Старуха 2

Глава 20

Когда все столичные гости уже садились в вагон, к Вере подошел незнакомый ей раньше товарищ в гражданском костюме и тихо сказал:

— Иосиф Виссарионович хотел бы с вами поговорить наедине. Послезавтра, часов в шесть вечера он вас будет ждать у себя в кабинете. Можете приехать в Кремль на вашем авто, вас пропустят… машину вашу охрана знает.

— Чёрт! — не сдержалась девушка, — Только этого не хватало! У меня же… ладно, передайте ему, что я буду, — добавила она, увидев глядящего на нее из окна вагона и улыбающегося Сталина. — Послезавтра в шесть…

— Вы поедете с нами? Для вас мы выделили отдельное купе в третьем вагоне, это там.

— Нет, не поеду, у меня пока и так дел невпроворот. Но я точно буду.

Немного успокоившись — а взволновалась Вера потому, что на завтра у нее в Лесогорске было назначено испытание нового химического реактора, на котором доочистка крафт-целлюлозы должна была, по идее, идти чуть ли не вдвое быстрее, и для проведения испытания должны были собраться чуть ли не все инженеры и химики «специального завода» — она подумала, что и в Москве дела вполне достойные для нее найдутся.

Взять тот же кабель, по которому велось управление УПС: сейчас существовала лишь одна установка по его изготовлению, и выдавала эта машинка (занимающая площадь в двести квадратных метров, между прочим) примерно по триста метров кабеля в час. А на одну ракету кабеля требовалось больше трех километров! Так что по этому поводу следует очень плотно побеседовать с ребятами, которые эту машинку придумали. Подумав об этом, Вера усмехнулась: в свое время в СССР ПТУРы не пошли в производство сразу после войны лишь потому, что кабеля для них не было. Немцы — которые эти ракеты еще в войну начали делать — использовали для основы натуральный шелк, но с ним тоже получалось не все хорошо, две из трех ракет теряли управление потому что шелковый кабель просто рвался. И в СССР знаменитый лавсан и придумали исключительно на деньги армии, которой требовался материал «лучше шелка» именно для этих ракет — а она уже наладила довольно массовое производство нужной нити. Но все равно сделать трехпроводный кабель толщиной с нитку-нулевку было очень непросто. Даже токопроводящий слой на основу намотать из тончайшей медной фольги — и то задачка не для первого класса, а уж изолировать каждую жилу… жилку, уж если честно — да за то, что парни придумали как вообще это можно сделать, им минимум ордена на грудь вешать надо! Ну, пока ордена еще в очереди стоят… а кабеля потребуется очень много, так что надо бы дать им живительных пинков. Потому что дать что-то большее уже не получалось: все работающие в этом отделе «Химавтоматики», уже и квартиры получили, и машины, и даже шведские холодильники. Впрочем, подумала Вера, ребята и без того понимают, что делают очень важную и нужную для страны работу, и работают не покладая рук…

Эти мысли Веру успокоили окончательно, и она уже в совершенно счастливом настроении погрузилась в свой самолет. Отправив в Лесогорск телеграмму с сообщением, что испытания переносятся на понедельник, она даже почувствовала какую-то радость, ведь теперь можно было трое суток просто отдыхать! А ведь за последние… да, уже почти восемь лет у нее как-то времени на отдых и не оставалось. Правда, промелькнувшую было мысль о том, что «можно и в Крым слетать на недельку» она отбросила на подходе, а сидя уже в летящем самолете она стала обдумывать предстоящий разговор со Сталиным. А о чем с ней Генеральный секретарь хотел поговорить, она представляла очень хорошо.

Еще летом прошлого года Вера, окончательно убедившись в том, что ее непосредственный начальник во-первых, полностью поддерживает сталинскую политику, а во-вторых в том, что и Сталин Берии в целом доверяет, она передала Лаврентию Павловичу «докладную записку», в которой подробно (ну, насколько сама смогла вспомнить) перечисляла вред, который стране нанесут «инициативы по перевооружению армии», проталкиваемые Тухачевским. В частности, она отметила «полную непригодность принимаемых Тухачевским на вооружение танков», и так же качественно прошлась по так называемой динамореактивной артиллерии. Судя по всему, Сталин эту записку прочитал: малограмотного Курчевского пинками выгнали из первого ОКР ГАУ, а проталкиваемую Тухачевским программу танкостроения сократили аж вчетверо.

Но если разгон «динамореактивной команды» поддержали и артиллеристы, и конструкторы всяких пушек, то вот сокращение программы танковой не поддержал вообще никто. То есть почти никто, «за» проголосовали лишь Куйбышев и Кржижановский, да и то лишь потому, что стране в голодный год просто лишних денег не было. Но в записке Вера отдельно сообщила, что «вред нынешней программы танкостроения» она наглядно продемонстрирует весной тридцать третьего, а когда все сами в этом убедятся, то она изложит и свои мысли о том, чем же в этом направлении следует заняться, чтобы была «Красная армия всех сильней» в самом ближайшем будущем. Вот, похоже, время для «изложения мыслей» и настало: уж больно внимательно «высшее руководство страны» рассматривало сквозные дырки в корабельной броне: вон, даже пальчиком в них поковыряться не побрезговало. Последнюю мысль Вера полностью отнесла лишь к Тухачевскому, уж больно презрительная у него рожа была, когда он к пробитой бронеплите подходил…

В поезде, мчавшемся к Москве, народ тоже занимался обдумыванием всякого разного, но так как народу там было довольно много, то мыслями об увиденном люди там активно друг с другом обменивались. Правда, мнения эти были, мягко говоря, странными: Ворошилов, например, обсуждал с товарищами вопрос о том, а нужна ли теперь будет ствольная артиллерия вообще и собравшиеся вокруг него военные граждане почему-то приходили к совершенно неверным выводам. В окружении Тухачевского бурно (в основном с использованием абсолютно табуированной лексики) делились мыслями о будущем танковых войск и перспективах уже зарубленных (Куйбышевым, тут Иосиф Виссарионович сделал все, чтобы самому не подставиться) динамореактивных пушек. А некоторые товарищи, причем гораздо спокойнее, пытались понять, каким образом довольно небольшая ракета так метко с трех километров смогла попасть в «танк» и получится ли ее использовать в случае, если танк будет не стоять на месте, а ехать…

Но большей частью это все же были именно «пустые разговоры ни о чем», а обсуждения более серьезные шли во втором вагоне, который занимал товарищ Сталин. Он вызывал посетителей полигона по одному и задавал вполне конкретные вопросы — и сильно раздражался из-за того, что внятных ответов на эти вопросы он почти ни от кого получить не мог. Почти ни от кого…

Лаврентия Павловича он пригласил уже когда темнеть за окнами вагона начало:

— Как я понял, ты и сам не представлял, что Старуха показывать нам будет, так?

— Она говорила, что ракеты… только я думал, то демонстрация будет тех ракет, которые на полста километров летают. А про бомбу — нет, я даже не слышал о том, что она еще и бомбы делает. Хотя мог бы и догадаться, ведь в Лесогорске она как раз разными взрывчатками занимается. Тут ведь вот какая проблема: у нее, так уж вышло, свои каналы финансирования разных программ имеется, ведь не я ей деньги выделяю, а, получается, она их мне выдает. Много выдает, но…

— Что «но»?

— Прозвучит, конечно, смешно, но я даже не знаю, сколько она денег от буржуев получает и как. То есть то, что по контрактам, которые в Стокгольме подписываются, я знаю суммы до копеек, но у нее и какие-то, скажем, неформальные договора есть. Я, например, до сих пор не знаю, этот самолет ее ей на самом деле Марта просто подарила или она его купила и Мартой прикрылась. У нее только патентов в других странах десятка два, если не больше, и она за лицензии какие-то деньги получает — а мы об этих деньгах узнаем только когда она их в СССР переводит и на рубли меняет. Или когда груз какой-то внезапно появляется в наших портах с оборудованием, за которое нам платить уже не надо.

— Это неправильно.

— Сам знаю… хотя в отдельных случаях это и хорошо. Я же говорил уже сколько раз: у нее по поводу секретности просто какое-то помешательство…

— И что?

— А то, что когда нам надо что-то незаметно за границей сделать, причем, так скажем, незаметно потратить какие-то довольно немаленькие суммы, то она просто говорит, куда наш человек за этими деньгами там зайти должен. Очень удобно: отсюда денег везти не надо, источник денег с Советским Союзом вообще не связан, а иногда этот источник вообще всеми там, за границей, рассматривается как антисоветский, и на нас там никто в принципе подумать не сможет, если что-то не так пойдет.

— Это как?

— Пример нужно? Хорошо, вот тебе пример: в Париже есть небольшая организация, состоящая практически полностью из эмигрировавших в революцию дворян и белых офицеров. Они даже журнальчик какой-то антисоветский издают — но если наш человек придет в гости к одному из ее членов и скажет волшебное слово, то ему, ни о чем не спрашивая, просто выдадут деньги. Вообще ни о чем не спрашивая, и суммы в пределах полусотни тысяч золотых франков! А Старуха говорила, что можно и больше, но это, мол, надо заранее согласовывать… В Германии и того проще: человек просто заходит на почту, отправляет телеграмму и на следующий день получает деньги, поступившие на его имя телеграфным переводом, причем откуда бы ты думал? Из Испании! Или из Италии, что, по мне, еще более странно, потому что из Италии они высылаются от каких-то фашистских организаций.

— На почту?

— На почте проще: если деньги через банк переводить, то там требуется серьезное подтверждение личности получателя. А на почте… у немцев достаточно водительской лицензии.

— Надо с ней отдельно поговорить об этих деньгах… и о фашистских организациях… Я про ракеты эти, которые броню корабельную пробивают, спросить хотел.

— Я их сам сегодня впервые увидел. Да, Старуха просила тебе передать, что у немцев что-то похожее очень скоро появится.

— А кто там эти занимается, она знает?

— Она сказала, что такой снаряд какой-то русский инженер придумал больше шестидесяти лет назад и о нем много кому известно в мире. Но мне вот известно не было… а кому это станет известно уже через несколько дней…

— На кого-то персонально думаешь?

— Мое дело — сохранять государственные секреты. Пока ни на кого конкретно не думаю, но вот кто разболтать может… да ты и сам знаешь, кто у нас языком как помелом…

— Сможешь болтовню пресечь? Скажем, на неделю, дней на десять? Старуха нам дала очень серьезный довод… я думаю, если натравить Дыбенко…

— Одного Ворошилова не хватит?

— Есть мнение, что товарищ Ворошилов тут вообще не должен участвовать. Его роль будет заключаться в том, что он — потом — просто горестно разведет руками…

— Я понял, значит, на десять дней пресечь болтовню… Сделаю.

Когда Вера Андреевна в молодости моталась по Европе, она обзавелась довольно обширными знакомствами. И люди среди ее знакомых были очень разными — но вот отдельные персонажи из ее «коллекции» оказались очень интересными. Интересными в свете «новой жизни» и отдельных моментов Вериного существования в «новом старом» окружении. Сама Вера Андреевна была полностью согласна с тезисом товарища Дэна относительно кошек, поэтому для каждой «мыши» она выбирала «кошек» исключительно по способности мышь в нужный момент поймать.

Так, в Италии она «возобновила контакт» с очень интересной парочкой: и муж, и жена были ярыми поклонниками Бенито и довольно активными членами партии Муссолини — но эти ребята, кроме того, что были довольно жадными, отличались еще и довольно странной честностью по отношению к чужим деньгам. А еще они, как подозревала Вера, состояли в сицилийской мафии, так что просьба одной юной особы с явно тосканским происхождением относительно «неафишируемой помощи германским соратникам» они восприняли «с глубоким пониманием». Тем более с пониманием, что за такую «бескорыстную помощь» они лично получали минимум десять процентов от размера этой самой «помощи». Суммы там были не очень большими, в принципе Вера не очень и расстроилась бы при их потере — но эти ребята работали исключительно честно. И Вера лишь порадовалась тому, что их удалось в нужный момент вытащить в Швейцарию для заключения сделки.

В Париже ее «агентом» был человек поинтереснее: искренний враг советской власти в лице Ленина и Троцкого, бывший офицер тем не менее к России никаких плохих чувств не испытывал. И даже прилично помогал (по мелочам, конечно) Вериному мужу про части приобретения различной техники. Так что когда Вера ему сказала, что «нужна помощь в деле уничтожения троцкистов, окопавшихся в Европе», он лишь поинтересовался, нужно ли будет ему лично заниматься этой работой, ведь из-за возраста он может и оплошать: рука уже не так тверда…

А в Испании сейчас работал товарищ, который «в прошлой жизни» туда перебрался лишь в тридцать шестом. Бывший офицер армейской разведки, он считал Ленина «разрушителем империи», а вот Сталина, наоборот, «спасителем России» — и тогда очень сильно помогал республиканской армии (точнее, советским войскам в Испании) благодаря германскому своему паспорту. Вера его встретила в Швеции — она просто помнила, где этот товарищ отсиживался до тридцать шестого, и «немного помогла» ускорить переезд…

Но все же Лаврентий Павлович заблуждался относительно финансовых возможностей Старухи «за кордоном»: суммы в этой «сети» крутились небольшие, в пределах полумиллиона шведских крон, так что «на работу» их хватало, но не более того. А Вера изначально всю эту схему замутила исключительно для того, чтобы время от времени можно было приобрести что-то, что Советскому Союзу буржуи не продали бы ни при каких условиях. Но оказалось, что буржуи готовы продать почти что угодно, а вот в иных целях ее придумал использовать как раз Лаврентий Павлович.

В Москве Вера прежде всего пообщалась с «кабельщиками», и результат общения ее порадовал: ребята, как оказалось, практически закончили проект установки, которая будет нужный кабель делать по паре километров в час и дело было лишь за финансированием ее изготовления. Следующая встреча состоялась в университете, где она обстоятельно побеседовала с Сашей Новосёловой, которая практически закончила подготовку тридцати новых выпускников для работы на заводах по извлечению «нужных металлов» из руд, где этих металлов имелось по несколько граммов на тонну. Там Вера «прозрачно намекнула» подруге, что в определенном месте есть руда, где, скажем, того же скандия было больше сотни граммов на тонну — но там этот скандий вообще можно было рассматривать как сугубо побочный продукт переработки руды. А еще посоветовала отправить в те края геологическую экспедицию под руководством профессора Мирчинка, который, хотя и стал уже ректором новенького Геологического института, связи с университетом не потерял.

В целом же «отдых» у Веры получился довольно напряженным, но этот факт ее вообще не расстроил. И в Кремль она отравилась в самом радужном настроении. Хотя, по идее, первая встреча со Сталиным «наедине» могла бы ее и взволновать — однако она прекрасно знала, что пока еще товарищ Сталин не является «властителем Вселенной» и страной не руководит. И даже партией не руководит, а всего лишь старается двигать ее в нужном направлении. В правильном направлении…

Поначалу Вера решила «не выпендриваться» и в Кремль «на белом коне» не въезжать. Но затем подумала, что ее, вероятно, не напрасно предупредили насчет автомобиля и, если она туда пешком придет, ее могут и не пропустить — так что пришлось ехать. И, судя по всему, мысль насчет автомобиля оказалась правильной: у Спасских ворот ее встретили, один из охранников сел к ней в машину и показал, куда ехать дальше и где машину поставить, а затем он же проводил ее до нужной двери. Там ее встретили уже другие люди и довели уже до самого кабинета, в котором ее ждал Иосиф Виссарионович. Который, пригласив ее присесть, внимательно ее осмотрел:

— Так вот вы какая, Старуха… Я давно хотел с вами вот так обсудить некоторые вопросы, но все времени не было — то у вас, то у меня. Надеюсь, сегодня у нас времени будет достаточно.

— Лично я никуда уже не спешу.

— Вот и замечательно. Я читал вашу записку относительно предложений товарища Тухачевского…

— Лично мне он никакой не товарищ. Сволочь он…

— Я не буду сейчас с вами обсуждать личность т… Тухачевского, а хотел бы задать несколько вопросов по той технике, которую вы показали нам на полигоне. Если я верно понял, то сейчас танковые войска просто теряют смысл…

— Нет, я уже знаю, как от кумулятивных снарядов можно танк защитить. И я писала не о том, что танки больше не нужны, а о том, что те танки, которые пытается впендюрить в армию Тухачевский, кроме вреда никакой пользы не принесут. Как и эти, извините за нецензурщину, динамореактивные пушки.

— Ну… ваши ракеты действительно производят солидное впечатление. Но вопрос еще и в том, сколько они будут стоить? Например, ваша противотанковая ракета? Я, кстати, вообще не понял, как она наводится на цель так метко…

— Она по проводам управляется, там все просто. То есть не очень просто, и поэтому один выстрел сейчас обходится примерно в две с половиной тысячи рублей.

— Это… это очень дорого, ведь трехдюймовка стоит немного дороже, а она стрелять может довольно много. А один снаряд стоит…

— В чем-то вы правы, но есть такая печальная наука, называется статистика.

— А почему она печальная? — очень удивился Сталин.

— Потому что эта наука нам говорит, что для того, чтобы вывести из строя вражеского солдата из винтовки, в него нужно выстрелить примерно пять тысяч раз. Один солдат — пять тысяч патронов, а это — двести пятьдесят рублей, если патрон от трехлинейки пятак стоит. Сюда же нужно приплюсовать стоимость двух, а то и трех винтовок: на войне редкая винтовка даже пару тысяч раз выстрелить успевает.

— Но мы говорим не о вражеских солдатах…

— Мы говорим о вражеских танках, и вот про танки статистика становится еще более печальной. Снаряд для пушки в тридцать семь миллиметров стоит около семи рублей, а для пушки в сорок пять миллиметров — уже двенадцать. Чтобы попасть из пушки в танк, говорит нам наука статистика, по танку требуется выпустить приблизительно тысячу двести снарядов. Уже очень грустно становится, но гораздо грустнее то, что из пяти попавших снарядов танк поразит лишь один. Это в среднем, бывают, конечно, и более радостные случаи — но мы-то обязаны учитывать не рекорды, а суровую правду жизни. Чтобы попавший в танк снаряд его все же уничтожил — то есть повредил не так, что враг такой танк за полдня починить сможет, а именно уничтожил безвозвратно, по танку нужно стрелять из более мощной пушки, а там снаряды куда как дороже получаются. И количество выпущенных снарядов от использования такой мощной пушки не уменьшится: пушка тяжелая, из нее просто целиться труднее. К тому же на ракету можно разные боеголовки ставить, а опытный оператор ее легко и в амбразуру дота положит — а что случится с дотом, когда в амбразуру влетает снаряд от шестидюймовки? Так что дорогая ракета, которая — при должной тренировке оператора — даст гарантию уничтожения в двух случаях из трех, в результате оказывается не такой уж и дорогой.

— А… а откуда у вас такая статистика?

— Откуда? — Вера ненадолго задумалась: серьезных войн в Европе пока не было, да и танков пока во всех армиях было… кот наплакал. Да и танки эти были — на них просто смотреть жалко. Но отвечать надо, и отвечать аргументировано. — По винтовочным патронам просто: Великая война это очень наглядно показала, я правда сильно расход патронов преуменьшила. А по танкам… Есть еще другая наука, раздел математики, теория вероятностей называется — а меня хорошо в университете математике научили. Мы проанализировали результаты стрельб на полигоне и в ходе маневров, вычислили корреляцию, затем я все это приложила к тем танкам, проекты которых зреют во вражеских конструкторских бюро…

— А вы знаете, что там зреет?

— Знаю. Как говорил нетоварищ Даннинг, за триста процентов прибыли капиталист пойдет на любое преступление. А тот же Электролюкс, торгуя холодильниками, стиральными машинами и нашим стиральным порошком, прибыли получает, конечно, не триста процентов, а всего сто — но и за такой процент шведы готовы нам любые, причем не свои, секреты сливать. Они бы и свои нам сообщили, но нет у них своих достойных секретов, так что делятся теми, что есть.

— А мне… у меня есть информация, что какие-то финансы вы вообще получаете от итальянских фашистов…

— Нет. То есть да, эта семейка — фашисты. Но для меня важнее то, что они — мафиози, то есть настоящие итальянские бандиты. И они на самом деле думают, что помогают фашистам уже немецким — а мне на то, что они фашисты плевать: зато никто даже подумать не сможет, что в каких-то операциях, которые ими финансируются, замешан Советский Союз. Сразу скажу: в Испании работает царский офицер, который считает Ленина мерзавцем — но вот товарища Сталина он искренне считает спасителем России. А в Париже… там просто старый друг семьи… и не спрашивайте, откуда я его знаю.

— А… договорились, не буду спрашивать. А вот насчет вашей записки спрошу еще: у вас есть реальные — Сталин выделил это слово голосом — предложения по помощи нашей армии?

— Есть. Они, конечно, покажутся предложениями маленькой глупенькой девочки…

— Вам вроде уже двадцать, да и глупой вас уж точно никто назвать не сможет.

— Спасибо за комплимент. Но полностью я свои предложения здесь и сейчас оглашать не буду: их все же нужно как-то систематизировать, свести в один документ… я где-то за месяц всё подготовлю, раньше просто не успею. А если вкратце… армию нужно полностью реорганизовать, и реорганизацию поручить тем людям, которые на самом деле стремятся обеспечить безопасность страны. Но это ведь тоже дело не быстрое… но надо же с чего-то начинать. И начинать нужно с ареста Тухачевского, Уборевича, Якира и… я вам в записке всех их уже перечисляла. А НТК нужно и официально сделать ответственным за все такие дела. Лаврентий Павлович вас точно не предаст, он жизнь готов положить за успех вашего дела, да и не он один, у него практически все сотрудники такие. Но чтобы это поняли все, НТК следует и назвать так, чтобы всем всё сразу стало понятным. Лично я предлагаю его теперь называть Комитетом Государственной Безопасности, а ОГПУ… они пусть милицией управляют и в госбезопасность больше не суются. У меня и по ним есть списочек страниц так на полста, с кем следует очень ласково так побеседовать…

— Со скополамином? — с легкой улыбкой решил уточнить Сталин.

— Нет. С веревкой и мылом, причем веревку я дам лавсановую: она уж точно не порвется…