Страна теней

Глава 12

Найл не имел ни малейшего понятия, как взяться за дело, чтобы разузнать про Страну Теней. Но как только он вошел в мир кристалла, он понял, что находится в середине паутины и должен научиться распознавать ее вибрации, как паук. Недалеко от центра, где он сейчас сидел, был внешний мир и заваленная обломками камня долина, с которой он сошел в подземные владения троллей. Долина была погружена во тьму; однако спустя пару мгновений тьма развеялась, как туман, и он увидел окружающий пейзаж также ясно, как при дневном свете.

Но это не было настоящим дневным светом. Все предметы странным образом казались серыми и бесплотными. Что-то вроде этого Найл ощущал, когда разговаривал с матерью, но приписал это плохому освещению комнаты. Теперь он понял, что дело было в энергии кристалла, которая могла пронизывать твердую материю так, что плотные предметы становились практически прозрачными. Это было непохоже на «двойное видение», с которым он столкнулся при разговоре с Богиней Дельты.

Его мозг, как паук, карабкался вверх по нитям энергии. Вскоре он поднялся над долиной, следуя вдоль нее на север. Как он и опасался, она выглядела непроходимой. Чтобы пройти семь лиг — двадцать одну милю — по такой труднопроходимой местности, потребуется два нелегких дня пути. Взглянув на простершуюся к северу долину, он почувствовал сильное подозрение, что эти нагромождения изломанных скал были не только порождением природы. Они явно были сметены чудовищным наводнением. Но, в таком случае, почему по долине не протекало хотя бы ручейка? Более того, во многих местах скалы обрушились на долину. Что могло вызвать такие обвалы скал из гранитных пород?

Найл полагал, что ответ заключался в том, что дорога на север являлась прямым путем в Страну Теней. Поскольку она могла стать удачным подходом для идущей на север армии, сделать ее непроходимой значило заблокировать главный вход в подземное царство Мага.

Где же, в таком случае, находились обходные пути? Найл перенесся еще дальше над местностью.

Ему были знакомы ее очертания, поскольку он отчетливо видел их в представлении Асмака. Далеко впереди, где горы казались источенными в иглы ветром, дождем и снегом, он распознал плато между двумя пиками, на котором разбился Скорбо. Один из этих пиков — возможно, правый, что повыше — был Сколленом.

С середины этого плато в зеленую долину к югу сбегала река, далее сворачивая на юго-запад, чтобы живописным водопадом сверзиться со скал Долины Мертвых и направиться к морю на западе. Таким образом, лучшим подходом ко Сколлену, очевидно, была речная пойма. А до нее можно было добраться, вернувшись тем же путем, что они пришли, и свернув на север где-то над скальными жилищами.

По этой прямой дороге до Сколлена было, по меньшей мере, миль тридцать — долгий дневной переход. До сих пор в этом странствии за день Найлу удавалось покрывать только в половину меньшие расстояния. Найл решил рассмотреть менее утомительные способы передвижения — на птицах-уласах, или даже на паучьем шаре, который можно было вызвать из города пауков, — но оба варианта тут же были отвергнуты. Любой из них был слишком заметным и рискованным. Наблюдатель на Сколлене заметит непрошенных гостей задолго до их приближения.

Но были ли там часовые? Найл продолжал перемещаться над пересеченной местностью, пока не рассмотрел, что поток, представлявшийся текущей с плато рекой, на самом деле был вытянувшимся в ленту водопадом. Тогда юноша устремил взгляд вниз на мрачное негостеприимное плато и острия скал где, согласно показаниям Асмака, потерпел крушение шар Скорбо. Найл вновь поймал себя на том, что недоумевает, как Скорбо занесло так далеко на север от Великой стены. Даже при штормовом ветре он мог заложить плавную дугу, вернувшись к югу — Найл сам проделал нечто подобное, возвращаясь из Дельты, и потому знал, что у паука была такая возможность.

Зависнув над скалистой вершиной восточной горы, Найл смог разглядеть, что она была кратером потухшего вулкана, с озером в сотню ярдов шириной посередине. Гора была гораздо выше, чем представлялось издалека. Но, насколько он мог видеть, там не было ни следа смотровой площадки. Затем юноша поднялся на сотню ярдов над вершиной и смог рассмотреть крутые поросшие ежевикой склоны, надеясь обнаружить пещеру, где, согласно словам тролля, укрывались Сафанас и его спутники. При взгляде с восточной стороны становилось понятным, почему гору прозвали "Сколлен". Углубления в камне у ее вершины придавали ей сходство с черепом.

Но эти углубления не были пещерами. Найл безуспешно обследовал всю поверхность горы, затем спустился и присмотрелся тщательнее. В конце концов, он обнаружил что-то похожее на пещеру, наполовину скрытую кустами и сломанным колючим деревом, наклонившимся над входом. Прямо над ней до самой вершины простираясь неприступная серая скала. Вход пещеры был обращен к северо-востоку, так что устраивать пункт наблюдения за южными подступами в ней было бы бесполезно.

Найл попытался заглянуть внутрь, но ничего не смог увидеть, кроме сгустков тени. Он долго изучал ее, но не обнаружил ни малейшего признака движения.

В конце концов, он зевнул, осознавая, что ментальные усилия были куда более утомительными, чем казалось вначале. Возможно, уже близилась полночь, а он собирался выйти пораньше. Поэтому он спрыгнул с кристаллического сидения, преодолев восемнадцать дюймов до пола, и направился обратно к лестнице.

Комната, в которой они ели, погрузилась в полумрак и безмолвие; только великанша сидела у источника света и шила какую-то детскую одежку. Найл улыбнулся, подумав о том, что, похоже, всех матерей занимают одни и те же хлопоты.

Она спросила:

— Ты уже готов ко сну?

— Да, — с благодарностью отозвался юноша.

Прихватив светильник, она провела его под аркой на кухню, а затем вниз по коридору с шероховатыми гранитными стенами. Она остановилась, чтобы показать ему туалет за дверью из неотесанных планок, затем отвела его в спальню за соседней дверью. По существу, это была выбитая в скале пещерка; только пол был относительно гладким, а стены и потолок хранили на себе следы инструментов. Резные деревянные игрушки в корзине давали понять, там была детская спальня; из мебели там находилась только деревянная кровать и стул, сиденье которого на четыре фута возвышалось над полом, на нем лежала его заплечная сумка. В углу комнаты на плоской круглой подушке уже спал капитан, подвернув ноги под себя.

Великанша одарила юношу добродушной щербатой улыбкой и тихо вышла, оставив его в темноте. Найл догадывался, что она сама с радостью отправилась спать. Он также вздохнул с облегчением, забравшись в деревянный короб детской кроватки, в которой поместились бы трое таких же, как он, и устроившись на тюфяке, который, похоже, был набит сушеными бобами или горохом.

До того, как натянуть на себя грубое одеяло, он нащупал в темноте и вытащил из рюкзака часы; фосфоресцирующий циферблат показывал, что было четверть первого ночи. Он завел их под одеялом, чтобы не разбудить капитана, и положил на стул, откуда раздавалось их до странного приятное тиканье. Легкое дуновение на шее дало понять, что комната была далеко не душной, имея какую-то вентиляцию, связанную, как догадался Найл, с бурлением воды далеко внизу.

Его разбудил шум, исходивший от ребятишек, и по звукам глухих ударов он догадался, что они сражались на подушках. Найл взглянул на часы и увидел, что была половина седьмого. Он чувствовал себя свежим и отдохнувшим, что он приписал энергии кристалла. Капитан также пошевелился, и Найл мог сказать, не спрашивая у него, что паук тоже чувствовал себя освеженным и бодрым.

Полчаса спустя они сидели за столом, поедая кусок громадной горячей колбасы, которая дымилась на оловянном блюде. Наряду с фаршем, придававшем колбасе вкус оленины, в ней содержались сладкие зерна и крупа. Пили они жирное теплое молоко, которое разливали из деревянного кувшина, и Найл предположил, что дающее его животное, подоили не более получаса назад. Когда великанша предложила ему добавку колбасы, он вынужден был покачать головой, похлопывая себя по животу.

Капитан ел на кухне; ему дали сырой фарш и похожую на блюдце посудину с молоком.

Мужчины-тролли поглощали завтрак с серьезной целеустремленностью, потребив большую часть оставшейся колбасы. Странное животное лежало на полу, наблюдая за детьми, которые время от времени подбрасывали ему лакомые кусочки.

Наконец завтрак завершился, и дедушка повернулся к Найлу:

— Ты решил насчет дороги?

— Думаю, да. Мне кажется, что лучше всего подобраться по речной пойме.

Найл попытался передать ментальную картинку долины.

— Нет. Тебя могут заметить за мили. Но если ты пройдешь пол лиги по этой дороге, то найдешь крутую тропку на вершину скалы. Она была протоптана скотом. Иди по этому проходу на вершину, и обнаружишь промытую водой канаву. В конце лета она еще пересохшая. Если ты двинешься по ней, то сможешь дойти до Сколлена, не рискуя быть обнаруженным.

— Разве на Сколлене есть сторожевые посты? — спросил Найл.

Старик и его сын задумались. Мужчина помоложе ответил:

— Не знаю. Я уже многие годы не бывал на Сколлене.

— А я не был там еще дольше, — добавил старик.

Великанша предложила:

— А почему бы не послать детей проводить их по козьей тропе?

Ее муж покачал головой.

— Нет. Карвасид мстителен. Он не сможет причинить нам большого вреда, но лучше не рисковать, привлекая его внимание.

Этот разговор внезапно дал Найлу понять то, о чем он не задумывался раньше: давая ему убежище, как сейчас, тролли рисковали навлечь на себя гнев Мага.

Найла обеспокоил и другой вопрос, который он задал всем троим:

— Как вы думаете, стоит ли мне брать с собой кристальную сферу?

Все, как один, покачали головами, и старик сказал:

— Попади она в его руки, он сделается непобедимым. Вот почему он затратил столько сил на ее поиски. Знай он, что она у тебя, он бы не сомкнул глаз, пока не отнял бы ее. Поэтому будет лучше, если ты оставишь ее здесь.

— Раз вы так считаете… — поник головой Найл.

Мысль об утрате столь ценного предмета, едва лишь обретенного, кольнула его острой болью.

Тролли почувствовали это, и муж заметил:

— Ты не расстанешься с ней. Она принадлежит тебе и уже настроилась на твои вибрации.

Старик добавил:

— Перед тем, как ты уйдешь, я покажу тебе, как поддерживать с ней контакт.

— Боюсь, что я уже скоро должен уйти, — сказал Найл. — У нас впереди долгий переход, а для коротких человеческих ног он будет еще длиннее.

Почему-то им это показалось забавным, и все тролли, включая детей, покатились со смеху.

— Я вот еще над чем думаю, — сказал юноша. — Вы говорите, что Карвасид ненавидит пауков. Значит, капитан будет рисковать жизнью, если пойдет со мной?

— Это мой выбор, — тут же отозвался паук. — Я пойду за тобой куда угодно.

Старик повернулся к капитану:

— Он прав. Карвасид — сумасшедший. Лучше оставайся с нами.

— Я пойду с ним, — повторил паук. — Если я погибну, моя жизнь послужит посланнику Богини.

Найл совершил движение, которое паук должен был расценить как официальное выражение благодарности:

— Тогда я рад, что ты будешь моим спутником.

Он повернулся к хозяйке дома.

— Благодарю вас за гостеприимство, – затем к хозяину, — А вас — за то, что некоторым образом вызволили нас из заточения.

Тролль добродушно улыбнулся и пожал плечами:

— С помощью Богини вы бы все равно нашли, как выбраться.

Его тон ясно давал понять, что он был в этом уверен. Дед поднялся:

— Сначала позволь мне показать тебе, как устанавливать контакт с кристаллом на расстоянии. Это очень просто.

Передвигаясь с неспешностью гигантской статуи, он повел его вниз по ступеням. На сей раз, у Найла было полно времени, чтобы карабкаться со ступеньки на ступеньку.

В кристаллическом зале Найла вновь водрузили на троноподобное кресло. Он сфокусировал взгляд на сфере и ощутил ее немедленный ответ, словно в ней включился свет. Снова его пронизало приятное покалывание жизненной силы, наполняя его восторгом.

Старый тролль одобрительно кивнул:

— Ты научился входить в резонанс с ее вибрациями.

На самом деле у Найла это уже получалось так легко и естественно, словно он узнавал кого-то, с кем годами водил знакомство. Странно было ощущать, что неживой кристалл может так своеобразно походить на человека.

Старший тролль больше не утруждался передачей мыслей; его разум словно бы мягко взял контроль над волей Найла и руководил ей. Для начала, он побудил юношу войти в мир сферы. Но на сей раз, он велел Найлу высвободить часть своего разума, чтобы сила кристалла не поглотила его целиком.

Наполовину пребывая в контакте со сферой, Найл получил указание установить контакт с младшим из детей троллей. Это было нетрудно, поскольку троллята представлялись юноше милыми и симпатичными.

Следующим шагом было объединить два контакта — с ребенком и со сферой. Они немедленно слились, давая третий вид связи. Поскольку установить контакт с ребенком было проще, чем со сферой, Найл понял, что теперь владеет простым способом настраиваться на длину волны кристалла. Более того, поскольку длина волны была общей для всей семьи, юноша мог настроиться на кристалл пятью различными путями.

Чтобы вновь продемонстрировать этот метод, тролль велел Найлу повторить это действие, на сей раз, используя для входа разум капитана.

После этого он отправил юношу в комнату внизу лестницы, где великанша убирала со стола оставшуюся после завтрака посуду. Он оттуда установил контакт с разумом ребенка, а затем со сферой.

Это упражнение помогло ему понять кое-что еще. Лежа в кровати утром он думал о том, что жизнь троллят, которые вынуждены большую часть времени проводить в подземной пещере, должна быть жутко скучной. Теперь он понял, почему это не так. Тролли входили в сеть, связывающую их с сородичами. В результате великанша могла мысленно навестить жену тролля со священной горы, в точности как две кумушки из города жуков могли забежать друг к другу, чтобы посплетничать.

Более того, тролли мимоходом включили в свою сеть и капитана. Для них пребывать в контакте было естественно, а одиночество и обособленность, которую люди принимают как часть своей жизни, была для них чем-то вроде невежливости.

Теперь он понял, почему великаны не любили Мага и не доверяли ему. Он сделал из своей уединенности что-то вроде мании; снедаемый ненавистью и подозрительностью, он представлял собой опасность и источник разрушения – не только мира троллей, но и всей природы, частью которой являлись великаны и люди-хамелеоны.

Найл теперь понимал, почему тролли не предпринимали попыток убедить его не подвергать себя такой опасности. Они надеялись, что его вторжение может положить собой начало падению Мага.

Полчаса спустя они были готовы к отходу. Найл налил в бутыль свежей искристой воды в кристальной пещере, и великанша вручила ему сверток еды, обернутой одеждой.

— У вас есть веревка? — спросил ее муж.

Найл мотнул головой:

— А надо?

— Всегда лучше быть готовым ко всему.

Он повернулся и исчез на лестнице.

Тем временем, старик объяснял, что им следует делать, если на них снова нападут воинственные овцы. Эти животные уяснили, что их шанс на выживание заключается в наступлении и преодолели заложенное в них побуждение к бегству. Но если агрессор не отступает, изначальный инстинкт возобладает, и они струхнут. Припомнив свое с капитаном позорное бегство пару дней назад, Найл поблагодарил его за совет.

Тролль возвратился с сумкой из мешковины.

— Возьми это, и можешь не беспокоиться, твой вес выдержит.

Найл заглянул в горловину сумки и понял, почему великан счел необходимым заверить его в этом. Свернутая кольцами веревка на ощупь была шелковистой и очень тонкой — вся сумка весила не больше фунта.

Прочитав мысли Найла, тролль сказал:

— Она сделана из паутины волосистого древесного паука. Ничто не может повредить ей, кроме огня.

В качестве последнего подарка старик преподнес Найлу посох.

— Это облегчит твое путешествие.

Он повернул верхушку, где посох был опоясан металлической полосой, и палка разделилась. Великан потряс ее, и осколок голубого кристалла улегся в его ладонь.

— Это кристалл мимаса, который настроен на твою нервную систему. Лучше всего он работает на пустой желудок. Поэтому, когда проголодаешься, не ешь, а прими несколько капель этой настойки зацинфиса на чашку воды.

Он вручил юноше металлическую фляжку, оплетенную ремешками; она была так мала, что удобно пристроилась в кармане его туники, почти не выпирая. Старик продолжал:

— Тогда ты ощутишь его достоинства. Но не принимай настойку на полный желудок — тебе станет дурно.

Найл с благодарностью принял палку и флягу. Посох был сработан столь искусно, что ни черточки не было видно там, где соединялись верхняя и нижняя часть. Что до фляжки, она казалась слишком изящной, чтобы быть сотворенной огромными руками тролля.

Найл закинул заплечную сумку за спину и вновь поблагодарил хозяйку. За те несколько часов, что он знал её, он успел прийти от нее в полнейшее восхищение. Она обладала теплотой и жизненной силой, которые напомнили ему о Мерлью, но без ее выводящего из себя эгоизма. Юноша подумал, что, встреть он подобную женщину в человеческом обличье, его предубеждение против брака тут же испарилось бы. Он был в восторге, когда она в ответ на его протянутую над головой руку подняла его, как ребенка, и поцеловала, прижав к полной груди.

Великанша с детьми стояли в проеме, махая им руками на прощание, а дед проводил их до пролета ступеней с другой стороны пещеры, подняв руку в жесте, в котором Найл распознал благословение троллей, после чего хозяин повел их по тоннелям, выводящим наружу. Найл рад был увидеть, как капитан на сей раз преодолел кварцевый барьер без малейшего колебания.

Снаружи их встретил хмурый день. Зябкий северный ветер приносил облака тумана и измороси. Найл повернулся, чтобы попрощаться с великаном, и решил было, что тот уже вернулся в пещеру. Затем подрагивание скал дало понять, что он стал прозрачным, а это тусклое дождливое утро сделало его и вовсе невидимым.

Найл завернулся в плащ, надвинув капюшон, и лишний раз порадовался его водонепроницаемости. Он подумал о том, что жесткий панцирь паука защищал того куда как лучше.

Идущая вдоль долины дорога была, как он и предполагал, неровная, усыпанная небольшими осколками камня, на которых подворачивались ноги, и валунами, которые приходилось огибать или перелезать через них. Найл не прошел и полумили, а его колени уже кровоточили, и он ободрал кожу на руке, когда споткнулся и растянулся во весь рост. С палкой Найл хотя бы спотыкался не так часто, как мог бы без нее. Даже пауку с его длинными шагами передвигаться было трудно.

Тишину утра нарушало только отдаленное блеяние овцы; казалось, все звуки заглушает туманная изморось. Из-за серых клубов тумана не было видно гор впереди. Если Маг в качестве шпионов использовал птиц, как предполагал Найл, то их приближение он засечь не сможет.

Пройдя две мили, они сошли с этой утомительной дороги, которая отняла у них более часа. По высокому откосу наискосок взбегала грязная скользкая тропа, испещренная отпечатками копыт; Найлу пришлось идти, согнувшись в три погибели, чтобы не соскальзывать назад. Но в конце концов через четверть мили он смог выбраться на ровное место и перевести дыхание. На мгновение туман развеялся и он мельком увидел очертания Сколлена, который возвышался перед ним, как крепость. Найла тянуло присесть и дать отдых ноющим ногам, но опуститься было некуда, кроме как на мокрую траву, поэтому он побрел дальше.

К тому моменту юноша был бы не прочь откинуть капюшон и даже распахнуть плащ, чтобы охладиться; но он понимал, что, сделай это, он вымокнет за пару минут. Он позавидовал пауку, волоски которого настолько густо покрылись капельками воды, что он весь засеребрился.

Но когда Найл припомнил события прошлого дня, что, не найди он случайно кристальную сферу, они с капитаном до сих пор сидели бы в ловушке пещеры, его усталость испарилась, и он отправился дальше с новыми силами, лишний раз отметив, что мысли о неудаче могут побуждать к действию.

Час спустя дождь прекратился, и сквозь туман начало пробиваться солнце. Стекавшая по шее Найла вода намочила тунику на груди, и он рад был распахнуть плащ, чтобы обсохнуть, хоть ветер и холодил тело сквозь мокрую одежду. Дорога, по которой они двигались, бежала параллельно усеянной скалами долине; они шли по овечьей тропе, направлявшейся к восточной оконечности Сколлена. Теперь они смогли убедиться, что тролль дал им хороший совет, поскольку тропа ныряла то вниз, то вверх, на большом протяжении скрытая кустами, и они были куда менее на виду, чем если бы они последовали по выбранной Найлом дороге вдоль реки по центру равнины.

Поскольку солнце грело все жарче, он присел на невысокую насыпь и сложил плащ, запихнув его в заплечную сумку. Глотнув искристой воды, он испытал прилив удовольствия, который дал понять, насколько дождь и ветер истощили его энергию.

Расслаблявшийся в лучах солнца капитан заметил:

— Вон твой приятель.

Птица пролетела низко над головой и приземлилась в дюжине ярдов от них. Капитан был прав; это был ворон. Найл был рад его видеть; к этому времени он уже воспринимал его как старого друга и боялся, что больше его не встретит. Юноша достал лепешку из сумки и бросил птице половину. Ему самому хотелось есть, но он решил последовать совету тролля, приняв пару капель настойки зацинфиса на пустой желудок; и все-таки из любопытства заглянул в сверток, что дала ему великанша. Оказалось, что в нем лежали куски хлеба, кусок красного круглого сыра, какие-то гигантские редиски и кусок сырой лопатки, явно предназначавшийся капитану. Паук взялся за торчавшую из мяса кость и съел угощение, отойдя к краю тропы. То что он сделал это практически при Найле, говорило о том, насколько паук привык к человеческому присутствию.

Четверть часа спустя, теперь чувствуя себя менее усталым, Найл перенесся в разум птицы и велел ей взлететь. Радуясь тому, что разделяет сознание Найла, она взмыла вверх на четверть мили, и он смог разглядеть слева центральную равнину с медленно текущей по ней рекой и причудливо искривленные горы с заснеженными утесами впереди. На такой высоте дул ледяной ветер. Сколлен был далеко не самым внушительным пиком, представляя собой разрушенный вулкан около ста футов высотой.

Пока продолжался полет птицы, Найл воспользовался возможностью выяснить, не было ли близ Сколлена подходящего места для ночевки. Но местность была негостеприимной, пустынной и унылой. Около мили впереди — начинался подъем к горам. Для путешественников не представлялось другой возможности, кроме как поднажать до Сколлена, до которого сейчас оставалось около двадцати миль. Это четыре часа быстрой ходьбы. Поскольку до полудня еще оставалось, по меньшей мере, часа два, они могли достичь подножия Сколлена к середине дня.

Полчаса спустя он уже не был в этом так уверен. Подъем становился все более крутым, и трава уступила место голому выщербленному камню, по которому было тяжело передвигаться; Найл догадался, что, должно быть, шел по выветренной лаве – даже твердо стоявший на ногах капитан не раз споткнулся. Вдобавок к этому, в воздухе был разлит странный запах, который юноша не мог распознать. Но он напомнил ему о горящих углях, которыми ночные дозорные в порту топили жаровни для обогрева своих лачуг.

Угодив ногой в разлом и оставив там сандалию, Найл опустился на землю, чтобы выдернуть ее. Выступ скалы, на который он уселся, имел острую кромку, врезавшуюся в ягодицы, и юноша сместил центр тяжести, чтобы устроиться поудобнее, в этот момент его взгляд упал на заполненную дождевой водой расселину. Как ни странно, к поверхности воды поднимались пузырьки, распространявшие сернистый запах. Его разум тут же обратился к прошлому, и он неожиданно вспомнил виденный в пещере людей-хамелеонов сон. Он рассматривал трещину в земле — очень похожую на эту — и чувствовал неудобство от острого края камня, на котором сидел, а из расселины исходил приятный запах, напоминавший жженый сахар.

Видение длилось всего одно мгновение, но вызвало любопытный всплеск счастья. Теперь он был голоден; и, поскольку его желудок, вроде как, был пуст, он решил, что пора попробовать жидкость, которой снабдил его великан. Отвинтив крышку фляжки, которая была с небольшую чашку размером, Найл капнул в нее несколько капель настойки зацинфиса, которая испускала странноватый лекарственный запах, затем налил в нее воды. Она оказалась на удивление горькой на вкус, но Найл поморщился и проглотил ее. Его желудок всколыхнулся и сжался, на мгновение Найл задумался, не станет ли ему сейчас плохо. Но затем тошнота прошла, сменившись чувством облегчения.

Секунду спустя он поднялся, удивляясь, что его утомление окончательно испарилось. Он нагнулся, чтобы поднять палку, и еще больше поразился тому, что, стоило до нее дотронуться, как сквозь тело прошла волна покалывающей энергии. Эта сила проистекала не из палки, но, казалось, исходила из самой земли; палка, похоже, служила проводником для нее. Подобный наплыв силы юноша пережил в кристаллической пещере, но сейчас он был намного мощнее. Он напомнил ему электрические механизмы, распространенные среди детей из города жуков, которые состояли из двух металлических цилиндров, соединенных с ручным коленчатым генератором. При повороте рукояти тот, кто держал цилиндры, получал слабый удар током, который отзывался в руках зудящей вибрацией. Хоть протекавшая сквозь него сила Земли явно имела другую природу, она порождала сходные ощущения.

Внезапно он преисполнился невероятной бодрости. Пять минут назад он созерцал эту долину выщербленного камня с неприязнью, теперь она показалась невероятно интересной, как и все в этом необычном и богатом на события путешествии. Задувавший меж скалами холодный ветер больше не доставлял неудобства, даже был приятным, как весенний бриз.

Ощутивший эту перемену в настроении Найла капитан взглянул на него с любопытством. Найл сказал:

— Я не знаю, как, но эта палка наполняет меня энергией. Попробуй.

Паук взялся за нее лапкой и тут же отдернул ее.

— Для меня это неприятно.

Найл понял, что кристалл внутри палки был настроен на его собственные человеческие вибрации, и его спутник, должно быть, почувствовал себя столь же неловко, как он сам, если бы внезапно превратился в паука.

Когда они двинулись дальше, осознание того, что он способен задействовать грандиозные количества энергии, наполнило его радостным возбуждением. Но больше всего его поразило то, что эта энергия окружала его, словно воздух, которым он дышал. Он вбирал ее в себя, будто вдыхал воздух.

Как ни странно, голод Найла испарился. Казалось, эта энергия служила неким эквивалентом пищи.

Найл чувствовал себя свежим, словно они только что вышли в путь с утра пораньше, и перешел на такие большие шаги, что капитану не нужно было больше замедлять свой шаг. Чувство поднимающейся в нем энергии давало ощущение, что он может с легкостью сорваться на бег.

Также эта энергия переполнила его мозг идеями. Теперь, когда Сколлен был виден лучше, он поймал себя на том, что раздумывает над тем, что привело к тому, что ненависть так поглотила Мага. Разумеется, можно было понять, что мужчина, семью которого погубили пауки, ненавидит их. Но ведь это было так давно, и он воздал своим врагам сполна, вызвав катастрофу в Долине Мертвых. Почему его ненависть была неутолима? Какова была его цель? Если бы Нейлу удалось понять его цель и мотивы, он смог бы найти его слабости.

Одна вещь ставила Найла в тупик. Как Магу удается поддерживать ненависть такой силы? Найл инстинктивно догадывался, что она была ядом равно губительным и для ненавидимого, и для ненавидящего. Как же ему удалось избежать последствий этого? Найл вновь представил себе Мага как человека, стоящего особняком от всех. Полновластного правителя, у которого нет ни друзей, ни близких. Но ни одно живое существо не способно быть абсолютно одиноким. Когда-то Найл полагал, что таким был Смертоносец-Повелитель, пока не обнаружил, что все пауки являются частью общей сети, и даже такие великие правители, как Хеб, никогда не бывают по-настоящему одинокими. Каким же образом Маг мог выносить одиночество, участь всех тиранов?

Но что, если Найл так же заблуждался насчет Мага, как насчет Смертоносца-Повелителя? В таком случае, почему бы не водвориться миру между обитателями Страны Теней и пауками?

Словно чтобы положить конец этим раздумьям, раздался оглушительный удар грома, вслед за которым зарядил промозглый дождь. Несколько минут он хлестал с такой силой, что было невозможно двигаться дальше. Найл припал к земле, но прежде, чем он успел развернуть плащ, он уже промок до костей. Вокруг не было никакого убежища, даже скалы, чтобы укрыться от ветра.

Капитан сжался в шар, подвернув под себя ноги. Найл опустился на заплечную сумку, чтобы не садиться на острые скалы, и поднял плащ над головой на манер палатки. Несмотря на то, что его ткань была водоотталкивающей, дождь, молотивший по нему, словно град, вскоре проник под полог. Несколько минут спустя он обнаружил, что скрючился посреди потока воды, ручьем низвергавшейся со скал. Найл поймал себя на том, что думает будто это Маг таким образом препятствует попыткам пришельцев проникнуть в его королевство.

Наконец, дождь прекратился, но ветер не утихал. Поскольку оставаться на месте не имело смысла, они двинулись дальше, вверх по склону в тридцать градусов, который прорезало несколько потоков воды, грозивших смыть их вниз.

Полчаса спустя они достигли вершины откоса. Выглянуло солнце. Все еще дул холодный ветер, так что Найл закоченел от макушки до пальцев ног. Но теперь они хотя бы могли видеть, где находятся и куда направляются. Где-то в пяти-шести милях к западу они увидели место, где река низвергалась с плато, образуя что-то вроде прерывистого водопада. Возможно, тролль посоветовал им выбрать восточную дорогу еще и потому, что дороги вверх по склону, по-видимому, не было. Таким образом, пройдя там, им пришлось бы карабкаться к Сколлену по крутому откосу против ветра, казалось, как специально предназначенного для того, чтобы не дать им пройти.

По обоим берегам реки паслись сотни овец. Если они были такими же воинственными, как и те, с которыми они уже сталкивались, Найл был рад, что удалось избежать встречи с ними.

В нескольких ярдах в востоку, на вершине хребта, виднелась выбоина в скальных породах, искрошенных непогодой. Они поспешили спрятаться туда. Укрывшись от ветра, они тут же согрелись. Найл со своей заплечной сумкой пристроился у стены и, несмотря на мокрую одежду, едва не заснул. Он понимал, что это было бы для него губительно — проснувшись, он закоченеет так, что не в силах будет пошевелиться.

Относительно комфортные условия отдыха заставили его почувствовать голод. Но есть Найл не собирался. Вместо этого он отвинтил крышку фляги с зацинфисом, влил в нее несколько капель настойки, наполнил водой и выпил. На сей раз, тошнота была не такой сильной — он предположил, что пустой желудок рад был любым поступлениям — и несколько мгновений спустя он почувствовал возвращение искристой энергии. Стоило циркуляции энергии восстановиться, как начало согреваться замерзшее тело с ощущениями, близкими к боли.

Найл почувствовал, что капитан, невзирая на прославленную выносливость пауков, также начал утомляться. Он отклонил предложение Найла отведать настойки зацинфиса, но взял немного козьего сыра и хлеба с маслом, с жадностью их проглотив — первый раз в жизни Найл видел, чтобы паук ел что-то кроме мяса.

Взглянув на часы, Найл увидел, что уже половина второго — до наступления сумерек оставалось пять часов. Они нехотя поплелись дальше, сперва вдоль обрыва до того места, где было легче спуститься в неглубокую долину, а затем — вновь по плавно поднимавшемуся откосу. Вновь наполнившись энергией, Найл вышагивал против ветра, вознамерившись добраться до Сколлена до наступления ночи.

Час спустя ветер стих и его одежда просохла. Вершина Сколлена виднелась прямо перед ними. Но Найл знал, что пещера, которую они искали, находилась на его северо-восточной стороне, то есть находилась на другом склоне. К счастью, склоны местами были практически плоскими, напоминая поля шляпы. За полчаса до захода солнца они были уже у подножия северо-восточного склона.

Там они остановились под густыми зарослями ежевики, чтобы перевести дыхание. Последние несколько часов выдались самыми напряженными, какие только дано было пережить Найлу, и он понимал, что не достиг бы Сколлена без посоха тролля и фляги с настойкой зацинфиса. Даже капитан явно притомился.

Всего несколько мгновений спустя к ним присоединился ворон. Найл не видал его с самого начала ливня и решил, что его прибило дождем к земле или он был вынужден поискать укрытия, но по живости, с которой он набросился на хлебные крошки, было видно, что он нашел какой-то другой способ спастись от дождя и ветра. Найл подключил свое сознание к глазам ворона и велел ему взлететь. Милей выше по склону он увидел пещеру. Заросли ежевики, закрывали доступ к ней снизу. Также Найл увидел, что к ней можно пробраться, если двинуться по диагональной тропе, поднимавшейся на гору, а затем вскарабкаться по каменистому склону там, где колючки не в состоянии были укорениться.

Поскольку свет уже начал меркнуть, они тут же двинулись вперед. Без предварительного обследования они не смогли бы отыскать дорогу. В нескольких местах пути они могли заплутать и тогда им пришлось бы возвращаться. Поскольку следующие два часа напролет они медленно взбирались вверх, мышцы ног Найла горели, как в огне, и он чувствовал, что в жизни больше не захочет взглянуть ни на одну гору.

Сумерки сгустились, когда они достигли уровня, где колючие кусты не могли продвинуться выше по склону. Там они двинулись влево вдоль линии кустарника, пока Найл не увидел сломанное дерево, прикрывавшее вход в пещеру.

Если там находились дозорные, то они, разумеется, знали о приближении Найла по звуку сыпавшихся из-под его ног камней – один здоровенный булыжник загрохотал к самому подножию горы. Послышался оглушительный шум крыльев, и мимо пронеслась стая голубей, перепугав их обоих.

Луч фонарика осветил стены, изборожденные нишами, на которых помещались гнезда и пол, белый от птичьего помета. Найл повернул мыслеотражатель к груди, приготовившись к внезапному нападению, затем перебрался через ствол дерева, капитан следовал за ним по пятам.

На первый взгляд, эта пещера, казалось, насчитывала тридцать футов в глубину, вдали потолок клонился книзу, соединяясь с полом. Помещение явно пустовало. Найл подавил разочарование. Раз вход в Страну Теней находился не здесь, утром им вновь придется пуститься на поиски. Но они хотя бы нашли ночлег. Однако, когда он прошел дальше и мимо него проскользнула еще одна птица, он понял, что там, где, казалось, заканчивалась пещера, на самом деле влево отходил ход, спускавшийся вниз. Сзади раздался вскрик птицы, которую капитан сбил силой воли. Тихий хруст дал понять, что капитан уже обеспечил себя ужином.

Найл посветил фонариком в тоннель. Проход был невысок – не больше пяти футов в высоту – и спускался вод углом около сорока пяти градусов. Найл предположил, что это могло быть отверстием пробитым вулканом, кратер которого, должно быть, находился в четверти мили над ними. Ход казался опасно крутым, поэтому он развернулся и прошел обратно в пещеру, где капитан увлеченно ощипывал жирного голубя.

Найлу было ясно, что эта пещера никогда не использовалась как человеческое жилище. Будь это не так, в ней виднелись бы следы огня и дыма на стенах.

Снаружи небо потемнело, и проглянули первые звезды. Голуби возвращались один за другим. Похолодало; Найл ощутил в воздухе запах зимы.

Он настолько устал, что мог бы уснуть на голом полу. Но он решил последовать примеру капитана и поел, прежде чем лечь. Он развернул спальный мешок и постелил его на пол, как скатерть, затем развернул сверток с едой, который дала ему жена тролля.

Хлеб все еще оставался свежим, и масло было пожирнее, чем в городе пауков. Порция красного сыра выгодно отличалась от козьего, который он до сих пор ел, а огромные редиски были хрусткими и немного острыми. Он запил все это глотком медового напитка, от которого в желудке разлился жар. После этого, убаюканный воркованием голубей, Найл залез в спальный мешок и провалился в глубокий утомленный сон.