Станция мёртвых сердец (СИ)

Глава 87 Газеты и журналы

— Мистер Сандберг, что это? — Дуглас бросил на стол секретаря газету и ткнул в неё пальцем. Издание всё ещё пахло свежей, хрустящей бумагой — не в пример всему тому, что он читал все пятнадцать лет жизни на Астории.

Сандберг осторожно опустил глаза на оказавшееся у него перед носом издание «Times». Он чувствовал, что ответ, каким бы он ни был, не сулит ему ничего хорошего, но всё же не терял надежды на лучшее.

— Газета, мистер Дуглас.

— Ясно, что не туалетная бумага. Я вас спрашиваю, кому хватило ума подсунуть её мне?

— Простите, мистер Дуглас, но вы всегда…

— Вы правда дурак или прикидываетесь?

— Правда, мистер Дуглас, — Сандберг покорно опустил глаза.

— Вот здесь, — Дуглас перевернул газету и ткнул пальцем в то место, где стоял логотип издательства «Esseks-in-line».

Сандберг прокашлялся в кулак.

— Начинаю понимать, сэр.

— И?

— Мистер Дуглас… мне очень неудобно, но я всё равно не понимаю, что должен делать. Вы больше не будете читать «Times»?

Дуглас впился в него полным злости взглядом. Пару секунд он сдерживался, а потом, взяв в руку газету, смял её и ударил получившимся цилиндром по столу.

— Какое, чёрт бы вас побрал, отношение «Times» имеет к Эссексу?

Сандберг снова прокашлялся.

— Я… не думал, что вас это заинтересует. Но «Esseks-in-line» уже несколько месяцев боролась за право распространения «Times» на Астории. Вчера были подписаны последние контракты.

Ретт скрипнул зубами.

— Вы же не хотите сказать, что я теперь буду читать это дерьмо каждый день?

— Но, мистер Дуглас… Если рассуждать здраво, новый владелец не собирается менять политическую линию издания. Разница только в том, что теперь издание будет печататься здесь, на Астории.

Сандберг осторожно поднял взгляд на Дугласа и тут же осознал свою ошибку — ни о каком «здраво» тут речь явно не шла.

— Выкиньте это, — Дуглас ткнул на газету и повернулся к своему кабинету. Дверь за ним захлопнулась. Сандберг посидел недолго, приходя в себя. Затем взял в руки газету, принюхался к свежей краске. Пожал плечами и поднёс издание к измельчителю мусора.

Дверь в кабинет Дугласа снова распахнулась, появившийся на пороге шеф вырвал из его рук едва успевшую пострадать газету и снова исчез.

— Мне тут нравится, — сообщил Артур, опускаясь бёдрами на подоконник. Он будто смаковал каждое слово, пытаясь осознать до конца — это место в самом деле принадлежит ему. Просторные залы, большие окна, редкие витрины. Два этажа в здании бывшей городской ратуши с видом на центральную площадь, которых удалось не просто снять, но и купить. Ещё два этажа над головой занимал музей Основателей, а ещё выше располагался его собственный офис. Никакой суеты и никакой деловой атмосферы. В эту часть города люди приходили отдыхать, очень редко — проводить деловые ланчи. Соседство с музеем Артура тоже вполне устраивало. Вместе с облупившимися колоннами оно создавало атмосферу уходящего прошлого, которое удалось поймать на излёте и облечь в новые формы.

— Ещё бы, — Дэрек обошёл его сбоку и повис на шее, прижимаясь к плечу. Артур поморщился. Он не любил таких проявлений чувств в местах, которые у него ассоциировались с работой, но не показать Дэреку новый магазин просто не мог — а Дэрек, в свою очередь, не мог вести себя прилично.

— Вот тут будет отдел исторической книги, — Артур выскользнул из объятий и двинулся к следующему залу, — его мы будем делать вместе с музеем. А вот тут… Это могло бы заинтересовать тебя. Когда-то. Тут я хочу устроить что-то вроде клуба. Знаешь, как в Старой Англии. Только для избранных.

Дэрек прошёл следом за ним и остановился, снова повиснув у него на плече.

— А при чём тут я?

— Я хочу, чтобы тут играла живая музыка. Классика, но такая, которая понравится современным деловым людям.

— Предлагаешь мне играть на корпоративчиках у толстосумов? — Дэрек фыркнул, а Артур лишь поморщился, — нет уж, это не для меня.

Артур развернулся и убрал его руки со своих плеч.

— А что для тебя? — он спросил это с улыбкой, но и сам чувствовал, какой натянутой она получилась.

Дэрек пожал плечами и потянулся к пачке сигарет в нагрудном кармане. Артур тут же вынул её из пальцев любовника и убрал обратно, разгладив напоследок карман рукой.

— Не здесь, — сказал он спокойно и кивнул к выходу.

Они прошли во внутренний двор, где между лип стояли повёрнутые друг к другу скамейки и сели каждый на свою.

Дэрек смотрел куда угодно, только не на Артура, всё ещё надеясь, что разговора удастся избежать. Как обычно, у него ничего не вышло.

— Что для тебя? — повторил Артур, — стадионы, радио, ТВ?

Дэрек поморщился.

— Из твоих уст это звучит… пошло.

— Неужели? А я просто пытаюсь тебя понять.

Дэрек развернулся на сорок пять градусов, вытягивая ноги вдоль скамейки, прислонился спиной к подлокотнику и, нашарив сигареты, всё-таки закурил.

— Стадионы себя не оправдали, — сказал он задумчиво.

Артур кивнул, показывая, что готов слушать дальше, но Дэрек молчал.

— Клубы? — спросил Артур.

— Да брось, это всё равно, что играть в пивной. Там всем всё пофик.

— Есть ещё идеи?

— Надо закончить альбом…

Артур изогнул бровь. Альбом записывался уже три года, но записан не был до сих пор.

— Арсену всё не так, — развёл руками Дэрек.

— А может, что-то не так в Рюэле? — спросил Артур ехидно, тоже откидываясь назад.

— Есть предложения? — заметил Дэрек с изрядной долей яда, — я теперь должен ему как родной матери. Он вложил в меня столько бабок, что расплатиться я смогу разве что…

— Разве что собственной задницей, — закончил Артур за него, — до тебя ещё не дошло, что ему это и нужно? Ему-то уж точно пофигу, что ты играешь. Он прогнал стандартную модель, прокрутил тебя пару раз по ТВ и ждёт отдачи. Я конечно в шоу-бизнесе не разбираюсь, но если бы я так рекламировал свой товар, то мне не окупилась бы и бумага.

Дэрек запрокинул голову назад и выпустил в небо струю дыма.

— Это старый разговор, — сказал он ровно. — Уйти я не могу, пока не расплачусь.

— Сколько ты должен? — продолжил Артур, несмотря на явное желание Дэрека сменить тему.

— Не знаю… Знаю только, что у нас долг за студию за полгода, около шестисот тысяч.

Дэрек бросил на Артура косой взгляд. Тот вздохнул.

— Выясни, сколько всего. Я заплачу, но при условии, что на этом всё. Ты уходишь от него и начинаешь заниматься чем-то серьёзным. Продюсера мы найдём. Подумай насчёт клуба — может не о моём, — торопливо перебил Артур открывшего было рот Адамса, — скажем, что-то тематическое. Если будет минимальная окупаемость, это можно будет сделать. Вопрос в том, чего хочешь ты.

Всю дорогу домой оба молчали. С Адамсом было уютно, потому что он не требовал ничего, но и ждать от него чего-то Артур давно перестал: они скорее были друзьями, спавшими в одной постели, чем настоящими любовниками. Дэрек мог спокойно прошляться где-то полночи и безо всякого стеснения заявиться домой пропахший чужим одеколоном. Артуру почему-то было всё равно. Он не мог ревновать того, кто никогда не принадлежал ему.

Они сошлись в сентябре того года, когда Артур открыл своё дело. В октябре Адамс утащил его на две недели на острова, из-за чего едва начатый бизнес едва не рухнул, и все две недели катал по постели. В постели Дэрек тоже не требовал ничего. Ему просто нравился секс. Артур не сразу понял насколько, а поняв, довольно быстро махнул рукой — верность Адамса не стоила того, чтобы тратить на борьбу время и нервы. Куда больше Эссекса интересовало книжное дело, которое он открыл для себя так внезапно, но которым заболел насмерть. Маленькую лавочку скоро появилась возможность превратить в сеть магазинов, и встал вопрос о том, чего же он всё-таки хочет — делать бизнес или сохранить атмосферу. Артур выбрал второе. Он хотел чувствовать запах книг, а не грузить их тоннами. Решение оказалось неожиданно удачным — или, вернее сказать, рекламная кампания сделала своё дело — книг всегда было меньше, чем желающих их купить, и Артур спокойно выставлял ту цену, которую хотел. У него были только элитные издания и по-настоящему хорошая литература. Ассортимент он контролировал сам.

Затем появилось издательство, а ещё через какое-то время дело дошло и до журналов. Тут Артура тоже не интересовали жёлтые страницы — только то, что он сам мог уважать. «Times» стала его мечтой. Эту газету читал его отец, а задолго до этого — его дед. На Асторию она приходила с опозданием почти на сутки и крайне ограниченным тиражом. Тираж так и остался ограниченным. А вот утренний выпуск теперь был по-настоящему утренним.

Артур улыбнулся собственным мыслям. Всё было легко. Так легко, как он и представить себе не мог. Новым был товар, а люди и деньги оставались теми же, что и в «Дуглас корп». Только он теперь не был «мальчиком Дугласа». От осознания того, что его принимают самого, на душе становилось легко. Он больше не боялся приёмов и светских раутов, хоть и не слишком их любил — в редкие часы, свободные от работы, он по-прежнему предпочитал сидеть дома с книжкой в руках. Только теперь это был его собственный дом.

— Покажи хотя бы фотки, — бросил он, когда они с Дэреком уже сидели в гостиной.

Дэрек поднял на него непонимающий взгляд, а потом, вспомнив о чём речь, торопливо кивнул и ушёл куда-то на второй этаж.

Вернулся он минут через пятнадцать с новым номером «Cosmo». На такие журналы Артур не претендовал, — и их существование на Астории позволяло ему не вступать в конфликт с антимонопольными службами.

Дэрек раскрыл журнал где-то на середине, пролистал несколько страниц и завернув корешок протянул ему.

Артур взял журнал, а Адамс уселся на подлокотник его кресла, подглядывая через плечо.

— Мне не нравится, — сказал Артур твёрдо, разглядывая фото, где Дэрек в рваной майке, едва прикрывавшей пупок лежал на ворохе дисков и нотных тетрадей.

— Ты просто ревнуешь, — Дэрек попытался отобрать у него журнал.

— Дэрек, к кому?! — Артур усмехнулся, но когда пальцы Дэрека легли на журнал, потянул его на себя, не желая отдавать, — это же для девчонок лет тринадцати. Самому-то не стыдно?

— Отдай сюда! — обиженный Адамс рванул журнал на себя, но когда тот не поддался, выпустил его из рук. Как раз тогда же сдался и Артур, так что журнал просто плюхнулся на пол. Страницы перелистнулись и Артур замер, увидев на развороте знакомое лицо.

Дэрек посмотрел на журнал, потом на Артура и торопливо отступил назад, а Артур потянулся к изданию и взяв его в руки прочитал заголовок:

«Ретт Дуглас. Путешествие продолжается».

Внутри что-то дрогнуло.

Артур перевёл взгляд на фотографию. «В сорок два года хозяин крупнейшей транспортной компании в Федерации всё ещё чувствует себя молодым».

На фотографии Ретт улыбался. Той улыбкой, которой светились все его газетные фото. Совсем не похожей на улыбку настоящего Ретта.

Правая рука его обнимала светловолосого мальчика в дорогом сером костюме. Артур сразу же узнал работу портного, услугами которого два года пользовался сам.

Он усмехнулся и поднял на Дэрека пустой взгляд.

— Вот уж правда, седина в бороду, бес в ребро. Никогда не успокоится.

Дэрек промолчал.

Артур встал и отбросил номер на диван.

— Пойду, поработаю, — сказал он, — надо посмотреть дизайнерские проекты.

Дэрек молча проследил, как Артур поднимается по лестнице на второй этаж, но так ничего и не сказал.

Глава 88 Фотосессия

— Ретт?

Дуглас посмотрел на часы. Была ещё только половина шестого, и Джереми по всем правилам этикета должен был бы ждать его в приёмной. Джереми и правила этикета — были вещами несовместимыми.

Ретт никак не мог понять, в самом деле мальчишка влюбился или попросту слишком ревностно отрабатывает своё содержание, но Джереми Уоткинс всегда приходил на встречи на полчаса раньше, после секса лежал в постели на полчаса дольше и говорил в два раза больше, чем хотел бы Ретт.

Джереми был милым мальчиком. Он был изящным и утончённым, прекрасно смотрелся в смокинге и ещё лучше — без него. И всё-таки его было слишком много.

Ретт встретил Уоткинса на презентации нового вина, которую проводил Бёлер, и тем же вечером Джереми абсолютно легко оказался у него в постели. Ретт думал, что наутро всё закончится, и мальчишка исчезнет — как и полагается вежливой шлюхе, но Джереми снова попался ему на глаза уже утром. Оказалось, он жил в том же отеле, что и Ретт.

Дуглас долго гадал, кто этот мальчик — вёл он себя скромно, как будто воспитывался в приличной семье, отдавался с душой и при этом ничуть не стеснялся тратить деньги своего случайного любовника — как оказалось вскоре, собственных денег у него не было ни гроша.

Ретт довольно быстро понял, что Джереми интересуют серьёзные спонсоры, но окутавшая его тайна на некоторое время позволила юноше задержаться в поле зрения Дугласа, а потом он как-то постепенно поселился в нём насовсем. Ретт, в принципе, был не против. Деньги Джереми тратил со вкусом, но всегда знал, когда остановиться. Истерик не устраивал, всегда был готов «отработать». Ретту казалось, что заниматься сексом Джереми может везде — его не смущали ни лифты, ни рабочие кабинеты, ни общественные бассейны. При этом как Ретт ни старался поймать его на связях с другими, так и не смог. Джереми определённо знал, что такое самоотдача.

Как оказалось, Уоткинс работал моделью — не слишком, впрочем, удачно. Несмотря на очаровательную внешность и абсолютную фотогеничность что-то в нём, видимо, было не так. Ретт так и не понял, что. К более серьёзной работе у юноши не было ни интереса, ни способностей, но Ретт всё же решил использовать его до конца — изучив портфолио, он подумал, что Уоткинс вполне подойдет на роль лица фирмы. Кое-кто в совете директоров смотрел на него как на психа, но Ретт был спокоен как танк. Ему нравился Уоткинс, значит, он не мог не понравиться и его покупателям.

В преддверии запуска новой линии прогулочных яхт «для самых богатых» Ретт договорился о тематической фотосессии в одном из лучших агентств на Астории, и теперь Джереми не переставал третировать его с просьбами посмотреть, как будут проходить съемки.

Ретту не то, чтобы было не интересно посмотреть на юношу, который в одной полурасстёгнутой рубашке будет изображать малолетнего миллионера в кожаном пилотском кресл, — просто это он уже видел и даже имел. Фотосессия должна была занять слишком много времени, чтобы Ретт мог позволить себе оторваться от работы, а Уоткинс никак не хотел понимать, что его место в жизни покровителя вполне ограничено: Ретт не стесняясь брал его с собой на приёмы, с ещё большей радостью в постель, но Уоткинс не был тем, ради чего он стал бы переносить встречи. Видеть его с утра тоже не хотелось — Джереми слишком много говорил. Этим он напоминал Жози, но, вопреки ожиданиям самого Ретта, сравнение работало не на мальчика.

— Джереми, — Ретт вздохнул, прикрывая ноутбук и посмотрел на стоявшего за спиной юноши Сандберга как на предателя. Тот лишь развёл руками — Ретт и сам знал, что от Джереми избавиться довольно трудно.

— Ретт, ты ещё не собрался?

— Я и не собирался собираться, Джери, — Ретт проследил, как юноша приближается к нему и опускается на отставленное в сторону колено. Джереми поёрзал, делая вид, что устраивается поудобней, и Ретт ощутил, как тяжелеет в паху.

— Но ты обещал.

— Вообще-то я сказал, что подумаю.

— Но…

— Я договорился с Францем, разве этого мало?

Джереми ощутимо надулся. На самом деле Ретту нравилось, когда его лицо принимало такое выражение. Оно казалось совсем детским и напоминало ему что-то, что он давно уже решил забыть.

Ретт потянул Джереми на себя и обнял за пояс.

— Я посмотрю фотографии.

— Знаю, — Джереми вздохнул. — Просто… Это первая серьёзная фотосессия, и я надеялся, что ты будешь со мной.

— У меня ещё одна встреча, а потом я заеду за тобой в студию, договорились?

— М-м…

Джереми хитро посмотрел на него.

— А ты умеешь фотографировать? — спросил он.

— Вряд ли мне кто-то даст фотоаппарат.

— Да брось, Ретт. Я знаю, ты можешь настоять на своём.

Ретт прокашлялся.

— Посмотрим, — сказал он и ссадил юношу на пол, получив в ответ разочарованный вздох.

Джереми поправил пиджак и двинулся к двери.

— А вот если бы у меня была машина, я бы не заставлял тебя отвозить меня всюду, — заметил он все также, будто бы невзначай.

— Я подумаю, — повторил Ретт и окончательно погрузился в работу.

— Думаешь, это поможет? — спросил Дэрек, разглядывая изогнутые абстрактные фигуры по обе стороны коридора.

— Это первый шаг, — ответил Артур спокойно.

— Но у меня и так полно фотографий.

Артур остановился и наградил его мрачным взглядом.

— Дэрек, как думаешь, что за человек станет слушать классику в современной обработке?

Дэрек молчал, и Артур двинулся дальше по коридору. Открыл одну из дверей и остановился в ее тени.

— Я тебе скажу. Это человек, который ценит респектабельность, но хочет жить в современном ритме.

Дэрек фыркнул.

— Ты знаешь, что я думаю о толстосумах.

— А ты знаешь, что я думаю о сопливых девчонках, на которых работает Рюэль. Кстати, о девчонках, — он подтолкнул Дэрека к зеркалу и заставил взглянуть на отражение. Волосы музыканта были собраны в низкий хвост. Жёсткий крой костюма заставлял постоянно ёжиться — Адамс так и не научился носить пиджаки. — Замри и улыбнись, — скомандовал Артур. — Да не так, — Артур чуть поправил руки и пальцем растянул натянутую улыбку ещё шире, от чего Дэрек искренне захихикал. — Я думаю, что романтичные особы любого возраста будут в экстазе.

Дэрек хмыкнул, но Артур заметил в этом звуке изрядную долю самодовольства.

— О, Франц, — Артур протянул руку показавшемуся в дверях мужчине, — Франц Лекур. Дэрек Адамс.

Артур пожал руку фотографу и отошёл назад, позволяя им с Дэреком внимательнее рассмотреть друг друга.

Франц и сам был довольно молод — Артур никогда не задумывался о точной цифре, но сомневался, что он старше его самого. Зато он был на голову выше и как-то жилистей. А вот улыбался он почти так же хитро, как и Адамс.

— Это наша звезда? — спросил Франц, насмотревшись на Дэрека и оборачиваясь к Артуру.

— Он самый.

— Вдвоём не хотите сняться? Получилось бы очень мило.

Артур прокашлялся в кулак.

— Может, напоследок. Для поклонниц он должен быть одинок и натурален.

Артур тут же ощутил болезненный тычок в бок и едва успел увернуться от второго.

— Какой журнал выбрали? — спросил Лекур, проходя вглубь студии и высматривая что-то в интерьере.

— Я думал о «Forbes».

Франц чуть повернул к ним лицо и поднял бровь. Артур выжидающе замолчал, но не дождавшись ответа, пояснил:

— Стиль у Дэрека не тот, я и сам знаю. Но он хочет играть серьёзную музыку, и нам нужно вывести его на серьёзный уровень. Интервью на молодёжных каналах уже были…

— И это только подпортило ему репутацию, — продолжил Франц за него и, повернувшись, резко щёлкнул фотоаппаратом так, что Дэрек не успел даже дёрнуться. — Ну, вот что я думаю… Для начала вот так, — Лекур подошёл к Адамсу вплотную и резким движением сорвал с его плеч пиджак. Отошёл на шаг назад и внимательно осмотрел результат. Потом повернулся к Артуру, — Джинсы есть?

Дэрек торжествующе хмыкнул.

Артур насупился.

— Зачем?

— Мистер Эссекс… Я правильно понял, что он должен привлечь девушек и зрелых мужчин.

Адамс чуть заметно покраснел. Артур снова прокашлялся.

— Ну, в общем, да.

— Тогда делайте то, что я говорю. Нужно больше секса.

— Никогда не замечал, чтобы зрелым мужчинам не нравился хороший стиль, — проворчал Артур чуть слышно, а громче добавил, — я куплю. Подождёте минут десять?

Франц, впрочем, расслышал.

— Мистер Эссекс, не сравнивайте… — он кивнул на выход и, снова повернувшись к Дэреку, сделал ещё один кадр, — я пока посмотрю… Как его лучше взять.

Артур бродил по окрестным бутикам почти час — выбор джинсов оказался неожиданно трудным делом, потому что он категорически не хотел брать «молодёжку».

Когда он вернулся, Дэрек сидел на подоконнике, согнув одно колено и обхватив его руками. Рубашка его была расстёгнута и плавно спускалась вдоль бедра, а снизу в бедро упирался гриф гитары. Франц увлечённо щёлкал один кадр за другим.

Артур постучал о стену, обращая на себя внимание, и Франц остановился.

— Нашёл, — сказал он мрачно, но Франц лишь махнул рукой.

— Поздно, — сообщил он, прикрывая объектив фотоаппарата и поглядывая на висевшие на стене часы, — У меня ещё одна сессия в пять. Парень неплох, — он отбросил косой взгляд на Дэрека и полностью повернулся к Артуру, — только дисциплины никакой. Я пришлю фотографии, если не понравятся — можем сделать ещё. У меня появилась пара идей.

Артур улыбнулся и пожал протянутую руку. Он уже повернулся к двери и собрался было уходить, но замер на месте и моргнул, пытаясь спугнуть наваждение.

В дверях стоял давешний малолетний компаньон, которого Артур уже видел на страницах «Cosmo». Он улыбался так же искренне и невинно и смущённо заглядывал в студию.

— Простите, мне нужен Франц Лекур, — он переводил взгляд с одного на другого, и эти невинные голубые глаза вызвали у Артура приступ почти неконтролируемой ярости.

— К вашим услугам, — ответил Франц, — Джереми Уоткинс?

— Да, мистер Лекур.

— Просто Франц…

Артур не стал слушать дальше. Схватив за локоть не успевшего застегнуться Дэрека, Артур потянул его к выходу и перевёл дух только в вестибюле многоофисного небоскрёба.

— Что теперь? — спросил Дэрек как ни в чём не бывало, — только не говори, что мы поедем знакомиться с редактором.

— Нет, — Артур посмотрел на часы. Домой ехать не хотелось, — я обещал тебе пирожные.

— Точно, — Дэрек хмыкнул и огляделся по сторонам, — тут есть кофейня для сотрудников. Надеюсь, не побрезгуете, мистер Эссекс?

Артур фыркнул и ответил в тон ему:

— Вспомню молодость.

— Старикашка, — Адамс, управившийся наконец с рубашкой, отвесил ему подзатыльник. Одевать пиджак он не спешил, но Артур решил не обращать на него внимания. — Пошли.

Ретт освободился ближе к шести и некоторое время колебался, стоит ли заезжать за Джереми. Юноша, как всегда, преувеличил — собственного Феррари у него может и не было, но были и вполне приличный аэромобиль бизнес класса, и выделенный Дугласом шофёр.

В конце концов, Ретт всё-таки решил, что совсем уж бросать Джереми не стоит, да и перспектива провести вечер в одиночестве не слишком радовала. Он спустился вниз и, подняв аэромобиль в воздух, направился к студии Франца.

Поднявшись на нужный этаж, заглянул внутрь и пару минут наблюдал, как Джереми позирует на фоне стальной стены под порывами мощного ветра, имитированного вентилятором. Что-то в самом деле было в нём… необычное. Если бы фотографы в самом деле искали новые лица, то вряд ли они прошли бы мимо него. Но, видимо, все предпочитали глянцевую красоту.

Он стоял смирно, пока Франц ползал вокруг с фотоаппаратом, а затем заметил Ретта и чуть заметно улыбнулся. Франц защёлкал затвором в два раза чаще. Покосился на Ретта и попросил:

— Мистер Дуглас, переместитесь-ка к окну. Вот так.

Джереми тут же повернул голову вслед за Реттом, и Франц торопливо сделал ещё несколько кадров, которые показались ему самыми лучшими за час.

— Всё хорошо? — спросил Ретт, видя, что он заканчивает.

— Да, вполне. Я бы предложил в следующий раз сделать несколько снимков в пилотской форме.

Ретт хмыкнул. Он плохо представлял Джереми в роли пилота, но попробовать был готов.

Юноша и не думал застёгивать раскрывшийся ворот, подошёл к нему и повис на шее.

— Я тебя ждал, — прошептал он почти что в самое ухо Ретта.

Дуглас обнял его, но тут же ощутил странный дискомфорт. С Джереми было хорошо в постели, но вот такие объятья почему-то сразу же хотелось прекратить. Мальчик же, похоже, наслаждался мгновеньем на все сто.

Франц торопливо щёлкнул фотоаппаратом и только потом, заметив недовольный взгляд Дугласа, спросил:

— Вы же не против?

— Да нет, не очень, — ответил тот с неохотой, — от нас ещё что-то нужно?

— Нет… фотографии прислать вам?

— Моему секретарю.

— Как скажете, мистер Дуглас, — Франц подхватил со стула кожаную куртку и вышел в коридор.

Ретт посмотрел на Джереми и тут же отвернулся — тот улыбался от уха до уха, как сытый кот.

— Что мы будем делать вечером? — спросил юноша.

— Не знаю… Чего ты хочешь?

Ретту в самом деле было всё равно, лишь бы не сидеть в четырёх стенах своего опостылевшего пентхауса.

— Тут внизу была отличная кофейня. Попьём кофе и решим?

— Да, почему нет, — Ретт потянул его вниз. Они миновали коридор, а когда оказались в лифте, Джереми плотно прижался к Ретту всем телом, так что от горла до пальцев ног разбежался жар. Скользнул руками под пиджак и качнул бёдрами, притискиваясь ещё ближе.

Ретт шумно выдохнул.

— А может ну её, кофейню?

Джереми скользнул губами к его уху и, укусив за мочку, промурлыкал:

— Ты босс.

Вечер закончился в гостинице, и кофе там не было, но спать всё равно не хотелось никому.

Глава 89 Презентация

Фотографии пришли спустя неделю. Интервью было уже готово, оставалось связаться с редактором в последний раз и дать согласие на публикацию.

Артур медленно листал файлы, рассматривая то, что могло бы понравиться ему самому и тем людям, которых он знал.

Снимки получились в самом деле неплохие. Куда лучше того, что видел Артур до сих пор. Мысли о том, что он смотрит на проблему субъективно, Артур не допускал — всё, что делал Рюэль до сих пор, результата не принесло, значит, нужно было делать нечто кардинально отличное.

Он уже отобрал несколько фотографий и почти досмотрел все снимки, когда после очередного щелчка мыши взгляд его замер, а глаза сузились.

Вместо шикарного во всех отношениях молодого брюнета, на фотографии почему-то красовался далеко не молодой, но всё еще на удивление сексуальный бизнесмен. Артур почувствовал, как сокращаются мышцы живота и привычно наливается кровью пах раньше, чем осознал, что происходит.

Какого чёрта творил Франц? Если это ошибка, то такие ошибки могли стоить ему репутации. Тем более, что фотография была явно не публичная, — на шее у Дугласа висел уже знакомый Артуру мальчишка. Смотрел на его бизнесмена абсолютно влюбленным взглядом, а Ретт…

Даже не заметив того, как он мысленно назвал Дугласа, Артур вгляделся в лицо Ретта, пытаясь разобраться, что видит. Злые глаза. Нет, не яростные, не те, с которыми Ретт смотрел на него самого перед бурным сексом. Просто злые. Как будто зверь, наступивший на осколок стекла.

Артур торопливо пролистнул фотографию и резко выдохнул, обнаружив дальше ещё один кадр из той же серии. Здесь Ретт ещё смотрел на своего мальчишку. Смотрел… устало.

Артур откинулся на спинку стула, наслаждаясь этим взглядом, которым Ретт никогда не смотрел на него самого. На глянцевых страницах «Cosmo» у этих двоих всё было отлично — но мальчишка смотрел на Ретта как на божество, а Ретт… Ретт скучал.

В груди кольнуло. Артур не был уверен, какой из этих взглядов сделал ему больнее. Вот так, вполоборота, когда почти не было видно лица, мальчишка походил на него самого. Только Эссексу абсолютно не хотелось думать, что он мог бы так же заискивающе льнуть к мощной и безразличной фигуре.

Он долго сидел, разглядывая мельчайшие детали — положение руки Дугласа, обхватившей талию любовника как дорогую вазу, будто тот опасался сжать его сильнее, наклон головы, изображавший небрежное превосходство, и милостивое поощрение…. Ретт разрешал себя любить. Разрешал, но не любил. Артур знал его слишком хорошо, чтобы не суметь перевести в слова мельчайший его жест или движение губ.

Лишь бросив взгляд на часы, Артур обнаружил, что прошло почти два часа — прошло просто так, ушло в пустоту. А ведь звонок редактору так и не был сделан.

От мысли о том, что время пролетело настолько быстро, по спине Эссекса пробежал холодок. Он торопливо достал мобильный и взялся за дело, полностью отключаясь от того непонятного чувства, которое накрыло его с головой.

Следующим планом программы по раскрутке начинающей звезды было выступление на презентации нового журнала, ориентированного уже на более молодую публику, который должен был появиться не без содействия издательских мощностей «Esseks-in-line». Сложная череда взаимных услуг включала размещение Адамса на обложке пилотного выпуска, в обмен на что Артур обеспечивал презентацию присутствием журналистов. Выступление звезды первого номера устраивало обе стороны.

К началу презентации для Артура вся работа уже была закончена, и он спокойно сидел за одним из столиков, вслушиваясь в гитарные аккорды и чуть хрипловатый голос Адамса. Выступал он в итоге вовсе не с оговоренной классической программой, а с какой-то песней собственного сочинения, всё же куда более симпатичной Эссексу, чем те обрывки записей, которые остались от недописанного с Рюэлем альбома. То, чего требовал Арсен, больше походило на однообразные серии слов и аккордов, призванные давить на уши и врезаться в сознание. Так что прослушал запись Артур с большим трудом, и что сказать Адамсу о результате его трёхлетних усилий, придумал далеко не сразу. Именно после этого Артур боялся услышать со сцены что-то современное, но всё оказалось вполне прилично и даже приятно.

Артур прикрыл глаза, отпуская чувства на волю. Последние дни превратились в бесконечную череду беготни и переговоров, но он был этому даже рад — суета с раскруткой хоть немного отвлекала от вернувшихся внезапно, но прочно обосновавшихся в голове мыслей о Дугласе.

Артур не вспоминал о Ретте. Это имя и вся их совместная жизнь были закрыты на замок, ключ от которого хранился где-то на дне озера вместе со священным мечом его знаменитого тёзки.

Иногда, правда, Артур видел сны. Они приходили внезапно и могли длиться несколько ночей подряд, заставляя Артура перебираться в гостевую спальню, чтобы не выдать перед Дэреком своих мыслей. В этих снах он видел Ретта, то дремавшего на диване, то сидевшего за своим мощным дубовым столом в офисе. Артур подходил к нему и принимался медленно расстёгивать рубашку. Обводил пальцами стальные узелки мускулов и покрывал поцелуями шершавую кожу на груди. Продолжение было разным, но всегда долгим и приятным. Он не мог насытиться Реттом и никогда не получал разрядки в этих снах, зато наутро просыпался полный сил и тянущего чувства потери.

А иногда ничего такого не было. Во сне они с Реттом просто шли куда-то, стояли на каких-то смотровых площадках и разглядывали незнакомые здания. Эти сны Артур запоминал плохо, от них оставалось только ощущение сильных рук, лежавших у него на талии, горячего дыхания у основания шеи и всепоглощающего тепла, в которое Артур падал рядом с Дугласом и о котором давно успел позабыть.

Фотография всколыхнула всё с новой силой, и теперь Артур всерьёз опасался, что снова начинает падать в ту пропасть, из которой выбрался с таким трудом. Он ловил себя на том, что сидел и прокручивал в голове воспоминания, и лишь когда раздавался звонок телефона или рядом оказывался Дэрек, понимал, что прошёл уже час или два. Это состояние Артуру не нравилось. Он ценил своё время. Он слишком многого ещё хотел добиться, чтобы вот так просто застрять в невесомости и утонуть в прошлом.

Музыка Адамса — настоящая, а не та, которую он играл для Рюэля — неожиданно оказалась отличным катализатором для этой сладкой комы, и лишь на краю сознания сейчас оставалось висеть чувство, что это неправильно.

«You are stuck in my heart» — протяжно сообщал человек, с которым Артур провёл больше двух лет, глядя ему в глаза. Человек, который ни разу не обидел его и не заставил сомневаться в себе. В этом не было любви, впрочем — кто знает — может, и была? Может это и есть любовь, а то, что было раньше — просто безумие, одержимость, как сказал доктор Бейли. Но слыша эти слова и хриплый голос, пробиравшийся под кожу, Артур мог думать только о том, кто в самом деле пронзил его сердце раз и навсегда. Боль возвращалась, а вместе с ней оживало что-то внутри, и как бы Артур не сжимал кулаки, заставить чудовище, поднимавшее голову на дне его души, снова погрузиться в летаргию он не мог.

Он залпом осушил бокал. Артур знал, что Дэрек обидится, не увидев его в зале, но сидеть неподвижно и слушать звучание струн, разрывавших душу, не мог. Нужно было освежиться. Хотя бы. Чтобы вернуться и снова изображать равнодушие.

Он встал и осторожно, стараясь не привлекать к себе внимание, направился к выходу, но замер на полпути, увидев за одним из столиков знакомое лицо. Снова. Джереми Уоткинс.

Артур огляделся кругом в поисках его спутника, но не обнаружив того, не удержался — подсел за столик к юноше и, поймав проходившего мимо официанта, отсалютовал Джереми бокалом.

— Мистер Уоткинс, — сказал он вместо приветствия.

Джереми оторвал взгляд от сцены и посмотрел на него. Сейчас он мало походил на того мальчика на фотографии, и Артур с трудом понимал, что нашёл в нём Ретт. Да, лицо Уоткинса было правильным, но каким-то холодным, а глаза казались тусклыми, несмотря на голубоватый цвет зрачков. Они будто выгорели на солнце, и Артур не видел в них ничего кроме скуки.

— Да, а вы?

Артур задумался и глотнул вина, стараясь выгадать себе несколько секунд на размышления. Мальчик мог знать о нём. Несколько лет назад о нём не знал только глухонемой.

А впрочем… он окинул оценивающим взглядом мальчишку, которому едва ли было больше двадцати и спокойно сказал.

— Артур Эссекс, глава издательского дома «Esseks-in-line».

Мальчик, похоже, заинтересовался. Он полностью повернулся к Артуру, забывая о сцене, но по его взгляду Артур тут же понял, что имя его Уоткинсу ничего не говорило, и с облегчением улыбнулся. «Дурная слава так же не вечна, как и настоящая», — промелькнуло у него в голове.

— Очень приятно. Вы меня знаете? — спросил Уоткинс, тоже начиная улыбаться. Глаза его немного ожили.

— Я видел ваше фото, — Артур достал из нагрудного кармана снимок, который не давал ему покоя последнюю неделю и положил его на стол. Глаза Уоткинса вспыхнули, и теперь Артур в самом деле увидел тот же взгляд, который запечатлел Франц. — Оно попало ко мне случайно.

— Но, видимо, произвело на вас впечатление, — предположил Уоткинс, фальшиво опуская взгляд и изо всех сил стараясь изобразить смущение.

— Не то слово, — признался Артур и убрал фото в карман.

— Это часть большой фотосессии для «Дуглас корп». Ретт… мистер Дуглас планирует использовать эти снимки для рекламной кампании новой линии элитных яхт.

Артур хмыкнул и откинулся на стуле. Мальчишка не был дураком. Это он видел точно. Вся его наивность была хорошо отрепетированной и давно знакомой ролью. Хотя взгляд… Тому, кто смог бы изобразить такой взгляд, нужно было играть Шекспира, а не сниматься в рекламе.

— А другие проекты у вас есть? — спросил Артур с интересом.

Уоткинс торопливо отвернулся, теперь уже абсолютно искренне не желая смотреть Артуру в глаза.

— Я бы мог кое-что предложить, — сказал Артур задумчиво.

— Что именно? — спросил мальчик немного грустно.

Артур снова спрятался на несколько секунд за бокалом вина, размышляя, что именно он мог бы предложить.

— Ваше лицо чем-то цепляет, — соврал он вдохновенно, но Джереми явно тут же заметил фальшь. Артур заподозрил, что такие невнятные предложения он слышит не в первый раз и пошёл ва-банк. — Как насчёт линейки рождественских открыток? Мне кажется, из вас получится очень симпатичный снежный ангел.

Уоткинс слабо улыбнулся, на лицо его вернулась тень заинтересованности, но в глазах по прежнему таилось недоверие.

Артур не знал, что ответит мальчик, да и зачем ему вся эта игра, пока что толком не разобрался — никаких рождественских открыток он выпускать сейчас не планировал, хотя по мере того, как мысли облекались в слова, идея в самом деле начинала ему нравиться. А ещё он знал, кто окажется на этих же открытках в роли демона.

Что бы не думал Уоткинс, ответить он не успел. Тяжёлая рука легла Артуру на плечо и весь мир будто бы накрыла громадная тень, парализовывающая волю.

— Мистер Эссекс, — голос Дугласа вибрировал так, будто Артур всё ещё был его секретарём и только что не справился с заданием.

Насладившись воспоминанием, от которого в жилах стыла кровь, Артур стряхнул руку с плеча и, чуть обернувшись, ослепительно улыбнулся:

— Мистер Дуглас.

— Что вы здесь делаете?

— Вы даже не поздороваетесь?

Дуглас уставился на него ненавидящим взглядом, и от этого взгляда что-то упоительно пьянящее поднялось в груди. Нет, на той фотографии он смотрел не так. Он вообще не смотрел на Уоткинса так — в этом Артур был уверен на все сто.

— Обсуждаю с вашим спутником одно деловое предложение.

— Все предложения ему советую делать через меня, — отрезал Дуглас, бросив на Уоткинса взгляд, от которого тот вздрогнул и замер как суслик, принявший боевую стойку с выпрямленной спиной и расправленными плечами. В голубых глазах смешались недоумение и страх, а Артур лишь усмехнулся про себя, отметив мысленно, что Джереми, похоже, ещё не знаком с таким Дугласом. Надолго ли хватит света в его глазах? Артур улыбнулся и перевёл взгляд на юношу.

— Мистер Уоткинс, а как давно мистер Дуглас вас продюсирует?

Испуганный взгляд юноши переметнулся на Ретта.

— Достаточно давно, — процедил Ретт.

— И до сих пор только один проект? — Артур приподнял брови.

Ретт открыл было рот. Роковое «Артур!» едва не сорвалось с его губ, но он лишь щёлкнул зубами, как хищник, упустивший добычу.

Артур облокотился на спинку стула, чуть разворачиваясь при этом и касаясь предплечьем тут же поджавшегося живота Ретта. Даже сквозь костюм Артур чувствовал исходивший от него жар. В глаза прорывались лишь самые длинные языки пламени, разгоравшегося сейчас где-то под рёбрами, и Артур невольно подумал, что хотел бы ещё погреться у этого костра. Ведь он зажёгся для него — только для него.

Артур улыбнулся и встал, стараясь не пропустить в глаза и тени грусти.

— Я не буду мешать, — сказал он, стараясь сохранять спокойствие и чувствуя, что ещё секунду, и его маска треснет, расползётся кусками, открывая вновь открывшийся шрам в сердце, — мистер Уоткинс, подумайте, это ни к чему вас не обязывает, — он вытянул из кармана визитку и положил её на стол перед юношей, а затем повернулся к Ретту, — а у вас мой номер есть, мистер Дуглас. Если захотите — я расскажу вам, в чём суть наших с Джереми дел. — Он улыбнулся сразу обоим и добавил: — Прошу меня простить, начинается торжественная часть.

Это было правдой. Первая часть выступления закончилась, и на сцене уже появился редактор журнала, который Артуру предстояло представлять.

Он тоже поднялся по небольшой лесенке и замер, ожидая, когда ему дадут слово, стараясь не замечать обжигающий взгляд, направленный на него из зала. Этого одного взгляда он боялся куда больше, чем всех своих зрителей, потому что был уверен — только у него есть право судить.

Глава 90 Симпозиум

«Мой номер у вас есть»…

Ретт зло посмотрел на визитку, скрывшуюся в кармане у Джереми. Если бы это было так… Или если бы по этому номеру кто-то отвечал…

Настроение, и без того не слишком радужное, стремительно падало. Ретт не хотел быть тут. Вечеринка была вне сферы его интересов — здесь собралась в основном богема, представители прессы и телезвёзды. Его эти люди не интересовали, а тех из гостей, кто мог быть полезен, он знал и так.

— Ретт… — позвал Джереми обеспокоенно, но Ретт только дёрнул плечом. Джереми затащил его сюда, и обсуждать с ним что-то сейчас абсолютно не хотелось.

Ретт опустился на стул, сложил руки на груди и сосредоточился на сцене. В то время, как сам он заметно постарел и обзавёлся парой седых прядей, чёртов Эссекс за прошедшие два года только расцвёл. Нет, расцвёл, пожалуй, было не совсем то слово. Он ещё больше вытянулся и окреп. Теперь уже даже Дуглас не смог бы назвать его мальчиком — что-то властное и холодное застряло в серых глазах. Прежняя ломкость движений больше не вызывала мыслей о хрупкости, скорее Артур походил на молодого хищника, крадущегося к цели. Это расстраивало. Ретту было жаль расставаться с тем образом, который сложился у него в голове, но он не мог не признать, что стеклянная скорлупа дала трещину давным-давно, являя на свет что-то новое и незнакомое. И как тогда Ретту было почти всё равно, потому что он давно уже привык выглядывать эту смутную тень под хрупким доспехом, так и сейчас он смотрел куда-то на дно дымчатых глаз, где, несмотря на напускную холодность, таился пожар, когда они смотрели в глаза друг другу.

Ретт так и не понял, что произошло два года назад. Он много думал — в основном тогда, когда стало ясно, что Артур ушёл окончательно. Иногда ему казалось, что он был слишком жесток. Иногда — что Артур сам стремился пробудить в душе Ретта всё самое тёмное и неуправляемое. Никто не мог вызвать в нём такой ярости. Даже сейчас, когда Эссекс откровенно флиртовал с его любовником, Ретт не чувствовал такой ревности по отношению к Джереми. Джереми был приходящим. С ним было хорошо, но Ретт абсолютно не боялся его потерять. А вот тот факт, что Эссекс на его глазах соблазняет другого мальчишку, будил злость, которую с трудом удавалось удерживать в рамках.

Когда он увидел Артура за одним столом с Джереми, первым желанием было просто выдернуть Эссекса из-за стола, прижать к стене и хорошенько приложить затылком об эту самую стену. Если бы не десятки журналистов вокруг, он, скорее всего, так бы и сделал.

Чёртов Эссекс отлично знал, какие границы Ретт не перейдёт. Выяснение отношений на публике стало для них табу в тот самый день, когда Ретт приказал охране удерживать Артура. Они не говорили об этом, но после на Ретта будто выплеснули ведро холодной воды. Он слишком хорошо понимал, чего боится Артур на самом деле. И сейчас, глядя на молодого мужчину, рассказывавшего со сцены о концепции нового издания, Ретт пытался понять — остался ли в его глазах тот же страх? Сейчас Ретту казалось, что нет. Артура больше не интересовало, что скажут люди. Он сам вёл их за собой. От этой мысли в душе Ретта просыпалась странная гордость, хоть Артур давно уже не был ему близок. Или всё-таки был? Как бы он ни изменился, сейчас, когда Ретт увидел его снова, ему казалось, что прошло не больше одного дня. Будто они и не расставались. Все чувства, которые казались давно умершими, стремительно занимали в его сердце прежние позиции, и от этого ярость становилась только сильнее.

Весь остаток вечера он вглядывался в Артура, мелькавшего тут и там, пытаясь поймать его взгляд и всё-таки понять — только ли он до сих пор помнит о том, кем они были друг для друга? Но Артур не посмотрел на него ни разу — не считая, разве что, торжествующего взгляда, которым он обвёл зал во время выступления.

Всё это время Джереми пытался о чём-то говорить с самим Реттом, но Дуглас смог сосредоточиться на его голосе только поздно вечером, когда оба уже сидели в лимузине.

— Ретт! — позвал Джереми явно не в первый раз и давно уже без всякой надежды.

Ретт сосредоточил на нём мутный взгляд, но Джереми никогда не был достаточно проницателен, чтобы определить настроение Ретта по глазам. Джереми понял лишь, что внимание спутника наконец сосредоточилось на нём.

— Ретт, ты возьмёшь меня на Фобос?

Ретт отвернулся к окну. Ежегодный симпозиум должен был в этом году проходить на Фобосе, и Джереми не в первый раз просил взять его с собой, однако Ретт не был уверен, что личным связям место на таком мероприятии. Одно дело — приёмы и торжества, туда Джереми можно было взять без особого стеснения. Юноша отлично смотрелся в компании светских львов и львиц. Другое — деловые переговоры.

— Я подумаю, — сказал Ретт привычно и обернулся к Джереми, — о чём с тобой говорил Эссекс?

В глазах Джереми отразилось беспокойство.

— Он… просто предложил мне сняться для открыток. Ты против, Ретт?

— Не знаю, — Ретт опять отвернулся, — но я не хочу, чтобы ты общался с ним. Чтобы ты вообще общался с кем-то в моё отсутствие.

— Хорошо, — сказал Джереми.

— Я отвезу тебя домой.

Мальчик выглядел расстроенным, но Ретт решил сделать вид, что ничего не заметил. Подбросив его до квартиры, которую снимал ему Ретт, сам Дуглас попросил водителя повернуть к офису. Однако, когда аэромобиль остановился, долго не мог решить, стоит ли выходить. С некоторых пор он ненавидел проводить ночи в пентхаусе. Ничего лучше, чем постель Джереми, он придумать тем не менее не мог, но сейчас не хотелось видеть и его.

Ретт взял в руки мобильный с непонятным чувством, сам не осознавая до конца, что хочет сделать, но заранее чувствуя, что желаемое получить невозможно.

Некоторое время он просто разглядывал экранчик, пытаясь осознать, чего же не хватает, а потом вошёл в «сообщения» и набрал номер Эссекса. Он сделал это раньше, чем вспомнил, что номер давно удалён. Цифры всплывали в памяти сами, и Ретт тут же понял, как наивно было думать, что простое отсутствие номера в памяти телефона остановит его, когда желание поговорить с Эссексом станет невыносимым.

«Ты испортил мне вечер», — набрал он и нажал отправить.

Затем, не выпуская телефона из рук, отвернулся к окну. Ответа он не ждал, однако телефон пиликнул через несколько секунд.

«Я старался».

Ретт скрипнул зубами, справляясь с желанием разбить телефон.

«Зачем?» — спросил он вместо этого.

Ответа не последовало, но Ретт не сомневался, что сообщение доставлено. Он нажал на кнопку вызова и, поднеся телефон к уху некоторое время слушал длинные гудки, пока на другом конце линии не дали отбой.

Ретт вернулся в раздел смсок и набрал другое сообщение:

«Поговорим?».

Молчание было долгим, но Ретт не переставал ждать. Минут через десять пришёл ответ:

«Фобос. Симпозиум».

Ретт резко выдохнул. Оставалось объяснить Джереми, что тот никуда не летит. Впрочем, это нужно было сделать в любом случае.

У Артура настроение было приподнятое. Весь остаток вечера ему казалось, что у него выросли крылья. Даже в те дни, когда его работоспособность была на пределе, он не чувствовал себя настолько легко. Причина была проста — он ощущал её то затылком, то плечом. Ретт смотрел на него. Вернулось то давно забытое ощущение, когда он знал, что что бы ни сделал, Дуглас проконтролирует и подстрахует, исправит любую его ошибку. И хотя умом он понимал, что сейчас он сам по себе, избавиться от этого чувства было непросто — да и не слишком то хотелось.

Вечер немного подпортил Дэрек, управляемый абсолютно неожиданным приступом неблагодарности. Он мрачно молчал всю дорогу до дома, предоставив Артуру озвучивать свои планы о грядущем выступлении на ТВ, а когда они наконец оказались в спальне, вместо бурного секса, которым Артур собирался поднять настроение им обоим, заявил:

— Не хочу.

Артур нахмурился, но настаивать не стал.

— Устал? — спросил он только.

— Не очень.

Происходило что-то странное, но у Артура не было настроения разбираться, что именно. Он принял душ и, вернувшись в постель, взял в руки ноутбук, чтобы в последний раз просмотреть почту.

Пиликнул телефон.

Взяв его в руки Артур некоторое время с недоумением в душе и глупой улыбкой на лице разглядывал номер, которого не видел два года. Затем открыл сообщение.

«Ты испортил мне вечер».

Артуру захотелось подпрыгнуть на постели и расхохотаться, но он покосился на мрачного Дэрека, лежавшего к нему спиной, и заставил себя успокоиться.

«Я старался».

Артур отложил телефон в сторону и тут же краем глаза перехватил внимательный взгляд Адамса, следивший за ним.

— Что? — спросил Артур, снова поворачиваясь к ноутбуку.

— Ничего, — Дэрек отвернулся к противоположной стене.

Телефон пиликнул ещё раз, но, покосившись на Дэрека, Артур решил не провоцировать того и сосредоточился на почте.

Бегло пролистал рекламу, остановился на письме с извинениями от Франца, но отвечать не стал. Затем открыл приглашение на ежегодный симпозиум судостроительных компаний. Он не знал, приходит ли ему рассылка автоматически, или дело в его причастности к «Дуглас корп», но приглашение он ежегодно вежливо отклонял. Сейчас же это было ближайшее выездное событие, и оно могло лишний раз послужить поводом вывести Дэрека в свет, а заодно и прозондировать реакцию воротил на его появление в «Forbes».

— Дэрек, поедешь на Фобос? — спросил Артур, не оборачиваясь.

— Нет.

Артур повернулся к нему и удивлённо приподнял бровь.

Дэрек помолчал, а затем тоже повернул голову к любовнику.

— Там ты тоже будешь трепаться со смазливыми мальчишками и бывшими любовниками?

Бровь Артура поползла ещё дальше вверх. Ничего подобного Дэрек до сих пор себе не позволял.

«Кто бы говорил», — крутилось в голове, но на язык выползло другое:

— Буду, Дэрек, — сказал он спокойно и ядовито, — буду говорить с теми, с кем захочу. И не тебе мне запрещать.

Дэрек поджал губы.

— Имей хотя бы совесть не делать этого когда… — снова пиликнул телефон, — чёрт, Артур, ответь уже, или твой Дуглас так и не даст мне уснуть.

— С чего это ты решил, что это он?

— Не помню, чтобы ты вёл себя как идиот с кем-то другим.

Они уставились друг на друга и какое-то время молчали.

— Ну, — поторопил его Дэрек, — или мне уйти в другую спальню, чтобы не мешать вашему интиму?

Артур молча взял телефон и вышел в коридор. Спустился в гостиную, замотался в плед и, устроившись на диване у камина, просмотрел пришедшие сообщения.

«Фобос. Симпозиум», — набрал он и, перевернувшись на бок, стал смотреть, как трепещет в камине огонь.

За две недели до встречи Артур успел трижды пожалеть о своём решении. Он уже думал о том, чтобы вовсе никуда не ехать, тем более, что Дэрек продолжал смотреть на него волком, что раздражало Артура лишь сильней. Он пробовал ещё раз предложить Адамсу поехать с ним, но тот отказался наотрез.

Не жалел Артур лишь об одном — о том, что чётко дал Дэреку понять, что тот не будет принимать решения за него. В том, что он не хочет снова оказаться на коротком поводке, Артур был уверен на сто процентов.

Именно поэтому идея встретиться с Дугласом казалась ему всё более глупой, а секундное тепло, в которое Артур упал, оказавшись рядом с Реттом — всего лишь новым наваждением.

В конце концов он решил, что не поехать — будет ещё более глупо, чем приехать, потому как так он однозначно покажет Ретту свой страх.

Симпозиум оказался таким же нудным, каким Артур запомнил его по работе в «Дуглас корп». Делать тут в одиночестве ему было абсолютно нечего, да и тому, что Дэрек сюда не поехал, Артур был только рад.

Он снова увидел людей, с которыми давно уже не пересекался и не стремился пересечься когда-нибудь. Были здесь и Клаус Бёлер, не обративший, к счастью, на Артура никакого внимания, и Дэвид Гарднер, который пытался завязать лёгкий приятный разговор. Не получилось, потому как глядя ему в глаза Артур продолжал гадать, не он ли стоял за похищением, произошедшим два с половиной года назад. Был здесь даже Клиффорд Уэйд, о мимолётном знакомстве с которым Артур успел забыть напрочь. Интерес его к Артуру заметно подувял, и во время недолгого формального разговора Артур несколько раз ловил его взгляд, прилипший к длинной полоске шрама. Сталкиваясь с такими взглядами, Артур обычно улыбался. Шрам отлично отсеивал тех, кто смотрел на него как на куклу, потому что для этих людей он всегда становился камнем преткновения. Как бы ни были они вежливы, их взгляды так и ползли по направлению к шраму, будто собеседники пытались оценить — насколько портит эта полоска внешность симпатичного в остальном молодого человека.

Он был приятно удивлён, обнаружив, что Гарднер не взглянул на шрам ни разу. Впрочем, причиной тому могло быть безупречное воспитание или что-то ещё — например, уверенность в том, что сломанную игрушку можно починить.

Ретт на шрам смотрел. Они виделись недолго, но в тот раз на презентации взгляд его в первые секунды задержался на щеке Артура, только в глазах отразилось не желание определить цену, а затаённая боль. И от этого взгляда по телу Артура тоже пробежали мурашки.

Разговор с Уэйдом закончился, когда плечо Артура стиснула знакомая уверенная рука. Артур спрятал улыбку в бокале шампанского, позволяя двум бывшим коллегам поздороваться и наблюдая со стороны за реакцией Ретта, однако тот, на удивление, не отреагировал на Уэйда никак.

— Мне нужно с вами поговорить, — сообщил он ровно, глядя только на Артура, и тот, сдаваясь, вежливо попрощался с Уйэдом и направился за Реттом.

Покинув зал, где проходил фуршет, зашли в лифт. На секунду Артуру показалось, что стены давят на него со всех сторон. Воспоминания о прошлом навалились с новой силой, и образы, проплывавшие в голове, были не самыми приятными.

А потом Ретт толкнул его к стене и впился в его губы, не давая возможности ни отказаться, ни отстраниться, и после секундного промедления Артур ответил на поцелуй. Тело его обмякло в горячих руках, а губы приоткрылись, пропуская язык Ретта внутрь. Он давно не целовался так — отдаваясь. Поцелуи Дэрека были нежными, но Артур никогда не впускал его в себя, предпочитая вести игру на чужой территории.

Ретт определял правила сам. Этот закон был незыблем, как гранит, и именно осознание этого заставило Артура недовольно замычать и оттолкнуть Дугласа. Тяжело дыша, он нажал на кнопку остановки лифта, уже некоторое время едущего вверх, и тут же скрестил руки на груди, заслоняясь от Дугласа этой призрачной защитой.

— Что ты творишь? — выдохнул он, чувствуя, как голос предаёт его.

— Нет, что творишь ты?!

Ретт смотрел с яростью, от которой Артуру снова захотелось улыбаться. Он не ответил, всё ещё пытаясь справиться с дыханием, и Ретт продолжил сам.

— Артур, я не знаю, что творится в твоей дурной голове, но если тебе нужен я — говори со мной. А если нет — убирайся из моей жизни и дай мне всё забыть.

Артур криво усмехнулся.

— Неужели ты совсем не допускаешь мысли, что мне нужен Джереми? Он такой симпатичный мальчик, а я мог бы кое-что ему дать.

Лицо Ретта дрогнуло, и Артур понял, что Ретт всё-таки допускал. Он боялся. Всё так же боялся, что Артур захочет кого-то молодого и смазливого, а это значило… что доверия не будет. Как не было его никогда. Снова будут бесконечные ссоры, ревность, пощёчины и насилие. Впрочем, при мысли о последнем у Артура потяжелело в паху, и, чёрт бы его побрал, Ретт это явно заметил.

Он притиснулся ближе и опустил руки на стену по обе стороны от головы Артура, создавая иллюзию, что тому некуда деться, но оба отлично знали, что Артур может ускользнуть — и всегда мог. Однако тяжесть в паху от этого лишь увеличилась. Теперь запах Ретта обволакивал его с ног до головы, заставляя задыхаться и едва не терять сознание. Артур до боли прикусил губу, заставляя мозги встать на место.

— Мне не стоило этого делать, — сказал он тихо, не отводя взгляда от глаз Ретта, и тут же разглядел промелькнувшее в них разочарование.

— Я был прав. Всё на зло мне.

— Конечно, — Артур слабо улыбнулся.

— Зачем? За что ты так ненавидишь меня?

Артур пожал плечами. Он и сам не знал ответа. Он вообще предпочёл бы сейчас не говорить, а просто раствориться в этом запахе и в этом тепле.

«Я тебя люблю» — промелькнуло в голове и наверняка отразилось в глазах, потому что Ретт наклонился, собираясь поцеловать его. Руки Дугласа скользнули ниже, легко забираясь под пиджак и оглаживая бока Артура сквозь тонкую рубашку. Жар в паху стал нестерпимым, Артур подался навстречу, вжимаясь в Ретта всем телом и ощущая у бедра такую же напряжённую плоть. Секунду он просто наслаждался этим чувством обоюдной нужности, а затем закрыл глаза и отвернулся раньше, чем губы Ретта коснулись его губ.

Наваждение стремительно таяло, а на смену ему приходило то самое состояние неразрешившегося возбуждения и кристальной ясности ума, которое бывало утром после снов о Дугласе.

— Ретт, — позвал Артур тихо.

Открыл глаза и вгляделся в усталое лицо Дугласа. Глаза его тоже были закрыты, и сейчас Артуру казалось, что он по своему обыкновению не спал несколько дней. Артур поднял руку и осторожно погладил Дугласа по волосам. Тот на секунду рванулся навстречу его ладони и тут же замер, открыл глаза и в упор посмотрел на Артура.

— Ретт, — повторил Артур тихо, — я могу сдаться. У нас с тобой будет такой секс, которого не было уже три года. Но когда ты проснёшься утром, меня не будет. Ты хочешь этого?

Дуглас секунду просто смотрел на него.

— Нет, — голос Ретта слегка охрип, и Артуру показалось, что слова даются ему с трудом.

— Я не могу быть с тобой. Ты всё так же поглощаешь меня. Ты берёшь всё, что можешь взять, а я не смогу сопротивляться тебе. Я боюсь тебя. Нет, не тебя… Того, что ты делаешь со мной. Я слишком многого хочу, а если мы будем вместе, мне придётся отказаться от всего и снова быть просто твоим мальчиком. Я не могу так. И за это я ненавижу тебя. За то, что мне приходится выбирать. За то, что мы не можем быть просто счастливы. И за то, что я всё равно тебя люблю.

Артур опустил голову и уткнулся лбом в плечо Дугласу. Они долго стояли так. Ни один не хотел шевелиться. Ни один не хотел выходить из этого транса, в котором не было ничего, разделявшего их. Только шумное дыхание и биение сердец совсем близко друг от друга.

— Отпусти меня, — попросил Артур тихо.

Ретт зажмурился.

— Я давно тебя отпустил.

Они снова замолчали, а потом Ретт приподнял лицо Артура, заставляя того посмотреть себе в глаза и добавил.

— Я никогда тебя не держал.

Артур сглотнул.

— Прости, — сказал он и выскользнул из этого подобия объятий, чтобы стремительно нажать кнопку первого этажа. Две минуты, пока лифт трогался с места и спускался вниз, Артур не оглядывался и не смотрел на Ретта. Он стоял, прислонившись лбом к двери, а потом выскользнул так же молча и направился к выходу из отеля. Ретт остался один. Артур мог уехать, что он и делал сейчас скорее всего. Ретт должен был выдержать симпозиум до конца.

Глава 91 Номера

Проснулся Ретт в абсолютном раздрае. За окном медленно падали снежинки. Огни города ещё не погасли — они вообще почти не гасли теперь, когда в Астории стоял сумрачный декабрь и солнце появлялось на небосклоне лишь для того, чтобы мелькнуть ненадолго и снова исчезнуть. Свет его был так слаб, что почти не отражался от металлических крыш.

Ретт никогда не реагировал на смену времён года — ритм его жизни был таким, что зачастую он попросту не замечал, лежит ли за стенами офиса снег или распускаются первые почки. Только последние две недели настроение его на удивление совпадало с серостью зимнего города, до сих пор не облёкшегося белыми одеждами снегопада.

Две недели прошло с тех пор, как закончился симпозиум глав судостроительных корпораций. Две недели прошло с тех пор, как он последний раз говорил с Артуром.

Ретт был уверен, что то, что могло болеть, давно уж отболело, но Артур на удивление талантливо нашёл способ всадить ещё одну иголку в его истерзанную душу. Если бы они не встретились на презентации, если бы затем Артур не согласился дать ему шанс — тогда, быть может, Ретт никогда бы и не вспомнил уже о том, что существует такая боль. Но Артур всегда проникал глубоко до предела и только затем наносил удар — в самую цель.

Ретт лежал какое-то время, силясь вернуться в мир живых и разобраться с чем-то, что навязчиво пульсировало на грани сознания, не давая ему снова утонуть в сером мареве сна, пока не осознал, что это звонок телефона, номер которого знало всего три человека. Ритмичный марш пульсировал в воздухе, давая знать, что звонил Танака.

Ретт резко сел и взял трубку.

— Капитан, где вы?

Танака редко называл его подобный образом. Вернее сказать — почти никогда. Разве что что-то будило в нём воспоминания времён войны.

— Дома… В пентхаусе… а что?

Танака молчал пару секунд.

— Наши счета заморожены. Сейчас к тебе придут из АНБ.

— У тебя уже были? — перебил его Ретт.

— Да. Ночью был переворот в Эрхане. Ты знаешь при чём тут…

— Да. Догадываюсь.

— Плохо. Я не знаю почти ничего, о чём и сказал им, но теперь не уверен, что не наговорил лишнего.

Ретт потёр висок. Он не успел сформулировать ответ, потому что тишину разорвал звонок другого телефона. На экране высветился номер Мартина.

— Сидзу…

— Я слышу.

— Поговорим позднее.

— Мне приехать?

— Да, только осторожно. Жду.

Ретт повесил трубку и тут же ответил на другой вызов.

— Да.

— Мистер Дуглас… Ретт…

— Да, Карлос.

— К вам…. посетители. Простите, что отвлекаю, но…

— Я вас понял. Это из АНБ, да?

— Да.

После секундного молчания он добавил:

— Я могу чем-нибудь помочь?

Ретт опустил веки и свободной рукой с силой надавил на глазные яблоки.

— Я пока не уверен.

— Мистер Дуглас… по крайней мере, вы знаете… Из-за чего это?

Ретт ответил не сразу.

— Да, Карлос, я знаю.

— Я могу чем-то помочь?

Ретт колебался.

— Не знаю, — сказал он наконец. — Скорее всего, эта история закончится плохо. Если всё равно хотите помочь — приходите ко мне через час.

— Хорошо.

Мартин нажал отбой сам.

Ретт не стал торопиться. По опыту он знал, что перед казнью вполне уместно принять душ и хорошенько позавтракать — торопить никто не решится. Поэтому он сделал яичницу с кофе, выпил и съел и то, и другое, затем привёл себя в порядок, тщательно выбрился и, выбрав среди висевших в шкафу костюмов достаточно официальный, но не слишком торжественный, стал спускаться вниз.

На верхних этажах царил хаос. Незнакомые молодые люди в голубых рубашках с чёрными галстуками, с нашивками АНБ на правом рукаве, потрошили ящики и письменные столы.

Ретт испытал почти неудержимое желание взять за шкирку первого же из них и приложить мордой об стену, попутно напомнив о неприкосновенности частной собственности, а затем то же самое неплохо было бы сделать и с начальником охраны, который допустил их в офис.

Он однако отлично понимал бесперспективность борьбы с ветряными мельницами и потому просто прошёл в свой кабинет.

Сандберг сидел за письменным столом и был на удивление спокоен. Его рабочее место никто не тронул. Трое мужчин — один с офицерскими нашивками и двое рядовых — сидели на диване в приёмной. Сражение явно осталось за секретарём.

— Спасибо, — кивнул ему Ретт и, небрежным движением достав из кармана ключ, отпер дверь, — господа, вы ко мне?

— Мистер Дуглас?

Старший из особистов поднялся.

— Капитан второго ранга Ретт Дуглас, — напомнил Ретт, внимательно разглядывая погоны.

— В запасе, — ответил гость в тон ему, — моё имя Фольфган Гайер. Полковник внутренней безопасности.

Ретт пожал протянутую руку.

— Это ваши люди сейчас вторгаются на мою частную собственность? Надеюсь, у вас есть ордер на обыск?

— Само собой. У нас многое есть, и я предпочёл бы обсудить всё это у вас в кабинете.

Ретт хмыкнул и повернулся к Сандбергу.

— Кофе, будьте добры. Мне и моим гостям.

— Мы воздержимся, — прервал его Гайер.

Ретт пожал плечами.

— Тогда кофе только мне. Как обычно.

Сандберг кивнул и направился на кухню, а Ретт прошёл в кабинет и опустился за стол. Начинать разговор он не спешил. Полковник тоже лишь неторопливо передвигался по кабинету и разглядывал мелкие детали интерьера. Ретт внимательно следил, чтобы тот не касался ничего руками.

— Интересная модель, — Гайер указал на висевшую в небольшой нише в стене модель звездолёта.

Ретт промолчал. Только когда на столе перед Дугласом появился кофе, он сделал глоток и произнёс:

— Я вас слушаю.

Гайер покосился на него. Достал из нагрудного кармана фотографию и опустил её на стол перед Дугласом.

Ретт опустил глаза и сделал вид, что внимательно разглядывает сгоревший остов истребителя.

— Вам требуется консультация военного техника? — спросил он. — Я не специалист, но думаю, это М-7.

— Произведённый на вашем заводе.

Дуглас откинулся на спинку кресла и посмотрел на него.

— Во-первых, — сказал он, — я не понимаю, из чего это следует. Во-вторых, если вдруг эта модель в самом деле сошла с наших верфей — что маловероятно, потому как я помню почти все виды нашей продукции — то я не понимаю, почему это интересует вас?

— Потому что этот корабль был сбит в полутора парсеках от границы Эрхана.

— Допустим. И что?

— Мистер Дуглас, вы знакомы с законом о научных и исторических ценностях?

Ретт пожал плечами.

— Я полагаю знакомы, — ответил Гайер за него, — а если нет, то ваши юристы легко его обнаружат. Вы продаёте земные технологии на Эрхан.

Ретт фыркнул, едва Гайер закончил фразу.

— Ваши обвинения смешны. Я не меньше вашего понимаю насколько ценны для Земли военные технологии.

— И тем не менее, вы продаёте земные технологии на Эрхан.

Ретт внимательно посмотрел в глаза гостю.

— Полковник Гайер, простым упорством вы ничего не добьётесь. Меня не в первый раз пытаются обвинить во всех несчастьях нашей больной Федерации. Где доказательства?

На стол перед Дугласом легло ещё одно фото.

— Вы хотите, чтобы я что-то здесь разглядел?

— Вы всё видите, — ответил Гайер, — это мотор сбитого истребителя. А это, — он ткнул пальцем в самый угол, — серийный номер. Первые четыре цифры совпадают с номерами ваших последних изделий.

Ретт фыркнул и, скрестив руки на груди, откинулся на спинку кресла.

— Очень слабые улики.

Гайер наградил его насмешливым взглядом.

— Достаточные. Но мы достанем ещё. Всё же просто, мистер Дуглас. Вы вряд ли провернули эту сделку в одиночку. Тем более, что эрханцы никогда не испытывали к вам любви. Нам нужны имена тех, кто был вашими посредниками. И вы можете рассчитывать на снисходительность закона.

Ретт смотрел на него с деланным равнодушием.

— Вы всё сказали?

— Пока да.

— Уберите своих прихвостней из моего офиса.

— Вы не в том положении, чтобы требовать.

— Если предположить на секунду, что вы правы, — то я именно в том положении, чтобы требовать. Потому что без меня вы никогда не найдёте виновных.

Гайер тоже скрестил руки на груди и некоторое время задумчиво смотрел на Ретта.

— Я мог бы дать вам отсрочку, но за это время вы обрежете все концы.

Ретт пожал плечами.

— Поступим так. Офис будет опечатан. У вас сутки на то, чтобы принять решение. Нам нужна вся цепочка и ваши показания.

— Вас не смущает, что я здесь живу?

— Снимете номер в гостинице. В прочем, не думаю, что он вам понадобится.

— Почему арестованы мои счета?

— По той же причине, что и ваш офис. Нам не нужны необдуманные поступки.

Ретт со свистом выдохнул.

— Вы понимаете, что то, что вы делаете — незаконно?

— Не нервничайте, мистер Дуглас. Мы знаем закон не хуже вас. Итак… сутки? Или стоит сразу задержать вас для допроса?

— Сутки, — процедил Ретт.

— Тогда прошу, — Гайер указал одной рукой на выход, — я прикрою дверь.

Оказавшись на улице, Ретт тут же набрал Танаке, а затем Мартину и предложил сменить место встречи, а через полчаса они сидели в городском офисе Сидзуити.

Мартин с любопытством разглядывал японца. Танака был равнодушен как всегда, и только пальцы барабанившие по столу выдавали его мнение о происходящем. И хотя оба были по своему причастны к случившемуся, полную картину увидели только сейчас.

— Истребители, — произнёс Мартин задумчиво, дослушав Ретта до конца.

— Бёлер, — заметил Танака коротко.

— Если это проект на Верене, то его ведь курировал Эссекс? — спросил Мартин, и Ретт, вздрогнув, посмотрел на Танаку.

— Думаю, — ответил Сидзуити за него, — что вариант сдать Эссекса Ретт не рассматривает.

— Как и Бёлера.

Танака дёрнул плечами.

— Кого-то из них тебе придётся сдать, или пойдёшь на дно сам.

— Я думал о Сальваторе. У него есть связи в спецслужбах.

Танака покачал головой.

— Он получил своё. Больше от него помощи не жди.

Ретт обошёл диван и сел в кресло, стоявшее между Мартином и Танакой.

— Я за то, чтобы решить вопрос деньгами, — вклинился Мартин, — можно подкупить следователя, прокурора… Всех, кого нужно.

— Счета заморожены, — бросил Ретт, откидываясь на спинку кресла.

— Но не все. Вы так и не довели до ума обратное слияние.

Ретт вздохнул и, прикрыв глаза, провёл по ним пальцами.

— Это сейчас не важно. У Эссекса я ничего не возьму. А Бёлер… Бёлер…

Ретт поднял взгляд на стоявший посреди комнаты стол.

— Бёлер ведь и деньги не отдаёт.

— И ты всё равно не станешь его сдавать, — заметил Танака.

— Я не могу.

— Даже если будешь точно знать, что он попросту кинул тебя?

Ретт вздохнул.

— Я ведь этого не знаю. Думаю, прежде, чем принимать радикальные решения, нужно переговорить с ним самим. Возможно, он уже влип также, как и мы.

Ретт потянулся за телефоном, но Танака перехватил его запястье.

— Ретт… подумай, что ты делаешь.

— Я подумал, — Ретт посмотрел на него в упор, — даже если он предатель, ниточка ведёт к нему. А значит, без разговора с ним не обойтись.

— Я могу провести своё расследование…

— За сутки? — оборвал его Ретт. — Ты копаешь под него несколько лет и до сих пор ничего не нашёл.

Танака убрал руку.

Ретт набрал на телефоне номер Бёлера. Некоторое время шли гудки, а затем раздался встревоженный голос Клауса:

— Ретт?

— Я. У тебя всё в порядке?

Бёлер колебался с ответом, а потом произнёс:

— Да. А у тебя?

— А у меня не очень. Ко мне приходили…

— Тихо. Тебя слушают?

— Не думаю. Но точно сказать не могу.

— Нам нужно поговорить.

— Да.

— Только не в офисе. Как насчёт кафе, где мы встречали новый год, помнишь, тогда…

— Помню. Хорошо. Через полчаса.

Он уже собирался нажать отбой, когда Бёлер остановил его:

— Ретт… Только пожалуйста, не светись своей тележкой из охраны. Тебе уже всё равно, а я пока ещё хочу жить.

— Хорошо. Скоро буду.

Ретт повесил трубку и посмотрел на Танаку.

— Даже не думай, — сказал тот.

— Он прав. Если будет хвост, его заметят и наши друзья из Агентства.

Танака покачал головой.

— Хвоста не будет, — сказал он мрачно.

Ретт кивнул.

— Тогда я пошёл.

— А что делать мне? — остановил его Мартин, когда Ретт уже подходил к двери.

— Поищи способы спасти хоть что-то из моих денег. Может, какие-то неучтённые счета или…

— Я понял, — Мартин кивнул, и Ретт вышел за дверь.

Глава 92 Сёстры и братья

Вот он сидит на два стула ближе к окну. Бар уже почти пуст — время давно перевалило за полночь, и все, кто искал счастья в женских руках, давно разбрелись по номерам и получили своё. Только этот всё ещё здесь… Сержант Клаус Бёлер. Командир третьей эскадры. Один из первых претендентов на должность капитана в случае, если капитану Талеру лучше так и не станет.

Странно. Так много людей погибло, а мы вот так легко сидим в кабаке и надираемся. И думаем вовсе не о тех, кто не вернулся. Мы думаем о том, что сами мы всё ещё здесь и можем ещё одну ночь трахать девочек и пить сладковатый местный бренди.

Клаус Бёлер никогда мне не нравился. Не потому, что он мой основной конкурент, нет. Он другой. Слишком манерный. Слишком много говорит о чести. А может, это просто въевшееся в кожу презрение к тем, кто родился с серебряной ложечкой в зубах.

Но нас двое. И женщин больше нет. Так что я просто подхожу к нему и салютую стаканом.

Клаус колеблется. Это видно по тому, как сверкают его глаза. Он тоже не любит меня и никогда не любил. Но нас двое. И больше здесь никого нет.

Он тоже отдаёт мне салют.

— Как настроение перед боем, лейтенант? — спрашивает он.

— Хреново, — морщусь. — Не хочу идти на смерть с новым командиром.

Бёлер пожимает плечами и смотрит в окно.

— Талер ещё может поправиться.

— У него дыра в башке, — прерываю его. — Если он и поправится, то сможет только глотать кашку.

Бёлер молчит. Ну и пусть молчит. Молча пить куда проще. Уже жалею, что подошёл к нему и почти готов встать, когда он вдруг ставит стакан на стойку и протягивает мне руку.

— Ты же думаешь, что станешь новым капитаном, — говорит он.

Теперь уже я пожимаю плечами.

— У тебя больше шансов, — отвечаю честно. Начальство любит вот таких.

— Хочу предложить уговор, — продолжает он, — кто бы ни стал командиром, давай будем прислушиваться друг к другу.

Смотрю на него в недоумении. Мы никогда не были друзьями. Но эта сделка… В ней есть смысл. «Прислушиваться» — это не так уж много. И в то же время не мало.

— Хорошо, — пожимаю протянутую ладонь.

Сжимаю кулаки так, что белеют костяшки пальцев. Чёртов Саммерс. «Я обещал Мартинке эрханские туфли». Если бы его не избили до полусмерти на этом проклятом Артагоне, то убил бы его сам.

— Нельзя нарушать перемирие, — Сидзуити как всегда спокоен. Сидит, сложив руки на столе, и не шевелит даже бровью. Как будто не понимает. Моего человека убили. Моего помощника. Как будто сам он не знал Саммерса. Да если бы, чёрт бы его побрал, и не знал…

— Ретт, он сам виноват.

Будто читает мои мысли.

Перевожу взгляд на Клауса. Краем глаза вижу, как мелькает злость на вечно спокойном лице Танаки.

— А ты что скажешь?

Бёлер пожимает плечами. Как обычно манерно, будто снимается в кино.

— Надо отомстить.

— Ретт…

Жестом руки прерываю Сидзу. Он и сам знает, что я его понял. И так же знает, что я не хочу прощать.

Танака только трёт уставшие глаза.

Я смотрю на Клауса.

— Предъявить ультиматум. Пусть выдадут виновных.

— Не выдадут.

Мы оба знаем, как относится Эрхан к нам. Как к грязи. Недоразвитым приматам, которых можно убивать уже потому, что они дикари.

Я включаю коммуникатор на руке.

— Всем занять посты. Боевая готовность — три минуты! — После паузы, — Враг должен знать, что значит нам врать.

— Дома…

Клаус глупо улыбается и я чувствую, что вторю его улыбке. Хотя это не мой дом. На Земле я не был никогда и теперь даже не знаю куда пойти. Просто мне некуда было лететь. Керена погибла, да и чёрт бы с ней. Не знаю, почему так тянет в груди. Я никогда не любил этот мир.

— Какие планы? — стараюсь говорить беззаботно. Три дня без стальных стен вокруг и стального потолка над головой, чем не повод для радости?

Клаус достаёт из нагрудного кармана сигаретку и прикуривает, небрежно щёлкнув зажигалкой.

— Есть одно место, — подмигивает мне.

Поднимаю бровь.

— Пошли.

Он тащит меня к стоянке и уже по дороге объясняет.

— Когда папа, — он говорит это слов странно, с придыханием и ударением на второй слог, и мне остаётся только морщиться от его странного акцента, — когда папа переехал в Париж мне было пятнадцать. Мы жили в старинной квартирке на втором этаже прибыльного дома. На первом — хозяйка, а на третьем — семья де Мортен. Мать и две дочки. Отец их, кажется, служил. Констанс и Жозефин. Одной было четырнадцать, другой шестнадцать. Обе красотки, просто блеск. Де Мортен прислали мне приглашение на день рождение матери, — тут он разворачивается и подмигивает мне, — там будут обе. Но зачем мне две?

Ухмыляюсь, усаживаясь за руль. Это привычка. Клаус секунду смотрит на меня с каким-то напряжением, а затем забирается на соседнее сиденье.

— Так что?

— Ну, не знаю, — протягиваю я, выруливая на аэростраду. Скашиваю на Клауса глаза, — а они не слишком… хм… старомодных взглядов?

Клаус фыркает, вновь становясь нормальным человеком, и я наконец понимаю, что всё это время он попросту придуривался, изображая из себя какого-то героя, о котором я не читал.

— Ни разу, — говорит он, — да и… Не обижайся, Ретт, на тебя серьёзные планы строить смысла нет.

Мне не нравятся последние слова, но я молчу.

Клаус сидит в баре и глушит виски, будто бы ему не надо завтра утром быть на посту. Смотрю на него какое-то время, пытаясь понять, что значит такой внезапный загул. Затем подхожу и сажусь напротив. Отбираю бутылку и отставляю в сторону, предоставив ему пялиться на опустевший стакан.

— Говори.

Клаус косится на меня с непонятной враждебностью, а затем его будто бы прорывает. Из его долгой и сбивчивой речи, обильно скрашенной пьяным бредом, понимаю, что Катерина де Мортен объявлена банкротом.

Пожимаю плечами. Мне не понять несчастья людей, у которых отбирают то, что никогда не принадлежало им.

Получаю в ответ ещё одну порцию неразборчивых упрёков и жалоб, которая заканчивается вполне внятно произнесённой фразой:

— Я не женюсь на ней. Понимаешь? Никогда не женюсь. Она выйдет за того, у кого будут деньги. Точка.

Это внезапное признание вызывает у меня лишь раздражение.

— Будешь так надираться — конечно не женишься. Кто тебе мешает делать деньги, Клаус? У тебя есть всё, чтобы взять хороший старт.

— Я не могу.

— Что, голубая кровь не позволяет? Посмотри, сейчас закончится война. К твоим землям прибавятся трофейные территории на Альтере.

— И что мне с ними делать?

— Сам подумай. Аристократ, — не удержавшись, последнее слово почти выплёвываю и, вздернув его за плечо, тащу к выходу.

— Кто-то должен это сделать, Ретт.

Смотрю на Клауса, как мне кажется, с осуждением, но то ли у меня выходит плохо, то ли он попросту не хочет замечать.

— Война не может длиться вечно. Сейчас она не нужна никому, ни Эрхану, ни нам.

Не думаю, что в моём лице что-то меняется. Последнее время я часто слышу от Клауса такие разговоры и отлично понимаю, откуда они берутся.

Клаус устал. Констанс не хочет ждать, пока он уйдёт в отставку. Её тоже можно понять… В каком-то смысле.

— Чего ты хочешь от меня? — спрашиваю мрачно, потому что вот этого я уже понять не могу. — Надумал ввязаться в восстание? Я не держу. Только это глупо, Клаус. Глупо и подло.

— А разрушать собственную страну — не подло?

Вздыхаю.

Если он устал от войны, то я устал вот от этих разговоров, бессмысленных и бесконечных.

— Президент не хочет идти на уступки. Разве ты сам не говорил, что мы не должны показывать слабость?

— Времена изменились, Ретт. Ты обещал прислушиваться ко мне — так вот, теперь обещай ещё и подумать. У нас один из мощнейших кораблей во флоте. Если мы выступим на стороне борцов за мир, то… — он демонстративно сжимает кулак, ломая оказавшуюся в пальцах зубочистку. — Просто обещай подумать, — повторяет он.

— Обещаю, — говорю устало, — я подумаю.

Звонок. Просыпаюсь и понимаю, что за окнами ночь. Телефон трезвонит не переставая, пока я пытаюсь отыскать его среди бумаг на письменном столе.

— Да.

— Она умерла.

Меня, наверное, должен был прошибить холодный пот от такого сообщения, произнесённого мертвенно холодным голосом в ночной темноте.

— Клаус… — вздыхаю.

Он больше ничего не говорит, и я тоже молчу. А что я могу сказать? Констанс была… Она была той, кто должен умереть молодой. Мне не хочется думать об этом, но Жози такая же. Они разрушают себя и других. Используют малейший повод, чтобы приблизить собственную смерть. Для Жози это мужчины. Она будто бы играет с огнём, наслаждаясь моей яростью, и если бы я не любил её с такой силой, то, наверное, давно уже убил бы сам. У Констанс был кокаин. Кто научил этих благородных девочек этому яду — я не знаю.

— Клаус, иди спать.

— Не могу. Может…

— Нет, Клаус. Тебе не надо пить. Просто иди в постель, закрой глаза и не думай ни о чём.

Долгое молчание в трубке.

— Я попробую.

Ретт вышел из машины и, захлопнув дверь, направился ко входу в небольшой подвальчик, дверью выходивший на набережную. Почему-то так повелось, что они с Клаусом для личных разговоров всегда встречались именно тут. Ретту нравилась атмосфера — здесь не было дорогих шлюх и богатых испорченных детишек. Здесь вообще мало кто бывал, и можно было поговорить спокойно, не опасаясь разглядеть в полумраке знакомые лица.

Он спустился по ступенькам, открыл дверь и, войдя в зал, без особого труда отыскал взглядом Бёлера, сидевшего за столиком сбоку спиной к стене.

На другом конце зала расположилась весёлая компания молодых ребят, что-то бурно обсуждавших. В остальном зал был пуст.

Ретт подошёл к стойке, знаком показал на пиво, а затем, подумав, покачал головой и остановил бармена.

— Кофе. Просто кофе.

Тот кивнул и попросил подождать, а Ретт подошёл к Бёлеру и опустился напротив.

— Ну, — начал Ретт.

Бёлер покрутил в пальцах стакан виски, но пить не стал.

— К тебе пришли, — произнёс он, явно также не желая первым начинать разговор.

— Да. К тебе, как я понимаю, нет.

— Тебе предложили сделку? — Бёлер сделал вид, что не замечает спрятанный в словах Ретта вопрос.

— Да, — сказал Ретт ровно, пытаясь в полумраке разобрать выражение лица Клауса, — предложили.

— И ты меня сдашь?

Ретт посмотрел на него изрядной долей удивления, но промолчал.

— Что будем делать? — спросил он, игнорируя вопрос.

Бёлер снова покрутил стакан в руках. Потом приподнял его и снова аккуратно поставил на стол.

— Ретт, я хотел сказать… — он замолк.

Ретт подождал немного, а затем произнёс:

— Так говори.

Бёлер усмехнулся и покачал головой.

— Помнишь Констанс?

— Конечно, — Ретт постарался ответить мягко, как мог, хотя внезапное желание Бёлера погрузиться в воспоминания ничуть не обрадовало его.

— Знаешь… Тем вечером я думал, что уйду с Жозефиной. Ты должен был просто занять Конст, но… Ты ничего не делаешь по правилам, да, Ретт?

Ретт напрягся, собираясь встать, но рука Бёлера тут же поймала его запястье и прижала к столу.

— Ты пьян, — процедил Ретт. — Я пришёл говорить не о том, что было двадцать лет назад. У нас хватает проблем сегодня.

— Но проблемы, — задумчиво сказал Бёлер, — они имеют корни. Например, когда ты доверяешь не тому, кого знаешь всю жизнь, не тому, кто тебе отдал собственное счастье, а жалкому мальчишке, которого пригрел в своей кровати.

Ретт резко перехватил запястье Клауса и сжал с силой так, что на лице Бёлера отразилась боль.

— Заткнись, Клаус. Пока не поздно.

— Или что? Утащишь меня за собой в тюрьму? Почему бы тебе не сдать его? Разве не для этого он был нужен, а, Ретт?

Ретт отпустил руку Бёлера и без заминки впечатал кулак ему в скулу так, что Клауса отбросило назад к стене. За спиной громыхнули стулья, а хохот молодёжи стих, но Ретт не стал обращать на это внимания, сосредоточившись на Клаусе.

— Закрыли тему, — сказал он ровно. — Ты поможешь мне выбраться или мне решать проблему самому?

Бёлер потрогал скулу и усмехнулся.

— Я думал, если выбить из него дерьмо, ты уймёшься. Если порвать его чёртову задницу, которую он и без того подставлял всем, кроме тебя.

Ретт замахнулся для нового удара, но не успел. Чьи-то руки перехватили его локти, завели за спину и оттащили назад.

Ретт рванулся, пытаясь высвободиться, но не смог. Его оттащили ещё на полметра, а Бёлер тем временем достал пистолет и прицелился.

— Надо было это сделать пять лет назад.

Ретт подавил недоумение, смешанное с нежеланием верить в то, что происходило перед глазами и произнёс спокойно, как мог.

— Мы посреди города, идиот. Выстрелишь — и завтра же тебя посадят.

— Я не стрелял, — сказал Клаус ровно, — такое бывает. Нервы не выдерживают, и кто-то пускает пулю себе в лоб.

Ретт расслабился, приготовившись резко рвануться ещё раз.

В следующий миг дверь хлопнула, и раздались сразу два выстрела. Один — от спущенного курка Бёлера, другой — со стороны входа.

Уже чувствуя, как пуля входит куда-то в живот, Ретт рванулся последний раз, высвободился и дотянулся до выпавшего из рук Бёлера револьвера. Сам Клаус обмяк и сползал по стене, но времени понять причину не было. Ретт попытался развернуться, собираясь выстрелить в его сообщников, но не успел. В них уже стреляли от входа, и те отстреливались в ответ. Он сам рванулся к двери, стараясь не попадать на линию огня, но не рассчитал сил, потому что ещё одна пуля ужалила его в спину. Будто в бреду он увидел мелькнувшее совсем рядом серое в тусклом свете редких ламп лицо Танаки, а потом темнота стала непроглядной и сознание затопила боль.

Глава 93 Пуля

Четырнадцатого декабря на телефоне Артура высветился незнакомый номер. Не сразу он узнал почти плачущий голос Джереми Уоткинса.

— Мистер Эссекс…

— Да.

— Вы, кажется, предлагали мне работу…

Артур бросил взгляд на календарь.

— Четырнадцатое число — довольно поздно для начала работы над открытками.

Ответом была тишина. Джереми будто бы ждал, что его спасут, и Артур не выдержал.

— Что случилось? — спросил он со вздохом.

— Ничего… Просто… Просто мне нужна работа. Мистер Дуглас исчез и…

Артур поморщился.

— И ты побежал искать другого мужика, который будет тебя содержать? — окончательно сорвался он.

— Я не… Вы ничего не знаете!

В трубке раздались гудки.

Артур тоже отложил телефон и попытался сосредоточиться на работе. Дэрек прибавил ему головной боли и теперь куда больше времени уходило на знакомую Артуру лишь в теории работу продюсера. Однако к новому году были все шансы отправить его в турне по Федерации, а самому отключиться и побыть наконец в одиночестве. Собственные его дела уже были приведены в порядок, оставалось получить последние отчёты по «Дуглас корп» от Милфорд, но от неё не было и не могло быть вестей до конца месяца, — в «Дуглас корп» вся документация сдавалась в последний день.

Он уже заканчивал, когда раздался ещё один звонок. На сей раз как раз от Милфорд.

— Мистер Эссекс… — Милфорд замолкла.

— Я вас слушаю, Элизабет, не тяните.

— Мистер Эссекс, у нас небольшие проблемы. Простите, что не позвонила раньше. Вот уже три дня, как все активы компании арестованы. Я думала, это ненадолго, и вы просили вас не беспокоить…

— Стоп, — прервал её Артур, — как это понимать? «Дуглас корп» заморозила нам счета?

— Нет… мистер Эссекс… Правительство заморозило счета «Дуглас корп».

— Все? — спросил Артур, в недоумении уставившись на монитор.

— Все, — подтвердила Милфорд.

Артур молчал. Звонок Джереми стремительно обретал новый смысл. Впрочем, мальчишка от этого не становился симпатичнее.

— А Дуглас?

Милфорд молчала.

— Элизабет!

— Я не знаю, мистер Эссекс. Тут полный разгром, у меня не было времени даже вырваться и позвонить вам.

— Понял. Держите оборону, я выясню, что всё это значит.

Артур повесил трубку и тут же набрал номер Танаки.

Всего два гудка и на другом конце линии нажали отбой. Артур повторил действие с тем же результатом, а поняв, что успеха не добьётся, перенабрал Джереми.

— Да, — в голосе Уоткинса мешались надежда и обида.

— Расскажите всё по порядку, Джереми.

Джереми молчал, и Артур решил уже было, что тот откажется, когда тот всё-таки уточнил:

— По телефону?

Артур со вздохом посмотрел на часы. Была уже четверть восьмого и он хотел домой.

— Знаете где мой офис?

— Да.

— Давайте в кафе на другой стороне площади через полчаса.

Артур повесил трубку и последний раз проверив, всё ли сделано, отключил ноутбук.

В кафе он оказался заметно раньше Уоткинса, сделал заказ и стал ждать. Когда чашка кофе коснулась стола, мобильный зазвонил в третий раз и снова на экране был номер, которого Артур никак не ожидал увидеть. Дрожащим пальцем проведя по экрану Артур поднёс трубку к уху и тут же ощутил, как глухо ухнуло сердце куда-то вниз.

— Да, — произнёс он осторожно.

— Мистер Эссекс? — голос Карлоса был необычайно сух и взволнован одновременно. Артур редко общался с этим человеком. Даже во времена «Дуглас корп» он предпочитал решать с ним вопросы через секретарей.

— Я вас слушаю, мистер Мартин.

— Мистер Эссекс, мне неудобно вас беспокоить, но несколько лет назад мистер Дуглас подписал доверенность на свою жизнь и здоровье. Поскольку у него нет родственников, сейчас получается, что только вы можете управлять его делами в случае его недееспособности…

— Что с ним?

Мартин будто бы не заметил, что его перебили.

— Я бы очень попросил вас отнестись к вопросу без меркантильности, хотя если потребуется…

— Я вас спрашиваю, что с ним?

— Мистер Дуглас в больнице Святого Патрика. Мне хотелось бы перевести его в Астория Бридж.

— Я буду через… — Артур запнулся, — Джереми Уоткинс знает?

Мартин ответил не сразу.

— Я не вижу смысла говорить ему об этом.

Артур поднял глаза и увидел мальчишку, уже приближающегося к столу.

— Я буду через час, — закончил он устало, — мне нужно заехать домой за документами. Начинайте решать вопрос с главврачом.

Артур нажал отбой и опустил на стол с нетронутой чашкой кофе несколько купюр. Встал, и перехватив Джереми за плечо у самого столика, потащил его к выходу.

— Мистер…

— Просто Артур, — бросил Эссекс. Формальности уже начинали его утомлять.

— Артур, вы ведь хотели… поговорить.

— Мы идём в машину. Потом едем ко мне домой.

— Что… — Джереми попытался затормозить, но Артур подтолкнул его вперёд.

— Мы едем ко мне домой, а затем в больницу к Дугласу.

На этой фразе Джереми окончательно встал как вкопанный, так что Артуру уже пришлось волочь его к выходу силком.

Запихнув его в машину и покосившись на побелевшее лицо Уоткинса, Артур завёл мотор и подняв аэромобиль в воздух свернул к границе города. Он и не думал соблюдать правила движения и намеченные для транспорта пути, попросту проложив прямой курс.

— Ну, — бросил он, всё так же искоса поглядывая на сидевшего рядом юношу.

— Что произошло? — Джереми, похоже, соображал не слишком быстро. Впрочем, Артур мог его понять.

— Я ничего не знаю. Только то, что он в больнице, а счета «Дуглас корп» заморожены. Так что начинайте вы.

Джереми опустил голову и обеими руками потёр виски.

— Я его давно не видел. Больше двух недель. После нашего с вами разговора у нас с ним всё… стало тяжело.

— Насколько? — не удержался Артур.

— Ну… Очень. Он озверел. Я думал, он меня убьёт.

Артур ожидал, что ощутит удовлетворение от этой новости, но пришедшая в столь неудачный момент она не принесла ни капли радости.

— Дальше, — поторопил он, и уже произнеся эту команду понял, что тон его мало подходит для разговора с перепуганным мальчишкой. — Прошу вас, — добавил он.

— Он сказал, что на симпозиум я с ним не поеду, хотя мы много раз обсуждали это и… в общем, это уже не важно. Больше он не звонил. Я ждал… а потом не выдержал и позвонил вам.

Артур снизил скорость и повёл аэромобиль на снижение. Стены особняка уже были видны за пеленой летевшего в глаза снега.

— Мистер Уоткинс, — произнёс Артур, когда машина уже полностью остановилась. — Пока не совсем ясно, наладятся ли дела у Дугласа. Пока не ясно вообще ничего. Если хотите, я отвезу вас обратно в город. Мой секретарь подыщет вам работу.

Джереми дёрнулся и посмотрел на Артура с неожиданной злостью.

— Вы думаете, что…

— А это не так?

— Если меня готовы купить, это не значит, что я продаюсь.

Артур поднял бровь и хмыкнул.

— Я никогда и ни с кем… так… — Джереми отвернулся. Артур секунду смотрел на него, а потом опустил руку ему на плечо и сжал пальцы.

— Ждите здесь. Я скоро приду.

Мрачные стены и узкие длинные коридоры навалились на Артура волной удушающих воспоминаний.

Мартин сидевший у дверей палаты мгновенно поднялся им навстречу и если на Эссекса он посмотрел с холодной сдержанностью, то Уоткинса обдал потоком откровенного презрения. Юноша отвернулся и попытался отступить чуть назад, но тут же натолкнулся на руку Артура, придерживающую его плечо.

— Вы принесли? — спросил Карлос, снова оборачиваясь к Артуру.

— Само собой.

Мартин протянул руку за документами, но Артур сделал вид, что не заметил этого жеста.

— Я поговорю с врачом.

— Я покажу дорогу…

— Спасибо, я знаю, — Артур обернулся к Джереми, — посидите тут.

Миновав небольшой холл он направился в кабинет главврача. Разговор был коротким и тяжёлым.

— К нему нельзя.

— Не сомневаюсь. И не рвусь.

Артур опустил на стол документы.

— Вам должны были объяснить, мы собираемся забрать его в Астория Бридж. Здесь все документы. Что я должен подписать?

Врач просмотрел доверенность.

— Вы понимаете, что перевозить его опасно?

— Нет, — Артур потёр лоб, — я пока ничего не понимаю. Расскажите.

— У него пуля совсем рядом с позвоночником. Есть опасность потревожить её и повредить позвоночному столбу.

Артур почувствовал, как отливает кровь от лица.

— Это… — он сглотнул.

— Это может повлечь за собой частичный паралич.

— Но это операбельно, — уверенно сказал Артур, и заметив удивлённый взгляд врача пояснил, — я сталкивался с таким. Просто нужен очень хороший врач.

— Вы же не зря хотите забрать его в Астория Бридж. Я всё понимаю. У нас есть хорошие медики, но это скорее исключение — мало, кто хочет работать в бесплатных больницах.

— Иными словами хирурга у вас нет, — Артур потёр глаза, — и перевозить его нельзя. Почему вы не сказали это Мартину?

— Я говорил. Он убежден, что главное перевести его в престижную клинику, а там уже настоящие специалисты разберутся.

Артур вздохнул.

— Так. Моей сестре делали подобную операцию на Земле.

— Возможно, — врач кивнул, — на Землю его перевозить нельзя тем более. И в Астория Бридж тоже вряд ли есть хорошие специалисты.

— Я думаю, с любым врачом можно договориться. Кто-то же может провести операцию здесь?

— Полагаю, да. Я знаю кое-кого на Астории, но он уже не практикует. Либо вы можете попытаться убедить ваших знакомых специалистов с Земли.

Артур поймал себя на том, что хочет прикусить губу.

— Я не знаю. Давайте попробуем с вашим. Как я понимаю, его будет трудно уговорить?

Врач пожал плечами и порывшись в столе вытянул визитку, которую Артур тут же спрятал в карман.

— Доктор… — Артур бросил взгляд на табличку на столе, — Симмонс. Мы не будем его перевозить. Мы вообще можем сделать хорошее пожертвование вашей больнице. Но у нас… Вернее, наверное, у меня просьба — обеспечьте ему действительно хорошие условия. Он боится больниц. Ему там сейчас душно. Вы же понимаете, что это не помогает выздоровлению.

Симмонс внимательно посмотрел на него и кивнул.

— Мы сделаем, что можем.

Артур опустил глаза на доверенность.

— В прошлый раз меня всё же пустили к нему.

Симмонс кивнул.

— Как родственника. При условии, что вы не будете его волновать.

— Конечно.

Когда под надзором врача Артур снова вернулся в холл перед палатой, к сидевшим на диванчике Уоткинсу и Мартину присоединился нервно ходивший вдоль окна Танака.

Артур кивнул ему издалека и попросив подождать секунду подошёл вплотную. Не задавая вопросов, протянул визитку:

— Доктор Симмонс считает, что этот хирург может провести операцию так, как нужно.

Танака посмотрел на визитку, взял её в руки и кивнул.

— Нам нужно поговорить, — сообщил Танака, пряча кусочек картона в карман.

— Я знаю, но… меня пускают внутрь. Прямо сейчас.

Танака кивнул.

— Я позвоню, — он развернулся и двинулся к выходу.

Артур секунду смотрел ему вслед, а затем развернулся и вошёл в приоткрытую дверь.

В палате было холодно. Холоднее, чем он запомнил. Царил полумрак и пахло лекарствами. Теперь Артур был уверен, что Ретт свихнётся, если останется здесь, потому что душно было даже ему самому.

— Ретт, — позвал Артур.

Он видел, как дрогнула голова Дугласа, но тот не шевельнулся.

Артур подошёл и опустившись на край кровати поймал его руку и сжал в своей.

— Ретт, не грусти. Всё будет хорошо. Мы все здесь. Там за дверью Мартин, Уоткинс и Танака. Нас просто не пускают внутрь, но мы ждём.

Ретт долго молчал. Артур сильнее сжал его руку и чуть погладил тыльную сторону ладони.

Ретт медленно повернул к нему лицо.

— Зачем ты здесь? — он сделал ударение на слове ты, будто все остальные его ничуть не удивили, и от этого Артур ощутил укол обиды в груди. Впрочем, он тут же понял, что этот укол рассчитан и именно обиды ждёт от него Ретт. Ждёт, что он взорвётся и сбежит, оставит его здесь гнить в одиночестве.

— Ретт, я просто здесь, — сказал он тихо. — Я нужен тебе, и я не уйду.

Ретт скривился и отвернулся.

— Жалеешь меня?

Артур промолчал.

— Или пришёл насладиться триумфом?

— Что ты мелешь? — спросил Артур всё так же устало.

— Ты же говорил, что Бёлер предаст меня… Доволен теперь? А я… чёрт…

— Ретт! — Артур краем глаза заметил, как сбивается ровная кривая пульса на мониторе, но он и без того видел, что этот поток безумия надо остановить, пока он не перешёл грань. — Ретт, никто тут не злорадствует. Я просто не могу быть в другом месте, понимаешь? Ты бы смог?

— Я бы не смог оставить тебя.

Артур отвернулся, но руки Дугласа так и не выпустил.

— Помнишь… Ты просил тебя отпустить?

Артур промолчал и всё так же смотрел на хитрую конструкцию из капельниц.

— Так я отпускаю, Артур… Уходи.

Артур повернулся резко и сдавил ладонь Ретта ещё сильней, теперь уже со злостью.

— Не уйду, Ретт. Что бы ты сейчас не говорил. Ты недееспособен, так что я не буду принимать твои слова всерьёз.

Ретт не ответил.

Артур тоже не знал, что ещё можно сказать, так что просто сидел молча, держа его за руку, пока дверь не приоткрылась и на пороге не показалась медсестра.

— Я сейчас, — кивнул ей Артур. Наклонился и коснувшись губами лба Ретта добавил тихонько. — Помни, мы все тебя ждём.

Поцеловал его в висок ещё раз и всё-таки встал. Когда он вынимал свою ладонь из ладони Ретта, ему показалось, что та сжалась в ответ, не желая его отпускать.

Глава 94 Ожидание

Танака позвонил спустя три часа. О враче серьёзных новостей не было — лишь то, что его нашли, и Шелман поехал делать ему предложение, от которого нельзя отказаться.

— Что вообще произошло? — спросил Артур. Он стоял у широкого окна, выходившего на узкую улочку, прислонившись лбом к стеклу и устало потирал глаза. Город уже зажёг свои огни, и Артур с трудом мог поверить, что ещё днём он собирался провести тихий зимний вечер с Дэреком, перед тем как тот отправится в своё турне.

Дэрек звонил три раза. Артур каждый раз нажимал отбой. Только после третьего звонка он отправил короткую смс: «Всё хорошо. Приехать не смогу». Телефон замолчал.

Помещение, где сидели Мартин и Уоткинс, постоянно казалось ему слишком тесным. Он отчасти жалел Джереми, который чувствовал себя откровенно неуютно под прицелом презрительного взгляда Мартина, однако заступаться за него и не думал.

Мартин бесился. Это ощущалось за метр. С какой-то злой усмешкой Артур думал, что этот напыщенный золотой мальчик рассчитывал остаться в этом коридоре в одиночестве. И даром, что мальчику уже за тридцать — ума ему это не прибавило. Несмотря на все свои математические способности, Мартин явно остался там же, где и был — в офисе Ретта и в его деловых ланчах, но не в его одиноких вечерах.

На Джереми смотреть было труднее. Сердце кололо при мысли о том, что этот мальчик похож на него самого пять лет назад. Только он уже не мог стать таким. И дать Ретту то, чего тот желал когда-то и, видимо, хотел до сих пор. Ретту не нужен был партнёр. Он хотел того, кого сможет отнести в спальню на руках. Джереми, безусловно, радостно позволял ему подобное. Артур уже не позволил бы никогда.

Артур корил себя за то, что думает о подобных вещах, когда неизвестно, что будет с самим Реттом через сутки. Всё произошло так быстро, что он не успел даже испугаться, зато теперь осознание случившегося навалилось на него в полной мере. Врач говорил, что жизнь Дугласа вне опасности, но ведь жизнь — далеко не всё. Артур мучительно не хотел видеть Ретта разбитым и сломленным, какой стала после трагедии Люси. По опыту он знал, что далеко не всё в жизни можно исправить даже имея деньги. А теперь и с деньгами всё было не совсем понятно. Артур заметно покривил душой, когда обещал оплатить специалистов с Земли — вернее, попросту не успел подумать о том, что без денег, поступавших из «Дуглас корп», это может стать серьёзной проблемой. Как с ней быть, он думать пока не хотел — достаточно было тех проблем, которые нужно было решать прямо сейчас.

Не хотел он думать и о том, что сидит в больнице у давно уже чужого, по большому счёту, человека. Чем бы ни закончилась эта история, Артуру в ней места не было. Роль его была невелика — привести доверенность и позволить Мартину сделать всё так, как он считал нужным. Только вот уже допущенная Мартином ошибка, его желание во что бы то ни стало перевести Ретта в «Астория Бридж», не позволяли уйти и доверить здоровье Дугласа ему.

Он вышел в холл больницы спустя почти что три часа после того, как врач попросил его покинуть палату, и почти сразу же раздался звонок Танаки. Голос у того был ещё более уставший, чем у самого Артура.

— Это Бёлер. Чёртова старая скотина Клаус Бёлер.

Артур впервые слышал от Танаки подобное выражение, но перебивать не стал.

— Я ему двадцать лет говорил, что однажды этим всё закончится. Бёлера никогда не интересовало ничего, кроме собственной задницы. Вопрос был только в том, когда ему понадобится видеть Ретта мёртвым, а не живым. Он эту мразь вытаскивал раз за разом все двадцать лет. А Бёлер пользовался… — Танака вздохнул. — У Ретта есть идиотская привычка путать своё отношение к людям с их отношением к нему. Он уверен, что если он засыпает кого-то подарками и милостями, а тот радостно принимает всё, что ему дают — это любовь. А когда оказывается, что его просто использовали, он чувствует себя преданным и начинает творить глупости. Его ничто не учит. Может, разве что, теперь он задумается… Хотя вряд ли. Понадобилось пятнадцать лет, чтобы он понял, что из себя представляла Жозефина. И даже тогда он продолжал надеяться. Я думаю, что он и разводиться толком не хотел, иначе мы решили бы этот вопрос быстро с одной единственной жертвой.

— Если не хотел, зачем развёлся…

Артур прикрыл глаза. Почему-то из всей тирады Танаки именно эта часть вызвала болезненный укол в груди.

Танака помолчал.

— А ты не понимаешь, Артур?

Не получив ответа, он продолжил.

— Одно помешательство сменилось другим. Но это лишь снова причинило ему боль.

— Я не использовал его.

Танака вздохнул.

— Я знаю, — сказал он устало, — просто Ретт уже сам не знает, во что верить. Он обжигается, но снова тянется к огню. Он знает, что опять обожжётся, но по-другому не может. И иногда… Он одергивает руку просто потому, что знает, что сулит ему этот огонь.

Артур долго молчал.

— Я знаю, — сказал он в конце концов, — но знаешь, как от этого больно огню?

— Знаю, — ответил Танака мягко. — Я не сужу. Только сейчас не причиняй ему новой боли. Сейчас… не то время.

— Я не собирался, — Артур замолк и снова потёр глаза. — Что дальше? Нам аукнулось то дело с…

— Да, — прервал его Танака, — правительство почему-то считает, что «Дуглас корп» продавала боевые истребители на Эрхан. Ретту поставили условие, либо он сдаёт сообщников, либо садится в тюрьму.

По спине Артура пробежал холодок, и он оглянулся на лестницу, ведущую на второй этаж, где располагались палаты.

— Он никого сдавать не хотел. Поехал к Бёлеру выяснить, что всё это значит и… Когда я вошёл, уже шла стрельба. Сделал, что успел.

Артур опять потёр глаза.

— Хорошо, — сказал он, хотя никакого «хорошо» абсолютно не ощущал, — что делать теперь? Что с самим Бёлером?

— Бёлер был ранен, но где он сейчас, я пока не знаю.

— Думаешь, надо его сдать?

— А почему нет?

— Потому что… — Артур прокашлялся, — потому что он чуть не усадил Ретта в инвалидную коляску. А может быть, ещё усадит.

Танака помолчал.

— Если решить дело самим, АНБ не отстанет. Им нужен козёл отпущения.

— А если отдать Бёлера им, то они получат сразу трёх, — Артур снова закрыл глаза, — Бёлер-то не будет молчать.

Артур почти видел как на другом конце линии Танака кивнул.

— Да. Надо продумать, как сдать им молчаливого Бёлера.

— Сколько времени они дали?

— Сутки. Прошло уже двенадцать часов.

Артур посмотрел за окно.

— Танака… А моё похищение… Это сделал Бёлер?

— Не надо об этом сейчас.

— Именно сейчас.

— Думаю, да.

— Тогда он может отсиживаться на Земле. У него там связи, раз он потащил меня именно туда. И я бы начал с Австралии.

— У нас там сейчас никого нет. Понадобится время. Ты уверен?

— Нет. Но других вариантов нет, — он помолчал, размышляя. — А что насчёт Сальваторе? Ретт говорил, у него большие возможности на Земле.

— Мы об этом сразу подумали. Но счёт с ним закрыт. Нам уже нечего ему предложить.

— Ретт говорил, есть какой-то код…

— Артур… — Танака перебил его, но говорил он мягко, будто с ребёнком, — мы уже отдали ему код. Когда пытались вытащить тебя.

Артур не ответил. Только закрыл глаза.

— Ладно. Я отправлю туда людей.

— И постарайся объяснить органам, что Ретт не может давать показания в больничной койке. Я поговорю с ним. Надеюсь, он всё-таки выступит против Бёлера. Но не сейчас.

— Хорошо.

Спалось Артуру плохо. Жёсткий подлокотник колол руку, а шея основательно затекла.

Около пяти он проснулся от негромкой перебранки где-то поблизости. Прислушавшись, Артур узнал голоса Карлоса и Джереми.

— Не понимаю, что тебе делать здесь, — цедил испанец. — Сейчас Ретту не до того, чтобы развлекаться с тобой.

— Мне тем более непонятно, что делает здесь директор аналитического отдела. Разве вы не должны сейчас работать?

— Что ты понимаешь в аналитике?

Артур открыл глаза и повёл плечами.

— А по-моему, он прав, — Артур в упор посмотрел на Мартина, наградившего его яростным взглядом. — Вы, мистер Мартин, можете сколько угодно презирать нас обоих, но было бы куда больше пользы, если бы вы сейчас занялись делами, а не дрязгами у постели больного.

— Не вам решать, — отрезал Мартин.

— Напротив, мне. Потому что от этого зависит и мой бизнес, как совладельца «Дуглас корп».

Мартин открыл рот, чтобы что-то сказать, но тут же замолк.

— Если бы я знал, что вы из себя представляете, — произнёс он негромко.

— Мартин, я не пытаюсь с вами ссориться. И давлю только потому, что иначе вы слушать не хотите. Кто-то должен выяснить, какова выгода Бёлера в этом деле. И ваши возможности нам всем бы очень помогли.

Мартин буравил его взглядом с минуту, а потом обмяк и сказал:

— Хорошо.

Вставать он, впрочем, не спешил.

— Обещаю, что не буду таким эгоистом, как вы, и буду держать вас в курсе дел, — сказал Артур.

Щёки испанца вспыхнули, но спорить он не стал. Лишь поднялся и направился к выходу.

Врача привезли к шести часам. Артур с ужасом смотрел на пожилого мужчину, никак не производившего впечатление отличного специалиста. Затем перевел взгляд на Симмонса.

— Всё будет хорошо, — в третий раз повторял ему главврач, однако это не помогало.

Всё время, пока длилась операция, Артур ходил по коридору из конца в конец, искоса поглядывая на Джереми, скорчившегося в кресле. Тот был бледен, под глазами его залегли глубокие тени, и сейчас он никак не тянул на рождественского ангела.

Артур хотел было сказать ему, что всё будет хорошо, но едва он открыл рот, обнаружил, что голос пропал. Он сам вовсе не был уверен, что что-нибудь будет хорошо, а врать не привык.

Спустя полчаса после начала операции появился Шелман. Артур уже несколько раз успел подумать о том, почему на этаже нет охраны, теперь же наконец смог получить ответ.

— Больница оцеплена, — сказал Ричард. Он единственный во всей этой кутерьме казался сделанным из метала. Голос его звучал так же, как и всегда — ровно и равнодушно. — Новости есть?

Артур покачал головой.

— А у вас?

Шелман повторил его жест.

Артур прислонился к стене и запрокинул голову назад.

— Как же хочется что-нибудь сделать… — пробормотал он.

— Вы уже всё сделали.

Ричард отвернулся и посмотрел на Джереми. Чтобы создать образ пациента психбольницы, тому оставалось лишь начать раскачиваться из стороны в сторону.

Шелман подошёл к юноше и опустился на корточки перед креслом.

— Мистер Уоткинс?

Джереми попытался втянуть воздух и что-то сказать, но вместо этого из горла его вырвался рваный всхлип.

— Ну, мистер Уоткинс. Вам принести что-нибудь? Может, поесть или кофе?

Джереми кивнул и доверчиво посмотрел на Шелмана.

— Кофе.

— С корицей.

Уоткинс закусил губу и кивнул.

Шелман встал и, развернувшись, встретился взглядом с Артуром.

— А мне ничего, — торопливо ответил Артур, внезапно ощутив неловкость. — Если я выпью сейчас кофе, то просто взорвусь.

Шелман усмехнулся и кивнул.

— У Ретта была та же проблема… Когда он искал вас.

Артур отвернулся. Он не хотел слышать что-то подобное сейчас. Ему вполне хватило разговора о разводе.

— Идите, — попросил он тихо и, подойдя к окну, снова принялся смотреть на теперь уже меркнущие огни.

Операция закончилась в половине восьмого. На все вопросы о результатах врач отмалчивался.

В девять позвонил Танака с сообщением о том, что АНБ даёт отсрочку на неделю.

Артур выдохнул с облегчением и ощутил, как многотонный груз падает с его плеч.

— А что с Бёлером? — спросил он.

— Пока ничего.

— Танака… у Жерома есть связи в спецслужбах. Может, натравить их на самих себя?

— И на Бёлера заодно, — Танака хмыкнул. — Это мысль.

Артур слабо улыбнулся.

— Если будут ещё мысли, я поделюсь.

Танака повесил трубку первым.

В двенадцать медсестра сообщила, что Ретт проснулся.

Артур и Джереми метнулись к двери одновременно, но она стояла стеной.

— Максимум — две минуты разговора. И только родственники.

Артуру было даже стыдно входить в палату одному, тем более, что он вовсе не был уверен, что Ретту пойдёт на пользу встреча с ним.

Ретт лежал, чуть приоткрыв глаза и глядя в потолок. Когда Артур пересёк порог, он лишь слабо повёл зрачками.

Артур остановился в шаге от него, не зная, стоит ли говорить, что происходит за стенами больницы, но решил, что кое-что сказать всё-таки нужно.

— АНБ дало нам ещё неделю, — сказал он без всякой подготовки. — Танака работает. Без тебя мы решение принимать не будем.

Артур сделал ещё шаг вперёд и, не удержавшись, всё же наклонился и поцеловал его в лоб.

— Выздоравливай, Ретт.

Он вышел, так и не дождавшись ответа, и снова потянулись бесконечные часы ожидания. До конца дня Танака больше не звонил, зато около шести врачи сказали, что Ретт окончательно отошёл от наркоза. В палату по-прежнему пускали только близких — это требование госпиталь Святого Патрика соблюдал неукоснительно и явно не терпел поблажек. Спорить, впрочем, никто из оставшихся не пытался.

Артур молча прошёл внутрь, едва получил разрешение от сестры. Теперь уже Ретт абсолютно отчётливо проследил за ним взглядом, но не сказал ни слова.

Артур подтянул поближе к постели стоявшее в отдалении потрёпанное кресло и поймал руку Ретта. Тот не вырывался, но, похоже, лишь потому, что был слишком слаб.

— Ретт, не вини меня, хорошо?

Ретт молча смотрел в потолок.

— Я сейчас всё, что возможно, сделал бы, чтобы этого не случилось. Я и… И тогда сделал бы всё. Чёрт, Ретт, прости. Я не пытаюсь сказать, что предупреждал, но я ведь предупреждал…

— Уходи.

Артур вздрогнул. Голос Ретта прозвучал неожиданно отчётливо, подтверждая, что тот в полном сознании.

— Мы об этом уже говорили, — сказал Артур мягко, — я не уйду.

Ретт промолчал.

— Ретт, я слишком хорошо знаю тебя, чтобы оставить сейчас одного. Ты сейчас будешь выдумывать, что ты одинок и никому не нужен, упиваться этим… Но это же ложь. Мы… Мы все ждём тебя. Представь, каково мне было сидеть сутки в одном помещении с твоими Мартином и Уоткинсом… Они чуть не убили друг друга под утро, как две кошки, ей богу.

Ретт молчал.

Артур посмотрел в окно, потом снова на Ретта. Лицо его осунулось, но выглядело в целом не так плохо, как в прошлый раз. Только щёки слегка опухли от долгого сна.

— Я говорил с Танакой. Он сказал, что ты никому не веришь, потому что каждый раз веришь слишком сильно. Ты каждый раз знаешь, что тебя предадут, но не можешь удержаться.

Пальцы, которые сжимал Артур в своих ладонях, дрогнули.

— И Бёлер… Бёлер доказал это ещё раз.

Ретт повернул голову и посмотрел на него в упор.

— Это не твоё дело, Артур.

— Это… моё дело. Потому что я был одним из тех, кому ты хотел верить.

Ретт дёрнулся всем телом, пытаясь повернуться на бок, и Артур, вскочив на ноги, удержал его на спине, не давая вырваться из объятий капельницы.

— Тихо, Ретт. Пожалуйста. Я всё равно не уйду, так зачем вредить самому себе?

Ретт зло посмотрел на него.

— Как позвать врача?

— Никак. Это простая бесплатная клиника, и врачи тут не бегают по первому капризу пациентов.

В глазах Ретта мелькнуло что-то новое. Кажется, боль.

— Ретт, тебя нельзя перевозить, — сказал Артур терпеливо, — как только врачи разрешат, ты отправишься в «Астория Бридж». Но от меня ты не избавишься и там. Тем более там.

— Я не хочу тебя видеть, — сказал Ретт ровно, но Артур видел, как за гранью этих слов клокочет злость, — Тебе так трудно это понять?

Артур улыбнулся одним краешком губ.

— А я хочу видеть тебя. Пат?

Ретт издал невнятный клокочущий звук, и Артур торопливо накрыл его плечо рукой.

— Не дёргайся, хорошо? Я просто посижу рядом. Я хочу, чтобы ты знал, что ты не один, вот и всё.

Ретт не ответил. Он просто уставился в потолок с таким видом, будто в самом деле находился в одиночестве.

Артур вздохнул и опустился обратно в кресло. После событий прошедших двух дней неимоверно хотелось спать, и он сам не заметил, как задремал.

Глава 95 Молчание

Почти двое суток прошло в полном молчании. Ретт много спал, а в то время, когда бодрствовал, упорно делал вид, что Артура рядом нет.

Артура это в принципе устраивало. Ему самому было куда спокойнее от осознания того, что Ретт находится рядом, пусть даже и злой как чёрт. На него накатило какое-то давно забытое чувство собственной уместности, будто он вернулся домой после долгой дороги. Он смутно помнил, что когда-то давно не мог переносить вот такого Ретта, молчаливого и мрачного. Теперь Артуру было всё равно. Того, что Ретт рядом и жив, было более чем достаточно, чтобы чувствовать себя спокойно.

Не желая тревожить больного, Артур давал отбой на редкие звонки Танаки, пока тот не перешёл на смски. И всё же к вечеру Ретт не выдержал.

— Что там? — спросил он, покосившись на Артура, строчившего очередной ответ.

Артур чуть приподнял взгляд и посмотрел на него исподлобья.

— Танака спрашивает, как ты.

— Врёшь.

Артур снова опустил глаза в телефон. Он, в целом, не врал. Танака и правда спрашивал «как Ретт» каждые два часа. Так же часто Артур спрашивал его, есть ли новости, но ни один, ни другой не могли ответить адресату ничего внятного.

— Как Бёлер? — спросил Ретт, будто прочитав уже набранные Артуром строки.

Артур вздохнул, нажал отправить и повернулся к Ретту.

— Он скрылся, но Танака его ищет. Не думай пока о нём, хорошо?

Ретт поджал губы и отвернулся. Не думать он не мог. В глубине души он понимал, что Артур прав. Если бы сейчас он оказался один в этой серой камере, именуемой палатой, то, скорее всего, сошёл бы с ума. Сколько бы он ни пытался понять, что произошло два дня назад, это не укладывалось у него в голове. Он точно помнил, что никогда не делал Клаусу зла. Он мог бы ожидать ненависти от кого угодно, только не от него. Сказанные будто в бреду слова про Жози ничего не объясняли. Оба знали, что отношения Ретта и Жозефины умерли давным-давно. Также и то, что Бёлер мог быть причастен к похищению Артура, попросту не укладывалось в голове.

Артур… На этом месте мысли теряли конструктивность окончательно, потому что присутствие в палате бывшего любовника, чувства к которому до сих пор не отгорели, давило не хуже серого потолка.

— Какого чёрта ты здесь делаешь? — Ретт сам не заметил, как произнёс это вслух.

Артур не шевельнулся.

Ретт повернул голову и наградил его взглядом, полным ненависти.

— Я сказал тебе, что ты здесь не нужен.

— Об этом судить мне, а не тебе.

Ретт покачал головой не в состоянии подобрать ответ на такую наглость. Он снова отвернулся и уставился в потолок, а Артур опять погрузился куда-то в мобильный телефон.

— Адамс тебя не заждался? — спустя несколько минут Ретт пошёл на второй заход, теперь уже вполне сознательно.

— Я сказал ему, что занят, — сказал Артур спокойно, не отвлекаясь от мобильного.

Ретт скрипнул зубами.

— Ты как всегда не видишь ничего плохого в том, чтобы якшаться с двумя сразу.

— Прошу прощения, — глаза Эссекса сверкнули. — Я с тобой не якшаюсь. Я просто сижу у тебя в палате и контролирую медицинское обслуживание.

Ретт будто обмяк — Артур видел это невооружённым взглядом. Он вздохнул и, пересев на кровать, поймал его руку, но пальцы Ретта тут же выскользнули.

— Ретт, не мучай самого себя. Сейчас не лучшее время, чтобы разбираться в том, что мы нагородили между нами. Прими как факт — я не могу уйти, пока ты не поправишься.

Ретт сжал кулаки.

— Я как-то жил без твоей жалости сорок лет.

Артур слабо улыбнулся.

— Даже не знаю, как у тебя это вышло.

Ретт наградил его яростным взглядом, но, столкнувшись со спокойными усталыми глазами, почему-то расхотел ссориться.

— Впрочем, — Артур посмотрел на него испытующе, — я думаю, ты уже можешь переписать доверенность на Джереми.

— Отличная мысль.

Упоминание Уоткинса разозлило Дугласа по новой, он попытался отвернуться и тут же понял, что тело ниже пояса его не слушается. Ретт попробовал ещё раз с тем же эффектом. Когда он попытался в третий раз, Артур уловил в его глазах страх.

— Что со мной? — спросил Ретт резко, снова замирая на спине и глядя на Артура в упор.

Артур опустил глаза.

— Эссекс!

Артур ещё раз попытался поймать его руку, но Ретт вырвал запястье с особой яростью.

— Ретт… Я пока не знаю.

— Хватит врать!

Ретт дёрнулся, пытаясь сесть и встряхнуть его за плечи, но тут же со стоном упал обратно, поражённый резкой болью в спине.

— Ретт, тихо!

Артур придержал его за плечи, не давая рвануться ещё раз, и только убедившись, что Дуглас успокоился, убрал руки и поправил подушку.

— Говори, — потребовал Ретт, снова глядя на него в упор, но больше не пытаясь шевелиться.

— Я тебе сказал, я не знаю.

Ретт отвернулся и напрягся, вспоминая, что произошло уже после тех слов Бёлера.

— Пуля попала в спину, — сказал он тихо и опять посмотрел на Артура, — это конец?

От тихого отчаянья, прозвучавшего в его голосе, по спине Артура пробежали мурашки, и он зябко повёл плечами.

— Я не знаю, — повторил Артур в третий раз, — хирург должен был вынуть пулю, не потревожив нервы. Что получилось, тебе видней.

— Не получилось.

Ретт отвернулся. Артур снова поймал его руку, но теперь уже Ретт не попытался её отдёрнуть. Он был молчалив и безучастен, будто в самом деле признал — «это всё».

— Ретт… Люси ходит. Ничего необратимого нет.

Ретт покосился на него и зло усмехнулся.

— Знаешь, сколько это стоило?

Артур покачал головой.

— Двадцать миллионов. Не считая лекарств и реабилитации.

Ретт нервно усмехнулся.

— Что там со счетами?

— Всё будет хорошо со счетами. Если мы найдём Бёлера и сдадим АНБ. Если даже нет, то деньги я найду.

Ретт отвернулся и вырвал руку.

— Это не имеет к тебе отношения.

— Считай, что я тебе должен.

Ретт повернулся и посмотрел на него со злостью.

— Пошёл ты, Эссекс. Когда ты уже прекратишь считать?

Артур ответил спокойным взглядом.

— Это не я считаю. Мне кажется то, что было между нами, давно уже сосчитать нельзя.

Ретт отвернулся и снова замолк, а Артур вернулся в своё кресло. Он собирался опять уткнуться в телефон, но вместо этого опёрся рукой о подлокотник и, опустив щёку на ладонь, стал наблюдать за Дугласом.

Тот плохо выглядел, и Артуру невыносимо захотелось сказать ему об этом, чтобы хоть как-то разогнать повисшую в воздухе тяжёлую тишину, но он промолчал.

Заговорил сам Ретт.

— Что здесь вообще делает Джереми?

— Ждёт тебя, — Артур не шевельнулся.

— Скажи ему, что у меня больше нет денег.

— Я говорил. Сразу же.

Ретт покосился на него.

— Он всё равно тут, — добавил Артур. — Может, хватит думать, что всё крутится вокруг денег, а, Ретт?

— Это не я так думаю, — Ретт снова уставился в потолок. Долго молчал, а затем продолжил. — Скажи ему ещё что-нибудь.

Артур поднял бровь.

— Что?

— Не знаю! — Ретт дёрнулся и попытался повернуться к нему, но опять упал на подушки. Артур вскочил было, чтобы уложить его правильно, но тот лишь остановил его, протянув перед собой руку. — Проклятье, Артур, сам подумай. Ты бы хотел, чтобы тебя видели в таком состоянии?

Артур вздохнул и снова сел в кресло.

— И ты тоже… — добавил Ретт.

— Я тебе уже сказал, я не уйду. А с Джереми… поговорю. Хотя подумай сам, ты бы на его месте ушёл?

Ретт поджал губы и опять повернул голову к потолку. Какое-то время оба молчали, потом Артур спросил:

— Тебе больно?

Ретт покосился на него.

— А как ты думаешь?

— Не знаю. Просто думаю, стоит ли перевозить тебя в «Асторию»?

Ретт попытался пошевелиться и тут же поморщился от боли.

— А что говорит врач?

— Я его не видел. Я же никуда не выхожу. И прекрати уже тревожить рану, а то никогда отсюда не выйдешь.

— Я и так никогда отсюда не выйду.

— Бедный, бедный Дуглас!

— Заткнись, а?

— Ок.

Ещё полчаса молчания.

— Принеси мне ноутбук.

— Нет.

Ретт повернул голову и посмотрел на Артура в упор.

— Как это понимать?

— Как заботу о твоём здоровье. У Мартина и Танаки всё под контролем. Иначе мы бы об этом уже знали.

— Мы?

Артур вскинулся.

— Думаешь, я бы тебе не сказал?

— Думаю, откуда тут появилось «мы»?

Артур уставился в мобильник и промолчал.

— А тебе уже лучше, — заметил он спустя какое-то время и легко улыбнувшись, посмотрел на Ретта. — Ты перестал делать вид, что меня нет.

Теперь уже не ответил Дуглас.

Остаток вечера прошёл в молчании. Только один раз зашла сестра сделать укол успокоительного. Ретт уснул почти сразу, а Артур ещё долго смотрел на него, прежде чем выйти и попытаться поговорить с Уоткинсом. Юноша сидел всё в той же позе, будто не шевелился два дня, только теперь в руках у него был пластиковый стакан с кофе. Глаза Джереми окончательно запали, а на подбородке стала пробиваться редкая прозрачная щетина.

Шелман сидел рядом, неподвижно глядя перед собой.

Артур поёжился. Ему внезапно показалось, что он попал в прошлое и теперь видит себя самого со стороны. Он подошёл к обоим и хотел было заговорить, но не нашёл слов.

— Ричард, можно вас? — Артур кивнул в темноту коридора.

Ричард поджал губы и встав, прошёл в указанном направлении.

— Ретт просит убрать его отсюда, — сказал Артур, когда они остановились в соседнем холле.

Ричард вскинул на него неожиданно злой взгляд.

— Ретт или вы?

— Ричард, вы в курсе его состояния?

Шелман не ответил.

— Пока не похоже, что он встанет. Его предал лучший друг, и у него отобрали дело, на которое он потратил всю свою жизнь. Ретт не хочет никого видеть. Он не хочет, чтобы его самого видели таким.

Шелман смотрел на него пару секунд. Как всегда неподвижное лицо не выражало ничего.

— Как он держится? — спросил он вдруг.

— Не знаю… Как Дуглас. Орёт, ругается и прогоняет всех, в том числе меня. Но я чувствую, что ему плохо. Я не уйду. А Джереми незачем тут сидеть, его всё равно не пустят. Пусть отдохнёт.

Шелман медленно кивнул.

— Спасибо, Ричард.

Артур ответил кивком и стал возвращаться в палату.

Когда он открыл дверь, Ретт лежал, всё так же глядя в потолок и то и дело сжимая и разжимая кулаки.

Артур бесшумно вздохнул и прикрыл за собой дверь. Затем подошёл к постели, опустился рядом с Реттом и, взяв в руки одну из его ладоней, с силой разжал пальцы.

— Ты должен спать, — сказал он тихо, не позволяя Ретту вырвать руку.

— Я не сплю.

Артур вздохнул.

— Тогда что ты делаешь?

Ретт не ответил.

— Поговори со мной.

— Уходи.

— Это мы уже обсуждали. Сменим тему?

Ретт перевёл взгляд с потолка на Артура и долго разглядывал его лицо, знакомое и чужое одновременно. Заговорить с ним было бы легко. С ним почти невозможно было не говорить, и от этого было страшно, потому что Ретт уже не сомневался, что Артур предаст его снова, как предавали другие.

— Я не предам, — услышал он тихий голос и ощутил, как пальцы сжимают его ладонь. Ретт так и не понял, произнес он что-то вслух, или Артур просто угадал его мысли.

— Ты уже предал. Много раз.

Артур закрыл глаза и глубоко вздохнул.

— Хочешь поговорить об этом? Хорошо, давай.

— Не хочу, — отрезал Ретт и снова отвернулся. Он долго молчал, а затем всё-таки продолжил, — я в таком дерьме, что мне на самом деле не до того, чтобы думать о тебе.

— Я понимаю, — Артур сильнее сжал его ладонь, — я здесь не для того, чтобы трепать тебе нервы. Я хочу помочь.

«Помочь и уйти», — вертелось в голове, но Ретт промолчал.

— Знаешь, — сказал он вместо этого и снова надолго замолк, — я просто устал. Вот и всё.

— Это бывает.

— Я думаю, это насовсем. Я больше не буду пытаться. В конце концов… Я ведь заслужил тюрьму, верно?

Артур долго молчал.

— Не знаю, — сказал он, — но мне будет больно, если ты туда попадёшь. И Джереми, и Карлосу, и Танаке. Мы не для того делаем всё возможное, чтобы ты так просто сдался.

Ретт пожал плечами.

— Я не верю. Не хочу.

— Это пройдёт.

— Этого я и боюсь. Я не хочу по новой. Не хочу снова сходить с ума. Я же знаю, к чему это приведёт. Все учатся на ошибках, даже я.

Артур вздохнул.

— Почему ты не можешь… как все? Не сходить с ума. Просто любить. Просто доверять.

— Просто не могу.

Ретт повернулся к Артуру.

— Ты любил бы меня, если бы мог?

Артур задумался.

— Я любил бы тебя, если бы ты умел доверять по-настоящему. Если бы ты слышал меня и не искал во мне врага.

— И мы снова вернулись к тому, с чего начали, — Ретт усмехнулся.

— Я просто не знаю, что было у тебя с Жози и Бёлером, а ты не говоришь.

— Хорошо. Значит, мы всё-таки будем говорить о нас.

Оба замолкли.

— Ретт, я спрошу так… когда ты перестал верить мне?

— Когда ты переспал с первым встречным, едва выбравшись в тот чёртов клуб, — ответил Ретт уверенно.

— Разве? Тогда почему ты накидывался на меня всякий раз, стоило мне хотя бы заговорить с кем-то в офисе?

Ретт долго молчал.

Артур потянул его руку на себя и принялся разглядывать ладонь, рассеяно поглаживая пересекавшие её линии пальцами.

— А если бы… Если бы ты ушёл? — сказал Ретт наконец. — Проклятье, Артур. Разве ты не знаешь сам? Разве не понимаешь? Даже теперь не понимаешь, когда знаешь, на что способен Гарднер, на что способен Бёлер? Я же смотреть не мог на это. Я всё время думал о тебе. И я хотел, чтобы ты также относился ко мне.

— Но я так и относился! — Артур резко выдохнул, заставляя себе успокоиться. — Я всё это помню, Ретт. Что ты боялся, будто бы я найду моложе, красивее, богаче. Посмотри, мне никто не нужен и никогда не был нужен. Я не знаю никого красивее тебя. Но ты превратил нашу жизнь в Ад. Ты чуть не уничтожил меня.

— Я? — Ретт выдернул руку и, подцепив подбородок Артура, заставил посмотреть себе в глаза. — Я не доверял, Артур? Я уничтожил нас?

Артур сглотнул. Он хотел закрыть глаза, но понял, что не может.

— Я был идиотом, — сказал он тихо, — маленьким идиотом. Что ты хотел от меня? Ты думаешь, меня когда-то любили, как… любил ты? Как я мог поверить, что нужен тебе? Будто бы вокруг тебя не вьются все эти Джереми и Карлосы. Ты мог попросту пойти и купить себе другого мальчика на базаре. Всегда.

— Но я никогда этого не делал!

— Ты переспал с Карлосом!

Ретт чертыхнулся и отпустил подбородок Артура.

— Опять, — сказал он, отворачиваясь к потолку. — Я не хочу ругаться. В этом нет смысла.

— Я тоже.

— Я вообще не хочу тебя видеть. Тебе больно со мной, ты думаешь, что мне — нет?

— Я всё равно не уйду, — сказал Артур упрямо. — Не важно, что было между нами. Я тебе обещал, что если случится подобное, я буду рядом.

Ретт резко повернулся и зло посмотрел на него.

— Так ты поэтому здесь?

— Чёрт бы тебя побрал, Дуглас, уймись! Я просто здесь. Смирись.

Ретт хотел было ответить, но телефон Артура пиликнул, и оба посмотрели на него.

— Танака? — спросил Ретт.

Артур открыл смс, кивнул и посмотрел на Дугласа.

— Бёлера нашли.

Глава 96 Выстрел

Артур поднял взгляд на Ретта.

— Только не пори горячку.

— Я хочу его видеть.

Артур поджал губы. Идея не нравилась ему ни с одной стороны.

— Ретт, тебе нельзя… — начал он мягко и замолк, встретившись с тяжёлым взглядом Дугласа. На дне зрачков плескалась боль.

Артур вздохнул.

— Всё равно сначала с ним должен поговорить Танака, согласен?

— Нет. Я хочу поговорить с ним, пока он ещё в здравом уме.

— Ретт, ты не наговорился ещё? — не выдержал Артур.

Ретт отвернулся.

— Я должен тебя просить?

Артур снова вздохнул.

— Нет. Ретт. Я тебе обещал, что без тебя ничего делаться не будет. Но прямо сейчас тебе нельзя покидать больницу.

— Потом будет поздно.

— Давай так… Два дня. Танака привезёт его и допросит. А я поговорю с врачом и спрошу, можно ли тебя забрать.

Ретт зло посмотрел на него и опять отвернулся.

К врачу Артур пошёл, когда Дуглас в очередной раз уснул.

— Вы в своём уме? — были первые слова Симмонса после того, как Артур озвучил желание Дугласа.

Артур вздохнул.

— Я — да.

— Прошло всего три дня. Будь даже рана более простой, она ещё толком не зажила.

— Я понимаю.

— Тогда о чём мы говорим?

Артур прикрыл глаза и сосредоточился подбирая слова.

— Доктор Симмонс, вы наверняка знаете, что ситуация у Ретта сейчас непростая.

— Я не специалист по непростым ситуациям. Я врач. И как врач я вам говорю, что больницу он может покинуть разве что для того, чтобы отправиться в другую.

— Хорошо, — тут же согласился Артур, — какие документы мне нужны, чтобы перевести его в «Астория Бридж»?

Врач покачал головой.

— Спросите в регистратуре, — сказал он мрачно. Затем, помолчав, добавил. — Ему нельзя сидеть больше пары часов. Он сам поймёт это как только попробует.

Артур вскинул голову.

— Доктор Симмонс…

Глаза его встретились с глазами врача.

— Говорите.

— Он… считает, что операция прошла неудачно. Это так?

— Не совсем. Позвоночник не задет, но реабилитация всё равно потребуется. Поэтому я и говорю вам, что ему нельзя покидать больницу. Ему сейчас нужен надзор специалистов, а вскоре понадобится ещё и помощь тренеров по реабилитации, массажистов… Я бы вам крайне не советовал его забирать. Не говоря уже о том, что в домашних условиях вам будет с ним очень трудно.

— Я пока не думал о том, чтобы забирать его насовсем. На самом деле.

— Насколько я успел познакомиться с нашим пациентом, он сам об этом наверняка подумывает. Я не первый раз вижу людей, которые не могут сидеть на месте. Это хорошо, значит желание побеждать никуда не делось. Но он может навредить себе. Если вы забираете его, то вся ответственность за это ложится на вас.

— Я понимаю, — Артур кивнул и встал.

Вернувшись в палату, он обнаружил, что в кресле, которое он уже стал считать своим, устроился Мартин.

Ретт всё так же лежал, глядя в потолок, и на посетителя не посмотрел за всё время разговора ни разу. Однако, как показалось Артуру, когда он вошёл, на вопросы он отвечал вполне спокойно и агрессии не проявлял.

Заметив Артура, оба замолчали и посмотрели на него. Затем Ретт всё-таки повернулся к Мартину и сказал:

— Спасибо. Идите, Карлос. Вы мне действительно помогли.

Карлос кивнул, встал, постоял некоторое время, глядя на Дугласа, и вышел.

Артур поджал губы, но промолчал. Садиться в кресло, нагретое Мартином, не хотелось, и он опустился на постель рядом с Реттом.

Ретт посмотрел на него и чуть заметно усмехнулся.

— А говорил, никого не пускают.

— Не доглядел.

Пару секунд Ретт смотрел на него и почти улыбался, а потом вздохнул и, снова помрачнев, уставился в потолок.

— Он просмотрел данные о фирме Бёлера.

Артур кивнул, показывая, что ждёт продолжения.

— Клаус почти обанкротился шесть лет назад.

— Эмбарго.

Ретт с удивлением посмотрел на него, а потом снова отвернулся.

— Да. Плантации пострадали из-за эрханцев, и именно Эрхан отказывался с ним торговать. А потом вдруг выплыло это дело с истребителями — я так думаю, переворот планировался уже тогда, и они поставили Бёлеру ультиматум. Или сам Бёлер вышел на них. В общем, дело у него пошло на лад, но это, в сущности, не удивительно. Не понимаю, почему он не рассказал мне этого ещё тогда.

Ретт замолчал, а через какое-то время продолжил.

— Я вообще многого не понимаю. Я тебе не слишком много рассказывал о том, что он значил для меня… но мне всегда казалось, что Бёлер — это то, что не уйдёт из моей жизни никогда. Сам не знаю, почему… Мы же почти вместе строили эту его чёртову фирму. Земли у него были, а как организовать производство, он не знал. И очень боялся, что ничего не выйдет, потому что тогда он не смог бы жениться на… На Констанс. Она была красивая. Младше Жози на два года. И какая-то, знаешь… Как чёрная птица. Летящая. Не такая резкая, как Жози. Констанс будто бы не была приспособлена для жизни. И я прекрасно понимаю, что брак с тем, у кого есть деньги, был для неё единственным выходом. Но это не помогло. Не знаю, что там у них произошло. Она умерла от передозировки наркотиков семь лет назад. Выжгла лёгкие дотла. Зачем?… Зачем красивой, состоятельной женщине гашиш? А теперь Клаус вдруг заявляет мне, что он хотел быть с Жози… Что я был нужен только за тем, чтобы отвлечь Констанс, — Ретт вздохнул. — Спустя пятнадцать лет, когда я с ней уже развёлся, это — самое время для таких новостей. Почему бы было не сказать мне тогда. Не знаю, на самом деле… может… Может, вместе они были бы счастливы? Хотя я бы не отдал её тогда. Ни тогда, ни потом. Да и, чёрт бы его побрал, когда он звонил мне после смерти Констанс… я не верю, что он её не любил. Так не говорят о том, кого не любят.

Ретт замолк, а через какое-то время продолжил.

— Я не понимаю. Просто не понимаю, что я сделал не так.

— Ничего, — сказал Артур тихо и осторожно коснулся пальцами его запястья, не желая спугнуть этот недолгий миг доверия. — Ничего ты не сделал не так. Он такой человек, Ретт. Прости, но я думаю, что он погубил Констанс. Как тебе сказать… Есть люди, в которых плещется желчь. Им всегда мало того, что у них есть. Они начинают ценить это, только потеряв, а когда обретают снова — хотят большего. Он хотел твою жену, потому что она не принадлежала ему. Потому что она не принимала наркотики. А потом потому, что она просто была жива. И, прости меня, я не думаю, что хоть раз за пятнадцать лет он заметил, как она мучает тебя. Ты сейчас рассказал, как ты помогал ему, но ни разу не упомянул, как бы он помог тебе.

— Он дал мне шанс познакомиться с Жозефиной. Он привёл меня туда, куда я никогда не попал бы без него. Он дал мне возможность наладить торговлю с Эрханом.

— Ретт… Послушай себя. Он тебе сам сказал, что привёл тебя лишь потому, что это было нужно ему самому. Также и с этой афёрой с Эрханом. Он хотел выкарабкаться сам. И снова за твой счёт. Сколько ещё было таких случаев?

Ретт покачал головой.

— Не знаю. Не хочу в это верить.

— А придётся. Я никогда не говорил, но когда мы с тобой разошлись в первый раз, он хотел перекупить меня. Тихо! — заметив, как Ретт рванулся вперёд, Артур поймал его плечо и уложил обратно. — Не в том смысле, Ретт. Меня всё-таки хотят трахнуть не все твои друзья. Его интересовала моя работа. Он просил меня уйти из «Дуглас корп» или начать шпионить для него. Говорил, что это для твоей же пользы, но как бы я не был наивен, всё-таки что-то понимал и тогда.

— Почему ты не сказал сразу?

— А ты бы мне поверил? — Артур криво усмехнулся, — ты даже спустя три года всё ещё верил ему, а не мне.

— Да, — Ретт опять отвернулся к потолку.

Теперь уже Артур целиком сжал его руку и продолжил.

— Ты не дурак. Такое бывает. Знаешь, я тоже верил Карлайлу. Конечно, я знал его не двадцать лет, и всё же… Для меня это была настоящая дружба, пока однажды он не пришёл ко мне, как к другу, и не отымел, как шлюху.

Ретт безрадостно усмехнулся.

— Ну да. Чем-то похоже.

— Похоже, Ретт. Просто… ты действительно умеешь любить до конца. Без границ. И ты прав, если бы ты был другим, я бы не влюбился в тебя.

Артур крепче сжал ладонь Дугласа, и ему показалось, что тот тоже немного стиснул пальцы, однако Ретт всё ещё продолжал смотреть в потолок.

— Он хотел избавиться от тебя, — продолжил Ретт через какое-то время. — Значит, всё-таки я во всём виноват.

— О чём ты?

Ретт медленно повернулся к нему.

— Похищение. Он сказал… — Ретт замолчал.

Артур закрыл глаза и вздохнул, заставляя себя успокоиться. То, что до сих пор было лишь подозрением, обретало плоть, и это принесло неожиданное облегчение. Артур улыбнулся, неожиданно для самого себя поняв внезапно, что больше ему не придётся смотреть на десятки знакомых с подозрением, не зная, за чьей доброжелательной маской таится лицо похитителя. А затем Дуглас отобрал у него руку, и Артур ощутил прикосновение шершавых пальцев на шраме. Никто и никогда не касался его, даже Дэрек. Когда-то давно Артур просто отказался об этом говорить, и Дэрек больше не спрашивал, делая вид, что красной полосы не существует. Но она была. Только двое знали о том, что она значит для Артура. И когда пальцы коснулись шрама, он резко открыл глаза, вглядываясь в лицо Ретта и привычно отыскивая в нём отвращение, но встретил только боль.

— Это потому, что я использовал тебя, — сказал Ретт тихо.

Артур вздрогнул. Этих нескольких слов оказалось достаточно, чтобы он увидел картину, которую только что выстроил для себя Ретт, но Дуглас уже продолжал.

— Он хотел избавиться от тебя, потому что я доверил тебе то, что не доверил ему. Не надо было вводить тебя в «Дуглас корп».

— Нет, Ретт! — Артур перехватил его руку и сжал. — Я благодарен тебе. Ты поверил в меня. Ты дал мне возможность начать собственную жизнь. Если бы не ты, я бы… Не знаю, что бы мне оставалось? Искать другого покровителя, как… как твоему Джереми.

Ретт медленно покачал головой и слабо улыбнулся.

— Джереми никогда не хотел большего. Ты… Это всегда было видно. Тебе было бы мало просто постели. Но лучше бы так, чем позволить Бёлеру так изуродовать тебя.

Артур покачал головой и прижал к щеке ладонь Ретта.

— Ты не виноват. В этом — точно. Я много думал об этом и мог бы назвать десяток причин, почему это произошло, а теперь к ним прибавилась ещё одна, но сейчас не надо об этом. Всё прошло.

— Я тоже… нашёл десятки причин. И я всегда знал, что пристрелю того, кто сделал это с тобой.

Артур улыбнулся одним уголком губ.

— А ты не думал, что я хочу сделать это сам?

Ретт ответил такой же грустной улыбкой. Он чуть шевельнул пальцами, поглаживая бархатистую кожу на скуле, которой не касался так давно. Артур прикрыл глаза, и Ретт был уверен, что видит, как он тянется навстречу этому касанию. Он позволил себе наслаждаться этим мгновеньем ещё секунду, а затем убрал руку.

— Ты не позволишь мне простить Клауса, ведь так?

Артур резко открыл глаза и внимательно посмотрел на него.

— Нет, — жёстко сказал он, — не позволю. Даже не из-за того, что он сделал мне. Из-за того, что он сделал с тобой и ещё может сделать нам. Его надо выдать, Ретт. Но стоит ему оказаться в Агентстве, как он запоёт, и петь он будет о нас с тобой.

Ретт замер. Пальцы его всё ещё чуть касались щеки Артура. Он молчал.

— Ты не веришь? — спросил Артур.

— Не знаю.

— У тебя два дня, чтобы поверить, Ретт. Ко вторнику дело должно быть решено. Но если этого не сделаешь ты, это сделаю я.

— Пить хочется ужасно.

— Подожди, — Артур подошёл к небольшому переносному холодильнику и, открыв крышку, покопался внутри. — Малиновая или лимонная?

— Всё равно.

Артур достал желтоватую бутылку газировки и, наполнив стоявшую рядом чашку, подошёл к Дугласу. Присел рядом, приподнял его за плечи и помог сделать глоток.

— Как младенец, — фыркнул Дуглас и снова приложился к краю кружки.

Артур ничего не ответил. Ретт уже почти не спал и теперь в основном бесился или требовал отпустить его куда-то, куда — он не знал и сам, потому что подвижность нижней части тела всё ещё не вернулась, да и просто сидеть, как и обещал врач, он почти не мог.

Скука брала своё, и он постепенно перестал огрызаться на Артура, ограничившись короткими ссорами с сестрой. Артур обнаружил простой, но весьма действенный способ шантажа — книги. На четвёртый день он попросил Милфорд привести ему что-то почитать, потому что сидеть без дела, пока Ретт спал, было уже невыносимо. А через некоторое время начал читать Ретту вслух.

Вкусы, как и предполагал Артур, у них были абсолютно разные. Ретт не любил классику, исторические романы и всем жанрам предпочитал детективы. После нескольких перепалок они сошлись на Агате Кристи, хотя Ретт постоянно возмущался глупостью детективов и явно не был в восторге от атмосферы старой Европы.

Чтение помогало ему не думать, и это безмерно радовало обоих. Если же случалось так, что Ретт просыпался, пока Артур дремал, в голову неизбежно лезли мысли о собственной беспомощности. То, что без посторонней помощи он не может даже попить воды, выводило из себя. И в то же время чуть позже Ретт обнаружил, что весьма приятно просить пить именно у Артура. Были, конечно, и такие потребности, для которых он предпочёл бы позвать медсестру, но такой вызов в госпитале был весьма затруднён, персонала не хватало, так что приходилось скрипя зубами позволять Артуру помогать и в этом. После этого Ретт обычно долго молчал, сгорая от стыда, а Артур либо читал ему, делая вид, что не замечает мрачного настроя, либо просто устраивался у него за спиной, прислонял к груди и гладил по волосам, борясь с желанием коснуться губами сильной шеи и погружаясь в эти невесомые, но такие приятные ощущения, когда короткие чуть жестковатые прядки проскальзывают между пальцев.

После очередного осмотра, перевод врач потребовал отложить хотя бы на неделю, и Артур не стал спорить, так же безапелляционно передав его слова Ретту.

Дуглас бесился долго и шумно, пока не добился личной встречи с Симмонсом. Он кричал ещё долго, но врач был на удивление равнодушен к такому проявлению чувств, а тот факт, что кроме крика он не может позволить себе ничего, бесил Ретта ещё сильнее.

В конце концов он выдохся и смирился, только потребовал выдать ему телефон.

После недолгой консультации Симмонс и Артур сошлись на том, что телефон можно выдать, но только на время, что вызвало у Дугласа новый приступ ярости. Получив заветный прибор, он тут же набрал номер Танаки и все свои отведённые пять минут слушал новости. Танака брался оттянуть арест ещё на неделю, но уже позже, когда трубка перекочевала к Артуру, посоветовал нанять адвоката и как можно скорее.

К концу второй недели рана уже не болела, но сидеть Ретт всё так же почти не мог. Однако говорить об этом ни Артуру, ни Симмонсу он не стал, не без оснований подозревая, что правда может привести к новой отсрочке.

В итоге документы всё-таки были подписаны, а около полудня Артур вкатил в палату дорогую коляску, которую выбирал всё утро.

Ретт посмотрел на приспособление с презрением, тем не менее как только Артур подкатил её к кровати, он попытался перебраться в неё и тут же согнулся от боли.

— Ретт, стой! — Артур поймал его подмышки и уложил обратно. — Ну вот… отдыхай теперь. Никаких резких движений, и как только станет больно, ты говоришь мне, хорошо?

— Да, — мрачно выдохнул Ретт, дожидаясь, когда пульсирующая боль в спине стихнет. Затем послушно протянул вперёд руки, позволяя Артуру приподнять себя и тут же отводя глаза.

Артур осторожно усадил его в кресло. Боль ещё не проснулась, но Ретт знал, что она вот-вот придёт снова. Но то, что он неспособен сесть сам, пока волновало его куда больше.

Артур опустился на корточки перед креслом, устанавливая его ноги на подставку, а затем осторожно коснулся коленей. Проследил за выражением лица Дугласа и не заметив на том боли, уже более уверенно перенёс на них вес.

— Ретт… — позвал он.

Ретт мрачно покосился на него.

— А мне нравится, — Артур чуть улыбнулся,

— Нравится моя беспомощность?

Артур серьёзно кивнул.

— Всегда мечтал получить возможность заботиться о тебе.

Он посидел так ещё пару секунд, но Ретт не обернулся. Артур встал и, обойдя коляску, покатил её к выходу.

Спустившись по лестнице, вытолкнул её на тротуар и, с опаской посмотрев на Дугласа, предупредил:

— Я сейчас. Не чуди.

Ретт кивнул. Чудить он попросту не мог — не знал, как управлять коляской. Артур торопливо двинулся в сторону стоянки, а когда подогнал машину, застал его именно за попытками разобраться в управлении. Кресло вертелось вокруг своей оси, и Артур едва успел остановить его прежде, чем оно покатилось к аэростраде.

— Просил же! — пробормотал Артур, подкатывая его ближе к машине.

— У дредноута пульт управления проще, — сообщил Ретт мрачно.

Артур не ответил. Он вытащил сиденье и спрятал его в багажник. Затем кое-как затащил коляску на освободившееся место и, зафиксировав, обошёл аэромобиль и уселся за руль.

— Ты водишь, — констатировал Ретт, когда аэромобиль поднялся в воздух.

— Естественно.

— Я не знал.

Артур покосился на него, стараясь скрыть усмешку.

— Естественно.

Ретт уставился на дорогу.

— А где моя машина? — спросил он через несколько секунд.

— Не знаю, спросишь у Танаки.

Танака, впрочем, говорить настроен не был. Он молча проводил обоих на нижний уровень и открыл дверь камеры.

— Ты не пойдёшь? — спросил Ретт, оглядываясь на него.

Танака качнул головой.

— Я на него насмотрелся. За двадцать лет, — Танака достал из-за пояса пистолет и протянул Ретту. Помешкав, тот взял оружие в руки. Затем оглянулся на Артура, и тот закатил коляску в дверной проём.

Бёлер сидел в таком же кресле, как и МакГрегор много лет назад. Выглядел он усталым, под глазами залегли тени, однако внешних повреждений заметно не было.

Ретт опустил ладонь на запястье Артуру, безмолвно давая знак остановиться.

Тот тут же выполнил просьбу.

Ретт долго смотрел на Клауса, прежде чем позвал его по имени.

Бёлер вскинулся, вглядываясь в темноту.

— Ещё шаг, — сказал Ретт тихо, и Артур чуть выкатил коляску.

Бёлер сфокусировал наконец взгляд на посетителе и усмехнулся — зло и безнадёжно.

— Тебе хуже, чем мне, — сказал он с удовлетворением.

Ретт нахмурился, пытаясь понять безумную логику старого друга, и, заметив, видимо, выражение его лица, Бёлер пояснил:

— Тебе всегда было лучше, Ретт. Даже когда ты был по колено в дерьме, я был в нём по пояс. Но теперь мы квиты.

Ретт ответил не сразу.

— Ты из своего дерьма уже не выберешься, — произнёс он медленно.

Бёлер усмехнулся.

— Я утащу тебя за собой.

— Ты зря это сказал.

Ретт перезарядил пистолет и выставил его перед собой.

— Давай, капитан… — Бёлер замер, глядя ему в глаза, и так же неподвижно замер Ретт. Пальцы будто бы не слушались, а память услужливо преподносила события прошедших лет, которые теперь не имели никакого значения.

Он сделал над собой последнее усилие, пытаясь нажать на курок, — но не успел. Выстрел прогремел из-за спины. На груди Бёлера расцвело красное пятно. Клаус едва успел перевести удивлённый взгляд в темноту за плечом Дугласа, когда ещё один выстрел разрезал пустоту, и вторая пуля вошла ему в лоб.

Глава 97 Интерьер

Из здания выбирались в молчании. Артур ждал, когда Ретт обвинит его в содеянном, но тот был слишком погружён в себя. Заговорил он только в салоне аэромобиля.

— Я не хочу в больницу, — сообщил Ретт.

Артур вздохнул. Этого он тоже ожидал.

— Ретт… — сказал он, поворачиваясь к Дугласу, но, встретившись с его взглядом, замолк. — Больно? — спросил он тихо.

Ретт сделал вид, что не слышит вопроса.

Некоторое время Артур смотрел на него, не столько ожидая ответа, сколько думая, что делать дальше.

Сам Дуглас не знал, куда может отправиться без денег и без квартиры в городе. Офис был оцеплен и пентхаус вместе с ним. Ему уже с трудом верилось, что он проснулся там недовольный и злой всего пару недель назад.

Артур отвернулся и, подняв аэромобиль в воздух, направил его к морю. Когда они уже покинули черту города, Ретт узнал мелькавшие за окнами пейзажи, хотя проделывал этот путь всего однажды.

Боль в спине усиливалась, но, несмотря на это, он испытывал некоторое любопытство. Было очевидно, что Артур не живёт в бунгало. Ретт, впрочем, совсем не задумывался до сих пор, где он вообще живёт, зато, задумавшись «где», тут же вспомнил и с кем. Он уже хотел было попросить повернуть назад к городу, когда машина пошла на снижение. Боль приближалась к тому порогу, когда всё остальное становится безразлично, и, повернувшись к нему, Артур видимо заметил это на его лице.

Он заглушил мотор и, торопливо обойдя машину, принялся вытаскивать коляску. Затем захлопнул дверь и, не отгоняя аэромобиль в гараж, поставил на сигнализацию, а сам покатил Ретта к дому. Дугласу оставалось лишь сжимать и разжимать пальцы на подлокотниках, продолжая злиться на свою беспомощность.

— Вот так, — Артур подкатил его к дивану у камина и помог устроиться на нём. Только после этого он вздохнул спокойно и присел на краешек сиденья рядом. Убрал со лба Дугласа вспотевшую прядь.

«Больно?» — всё ещё спрашивал его взгляд, и Дуглас отвернулся, не в силах видеть в этих глазах жалость.

— Это только на одну ночь, — сказал Артур вслух. — Завтра тебе нужно вернуться в больницу.

Ретт молча кивнул, продолжая смотреть перед собой.

Артур вздохнул. Ретт явно снова впадал в то состояние, которое Артур про себя окрестил «оставьте-меня-в-покое-дайте-сдохнуть».

— Я принесу чаю, — он ретировался на кухню, давая Ретту возможность привыкнуть к обстановке, а когда вернулся, тот выглядел ещё мрачней.

— А где он? — спросил Ретт, когда Артур присел на корточки у дивана с чашкой в руках.

Артур вздохнул.

— Его нет.

— Ясно, — ответил Ретт. — Я не помешаю. Это действительно на одну ночь.

Артур открыл было рот, чтобы ответить, но плюнул и промолчал.

— У меня есть обезболивающие, принести? — спросил он вместо этого.

Ретт посмотрел на него, помолчал и кивнул. Артур быстро сжал его руку и, оставив чашку на столе, снова отправился на кухню. Вернулся он уже с подносом, где кроме лекарств стояли две тарелки с яичницей и стакан воды. Поставив его на стол, взял в руки таблетку и стакан и, почти не встретив сопротивления, скормил её Ретту. Хуже было с яичницей. Есть лёжа было неудобно, и Ретт порывался встать, так что без небольшой борьбы дело не обошлось. Когда Артур добрался до собственного ужина, тот уже порядком остыл, и он, поморщившись, проглотил всё в два приёма. Покосился на чашку с чаем, представил, каково будет заливать её в горло лежащему Ретту, и решил, что с этим можно повременить.

Сидеть на узком диване было неудобно, и, переместившись на ковер, Артур вытянул ноги к огню, а спиной прислонился к краю дивана. Рука Ретта сама собой упала ему на плечо, но Артур не стал её убирать. Напротив, хотелось прижать её сильнее, почувствовать знакомое тепло.

Артур вздохнул.

— Хочешь, я тебе почитаю?

Оба посмотрели на лежащий на столе томик Бронте.

— Не очень, — сказал Ретт.

Артур усмехнулся.

— Это образец подарочного издания, — Артур потянулся за книгой и, открыв её, продемонстрировал широкоформатную иллюстрацию на обороте, изображавшую горы на фоне неба, — ручная работа. Будет всего пятьсот экземпляров, если возьмусь.

Ретт скользнул взглядом по иллюстрации. Она и в самом деле была хороша. Переместил взгляд на Артура. Тот походил на ребёнка, получившего в подарок дорогую игрушку.

— У тебя это серьёзно? — спросил Ретт с некоторым удивлением.

Артур дважды торопливо кивнул.

— Очень. Ты же знаешь, я люблю книги. У отца их было много. Но в последние годы издают всё меньше — и в основном бульварные романы. Всё остальное не окупается — дешевле читать с планшета. А мне они нравятся. Мне нравится книга как предмет, как произведение искусства. С ними приятно работать. Приятно держать в руках. И на самом деле это может быть выгодно, если правильно делать ставки… Что?

Артур заметил, что Ретт какое-то время улыбается, всё ещё глядя на него.

— Ничего, — Ретт покачал головой и отвернулся. Лицо Артура, вдохновенно рассказывающего о своём увлечении, всё ещё стояло у него перед глазами. В эти секунды он казался почти таким же, каким выглядел когда-то едва проснувшись — совсем молодым, с блестящими глазами полными… «любви» — внезапно закончил Ретт свою мысль, и от осознания этого ему стало грустно.

— В общем, я не собираюсь травить тебя любовными романами. У меня есть и кое-что современное, — Артур встал, — подожди здесь, хорошо?

— Я не убегу, — ответил Ретт и мрачно усмехнулся.

Обещание это, впрочем, Артура не обнадёжило и, памятуя о том, что случилось, когда он оставил Ретта в прошлый раз, Артур постарался вернуться поскорее.

В своих ожиданиях он не ошибся. Когда он вернулся, Дуглас сидел и яростно оттирал ожёг от кипятка на шее. Опрокинутая чашка с чаем валялась на ковре.

— Чёрт бы тебя побрал, Ретт!

Артур швырнул книгу на стол, а сам бросился на кухню за аптечкой. Вернувшись, он застал Ретта за тем же занятием, ещё более злого, чем прежде. Опустился на колени перед диваном и, кое-как заставив его убрать руки, принялся обрабатывать покрасневшую кожу. Только закончив, он поднял глаза и встретился взглядом с Реттом.

— Прости, — сухо сказал тот, — если ковёр был дорогой, я всё верну. Потом, — окончательно стушевавшись, он отвернулся.

— Ретт! — Артур отшвырнул использованный тампон в сторону и тут же заставил себя успокоиться. Поймал руки Ретта и крепко сжал. — Посмотри на меня.

Ретт долго делал вид, что не слышит, а затем всё-таки сдался.

— Я бешусь не из-за ковра, а потому что боюсь за тебя. Врач сказал, что тебя нельзя отпускать, потому что ты можешь навредить себе. Ты это и делаешь. Не надо. Пожалуйста.

— Да что же мне теперь, до конца дней сидеть в коляске и ждать, пока меня накормят с ложечки?!

— Не всю, — Артур постарался вложить в свои слова максимум терпения, — всему своё время. Я не меньше тебя хочу, чтобы ты встал на ноги. Но пока просто не дёргайся. Я здесь, чтобы помочь тебе.

— Говоришь как психиатр, — фыркнул Ретт.

— Будто ты много общался с психиатрами.

— Прилично, — Ретт тут же замолк, увидев, как блеснули глаза Артура, — не важно!

— Очень важно, — Артур осторожно отставил чашку на стол и, усевшись поудобнее, продемонстрировал, что ждёт продолжения.

Ретт вздохнул.

— Ну, хорошо… После Артагона нас всех очень серьёзно проверяли.

— И? — Артур взял со стола вторую чашку чая и сделал глоток.

— И ничего.

Артур хмыкнул.

— Ну… Этот якобы врач диагностировал мне поствоенный синдром. Ну, а как ещё? Я же был на войне, значит должен быть синдром. Меня на два месяца отстранили от службы. Грозили, что я не вернусь во флот. Только других дураков служить в военном флоте, видимо, не было. Так что в звании меня восстановили, и всё пошло по новой. Просто прослушал курс лекций от местного мозгоправа.

Артур наклонил голову на бок.

— Что? — спросил уже Ретт.

— Ничего, — ответил Артур и постарался улыбнуться. — Я в общем-то и не сомневался… Ладно, проехали. Так тебе почитать?

Ретт пожал плечами и привычно уставился в потолок.

Артур взял книгу и, устроившись спиной к дивану, принялся читать вслух. Прошло около часа, когда Ретт перебил его. Он делал так частенько, обычно комментируя то, что Артур читал, но сегодня молчал весь вечер, пока не сказал ни с того ни с сего:

— Мне жаль, что тебе приходится тратить на это время.

— Что?… — Артур поперхнулся на полуслове.

Ретт повернулся к нему.

— Наверное, это в самом деле должен делать Джереми. Раз уж он пользуется моими деньгами.

Артур поперхнулся ответной колкостью и глубоко вдохнул.

— Когда ты молчишь, мне очень даже нравится, — сказал он и отвернулся к камину.

Оба замолчали.

— Что здесь может нравиться? — произнёс Ретт наконец. — Мы оба понимаем, что у тебя своя жизнь. Уверен, тебе есть на что потратить вечер, кроме как нянчиться со мной.

Артур опустил книгу на пол и сложил руки на выставленных вперёд коленях. Он тоже долго молчал, прежде чем сказать:

— Мне правда нравится, Ретт. Но ты почему-то никогда не даёшь мне шанса что-то сделать для тебя. Будто боишься чего-то. Чего? Я же… Я же был весь твой. Ты обо мне знал то, чего никогда не узнают другие. Видел меня таким… Я просто не знаю, Ретт, чего мы можем после этого стыдиться друг перед другом.

Он обернулся и попытался поймать взгляд Дугласа.

— Разве ты не помог бы мне?

Ретт сглотнул. Он всё ещё старательно смотрел перед собой.

— Помог бы, — ответил Артур сам, — Что бы там ни было между нами. Когда ты был нужен мне больше всего, ты пришёл. Почему же ты не веришь, что и я могу только так?

— Потому что ты ушёл, — сказал Ретт просто и в упор посмотрел на него.

— Я… — Артур сглотнул. Отвернулся на секунду и, тут же пожалев об этом, снова посмотрел Ретту в глаза. В полумраке они казались чёрными дырами, затягивавшими в свои глубины. Только на это Артур мог бы списать то, что его губы почему-то оказались совсем близко от губ Дугласа и сомкнулись с ними. Впрочем, Артур тут же отмёл это бессмысленное оправдание, потому что по всему телу пробежала будоражащая мощная волна. Он опустил руку сбоку от головы Ретта и, опираясь на неё, проник глубже в легко раскрывшийся навстречу рот. Это было необычайно — проникать на эту территорию, всегда бывшую недоступной. Куда мощнее и глубже, чем когда-либо было с Дэреком. От одной мысли о том, что он сейчас не спеша изучает рот Ретта, и Ретт позволяет ему это, поддерживает, отвечая нежными поглаживаниями языка, Артур чувствовал, что близится к разрядке.

Он застонал и заставил себя оторваться от горячих губ раньше, чем станет виден его позор, и тут же услышал тихое:

— Не надо.

Артур уронил лоб под подбородок Ретту, совсем рядом со свежим ожогом, выравнивая дыхание и пряча невольную улыбку. Он был уверен, что ещё секунду назад было «надо», но вслух сказал лишь.

— Да. Не надо.

Отдышался немного и резко поднялся на ноги.

— Пошли, помогу тебе устроиться в спальне.

Артур остановился в дверях и некоторое время смотрел, как Ретт критически оглядывает гостевую спальню. Он приготовился услышать очередное ворчание и не сильно ошибся.

— А где спит он? — спросил Ретт ядовито.

«В моей постели», — хотел было ответить Артур, но сдержался.

— Нигде, — сказал он вместо этого. — Он в турне до апреля. Не говоря о том, что мы с тобой не встречаемся, тебе не кажется, что смешно ревновать к мальчишке?

— Мальчишке, с которым ты живёшь.

Артур закатил глаза.

— Знаешь, Ретт, я сейчас очень рад, что ты не можешь встать… Извини, — осёкся он тут же, поймав полный отчаяния взгляд. Опустился на корточки и заглянул Ретту в глаза. — Ты ведь не соблюдал целибат, верно?

Ретт ничего не ответил. Нажал какую-то кнопку на подлокотнике и, едва не переехав Артуру ногу, подкатил коляску к кровати.

— Даже не думай, — предупредил его Артур, но Ретт покорно ждал, пока он подойдёт и поможет ему перебраться на кровать.

Артур устроил его посередине и, сев рядом, секунду просто смотрел. А затем неуверенно потянулся к застёжкам рубашки.

Ретт молча смотрел, как тонкие пальцы медленно расстёгивают пуговицы, а Артур не мог отвести взгляда от постепенно открывающегося торса. В больнице Ретт всё время был в этой рубашке, и Артуру давно уже не терпелось снять её и отправить в стирку, но о том, чем чреваты вот такие почти прикосновения к коже Ретта, он ещё не догадывался. Артур чуть пересел, заслоняя бедром правой ноги пах, и провёл кончиками пальцев по повязке, пересекавшей живот Ретта.

— Болит? — спросил он мягко.

Ретт пожал плечами.

— Не сильно.

— Не надо терпеть. Я дам ещё обезболивающего.

— Не надо, — Ретт поймал его руку, — лучше… Закончи.

Артур кивнул и продолжил освобождать Ретта от одежды. Затем укрыл его одеялом и замер, поглядывая на потолок.

— Иди, — сказал Ретт тихо.

— Я… просто устал.

Ретт покачал головой и сжал его руку.

— Иди. Спасибо за всё.

Артур тряхнул головой, отгоняя наваждение, а потом встал, взял с тумбы у окна телефон и переставил поближе к Ретту.

— Если что-нибудь понадобится, звони на мобильный. Хорошо?

Ретт кивнул.

Артур подошёл к двери, но у самого выхода остановился на секунду и оглянулся.

— Я никогда вас не сравнивал, — сказал он, — я вообще не знаю, как можно тебя с кем-то сравнить.

Не дожидаясь ответа, он исчез в темноте коридора.

За ночь Ретт так ни разу и не позвонил, хотя Артур и ждал этого звонка. Он даже не стал толком раздеваться, приготовившись в случае чего сразу же бежать на первый этаж, но звонка не было.

Утром он спустился и, закончив помогать Дугласу с утренними делами, усадил его в коляску и отвёз в аэромобиль. Ощущение было странное. Будто он покидал дом навсегда.

Именно поэтому, устроив Ретта внутри аэромобиля, Артур вернулся назад, удостовериться, что всё в порядке. Он прошёл по обоим этажам, но источника странного чувства так и не нашёл — только пустоту, наполнившую внезапно все коридоры и комнаты до одной. Никогда ещё ему не было так одиноко в этом доме, от начала и до конца выстроенном согласно его желаниям. На секунду он попытался убедить себя, что во всём виновато отсутствие Дэрека, — но оправдание казалось откровенно фальшивым. Дэрек никогда не был частью этого места. Он жил здесь как постоялец в гостинице и никогда не вписывался в анфилады просторных комнат, сделанных под старину.

Артур вернулся в гостиную и остановился у камина, разглядывая диван. На ковре красовалось желтоватое пятно, а покрывало с дивана было немного содрано. Он как наяву увидел Ретта, лежащего на этом самом диване. В сердце болезненно кольнуло.

Артур зажмурился и выдохнул, отгоняя видение, а затем стремительной походкой направился к аэромобилю. Распахнул дверцу и присел на корточки перед креслом Ретта. Тот смотрел на него с недоумением и усталостью.

— Ретт… Забудь, что я говорил. Если останешься, я притащу сюда всё, что тебе нужно. Всех этих тренеров, массажистов, врачей… только… только оставайся здесь. Не надо никаких больниц.

Недоумение на лице Ретта усилилось, а затем в глазах его проскользнуло что-то ещё, подозрительно похожее на надежду, которая тут же сменилась злостью. Он долго молчал, пока Артур не позвал:

— Ретт…

— А он?

Артур закрыл глаза и помотал головой.

— К чёрту его. Скажи, что ты остаёшься.

Ретт молчал. Артур открыл глаза и снова позвал:

— Ретт…

— В доме, где ты жил с ним?

Артур долго внимательно смотрел на него.

— Это не его дом, — сказал он тихо, — это дом, который построил я, Ретт. Я хотел бы сам решать, кого хочу видеть в нём… И я хочу видеть тебя.

Ретт молчал.

— Я хочу тебя здесь, — добавил Артур. — Я хочу, чтобы ты смог принять меня таким. Чтобы ты увидел, что я могу, чему научился. Чтобы ты был рад за меня. Потому что только твоё мнение для меня важно. Это возможно?

Ретт молчал. Артур продолжал внимательно смотреть на него, ожидая решения.

— Я не готов, — сказал Ретт наконец. — Не готов принять всё целиком и сразу. Не готов признать, что он — часть твоей жизни. Такая же большая, как когда-то был я.

— Он никогда не был настолько большой частью, — перебил его Артур. — Никогда. Не сравнивай. Я бы никогда не выбрал его, выбирая между вами, вообще не выбрал бы никого другого. Дело в нас, только в нас.

— Я не готов принять его, — продолжил Ретт, — и не хочу начинать всё сначала.

Но я хочу остаться. Хочу узнать, каким ты стал. Если ты не против.

Артур закрыл глаза и кивнул.

— Только это. О большем я и не говорю.

Глава 98 Чувствительность

Первое рождество, которое они встречали вместе, прошло тихо. Оба сидели у камина — вернее, Ретт всё ещё лежал, вытянувшись на диване, а Артур сидел на ковре на полу, разливал вино и подавал Ретту бокалы.

Говорили мало, потому что разговоры постоянно переходили в упрёки, хоть оба и понимали, что говорить придётся.

Артур так и уснул, немного захмелевший, запрокинув голову Ретту на живот. А тот, поколебавшись, чуть обнял его рукой и долго смотрел в огонь.

«Так уже было», — крутилось в голове. Перед глазами вставали снежные вершины гор и черепичная крыша его домика на Фобосе. Он уже основательно погрузился в воспоминания, когда вдалеке запиликала мелодия мобильника. Ретт знал эту песню. Он слышал её на презентации месяц назад. И знал, кто её исполняет.

Артур какое-то время просто досадливо морщился и ёрзал головой по его животу, а потом открыл глаза и испуганно посмотрел на Ретта. Испуг тут же сменился злостью, затем глаза Артура закрылись, он глубоко вдохнул, перевернулся на бок, укладывая голову Ретту под бок и пробормотал:

— Я не буду подходить.

— Он хочет тебя поздравить.

Артур открыл один глаз, наградил Ретта изучающим взглядом и снова закрыл, делая вид, что уже спит.

Праздники стали отличным поводом отложить разбирательство, но едва они закончились, Ретта опять потянуло говорить о делах.

— Нужно позвонить Танаке и попросить подобрать мне адвоката, — сказал он.

Разговор завязался в ванной. Ретт, который уже мог сидеть по нескольку часов, полулежал в горячей воде, а Артур по третьему разу намыливал ему голову. Намыливать так долго и так тщательно не было никакой необходимости, но Артуру нравился процесс. Ещё больше ему нравилось, как млел Дуглас, откидывая голову назад и полностью отдаваясь на волю его рук. В такие минуты он переставал злиться на весь мир и становился абсолютно спокойным, едва не мурлыкая, когда Артур принимался втирать шампунь в нижнюю часть затылка и виски.

Артур опустил руки ниже, разминая твёрдые как камень мускулы на плечах.

— Я уже звонил, — сказал он.

Ретт чуть повернул голову, но Артур тут же заставил его развернуться назад.

— Не хотел тебя волновать, — пояснил Артур, сильнее нажимая на то место, где мышца смыкалась с шеей и вслушиваясь в тихий выдох.

— Что… он сказал?

— Он дал телефон какого-то Райана Хогарта. Я звонил, этот Хогарт приедет, когда ты будешь готов встретиться.

— Лучше не откладывать.

Артур кивнул.

— Как скажешь. Завтра позвоню ещё раз.

Артур прошёлся руками по плечам, чуть сдавливая их с обеих сторон. Наклонился, вдыхая запах хвои.

— Мне нравится, что ты не бросаешь дела, — сказал он тихо, — но что насчёт тренера?

Ретт чуть повернулся и приподнял бровь.

— Мы об этом уже говорили, разве нет?

— Мы говорили, что тебе нужна реабилитация.

Ретт замолк и отвернулся. Разговор повторялся уже далеко не в первый раз. Артур сильно подозревал, что упрямство Ретта объясняется отсутствием денег, но точно сказать не мог. Возможно, это была просто гордость, но от помощи специалистов он отказывался наотрез.

Артур вздохнул и снова прошёлся руками по плечам Ретта, теперь уже в обратную сторону.

— Ты справишься, Ретт.

Ретт чуть опустил голову набок, прижимаясь щекой к кисти Артура, лежащей у него на плече. Здесь, в тёплом мареве замкнутого пространства, скрывать то, что постоянно рвалось и не могло выйти наружу не удавалось. Оставалось лишь делать вид, что оба не замечают ничего.

Другая рука Артура сползла ниже, прошлась по его груди и замерла, задев сосок. Артуру неимоверно хотелось остановиться и изучить это место более тщательно, но это совсем уже перестало бы походить на купание больного. Он уверенно опустил руку дальше вниз, провёл ладонью по животу и замер, натолкнувшись на прижавшуюся к нему головку члена.

Мгновенно трезвея, Артур перевёл взгляд на лицо Ретта, как раз повернувшееся к нему и сглотнул, встретившись с пьяным взглядом серых глаз.

— А говорил, что ничего не чувствуешь, — прошептал он.

Ретт не ответил. Только перехватил его руку, собираясь убрать её в сторону, но вместо этого лишь плотнее прижал к своему животу.

— Ретт… — Артур уронил лоб ему на затылок, закрыл глаза и замер. Пальцы едва ли не дёргались, желая рвануться вниз и проверить всё до конца, ощутить плоть, которой он не касался так давно.

— Я не так беспомощен, как ты думаешь.

Артур резко выдохнул и сказал почти спокойно:

— Давай заканчивать.

Ретт кивнул и отпустил его руку.

Артур переместился к другому краю ванны, быстро, но тщательно омыл ноги, которые всё ещё были ватными на ощупь, но Артуру показалось, что на сей раз мышцы под его пальцами чуть заметно напряглись.

Затем помог ему перебраться в коляску — с этим Ретт тоже уже почти справлялся сам — и, выкатив коляску в спальню, отошёл на секунду в сторону.

— Ты отпустишь меня принять душ?

Ретт поднял бровь. Обычно Артур сначала укладывал его, а потом уже принимал душ, видимо, в своей собственной спальне.

— Это твой дом. Не мне тебе говорить, какой душ принимать.

Артур улыбнулся кривовато и чуть грустно.

— Но я всё же спрашиваю, — сказал он, оставаясь на месте.

— Конечно, иди. Я справлюсь сам.

Артур кивнул, но, выходя, всё же проследил внимательным взглядом за Реттом, который опираясь на руки, забирался на кровать.

Вернулся он минут через двадцать. Ретт лежал, глядя в потолок, и думал о том, что вскоре ему снова придётся связаться с органами правосудия, к которым он не испытывал ни грана тепла.

Артур присел на постель рядом с ним и чуть отодвинул одеяло вниз. Ретт скосил взгляд на тонкую руку, оказавшуюся у него на плече. На Артуре не было ничего, кроме обмотанного вокруг бёдер широкого полотенца. Тонкие узелки мышц обвивали его торс. Тело Артура так и не стало по-настоящему мощным, как опасался когда-то Ретт, но он явно следил за собой и был сильным даже на вид. Мальчишеская мягкость исчезла совсем, уступив место острым уголкам и впадинкам, которых непременно хотелось коснуться губами. Ретт мог бы просто смотреть на это тело, как смотрят на огонь, любуясь переплетениями мускулов и ломкой пластикой движений, выискивать мельчайшие детальки и вглядываться в их сочетания.

Артур отодвинул одеяло ещё ниже, открывая бёдра и чуть напряжённый член. Оценил картину и посмотрел Ретту в глаза.

— Можно я сделаю кое-что?

Ретт едва заметно улыбнулся, вспомнив, как сам когда-то говорил эти слова, и Артур тут же улыбнулся в ответ и кивнул. Он тоже помнил.

— Хорошо, — сказал Ретт после секундного колебания.

Артур нагнулся и, открыв прикроватную тумбочку, извлёк оттуда что-то. Наклонился, целуя Ретта нежно и тягуче. Провёл руками по его бокам и, поднявшись к рукам, скользнул по внутренней стороне предплечий, оглаживая их. Ретт ощутил, как скользит по коже шелковистая ткань, а когда понял, что именно касается его — было уже поздно. Резким движением Артур завёл его руки вверх и стремительно переплёл шёлковой лентой, закрепив её за какую-то завитушку на спинке кровати.

Ретт дёрнулся и мгновенно запаниковал, обнаружив, что не может освободиться.

Артур поймал его испуганный взгляд и, наклонившись, коснулся губами виска.

— Доверься мне, Ретт. Я ничем тебе не поврежу.

— Разве что добавишь ещё пару дырок, — Ретт нервно усмехнулся.

— Никогда, — Артур покачал головой и, чуть сдвинувшись вниз, коснулся губами его подбородка, а затем шеи под самой челюстью.

— Артур, не надо, — попросил Ретт тихо, дёргая руки ещё раз, но лента лишь затянулась сильней.

Артур отодвинулся, вглядываясь в его лицо и пытаясь понять, насколько серьёзен этот протест. Затем положил руки на бёдра Ретта и рванул вниз, заставляя полностью вытянуть руки и распластаться на кровати. Он целиком перебрался на кровать и сел верхом на бёдра Ретта. Снова вгляделся в лицо.

— Не больно? — спросил он.

Ретт покачал головой. Он медленно успокаивался, но справиться с нервной дрожью всё ещё не мог.

Артур снова наклонился и коснулся губами его ключицы. Провёл языком по косточке, а затем проследил обратный путь губами. Снова чуть приподнял лицо, вглядываясь Ретту в глаза. Мощное тело под его губами трепетало, и Артура заводила эта внезапная власть. Он с трудом сдерживал улыбку, спускаясь губами вниз и исследуя каждый бугорок напрягающегося в ответ на его касания тела. Руки его легли Ретту на бока, сжимая и поглаживая, пытаясь определить ту границу, за которой исчезает эта дрожь, но её не было. Бёдра Ретта так же вздрагивали в ответ на его прикосновения, как и его грудь.

Артур сосредоточился на правом соске, потягивая его на себя зубами и снова отпуская, чтобы затем обвести языком раздражённую кожу. Наигравшись, он спустился вниз, покрывая поцелуями сантиметр за сантиметром и уже окончательно забыв о цели этого эксперимента, о внимательно следивших за ним глазах, о пьянящем чувстве власти. Он чувствовал теперь только запах хвои и суховатую упругость кожи. Проведя по ней языком, он тут же повторял этот путь носом, пытаясь насытиться ощущениями во всём объёме. Затем сразу же поглаживал это место пальцами и снова целовал.

— Как давно я хотел этого, — прошептал Артур, прижимаясь щекой к пупку Ретта и чуть потираясь о его живот собственной нежной кожей.

Член Ретта отозвался на эту близость лёгким движением, будто сам просился ему в рот, и Артур поймал его губами. Обвёл языком головку и пощекотал уздечку. Услышав шумный выдох, выпустил его на свободу и вгляделся в глаза Ретта.

— Ты сводишь меня с ума.

— Я ничего не делаю, — Ретт горько усмехнулся. — Даже шевельнуться не могу.

— Ты сводишь меня с ума просто тем, что ты есть.

Артур снова опустил лицо и, скользнув дыханием по головке, приник губами к внутренней стороне бедра.

— Ты чувствуешь? — спросил он, не поднимая глаз.

Ретт долго молчал, и, не дожидаясь ответа, Артур чуть раздвинул его ноги и коснувшись губами яичка, втянул его в себя.

Ретт ахнул, и этот ответ уже был достаточно ясным. Артур выпустил яичко и тут же прошёлся по нему языком. Точно так же поймал другое, и чуть пососав, отпустил. Затем скользнул языком к основанию члена и провёл им по всему стволу. Поцеловал головку и отстранился буквально на сантиметр, всё ещё касаясь плоти Дугласа дыханием.

— Что ты творишь? — выдохнул тот.

— Проверяю твою чувствительность, — Артур высунул язык и, чуть коснувшись им уретры, опять отодвинулся на пару миллиметров.

Ретт резко выдохнул и качнул бёдрами навстречу. Лицо его тут же исказила боль.

— Ретт! — Артур мгновенно сдвинулся наверх и обнял его, одновременно удерживая и не давая изогнуть спину. — Тихо, перестань.

На виске Ретта блеснула капля пота, и Ретт отвёл взгляд, но Артур тут же чуть повернул к себе его лицо.

— Но ты чувствуешь, — сказал он уверенно.

— Да… — выдохнул Ретт, — двигаться… трудно.

— Не двигайся, — Артур принялся поглаживать его грудь, теперь уже просто успокаивая, — не двигайся, я всё сделаю сам. Как ты хочешь?

Ретт непонимающе посмотрел на него.

Артур потянулся, лёгким движением расплетая ленту, поднёс одну его руку к лицу и, поцеловав пальцы, втянул в рот на одну фалангу, чтобы тут же отпустить.

— Так, — он ещё раз поцеловал подушечки и, подведя руку Ретта к собственному бедру, завёл её назад, заставляя коснуться пальцами уже растянутого входа, — или так.

Ретт резко выдохнул и, обхватив Артура обеими руками, притянул его к себе, заставляя коснуться губами своих губ. Артур с жадностью ответил на поцелуй и снова перекинул ногу через бедро Ретта, устраиваясь сверху.

— Я сейчас вообще ничего не дождусь, — пробормотал Ретт, выпуская его губы, но искорки в глазах выдавали его с головой.

Артур привстал и, поймав ягодицами головку члена, замер.

— Только не двигайся, — напомнил он.

Ретт явно уже начинал злиться. Обхватив его бока руками, он попросту потянул Артура вниз, и тот охнул.

— Стой…

Стоять было уже поздно. Член Ретта пульсировал глубоко внутри, и мышцы судорожно сжимались вокруг него так, что оба замерли, балансируя на грани боли и наслаждения.

— Ты всегда был таким узким? — спросил Ретт, разглядывая искажённое болью лицо и закушенную губу. Руки его теперь медленно поглаживали напряжённые бока Артура.

— Не… знаю… — выдохнул Артур, — просто… я два года ни с кем.

Поймав удивлённый взгляд Ретта, он усмехнулся и, наклонившись, поцеловал его в губы.

— Я только с тобой так хочу, Ретт. Ты мне снился. Снилось, как я касаюсь этого тела, — Артур провёл пальцами по груди Дугласа, — как я целую тебя, — он коснулся губами приоткрытых губ Ретта и, чуть втянув внутрь одну из них, тут же отпустил, — снился ты во мне.

Ретт притянул его вплотную, заставляя продолжить поцелуй, и принялся гладить по спине. Артур медленно расслаблялся и понемногу начал двигаться, не переставая целовать Ретта и скользить руками по его плечам и груди.

— Я скучал, — выдохнул он.

Руки Ретта неожиданно оказались на его ягодицах, с силой сжали их и приподняли Артура, заставив тут же под весом собственного тела резко опуститься вниз. Артур понял намёк и задвигался быстрее. Поймав одну руку Ретта, перевёл её с бедра на собственный член и хотел было убрать пальцы, но Ретт удержал его кисть, заставляя двигаться вместе с ним. Другой рукой Артуру удерживал себя навесу, пока наслаждение не разорвало реальность на осколки. Сжав мышцы, он почувствовал, как так же с шумным выдохом Ретт изливается внутри него, и рухнул, уже окончательно забывая об осторожности и о том, что может причинить боль.

Оба долго лежали почти неподвижно. Ретт слабо водил пальцами по спине Артура, а Артур просто уткнулся носом ему в плечо и не шевелился.

— Подожди, — сказал он наконец с тяжёлым вздохом и, выбравшись из кровати, побрёл в ванную за салфетками. Нашёл только полотенца, принёс и промокнул живот Ретту, а затем снова скрылся и зашуршал водой.

Когда он вернулся, Ретт лежал на боку, повернувшись спиной к двери ванной. Артур забрался на постель рядом с ним, подсунув одну руку ему под голову, другой обнял за пояс. Опустил подбородок на плечо и стал ждать.

— О чём ты думаешь? — спросил он, так ничего и не дождавшись.

Ретт долго размышлял, стоит ли отвечать, а потом сказал.

— Я думаю о том, что если я встану на ноги, мы больше не будем вместе.

Артур промолчал, и через какое-то время Ретт продолжил.

— А если не встану, то на кой чёрт я нужен?

Артур вздохнул и, обняв его ещё крепче, поцеловал под ухом.

— Ретт… — сказал он задумчиво, тщательно подбирая слова, — ты мне нужен в любом виде. У твоего нынешнего состояния, если честно, есть даже некоторые преимущества. Ну, по крайней мере, для меня. Например, ты больше не пытаешься меня придушить. Но это не повод ничего не делать. Мы оба хотим, чтобы ты был здоров. А между собой мы как-нибудь разберёмся. Давай только не будем валить всё в одну кучу.

— Очень грамотно построенная речь профессионального дипломата, — усмехнулся Ретт.

Артур улыбнулся и поцеловал его ещё раз.

— Ретт, это всё правда. Я буду тебе помогать сколько нужно. Но разреши мне привезти специалистов по реабилитации. Это глупо. Ты почти здоров.

Ретт долго молчал.

— При одном условии, — он повернулся, и Артур отодвинулся, позволяя ему лечь на спину, но тут же оплёл тело Ретта руками и опустил подбородок ему на грудь.

Оба молчали. Артур ждал, а Ретт думал, как именно сформулировать это условие. Он знал, что хочет услышать, но не знал, как сделать так, чтобы эти слова были сказаны от всего сердца.

— Скажи, кто я для тебя? — спросил он наконец.

Артур улыбнулся, и в глазах его засветилось что-то тёплое, знакомое, но давно забытое. И всё же он молчал. Только закусил губу.

— Я вижу, сколько времени ты тратишь на меня, — продолжил Ретт, внезапно ощутив себя неуютно в тишине, — хотя мы с тобой с самого начала говорили, что это ничего не значит. И я хочу знать — то, что было сейчас — тоже не значит ничего?

— Ты человек, которого я люблю, — перебил Артур, — всегда любил и всегда буду любить. Мне сложно удерживаться на грани рядом с тобой. Касаться тебя и не сметь прикоснуться по-настоящему. Но…

— Но.

Артур вздохнул.

— Но… Я тебя боюсь.

Артур замолк, не желая возвращаться к упрёкам.

— Почему? — спросил Ретт. — Я делал то, что было тебе неприятно? Я думал, тебе нравилось то, что между нами было.

— Мне нравилось. Даже когда было больно. Беда в том, что ты никогда не верил мне. Не верил, что я способен принимать решения и отвечать за свои поступки.

— Артур, — Ретт вздохнул и легко погладил его по волосам, как ребёнка, — но это ведь было так.

Артур отвернулся и опустился ему на грудь уже щекой.

— Это было так, — согласился он. — Я не могу сказать, что ты был не прав. Ты перегибал иногда. Но я всё равно всегда тебя любил. Но… теперь я могу принимать решения. А нужно ли это тебе, я не знаю. Мне кажется, ты хочешь Джереми. Хочешь вернуться к тому, что было.

— Артур, посмотри на меня.

Артур послушно повернулся к нему.

— Я хочу тебя. Я знаю, что тебе двадцать восемь и ты уже взрослый.

Артур слабо улыбнулся.

— А ты уверен, что уже взрослый? — продолжил Ретт. — То, что ты сказал мне в лифте…

Артур вздохнул, уткнулся на секунду носом ему в грудь, а потом опять поднял лицо.

— Не знаю, — сказал он, — нет, не уверен. Я себя не контролирую, когда дело касается тебя. И меня это пугает.

— Но я в этом не виноват?

Артур повёл шеей.

— Не знаю, — повторил он. — Но мне кажется, если ты поможешь мне, мы сможем удержать грань.

Артур с удивлением увидел, как расцветает в глазах Ретта давно забытое тепло.

— Я всегда хотел тебе помочь, — сказал он тихо, — ты не видел?

Артур посмотрел на него с недоумением, а потом улыбнулся.

— Я подумаю об этом, — он сделал паузу. — А ты?

Ретт вопросительно посмотрел на него.

— Ты уверен, что ты уже взрослый? Что сможешь себя контролировать и не перегнёшь палку?

На секунду в глазах Ретта мелькнуло недоумение, а затем он улыбнулся краешком губ.

— Нет, — ответил он, — но ты мне поможешь?

— Я бы хотел.

— Тогда, наверное, смогу.

— Подводя итог… Ты спросил, кто ты для меня, но ты хотел услышать другое.

— Правда?

— Ты хотел, чтобы я сказал, что люблю тебя.

Артур приподнялся и наклонился к его лицу.

— И я люблю тебя. Безумно тебя люблю.

Глава 99 Собеседование

— У тебя есть гантели?

Шум в ванной мгновенно стих. Несколько секунд царила тишина, а потом из двери показалась мокрая голова Артура.

— Что?

— Я спрашиваю, у тебя есть гантели?

Голова исчезла. Послышался какой-то грохот, тихая ругань, и Артур появился снова, уже закутанный в белое пушистое полотенце.

— Завтракать будешь?

— Артур, я задал вопрос.

Продолжая делать вид, что ничего не слышит, Артур вышел из комнаты и направился в сторону кухни.

— Артур! — Ретт торопливо направил коляску следом, запнулся о порог колёсами и выругался.

Артур тут же замер и, почти бегом вернувшись назад, помог ему преодолеть препятствие.

— Не заставляй меня повторять три раза.

Артур вздохнул и, сев на корточки рядом с ним, опустил подбородок на подлокотник.

— Зачем тебе гантели?

— Чтобы пришибить тебе голову. Артур, догадайся сам.

Артур склонил голову набок, но ничего не сказал.

— Я скоро по уши жиром заплыву. Уже самому противно сидеть неподвижно.

Артур наклонил голову на другой бок, будто пытался рассмотреть лицо Ретта под разными углами.

— У меня есть тренажёрный зал, — сказал он наконец, — но тебя я туда не пущу.

— Это ещё почему? — спросил Ретт и мрачно улыбнулся, осенённый внезапной догадкой. — Ты мне мстишь? За то, что я не разрешал тебе…

— Не валяй дурака, — Артур фыркнул, поднялся и покатил кресло в сторону кухни. — Я просто боюсь, что ты себе навредишь.

— Точно, мстишь!

Артур не ответил, и до самой кухни они двигались молча.

— Я же не ногами собираюсь гантели тягать, — попробовал Ретт зайти на второй круг.

Артур хмыкнул.

— Точно. Не ногами. У тебя и болят не ноги, а спина.

— У меня давно уже ничего не болит.

Артур издал ещё один подозрительный звук.

— Поэтому мы так и не наняли тренера.

Ретт обиженно засопел.

Артур остановил наконец кресло у окна и, снова присев перед ним, опустил локти на подлокотники, а затем поймал ладонями лицо Ретта.

— Ретт, я за тебя боюсь.

— Я понимаю, но это переходит всякие границы.

— Если бы ты вёл себя более разумно, я бы не боялся так сильно.

— Ты опять про тренера. Я могу заниматься и сам.

Артур поднял бровь и скривил лицо, изображая сомнение.

— Может, мы поговорим о том, почему ты не хочешь?

Ретт отвернулся.

— И ты ведь меня обманул. Ты обещал, что если я признаюсь…

— Я не так обещал, — фыркнул Ретт.

Артур молча встал, открыл холодильник, достал оттуда яйца и, разбив пару в стоявшую на столе пиалу, принялся взбивать.

Ретт вздохнул.

— Я не хочу делать это за твои деньги.

Артур покосился на него и снова отвернулся.

— Я догадываюсь.

Он сделал ещё два движения венчиком, а затем, бросив его в пиале, резко развернулся.

— А хочешь, я буду каждое утро дарить тебе запонки с бриллиантами?

— Нет, ты мне всё-таки мстишь.

Артур усмехнулся и опять присел напротив кресла.

— Закрыли вопрос денег. Мы четыре года назад договорились, что он между нами не встанет. Есть более серьёзные причины?

Ретт отвернулся и побарабанил пальцами по подлокотнику. Долго молчал, а затем произнёс:

— У меня такое чувство, что если я начну заниматься с тренером, это будет значить, что я не справился.

Артур вздохнул и, поймав его руки, сжал в своих.

— Наоборот. Ретт, ты не можешь делать всё сам.

— Когда я пытаюсь делать что-то вместе с кем-то — это плохо кончается.

— Ну он же не будет набиваться к тебе в друзья.

Ретт поднял бровь и криво усмехнулся.

— Вот-вот. Ещё одним желающим забраться ко мне в мозги станет больше.

— Да брось. Давай так. Пригласим нескольких, и ты выберешь того, кто тебя меньше напрягает.

— То есть ты сам понимаешь, что такого, кто меня напрягать не будет, просто не может быть.

Артур криво усмехнулся.

— Я об этом догадываюсь. Тебя очень трудно не разозлить, Дуглас.

Ретт наградил его возмущённым взглядом, и Артур невольно улыбнулся.

— Я люблю тебя, Ретт.

Секунду он просто смотрел на Дугласа, а потом улыбка сползла с его лица.

— Есть ещё кое-что, о чём нам надо поговорить.

Ретт кивнул и взгляд его наполнился вниманием.

Артур отвернулся.

— Ну… В декабре я раньше закончил собирать отчётность. Звонок Мартина застал меня, когда я уже собирался уходить на каникулы. Но праздники закончились и надо возвращаться.

— Ты пытаешься сказать, что тебе надо в офис?

— Угу.

— Что мешает?

Артур осторожно посмотрел на него.

— Я же не знаю, как ты к этому отнесёшься.

Ретт приподнял один уголок губ.

— Очень хорошо. Я рад, что ты нашёл то, что тебе интересно.

— Ты не будешь уговаривать меня вернуться в «Дуглас корп»?

Ретт пожал плечами.

— Возвращаться пока некуда. Да и я не помню, чтобы за два года в твоём секторе были какие-то перебои. Если тебе хватает времени и на то, и на другое, как я могу быть против?

— Это всё Милфорд…

Ретт поднял бровь.

— Значит ты ещё и хороший руководитель, раз наладил всё так, что тебе не нужно вмешиваться самому.

Артур усмехнулся и чуть отвернулся, но Ретт поймал его лицо ладонью и развернул к себе.

— Я рад, что нашёл тебя, — сказал он тихо, и Артур улыбнулся в ответ.

— Тогда я съезжу туда сегодня? Надо посмотреть, как идёт переоборудование новых торговых залов.

Ретт кивнул. Артур поднялся и снова отвернулся к столу, а спустя пару секунд Ретт спросил:

— Это так важно для тебя?

Артур бросил на него короткий взгляд через плечо.

— Ты же уже спрашивал.

— Я… не про это. Тебе правда важно, как я к этому отнесусь?

Венчик замер, а затем зазвенел о края пиалы с новой силой. Артур долго молчал.

— Знаешь, — сказал он наконец, — я в общем этим переболел. Мне многое уже всё равно. Но с тобой почему-то не так. Я хочу… Чтобы тебе понравилось то, что я делаю, — Артур рвано выдохнул. — Ничего не могу с собой поделать.

Венчик снова замер.

Ретт подобрался чуть ближе и опутал руками талию Артура. Тот замер немного испуганно. Ретт опустил голову ему на поясницу и поцеловал подвернувшийся позвонок.

— Не надо, — мягко попросил Артур, перехватывая его запястья, но лишь крепче прижимая их к себе.

— Я хочу посмотреть.

Артур повернулся, и в глазах его светилось почти детское счастье.

— Ты серьёзно?

— Абсолютно.

— Ретт… — брошенный в пиалу венчик вывалился на стол, покатился в сторону и свалился на пол, но Артур не обратил на это никакого внимания. Опустившись на подлокотник, он принялся покрывать поцелуями лицо Ретта, то и дело потираясь носом о кончик шрама и с наслаждением вдыхая запах хвои.

— Вот, — Артур помог Ретту выбраться из машины и вкатил кресло в холл. Ремонт шёл во всю, в воздухе стоял густой запах краски, и представить, что именно здесь будет спустя несколько недель, было трудно. Однако Артур с таким воодушевлением махал в воздухе руками, показывая места для стендов и стоек, что Ретту оставалось только улыбаться и кивать.

— Смотри, — он подкатил кресло к столу, заваленному документами, и, перевернув половину из них, извлёк с самого низа рисунки. — Это то, что я хочу сделать.

Ретт взял наброски в руки и внимательно пролистал один за другим.

— У тебя всегда был хороший вкус. Но ты же понимаешь, что интерьер не главное? Как насчёт рекламы?

— Конечно. Тут всё взаимосвязано, — Артур усмехнулся и подмигнул ему, — спорим, ты заметил, что мы выкупили права на издание Times.

— Ага… Даже подумал, что ты это специально.

Артур фыркнул.

— У вас слишком большое самомнение, мистер Дуглас. Times только одна из площадок. Мы сотрудничаем с рядом изданий помельче. Не все есть смысл выкупать целиком, но многие из них публикуются на базе наших издательств. Реклама пойдёт везде практически бесплатно. Но в целом я не хочу делать из этого места McDonalds. Наша клиентура — элита. Книга — это предмет роскоши, так я это вижу.

— Интересный слоган, — Ретт повернулся в сторону, куда уходила анфилада комнат. — А там? Другие залы?

— Не совсем.

Артур взялся за спинку кресла и покатил его туда, куда указывал Дуглас.

— Начиная вот с этого зала будет клуб. И это не то, что ты подумал. Настоящий джентльменский клуб в духе Brook’s. Нашей тематикой будут книги, но…

— Но дело не в книгах, — продолжил за него Ретт. Он сидел, чуть наклонившись в бок и подставив кулак под подбородок, — Артур, ты знаешь, что ты затеял?

Артур резко обернулся и сосредоточенно кивнул.

— СМИ, закрытые клубы…

— Но не думай, мне не интересна власть. Это скорее… — Артур прищурился, глядя вдаль, — процесс. Да. И атмосфера. Настоящая атмосфера старины.

Ретт кивнул.

— А ты сможешь это раскрутить? Старинные клубы складывались десятилетиями, а то и веками.

Артур кивнул и устроился на подлокотнике.

— Я всё продумал. У меня остались старые связи и появились новые. Ставка тут на сарафанное радио. Новый клуб, куда пускают не всех… Но куда каждый захочет проникнуть, чтобы узнать, что происходит внутри.

Ретт хмыкнул.

— Это называется слухи. Но идея понятна, — Ретт чуть заметно улыбнулся, — надеюсь, мне не придётся ждать двадцать лет, чтобы сюда вступить?

Артур криво улыбнулся и, приблизившись к нему, осторожно присел на колени.

— Теперь нет, — сказал он и аккуратно поправил галстук Дугласа.

Ретт обнял его и потянул на себя, рассчитывая получить поцелуй.

— Осторожно, костюм помнёшь…

Не обращая внимания на вялые возражения, Ретт захватил его губы своими и, прикусив одну из них, ворвался в образовавшуюся щель.

— Я бы его лучше порвал, — пробормотал он, опуская руку ниже на откровенно твердеющую промежность Артура.

Артур зажмурился и приник лбом к его виску, отдаваясь на волю ощущений.

— Поднимемся в офис? — прошептал он, подаваясь навстречу руке Ретта.

— Ну да, ты же хотел что-то там проверить…

— Дэвид МакМёрфи, — Ретт внимательно прочитал первую страницу досье и поднял взгляд на сидевшего перед ним молодого мужчину, — двадцать шесть лет, не женат… Почему?

— Ретт! — Артур, не выдержав, вскочил со своего места на диване, затем, опомнившись, оглянулся на сидевшего по другую сторону от Ретта обаятельного молодого мужчину с рыжими коротко стриженными волосами.

— Не женат, потому что не люблю иметь дела с женщинами, — ответил тот спокойно, — какое отношение это имеет к вашему лечению?

— Мистер МакМёрфи, вы нас не оставите? — поинтересовался Артур прежде, чем Ретт успел ответить.

Мужчина перевёл взгляд с одного на другого, пожал плечами и встал.

— Мне ждать ответа или я могу идти? — спросил он.

— Вы свободны, — отрезал Ретт.

— Будьте добры, подождите, — ответил Артур одновременно с ним.

Они посмотрели друг на друга и замолчали. Ретт злился. Артур видел это невооружённым взглядом.

— Подождите, — повторил Артур, — мы оплатим потраченное время.

Ретт явно разозлился ещё сильнее, но промолчал.

Мужчина вышел, и Дуглас зло крутанул колёса кресла, направляя его к окну.

— Это уже десятый.

— Мы договаривались, что будет несколько. И какого чёрта…

— Потому что ты не прав.

Артур подошёл и опустился на корточки перед креслом Дугласа, но тот тут же повернул кресло на сто восемьдесят градусов.

Артур встал и, не дожидаясь, пока Ретт переместится ещё куда-то, опустил руки ему на плечи. Нежно провёл вниз по груди и, уткнувшись носом в макушку, коротко поцеловал.

— Чем он тебя не устроил?

— У него нет опыта в области реабилитации на дому.

— У него два десятка удачных реабилитаций. А опыта реабилитаций на дому нет ни у кого, потому что тебе сейчас положено быть в больнице.

Ретт шумно втянул воздух.

— Хочешь отправить меня туда?

— Нет! — Артур крепче прижал Ретта к спинке кресла, а себя к нему. — Я хочу, чтобы ты поправился. Больше ничего.

— Я вообще не отказал бы ему, если бы ты не пошатнул мой авторитет.

— Врёшь. Ты принимаешь решение ещё до того, как задашь первый вопрос. И я отлично видел, какое решение ты принял сейчас.

— Поэтому сделал наоборот!

— Чем он тебя не устроил?

Ретт ещё раз шумно вздохнул.

— Мне не нравится его имя.

— Что? — Артур изогнул бровь и перегнулся через плечо Ретта, заглядывая ему в лицо. — Какое? Дэвид или Мак…

— Оба.

Артур не выдержал и хихикнул, но тут же спрятал усмешку у Дугласа в воротнике.

— А чем тебе не понравился Алекс?

— Он на тебя смотрел.

— Всё.

— Что всё?

— Ничего.

Артур рывком развернул к себе кресло и, всё-таки опустившись на корточки, снова положил руки Дугласу на плечи.

— Ретт… ты вообще видел, как он выглядит?

— Вполне неплохо.

— Давай по пунктам. Ему двадцать шесть.

— Дэреку двадцать семь.

— Не впутывай Дэрека, мы о нём потом поговорим. Ему двадцать шесть. А мне трудно общаться с ровесниками. Я к этому не привык. С ними не поговоришь ни о книгах, ни о политике.

— Я всегда думал, что ты ненавидишь такие темы.

— Я открыл книжный магазин и купил права на выпуск Times! Тебе не кажется, что если бы я интересовался клубами и модой, то заключил бы сделку с Cosmo?

Ретт промолчал.

— Он рыжий, — добавил Артур, — и мне он тоже напоминает МакГрегора. Так что при виде него я скорее вспоминаю столовую в Кембридже, чем думаю о сексе. Дальше… — Артур задумался, — даже не знаю, как тебе описать, Ретт. Просто если бы ты присмотрелся, прислушался к тому, что я говорю, то заметил бы, что мне не нравятся такие как он.

— С чего бы мне это заметить?

— И верно. Ты же не даёшь мне общаться с кем-то подобным, — Артур вздохнул. — Кто мой любимый актёр?

— Не знаю.

— Джозеф Мэлоун.

— Шутишь? — Ретт скривился. — Что в нём… — и замолк. Потом добавил. — Неправда. Я на него не похож.

— Нет, — согласился Артур, — ты лучше. Ну как я могу смотреть на кого-то вроде МакМёрфи, когда рядом ты? Я хочу быть рядом с сильным, зрелым мужчиной, который никогда не сдаётся. С тем, с кем мне не нужно будет отвечать за всё, кто будет давать мне силы и поддерживать. Ретт, давай ты ограничишь круг подозреваемых хотя бы теми, кто отвечает этим требованиям?

— А Дэрек? — повторил Ретт после паузы.

— С Дэреком я хотел отдохнуть. Я же никогда не жил такой жизнью как он. Я никогда не носил джинсы. Но… Это не моё. Я должен был попробовать… Чтобы понять, чего хочу, — закончил он.

— Гарднер, — продолжил Ретт, внимательно глядя на него.

— Ничего не было. Клянусь, — торопливо добавил Артур. — Он и не настаивал, хотел завоевать меня постепенно. Только один раз сорвался, но тогда, — Артур покраснел и хмыкнул, — в общем, мы обошлись без прикосновений.

— Интересно, как это?

Артур улыбнулся.

— При случае покажу.

— Но я видел вас.

Артур помешкал.

— Что ты видел? — спросил он.

— Тебя. У его ног… Артур, мне противно. Я не хочу об этом говорить.

— Прости.

Артур поймал его руки и стиснул.

— Прости, — повторил он, — если бы я этого не сделал, он бы всё-таки взял меня силой. Лучше было так. Я просто не мог позволить ему прикоснуться ко мне. Я знаю, он подходит под мой список… Но это ничего не изменило. Я просто не мог его касаться. Всё время думал о тебе.

Ретт закрыл глаза и резко выдохнул.

— Я тебе готов всё рассказать день за днём, если это поможет. Я никогда не хотел быть с ним.

— Не надо, — Ретт открыл глаза и вздохнул. — Было ведь ещё кое-что. И это я видел абсолютно чётко.

Артур кивнул.

— Это было, — он опустил глаза. — Мне было больно. Гарднер так хорошо объяснил мне, что я ничего не значу для тебя… Что для таких, как вы, я могу быть просто игрушкой. Я сам ненавидел себя и хотел доказать… не знаю что. Просто хотел, чтобы ты увидел это.

Ретт покачал головой.

— Из-за Гарднера… Из-за того, что кто-то сказал тебе, что я не люблю тебя… Артур, почему ты поверил ему, а не мне? Ты хоть понимаешь, как это…

— Глупо, — закончил Артур за него.

— Чего после этого стоят все твои слова о доверии?

— Прости, — Артур опустил голову ещё ниже, долго молчал, а потом резко поднял глаза. — Я боялся тебя потерять, Ретт. Я боялся, что всё это ложь. Я…

Ретт закрыл глаза и притянул его к себе. Артур тут же обхватил его руками за шею, заставляя наклониться и прислоняясь лбом к его лбу.

— Я больше никогда так не сделаю. Ты можешь мне поверить?

— Я верил, — Ретт криво улыбнулся, но не попытался отодвинуться, — я тогда почти перестал сомневаться.

— Я помню, — Артур ответил такой же улыбкой, — та весна была как в сказке. Наверное, именно поэтому… я стал искать трещины на мраморе, — он прерывисто выдохнул, — но туда вернуться нельзя.

Ретт покачал головой.

— Нельзя.

Ретт замолчал, и Артур тоже больше не пытался говорить. За окном медленно падал снег, заметая дорожки и лишённые листьев остовы деревьев. Заметая землю, которую так долго размывала осень дождём, и даже море, почти переставшее биться о берег.

— Я хочу попробовать сначала, — сказал Артур. — Попробовать по-другому. Я знаю, что ты устал. Я тоже. Но мы должны это сделать.

— Если у тебя ничего не осталось, это повод начать всё сначала… — сказал Ретт задумчиво.

Артур кивнул и заглянул ему в глаза.

— Слишком много надо начинать. По крайней мере мне.

Артур чуть отстранился.

— Я хочу быть с тобой, когда ты будешь начинать.

Ретт притянул его обратно к себе.

— Я тоже хочу. Чтобы ты был со мной.

Глава 100 Особняк

Разбирательство назначили на первые числа февраля. Всё время, пока шло слушание, Артур молча стоял за спиной Ретта и всеми фибрами ощущал, как тот мрачнеет. Никто не говорил, что Ретта посадят. Этому можно было бы радоваться, но никто не обещал, что счета будут разморожены. Дело грозило затянуться надолго. Прокурор извлекал откуда-то людей, давно уже не работавших в «Дуглас корп», и при виде многих из них у Артура по вискам тёк холодный пот. Когда дело с истребителями лишь начиналось, он сам допустил слишком много ошибок. Далеко не все в его команде были проверенными людьми — по крайней мере, теперь так казалось ему, и, слушая каждый следующий допрос, он готовился услышать обвинения в свой адрес и в адрес Ретта.

Ретт принимал ход слушания. Изначально он вообще был спокоен. Все, кто попадал в команду к Артуру, проходили усиленные проверки, услуги их хорошо оплачивались, а молчание гарантировалось компроматами и адресами близких. Артуру не следовало знать об этом тогда, а теперь уже было не до того, чтобы раскрывать старые тайны. Однако он отлично видел, к чему ведёт прокурор. Если бы Бёлер попал в руки правосудия живым, обвинение, скорее всего, было бы снято. Правда, как верно заметил Артур, тогда уже сам Бёлер мог начать говорить, и под угрозой оказались бы не только свобода и состояние Дугласа.

Ретт не жалел, что Бёлера пришлось убрать. Эту мысль он принимал как факт. Предателей расстреливают. Беспокойство его вызывало теперь то, что в этих условиях экспертиза по делу Бёлера выглядела шитой белыми нитками. Как бы тщательно не сработал Танака, заметая следы, сам факт несвоевременной смерти Бёлера говорил о том, что жизнь его была кому-то не выгодна, и подозреваемых получалось не так уж много. Танака всячески подтягивал хвосты к неизвестным партнёрам с Эрхана, но сработает ли эта версия, пока никто толком не знал.

Зал суда Ретт покинул в состоянии мрачном, если не сказать беспросветном. И хотя вопреки обыкновению над зимней Асторией светило солнце, и лучи его отражались от ставших лазурными вод Леты, эти звоночки приближающейся весны казались чуждыми и раздражали глаз.

— Прогуляемся? — спросил Артур.

Ретт пожал плечами. В обычные дни ему редко выдавалась возможность заняться чем-то настолько бессмысленным. Теперь же, когда работы не было, его душила скука. Занятия по реабилитации занимали всего пару часов в день. Тянуло доказать тренеру, что он может больше, может утром и вечером… но по большому счёту Ретт и сам знал, что большее количество тренировок на пользу не пойдёт.

Артур вышел на работу. И хотя он явно старался решать добрую половину проблем дистанционно, всё же долгими часами пропадал в городе, пока Ретт сидел в одиночестве в его загородном доме.

Ретту там нравилось. Мысли о Дэреке исчезли почти полностью. Он не мог представить Артура рядом с этим музыкантом — а самого Адамса в этой респектабельной, недорогой, но со вкусом отделанной вилле.

Артур был его и только его, и это было единственным светлым пятном во всём происходящем вокруг. Артур проводил с ним вечера и ночи, а утром они просыпались в одной постели совсем как раньше, и Эссекс снова казался его мальчиком. Он беззастенчиво нежился в объятиях Ретта и доверчиво тянулся обнять его в ответ. Он позволял играть с собой, был мягким и податливым, и Ретт видел, как туманится его взгляд от прикосновений к нежной коже. Он тянулся навстречу и радостно отвечал на ласки, пока оба не получали своё… А затем наступал день, и Артур уходил, оставляя вместо себя пустоту, одиночество и ощущение ненужности.

Смотреть телевизор и читать Ретт не привык. Он попытался приучить себя, но не смог — мысли тут же убегали в сторону. Тогда он решил заняться расчетами. Потери, которая должна была понести Дуглас корп после снятия ареста, были колоссальными. А ведь оставался ещё вопрос репутации. Сорванные сделки и просто подорванное доверие.

Ретт долго грыз карандаши, а затем начал считать заново. Выходило, что открыть новое дублирующее производство стоило бы около половины миллиарда. Прежних мощностей оно не давало, но вполне позволило бы сохранить минимум клиентуры и покрыть убытки. Расчет был красив — и оставался абсолютно умозрительным, потому что денег у Ретта не было.

Он даже позвонил Мартину и уточнил, не удастся ли извлечь из компании хоть что-то. Тот обещал проверить, но, перезвонив через два дня, предложил лишь продать бесполезный по его словам особняк в Англии, стоивший по прикидкам Мартина больше, чем всё остальное имущество Ретта вместе взятое.

Мартин не понимал, и Ретт не стал объяснять. Просто поблагодарил и повесил трубку.

Солнце светило над Асторией и серебрило воды реки, а факт оставался фактом, парализованная компания медленно умирала, задыхалась без средств вместе со всеми своими заводами и филиалами.

Сейчас, когда закончилось заседание суда, которое обвинение намеревалось продолжить на следующей неделе, Ретт осознал это необычайно отчётливо. Он и сам гнил парализованный вместе со своей компанией, не в состоянии шевельнуться и сделать хоть что-то, чтобы повернуть ситуацию в свою пользу. От этих мыслей болела голова и хотелось крушить всё вокруг, но даже этого он не мог.

Артур вёз его по набережной, выложенной дымчато-серой плиткой, и Ретт понимал, что даже этого не может изменить. Всё, что ему остаётся — сидеть и смотреть, как проплывают по другую сторону Леты здания музеев и дорогих ресторанов.

— Стой… — он сам не знал, зачем сказал это. Просто какое-то иррациональное желание произнести хоть что-то, увидеть, изменится ли происходящее, но Артур тут же остановился. Подождал немного, ожидая продолжения, а когда его не последовало, подкатил кресло к парапету, а сам облокотился о его спинку.

Ретт молчал. Он чувствовал присутствие Артура спиной. Его тёплое дыхание согревало затылок. Хотелось поймать его руку, а лучше развернуться и сразу коснуться губ, но что-то заставляло сидеть неподвижно.

— Я люблю тебя, — дыхание Артура шевельнуло его волосы, пробегаясь стайкой мурашек по загривку.

Ретт закрыл глаза и запрокинул голову назад. Руки Артура тут же скользнули по его плечам на грудь, обнимая и чуть подразнивая.

— Зачем я тебе? — спросил Ретт, всё ещё не открывая глаз.

Артур молча поцеловал его в висок, но это не было ответом.

— У меня больше нет денег. Нет той силы, которая тебя притягивала. Ничего нет. Только вот этот… обрубок человека.

Артур за спиной вздохнул и уткнулся носом ему под ухо.

— Ретт, когда меня интересовали твои деньги?

— Деньги — это независимость.

Артур пожал плечами.

— Ты слишком много думаешь о них. Но я могу это понять. У каждого своя страсть. Твоя страсть — спорт. Ты сейчас переживаешь, что проигрываешь свою вечную гонку. Отстаёшь от других.

— Тяжело начать всё сначала.

— Я понимаю. Я бы хотел помочь, только скажи как.

Ретт покачал головой, и Артур снова вздохнул.

— А сила… — продолжил он и провёл пальцами по волосам Ретта, — она у тебя не в ногах и не в спине. Она в голове. Я чувствую её. Ты любишь жизнь и рвёшься управлять ею даже сейчас.

Ретт усмехнулся.

— Только ничего не выходит.

— Ты сам знаешь, многое получается не с первого раза.

— Знаю… Просто у меня осталось не так уж много времени, чтобы пытаться раз за разом.

Артур стиснул его плечо. Эта мысль пугала и самого его. Слишком много времени ушло впустую и, хотя Ретт совсем не постарел внешне, цифра сорок четыре пугала его, потому что приближала новые, уже более грустные цифры.

— Ты справишься, — повторил он наконец, — дело ведь не в том, чтобы заработать все деньги мира. Дело в том, чтобы пытаться, так?

Ретт долго молчал, а затем кивнул.

— Наверное, ты прав.

— Игра была бы неинтересной, если бы мы всегда выигрывали.

Артур потёрся носом о его щёку.

— И ты нужен мне, Ретт. Не надо во мне сомневаться. Это обидно, потому что я никогда ничего у тебя не просил. Мне всегда хотелось просто… видеть тебя.

Ретт выдохнул и, не сдержавшись, всё-таки потянулся за поцелуем. Артур тут же заметил его движение и, наклонившись ниже, коснулся его губ, приоткрыл рот, позволяя проникнуть внутрь себя. Чувство, когда Ретт принадлежал ему, было упоительным, но от мысли о том, что он одной лишь своей покорностью может сделать его счастливым хотя бы ненадолго, по всему телу разливалась волна тепла.

— Поедем домой, — предложил Артур, — я хочу отдать тебе то, что должен был отдать уже давно.

Ретт удивлённо приподнял бровь и согласно кивнул.

— Приготовишь что-нибудь? — спросил Артур, закатывая кресло в гостиную. Ретт уже основательно освоился в доме и за неимением лучшего занятия постоянно пытался то приготовить что-то, то починить. Артур заметил, что успехи в этих небольших делах успокаивают его, и всячески старался поддерживать эту активность.

— Сейчас, — Ретт повернулся к кухне, но Артур, не удержавшись, остановил его и легко поцеловал за ухом.

— Я сейчас догоню.

— Ага… жду.

Артур скрылся на втором этаже и вновь появился, только когда на сковородке во всю скворчали отбивные.

— Ретт, — позвал он, подбираясь сзади и не дожидаясь, пока тот обернётся, опустил ему на колени модель истребителя.

Ретт усмехнулся, отложил лопатку и взял модель в руки.

— Она ещё жива.

— Конечно. Она мне помогла.

Ретт поднял бровь, посмотрел на Артура и хмыкнул.

— Серьёзно. Я смотрел на неё, когда мне казалось, что ничего не выходит. И вспоминал твои слова. Когда у тебя ничего…

Не давая ему договорить, Ретт отложил игрушку на стол и, потянув Артура за руку, уронил себе на колени и захватил его губы поцелуем. Артур слабо вскрикнул от неожиданности и едва успел опереться одной рукой о подлокотник, чтобы не упасть окончательно.

— Я люблю тебя, — прошептал Ретт, на секунду отрываясь от его губ.

Артур хихикнул и обвил его шею руками. Они долго целовались так, не обращая внимания на ползущий по кухне запах подгорелого мяса, а когда Ретт отстранился наконец, Артур прошептал:

— Я бы обнимал тебя вечно.

Ретт усмехнулся.

— Скажи это нашему ужину.

И всё же, поймав момент, ещё раз коснулся его губ и потёрся носом о кончик носа.

Когда они уже заканчивали есть подгоревшее мясо, раздался телефонный звонок. Ретт внимательно проследил за тем, как Артур берёт трубку и, отводя взгляд, будто испытывает неловкость, выходит за дверь.

Ретт с грохотом побросал в посудомоечную машину грязную посуду и, не дожидаясь, пока та закончит работать, направился следом.

Когда он нагнал Артура в спальне, тот уже вешал трубку.

На секунду они встретились взглядами, и Ретт уловил во взгляде Артура неприятный холодок.

— Звонил Мартин, — бросил он.

Ретт с облегчением выдохнул.

Артур поднял бровь, но развивать тему ревности не стал.

— Он говорит, тебе нужно полмиллиарда.

Ретт ударил кулаком по подлокотнику.

— А с какой стати он говорит это тебе?

— С той, что ты не хочешь это обсуждать.

Ретт огляделся по сторонам. В их старой квартире он бы сейчас скрылся в кабинете, но тут до кабинета было слишком далеко, да и своим убежищем Ретт его не ощущал.

Артур уселся на кровать и, дёрнув кресло к себе, установил его напротив.

— Ретт, продавай.

— Что?..

— У меня нет полмиллиарда. И у Мартина тоже нет. А этот дом… Ну… Мы ведь никогда не будем там жить. Это просто музей… Да и то непонятно, чьей памяти.

Ретт покачал головой.

— После всего, чего мне стоило его получить? Никогда.

Артур вздохнул.

— Почему ты стал таким упрямым?

— Я таким и был. Просто раньше ты со мной не спорил.

Артур не ответил, размышляя.

— Артур, это не мои деньги, — сказал Ретт примирительно.

— Только не начинай.

— Я его не покупал. А теперь я не имею права тратить те деньги, которые не принадлежат мне. Нужно было давно уже вернуть его тебе, но у нас всё… не было случая об этом поговорить.

— Если ты вернёшь его мне, то я его продам, — сказал Артур твёрдо, — и не смотри на меня так. Я не хочу видеть тебя несчастным и потерянным как сегодня. Если эти деньги тебя спасут, то лучше так.

Ретт покачал головой.

— Это тоже проигрыш.

Артур поднял бровь.

Ретт вздохнул.

— Я пытался его купить, но не смог. Был неудачный год. Сначала Гарднер, потом Жози со своими безумными требованиями.

Артур поднял бровь ещё выше.

— Она же требовала, чтобы я отдал ей половину «Дуглас корп». Поэтому пришлось переструктурировать всю фирму. Переписать большую часть на Танаку, на тебя и на… Бёлера.

Ретт выдохнул.

Артур внимательно смотрел на него.

— Когда это было?

— В мае. Ты тогда не заметил, что подмахнул, разобрался потом уже.

Артур поймал его руку.

— Почему… почему эти трое?

— Ты сам знаешь ответ.

Артур отвёл взгляд, но Ретт продолжил.

— Я думал, что вы то уж точно никуда не денетесь, — Ретт помотал головой. — Это не важно. Когда особняк вылетел на торги, я поставил всё, что ещё не было перераспределено по вашим филиалам, но там было слишком мало, — Ретт криво улыбнулся. — Я проиграл первый тур. Из-за этого всё полетело к чёрту. Но я вернул этот дом. Хоть он тебе и не нужен теперь.

Артур вздохнул.

— Мне нужен ты. Я тебе это и пытался сказать. Если я буду с тобой, то не ради дома. Просто ты… никак не хочешь понимать.

— Тихо, — Ретт прикрыл его рот рукой, и Артур кивнул.

— Если не хочешь продавать, возьми под него ссуду. Думаю, полмиллиарда вполне можно получить.

Ретт поднял бровь.

— И вернуться к тому, с чего мы начали? Поступить как твой отец?

Артур пожал плечами.

— Отец ничего не делал, чтобы вернуть этот долг. А ты его выплатишь. Просто сейчас не самое лучшее время.

Ретт отвернулся и долго молчал.

— Ты в самом деле веришь в меня? — спросил он.

Артур сжал его руки и кивнул.

— Да. Верю. На все сто.

Глава 101 Начать сначала

Артур проснулся от ощущения тёплой руки, ползущей по его животу. Не сдержал едва заметной улыбки, но глаз открывать не стал, лишь подался навстречу, сильнее подставляясь под ласку.

Виска коснулись тёплые губы, а рука, спустившись ниже, пощекотала завитки вокруг напряжённого члена и скользнула к яичкам.

Артур не сдержал стон.

— Проснулся, — констатировал Ретт торжествующе.

— Ничего подобного, — всё так же не открывая глаз, Артур нащупал его шею, обвил руками и потянул к себе, заставляя себя поцеловать. Поцелуй вышел долгим и тягучим. Артур постепенно переставал отвечать, невольно концентрируя внимание на руке, скользящей по его члену. Бёдра сами рвались вперёд, а сознание окутывало странное чувство тепла, будто он наконец оказался дома.

— Я люблю тебя, — выдохнул он и закусил губу от удовольствия, когда семя выплеснулось в руку Ретту.

— Доброе утро, милый.

Артур открыл один глаз и посмотрел на любимого.

— Ни разу не доброе.

Он потянулся, чмокнул Ретта в нос, а затем оттолкнул от себя и уронил на спину. Выпутался из горячих объятий и скользнул губами по плечу Ретта, по груди, а затем исчез под одеялом, продолжая покрывать поцелуями уже живот, и наконец сомкнул губы на его напряжённом члене. С трудом сдерживая улыбку, он вслушивался в глухие стоны, когда его язычок скользил по уздечке и обвивал головку, старательно насаживался, наслаждаясь касанием любимой плоти к собственному нёбу. И, проглотив выплеснувшееся ему в рот семя, облизнул плоть Ретта ещё раз, тихонько посасывая напоследок.

— Вот теперь, пожалуй, доброе, — сонно пробормотал Артур, выбираясь из-под одеяла и заваливаясь к нему на грудь.

Ретт опустил руку ему на плечо и бережно погладил, наслаждаясь мягкостью кожи под пальцами.

— Что ты делаешь сегодня? — спросил он спустя какое-то время.

— Хотел съездить в издательство и посмотреть, что уже можно выставлять в магазине.

— Тебе обязательно делать это самому?

— Ну, мне нравится всё держать под контролем. Не хочу превращать издательский дом в поток по производству макулатуры, — Артур приподнял голову, — но это не обязательно. Я могу просто попросить прислать образцы.

— Нет, езжай. Ты прав. Не стоит упускать контроль.

Ретт замолк и отвернулся к окну.

— Эй, — Артур потеребил его за плечо, — я даже не на весь день. И ты мог бы поехать со мной.

— Нет… Не надо. Дело не в этом.

— Тогда в чём? — Артур соскользнул с его груди, и когда Ретт целиком отвернулся от него, устроил подбородок в изгибе плеча.

Ретт долго молчал.

— Контроль, — сказал он наконец.

Артур устроился поудобнее, обнял Ретта за пояс и приготовился слушать.

— Знаешь… я тоже никогда не любил терять контроль. А может… Может, это было не всегда. Наверное, после Артагона.

Ретт замолк, и Артур осторожно погладил его.

— Что там произошло, Ретт? Когда мне рассказали на приёме… Мне показалось, что это слишком даже для тебя. Всё же, одно дело решать проблемы, а другое… вот так мстить без разбора.

— Это слишком, — ответил Ретт тихо. — Я отдал приказ, но я не приказывал сжигать город. Только припугнуть, чтобы нам выдали виновных. А потом… Чёрт его знает, что там произошло. Столько народу разбиралось, но так никто и не разобрался. А я знаю только одно — я не уследил. За чем? Не знаю. И теперь не узнаю уже никогда.

Артур глубоко вздохнул и крепче прижал его к себе.

— Ты не…

— Не надо. Не важно, кто виноват, а кто нет. Знаешь, как это страшно… Вот смотри, я уверен, что никому тебя не отдам. Пока ты со мной, я никого к тебе не подпущу и никому не дам тебе навредить. Но стоит тебе уйти и…

Артур уткнулся лбом ему в шею.

— И я во что-нибудь влипаю, — сказал он тихо.

— Ты падаешь под поезда, ведешься на какие-то детские разводы, напиваешься, сбегаешь…. Да, Артур, ты тут же влипаешь в какое-то дерьмо. У меня иногда такое чувство, что я на грани нервного срыва, потому что если ты не отвечаешь на звонки — в половине случаев это значит, что ты уже во что-то влип. А ещё в половине — что ты просто отправился поразвлечься и…

— Ретт… — Артур осторожно прикрыл его губы рукой, — тихо. Я так больше не делаю.

— Я-то этого не знаю. Да и ты… Ну спорим, ты и пять лет назад считал себя самостоятельным и жутко умным?

— Ну… — Артур чуть заметно пожал плечами и вздохнул.

Оба замолчали.

— Ретт, ну я же не могу постоянно быть рядом с тобой. Ты же сам сказал, ты рад, что у меня есть работа, которую я люблю.

— Я ничего не говорю про твою работу. Я за тебя рад. Просто… мне не остаётся ничего, кроме как ждать. А ты можешь просто не взять телефон… Как с Дэреком. Ты вообще сказал ему хоть что-то, кроме того, что не приедешь вечером домой?

Артур прокашлялся.

— Это другое, — сообщил он мрачно.

— Да, я надеюсь… Но кроме как надеяться… Что я ещё…

— Ретт!

Артур развернул его лицом к себе и, накрыв его губы своими, заставил замолчать.

— Ретт, я бы тоже хотел, чтобы ты был рядом всегда. Но мы оба понимаем, что это невозможно. И когда ты приходил домой то в десять, то в одиннадцать, засиживался на встречах… я тоже ждал — и мне тоже было тяжело. Но я же верил тебе. Верил в тебя. Я понимаю, у тебя есть причины сомневаться во мне. Я сделал много глупостей. Но попробуй поверить. Я уже столько раз говорил тебе, что хочу быть только с тобой…

— Это может не зависеть от тебя и твоих желаний. Что, если ты просто не справишься…

— Я справлюсь, Ретт! Я справлюсь, потому что хочу вернуться к тебе. Дай мне шанс это доказать.

Ретт вздохнул и потянул его за руку, вынуждая перебраться через него и снова оказаться в объятьях. Поцеловал Артура и спросил:

— А что мне остаётся?

Артур уткнулся носом ему в плечо и вздохнул.

— Я буду звонить, если случится хоть что-то непредвиденное. Обещаю.

Ничего непредвиденного так и не случилось. Артур вернулся домой в половине пятого и ещё застал кусочек тренировки. Ретт уже сносно ходил с опорой, правда лицо его при этом выражало такое усилие, будто он тащит на себе сто килограмм груза.

Смотреть на это было тяжело, но и отвернуться Артур не мог. Напряжённые мышцы на руках, сейчас похожие на туго перевитые верёвки, вызывали неумолимое желание коснуться их кончиками пальцев, успокоить и разгладить.

— Всё, — сказал МакМёрфи, бросив взгляд на часы, и Артур тут же рванулся через комнату, чтобы помочь Ретту спуститься с тренажёра.

— Ты… когда пришёл? — Ретт выглядел смущённым.

Артур потёрся носом о его шею.

— Ты против?

Ретт усмехнулся.

— Нет. Не совсем. Просто чувствую себя идиотом.

— Ты бы хотел показать мне, как поднимаешь что-то подобное? — Артур кивнул в сторону стоявшей в углу штанги.

— Ну, да, это выглядело бы чуть лучше, чем развалина, едва ползающая на собственных ногах.

— Ещё покажешь, — Артур чмокнул его в щёку и, продолжая придерживать за пояс, осторожно повёл к выходу. На МакМёрфи он бросил один единственный взгляд, проверяя, собирается ли тот уходить, но взгляд этот не остался без внимания.

— Дэвид, задержитесь на пару минут? — спросил Артур, усаживая Ретта в кресло и протягивая тому полотенце.

МакМёрфи кивнул и вышел, а Ретт проводил его тяжёлым взглядом.

— Я скоро приду, хорошо? — Артур снова посмотрел на Ретта. Тот отвернулся, не желая выдавать эмоций, кивнул и тоже двинулся к выходу.

Артур нагнал МакМёрфи уже в гостиной и, пожав ему руку, предложил сесть напротив.

— Вы что-то хотели?

— Да. Дэвид, я хотел узнать, как у него успехи.

МакМёрфи пожал плечами.

— Он слишком рвётся в бой, это не всегда хорошо. Такие люди легко загораются, но и легко сдаются при виде трудностей.

— Это не про Ретта, — Артур усмехнулся, — как думаете, сколько может понадобиться времени?

— На самом деле немного. Если всё будет делаться правильно, если он не будет надрываться…С ним легко работать, он хочет выкарабкаться.

Артур улыбнулся, почему-то почувствовав гордость.

— Спасибо.

— Это всё?

— Да, можете идти.

Артур встал и, проводив МакМёрфи до дверей, направился к гостевым апартаментам, где обитали они с Реттом. Миновав спальню, зашёл в ванную и, открыв дверь, тут же натолкнулся на Ретта, сидящего у входа и яростно сжимающего кулаки.

— Помочь? — спросил он, решив, что тот бесится от своей неспособности забраться в ванну. Ретт часто приходил в ярость, когда у него что-то не получалось, и Артур лишь старался не замечать его состояния и оставаться мягким как всегда. Ему самому было больно смотреть, как Ретту что-то не удаётся. Это казалось диким и неправильным, потому что сколько он помнил Дугласа, тот всегда мог всё.

Артур опустил руку на спинку кресла, намереваясь подкатить его к ванной, но запястье его тут же было сброшено. Ретт резко развернул кресло и уставился на него в упор. Артуру показалось, что ещё миг, и он встанет… а что будет дальше — Артур отлично помнил по их прежним отношениям.

— Ретт, — сказал он тихо, стараясь подавить усталый вздох.

Артур опустился на колени перед креслом и положил руки на колени Ретту.

Дуглас тут же перехватил его запястья и стиснул до боли.

— Я ничего не могу, — сказал он тихо, зло сверкая глазами, — но это не значит, что ты можешь меня унижать.

На сей раз вздох подавить не удалось.

Артур опустил вторую руку поверх пальцев Дугласа и медленно разжал.

— Может, хотя бы спросишь, о чём мы говорили?

— Ты так хочешь рассказать?

— Нет, Ретт. Не хочу. Не хочу, потому что устал оправдываться. Мне больно, Ретт. Не от того, что ты можешь ударить меня, я никогда этого не боялся. Мне больно от того, что ты можешь подумать, будто я оставлю тебя одного и пойду развлекаться с другим. Если ты любишь меня, пожалуйста… Не думай обо мне так.

Ретт вывернул запястье из его хватки и, двумя руками взяв в ладони его лицо, заставил наклониться почти к своему лицу, внимательно вглядываясь в глаза. Потом резко отпустил и перехватил Артура за плечи. Прижал к груди и тут же принялся целовать пушистый затылок.

— Прости, — прошептал он.

— Верь мне.

— Я верю. Верю, — он прижал Артура вплотную и вдохнул запах его волос, немного пропахших городской пылью. — Ты поможешь мне?

— Я за тем и пришёл.

— Подожди немного.

Артур кивнул и крепче вжался в его плечо. А потом, рвано выдохнув, встал.

— Давай. Я разденусь и к тебе. Две секунды, Ретт.

Артур исчез и вернулся в самом деле не более, чем через минуту уже безо всего.

— Ты не замёрзнешь? — Ретт криво усмехнулся. Теперь уже ему самому было неуютно от того, что произошло только что.

— Нет, — Артур подошёл и потянул вверх его футболку. Затем помог снять спортивные штаны и придержал за пояс, пока Ретт перебирался в ванную.

— Иди сюда, — прошептал Ретт и потянул его к себе.

— О, да. Мы так точно вымоемся, — Артур тем не менее покорно нырнул к нему и, обняв за плечи, поцеловал около ключицы и закрыл глаза. — Я устал и я скучал, Ретт.

— Я тоже, — Ретт поцеловал его в висок.

— И я всё время думал о тебе.

— Я тоже, — ещё один поцелуй.

— И мне тоже хотелось бы знать, не трахаешь ли ты без меня этого грёбаного МакМёрфи?

Ретт чуть отстранил Артура от себя и внимательно посмотрел ему в глаза.

— Не смешно.

— А что? Это не меня он щупает за задницу.

Ретт фыркнул.

— Он слишком большой.

— И что?

— Не в моём вкусе.

— И не в моём. Но…

— Закрыли тему.

— Ок.

— Просто полежим.

— Да.

Март подходил к концу. Суд продолжался, и Ретт уже не питал особых надежд относительно того, что обвинения будут сняты. При поддержке Мартина на имя Артура был открыт небольшой филиал, куда Ретт перенаправил основные заказы, и производство уже выпустило первые корабли. Было жаль планов, которые ещё недавно казались такими близкими. Несмотря ни на что, Ретта не оставляло ощущение, что он опять начинает сначала.

На начало апреля было назначено открытие нового магазина. Артур всё чаще пропадал на работе, занятый последними приготовлениями, но каждый раз исправно звонил, рассказывал о задержках и даже показывал через скайп новые витрины и здания, из-за которых никак не мог приехать.

Как-то вечером шёл дождь. Тренировка давно закончилась, и Артур уже дважды позвонил с извинениями, так что Ретт не особо ждал увидеть его раньше одиннадцати. Он устроился в кабинете со списками сотрудников и принялся раздумывать, кого из них следовало бы в первую очередь перевести на работу в новый филиал, а кого, в случае чего, было не жалко потерять.

Когда в коридоре послышались шаги, он не сразу поверил, а когда удостоверился в том, что это не шутки дождя стучащего по крыше, улыбнулся, приготовившись к тому, что Артур всё-таки вырвался раньше времени.

Он повернул кресло к двери, приготовившись выехать навстречу. В ту же секунду дверь открылась, и на пороге показался растрёпанный и насквозь промокший юноша.

— Артур, ты тут? — спросил Дэрек, обводя комнату расфокусированным взглядом. Взгляд его спустился чуть ниже и остановился на Дугласе.

Карандаш в руках Ретта хрустнул и сломался пополам.

Глава 102 Лодочки

Дэрек смотрел на Ретта с полминуты и в конце концов не выдержал.

— Какого чёрта ты тут делаешь и где Артур?

Коляски он не заметил, только мрачное лицо, рассечённое шрамом, и взгляд, от которого хотелось стремительно отступить в коридор.

И всё же Дэрек помнил, каким был Артур, когда этот человек из прошлого появлялся в его жизни. Каким он был и морально, и физически, потому что Дэрек своими глазами видел, как Дуглас выбросил Артура из машины как мешок с картошкой.

У них могло быть немало проблем в последнее время, но это были их проблемы. Дэрек слишком хорошо понимал, во что можно вляпаться, связавшись с состоятельным мужчиной без тормозов. Артур никогда не говорил о прошлом, но Дэрек видел, какую боль ему причиняют воспоминания о Дугласе.

— Мне вызвать полицию? — спросил Дэрек, так и не получив ответа на свой вопрос.

— Ну, вызови, — Ретт отложил в сторону списки, и сначала Дэрек заметил, как по-хозяйски он это делает, будто бы хранил их здесь постоянно. Затем уже он увидел большие колёса инвалидного кресла и неподвижные ноги во флисовых брюках.

Дэрек прищурился. Ретт смотрел на него с презрением, как на муравья, заползшего в кабинет из сада, но слабое место его Адамс видел сейчас абсолютно чётко.

— Где Артур? — спросил Дэрек резко.

— Позвони и спроси.

Дэрек потянулся к телефону и набрал номер Эссекса, но тот не отвечал. Телефон у Артура не отвечал уже несколько недель, но Дэрек списывал это на неполадки со связью и разницу в часовых поясах.

Он убрал телефон обратно в карман.

— Получил по заслугам наконец?

Ретт усмехнулся, но во взгляде его промелькнула сталь. Ссориться с мальчишкой и правда было смешно. Нужно было бы вызвать охрану и вышвырнуть маленького нахала на трассу, вот только решать это дело без Артура не хотелось совсем. Не хотелось знать, что он выдворил этого молокососа из жизни любимого, и всегда сомневаться, сделал бы это сам Артур или предпочёл бы спокойную жизнь с Адамсом.

Ещё какое-то время оба смотрели друг на друга.

— Убирайся, — предложил Ретт спокойно, — переночуешь в городе, а утром Артур всё тебе объяснит.

Дэрек усмехнулся.

— С какой стати мне делать это? Ты пробрался ночью в мой дом. Полагаю, тебе лучше исчезнуть, пока не появилась полиция.

— Твой? — Ретт поднял брови. — Ты хоть один кредит вложил в этот дом?

Уголок губ Дэрека дёрнулся.

— А ты всё меряешь кредитами? Это всё, что у тебя есть? Поэтому он терпел тебя.

Ретт сжал кулак на подлокотнике.

— Маленький идиот. Что ты можешь об этом знать?

— Но теперь, — продолжил Дэрек, — никаких денег не стоит трахаться с калекой. Я думаю так.

Ретт рванулся вперёд в бессознательной попытке размазать наглеца по стене. Он смог встать и почти шагнул вперёд, поэтому упасть обратно именно в кресло, а не на пол оказалось особенно трудно. Он, тяжело дыша, прищуренными глазами разглядывал Дэрека, а тот усмехался. Ретт был уверен, что если бы у него был пистолет, в этот момент он бы просто вышиб молокососу мозги.

Пистолета не было. Встать и сделать это собственными руками он, как оказалось, тоже не мог.

— Выметайся, — повторил Ретт громче, — тебя никто не звал.

— В чём дело, правда глаза колет?

— Я сказал…

— Ты тут ничего не в праве говорить. Не думай, что меня испугают твои громилы.

Ретт скрипнул зубами.

Дэрек опустился в кресло, закинул ногу на ногу и скрестил руки на груди.

Ретт молча направил кресло к выходу, прокатился по коридору в гостиную и дальше на крыльцо и, только оказавшись снаружи под хлёсткими струями ливня, остановился. Находиться рядом с мальчишкой он не собирался. Хотелось знать, почему Артур ничего до сих пор Дэреку не сообщил.

Ретт потянулся к телефону. Первым он набрал номер Танаки.

— Меня может кто-нибудь забрать? — спросил он.

Танака недоумённо хмыкнул.

— У тебя там Рюдзо. Этого хватит или хочешь шофёра?

— Хочу просто уехать из этого чёртова захолустья.

— Я ему передам. Жди.

Ретт нажал отбой и набрал номер Артура, но тут же замер. Говорить не хотелось. Он был уверен, что дело выльется в скандал, а ему более, чем хватило всех последних событий. Артур и без того с каждым днём казался всё больше усталым, так что обвинять его хоть в чём-то не было уже никакого желания.

Он убрал телефон и стал ждать, когда появится машина.

Артур вернулся к одиннадцати, уставший до предела. Около девяти звонил Дэрек, но трубку брать он не стал — попросту не знал, что сказать. «Привет, как дела? У меня тоже отлично. Кстати, мы больше не вместе, ищи себе новое жильё». Вариант казался не слишком удачным.

Дела и так шли не очень. Дизайнеры опаздывали со сдачей проекта и старательно делали вид, что не понимают — переносить открытие нельзя. Артур не любил требовать от людей того, чего они делать не хотели, и хотя заниматься этим приходилось частенько, каждый раз чувствовал себя выжатым как лимон.

Звонок Дэрека испортил ему настроение ещё больше и всё, о чём он мечтал к концу вечера — это вернуться домой, уткнуться носом Ретту в плечо и уснуть, всё равно даже где — на диване в гостиной, в ванной или в спальне.

Он ожидал встретить Ретта в одном из этих мест и как запасной вариант рассматривал кабинет, где Ретт сидеть не слишком любил — как он говорил, «не ощущал его своим». Артур вдруг задумался о том, что у Ретта уже успели появиться любимые места в его доме. Например, ему нравилось сидеть у камина в гостиной, и Артур знал почему — им обоим это место напоминало тот маленький домик в горах, где они впервые были по-настоящему счастливы. А вот библиотеку Ретт не любил. Просто не понимал и считал обычным заскоком.

Артур никак не мог дождаться настоящей весны, чтобы показать ему сад. Сам он по-прежнему очень любил сидеть у моря по вечерам и хотел, чтобы хотя бы раз такой вечер разделил с ним Ретт.

Ни в гостиной, ни в кабинете, ни в спальне для гостей, где они обычно спали, Ретта не было.

Артур заглянул в тренажёрный зал просто для очистки совести — там в это время суток Ретт мог оказаться только в силу каких-то чрезвычайных обстоятельств. Ничего не добившись, он почти наугад отправился в собственную спальню. Ретта он туда никогда не звал, потому как тот с самого начала вполне чётко обозначил своё отношение к местам их совместного с Дэреком пребывания. Впрочем, и дверь давно уже не запиралась, как все остальные двери в доме. Пытаться скрывать что-то от Ретта означало лишь сильнее разжигать его паранойю, это Артур понял уже давно.

В хозяйской спальне действительно шумел душ.

Артур немало удивился, но всё же устроился в кресле и стал ждать. Не сразу до него дошло, что душ Ретт давно уже не принимал — просто не мог.

Артур рванулся было к двери ванной, но открыть её не успел — Дэрек сам показался на пороге по пояс замотанный в полотенце.

— Артур, — сказал он с облегчением и протянул руки, видимо, собираясь повиснуть на шее.

Артур отступил на шаг назад.

— Где Ретт? — спросил он отчётливо, чувствуя неладное.

Дэрек поднял брови и тоже отступил.

— Очень интересный вопрос, — сообщил он.

— Не валяй дурака, Дэрек.

— Это всё, что ты хочешь у меня спро…

— Дэрек! Заткнись и ответь на вопрос. Где Ретт?

— Полагаю, убрался, как я его и попросил.

— Ты… что? Дэрек ты… ты придурок.

— Отличное приветствие.

— Кто тебе позволил выгонять кого-то из моего дома?

Дэрек поднял брови.

— Я-то полагал, что мы живём тут вместе.

— Мы, может, и живём, но это пока всё, что ты тут сделал. Не съезжай с темы. Что ты ему сказал?

— Правду, — Дэрек пожал плечами, — что теперь с ним вряд ли кто-то будет трахаться даже за деньги.

Артур, не выдержав, подошёл вплотную и, схватив его за плечи, встряхнул так, что у Дэрека щёлкнули зубы.

— Дэрек, ты дебил. Честное слово. Я сейчас уеду. У тебя будет два часа, чтобы собрать свои шмотки и исчезнуть.

Дэрек смотрел с недоумением. Только когда Артур отпустил его и исчез в коридоре, он начал осознавать, что происходит, и рванулся следом.

— Чёрт бы тебя побрал, Артур, как это понимать?

— Буквально, — не оборачиваясь, Артур сбросил с плеча его руку.

— Ты что, собрался бегать за этим самодуром? После всего, что он тебе…

Артур резко остановился так, что Дэрек налетел на его спину и развернулся.

— Дэрек, ещё слово в его адрес и побежишь в город в одних трусах.

— Но ты же не можешь теперь приползти к нему!..

— Что я могу, я разберусь сам. А с тобой мне не о чем больше говорить. Ты сегодня достаточно показал своего «я».

Артур отвернулся и двинулся к двери, не обращая больше внимания на раздражённые выкрики за спиной.

Только сев за руль и подняв аэромобиль в воздух, он немного расслабился. Скорость успокаивала, хотя хаос в голове не девался никуда. Куда вообще мог поехать Ретт? Это был первый вопрос, который следовало решить. Здание «Дуглас Корп» всё ещё было опечатано, значит, пентхаус отпадал. А что, собственно, ещё было у Ретта из жилья? Артур надеялся, что если бы что-то и было, он бы об этом знал. Отели… Но у Ретта и денег толком не было. Да и кредитоспособность его для всех сейчас была под вопросом.

Артур сосредоточился, закрыл глаза и неожиданно для самого себя улыбнулся. У него появилось предположение, и если бы вдруг оно оправдалось, это значило бы очень много.

Артур поднял скорость и чуть сменил угол, направляясь напрямик к берегу реки.

В этих местах он не был очень давно. Обошёл весь город, а вот эту набережную всегда обходил стороной — слишком много было в каждом камне и в каждой мраморной скульптуре на парапете. Даже сейчас, в темноте, Артуру казалось, что он видит, как плывут по реке маленькие рыбацкие лодочки, направляясь на восток. Он крепко сжал руль и опустил аэромобиль.

Глубоко вздохнул, успокаивая взбесившееся сердце. Вышел, включил сигнализацию и двинулся к дому с башенками, стоявшему немного в глубине.

От сердца стремительно отлегло, когда он увидел у подъезда чёрный Мерседес охраны. Не переставая глупо улыбаться, Артур кивнул Рюдзо и тот отсалютовал ему движением руки.

Артур вошёл в дом и стал подниматься. Пользоваться лифтом он не хотел, тем более, что идти было невысоко.

Остановился у дверей. Раньше напротив снимала квартиру молодая семейная пара. Теперь весь этаж казался запущенным и опустевшим.

Артур внезапно понял, что у него нет ключей. К тому же он не знал, в какую дверь звонить, и откроет ли Ретт вообще.

Он позвонил в ту, где жили когда-то они, но никто не ответил.

Тогда Артур позвонил в дверь напротив. Ответа тоже не было долго, а затем по другую сторону послышался грохот. Артур усмехнулся, хотя на глаза навернулись слёзы.

Дверь открылась, и на пороге показался Ретт, злющий как чёрт.

Артур наклонился, попытавшись его обнять, и у него, пожалуй, получилось бы, если бы Ретт стоял напротив, а вот так снизу вверх Дугласу оказалось неожиданно легко оттолкнуть его руки.

Артур отступил на шаг назад.

— Ты меня не пустишь? — спросил он, продолжая улыбаться всё так же грустно.

— Нет.

— Но ты же открыл.

Ретт молчал.

— Ретт, я так устал, ты просто не представляешь.

Пальцы Ретта крепче сжали подлокотник.

— Я представляю, — сказал он тихо и отвернулся.

— Ретт, не хочешь пускать внутрь — пусти меня домой.

Ретт вздрогнул, так просто и легко было произнесено это слово.

— Пусти… У меня нет ключей.

Ретт потянулся куда-то в темноту и, взяв связку ключей, выехал на лестничную площадку. Приложив один из ключей к замку, открыл дверь напротив и хотел было отъехать в сторону, но Артур ловко обошёл коляску и втолкнул его внутрь. Зажёг свет и прокатил в комнату.

Ретт невольно окинул взглядом покрытые пылью диван и телевизор. Невольно запечатлел в сознании краешек письменного стола, видневшегося из кабинета и опустил глаза.

Артур стоял неподвижно, опершись на спинку кресла и тоже разглядывая дом, где когда-то жил. Здесь всё было проще, чем в его собственном особняке, потому что он никогда не просил многого, а Ретт не ценил комфорт. Но каждый изгиб дерева здесь напоминал о чём-то, вызывая к жизни старую боль.

— Отпусти меня, — сказал Ретт тихо.

Артур опустил взгляд на его макушку и заметил, что взгляд Ретта устремлён на письменный стол, где закончилось их недолгое счастье.

— Не пущу, — сказал Артур. Руки со спинки кресла он убрал, но лишь затем чтобы выйти в коридор и плотно закрыть дверь.

Вернулся в комнату, обошёл кресло и заглянул Ретту в глаза.

— Я не могу здесь находиться, — сказал Ретт. — Всё так же душно.

— Давай откроем окно.

Ретт усмехнулся.

— Станет ещё хуже.

Артур покачал головой.

— Хуже мы делали сами. И делаем теперь.

Ретт кивнул.

— Так может, прекратим? — спросил Артур.

— Невозможно. Я всегда буду бояться тебя потерять.

Артур криво улыбнулся.

— А я всегда буду тебя любить.

— Но никогда не будешь моим.

— Я уже твой. Всегда был и всегда буду. Ты же знаешь: я — часть тебя.

— Не верю.

— Проверь. Подойди и возьми.

Артур шагнул чуть назад и припал спиной к стене, устало наблюдая за Реттом. А когда увидел, как тот встаёт и двумя маленькими, но такими долгими шажками преодолевает разделявшее их небольшое расстояние, сам будто бы ощутил всю боль, которую доставили ему эти шаги.

Руки Ретта впечатались в стену по обе стороны от него. Глаза его горели знакомым безумным пламенем.

— Ты мой… — прошептал Ретт в самые его губы.

Артур ухватил его за талию и тут же понял, что Ретт оседает вниз. С силой прижал его к себе, обхватывая крепче.

— Держу, — выдохнул он, — Ретт… Что б тебя… Держу.

Дуглас был неимоверно тяжёлым, по прежнему намного тяжелее самого Артура, и тому с трудом удалось дотащить его, едва передвигавшего ноги, до кровати.

В спальне тоже пахло пылью, и Артур тут же открыл окно. В комнату ворвался запах ливня и негромкий шум падающих капель.

Ретт поймал его руку и потянул к себе, но если бы он и не сделал этого, Артур сам уже едва мог стоять. Он упал на кровать, придавливая Ретта собственным весом, и хотел было тут же откатиться, но Ретт не позволил ему. Просунул руку между ними и принялся привычными движениями расстёгивать пиджак.

Артур помогал ему как мог, извиваясь и сбрасывая одежду на пол, пока Ретт не добрался наконец до его тела и не поймал губами ключицу.

Артур резко выдохнул, чувствуя, как мгновенно наливается кровью и прижимается к паху Дугласа его собственный член. Он судорожно потёрся, стараясь соприкоснуться с Реттом каждой клеточкой кожи, затем все-таки упал в сторону и потянул Ретта на себя.

Он уже забыл, как давно не испытывал этого чувства, когда большое тело любовника накрывает тебя и прижимает к постели всем свои весом. На несколько секунд сознание едва не уплыло в темноту от густого знакомого запаха и ощущения этой тяжести, этой близости и этого жара.

Пальцы сами собой принялись стягивать с Ретта свитер, а потом скользнули по сильной спине, исследуя каждый её кусочек.

Ретт поймал его губы, заставляя окончательно забыть обо всём, что происходило вокруг, и только вжиматься в него изо всей силы.

Артуру первому удалось избавить Ретта от брюк, и он тут же схватился за освободившуюся твёрдую плоть, вырывая из горла Дугласа стон.

Тот отвлёкся на секунду от его губ, коротко прикусил напоследок и, перевернувшись на спину, потянул Артура на себя, а затем стал стаскивать с него остатки одежды. Добравшись наконец до тела, крепко притиснул к себе и какое-то время просто сжимал так, позволяя потираться об себя и медленно плавясь в волнах наслаждения.

Артур попытался отстраниться, но Ретт не дал ему. Просто проник руками между бёдер, разводя их в сторону. Артур без раздумий обхватил его самого ногами и тут же уселся на его член. Выгнулся от боли, тяжело дыша, и Ретт, отпустив его ягодицы, принялся гладить спину, целовать плечи и грудь, покусывать и ласкать соски.

Слов не было. Оба знали, что хотят именно так. Быстрее. И пусть будет боль, главное было — снова оказаться вместе.

Уловив едва заметный кивок, Ретт задвигался медленно и неглубоко, всё равно заставляя Артура стонать при каждом толчке.

Артур чуть приподнял веки и смотрел на него абсолютно пьяно, явно не соображая, от чего он стонет — от удовольствия или от боли.

— Маленький мой… — прошептал Ретт одними губами. Поймал руку Артура и вместе с ним сжал его член.

— Всё, — выдохнул Артур и уронил лицо в изгиб его плеча.

Ретт ощутил сладкую пульсацию и толкнулся в последний раз.

Артур застонал — скорее просто так, напоследок.

А потом Ретт снова перевернул его на спину, навис сверху и долго целовал лицо и шею, так и не заметив, когда Артур уснул.

Проснулся Ретт от того, что Артура не было. Чувство было внезапным и злым, и Ретт приготовился уже вскочить с постели, когда наткнулся взглядом на стройную фигурку, стоявшую на балконе и наблюдавшую за рекой.

Артур будто бы поймал его взгляд спиной, тут же обернулся и, вернувшись в комнату, снова забрался под одеяло.

— Я должен был это увидеть, — прошептал он, укладываясь в объятиях Ретта и вжимаясь ему в грудь. — Лодочки… — пробормотал он уже совсем тихо, — маленькие рыбацкие лодочки… — и снова уснул.

А Ретт стал просыпаться. Медленно и неторопливо. Впервые за два года утром он не чувствовал себя разбитым.

Эпилог

Обвинения были сняты в начале июня, когда Танака нашёл несколько сделок, заключённых на имя жены судьи. Ретт, который к тому времени прочно забыл про своё кресло, пришёл в офис и долго молча сидел, глядя на перевёрнутые шкафы. Фирма превратилась в такие же руины, как и его кабинет. Половина сотрудников уволилась, производства стояли.

«Как после войны», — думал он и усмехался сам себе.

Однако прошла пара недель, и офис начал оживать. Первым вернулся Мартин и сразу же предложил взять на себя кадровое комплектование аналитического отдела. Спорить у Ретта не было сил, и он согласился.

Едва отдел заработал, Мартин вручил ему расчеты с анализом текущей ситуации, и всё в целом оказалось не так уж плохо — вновь открытое производство позволило сохранить самых капризных клиентов, а остальные в любом случае рано или поздно должны были вернуться. К тому же многие проекты сдавались осенью, и оставалось ещё несколько месяцев, чтобы напрячь все силы и сдать их по максимуму.

Год грозил быть не слишком прибыльным, но не напрочь провальным.

Неприятный сюрприз ожидал Дугласа в собственной приёмной — Сандберг на работу не вернулся, а начав выяснять, где он теперь, Ретт обнаружил, что он вот уже месяц как числится ведущим менеджером в «Intelligence System». Никаких доказательств не было, но Ретт почти не сомневался, что сотрудничество его с Гарднером началось задолго до официального перехода. Эту проблему нужно было решить, но действовать напрямую в сложившейся ситуации Ретт не стал, попросил лишь припугнуть Сандберга и заручиться гарантиями его молчания.

Едва получив возможность свободно передвигаться, он отправился на съемную квартиру к Джереми, но узнал, что счета уже несколько месяцев не оплачиваются и юноше пришлось съехать. Бросать это дело вот так Ретту было неудобно, и вскоре он выяснил новый адрес Уоткинса. Всю дорогу он казался Ретту смутно знакомым, а когда тот приехал на место, дверь ему открыл Шелман.

Ретт моргнул, соображая, на какой свет попал, и тут же за спиной у Ричарда мелькнула мордашка Джереми. Засветилась в темноте, исказилась испугом и исчезла.

Шелман едва заметно покосился за спину и снова повернулся к шефу, делая вид, что ловит каждое его слово.

— Не прикидывайся, Ричард, я уже видел.

Шелман прокашлялся, с опаской ожидая продолжения.

— Я хотел узнать, куда переводить деньги за рекламную компанию. Думаю, эту линию мы всё же запустим к сентябрю.

Шелман прокашлялся.

— То есть, вы не против?

Ретт пожал плечами.

— Пусть пришлёт мне номер счёта и позвонит Эссексу. У него тоже было какое-то предложение.

Пожав руку Ричарду, Ретт развернулся и направился к аэромобилю.

Разговор Артура с Дэреком прошёл менее удачно. Уже через неделю после ссоры Артур решил, что должен извиниться, но Дэрек на звонки не отвечал. Тогда Артур приехал к нему в студию и там выяснил, что после возвращения на Асторию Дэрек не появлялся. Тогда Артур поехал к нему домой. Здесь ему открыли легко — незнакомый молодой человек в кожаной куртке.

— Я к Адамсу, — заметил Артур.

Парень присвистнул, повернувшись в коридор, и Адамс показался из кухни, едва завидев Артура, он остановился было, размышляя, не развернуться ли и не уйти.

— На два слова, — твёрдо сказал Артур, и Дэрек согласно кивнул.

Они вышли на лестницу, прикрыв за собой дверь, и Артур протянул Дэреку визитку.

— Я наводил справки, надёжный человек. У него несколько стабильных раскрученных проектов, и музыканты не оказываются на улице, едва закончится контракт.

Дэрек посмотрел на визитку и кивнул.

— Возьми, — добавил Артур, видя, что тот не двигается.

Дэрек посмотрел ему в глаза.

— Это всё, что ты можешь мне предложить?

— Всё. Извини.

Дэрек криво усмехнулся, убрал руки в карманы и прислонился голой спиной к грязной стене.

— А знаешь… та песня… та песня, под которую ты говорил со своим Дугласом на презентации… Она была для тебя.

Артур закрыл глаза и слабо улыбнулся.

— Дэрек, извини. Я никогда не забуду того, что у нас было. Но мы оба знали, что это не навсегда.

Дэрек пожал плечами.

— Может быть.

Посмотрел в упор на визитку, которую Артур продолжал протягивать перед собой, взял её одной рукой и, скомкав, засунул в карман брюк.

— Бывай, — отвернувшись, он скрылся в квартире.

По номеру на визитке Дэрек так и не позвонил, но через полгода, включая магнитолу в машине, Артур случайно услышал знакомый голос, который тут же исчез.

Всё лето Артур занимался ремонтом в доме у реки. Участие Ретта ограничилось тем, что он указал, какую стену надо снести — что, в общем-то, всем было понятно и так. Его полностью поглотили дела по восстановлению кампании, а вот Артур, напротив, взялся за дело с интересом. Значительную часть старой квартиры он менять не стал, а вот в новой добавилась ещё одна спальня. Сначала он хотел сделать второй кабинет, но потом передумал, вспомнив, как приятно было работать с сидящим под боком Дугласом, так что остальную часть квартиры заняли библиотека и тренажёрный зал.

Увидев результат, Дуглас некоторое время приходил в себя и пытался понять, что осталось здесь от прежней идеи дать ему спокойно работать дома, но в конце концов решил, что виноват сам — нужно было лучше следить за тем, что происходило у него за спиной.

В начале октября в книжном салоне «Эссекс in-line» проходила первая серьёзная презентация, рассчитанная на привлечение нужной публики к книжному клубу.

Артур чувствовал себя уставшим уже к её началу — ему пришлось контролировать всю затянувшуюся подготовку, встречать и развлекать гостей до начала мероприятия. Всю официальную часть он тихонько просидел в уголке, разбирая документы, и отвлёкся лишь на то, чтобы коротко выступить в самом конце. А вот затем предстояла настоящая работа с каждым из присутствующих.

Дуглас подъехал только к середине вечера и, едва отыскав Артура глазами, тут же напрягся. Тот стоял в тени с мужчиной средних лет и жизнерадостно обсуждал что-то, но что именно Ретт услышать не мог.

Будто почувствовав его взгляд, Артур повернулся и улыбнулся так, что Ретт даже издалека заметил разницу между этой улыбкой и той вежливой маской, которая была на его лице до сих пор.

Ретт кивнул, успокаиваясь, и пустился в собственное плавание по волнам рукопожатий и полезных знакомств. То и дело он всё же поглядывал на Артура и каждый раз ловил ответный любящий взгляд.

Только ближе к концу ситуация стала по-настоящему раздражающей. Бросив на Артура очередной взгляд, Ретт обнаружил, что напротив того стоит никто иной как Дэвид Гарднер. Гарднер мягко, но упорно сжимал тонкую руку Артура, безвольно обвисшую в его пальцах.

Ретт рванулся к ним через весь зал, старательно лавируя между официантами и гостями, а подойдя вплотную, резко опустил руки на плечи Артуру так, что тот мгновенно ссутулился и поник.

— Мистер Гарднер, — произнёс Ретт, протягивая руку, и как только Гарднер безо всякого удовольствия выпустил ладонь Артура, сам отодвинул её в сторону и, вложив свою руку в руку Гарднера, сжал изо всех сил. Несколько секунд продолжалось обоюдное давление и в руках, и в глазах, а потом Гарднер обернулся к Артуру и произнёс:

— Я так полагаю, мне пора.

— Да, — голос Артура звенел напряжением.

Гарднер направился к выходу, а Ретт прошипел в самое ухо Артуру:

— Отойдём?

Тот едва заметно кивнул и потянул его в направлении служебных помещений.

— Кто его пригласил? — спросил Ретт, пока они шли через зал.

— Не знаю, — выдохнул Артур, и в голосе его слышалась паника, но Ретта интересовало другое:

— И чего он хотел?

Артур не ответил. Всё стало ясно, когда, оказавшись в коридоре, он развернулся лицом к Ретту. Глаза его отражали страх.

Ретт сжал его плечи и вплотную притянул к себе. Артур тут же опустил голову ему на плечо и рвано выдохнул, а затем так же обвил руками шею Дугласа.

— Ретт, я…

— Тихо, — Ретт чуть отстранил его от себя, секунду вглядывался в глаза, а затем принялся покрывать лицо и шею поцелуями, — я люблю тебя.

— Я тебя тоже, — Артур крепче сжал объятья. — Ты не злишься?

— Я в бешенстве, — Ретт закрепил последнее слово поцелуем в губы, яростным и глубоким.

— Правда? — Артур чуть отстранился и улыбнулся.

— Да. Я надеюсь, его не будет в твоём клубе.

— Никогда, — Артур покачал головой.

— Он тебе что-то сказал?

Артур пожал плечам и отвёл глаза. Допытываться Ретт не стал, просто притиснул его к себе и замер, вдыхая аромат специй, исходивший от его волос.

— Долго у тебя тут ещё? — пробормотал Ретт ему в висок.

— Уже хочешь сбежать? — произнёс это Артур с улыбкой, но в голосе чувствовалась затаённая обида.

— А сами мы праздновать не будем?

Артур озадаченно посмотрел на него.

— Если нужно. Но если честно, мне бы просто добраться до кровати.

— Я только вручу подарок и отправимся… хм… спать.

Артур усмехнулся и потёрся носом о его щёку.

— Ну тогда погоди чуть-чуть. Я же хозяин торжества, мне нужно быть до конца.

— Жду, — Ретт чуть наклонился и, поймав зубами мочку его уха, жадно прикусил, заставляя Артура охнуть. Затем отстранился и исчез в зале.

Артур судорожно выдохнул, оправил костюм и направился следом.

Презентация закончилась около одиннадцати, и Артур в самом деле был вымотан так, что едва мог стоять на ногах. Сесть за руль в таком состоянии он не решился, тем более, что машина Дугласа стояла вплотную к его, и было так просто нырнуть в неё и уснуть прямо на сидении, даже не дожидаясь, когда появится сам Ретт.

Проснулся он уже около дома от ощущения, что чьи-то пальцы гладят его по волосам.

Эти невесомые касания вызывали желание зажмуриться ещё сильнее и тихонько замурлыкать.

— Котёнок, — фыркнул Ретт и мягко поцеловал его в висок.

Артур смущённо приоткрыл один глаз.

— Уже приехали?

— Да, вставай.

Артур потянулся, легко чмокнул Ретта в то, что подвернулось — это оказался подбородок — и вылез из машины.

— Стой, — затормозил его Ретт, когда Артур уже подходил к подъезду.

— М? — Артур развернулся.

— Я хотел спросить — почему Toyota?

Артур пожал плечами.

— Ну, я не очень-то разбираюсь. Просто хотел что-то бизнес класса и без вывертов.

— По-моему, бизнес-класс тебе сейчас не очень к лицу.

Артур нахмурился.

— Если ты опять хочешь заставить меня ездить с шофёром, то…

— Цыц, — Ретт подошёл вплотную и заткнул ему рот поцелуем. Не отрываясь от податливых губ, щёлкнул какой-то кнопкой, и один из стоящих поблизости аэромобилей засверкал огнями.

Артур чуть повернулся на свет, продолжая отвечать на поцелуй.

— Это Porsche, делалось на заказ. Времени было не очень много, так что… — пояснил Ретт, подталкивая его к кругу света.

— Да ладно, — Артур хмыкнул и, наклонившись, заглянул в салон. — И ты хочешь сказать, что не против, что я сам буду водить?

— Тебе вроде не шестнадцать, чтобы спрашивать разрешения.

Артур ещё раз хмыкнул и, обернувшись к нему, обвил шею Ретта руками.

— Спасибо, — он хотел коротко коснуться губами губ Дугласа, но поцелуй затянулся.

— Тебе нравится? — спросил Ретт, с трудом отрываясь от его губ.

— Очень, — Артур всё-таки сделал то, что хотел, и коротко чмокнул его в уголок губ. — Ретт… Я хочу ещё кое-что.

— М? — Ретт не стал прерывать очередной поцелуй.

— Ты будешь за мной следить?

Ретт отстранился и внимательно посмотрел ему в глаза.

— Ну, вдруг… — Артур слегка покраснел и чуть отвернулся.

— Да, — сказал Ретт и поцеловал его в последний раз.

К тому времени, когда они добрались до квартиры, сон с Артура слетел окончательно. Он принял душ, а вернувшись в спальню, застал Ретта дремлющим на спине с раскрытой книгой на животе. Хмыкнул, узнал обложку, которую сам выбрал накануне и, закрыв образец, отложил его на тумбочку.

— Кто-то не собирался спать, — напомнил он, забираясь под одеяло и обнимая Ретта поперёк живота.

— Кто-то слишком долго плескался, — пробормотал Дуглас в тон ему, отвечая на поцелуй.

Ретт скользнул ладонью по его плечу, погладил поясницу и жадно сдавил пальцами ягодицу.

— Ай, — Артур, впрочем, тут же подался навстречу, вжимаясь пахом в его пах. Потёрся и, вырываясь из долгого поцелуя, скользнул губами ниже, чтобы прикусить кожу у самой ключицы.

Ретт потянулся к его уху и так же не больно куснул, а затем рывком перевернул Артура на спину и оказался между тут же раскинувшихся навстречу бёдер.

Ретт чуть отстранился, разглядывая расслабленное лицо и разметавшиеся по простыни волосы. Протянул руку под подушку и, достав оттуда тюбик с гелем, выдавил на пальцы. Затем осторожно спустил руку вниз, чуть коснувшись дразняще набухших яичек, и обвёл пальцами контуры ануса.

Артур развёл бёдра чуть сильнее, невольно пытаясь ещё больше открыться навстречу, и подался вперёд, стараясь слегка насадиться на пальцы.

Ретт усмехнулся, не позволяя ему этого, и снова принялся дразняще играть с самим колечком.

— Ре-ет! — обиженно протянул Артур, и Ретт тут же поцелуем заставил его замолчать.

Пальцы всё же вошли в расслабленное нутро и неторопливо задвигались. Ретт давно уже знал, как каждым мельчайшим движением выбивать из Артура сдавленные стоны.

— Давай, — прошептал Артур, но Ретт ещё некоторое время разглядывал его покрывшийся испариной лоб и влажные ресницы, прежде чем снова сомкнуть свои губы с его и войти в растянутый вход — медленно, протяжно и до конца.

Артур выгнулся, вольно или невольно плотнее прижимаясь к его груди, и задышал тяжело, привыкая. Ретт отпустил его губы и нашёл ключицу, чтобы пройтись по ней языком и затем скользнуть к плечу, всё такому же хрупкому, хоть и смыкавшемуся теперь со стальными мышцами предплечья.

Артур медленно подался ещё дальше навстречу, заставляя их тела окончательно сомкнуться, и Ретт опять приподнялся, разглядывая его лицо. Чуть вышел, толкнулся опять, каждым ударом попадая по пульсирующему центру удовольствия внутри.

Его движения были медленными и неторопливыми. За окнами стояла ночь, и слабо мерцали огни города. Дождя не было, но от реки пахло влагой, и в квартире стоял запах свежести и странной, неосознанной, абсолютной свободы.

Ретт провёл ладонью по животу Артура, нашёл его член и, подразнив пальцем головку, сжал крепко и нежно, а затем принялся двигать рукой в такт своим движениям.

Они долго ещё таяли в объятиях друг друга, бесконечно падали в новые поцелуи и тонули в них, пока Артур не рванулся навстречу особенно сильно и не выплеснулся на плотно прижатые друг к другу животы, заставляя Ретта кончить глубоко внутри него.

Ретт упал ему на плечо и лежал так, впитывая его запах и изредка исследуя губами его кожу, пока не уснул.

А Артур долго не спал и смотрел в окно, своими хрупкими руками сжимая в объятьях широкие плечи любимого. Он твёрдо знал, что если сомкнёт их ещё сильнее, или, напротив, отпустит — от Ретта не останется ничего. Так же как и Ретту хватит одного движения, чтобы уничтожить его раз и навсегда. Но он знал точно так же, что никто из них никогда не сделает этого неловкого движения, не нарушит хрупкого равновесия и не рискнёт другим, потому что потеря этой огромной части собственной жизни будет означать потерю всего.

Было или не было (где-то в районе 4 части, после больницы)

Артур проснулся, когда в комнате ещё царила темнота. Силуэты мебели и штор едва виднелись во мраке, и странное бесконечное одиночество нахлынуло вдруг на него с головой.

Он повернулся на бок и замер, разглядывая спящее лицо Ретта. Такой знакомый шрам. Губы, которые вряд ли отважился бы назвать чувственными кто-то, кроме него.

Артур протянул руку и провёл кончиками пальцев в опасной близости ото лба Ретта — желая отвести волосы в сторону и опасаясь, что Ретт проснётся.

Последнее время они спали вместе. И всё же то, что происходило с ними теперь, ни в какое сравнение не шло с тем, что было раньше. Они будто терпели друг друга, и то, что Артур чувствовал это отчуждение, исходящее от Ретта, пугало его едва ли не больше, чем то, что он снова начинал скучать.

Он скучал, хотя Ретт был рядом. Скучал, вспоминая о том, как день за днём они проводили вместе — в одном офисе и в одной квартире. Скучал, вспоминая их недолгие поездки на отдых и ночи, жаркие даже среди заваленных вечным снегом горных вершин.

Артур улыбнулся, когда в голове его в очередной раз промелькнула их первая попытка проехаться на лыжах. Сам себе тот Артур казался маленьким глупым мальчиком, не понимавшим, какой щедрой оказалась к нему судьба. Он боялся Ретта тогда, даже не зная ещё, что такое Ретт на самом деле. Его пугали собственные комплексы и мораль, к которой его приучали с детства — хотя мораль-то как раз и была самым меньшим, что могло бы их разделить.

Всё, что пролегло между ними, казалось теперь смешным. И в то же время Артур отчётливо понимал, что вот оно то, чего он боялся. Достаточно было просто увидеть Ретта ещё раз, достаточно было оказаться с ним в одной комнате — и он снова становился тем мальчишкой, который ничего не мог сам.

Артур всё смотрел и смотрел, вспоминая дни и ночи одну за другой. Ссоры не вспоминались вовсе, а те, что всё же вспоминались, казались глупостью, которую теперь Артуру трудно было понять.

— Я люблю тебя… — прошептал Артур одними губами и, будто услышав, Ретт открыл глаза, абсолютно ясные, без грамма сна.

— Ты не спишь? — прошептал он, но куда громче.

Артур покачал головой.

Какое-то время двое мужчин просто смотрели друг на друга. Тяжёлая капля невысказанных чувств повисла в воздухе, готовая сорваться, и замерла, не решаясь преодолеть расстояние, отделявшее её от земли. Расстояние, отделившее их друг от друга.

— Почему мы не вместе? — спросил Артур так же тихо, не зная даже, хочет ли он, чтобы Ретт услышал или нет.

— Потому что ты ушёл от меня.

Ретт услышал.

Артур уронил голову и уткнулся лбом ему в плечо. Головой он понимал, что никак не он должен сейчас устраивать истерику. У него было всё — деньги, бизнес, любовник, который ради него готов был пойти на всё… И всё же Артур с силой сдавил плечо Ретта, пытаясь коснуться его и в то же время привести себя в чувство.

— Что? — спросил Ретт. Он не отталкивал, и от этого Артуру становилось ещё больнее, потому что он бы, наверное, оттолкнул. Он отталкивал всё это время, цепляясь за свою гордость, за свои архаичные представления о чести, за всё, что только могло удержать его на плаву и не дать упасть в эту бездну по имени Ретт. Рука Ретта легла ему на затылок, и Артур вздрогнул, но рука, конечно же, не исчезла. Ретту всегда было всё равно, и сейчас это спокойное равнодушие заставило Артура улыбнуться.

— Не отпускай меня, — попросил он.

Ретт сдавил руку до боли, но Артур не шевельнулся, только сильнее вжался лбом в его плечо.

— Ты всегда это просишь, Артур. А потом ты говоришь — отпусти.

Артур не ответил. Ему было нечего сказать. Он и сам знал, что наступит утро и снова вспомнится всё то, что сделало невозможной их любовь. Что пройдёт три дня, и ему захочется выть после очередной выходки Ретта — но это не меняло того, что сейчас Артур хотел быть с ним. И хотел всегда, когда подступала темнота.

Самые нежные руки не могли заменить этих жёстких объятий, так часто причинявших боль.

— Ретт, я люблю тебя.

Ретт долго молчал, а затем произнёс совсем глухо:

— Я знаю.

Артур перехватил его руку и поднёс к губам. Легко поцеловал, а затем, чуть отстранившись, заглянул в глаза, пытаясь отыскать там шанс.

Шанса не было. Только усталость и отчаяние, затопившие бездну до самых краёв.

— Это когда-нибудь пройдёт?

Ретт чуть заметно повёл плечами, а вслух произнёс:

— Я не знаю. У меня — нет.

Артур закусил губу.

— Давай спать, — попросил он.

— Спи.

Ретт так и не выпустил его. Только перевернулся на бок и прижал к груди, как бывало раньше.

Он так и не сказал, но Артур чувствовал, как шепчут его губы:

— Я тоже тебя люблю.