Страховщики

Часть 5

…Ничего хорошего этот городок из себя не представлял. Так…. Куча сгоревших опилок. Возможно когда-то тут и стояло что-нибудь приятное для глаза, но теперь оно кончилось. Если туземцы тут додумались до страхования, то застраховавшей это все страховой компании не позавидуешь. Все, что мы видели, рождало единственное объяснение — жители разом, забыв об осторожности начали вольно обращаться с огнем и, в добавок шалить с взрывчатыми веществами. Надо сказать, что полюбившиеся мне трансляции «воробья» не передавали всех оттенков бедствия, постигшего город.

Нет, конечно, мог тут реализоваться и такой вариант — на них падает контейнер с эксплозивом, вроде того, что мы нашли за Стеной Зла и они как-то сумели активизировать его, но это предположение я посчитал бы совершенной фантастикой. Армейскую взрывчатку вот так вот просто, без детонатора взорвать практически невозможно.

Оставались киберы.

Эти опередили нас на полчаса, но то, что мы видели, при всем моем уважении к разрушительной земной технике, за это время пара ущербных машин сделать бы просто не смогла. Физически и технически.

Городок мы с Ченом наблюдали сверху, с вершины одного из невысоких холмов, окружавших поселение. Мы не любовались и не ужасались, мы отыскивали противников. Казалось бы, чего проще — найти двух боевых роботов в развалинах средневекового городишки — ан нет. Там оказалось столько дыма и развалин, что нашли их мы вообщем-то случайно — они сами выползли на открытое пространство. Чудное получилось зрелище — две суперсовременные железные твари посреди разрушенного города, в развалинах которого прячутся средневековые лучники…

Этих тут осталось немного. Полчаса нашего отсутствия даром не прошли — туземцы поняли силу новых врагов и на рожон не лезли. Так что если б не дым и развалины вокруг все выглядело бы мирно.

Чен почесал затылок.

— Тесные контакты четвертого рода.

— Четвертого?

— Именно что четвертого.

Я окинул взглядом поле боя. Живые, полуживые и мертвые… Куски камней, бревен и неизвестного железа. Последи этого уверенно стояли наши киберы.

— В чем первые два не помню. — продолжил шеф. — Третий — пальцем потрогать…

Я понял аллегорию.

— А четвертый вот как тут — кулаком…

— Вот-вот…

— Когда-нибудь, — я мечтательно прищурил глаз. — Когда-нибудь, когда за нами прилетит Адам Иванович, он непременно спросит, зачем мы во все это ввязались…

— У тебя есть ответ?

— Тот, что есть, нас никак не украшает, — признался я. — Так что считай, что пока нет.

Солнце, прорвав облачную завесу, окатило город светом. Пейзаж сразу же помрачнел — слишком много в нем оказалось черного.

— А у меня есть…

Я не удивился. Чен часто оказывался на шаг, а то и на два впереди меня. Потому и начальник.

— Ну?

Он прищурился.

— Мы тут с тобой святым делом занимаемся… Предотвращаем страховые события.

Киберы стояли бок о бок, и башнями вертели в разные стороны, словно выбирали, что из развалин еще можно проутюжить гусеницами, а возможно просто удивлялись увиденному. Я бы на их месте очень удивлялся…. Горя жаждой мести врываешься в город, чтоб стереть его с лица земли, а видишь, что и стирать-то вообще-то нечего. Все уже кто-то стер до тебя… Обидно.

Но нет! Жизнь тут все же не исчезла.

Примерно в километре от них, там, где еще стояли дома, а не развалины, родилось движение. Я прибавил увеличение. Навстречу киберам двигалась процессия пляшущих людей. Монахи. Безоружные монахи медленно и с изяществом танцевали навстречу закованным в броню профессиональным убийцам. Они двигались сквозь дым и пепел, совершенно не представляя, что через несколько минут имеют все шансы стать либо тем, либо другим.

Я поднял бровь. По моей прикидке клерикалы могли рассчитывать не более чем на десять минут, чтоб передумать и начать плясать в обратную сторону.

— Любопытно, как на местном языке звучит слово «идиоты»?

Чен не стал отвечать, а ткнул лошадь разрядником, и мы ринулись с холма. Наверное, вид монахов на него как-то подействовал и шеф переборщил в этот раз, что-то не рассчитал — мы не ехали, а мчались, словно у лошадки появилась либо пара лишних ног, либо уж вовсе не предусмотренные природой крылья. Лошадь едва-едва успевала перебирать ногами, но все же, слава Богу, успевала. Я сидел, схватившись за борт, думая не столько о неизбежной схватке, сколько о том, чтоб не вывалится. Если кому и пошла на пользу эта тряска, так это ченовой невидимке. Она, словно бы почувствовав остроту момента, включилась и заработала как надо. Чен пропал. Остался только висящий в воздухе комплекс и знакомая голова сверху него.

— Выскакиваем на площадь. Твой правый, мой левый…

К счастью дорога оказалась свободной от бревен. На самом краю площади мы спрыгнули, Чен еще разок припек нашего четвероногого друга и тот со всем усердием рванул мимо застывших киберов. Это их оживило!

Кто-то пожертвовал химической ракетой, разбившей телегу и чуть не насмерть перепугавшей лошадь. Площадь тут же заволокло уже знакомым желтым туманом, не выдержав, заорали туземцы, что до поры прятались где-то рядом и за этой суматохой, мы, укрываясь за развалинами стены, подошли поближе. Да-а-а-а-а… Тут было на что посмотреть! Киберы не шутили… Кто другой сказал бы, что поперек бревен, что укрывали нас, прошлась хорошая древняя пила, но я-то точно знал, что это сделал боевой лазер.

До машин оставалось шагов пятьдесят. Смотрелись они как братья-близнецы.

— Узнать бы наверняка, какой из них с боевым лучом…

Чен ухмыльнулся.

— Обязательно узнаем… Может быть прямо сейчас и выясним… Готов?

— Готов…

— На счет «три». Раз, два…

На счет «три» мы, словно и сами стали механическим приложением к комплексам, поднялись и вдавили в панели фиолетовые кнопки.

…. То, что сегодня творилось в городе, Випана не видел никогда в жизни. Какой дурак, может этому и обрадовался бы, а он — нет. И слава Кархе, что раньше подобные вещи его стороной обходили. Глядя на демонов, что хозяевами стояли в середине города, он сделал рукой охранительный знак, радуясь, что уцелел, понимая, что за его жизнью стоит не его искусство бойца, а милость к нему Кархи.

Побороть демонов не смог никто, хотя пробовали многие.

В силе забредших в город незваных гостей он уже успел убедиться. Не отрывая взгляда от ближнего, Випана коснулся ладонью камня, что закрывал его от глаз демона. Совсем недавно это еще было стеной дома, а теперь это стало половиной стены. Неведомое оружие Злых Железных Рыцарей наискось срезало камень так же легко, как он сам острым ножом разрезал бы краюху свежего хлеба. Один из них только раз взмахнул своим чудовищным копьем, и стена развалилась! Под камнями остались трое из оранжевой роты, и этсмерть оказалась не самой страшной, из тех, что он видел сегодня. Четверых на его глазах это неведомое оружие просто разрезало на две части.

Где-то рядом загрохотало. Неужели снова кто-то набрался смелости и опять решился попытать счастья?

Оставаясь невидимым для демонов, Випана выглянул на дорогу. Десятник говорил, что совсем скоро подойдут братья, Мастера священных плясок с боевыми реликвиями и вот тогда…

Нет, это оказались не Братья. На площадь выскочила обезумевшая лошадь и помчалась прямо на демонов. Сошедших с ума людей он сегодня уже видел, а вот лошадей — нет. Он приготовился увидеть, как смерть настигнет еще одну Божью тварь, но Демоны, наверное, устав убивать, проявили доброту. Напустив желтого едкого тумана, от которого перехватывало горло, и слезились глаза, они колдовством только разбили телегу, освободив от неё бедное животное.

«Оказывается им не чуждо и милосердие», — подумал оранжевый латник. Мысль о милосердии демонов еще не успела выпорхнуть из головы, как площадь сотряс грохот, какого он еще никогда не слышал.

Демоны, наущением дьявола Пеги выбравшиеся из соленого небытия, окутались дымом и подскочили, словно кто-то из смельчаков подобрался снизу и, засунув палки под днища, попытался перевернуть их.

Випана не стал разглядывать, что там такое стряслось, упал за камень и вовремя. Воздух вокруг заполнился жужжанием смерти. На него сверху брызнули осколки камней, заструился песок…

Десять вздохов, пятнадцать…

Песок сыпался и сыпался, летели щепки, смерть, казалось, щекотала волосы, гладила по голове, чтоб не боялся….

Он осторожно отполз вдоль стены, туда, куда колдовство Злых Железных Рыцарей пока не достигало. Там сел, провел рукой по лицу, сбрасывая мусор.

Кто-то ведь это сделал? Кто? Может быть, святая сила Братьев могла наградить их этим чудом. Он стал искать фигуры в коричневых рясах, но ничего не нашел. Взгляд обегал площадь раз за разом, не находя на чем остановиться, а потом он заметил движение….

Рухнула обугленная балка, что осталась на месте корчмы «Трезвый дурак», заставив взгляд вернуться и пробежать по развалинам. Сперва он ничего не заметил — все там оставалось по-прежнему — разбитые бочки дверь, лежащая поперек разваленной стены и каким-то чудом уцелевшая кровать. Только отчего-то чувствовалось какое-то неудобство, словно фальшивую монету получил вместо настоящей.

Он вернулся взглядом в бочкам и, приглядевшись, увидел то, во что сразу и не поверил. Закрыл глаза, открыл. Ничего не изменилось.

Бочек стояло пять, а теней от них он видел семь… Этого тут только не хватало. Мало бедному городу Злых Железных Рыцарей, так тут еще и колдуны….

Випана осторожно коснулся плеча десятника.

— Новая беда, десятник…. Колдуны…

То, что это беда Випана знал наверняка. Ничего хорошего в Сааре сейчас произойти не могло. Видно кто-то сильно тут Карху прогневил…

Десятник таясь, выглянул. Злые Железные Рыцари ворочали тяжелыми головами не колдуя, и не посылая смерть во все стороны, словно выискивали своих.

— За бочками, — прошептал латник. — Двое… За своей долей, гады, пришли…

Когда копья демонов повернулись в сторону, тени осторожно передвинулись под стену и затаились.

Потом они снова двинулись.

Тени невидимок тащили ящики, наверняка набитые колдовством. Колдуны шли беззвучно, и путь их лежал к стоявшим на площади Злым Железным Рыцарям. Совершенно человеческим жестом одна тень указала другой на правого рыцаря, и они разошлись. Страх накатывал, когда они смотрели на все это, только что делать-то? Такая у них была работа — город свой защищать…

— У кого святые стрелы остались? — дрогнувшим голосом спросил десятник. — Хоть одна.

Он сам понимал, что просит слишком многого. Святая стрела, заговоренная Братьями, при удаче могла пробить любой доспех. Оба-двое показали полупустые тулы. Пусто. Ничего…

— Святых нет. Но я свои, как знал, что пригодится, два дня на спине у третьего воплощения Кархи держал, — предложил Випана десятнику. — Попробуй, может и поможет…

И такая против колдуна все лучше, чем простая стрела, а уж в руках умельца и простая стрела может помочь правильному делу. Где они там, колдуны-невидимки? Раз есть тень, то и человек есть.

Стрела сорвалась с тетивы и ушла вперед и вниз, но, видно, Божий помощник рядом стоял, крылом взмахнул и Карха отвел руку! Сбив пригоршню углей, стрела вонзилась над головой невидимки.

Тень совершенно по-человечески присела, погрозила кулаком, и из пустоты прогремел голос.

— Не стрелять, дураки! Мы за вас!

Двадцать вздохов все молчали, как громом пораженные. Да и что скажешь, если с тобой пустота разговаривает? Только молитву произнесешь, только маловато молитвы. Тут сплясать надо праведному человеку, да как тут на такой высоте сидя спляшешь. Да и где его найдешь, праведного-то в оранжевой роте?

Зато пока молчали, нашлось объяснение!

— Это не колдуны! Это охотники за демонами, — прошептал Клеун. — Точно они!

— Монахи?

Десятник слышал, что когда-то, во времена установления Мира и заточения Пеги в Тот Самый Камень жили такой святости монахи, что в одиночку могли противостоять демону, только когда это было… Да и ретивости у братьев против прежнего куда как меньше стало, измельчал народ…. Все смотрели на десятника, ожидая, что тот скажет, а что сказать? Хорошо если это монахи, а то вдруг хитрые демоны со зловредными умыслами? Тут только одно и оставалось — следить да присматривать…

… С боевым лазером оказался правый, под номером одиннадцать. Он стоял не очень удобно, за кучей битого кирпича, но что делать. От него сейчас исходило самая большая опасность. Даже каменная стена, за которой мы прятались, оказались плохим укрытием.

— На счет «три».

В голове мелькнуло, что мы с шефом уже так сработались, что могли бы новую работу себе поискать. На военном поприще, разумеется. Диверсантами или чем-то подобным. Со стрельбой из-за угла и возможным отравлением колодцев…

— … три!

Точно можем! Вон как здорово получается!

Ракета угодила под башню, и взрыв сбросил её с корпуса. Кибер развернуло боком. На долю секунды его движители приподнялись над землей, и я закусил губу, надеясь, что сила взрыва все-таки опрокинет его на бок, но…Он устоял, зато башня пробила обугленную стену и канула там, заваленная бревнами. Кибер став ниже, взревел, рванул в сторону, уходя с линии выстрела.

— Уйдет! — заорал Чен в охотничьем азарте. — Добей!

Если что и случилось в этот день по-настоящему чудесное, так это то, что шефа не убило. Оставшийся целым другой кибер в этот момент хлестанул длинной очередью по развалинам, в которых тоже сообразили, что случилось, и также радостно заорали.

В шефском комплексе ракет больше не осталось, а у меня оставалась последняя и тратить её на то, чтоб добить безголового не стоило.

— И ладно. Кому он нужен без излучателя?

Я оказался не совсем прав. У кибера еще оставались гусеницы, и он ими умело распорядился.

Он не думал. Программа все решала за него. Не разбирая дороги, механизм по прямой рванул прочь от нас, сметая по пути все, что мешало. Оставшийся целым, с номером, которого не разглядел ни я, ни Чен начал пятится за ним, поливая спекшейся глиной развалины в которых орали туземцы.

Победой бы я все это назвать бы не рискнул, но половина виктории тут присутствовала.

…Голова с одного из рыцарей слетела и, сшибая остатки стен, покатилась в огонь, что догрызал развалины корчмы Пузатого Кавы. Незваный гость словно получил хороший удар булавой по башке, от которого его приподняло и чуть не перевернуло. После того, что демоны сделали со славным Императорскими панцирниками смотреть на это было утешительно.

Брат Пошша, не выдержав радости, заорал, замахал руками. Тут бы ему и смерть, но десятник извернулся и свалил монаха на землю. Монах попытался вскочить, но десятник не дал — не хватало в конце дела в смерть нырнуть! Только монах оказался не из простых. Извиваясь под жилистым латником, он восторженно орал во все горло.

— Добейте их, Братья! Добейте их! Чтоб на семя не осталось!

Кто смотрел сверху, тот видел — тени охотников за демонами, словно подхваченные этим криком, взвалили на плечи волшебные, наполненные благодатью, ящики двинулись за врагами…

… К реке вышло двадцать шесть человек. Трое Братьев, двадцать один панцирник, эркмасс и Лоэр. Остальные остались на месте схватки либо мертвые, либо так сильно израненые, что предпочли мукам дороги через лес спокойно дождаться смерти от рук врагов. В то, что Злые Железные Рыцари вернутся и добьют оставшихся, никто не сомневался. Веры в добросердечие своих врагов ни у кого не было.

Поэтому, опасаясь засады, Кори повел их в обход, в сторону старого лагеря.

Наверное, в этом и проявляется мудрость военачальника, когда он предугадывает то, плохое, что может произойти и не дает ему свершиться. Перед выходом на берег эркмасс, словно чувствуя затаившееся там зло, послал Эвина разведать, что твориться у реки. Тот взял с собой двух голых. Отчего-то им сопутствовало какое-то свое счастье — из тех шести, отмеченных колдунами, никто не пострадал — и осторожно пошел к берегу. После той ярости, что показали Злые Железные Рыцари, он готов ждать от них любой гадости.

Меченые колдунами ратники уже не стеснялись наготы. Их военного опыта хватило, чтоб понять, что неспроста из всего отряда они единственные не пострадали, хотя и находились в первом ряду. Они понимали удивительность происходящего. Только чудом можно объяснить, что они, находясь ближе всех к демонам, все-таки остались живы! Эта отмеченость чудом отличала их от всех остальных, заставляя раздвигать плечи и смелее смотреть в будущее. В их поведении Лоэр ощутил какую-то сумасшедшую правоту. Единственную правоту, которая могла так называться в этом перевернувшимся с ног на голову мире.

Глядя на голые спины, Эвин решился, и начал стаскивать с себя одежду…

Сквозь приречные кусты он разглядел только одного из врагов.

Выглядел тот понуро, и даже с такого расстояния заметно было, что что-то там у него не в порядке. Эвин мог бы подумать — ранен, если б собственными глазами не убедился, что ранить такого невозможно.

Вода медленно текла мимо него, а он застыл с таким видом, словно потерял что-то и не мог вспомнить где.

«За рыбами, что ли смотрит? Или на волну засмотрелся?»

Эвин знал, бывает у человека такое состояние, когда заглядевшись на что-то тот словно бы выпадал из жизни, с Кархой беседовал или его помощниками… Только ведь то у человека, а не у демона. Нет. Тут что-то другое…

«Уснул?»

Несколько мгновений Лоэр стоял на песке, поджимая пальцы ног и глядя в ту же воду, что смотрелся Злой Железный Рыцарь.

Тот никого не замечал. Эвин смотрел на него и чувствовал, как растет внутри уверенность, что все идет правильно. За спиной, в кустах стояли в почтительном молчании голые. Лоэр выбрал одного, ткнул пальцем.

— Ты со мной. Остальным ждать. Смотреть что будет…

Вода плеснула холодком по пальцам, но он ни мгновения не мешкая вошел в реку.

Рыцарь даже головы не повернул.

«Оглох? Ослеп? — подумал Эвин. — Или хитрит?»

— На тот берег плывем…

Уверенный в своем счастье напарник кивнул.

Эвин плыл, считая взмахи рук, и только изредка поглядывал на затаившегося врага. Он покачал головой, и вода тут же попала в уши. Нет, не затаившегося! А обманутого врага.

Уже не ожидая злого колдовства, он выбрался на берег и не особенно даже прячась, пошел к рыцарю, скрытому холмом. Все-таки он не нашел в себе столько безрассудства, чтоб подойти вплотную и поглядел на него из-за кустов.

Это стоило увидеть!

Демон, доказавший в схватке свою непобедимость, стоял не в силах сдвинуться с места. Одна из лент, которые вращались под ним, когда он скакал вперед или назад лежала перед ним, одним концом уткнувшись в реку. Глядя на это и дурак бы понял, что не сам с собой рыцарь это сделал… Нашлись для этого дела добрые люди!

«Оказывается и тут у нас есть тот, кто таких усмиряет! Вон какие звери в нашем лесу завелись!»

… Мы с шефом сидели перед палаткой, занимаясь каждый своим делом.

Адреналин сегодняшней схватки уже ушел из крови. От эйфории недавней победы осталась усталость и боль в перетружденных мышцах, а окружающая природа внимания на нас не обращала — каждый кто мог, готовился к ночи. Солнце садилось, и лес уже не сумерничал, а заливался тьмой. Успокаивающее попискивание радара мешалось с писком комарья давным-давно уже кровью побратавшегося с нами и криком птиц, спешивших на ночевку. Вокруг и во мне самом разливалась вечерняя грусть…

Мой минор объяснялся также еще и тем, что я считал, и счет у меня выходил очень невеселый. Чен не мешал, смотрел, как я шевелил губами и загибал пальцы, но ничего не спрашивал. В ответ на невысказанное любопытство я сказал.

— Шесть!

— Шесть чего?

Он отложил вычислитель с колен, потянулся.

— Шесть раз меня тут могли убить…

Пришла очередь Чена загибать пальцы и прищуривать глаза, хотя куда уж там прищуривать…

— Пять, — возразил он.

— Давешнюю стрелу посчитал?

— Да.

— А того толстого, с секирой?

— Какого «того»?

— Позавчера. Вооруженные монахи?

— А-а-а-а-а, — сообразил он. — А чего его считать? Ну, помахал человек секирой с перепугу. Он же не специально в тебя целил? Что его считать?

— Что значит «не специально», — неприятно удивился я тому, что товарищ пытался лишить меня заслуженной славы. — Для собственного удовольствия, что ли? Нет. Это он в меня целил!

— Да ты от него в пяти шагах стоял и при включённой невидимке!

— А ты — так и вообще в другой стороне прятался. Так что если он кого и мог бы задеть, то только меня! Топору по большому счету все равно в невидимке я или без.

Чен махнул рукой.

— Ладно… Считай что хочешь… А чего это ты вообще этим вдруг заинтересовался?

— Да не «вдруг». Пытаюсь осмыслить перспективы. Может быть, пора нам со всем этим заканчивать…

Я нарисовал пальцем в воздухе кружок, вобравший в себя сразу все.

— Боишься, что восьмого раза может не случиться?

— Вполне это допускаю, — серьезно ответил я. — При том накале личной жизни, что тут происходит — вполне.

— Ничего… Пока счет в нашу пользу.

— Пока да…

Чен снова взялся за вычислитель…

— А ты такой спокойный оттого, что все же рассчитал? Все вероятности?

— Да нет. Я не считаю. Я читаю…

— Нашел время… А что читаешь?

Меня вдруг заинтересовало, что может читать человек, которому грозит смертельная опасность? Раз уж киберы решились на карательный рейд по Саару, раз уж они решили нарушить границу своего лагеря однажды, то почему бы им не сделать этого еще разок и нынешней ночью, например, проехаться прямо по нам? Я бы в этом, кстати, усмотрел определенную логику.

Чен поднял глаза поверх планшета.

— Сказки читаю. «Старинные детские сказки».

Что-что, а удивить Чен умел.

— Это как?

Он вдруг оживился.

— А хочешь, я тебе одну прочту?

— Страшную? — зевнул я. Спать хотелось, но не так уж сильно.

— Актуальную. Немножко про нас с тобой.

Пожав плечами, я приготовился слушать.

Он прокашлялся, словно предстояло читать что-то важное и начал.

«Рассказ девочки.

Он прилетел из планеты, далекой-далекой и увидел человечков — Сторожей Земли, и солнышко светило, а тут как будто поля вот такие. И планета вот такая. И тут какие-то палочки, окошки какие-то, там люди с глазками — глазастики. Он прилетел из планеты. Тут было темно и планету совсем не видно. Он прилетел с далекой-далекой планеты Сибирская. Он очень испугался, что сюда прилетел и вытащил руку и встретил двух человечков. Они в руках держали разные пилы. И мальчик две пилы взял. Потом стрелял в человечков. А они не испугались. Они все равно жили. Потом он еще стрелял. Плейер закончился, батарейки закончились. Он сначала испугался, что прилетел, потом еще стал человечков… Три человечка. Потом сторож рассердился пузатый и сказал, чтоб убить этого мальчика. А мальчик очень сильно испугался, а потом превратился в злого гуся и как ущипнет за Карабаса-Барабаса. И начал давай его клевать. Потом опять на планету свою сел. Тоже весь черный. И пошел на планету. Но никак не мог… Почему? Его никого не любили, не уважали… Но Карабас-Барабас его все равно нашел. Но мальчик он… Потом он как рассердился, Карабас-Барабас. Мальчик не испугался. Просто улетел. Карабас-Барабас его не нашел…

Потом он на другую планету прилетел к змеям. И сказал «Эй, змеи, вылетайте!» Они вылетели и стали его клевать. Но он очень сильно рассердился и как убил их и на другую планету. И зайца купил. Поел и потом обратно полетел. И облака увидел и солнышко. И решил тут жить.

Тут и сказке конец, а кто слушал — молодец».

Сказав последнюю фразу, Чен поднял палец и посмотрел на меня.

Признаться, меня это потрясло. И то, что услышал и то, что Чен такие вещи хранит и перечитывает. Отклонение в психике у него, что ли? Надо будет впредь с ним как-то помягче, поделикатнее…

— Ну и что? — спросил китаец. — Что скажешь?

Я быстренько прогнал в голове услышанное.

— Радуют три вещи. Правильный парень. Как он со змеями разобрался. Во-вторых, на планету свою он таки сел. Ну и конечно, то, что Карабас-Барабас его не нашел. Надеюсь, что и наш Карабас-Барабас нас не найдет…

— Тут, наверное, ты прав. Только наш случай — противоположный. Нам тут самим придется Барабасов искать.

— Искать? — я рассмеялся. — Да тут только ногой стоит погромче топнуть…

Как показали несколько последующих дней, я оказался не прав.

Получив такой увесистый ответ на своё любопытство, туземцы в основной массе унялись, видимо, им хватало дел по восстановлению города, по которому прокатились наши киберы. А тем, в свою очередь тоже хватало забот. Наверняка они думали о мести, но реализовать свои планы пока не могли. Так что на несколько дней в этом месте планеты установилось что-то вроде равновесия.

Три дня в лесу ничего не происходило.

Полтора оставшихся кибера (это безголового я посчитал за половину) занимались своими делами, не выходя за границы определенного программой периметра. Мы в свою очередь не лезли к ним, не искушали Судьбу. Туземцы возможно из тех же соображений не лезли к нам.

И это только радовало — время играло на нас.

Ночами, особенно перед сном, мы с надеждой посматривали на небо. Скоро! Скоро тут появится Адам Иванович и нашим приключениям придет конец. Он был нашей кавалерией на холмах, хотя должен сказать, что мое самолюбие приятно тешилось сознанием, что мы пока справлялись собственными силами, безо всякой кавалерии.

Эта идиллия, повторюсь, продолжалась три дня, а потом… А потом наше противостояние с туземцами перешло в другую плоскость.

Около полудня наш верный локатор сигнализировал, что к нам в гости прется малоподвижная крупногабаритная цель. Мы вышли на перехват. Уже хорошо представляя окрестности мы знали, где их встретим, только пока не могли сообразить что это там.

Ни монахами, ни солдатами они, во всяком случае, быть никак не могли — и те и другие давали совершенно другие сигналы на экране локатора.

Пришельцы нам попались ученые. Во всяком случае, шли они смело, словно точно знали, где походит та невидимая черта, за которую мы их пускать не собирались. Их уверенность в собственной безнаказанности простиралась так далеко, что они даже декламировали какие-то вирши… Слышно нам было плохо, но ритм явно присутствовал, и тогда Чен предположил:

— Сумасшедшие?

Я уж совсем собрался ответить в том смысле, что сумасшедшими они, может быть и станут, когда-нибудь, особенно пообщавшись с нами, но не успел — переводчик начал выдавать текст.

— …с яйцо! Представляешь? Я сам видел рисунок. С яйцо!

Голос гостя звенел восторгом, словно весенний ручей.

— Ты видел когда-нибудь алмаз, величиной с яйцо? Нет! А если все получится, то может быть я подарю тебе парочку…

Второй голос пробубнил что-то неразборчиво, но почтительно и первый тут же откликнулся.

— Ну и принцесса, конечно тоже…

Когда они вышли из кустов, стало видно, что их двое, а третий сигнал — лошадь, что второй тащил за длинную веревку. Это меня обрадовало — таскать туземцев туда-сюда на своей спине уже надоело. Лошадь тут присутствовала очень кстати! Оделись гости не воинственно, но чисто и с претензией на красоту. У первого даже имелся фиолетовый плащ.

— В лошадь не попади, — прошипел Чен. Ему тоже не нравилось таскать туземцев. — Если в лошадь попадешь, сам её и потащишь…

Ха! Нашел идиота…

Выбирая позицию поудобнее, я дал красавцам пройти шагов двадцать. Разговор у них все крутился вокруг одного и того же — с драгоценностей он перетекал на неведомую принцессу, а с неё — на алмазы величиной с яйцо. После третьего раза меня осенило… И так нехорошо мне стало от этого «осенения», так стыдно… Какой же я дурак! Можно сказать собственными руками себе жизнь усложнил!

От стыда и огорчения я усыпил стяжателей прямо посреди колючих кустов, не подумав как их оттуда доставать.

Глядя на нарядных гостей, Чен сказал:

— Это какая-то новая генерация — охотники за принцессами. Ты что-нибудь понимаешь?

Мне не оставалось ничего другого, как сознаться.

— Понимаю…

— Ну и? — заинтересованно подбодрил меня шеф.

— Не скажу.

Чен махнул пренебрежительно. Не поверил… А зря. Я действительно сообразил, откуда ноги растут. Признаваться было стыдно, вот я и не признался в том, что это, скорее всего, начала работать неосмотрительно подброшенная мной клерикалам листовка. Чёрт! Ну, кто меня за руку дернул?

За следующие два дня мы перехватили пятерых — трех одиночек на лошадях и парочку с чем-то вроде тачки. По одежде судя, всадники ехали жениться, а вот те с тачкой наверняка за алмазами, «величиной с яйцо»…

— Вот так рождаются легенды, — сказал Чен, явно чувствуя себя кем-то вроде Гомера или Конфуция. Я ему не поверил — уж я-то точно знал КАК они рождаются.

Наказывая себя за дурную инициативу, я брался таскать самых толстых, а последних двоих, с тачкой, вывез собственными руками.

Чен, чувствуя, что такое самопожертвование неспроста не мешал мне, но тут работа нашлась и для него…

Ранним утром локатор разбудил нас писком. Продрав глаза и зевая, мы смотрели на экран, покрытый множеством точек. Их всё прибавлялось и прибавлялось.

— Мстители приперлись?

— Женихи….

Последний «воробей», которого мы берегли, как не знаю что, вспорхнул в небо, и мы почти сразу успокоено вздохнули. Нынешние визитеры оказались сплошь клерикалами. Их оказалось довольно много, но это все монахи, а не воины, и что самое приятное — ни одного камнемета. Коричневые встали лагерем на уже знакомом нам месте, между рекой и лесом и тут же, пока часть истово плясала, вторая начала устраиваться. Появились палатки, телеги, навесы, запалились костры… Уже через час жизнь там кипела, окруженная со всех сторон цепочкой пляшущих монахов. Сквозь них деловито пробегали другие монахи с ведрами, черпали воду в реке, возвращались назад, к кострам, котелкам с похлебкой. Глядя на них, и мы позавтракали.

— Обстоятельно устраиваются.

— Надолго, — согласился я. — Эти сразу туда не полезут.

— Сразу нет, — согласился Чен. — А вот потом….

— А то… Зря что ли с самого города тащились?

— Сколько их на твой взгляд?

Вопрос стоял очень и очень важный. Таскать туземные тушки на своем горбу надоело не только мне, но и Чену. До сих пор нам удавалось останавливать их именно потому, что визитеров оказывалось не много. Больше пяти человек за раз нам не попадалось.

— Человек шестьдесят…

Чен вздохнул и подпер голову ладошкой. Особенно толстых там не наблюдалось, но шестьдесят человек — это шестьдесят человек и ни одним человеком меньше. Если они скопом ринутся за реку, то мы просто можем не успеть. То есть, наверняка не успеем. Кто-нибудь да убежит. На свою голову…

Что ж нам бедным делать-то?

С другой стороны, ведь даже если и парализуем их всех, то первые парализованные придут в себя раньше, чем мы сможем оттащить за реку последних.

Нет, шанс остановить их, у нас конечно имелся, но очень эфемерный. Слезогонка. Одноразовое решение.

В поисках оружия, которыми мы занимались в свободное время, расхаживая по лесу, мы наткнулись на несколько баллонов слезоточивого газа. Бороться с киберами такой безделицей было никак не возможно, но хозяйственная жилка Чена заставила нас все-таки притащить их в лагерь. На всякий случай. И вот теперь такой случай мог представиться.

Но это на один раз. Им достаточно будет отбежать на километр и через полчаса, когда ветер развеет газ, вернуться и все придет к ситуации, которую мы всеми силами старались избежать.

То, что киберы шутить не станут, мы уже видели. Еще позавчера мы сходили на то место, где машины схлестнулись с теми, кто умудрился затащить в лес камнеметы. В живых там осталось не более двух десятков человек. Зрелище не предназначалось для посещения слабонервными. Кровь, кости, раздавленные трупы… Мы сумели вытащить оттуда живых за реку, и местные унесли их к себе….

Я всегда считал шефа железным человеком, с канатами вместо нервов и выдержкой как у камня, но он оказался куда человечнее.

После одного взгляда на тамошние художества киберов его вырвало. Мотая головой, он долго хрипел над лужей, вытекшей из него, а потом перекатился на спину.

— Все, — сказал он неожиданно ясным голосом. — Все.

— Что «всё»?

— Хватит с меня, — опять захрипев, сказал он. — Уйду с такой работы…

— Куда? Куда ты денешься?

— Да хоть во врачи, хоть в метеорологи, — прохрипел он. — Хоть куда угодно…. Только не это.

Так что жизнь сама подталкивала нас к единственно правильному решению.

С киберами следовало кончать и как можно скорее.

Только, вот беда, арсенал наш поиздержался.

Из серьёзного оружия у нас оставалась только одна единственная ракета, да и то, серьезным оружием её можно было назвать только условно. От одной ракеты киберу ущерба — только почесаться. В Десятого мы восемь штук вбили и то, едва-едва хватило… А других ракет не нашлось. Те, что мы подняли со дна реки, годилось только на то, чтоб забивать ими гвозди.

Гвоздей, впрочем, у нас тоже не нашлось. Яму на дороге выкопать? Смешно… Все-таки ничего у нас не получится с киберами. Надо что-то с туземцами придумывать. Только что? Заколдованный круг какой-то получался. Лента Мебиуса…

— Не знаю я чем их останавливать. Ни тех, ни других…

Чен кивнул.

— Я пока тоже. Но есть мысль… Помнишь, как мы «крысу» ловили?

— Помню.

Он сказал и умолк. Мы смотрели друг на друга.

— Башня? — вспомнил я. Шеф кивнул.

— Ничего более серьезного предложить не могу. Но, согласись, это шанс.

Я поскреб щетину уже отросшую и превращавшуюся в бороденку. Действительно ничего другого у нас не имелось.

…Контейнер с аккумуляторами стоял там же, где ему и полагалось — посреди цветущей зелени. И кабель от него тянулся в туже сторону, что и прежде, и кусты кругом не стали ни гуще, не реже. Все вроде бы осталось, как и в тот раз, но чтоб в этот раз все не повторилось в точности, как и в прошлый, мы, уже наученные горьким опытом, отсоединили кабель от аккумуляторов и пользуясь случаем зарядили невидимки и разрядники. Чен после этого прекратил вспыхивать кстати и некстати, разрядники лопались от энергии, и это позволило смотреть в будущее с оптимизмом. Он кстати, тут же начал оправдываться.

Башню никто так никуда и не уволок.

Несколько минут мы сидели за кустами, больше прислушиваясь, чем присматриваясь — после того, что тут натворила башня и прилетевший на помощь обиженной Ченом «крысы» кибер, смотреть тут было особенно и не на что. Ничего интересного в яме не осталось, а что тут еще оставалось — то сплющилось и ушло в землю.

У меня мелькнула мысль, что коварство может оказаться и обоюдным — мы пришли сюда, приготовить ловушку киберу, а он вполне мог догадаться об этом и раньше нас, но я отбросил её. Еще не хватало, чтоб эта груда железа научилась хитрить как человек.

Наши тени осторожно спустились по склону. Сквозь обожженную землю и оплавленную глину кое-где уже пробивалась местная травка. Тишина плотно лежала на вмятых в грунт металлических обрубках. Никто не копошился, никто не скребся… Спокойствие и неподвижность.

Первым делом мы сделали то же, что сделал в свое время кибер — натянули маскировочную сеть и подключили её к кабелю. После этого можно было бы приглашать сюда местных рыцарей, но у нас имелись дела поважнее. Касаясь ладонью башни, Чен обошел её.

— Ну вот она, надежда человечества… На вид вполне ничего…

Это он немножко преувеличивал. В закрытом сетью ухабе не осталось ничего целого или хотя бы прилично смотрящегося и башня тут не составляла исключения. Если она раньше просто стояла на земле, то теперь все оказалось иначе. Теперь она лежала косо, один край опирался на кусок какого-то сплюснутого металлического хлама, а второй под собственной тяжестью вмялся в землю. Видимо, когда в прошлый раз мы ретировались Десятый всё-таки попрыгал на ней, отводя душу.

— Нда-а-а-а, — несколько растеряно сказал я. Только что отброшенная мысль о западне эхом вернулась снова.

Издали наша находка напоминала детскую ловушку, когда ящик подпирается палкой, к которой привязывается веревка, а внутри, но немного на виду, крошится что-то съестное. Соблазненная жертва идет на запах, палка выдергивается… Ну, а дальше всем все ясно.

— Похоже на ловушку, — сказал я. — Очень.

Чен не ответил — полез внутрь. Темнота внутри растворилась в электрическом свете. Я постоял немного и чтоб не бездельничать, подтащил обрезанный конец кабеля поближе.

Хорошо хоть не придется думать над тем, как запустить Боевой луч — крыса, что похозяйничала в нем в прошлый раз, все наладила. Нам оставалось только подключить энергию — срастить два обрывка. Кабель дернулся, шеф втащил его к себе.

— Слушай! — донеслось изнутри. — Пока я тут все посмотрю, вернись, подключи энергию.

Я вернулся через пять минут и крикнул.

— Готово!

— Включаю!

Щелчок, гудение… Луч, слово прочерченный по линейке красным карандашом уперся в склон. За пару секунд он раскалил глину добела и погас. Стало слышно, как потрескивает, остывая, спекшийся пласт. Башня дернулась, трепыхнулась, словно Чен попытался приподнять её на своих плечах и… успокоилась.

Под треск остывающей глины Чен вылез из темного нутра с мыслями на лице. С грустными мыслями. Знаю я такую задумчивость. Очень уж легко она превращается в грусть, когда, подумав, понимаешь, что сделать ничего нельзя.

— Ничего хорошего? — спросил я и сам видя, что так оно и есть.

— Ничего, — подтвердил Чен.

— Все же работает…

— Работает, — кивнул Чен, — только толку нам от этого — чуть.

Он подошел, ткнул башню ногой. Та даже не шевельнулась.

— Вращалась бы она, как в прошлый раз. Имелся бы у нас маневр хотя бы в горизонтальной плоскости!..

Я обошел башню, хотя что её обходить — вся она на виду. Если б тот железный пенёк убрать башня стала бы ровно и появился бы тот самый маневр в горизонтальной плоскости… Правда тут же появился второй вопрос. Как в таком случае оказаться внутри башни? Если б мы прорыли в земле лаз…. Я топнул по спекшейся глине и Чен не спускавший с меня глаз кивнул, подтверждая, что думаем мы одинаково. Вокруг валялось множество металла, но не одной лопаты, ни одного лома… Альтернативой оставался такой план — посадить внутрь одного из нас, а потом каким-то образом убрать ту железную штуковину, на которую опирался теперь край башни и ждать пока Седьмой приедет сюда и тогда…

Для того, что довести мысль о башне до логического конца я предложил.

— Пенёк можно подорвать.

— Нечем.

— Так там взрывчатки…

— Ты разве подрывник?

Я покачал головой. Чен прав. Неумелый и ногтем голову отрежет. Себе, разумеется…

— И я тоже. Да и детонаторов нет… А без детонаторов твоей взрывчаткой только печку топить.

Он почесал нос.

— Это если мы её найдем, печку-то…

Потом вздохнул.

— Да и как потом вылезать оттуда?

Как только что я, шеф качнул головой. Идея и впрямь мыслилась героической, но приумножать собой уже образовавшееся из-за прибытия сюда «Солнечной короны» число покойников ему не хотелось. Как и мне.

Но даже если б мы и решились на безрассудство, то и это проблем не решало.

Над нашей башней нависали края овражка. Для того, чтоб дело удалось наверняка хорошо бы поднять её наверх.

Ухватив башню за край, я все-таки попытался её сдвинуть. Металлическая тяжесть не поднялась и не сдвинулась. Чтоб её передвинуть, нужен еще один кибер или подъемный кран с манипулятором.

Я смотрел на развалины, прикидывая чем еще мы можем нанести ущерб врагу. Получалось, что ничем. Единственным вариантом нами еще не реализованным оставались поиски какого-нибудь тяжелого оружия внутри самой «Короны» или поход куда-нибудь далеко-далеко, на другую сторону периметра. Последнее теперь стало проблематичным. Уходить так далеко стало опасно, когда рядом с нами стали лагерем монахи. Кто этих монахов знает? Мы отлучимся, а никак бросятся в реку…

— Нет, боюсь, что ничего не получится.

Взгляд Чена, безадресно бороздивший по дну овражка, вдруг остановился на кабеле, пробежался по нему взад-вперед и вернулся к башне. В лице появилась задумчивость уже иного рода — радостная.

— А может быть, зря я этого боюсь…

…Мовсий сидел перед окном и даже не вслушивался в бубнивший за спиной голос. Мысли витали далёко от того, о чем вещал за спиной монах. Да-а-а-а… Пришельцы не постеснялись показать свою силу. Того, что молодой Император видел, вполне хватило, чтоб самому, а не с чужих слов понять размер той силы, что с какой жизнь столкнула династию. Злые Железные Рыцари легко разметали все, что он смог поставить на их пути: тарквинских наёмников, рыцарей, горожан и даже дворцовую стражу. К счастью они вовремя остановились. Остановились ли? Или все-таки, правда, что Братья помогли усмирить их?

— …четырнадцать домов разрушено до основания, восемьдесят шагов крепостной стены разбито, в одиннадцати местах каменная стена разрезана колдовством….

Да-а-а-а, колдовства там на всех хватило. Нет, что бы там не говорили, а монахи молодцы! Как это им только удалось? Каким-то чудовищным напряжением Веры, они сумели вызвать Древних Охотников за Демонами и те прогнали наглых пришельцев. Хотя, с другой стороны, получилось у них это только тогда, когда дело дошло до монастырских строений. Когда все, что кругом рушилось, было чужим, никто и не пошевелился, а как только дело до монастырской корчмы дошло, так сразу и появились….

— … тридцать девять бочек пива…

В душе Императора словно что-то оборвалось. Вон, даже бочки посчитали. Неужели только из-за этого?

— Хватит, — остановил он монаха. — Не хватало мне еще про каждую раздавленную курицу знать…

Монах умолк, скатал свиток и удалился. В комнате с Императором остался только эркмасс.

— Ну, что? Они сами ушли, или их монахи прогнали? Как думаешь? — спросил он его.

Верный слуга ответил вопросом на вопрос.

— А ты б на их месте сам ушел?

Император промолчал. Любому ясно — если уж в город ворвался — всё. Держись. Всё, что в нем — твое.

— То-то… Кто-то их прогнал… От такой добычи сам не уйдешь.

— Неужто монахи? — с болью в голосе спросил Император. Старший Брат Ло уже делал заходы, намекал на нелегкость для Братства бремени Императорского налога… И ведь ответить нечего.

— Не думаю… Куда им?

— А кто тогда, — поднял голову Мовсий. — Кто?

Кори пожал плечами.

— Не знаю…

— Так значит, все-таки монахи?

— Так уж сразу и монахи… Много мы от Братьев на своем веку чудес-то видели?

Он подошел поближе, наклонился к уху.

— Я думаю, что тот, кто это сделал и не люди вовсе. Когда мы из леса выходили, так там еще одного поверженного демона…

Император резко взмахнул рукой.

— Да не демоны они — рыцари.

Эркмасс развел руками, словно извинялся за забывчивость.

— …еще одного поверженного Злого Железного Рыцаря встретили. Наверное, того, кто Верлена заколдовал. Его-то тогда кто прибил? Кто раненых за реку вынес? Там-то монахов не было…. Получается, что есть еще кто-то, кто им враг!

Брат Ло смотрел на то, как Бомплигава опустошает блюдо с мясом и размышлял, как правильно устроена жизнь, где одни стоят внизу и выполняют то, что им приказали сверху. Такая картина подчинения худших лучшим радовала монашескую душу, убеждая, что установленный порядок поддерживается самим Кархой.

«Божественный порядок, — удовлетворенно подумал монах. — Никуда он не денется. Пойдет. Поупирается для порядка, но пойдет…»

Найденный Братством ход позволял надеяться на успех. Все лежало на поверхности. Безгрешных, чистых душой братьев колдуны не пускали в своё пристанище, а вот убийца и клятвопреступник имел шанс… Вот казалось бы — мерзавец, клятвопреступник и убийца…Такому место или на плахе или в кандалах. А его вот Карха недавно от верной смерти уберег. Отвел руку неизвестного лучника и забрал вместо черной души невинную душу монаха. Может быть, потому так случилось, что уготовил он для Бомплигавы иную судьбу — судьбу помощника Братства?

Бомплигава, далекий от мыслей Брата Ло, как раз отодвинул блюдо и ухватился за кувшин.

— Приятно видеть такое рвение в исполнении призыва Братства, — произнес монах, когда гость опустошил кувшин и отставил его в сторону. — Видно, что ты торопился…

Бомплигава кивнул, словно не расслышал иронии.

— Приятно выполнять волю Кархи. Он позвал — я пришел.

Монах также предпочел не заметить колкости в свой адрес и перешёл к делу.

— Дело требует, чтоб ты сходил в лес.

— К колдунам? — уточнил Бомплигава. Брат кивнул.

Нагло улыбаясь, гость отрицательно покачал головой.

— Нет. Не пойду… Вам что покойников для ровного счета не хватает?

Брат Ло улыбнулся, показывая, что оценил остроумие собеседника.

— Если так, то пошли своих толстомясых сколько нужно, чтоб счёт сошелся и успокойся.

— Я полагаю, что это всего лишь означает, что ты хочешь узнать в чем состоит воля Кархи и почему выбор Братства пал на тебя? Изволь, я объясню…

Ох, как не любил Бомплигава, когда монах начинал говорить таким вот голосом. Не мог признаться себе, что боится такого монаха, но в глубине-то души понимал, что и впрямь боится. Про монастырские подвалы и колодцы прегрешений, в которых грешники годами по колено в воде жили, не с чужих слов знал — своими глазами видел.

— Нет. Покойников у нас хватает. А вот истины — нет. Да и откуда покойникам-то новым браться? Сам ведь знаешь, что те, кого мы туда отправили, все живыми вернулись. Живыми и целыми.

Он вздохнул.

— Не пускают колдуны к себе чистых душами Братьев, погружают в колдовской сон.

— Так я не монах…

— На это вся надежда. Их не пустили, так может быть, тебя пропустят. Ты ж не монах — воин!

— Колдуны, возможно и пропустят, — неожиданно согласился Бомплигава. — Как раз под копыта Злых Железных Рыцарей…

Брат Ло посмотрел на собеседника с хорошо разыгранным удивлением.

— Ты что, подумал, что Братство тебя на смерть посылает?

Бомплигава не ответил не то что словом — ни единым движением. Монах засмеялся. Обидно засмеялся, словно в трусости уличил гостя.

— Нет, храбрый Бомплигва. Все не так плохо, как тебе показалось!

Голос у него зазвучал укоризненно — снисходительно.

— Ай-я-я-яй… Братство о тебе подумало. Нашло способ, как тебя от злой доли избавить, чтоб с твоей головы лишний волос не упал.

Глаза Бомплигавы суживались. Он ждал подвоха.

— Теперь нам известен главный секрет демонов.

Он наклонился и машинально Бомплигава наклонился к нему, подставляя ухо.

— Злые Железные Рыцари не видят тех воинов, что ходят без одежды!

Это была правда, но не всякой правде человек верит. Монах понимал это и вместо кнута достал пряник. На стол лег найденный братьями в лесу портрет. Девушка в драгоценностях смотрела оттуда обещая предприимчивым героям почести и богатство.

— Слышал, верно, о дочери Северного Императора? Если проявишь ум и проворство и попадешь туда раньше других, то сможешь жениться на ней. Колдуны её взаперти держат. Слепых колдунов прирезать не так сложно, я думаю. Прирежешь их, девушку освободишь — станешь мужем и зятем….

…Идея, пришедшая в шефскую голову, оказалась простой и логически безупречной. Раз мы не могли маневрировать лучом, то следовало устроить всё так, чтоб поставить кибера в такое место, чтоб он сам попал под боевой луч. Техническое воплощение гениального замысла оказалось еще проще. Мы еще в одном месте обрезали кабель и установили там примитивный выключатель. Теперь, стоило замкнуть контакты, как излучатель начинал плавить глину. Пять раз мы проверяли систему. Все работало как часы. Дело оставалось за малым — поставить врага в нужную позицию. Для этого мы решили пожертвовать последним оставшимся «воробьем». Себя мы пожалели, к тому же оставался небольшой шанс, что «воробей» все-таки уцелеет. У нас же такого шанса не осталось вообще.

Приготовления мы закончили вечером того же дня, но начать войну решили все-таки утром. Киберу все равно когда мы станем его убивать, а нам, если ничего у нас не выйдет и опять придется бегать от него по лесу — нет.

Утром следующего дня, придя на место, мы проверили ловушку в шестой раз. Все прошло, как и в предыдущие пять — без суча, без задоринки.

Я отключил маскировочную сеть и стащил её в сторону, обрушив вниз дождь из росы. Сразу стало светлее и тень «Воробья» упала на край застывшей в движении глиняной волны. Место мы выбрали самое удачное — напротив излучателя. Чен кивнул, и приманка выдал в эфир сигнал.

Киберы прибыли минут через десять. Сперва послышался рокот одного двигателя, потом к нему присоединился такой же звук, но с другой стороны. Они, похоже, пеленговали передатчик.

Мы с Ченом устроились в узкой расселине, чуть не один на другом. Лежать приходилось боком, зато мы имели почти стопроцентную гарантию, что в эту щель не заедет ни один железный монстр.

Позицию мы выбрали грамотно.

Коварные железяки появились почти одновременно с разных сторон и остановились, тихо урча моторами.

Седьмой стоял на самом краю, а безголовый Одиннадцатый, тот самый которого я пожалел в городе тихонько вздрагивал, словно не решался спуститься. Движители то дергали его вперед, то напротив, отводили назад. Скорее всего, что-то у него случились проблемы с системой управления, но выглядело это натуральным нетерпением. От его ерзания вниз сыпалась глиняная пыль. Хотелось подкрасться и пнуть его ногой в корму, чтоб он, наконец, решился и съехал вниз.

Чен сжал моё плечо, дурные мысли в секунду вылетели из меня, и я отпустил воробья.

Тот рванулся вперед, выскальзывая из ловушки, Седьмой проводил его длинной очередью метателя и не обращая внимания на коллегу рванул следом, а Одиннадцатый как-то неловко, словно не своей волей действовал подался вперед и со скрежетом обрушился вниз.

В туже секунду с треском сомкнулись контакты.

Меж них проскочила голубоватая искра, и в яме мощно взревел двигатель. Корма Одиннадцатого дернулась, подалась назад, но он тут же съехал еще глубже. Как-то неловко, боком кибер дернулся, его повело в сторону, теперь он поднимался боком, но словно заскользил на отполированной до блеска глине и, не удержавшись, съехал обратно. За треском крошащейся в пыль спекшейся глины слышно стало как там что-то шипит и лопается. Это продолжалось всего пару секунд.

Потом там загудело, поднялось желтоватое в солнечном свете облако глиняной пыли, а еще через две секунды снизу выпрыгнул Одиннадцатый. Выпрыгнул не как перепуганный чужим могуществом зверь, а просто так, своим желанием. Мягко, словно боялся в себе расплескать что-нибудь, он поднялся над обрезом ямы. Я от чувств стукнул Чена по спине. Ловушка сработала! Ленты движителей свешивались с обеих боков и на наших глазах соскользнули обратно в яму. Там, внизу по-прежнему полыхал жар, багровым светом выплескиваясь на края ловушки. Одиннадцатый поднялся над краем еще метров на пять и вдруг рухнул вниз. Я радостно дернулся, но зря. Кибер снова вознесся и снова упал. Багровый отсвет внизу пропал. В четвертый раз он поднялся и опустился на край откоса. Мы сидели тихо, как мыши, понимая, что обнаружь он нас, наша судьба будет не менее печальной, чем у расплющенной башни. Время тянулось. Массивный безбашенный корпус стоял напротив нас. Наверное, мы могли бы подняться и уйти — нечем ему нас было обнаружить, нечем! Но это не пришло в голову ни одному из нас.

Наконец, он взревел и длинным балетным прыжком улетел, похожий на порхающую балерину, в сторону «Короны». В этом реве мне послышалось что-то вроде укора. Жил, мол, жил кибер, никого не трогал….

Чен слез с меня и приоткрыл щиток.

— Ну и что мы имеем?

На наших глазах Одиннадцатый новым прыжком взмыл в небо. Все наши хитрости ничего не дали. В яму упал не тот, кто нужно, да и с тем, кто упал, мы ничего не смогли сделать. Глупо все вышло.

— Балерину. Или лягушку… На выбор.

Чен отрицательно покачал головой.

— Нет, друг мой. Мы еще имеем «воробья»!

Я представил как «воробей» с налету врезается в лоб киберу и выскакивает с другой стороны, пробив его насквозь, а железка, словно дуэлянт неожиданно для себя налетевший на чужую шпагу, замирает и вдруг разом разваливается на части и засмеялся пригрезившейся небылице.

Чен тоже заржал, но, по-моему, он смеялся над чем-то своим. Нервы….

Я считал это поражением, Чен — ничьей. Но поскольку киберы могли чиниться, а значит через день-другой у нас имелись реальные шансы встретить Одиннадцатого на тропе войны, то это скорее всего следовало считать именно поражением.

Время играло на них, а нам оставалось надеяться на небо.

Точнее на космос.

А еще точнее, на Адама Ивановича.

Это состояние бессилия было настолько унизительным, что мы старались не говорить о нем.

Кроме надежды на Большого Шефа, у нас остался единственный шанс как-то уровнять наши возможности — искать оружие там, где мы его еще не искали.

За все то время, что мы бродили вокруг места катастрофы мы еще ни разу не побывали в самом корабле, а там могло оказаться что-нибудь полезное для нас и вредное для киберов.

Не откладывая дела в долгий ящик, в тот же день мы пошли к развалинам «Солнечной короны».

Там оказалось очень неприветливо.

В корабле что-то осыпалось, мне даже показалось, что что-то там тихонько шипит, остывая, хотя быть это не могло — все сроки прошли. Со стороны он казался похожим на обгорелую свечку. Стремительные формы, вызванные к жизни желанием человека вырваться в небо, оплавились и сникли, но гордость человека сотворившего его и забросившего в космос еще жила в нем. Этот отзвук могущества тихим скорбным скрипом летал по всему кораблю. Одного этого хватило на то, чтоб я понял — поиски бесполезны. Кораблю досталось больше, чем грузу.

— Черт ногу сломит, — сказал я. — Ничего тут нет…

Над нашими головами, метрах в пяти в стальном боку чернело овальное отверстие. Когда-то создатели корабля поместили в этом месте люк, но от удара его крышку вырвало и отбросило неизвестно куда. Теперь вокруг отверстия волнами застыла тугоплавкая керамическая обшивка. Да-а-а-а-а. Кораблю крепко досталось.

Цепляясь за трещины и валики оплавленной керамики, Чен поднялся вверх и ловко залез внутрь. Его шаги сразу же заглохли, задавленные мятым металлом. Я прислушивался к далекому треску двигателей, гадая чем это киберы там занимаются. Вполне могло оказаться так, что они там кого-нибудь плющили со всем усердием — ту сторону мы никак не могли контролировать и что там происходит, не знали. В который уж раз я обежал взглядом окрестности.

Вокруг царили хаос и разрушение. Ничего годного к употреблению тут практически не осталось. Господи! Ну, хотя бы пару ракет, вдобавок к той последней, что у нас оставалась! Конечно, и этим воевать нельзя, но хоть что-то…

Чен не появлялся, и мысли мои приняли философскую направленность.

Почему, интересно, жизнь так устроена, что целым остаётся только ненужное? В данном конкретном случае военно-бесполезные вещи — контейнер с аккумуляторами и контейнер с взрывчаткой, но без детонаторов, что лежал при входе, сразу за стеной. Полезная ведь вещь, при определенных обстоятельствах, а вот на тебе! Ни детонаторов, ни ракет…

Взгляд мой пробежал от одних развалин до других, ткнулся в развороченный контейнер и замер.

Вот оно — решение!

В восторге от собственного ума я полез за товарищем.

— Чен! Чен! Я придумал!

Яму мы рыли почти целый день, а потом еще пол дня носили в неё взрывчатку. Хотелось все сделать так, чтоб потом не пришлось переделывать. Наверняка.

На наше счастье два дня нас никто не беспокоил. Туземцы, словно каким-то чудом почувствовавшие, чем мы тут занимаемся, не тревожили нас экспедициями, и нам удавалось заняться землекопными делами.

«Воробей» в режиме передачи носился на противоположной стороне периметра, отвлекая на себя внимание обоих киберов, а мы осторожно, по-воровски таскали брикеты эксплозива из благословенного контейнера. Мы оба понимали степень риска, но это оставалось для нас единственным шансом усмирить развоевавшиеся механизмы.

Кирпичи зарядов ложились один к одному, постепенно заполняя яму. Приоткрыв забрало, спросил.

— Ты считаешь?

— А чего считать? — задыхаясь, отозвался товарищ. — До краев наполним, чтоб осечки не случилось…. Избыточность продуктивна…

— Воробья жалко…

— Для такого-то дела?

Взрывчатки нашлось много, но сложность заключалась в том, чтоб заставить кибера наехать на мину. Рисковать собой мы не хотели, а значит оставался единственный, уже опробованный путь — сделать приманкой последнего нашего «воробья», но он оставался один-единственный, и в случае неудачи не понятно как мы будем выходить из положения.

То есть следовало работать наверняка.

Вечером второго дня, когда яму вырыли и в восемь слоёв набили брикетами эксплозива, замаскировали со всем тщанием, мы устроились в палатке, готовые на завтра дать киберам новый бой. Заряд мы зарыли в землю такой, что его должно было хватить на все. Если нам повезет и приедут сразу двое, то оба там и останутся.

А пока нам оставалось надеяться, что в этот раз в ловушку попадут те, на кого её и ставили.

Эскападу назначили на следующее утро.

Я проснулся от грохота. Точнее сказать грохот выдернул меня из приятного сна, как умелый рыбак вытаскивает из воды зазевавшуюся рыбину. С Ченом произошло тоже самое, и мы пару секунд смотрел друг на друга, соображая о чем бы нам друг друга спросить. Грохот повторился и мы, мешая друг другу, выскочили из палатки.

Темноты вокруг нас уже не осталось — сверху лился мерцающий, затухающий свет. Одинаковым движением задрав головы, мы увидели как чуть в стороне с неба валятся, оставляя красивые дымные следы какие-то пылающие куски. Огненные спирали летели к земле, словно остатки фейерверка. Чен затейливо выругался по-китайски. Мысль у нас оказалась одной на двоих.

— Адам!

Бедный старик, верный долгу, прилетел за нами, но теперь вот вместо посадки, летел вниз, под гусеницы сдвинувшийся с ума боевой машины.

— «Воробья»!

Шаг в палатку, шаг наружу и передатчик взмыл в ночное небо. Чен склонился над вычислителем, но я продолжал смотреть на трагедию собственными глазами. В небе все происходило точно также как недавно и у нас. Чуть в стороне от вспышки взрыва распахнулись крылья спасательных капсул, и тут же со стороны леса раздалось звонкое «ду-дут, ду-дут, ду-дут»… Люди наверху, слава Богу, были живы — парашюты осмысленно уклонились в сторону и попытались перелететь за реку.

— Что они делают? Что делают?!

Метатель зачастил. Мгновением спустя я сообразил, что там ожил кто-то еще и теперь киберы молотили по нашим товарищам в три ствола. Парашюты, словно точно знали, что нужно делать, разошлись в стороны.

— Сообразили. Молодцы, молодцы…. Включай передачу.

«Воробей» уже порхавший за периметром переключился на передачу, но в это раз киберы не обратили на него большого внимания. У них хватило ума понять, что большую опасность для них представляет именно сбитый корабль и молотили, молотили, молотили по падающим осколкам…

… Настоящему Брату по Вере не важно, что вокруг него — камень монастырских стен или древесные стволы, лес или город, пустыня или море. Настоящему Брату в любом месте надлежит плясать и молиться — служить Кархе и светлому делу.

Лагерь разбили быстро.

Братья уже знакомые с этим местом окружили лагерь Пляшущей стражей и под тенью руки Его готовились постичь чудо, данное им Кархой.

В лес идти никто не торопился. По приказу Старшего Брата жили монастырским уставом, на другой берег не лазили, ждали знамения, ждали, когда Карха проявит свою волю.

В том, что это случится, никто не сомневался. Карха, волею своей повелевающий Миром уже показал свою силу, оставив рядом с лагерем спящего демона. Братья нашли его, едва поставили палатки. Стальная с виду громада застыла около воды, погруженная в колдовской сон. Близко монахи к нему не подходили — сон чудовища оказался чутким. Что-то внутри него гремело — может быть рвались наружу демоны помельче, которых некоторые братья видели в лесу, а может, грызли черви, насланные Им, кто знает?

Следовало смиренно ждать. Плясать, молится и ждать…

Мы ждали и дождались!

Небо разверзлось и из него на землю упали куски пламени, налету обратившись в демонов!

Брат Вермор вскинул руку, предупреждая братьев об опасности, и тут над его ухом радостно взвыло:

— Вот она, радость наша! Вот они, божьи помощники! Прислал Карха, не забыл про нас бедных!

Вермор прикусил язык. Может это и впрямь не демоны, а божьи помощники? Издали, да в темноте ошибиться нетрудно. Грохот разбудил всех, и братья выскакивали, кто в чем на воздух, задирали головы.

Небо над головами полыхало неземным пламенем, оттуда, с заоблачной выси, словно растрепанные веревки свешивались. А на их концах висели яркие, не остывшие еще куски небесного пламени, а еще выше, над ними — два ярких треугольника, цвета раскаленного до красного жара металла.

Свет отражался в воде и освещал стену леса, за которой прятались настоящие демоны.

— В круг, братья! В круг! Встретим знамение священной пляской!..

…Монахи на берегу бесновались. Какая-то их часть орала непонятно, а какая-то, взявшись за руки, встала в круг и заплясала по здешнему обыкновению. Вряд ли это могло послужить защитой от валившихся сверху обломков, но им повезло! Самые большие куски корабля рухнули в запретный лес, мелочь с шипением канула в реку и через минуту в очистившимся небе над нашими головами остались только два оранжевых треугольника — крылья спасательных модулей. За ними сейчас следили все — мы, монахи и киберы. Эти — с особым тщанием. «Ду-дут, ду-дут, ду-дут» звонко крошило ночную тишину, а керамические пули буравили небо, словно частый дождь, двинувшийся умом и бивший не с неба, а с земли.

Не знаю, с каким чувством смотрели за ними туземцы, а я — с ужасом. Слишком свежи были собственные воспоминания от свистящих рядом пуль. Нам-то повезло, мы избежали неприятностей, а что будет тут?

Я как накаркал. Стоило мне об этом подумать, как летевший последним планер качнулся и прямо на наших глазах беззвучно рассыпался на куски.

Мне показалось, что я услышал крик, только этого быть не могло — планеры висели почти в полутора километрах от нас.

На моих глазах крылья разлетелись в стороны, каждое своим штопором устремляясь вниз, а лишенный опоры в воздухе человек камнем ринулся к земле. Господи! Скверно конечно и думать такое, но лишь бы не Адам!

Шеф вскинул вверх кулаки.

— Черт! — в голос заорал он. — Скоты! Железки!

Человек мелькнул в небе и слился с деревьями. Падая с такой высоты, он не спасся бы, даже если б угодил в реку, но ему не повезло даже в этом. Он упал на деревья, в ту часть леса, где киберы чувствовали себя хозяевами. А вот второму пока везло!

Я чертыхнулся, мысленно, выругал себя за это «пока». Везло. И пусть дальше везет!

Адам там оказался или нет — не знаю, но он наверняка не понимал, что происходит. Правда, грозящую опасность летун определил верно, как и способ спастись. Крылья сблизились, стали меньше, нос планера заострился и он спикировал вниз, уходя из-под огня.

Чен облегченно выдохнул, только кибер не унимался, а значит, считал свои шансы достаточно большими…

Человек в воздухе соображал быстро, да и обладал недюжинной смелостью. Выбирая между возможностью разбиться и быть расстрелянным, он явно предпочитал первое. Там у него имелись какие-то шансы. Крылья все больше суживались, и планирование все стремительнее превращалось в падение. Там, внизу река, которую он видит. Это плюс. Но там и монахи, о которых он и не подозревает…

— К реке, бегом!

Чен схватил баллон со слезоточивым газом и, бросив на меня косой взгляд, бросился прочь. Я подхватил второй, остро жалея, что нет еще пары рук, чтоб ухватить третий…

Мы неслись сквозь темноту и кусты, чудом каким-то не калечась и не роняя ноши. Приходилось спешить — я видел, что еще несколько секунд и нового незваного гостя скроют деревья, обступавшие со всех сторон палатку.

— В воду! — догадался шеф на бегу. — Он метит в воду!

— Не дурак!

Мы немного не успели и когда выбежали на берег, то увидели, что вода в реке превратилась в суп, где вместо фрикаделек плавали монашеские головы. Видел я китайские купальни на Янцзы, так это оказалось чем-то похожим. Они могли по неаккуратности просто затоптать Большого Шефа. Монахов в реке плавало столько, сколько я еще никогда не видел. Я бы даже сказал, что ни не пыли там, а толпилсь.

— Адам! Держитесь! Мы идем! — заорал я.

— Давай! — прозвучало у меня в ушах. Чен перешел на радио. Я оторвал взгляд от кипящей под удами рук воды. Чен на моих глаза исчез, и из его баллона хлынула темно-желтая струя…

…В этот раз нападавшие решили достать их с воздуха. На что они рассчитывали — непонятно. Это возможно и получилось бы у них неделю назад, но сейчас… Контроль над окружающим периметр пространством они наладили так, что нападавших Седьмой и Одиннадцатый нащупали еще за триста километров и дали запрос на опознавание. Это было проформой — оба уже поняли, что все свои находятся внутри периметра, но программа требовала именно такой реакции.

Враг приближался неспешно, и даже пытался обмануть их, посылая недействительные опознавательные коды мирного времени. Те, кто приближался, может быть и обманули бы их, но киберы знали то, что еще не знали хитрые пришельцы — тут уже вовсю шла война и коды сменились.

Получив неверный отзыв на запрос Седьмой прекратил локацию вражеского корабля. Он не хитрил — просто не хотел показывать врагам свое местоположение. Ежесекундно ожидая атаки, Седьмой подпустил их на расстояние в четыре километра и первой же (она же, увы и последняя в его арсенале) ракетой «земля-воздух» развалил на части, только враг оказался хитрее, чем он предполагал. Каким-то чудом они уцелели и их радиомаяки нарушили режим радиомолчания.

Наверное, вызывали подмогу.

Еще два передатчика заработали, едва остатки спасательной капсулы скрылись за деревьями. Они находились за границей периметра, но в ситуации прямой угрозы могли оказаться опасными. Седьмой уже засекал их раньше, но тогда они не приближались к границе периметра так близко и сейчас находились в нескольких десятках метров от ускользнувшего врага.

Кибер колебался не более полусекунды. У него уже не было нужных ракет, но он перебросил информацию все еще лишенному возможности двигаться, но не истратившему свой боезапас Одиннадцатому и тот мгновенно среагировав, выпустил по реке три газовые ракеты.

… Демон упал почти у самого берега. Его крылья не выдержали удара о воду и, отломившись, поплыли по течению.

Старший Брат Черет только приготовился дать команду на начало Охранительной, как у кого из младших братьев сам собой из груди вылетел крик.

— Хватай его! Уйдет!

И вместо торжественного пленения демона поднялась кутерьма, когда каждый из Братьев решил внести свою лепту, чтоб потом, за кружкой крепкого монастырского пива хвастливо потрясая рукой приговаривать — «Вот этой самой рукой, братья, вы не поверите…»

Поверят. Теперь все поверят… И Император поверит, и поймет, кто в таких вот делах сильнее и кого надо налогами душить, а кого нет…

Четверо братьев поумнее в реку не полезли — встав с факелами на берегу, они осветили воду, в которой азартно плескались монахи.

— Быстрее! — крикнул Старший Брат. — Несите его на освященную землю!

Братья, радостными криками славя Карху, тянули демона и его проклятое облачение. Почувствовав силу братьев, демоны разъярились. Где-то в воздухе, невидимые для глаз праведников, они приближались, чтоб освободить товарища, но опоздали. Первые Братья, держа в руках безвольное тело демона, уже выбрались под защиту Кархи, на освященный берег. Старший Брат не дожидаясь подмоги сам начал первые движения Охранительной, но вой невидимых демонов стал осязаемо-плотным. Не в силах преодолеть границу между священной и обычной землей демоны заорали еще громче, и тут Божья сила обрушила их прямо в середину реки. Три огромных фонтана взлетели вверх, и воздух наполнился уже знакомым смрадом. Желтый туман, наполнявший распоротые чрева демонов клубами повалил на берег.

Пока он выползал на сушу, Старший Брат сквозь желтую хмарь, только что бывшую сущностью демонов, увидел, как по воде бегут круги, словно кто-то с того берега бросает камни, все ближе и ближе. Монах ощутил, что нить удачи становится все тоньше и тоньше.

— Бегите! Бегите, Братья! — закричал он, не прекращая пляску. Но он опоздал. Его голос уже заглушали хрипы и кашель. Колдовской смрад нагнал братьев, сделав мир вокруг злым и едким, и те бросились врассыпную.

Пляска не защитила и самого Старшего Брата. Он держался сколько мог, но Карха, в неизреченной милости своей, заставил его ноги сами собой бежать прочь от колдовского тумана…

…Вот уж от кого я не ждал помощи, так это с той стороны. Киберы воткнули в реку и в тот берег три газовые ракеты, и все накрыл едкий, разъедающий глаза туман. Этого оказалось вполне достаточно, чтоб обратить монахов в бегство, а персонально нас выручили две вещи — невидимки и то, что тот из киберов, что пользовался метателем, не успел к берегу. Палить вверх, по воздушной цели, он мог, а вот стрелять сквозь деревья нет. Даже он понимал, что дело это совершено бесполезное. Наш враг показался на берегу, когда с него разбежались и клерикалы и мы. Монахи чесанули в лес, а мы, подхватив изломанное тело, ушли вниз по течению, примерно туда, где когда-то пришлось садиться нам самим.

— Это не Адам, — сообщил Чен, на бегу заглянув в лицо нашему новому товарищу.

— Бросим что ли?

— Что? — опешил шеф.

Ну, совершенно нет чувства юмора у человека.

Раненного тащил Чен, а я бежал позади, оглядываясь на нашего механического врага. Тот стоял на месте, водил из стороны в сторону метателем, ожидая смелых или глупых. Мы не относились ни к тем, ни к другим и, не желая рисковать, добежали до валунов и там укрылись. От камней тянуло холодом и сыростью, зато они закрывали нас от кибера. Это, конечно, если дурноголовый не попробует воткнуть нам сюда еще одну ракету. Чен склонился над нашим гостем, орудуя ножом, обрезал на ногах остатки комбинезона. Глядя на кибера, я спросил:

— Как он? Живой?

— Живой!

Чен подвинулся, и я смог рассмотреть спасенного. Нда-а-а-а. Не повезло парню… Несколько керамических пуль попали ему в ноги и теперь на наших глазах остатки комбинезона перемешанные с живым мясом, набухали кровью. А с другой стороны посмотреть — легко отделался. Товарищу его повезло гораздо меньше…

— Аптечку!

Антишоковое, вирусофаг, биопленки, стягивающая повязка…

Пока Чен занимался делом, я поглядывал на раненого. Комбинезон на нем оказался стандартный, да и лицо тоже не из запоминающихся. Нет. Не помню такого. Ну, это-то и не удивительно — работаю в компании без году неделя, вот Чен…

— Знаешь его?

Чен на мгновение оторвался от экрана аптечки, глянул.

— Нет. Незнаком.

Я удивленно приподнял брови. Мне всегда казалось, что уж Чен-то в филиале знает всех… Я смотрел, смотрел… Что-то в нем было не так… Только что?

Мысль показалась глупой, но это не настолько глупой, чтоб её не проверить. Тем более это ничего не стоило сделать. Я стащил с головы раненого шлем. Вот оно что!

— Он не наш…

Чен промычал что-то, явно не слушая. Аптечка ожесточенно мигала, споря с капитаном.

— Он не землянин, — повторил я. — Цивилизация Моро. Сам погляди.

Шеф на секунду оторвался от аптечки, сунул руку куда-то за затылок раненому.

— Верно… Моро… Не страшно. Биохимия почти та же…

Внешне эти братья по разуму почти не отличались от нас, только вот форма ушей выдавала их неземное происхождение, такой вот оказался каприз природы — все, вплоть до аппендикса одинаковое, а уши…

Встретились мы с ними лет двести назад, и с тех пор, время от времени, среди землян вспыхивала мода менять себе форму ушей «под моро». Модники ходили загадочные и пользовались успехом у женщин. Последний раз это, правда случалось лет десяток назад… Этот тогда слишком молод для модника.

— Да Бог с ней, с биохимией. Как он сюда-то попал? В филиале нет ни одного моро. Точно тебе говорю!

— Не забивай голову. Посвети лучше…

Он разогнулся. Зная добросовестность шефа, я знал, что все, что можно было сделать — сделано. Аптечка уже сама заливала растворимые повязки антисептическим пластиком. Выглядел наш гость, конечно не здорово, но это еще посмотреть надо как выглядел бы любой из нас после того, что с ним случилось. Привлеченные светом к нам начали слетаться мотыльки. Я выключил фонарь.

— Жить будет?

— Будет… Медпомощь оказана вовремя и квалифицированно, — с облеченным вздохом отозвался шеф.

— Ну, тогда сам расскажет как его сюда занесло.

Аптечка замигала зеленым и, втянув манипуляторы, замерла. Я подал её Чену, тот кивком поблагодарил, сунул в футляр. Озабоченность в его лице растворялась в довольной улыбке. Присев он стал отмывать от крови руки.

— Я тебе и сам все расскажу. Это получатель груза.

Я вспомнил рекламную листовку, женщину на ней в украшениях под вкус моро… Сложил один и один. Точно! Чен прав. Искать груз могли либо мы, либо хозяева, а, учитывая то, что рекламщики изобразили на листовке, груз предназначался именно моро. Вот это поворот! Это у нас живой свидетель образовался прямо на руках. Знал парень куда рулить, не иначе! Получается они изначально знали, что на «Солнечной короне» будет не лабораторное оборудование, а киберы… Ай да Адам Иванович! Ай да страховщик! Ай да нюх!

— Так нам его холить и лелеять надо, от воды и пыли беречь!

Этот человек становился не просто ценным свидетелем. Жизнь подсказывала, что впереди неизбежное судебное разбирательство и свидетель замены одного груза на другой никому не будет лишним.

К тому же это вдвое увеличивало наши шансы.

Груз искали все, и, значит, наткнуться на нас моги либо наши, либо моро.

Не уверен, правда, что в этом случае нам будет лучше…

…Братья стояли за кустами, не решаясь ступить на проклятый берег. Они смотрели на оставленные палатки, на утварь, разбросанную на песке, на собственные следы, но первого шага никто не делал.

Средний Брат Черет стоял вместе со всеми, понимая, что все ждут его слов.

— Счет, — обронил он.

— Все братья живы, — отозвалось за спиной.

Средний Брат вздохнул глубоко и обреченно. Сквозь кусты он смотрел на ставший чужим берег, все четче понимая, что нет им там места. То, что произошло только что и все то, что произошло за эти дни, не имело значения. Даже смерть Императора Аденты не значила почти ничего, ибо не события это были, а знамения!

Он чувствовал это кожей, нутром, как чует опасность дикий зверь. Приближалось страшное время — время испытаний и горя, время страха и правды, за которыми виделась заря счастья для всех и посрамление темного воинства.

Монах отряхнул грудь и спину и один вышел на берег. Без команды никто не пошел следом. Средний Брат Черет воздел руку и прокричал:

— Предвещаю время испытаний! Предвещаю испытание Духа и Веры! Предвещаю…

…- Что он там? Что случилось?

Одинокий голос туземца пролетел над нами. Слов мы не разобрали, но настроение обиженного клерикала уловить смогли. Угрюмое такое настроение, безысходное…

— На жизнь жалуется, наверное… Сейчас посмотрим…

Лагерь остался за холмом, и я подхватил вычислитель, чтоб направить туда «воробья», но наткнулся на темный экран. Так. Еще одна потеря. Скверно-то как!

— Осиротели мы…

Чен вопросительно наклонил голову. Смотрел он не на меня, а на раненого.

— Нет больше воробышка…

Это его отвлекло. Шеф нахмурился. Несколько мгновений стоял с прищуренным глазом, потом высказался.

— Боюсь показаться циником и пессимистом, но счет к этой минуте два с половиной против нуля в его пользу.

— Кого ты, интересно, считаешь за половину? Воробья или раненого?

— Конечно нашего нового друга. Этого-то героя мы на ноги поставим и со временем, доведя до полной единицы, употребим с пользой.

Одной опасности мы вроде бы избегли, но оставалась другая. Как ни тихо вели себя наши соседи, а ожидание каких-то действий с их стороны томило мне душу.

Чтоб понять, что происходит в лагере у туземцев, я добежал до знакомого уже холма и поглядел что там и как. Более приятную картину трудно я и вообразить бы не мог — туземцы суетливо сворачивали лагерь. Окончательной победой я это зрелище не назвал бы, но счет свершившихся нынче поражений и побед явно менялся. После того, что я увидел, я оценил бы его так: два с половиной на ноль целых пять десятых.

На сборы у клерикалов ушло не более получаса. Все делалось в бешеном темпе. Веревки не развязывались, а резались, вбитые в землю колья палаток так просто выламывались. Выглядело это так, словно накатила на туземцев такая волна страха, что только бежать, бежать, бежать…

Поглядев в хвост танцующей колонне, я вернулся. Чен сидел над раненым, щупал пульс.

— Они ушли.

— Хоть одна хорошая новость. И нам пора.

Остаток ночи мы провели рядом с палаткой, вслушиваясь, не едут ли к нам железные гости.

События последних дней могли сдвинуть что-нибудь в башке этих истуканов, и чего ждать от них в этом случае, я бы предсказать не взялся бы.

Но время шло, и никто нас не беспокоил. Под звездами висела тишина, только ветер шлепал наверху листьями, да постанывал в темной палатке раненый моро. После того, что случилось на берегу тут даже звери попритихли. То я, то Чен изредка вставали, делали несколько шагов в сторону и прислушивались. Это вообщем-то была не бдительность — просто ожидание неприятностей.

— Они нам теперь жизни не дадут…

— Пожалуй. Они ведь, получается, в настоящую войну поверили…

Чен усмехнулся, качнул головой и спросил, словно это и являлось сейчас самым главным.

— А вот интересно, как у них там, в программах записано, что следует после третьего нападения делать? Может быть, пускать в ход тактическое ядерное оружие?

— Да нет у него ничего серьезнее пулемета и ракет с химической дрянью.

— Пока нет, — согласился Чен. — Но они ведь чинятся… Это мы с тобой по глупости своей не знаем что у них должно быть и что нужно искать, а они-то о себе все знают.

— И что? Повеситься нам теперь?

— Зачем? Надо все-таки попробовать завтра его взорвать!

— «Воробей» погиб. Чем приманивать будем? Пальцем?

Чен поскреб щеку.

— Черт… Забыл….

Под утро нас сморил сон, и проснулись мы только к полудню.

Поляну заливал солнечный свет, трещали птицы, и вообще ничего вокруг не напоминало о том, что тут творилось вчера.

— Хороши мы… — сказал шеф сквозь зевок. — Сторожа…

Морщась и покручивая плечом, он сразу устремился к палатке.

— Ну что он?

— Не понимаю, — сказал Чен, пожимая плечами. — Вроде все в норме… Жара нет. Зрачки на свет реагируют…

Раненый, словно услышав, что речь о нем задергался, захрипел что-то неразборчивое.

— Помоги!

Мы подхватили его под руки и вытащили из палатки.

— Аптечку, — озабоченно бросил шеф, наклоняясь над ним. — Быстрее…

Я сделал два шага назад…

И тут произошло то, чего не ожидал никто. Только что лежавший без сил раненый ловко повернулся, коснулся рукой шефа и в туже секунду в его ладони оказался разрядник.

— Эй, эй, — сказал Чен, не поняв, что происходит, — Лежи спокойно. Тебе нельзя…

Он так и не произнес, чего именно тому нельзя делать. Его колени подогнулись. Парализованный шеф упал в траву. Разрядник через мгновение уже смотрел на меня, предавая словам раненого убедительность.

— Всем стоять.

Я замер.

— Не обижайтесь, ребята. Ничего личного, — сказал он на вполне сносной геолингве. Не отводя ствола от меня, этот гаденыш щелкнул переключателем, и кольцо на стволе излучателя из голубого стало красным. Он поставил на боевой. Еще не сообразив, что он задумал, я машинально сказал:

— Что с тобой? Кончай с оружием шутить…

Помогая себе плечами, моро поднялся чуть выше, прислонился к дереву. В нем пульсировала боль, но он терпел.

— Вам, я слышал, свидетель нужен, а вот я, какая жалость, напротив, в них совершенно не нуждаюсь.

Глаза у него были совершенно нормальные, скучающе даже. Щека только подергивалась, но это не от волнения — от боли. Тяжело ему одному раненому, только решение он уже принял…

Все, что он хотел сделать в следующие секунды, для него не являлось ни потрясением, ни экзотикой — просто работа. Наверняка ведь мы с Ченом у него не первые и не последние. Я стоял перед ним дурак-дураком и думал, что дальше-то делать?

Организм решил все за меня и решение это, наверное, уже сидело во мне, едва только я увидел разрядник в его руке.

Зубы оскалились улыбке, поднялся многозначительно палец и губы произнесли назидательно.

— Пуркава соли могун эрвкер-зо сувала…

Его брови сошлись, на лбу появились морщины — он напрягся в попытке понять то, что услышал.

Когда говоришь на чужом языке, то всегда возникает неуверенность — все ли ты правильно понял. А если языка вовсе не существует, то догадаешься об не раньше, чем переберешь несколько разных вариантов, да в глаза говорившему посмотришь — не издевается ли?

А вот этой возможности я гаду не дал.

Как хорошо, что у человек целых две руки!

Одна моя рука уже лежала на сенсоре, а другая опускалась к бедру, чтоб подхватить свой излучатель.

Этого он не ждал! Не готов морально оказался мой враг к тому, чтоб я на него глазах испарился.

Правда, среагировал он похвально быстро, явно человек с военной косточкой внутри. Луч пролетел над головой, найдя себе цель среди окружавших лагерь стволов, а я, падая назад, со всего размаха ногой ударил его по руке. Меня вел простой страх и поэтому в удар я вложил все, что у меня нашлось, понимая, что тень моя никуда не делась и второй попытки гостю давать не следует.

Он успел отдернуть руку, но всеже этого расстояния мне хватило. Носком ноги я угодил в ствол разрядника. Его подбросило вверх и с мокрым хрустом пальцы стрелка выскочили из суставов. Пока он орал я, чтоб не искушать Судьбу, достал парализатор и отправил его в беспамятство.

Сидя на траве и не отключая невидимки, я несколько секунд озирался, терзаемой дурацкой мыслью, что вот сейчас самое время из одних кустов вылезти странствующим монахам, а из других — Седьмому, чтоб начать тут настоящее веселье, переходящее в крах цивилизации… На мгновение я всерьез воспринял это как угрозу, но здравый смысл вернулся и я неуверенно засмеялся. Это все чересчур, для одного-то раза.

Перевернув Чена на спину, я, продолжая смеяться, добрел до выбитого мной из рук поганца излучателя, и заржал с новой силой. Вместо излучателя теперь у нас оказалось два куска бесполезного металла.

Человек оказался крепче железа.

Конечно, имелась где-то аппаратура, которая могла вывести человека из состояния паралича почти мгновенно, но у нас этой аппаратуры не нашлось и мне пришлось ждать, пока Чен придет в себя естественным путем. На это ушло больше получаса, но время не прошло даром. Я размышлял, и кое-какие интересные мысли у меня появились.

Чен, слава Богу, пришел в себя на несколько минут раньше этого подлеца. Несколько мгновений он лежал неподвижно, только глазами хлопал, но все вспомнил. Не говоря ни слова, он вскочил и размахнулся ногой…

Я его не останавливал. Он сам задержал удар.

— Сволочь, — прошипел Чен. — Ты сам-то целый?

— Целый, целый… Пригрели мы с тобой змею на груди…

— Чего это он?

— Свидетели ему, видите ли, не нужны.

Чен снова дернулся, понимая, что стоит для нас за этими словами, но вновь сдержался. Раненый все-таки…

Вдвоем мы приподняли моро, прислонили к дереву и связали руки. Это не показалось нам лишним. Он пришел в себя минут через двадцать и замотал башкой, пытаясь сообразить, что случилось. Я не дал ему этого — рявкнул прямо в ухо.

— Имя, звание, цель заброски?

Моро только улыбнулся. Отличная психическая реакция. Ни капли раскаяния. Профессионал…. Я в ответ тоже осклабился и уже нормальным тоном спросил.

— Как звать-то тебя, несчастный?

Он пару секунд подумал.

— Моро. Зовите меня Моро.

Врал ведь наверняка, ну да это и не важно. Суд разберется. А я — не суд. Я — инквизиция.

— Ну, рассказывай давай, как тебя сюда занесло, гуманист липовый и почему тебе не нужны свидетели… Только давай сразу договоримся — не ври.

— Какие свидетели? — дружелюбно улыбаясь, ответил Моро. — Я космический турист. Любитель экстремального отдыха…

Мы переглянулись.

— Твердый профессионал, — сообщил мне Шеф через его голову. — Только дурак. Для полноты картины он должен был бы первым делом спросить почему мы его сбили… Не догадался.

Он помолчал, словно давал нашему пленнику время что-нибудь исправить в сказанном и сказал:

— Так вот, Моро. Не знаю, насколько твоя точка зрения отличается от моей, и готов это обсудить, но я думаю, что в этой ситуации у тебя есть только два выхода. Первый — дать показания. На суде.

Моро поднял брови.

— А что это за ситуация? Не знаю никакой ситуации.

— Контрабанда оружия, обман страховой компании, нанесение ущерба чужой собственности… Покушение на убийство…

Я загнул четыре пальца и хотел загнуть пятый, но тут Шеф скорбно покачал головой.

— Точно! Слушай, а я про это уже и забывать начал… Он же и меня чуть не убил!

Он опять повернулся к Моро.

— Так вот от того, что на суде скажешь ты, будет зависеть, что там скажем мы.

— Это вы о чем? — ненатурально удивился Моро.

— О том, — подтвердил его догадку Шеф. — О покушении на убийство…

— Да не было тут ничего такого, — заявил раненый. — А если и случилось что — так я вас перепутал с дикими зверями и действовал в беспамятстве. Новый, незнакомый мир, немотивированная агрессия с поверхности, шок… А тут и вы, на ночь глядя…

Взгляд его сделался удивленно-виноватым. Но в меру. В самую малость. Шеф покивал, соглашаясь.

— Это ты верно сказал. Ты упал, а мы уже тут. Знаешь, что это означает?

Улыбка у Моро стала еще шире. Улыбался он так широко, что это ни в какие ворота не лезло. Что-то он упускал в нашей мимике.

— А означает это, — продолжил Чен, — то, что планета попадает под земную юрисдикцию, и следствие будет вестись по Земным правилам. Что в свою очередь означает, что я могу требовать допроса с помощью психотропных средств. Слышал о машине правды? Журналисты его еще называют «Допрос подкорки»?

Все-таки что-то этот тип знал о нашей судебной системе и поэтому угрюмо полюбопытствовал.

— А второй выход?

— Ты уходишь — мы остаемся. Ты нас не видел, мы тебя не видели. Станешь местным… Детей нарожаешь… Остепенишься. Врать научишься.

Он молчал и о чем думал — неизвестно. Не исключено о том, чтоб снова попытаться нас поубивать. Я бы не удивился. Оставаться тут без надежды на помощь… Это виделось ни чем иным, как немного растянутой во времени смертью.

Моро молчал больше минуты. Какие комбинации строились в голове нашего нового приятеля я даже не гадал, но потому как сверкали его глаза он какие-то свои варианты просчитывал. В конце концов, раненый закрыл глаза и сделал вид, что потерял сознание.

— Ладно, — не стал печалиться Чен. — Полежи, подумай. Только уж прости, чтоб ты про нас гадостей не думал, мы тебя снова парализуем. У нас и без тебя с твоим грузом проблем хватает…

Решение проблемы, которую мы считали неразрешимой, оказалось настолько простым, что даже говорить об этом не хотелось. Горюя, о потерянном «воробье» мы совсем забыли о том, что наши НАЗы тоже имеют аварийные передатчики.

Вспомнили об этом, когда, глядя на парализованное тело несостоявшегося убийцы, мы вслух горевали о том, что его НАЗ пропал вместе со всем содержимым, в числе которого должно быть как минимум два «воробья».

Говоря это, я погладил свой опустевший ранец и пальцем наткнулся на датчик. Он тихонько подмигивал мне, словно укорял за короткую память. Наверно все это появилось у меня на лице, так как Чен сказал:

— Так… Осталось придумать как его выключить.

— Зачем? — удивился я. — Зачем выключать?

— Чтоб донести до ямы. «Воробья» мы могли включить и выключить…

Тут я засмеялся. Этот-то ответ просто лежал на поверхности.

— А как мы с тобой комплексы носили? Забыл?

… Последние дни Эвин, отпросившись у эркмасса жил своей жизнью.

У него появились свои дела. Свои недоделанные дела, ждущие завершения.

Эвин в полуразрушенном городе следил за Бомплигавой.

Тот регулярно ездил в монастырь Братства, но вел себя так, словно чувствовал, что Эвин рядом — осторожничал, ходил с охраной.

Как тому удалось выжить после той стрелы?

Из-за слежки Лоер стал завсегдатаем той корчмы, где блеснул храбростью и умением, защищая от разбойников старика аптекаря. Его кровник, похоже, вел какие-то дела с Братством, а это позволяло надеяться на то, что он еще разочек проедет перед окнами корчмы и тогда…

Друг градосмотрителя, в одиночку побивший всю банду Хамады, стал достопримечательностью, и каждый его приход теперь приветствовался засидевшимися там горожанами. Усаживаясь так, чтоб видеть площадь перед монастырем, он пил вино и разговаривал с ученым стариком, для которого корчма стала в какой-то мере рабочим местом. За соседним столиком он составлял гороскопы, торговал какими-то склянками со снадобьями, писал прошения.

Когда у аптекаря случался перерыв в работе, он своими речами разбивал Эвинову скуку и озабоченность. Лоер слушал его в пол уха — больше старческих разговоров его занимали мысли о том, чем что связывает его врага и Братство… Откровенный мерзавец и — монахи… В Братстве конечно святых не много, но все-таки…

Все сходилось к тому, что у его врага появился какой-то сильный покровитель. Возможно даже из самой верхушки Братства — уж больно странным казался недавний случай со стрелой. Не просто же так он промахнулся… Не могло такого быть… Приплетать к этому делу градосмотрителя он не собирался. Ту сгодилась бы фигура покрупнее… Только вот откуда её взять? Из какого кармана вытащить?

… Старик уже давно звал его к себе, но Эвин все отказывался, но вот сегодя — согласился.

Ежедневно бродя по развалинам он представлял хибару, в которой обитает аптекарь — тесноту, ветхость и сквозняки по земляному полу… К своему удивлению он ошибся. Дом старика оказался вполне приличным, не дворец, безусловно, но и не лачуга. Видно зелья приносили бородатому умнику и медь, и серебро, и золото… В комнатах было темновато, но чисто — настоящее обиталище умного человека. Вверх по стенам, теряясь в сумерках, уходили стеллажи с ящиками и горшками.

«Разбогатею, — подумал Эвин, — приглашу его к себе в замок. Стану с ним умные беседы вести».

Только вот рано об этом пока задумываться. Как не печально, но Бомплигава все еще топтал землю этого мира. И нельзя сказать, что он что-то не так сделал в прошлый раз, просто в тот вечер Бомплигава, как оказалось, шел последним, а не вторым… Скромность спасла ему жизнь, отняв её у кого-то другого…

Усадив гостя, старик забегал по скрипучим половицам, по-детски хвастаясь, доставал какие-то банки, тряпочки и горшки, пахнущие небывалыми болезнями, и ставил все это перед Эвином, словно и без того удивительных вещей на столе не стояло в избытке.

Тут действительно, как на хорошей кухне, чего только не стояло — даже что-то небывалое в трубе из прозрачного материала, похожего на замерзшую воду, что возили из-за Серединного моря. Эвин неодобрительно покачал головой, дивясь расточительству. Эркмасс из такой посуды пил, а тут… В склянке висела какая-то гадость чуть не с тремя головами…

Гость заинтересованно присмотрелся.

Точно! Три головы!

Взгляд скользнул ниже…Что-то там еще имелось кроме свитой в пружину гадины….

Солнечный луч пробился сквозь занавес и лучезарно, словно палец Кархи, уткнулся в стол аптекаря. В ярком, радужном пятне проявилось вдруг женское лицо. Только что скрытое темнотой оно вдруг выступило, словно ночной огонь на сторожевой башне. Глаза незнакомки заглядывали в душу, тревожили…

— Что это?

Старик, стоявший на лестнице и тянувшийся за какой-то коробкой, обернулся, посмотрел и сказал со значительной торжественностью человека, обладающего диковиной.

— Это знаменитый элернийский червь. Во время двоелуния…

До червяка, что висел в воде, Эвину не было никакого дела. Он небрежно, едва не уронив, сдвинул склянку, освобождая рисунок.

— Червь? Какой червь? Что там за благородная дама?

Старик заскрипел лестницей, спеша на помощь своему червяку, и на ходу говорил:

— А…. Дама… На базаре говорят, что это дочь Северного Императора, что ее похитили страшные Железные Рыцари, те, что обосновались в лесу, и теперь требуют выкуп. А отец готов отдать ее в жены тому, кто освободит ее из рук похитителей…

Гость усмехнулся. А кусок и впрямь хорош! Только вот найдется ли рука, что осилит поднести его ко рту и зубы, чтоб от него откусить?

Но следующая пришедшая в голову мысль сбила и закрутила все, отбросив в сторону, сделав ненужными все остальное! Он искал покровительства — вот оно! Кто откажет императорскому зятю? Он искал богатство? Его можно добыть там…

Он отвернулся от окна. Великий Карха! Ведь можно! Можно же! Одно слово! Всего одно!

И принцесса…

И половина Империи…

И тогда я с Бомплигавой такое сделаю… Никто не посмеет помешать!

Сердце Эвина стукнуло раз, другой…

— Кто говорит?

— Народ…

Он взял себя в руки, успокоился. Половина царства? Ну, пусть не половина, наверняка ведь врут на счёт половины… Пусть четверть… А драгоценности? Он-то знал толк в камнях! Даже один единственный такой камень мог бы решить многие проблемы…

Лоэр глубоко вздохнул. Женщина, украшенная бриллиантами, стояла перед глазами, а за её фигурой — просторы Северной Империи, на фоне которой родной замок казался кучкой камней.

Дар судьбы — вот что это такое! Дар щедрый и данный вовремя.

Он никогда не простит себя, если упустит его! Тем более, что он точно знает что нужно делать, чтоб рыцари не заметили его.

Он знает!!!!

Только как туда добраться, если выполняя императорскую волю монахи и панцирники стоят вокруг всего леса? Да и сами Злые Железные Рыцари… Эти-то точно предпочитали отбирать чужое, а не отдавать своё…

— Вот повезет кому-то, — сказал он, продолжая глядеть на колдовской портрет.

— Боюсь, что не скоро… — отозвался гостеприимный хозяин.

Аптекарь узнал что-то новое и ждал случая сообщить это новому другу.

— Что случилось?

— Скверные дела. Ночью братья вернулись из леса…

Эвин кивнул.

— И что? Сколько вернулось в это раз?

— Все, — озабоченно ответил аптекарь. — Только вот…

Он покряхтел, расстроено покачал головой.

— Они отступились.

— Что сделали? — переспросил Эвин.

— Братья отступились… Больше монахи в лес не пойдут.

Вот за эту новость стоило отсыпать аптекарю горсть золота… Сдерживая вспыхнувшую радость Эвин заметил.

— Мудро. Им и в этот-то раз ходить не следовало… Жалостью те, кто там обитает, не украшены. Туда с копьем идти надо, а не с молитвой!

— Не знаю, не знаю… Кто с копьем ходил — половина вернулась, а монахи полным числом в город вошли. С пустыми руками туда, получается, ходить здоровее.

Эвин пожал плечами. Подумаешь — монахи.

— Вы с эркмассом пробовали — не вышло. Теперь вот братья…

Аптекарь заглянул Эвину в лицо, но наткнулся на пустой взгляд.

— Получается, что нет силы, способной победить демона? А как же город? Нельзя же всю жизнь жить с этим.

Он кивнул в сторону двери, но Эвин понял, что он имеет в виду лес и его новых хозяев.

— Это не демоны. Это Злые Железные Рыцари, — поправил старика Эвин. — Чувствуешь разницу? Демон это что-то потустороннее, а рыцарь…

Он представил, как незамеченным скользит мимо разящих колдовством слепых демонов, а те только вздрагивают от предчувствия поражения.

— Рыцарь он и есть рыцарь. В его руке меч, в твоей меч, а там как Карха решит, кого победой наградить…

Он вспомнил пламя, опускающееся с вершин деревьев на тела панцирной пехоты, и помимо воли передернул плечами.

— Ну, может быть не совсем простые рыцари, а все ж… Так что не печалься. Эркмасс или Император еще туда вернутся. Не Верой, так силой, мы их оттуда выкурим.

Старик удрученно покачал головой. Силу демонов в городе видели все. Силу эркмасса тоже. Демоны оказались сильнее.

— Или они сами уйдут, когда захотят? А не захотят? Император тут вечно стоять не будет. Получается, бери нас голыми руками? Ты же знаешь, есть им что защищать-то. Не зря упорствуют.

Эвин не стал повторять сказанное ранее — Император и Кори обязательно найдут, чем приструнить Злых Железных Рыцарей. Мысли его потекли в другом направлении.

Если монахи вернулись ни с чем, а Император пока не решается войти в лес, то никто не помешает ему сделать то, на что его нацелил Ккарха. Да, рыцари или демоны сильны. Они почти всемогущи… Но он умнее их.

— Кто найдет на них управу? — убито пробормотал старик. Предощущение удачи заставило Эвина рассмеяться.

— Может быть и я… — сквозь смех сказал Эвин. — Может быть я…

Воодушевленный, он прихлебнул вина, поднял с блюда полоску мяса, макнул в белый соус и разжевал. От таких простых и понятных действий и мысли стали проще и понятнее.

Да. Конечно. Должно получиться. Именно так! Только не помешает добавить себе удачи. Отвлечь их чем-нибудь…. Чем?

— Слушай, аптекарь… Ты вроде бы рассказывал, что можешь делать светоносные стрелы?

Старик встрепенулся.

— Да. А зачем тебе?

— Для хорошего дела…

Огненные стрелы аптекарь сделал только через два дня.

Все это время Эвин рыскал по городу в надежде закончить дела с Бомплигавой, прежде чем приступить к освобождению принцессы, но не преуспел. Его враг, похоже, пропал в стенах Саарского монастыря. Что-то он явно затевал с монахами. Что-то серьёзное…

У старика в монастыре жил не то друг, не то родственник, не последняя фигура, но и он не знал в чем там дело.

За заказом Эвин отправился из корчмы. Старик шел, как и обычно, чуть позади и болтал какие-то глупости, а вот около дома встал и даже вроде как попятился.

Вздох назад весельем брызгал и раз… Как обрезало. Эвин посмотрел наверх. Ничего страшного. Над дверью, как и у многих в городе, красовалась фигурка одного их воплощений Кархи. Тут он видел тоже самое, с одним, правда, отличием. На прочих дверях воплощения Кархи восседали лицом к входящим, а этот устроился боком. В долю дыхания Эвин сообразил, что не стал бы аптекарь просто так вот дразнить Братьев…

— Что?

— В доме кто-то есть…

Аптекарь сунул палец в щель рядом с притолокой и фигурка повернулась как надо.

— Воры?

Аптекарь промолчал, но Эвин и так понял, что ошибся. Воровать в городе, где чуть не половина домов стоит без дверей и хозяев? Да и что взять у аптекаря? Если бы купец… Эвин вспомнил склянку с трехголовым чудовищем. Кому тут нужен какой-то там червяк? Тьфу…. Не за добром гости пришли — за жизнью аптекарской. Разбойники, не иначе.

Эвин уже представлял, что там за дверью. Не засада. Какая засада на аптекаря, у которого ни ножа, ни палки? По мысли непрошенных гостей все должно быть просто: он пришел — его зарезали. Вот как-то так. Эвин оскалился и, отодвинув старика ногой, ударил в дверь…

Лукавчик, притаившийся за дверью видел часть улицы и углядел, что старик возвращается не один, только предупредить Хаца не успел.

Он прислонил ухо к двери, чтоб подслушать разговор, но лучше б он этого не делал. Дверь, словно решившаяся постоять за хозяина, прыгнула вперёд, сбила с ног. Удар вздел его в воздух и швырнул на стенку. На его счастье висела там какая-то рухлядь. Она только и спасла от жуткой смерти. Не будь её, наверняка помер бы.

Когда душа вернулась, первое, что он видел — Хаца. Неудачливый разбойник вздрагивая стоял у стены, пришпиленный к ней коротким мечом. Рядом стояли ухватившейся за голову аптекарь и еще кто-то. От этого веяло опасностью и самой смертью — если старик казался олицетворением растерянности, то второй, еще не отошедший от схватки прямо-таки светился желанием пустить в ход кинжал, что держал в левой руке. Лукавчик зажмурился и взмолился Кархе, чтоб отвел беду, чтоб не заметил его этот страшный человек: узнал он того, с кем схлестнулся атаман в корчме, и от того совсем плохо стало ему. Живым бы уйти! Черт с ним, с аптекарем…

Услышал Карха молитву! Не допустил позорной смерти!

Когда он после молитвы глаза открыл, Хац уже и не дергался. Просто лежал, как ненужная никому вещь под ногами драчуна из корчмы, а тот попросту поставив ногу ему на грудь, разговаривал со стариком и чистил меч о свежего покойника. Аптекарь, косясь вниз, передал своему спасителю несколько необычных стрел и что-то сказал…

Товарищу уже ничуть не поможешь, а вот самому попробовать выбраться нужно. Не век же тут прятаться. Он потихоньку разбирался в завалившей его рухляди. Скомканный старый плащ упал с головы, дав возможность услышать разговор.

— Освободить принцессу не просто удача. Второму может повезти больше, чем первому.

— Второму? — усмехнулся убийца, разглядывая стрелу. — Почему второму?

— Сегодня монахи уже отправили туда своего человека.

— Монах мне не соперник.

Лукавчик потихоньку освободил ноги. Теперь оставалось резко вскочить и прыгнуть за дверь.

— А он не монах. Благородный дворянин Бомплигава…

Второй вздрогнул, словно по лбу получил.

— Кто?

Лукавчик совсем уже собравшийся вскочить, замер.

— Бомплигава… — растерянно повторил старик.

— Когда?

— Утром…

— Догоню!

Тот, опасный в злобе своей грянул кулаком по столу и тот развалился.

«Вот он момент!» — подумал разбойник, собирая в кулак силу и смелость. Враги стояли друг против друга растерянные и обескураженные. Старик аптекарь бросился поднимать попадавшие вещи и Лукавчик под этот звук бросил себя вперёд, сквозь страх, сквозь запах пыльного тряпья и разной дряни, хранящейся в этом странном доме.

Сразу за дверью в сторону юркнул, в развалины, а там, не дожидаясь грозного окрика в спину тишком, тишком через развалины до места встречи добрался. Хоть и остался жив проклятый аптекарь, только новость, что он нес на языке того стоила. Уходил из города главный атаманов обидчик!

Эвин пришпоривал и пришпоривал коня в надежде догнать Бомплигаву, но тот как сквозь землю провалился.

Одна мысль крутилась в голове — Неужели опоздал? Неужели Бомплигва уже переправился через реку? Тогда его ждет смерть… Не от его, Эвина, руки, а от колдовства Злых Железных Рыцарей. Смерть, конечно, есть смерть, но так хотелось отправить этого мерзавца в небытие своей рукой.

Дорога вывела его на берег. Вздох он вглядывался в воду, надеясь увидеть врага, но никого не увидел: река, кусты, истоптанный песок. Во вздох он вложил своё разочарование, подумав при этом, правда, что может быть и в этот раз Бомплигаве повезёт как и в прошлый, со стрелой.

Глядя на воду, он начал снимать одежду.

Конь стоял рядом, посматривая на человека с интересом, но помалкивал.

Ничего. Пусть удивляется. Есть тайные знания, что не только коню — ни эркмассу, ни самому Императору Мовсию неведомы. Эвин не сомневался, что дойдет до Замка, но вот что будет там? Может быть, Железные Рыцари не видят людей без одежды только в лесу? Все может быть…

— Ничего, — подбодрил он себя, — все получится… Если принцесса там….

— Думал, что тут одни неприятности, а тут такая радость! — раздалось у него за спиной. — Наградил меня Карха дурным врагом, что по лесу голышом разгуливает, гузкой трясет.

Эвин обернулся. Голос он узнал мгновенно, не хотел верить, что его догадка — правда. Так и есть. Бомплигава.

Кровник стоял между ним и конем, на боку которого висели не нужные в заколдованном лесу меч и кинжал. Лук со стариковским стрелами лежал ближе, но ведь не даст он нагнуться… Не даст… Это — смерть, подумал Эвин.

Бомплигава понял его взгляд и, соглашаясь, кивнул. Смерть. Никак не меньше.

— Не отпущу… Надоел ты мне. Под ногами путаешься.

Он не торопился, видно дело, что привело его сюда, никого не торопило, а может быть просто казалось неприятным. Не сводя взгляда с чужого меча, Эвин присел, набрав полные горсти песка. Хоть что-то… Бомплигава рассмеялся.

— Зачем тебе это? Неужели умирать не хочешь? Зря. Там, говорят, тишина, спокойствие… Опять же меня там нет. И долго еще не будет… Некому тебя там огорчать будет…

Он засмеялся собственной шутке.

Эвин прыгнул вперёд, но Бомплигава ждал и ударом ноги отбросил его от себя. Мог бы убить, но не стал.

Лоэр поднялся с земли, кулаком стер кровь.

Бомплигава весело поглядывал на него, продолжая радоваться нежданной удаче.

— Смотрю на тебя и сердце радуется… Только один вопрос мучает — что ж ты тут в таком виде делаешь?

Он поднял брови.

— Дай угадаю… Наверное демонов пришел голой задницей пугать? Нет?

Песок бросить? Далеко, да и ветер не тот. Рукой? Нет не достану… Хоть палку бы…. Полуприсев Эвин крутанулся на пятке, чтоб захватить ногу кровника, только тот отошел и плашмя ударил мечом по спине. Словно ничего не произошло, продолжил:

— А-а-а! Понял!

Голый человек перед ним не будил никаких чувств кроме веселого недоумения. Он склонился в издевательском поклоне.

— Ты же, наверное, тоже в родственники Северному Императору возжелал? А? Вижу, угадал… Ничего у тебя не выйдет, душа моя. Принцесса там одна и двоих женихов ей не надо.

Эвин стискивал зубы, терпел. Нельзя было отвечать, нельзя. Посмеётся и убьет. Пусть тогда хоть без смеха.

— Голый, без подарков… — издевался враг. — Разве так к принцессам ходят? Бедно это и невежливо. Дама не королевских даже кровей — императорских, а ты в таком срамном виде.

Пять шагов кончились, и волей-неволей Лоэру пришлось ступить в воду. Из кулака тонкой струйкой сыпался ненужный песок, и до того вдруг Эвину стало тоскливо, что он даже глаза закрыл. Как же так? Как он его так близко подпустил? Следил же ведь! Зря, выходит, на Карху надеялся?!

— Давно бы так, — весело сказал Бомплигава. — С легкой душой уйдешь. Прямо завидую тебе…

Эвин услышал, как скрипнул песок под ногами, и в тоже мгновение в воздухе что-то щелкнуло и мимо лица пахнуло ветром. Страх смел тупое отчаяние и заставил его отшатнуться. С шумом и брызгами он упал в воду и только тогда сев и стерев с лица воду, увидел Бомплигаву.

Ноги врага лежали в воде, а сам он остался на берегу. Эвину хватило одного взгляда, чтоб понять что случилось. Лицо врага превратилось в кровавую маску.

Уверенный в том, что увидит он, заглянул за кусты.

Так и есть. За молодой листвой стоял один из Злых Железных Рыцарей, направив копье на кусты.

— Спасибо, воин… Я не забуду твоего благородства!

Эвин поклонился, поднял с земли лук и вошел в реку.

…Чен смотрел на кусты и убеждал себя, что ничего страшного с товарищем не случится.

К сожалению все, что происходило, от него уже не зависело — тут имелись свои объективные причины. Если ловушку они могли делать вдвоем, то на самом последнем этапе мог действовать только один из них — второй невидимкой он до поры, до времени экранировал передатчик НАЗа, которым они рассчитывали приманить кибера к западне.

Единственно, что успокаивало Чена, так только то, что ловушку он делал сам и на долю Никиты оставалось-то всего-ничего — только хорошо довершить то, что он так хорошо начал. Ответственно, без осечек, так как и должно было, быть нажать в нужный момент фиолетовую кнопку. Он поглядывал то на кусты, то на палатку, в которой лежал парализованный и связанный Моро и думал о том, как идут дела у товарища.

Отвлек его от этого занятия писк ожившего локатора.

Несколько точек двигались прямо к запретной зоне. Одна впереди, остальные отстали, и Чен сообразил, что сильно поумневшие туземцы ходят теперь не как хочется, а как научили — с разведкой впереди.

Все это случилось более чем не кстати.

Мало того, что они могли наткнуться на него, так ведь они еще могут отвлечь кибера, который вместо того, чтоб наехать на заботливо приготовленную мину примчится убивать непрошеных гостей.

Чен посмотрел на палатку.

Ничего. Еще оставалась надежда, что туземцы свернут или уклонятся в сторону.

Через двадцать минут он уже знал, что ошибся.

Когда он понял, что контакт неизбежен, он закрыл палатку, натянул на себя туземную куртку и начал в голос декламировать основные положения «Закона о страховании».

Не прошло и десяти минут, как туземцы вышли на него. Не монахи, как он с облегчением увидел. Монахи уже успели надоесть. Эти оказались полегче и потоньше в кости. Правда, лица у них оказались тоже не монашеские. Не лица, а самые настоящее морды. Такие, что хотелось самому быстро-быстро снять с себя все более-менее ценное и отдать, чтоб не зарезали. Конечно, такое больше действовало на местных, но представитель более развитой цивилизации вполне понимал такие позывы и испытывал лёгкий душевный трепет.

Чен мельком пожалел, что нет на нем невидимки, но делать нечего…

…Дворянчика и на этой полянке не оказалось. Исчез, сволочь!

Зато кое-что другое нашли.

Что этот тип тут делал — непонятно. На соглядатая не похож. Один и без оружия, в одежде явно с чужого плеча. Гадай — не угадаешь, разве что умом двинувшийся панцирник. Говорят, тут таких, свихнувшихся, после их схватки с демоном, что порешил Императора, хватало…. Или из Просветленных? Там тоже умом крученых имелось с избытком. Сталкивался…

Единственно, что смущало, так это желтый цвет лица. Больной, что ли?

Они встали полукругом, рассматривая незнакомца.

— Иноземец какой-нибудь… — сказал Ефальтий. — Заблудился, урод несчастный… Домой дороги не нашел.

То, что иноземец — это даже хорошо, подумал Хамада. Какие тут у иноземцев защитники? Новый Император? Так ему свих дел сейчас невпроворот…. На душе стало как-то легче, спокойнее.

— Ну и что, что иноземец? Если у него золото иноземное, то оно, ведь всегда золото? А?

Он обратился к желтолицему.

— Правда, ведь, что золото везде золото, что у нас, что у альригийцев?

Тот молчал, настороженно глядя на них. В глазах не светилось ни капли понимания.

— Да какой он альригиец? Не БЫЛо среди них желтых никогда… Этот вовсе уж из-за моря откуда-нибудь.

— С Островов Счастья.

Все засмеялись, хотя каждому хотелось, чтоб старинная легенда стала бы правдой. Место, где золото лежит под ногами, где самоцветами усеяны скалы всех островов… Их находка стояла молча, но в ответ тоже улыбалась. Ну, совсем ничего в своем положении дурак-человек не понимал.

— Наверное, в ихнем иноземье и разбойников порядочных нет, — догадался Хамада. — Ничего ведь не понял, дурак. Не грабил его, что ли никто?

— Объясним сейчас…

Ефальтий потащил меч из ножен. Не для того, что напугать, а чтоб понял незнакомец, чего от него ждут. Тот и впрямь сообразил. Начал стаскивать с себя куртку. Только кому она нужна-то, если у него за спиной яркий сундучок, расписанный черной и оранжевой краской.

— Точно дурак, — сказал Ефальтий, когда куртка легла у его ног. — Ни ума, ни понятия.

— Золотишка бы, — заглядывая через его спину, пробормотал Ефальтий. — Если у него в том сундучке хотя бы серебро, то я ему все прощу и даже одну руку оставлю.

Несильно размахнувшись, он ударил загораживавшего дорогу желтолицего незнакомца, но тот как-то ловко пошатнулся и удар пропал втуне.

Желтолицый начал что-то соображать, оскалился, кивнул себе за спину и покачал перед лицом желтым же пальцем.

«Он меня еще учить будет», — подумал Ефальтий и уже не жалея силы двинул его в лицо, чтоб не мешал делом заниматься, но и этот удар пролетел мимо, не доставив желтокожему никакого неудобства.

Разбойник ударил еще раз, сильнее, но в этот раз коварный иноземец уворачиваться не стал, а перехватил руку, задержал на излом и атаманов подручный застыл с неестественно вывернутой рукой. В плече остро проскочила боль. Несколько мгновений они стояли друг против друга, и чужеземец смотрел своими косыми глазами, как Ефальтий прикусывает губу, чтоб не дать сорваться с губ позорному крику и вдруг, улыбнувшись, ослабил захват.

Желтолицый отступил на шаг, слегка поклонился, прижав руки к груди, и снова покачал перед лицом пальцем, запрещая трогать сундучок.

— Ах ты, гадина, по-хорошему не хочешь?

За спиной желтокожего Хамада взмахнул мечом…

Отскочить ему было некуда, но купец и не стал скакать — наклонился, пропуская лезвие над собой, и с разворота ногой ударил Хамаду в бок. Удар пяткой под мышку сбил атамана, словно тот стал простой деревяшкой. Мгновения не пошло, как он уже лежал на траве и громко шипел от боли. Купец бросил на него взгляд и что-то негромко крикнул.

Явно не помощи просил. Ефальтий понял этот птичий вскрик по-своему.

— Говорить сперва научись, желтомордый, а уж потом пощаду вымаливай.

Хамада прошипел сквозь зубы:

— Чего смотрите? На ножи его!

Иноземец присел, словно собрался обделаться от страха, только ничего похожего не случилось. Теперь он заорал громко, требовательно, словно грозил чьим-то гневом, а может быть, наоборот, прощения просил. Полуприсев на вытянутой ноге, он кувыркнулся вбок и ногой же въехал Рэху в грудь. Тот от удара попятился, но желтый не дал ему отступить. Звонко выкрикнув что-то вроде «Йая!» он рукой коснулся его шеи и Рэх в момент, словно душу потерял, свалился в траву.

Ефальтий остановился, но тут же рванулся вперед. Подумаешь, удивил — рукой душу вынул! А может, Рэх и души-то не имел? Всегда он слабаком был — с третьего кувшина и под стол… А вот так если, с размаху? Хех!

Купец прыгнул назад, сминая спиной листву, и Ефальтий прыгнул следом, чтоб разрубить увертливого купчишку, только купцу повезло, а Ефальтию — нет. Тот знал, что делал. Откинулся назад, руками отводя ветку, словно тетиву лука, и разбойник хлестко получил по лбу. На мгновение Ефальтий замешкался, отступил, и этого купцу хватило. Он прыжком приблизился, встал вплотную и коротким ударом отправил атаманова друга в беспамятство…

На мгновение не больше, но…

Сдвинуться с места он не мог и поэтому лежа, сквозь слезы, Ефальтий видел, как купец расправляется с товарищами. Не подобрав ни меча, ни ножа он только руками и ногами то резко, то плавно касался их, каким-то чудом оставаясь невредимыми среди мелькающих то тут, то там мечей и ножей.

Пришедший в себя Рэх в нешуточной злобе махнул секирой, а купчик, вместо того, чтоб уклониться, наоборот, словно жизнь свою не ценил, шагнул вперёд и одним ударом переломил рукоять и ткнул незадачливого убийцу пальцем в грудь. Тот замер, так и не выдохнув ругательство, что хотел выплюнуть и пробитым рыбьим пузырем опустился на траву. Купчик крутанулся на пятке и как раз успел остановить Хамаду, что очухался и решил лично покровянить руки. Теперь пятка попала атаману в лоб, и он не вскрикнув, улетел в кусты.

Дрался жёлтый так, что не драка получилась, а непонятно что — он ведь и кулаком никого не тронул. Все больше ладонями, да ногами, а ведь к такому и с мечом не поступишься. Рэх заполз сзади… Удар, прыжок еще удар и снова Рэх отлетел от желтокожего, только теперь не в кусты, а со всего маху пропечатался к дереву…

Великий Карха! Такого бы в ватагу — цены б такому соратнику не было бы!

Кривясь от боли, Хамада поднялся и крикнул.

— Всем стоять. Отойти от него…

— Ты чего, — прохрипел таки не разогнувшийся Ефальтий.

— Я сам…

Ослушаться атамана никто не посмел. Кто еще остался на ногах, отошли осторожно. Купец остался посреди поляны, настороженно разогнулся.

Хамада поднял с земли оброненный кем-то меч и, глядя желтому в глаза, кивнул на другой, что лежал у него за спиной. Тот не понял, наверное, и вместо меча подобрал две палки от древка Рэховой секиры.

— Ну, как хочешь, — сказал Хамада. — ты сам выбрал…

Он поднял меч над головой и легко, кистью крутанув его, вдруг обрушил лезвие на врага…

Как это у него получилось? Непонятно. Он словно колдовством каким-то проник сквозь лезвие и очутившись в шаге от Хамады одной палкой стукнул того по руке, а потом обеими — по бокам, словно в барабан стучал и еще раз по голове. Хамада охнул. Меч его подброшенный неведомой силой упорхнул в кусты, а сам атаман опрокинулся навзничь.

— Колдун! — выдохнул Гуравчик. — Колдун!!!!

…Компания у меня подобралась неплохая.

Совсем рядом, не более чем в сотне шагов, грустно опустив хоботы излучателей, стояло пять разбитых машин. Не груд железа, которого вокруг тоже хватало, а настоящих киберов, правда, к счастью, покореженных до полной неспособности двигаться. Рядом с ними, чуть в стороне стоял шестой, это вообще смотрелся как новый, но к счастью это только казалось. Я, пока устраивался, немного подвигал железо, но он на это и башни не повернул.

Вообще-то за сутки, что прошли с того момента, когда мы уложили в землю последний брикет эксплозива, картина тут разительно изменилась.

То, что я видел, нехорошо походило на полевую ремонтную мастерскую.

Пока мы отсутствовали, оставшиеся на ходу киберы стащили в одно место все, что могло пригодиться «крысам» и оставили до лучших времен. О том, что наши враги верили, в то, что такие времена настанут, говорили «крысиные» следы вокруг. Ну, да ладно. Я погладил цилиндрический бок ракеты. В моих руках сейчас имелась возможность изменить будущее в нашу пользу.

Мы с пусковым комплексом пристроились на одной из куч железного хлама. Ракета смотрела прямо в набитую взрывчаткой яму, а я ждал гостей. Ждал с нетерпением, так как НАЗ уже тридцать секунд пикал в эфире, скликая к себе самодвижущиеся механические чучела. Гладя пальцем фиолетовую кнопку, я считал секунды и радовался тому, как устроился. Лежать БЫЛо не особенно удобно, но уходить с кучи я не хотел — если уж мы рассчитывали раскурочить такую небьющуюся вещь, как кибер, то от взрыва могло не поздоровиться и самому взрывнику. То есть мне, а куча могла хоть как-то прикрыть от взрывной волны.

Секунды проскакивали одна за другой. Маячок НАЗа орал, в полную силу, внутри неподвижных киберов что-то нехорошо звякало и, наконец, впереди послышался шум. Не знаю, кому говорить отдельное спасибо, за этот грохот — то ли конструкторам, то ли «Солнечной короне» за хитрую посадку, но и в этот раз я услышал своего противника раньше, чем увидел.

Кибер остановился шагах в пятидесяти.

Он стоял боком, вполне узнаваемый, но, увы, неуязвимый. Седьмой номер. Старый знакомый. Еще по туземному городку.

«Интуиция», — нехорошо подумал я о нём. — «Машинный разум. Табакерка несчастная…»….

Палец лежал на кнопке, ожидая продолжение движения, но кибер стоял неподвижно, ничего на нем не крутилось, ни пищало, только ощущение, что он рассматривает все это сквозь полу прикрытые глаза, ожидая чего-то, никуда не пропало. А, наверное, так и оно и было!

— Ну, что смотришь, — сказал я ему, впрочем, звук не ушел дальше лицевого щитка. — Чего ты не видал тут? Все как было. Как было, так и осталось. Зря у тебя интуиция чешется.

Кибер послушался, сдвинулся с места, боком начал объезжать ловушку и снова остановился. Не отводя от него глаз, я продолжил уговоры.

— Ну прибавилась только пара железок. Так ты что, железок, что ли в своей жизни не видел? Ха! Кому-нибудь другому расскажи. Железок он не видал…

Кибер в ответ проехал еще пару метров и встал…

… Эвин шел по лесу как хозяин.

Первое поприще он еще перебегал от дерева к дереву, однако, вера в удачу, что незримо стояла за спиной, сделала его бесшабашным.

Монахи… Подумаешь — монахи! Какая вера у монахов? Никакой! Что ни Брат, то обязательно скрытый грешник, а вот настоящие воины — это да! Только воин по-настоящему чтит Карху и именно им, настоящим воинам Карха отвечает скрытой любовью. Пробовали монахи тут ходить и что? Да ничего. Колдовством каждого смяло и повергло в прах. А настоящие воины — совсем другое дело. Он воинов допустил силой померяться с чужеземцами, испытать кто из них самый-самый…

Потом он вовсе остановился от пришедшей в голову мысли, объяснявшей сразу всё!

А может быть это вообще все затеяно, чтоб его, Эвина Лоэра, пальского дворянина отметить и наградить!

Ох, как это на правду похоже! И со стариком-аптекарем этим познакомиться допустил и трехглавой гадиной внимание привлек, и портрет принцессы под глаз подложил, как пальцем ткнул и сейчас в обиду не даёт!

От этой мысли он поясно, как никому никогда не кланялся, поклонился на все четыре стороны…

Рев в одно мгновение оборвал восторженные мысли. Звук проскользнул сквозь сеть кустов, показав, где стоит враг Северного Императора, стерегущий Кархой положенную Эвину невесту.

Сподобил Господь и в это раз — вывел прямо на врага, и искать не пришлось.

Осторожно пригибаясь, Эвин проскользнул сквозь кусты. Под ноги тут следовало глядеть в оба глаза — железа вокруг замка оказалось набросано столько, что и на десяти возах не увезти.

Сразу за кустами лежало несколько сбитых деревьев, за ними — целая стена из стволов, обугленных, сбитых и сжатых между собой так, что ни растащить их и не раздвинуть, а рядом со стеной, в сотне шагов…

Нет! Точно его сегодня вел Карха!

Башня замка виделась как на ладони, а на испепеленной, черной от гари равнине, охраняя дорогу к замку, стояли шестеро.

И не просто стояли.

Похоже, что совсем недавно тут состоялся турнир или же они тут передрались между собой — он своими глазами видел несколько голов, лежащих то тут, то там, словно головы простых латников на поле боя и коротких толстых червей, ворошивших нутро покойников. И убивали их наверняка каким-то колдовским оружием — толщина доспехов была такой, что рубить их простым мечом не стоило и пробовать. Над телами товарищей стояли два оставшихся в живых рыцаря, ставшие победителями в этой схватке.

Он смотрел на это вздохов сто, с каждым мгновением все больше наполняясь ликованием и ужасом одновременно. Карха привел его в нужное место и в нужное время!

Верными оказались его мысли! Сам Карха ему их голову вложил, не иначе!

Тут и впрямь между ними согласия нет. Они же друг дружку резать начали! Точно ведь не демоны они — люди! Раз поступают как мы, раз мы их понять можем — значит люди!

Если принцесса одна, а желающих пролезть в родственники к Северному императору много, то все они друг к другу с подозрением относиться будут. Не доверять… Ждать подвоха друг от друга… А раз так, то рано или поздно перессорятся и поубивают друг друга.

Карха ему помог — привел куда нужно и спасибо ему за совет да заботу. Осталось только свою часть работы сделать — двух последних перессорить.

Дурак, наверное, надеялся бы на то, что благоволением Кархи последние оставшиеся пришельцы сами собой перебьют друг друга, но Эвин на это не рассчитывал. Карха любил, чтоб ради него трудились, вот и ради принцессы тоже стоит потрудиться. Доброму Богу запах пота слаще молитвы.

Стрел аптекарь заготовил десяток и теперь Эвин, глядя на неподвижно стоящих рыцарей, положил перед собой лук, трутницу с тлеющим трутом…

Раз уж они друг друга бьют, то должно это сработать. Должно!

Дай дуракам повод, и они все сделают сами…

А его самого Карха не оставит без помощи!..

… Седьмой стоял не двигаясь, но его неподвижность чем-то отличалась от неподвижности разбитых коллег. Он словно принюхивался, словно чувствовал что-то.

«Ну, ну, ну», — беззвучно умолял его я. — «Ну давай, двигайся… Ну что тебе стоит»…

Только тот никуда не спешил. До ловушки оставалось метров двадцать, и по его виду никто не сказал бы, что он жаждет их преодолеть. Передатчик НАЗа орал, звал к себе, только кибер не проявлял своего обычного агрессивного любопытства.

Так мы и стояли. НАЗ ждал, что его раздавят, ракетная установка — что нажмут на фиолетовую кнопку, я ждал киберовых действий, а вот чего ждал сам кибер — непонятно.

Огненная птица выпорхнула из-за поваленных деревьев и мелькнула перед самой мордой Седьмого. Я машинально проводил её взглядом и вернул голову на место, как только услышал «ду-дут».

Первой мыслью была «Кого это еще принесло?», а второй — «Что сейчас будет!»

Фениксов в Природе не существует. Чтоб горящая птица полетела нужно, что б кто-нибудь её поджег. Да и не птица это, скорее всего, а горящая стрела. Но тогда неизбежным дополнением к ней должен быть лучник. Седьмой подумал точно так же, как и я. Реакция у него осталась отменной — в том месте, где мог бы прятаться неведомый стрелок, уже летели вверх куски дерева и горсти пепла.

Но и стрелку в реакции тоже не откажешь.

Буквально через мгновение он выпрыгнул из-за стволов и бросился прочь. Я протер глаза рукой, думая, что мне это мерещится, но нет! На нем не было вообще ничего и, похоже, кибер не видел его и продолжал вбивать керамические пули в то место, откуда выскочил местный нудист.

«Ай да умница», — восхитился я. — «Туземный гений! Откуда же ты такой сообразительный»!

Мысль моя оказалась ненужной, как и сам риторический вопрос.

Голышу все сошло бы с рук, но его подвело отсутствие воображения.

Уверенный в невидимости он забежал на место, покрытое пеплом. Откуда он мог знать, что киберу хватит и такой малости как горсть пепла, поднятая его ногами? Три шага и дымный шлейф показал Седьмому где находится гнусный покуситель.

Ему хватило двух секунд, чтоб сориентироваться. Тонкий ствол перечеркнул дальние деревья, выцеливая беглеца и…

Только все равно я оказался быстрее.

Мне хватило одной секунды. Я выстрелил, отчетливо понимая, что ракета потрачена зря, но что если я не сделаю это, то туземцу не жить.

Детонировать взрывчатку я не решился — это убило бы дурака с гарантией, а просто попал в Седьмого, рассчитывая, что это отвлечет его внимание от лезущего не в свои дела поганца, может быть и сделавшего своей стрелой что-то полезное для себя, но окончательно провалившего мою охоту.

Грохот за спиной только подстегнул беглеца. Не знаю, зачем он сюда приходил, но обратно он бежал так, словно вместе со мной уже сожалел о том, что тут появился.

Я сполз с железной кучи и, отбежав подальше, присел за разбитый контейнер. Сквозь дыру в полуотворенной дверце я посмотрел на Седьмого.

Тот, видимо, просчитав траекторию ракеты, оставил в покое туземца и молотил по только что прикрывшей меня железной куче. Словно издеваясь, он въехал на нашу мину и палил оттуда.

Туземец понял, что перестал быть крайним и осмелел.

На бегу он ухитрился еще раз выстрелить и новая зажигательная стрела ударила в кучу железа, когда-то бывшую кибером номер Пять…

А Седьмому этого только и БЫЛо нужно! В две секунды кибер перенацелил метатель на слабоумного героя.

Я заскрипел зубами и поднял глаза к небу. Смотреть, как железный садист сделает из туземца решето, у меня не БЫЛо никакого желания, а спасать дурака мне уже БЫЛо нечем…

Но, оказывается, чудеса случаются и в наше время.

В небе надо мной свистнуло, мелькнуло что-то продолговатое и ударилось о землю.

Это кто-то из оставшихся в строю киберов решил внести свою лепту в эту вакханалию разрушения и лупанул по театру военных действий химической ракетой.

Едкий туман разлетелся вокруг железных куч, скрыв и сами кучи и туземца и меня.

В этом тумане Седьмой потерял все ориентиры и остановил свою мясорубку. Словно дожидался именно этого, мой быстроногий гость захрипел и упал, захлебнувшись едко-желтой волной.

Пора бы и мне уносить ноги. Все четыре. В пять шагов я дотянулся до хрипящего храбреца и, подхватив его на плечо, побежал, прикрываясь железными кучами, в качестве добычи оставив ненужный теперь ракетный комплекс врагам. Я ждал пули в спину, но обошлось.

Туземец на плече кашлял, пока я его не парализовал, враг за спиной постреливал, но как-то неуверенно, в разные стороны и без ожесточения. Поэтому, наверное, мы без потерь добрались до деревьев.

А там ничего страшного для нас я уже не ждал.

Седьмой наверняка не видел ни меня, ни туземца, но я погрозил железному дураку кулаком и прикрылся стволами… На душе было так скверно, так скверно! Словно кто-то там покакл….

Чена я увидел едва вышел на просеку. В куртке местного лучника, он нетерпеливо прохаживался от одного цветущего куста к другому им обратно. Ждал.

Заметив меня остановился, вскинулся, но, еще не дойдя до товарища, я отрицательно покачал головой.

Он вздохнул. Чтоб подбодрить шефа я бросил ему невидимку и дернул плечом, на котором висел парализованный туземец.

— Вот. Подарок тебе приволок.

— Откуда он там?

— Черт принес! — хоть и непонятно, но эмоционально объяснил я.

— Понятно. Раз без тачки, значит жених… Герой? — поинтересовался шеф, кивнув на тело.

— Еще какой! Истребитель киберов.

В двух словах я рассказал, как все провалилось. Чен качал головой, без симпатии поглядывая на туземца, и время от времени вставлял в мой рассказ короткие китайские слова. Если б я знал их перевод, то мой рассказ наверняка стал бы красочнее, только Чен не захотел объяснить мне их значение. Когда я закончил он явно в сердцах сказал.

— Что ж они под руки-то лезут.

Я его не понял. Я-то принес всего одного туземца.

— Они?

Коллега махнул рукой в сторону лагеря, жестом обещая, что где-то там, за широкой спиной аварийного комиссара пребывает, скорее всего, в лежачем положении и состоянии покоя, еще что-то интересное, чего я раньше не видел.

— У меня там тоже своих героев навалом, — угрюмо подтвердил шеф. — Разбойные морды…

Я вопросительно наклонил голову.

— А чего хотели?

— Думаю, золота.

Чен взвалил вредителя на плечо и понес в лагерь.

— Та-а-а-ак, — сказал я, принимая информацию к сведению, и только потом до меня дошло, что все это время Чен оставался безоружен. К этому моменту один у нас остался излучатель, тот самый, который я брал с собой. Это же получается он голыми руками их… В том, что разбойники сильно проиграли, сомнений у меня не было никаких. Догнав, подхватил нашу общую беду за ноги.

— А как это ты их? Чем?

— Руками, — подтвердил шеф мою догадку. — Ногами… Головой…

Он уже ушел в кусты.

— Избил! — сурово сказал я, вспомнив про палец и доску. Ох, плохо, наверное, пришлось разбойникам! — Тебя на минуту одного нельзя оставить!

— Да нет. Ничего подобного! Просто обездвижил. И исключительно в целях самообороны…

Наш лагерь остался лагерем, не смотря на обилие неподвижных людей.

Шеф добавил к ним к ним туземца.

Тот упал мешком и расслабленно перекатился под куст. Я немного поморщился, но напрасно. Ничего дикий герой сейчас не чувствовал. Даже раскаяния.

А вообще-то лагерь со стороны малость походил на мертвецкую. Я насчитал пятерых побитых и одного связанного. Не шеф у меня, а мастер — золотые руки…

Открыв НАЗ, мастер бросил мне банку, мельком глянул на палатку, из которой торчали ноги моро, и уселся.

— Подвожу итог, — сказал я. — Все. Оружия у нас больше нет.

Чен кивнул. Он и без меня знал, что только что истраченная мной ракета была последней, и поступлений не предвиделось…

— Теперь если мы им попадемся, то они нас просто на гусеницы намотают…

И с этим трудно было не согласиться.

— Поэтому будем ждать…

— Чего?

— Адама. Вот прилетит Адам и перестреляет эту банду…

— Я бы не очень рассчитывал на это, — возразил Чен, гоняя во рту травинку. — Это когда он еще прилетит… Дней через десять? А к тому времени они, не исключено, и сами перестреляют, кого захотят. Мы оружие нашли и они тоже могут отыскать что-нибудь из уцелевшего. Возможности в этом плане у них побольше наших. Так что кораблю Большого Шефа, если он сюда спустится…

— Когда он сюда спустится, — скорректировал я пессимизм шефа. Он не стал сопротивляться, кивнул.

— … может не поздоровиться. Как не поздоровилось нам и моро…

… Только что перед глазами висела желтоватая, раздирающая горло, мгла, а в ушах стоял треск доспехов Злых Железных Рыцарей, как в одно мгновение все переменилось. Перед глазами мелькала чья-то волосатая шкура и остро пахло потом.

«Лошадь, голова внизу», мгновенно сообразил Эвин, складывая одно с другим. Если человек едет так, то обычно он не едет, а его везут, и, как правило, связанного. Он шевельнул руками и не ощутил веревки. Уже лучше.

— Стой!

Лошадь встала. Лоэр осторожно соскользнул на землю, оглянулся по сторонам. Свет. Дорога. Лес. Небо. Лошадь. Мешок с одеждой. Запах гари. Рядом ничего нужного — ни замка, ни Железных Рыцарей, ни принцессы. Все в один миг пропало.

Он не понимал, что с ним случилось.

И не понимал почему. Больше ста вздохов он ждал знака, но… Потом он сообразил, что это уже другой, левый берег Эйбера и тогда он как был, уселся на траву и обхватил голову.

Встреча с принцессой откладывалась.

Не оправдал….

… С появлением в нашей жизни Моро, её порядок почти не изменился.

Прошлый разговор наш так ничем и не кончился и теперь днем мы держали его в палатке связанным, а ночью рядом неизменно оказывался кто-нибудь из нас.

Могли бы оказаться там и вдвоем, но троим в двухместной палатке было тесно и теперь постоянно то ли я, то ли Чен ночевали на свежем воздухе. Это оказалось не так приятно, как обедать там же, но тут приходилось смириться. Оставлять Моро после того, как он проявил себя не с лучшей стороны, без присмотра не хотелось.

Еды хватало, хотя пришлось перейти на питательные таблетки. Все бы ничего, но киберы… Они, словно оправдывая самые скверные из наших опасений, и днем и ночью ревели моторами. Я уже начал различать их, насчитывая в этом хоре сперва три, потом пять, потом шесть машин.

Наши враги собирались с силами. Теперь они шумели не только не только днем, но и ночами.

В эту ночь меня как раз шум и разбудил. Несколько секунд я слушал его, соображая, что же именно меня встревожило. Сообразил. Покрылся холодным потом и тут же без раздумий дернул Чена за ногу.

Шеф высунул голову и на четвереньках вышел из палатки.

— Ты чего? Ночь на дворе, а ты… — сквозь зевок порычал он. Ухватив за плечо, я рывком заставил его встать и проснуться.

— Слушай, — остановил его я. — Слушай…

Рот Чен так и не закрыл. Гул двигателей стал громче. Мало того — он становился все громче и громче. Наверное, мы подсознательно ждали чего-то такого.

— Хватай урода!

Урод нас подвел. На него ушло не меньше двух минут — все-таки раненый, но за это время грохот стал совсем уж оглушительным. Сомнений больше не оставалось. Киберы мчались к нам!

Пока я поднимал Моро, шеф крутился по поляне в поисках последнего НАЗа. Нашел, и когда сквозь кусты к нам въехал первый железный гость, отбросил его в сторону. Черно-оранжевый ранец покатился по земле, кибер развернулся, обрушил этим движением дерево и одним прыжком упал на него.

В грохоте я не услышал хруста, но он наверняка прозвучал. Его заглушил грохот двигателей новых гостей.

Я тащил Моро. Тот, сообразив, что дело плохо, помогал мне, как мог. Только что от его помощи? Сейчас он оказался самой большой проблемой.

Наши невидимки делали нас невидимыми, а вот Моро, хотя мы и посрезали с его комбинезона все железо, которое нашли, киберы могли и учуять.

Легкие на помине, они выкатили к палатке, прокатились по ней, сплющив последний аварийный передатчик и замерли.

Машины стояли посреди лагеря, не видя нас, но показывая, кто тут хозяин. Я осторожно тащил раненого к деревьям.

— Стоять! — прошипел невидимый шеф. — Подними его… Прямо держи.

Через пару секунд из нас получился отличный сандвич.

Чен спереди, я сзади, а Моро — в середине. Он стонал, скрипел зубами, но держался.

Я посмотрел в лицо раненому. Тот стоял, прикусив губу. Из-под зубов, вниз по подбородку, бежала тонкая струйка крови.

— Шеф. Нужно уйти. Он не выдержит…

Видели мы одно и тоже — четыре машины, словно не доверяя собственным ощущениями столпились на маленьком пятачке поводя метателями. Достаточно одной хорошей очереди. Нет. Об этом лучше не думать….

Мы стояли долго. Моро обмяк и навалился на меня.

— Тихо. Мелкими шагами… — прошипел Чен и мы мелкими шагами стали отходить с поляны в сторону деревьев потолще, стараясь двигаться так, чтоб наша начинка не показывалась наружу.

Отсеменив метров двадцать и оставив между нами по крайней мере десяток толстенных стволов мы уложили моро в траву. Рев за деревьями скачком стал громче и передвинулся.

Я сбросил капюшон. Свежий ветер мазнул по щеке и улетел за реку. Рев моторов удалялся в сторону маленькой луны, что висела над деревьями. Слава Богу. Туземцам в этот раз повезло. Киберам хватило одной победы — над нами.

На город они не пошли.

…Проведя ночь на берегу, утром мы вернулись на прежнее место.

Необходимостью тут и не пахло. Просто и мне и Чену нужна была такая демонстрация — мы возвращались на поле сражения!

Хотелось самим себе доказать, что вчерашняя ночь ничего не решала…

Честно говоря, так оно и обстояло.

Все решил вчерашний день, оставивший нас безоружными.

Теперь нам оставалось только смотреть за тем, что они будут делать, скрипеть зубами и ждать.

… Вот уже целых два дня мы были совершенно невидимы.

Невидимок мы не выключали ни днем, ни ночью, а Моро, увязав как колбасу ручной вязки, засунули в какую-то нору, посоветовав подумать о своем выступлении на суде в качестве свидетеля обвинения.

Сами же бродили по вражеской территории, с завистью наблюдая, как день ото дня растет мощь и численность наших врагов.

Их теперь стало слишком много, и не решаясь заходить за Стену Зла, мы облюбовали огромное дерево, оттуда наблюдая за киберами.

Тени от облаков бежали по земле, делая её то пепельно-серой, то угольно черной. От этой игры света киберы то появлялись на фоне пепла, то исчезали, словно успевали за мгновение закутаться в плащи-невидимки. Мы молчали, только изредка то Чен, то я поругивались сквозь зубы.

В этот раз в стане врагов я не заметил обычного нелогичного мельтешения. Они явно куда-то собирались. Учитывая, для чего эти машины предназначались, ничего хорошего от такой поездки туземцам ждать не приходилось. Мы с Ченом обменивались мрачными замечаниями, но поделать ничего не могли.

Хотя нет. Одно мы могли сделать наверняка — загородить им дорогу к городу и стать первыми жертвами.

Только это и ничего другого…

Мы смотрел вниз долго. Тени облаков всё бежали, превращая место катастрофы в черно-серый калейдоскоп, а киберы все ёрзали по пеплу, но в какой-то момент их эволюции прекратились. Они замерли, выстроившись в линию. Шесть машин строго друг за другом. Равнение на створ выхода, прямо мимо никому теперь ненужной мины. Мне, хотя я доподлинно знал, что ошибаюсь, почему-то казалось, что внутри этого битого с виду железа сидят живые люди и в предвкушении намеченной бойни аппетитно потирают ладони. Нет. Бред это. Так можно и с ума сдвинуться.

— Все, — глухо сказал Чен. — Всё….

— Что «все»?

— Они починили, все что могли и теперь готовы не защищаться, а нападать.

Я сидел веткой выше и лица его не видел. Мне показалось, что шеф скрипит зубами. От бессильной злобы.

— Шеф… Чен…

Я ждал, что он поднимет голову, но он просто глухо отозвался.

— Что?

— Не принимайте все так близко к сердцу.

— А как принимать? Как мне этих принимать?

— Ничего совсем уж страшного они своей химией сделать не смогут… Да и туземцы теперь ученые. Поберегутся… Не полезут под гусеницы.

Железки что-то там делали, как вдруг стена, окружавшая место катастрофы с дымом и грохотом взлетела в воздух. Грохот взрыва и волна спрессованного воздуха докатилась до нас, тряхнув ветки.

— Вот тебе и химия, — тусклым голосом сказал Чен. — А ты говорил…

Огонь, дым, треск… Да. Они стали сильнее.

По тону я понял, не держись он обоими руками за ветку, то ухватился бы за голову.

Старый проход, через который можно было выйти за Стену Зла и около которого мы так старательно заложили мину, находился правее дерева, а грохнуло левее.

Там еще падали сверху горящие бревна, клубы дыма, а киберы вместо того, чтоб ринуться в пробитую брешь, заворочали башнями и через секунду до нас донеслись звуки керамических очередей.

Что-то там происходило не так…

Или не то.

За дымом и движением теневых пятен ничего было не разобрать. Мы тянули шеи, но…

— Что они там с ума посходили? — с надеждой спросил шеф, позабыв от волнения о возможностях своей невидимки.

— Отключаюсь…

Я полностью закрыл забрало и дал увеличение картинки. Дымящаяся брешь приблизилась, по глазам ударил оранжевый сполох, и я отвел взгляд вглубь черно-серой зоны. Там шло сражение. Киберы бешено отстреливались. То тут, то там пепел взметался, показывая места попаданий. Железки то ли видели, чувствовали какую-то опасность и как могли, защищались от неё.

А опасность подвалила самая настоящая! Вместе с черными тенями облаком там мелькали и иные тени.

— Видишь! — крикнул я, не доверяя собственным глазам. — Видишь их?

— Вижу, — отозвался Шеф. В его голосе плескалось столько злобы, что я понял, что ничего он не видит.

— Тени. За тенями смотри! Через невидимку!

Тени людей появлялись рядом с боевыми машинами и, коснувшись их, исчезали. Мгновение спустя кибер, даже не закончив начатого движения замирал, словно на этом клочке засыпанной пеплом земли останавливалось время.

Пять секунд — и киберов осталось трое. Они попытались разойтись в стороны, расстреливая друг друга, но уже через десяток секунд остановились, так же как и их собратья.

Это казалось колдовством, волшебством… Называйте как хотите! Мы с Ченом смотрели на происходящее, уже догадываясь, кто стоит за всем этим. Ответов на незаданные вопросы имелось множество, но наиболее вероятный, отливавшиеся в единственную точную формулировку, был один — наши пришли.

А потом, самим фактом своего появления расставляя все по своим местам, рядом с новой брешью появился человек в таком же как и у нас с шефом комбинезоне-невидимке. Я отключил свою невидимку и включил радио. Теперь можно. Если внутри киберов что-то еще и оставалось опасным, то не для нас.

— Добрый день, Адам Иванович! Рады вас видеть.

Фигурка внизу качнула головой.

— И я рад. Где вы? Ага! Вижу. Слезайте. Ничего страшного больше не будет… — В его голосе явно жила насмешка. — Неприятности кончились.

Чен не спеша, солидно, пополз вниз.

Я представлял, что он чувствует, ибо, наверное, чувства нас обуревали одинаковые. Только что мы были готовы принять на совесть Земли, на свою совесть, смерть туземцев, но пришли люди, наши товарищи, и в последнюю секунду освободили нас от него… Облегчение. Колоссальное облегчение!!!

Я задержался на секунду, чтоб посмотреть на наших врагов веселым взглядом. За Стеной Зла уже суетились ниоткуда появившиеся люди в невидимках.

— Чем это вы их, так радикально, а, Адам Иванович?

— Адская техника. Электроимпульсные контактные мины. Бьют по электронным мозгам не хуже каменного топора.

Он шел прямой, подтянутый и казалось, что к нам, поигрывая стеком, пощелкивая им по голенищам начищенных сапог приближается белый офицер, сахиб, господин… Приближается, чтоб выслужить отчет извозившихся в грязи и дерьме туземных солдат о выполнении приказа. Мне казалось, что дело обстоит именно так. Для полноты картины не хватало только тропической офицерской униформы, стека и сапог.

Все остальное у Большого Шефа имелось.

И все-таки я ошибся.

Подойдя, он обнял Чена, потом меня. Взгляд Большого Шефа стал скорее не взглядом начальника, а взглядом товарища, но Чен все равно вытянулся и доложил:

— Груз найден. Афера раскрыта. Есть свидетель по делу о подмене груза. Попутно обнаружена гуманоидная цивилизация…

Он остановил его взмахом руки.

— Это позже. Что с вами? Целы?

— Сбиты киберами. Выжили.

Чен как-то не сумел выбраться из образа сурового первопроходца и в разговор, понимая, что сегодня можно больше, чем в любой другой день, встрял я.

— Помыться бы и разносолов… Ну и по медали нам, если имеем право…

Большой Шеф кивнул, съедая моё ёрничество, и я понял, что он действительно рад тому, что у нас все хорошо.

— Вам повезло больше чем нам…

— В расчете нет везения. Это моро, — объяснил Большой Шеф. — Они успели выпустить аварийный буй. Как я понимаю, они и есть свидетели?

— Только один.

Мимо нас побежали в пролом люди уже без невидимок, обвешенные аппаратурой. «Конечно, когда они беззубые можно и так вот, дрыгая ногами», — подумал я.

Адам Иванович усмехнулся, словно прочитал мои мысли.

— Вряд ли они рассчитывали, что это поможет нам, но мы тут оказались раньше их товарищей. Так что мы с самого начала оставались в курсе событий.

Я вспомнил, что тут произошло совсем недавно, потом подумал, чем бы это все могло закончиться и из самого сердца, и той глубины, где живет искренность, у меня вырвалось.

— Как же нам всем повезло…

…- И что? — спросил аптекарь.

— И ничего… — рассеянно отозвался Эвин. Он пальцем водил по ободку кубка, собирая розоватую пену каспедийского. — Вообще ничего…

Взгляд блуждал по комнате, отыскивая знакомые вещи.

Картинки с принцессой на столе уже не нашел, а вот прежняя трехглавая тварь, элернийский червь, теперь стоял не на столе, а на полке и Эвин подмигнул ему, как старому знакомому.

Аптекарь наклонился ближе, заглядывая гостю в лицо. Видя его нетерпение, Эвин чуть было не рассмеялся. Любопытство терзало весь город, и аптекарь не стал исключением.

Все, кто жил в Сааре видели, чем вся эта история начиналась, и только немногие, те, кто вчера вместе с Императором вышел из леса, знали, чем все это кончилось, но знать хотели все.

— И что? — повторил аптекарь. Он нервничал, его руки, охватывавшие свой кубок, подрагивали. — Ты ведь там был, видел… Что там случилось?

— Ни-че-го, — по слогам повторил Эвин. — Лес пуст. Там нет ничего… Ни башни, ни рыцарей, ни железа. Ничего.

— Но башня? Башня-то куда делась? Она же была…

— Была….

Он вздохнул глубоко-глубоко. Врать Эвин не любил, но в этом случае от его желания ничего не зависело. Он просто обязан лгать. Так решил Император Мовсий. В конце концов, это даже не считалось ложью. Не ложь, трактовка, поднимающая дух войска.

— Мы их прогнали. Увидев нашу силу, они убрались восвояси. Бежали.

Стариковские глаза смотрели недоверчиво.

Горечь ускользнувший из рук удачи в душе Эвина успела перегореть. Подумаешь — Северный Император! Тьфу на него!

Огорчение ушло из души, очистив её, и он честно сказал, подводя итог под разговором:

— Велено считать, что мы всех победили…

— Победили?

Эвин пожал плечами, скидывая с них огорчения последних дней. Победили — не победители… Какая разница жителям города, если в лесу больше нет врагов? Никакой….

— Одно могу сказать точно. Нет там сейчас ни башни, ни рыцарей, ни принцессы, ни моего неслучившегося тестя Северного Императора… Ничего там нет! А кто будет думать иначе…

Он провел рукой по горлу, показывая, что ждет того, кто посмеет усомниться в словах Императора. И аптекарь кивнул.

А потом он машинально посмотрел на шкаф, где в потайном ящике лежал портрет таинственной женщины. Ничего — так ничего.

Но портрет-то остался.