Глава 25

Час Z неумолимо приближался. Подготовка шла полным ходом, а Вита ничем больше не могла помочь и от этого металась между оружейной и собранием арханов, меж своей спальней и площадкой смотровой башни, надеясь если не найти себе дело, то хоть покой.

Внутри Виты словно сжималась пружина. Страх, глубокий, глубинный душил ее и заставлял плавать в сомнениях. Она боялась дня сечи, страшилась того, что он принесет. Ей то и дело вспоминалась та битва под Аджилоном, когда против тьмы демонов они стояли всемером. В итоге потом она попала в лапы Сантаны и провалилась на пять лет в небытие, и умерла бы не стань бессмертной благодаря изощренному научному уму своей сестры. А трое ангелов тогда погибли, не смотря на бессмертие. Один… Она спросила как-то Рафаэля, что с ним, где он и архангел отвел взгляд: калека.

А сколько калек породит эта сеча? Сколько после будут жить бесконечно без руки или ноги, жить, чувствуя себя неполноценными. К чему такая жизнь? Думая о столь жестоком исходе Вита очень боялась, что ее будет ждать подобная судьба. Лучше смерть. Но, поклон Лиле, а потом и Святу — на этой планете смерть роскошь и не каждому по карману.

В этот момент она вдруг поняла Амина, и в ночь перед выступлением не выдержала, не смогла быть одна — пришла к нему. Прижалась к плечу и призналась:

― Мне страшно.

Мужчина ласково обнял ее и прошептал:

― Не бойся. Тебе вообще незачем идти с нами. Останься здесь.

― Нет.

Об этом она даже не думала. Невозможно, нельзя. Она должна идти со всеми и разделить их судьбу.

― Всю эту кашу заварила моя сестра, и должна закончить за нее.

― Причем тут твоя сестра?

― Это она — Бог.

Амин отодвинул девушку, взяв за плечи, и заглянул ей в глаза:

― А ты?

― Я — нет.

― Не Бог?

― Нет! Как и ты.

― Нет, я — Бог.

Вита внимательно посмотрела на него. В темноте ночи ей казалось, что мужчина светится. Он выглядел ирреально красивым и до боли родным.

― Ты — может быть.

― Ты не поняла, Вита. Я стал Богом, когда принял решение, тяжелое, рискованное, опасное, но мое. Я сделал шаг по судьбе, свой шаг. Я сделал выбор. Смог. Кто-то скажет, что я не вправе решать за всех, и тут ответ один — если кто-то не может, найдется тот, кто сможет. У него не будет выбора при всем многообразии. У нас не было и нет иного пути, как решить все разом, сразу и навсегда, но мы медлили, мы не решались. От меня ждали решения, но я был не готов. Ведь Богом становятся не сразу, до этого нужно дорасти, созреть. Я, наконец, созрел, наконец-то решение было принято.

Он говорил, а она прижималась к нему и чувствовала, что ничего больше не нужно. Так легко спрятаться в круге рук и объятий более сильного, способного на ответственный шаг, но ведь всю жизнь не проживешь в чьей-то тени.

― Что сказали гонцы? ― перевела разговор на другую тему.

― Демоны согласны. Мы выступаем утром. Тебе стоит поспать, Вита.

― Думаешь это возможно?

― Думаю, это нужно.

Дверь скрипнула, и в комнату сунулся Рафаэль. Увидел пару и нерешительно замялся, но все же кивнул Амину: выйди?

В ту ночь никто не спал, не довелось и Вите. Координировались действия легионов, готовили к маршу лошадей, оружие, снаряжение. Те из мирного населения, что посчитали необходимым для себя встать в строй с воинами наравне, подтягивались к Амилону, вставали лагерем у стен города. Горели факелы и костры, бряцали доспехи и мечи, слышался стук в кузне. Над городом витала атмосфера тревоги и в домах горели огни до утра.

Вита взяла две перевязи, как многие из мужчин. Их помогли приладить за спиной крест накрест. Затем еще одна перевязь уже не только с ножнами, но и с кобурой, легла на бедра. Пистолет, нож ушли в свои хранилища. Еще один к лодыжке на ноге — на всякий случай.

Каэль затянул налокотник и улыбнулся девушке. Самаэль подмигнул и кинул два налокотника из легкой стали. Вита покрутила их и несмело положила обратно на стол, в груду таких же лат, которыми экипировались тут же.

― Зря, пригодится, ― заметил один из ангелов. Вита промолчала. Она никогда не носила даже бронник, так стоило ли начинать?

― «Перед смертью не надышишься».

Пара ангелов глянули на нее с недоумением, один с пониманием, но никто не оторвался от дела.

В соседней зале лучникам раздавали тулы полные стрел, копья, щиты уходили со стоек в толпу. Тут же, на лестнице, Амин раздавал последние распоряжения, натягивая на руки перчатки. Он был уже в плаще и легкой брони на груди, ноги до колен и руки до локтей были защищены щитками, как у всех воинов, а из-за спины выглядывали две рукояти. И на кого не посмотри — все с двумя мечами. Только лучники были с одним.

На рассвете два легиона и еще один, набранный из добровольцев, выдвинулся к Армгерде. Еще два должно было подойти сразу на место.

Их провожали молча. Сначала конные, потом пешие шли сквозь молчаливый строй женщин и детей. Виту передернуло от этой гробовой тишины, в которой лишь грохот сотен сапог, цокот копыт, скрип колес повозок. И лица воинов — мрачные, но решительные, и лица провожающих — встревоженные, хранящие печать отчаянья и надежды, столь невозможного симбиоза в другое время, угнетали девушку. Она то и дело оборачивалась на удаляющийся, словно постепенно тонущий в утренней дымке, как в океане, Амилон. Смотрела в хвост процессии, на добровольцев, и понимала — в городе осталась самая беззащитная часть населения. В строй встали фактически все мужчины и, были видны даже женщины.

Складывалось впечатление, что к Армгерде пошел весь мир.

И Вита поняла — чтобы не случилось, демоны не должны победить, не должны прийти в мирный край, в любой из городов ангелов. И их набеги должны прекратиться раз и навсегда, там, у Армгерды через пару дней. В новую эру, что наступит после, должны вступить только сильные духом и чистые сердцем. И не одному демону в том мире не должно найтись места.

Страх канул, уступив место отчаянной решимости.

Демоны деловито опустошали свой арсенал. Дубинки, топоры, мечи, ножи, дротики, ― расхватывались, кто больше и лучше смог себе забрать. Кто-то ладил щиты, кто-то пришивал к кожаному нагруднику высокий, стоячий воротник, обшивал его железными кольцами.

Луэла помогала Сантане приладить за спину мечи, когда появилась Ольгерда. Девушка покосилась на женщину и еле заметно кивнула архану. Тот понял: собираются все, никто пока не замышляет подставу, и махнул рукой: иди.

Разведка у него работала споро. Дэван еще только намекнул своим приближенным, что хорошо бы в пылу боя обезглавить другие кланы, а Сантане уже доложили о замыслах архана. Изель, Марон — ушли не дальше. И с ними было все понятно. Но вот Ушпак держала свои мысли при себе, и если планировала стать единоличной правительницей демонов, то никто не мог это знать точно. Паршивка будто вовсе о том не думала, а меж тем, Сантана был уверен — остаться единоличным правителем всех кланов — вторая цель каждого архана. Первая — положить ангелов, очистить от них этот мир и занять Амилон. Начать эру демонов. Потому так быстро и легко все согласились на предложение Амина — оно пришло как нельзя кстати. Всех уже утомило прятаться по щелям и жить, как в долг.

Исход битвы был неясен, предугадать события было невозможно, но выгода всегда жила в крови демок. Поэтому и был каждым из арханов составлен план, как убрать конкурента и захватить его клан. Случись победа, в чем, кстати, мало кто сомневался, она станет наиболее полной, если достанется одному. А случись поражение — оно будет не настолько горьким, ведь в итоге ты получишь пять кланов, а не потрепанные ряды своих бойцов и опять пещеры своей базы. И станешь владыкой демонов, первым царем.

Сантана понимал, что ставки высоки и выдюжит лишь самый ловкий, умный, смелый. Естественный отбор всегда существовал в природе, и в этом Люверт пока не знал себе равных. Он был настроен на полную победу и не меньше. Вечность в подземельях, даже царем, его не устраивала. Ему нужно было все — и власть, полная, безграничная, и весь мир, покои в Амилоне, что он сделает своей столицей. Удобный и уютный город, хранящий много прелестей родной ему цивилизации, от которых отказался бы только полный болван. Комфорт для правителя огромной империи — немаловажен. Сантане уже изрядно надоело убогое существование в пещерах, примитивность этой крысиной жизни.

Мужчина приладил ремешки с ножнами к запястьям и опустил рукава, прикрывая схроны с оружием. Лишним стилет не бывает.

Сантана повернулся к Луэле. Уставился в глаза: ты поняла? Женщина хитро и чуть игриво улыбнулась: конечно.

Мужчина подтянул ее к себе и впился в губы. Потом отстранил и чуть шлепнул по обтянутым брюками ягодицам: ступай.

Луэла хихикнула и вышла. Сантана довольно улыбнулся — кто подумает, что под маской отъявленной глупышки, годной лишь на постельные утехи, скрывается расчетливая и склонная к риску личность. Он был уверен, его фаворитка не подведет и выполнит, что он ей приказал. Дэван — самая сложная фигура в этой партии, и убрать ее нужно первой. И остаться не причем. Поэтому Луэла вот уж три дня грела его тело и ублажала. Но пришла пора подумать о другом, а значит — отодвинуть женщину. А на что только не способна брошенная? И бесполезно говорить, что не бросали, а лишь отодвинули в связи с надвигающимся сражением. Девчонка ж глупа, и дальше своего носа не знает и не видит. А в мести столь же безголова… Будет потом. Сантана лично в гневе отрубит ей голову за преступление пред кланами.

Мужчина улыбнулся, представляя спектакль, и покрутил головой, проверяя защитный воротничок: не слишком ли жмет и ограничивает движение. Нет. Молодец Ольгерда, добрую вещицу ему сшила — плотно проложила кожу кольцами и сверху подшила еще одним куском. Получилась накладка от плеч до челюсти, невидная под одеждой. Тяжеловатая, зараза, но ничего, можно пережить, коль выжить дает возможность. Только бы Дэван себе такое не придумал и не надел. Но вроде нет, иначе б доложили.

Сантана оглядел убогое, осточертевшее ему жилище, прикидывая все ли взял. Ощупал пояс, начиненный «звездами», проверил нож в ножнах. И вышел. Пора.

Демоны стекались к выходам. Из лазов тенями выскальзывали наверх и шли вниз. Поток, сверху если посмотреть, внушал трепет и уверенность в победе.

Тьма, ― с восторгом в сердце смотрел на стекающуюся лавину демок внизу Сантана.

Своих он поднял всех, прекрасно понимая, что в бою каждый клинок может сыграть решающую роль. Внизу, на базе, осталась лишь Луэла — старшая с ребенком младшей.

Последним вылез Санта — двойник Сантаны. Тот, кого Лиля сотворила по полному образу Сантаны. Глупая, влюбленная курица так удачно сыграла ему на руку, что представить даже не могла.

Сантана подмигнул ему и кинул свой плащ. Пусть походит в арханах, драчек, порадуется денек.

Мужчина двинулся вниз за кланом, а Сантана специально подотстал.

На место прибыли засветло.

Вита во все глаза смотрела на развернувшийся у холмов лагерь. Здесь должно было стоять два легиона, но складывалось впечатление, что их как минимум четыре. Учитывая еще прибывших, ангелы не знали даже куда привязать лошадей.

Глядя на количество собравшихся, Вита подумала, что кто-то просчитался, и их много больше чем демонов.

Она кое-как пристроила лошадь, и пошла по лагерю. Даже женщин здесь было много и все заняты. У некоторых палаток готовили из ткани бинты — резали ее на лоскуты и сворачивали, варили в котлах ужин. Кто-то, одевшись по-мужски, осматривал оружие, готовясь вступить в схватку наравне с мужчинами. Но косы, несколько затравленные, испуганные взгляды, выдавали в них далеко не воительниц.

Вита прекрасно их понимала. Она была лейтенантом, но все — таки не армейского подразделения и тем более, не командиром боевой группы. И не видела войны, не видела резни, кроме той, что случилась много лет назад под Ажилоном. А сейчас этому дано было повториться, причем в много худшем и масштабном сценарии.

Взгляд девушки скользил по лицам и выхватывал некоторые странности — черноволосую женщину, очень похожую на ту, что в свое время напала на нее из-за Сантаны, а один мужчина был вылитый Русмус. Они были явно демонами, но меж тем их не сторонились, наоборот общались как с равными. И что та, что другой были при оружии, наверняка собирались в бой вместе со всеми. Значит и демоны из тех, кто сошелся с ангелами прибыли в лагерь, чтобы отстоять право на свободную и спокойную жизнь?

Вита вышла к холму, взобралась на него, держась чуть поодаль собравшихся арханов, чтобы не мешаться. До нее доносились их голоса и, из разговора девушка узнала, что Михаил привел два легиона, как и Гавриил. По одному было образовано из добровольцев. Значит, действительно поднялись все.

Вита пригляделась к холму напротив, далеко — далеко, через огромное поле, на котором и дано было развернуться главному сражению. Холм демонов явно начали занимать. Значит и те прибывают.

― Михаил, Гавриил, ваши сторожат. Уриэл, Рафаэль — ваши пусть отдыхают, ― услышала приказ Амина.

Прав. Больше двух дней на марше вымотает и бессмертных. Усталость сказывалась сейчас, а утром она вовсе может сослужить плохую службу, если не отдохнуть.

Вита посмотрела вниз — несколько ангелов спускались с холма, видимо по приказу архана, чтобы проверить еще раз местность. Что ж, и это верно.

Девушка развернулась и сделала пару шагов, желая уйти обратно в лагерь, найти тихое местечко и чуть-чуть поспать. Но тут за спиной раздался взрыв.

Вита автоматически пригнулась и застыла, холодея от догадки. Ее взгляд встретился с взглядами арханов, что дружно смотрели на нее, словно копируя позу и чувства. Недоумение было одно на всех, но быстро сменилось пониманием.

Взрыв был слишком близким, настолько, что качнуло волной. Значит, подорвался ангел, наверняка из тех, кого послал Амин вниз. А если так, на спуске заминировано. Но у демонов нет взрывчатки.

Зато у них есть Сантана, ― побелела Вита, во все глаза глядя на Амина. Она боялась повернуться и убедиться в трагедии. Боялась, что ее догадка окажется реальностью. И все же заставила себя — обернулась. Увидела цепляющего руками траву возле воронки ангела. У него не было ног, из культей хлестала кровь.

Тишина после взрыва оглушала, притихли все, даже лошади. А может Вита оглохла от вида покалеченного мужчины — она не поняла. Ринулась вниз, как сквозь вату услышав далекое, глухое — назад!! Но девушка уже была возле раненного, пыталась перетянуть ему ноги выше ран, чтобы остановить кровь. И не видела, как другие ангелы пытались прийти на помощь товарищу, как кричал Амин, останавливая их, как Рафаэль вторил ему, буквально откидывая прибежавших с холма. Не слышала, как Уриэл приказал тем, кто спустился, замереть и не двигаться.

Вита зубами рвала рубаху и перетягивала культи.

― Терпи, терпи, ― шептала, как замороченная.

Она виновата, только она! Какого черта она не пустила Сантане пулю в лоб?! Слюнтяйка! Идиотка!

Сколько пластида он нашел, сколько переустановил?

Вита подхватила раненого и потащила наверх. Ей помогли — сразу несколько рук подхватили товарища, внесли на холм, потащили к палаткам к женщинам, чтобы те оказали помощь.

Сейчас бы очень кстати был Свят, ― подумала девушка, глядя вслед удаляющегося калеки и несущих его мужчин.

Если не обезвредить мины, калек будет много, ― мелькнуло, приводя в чувства.

И уставилась на Амина, не заметив, как он оказался рядом. Скинула перевязи с мечами ему под ноги.

― Ножи! ― потребовала. И получила сразу с десяток.

― Всем отойти! Вам — не шевелиться! ― ткнула рукой в сторону застывших внизу мужчин. Трое, беспомощны как дети, а расстояние меж ними приличное.

Вита скрипнула зубами и вернулась к воронке. От нее ползком, исследуя каждый миллиметр, осторожно прощупывая дерн и оставляя коридор из вешек — воткнутых ножей, начала продвигаться к первому. Надо было спешить — солнце уже заходило, немного и стемнеет, а в темноте сложнее отыскать мины. Но к утру их недолжно быть. И девушка ползла, натыкалась на пластид, осторожно снимала детонатор, убирала по карманам и опять ползла.

Вскоре один ангел был свободен. Вернулся по «коридору» наверх, прихватив с собой шашки. До второго она добралась в полумраке, а к третьему — в полной темноте, почти носом исследуя землю. Однако итог тревожил и огорчал.

Амин подал ей руку, помогая взобраться на холм и сунул кубок с питьем. Вита выхлебала и только потом поморщилась, почувствовав железистый привкус:

― Не вода?

― Настой. Женщины наварили. Дает бодрость и заряд сил. Сейчас очень кстати.

― Да, ― признала и уселась прямо на траву. ― Двадцать две, ― выдавила. ― А я закладывала двадцать восемь.

Амин присел рядом, уставился внимательно, а ей казалось — обвиняет. И закрыла глаза руками:

― Я виновата. Господи, почему от меня одни проблемы?

― Успокойся, ― сжал ее плечо мужчина. ― Почему так получилось?

― Потому что!!.. Дура редкая, раздолбайка, ― сцепила зубы. ― Сантана. Это он. Больше никто не мог.

Амин кивнул:

― Так и думал.

― Еще шесть!..

― Оставь. Сейчас уже не найти, а утром будет не до этого.

― Надо!

― Оставь! Сказал, ― и, опалив взглядом, от которого Вита сжалась внутренне, поднялся, пошел к мужчинам в стороне.

― Отправьте лучников на позиции, ― услышала его приказ.

И зажмурилась — сопля! Истеричка! Все правильно, верно Амин сбежал. Не до нервов сейчас, некогда нянчиться, психоанализом заниматься да душевные раны лелеять. Расползлась тут, дочь Отцов!

Потом ответит. За все разом. А отвечать уже за столько, что и бесконечной жизни не хватит.

А на душе тошно, выть хочется.

Из-за не уже стал калекой один ангел. Сколько еще завтра поутру погибнет, покалечится, подорвавшись на тех оставшихся неизвестно где брусках пластида? Она уже положила всю группу из-за собственного легкомыслия, из-за недальновидности, неумения настоять. Из-за того что не посмела без санкций свыше вывести Люверта из состава группы вовремя. Теперь та роковая ошибка, ее неспособность продумывать и предвидеть, аукается по судьбе других, и косит, косит, словно в насмешку обходя главную виновницу. А сколько жертв еще будет, и виновна опять она.

― Я убью тебя, ― прошептала, глядя на смутные очертания холма демонов, где еле угадывались огоньки костров.

На этот раз Вита не сомневалась — убьет и не дрогнет. Хоть раненного, хоть невредимого. Все демоны по сравнению с ним — ерунда. Он сам демон воплоти. И нет страшнее человека, в котором сошлось худшее. Вот настоящий демон, вот Дьявол. Сатана, а не Сантана. А демо всего лишь марионетки его изощренных играх с жизнями, игр на пороках, которые сам же и лелеет. Игр на ошибках, которые помогает допускать.

В лагере демонов услышали взрыв со стороны холма ангелов. Кто сидел у костров, встал, пытаясь разглядеть невидное, кто-то потянулся в сторону грохота, пытаясь понять что случилось, но тут же все забыли о странном звуке. Его перекрыл другой — резкий, чуть визгливый, полный ярости и отчаянья крик. И раздавался он правее, из лагеря дэванцев.

Демоны кинулись на звук и увидели возле палатки Дэвана верещащего Марона, который одной рукой крепко держал за шею вырывающуюся Луэлу, второй, держа за волосы, выставил на всеобщее обозрение голову Дэвана.

― Преступление против кланов!!! ― закричал Сантана. Выхватил меч и с размаху снес голову Луэле, а заодно руку и голову Марону. Невзначай.

Три головы покатились по траве, и демоны замерли, ошеломленные случившемся на их глазах. Какой-то миг и двое арханов мертвы, а один совершил преступление.

Сантана изобразил статую, застывшую от непонимания и горя.

― Это… случайность… я наказал только паршивку… Случайность.

Подскачившие арханы переглянулись. Ушпак нахмурилась, не веря Сантане, Бафет растеряно хлопал ресницами, никак не мог взять в толк, что произошло. Изель первым сообразил, как повернуть ситуацию в свою сторону, использовать с выгодой, раз уж не поправишь. Потер шею и выдал громко всем:

― Клан Дэвана переходит под мое руководство!! Клан Марона — Ушпак!!

Демоны загалдели.

― Кому-то не нравится?!!

― Мне, ― выступил Язир, повел плечами, намекая — нужно разобраться. Я не хуже тебя или покойного Дэвана.

Изель усмехнулся и специально не торопливо прошел к мужчине, улыбнулся ему и… вдруг резко нанес удар под дых. Язира согнуло. Архан выставил колено и с маху приложил к нему физиономию посмевшего перечить.

Язир гнусаво рыкнул и упал на колено, прикрывая заливающее кровью лицо. Он был в прострации и не сразу смог сплюнуть в траву выбитые зубы и сгустки крови. Но на него уже не обращали внимания.

Изель развел руки и закружил, оглядывая столпившихся вокруг палатки Дэвана:

― Ну?! Кто-то еще не согласен со мной?!

Все молчали.

― Тогда быстро здесь убрали и разошлись по своим местам!! ― рявкнул. ― У нас лишь ночь на подготовку!! Не спать!

Демоны нехотя начали расходиться. Кто-то подхватил Язира, кто-то оттаскивал мертвые тела от палатки.

Изель встал перед Сантаной. Тот сгорбился и выглядел искренне раскаявшимся, раздавленным.

― Еще одна такая … случайность, и будем разговаривать по-другому, ― заметил ему и, развернувшись, ушел обживать палатку Дэвана, единственную, которая была у демонов. Роскошь всегда привлекала Дэва, но другим была недоступна. Теперь все изменилось. Теперь Изель будет главой самого многочисленного клана и будет спать на царском ложе, в палатке, а не на ветру возле костра, завернувшись в плащ, как рядовой боец, а не архан.

Сантана, сука хитрая, так рассчитал удар, что снес сразу две головы — такой случайно не сотворить. Еще уметь надо! «Случайность»! Но ничего, послужил Изелю и станет следующим за Мароном и Дэваном.

Сантану, тем временем, Бафет отвел к лесу и сунул в руку фляжку, чтоб тот махнул крепкого и пришел в себя.

Бафет — один, кто поверил ему, как, впрочем, верил и был верен всегда. Он считал, что как единственный сын Отцов среди демонов, архан единственный претендент на звание великого архана, главного над всеми. С ним не сравнятся не в уме, ни в силе. По праву рождения ему дано все то, чем должен обладать глава всех кланов, великий предводитель.

Поэтому, несмотря на странность случившегося у палатки, он сомневался в Сантане лишь пару секунд.

― Я убил своего, ― выдохнул мужчина.

― Не специально, ― заверил Бафет.

― Кому докажешь? ― уставился на него архан с тоской во взгляде. ― Ты видел, как смотрел на меня Изель? Ему выгодна смерть Марона, и Деван тоже так удачно лишился головы. Но настанет миг, Изель прикончит всех нас.

Бафет качнул головой, растерянный словами друга:

― Ну, что ты? Завтра важный день…

― Чтоб в бой послать не нужно шестерых арханов, достаточно и одного. А властолюбие Изеля — не секрет. Да он за крупицу власти продаст любого, убьет не дрогнув.

Бафет передернул плечами — речи архана были страшны. Мужчина не исключал желание Изеля занять главенствующую роль, но по головам товарищей? Об этом не думалось.

― Вот увидишь, он попытается меня убить и выдаст вероломное убийство как справедливую месть за смерть архана Марона, ― и подтянул Бафета за шиворот к себе, выдохнул в лицо. ― Тогда для меня все будет поздно. Но ты, будь осторожен и запомни мои слова.

Бафет отодвинулся, выпрямился. Слова Сантаны словно яд вливались в душу, рождали подозрения, колебания.

― Что ты хочешь?

― Чтоб хотя бы ты выжил. Пусть лучше ты займешь место главного архана, но не Изель. Как только я буду мертв — не медли.

― Арханы много лет делились, кто станет главным, но так все и осталось, как было — шестеро, и все, ― протянул в сомненьях.

― Но негласно верховным стал Дэван. Он мог держать Изеля в узде, его амбиции. Сейчас Дэван мертв, дележка началась. Запомни, следующим станет кто-то из нас. Ушпак — баба, сместить ее труда не составит, поэтому ее Изель оставит на закуску и уберет, скорей всего, либо в бою, либо после боя.

― Ты… слишком подозрителен, ― качнул головой Бафет и прочь пошел, скорей сбегая от речей Сантаны, и от себя, чем спеша куда-то.

Люверт проводил его внимательным взглядом и с улыбкой растянулся на траве, дал передышку телу. Второй шаг к единоличной власти сделан. Теперь без Дэвана все проще. А как попался! Столько о себе воображал, а был зарезан словно хрюшка, в постели, девицей которую трахал. Старо как мир, но в этом мире в новинку и потому прошло удачно.

Теперь и Бафет будет сторожиться Изеля, но глаз с него не спустит.

И открыл глаза, почувствовав, что кто-то рядом.

Над ним стояла Ушпак, смотрела не мигая:

― Я все слышала. Змея ты с ядовитым жалом. Но учти — меня тебе не взять. А попытаешься — пойдешь за теми, кого убил.

Сантана прищурил глаз и покосился за спину женщины — две здоровенные девахи и не менее внушительный атлет из свиты «королевы», смотрели на него неласково. И по лицам, взглядам было ясно, что за госпожу свою глотку перегрызут на раз.

― Ну, что ты? ― напустил в глаза дури Сантана. ― Я всего лишь поделился своими подозрениями с Бафетом. Переживал из своей оплошности. Не знаю, о чем подумала ты, но мои мысли чисты.

― Дэван держал ваши амбиции в узде, сейчас же они вылезли на волю. Я вас знаю — ты и Изель — не станете терпеть друг друга. А следом и нас с Бафетом скинете. Так вот, со мной так просто как с Мароном — не получится, и мои люди не перейдут к тебе или ему, вам служить не станут. Запомни, чтобы не задумал, ― отчеканила и, развернувшись, пошла к лагерю. Ее сопровождающие одарили Сантану многообещающими взглядами и двинулись вслед за хозяйкой.

Архан скривился — какие же мы умные! О! Одну такую он встречал — Лиля называлась, теперь сестренка, вон, ее, тоже все семь пядей во лбу изображает. Только бесполезно — дуры лысыми рождаются.

Хмыкнул и закрыл глаза, отмахнувшись от угроз Ушпак. Воительница, тоже — тупая бабища, больше ничего. Ее вовсе Сантана во внимание не брал. Потому что убрать дуреху было проще некуда. Она и стояла в планах последним пунктом, завершающим.

Можно спокойно отдыхать, все само пойдет как надо, ― улыбнулся и прикрыл глаза рукой.

А в это время в лагере не отдыхали. Щедро лились настойки хмеля, смеялись женщины из тех, кто не захотел оставаться в пещерах, и даже воительницы Ушпак то тут, то там, находили себе кавалеров, чтобы, возможно, в последнюю ночь, взять от жизни все что можно. Мужчины бряцали оружием, некоторые с гиканьем и смехом устроили показательную возню и мерились силами, кто голыми руками, кто мечами, на потеху толпы.

Гудел лагерь демонов, как улей.

Изель обходил посты, внимательно посматривал по сторонам и вдруг заметил на холме одинокую фигуру. Приблизился и понял, что это Сантана. Махнул рукой сопровождающим — свободны, и осторожно ступая, подкрался к архану.

― Что же там, на той стороне, интересного?

Мужчина вздрогнул и обернулся:

― Возня какая-то, ― проблеял.

― Да что ты? ― скривился, но глянул на холм ангелов. Действительно какая-то тень копошилась у подножья, но что к чему не разглядеть. Да и какая разница, что там творят ангелы? Их холм — их печаль. Другое, если б к демонам полезли.

― Самый умный, да? ― прищурился на мужчину и чуть толкнул.

― Ты что?

― Я? ― Изель опасливо огляделся, не приметил никого поблизости и зашипел в лицо Сантане, наступая на мужчину. ― Нет, это ты у нас самый умный. Размечтался стать главой демонов, верховным арханом? Ты рожу не криви, я тебя насквозь вижу и все твои желания знаю. Ты же предатель. Предал своих и нас предашь. Я не хочу с тобой в бой, надежды на тебя нет, как нет тебе и веры. Ты клятвопреступник, ― и выхватив нож из-за пояса, всадил в грудь мужчины. Откинул в темноту оружие — теперь докажите, что убийца Изель.

Сантана охнул, рухнул на колено и тут же Изель свернул ему шею, отпихнул ногой уже ни к чему негодное тело.

― Прощай, ― усмехнулся.

И услышал за спиной:

― Что происходит?

Бафет выступил из отсветов от костров, взгляд обвинял, давил:

― Что ты сделал?

― Я?! ― изобразил искреннее недоумение мужчина. ― Сантана оступился и свернул себе шею. Конечно, жаль, но не так, чтоб поднимать всех на уши.

― О чем ты?

― Заладил! Непонятно? Он их, ― кивнул в сторону расположения лагеря ангелов. ― Он с той стороны. Начнись бой и где уверенность, что он не перейдет обратно, не уведет бойцов и тем не станет причиной нашего поражения. Так что, умер даже кстати. Меньше хлопот и подозрений.

― Ты убил его, ― просипел Бафет, оглядев тело.

― Ты о ране? Перестань! Он был ранен, ты же знаешь.

Архан выставил ему ладонь в крови:

― Она свежая.

― Открылась рана.

Бафет выпрямился и протянул руку:

― Покажи свой нож.

― Что? Немного хочешь?

― Покажи, сказал!! ― громыхнул так, что у первых от гребня холма костров, притихли. ― Нож!!!

Изель чуть отступил и начал вытаскивать из ножен совершенно чистый клинок.

― Смотри, если не веришь! Но за неверие ответишь!! ― рыкнул и кинул ему под ноги клинок. Бафет наклонился, чтоб подобрать, и получил от Изеля сложенными замком руками по загривку. Удар был сокрушительным, архан припал на колени и уперся руками в дерн. Изель ударил снова, ногой в лицо. Бафета перевернуло, он получил опять уже удар под ребра и все же начал подниматься.

― Что здесь происходит?! ― крикнула Ушпак, подходя к дерущимся. Изель обернулся и тут же был схвачен ша шею. Бафет зажал ему горло локтем и стал давить, кривясь от злости. Изель извиваясь, хрипел, пытался высвободиться от удушающей хватки.

Ушпак ринулась ему на помощь, но тут услышала хруст. Изель обмяк, обвис в руках громилы Бафета. Но тот не остановился — выхватил меч и отрубил голову уже у трупа.

Пару секунд смотрел на своих рук дело и искоса уставился на Ушпак:

― Он убил Сантану, ― сказал тяжело дыша. И кивнул чуть в сторону, где виднелось еще одно тело.

― Кто кого убил? ― с недоумением спросил Сантана, выступив из — за рядов собравшихся.

Бафет побледнел:

― Но ты… мертв… там…

Ушпак присела над телом мужчины и сжала зубы, вздохнув. Ей стало ясно, что к чему:

― Это Санта, ― выпрямилась. ― А ты болван, Бафет.

Сантана делано нахмурился, увидел голову Изеля и тяжело уставился на архана:

― Что ты натворил?! Убил своего же товарища!! С ума все посходили?!!

― Но ты же… ты же сам… ― начал мямлить мужчина и Сантана не стал ждать, что тот поведает их тайный разговор. Меч выхватил и рубанул по шее. Ушпак обдало кровью и женщина зажмурилась, задохнулась на миг. И вот очнулась, кинулась с яростным криком на Сантану.

Но тот остановил, зажал, перехватив рукой через грудь и зашипел на ухо:

― Угомонись, дура! Теперь нас двое, поделим кланы на двоих и все дела.

― Я тебе не верю, ― рыкнула и всем весом ушла вниз. Сантана не удержал ее и получил кулаком в лицо — отлетел на руки окруживших арханов демонов. Уставился недобро на Ушпак, что приготовилась бороться, драться насмерть, но не сдаться, не попасть как остальные арханы, словно тупицы на уловку Сантаны.

Мужчина сплюнул кровь и головой качнул: ну, бабы! Дуры!

― Мне одному не справиться, пойми ты это своими куриными мозгами! Причем тут я, если Дэвана прикончила его же шлюшка? А эти — идиоты! ― ткнул в сторону обезглавленных рукой. ― Сами прикончили себя. Бафет был достоин наказанья, нельзя спускать его преступление!

― Ты тоже запачкан кровью брата! ― рванула на него, но поймала лишь тень — мужчина ушел легко и замер на расстоянии.

― Головой подумай! Разве я специально?! Зачем сейчас?! Завтра все мы встанем под мечи! Зачем марать себя, если завтра любой из нас может пасть от руки врага?!

― Красиво. Только я не Бафет! На ложь твою не куплюсь!

― Да дура-баба! Какой мне лгать — скоро рассвет! Мне одному не справиться, любому ясно! Нам в две волны идти! Ну?!! Да перестань ты кидаться, мозги включи!! ― откинул ее, еле увернувшись от кулака в лицо. По челюсти все же приложила, и хоть вскользь, а у Сантаны в глазах потемнело, и словно светлячки закружились. Качнуло, челюсть будто налилась свинцом.

Тряхнул волосами, приходя в себя и, увидел, что Ушпак чуть успокоилась.

― Ладно, ― процедила нависая. ― Но учти. Одно подозрение и я тебя отправлю к братьям.

И развернулась к демонам:

― Что встали?! Разошлись! Готовьтесь! До рассвета час от силы!

Сантана с трудом поднялся с травы, голова гудела, перед глазами плыло. А что было бы, если б он принял прямой удар? Искали бы его всеми кланами и не нашли — бесспорно.

Тьфу, ― сплюнул кровь и, качаясь, двинулся в лагерь поднимать людей. На горизонте уже появилась светлая полоска. Пора.

― Поведешь первой, ― выговорил с надсадой, поравнявшись с Ушпак.

― Сейчас! Ты первым пойдешь.

― Дура, куда я такой?

Ушпак оглядела мужчину — видок, и правда, помятый.

― Ладно, ― смягчилась. На этот раз Сантана вроде бы не лжет.

Загрузка...