эти гнетущие обязанности — скрывать свой дар от всех, поклоняться какому-то Повелителю, о котором она не имела ни малейшего понятия, тайно творить пакости окружающим — раздражали и вызывали недоумение. Так же было с Хелен. И если прятаться было необходимо, чтобы не попасться, то к другим двум правилам Кларисса относилась с пренебрежением (а Хелен, поди, ко всем трём).

— Я больше не буду, — тихо сказала Кларисса, глядя мимо лица Этель. Возле костров опять собирались круги. Начинались игры, песни, танцы. И бесконечные бахвальные рассказы о собственных злодеяниях, от которых уши сворачивались в трубочку.

— Наш дар не от Бога, девочка, если ты этого ещё не поняла. Твой род давно ходит под чужим властителем. Ты, верно, слышала о своей прабабушке?

Кларисса кивнула. Разумеется, она наслышалась. Большинство ведьм до сих пор воспринимали её исключительно как правнучку Огненной Милены. Имя колдуньи произносили с трепетом.

— И правильно. Ты должна её знать и почитать. Милена была великой колдуньей, как и её прапрабабушка Марион. Поэтому на тебя тоже возлагают большие надежды. В тебе сила их обеих, которая передаётся в семье от старшей женщины к младшей. У некоторых сила не прорезается — у твоей матери, например. Но в тебе есть этот кочующий колдовской огонёк в жилах. И он был зажжён когда-то вовсе не покровителем святош, а вечным его противником, нашим Хозяином. Ты принадлежишь Ему, как бы ни пыталась извернуться. Твоя душа принадлежит Ему… а если Он захочет, то разум и тело тоже. Ты видела, как это бывает.

Кларисса содрогнулась от неприятного воспоминания. Прошлой осенью это произошло, здесь, в этом месте… Её потом две недели мучили кошмары, но она тогда и подумать не могла, что такое когда-то может произойти с ней. Иногда перед сном в душу закрадывалась холодящая мысль, что такое, видимо, проделывают с самыми молодыми, а они с Хелен после той девушки были младше всех… но нет, успокаивала она себя, этого не будет. Лучше не оживлять в памяти жуткие события, а накрыться одеялом, крепко сомкнуть веки и вслушиваться в шёпот леса за стенами хижины.

— Вот так, — устало закончила Этель и села на бревно рядом с Клариссой. — Так что свои детские шалости оставь при себе. В следующий раз миг, когда ты не захочешь покориться воле Повелителя, может стать для тебя последним.

— Я поняла, — сказала Кларисса, зябко поёживаясь. Жар прошёл, и вдали от костров без одежды стало холодно. Она с тоской подумала о платье, которое осталось лежать в ворохе облачений. Тело покрылось гусиной кожей, только область лопаток продолжала пылать, будто туда приложили тёплую монету. Она чуть не вскрикнула, когда почувствовала осторожное касание ладони Этель.

— Что там?

— Печать, — ответила Этель.

Кларисса нервно сглотнула:

— Печать?

Этель продемонстрировала ей кисть с растопыренными пальцами.

— Эта ладонь гораздо больше, чем моя. Он пометил тебя, но, мне кажется, это простой синяк. Через пару недель пройдёт. Тебе действительно повезло. Я сначала подумала — да и многие из нас подумали — что это несмываемая метка.

— У меня на спине… — Кларисса почувствовала, как горло свело сухой судорогой, — … следы ладоней?

— Я сказала тебе, это всего лишь синяки…

— Этель, я хочу уйти, — Кларисса вскочила с бревна. По щекам побежали слёзы. — Полетим домой. Я хочу обратно.

— Ещё не время.

— Нет, я хочу домой, — заявила она. — Я… ты… как же не понимаешь… оставьте меня в покое!

Отчаянный крик сотряс ветви близко растущих деревьев, но эхо заглохло, не пролетев и десяти метров. Заколдованный воздух невозмутимо поглотил отзвуки. На них никто не оглянулся. Пляски продолжались своим чередом.

Этель мягко, но настойчиво привлекла Клариссу к себе.

— Я хочу домой, — всхлипнула Кларисса. — Я не хочу больше сюда прилетать. Не хочу быть не такой, как все. Лучше я стану обычной, чем… чем…

— Успокойся, девочка, — шепнула Этель. — Скоро ночь закончится. Мы полетим домой… Надо немного подождать.

Опустив глаза, она увидела, что её кисти вновь лежат на багровых синяках в форме огромных ладоней, и поспешно отдёрнула руки.

Ей удалось уговорить Клариссу вернуться к остальным, потому что она чувствовала: их отсутствие начинает вызывать недоумение. Вернувшись, Этель первым делом разыскала на земле платье девушки. Ходить одетой было не принято, но, с другой стороны, иначе все вокруг глазели бы на синяки. Когда жуткие следы сокрылись от любопытствующих взоров, Клариссе стало значительно лучше. Она ещё оставалась очень бледной, того и гляди, упадёт в обморок, и говорила мало — но отчаяние оставляло её, и это было видно. Она молча стояла возле открытого огня и смотрела на других. Когда одна из женщин попыталась на спор перелететь через костёр без метлы, но, еле оторвавшись от земли, обожглась и грохнулась обратно, на губах Клариссы мелькнуло нечто вроде улыбки. Этель облегчённо вздохнула и позволила себе в кои-то веки отвести взгляд от девушки.

И тут же пожалела об этом. Стоило отвлечься от Клариссы, как она заметила пренеприятное зрелище под самым носом: высокая женщина с вьющимися каштановыми волосами находилась неподалёку и тоже не сводила глаз с её рыжеволосой подопечной. Кларисса ничего не замечала, отстранённо вглядываясь в толпу.

Этель несколькими гневными рывками оказалась рядом с Пожирательницей Мужчин.

— Что ты делаешь? — грубо спросила она.

Пожирательница повернула голову:

— Здравствуй, Этель. Как тебе ночка?

— Я спрашиваю, — Этель повысила голос, — зачем ты глазеешь на Клариссу?

— Разве не она главная героиня сегодняшней встречи? — на мраморно-белом лице появилась гадкая улыбка. — Вот и любуюсь, пока могу.

— Что значит «пока могу»? — она машинально бросила взгляд в сторону Клариссы. Та потерянно озиралась — может быть, старалась найти её. Посреди незнакомых женщин она выглядела такой юной и беспомощной… Волосы спутались, упали на лоб. Кларисса беспрестанно мяла ладони.

Пожирательница промолчала.

— Послушай, Мириам, — Этель с удовольствием заметила, как поморщилась женщина, услышав своё настоящее имя. — Я знаю, ты меня не любишь. И я тебя тоже не люблю. У нас на то свои причины… не думай, что я забыла о прошлом. Но эта девочка никакого отношения к нашей вражде не имеет. Я беспокоюсь за неё, а ты что-то в ней видишь. Скажи, что именно, и я больше тебя не побеспокою.

Она смотрела снизу вверх — Пожирательница была выше Этель на полголовы, — но та не спешила говорить: всё изучала гипнотическими глазами Клариссу, которая ни о чём не подозревала.

— Что ты видишь? — снова спросила Этель.

— Неужели, — медленно выговорила женщина, — неужели, Этель, я умею что-то, неподвластное тебе? В моей памяти ты всегда говорила обратное.

— Мириам, не время для глупого соревнования! — взорвалась Этель. — Но, если ты хочешь, то да! Я не умею заглядывать в будущее. Нет у меня этой способности. Ты — умеешь! Я признаю это. Теперь довольна? Скажи мне, что ты видишь в Клариссе!

— Я вижу, что её должны причастить на следующей встрече, — Пожирательница усмехнулась, обнажив ровный ряд зубов.

— Это я знаю, — хмуро заметила Этель. — Все знают, кроме неё самой. Смотри дальше… Ты видишь нечто иное, не так ли?

— Мои способности ограничены. Ты хорошо знаешь, что дар предвидения от поколения к поколению только слабеет, не усиливается.

— Да, но твоя мать могла заглядывать на многие годы вперёд, значит, и ты можешь. Не томи, Мириам. Она — особенная, разве не так? Ты просто не хочешь признавать это. Я всегда чувствовала в ней эту силу… но мне нужно подтверждение.

Пожирательница возмущённо тряхнула головой, разметав волосы по плечам:

— Она?.. Конечно, нет! Кто она такая? Обычная ведьмочка со средненькой родословной. Если уж на то пошло, в моём колене были колдуньи куда могущественнее, чем её прапрабабка…

— Не отвлекайся, — прошипела Этель, взяв Пожирательницу за локоть. Со стороны могло бы показаться, что женщины мирно беседуют, но лицо Пожирательницы на секунду исказилось от боли.

— Заглядывай в неё, смотри как можно дальше. Кем она станет? Какой путь выберет? И не посмей солгать мне!

Она отпустила локоть собеседницы. Покосившись на неё, Пожирательница снова уставилась немигающим взором на Клариссу, которая почёсывала запястья. Этель не хотелось, чтобы она увидела её и прибежала, пока Пожирательница не закончит своё дело. Она сделала шаг назад и в сторону, уходя за спину ведьмы.

«Ну же, смотри, Мириам. Посмеешь ли ты сказать мне правду, если увидишь? Или же твоя непомерная гордыня и самовлюблённость возьмут верх, и ты испугаешься сообщить во всеуслышание, что молоденькая девочка — та, рождения которой наше племя ждало столетиями?»

Спина Мириам дрогнула, словно от удара. Пожирательница испустила тихий удивлённый выдох, почти неслышный. Но Этель заметила.

— Что ты увидела?

Она вновь стала вровень с прорицательницей, чтобы видеть её лицо.

— Это ведь она, да?

— Нет, — Пожирательница мотнула головой. — Ничего… ничего в ней такого нет. Обыкновенная колдунья средней руки. Полёты… зелья… порчи…

— Одумайся, что ты говоришь! Какая колдунья средней руки? Её прабабкой была сама Огненная Милена!

— Я не собираюсь перед тобой…

— Скажи правду, разрази тебя гром!

Они стояли друг перед другом, прерывисто дыша, уничтожая глазами одна другую, но не находили слов. Женщины придвинулись к ним. Кучка любопытствующих мгновенно разбухла, и, наконец, Кларисса тоже увидела странное скопление недалеко от себя.

— Этель, вот где ты! А я тебя совсем потеряла…

Она проворно протиснулась в центр круга и остановилась, настороженно переводя взгляд с одной женщины на другую.

— Вы… поссорились?

В последний раз смерив Пожирательницу тяжёлым взором, Этель подошла к Клариссе.

— Поссорились? Ну что ты, Кларисса! Просто поговорили. Мы давно знакомы.

Кларисса кивнула и нерешительно улыбнулась Пожирательнице. В ответ на улыбку Клариссы та только едва заметно наклонила голову, потом развернулась и пошла прочь, рассекая толпу, как острое лезвие. Этель и Кларисса двинулись в противоположном направлении.

— Скоро рассвет, — сказала наставница. — Ещё полчаса, и можно будет улетать домой.

— Хорошо, — кивнула Кларисса.

— Ты помнишь, где оставила свою метлу?

— Да, рядом с тем валуном.

— Возьми её, а то ещё кто-то перепутает и захватит с собой.

Обрадованная тем, что скоро можно будет расходиться, Кларисса побежала за метлой. До валуна доскакала за пару секунд, но, видимо, метлу оказалось не так просто найти в ворохе одежды и чужих мётел: она медленно ходила вокруг камня, наклонившись вперёд, и сосредоточенно водила указательным пальцем перед собой. Этель улыбнулась, следя за своей подопечной.

— Я скажу тебе.

Она даже не обернулась — всё равно знала, кто дышит ей на затылок.

— Говори.

— Вряд ли это то, что ты хочешь услышать, Этель.

— Всё равно. Говори.

— Я действительно вижу, дорогая. Может, даже лучше, чем моя мамка, но это уже не проверить. Хотела знать о Клариссе? Изволь. Да, в ней есть могучие силы, и после причащения её мощь будет только возрастать. Но никогда, никогда она не сможет превзойти Милену. И уж тем более Марион. Она не хочет прислуживать Повелителю, Этель. Договор был заключен многие века назад, так чего же ожидать?.. В её венах новая кровь, в которой поклонение Ему занимает не самое важное место. Всё будет, как я сказала тебе — обычная ведьма, ни рыба ни мясо. Впрочем, умеющая при желании вытворять весьма неплохие вещи.

Этель ядовито улыбнулась:

— Неужели? Тогда почему ты так испугалась?

— Глупышка ты, Этель, — Пожирательница неслышно рассмеялась, обдав её душистым ароматом хвои. — Вам, лишенным способности узреть будущее, никогда не понять, что это такое. Думаешь, мне так важно одержать над тобой верх, что я буду упрямо врать ради этого? Да мне уже пять лет как всё равно, что будет с тобой. Или со мной, или со всеми. Наши дни сочтены, дорогая. То, что ты сейчас видишь — закат эпохи, когда ведьмы владычествовали в этих лесах. С каждым разом нас собирается всё меньше — некоторых ловят святоши, чтобы потом замучить в своих застенках, некоторые отрекаются сами. А новое поколение и вовсе безнадёжно, как мы видим на примере Клариссы. И знаешь, что я тебе скажу, Этель?.. Я не думаю, что Повелитель пощадил нашу рыжеволосую бестию. Он просто не мог наказать её. Не имел над ней власти.

Этель вздрогнула:

— Ты не можешь так говорить…

— О, ещё как могу, — Мириам рассмеялась вновь. — Боишься, что Он услышит? Пускай. Кажется мне, Ему теперь нужны новые рычаги влияния на этот меняющийся мир, чем изжившие свой век чернокнижники и глупые ведьмы.

И она ушла. Когда Этель не удержалась и посмотрела через плечо, земля была пуста, лишь оставшийся отпечаток ступней говорил, что только что здесь стояла женщина, нашёптывавшая ужасные, запретные откровения. Костры по всей вершине затухали, обессиленные после плясок и песен женщины отходили от них к своим одеждам.

— Нашла!.. А вот и твоя тоже!

Сияющая Кларисса протягивала ей метлу. Этель машинально взяла её и задумчиво покрутила в ладонях. Старая рухлядь. Хорошо бы свить новую к следующей встрече.

— Полетим? — Кларисса уже готовилась оседлать метлу.

— Погоди, — медленно сказала Этель. — Сначала нужно попрощаться со знакомыми. Кто знает, сколько из них не явятся на следующую встречу.

Через пятнадцать минут последний огонёк на горе сгинул, оставив вершину тускло отражать пепельные лучи рассвета. Женщины на мётлах взмыли стаей чёрных ворон, которые бесследно растворились в небесах.

Возвращение было нерадостным. Кларисса изо всех сил старалась вернуть себе былое упоение, глядя на предрассветную землю и розовеющий горизонт, но давящее чувство никуда не девалось. Словно этой ночью её облили чем-то грязным, и не отмыться теперь, не оттереться. Спина сильно болела при движении, и она мрачно думала о том, что ей ещё предстоит прятать синяки от домашних.

Этель угрюмо молчала. Кларисса чувствовала себя виноватой перед ней. Наверное, нужно было что-то сказать, извиниться за свои выходки, но не находилось слов. Ветер, бьющий в лицо, развеивал мысли, оставляя только чувства и нечёткие образы. Огонь… Повелитель… Лидия… Хелен…

Женщины спустились с неба на землю, когда краешек солнца озарил кроны деревьев. Чирикнули первые проснувшиеся птицы. Утром гладь озера выглядела не чёрной, а тёмно-синей. Слезая с метлы, Кларисса вздохнула. Обычно это бывал вздох огорчения, что всё кончилось, и ей предстоит ещё долго прозябать в рутине — но сегодня у неё получился вздох облегчения.

— Давай, — Этель протянула руку. Кларисса вручила ей свою метлу, и она привычно зажала её под боком.

— Когда будет следующая встреча?

— Не знаю, — туманно ответила Этель. — Видно будет…

— Ты запретишь мне туда лететь?

— Нет.

Кларисса грустно улыбнулась:

— Спасибо, Этель.

Черноволосая женщина подалась вперёд всем телом, и Кларисса застыла, увидев, какие у неё влажные и блестящие глаза:

— Но если ты не хочешь больше являться на вершину… я буду не против. Сообщу остальным, и все дела.

— Но Этель! — в страхе воскликнула девушка.

— Я хочу сказать… — она поморщилась и закрыла глаза. — Ты ещё молода, и у тебя есть силы противостоять своей судьбе… особенно сейчас… а я-то что, меня уже не изменить, да и злодеяний на моём счету предостаточно…

— Этель, о чём ты говоришь?!

— Так да или нет? Решайся, Кларисса. Больше я эту тему затрагивать не буду.

Кларисса тряхнула головой. В лучах рассвета ярко-рыжие волосы сверкнули огнём, и наставница поневоле залюбовалась ею. Говорили, что Огненная Милена делала точно так же, и её волосы превращались в полыхающее пламя…

— Конечно, я полечу, Этель. И в следующий раз, и ещё в следующий, и сколько угодно. Ты сама говорила мне сто раз, что этого всё равно не избежать. Только сегодня ночью я почему-то почувствовала, что это взаправду так. — Кларисса задумчиво закусила губу, на мгновение превратившись из молоденькой девочки во взрослую колдунью. — Я полечу, Этель.

— Но, милая…

— Нет, — она резко подняла открытую ладонь. — Если тебе известно что-то, о чём не знаю я, не стоит говорить. Я не хочу знать. Даже если ты скажешь что-то ужасное, я не передумаю, а буду только страдать из-за этого знания.

В напряжённом молчании запела певчая птица. Дятел опять начал стучать в чаще, выводя мерную успокаивающую дробь. Озеро всколыхнулось от шаловливых прыжков лягушек. Последние звёзды растворились в синеве; летнее утро вступало в права.

Наконец, наставница сухо сказала:

— Я сообщу тебе, когда следующая встреча. Как обычно.

— Спасибо, — Кларисса склонила голову. — Береги себя, Этель.

— И ты тоже.

Рыжеволосая девушка пошла в лес, ступая быстро и неровно, словно убегала от чего-то большого и страшного, несущегося по пятам. Одну минуту ещё можно было заметить огненную копь волос между серыми стволами, но уже на второй минуте Кларисса окончательно исчезла в этой гуще. Во всяком случае, сколько бы Этель ни всматривалась, она её не увидела.

2008 г.