Стоя на краю

Глава первая ЛИЧНЫЙ НОМЕР

– Уважаемые господа, наш самолет совершил посадку в аэропорту Пулково-I города Санкт-Петербурга. Пожалуйста, не расстегивайте ремни безопасности, пока воздушное судно не будет отбуксировано на стоянку. Большое спасибо…

Просьбу повторили на немецком и английском. Атмосферно-космический «Туполев-520» весело катил по длиннющей полосе, низкий гул включенных на реверс двигателей стих. Обычной после приземления легкой суеты в салоне не наблюдалось, никто не искал завалившийся между кресел ПМК, не звонил домой с сообщением о прибытии и не доставал из дорожных сумок теплые вещи, хотя в Питере сегодня было куда прохладнее, чем в Новосибирске.

В рассчитанном на двести с небольшим человек «Туполеве» занятыми оказались всего восемь кресел, что само по себе выглядело необычно. Начинался сезон отпусков, курортные зоны на побережье Финского залива, в Карелии и близлежащей Финляндии считались весьма престижным местом отдыха для обеспеченных людей (как же, рядом столица Империи, что подразумевает сервис по высшему разряду!). Раздобыть билет даже на транзитный рейс было сложно.

Федор Литвинов по опыту прошлых лет заказал билеты в обе стороны за сорок пять дней до предполагаемого путешествия и остался вполне доволен собственной предусмотрительностью. Во-первых, лететь до Сибири и обратно предстояло рейсом компании «Владивосток», а это в полтора раза дешевле. Во-вторых, когда ты точно знаешь, что непредвиденные задержки не грозят и лишних расходов не предвидится, можно не беспокоиться о состоянии счета на кредитной карте. Тот факт, что самолет до Новосибирска в начале мая был заполнен всего наполовину, особого удивления не вызвал, однако сегодня Федора несколько обескуражила просьба стюардессы перейти из салона экономического класса в бизнес-класс, где и расположились остальные семеро пассажиров. Да когда такое было? Правильно – никогда.

В другое время человек лишь порадовался бы столь благоприятному стечению обстоятельств – в бизнес-классе удобнее и бесплатно одаривают хорошим спиртным, но для Федора это стало еще одним пугающим симптомом, наряду с непонятной активностью военных и чрезвычайных служб в сибирском регионе и даже на пустынном Алтае, внезапной отменой большого числа внутренних рейсов (об этом стало известно неделю назад) и странными сообщениями по центральным голографическим каналам.

Старенький ПМК Федор не выключал даже находясь в походе, компьютер исправно принимал передачи со спутника. Настораживающая информация стала приходить вскоре после начала отпуска – по неясным причинам имперским правительством был закрыт въезд в Петербург и Москву для всех иногородних за исключением граждан, имеющих специальные пропуска. Затем вдруг объявили о мобилизации почти двухсот тысяч резервистов сроком аж на целый год. Министерство обороны обосновало это напряженной обстановкой на южных границах. Объяснение достаточно правдоподобное, в Халифате и впрямь было неспокойно, высказывались подозрения в том, что он начинает постепенно разваливаться так же, как давным-давно рухнул СССР.

Ничего особенного: все до единой империи имеют свойство распадаться – такое произошло с Римом и Византией в древности, Россией и Германией в двадцатом и Американской «империей влияния» в двадцать первом веках… Вопрос лишь в том, способна ли распавшаяся империя затем возродиться. В случае с Халифатом это крайне сомнительно, очень уж непрочный фундамент – религия. Вопреки распространенному заблуждению мусульмане отнюдь не являются единой сплоченной силой. Сунниты терпеть не могут шиитов (равно и наоборот), те и другие гоняют последователей суфизма, а уж количество разнообразных сект в исламе вообще не поддается исчислению – от ваххабизма до исмаилитов. Удивительно, как Халифат умудрился протянуть двести пятьдесят лет и не распался немедленно после сокрушительного поражения в Азиатской войне 2264 года!

Заметим, что учитывая это поражение руководство Халифата и лидеры входящих в Союз государств сто раз подумают, прежде чем решатся на крупный конфликт. Чересчур свежи воспоминания о колоссальных потерях в войне, да и связываться с супердержавами – себе дороже! Возможно, какой-нибудь сумасшедший и решится вновь проверить на прочность российско-германский союз, но последствия этого шага вполне предсказуемы: мгновенный ответный удар и полный разгром. На Евроазиатском материке конкурировать с двумя геополитическими монстрами способен лишь Китай, причем далеко не во всех областях…

В любом случае Федор никак не мог взять в толк: для чего призывать несметную орду резервистов и тем более закрывать столичные мегаполисы? Опасаетесь террористов «Нового Джихада»? Но с ними должны бороться спецслужбы, а не армия. Кроме того, никакие запреты на посещение Петербурга не помешают террористу-профессионалу пробраться в город, если только он не взят в плотное кольцо, когда контролируется каждый сантиметр охраняемого периметра. С технической точки зрения это вполне осуществимо, но зачем?..

Двести тысяч офицеров и сержантов запаса – невероятно много, численный состав армии мирного времени увеличивается едва ли не на треть. Это при том, что Космический Корпус, базирующаяся на Земле авиация и силы ПВО-ПКО вполне способны отразить любое нападение на Российскую империю и союзников! Ударили с орбиты плазмой и дело с концом – вспомним ту же Азиатскую войну!

Кстати, о союзниках. Не далее как вчера пресс-секретарь Государственной канцелярии сообщил журналистам, что по взаимному соглашению между нашими странами Германия вводит военный контингент в так называемую «зону совместного владения» – прибалтийские территории Эстляндии, Лифляндии, Курляндии и Великого княжества Литовского, находящиеся под общим протекторатом двух Империй. Раньше это была абсолютно демилитаризованная зона, равно как и район Кёнигсберга. Прибалтика, от Ревеля до Вильно с Мемелем и отвоеванными Россией во Вторую мировую территориями Восточной Пруссии считалась неким подобием «общей дачи», огромным комплексом заповедников, экологических парков и туристических баз, ограниченных с юга Беловежской пущей, а с севера – морским побережьем. Эдакая «Балтийская Швейцария», тишайший и красивейший уголок перенаселенной Европы и одна из самых благополучных провинций, управляемая назначаемыми из Петербурга и Берлина губернаторами.

За каким лешим там понадобились войска – неизвестно. По официальной версии, «для поддержания общественного порядка в случае чрезвычайной ситуации». О возможных причинах возникновения таковой – ни слова, ни намека.

Перед взлетом Федор от нечего делать принялся потихоньку рассматривать попутчиков и понял, что единственным туристом оказался только он сам. Двое поджарых военных, оба в чине полковника. Судя по эмблемам, служат в войсках гражданской обороны, вид у господ офицеров мрачновато-насупленный; видно, что они чем-то серьезно обеспокоены. Третьим оказался генерал-майор МВД в возрасте не старше сорока пяти лет, причем он нервничал слишком отчетливо, аж ногти грыз. Да что такое делается, а?

Устроившиеся в креслах по правому борту четверо иностранцев были немцами. На куртках – эмблема фирмы «Rheinmetall-Borsig», у нее свое производство в Кемерово и Красноярске, несколько химических и металлургических предприятий. Но эти парни летели вовсе не в кратковременную командировку домой: слишком много багажа сдано после регистрации, билеты транзитные, в Питере будут пересаживаться на рейс до Дюссельдорфа. Похоже, улетают в Кайзеррейх насовсем.

Федор не слишком дружил с немецким языком, но разобрать некоторые тихие фразы тевтонских соседей сумел. Самый молодой говорил о каком-то «предписании», полученном несколько дней назад, и про «эвакуацию дорогостоящей техники» из Рурской области. Потом он опасливо оглянулся, перехватил федоровский взгляд и оборвал фразу на полуслове, демонстративно уткнувшись в иллюминатор. Остальные предпочли молчать всю дорогу, ограничиваясь только вежливыми просьбами к стюардессам наподобие «принесите, пожалуйста, минеральной воды».

Расстояние от Новосибирска до Питера по прямой – немногим больше трех тысяч километров. Лететь недолго, пятьдесят пять минут в воздухе, не считая рулежки по полосам. «Туполев-520» разгоняется до восьми скоростей звука, поднимается на высоту шестидесяти километров и почти сразу начинает снижаться. Основное время полета занимают маневры при заходе на посадку. На более дальних маршрутах, например трансокеанских, гиперзвуковой самолет забирается аж на низкую орбиту Земли, причем люди не испытывают никаких особых неудобств – перегрузки устраняются внутренним полем-компенсатором, какие используются на настоящих космических кораблях. Гражданские суда такого типа не способны покидать гравитационный колодец планеты, силенки не те, но быстро и надежно доставить человека из Европы в Австралию или Америку – всегда пожалуйста.

Ярко-голубые небеса за овальным стеклом иллюминатора начали становиться синими, затем темно-фиолетовыми и наконец черными, с точками звезд. «Туполев» вошел в верхние слои атмосферы. Далеко внизу, над Западно-Сибирской равниной и Уралом, плыли редкие полосы облаков – погода над географическим центром Российской империи стояла преотличнейшая, подступало лето. Только на северо-западе было прохладно. Федор надел наушники и включил голопроектор, вмонтированный в спинку переднего кресла, – пообщаться с мрачными попутчиками не получится, значит, давайте слегка поразжижаем мозги.

Странно, на первом государственном канале никакого официоза и дебильных ток-шоу. Если верить высвечивающейся в левом верхнем углу монитора программе, весь день (и завтра тоже!) будут сплошь гонять новости и патриотическое кино, как старинное так и современное. Русская кавалерия с саблями наголо преследует наполеоновских кирасир, бьют пушки на Бородинском поле. Танки Т-34 под красным знаменем форсируют Одер, клубы дыма над Рейхстагом и столицей теперешних верных союзников… Что ж поделаешь, в истории и такое было. Но почему отключены два основных развлекательных канала – «РДВ» и «Голография-V»? Более того, закрыт доступ к системе информационного вещания «Евроньюз»!

Пришлось позвать стюардессу. Та пожала плечами и невнятно объяснила, что имеют место неполадки со спутниками, хотя ничего подобного не случалось уже много десятилетий. Человечество давно научилось создавать исключительно надежные спутники-ретрансляторы, сбои в их работе в последний раз отмечались в 2264 году, когда эскадры великих держав накрыли Халифат куполом электромагнитных помех, охватившим гигантскую территорию, от Средиземного моря до Тибета. Да и есть ли резон сравнивать режим военной ситуации с мирными временами?

Мирными? Ой, не похоже! Что-то грядет, это ясно как день – внимательный и способный делать выводы человек не может не заметить резких перемен, происшедших менее чем за месяц. Создавалось четкое ощущение, что страна готовится к масштабной войне или, в лучшем случае, к силовому разрешению непонятно каких внутренних проблем. Впрочем, бунтующих провинций в России попросту нет – начиная с середины XXI века государственная власть навсегда избавила своих подданных от этой напасти. Вовсе наоборот, некоторые ранее независимые государства наподобие Болгарии или Монголии подавали просьбы войти в состав Империи или в Российское содружество, политико-экономический союз наподобие Европейского сообщества.

В чем же дело? Да, отношения с Соединенными Штатами прохладные (мягко говоря…), но откровенно враждебными, как во времена легендарной «холодной войны», их не назовешь. Все-таки нельзя не учитывать колоссальную военную мощь русско-германского альянса, любой вооруженный конфликт с государствами «Венского пакта» приведет к всеобъемлющей катастрофе, а американцы слишком ценят свою комфортную и благополучную жизнь для того, чтобы идти на подобный риск!

Трудности с Китаем? Не смешно. «Поднебесная» вполне самодостаточна, ее экономическая и отчасти территориальная экспансия в последние десятилетия направлена не на север, а в сторону тихоокеанских территорий, России с Пекином, кроме рынков сбыта, делить нечего. Никто не спорит, на нашем Дальнем Востоке живут почти пятьдесят миллионов этнических китайцев, но они всегда являлись благонамеренными подданными Империи, вдобавок способными вкалывать до посинения – в Приамурье самые высокие темпы экономического развития, это известно всем и каждому.

Объединенная Европа? Тоже исключено, они фатально зависят от поставок русского продовольствия и углеводородов. Кстати, европейцы совершенно разучились воевать. Индия? Мы давно и прочно дружим с индусами – с одобрения из Петербурга по окончании войны шестьдесят четвертого года Дели прибрал к рукам часть афганских и пакистанских территорий, как ни возражали американцы. Япония и государства «Азиатского Дракона»? У них своих проблем хватает, в постглобализационную эпоху японцы предпочитают зарабатывать деньги и работать в самом перспективном направлении – освоении космоса, а не размахивать самурайскими мечами.

Халифат? Уже обсуждалось – начать войну будет способен только отпетый псих с полностью атрофированным инстинктом самосохранения. Если в Исламском Союзе вскоре начнется внутренний конфликт, России придется лишь усилить оборону на границах и наблюдать, чем все закончится: влезать в чужие разборки себе дороже. Давным-давно известно, что в гражданских войнах противоборствующие стороны вначале от души накостыляют «миротворцам», а затем с упоением примутся резать друг дружку – попробуй, останови!

Вот вроде бы и все вероятные внешние угрозы, которые по большому счету настоящими «угрозами» не являются. Война между сверхдержавами или крупнейшими военными блоками в современном мире абсолютно невозможна – гарантированы или тотальное взаимоуничтожение, или, что вероятнее, сохранение status quo. Через надежнейшие купола национальных систем противовоздушной и противокосмической обороны не прорвутся ни одна ракета и ни один бомбардировщик, а военно-космические силы нейтрализуют флот противника прежде, чем он выйдет на исходные позиции для атаки по наземным целям…

Значит, произошло нечто другое, может быть совершенно непредвиденное. Федор перебрал несколько допустимых версий, и каждая оказалась крайне неубедительной. Глобальная эпидемия? Очень маловероятно, человек теперь может бороться практически с любой заразой – в нынешние времена названия таких болезней, как «тиф», «Эбола» или «СПИД», помнят лишь специалисты, даже обыкновенный грипп в развитых странах встречается крайне редко.

Может быть, облажалась карантинная служба и на Землю завезли некий новый вирус с других планет, вызвавший эпидемическую вспышку? Чепуха! Скрыть это было бы невозможно, а в средствах массовой информации никаких намеков. Что тогда? Излюбленная фантастами «межзвездная война» с какими-нибудь озверелыми помидорами-мутантами? Трижды чепуха – инопланетян не существует, а если они где-нибудь и есть, то внезапно атаковать Солнечную систему не смогут: ВКК и тысячи автоматических станций наблюдают за окружающим пространством в радиусе десяти миллиардов километров, от Солнца до Пояса Койпера, блоха не проскочит.

Ага, вот оно! Попытка военного переворота!.. Тут Федор усмехнулся и едва не покрутил пальцем у собственного виска. Тоже еще придумал! Беспокойный ХХ век с его резкими историческими виражами и сразу тремя чудовищными национальными катастрофами, постигшими Россию, – Гражданской войной, нападением нацистов в 1941 году и уничтожением СССР с последующей двадцатилетней смутой, – давно в прошлом, словом «нестабильность» теперь оперируют лишь историки, а пирамида государственной власти неколебима хотя бы потому, что устраивает как элиту, так и большинство подданных страны. Люди привыкли быть уверенными в завтрашнем дне и надежности государства, привыкли к предсказуемости и спокойствию. Хватит с нас пассионарных толчков, революций и социальных взрывов – Россия в не столь уж и отдаленном прошлом превысила все допустимые лимиты в области потрясений и катаклизмов. Пора бы отдохнуть.

Переворот исключается не только благодаря сформированному тремя столетиями монархического управления менталитету нации – в кои-то веки в России верховная власть не раздражает людей, а пользуется уважением, – но и благодаря системе противовесов, не позволяющей какой-либо группировке перетянуть одеяло на себя. «Демократия» в классическом понимании этого термина не прижилась, как ни пытались ее навязать проамериканские либеральные фундаменталисты в первое десятилетие XXI века. В процессе развития появилась «демократическая автократия», когда окончательное слово в исполнительной, законодательной и судебной областях принадлежит монарху – Министерство Двора и Император являются вершиной пирамиды, органом контроля над Государственной Канцелярией, Думой и Имперским Судом. Удобно, да и традиции соблюдены. Кстати, после реставрации трона Гогенцоллернов данную схему переняли немцы и тоже не жалуются.

Если наземная армия подчиняется Министерству Обороны, то ВКК находятся в полном распоряжении Императора, что дает дополнительные гарантии стабильности – во-первых, потому что у Корпуса отдельное командование и система управления, а во-вторых, ВКК попросту недосягаемы для любых авантюристов, которым может взбрести в голову разрушить устоявшийся порядок. В-третьих, Корпус обладает не только тяжелыми боевыми кораблями и истребителями но и несколькими десантными бригадами: любая попытка устроить заваруху на Земле будет пресечена в корне, быстро и решительно. Так что – опять мимо нот.

Но все-таки напряжение в стране медленно нарастает, хотя объективных предпосылок к этому не видно даже в микроскоп. И никто ничего не понимает, по крайней мере никто из числа пассажиров самолета… Кроме, наверное, хмурого генерал-майора с красными от недосыпа веками и сероватым лицом – Федор вслед за ним шел к выходу, когда «Туполев» был отбуксирован к причальному шлюзу. Оба полковника ГО выглядят поспокойнее, хотя и понимают, что в столицу их вызвали явно неспроста…

Так, а что в гражданском аэропорту делают аж целых восемь армейских транспортных самолетов болотного цвета – здоровенных «АН-300-Д», стоящих на поле, справа от главного здания? Бронетранспортеры, оцепление, солдаты в темно-синей форме Внутренних войск, чуть дальше – беспилотные вертушки, электронная разведка. Такие используются во время спецопераций по нейтрализации террористических групп и для общего наблюдения за обстановкой.

– Ничего себе приехали, – промычал под нос Федор, – Чего не ждал, так это военного положения в родном городе!

– Военное? – обернулся генерал. Взглянул как-то сочувственно. – Что б вы понимали…

И дальше пошел.

До дома – как обычно, на метро. Нырнул под землю прямиком в аэропорту, одна пересадка на «желтую» линию до станции «Полюстрово». Середина дня понедельника, людей не так уж и много, никакой давки.

Настроение, однако, было испорчено окончательно. Почему? Да по той простой причине, что попасть в Петербург оказалось сложнее, чем можно было ожидать. По выходе из зала прибытия внезапно обнаружилось странное новшество – контрольный пункт. Военные держат наперевес импульсные винтовки, злющие полицейские с совершенно остервенелым взглядом. Корректность нулевая – огрызнулись даже на генерал-майора, хотя и пропустили его вместе с полкашами беспрепятственно. С немцами возились дольше, но и их отправили через боковой коридор-тоннель к международному терминалу. Шмотки, кстати, не проверили, а должны были – меры безопасности при транзитных перевозках еще никто не отменял.

– Личную курточку, – не глядя на Федора бросил прапор ВВ. Универсальный паспорт канул в прорезь, мелькнул зеленоватый лучик. – Так… Щас обратно поедешь, понял?

– В смысле, обратно?

– В прямом. У меня приказ.

– Какой, к черту, приказ? – возмутился Федор. Причем не столько хамством вэвэшника, обращавшегося к нему на «ты», сколько манерой его поведения. Прапорщику явно было плевать, что у данного пассажира питерская регистрация и работа в столице. Прежде всего инструкция – нельзя, значит нельзя. Такие вот «исполнители» всегда обращаются с людьми, будто с вещами: человек – лишь объект краткого взаимодействия. Никаких эмоций. Разве вы испытываете сочувствие к отвертке, когда вкручиваете шуруп?

– Минуточку, – на первый план вышел низенький и начинающий полнеть капитан полиции аэропорта, явно бывший сейчас на подхвате. Пробежался пальцами по клавиатуре. – Взгляните, господин Литвинов покинул город четвертого мая. Директива «Софит» введена в действие двенадцатого… Обратной силы закон не имеет, мы обязаны его пропустить. Он просто не был извещен.

– Узнаем, – кивнул прапор, коснувшись клавиши селектора. Перебросился несколькими фразами с каким-то начальником. Получил одобрение, вернул карточку и бросил в федоровский адрес:

– Топай отсюда. В следующий раз будь внимательнее.

– Извините бога ради… – Капитан, после многолетней службы в коммерческом «Пулково» все еще не отвык быть вежливым, как и положено по инструкции. Потому он шагнул вслед и придержал Литвинова за рукав. Пояснил тихо: – Рассылку о новом положении въезда-выезда из столицы отправляли всем абонентам городской сети.

– У меня очень старый ПМК, – качнул головой Федор. – Уведомления такого рода я получаю только на домашний компьютер… А что такое «Софит»?

– Приедете домой – узнаете. Обязательно просмотрите сообщения от городского правительства, пометка «экстренно». До свидания.

Дальше – больше. Войти в метро можно спустившись на уровень вниз, минуя основной зал вылетов, где регистрируются пассажиры внутренних рейсов. Мысленно сплюнув на ботинки невоспитанного прапорщика, Федор зашагал вперед, оставил за спиной автоматический турникет и раздвижные стеклянные двери, поднял взгляд и…

– Что за?.. – Дальше последовало упоминание незнамо чьей, но очень неприятной матери.

В отличие от полупустого новосибирского «Толмачево», главный питерский аэропорт оказался переполнен. У Федора с ранней юности была отмечена высокая способность к быстрому анализу, но не математическому, а вербальному. Умение быстро создать четкую картинку из рассыпанной мозаики и сделать выводы о взаимосвязи разрозненных элементов не раз помогало ему разобраться даже в самой сложной ситуации, но открывшееся сейчас зрелище могло поставить в тупик кого угодно. Федор от неожиданности отошел к стене, подумал, заинтересовался и поднялся вверх по лестнице, ведущей к кафе аэропорта – оно почему-то было закрыто.

– Чума на мою седую голову, – пробормотал он. – По-моему, это уже слишком!

Обзор открывался шикарный, с галереи второго этажа терминала виден весь гигантский зал и закрытая зона регистрации. Ничего себе, сюда набилось не меньше восьми тысяч человек, ничего похожего не бывает даже в разгар туристического бума! Средняя вместимость самолета, выполняющего рейсы по России и в Германию (безвизовый режим, катайся отдыхать в Берлин, Дрезден или Кёльн хоть на каждые выходные!), – двести пятьдесят – триста человек. Крупные дозвуковые лайнеры – до семисот. Машин на летном поле немного, всех не увезут, если… Если не задействовать военно-транспортные самолеты!

Очень много детей, не меньше трети. Коляски, у многих взрослых специальные «рюкзачки», в которых совсем маленький ребенок чувствует себя комфортно и удобно. Самые старшие – на уровне двенадцати-тринадцати лет. Ни единого пожилого человека, что характерно. Только молодые семьи.

На табло с расписанием и вовсе что-то непонятное. «Синяя группа – стойка регистрации 1, красная группа – стойка 2, желтая… зеленая…» И так далее. На огромной плазменной панели скромно указано, что рейс компании «Владивосток» от Санкт-Петербурга на Новосибирск и далее на Владик отправляется через час сорок минут, а регистрация почему-то проводится в залах прибытия. Спуститесь по эскалатору, пожалуйста.

Мир сошел с ума, короче.

Впрочем, нет. Не весь.

«Давай-ка еще раз поглядим, – с отрешенным спокойствием сказал себе Федор. – Внимательно…»

Багажа мало, только у самых многодетных по две сумки-чемоданчика на колесиках. Люди выглядят относительно спокойно, но вот например светловолосая женщина возле третьей справа колонны беззвучно плачет, муж ее успокаивает. Одеты все сравнительно просто, без наворотов, типичный средний класс. Ага, вот и обнаружился человек, которого с натяжкой можно назвать «пожилым», ему точно за пятьдесят – почти совсем седой, глубокие морщины… В руках табличка с надписью «Общая группа вылета 384, ФАФ ИГУ СПб», что моментально поддается расшифровке: «Факультет астрофизики Санкт-Петербургского Императорского Государственного Университета».

Триста восемьдесят четвертая группа? Допустим, в каждой человек тридцать. Это уже одиннадцать тысяч. А сколько таких «групп» всего? Ох ты ё-моё…

Федор почувствовал, как вздрогнули колени. Словно ты увидел перед собой охраняющую детенышей медведицу в тайге. Или будто перед решающим экзаменом по предмету, который ты ненавидишь и никогда не учил, но если не сдашь – быть тебе изгнанным из любимой альма-матер. Нехорошо колени вздрогнули, что и говорить.

Он понял, что видит. Эвакуацию.

«Тихо, тихо, – заговорил разум, сдобренный хорошей дозой реализма. – Какая, в жопу, эвакуация? От чего? Куда? Или на самом деле – эпидемия? Но если Питер поражен, почему этих людей выпускают без срока на карантине? Военные и полиция без защитных костюмов… Бред, разумеется!»

«Ага, бред! Ждите! – Второй голос оказался донельзя язвительным. Это был уже не разум, а чистейший, первосортный и патентованный прагматизм, умноженный на логику. – Полторы тысячи семей с маленькими детьми внезапно сорвались отдохнуть. На средиземноморские курорты. Или в Альпы. К союзникам. А поскольку зафрахтовать чартеры не получилось, взяли в аренду военные транспорты… Ты веришь в это?»

– Чего стоим, кого ждем? – Федора тронули за плечо, но не рукой, а оконечьем пластиковой дубинки с электрошокером. Патруль. Двое полицейских и старший сержант войск МВД… Постойте, эмблема МВД – орел с мечами в лапах. Шеврон сержанта сиял золотым гербовым щитом с наложенными на него узким клинком и короной. Управление Имперской Безопасности. И форма не синяя, а черная с золотом. Это уже серьезно.

– Только прилетел, отдышаться-то можно?

– В другом месте дышите, – холодно сказал сержант, вновь проверив карточку через свой ПМК. – Идите, идите… Аэропорт на особом положении.

Федор краем глаза наблюдал за патрулем, ненавязчиво шествовавшим позади, пока странный молодой человек с рюкзаком не исчез в бездонной глотке уводящего на глубину трехсот метров эскалатора станции «Пулковская».

Снизу тянуло теплым воздухом с приятным запахом метро. Литвинов всегда радовался возвращению домой из дальнего путешествия, ему нравились знакомые звуки, аромат озона, мелочи наподобие почти незаметного скола мрамора возле первой арки… Однако сегодня не радовало ровным счетом ничего.

Впервые в жизни вернувшись в уютный и насквозь знакомый Питер, с его ненавязчивой для постоянного обитателя сыростью, имперской помпезностью, интимом внутренних дворов возле Английской набережной или брутальностью новостроек, Федор испытывал страх. Настоящий, нехороший страх. Плотину прорвало. Человеком, который нанес последний удар киркой, оказался сержант Имперской Безопасности – Федор никогда доселе не видел такого взгляда.

Впервые в его городе и в его стране на Федора смотрели будто на врага.

Дома никаких тревожных изменений не отмечалось – машины по Пискаревскому проспекту как ездили так и ездят, листья на деревьях в парке распустились полностью, хотя весна в этом году прохладная. Полиции не больше чем обычно – то есть вообще не видно. Гуляют с собачками пожилые тетушки.

Жилой комплекс, где находилась федоровская квартира, занимал немалую площадь, охватывая полный квартал вплоть до улицы Замшина. Выстроен дом по моде последних десятилетий позапрошлого века – в здании всего пять этажей, зато оно полкилометра в длину и метров двести пятьдесят в ширину, с обширным внутренним двором. Слегка напоминает крепость. Плюс подземные гаражи и полная внутренняя инфраструктура. Энергоснабжение от своего микрореактора (редкость по нынешним временам. Во всех соседних кварталах электричество подается централизованно), магазины и сервис-центры на первых этажах и в полуподвалах. Вполне удобно: понадобились продукты – спустись вниз и купи, не надо далеко ходить или заказывать доставку из супермаркета на соседней улице. Школа и детский садик собственные, под управлением домового комитета, руководящего ульем с населением в восемь тысяч человек. Эдакая небольшая и почти автономная республика внутри огромного мегаполиса.

Консьержки, тети Вали, на месте не оказалось – видимо, опять пренебрегает прямыми обязанностями в угоду общественной деятельности. Бодренькая бабуля, ничего не скажешь: успевает поучаствовать и в школьном совете, и в комитете по благоустройству (на обеих лестницах, что парадной, что черной, полно редких домашних растений и тетя Валя выбила средства на систему автополива), да еще заботы по «культурной части» – два раза в месяц неугомонная старушенция вместе с такими же божьими одуванчиками совершала набеги на театры города. Разумеется, организованно, с заказом автобуса.

Словом, классический типаж социально активной пенсионерки. Таких бывает две разновидности – надоедливая карга-сквалыга, не дающая продохнуть владельцам квартир и обычно собирающая подписи против любого решения управляющего, и симпатичная тетушка, способная ненавязчиво помочь в любой трудной ситуации, будь то проблема с водопроводом или необходимость часик-другой посидеть с ребенком, когда родителям требуется срочно уйти по делам. Тетя Валя, по счастью, относилась к последнему типу. Кроме того, она курила, была не прочь посидеть у соседей за праздничным столом и тяпнуть рюмочку коньяку, рассказывала смешные истории из театральной жизни (нынешняя консьержка до пенсии тридцать лет играла на виолончели в оркестре Мариинской оперы) и вообще была очень-очень своей. Представить дом без тети Вали было невозможно – она являлась такой же его частью, как стены или крыша. Федор знал ее всю сознательную жизнь, благо обитала «домохранительница» двумя этажами ниже в такой же однокомнатной квартире.

Подняться на верхний пятый этаж для Федора никогда не составляло особого труда, но сегодня пришлось воспользоваться лифтом – рюкзак надоел, придется прокатиться. Створки разошлись, открывая обширную площадку, куда выходили двери восьми квартир, половина с окнами на проспект Блюхера, половина во двор.

– С прибытием! – Федор аж вздрогнул, услышав голос не замеченной тети Вали. – Отдохнул?

– Вроде того, – кивнул он. – Добрый день, Валентина Альбертовна. Как тут у вас?

– Никак. – Почудилось, что благовоспитанная консьержка-театралка едва не сплюнула. Хмуро посмотрела поверх очков в изящной золотой оправе. Надо же, снова покрасилась, на этот раз благородная седина была замещена рыжевато-розовым цветом. Очень подходит к темно-красному платью с брошью на левом плече. – Видишь, чем занимаюсь?

На дверях квартир 554 и 557 красовались ленточки белого скотча с голограммой домового управления. Федор видел такую ленту несколько лет назад, когда умер сосед, одинокий старик, – вход немедленно опечатали.

– Что стряслось? – ахнул Федор, подсознательно ожидая чего-то очень скверного.

– Слава Богу, ничего. Почти ничего. Леночка Раскина с мужем и детьми уехали, Барковы тоже… Вчера.

– Куда уехали? – туповато переспросил Федор. – Зачем тогда опечатывать?

– Куда – не сказали, только дали понять, что… – тетя Валя запнулась, – что очень надолго или навсегда. Все бросили, понимаешь? Мебель, технику, Лена отдала свою собаку в приют, плакала… Когда люди переезжают в другой город, они обычно забирают вещи с собой, всегда можно заказать контейнер. И уж тем более, никто не оставляет животных! Аквариум пришлось забрать мне. Вамбу жалко…

Вамбой звали аргентинского дога Раскиных, живших напротив федоровской квартиры. Симпатичный, отлично обученный зверь белоснежной масти, напоминающий помесь боксера с бультерьером. Любимец всего подъезда. Как можно было отдать такую собаку в приют для животных? Немыслимо!

– Может, зайдете ко мне, выпьем кофе? – неуверенно предложил Федор. – А вы расскажете, что творится в городе, а? В аэропорту полно солдат, прямо не верится…

Пискнул электронный замок, рюкзак был сброшен в прихожей, а тетя Валя уверенно направилась в сторону кухни со словами:

– Мойся, переодевайся, я сама все приготовлю… Только кофе или ты поесть хочешь? В холодильнике пусто, одни концентраты!

– Утром поел, пока не хочу, – крикнул Федор, сбрасывая тяжелые ботинки и скрываясь за дверью ванной. – Хозяйствуйте, я скоро!

Скоро не скоро, а двадцать с лишним минут прошло. В шкафчике отыскался чистый спортивный костюм, походные вещи отправились в стиральную машину. В доме густо пахло кофейными зернами и почему-то горячей выпечкой.

– Спустилась к себе, взяла готовое тесто и озадачилась печеньем, – пояснила тетя Валя. – С изюмом и курагой. Ты садись. Как Алтай? На Белуху забирался?

– Не забирался, мы ж не альпинисты, – помотал головой Литвинов. – По округе бродили. Красиво…

– Включить вытяжку и климатизатор? Сам знаешь, готовить я не умею, все вещи подгоревшим печеньем провоняют…

– Бросьте ерунду говорить, – хмыкнул Федор, однако тесто и впрямь оказалось слегка пересушенным. – Когда готовлю я, запахи бывают и похуже. Давно пора автоповар купить, да все руки не доходят. Вы лучше объясните, что в городе? Я отсутствовал почти месяц, срок небольшой, а изменений слишком много.

– Сколько всего в доме квартир? – внезапно спросила консьержка и сама же ответила: – Две тысячи. С десятого числа выехали двадцать четыре семьи. У нас хороший район, полчаса до центра города, много зелени, жилье здесь стоит дорого. Да и квартиры прекрасные, раньше умели строить, не то что теперь…

«Раньше» – это 2097 год, дому было почти двести лет, капитальный ремонт проводился всего однажды. Насчет района тетя Валя абсолютно права: не сверхпрестижный, но действительно хороший. Кроме того, в XXI веке архитекторы полагали, что так называемые «квартиры-студии» наиболее удобны – здесь не было перегородок между кухней, обширной комнатой и прихожей, только ванная и кладовка отдельно. Для одного человека жизненного пространства вполне достаточно, да еще и застекленный балкон с окнами на парк, за которым возвышались более современные жилые здания в двадцать с лишним этажей. Вдобавок, Федор оборудовал свою берлогу со спартанской простотой – один гигантский диван, на котором можно свободно разместить минимум взвод, рабочий комплекс с мягким креслом в дальнем углу и экран голопроектора в половину стены. Только на кухне четыре стула, стол и необходимая техника. Всё. А так – можно в футбол по полу гонять.

– Никто из уехавших квартиры не продал, – продолжала тетя Валя. – Никто не взял с собой много вещей. Причины отъезда скрывали, просто оставили ключи у управляющего. Думаешь, это нормально и естественно?

– В семьях были дети? – спросил Федор, помня свои наблюдения в аэропорту.

– Во всех. Не меньше двух ребят… Впрочем, только у доктора Мустафина из девяностой шестой дети взрослые, живут в Германии. Но Николай Дмитриевич с женой тоже уехали неделю назад.

– Они ведь… старые, – кашлянул Федор. – Лет по семьдесят, не меньше.

– За Мустафиными прибыла машина, – тетя Валя понизила голос, – на номерах эмблема Имперской Безопасности, я видела… Взяли с собой только две сумки. Я не думаю, что Дмитрия Николаевича и его супругу арестовали, они готовились к отъезду заранее, но всякое может быть…

– Арестовали? Кому и зачем нужно арестовывать ректора Аграрного Университета, уважаемого и заслуженного человека? Ему прошлой осенью вручили орден святого Владимира первой степени, вызывали на церемонию в Зимний дворец! Чепуха какая-то.

– Кстати, о Зимнем. Новости смотрел?

– Урывками.

– Музей прекратил работу, в правительственный квартал никого не пускают, все оцеплено военными. У меня старая подруга по театру живет на Английской набережной, пришлось ехать через Васильевский остров, Дворцовый и Троицкий мосты закрыты. Не поверишь, но они начали демонтировать памятник Петру!

– Чего? – Федор едва не подавился печеньем. – Медного всадника?

– Да. Лидочка живет через два дома от здания Сената, видела своими глазами. Сначала закрыли лесами якобы для реставрации, сняли Гром-камень, на Дворцовой площади каждый день приземляются космические челноки, такое не скроешь…

– Невероятно, это слухи или ошибка. – Федор яростно помотал головой. – Медный всадник – один из важнейших символов Империи! Его даже во время войны с нацистами в ХХ веке оставили в городе!

– Известная легенда, – согласилась консьержка. – Пока Петр Великий стоит на месте, Петербургу ничего не грозит и враг не войдет в город. Это предсказание сбывалось до сих пор, но сейчас Петра увозят. Не веришь? Тогда объясни, почему перестали работать Публичка и библиотека Академии наук? Не пускают в Кунсткамеру, Петропавловскую крепость, в Исаакиевский собор, в Лавру. Исторический центр наводнен полицией, по Невскому не пройти, через некоторые станции метро поезда проезжают не останавливаясь – якобы ремонт! Непонятно куда растворились известные журналисты, на голографических каналах закрыли часть информационных передач. А в тех, которые остались, тухлоглазые девочки повествуют о некоей «масштабной реконструкции» центральной части Имперской столицы, мол поэтому и проблемы… Первый раз за всю свою жизнь я не вижу в Питере туристов! О чем это может говорить? В совокупности?

– Понятия не имею, – честно ответил Федор. – Впрочем, в Сибири тоже неспокойно, сам видел. Когда утром ехал в Толмачево, новосибирский аэропорт, видел танки на магнитной подушке, стоявшие на подъездах к летному полю. Кстати, а что это за план «Софит»? Я слышал это слово в Пулково, от полицейского.

– В двух словах не расскажешь, проще прочесть, – качнула головой тетя Валя. – Включи компьютер и посмотри рассылку городского правительства. Я сначала сама ничего не поняла, а когда вчиталась – волосы зашевелились…

«ДИРЕКТИВА ГЕНЕРАЛ-ГУБЕРНАТОРА САНКТ-ПЕТЕРБУРГА А. С. ГРУШЕВСКОГО „СОФИТ“ ОТ 12.05.2283. ОСОБАЯ ОТМЕТКА: „ЭКСТРЕННО, ВЫСШИЙ ИНФОРМАЦИОННЫЙ ПРИОРИТЕТ. РАССЫЛКА СЕТИ ГОРОДСКОЙ АДМИНИСТРАЦИИ НОМЕР 229“.

ОБРАЩЕНИЕ К ЖИТЕЛЯМ СТОЛИЦЫ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ И ПЕТЕРБУРГСКО-КАРЕЛЬСКОГО ОКРУГА.

– В связи с крайне нестабильной ситуацией на южных границах Российской Империи и повышением уровня террористической угрозы до класса «А», в соответствии с действующим законодательством и по именному повелению Его Императорского Величества Михаила IV, я, как генерал-губернатор Санкт-Петербурга обязан отдать приказ о введении в столице Особого Положения сроком на сто дней, считая с опубликования данной директивы.

– Городская дума и гражданская администрация Санкт-Петербурга считаются распущенными с 12:00 12 мая 2283. Вся полнота власти в городе переходит к генерал-губернатору.

– Стратегически важные объекты Округа и столицы берутся под охрану Внутренних войск и специальных подразделений Управления Имперской Безопасности.

– В Санкт-Петербурге и на территории Округа на время действия Особого Положения запрещены любые несанкционированные гражданские акции и вводится военная цензура в средствах массовой информации. Противодействие официальным властям будет решительно пресекаться сформированными военно-полевыми судами Северо-Западного Военного округа.

– Военно-полевой суд имеет право применять против нарушителей общественного спокойствия, уголовных и государственных преступников любые меры, вплоть до немедленной смертной казни. (Специальное постановление Государственной канцелярии о военно-полевых судах при введении Особого, Чрезвычайного или Военного положения от 2049 г. Ст. 35; 39; 44-а.)

– Внутренние войска и Имперская Безопасность вправе пресекать любые несанкционированные массовые мероприятия любыми способами вплоть до применения оружия.

– Порядок въезда-выезда граждан, зарегистрированных в Санкт-Петербурге и Округе, регламентируется специальным постановлением (см. рассылку 231) канцелярии генерал-губернатора…»

– Гм… Жестко. – Федор развел руками и выключил монитор. – По-моему, они переборщили с чрезвычайными мерами. Военно-полевые суды? Зачем?! Из-за некоей «террористической угрозы»?

– На нее можно списать все, что угодно, – ответила тетя Валя, возвращаясь к столу. – Тем не менее в городе спокойно, никаких беспорядков, люди остались безразличными.

– А вы чего хотели? Бурных протестов и демонстраций? Русский менталитет веками не меняется. Пускай завтра на нас свалятся с неба Троцкий, Свердлов и Урицкий с Дзержинским, да еще и ВЧК с расстрельными командами, мы только плечами пожмем – «ну и что?». Если власть делает так, а не иначе – значит в этом есть необходимость. Сонного русского медведя надо очень уж растревожить, чтобы он пришел в ярость и порвал на тряпки даже самого могучего противника – примеры известны: Наполеон с Гитлером. Или те же поляки во время Смуты XVII века – огребли по полной программе, пускай сначала и захватили Москву. Либо можно дать медведю полную свободу действий. Свободу от любого закона и любой морали – вот тогда мирный и добрый мишка превратится в кровавое чудовище. Да только пожирать он будет самого себя, как это всегда случалось – и снова вспоминаем раннюю Смуту или Гражданскую войну… Но ведь еще месяц назад все было нормально!

– Да и сейчас ничего особенно страшного не замечается, – пожала плечами консьержка. – Ну скажи, зачем людям бунтовать? А террористы откуда возьмутся? Допустим, они могут пробраться из Халифата в Среднюю Азию – помнишь взрывы в Ашхабаде три года назад? Но Петербург отлично охраняется, все-таки столица, правительство, императорский двор…

– Наверное, причина лежит на поверхности, но мы ее не видим, – отозвался Федор. – Так всегда и бывает. Я уже перебрал несколько вероятностей, ни одна не подходит.

– Все равно в воздухе витает нечто… – тетя Валя щелкнула пальцами, подбирая нужные слова, – нечто неуловимое. Жильцы стали раздражительнее, смотрят так, будто чего-то боятся, а чего именно – понять не могут. Каждый видит, что власти готовятся к крупным и явно неприятным событиям, но никто ничего не объясняет, а значит, напряжение растет… Может, действительно война?

– С кем?

– Э-э… С Халифатом, например.

– Какой смысл? Южные территории нам не нужны, вдобавок там уйма народу – представляете, что будет, если сюда хлынет поток новых подданных? Миллионов эдак двести полуголодных и нищих людей? Никакая экономика этого не выдержит, мы не сможем их прокормить! Выгода нулевая, а проблем появится слишком много. Тут что-то другое, а что конкретно – наверняка скоро будет известно.

– Остается лишь подготовиться к этому самому «другому», – пессимистично заключила консьержка. – Кстати, цены на продукты поползли вверх, процентов на десять за последние две недели. Пришлось прикупить консервов, месячный запас…

– Ну знаете ли! – попытался возмутиться Федор. – По-моему это называется тихой паникой. Причем вызванной незнамо чем! Вы же интеллигентная образованная женщина! А если каждый начнет так делать?

– Почти не сомневаюсь, что именно это и произойдет, – последовал твердый ответ. – Хочешь совет? Создай неприкосновенный запас, холодильник не треснет. И не смотри на меня будто на сумасшедшую, потом благодарить будешь.

– Когда – потом? – оторопело переспросил Литвинов.

– Когда упомянутое тобой «что-то другое» случится. Чует мое сердце, ждать осталось недолго!

Ближе к вечеру Федор начал ощущать себя совсем неуютно, а причиной тому послужила стандартная процедура просмотра электронной почты, пришедшей за время отпуска. Всего накопилось аж двести девять сообщений, как текстовых, так и аудиовизуальных. Три четверти оказались помечены искусственным разумом домашнего компьютера как спам и были удалены, несколько раз на связь выходили коллеги, пускай и были предупреждены – господин Литвинов в отпуске и знать ничего не желает о проблемах любимой конторы!

Крошечная фирма «Калипсо» состоящая из пяти сотрудников (три менеджера, бухгалтер, он же коммерческий директор, и инженер по обслуживанию техники), занималась торговлей высокотехнологичной медицинской аппаратурой, от сравнительно простых медпакетов до безумно дорогих роботов-автохирургов, каждый из которых являлся своего рода маленьким автономным госпиталем, способным за несколько часов или суток восстановить организм человека, получившего тяжелейшие травмы или ожоги. Стоил такой агрегат несколько сотен тысяч, и если за год удавалось продать хотя бы два-три автохирурга, всем сотрудникам гарантировалась безбедная жизнь. Доход от мелких партий прочей техники, обычно приобретаемой провинциальными стационарами и маленькими частными клиниками, считался чем-то несолидным – эти деньги уходили «на пиво».

Работа непыльная – сиди себе в Интернете, изыскивай потенциальных покупателей, заключай контракты, сопровождай товар к месту назначения и занимайся обучением персонала клиник работе с новой аппаратурой, совершенствующейся с каждым годом. Тем более что есть прямой выход на производителя; следовательно, цены ниже, чем у конкурентов.

Почти все средства, заработанные за последние два года, ныне были вложены в закупку сразу десяти германских автохирургов «Хюммель», выпускавшихся штучно в Кобленце. Вещь в своем роде исключительная – если серийные образцы от крупных фирм размерами напоминали микроавтобус и жрали много энергии, то «Хюммель» больше смахивал на стандартную криогенную фугу, что устанавливаются на космических кораблях. Компактный, оснащенный собственной термоядерной установкой размером с кирпич и искусственным разумом последнего поколения, агрегат шел в комплекте с двадцатью сменными контейнерами для препаратов, обладал системой рециркуляции жидкости и «веществ биологического происхождения» вкупе с кислородным фильтром, а кроме того, весил всего-навсего полтонны – специальная разработка для машин и вертолетов «скорой помощи». Модель перспективная, ничего похожего раньше не делали. Добавим сюда то, что «Хюммели» прошли все необходимые испытания, получили сертификат министерства здравоохранения Кайзеррейха, а производитель давал пятилетнюю гарантию.

Ушлые менеджеры «Калипсо» первыми успели получить уведомление о выпуске сигнальной партии (спасибо хорошо налаженной информационной поддержке) и мобилизовали все доступные финансовые ресурсы. В конце апреля десять драгоценных капсул доставили морем из Гамбурга – сейчас они должны были бы храниться на одном из складов в гавани, но…

Просмотрев сообщение от Светки, являвшейся бессменным и хитроумнейшим бухгалтером, никогда не полагавшимся на искусственный интеллект и пользовавшимся исключительно разумом собственным, Федор отвесил челюсть и прокрутил запись во второй раз. Затем мысленно выматерился и полез в карман за сигаретами. Было над чем призадуматься.

– Еще раз закроешь на своем ПМК доступ для сообщений – голову оторву! – без лишних предисловий сообщила появившаяся на мониторе Светка. Выглядит финансовый гений «Калипсо» взъерошенно и красноглазо, будто только проснулась. – Вот тебе сюрприз, Федечка. Товар ушел со свистом в Министерство обороны, деньги они уже перечислили, торговаться не стали – сам понимаешь, солидное ведомство… Я придержала два аппарата, по бумагам они еще якобы находятся в Германии.

«Как обычно, мелкий мухлеж, – подумал Федор. – Впрочем, это не мое дело, благодаря Светке налогов мы платим куда меньше, чем следовало бы…»

– Больше того скажу: военные скупили все наши складские запасы стандартных медпакетов и потребовали прекратить отгрузку другим заказчикам, даже если товар оплачен. Насколько я поняла, это как-то связано с введением Особого Положения в Питере и Москве. Дурдом, короче. Пригрозили, что если мы передадим груз клиентам, его попросту конфискуют, и сразу предложили несусветную компенсацию – им что, деньги девать некуда? Метод кнута и пряника. Пришлось соглашаться. Резюме: мы сидим на денежном мешке, но производители вдруг отклонили очередной оптовый заказ – странно, не находишь? Неучтенного товара осталось всего ничего, если выбросим его на рынок – точно конфискуют, прецеденты уже отмечены, я узнавала. Смысл в чем: началась какая-то непонятная мне чертовщина, есть предложение – точнее настоятельная рекомендация! – временно приостановить работу. Что называется, до выяснения. Так что сворачиваемся и делаем морду валенком. Не нравится мне все это… Когда вернешься, немедленно свяжись или заскочи в гости, надо поговорить. Пока.

Вот так. Сумбурно и малопонятно. Какие, к бесу, «конфискации»? Времена экспроприации экспроприаторов давно в прошлом, какого ляда государство начало вмешиваться в частную коммерцию? Откуда такой интерес к серьезной медицинской аппаратуре – у военных разве собственных запасов нет? Есть, да еще какие! На складах управления гражданской обороны и чрезвычайных ситуаций этого добра хватит до Второго Пришествия даже в случае, если в стране каждый день будет что-нибудь взрываться и рушиться. Если уж власти наезжают на мелких гешефтмахеров и выметают все доступные ресурсы, следовательно в Датском королевстве точно что-то прогнило, к гадалке не ходи… Ни дать ни взять – подготовка к некой катастрофе глобальных масштабов с многомиллионными санитарными потерями. Нет-нет, ничего похожего быть не может – все-таки двадцать третий век на дворе, а не Средневековье, мы научились бороться с самыми жуткими напастями, от чумы до тайфунов!

Но как прикажете такое понимать? Почему этот понятный и предсказуемый мир начал переворачиваться с ног на голову? И что за вожжа попала под хвост правителям Империи, почти три столетия считавшейся образцом стабильности?

Хватит ломать голову над неразрешимыми загадками – в любом случае все тайное становится явным. Рано или поздно.

Федор заставил себя сосредоточиться на оставшейся непросмотренной почте.

– Эт-то что еще такое? – Вопрос прозвучал вслух. – Какого хрена?..

Вроде бы стандартный текстовый файл, отмеченный на мониторе самым обычным значком, после выделения начал самораспаковываться и неким чудесным образом обрел довольно редкий формат: «аудиовизуальное сообщение линии Планка». Следовательно, эта депеша (якобы полученная от фирмы-заказчика) пришла как минимум с одной из планет, вращающихся вокруг Солнца, или с борта космического корабля, и как максимум из другой звездной системы. На Земле почти никто не использует Планкову связь, это невероятно дорого – никто ведь не делает гвозди из золота и не строит заборы из палисандрового дерева? Эксцентричные миллионеры не в счет.

Никто из знакомых и коллег Федора не работал в ближнем космосе и тем более за пределами Солнечной системы, а сам он всего однажды летал на станцию «Кронштадт» – экскурсии подобного рода сравнительно недавно перестали быть экзотикой.

Сюрпризы на этом не закончились, вовсе наоборот. Сведения о файле не отображались, хотя должны были – отправитель, время пересылки по стандарту Центра Транспортного Контроля и локализация автора послания остались неизвестными. Впрочем, сам автор через пару секунд появился на мониторе, и Федор только хмыкнул: ну надо же какие люди! Ничего не скажешь, сюрприз!

Двоюродный братец, единственный федоровский родственник не являвшийся занудой или глубоким старцем, самым загадочным образом исчез почти год назад и с той поры давал о себе знать всего два или три раза – мол, все в порядке, перегружен работой, можешь не беспокоиться. Что это за работа и где конкретно дражайший родственничек распахивал тучные нивы, было окутано мраком непроницаемой тайны, что и понятно: Сергей служил по линии Минобороны, два с лишним года тому был переведен в Питер, а теперь не то пошел на повышение, не то оказался в опале.

Федор всегда дивился, каким образом братец просквозил аж в сотрудники Генерального Штаба – простые вояки, закончившие банальное командное училище ВКК, поднимались до эдаких высот лишь годам к сорока, да и то далеко не все. А тут – нб тебе! – человек в двадцать пять лет получил капитанские погоны и теплое местечко при большом начальстве. И это невзирая на какую-то мутную и явно нехорошую историю, случившуюся с Сергеем по молодости лет – об этом господин капитан предпочитал не распространяться даже в семейном кругу. Говоря проще, карьера продвигалась весьма извилистыми путями.

Пока Казаков жил в Петербурге, его визиты к Федору были сравнительно часты, если не считать эпизодов, когда капитан отправлялся в «командировки», о которых он ничего не рассказывал даже по пьяни. Лишь благодаря одному из неясных намеков стало понятно, что кабинетной работой Сергей не ограничивается, причем его непосредственным начальником является не какой-нибудь занюханный майор или полковник, а Ого-го Кто! Федор сделал вывод, что речь наверняка идет об адмирале Бибиреве, начальнике ГРУ и имперском министре, обычно остававшемся в тени и почти никогда не показывавшемся на публике, что в век информационной цивилизации было крайне необычно. Вывод номер два гласил: меньше знаешь, крепче спишь, поэтому от расспросов следует воздержаться, беседовать на темы отвлеченные, спокойно пить с братцем водку да изредка одалживать ему сотню-другую до дня выплаты жалованья в Генштабе.

Одиннадцать месяцев тому Казаков внезапно покинул столицу – заскочил как-то вечером, доложился, что надолго уезжает по делам и с тем сгинул. Первое короткое сообщение текстового формата пришло на день рождения Федора в сентябре, затем на Новый год и еще одно ранней весной – просто так, без повода. Теперь же, вот диво, Казаков объявился. Можно сказать, собственной персоной.

Федор моментально отметил: запись явно велась камерой ПМК, поскольку капитан в обычном черном комбинезоне Корпуса находился на улице. Точнее, сидел на деревянном крыльце, за которым можно было рассмотреть веранду, явно принадлежащую загородному дому. Он что, в Репино или Солнечном отдыхает? Зачем тогда разводить таинственность? У ног Казакова разлеглась здоровенная темно-рыжая собаченция, настоящий волкодав. Больше никаких необычностей, картина самая мирная, можно сказать – дачная.

– Слушай очень внимательно, – глядя чуть в сторону от камеры сказал капитан. – Никаких повторов, запись будет сразу уничтожена, извини… Если о ней хоть кто-нибудь узнает, меня сотрут в порошок и выкинут его в выгребную яму. Усек, балда? Теперь запоминай, инструкции пошаговые. К сообщению прицеплен еще один файл, это программа перекодирования личной карточки. Где я ее надыбал, лучше не спрашивай. Берешь свой электронный паспорт, вставляешь в прорезь, активируешь программку – ничего сложного. Как только процесс закончится, она тоже будет стерта. Затем быстро собираешь самое необходимое и сухпаек на трое суток, не более десяти килограммов в общей сложности. Мигом отправляешься в аэропорт, идентификатор будет приписан к «зеленой группе», ее отправляют ежедневно – на месте сам разберешься. Когда спросят код направления, ответишь: одиннадцать двадцать один, запомнить нетрудно. Дальнейшее – дело техники. Примерно через сутки-двое ты окажешься на Гермесе, это планета в системе Вольф 360. Твоя задача – попасть в город Новый Квебек. Отправляешься в колледж святого Мартина, спрашиваешь у охраны, как найти мадам Амели Ланкло – она тебя приютит на первое время, там и увидимся…

Казаков сделал паузу, будто не зная, что еще сказать. Произнес очень медленно:

– Это не шутка и не розыгрыш, такими вещами не шутят. Постарайся не медлить, если опоздаешь – я останусь без последнего хоть сколько-нибудь вменяемого родственника. Переброска «зеленой группы» будет продолжаться примерно до августа этого года, потом могут возникнуть серьезные проблемы. Что именно происходит, я не могу сказать хоть убей – если сообщение перехватят или оно вдруг попадет не по адресу, осложнений не избежать. Запомни одно: у меня появилась возможность спасти твою шкуру, и я ею воспользовался. Ты не женат, детей нет, профессия самая никчемная – шансы нулевые… Учти: никому ни слова, ни намека. Когда окажешься на Гермесе, узнаешь все в подробностях. Обещаю.

Запись оборвалась и на дисплее появились ярко-синие буквы: «Для активации приложенной программы вставьте свою идентификационную карту в соответствующий слот».

Слегка онемевшими пальцами Федор отыскал карточку и молча отправил ее в прорезь на корпусе компьютера-помощника. Подождал две минуты. Затем вывел на монитор свои личные данные, хранившиеся в чипе идентификатора.

Вроде бы никаких изменений. Впрочем… Появился новый раздел с непонятным названием «Одиссей-II». При чем тут Одиссей, спрашивается?

– Ну-ка, ну-ка, – пробормотал под нос Федор. – Что значит «Эвакуационный список третьего приоритета»? Гермес – это вроде бы понятно. Номер в списке…

ЧЕГО??

Номер был такой: 32479283. Тридцать два миллиона четыреста семьдесят девять тысяч двести восемьдесят третий.

Вот уж озадачили, так озадачили! И что это Казаков сказал про отсутствие шансов?..