Становление. Пермска волость

Глава 1

Идем по середине реки курсом галфвинд со скоростью шесть узлов. Периодически всматриваюсь в прибрежные заросли, но с расстояния почти километр, заметить соглядатаев вряд ли удастся. Пытаюсь понять действия следопытов, где сядут нам на хвост и сядут ли. Они ушли вверх по реке Каме и опережают нас не более чем на сутки. Вряд ли они меня будут караулить, а потом следовать за шлюпами. Из городища Имень долбленки ушли практически сразу после нашего прихода, притом экипажи их были полностью готовы к отплытию и ждали только сигнала. Шлюпы им просто показали.

То, что мы ходим по реке Каме в городище Ибыр, где покупаем детей, а затем приходим в городище Имень уже без детей и там их опять покупаем, понять не трудно, а дальше несложно сообразить, что наш дом находится на реке шириной не менее двадцати метров одного из притоков реки Камы, не более чем в пяти — шести днях пути от Камы. Если разделиться, то на пяти долбленках обследовать притоки и речки в округе, поиски надолго не затянутся.

За каждой долбленкой гоняться по отдельности — не вариант. Надо ловить их всех в засаде. Для этого необходимо обогнать долбленки, на всех парах лететь домой, разгружаться, а затем возвращаться поближе к Каме и устраивать засаду. А лучшее место для нее — стрелка, вернее полуостров, образованный слиянием рек Сылва и Ирень, где уже раньше устраивали засаду на пятерых следопытов.

— Идем до дома без дневок полный световой день, в том числе в вечерних и предрассветных сумерках. Ночные стоянки не более четырех часов, — отдаю распоряжение экипажу и дублирую семафором его на шлюп Михаилу.

До дома дошли за пятнадцать дней. Происшествий в пути не случилось. В какой момент обогнали следопытов с уверенностью определить не могу, но предполагаю, исходя из скорости нашего хода, в районе впадения реки Белой в Каму. Как не всматривались члены экипажей, но долбленок не заметили. Скорее всего в момент обгона, следопыты обследовали приток Камы реку Белую. Небольшую остановку сделали на впадении реки Ирень в реку Сылву в месте предполагаемой засады, где оставили деревянные ведра с отходами жизнедеятельности.

2 июня после обеда на берегу Ольховки нас встречало всё племя. Эвика и Лада сразу занялись новым пополнением, отправились отмывать их баню. Племя выросло, не считая меня, до 167 человек — 87 мальчиков и 80 девочек. Члены экипажа после обмена приветствиями и обнимашками со встречающими, наперебой стали рассказывать о наших приключениях. Слушатели с открытыми ртами внимали рассказу, подбоченившимся героям, горделиво смотрящих на них сверху вниз, изображая морских волков. Дав, членам экипажей насладится минутой славы, опускаю их на землю:

— После разгрузки шлюпов, всем экипажам драить до блеска палубы и трюмы.

Вечером, после ужина и размещения новичков, у меня в кабинете собрались старички, которым рассказал о событиях, произошедших в плавании.

— Помимо купца Куруша, искать место расположения нашего дома, после уничтожения галер и ладей на реке Волге, будут и другие купцы, а также крупные племена. Искать будут с разными целями: купцы — ради мести, Куруш с целью завладеть знаниями по производству стекла и зеркал, а остальные либо в поисках союзника, либо из любопытства, либо нашего уничтожения и захвата добычи. Рано или поздно, но нас найдут.

Старички слушали меня в полной тишине, но с каждым моим словом напряжение нарастало и уже готово было выплеснуться наружу. Жестом останавливаю ребят и продолжаю:

— О том, что на наши поиски купец Куруш отправил следопытов, в городище Имень секретом не является. Сорок воинов, это не пять лазутчиков, в тайне сохранить их поход невозможно. Следовательно, все кто хочет нас найти, будет ждать их возвращения и активных поисков сейчас вести не будут. По моим подсчетам, следопыты появятся в реке Чусовой не раньше, чем через двадцать дней. У них на пути много притоков, которые они будут исследовать. На подготовку засады нам пары дней хватит. Если мы уничтожим всех следопытов, то у нас будет время на подготовку к серьезному на нас нападению, как минимум до весны.

— Надо вокруг усадьбы строить кирпичную стену и делать стреломёты, — по-хозяйски предлагает Борис. — С ними мы от всех отобьёмся.

— А если они в осаду нас возьмут на год или два? — высказывает сомнение Эвика.

— Надо крепостицу строить на слиянии рек Сылва и Ирень, где в прошлом году на следопытов засаду делали, — быстро частит Михаил. — Заход в реку Шакву будем полностью контролировать, тогда к усадьбе никто не подойдет.

— Мальчики, там же лес стеной стоит, его и за год не вырубишь, — наморщив лобик включается в обсуждение Лада.

— Так лес можно выжечь, метров сто леса облить бензином, за пару суток выгорит всё, а поскольку вокруг вода, огонь дальше не перекинется, — предлагает Николай.

— А корневища гранатами подорвем, а затем с помощью волов, как прогорят, выкорчуем, — уже загораясь, предстоящим строительством, высказывается Борис. — А кирпичи туда по Шакве на плотах сплавим.

— В крепостице постоянный гарнизон будет, от усадьбы далеко, как в случае нападения связь держать? — нахмурив лобик, интересуется Лада.

— Летом связь по Шакве на долбленках, зимой на санях, запряженных лошадьми, чуть больше суток хода, а крепостица год осаду выдержит, — отвечает Олег.

— Значит помимо стен, угловых башен для стреломётов, казармы, для того, чтобы выдержать длительную осаду нужны амбары, конюшня, коровник, овчарня, курятник, да и колодец, — уже полностью включился в предстоящее строительство Борис. — Получается, крепостица не меньше чем сорок на сорок метров, а то и на пятьдесят. Готовых кирпичей на сегодня сто двадцать тысяч штук, как раз все туда и уйдут. Для перевозки кирпичей потребуется не менее сотни плотов.

— За год крепостицу построить не успеем, — всех опускает на землю, ранее молчавший Иван и через небольшую паузу, продолжает:

— У нас готово сто двадцать тысяч кирпичей, для крепостной стены вокруг усадьбы пока маловато, надо еще минимум восемьдесят тысяч кирпичей, которые за год Борис с учениками сделает. Уже сейчас в усадьбе можно начинать потихоньку стену возводить. А вот со строительством крепости на Сылве есть проблемы. Кирпичей на крепость хватит, и даже мы их туда на плотах перевезем, но на строительство крепости у нас нет людей. Один Владимир с десятью помощниками много не накопает, подъемные механизмы и транспорт есть только в усадьбе. Остальные ребята нужны в усадьбе на сборе урожая и его переработке.

Остальные старички смотрят на Ивана, а потом свои взгляды устремляют на меня.

Мысленно полностью соглашаюсь с Иваном, что затевать строительство крепости рано, уже хотел сказать, что ограничимся деревянным редутом и срубом с пристроенным амбаром, как встает Эвика и вначале тихо, а потом всё увереннее говорит, глядя на меня:

— Когда ты первый раз зажег при нас огонь от зажигалки, мы подумали, что ты дух огня, но ты был добрый дух и только через два года мы поняли, что ты обычный человек, только очень сильный, ловкий, умный, много знающий и умеющий. И узнали, что такое зажигалка. Ты делаешь необычные вещи, а самые необычные это шлюпы, которые без весел могут ходить почти навстречу ветру, гранаты и огненные бомбы. Плывущих к нам людей убивать не нужно, ты просто побудь злым колдуном, возьми их в плен и пусть они в наказание возведут крепостицу, а потом ты их отпустишь, и они будут всем рассказывать о твоем колдовском могуществе и силе. А другие желающие на нас напасть или выследить, задумаются, стоит ли это делать.

Наступила мертвая тишина, все взгляды старичков обращены на меня.

Быстро анализирую предложение Эвики, вспоминаю из прошлой жизни про шоу факиров с их огненными фокусами и ехидно улыбаясь, смотрю на ребят.

— Ну что же, будет у нас злой колдун, повелитель огня!

— А если они убегут или на нас потом нападут. Их же сорок воинов, — волнуется Лада.

— От колдунов не бегут, им повинуются! Охрана не нужна, хватит трех жриц духа огня, которые на керосинках им готовить еду будут, а ночью напоминать о присутствии духа огня керосиновыми лампами, — с прищуром и загадочной улыбкой, отвечает Эвика.

«Похоже в роду Эвики ведьмы были», — ухмыляюсь про себя.

Пора с мистикой заканчивать, подвожу итоги:

— Михаил, ты на шлюпе идешь в Сылву к месту будущей крепости, используя бензин, поджигаешь метров сто леса на утесе. Только аккуратнее, смотри шлюп не сожги. Николай и Борис, вы готовите к сплаву плоты с кирпичами, возьмите в помощь побольше мальчишек. Иван, попробуй при варке стекол для керосиновых фонарей, добавить желтой и красной минеральной краски, может получится светить желтым и красным цветом. Эвика и Лада, на вас балахоны из красного шёлка для жриц и жрецов огня, а также сто двадцать комплектов холщовой одежды на взрослых мужчин.

Сам же на следующий день отправился чертить план крепости, делать из бумаги ее макет в виде четырех бастионов по углам, соединенные между собой куртиной, а также выковывать два рупора для усиления голоса, в будущем они и на шлюпах пригодятся. А главное, учиться быть факиром.

Горючей жидкостью выбрал керосин, он без запаха и фактически безвреден для организма, в моем детстве им горло у детей от ангины смазывали, хотя лучше его не глотать. Сначала практиковался с водой, набирал в рот, стремясь создать идеальную струю, выплевывал воду над палкой, имитирующую факел, которую держал на вытянутой руке перед собой. За счет постоянной гребле и плавания, грудная клетка у меня соответствующая и объем легких достаточно большой. Под напором выдыхаемого воздуха струя воды изо рта достигала в дину порядка пяти метров. Натренировавшись с водой, решил перейти к тренировкам с керосином.

Прихватив с собой бутыль с керосином, факел, направился в сторону Ольховки искать укромное местечко. Выйдя на небольшой пляж вниз по течению реки, огляделся, никого не обнаружив, приступил к испытаниям. Зажег факел, держу его на вытянутой руке перед собой, сделал глубокий вздох, набрал в рот немного керосина и выдохнув, выплюнул тонкой струей керосин над горящем факелом. Перед глазами вспыхнула струя керосина, огненное пламя от моих губ уходило почти на четыре метра, а когда выдуваемый керосин во рту закончился, пламя стало удаляться от губ и превратилось в небольшой огненный шар.

И тут из кустов выбегает Эвика, бросается мне в ноги, я, садясь на песок, пытаюсь ее поднять. Эвика поднимает голову, смотрит мне в глаза преданно-обожающим взглядом и начиная частить, что бы я ее не перебил, говорит:

— Володя! Я теперь точно знаю, что ты сын небесного бога Громовника Торума и богини Матери-Земли Калтась!

От этих слов я впадаю в ступор.

«Ну, не хрена себе», — только успеваю подумать.

Открываю рот, чтобы высказать всё, что думаю, но Эвика, не давая мне сказать, закрывает рот своей ладошкой и продолжает:

— Я видела, как ты сейчас дышал огнем! Тебя изгнали Боги на землю, потому что ты добрый и не даешь уйти в царство мертвых детям. В твоем племени не умер ни один ребенок, даже не заболел. На поле всегда хороший урожай. Запасы продуктов на несколько лет. Но у нас в амбарах нет даже мышей, а на лугу змей. Ты можешь договариваться с волками, а их детеныша, назвал в честь Громовержца. А хаски, если они заупрямятся, то их с места не сдвинуть, а твои команды моментально выполняют. Это может делать только богиня Мать-Земли Калтась или её сын.

Выдохнув и глубоко вздохнув, все также закрывая ладошкой мне рот, продолжила:

— Ты управляешь огнем и громом! Ты сделал бензиновые бомбы и гранаты из пороха. У нас есть керосиновые лампы, фонари, зажигалки. Хотя ты объясняешь и учишь, как их можно сделать, но ты передаешь нам знания богов. Ты практически в одиночку убил десяток людоловов и гуннов, сжёг римскую галеру, взорвал семь кораблей. Но при этом даже не был ранен. Это не по силам обычному человеку. Это может сделать только Небесный Бог Громовник Торум, покровитель огня и молний, а также воинов, либо его сын.

Эвика опять выдохнув и глубоко вздохнув, продолжала:

— Ты не боишься ни грома, ни молний и разговариваешь с Богами. Когда мы были еще маленькими, а ты тогда строил сруб, началась гроза. Мы все испугались и спрятались в землянке и оттуда видели, как ты, скинув одежды, стоял под дождем, смотря в небо и простирая руки к небу, спорил с Громовником, а он тебя ругал — гремел и вокруг тебя сверкали молнии, но ты был уверен в победе, настоял на своём, гроза прекратилась и выглянуло солнце.

В голове всплыли воспоминания, что в один из дней, когда я строил сруб, была жара и с меня ручьями стекал пот и тут небо заволокло тучами и началась сильнейшая гроза. Детишки спрятались в землянке, а я с голым торсом, радуясь и блаженствуя под освежающими и смывающими пот струями ливня, подняв голову вверх и вытянув руки, от удовольствия орал песню Горького о Буревестнике: «Это смелый Буревестник гордо реет между молний над ревущим гневно морем; то кричит пророк победы: — Пусть сильнее грянет буря!..» А вокруг сверкали молнии и грохотал гром.

«Вот значит, как это воспринималось детским сознанием», — проскакивает тревожная мысль. А Эвика, выдохнув и сделав глубокий вдох, всё быстрее и быстрее проговаривает:

— Твой экипаж рассказал, как ты пытался отобрать у бога Куль брата бога Торума трех человек, плывущих на лодке к богу Куль в царство мертвых. Твой дух оставил твое тело и ушел за ними в царство мертвых, ты бился за них шесть часов, но победить не смог, как и победить тебя не смог Куль. Твое тело то бросало в холод, то в жар. А через шесть часов ты встал, как ни в чём не бывало, только был голодный — съел тройную порцию ухи, а потом оставшийся день и ночь фактически только спал. В царство мертвых войти и вернуться оттуда может только сын Богов.

Эвика, переводя дыхание, быстро продолжила:

— На следующий год я приму твоё семя. А когда остальные девочки подрастут и будут готовы, они тоже примут твоё семя и все мы станем твоими жрицами. А когда мальчики подрастут и будут готовы, они войдут в лоно оплодотворённых тобой жриц и станут твоими жрецами.

После этих слов, Эвика вскочила, поклонилась мне и убежала. А я остался сидеть на песке в полном ступоре, как оглушённый обухом по голове. Кроме матерных слов, ничего на ум не приходит.

Постепенно прихожу в себя и задаюсь вечными вопросами: «Кто виноват?» и «Что делать?»

Виноват, тут вопроса нет, я. Я даже не задумывался о вопросах религии, вернее верований аборигенов. Христианство в зачаточном состоянии, в Риме на христиан гонения, в Персидском царстве поклоняются огню, сарматы поклоняются силе меча, вот и все мои скудные познания. Какие верования были у финно-угорских племен в 3-м веке понятия не имею. Помню, что-то про священные рощи. Но, наверняка верования в Богов есть, есть и соответствующие культы, и всё местное население им неукоснительно следует. С молоком матери ребенок воспринимает, что всё происходит по воле Богов. Сколько бы я не разъяснял, обучал ребятишек знаниям, они воспринимают их, как полученные по воле Богов, а дать им такие знания может только приближенный к Богам. А поскольку я к никаким верованиям и культам не обращался, а все, что мной задумывалось, создавалось и работало, да и о своем прошлом и откуда я, не рассказывал, то ребятишки пришли к выводу, что я если и не бог, то связан с богами.

И осталось им выяснить, только с какими конкретно. А дальше Эвика спровоцировала меня на колдовское представление. А я, как последний дурак повелся, вместо того, чтобы действовать по первоначальному плану. Ну, а факирский фокус, в мозгах ребятишек, всё расставил на свои места.