Станция мёртвых сердец (СИ)

Глава 25 Госпиталь Св. Джоанны

Артур просидел в холле ещё четыре дня. Шелман приносил ему кофе и пончики с первого этажа, и когда Артур извинился за то, что ему приходится здесь торчать — лишь пожал плечами.

— Это правильно. К тому же, вас легче охранять, когда вы вместе.

— Вы думаете?… — Артур удивлённо посмотрел на него. Мысль о том, что всё ещё не закончено, не приходила ему в голову.

— Не уверен. Стреляли в грудь, а не в голову. Либо с самого начала били не на поражение, либо что-то спугнуло убийцу.

Артур кивнул и отвернулся к двери.

— Вы так спокойны… — пробормотал он устало, — такое уже было?

— Бывало разное, — ответил Шелман уклончиво.

В двенадцать вечера его сменил телохранитель, лицо которого Артуру тоже было знакомо, но имени он никогда не спрашивал.

За три дня Эссекс перезнакомился практически со всеми, кто обычно его охранял.

Впервые чёрная фигура аэромобиля охраны под окнами казалась ему не неведомой угрозой, а молчаливой поддержкой, а те, кто сидели в ней, не каменными истуканами, обученными стрельбе с двух рук, а живыми людьми.

На четвёртый день медсестра вышла из палаты и протянула ему стопку бумаг.

— Подпишите, — сказала она.

— Что это?

Артур привычно пролистал документы, на глаз определяя наличие нестандартных пунктов.

— Мистер Дуглас пока в сознании. Он написал доверенность на ваше имя.

Артур поднял на сестру изумлённый взгляд.

— Он требует перевезти его домой, — продолжила девушка, не обращая внимания на выражение его лица, — но я надеюсь, вы будете достаточно разумны, чтобы этого не делать. Ему ещё нужен постоянный уход.

Артур отыскал лист, где ему следовало поставить подпись, трясущимися пальцами достал из кармана ручку и поставил росчерк «Эс» в трёх местах.

— Он ещё в сознании? — спросил он, отделяя один экземпляр и протягивая сестре.

— Да, — девушка помолчала, — думаю, раз уж он настолько доверяет вам, вы можете увидеть его. Но в любом случае, не больше пяти минут.

Артур быстро кивнул и, протянув второй экземпляр дежурившему около него японцу — Шикимори Юдзо, торопливо встал.

В палате было тепло, а еще скорее, пожалуй, душно.

Ретт лежал на кровати, глядя в потолок. Щёки его запали куда сильнее, чем обычно.

Когда дверь открылась, он даже не повернулся, видимо, решив, что это снова медсестра.

— Ретт… — позвал Артур тихо.

Ретт дёрнулся и только теперь повернулся к нему. В глазах его было удивление, граничащее с неверием.

Артур торопливо пересек палату и, пододвинув стул, стоящий в изголовье, поставил его напротив — так, чтобы смотреть Дугласу прямо в глаза.

— Ты ещё здесь… — сказал Ретт тихо.

— Меня не пускали. Прости.

Артур поймал его руку и сжал так крепко, как мог.

— Я написал…

— Да, я видел. Ретт, врачи считают, что тебе нельзя домой. Но я договорюсь, чтобы тебя перевезли в Астория-бридж, хорошо?

Ретт отвернулся к потолку.

— Неважно, лучше или хуже. Мне здесь… тошно.

Артур сильнее сжал его руку, сам чувствуя, что силы его не хватает, чтобы Ретт ощутил ту поддержку, которая была ему нужна.

— Подожди немного. Как только врачи разрешат, что-нибудь придумаем.

Ретт вздохнул. Всё это было так непохоже на него… И в то же время Артуру показалось, что он уже видел эту усталость, просто никогда не останавливал на ней внимание надолго.

— Ненавижу больницы… — сказал Ретт тем временем.

Артур улыбнулся одним краешком рта.

— Кто же любит болеть… Я тоже не мог представить тебя в клинике… до сих пор.

Ретт покачал головой.

— Я же провалялся в такой полгода. Вот так тупо глядя в потолок. Не зная, будет второй расстрел или нет.

Улыбка Артура чуть погасла, но он постарался сохранить её на лице.

— Второго не будет, — сказал он тихо. — Две машины охраны под окнами. Кто-то всегда дежурит у двери, — Артур на секунду замолк, а потом сжал руку Ретта с такой силой, о существовании которой внутри себя никогда и не знал. — Ретт, зачем ты это сделал? Зачем отпустил охрану? Зачем пришёл? Чёрт…

Что-то было видимо в его голосе, что заставило Ретта повернуться и сфокусировать взгляд на госте.

— Эй, — Ретт попытался перехватить его руку, — всё хорошо.

— Ничего не хорошо, Ретт. Если бы я знал… Если бы я только знал, что тебя ждут, я бы никуда тебя не отпустил.

Ретт криво усмехнулся.

— Я и не думал, что ты меня отпустишь. Если честно.

— Сволочь!

Ретт ухмыльнулся и чуть заметно потянул Артура на себя.

— Осторожно, — Артур опёрся о свободную руку рядом с Дугласом и сам наклонился к его лицу. Оказалось, эти черты за последние полгода въелись в его кровь, стали настолько неотделимыми от него, что он уже не мог ощущать Ретта как другого человека.

Артур осторожно коснулся губами его губ. Ретт прикрыл глаза, чуть подаваясь навстречу, но стоило им коснуться друг друга, как со стороны двери раздалось покашливание.

— Чёрт… — прошептал Дуглас, открывая глаза, но не отводя их от Артура.

— Пять минут, мистер Эссекс… — голос сестры звучал немного смущённо, но Артуру было уже плевать. Весь мир знал, кто он такой. А если бы и нет — он отдал бы всю свою непогрешимую репутацию за один этот миг.

— Я люблю тебя, — прошептал Артур. С удовлетворением отметил, как расширились зрачки Дугласа и улыбнулся. — Я буду за дверью.

Артур встал, оправил пиджак и вышел. Стены больницы казались уже не такими мрачными, но это место всё ещё не подходило Ретту.

Артур отлично понимал — или думал, что понимает желание Дугласа сбежать отсюда поскорей.

Он дождался, пока медсестра выйдет, и спросил, с кем можно обговорить перспективы лечения. Ему назвали номер кабинета главного врача, и Артур кивнул. В больницах он разбирался куда лучше, чем в судостроительном деле, и теперь ступал наконец на знакомую почву.

Артур обернулся к Шикимори и закусил на миг губу, но тут же взял себя в руки.

— Мистер Шикимори, вы можете связаться с начальником охраны?

Юдзо посмотрел на него с лёгким удивлением.

— Понимаю, это не входит в мои полномочия, но мистер Дуглас хотел бы усилить охрану. Можно прислать ещё хотя бы одного человека на этаж?

— Вообще-то, — сказал Юдзо, доставая телефон, — насколько я знаю, это входит в ваши полномочия уже пару месяцев. Я запрошу ещё одну машину.

— Спасибо, — Артур постарался скрыть удивление. — Пусть пришлют кого-то прямо сейчас. Я дождусь, и мне нужно будет отойти.

Ретт не знал, сколько времени прошло с момента выстрела, когда он пришёл в себя в первый раз.

Понял только, что снова находится в больнице — в чёртовой больнице, четырёх стенах смерти — как он называл это место про себя.

Голова работала плохо, то и дело накатывали приступы слабости, и мысль рассредоточивалась.

Понять, что происходит, в первый раз ему не удалось, и он снова свалился в забытье.

Когда он пришёл в себя второй раз, Ретт вообще не был уверен, что он в самом деле в сознании. Грудь сдавливали бинты, и дышать было неимоверно трудно. Несколько секунд он пытался не уплыть на тот свет снова, а потом открылась дверь, и послышался невнятный звон, будто за дверью происходила схватка.

Ретт резко обернулся к двери — слишком резко, потому что перед глазами всё поплыло, и он почему-то увидел Артура, бледного как смерть. Губы юноши что-то шептали, но звука не было, только звон. Он опять провалился в забытье.

Ретт приходил в себя ещё несколько раз и неизменно видел перед собой сероватый потолок и четыре сомкнувшихся в периметр стены. Постепенно периоды бодрствования становились дольше, но Дуглас вовсе не был этому рад. Мысль о том, чтобы созерцать потолок вгоняла его в тоску.

В какой-то момент его посетила мысль: почему он здесь? Насчёт покушения всё было довольно ясно: выстрел в грудь, выбитый из рук противника пистолет и человек в маске, скатывающийся по лестнице.

Странно, что его не добили. Значит, наверное, попытаются снова.

Мысль не вызвала никаких эмоций. В первый раз прокол был на его стороне — не стоило оставлять охрану внизу. Сейчас проколоться он не мог просто потому, что ничего не решал. Танака наверняка уже оцепил больницу. Приказы ему не были нужны.

Неприятное, раздражающее любопытство вызывал другой вопрос — почему он именно здесь?

Ретт не знал, что это за больница, но она никак не походила на Астория-Бридж, где он обычно лечился.

Дождавшись прихода сестры, Ретт задал этот вопрос и получил исчерпывающий ответ:

— Мы приняли вас по вызову из скорой. Это госпиталь Святой Джоаны, от нас пятьсот метров до места происшествия.

Дуглас кивнул и тут же пожалел об этом движении — голова снова закружилась.

— Когда я смогу отправиться домой?

Медсестра посмотрела на него с заметным удивлением.

— Мистер Дуглас, у вас пробито лёгкое. Вы отправитесь домой ещё довольно нескоро, особенно если будете так много разговаривать.

Ретт промолчал. Последняя часть фразы показалась ему разумной.

Медсестра подошла к нему и принялась колдовать с капельницей.

Прошло ещё несколько минут, и сознание снова уплыло.

Выплывая из марева сна, Ретт снова подумал о том, почему он всё ещё здесь. Жози должна была иметь достаточно такта, чтобы организовать переправку в Астория-Бридж.

Впрочем, понимание пришло достаточно быстро и чётко — если она не собралась сделать это до сих пор, то, видимо, и не собиралась. В последнее время отношения их стали прохладными настолько, что они почти не созванивались, не говоря о том, чтобы видеться, и всё же подобное равнодушие стало для Ретта неожиданностью.

Он снова вспомнил те дни, — двенадцать лет назад она так же ни разу не заглянула к нему, но тогда он ещё мог оправдать это тем, что формально их не связывало ничего, кроме дружбы.

Сейчас всё было откровенно прозрачно, и в какой-то момент Ретт даже подумал о том, что Танаке стоит включить её в список подозреваемых.

А если так, то оставлять собственное здоровье на её попечении было предельно неразумно — она могла не только не помочь, но и попытаться навредить.

Сам он явно не был в состоянии контролировать происходящее. Нужно было написать доверенность на Танаку. Хотя у Сидзуити сейчас хватало проблем и без этого, но ни на кого больше Ретт положиться не мог.

Всё было точно так же, как тогда… Была жена, был любовник, с которым ничего толком не выходило, был отряд верных бойцов, которые могли бы перегрызть за него глотку, и столько денег, что он мог бы купить весь этот госпиталь; но по сути не изменилось ничего — по-прежнему некому было позаботиться о его жизни в течении той пары недель, когда он не был в состоянии сделать этого сам. По-прежнему над головой был серый потолок, а вокруг — беспросветный сумрак одиночества.

Ретт пролежал так довольно долго, пытаясь понять, что всё же поменяли прошедшие годы, и поменяли ли что-то. Сон не шёл, и Ретт попытался дотянуться до кнопки вызова сестры. Спустя полминуты ему это удалось, а ещё через пару минут вошла симпатичная девушка в белом халате.

— Мистер Дуглас? Почему вы не спите?

Ретт усмехнулся, что вызвало приступ острой боли в груди, и постарался не потерять сознание.

— Я хочу написать доверенность на обеспечение моей жизни и здоровья.

— Да, конечно. На того юношу?

Ретт несколько секунд с удивлением смотрел на неё.

— На кого?

— Простите, я наверное, ошиблась.

— Продолжайте! — Ретт хотел сказать это твёрдо, но снова едва не вылетел в забытье.

— Простите ещё раз. У вашей палаты четвёртый день сидит молодой человек. Он перепугал мою сменщицу, пытался ворваться внутрь. Но я так поняла, он всё-таки не собирался вас убивать. Просто сидит и ждёт.

Ретт шумно выдохнул, не обращая внимания на новый приступ боли. Сердце гулко билось о ребра, и тело показалось неожиданно лёгким.

— Извините. Это не моё дело, я просто принесу бумаги.

— Да. Да, принесите. Можете вписать туда имя Артура Эссекса. Я подпишу.

Впрочем, бумаг он так и не дождался, снова провалившись в красное марево, и смог подписать их, только когда ещё раз пришёл в себя. Лёгкость в теле всё ещё ощущалась, и Ретт чувствовал, как отступает багровый полумрак.

— Он ещё там? — спросил Ретт, ставя подпись.

— Даже поесть не отходил.

Ретт кивнул и снова откинулся на подушку.

— Хорошо. Спасибо.

Сестра вышла, и Ретт снова принялся разглядывать равномерно серый потолок, пытаясь отыскать в нём хотя бы одну выщербленку. Однако смотреть на него ему пришлось недолго — дверь снова открылась, и Ретт решил было, что это опять сестра с успокоительным, когда услышал тихий осипший голос:

— Ретт…

Ретт думал, что сердце выпрыгнет у него из груди, когда поворачивал голову.

Эссекс выглядел абсолютно не соблазнительно с мягкой светлой щетиной на щеках и покрасневшими глазами. Ретт невольно подумал, что сам, должно быть, выглядит не лучше, хоть и спит целыми днями.

Но это не имело значения. Артур был тут, и он был его. Что бы он ни говорил и как бы ни сопротивлялся, он был тут.

Глава 26 Астория-бридж

Артур довольно легко договорился о переводе Дугласа в Астория-Бридж, однако уже в новом госпитале пришлось потратить некоторое время на поиски свободной палаты соответствующего уровня — складывалось такое впечатление, что записываться на лечение здесь нужно заранее — перед тем, как получишь пулю.

Нервов ушло довольно много — и ещё больше сил, а под конец дня Артур мельком заметил своё отражение в зеркале и ужаснулся. Дуглас всегда тщательно брился и следил за причёской, но в тех редких случаях, когда Артур видел его «не при костюме», как сейчас, он становился лишь мужественнее и измождённее.

Сам Артур, небритый и непричёсанный, походил на чудовище. Щетина у него росла клочками и была слишком мягкой, чтобы придать брутальности, а всклокоченные волосы походили на сосульки.

Артур решил, что перевоз Дугласа либо придётся оставить на совести охраны, либо чуть-чуть отложить, потому что заехать домой ему было просто необходимо.

Он предпочёл бы первый вариант, тем более, что в Астория-Бридж не ставили ограничений для посещений, однако, как выяснилось, у него не было телефонов никого из охраны, и чтобы договориться с ними, нужно было звонить Сандбергу и пускаться в долгие разъяснения относительно того, с какой стати он берёт на себя так много.

Артур обдумывал решение по дороге к стоянке, но принять его не успел.

Уже у самого аэромобиля его остановил невысокий мужчина азиатской наружности в чёрной водолазке. Незнакомец был, пожалуй, даже чуть ниже его самого, но казался поджарым и энергичным. Плотно обтянутые кожей скулы создавали впечатление человека без возраста, но взгляд выдавал немалый багаж опыта.

— Мистер Эссекс?

Артур остановился и невольно принялся искать взглядом аэромобиль охраны.

— Не трудитесь. Сейчас здесь только я.

Мужчина протянул Артуру прямоугольный кусочек картона, на котором не значились ни должность, ни место работы. Только имя и фамилия на двух языках: Сидзуити Танака. И рядом номера телефонов.

— Мистер Танака… — произнёс Артур растерянно. Он слышал это имя, но мысленно представлял себе скорее самого большого из «шкафов» охраны. — Вы… начальник службы безопасности, верно?

Танака усмехнулся.

— И это тоже. Как видите, у меня нет официальной должности.

Артур кивнул.

— Мне нужно поговорить с вами, мистер Эссекс. Думаю, вы сами знаете о чём.

Артур торопливо кивнул. Покосился на водителя — тот сидел абсолютно спокойно, будто бы и не замечая Танаку, и, судя по всему, отлично знал его в лицо.

— Не беспокойтесь, машину мы отпустим.

— Я не беспокоюсь, просто… со мной уже говорила полиция. Все эти вопросы насчёт наших с Реттом отношений, знаете.

Танака усмехнулся.

— И об этом не беспокойтесь тем более. Я знаю о ваших отношениях с Дугласом куда больше вас. Меня интересует всего несколько вопросов. Если вы пройдёте в мою машину, я подброшу вас до больницы и попутно мы поговорим.

— Да… до больницы, — Артур вспомнил наконец, о чём думал до этой встречи, — я как раз хотел спросить у вас, сможете ли вы организовать перевозку без меня? Мне ужасно неловко, но я хотел заехать домой.

Танака коротко кивнул.

— Садитесь.

Дверь стоящего неподалёку серебристого аэромобиля неизвестной марки открылась, и Артур, последний раз оглянувшись на Танаку, сел внутрь.

Он редко сидел на переднем сидении, но почему-то Танака открыл именно переднюю дверь, и теперь Артур чувствовал себя несколько неуютно, будто крот, выбравшийся на землю.

Сидзуити обошёл аэромобиль, сел за руль и поднял машину вверх. Аэромобиль шёл плавно, пожалуй, куда более плавно, чем любой транспорт, на котором Артур успел побывать вместе с Дугласом.

— Я не буду задавать вам глупых вопросов, — сказал Танака, когда вокруг не осталось ни зданий, ни техники. — Большую часть истории я уже знаю. Меня интересует всего пара моментов.

Артур кивнул. Сосредоточенный тон Танаки не располагал к болтовне.

— Вопрос первый. Почему Дуглас пошёл по лестнице?

Артур моргнул.

— Почему?

Вопрос действительно был странным.

— Ведь он приехал на лифте? — уточнил Танака.

— Разумеется…

— Проговорил с вами меньше пяти минут. Примерно три с половиной.

Артур кивнул.

— Почему не пошёл обратно в лифт?

Артур растерянно моргнул ещё раз. Здесь явно было бесполезно врать так, как он врал в полиции.

— Мы повздорили, — сообщил он. — Ретт вышел и… Ну, я думаю, ему просто надо было слить избыток энергии… И он пошёл пешком. Странно, что его там караулили, да? Куда логичнее было бы ждать на выходе из лифта…

— Ничего странного, — обрезал Танака, — лифт был заминирован.

Артур не нашёл, что ответить.

— За три минуты… — только и выдавил он через некоторое время, когда буря образов в голове улеглась.

— Очевидно, да. И тут следующий вопрос. Кто мог знать о том, что Ретт приходит к вам по ночам?

Артур покачал головой и чуть истерично рассмеялся.

— Спросите, кто мог этого не знать.

— Вы кому-то говорили?

— Кому бы? Со мной никто не общается, зато все знают, что Дуглас со мной спит.

— Может быть, сестре? — перебил его Танака.

Артур пожал плечами и нахмурился.

— Ну… да, я говорил Люси.

— По телефону или лично?

Артур нахмурился ещё сильней.

— Не помню. Какая разница, мистер Танака? Я же говорю, об этом знали все.

— Все знали, что у Дугласа очередная интрижка на стороне. Многие также знают, что он встречается с женщинами в двух отелях в городе. Но о том, что он купил вам квартиру и практически переехал туда жить, знали несколько человек из охраны, вы, Дуглас, я и Сандберг.

Артур устало покачал головой.

— Думаете, за ним никто не мог проследить?

— Мог, наверное. Но эти люди должны были знать, что он к вам «поостыл». И снова о том, что ему взбредёт в голову примчаться к вам посреди ночи знал примерно тот же круг людей. Одним словом, не забивайте себе голову… Я просто хотел уточнить. Детали.

— Скажите… — спросил Артур осторожно, — вы догадываетесь, кто это сделал?

— Я подозреваю нескольких человек. Имена вам ничего не скажут.

— Я среди них есть?

Танака покосился на Эссекса.

— Само собой. Но не беспокойтесь. Вы на две позиции ниже Жозефины.

Аэромобиль снизился и остановился у подъезда.

— Я поднимусь с вами, — сообщил Танака, заметив обеспокоенные взгляды, которые Артур бросал на подъезд.

— Вы считаете меня параноиком? — спросил Артур.

— Нет, я считаю вас на удивление разумным молодым человеком. Версия, что выстрел был предупредительным, сейчас маловероятна, но возможно всё. Не добравшись до генерала, могут попытаться надавить на вас.

Артур бросил на Танаку быстрый взгляд и сглотнул.

Они вышли и стали подниматься наверх. Артуру почему-то не хотелось делать это на лифте, и Танака не стал спорить.

Уже у дверей Эссекс обернулся и спросил.

— Вы отдадите распоряжения насчёт Дугласа?

— Да, пока вы будете у себя.

— Вы не войдёте?

Танака, кажется, колебался.

— Пожалуй, — согласился он наконец.

Оказавшись в квартире, Сидзуити устроился на диване лицом к выходу и достал телефон, а Артур направился в душ. Ему потребовалось около пятнадцати минут, чтобы привести себя в порядок, а закончив, он вдруг вспомнил, каким видел Ретта в последний раз перед выстрелом — в простых джинсах и свитере. Было в этом что-то особенно интимное, если учесть, как начинался и развивался их роман, и Артур тоже извлёк из шкафа спрятанные на самом дне старые джинсы. Он почти не носил такую одежду даже дома, но именно сейчас хотел надеть именно их.

— Я закончил, — сообщил он, выходя в гостиную.

Танака кивнул и, встав, направился к выходу.

Они спустились, сели в аэромобиль и спустя полчаса снова были у дверей Астория-Бридж. На сей раз стоянка и закоулки поблизости от здания были полны аэромобилями, не слишком заметными чужому взгляду, но отлично знакомыми Артуру.

— Ещё кое-что, — сказал Танака, когда Артур уже опустил пальцы на дверную ручку. — Вы сохранили мою визитку?

Артур нахмурился и кивнул.

— Не потеряйте. Пока Дуглас не сможет вернуться к делам, нам с вами придётся держать тесный контакт. Вы по-прежнему единственный, кто может входить к нему в палату. Я буду просить вас кое-что разузнать у него — и не только. Но не стоит говорить ему слишком много о происходящем. Нам будет выгоднее, если он быстро поправится и вернётся в строй, чем если он затянет выздоровление на месяцы.

— Я понял, — Артур сам удивился тому, как легко далась ему улыбка. — Полагаю, мой номер у вас есть.

— Само собой.

Дугласа уже устраивали в палате — просторном помещении с эркером, выходящим в сад, и стереовизором в полстены, скорее походившем на номер люкс в пятизвёздочном отеле. Не хватало разве что бара.

Артур остановился на пороге, наблюдая, как медсёстры подтыкают одеяло. Дуглас был в сознании, но заметил его не сразу, а перехватив немного раздражённый взгляд, направленный на полные бёдра одной из сестёр, усмехнулся.

— Не хочешь сам?

Артур закусил губу, но вперёд шагнул без раздумий.

— Хочу.

Их взгляды встретились, и оба улыбнулись. Несмотря на рану, Ретт не помнил, когда ему в последний раз дышалось так легко.

Артур отодвинул в сторону медсестёр и сам огладил одеяло, а затем уселся на краешек просторной кровати.

— Мне кажется, тебе понравится болеть, — сказал он, дождавшись, когда медсёстры выйдут, и забираясь на кровать рядом с ним — так, чтобы голова его оказалась у Дугласа на плече.

Ретт сдержал усмешку.

— Не пытайся порадовать меня слишком сильно. Мне пока почти ничего нельзя.

— Знаю, — Артур серьёзно кивнул. — Тебе нельзя даже говорить. Так что помолчи.

Он приподнялся и осторожно поцеловал Дугласа в щёку.

Ретт внезапно стал серьёзным, но головы к нему так и не повернул, продолжая смотреть в потолок.

— Скажи это ещё раз, — попросил он тихо.

Артур закусил губу. Сложно было произносить такие интимные слова вот так — на заказ, и всё же он сделал над собой усилие и, склонившись к уху Дугласа, прошептал:

— Я тебя очень, очень люблю.

Всю последующую неделю Артур выходил из палаты только затем, чтобы отвечать на звонки Танаки. Вопросы его он пересказывал Ретту коротко, и то не все. Судя по всему, Танака уже сделал все выводы, но говорить о них Эссексу не хотел.

В первые дни Ретт в основном спал — сам или при помощи успокоительного. Только к началу следующей недели время бодрствования стало заметно увеличиваться, но ему всё ещё нежелательно было говорить и волноваться, и Артур старательно рассказывал ему незначительные истории из детства. Однажды он даже проговорился и назвал фамилию Карлайла, но тут же спохватился и, посмотрев на Ретта, поймал на себе его напряжённый взгляд.

— Кем он был? — спросил Ретт.

— Не надо об этом сейчас. Тебе будет неприятно.

Дуглас помедлил и кивнул, соглашаясь.

Артур, сидевший на диванчике напротив кровати, пересел поближе и поймал руку Дугласа.

— Ретт, я боюсь, что ты не поверишь мне, если я скажу…

— Попробуй.

— У меня на самом деле никогда не было такого ни с кем. Ни с мужчиной, ни с женщиной. Я ничего не чувствовал, когда умирали родители. Когда случилось несчастье с Люси… Мне было больно, но это было нечто другое. Но когда я увидел это пятно крови на полу… — Артур стремительно замотал головой. — Я не знаю, что ты сделал со мной. Но если бы…

Он опять отвернулся и опустил голову.

Ретт слабо потянул его на себя, и Артур послушно опустился на кровать рядом с ним. Коснулся губами обнажённого плеча и приподнял голову, заглядывая в глаза.

— Тебе всё ещё ничего нельзя?

Не отрывая взгляда от его глаз, Артур скользнул дыханием по плечу к самой шее, и Ретт шумно выдохнул.

— Не надо, — тихо сказал он, но Артур решил, что таким тоном не отказывают.

Он пробрался под одеяло, нащупал чуть затвердевшую плоть и, чуть сжав, принялся двигать рукой вдоль ствола.

Ретт отчётливо подавался навстречу, и Артур с упоением ощутил неожиданную власть над тем, кто всегда был сильнее его. Артур скользнул вдоль его тела, отодвинул в сторону одеяло и коснулся губами уздечки.

Ретт с трудом сдержал шумный вздох, но Артур видел, как сцепились его пальцы на простыне и прогнулись навстречу бёдра.

Он поймал головку губами и обвёл языком, не слишком хорошо зная, что делать дальше. Постарался вобрать член в себя, но сделать это смог лишь до середины, и принялся просто двигаться туда-обратно, иногда освобождаясь, высовывая язык и поигрывая с нежной плотью.

Ретт внимательно наблюдал за его движениями, зачарованный видом этого существа, столько времени казавшегося холодным и неприступным, сейчас ласково насаживавшегося ртом на его член.

Одного этого вида было достаточно, чтобы принести ему хоть недолгий, но всё же покой. Он уже близился к разрядке, когда дверь открылась, и на пороге показалась стройная фигура Жози.

Артур дёрнулся, едва не подпрыгивая на месте.

Ретт отвернулся от жены и тут же поймал испуганный, полный боли взгляд Артура. Юноша подскочил как ужаленный, видимо не зная, где скрыться. Ретт попытался поймать его руку, но приступ острой боли в груди заставил его упасть обратно на подушки.

Артур пулей выскочил в коридор, а Жози шагнула вперёд и остановилась напротив его кровати, сложив руки на груди.

— Кажется, тебе совсем не так плохо, как мне сказали, — сообщила она, разглядывая обнажённое тело супруга.

Ретт тут же запахнул одеяло. Больше всего он жалел сейчас, что не может встать.

— Не смог дождаться, когда ты обо мне вспомнишь, — сказал он мрачно, нащупывая кнопку вызова сестры.

Девушка появилась на пороге спустя пару секунд.

— Кто её пустил? — спросил Ретт зло.

— Простите, мистер Дуглас, она сказала, что она ваша жена…

— Я… — новый приступ резкой боли заставил его замолчать. Несколько секунд Ретт пытался справиться с собой.

— Не беспокойся, я всё поняла, — Жозефина развернулась и двинулась к двери.

Глава 27 Возвращение

Ретт провалялся в постели ещё четыре дня.

Сразу после ухода Артура он потребовал дать ему мобильный и, подавив сопротивление охраны и медперсонала, получил его уже к утру. Следом был сделан звонок Танаке. Тот воспринял вызов как желание получить доклад о результатах расследования, и Дуглас терпеливо выслушал все имеющиеся предположения.

— Вы его взяли? — спросил он только.

Танака не ответил.

— Тогда пока не о чем говорить. Но мне очень не нравится, что он оказался быстрее тебя.

— Простите, сэр.

— Ничего. Это не обвинение.

— Мы его найдём. Потерпите немного.

— Хорошо. Мне нужно, чтобы вы нашли ещё кое-кого… и ты знаешь, о ком я.

Танака вздохнул.

— Да, Ретт. С ним всё в порядке. Сидит у себя дома, датчиками обложен со всех сторон.

Танака помолчал.

— Привезти его?

Ретт ответил не сразу. Притащить Артура силой было бы проще простого, но он сильно подозревал, что это может сломать то немногое, что с треском пробивалось через сплошную стену недоверия, стоявшую между ними.

— Не надо. Просто держите всё на контроле. Только не как в прошлый раз.

— Само собой.

Ретт повесил трубку и, выдержав десять секунд, полез смотреть камеру. Артур сидел на диване и читал.

Ретт хотел позвонить, но передумал. Отложил телефон и попытался уснуть.

На следующий день он закрепил успех, затребовав в палату ещё и ноутбук, и полдня просидел, разбирая накопившуюся работу, изредка поглядывая, чем занят Артур. Тот был на рабочем месте. Это был более чем повод набрать ему, но Ретт опять удержался.

На четвёртый день Ретт уже мог спокойно дышать и говорить, и потребовал выписки.

Выбравшись из больницы, он первым делом направился в квартиру на побережье. Вечер только начинался, и Артура ещё не было. Ретт сделал чай и, сев на диван, стал ждать.

Ключ в замочной скважине зашевелился минут через двадцать, и Дуглас тут же вышел в прихожую.

Артур открыл дверь и на какое-то время замер на пороге, а потом рванулся внутрь и повис у Дугласа на шее.

— Прости, — прошептал Ретт, целуя пушистую макушку, виски, кончики ушей.

— Ретт…

Ретт чуть отстранил его от себя, только чтобы заглянуть в глаза.

— Больно? — спросил Артур обеспокоенно, и Ретт не смог сдержать улыбки. Он только покачал головой.

Артур отвёл взгляд.

— Извини… что не пришёл больше.

— Спасибо, что вообще пришёл.

Ретт наклонился и осторожно поцеловал его в губы.

— Артур, чтобы ты ни придумал об этой сцене… Ты самое дорогое, что у меня есть.

Артур вцепился пальцами ему в плечи и сам потянулся за поцелуем.

Ретт ответил, и они ещё долго не могли расцепиться, а потом Дуглас ногой захлопнул дверь и попятился, утаскивая Артура за собой в спальню, и на ходу освобождая его от пиджака и рубашки.

Артур был гибким и сладким, как всегда, и, избавившись от ненужной одежды, Ретт опустился на кровать, чтобы удобнее было тянуться поцелуями к белой гладкой груди, покусывать соски и исследовать языком завитушку пупка.

— Боже, как давно я тебя не пробовал, — прошептал он, и Артур задрожал. Он поймал Ретта за затылок и прошелся пальцами обеих рук, ероша волосы.

Ретт поднял глаза и внимательно посмотрел на него, всё ещё не в силах сдержать улыбку, и стал, не глядя, расстёгивать брюки. Движения казались привычными и простыми, он не опуская глаз мог вспомнить, как лучше быстрее отщелкнуть пуговицу, а затем — как поцеловать раскалённую плоть, чтобы она подпрыгнула ещё сильнее. И продолжая целовать, ласкать, облизывать, Ретт не переставал улыбаться. В этом не было того иступленного желания стать одним целым, которое преследовало его едва ли не с самой первой встречи с Артуром, только отчаянное желание коснуться забытого наслаждения, снова попробовать его вкус.

— Хватит… — выдохнул Артур, пытаясь оторвать Ретта от себя и понимая, что это невозможно.

— Как я скучал по тебе… — прошептал Ретт, теперь уже просто покрывая поцелуями живот Артура.

Ретт поднял глаза, и на секунду ему показалось, что произошло то самое, они всё-таки стали одним целым и видели теперь глазами друг друга, думали в унисон.

Артур толкнул его, заставляя упасть на спину, и Ретт лишь раскинул руки в приглашающем жесте. Он был в таком же почти свитере, как тот, в котором пришёл к Артуру ночью две недели назад, и теперь этот свитер полетел на пол, а Артур наклонился к его груди, исследуя так же, как только что Ретт исследовал его собственное тело. Он никогда раньше не делал этого, лишь покорно открывался навстречу, и теперь это внезапное, немного смущённое любопытство пробудило в душе Ретта ещё большую нежность.

Губы Артура опустились ниже и замерли у самого ремня. Ретт видел, как мрачнеет его лицо, и решил не дожидаться, когда воспоминания поглотят юношу с головой. Дуглас рванул его в сторону, роняя на кровать лицом вниз — Артур лишь слабо пискнул, недовольный положением, но Ретт не собирался его слушать. Он сам наклонился над ним сверху и чуть прикусил основание шеи, вырывая шумный вздох.

— Я люблю тебя, — прошептал он Артуру в макушку и услышал ещё один сдавленный стон.

Ретт коснулся следующего позвонка губами. Каждая косточка в этой изящной цепочке была узкой и отчётливо выступала на фоне белоснежной спины, и когда он касался каждого следующей, Артур невнятно стонал и подавался навстречу.

Добравшись наконец до поясницы, Ретт скользнул языком в ложбинку и тихонько спросил:

— Хочешь?

— Да… — выдохнул Артур, подаваясь к нему бёдрами. Ретт усмехнулся и чуть развёл половинки в стороны, давая доступ своему языку, а затем начал медленно и тщательно ласкать туго сжатую розовую дырочку. Он знал, что Артур любил это особенно. Он всегда будто бы таял, когда дело доходило до этой простой ласки. Ретт посасывал тонкую кожицу между анусом и яичками и снова отпускал, чтобы исследовать каждую складочку. Он постепенно начинал помогать себе пальцами, отчего Артур только сильнее подавался навстречу. И только когда тело Артура стало легко впускать в себя несколько пальцев, Ретт отстранился и расстегнул джинсы. Он прошёлся головкой по любимой ложбинке, не пытаясь проникнуть, лишь поддразнивая.

Тело Артура на миг выгнулось навстречу и снова опало.

— Ретт… пусти…

— Ты сам хотел.

— Хочу… просто пусти.

Ретт скрипнул зубами и отодвинулся в сторону, и тут же рука юноши накрыла его, утаскивая вниз и заставляя упасть на покрывало. Он тоже упал лицом вниз, и тут же Артур коснулся губами его собственной шеи, подражая ему, а затем подтолкнул, пытаясь развернуть на спину, и Ретт послушался. Он лежал, глядя на нависающее над ним хрупкое существо, и снова улыбался.

— Мой, — прошептал он и провел ладонями по бокам Артура, будто пытаясь удостовериться, настоящий ли он.

Артур перекинул одну ногу через него и, опустившись на бёдра Ретту, потёрся о его пах своим собственным.

Ретт улыбнулся ещё шире и прищурился, как довольный кот.

Артур внимательно следил за его реакцией, опасаясь сделать что-то не так, но Ретт так нежно поглаживал его бока, что юноша совсем разомлел и, привстав, с размаху насадился на член Дугласа. Тело его наполнилось теплом, которое хлестало через край, Артур отчетливо ощущал, что он переполнен, и именно это чувство хотел продлить.

Он начал двигаться сразу быстро, стараясь ощутить Ретта каждой клеточкой своего тела. Нагнулся, приникая к Дугласу грудью, и Ретту пришлось придержать его за бёдра, чтобы он не соскользнул. Они двигались навстречу друг другу как бешеные, а Артур, нащупав губы Ретта, тут же проник между ними языком, завершая это яростное слияние.

Ретт дёрнулся в последний раз, кончая глубоко внутрь любовника, и тут же поймал член Артура. Продолжая двигаться внутри него, он стал быстро и жёстко ласкать его, пока Артур не излился вслед за ним и не упал Дугласу на грудь.

Какое-то время оба не могли говорить. Ретт крепко сжимал льнущее к нему хрупкое тело.

— Я тоже тебя люблю, — прошептал Артур, будто услышав его мысли, и Ретт сжал его ещё крепче. — Тебе больно?

Ретт усмехнулся.

— Всё уже прошло, честно.

Артур поднял голову и обеспокоенно посмотрел ему в глаза.

— Теперь ты будешь считать меня инвалидом? — спросил Ретт.

Артур пожал плечами.

— Ты просто не представляешь, как ты меня напугал… — ответил Артур.

— Ты говорил.

Артур кивнул и снова опустил голову ему на грудь.

— Артур… — позвал его Ретт, и Артур чуть приподнял голову. — Я хотел сказать… как был рад, когда увидел тебя там. Но, наверное, не найду слов.

Артур неловко улыбнулся.

— Я не думал об этом. Просто… просто должен был.

— Если когда-нибудь ещё такое повторится… Ты придёшь снова?

Артур напрягся на секунду, а затем кивнул.

— Обещаю. Что бы ни было между нами.

Глава 28 Муки, в том числе совести

Следующая неделя стала для Артура новым кругом Ада.

Он едва успел немного смириться с мыслью о том, что их отношения с Дугласом всегда были и будут достоянием общественности. Едва поверил в то, что в них есть что-то большее, чем просто секс работодателя с секретарём.

Он мог бы поклясться, что когда прорвался к Ретту в больницу, в глазах того были радость и облегчение, и эта радость наполнила каким-то новым, невесомым и тёплым чувством его самого. Он был нужен. Не как ночная подстилка и не как подставное лицо для эрханцев. Нужно было не его имя и не его тело — нужен был он сам. И он в самом деле мог сделать то, в чём нуждался Дуглас в тот момент.

Ту неделю, что он провёл в больнице, Артур купался и тонул в тепле глаз, смотревших на него. Он казался самому себе таким живым, каким не был уже несколько лет.

Всё оказалось проще. Появление Жози походило на ведро холодной воды вылитой за пазуху, и уже по дороге домой Артур медленно, но ясно осознавал, что был лишь кратковременной заменой человеку, которого Ретт на самом деле ждал.

Более того, он умудрился выставить себя перед этим человеком настолько жалким, насколько мог.

Первым, что увидел Артур, когда открылась дверь — были синие глаза Жозефины, полные отвращения. Графиня де Морте смотрела на него как на змею, выползшую из-под пня. И Артур не мог не признать — она имела на это полное право. Жалкая тварь, делавшая отсос её мужу, неспособному трахаться самому.

Артур ударил кулаком по стеклу аэромобиля и поймал немного обеспокоенный взгляд водителя.

Артур замер, стараясь не делать больше глупостей и не выдавать своё состояние.

— Приехали, — сообщил шофёр через пару минут, и Артур вышел. Подниматься в пустую квартиру не хотелось. Не хотелось вообще входить в этот подъезд. Он бросил косой взгляд на аэромобиль охраны.

Будто заметив его взгляд, Шелман открыл дверь и подошёл к нему.

— Танака просил не оставлять вас ни на минуту.

Артур вздохнул с неожиданным для него самого облегчением.

— Дежурить со мной будете вы?

— У вас есть пожелания?

— Да, если это возможно — вы, а потом Шикимори.

Шелман кивнул, но когда они уже поднимались по лестнице, добавил:

— Я понимаю ваше желание видеть рядом знакомые лица, но поверьте, к вам приставляют только самых надёжных людей. Вы напрасно считаете нас врагами.

Артур кивнул.

— Я уже понял. И простите за тот… случай. На Селене.

Шелман усмехнулся.

— Ничего. Я тоже тогда не был уверен, что стоит заводить с вами контакт.

Артур поёжился.

— У Дугласа часто… такое?

— Такое? — Шелман усмехнулся. — «Такого» я не помню со времён Жозефины. Интрижки бывали, но редко надолго.

— Думаете, полгода это долго?

Шелман пожал плечами.

— Тут дело не в сроках. Скорее в том, что вы делаете… с ним. Я имею в виду не то, о чем вы подумали. Он сам меняется. Все эти годы, после того, как его предали, он жил будто в термодоспехе. Когда его «капсулу» вскрыли, кислород ударил ему в голову и он, наверное, пару раз делал глупости. Но сейчас он живой. Он даже улыбается иногда. И я искренне надеюсь, что вы не убьёте его снова.

Артур отвернулся. Он вдруг отчётливо представил Дугласа, лежащего в палате и глядящего в потолок. Да, теперь у него были стереовизор и окно в парк, но самого Артура такая клетка вряд ли порадовала бы больше, чем простая, с железными прутьями.

Он даже потянулся к мобильному, чтобы позвонить, но внезапно понял, что прошло всего полчаса с его отъезда, и скорее всего Дуглас вовсе не один. В конце концов, провёл же он с кем-то рождество. Значит, вполне мог обойтись и без него.

— Я вас понял, — сказал он тихо и, открыв дверь, вошёл в квартиру, — вы войдёте?

Шелман кивнул.

Остаток вечера Артур провел, пытаясь сосредоточиться на бессмысленном мелькании картинок на экране ТВ. Мысли всё равно возвращались к Дугласу — то лежащему в одиночестве, то заглядывающему ему в глаза, то обсуждающему что-то с Жози.

Когда наутро Артур понял, что наваждение не проходит, он решил всё же посмотреть контракт, подготовленный Дугласом. Контракт остался в офисе, и только это навело Артура на мысль о том, что он больше недели не был на рабочем месте.

Эссекс не стал вызывать машину, обратившись вместо этого к Шелману, который был только за, чтобы в сложившейся ситуации держать его поближе.

Его доставили в офис, а оказавшись на рабочем месте, Артур не успел даже взяться за контракт — на него налетели Сандберг с претензиями и Милфорд с расспросами. Отделавшись от обоих, Артур вынужден был погрузиться по уши в заброшенные дела и документы смог посмотреть только вечером у себя дома. За прошедшее время он уже порядком поднаторел в юридических формулировках и, читая контракт, с удивлением обнаружил, что он не обязывает его, по сути, ни к чему. Новая должность носила название «эксперта по внешним контактам», что, с одной стороны, не подразумевало обязательного участия в этих самых контактах, а с другой — не устанавливало и какой-либо явной иерархии. В каком-то смысле контракт выглядел издевательским, потому что предписывал ему получать по двести тысяч кредитов в месяц «ни за что». Однако, когда первое раздражение прошло, Артур вспомнил Сидзуити Танаку с его чёрной визиткой и заметно успокоился. Дуглас очевидно просто не хотел создавать юридическое подтверждение своего участия в этом проекте.

Артур ещё раз перечитал всё внимательно и попытался вдуматься в содержание производственной документации, но с первой попытки это вышло не до конца. Ясно было только, что новое производство работает куда эффективнее большинства существующих и производит какие-то нестандартные модификации малых кораблей.

Артур отложил документы в половине двенадцатого и лёг спать.

Всю ночь ему снился Дуглас. Теперь уже с пробитой грудью, пытающийся сползти вниз по лестнице. Проснулся Артур вымотанным и разбитым, но, представив Жозефину, сидящую у постели Ретта, звонить всё-таки не стал.

Следующий день был не лучше предыдущего. К концу его Артур понял две вещи: первая заключалась в том, что бумажная работа бесперспективна. По крайней мере, выглядит таковой, когда у тебя дома лежит контракт на что-то настолько рискованное и незнакомое, как секретный проект Дугласа. Он увидел новую грань сделанного ему предложения — Ретт будто бы запомнил их разговор в усадьбе и в самом деле верил, что Артур на что-то способен. От этой мысли в груди тихонько ныло, и позвонить хотелось ещё сильнее. Образ Жозефины постепенно мерк, уступая образу одинокого и истощённого Ретта и мукам совести, но Артур всё ещё боялся.

На третий день муки совести почти победили, и работать Артур уже не мог. Сосредоточиться помог Сандберг с известием о том, что завтра Ретта выпишут, но по сообщению самого Дугласа, на работу он пока возвращаться не собирается и просит заказать ему билеты на два лица на Фобос и номер для новобрачных там же. Артур едва дотянул до вечера и, запихав документацию в нижний ящик письменного стола, весь вечер слушал музыку, выводя из себя сидящую на кухне охрану. На следующий день отчаянье только усилилось.

Он отпросился с работы и долго стоял на станции, разглядывая поезда, которые почему-то больше не приносили успокоения. Вернулся домой он в половине восьмого, а открыв дверь едва не рухнул в обморок, увидев стоящего у двери в комнату Ретта.

Глава 29 Билеты

Когда Артур проснулся, часы показывали восемь.

Ретт уже не спал. Он лежал на боку рядом с юношей, опершись локтем о подушку и почему-то улыбался. Другая рука его лежала поперёк туловища Артура, и, когда тот открыл глаза, Дуглас потянулся к нему за поцелуем.

Артур ответил и невольно тоже улыбнулся, когда Ретт его чуть отпустил.

— Ты звал меня во сне, — сообщил Дуглас.

Артур попытался спрятать взгляд, но Ретт поймал его подбородок, повернул к себе и ещё раз легко поцеловал.

— Даже не думай.

Артур не выдержал и снова улыбнулся.

— Сандберг заказал билеты?

Артур снова помрачнел, и Ретт чуть приподнял брови, несколько удивлённый такой реакцией.

— Ты не хочешь на Фобос?

Артур некоторое время смотрел на него, пытаясь понять суть вопроса.

— Ретт… Для кого билеты?

— Для нас, какой ещё дурак потратит три дня на поездку на поезде?

Артур прокашлялся и попытался закопаться носом в плечо Дугласа.

— Прости.

— За что?

— Просто так.

Ретт хмыкнул и прижал его к себе.

— Я хотел съездить куда-то с тобой ещё на праздники, — сказал он, становясь серьёзным. — Жаль, что мы потратили это время на ерунду…

Артур подозрительно затих, и Ретт оторвал его от себя, заглядывая в лицо.

— Ты ещё не простил меня.

— Дело не в этом. Я вспомнил про контракт.

Ретт кивнул.

— Он ещё в силе?

Ретт кивнул ещё раз, и Артур закусил губу.

— Ты думаешь, я справлюсь?

— Я думаю, это поможет тебе справиться. Ты слишком долго сидел взаперти, занимаясь самокопаниями.

— Значит, это из жалости?

Ретт тихонько рыкнул.

— Артур, уймись. Я, кажется, ни разу не пытался тебя обмануть или умышленно тебе навредить.

— И это довольно… странно.

— Артур, честно, ещё чуть-чуть — и я не выдержу.

— Не выдержишь и что?

Ретт схватил волосы Артура, оттягивая его голову назад, заставляя открыть лицо, и встретил взгляд, полный смеющихся искорок.

Не говоря ни слова, он повалил Артура на спину и дёрнул его колени в стороны, заставляя развести ноги. Когда Ретт поместился между его бёдер, грудь Артура мерно вздымалась, а глаза стали совсем пьяными.

Ретт просунул руку между его разведённых бёдер и резко вставил два пальца, проверяя ещё наполненный его семенем проход.

Анус Артура запульсировал, судорожно сжимая пальцы Ретта. Юноша закусил губу, заставляя себя справиться с болью.

Ретт наклонился над его грудью и, легко прикусив один сосок, потянул на себя. Артур выдохнул, выпуская воздух всем телом.

— Тебе нравится так? — спросил Ретт, глядя ему в глаза такими же пьяными глазами.

— Да… — выдохнул Артур.

Ретт чуть вынул пальцы и толкнулся снова, заставляя Артура выгнуться дугой, подставляясь ему.

— Тебе всегда это нравилось, да?

На секунду взгляд Артура протрезвел, и сам он будто бы сжался.

— С тобой — да, — сказал он каким-то чужим, незнакомым голосом, и Ретт наклонился к его губам, почти поглощая их поцелуем.

— Теперь будет только со мной, — прошептал он в самые эти губы, почти не отстраняясь.

— Да… — выдохнул Артур и дёрнулся навстречу, когда пальцы снова ворвались в него.

Ретт убрал руку, чтобы опереться о неё, а свободной потянулся к губам Артура. Прошёлся по ним пальцами и чуть проник внутрь. Артур покорно раздвинул губы и приласкал языком шершавые пальцы, всё так же не отрывая взгляда от бешеных глаз Дугласа.

Ретт подождал чуть-чуть, а затем прошёлся смазанными пальцами по собственному члену и резко, не давая Артуру опомниться, ворвался в его тело.

Артур протяжно застонал, прогибаясь сильнее.

Ретт толкнулся ещё глубже, и Артур подался навстречу, плотно вжимаясь в него бёдрами и почти не давая отстраниться.

— Маленький мой, — прошептал Дуглас, целуя всё, что попадалось ему на пути — белые плечи, щёки, приоткрытые губы, — как я тебя люблю…

Артур потянулся к нему руками, прижимая к себе, и попытался поймать его губы своими. Несколько секунд они целовались, почти не двигаясь, а потом Ретт, не отстраняясь, взял бешеный темп.

— Покажи мне, — прошептал он, чуть отодвигаясь и заглядывая между их телами.

Артур чуть покраснел, но потянулся рукой к своему члену и, не отрывая взгляда от лица Дугласа, принялся быстро ласкать его в такт движениям Ретта, заставляя тонкую кожицу освобождать нежно-розовую головку и снова прятать её.

Ретт внимательно смотрел на эти движения, преодолевая нестерпимое желание поцеловать эту нежную молодую плоть, почти не знавшую ласк.

— Ретт… — предупредительно пробормотал Артур.

— Не останавливайся, — Ретт толкнулся ещё сильнее, попадая в самую сладкую точку, и Артур выгнулся, изливая семя себе на живот.

Ретт закрыл глаза, наслаждаясь прощальной пульсацией мягкого тела, и рванулся последний раз, заполняя Артура собой.

— Чёрт… — выдохнул он и рухнул рядом, опять прижимая юношу к себе и покрывая поцелуями.

Артур чуть подтолкнул его, переворачивая на спину, и сам улёгся ему на грудь. Затем привстал, разглядывая узкую полоску шрама под левым соском. Лицо его снова было серьёзным, и Ретт не мог не заметить этого.

— Хватит, — он резко встряхнул Артура за плечи. — Это не первый и не последний.

Артур сглотнул и кивнул.

— Нужно собираться. Поезд через два часа.

Они приняли душ — по отдельности, потому что вместе это делать было бесполезно — и наспех позавтракали.

Артур приготовил яичницу, а Ретт предложил ему нанять кухарку. Недожаренной еды он не любил.

— Ты начинал говорить про контракт, — сказал Ретт, заваривая кофе.

Артур кивнул.

— Я бы хотел… Если ещё можно. Не хочу всю жизнь быть твоим секретарём.

Ретт кивнул.

— Верное решение. Ты мне доверяешь или хочешь, чтобы детали посмотрели юристы?

— Я посмотрел. Он… никакой. По контракту выходит, что я не должен ничего.

— Примерно так.

— Тогда какой в нём смысл?

— А ты хочешь получать деньги напрямую с моего счёта? Я могу просто сделать тебе кредитку, но не думаю, что тебя это устроит.

— Собственно, именно это меня и беспокоит. Это ведь не будет то… что ты предлагал мне в первую встречу? Я в самом деле буду работать и делать что-то нужное?

— Артур, — Ретт поставил кофейник на стол и мрачно посмотрел на него. — Встречный вопрос. Мне нужно платить тебе, чтобы ты со мной спал?

Артур качнул головой и неловко улыбнулся.

— Тогда давай закроем эту тему раз и навсегда. Мне нужен человек, которому я могу доверять. Да, у нас с тобой есть личные отношения. У меня есть личные отношения и с Танакой… надеюсь, ты сейчас не представил то, что нарисовалось на твоём лице. И с половиной моей охраны у меня что-то вроде личных отношений.

— Шелман рассказывал.

— Тогда не дури. Мне удобнее работать с теми, кого я хорошо знаю, но это никому и никогда не давало поблажек в работе.

— Когда мне подписать бумаги?

— Я думаю, это не срочно. Подпишешь, когда вернёмся. Как ты верно заметил, там скорее мои обязательства перед тобой, чем наоборот. Будет хорошо, если ты сразу начнёшь разбираться в ситуации, но я не настаиваю. Думаю, последние две недели были достаточно напряжёнными… Для нас обоих.

Спустя полчаса они стояли на перроне. У Дугласа был только маленький чемоданчик с документами и спортивная сумка с минимумом вещей через плечо. Артур не взял ничего — как он понял из сборов Дугласа, костюмы там было носить негде, а ничего более неформального у него не оказалось. Ретт попросил его взять ноутбук, обещав остальное купить на месте.

Артур был не против. Полгода назад на Андромеду он прилетел вовсе без вещей, и со всем, что приобрёл за последние полгода, готов был расстаться без сожалений.

Артур с любопытством наблюдал за тем, как останавливается поезд, а затем, когда они уже сидели в купе, друг напротив друга, забрался с ногами на свою полку и, повернувшись к окну, негромко сказал:

— Я первый раз вижу его изнутри.

Дуглас поднял брови.

— Я думал, ты потому стоишь тут каждый день, что поезда напоминают тебе о доме.

— Ну… да… Там был вокзал. Но я никогда не ездил на поездах. Я вообще мало ездил.

Он помолчал.

— Была ещё одна причина. Но я не уверен, что тебе понравится её знать.

Ретт продолжал смотреть на него, ожидая продолжения.

— Ну, собственно… Это чем-то похоже на то, почему я покупаю пистолеты.

— Говори, — потребовал Ретт, чувствуя, что Артур опять начинает сомневаться.

— Я… не знаю. С чего начать. Мне впервые пришло это в голову, когда ты… набросился на меня. Там, на яхте. Нет, ещё раньше. В лифте. Будто поезд несётся прямо на тебя…

Артур сделал руками жест, пытаясь изобразить приближение поезда.

— Я напугал тебя. Но ты…

— Подожди. Ты сделал что угодно, но не напугал меня тогда. Я хотел этого. Я доводил тебя весь остаток дня. Я надеялся, что ты снова взорвешься, и я опять испытаю это чувство…

Артур снова замолк, опасаясь поднимать взгляд на Ретта.

— Я же почти ничего не чувствовал. С самого… С тех пор, как ушёл из колледжа. А ты меня будто бы насквозь… с размаху…

— Это называется адреналин, — сказал Дуглас мрачно.

— Наверное… Не знаю. Ты испытывал когда-нибудь такое?

Ретт усмехнулся, и, бросив на него короткий взгляд, Артур увидел в глазах Дугласа бешеный огонёк.

— Да. Когда крейсер Эрхана пошёл на наш дредноут в лобовую атаку.

Один уголок его губ опустился, а другой остался приподнят.

— Только мне не надо было для этого бросаться под поезд.

— Я не бросался, — Артур снова отвёл взгляд.

— Я надеюсь, — Ретт поймал его руку и крепко сжал пальцы, вынуждая снова посмотреть на себя. — Ты же понимаешь, что если ты выкинешь что-нибудь подобное, то я этого не переживу?

Артур сглотнул.

— Ты преувеличиваешь.

— Это не в моих правилах. Я не так часто влюбляюсь, как ты думаешь. И далеко не так быстро отхожу.

Ретт убрал руку и кивнул за окно.

— Смотри.

Поезд тронулся с места — куда медленнее, чем представлял себе Артур, когда смотрел на его движение со стороны — и стал потихоньку набирать скорость.

Постепенно земля стала уходить не только назад, но и вниз, и юноша ощутил, как начинает закладывать уши. Говорить стало неудобно, и он на какое-то время замолк. Потом за окнами сверкнуло, пронеслись мимо облака — так быстро, что Артур едва успел заметить белую вспышку — и небо потемнело. В купе загорелись приглушённые огни, но Ретт тут же протянул руку, выключая лампы, и Артур увидел звёзды. Казалось, они висят так близко, что можно дотянуться рукой. С борта яхты они выглядели искусственными лампочками где-то вдали, а здесь Артур почему-то необыкновенно отчётливо ощутил, что вокруг только звёздное небо — и больше ничего.

Ретт пересел поближе к нему и, заставив Артура убрать ноги, развернул его спиной к себе и прислонил к груди.

— Ну как? — спросил он. — Всё ещё боишься вечности?

Артур чуть улыбнулся.

— С тобой — нет.

Глава 30 Снег

Трахаться в поезде было неудобно. Ретт понял это после второй неудачной попытки усадить Артура на узкий подпрыгивающий столик. Кроме того даже самые дорогие купе не подразумевали двуспальных мест, так что и спать им пришлось целомудренно — друг напротив друга.

Зато Ретт искренне радовался тому наивному изумлению, с которым Артур таращился в окно, а атмосфера поезда располагала к долгим бессмысленным разговорам.

— Так кто такой Карлайл? — спросил Ретт на второй день их путешествия.

Артур оторвал взгляд от окна и покосился на него.

— Ретт, ты опять взорвёшься.

Ретт нахмурился.

— Я псих, но не настолько, чтобы ревновать к мертвецу.

Артур вздохнул и, отвернувшись от окна, сосредоточил взгляд на стене.

— Эдвард… Мы с ним и с МакГрегором из одного братства. Народу там было много и кроме нас, но мы общались в основном втроём. Карлайл вроде был нормальным парнем, правда, любил всякие шуточки, ну знаешь… Насчёт задниц и всего такого. Я никогда не принимал это всерьёз. У нас не очень-то хорошо относятся к таким отношениям, это же Англия.

Дуглас тихонько фыркнул.

— Ну, а потом… Он становился настойчивее, и если подумать, это всё меньше походило на шуточки. Но я всё ещё думал, что мы просто друзья, мне и в голову не приходило, что…

Артур замолчал, и Ретт заметил, как побледнело его лицо.

— Прошу тебя, не заставляй меня, — сказал он тихо. — Меня уже столько раз заставляли это говорить, мне тошно…

— Тссс….

Ретт пересел на другую полку и притянул Артура к себе, укладывая головой к себе на колени.

— Это не самое страшное, Ретт. Не знаю, поймешь ли ты… страшно было потом, когда полиция спрашивала и спрашивала… и я не сразу понял, что они спрашивают только за тем, чтобы доказать — я сам этого хотел. Я рассказал отцу и…

Артур замолк и сглотнул.

— Это тогда началась болезнь, да?

Артур нервно кивнул.

— Да… Не совсем тогда. Он тоже пошёл в полицию, пытался доказать, но… Я потом понял, что Карлайлы обеспечили Эдварду безопасность. А отец не смог. Он был потомственным дворянином, он ещё верил, что наш род что-то значит… Но оказалось, что никто не будет слушать тебя, если у тебя нет денег.

Дуглас осторожно убрал прядь волос с его лба.

— Всё кончено, — сказал он. — Больше никто не сможет прикоснуться к тебе безнаказанно. Никто вообще не сможет к тебе прикоснуться.

Артур рвано выдохнул, стараясь успокоиться.

— Но отца уже нет и…. хорошо… Потому что он не понял бы того, что я делаю. Того, что между нами.

— Не начинай, — пальцы Дугласа в его волосах сжались, и Артур кивнул. Уткнулся на секунду носом в живот Ретта, а потом повернулся, заглядывая ему в глаза.

— Ретт, поцелуй меня. Сделай меня своим. Чтобы никто… На самом деле никто…

Ретт потянул его вверх и осторожно коснулся губами.

— Ты и так мой. Назад пути нет.

Они ещё какое-то время медленно целовались, не особенно вдумываясь в происходящее. Рука Ретта лениво сползла Артуру на живот и забралась под свитер, поглаживая нежное тело, но дальше заходить он не пытался.

А потом Артур отстранился и снова устроился у него на коленях, но уже спиной.

— Ну, а у тебя были друзья? Мне кое-что рассказывал Шелман, но совсем немного.

— Ну, это не совсем друзья. Танака был в моей команде ещё в войну. Он спец по разведке, но быстро осваивает новые сферы. Это нечто другое… я бы не стал пить с ним пиво в свободный вечер… вообще не уверен, что он что-то пьёт. Но он знает обо мне всё, а я уверен, что он не подведёт. Ну и ещё — Клаус.

— Клаус?

— Ты его знаешь. Клаус Бёлер.

Артур напрягся и сжался, превращаясь в напряжённый комок.

— И ты… Зная, что он… Ты в самом деле так считал тогда, Ретт?

— Как? — Ретт с недоумением посмотрел на него.

— Ну… «твой новый мальчик».

Ретт пожал плечами.

— Я тогда не знал тебя. Ты хотел, чтобы я назвал тебя будущим супругом?

— Нет… — выдохнул Артур и попытался вывернуться из объятий.

— Артур! — Ретт надавил ему на грудь, не давая встать. — Во-первых, я не вижу ничего страшного в том, что сказал.

— И в том, что…

— Во-вторых, Бёлеру лучше было сразу понять, что ты только мой. Ты не представляешь, как меня накрывает, когда я вижу тебя с кем-то.

— Я догадываюсь, — буркнул Артур мрачно.

— Нет, не догадываешься.

Артур в упор посмотрел на Дугласа.

— Думаешь, мне приятно видеть тебя с Жозефиной?

Ретт запнулся.

— Ты хочешь, чтобы я был только твоим, а я на что могу рассчитывать, а, Ретт? На вечную должность «твоего мальчика»? На то, что в отличие от пары других твоих любовников и любовниц ты будешь трахать меня не в отеле, а в «моей собственной» твоей квартире?

Ретт занёс руку для удара и тут же заметил в глазах Артура нездоровый блеск.

— Доведёшь, — процедил Дуглас.

— Давай, сделай это. Так ведь проще, чем что-то менять.

— А ты хочешь, чтобы я изменил свою жизнь? Уже?

— А ты хочешь, чтобы я просто принадлежал тебе до самого конца, не ожидая ничего взамен?

Ретт опустил руку и покачал головой. Отвернулся и посмотрел за окно.

— Мне нужно время, — сказал он.

— Много ли времени нужно, чтобы принять решение?

Ретт не ответил. Только притянул его к себе, и Артур не сопротивлялся, только дышал какое-то время шумно и недовольно, а потом затих.

Когда они высадились на Фобосе, Артур ожидал снова увидеть зелёные бескрайние луга и редкие ограды, разделявшие их на поместья, но вместо этого обнаружил, что за окнами вокзала крупными хлопьями падает снег.

— Что это? — спросил он, разглядывая кружащиеся совсем рядом слипшиеся снежинки.

Ретт остановился у него за спиной и обнял за плечи.

— Только не говори, что снега ты тоже не видел.

— Нет, я видел… просто…

Ретт за его спиной тихонько усмехнулся.

— Пошли, — он потянул Артура за собой и вытащил наружу. На стоянке вместо привычного лимузина их ждал двухместный снегоход. Чуть в отдалении ожидало ещё два подозрительно похожих — видимо, для охраны.

Ретт закинул вещи в багажник и забрался в седло, а затем кивнул Артуру за спину.

— Вот такого я точно не видел, — сообщил юноша, стараясь не показывать волнения, но по усмешке Ретта понял, что напрасно. Дуглас снял с руля две пары защитных очков и одну протянул Артуру.

Артур послушно нацепил предмет на нос и уселся за спиной.

— Держись крепче.

В общем-то, просить Артура было не нужно, он и так вцепился в Дугласа руками и ногами. Едва его колени обхватили бёдра Ретта, как снегоход рванул с места, рассыпая по сторонам фонтанчики снега.

Ветер в лицо бил с такой силой, что щёки перестали что-либо чувствовать уже через минуту. Заснеженная трасса неслась навстречу, постепенно уходя вверх и то и дело круто сворачивая, так что сердце Артура гулко ухало каждые полминуты.

Мир кружился, земля уходила из-под ног и снова возвращалась, снежная занавесь мешалась с горизонтом и заслоняла небо, то и дело норовившее превратиться в землю.

Когда мотор стих, Артур не сразу заметил это, продолжая крепко сжимать тело Ретта обеими руками и прижиматься к его спине щекой.

Ретт попытался развернуться, на ходу отдирая мальчишку от себя.

— Ну как? — спросил он, усмехаясь и растирая случайно попавшие к нему в руки ледяные ладони Эссекса. — Надо было дать тебе перчатки.

— Вуф… — Артур покачал головой.

Ретт посмотрел ему в лицо, и их взгляды встретились.

— Ты знал? — спросил Эссекс.

Ретт поднял целую бровь и криво улыбнулся.

— Что ты помешан на адреналине? Нет. Считай, что я угадал.

— А если серьёзно.

Ретт окончательно отделился от снегохода, потянул его на себя и прижал к груди.

— А если серьёзно, то я тоже это люблю. Почти так же, как тебя.

Артур помотал головой и не заметил, как расплывается по его лицу улыбка.

— Я тоже. Только тебя — сильнее, — он попытался спрятать лицо на груди Ретта, но тот поймал его за подбородок, поднял и, заставив посмотреть себе в глаза, медленно поцеловал.

Конечной их целью оказался маленький домик, спрятавшийся среди горных склонов. Маленьким он казался только на первый взгляд — здесь был и флигель для охраны, и две спальни, и гостиная с огромным кирпичным камином.

Едва оказавшись внутри, Ретт сбросил сумки на пол и потянулся к Артуру, обнимая его и впиваясь в призывно приоткрытые губы.

— Три чёртовых дня, — пробормотал он, стягивая через голову свитер любовника.

— Холодно, — пожаловался Артур, поднимая между тем руки и плотнее прижимаясь к заледеневшему телу Ретта.

— Завтра купим тебе что-нибудь потеплей в городе.

Ретт уже во всю целовал тонкую шею, призывно открытую откинутой набок головой.

— Ретт… — выдохнул Артур, когда тот добрался губами до выемки между его ключиц, — правда холодно…. Хоть камин растопи.

— Он электрический, — Ретт всего на секунду отвлёкся от гладкой шеи, чтобы выискать где-то в глубинах дивана пульт и нажать на кнопку. В камине тут же затрещало ровное алое пламя.

Артур поймал его сзади и, обхватив руками, тоже потянул вверх свитер, а когда тот оказался на полу, замер, прижимаясь щекой к мускулистой спине.

— Не могу поверить, — прошептал он и потёрся о Дугласа носом.

— Во что?

— Я сплю с тобой. И… ты правда любишь меня?

— Больше жизни.

Ретт извернулся, отцепляя его от себя, и, притянув к груди, снова принялся целовать шею и острые плечи.

Затем руки его вцепились в пряжку ремня Артура, расстегнули его двумя твёрдыми рывками и сдернули джинсы вниз, обнажая узкие бёдра и белое бельё. Следом Ретт избавился от боксёров и опустился на колени, сходу приникая губами к уже твердеющему члену.

Артур испустил тихое «ох», когда пальцы Дугласа смяли его ягодицы и проникли между ними. Ретт лишь легко скользнул по сжатому входу, поигрывая с ним и заставляя Артура дрожать. Пару раз лизнул розовую головку, вынуждая его метаться между двумя соблазнами, и отпустил, чтобы добраться до сумки.

Артур тут же опустился на пушистую шкуру рядом с ним и, уткнувшись носом ему в живот, принялся выцеловывать твёрдые кубики мышц. Он уже начал запоминать потихоньку, какие прикосновения заставляют плоть Ретта напрягаться ещё сильнее, и теперь с упоением вслушивался в тихие вздохи, мешавшие Дугласу добраться до масла.

— А ну иди сюда, — пробормотал Дуглас, когда баночка была наконец вскрыта и, чуть оттолкнув Артура, заставил его согнуться пополам. Бёдра его оказались высоко подняты, и Ретт не преминул наградить нежные полушария серией поцелуев, последний из которых пришёлся Артуру в самую серединку ануса.

Он смазал пальцы и, поднеся их к входу, начал неторопливо разрабатывать его — слишком медленно и монотонно, как показалось Артуру, так что он стал старательно двигаться навстречу, насаживаясь глубже и резче.

— Как ты хочешь? — спросил Ретт, придерживая его за поясницу и не давая насадиться в очередной раз.

Артур выдохнул, не зная что ответить.

— Тогда я знаю, как хочу я.

Ретт отпустил его, и Артур, состроив обиженную гримасу, перевернулся обратно на спину и попытался поймать взгляд Ретта.

— Давай, — ухмыльнулся тот, откидываясь назад и облокачиваясь на край дивана.

Всё ещё храня следы обиды на лице, Артур подполз к нему и опёрся руками в сиденье по обе стороны от его лица, замыкая Дугласа в кольцо рук.

— Сегодня ты мой? — спросил он.

— Да.

Артур поймал его губы, требовательно и жаждуще проникая внутрь. Он пил и не мог напиться их вкусом, а потом убрал одну руку и тоже рванул на себя ремень Ретта, резко и грубо, и так же потащил вниз джинсы. Не снимая их до конца, Артур перекинул ногу через бедро Ретта и уселся на него, потираясь ложбинкой о горячий член. Артур прикрыл глаза, наслаждаясь близостью этого тела, такого сильного и желанного.

Руки Ретта тут же оказались на его боках, но лишь поглаживали, ни к чему не принуждая. Этого и не требовалось. Артур сделал всего несколько дразнящих движений, и, приподнявшись, полностью насадился на член Ретта.

Он запрокинул голову назад и качнул бёдрами, отдаваясь на волю ощущений.

Руки Ретта скользнули на его ягодицы, чуть сжимая.

Ретт лежал почти неподвижно, только чуть помогая Артуру руками, и вглядывался в это неожиданно безупречное, будто выточенное из мрамора лицо. Сейчас Артур был открыт полностью, от начала и до конца. Но он больше не был покорным и податливым. Он походил на древнего принца со своей гривой растрепанных волос, призывно открытым горлом. Ретт потянулся и коснулся его губами, а затем прошёлся языком вдоль кадыка.

Артур приоткрыл рот, испуская неслышный, но протяжный выдох. Ретт чуть приподнял его бёдра, напоминая, что нужно двигаться, и Артур пустился вскачь быстро и резко. Ретт видел, как совсем рядом вздымается его грудь, как юноша задыхается, но продолжает двигаться. Он поймал пальцами его член и принялся двигаться так же резко и сильно, и только когда Артур выплеснулся ему в руку — закрыл глаза, погружаясь в надрывную пульсацию молодого тела, сжал бёдра Артура со всей силы уже обеими руками, насаживая до предела и тоже наполнил его семенем.

Артур сидел, тяжело дыша, и не двигался, явно не собираясь освобождать из себя член Дугласа.

— Ещё холодно? — пробормотал Ретт, скользя руками по разгорячённым бокам, спине, животу.

— Вроде нет…

Артур всё-таки рухнул на него, обнимая и покрывая поцелуями плечи и лицо. Ретт замер, когда Артур нежно коснулся губами шрама на лбу и прошёлся по нему цепочкой поцелуев.

— Я мечтал об этом с тех пор, как увидел тебя, — пробормотал он.

— О чём? — Ретт в недоумении усмехнулся, сжимая его в объятьях.

— Что поцелую его, и он исчезнет. Как в кино.

Глава 31 Горы

Утром Артур проснулся первым, и когда сознание чуть прояснилось, потянулся к лежащему на тумбочке ноутбуку Ретта. Дуглас накануне работал допоздна — едва уложив Артура спать, он полез проверять почту.

Артур потянулся к собственным джинсам, достал флэшку с материалами и открыл ноутбук.

Когда он вынырнул из графиков и чисел, время уже, видимо, близилось к девяти. Отвлекла его горячая рука, ползущая по его животу вниз.

— Ретт… — выдохнул он, зажмурился и ойкнул, когда жёсткие пальцы сдавили его член.

— Ты взял мой ноутбук, — сообщил Ретт загробным голосом.

— Ай… — пальцы потянули вниз крайнюю плоть, и один из них прошёлся по головке. — Прости. Ты сам… Уронишь…

Ретт и в самом деле уронил — правда, не ноутбук, а его самого, и тут же навис над распростёртым на кровати Артуром. Заглянул на секунду ему в глаза и смял губы поцелуем.

Раздвинув коленом бёдра Эссекса, он чуть надавил на промежность, и Артур тут же прижался к нему сильнее.

Ретт чуть отстранился, наблюдая, как тяжело дышит любовник. Провёл большим пальцем по контуру чуть приоткрытых губ и скользнул внутрь. Артур опустил веки, сквозь завесу ресниц наблюдая за Дугласом. Он легко скользнул языком по предложенному пальцу, поигрывая с ним, как мог бы играть с языком Ретта во время поцелуя.

Ретт переместился так, чтобы целиком оказаться меж раздвинутых бёдер Артура, и высвободил руку, — губы Артура при этом жадно потянулись вслед за его пальцами, так что Ретт с глухим стоном накрыл их поцелуем и долго не мог оторваться.

Отстранившись наконец, Ретт сел и развёл колени любовника ещё сильнее в стороны. Несколько секунд он просто любовался открывшимся видом. Артур был доверчивым и покорным, но за пологом ресниц Ретт угадывал жадный блеск. Он ждал продолжения и едва сдерживался, чтобы не податься навстречу.

От этой мысли у Дугласа окончательно сорвало крышу. Ещё секунду назад он собирался просто подразнить любовника, но теперь просто потянул его на себя и с размаху насадил на собственный горячий член.

Артур отрывисто всхлипнул. Шея его прогнулась, голова откинулась назад, а рот приоткрылся в немом крике.

— Ретт… — выдохнул он, и на сей раз в голосе был только страх.

Ретт потянул его на себя, не давая, впрочем, соскользнуть, и усадил к себе на колени. Прижал к груди и принялся гладить по плечам и лопаткам. Артур судорожно хватался за него, больно впиваясь ногтями в спину.

— Тихо, тихо, — шептал Ретт, целуя маленькое ушко.

— Зачем ты так?..

Ретту нечего было ответить, и он просто продолжал гладить Артура и целовать его.

Артур постепенно затих и вцепился ему в шею. Теперь он тоже отвечал на поцелуи, покрывая ими лицо Дугласа.

Бёдра его качнулись, и оба выдохнули, переполненные необычными ощущениями.

— Я люблю тебя, — прошептал Ретт в самые губы Артура, чуть подталкивая его бёдра вверх, но стараясь не торопить.

Артур прошёлся пальцами по его затылку и потёрся носом о нос Ретта, вдыхая его дыхание.

— Я тоже тебя люблю, — прошептал он в ответ и, уткнувшись носом в ухо Дугласу, начал двигаться, медленно и осторожно.

— Ты просто свёл меня с ума, — пробормотал Ретт, стараясь осторожно помогать ему руками.

Это был самый долгий и самый внимательный секс с самого момента их знакомства. Ретт изо всех сил старался сдерживаться, опасаясь повредить нежные стенки. Артур двигался медленно, не торопясь и наслаждаясь каждым мгновением их плотного соприкосновения.

В какой-то момент он потянулся к своему члену и принялся ласкать его также медленно и тягуче. В глубине души он смутно надеялся, что Ретт заметит это и поможет ему, но через несколько секунд поймал на своей руке жадный и какой-то потусторонний взгляд Дугласа.

— Тебе это нравится? — спросил он, невольно усмехаясь.

— Хочется тебя укусить.

— Это будет больно.

— Поэтому я просто смотрю.

Ретт поймал его губы и мягко коснулся их, а потом всё-таки опустил свою руку рядом с его и принялся двигаться куда резче, с каждым движением вырывая из груди Артура шумный выдох. Эссекс зажмурился и откинул голову назад, уже забывая двигаться и наслаждаясь только отрывистыми движениями пальцев Дугласа. Выдохнув особенно громко, почти застонав, он кончил в подставленную руку, и Ретт тут же чуть слышно рыкнул, изливаясь внутрь него.

Он выскользнул из тесного плена, роняя Артура на постель, наклонился и навис над ним. Артур ждал поцелуя, но вместо этого Ретт произнёс негромко и тяжело:

— Чем больше я получаю, тем больше хочу тебя. Это жажда, которую нельзя утолить.

Артур непонимающе покачал головой и оторвал затылок от подушки, целуя нависшего над ним Ретта в губы.

Дуглас ответил на поцелуй, а потом уронил голову ему на плечо и не двигался с полминуты.

— Прости, что взял твой ноутбук, — сказал Артур через какое-то время.

Ретт в недоумении поднял голову

— Там, наверное, много того, чего мне не следует видеть, — добавил Эссекс. — Просто у меня… не было возможности купить свой.

Дуглас уронил голову обратно.

— Пользуйся, сколько влезет. Мне от тебя нечего скрывать.

Артур чуть повёл плечами, снова не давая ему лежать спокойно.

— Всё равно, я понимаю — это некрасиво. Просто не подумал.

— Артур, уймись, — Дуглас поднял голову и внимательно посмотрел на него. — Я уже достаточно свихнулся, чтобы разделить с тобой всё, а не только чёртов ноутбук.

— Есть вещи, которые должны оставаться личными.

— Ага… например любовник. Всего остального мне не жалко.

Артур тихонько хихикнул.

— Тогда зачем тратить на это столько сил? На яхты, дома, новые производства… Погоня ради погони?

Ретт повёл плечами и приподнял голову. Лицо его заметно помрачнело.

— А что ты предлагаешь? Сидеть взаперти и…

Он замолчал и отвернулся.

Артур вывернулся и сел, но тут же снова оказался в руках Дугласа.

— Ты прав, — сказал он быстро, — это борьба ради борьбы. Но мне нужна эта борьба, чтобы чувствовать себя живым. И больше не говори со мной об этом, пожалуйста. Я всё знаю и так.

Артур кивнул, хотя настроение его заметно ухудшилось.

— Что у нас в планах? — спросил он, стараясь придать голосу бодрость.

Ретт усмехнулся.

— Ну… на пару часов всё-таки заедем в город. Надеюсь, ты быстро выбираешь одежду?

Артур кивнул.

— А потом… тут отличные лыжные трассы. Почему-то мне кажется, что на лыжах ты тоже никогда не катался.

Артур резко повернул голову.

— Угадал.

Улыбка Ретта стала мягче. Он потянулся и поцеловал Артура в висок, испытав внезапный и неодолимый приступ нежности по отношению к мальчику, единственным развлечением которого было — смотреть на чужие поезда.

Артуру в самом деле не потребовалось много времени — он выбирал одежду быстро и чётко, как Ретт выбирал бы оружие, так что через полтора часа они уже стояли на вершине горы.

— Ретт, ты уверен, что это лучше, чем броситься под поезд? — спросил Эссекс, вглядываясь в склон, стремительно уносящийся вниз.

— Это трасса для новичков. К тому же, за нами следят три бригады медиков.

Артур сглотнул ещё раз.

— А ты будешь приходить ко мне в больницу?

— Вперёд, или я тебе помогу.

Ретт убрал руки, которыми до сих пор прижимал к себе Артура, и чисто символически подтолкнул его в поясницу.

Артур издал испуганный вопль и покатился вниз.

— Чёрт… — пробормотал Дуглас, отталкиваясь палками от снега и бросаясь следом.

Артур был легче, и по идее должен был бы двигаться медленнее, но почему-то нёсся далеко впереди, почти не пытаясь управлять движением. Ретт же изо всех сил старался не потерять из виду летящего по какой-то странной кривой мальчишку, но нагнал его, когда до самой нижней точки оставался всего десяток метров.

Ретт только краем глаза успел заметить впереди расщелину. Тело среагировало само. Он подался вбок, своим весом сбивая Артура с ног.

Несколько метров они катились по сугробам, путаясь в лыжах. Ретт довольно быстро избавился от мешавшего снаряжения, а вот Артур так и путался в лыжах и палках, пока Дугласу не удалось накрыть его сверху своим телом и прижать к земле.

— Ты прав. Идиотская идея. Лучше всё-таки посадить тебя под замок.

Угроза не подействовала. Артур лежал под ним, тело его было тёплым и мягким. Грудь с силой вздымалась, упираясь в собственную грудь Дугласа, а глаза почему-то смеялись.

— Я хочу ещё, — сказал Артур, выпутывая руки из крепежей.

— Сдурел?

Ретт покачал головой и поймал его взгляд — безумный и жадный, навевавший воспоминания о сегодняшнем утре. Дуглас наклонился и поймал его губы, сминая и присваивая, наслаждаясь упоительным теплом дыхания Артура.

— Прямо здесь? — спросил Артур, когда Дуглас отстранился, и на губах его продолжала играть беззаботная улыбка.

— Можно подумать, — Ретт зарылся носом в расщелину между подбородком и курткой и запечатлел на горле Эссекса единственный поцелуй, а потом поднял глаза и серьёзно посмотрел на него. — Артур, я рад, что тебе нравится опасность. Но если играешь с огнём — нужно знать правила пожарной безопасности.

Ответить Артур не успел — совсем рядом послышалось шуршание винтов, и их накрыла тень приближающегося вертолёта.

— Мистер Дуглас! — молодой мужчина в куртке с красным крестом спрыгнул на снег и бросился к ним.

— Всё хорошо, — крикнул Дуглас, отодвигаясь в сторону и проверяя конечности. Всё в самом деле было хорошо.

Вечером они сидели у камина на той же шкуре и пили грог из больших железных кружек. Дуглас сидел, прислонившись к дивану, а Артур между его разведённых бёдер, будто нарочно издеваясь и то и дело елозя туда-сюда.

— А что это за место? — спросил Эссекс, придерживая кружку двумя руками и морщась.

— Просто дом.

— Так бывает?

Ретт пожал плечами.

— Твой?

— Да, мой.

Дуглас помолчал.

— Первый дом, который я построил на свои деньги, — он вздохнул и, вспомнив разговор в поезде, добавил. — Но не бойся, с ней я здесь не был. Жози предпочитает спа-отели, и я ей в отпуске совсем не нужен.

— А если бы был нужен?

Ретт поморщился.

— Теперь ты будешь доводить меня этим?

— Хочешь поговорить о том, что ты меня покупаешь?

Дуглас невнятно рыкнул и, поставив кружку на пол, потянул Артура вверх, разворачивая к себе лицом.

— Стой, обожжёшься!

Ретт усадил его боком и внимательно посмотрел в глаза.

— У тебя есть все шансы стать единственным, что имеет для меня значение. Если ты не будешь доводить меня ревностью и подозрениями.

Артур фыркнул и опустил голову ему на грудь.

Они помолчали. Ретт подумал, что никогда не смог бы так долго и спокойно молчать с Жозефиной.

А потом Артур приподнял голову и спросил:

— Значит, ты никого сюда не приводил?

В глазах его теплилась смутная надежда, и Ретт понял, что на самом деле вопрос мог бы звучать наоборот: «Кого ты сюда приводил?». И всё же он был благодарен юноше за эту попытку смягчить фразу.

— Нет, никого, — сказал он спокойно, внимательно глядя в серые глаза. А потом внезапно усмехнулся, представив, что сделал бы на месте Артура сам.

Эссекс был маленьким и хрупким на вид, но в душе его жила та же жажда. Он так же хотел видеть его только своим, и на этом их сходство не заканчивалось. Ретт видел в Артуре многое из того, что жило и в нём самом — любовь к опасности, одиночество, жажда тепла… неумение прощать.

У Артура не было силы, чтобы сделать то, чего ему хотелось. Иначе он, должно быть, также посадил бы на цепь его самого, как хотел это сделать порой Дуглас. Эта мысль казалась забавной, но лишь на первый взгляд. От того, как смотрел сейчас Артур, по позвоночнику пробегал холодок, но по телу разливалось тепло.

— Ты всё-таки часть меня, — прошептал Дуглас, притягивая его к себе и целуя. Кружка куда-то делась, и теперь Артур обнимал его своими тонкими руками со всей доступной ему силой и страстью. Выпускать он не собирался. Ни за что.

Глава 32 Подозрения

На четвёртый день Дугласа разбудил звонок. Сев на кровати, он долго молча слушал голос в трубке.

Артур, лежавший рядом, обнимал его за пояс и прижимался щекой к спине.

Затем Ретт сказал «Да», нажал отбой и потянулся за одеждой.

Артур убрал руки и несколько секунд смотрел, как Дуглас натягивает джинсы и свитер, прежде чем решиться на вопрос:

— Что случилось?

Ретт замер с наполовину натянутым на тело свитером, оглянулся к нему, наклонился и коротко поцеловал.

— Танака, — сказал он и продолжил одеваться.

Артур сидел молча ещё несколько секунд.

— Можно мне с тобой?

Ретт снова замер, раздумывая, но всё же ответил:

— Да. Так будет лучше. Только поторопись.

Артур вскочил, отыскивая вещи и попутно кидая в сумку то, что не нужно было надевать. Теперь уже Ретт несколько секунд смотрел на него в задумчивости.

— Что ты делаешь? — спросил он.

Артур поднял на него недоумевающий взгляд.

— Собираюсь.

— Оденься и поехали. Вещи можешь оставить тут.

Артур неловко улыбнулся.

— Но я хочу забрать их на Асторию. Именно хочу.

Ретт поморщился.

— Оставь. Их запакуют и пришлют. Жду в гостиной.

Дуглас вышел из спальни, а Артур постоял ещё секунду, растерянно оглядывая следы их недолгого счастья, и, быстро накинув свитер, тоже бросился вниз.

До космопорта добирались на спорткаре, которого Артур за время пребывания в горах не видел ни разу. «Золотая Вирджиния» уже ждала их, готовая к вылету, и, оказавшись внутри, Артур привычно упал на кресло напротив Ретта.

Он вопросительно посмотрел на Дугласа, но тот задумчиво молчал, отвернувшись к окну.

Артур потянулся, чтобы поймать его лежащую на столе руку, но тот убрал её.

— Не сейчас.

Артур обиженно ссутулился и тоже уставился в окно. Заснеженный простор, где несколько дней они могли не вспоминать о том, кто они и кем приходятся друг другу, стремительно уходил вниз. Ретт, которого он узнал тут и в которого едва решился поверить, видимо, оставался здесь.

Почти всю дорогу — около двух часов против трёх дней, проведённых в поезде — они молчали. Ретт копался в ноутбуке, а Артур смотрел на звёздное небо в окне иллюминатора. Оно казалось чужим и безвкусным, а прежняя мысль о том, чтобы провалиться в эту бездонную тьму, больше не приходила ему в голову. Это был бы скучный и короткий полёт. Вряд ли он стоил бы и десятой доли того бескрайнего падения, которое он уже успел ощутить вместе с Реттом.

Последние полгода Артура бросало то в жар, то в холод день ото дня. Вся прошлая жизнь казалась ему лишённой цвета и запаха, и от мысли о том, чтобы вернуться к ней, в горле вставал тугой комок. Что бы ни делал с ним Ретт, это всегда было лучше, чем могло бы быть без него. И если до сих пор их отношения пугали Артура, принося больше боли, чем радости, то несколько дней, проведённых в больнице, и эта неделя в горах окончательно выбили из головы все сомнения. Он был согласен на всё.

Как только шасси коснулись стального пола ангара, Ретт встал и направился к выходу. Не задавая вопросов, Артур последовал за ним.

Они вышли и всё так же, не обмениваясь ни единым словом, направились к гаражу. Всё происходящее было до тошноты обыденно, будто бы они снова возвращались к прежним отношениям.

В лимузине Ретт всё так же продолжал молчать и только в офисе, обменявшись рукопожатиями с Танакой, отвечая на вопросительный взгляд, сказал:

— Пусть слышит.

Артур поёжился. Сказано было сухо и равнодушно, так что располагаясь на диване, Эссекс постарался оказаться как можно дальше от Дугласа и вообще сделать вид, что его тут нет.

Танака нажал что-то на маленьком чёрном пульте, и над столом появилась проекция трёх портретов.

— Феликс Вайнер, — назвал он первого, и проекция, изображавшая светловолосого мужчину, увеличилась. — Один из основателей «Mithril on Stars».

— Почему именно он? — спросил Ретт.

— Мало кто в корпорации будет переживать о Кёниге. Многим он даже в каком-то смысле мешал. Но Вайнер привёл Кёнига на фирму, и у нас есть основания полагать что…

— Понял, дальше.

Танака кивнул и увеличил следующее изображение.

— Джонатан Карлайл. На самом деле, я не уверен, что именно он, но Джонатан приезжал на Асторию в прошлом месяце и провёл ряд встреч с лицами… нашей профессии.

— Я не думаю, что он стал бы так подставляться.

— Напротив. Карлайлы представляют старую семью и традиционный бизнес. Вряд ли у них большой опыт в таких делах.

Ретт кивнул.

— Допустим.

— На самом деле, я тоже не думаю, что это он. Фото нашей первой леди я показывать не буду, — Танака мрачно посмотрел на Дугласа, — мы оба знаем как она выглядит.

— Я понимаю, — кивнул Ретт. — Не думай, что я буду её защищать. Проверяйте так же, как и всех.

— Я рад. Но я не думаю, что Жозефина настолько глупа. Она вполне комфортно чувствует себя в роли твоей жены.

— Она могла опасаться…

Оба почему-то метнули короткие взгляды на Артура, от чего тому захотелось съежиться, и снова посмотрели друг на друга.

— Могла. И могла знать, что у вас происходит. Так что я её оставляю.

Танака снова покосился на Артура.

— Четвёртого показывать?

Дуглас тоже посмотрел на юношу. Тот сглотнул.

— Я догадываюсь, кто четвёртый. Почему бы ему было не убить Дугласа в больнице или в эти четыре дня?

— Потому что, — сообщил Танака ровно и вывел портрет Артура, — на Фобосе вы постоянно находились под надзором. А если и был момент, когда вы оставались наедине, то убийца был бы слишком очевиден. К тому же, если это вы, мистер Эссекс, то вряд ли бы были заказчиком или исполнителем. Для первого вы слишком незначительная и неопытная фигура, а для второго не подходите ни физически, ни психологически. Вы могли быть только наводчиком. Но… — Танака покосился на Дугласа, и тот кивнул. — Все ваши телефонные разговоры за полгода прослушивались. Вы постоянно под наблюдением охраны. Я не вижу для вас возможности связаться с другими звеньями, разве что вы сигнализировали им через окно азбукой Морзе — впрочем, это мы бы тоже давно заметили. Либо вы в самом деле предельно законспирированы, либо… мне приходится признать, что вы чисты.

— Спасибо, — произнёс Артур холодно. Мысль о том, что все его разговоры с Люси хранятся где-то на плёнке, пробежала холодком по спине, но сейчас явно не было времени уточнять этот вопрос.

Ретт протянул руку и опустил ладонь ему на плечо, но Артур лишь дёрнулся, сбрасывая её прочь.

— Будьте добры, продолжайте.

— Собственно, с этими четырьмя всё понятно, — он снова повернулся к Дугласу, — у всех был мотив, но у Вайнера и Эссекса не было возможности, а для Карлайла и Жозефины всё это выглядит более чем топорно, — Танака помолчал. — Есть пятый. Но, по-моему, у него нету мотива.

— Говори.

Танака снова сделал паузу и наклонив голову исподлобья посмотрел на Дугласа.

— Клаус Бёлер.

Дуглас молчал, и Танака воспринял это как сигнал продолжать.

— Ты встречался с ним каждую неделю.

Дуглас кивнул.

— Вы обсуждали как деловые вопросы, так и личные.

Ещё один кивок.

— Он знал про Артура?

Дуглас колебался пару секунд, прежде чем ответить:

— Он знал всё.

— У него хорошие завязки с теми людьми, которые могли бы сделать всё чётко и чисто. Думаю, что проследить всю цепочку невозможно. По крайней мере пока. И… Я думаю, что мотивом могли быть ваши дела с «Красным архонтом».

— Ему невыгодна моя смерть до завершения сделки.

— Не знаю, — Танака покачал головой. — Мы знаем о его целях далеко не всё. На первый взгляд всё верно, и ты ему нужен, но… — он прямо посмотрел на Дугласа, — считай, что это предчувствие.

Ретт качнул головой и ответил ему таким же спокойным взглядом.

— Я знаю его столько же, сколько и тебя.

Танака кивнул.

— Если хочешь, я сдам дела и поручу проверить и себя. Возможность у меня была.

Ретт поджал губы.

— Не надо. И с Артуром вопрос закрой. Что ещё ты думаешь?

Танака пару секунд молча смотрел на зависшую над столом проекцию.

— Исполнитель молчит. Нам пока удалось выяснить только детали покушения и причины неудачи — он снимал квартиру этажом ниже Эссекса. Основную ставку делал на лифт. Тебя на лестнице увидел случайно, и решил рискнуть. Ты порядком сбил его с толку своим сопротивлением, и он попытался скрыться. Вот, собственно, и всё. По-прежнему остаётся возможность, что это было всего лишь предупреждение.

Ретт откинулся на спинку дивана и скрестил руки на груди.

— Предупреждение о чём?

Танака качнул головой.

— Сам понимаешь. Либо о том, чтобы ты не имел дел с «Архонтом»… Либо о том, чтобы ты вёл их иначе.

— Если первое, то это не Бёлер.

— Но копать нужно в этом направлении. Если честно я думаю, все остальные твои авантюры за последние полгода вряд ли могли привести в чему-то подобному. Карлайлы или «Mithril» с тобой связывать не станут. «Красный Архонт» в случае чего расколет нас как орешек. Их враги — тоже.

Дуглас тяжело вздохнул.

— Думаешь, есть смысл что-то переигрывать?

Танака покачал головой.

— Думаю, нет. Усилим охрану. Больше никаких выходок — ты давно уже не космопех. И будем ждать.

Дуглас кивнул и повернулся к Артуру.

— Тот проект, о котором мы говорили… И есть наше дело с «Красным архонтом».

Артур медленно кивнул.

— Хочешь сказать… Это чревато…

— Охрана будет усилена по максимуму. Я просто хочу, чтобы ты знал во что ввязываешься, и зачем она приставлена к тебе.

Артур кивнул.

— Если ты передумал — я пойму. Я не хотел тобой рисковать. Только дать тебе шанс.

Артур кивнул ещё раз.

— Я хочу подписать, — сказал он, и Дуглас грустно усмехнулся, увидев в его глазах слишком знакомый блеск.

Он кивнул Танаке, и тот, вынув из разъема флешку, направился к выходу. Артур остался сидеть неподвижно, даже когда Дуглас встал.

Достав из сейфа документы, он положил их перед Артуром, и только тогда тот потянулся к несуществующему нагрудному карману в поисках ручки.

Ретт достал собственный паркер и положил перед ним.

Артур секунду смотрел на него непонимающе, а потом поднял глаза на Ретта.

— Зачем? — спросил он.

Ретт не ответил.

— Почему ты настолько не веришь мне? Разве если бы ты просто спросил…

Ретт стукнул ручкой о стол и, отвернувшись, обошёл диван с другой стороны. Только успокоившись немного, он снова повернулся к Артуру.

— Если бы я просто спросил, ты бы сказал, что всё хорошо. Что ты вообще говорил мне о себе, а, Артур?

Артур долго молчал.

— Откуда ты узнал об изнасиловании? — спросил он наконец.

Теперь уже Ретт молча смотрел на него.

— Ты не хочешь этого знать, — сказал Дуглас после долгой паузы.

Артур опустил глаза и неловко коснулся паркера, а затем отдёрнул руку.

— Ты прав, не хочу, — он решительно взял ручку и поставил подписи на всех необходимых местах. — Я не буду читать. Что бы ни было там внутри, пусть это будет на твоей совести.

Артур встал и шагнул к двери.

Дуглас тихонько рыкнул и, поймав его за плечи, развернул лицом к себе.

— Я тебя люблю, — сказал он мрачно, будто признавался не в любви, а в ненависти, — всё что есть в тебе — будет моим, Артур. Не пытайся сопротивляться, ты только причинишь себе боль.

Артур отвёл глаза.

— Я не пытаюсь, — сказал он тихо. — Я сам отдам тебе всё. Я прошу только одно… время.

Он попытался вынырнуть из сильных рук, но Дуглас лишь притянул его ближе к себе и, прижав щекой к плечу, одной рукой прошёлся по волосам.

— У тебя было достаточно времени. Но тебе было и будет мало.

— Как и тебе, — Артур резко поднял на него глаза.

— Мне мало только тебя.

Он снова прижал Артура к груди, до боли сжимая хрупкое тело.

— Пусти, — прошептал Эссекс, почти не пытаясь вырваться.

— Никогда, — прошептал Ретт и бережно поцеловал пушистый затылок.

Глава 33 Обучение

На утро следующего дня Артур нашёл у себя на письменном столе новенький ноутбук со всеми материалами по проекту.

Первое время входить в курс дел было тяжело. Впрочем, теперь Артуру не приходилось сидеть в общей приёмной — увидев его там на следующий же день, Ретт выгнал его домой и сказал, что на днях ему подготовят отдельный кабинет.

Артур не был уверен, что ему нравится эта перемена — теперь Дуглас уже не мог подходить к его столу каждое утро.

Зато ему не приходилось вникать в сплетни Сандберга и терпеть постоянное сочувствие Милфорд.

У этого тоже обнаружилась оборотная сторона — он больше не был в курсе всех перемещений Дугласа. Прошёл почти месяц, прежде чем устав вслепую ожидать его появлений по вечерам, Артур решился попросить присылать ему расписание и все изменения в нём.

Дуглас посмотрел на юношу с лёгким недоумением, и сказал, что об этом нужно было напомнить давным давно.

Примерно тогда же встал и вопрос о том, что квартира Эссекса у реки маловата для двух всерьёз работающих людей — изначально Ретт, если брался работать дома, то уходил в кабинет, но теперь у него такой возможности не было, потому что Артур порой засиживался за письменным столом до двух-трёх часов ночи, пытаясь свести всё происходящее на производстве в единую схему.

Ретт старался не мешать ему, понимая, что этот переходный период необходим, чтобы в дальнейшем они оба были спокойны; но тем не менее, порой выясняя, что Эссекс который час пытается разобраться в непонятных ему аналитических графиках, напоминал, что это не его работа.

Артур смотрел на него с недоумением и отвечал:

— Как я могу кому-то это поручить, если не разбираюсь в этом сам?

Ретт только пожимал плечами и устраивался рядом.

Эссекс заметно осунулся и похудел, хотя и раньше особо крепким не выглядел.

Бёлер пока не дал Дугласу обещанных контрактов с эрханцами, мотивируя это тем, что вначале «Красный архонт» хочет получить первую партию техники. Истребители были в основном готовы — оставалось только доработать электронику, и в начале марта Артур, под бдительным и молчаливым присмотром Дугласа и Танаки, отправился на свою первую сделку — от него требовалось заключить контракт с «Jeremy-Systems» на поставку программного обеспечения для бортовых компьютеров.

Переговоры длились шесть дней. Первые три дня и наблюдатели, и сам Эссекс отчётливо ощущали пренебрежение, исходившее от представителя компании, Николаса Остина.

Однако Артур вёл себя безупречно, и даже Дуглас не мог разглядеть волнения под ледяной маской равнодушия — хотя и знал, что волнение там более чем присутствует. Утром перед вылетом Артур с трудом держал в руках ложку и чуть не разбил дорогую фарфоровую чашку, которую поставил перед ним Дуглас.

Ретту пришлось перехватить его руки и, крепко сжав, держать некоторое время в своих. Он опустился на корточки перед Артуром и внимательно смотрел тому в глаза.

— Всё хорошо, — сказал он спокойно.

Артур сглотнул.

— А если… Как в прошлый раз?

На губах Дугласа проскользнула злая улыбка.

— Об этом не беспокойся точно… Остин работает со мной много лет и не будет рисковать, — добавил он, помедлив, хотя камеры, прослушка и люди Танаки в соседнем офисе давали ему куда большую уверенность. — Всё будет хорошо, — повторил Ретт и закрепил слова мягким поцелуем, а потом вернулся к собственному завтраку.

Все, в самом деле, постепенно шло на лад, и к вечеру третьего дня напряжение спало настолько, что беспокоиться стал уже сам Дуглас. Однако Артур продолжал вести себя холодно, как снежный принц, и в конце концов контракт был подписан на вполне достойных условиях.

Это событие Дуглас предложил отпраздновать в маленьком ресторанчике на берегу Средиземного моря. Артур, несмотря на усталость, смог только согласиться, а добравшись до космопорта, обнаружил в ангаре абсолютно новую яхту. Она была чуть меньше «Золотой Вирджинии», но всё же предполагала комфортное сосуществование на ней пяти и более человек. На борту красовалась выведенная архаичным готическим шрифтом надпись «Авалон».

— Тебе мало трёх? — спросил Артур устало, почувствовав, как Дуглас приближается к нему со спины.

— Это — твоя.

Дуглас опустил руки ему на пояс, и Артур дёрнулся.

Ретт нахмурился.

— Что?

Артур прижал его руки теснее к животу, повернул голову и спросил.

— А не боишься, что я сбегу?

Дуглас стал ещё мрачнее.

— Я держу тебя силой?

Артур смотрел на него несколько секунд, а потом расслабился и мягко коснулся губами его губ.

— Нет, — сказал он мягко, пытаясь загладить эту небольшую резкость, — просто… это так не похоже на тебя, давать мне хоть какую-то свободу.

Дуглас поджал губы. Он на самом деле не беспокоился — во-первых, потому что в одиночку Артур яхтой управлять не мог, а пилот работал на Дугласа, во-вторых, потому что не сомневался, что девайсы Танаки будут работать и на другом краю галактики. И, тем не менее, мысль о том, что Артур вообще видел повод для «побега» его разозлила.

— Пошли, — он убрал руки и за плечо дёрнул Эссекса к яхте. Артур поморщился, но послушно пошёл за ним.

Уже внутри, когда Ретт остановился у кормового иллюминатора, и, опершись локтем о стекло, наблюдал, как удаляется Астория, Артур подошёл к нему со спины и тоже положил руки на пояс.

— Прости, — сказал он тихо.

— Ты хочешь сбежать? — Дуглас не шевельнулся.

Артур закусил губу.

— Нет.

Дуглас повернулся, так что руки Артура опустились вниз.

— Я чего-то не даю тебе, Артур? Тебе не нравится работа, или квартира, или… я сам?

— Прости, — повторил Артур и опустил глаза.

Дуглас продолжал стоять неподвижно.

Артур вздохнул, поднял руки и завёл их Дугласу за плечи, чтобы сцепить у затылка.

— Ретт, я люблю тебя. Я бы никогда не ушёл. Просто… иногда мне кажется, что вся моя жизнь состоит из тебя. Я работаю на тебя, я сплю с тобой, завтракаю, ужинаю… Ты объясняешь мне то, чего я не понимаю… Даже если тебя нет рядом, у меня такое чувство, что ты наблюдаешь за мной.

— Ты не хочешь чего-то из этого?

Артур закусил губу.

— Хочу, — сказал он. — Не знаю, что на меня нашло. Просто прости.

Он опустил голову Дугласу на грудь. Тот ещё некоторое время стоял неподвижно, а потом расцепил руки и обнял Артура в ответ.

— Я просто отвык от этой твоей… колкости.

Артур приподнял лицо и с недоумением посмотрел на Ретта.

— Колкости?

Ретт повёл плечами.

— Ну, да. Вначале с тобой было очень трудно.

Артур наморщился, пытаясь вспомнить, но так и не смог.

Они успели немного поспать перед прилётом — точнее, спал Артур, а Ретт сидел рядом с ним и копался в собственных материалах, иногда поглядывая, как шевелятся во сне прозрачные ресницы Эссекса.

В Италии уже начинали зацветать первые цветы, хотя ветер, дувший с моря, оказался довольно прохладным.

Дуглас сидел и, не прикасаясь к еде, внимательно смотрел, как Артур управляется с омаром — казалось, он знает в несколько раз больше столовых приборов и способов их применения, чем полагается не только нормальному человеку, но и завсегдатаю высшего общества.

— Что? — спросил Эссекс, уловив этот слишком долгий и пронзительный взгляд.

Дуглас только покачал головой.

— Ничего. Просто наслаждаюсь.

Артур смущённо опустил глаза, пытаясь отыскать где-то в районе скатерти тему для разговора.

— Ты уже читал контракт, да?

— Просмотрел. Мне хватит твоего отчёта.

— И ты никак не проверишь, всё ли прошло хорошо?

— Я знаю, что всё прошло хорошо, — Дуглас помолчал. — И знаю, что тебе было трудно. В другой раз будет легче.

Не поднимая на него глаз, Артур кивнул и снова изобразил увлечённость наполовину разделанным омаром.

— Я думал о твоих словах, — сказал Ретт, и Артур вскинул таки на него глаза.

— Каких из?

— Насчёт того, что меня в твоей жизни слишком много.

— Ретт… — Артур отложил прибор, — я не это имел в виду.

— Я думаю, ты отчасти прав, и это согласуется с тем, о чём думал в последнее время я. Скажи, Артур, ты не хочешь продолжить учёбу?

Эссекс замер, не зная, что ответить. Он думал об этом пару раз, но вовсе не горел желанием оказаться двадцатидвухлетним переростком среди студентов семнадцати-восемнадцати лет. К тому же и профессия юриста, на которой настоял отец, не слишком его интересовала. Именно об этом он и решил сказать.

— Я тоже не думаю, что тебе нужна юриспруденция. Ты достаточно разбираешься в технологии составления контрактов, а всё остальное можно оставить на совести профессионалов — юристов у меня достаточно.

— Тогда что ты предлагаешь? — спросил Артур в некотором недоумении.

— Не знаю, — Ретт пожал плечами. — Я просто думаю, что образование тебе пригодится. Можешь выбрать что-то себе по вкусу. Но я бы предложил международные отношения.

Артур откинулся на спинку стула.

— Международные отношения, — он пожал плечами, — звучит неплохо. Но мне нужно подумать.

Артур отвернулся и посмотрел на море, плескавшееся за парапетом.

— Если честно, я не предполагал, что ты когда-нибудь предложишь мне это сам. Я думал, ты будешь против.

Ретт нахмурился.

— Артур, не делай из меня монстра, пожалуйста.

— Я не делаю, — Артур едва заметно улыбнулся, оборачиваясь к нему, — просто… просто не обращай внимания. Я и сам не был уверен, что хочу этого, — он опять отвернулся. — Знаешь… те же стены…

— Тебе не обязательно возвращаться в Кембридж.

— Да… — Артур быстро обернулся, — и если это будет Кембридж, мы совсем не будем видеться, ведь так?

Дуглас не ответил.

— К тому же, — добавил Артур, снова поворачиваясь к морю. — На это уйдут почти все мои деньги.

— Артур, — Ретт резко перехватил его руку, лежавшую на столе, и сжал запястье с такой силой, что Артур ахнул, а прибор выскользнул из его пальцев. — Чтобы я больше не слышал от тебя слово деньги после работы, ты понял?

Артур посмотрел на него и сглотнул. Он не слишком боялся таких вспышек — ему почему-то казалось, что Ретт всё равно не сможет навредить ему. И всё же эти приступы всегда неприятно — били по нервам.

— Понял, — сказал он тихо.

Ретт отпустил его руку. Взгляд его смягчился так же стремительно, как запылал секунду назад. Он встал, обошёл стол и положил руки Артуру на плечи, мягко массируя.

— Я люблю тебя, — прошептал он.

Артур всё ещё был напряжён, но заставил себя медленно кивнуть, а через полминуты откинулся назад, полностью доверяясь объятьям Дугласа.

— Я всё понял. Спасибо.

— Только не тяни. Документы нужно подать до начала апреля.

Артур усмехнулся.

— Полагаю, иначе ты подашь их за меня.

— Нет. Если ты профукаешь этот год, это будет только на твоей совести.

Дуглас помолчал.

— В конце концов, если хочешь, подавай в Кембридж. Я могу купить квартиру и здесь.

Глава 34 Офис

К началу мая Дуглас не выдержал. Артуру был выделен кабинет на одном этаже с его собственным — через стенку. Никакая субординация при этом не соблюдалась, потому как этаж прочно закрепился за директорами и старожилами. Артур чувствовал себя не слишком уютно среди мужчин, проработавших на фирме под десять лет. Некоторые из них были с Реттом с самого начала, и большинству уже было около сорока. Было, правда, и двое, как выражался Сандберг, «самородков» — одному было тридцать три, другому двадцать семь, и Ретт повысил обоих совсем недавно. Эта новость не прибавила Артуру уверенности в себе, и теперь он старательно искал встречи с этими двумя, чтобы выяснить, насколько они могут интересовать Дугласа в непрофессиональном плане.

Один из них, Пол Каммингс, всё же оказался слишком мужественным, чтобы Артур мог представить его в постели Дугласа. Ретт так или иначе питал интерес к хрупким созданиям, это Артур успел уяснить вполне ясно и по внешности Жозефины, и по случайным обмолвкам Дугласа о достоинствах тех или иных актёров.

Другой, Карлос Мартин, к неудовольствию Эссекса, не только отвечал всем необходимым физическим параметрам, но и чем-то смутно напоминал графиню де Мортен. Ему было двадцать семь, он обладал копной чёрных волос и такими же черными, как угли глазами, но он явно не собирался прибавлять ни в росте, ни в весе. Зато Дуглас явно был весьма высокого мнения о его интеллекте — Мартин специализировался на финансовой аналитике, что самому Эссексу, как он прекрасно понимал, было недоступно в принципе.

Мартин проработал на фирме около полугода — фактически, меньше самого Эссекса, однако, судя по всему — Артур не побрезговал обратиться к секретарю и затребовать всю информацию об этой персоне, — Ретт возлагал на него большие надежды. Правда, Мартин мог похвастаться состоятельной семьёй и хорошим образованием — последнее стало для Эссекса ещё одним ударом, но насколько знал Артур, подобные качества для Дугласа всё же не могли иметь принципиального значения.

Это стало решающим при подаче документов в колледж — Артур упустил момент, и теперь приходилось при помощи Сандберга искать обходные пути.

К июню ему удалось восстановиться в Кембридже и перевестись на факультет международных связей, однако сейчас от него требовалось досдать разницу. Кроме того, Артур теперь категорически не хотел переезжать на Землю и искал способ организовать обучение дистанционно.

Перед внезапной угрозой в лице соблазнительного испанца отступили даже его собственные страхи — первое время Артур категорически не хотел лишний раз появляться в помещениях общего пользования. Ему казалось, что все вокруг бросают на него косые взгляды и обсуждают их отношения с Дугласом.

Косые взгляды были. Правда, Эссекс всё же не учёл, что имеет дело не с офисным планктоном, которого всегда и везде интересует чужая личная жизнь — за неимением собственной. Секретари давно уже стёрли себе языки и признали поражение, директорский состав же персона нового фаворита интересовала с разных точек зрения.

Многие откровенно пренебрежительно относились к последней игрушке, считая его возвышение временным явлением. Эта категория коллег старательно присматривалась к тому, с кем имеет дело, и, к облегчению Артура, кое-кто готов был дать ему шанс.

Других Артур старался не замечать — их взгляды были не просто любопытствующими.

Как-то в коридоре он столкнулся с Клиффордом Уэйдом, директором подразделения по связям с общественностью. Уэйду было тридцать девять, но выглядел он куда свежее Дугласа и, не зная о нём ничего, Артур мог бы дать ему тридцать. Сказывалось, возможно, и отсутствие шрама — лицо Уэйда, едва прикрытое каштановыми волосами, было чистым как кристалл, а карие глаза светились теплом.

Едва не уронив Эссекса на пол, Уэйд тут же сам же и подхватил его на руки, каким-то образом умудрившись перевернуть и притиснуть к стене. Свет в его глазах стал подозрительно обжигающим.

— Мистер Эссекс, — Артур не сразу понял, как его рука оказалась в тёплой ладони Уэйда, — очень приятно.

— Взаимно, мистер Уэйд.

Артур попытался податься назад, но обнаружил, что сзади только стена.

— Рад, что мы с вами столкнулись. Я всё собирался зайти познакомиться, но не было времени.

— Кажется, вы и сейчас спешили.

Уэйд реплики не заметил.

— У нас с вами есть ряд вопросов, которые нам стоило бы решить. Не хотите ли сегодня обсудить их за чашечкой кофе?

Артур приподнял один уголок губ.

— Простите, мистер Уэйд, какое отношение мой проект имеет к связям с общественностью? Насколько я знаю, пиар этой продукции в планы Дугласа не входит.

— Именно это нам с вами и следует обсудить, — Уэйд ослепительно улыбнулся.

Артур подался в сторону, пытаясь обойти Уэйда слева.

— Боюсь, я буду занят, — Артуру удалось наконец высвободить руку, но его запястье тут же оказалось стиснуто пальцами Уэйда опять.

Уэйд потянул Артура на себя, заставляя наклониться ухом к его губам.

— Сколько он тебе платит?

Артур дёрнулся и с недоумением посмотрел на Уэйда, не уверенный, что правильно понял суть вопроса.

Уэйд кивнул, подтверждая его догадку.

— Больше, чем стоит ваша жизнь, — сказал он тихо и спокойно, выдёргивая руку, — спросите у Кёнига.

Он прошёл мимо, оставляя Уэйда позади, и поспешил свернуть в собственный кабинет. Миновав приёмную, он закрыл за собой дверь и привалился к ней спиной, тяжело дыша. Потянул галстук, чуть высвобождая горло. Стоило ему коснуться верхней пуговицы рукой, как раздался телефонный звонок.

Артур взял трубку и ровным голосом сказал:

— Алло.

— Мистер Эссекс, будьте добры зайти ко мне через десять минут.

Дуглас явно был в ярости. Будто учуял каким-то образом, что произошло только что.

— Да, — сказал Артур, понимая, что спорить бесполезно, и нажал отбой.

— Ты уверен? — Сидзуити Танака пришёл к Дугласу около двенадцати и как всегда без приглашения. Это была особая привилегия, и Ретт никогда не пытался её ограничивать, зная, что Танака занят не меньше, а то и больше его самого.

Ретт постучал кончиком карандаша по столу. Он не понимал, зачем повторять вопрос, ответ на который уже дан.

— Ты говоришь мне про Бёлера не в первый раз, но у тебя нет никаких доказательств того, что он играет против нас. Признай, Танака, это просто застарелая ревность?

Сидзуити усмехнулся коротко и зло, и тут же снова сомкнул губы.

— Я не считал и не считаю его стоящим человеком. Но это не имеет никакого отношения к тому, что он пытался тебя убить.

— Доказательства, — повторил Дуглас коротко, но Танака ничего не ответил.

Лишь через несколько секунд он продолжил, и уже совсем о другом.

— Проект с истребителями опасен. Ты уверен, что хочешь использовать в нём Эссекса?

Ретт удивлённо посмотрел на Танаку.

— Я же вижу, — продолжил Сидзуити, — если с ним что-то случится…

— С ним ничего не должно случиться, — произнёс Дуглас жёстко, буравя Танаку испытующим взглядом.

— Само собой, мы стараемся держать всё под контролем. Но уже в мае было два случая… И это только начало.

— Танака, — сказал Дуглас мрачно, — что было, то было, главное, что до Артура они так и не добрались. И я надеюсь, что он и впредь не будет замечать, что происходит.

Танака покачал головой.

— Это неправильно. Мне всё равно, но он должен понимать, во что впутался, — Сидзуити сделал паузу, — а пока что мне кажется, что этого не понимаешь даже ты.

— Ты становишься слишком осторожен.

— Это моя работа.

— Это хорошо, — добавил Дуглас после паузы, — ты прав, если с ним что-нибудь случится… Наверное, это будет конец. Он въелся мне… под кожу.

Танака покачал головой.

— Ты всегда чувствовал сильнее, чем нужно, — Сидзуити встал. — Будь осторожен с Бёлером.

— Ты уже говорил, — Ретт отвернулся, опуская глаза на мобильный телефон.

— Ладно… Понял.

Танака вышел, не говоря больше ни слова, а Дуглас так и не посмотрел ему вслед.

Он пролистал меню в поисках приложения, которое не давало ему покоя уже полгода. Несмотря на то, что разговор с Танакой никакой радости не принёс, в груди у Ретта разливалось тепло, к которому он начинал понемногу привыкать.

Дуглас щёлкнул по иконке и почувствовал, как за шиворот ему выливают ушат холодной воды, а тепло в груди сменяется колючей болью.

Артур стоял в коридоре, прислонившись к стене. Одна рука Клиффорда Уэйда лежала у него на талии, другая сжимала ладонь. Лицо директора по PR находилось всего в паре сантиметров от лица Эссекса.

Ретт невольно надавил на экранчик чуть сильнее, чем нужно — настолько, что плёнка пошла разноцветными кругами, а изображение исчезло.

Первым желанием было вызвать охрану — но пары секунд хватило на то, чтобы понять, что ничего криминального не происходит, и он только выставит себя идиотом перед подчинёнными.

Дуглас глубоко вдохнул и снова вошёл в камеру.

Артур был так же прижат к стене. Рука его распускала галстук.

Ретт торопливо вышел в меню и набрал номер Эссекса.

— Алло?

Артур говорил так спокойно, будто сидел сейчас у себя за столом, но Ретт скорее чувствовал, чем слышал его учащённое дыхание.

— Зайдите ко мне, мистер Эссекс, — бросил он, с трудом сдерживаясь, чтобы не зарычать, и выслушав покорное «Да» злорадно нажал отбой. Если у них с Клиффордом и планировалось веселье, то теперь его придётся отменить.

Артур появился в кабинете меньше чем через десять минут. Ретт уже стоял почти что у самой двери, и тут же, не дожидаясь, пока она закроется, толкнул Артура к стене. Прижимая его горло рукой, он наклонился к уху Эссекса и прорычал:

— Что у тебя с Уайдом?

По испуганному взгляду Артура он понял, что попал в точку. Но Эссекс молчал.

— Тебе всё мало, да, Артур? Ты выпил меня до дна, как вампир, и теперь тебе нужна следующая жертва?

— Псих, — выдавил Артур и попытался оторвать от горла руку Дугласа, но это оказалось абсолютно невозможно.

Артур закрыл глаза, пытаясь собраться с мыслями, но Ретт тут же с силой тряхнул его, чуть приподнимая над полом.

Если бы Артур и знал, что ответить, то ему бы не хватило дыхания произнести вслух ни слова, и он сделал то единственное, что могло выбить Дугласа из колеи бешенства.

Потянувшись вперёд всем телом, он прильнул пахом к твёрдому бедру и потёрся о него промежностью. Артур ничуть не удивился, что сам стремительно возбуждается от этой близости, от безумного жара, исходящего от разъярённого мужчины, и от самой мысли о том, что жизнь его сжата в стальной хватке жёсткой уверенной руки.

— Шлюха, — выдохнул Дуглас, наклоняясь к его лицу.

Артур слышал слова, но значения их уже не понимал. Только это горячее дыхание имело значение, только неожиданно мягкие губы, приникшие к его рту.

Ретт легко толкнул его губы языком, и они покорно раздвинулись, впуская Дугласа внутрь. Он миллиметр за миллиметром принялся изучать и присваивать глубины рта Эссекса.

Перед глазами у Артура уже темнело, когда рука Дугласа отпустила его горло, и вместо этого уже две ладони сжали его бока, притискивая к себе.

Артур зажмурился, полностью погружаясь в знакомое сладкое тепло и стараясь теснее прижаться к Ретту каждой клеточкой тела.

Секунда — и руки Дугласа снова исчезли, чтобы рывком сорвать с Артура пиджак, а затем, схватив Эссекса за плечи, Дуглас толкнул его к письменному столу лицом вниз. Перехватив запястья, завёл их за голову, так что хрустнули плечевые суставы, и, придавив к столешнице одной рукой, другой рванул ремень. Потом всё так же одной рукой Дуглас стащил вниз брюки Артура и потёрся промежностью о его лоснящуюся от пота ложбинку.

— Ждал… — пробормотал он и, двумя короткими движениями высвободившись из плена собственных брюк, с размаху вставил ему до предела.

Артур издал сдавленный крик, а Дуглас выгнулся и закрыл глаза, пытаясь свыкнуться с доводящей до безумия пульсацией вокруг его члена. Он мог бы кончить только от этой узости, от жара и мощных судорог, охвативших стройное тело изнутри.

— Ты всегда ждёшь меня… — прошептал он.

— Я тебя люблю, — услышал Ретт сдавленный шёпот, полный боли.

Стыда не было. Только жажда — неутолимая и безграничная.

Он потянулся к бёдрам Артура и, обхватив его спереди, крепко сжал твёрдый как камень член. Не позволяя себе двигаться, Ретт принялся мощными и быстрыми движениями надрачивать его.

Прошла пара минут, прежде чем Артур обмяк под ним и испустил сладкий стон. Затем ещё один.

— Не разжимайся, — попросил Дуглас, наклоняясь к шее Эссекса и целуя его у самой линии роста волос.

Анус Артура тут же сжался, стискивая его собственный член.

Не отпуская запястий Эссекса и продолжая резко и сильно гладить его член, Дуглас принялся мягко целовать его шею, жалея, что не успел избавиться от рубашки, и стараясь проникнуть под воротник.

— Ретт… — выдохнул Артур.

— Да, солнышко.

— Всё…

Конец слова потонул в протяжном выдохе, и сперма брызнула из члена Эссекса, орошая попавшиеся на пути бумаги.

Всё так же удерживая член, Ретт прижал его бёдра к себе и, чуть двинувшись в сухом проходе, кончил, утонув в пульсации тела Артура.

— Чёрт… — прошептал он и осел на пол, утягивая Артура за собой за запястья. Тот упал между его разведённых бёдер. Ресницы юноши были мокрыми, и Ретт поцеловал сначала его веки — одно за другим, — а затем точно так же запястья. — Ты сводишь меня с ума, Артур.

— Я заметил, — Артур хрипло усмехнулся и прижался к его груди щекой.

Ретт отпустил его запястья и приподнял лицо, заставляя заглянуть себе в глаза. Глаза Артура были усталыми, немного растерянными, но спокойными.

— Всё в порядке? — спросил Дуглас на всякий случай, и Артур кивнул. А потом вывернулся и снова положил голову Дугласу на грудь.

— Ретт, я не буду спрашивать, как ты узнал, что произошло в коридоре. — сказал Артур, и Дуглас тут же напрягся, — я просто хочу, чтобы ты понял, я могу представить в себе только тебя. Я не знаю, почему это так.

Дуглас закрыл глаза и откинул голову на столешницу.

— Ты думаешь, я не понимаю?

— Что ты понимаешь? — спросил Артур.

Он поднял голову, а Дуглас опустил, и их взгляды встретились.

Ретт некоторое время молчал.

— Ты молод, Артур. Когда ты пришёл, возможно, ты не знал, как могут реагировать на тебя мужчины. Но если ты не понял, то обязательно поймёшь, как легко сводишь с ума. Есть те, кто богаче меня. И есть те, у кого нет шрамов. А есть и те, кто не будет… так бояться, что ты уйдёшь.

Артур прикрыл глаза и неловко поцеловал Дугласа в щёку.

— Я тоже всё понимаю, Ретт. Но мне нужен ты. С твоими шрамами и с твоим безумием. Когда-нибудь ты в это поверишь. Надеюсь, это случится раньше, чем ты меня убьёшь.

Глава 35 Графиня

— Семьсот миллионов, мистер Уэйд, — Дуглас поднял глаза от графиков, но посмотрел не на директора по пиару, а на всех присутствующих разом. Совет директоров безмолвствовал. — У вас есть мысли, как их возвращать?

Уэйд был бледен. Дуглас не мог бы сказать, что его это радует — он просто знал, что идёт единственно возможным путём.

— Нет, — сказал Клиффорд Уэйд негромко и опустил глаза в бумаги.

Ретт выждал, давая всем присутствующим осознать происходящее.

— Я готов не подавать в суд, если вы покроете растрату за три года.

— Мистер Дуглас… — Уэйд поднял измученный взгляд, — мы можем обсудить это после совещания?

— Здесь нечего обсуждать, мистер Уэйд. Я думаю, все присутствующие знают — я не люблю, когда берут то, что принадлежит мне.

Дуглас в упор посмотрел на Уэйда.

— Я бы попросил вас покинуть зал, — продолжил Дуглас, — так как вы больше не являетесь членом совета правления.

Уэйд окинул быстрым взглядом соседей по столу — никто из них не шевельнулся и не попытался протянуть ему руку помощи. Встал и, рывком сбросив бумаги в портфель, вышел в коридор.

— Продолжаем, коллеги.

Уэйд ждал его у входа в кабинет. Он стоял и препирался с Сандбергом, собиравшимся, видимо, держать оборону до последней капли крови.

— Впустите его, — бросил Дуглас, не останавливаясь, и вошёл к себе.

Уэйд скользнул следом и остановился у двери.

Ретт бросил портфель на стол и обернулся к нему.

— Ну.

— Как это понимать?

— Так, как и было сказано.

— Дуглас… — Уэйд рванулся вперёд, но остановился на полпути, наткнувшись на стальной взгляд. — Ты знаешь, куда ушли эти деньги. И если ты надумаешь вытрясти их с меня, я расскажу об этом всем.

— Если ты надумаешь дать интервью, — сказал Дуглас спокойно, — то вряд ли успеешь это сделать. Не создавай себе больше проблем, чем у тебя уже есть. Если с тобой что-то случится, расплачиваться придётся Софии и Энтони… а я не думаю, что у них есть такая сумма.

Уэйд стал ещё бледнее.

— Ты не посмеешь, Дуглас. Ты знаешь её десять лет. Ты меня знаешь десять лет, чёрт бы тебя побрал!

— Только поэтому, — сказал Дуглас всё тем же ровным голосом, — я сейчас говорю с тобой. Деньги никогда не имели значения, и ты должен был это знать. Ты. Решил. Взять. Моё.

В глазах Уэйда промелькнуло понимание.

— Так это всё из-за него? — Уэйд прищурился и сделал ещё шаг вперёд, — Дуглас, это просто шлюха!..

Продолжить он не успел, потому что кулак Дугласа врезался ему в скулу с такой силой, что Клиффорд повалился на бок, сбивая в сторону стеклянный столик.

Ретт скользнул к нему и за шиворот дёрнул вверх, заставляя привстать на цыпочки. Клиффорд был ростом с него и вряд ли легче, но такого напора не ожидал, и, когда оказался прижат к стене, смог лишь беспомощно скрести ногтями по запястью Ретта, пытаясь отодвинуть его от себя.

— Ты должен сказать спасибо, что я не убью тебя здесь и сейчас. И если твой длинный язык снова потянет в пляс, тебе лучше запомнить, что Артур — не шлюха. Когда ты будешь трепаться о том, как жестоко поступил с тобой самодур и ублюдок Ретт Дуглас, называй его герцогом Эссексом… И не забывай, я вижу всё. И везде.

Уэйд медленно кивнул.

Дуглас ослабил хватку, а в следующую секунду дверь распахнулась, и в проёме показалось двое верзил в чёрных костюмах.

— Мистер Дуглас?

— Увести, — бросил Дуглас, отворачиваясь и возвращаясь к столу.

Он взял в руки мобильный и, нажав на иконку быстрого доступа, вызвал изображение Артура. Юноша сидел, низко склонившись над ноутбуком. Судя по медленным движениям его губ, Артур снова пытался разобраться в чём-то, что в сферу его деятельности не входило.

Ретт нажал на сброс и тут же на вызов.

— Артур?

Он чувствовал лёгкое замешательство на другом конце трубки. В офисе они обычно не называли друг друга по именам.

— Да, — сказал Артур тихо.

— Зайди ко мне.

— Хорошо.

Ретт достал бумаги и принялся сортировать их по ящикам. Он как раз заканчивал, когда в дверь постучали, и, не дожидаясь ответа, Эссекс вошёл внутрь.

— Что-то случилось? — спросил он.

Ретт убрал бумаги, встал и подошёл к нему.

— Ничего.

Артур несколько секунд внимательно вглядывался в его глаза, а потом положил руки на плечи Дугласу и, чуть потянув его на себя, заставил опустить подбородок себе на плечо.

Ретт грустно усмехнулся и зарылся носом ему в шею. Артур чувствовал его. Это было странное ощущение, но Ретт почему-то знал: Артура уже нельзя обмануть.

— Я тебя люблю, — прошептал Дуглас.

— Я тоже тебя люблю, Ретт.

Дуглас глубоко вдохнул и чуть отстранился.

— У тебя всё хорошо? — Ретт чувствовал, что Артура пора отпустить, но всё ещё не мог заставить себя покинуть этот странный тёплый кокон, окутавший юношу.

Артур кивнул. Потом закусил губу.

— Если ты не о работе… То я хотел сказать: я всё-таки подал в Кембридж, — на лице Дугласа тут же отразилась неразборчивая смесь тоски и обречённости, и Артур поспешил продолжить, — я буду жить здесь. Все курсы можно прослушать дистанционно, нужно будет только летать в Англию на сессию.

Ретт приподнял краешек губ.

— Ты ведь хотел немного собственной жизни.

Артур снова закусил губу.

— Не знаю, Ретт. Не спрашивай. Я не думаю, что где-то в другом месте мне может быть лучше, чем с тобой… Просто… Просто всё сложно.

Ретт устало кивнул и потянул его на диван.

— Ты точно в порядке? — спросил Артур ещё раз, опускаясь рядом с ним.

Дуглас снова кивнул.

— Просто устал, — он какое-то время смотрел за окно, а потом опять обернулся к Эссексу, — Артур, давай уедем? Недели на две. Всё равно куда. Помнишь, как тогда — зимой.

Артур наклонил голову и просительно посмотрел на него.

— Мы ведь в конце недели передаём первую партию товара. И мне нужно досдать разницу, иначе я не смогу начать семестр осенью, — он опустил на миг глаза, а потом посмотрел на Ретта. — Забудь. Я могу подготовиться в поездке, а досдать в августе.

— Стоп, — Ретт положил пальцы на его губы, — я понял.

Он наклонился и осторожно поцеловал Артура в лоб.

— Занимайся. Я не буду отвлекать.

Взгляд Артура заметался, будто он искал выход из тупика.

— Ретт, я не хотел тебя обидеть.

— Тихо, — Ретт поцеловал его ещё раз, теперь уже в губы, и Артур замолк. — По крайней мере, ты согласишься провести со мной вечер в эту пятницу?

Артур неловко улыбнулся и пожал плечами.

— Тогда постарайся закончить пораньше и переодеться. К девяти нам нужно быть на Фобосе.

Когда Ретт произнёс фразу «провести со мной вечер», — последнее, о чём мог бы подумать Артур, это вечер в обществе нескольких десятков ближних и дальних родственников графини де Мортен.

Упоминания Фобоса тоже не слишком насторожило его, потому как за прошедшие полгода они уже несколько раз бывали на великосветских раутах, и, как правило, Дуглас вёл себя прилежно, не устраивал сцен на публике и самого Артура называл исключительно «мой спутник» и «герцог Эссекс».

Определённо, эта сказка была слишком прекрасна, чтобы длиться долго, и Артур сам не мог понять, как не учуял подвоха.

Теперь он стоял перед входом в родовое поместье де Мортен и пустым взглядом смотрел на убегающую вдаль аллею.

Дуглас держал его под руку — ненавязчиво, но твёрдо. Артур не переставая чувствовал у себя на загривке его взгляд. Дуглас явно ждал вопроса, но Артур не собирался его задавать. Это было как работа — три часа в обществе светских львов и львиц, лапающих его любопытными взглядами. Только один взгляд мог добраться до того, что творилось у Артура внутри — но именно он сейчас был устремлён в сторону лестницы, по которой медленно и величественно, в полном одиночестве, спускалась графиня де Мортен.

Артур почувствовал болезненный укол в груди.

— Mon cheri, — Жозефина улыбнулась и протянула руку в чёрной перчатке, которую Дуглас тут же вежливо, но осторожно поцеловал.

К удивлению Артура рука скользнула и к нему, а вместе с ней презрительный и полный насмешки взгляд.

Артур чуть придержал пальцами запястье графини и так же осторожно, но куда медленнее, запечатлел на ней поцелуй. При этом он нежно погладил большим пальцем подушечку её ладони — Ретт с ума сходил от таких мимолётных прикосновений.

Глаза Жозефины на миг расширились, она бросила очень быстрый и обеспокоенный взгляд на Дугласа и выдернула руку.

— Рад видеть вас, графиня, — Артур улыбнулся, наслаждаясь возможностью посмеяться в ответ.

Жози явно вывела из себя эта маленькая выходка. Она повернулась к Дугласу и спросила совсем другим тоном:

— Что он здесь делает?

Рука Ретта скользнула с локтя Артура поперёк его поясницы и замерла, придерживая его и чуть притягивая к самому Дугласу.

— Сопровождает меня.

Несколько отрицающих друг друга чувств промелькнуло в глазах Жозефины, и она одарила Артура ещё одним презрительным взглядом, прежде чем снова обернуться к Дугласу.

— Ретт, может быть ты не способен держать на привязи свой член, — сказала она тихо, — но, по крайней мере, не показывай этого при моих родителях.

Ретт улыбнулся холодно и зло, и крепче стиснул руку на боку Артура, сминая смокинг.

— Странно, что ты не поняла, что именно я хочу продемонстрировать, Жози. Артур — это куда большее, чем ты можешь себе представить. Он даёт мне то, чего ты никогда не могла дать. Я говорю и о чувствах, и о работе. И если у меня не появится весомых причин передумать, он может занять твоё место целиком.

На последних словах Эссекса пробила крупная дрожь, но этого Ретт уже не замечал.

Жозефина презрительно усмехнулась.

— Ты пытаешься заставить меня ревновать… Как и год назад. Это лучше, чем что бы то ни было подтверждает — ты никуда не уйдёшь.

— После того, как ты едва не убила меня — не зарекайся.

— Если бы ты в самом деле злился, не стал бы тянуть полгода. Но ты отлично знаешь, что я ни в чём не виновата. Меня не было на Астории. Я приехала, как только смогла.

Ретт не ответил. Какое-то время он стоял и молча смотрел на супругу.

— Мальчик, — Жози окинула небрежным взглядом Артура, — пусть и самый дорогой, никогда не заменит тебе настоящей женщины, Ретт. Ты так устроен. И пока мир стоит на своих китах — я могу быть спокойна, — она повернула голову чуть в сторону, изображая заинтересованность кем-то из гостей, — прости, мне нужно поздороваться с баронессой фон Штраус.

Жози скользнула в сторону, гибкая и сильная, как змея.

Артур сглотнул, чувствуя всю неловкость момента, и повернулся к Дугласу. Ему было тошно — от этой сцены, от мысли о том, что он всего лишь игрушка, средство вызвать ревность. И от жестокой правды, сказанной Жози — Ретт не был похож на того, кто может провести жизнь с другим мужчиной. Ему нужна была женщина, такая же стремительная и прекрасная, как его супруга, и так же умело причинявшая боль.

В голове крутился целый рой отвратительных мыслей, но он старательно отогнал их в сторону, боковым взглядом заметив десяток пристально следивших за ними взглядов.

— Пошли, — Ретт потянул его к выходу, но Артур рванулся так резко, что Дугласу пришлось остановиться. Ретт с недоумением посмотрел на спутника и увидел холодный блеск в его глазах.

— Нет, Ретт. Раз уж ты притащил меня сюда, то не смей уползать в конуру как побитый пёс.

Дуглас поднял бровь.

— Ты хотел продемонстрировать наши отношения — так давай. Если ты уйдёшь сейчас, все будут знать, что Жозефина была права. Ты просто хочешь, чтобы она ревновала. Не знаю, так это или нет, но вряд ли тебя устроит такая слава, и тем более она не устроит меня.

Ретт улыбнулся — просто и искренне, неожиданно для самого себя.

Он сделал полшага вперёд — так, чтобы оказаться к Артуру вплотную, и прошептал в самое его лицо.

— Сейчас я хочу только утащить тебя в лифт и затрахать до смерти.

Щёки Артура чуть порозовели, и он смущённо отвёл взгляд, но на уровне бёдер Ретт отчётливо ощутил эффект от своих слов.

— Пошли… партнёр. До конца вечера ещё далеко. Познакомлю тебя с теми, с кем стоит вести дела.

Он снова взял Артура под руку, но теперь прикосновение его было не столько властным, сколько тёплым. Они будто бы играли в одной команде в какое-то подобие покера, где блеф мог выручить не хуже хороших карт, и, как бы больно ни было от того, что на деле всё не так просто, спокойная уверенность руки на предплечье придавала обоим сил идти вперёд.

Глава 36 Сослуживец

К концу июня товар был готов.

Ретт предложил отпраздновать первый успешный проект Артура где-нибудь в ресторане, и Артур согласился отправиться в то же самое кафе на берегу моря — хотя в прошлый раз вечер их прошёл не совсем удачно, всё же он признал, что место ему понравилось.

За вечер они ни разу не поругались, а наутро Артур попросил задержаться на Земле ещё на пару часов и отвезти его к сестре.

Ретт не был уверен, что хочет портить внезапный выходной посещением больницы, но вспомнив, как мужественно Артур перенёс вечер в доме де Мортен, не решился отказать.

Люси выглядела много лучше, чем в прошлый раз. Операция хоть и не поставила её на ноги, но явно поселила в её душе надежду, и теперь она, то и дело кося глазами на сидевшего поодаль Дугласа, увлечённо рассказывала Артуру о своих занятиях по реабилитации.

Уже на выходе Артур задержался и спросил:

— Ретт, она не знает, откуда пришли деньги?

— Она думает, что деньги твои. И она не сильно ошибается.

Артур поджал губы.

— Мне не нужна дешевая популярность.

— Мне тем более, — Ретт опустил руки ему на плечи и притянул к себе. — Какая разница, чьи деньги? Я отдал бы тебе всё, если бы это потребовалось.

Артур приподнял голову, заглядывая ему в глаза.

— Я не заслужил.

— Ты не можешь заслужить или не заслужить. Я ощущаю тебя как часть себя — с нашей первой ночи и до сих пор. Разделить с тобой всё естественно, как дышать.

Артур грустно улыбнулся.

— Но я ничего не могу дать взамен, Ретт.

Дуглас чуть усмехнулся и покачал головой.

— Ты просто не представляешь, как много ты мне даёшь.

Они ещё какое-то время погуляли по парку — в этот раз атмосфера больницы давила на Дугласа уже не так сильно, как в прошлый раз, а под вечер они вернулись на Асторию.

Ещё с борта яхты Ретт связался с Бёлером и назначил встречу на следующий день.

Артур подготовил всё, что требовалось со стороны «Дуглас корп», а вот стоит ли ему присутствовать на сделке, Ретт не знал. С одной стороны, именно затем он и был нужен — перехватить инициативу у Бёлера и выступить самостоятельным производителем со стороны Земли. С другой, Ретт категорически не хотел впутывать его непосредственно в дело с «Красным Архонтом». Было абсолютно ясно, что в случае чего первым уберут посредника. Бёлер впутался в эту историю сам и полностью отвечал за свою судьбу. Артур же, хоть и дал согласие, судя по всему, не представлял до конца, в чём оказался замешан.

Поразмыслив, Ретт решил, что информация наверняка уже просочилась — Танака продолжал докладывать о попытках слежки за Эссексом, а дважды дело дошло и до покушений. К счастью, оба убийцы были остановлены заранее, и Артур так ни о чём и не узнал.

Он всё же пригласил Эссекса на встречу, но пока лишь как наблюдателя.

Артур откровенно не представлял, как будет смотреть Бёлеру в глаза. Они виделись всего один раз, на том давнем приёме, который теперь казался частью прошлой и давно забытой жизни. Смущение от того, что его знают как игрушку Ретта Дугласа заметно поутихло.

Артур не мог бы сказать, что смирился… Ему всё ещё доставляли неприятные ощущения косые взгляды и перешёптывания, но по большому счёту то, что связывало его с Реттом было настолько ярче и сильнее самых смелых фантазий сплетников, что Артур мог лишь посмеяться над слухами.

Когда-то давно Дуглас спросил: что может простить ему Артур?

Тогда юноша ещё понятия не имел о том, как много ему в самом деле предстоит простить и к чему привыкнуть.

Но ему и теперь казалось порой, что он сможет простить Ретту всё. Никакая боль и никакие унижения не шли в сравнение с тем теплом, которое они дарили друг другу в минуты единения.

Жужжание завистников раздражало, но стоило посмотреть на Ретта, как Артур отчётливо осознавал всё бессилие злопыхателей.

С близкими Ретта дело обстояло сложней. Артур чувствовал острую необходимость в принятии со стороны тех людей, чьё мнение имело значение для Дугласа.

Он довольно легко общался с Танакой и ещё несколькими бывшими сослуживцами Дугласа, хоть и ощущал иногда, что его воспринимают скорее как причуду Ретта, чем как самостоятельную личность.

Каждая из его немногих встреч с Жозефиной заканчивалась чем-то подобным взрыву — впрочем, Артур заметил, что этим же обычно заканчиваются и её разговоры с Реттом.

Бёлер в его понимании был чем-то средним между графиней де Мортен и старыми товарищами. Он давно знал Дугласа, и Дуглас довольно часто говорил о нём, вспоминая былые деньки. В то же время Танака не разделял тёплого отношения Ретта, и насколько Артур смог понять, Клаус основательно не вписывался в остальную компанию сослуживцев. Он был благороден, как и Жозефина, а Артур по себе знал, какой отпечаток накладывает происхождение на все попытки общаться с обычными людьми. Когда ему казалось, что он ведёт себя вежливо и осторожно, другие воспринимали его манеры как высокомерие, когда же, напротив, кто-то пытался изобразить дружелюбие, Артуру оно нередко казалось фамильярностью.

Одним словом, мнение Танаки в данном случае не выглядело абсолютной истиной, а собственное скорее подсказывало ему, что с Клаусом можно было найти общий язык. Если бы только не выходка Ретта, которая в первый же день отрезала такую возможность на корню.

Впрочем, встреча предстояла деловая, и Артур вообще не был уверен, что у него будет возможность пообщаться с Клаусом лично.

Он молча вошёл в кабинет и устроился в дальнем уголке, стараясь делать вид, что не имеет никакого отношения к вопросам, обсуждаемым «взрослыми».

Дуглас покосился на него — но возражать не стал.

Кроме Дугласа и Бёлера на встрече присутствовало двое эрханцев, которые и вовсе не обратили на него внимания.

Эссекс молча слушал, как развиваются переговоры — они были в общем-то недолгими. Все существенные вопросы Дуглас решил с Бёлером заранее.

Несколько раз он ловил на себе заинтересованные взгляды Клауса, но старался их не замечать и полностью сосредоточиться на разговоре.

Когда эрханцы вышли, Дуглас, не обращая внимания на вопросительный взгляд Бёлера, обернулся к нему и спросил:

— Что думаешь?

Артур покосился на Бёлера. Ясно было, что Ретт попросту хочет провернуть какой-то спектакль. Как ни странно, Клаус этого, кажется, не понял и изумлённо воззрился на Эссекса, которого до сих пор, видимо, считал любопытным насекомым на стекле.

— Сроки можно так и не затягивать, — сказал он, стараясь выбирать ту часть собственных впечатлений, которая не содержит закрытой информации. — Производство уже запущено, и времени нам потребуется меньше на несколько месяцев. Но было бы лучше, если бы они сняли эмбарго хотя бы на тяжёлые металлы — доставать их втридорога, чтобы продавать обратно эрханцам, довольно глупо.

Дуглас кивнул и повернулся к Бёлеру.

— Мы можем это обсудить?

— Не знаю, как насчет эмбарго, — растерянно сообщил Клаус, — но поставки для «Дуглас корп» они наверняка могут организовать… Ты неплохо натаскал своего мальчика.

Артур вздрогнул.

Ретт протянул руку, приглашая его подойти, а когда Артур приблизился, на секунду стиснул его ладонь и быстро поцеловал пальцы.

— Мистер Эссекс полностью курировал этот проект. Без него мы не справились бы так быстро.

Артур отвёл глаза, прекрасно осознавая фальшивость этой лести — он успел завалить не меньше половины сделок и затянул процесс до лета, хотя Дуглас обещал эрханцам, что партия будет готова к апрелю.

Бёлер откинулся на спинку кресла и поднял бровь, задумчиво глядя то на одного, то на другого.

— Ты уверен? — спросил он, и Артур поёжился. Он слышал эту фразу от тех или иных знакомых Дугласа далеко не в первый раз, и всегда она означала одно и то же: «Ретт, ты свихнулся доверять юному любовнику такое дело».

Дуглас потянул его руку вниз, заставляя сесть на диван рядом с собой, и сжал ему руку, но на сей раз Артуру показалось, что он скорее просит поддержки, чем обещает её.

— Я абсолютно серьёзен, Клаус. Когда я ввязывался в эту авантюру, я и не думал, что так много людей будет против того, чтобы эта верфь заработала. У меня отчётливое ощущение, что информация течёт во все щели и кто-то там, — он кивнул наверх, — очень хочет нас остановить.

Взгляд Бёлера стал колким.

— Ты ведь знал, что дело связано с политикой.

— Вполне. И всё же ты заметно приуменьшил риски. Если бы я знал, с чем придётся иметь дело, в самом деле не стал бы впутывать в это Артура, — он помолчал секунду. — Но дело сделано. И я жду своей доли.

Бёлер медленно кивнул. Он явно понял, что Ретт просто решил прессануть его по своему обыкновению.

Клаус достал из кейса стопку бумаг и положил на стол.

— Это те заказы, о которых мы говорили, — он помедлил, — полагаю, ты хочешь, чтобы их вёл Эссекс?

— Мои интересы будет представлять он.

— Хорошо, — Бёлер не выглядел особенно довольным, — я введу его в курс дела. На сегодня всё, или ты хочешь пройтись до ближайшего бара?

Ретт покачал головой.

— У меня много работы. Появится время — я позвоню.

Бёлер встал и направился к выходу.

Артур ещё некоторое время сидел неподвижно, прослеживая его путь, прежде чем ощутил на плечах непривычно мягкие руки Дугласа.

— Мне кажется, или я всё ещё твой мальчик? — спросил Эссекс напряжённо. — Твоя похвала только выставляет напоказ мою несостоятельность.

Пальцы Ретта сжались на секунду.

— Я сказал правду, — ответил он. — Ты очень хорошо поработал не только для первого раза, но и для работника среднего уровня. Тебе есть чему учиться в области производства, и ты напрасно берёшь на себя чужие обязательства — это расслабляет людей и делает их плохими работниками. Но свою часть ты выполнил отлично.

— Я перессорил тебя с половиной поставщиков.

Дуглас фыркнул.

— Это бизнес. Люди могут смотреть на тебя не так, как тебе хотелось бы, но на их решения влияет не это, а размер твоих выплат. Они просто воспользовались случаем, чтобы перейти к другому покупателю, и вернутся, как только там станет нечего есть.

Артур обернулся, и Ретт обнаружил в его взгляде усталость.

— Почему ты такой циник?

— Это не цинизм, Артур. Я через всё это прошёл. И ты пройдёшь, если захочешь. Тебе легче, потому что ты знаешь, что не упадёшь.

Артур невесело усмехнулся.

— Хочешь сказать, если я провалю это дело…

— Именно этого я и не хочу говорить, но мы оба знаем — если ты не справишься, я буду любить тебя так же.

Улыбка Артура стала совсем грустной. Он поднял руку и провёл ладонью по щеке Дугласа.

— Я тоже буду любить тебя несмотря ни на что.

Ретт тоже приподнял уголок губ. И приблизив лицо бережно поцеловал Артура в переносицу.

— Я хотел бы уехать с тобой… Как можно дальше от всего этого.

— В июле? Я постараюсь сдать экзамены до конца месяца.

Дуглас улыбнулся по-настоящему и кивнул.

— В июле. Пусть катятся к чёрту.

Глава 37 Партнёр

Поехать в отпуск в июле им так и не удалось, как не удалось Артуру и сдать экзамены в конце июня. Новые контракты требовали новых сделок, а он слабо представлял себе, как можно переложить это на кого-то ещё, и поездка была отложена на август, а университетские дела — на июль.

— Мистер Гарднер, — упрямо повторил Артур в который раз за вечер, — вы три года поставляли нам навигаторы по этой цене. Да, я уже понял, что вы испытываете трудности с эмбарго, но трудности начались три года назад, и этот вопрос был улажен. Ваши потери составили куда меньше тех тридцати процентов наценки, которые вы показываете здесь, — он ткнул пальцем в график, — меня терзает смутное подозрение, что вы предпочли бы иметь дело лично с Дугласом.

Дэвид Гарднер, мужчина лет сорока, приятной наружности, с копной чёрных волос и такой же чёрной аккуратной бородкой, продолжал улыбаться. Рука его постукивала паркером по столешнице, выдавая возбуждение, хотя Артур не видел никакого повода для волнения.

Ему давно уже было ясно, что Гарднер привык к более напористому стилю переговоров Дугласа, и теперь, увидев, как всё ещё продолжали называть его за глаза, «мальчика Дугласа», — решил, что сможет легко отжать своё. Не говоря о том, что подобная уступка стоила бы Эссексу долгих и неприятных объяснений с шефом, который дипломатии не понимал и не любил, сам Артур видел во всех подобных делах свой шкурный интерес — уступив, он доказал бы, что он в самом деле просто «мальчик Дугласа». К сожалению, его внутренняя твёрдость переговоры вперёд не продвигала, а только стопорила.

Артур откинулся на спинку дивана и отбросил волосы чуть назад — в кабинете было душновато.

Гарднер невольно залюбовался чётким и летящим движением хрупкой руки. Он отлично понимал, что Дуглас нашёл в этом мальчике. Артур был дорогой игрушкой. Настолько дорогой, что Ретт фактически отдал ему половину своего состояния, сделав своим помощником. Но если бы спросили Гарднера, он бы ответил, что эта куколка стоит куда больше. Идеально выдрессированная, обходительная, вежливая и довольно умная — игрушка стоила не миллионов, она стоила миллиардов. У Дугласа их не было, у Гарднера — были.

Собственно, Эссекс был единственной причиной, по которой Гарднер решил приехать на переговоры сам — он слышал о мальчике Дугласа слишком много, но до сих пор не видел его вживую.

— Вы похожи на Клеопатру, — произнёс он и сам удивился тому, что сказал это вслух.

— Простите? — Эссекс запнулся и прервал очередную речь, посвящённую коэффициентам и наценкам.

Лицо его не тронула и тень смущения, хотя Гарднер был уверен, что Эссекс расслышал его слова.

— Вы похожи на Клеопатру, — повторил он, — мужчины кладут к вашим ногам всё своё золото, а кое-кто за ночь с вами уже отдал жизнь.

Артур внимательно посмотрел в глаза Дэвиду.

— Вы заблуждаетесь, мистер Гарднер.

— Неужели? Я слышал и о Кёниге, и о Уэйде, и о Карлайле…

На последнем имени рука Эссекса, державшая чашку с кофе, дрогнула, и чёрные капли упали на светло-серые брюки.

— О, мне очень жаль…

— Не беспокойтесь, — сказал Артур твёрже, чем мог бы ожидать от него Дэвид, и поставил чашку на стол. — Если вы слышали, то должны понимать, что ваши слова неосмотрительны. Можете не верить, но Кёниг не получил даже ночь.

Дэвид усмехнулся и тоже откинулся на спинку дивана.

— Но я не Кёниг.

— В чём разница? — спросил Артур чуть резче, чем хотел.

— Например в том, сколько золота я могу вам дать.

Артур прищурился. Дэвид видел, как взгляд его наполняется презрением, и это щекотало нервы ещё сильнее.

Артур молчал несколько секунд. Гарднер не был ему противен. Он даже походил чем-то на Дугласа — с той разницей, что был самоуверенней ещё в два раза — и в два раза наглей. А кроме того, Гарднер был поставщиком… И Артур плохо представлял, кто ещё может продать им эти чёртовы навигаторы.

— Мистер Гарднер, — сказал он спокойно, — вы деловой человек и вряд ли станете переносить свои личные наблюдения на наши с вами дела. Сомневаюсь, что это хорошо скажется на вашей репутации в мире бизнеса.

Дэвид усмехнулся. Достал из кармана визитку и щелчком отправил её через стол.

— У меня много покупателей, — сказал он, — а вы, мистер Эссекс, единственный в своём роде. Если надумаете довести сделку до конца — вас со мной соединят.

Он встал и неторопливо, но уверенно направился к выходу.

Артур дождался, когда дверь за Гарднером закроется и с облегчением вздохнул. Общество подобных мужчин всё ещё давило на него, как бы спокойно он себя не держал. Куда проще было вести дела с посредниками, но владелец компании, вздумавший самостоятельно явиться на переговоры — это было не к добру.

Артур залпом допил кофе и поморщился, заметив подсыхающие пятна на брюках. День подходил к концу, и всё же он не мог позволить себе показаться перед сотрудниками в таком виде…

Артур встал, застегнул пиджак — так пятна были почти не видны — и направился к лифту. Он нажал кнопку верхнего этажа и ввёл код.

Артур не был в пентхаусе уже несколько месяцев. С тех пор, как появилась их общая квартира, это место стало чем-то вроде «убежища Дугласа». Ретт изо всех сил старался не стеснять Эссекса дома и уже несколько месяцев вынашивал планы покупки одной из соседних квартир, но порой терпения ему всё же не хватало, и он оставался ночевать здесь.

Как узнал Артур уже довольно давно, код от «убежища» был только у него, его не знала даже Жози. Однако Артур лучше чем кто бы то ни было понимал, что любому человеку иногда требуется уединение, и не пытался беспокоить Ретта в его логове.

Тем не менее, там всё ещё оставалась пара костюмов, купленных Эссексом в самом начале и благополучно забытых, когда проблема с одеждой была решена.

Именно на них Артур и рассчитывал, поднимаясь наверх.

Оказавшись в холле, он тут же стащил с себя пиджак и бросил его на диван. Уже взявшись за ремень брюк, он увидел на столике перед диваном что-то знакомое и нахмурился, пытаясь понять, что это может значить. На столе лежала синяя тетрадь с вензелями Эс, выведенными его собственной рукой. Она настолько не вписывалась в интерьер, что казалась каким-то осколком сюрреализма — архаичной, потрёпанной, купленной им когда-то в книжной лавке на углу Черинг Кросс, ей не было места в этом царстве стекла и металла.

Артур подошёл к столу, опасаясь коснуться дневника. Не сразу опустил пальцы, прикасаясь к знакомой шершавой бумаге. Когда Уотсон потребовала от него вести дневник, Артур знал, что это не приведёт ни к чему хорошему. Каждая запись давалась ему с таким трудом, будто он вырывал из себя клок живой плоти — от того большинство из них были маленькими и ничего не рассказывали о том, что творилось внутри. И всё же, в каком-то смысле Уотсон оказалась права — со временем писать стало легче. Говорить вслух он не хотел совсем, а бумага молчала и не насмехалась, и в конце концов, не выдержав, он стал делить с ней всё то, что не мог сказать людям — свои сны, свои воспоминания, свою непрекращающуюся боль.

Артур прикрыл глаза и рвано выдохнул. Эта тетрадь, лежащая на столе в пентхаусе должно быть уже не один месяц, объясняла очень многое. Вот почему в один прекрасный момент Ретт перестал использовать его и начал жалеть.

Эта мысль казалась дикой. Она рушила всё, чем Артур жил последнее время.

Сделав ещё один, уже более уверенный вдох, Артур взял тетрадь в руки и прошёл на кухню. Включив измельчитель мусора, он скормил ему последнее доказательство своей слабости, и третий вздох был уже вполне спокойным.

На ходу расстёгивая рубашку, Артур сбросил на пол остатки одежды и прошёл в душ. Долго нежиться в горячей воде он себе не позволил. Лишь немного смыв пот, прошёл в спальню и достал из шкафа костюм — такой же безупречный, как если бы он повесил его туда вчера.

Переодевшись, он собрал разбросанные по гостиной предметы гардероба и, повесив на вешалку, зашёл с ними в лифт — незачем Ретту знать о том, что произошло только что.

Дела в офисе он закончил за полчаса и собрался уже уходить, когда на пороге своего кабинета увидел Дугласа.

Ретт явно был в ярости.

Артур поморщился и нажал на кнопку, закрывая дверь. Меньше всего он хотел сейчас говорить с Дугласом, а тем более оказаться повинным в каком-то — и он даже догадывался каком — прегрешении.

— Артур, — голос Ретта звучал как раскат грома.

Артур снял пиджак и повесил его на спинку стула.

— Я не настроен трахаться, — сказал он мрачно, — и терпеть твой бред я тоже не настроен.

— Значит, ты знаешь, о чём я? — Дуглас шагнул вперёд, явно собираясь ухватить его за воротник, но Артур отошёл чуть назад — так, чтобы Ретт не дотянулся до него через стол.

— Полагаю — опять о том, что не имеет никакого отношения к реальности.

— Хочешь сказать, что Гарднер не делал тебе предложения переспать?

Артур закатил глаза. Очень хотелось сказать, что Гарднер не только сделал предложение, но и переспал с ним, но он сдержался.

— Ретт, если ты думаешь, что я снова буду уговаривать тебя поверить мне, то можешь не надеяться. Я такой, какой есть — или нравлюсь тебе, или нет.

— Как мы заговорили, — Ретт снова попытался дотянуться до него через стол, а когда Артур ускользнул, шагнул чуть вбок — Эссекс тут же подвинулся влево, снова оказываясь вне досягаемости. — Ты, кажется, забыл, кто ты такой.

Артур поджал на миг губы и сверкнул глазами.

— Я отлично помню. Я твоя шлюха. Хотя спать с тобой не так уж и выгодно, если честно.

Ретт рыкнул и рванулся в другую сторону, собираясь взять Артура внезапностью, но тот скользнул теперь вправо и почти что сумел обойти стол. Это Дугласа не устраивало, и он вернулся на прежнюю позицию, перекрывая Артуру дорогу к выходу.

— Самому-то не противно спать со шлюхой? — бросил Артур и тихонько продвинулся вбок, надеясь обмануть Дугласа. — Ретт Дуглас подбирает чужие объедки.

На этой фразе Дуглас не выдержал и бросился наискось, надеясь сбить Артура с ног, но тот скользнул мимо и бросился к двери. Он уже опустил пальцы на рукоятку, когда понял, что сам же и запер только что электронный замок, а пока тянулся к карману, Ретт уже налетел на него сзади и прижал к стене. Большие и жёсткие ладони оказались на его заднице и по-деловому ощупали промежность, до боли поджимая яички.

— По крайней мере ты знаешь своё дело, — он облизнулся и вцепился зубами в ухо Артуру, чуть дёргая его на себя. Артур прекрасно знал, что если Ретт выпустит пар таким образом, ссора заглохнет, только его это не устраивало.

— Ты псих, — выдохнул Артур, — параноик и самодур, Дуглас. Надо в самом деле быть конченой шлюхой, чтобы терпеть тебя рядом.

Глаза Дугласа сверкнули, а рука сдавила плечо Артура с такой силой, какой юноше ещё не доводилось на себе испытывать.

— Ты уж потерпи, больше тебе всё равно некуда идти.

— Давай только по-быстрому, отсосу и проваливай.

Ретт рыкнул ещё раз. Эта игра ему не нравилась. Такой Артур ему не нравился. И ярость после каждого его слова становилась всё сильнее, пересиливая даже возбуждение.

— Начинай, — он рванул Артура, разворачивая лицом к себе, и попытался уронить на колени, но не успел — удар коленом пришёлся ему в пах, и Дуглас согнулся, всего на несколько секунд. Этих нескольких секунд Артуру хватило, чтобы разблокировать дверь и выскочить наружу.

Ретт рванулся следом, но обнаружил, что дверь уже снова закрыта. Он ударил по ней обоими кулаками и отвернулся.

Мысли с трудом ворочались в поглощённом яростью мозгу, и первые несколько минут Ретт не мог сообразить, как ему выбраться из чужого кабинета. Только потом он вспомнил про телефон и вызвал Танаку — почему-то говорить посторонним о том, что только что произошло, не хотелось абсолютно.

Сидзуити, впрочем, тоже немного похихикал — не вслух, но в голосе его явно ощущалась редкая для старого знакомого усмешка.

К тому времени, когда дверь была вскрыта, ярость уже сошла на нет, и Ретт вовсю пытался понять, что только что произошло.

За тот год, что он провёл вместе с Эссексом, Артур никогда — ни разу — не пытался дать ему отпор. По большому счёту, он никогда, кажется, и не мучился от взрывного характера Дугласа. Артур любил грубый секс так же, как и он сам, в этом Ретт не сомневался, и любые скандалы заканчивал в постели — так, что Дуглас выдыхался и уже плохо помнил, что именно его не устраивало вначале.

Когда-то давно Артур язвил и доводил его до исступления, но эти времена миновали, и, как правило, он даже не пытался спорить, будто бы был твёрдо уверен в том, что вскоре Ретт сам пожалеет о своей несдержанности.

То, что произошло только что, не походило ни на что, и со всем своим опытом общения с людьми Ретт не представлял, что могло заставить маленького и чистого Артура так откровенно называть себя шлюхой.

Выбравшись из кабинета, Ретт достал телефон и заглянул в камеру — Артур ехал в машине. Кажется, это было такси, и Ретт ощутил, как новая волна злости поднимается внутри.

Он набрал номер Эссекса и с минуту слушал гудки — брать трубку тот и не думал.

Тогда он снова набрал Танаку и спросил, может ли тот сказать, где находится Эссекс прямо сейчас.

— Всё в порядке, — получил он ответ, — мои ребята его ведут. Он едет в горы.

Ретт нахмурился. Это было ещё более странно, чем всё то, что произошло полчаса назад. Если Артуру становилось совсем плохо, он всегда ехал на вокзал.

Впрочем. Тратить время на размышления он не мог, потому просто бросился к лифту и стал спускаться вниз.

Артура он нагнал высоко на горной дороге — такси уже не было, а сам Эссекс сидел на каменном парапете маленькой любительской обсерватории и смотрел вниз, на зелёную щётку леса, колыхавшуюся на ветру.

Артур не знал куда ехать. На вокзале Ретт нашёл бы его, как случалось уже не раз. Если они не мирились сразу же после бурного секса, то Ретт приезжал за ним туда, и Артур всё равно прощал ему всё. Он просто не мог злиться, когда Ретт находился рядом. Это было его собственное безумие.

Поймав машину, он сделал порядочный крюк по улицам, прежде чем вспомнил об этом месте. Как ни странно, он не хотел видеть самого Ретта, но оказаться здесь был бы по-настоящему рад. Тут — в обсерватории, Ретт был совсем таким, каким себе его выдумал Артур, читая газетные статьи. Он был тут даже лучше, чем тот Ретт, которого Артур любил всем сердцем. С этим Реттом Артур остался бы на всю жизнь не раздумывая, в то время как тот, настоящий, изо дня в день будто бы проверял его на прочность. Иногда Артуру казалось, что сделать ему больнее Ретт уже не может — и тогда тот находил новый способ добраться до самой его души и уничтожить ещё что-то живое в нём.

И когда Ретт остановил аэромобиль у него за спиной, Артур не обернулся и не удивился. Почему-то то, что Дуглас нашёл его даже здесь, было естественно, как дыхание.

Но Ретт не двигался.

Пару минут это вполне устраивало Артура, но потом начало раздражать. Дуглас снова, как обычно, портил его сладкую сказку, вбивая в неё клинья реальности.

— Если пришёл, говори, — бросил он, едва заметно оборачиваясь.

Ретт стоял неподвижно, хотя вся его поза выражала готовность рвануться вперёд в любой момент.

— Я хочу подойти, — сказал он наконец, — ты не прыгнешь?

Почему-то Артуру захотелось смеяться, и он расхохотался, откинув голову далеко назад. Он смеялся так долго и так холодно, что сам не узнавал свой голос, выливавшийся в ледяные звуки, похожие на звон металла о металл.

Смех затих только когда он ощутил руки Дугласа на своих плечах — совсем не такие, как час назад. Теперь они были мягкими и тёплыми, но Артур отлично знал, как обманчиво это тепло.

— Я не прыгну, — сказал он тихо и покачал головой, — я не прыгну, но не надо подходить. Ты и так слишком близко. Всегда.

Ретт, конечно же, не обратил на его слова никакого внимания. Руки продолжали удерживать его — мягко, но твёрдо.

— Что случилось? — спросил Ретт.

Артур попытался вклинить руки между его предплечьями и собой, заслоняя лицо от нестерпимо пронизывающего взгляда, казалось, видевшего его насквозь.

— Ничего, — выдохнул он, судорожно прижимая ладони к щекам.

Ретт нахмурился. Пальцы его невольно сжались чуть сильнее, но Артур даже не шевельнулся.

— Ты давно уже не врал мне, Артур.

Артур снова хихикнул немного истерично.

— Ты сейчас это понял, да Ретт? Сейчас, когда снова едва не убил меня.

Ретт опустил голову и уткнулся носом ему в макушку.

— Ты же всё понимаешь… — сказал он тихо.

Артур закрыл глаза и покачал головой.

Он долго молчал, прежде чем убрать руки от лица и спросить.

— За что ты любишь меня, Ретт?

Дуглас замер. Он ожидал упрёков, обвинений, чего угодно, но не этого вопроса, который, казалось, не имел никакого отношения к их сегодняшней ссоре.

Ретт лишь пожал плечами.

— Я просто тебя люблю.

Артур снова помолчал.

— Мне кажется, ты меня жалеешь.

Ретт приподнял голову и попытался поймать его взгляд. Он мог бы просто повернуть лицо Артура к себе, как делал это обычно, но почему-то не хотел принуждать его именно сейчас.

— Я никого и никогда не жалел, — сказал он наконец, — не думай, что станешь первым.

Они снова замолчали. Артур отвернулся, но на сей раз он смотрел не на лес, а на начинавшие загораться на небе звёзды.

— Оставь меня.

Руки Дугласа отчётливо дрогнули на его плечах.

— Я вернусь, — сказал он тихо, — я никогда не смогу уйти от тебя навсегда. Просто… иногда ты делаешь мне больно. И мне нужно время.

Ретт на секунду сильней стиснул его плечи, а затем отстранился и твёрдо сказал:

— Хорошо.

Ретт развернулся и двинулся к аэромобилю. Забрался внутрь и двинулся вниз.

Артур сидел так — неподвижно, ещё около часа. Почему-то звёзды, застывшие и далёкие, сейчас радовали его так же, как когда-то грохот поездов, несущихся навстречу.

Наконец он встал и двинулся вниз по дороге. По его расчетам до города можно было добраться минут за сорок — скорее всего, ждать машину пришлось бы ещё дольше.

Он успел пройти полвитка серпантина и свернуть на следующий, когда увидел у обочины серебристый аэромобиль. Передняя дверь была открыта, и рука Дугласа высовывалась наружу. Будто всё это время он сидел вот так, неподвижно, ожидая его.

Артур подошёл к машине и забрался на переднее сиденье. От свежего воздуха кружилась голова и хотелось спать. Он наклонился, устраиваясь у Ретта на плече — тот тут же обнял его и прижал вплотную к себе. Левой рукой он тронул руль. Машина вышла на трассу и двинулась вниз.

Глава 38 Просьба

Когда первая обида прошла, в голову Артуру пришёл вопрос, который мелькал у него и раньше, но который он никогда не решался задавать сам себе: откуда Ретт узнал?

Во всём, что он делал, не было, как видел теперь Артур, ничего сверхъестественного. Никакого чутья и никакого высшего знания. Об изнасиловании Дуглас узнал из дневника, значит было что-то, что каждый раз давало ему понять, когда на горизонте появляется соперник.

Ответ лежал на поверхности, хоть Эссекс и не знал точно, как он звучит.

Выбрав свободное время, он достал визитку, которой почти не пользовался, и набрал номер Танаки.

— Добрый день, мистер Эссекс.

— Добрый день, — сказал Артур и облизнул губы. — Мистер Сидзуити, мы можем встретиться?

Танака молчал пару секунд.

— Да. Завтра вечером? После вашей встречи с Алексом Грином.

— Да, — Артура ничуть не удивило, что Танака знает его расписание.

— Только предупредите Дугласа, я не хочу проблем.

Артур усмехнулся. Трудно было представить, что человек наподобие Танаки может кого-то бояться… С другой стороны, учитывая их давнее знакомство с Дугласом — это было более, чем логично.

— Да, конечно.

Он повесил трубку и задумался. На самом деле у него не было никакого желания говорить Дугласу об этой встрече, хотя он и догадывался, что Ретт узнает всё равно.

Поколебавшись немного, Артур решил рискнуть и всё-таки Ретту говорить не стал.

Встреча проходила в небольшом кафе в городе, но едва увидев Артура, Танака встал из-за стола, кивнул и приказал ему следовать за ним.

Выглядел Сидзуити немного раздражённо.

Они миновали несколько перекрёстков и, пройдя во двор, спустились по лестнице в какое-то полуподвальное помещение. Внутри оно выглядело просторнее, чем можно было представить снаружи, и было обставлено по последнему слову техники, — что тем более трудно было представить, глядя на обшарпанную металлическую входную дверь.

— Вы так и не сказали Ретту, — бросил Танака, опускаясь на диван и щёлкая какими-то кнопками на пульте управления интерьером.

Артур ответил не сразу. Стараясь выиграть время, он опустился на диван напротив и постарался устроиться поудобнее.

— Я предположил, что если скажу ему, он тем более захочет узнать, что мы здесь обсуждали. А этого не хочу я и, полагаю, не захотите вы.

На лице Танаки не отразилось ни единой эмоции, но губы окрасила едва заметная усмешка.

— Вы будто бы угрожаете мне, мистер Эссекс.

Артур был готов к этому и прекрасно осознавал, что его блеф может провалиться, но другого варианта подкопаться к интересующему его вопросу не видел.

— Мистер Сидзуити, я просто хочу сказать, что вы сработали не слишком хорошо, и вряд ли Дугласу стоит об этом знать.

Улыбка Танаки обрисовалась немного чётче. Он не то чтобы не принимал слова Эссекса всерьёз, просто эта попытка перейти в наступление его порядком забавляла. Артур был хорошим мальчиком, это Танака понял уже давно. Ему было по своему жаль этого юношу, случайно угодившего в сети дел, слишком серьёзных для него. Но в последнее время Артур всё явственнее обретал почву под ногами и явно пытался перебраться из пешек даже не в дамки, а в игроки. Сидзуити в принципе ничего не имел против. У Дугласа было не так уж много людей, которым он мог бы доверять, и ещё одно пополнение в команде могло бы прийтись кстати в большей степени, чем новая постельная игрушка и обуза лично для него.

— Переходите к делу мистер Эссекс. И будьте добры… Уберите это «мистер», оно плохо сочетается с моим именем.

Артур чуть заметно улыбнулся и вежливо наклонил голову.

— Благодарю… Танака. Полагаю тогда и вам лучше звать меня просто Артур.

Танака покачал головой и усмехнулся.

— Я пока не уверен, что хочу этого. Итак, мистер Эссекс, чего вы хотите от меня?

— Как именно Дуглас следит за мной?

Танака склонил голову набок.

— Вы надумали уйти от слежки? В этом я вам не помощник.

— Нет. Я бы предпочёл, чтобы его слежка была не столь навязчивой, но моя просьба заключается в другом. Я уверен, что вы сами также контролируете его.

Танака медленно кивнул.

— Я хочу, чтобы вы дали мне доступ к этим камерам, или что вы используете…

Танака усмехнулся открыто.

— Вы понимаете, о чём говорите? Многие наши конкуренты дали бы очень хорошие деньги за такую услугу.

— Как я уже сказал, если вы не сделаете этого…

— Не пытайтесь мне угрожать, — оборвал его Танака и наклонился вперёд. Глаза его прищурились и изучающе уставились на Артура. — Как бы он не обезумел от вас, ваше слово ничего не стоит против моего.

Артур поджал губы, но взгляда не отвёл.

Танака смотрел на него в упор с полминуты, а затем продолжил.

— Скажите, чего вы хотите на самом деле.

Артур отвёл взгляд.

— Простите, но я не уверен, что вас это касается.

— Я уже говорил вам, я знаю о вас столько, что скрывать что-то не имеет смысла.

Артур поджал губы и метнул на него быстрый взгляд.

— Я просто хочу, — он сглотнул, — хочу знать, что что-то в наших отношениях контролирую и я.

Артур не сразу решился поднять на него взгляд, а решившись, наконец, увидел, что лицо Танаки стало абсолютно серьёзным.

— Хорошо, — сказал он спокойно. — Будьте добры ваш телефон, — он протянул руку, не сомневаясь в том, что его распоряжение будет выполнено.

Артур торопливо достал из кармана мобильный и вложил в протянутую ладонь.

Танака встал и вышел из комнаты. Его не было несколько минут, а вернувшись, он протянул Артуру его телефон и нажал на иконку, изображавшую голову ястреба.

На экране появилась голова Ретта. Он всё ещё был на переговорах и с увлеченным блеском в глазах доказывал что-то Доминику Фурье, одному из юристов «Дуглас корп».

Танака поднял голову и посмотрел на Артура. Тот выглядел помолодевшим лет на пять и поглупевшим на десять. На бледных губах играла детская улыбка.

Танака отвернулся и сел на своё место.

— Как это работает? — спросил Артур.

Танака поджал губы на секунду, а потом сказал:

— Приложение перехватывает данные с камер в других помещениях. Может подключаться к спутнику, но для этого требуется дополнительный доступ, у вас его нет.

Артур торопливо кивнул и, всё ещё продолжая улыбаться, посмотрел на него.

— Спасибо, — сказал он голосом настолько искренним, какого Танака не слышал от него ещё ни разу.

Сидзуити только кивнул.

— Если это всё, то вам пора. Переговоры скоро закончатся, и его заинтересует, куда вы пропали. И ещё одна просьба, мистер Эссекс… Не нужно об этом знать никому, в том числе Дугласу.

Артур кивнул.

— Так просто, — пробормотал он, бросив ещё один короткий взгляд на мобильник, и встал.

Танака проследил взглядом за тем, как Артур покидает помещение. То, что Дуглас помешался, ему стало ясно уже давно. Похоже, помешательство было вполне взаимным.

Дуглас провёл на встрече с Фурье около трёх часов. Решение начать процесс далось ему нелегко. Он колебался несколько месяцев и собирал информацию о Жози, прежде чем обратиться к адвокату. Юриста он тоже выбирал очень долго — семейные специалисты в основном хорошо знали как его, так и Жозефину, и вполне могли стать на её сторону. Кому-то из специалистов фирмы он доверял в этом плане больше, но у большинства из них не было опыта ведения бракоразводных процессов.

После долгого отбора он выделил троих: Доминика Фурье, Петера Хольста и Аманду Бек. Последнюю пришлось отсеять на заключительном этапе, так как она откровенно сочувствовала Жозефине, хоть и не знала её в лицо. Фурье и Хольст выглядели одинаково надёжно, и Дуглас поручил им собирать материалы независимо друг от друга. В последние дни идеи Фурье нравились Ретту всё больше, хотя и отказываться от услуг Хольста он пока не планировал. Два адвоката отнимали вдвое больше времени, чем он хотел бы потратить на это дело, но Дуглас решил, что нужно покончить с этим вопросом раз и навсегда.

Брак с Жози не состоялся. Следовало признать это и преодолеть. Тем более, что незримое присутствие Жози в его жизни подвешивало статус Артура, а мальчик и так переживал по каждому пустяку. Будто не понимал, насколько глубоко и сильно влип Ретт, и насколько абсурдны все его сомнения. Дуглас давно уже не мог представить, что Артура не будет в его жизни, и тем более, что на его месте окажется кто-то другой. Первая жажда немного поутихла, но по сути это ничего не изменило. Артур был нужен ему как воздух.

Ретт достал мобильный и включил камеру.

Артур сидел точно так же глядя на экранчик мобильного в своем лимузине и глупо улыбался.

Ретт нахмурился. Что, интересно, могло настолько обрадовать Артура в телефоне? Хотелось верить, что он просто переписывается с сестрой, но сестре он никогда не улыбался так — искренне и открыто.

Ретт торопливо отключил телефон и уставился в окно.

Повода для выяснения отношений не было, даже если Артур в самом деле начал общаться с кем-то — это не преступление, и от переписки до измены очень далеко. И всё же эта улыбка не оставляла его в покое. Только пару раз Артур улыбался ему так искренне и открыто.

— Назад в офис, — бросил Ретт, тронув водителя за плечо, и аэромобиль сделал резкий разворот.

Ретт попытался переночевать в офисе, но в итоге проворочался всю ночь, а уснуть так и не смог. Наутро была назначена ещё одна встреча с адвокатом, теперь уже с Хольстом, но Ретт чувствовал, что ничего полезного из неё вынести не сможет.

Артур тоже спал отвратительно. Он знал, что встреча закончилась в половине одиннадцатого, но почему-то домой Ретт так и не доехал, свернув назад с полпути, когда получил какое-то сообщение на мобильный. На звонки он не отвечал, и Артур не стал настаивать, хоть и было ясно, что Дуглас не занят — он сидел у себя в пентхаусе, нервно перебирая бумаги, но толком не работал.

Проснулся Артур невыспавшимся. Было четырнадцатое июля, и оставалось всего две недели, чтобы разделаться с экзаменами. Яхта уже ждала его в космопорту, и Дугласу звонить не хотелось. Он молча бросил в чемодан пару костюмов, несколько сорочек и сменную пару обуви и стал спускаться вниз.

Он с полчаса ждал Дугласа у входа в ангар, но тот так и не появился. Артур поднялся на борт, и яхта начала движение к Земле.

Глава 39 Однокурсник

Артур думал, что будет скучать по Ретту до безумия, но этого не было. Всё время в пути он проспал, а едва оказавшись в Англии, направился в колледж. Составив график досдач, он собирался пообедать в старой студенческой столовой — это место оказалось не таким мрачным, как он запомнил его по последним неделям своего обучения. Всё здесь навевало воспоминания о какой-то другой жизни, которая была отрезана от него каменной стеной. Здесь Артур смеялся, болтал с друзьями и думал, что вся его жизнь должна состоять из этих дружеских посиделок и впустую потраченного времени.

Теперь учёба в колледже казалась полузабытым сном. Он хотел вернуться обратно и в то же время где-то на крае сознания понимал, что всё это уже не для него.

Он взял себе рис с тунцом и медленно выскребал крупинки с уже пустой тарелки. Артур плохо помнил, когда ел подобную, почти домашнюю пищу — сам он не готовил ничего, кроме яичницы и сосисок, а Ретт всегда заказывал готовую еду, куда более изысканную и дорогую, чем можно было найти здесь.

— Артур! — Артур вздрогнул и напрягся, услышав окрик вдалеке. Он был почти уверен, что зовут не его, хотя имя его было не таким уж распространённым.

Зов повторился. Имя произносил высокий женский голос, казавшийся Артуру смутно знакомым.

Артур уже собрался было снова уткнуться в свой обед, когда на плечо ему легла чья-то тёплая рука — коснулась легко и тут же прихлопнула, заставляя дёрнуться.

— Артур, это правда ты? — девушка обогнула его по дуге, и Эссекс узнал Эбигейл МакГрегор, младшую сестрёнку Энтони МакГрегора. У Эбигейл были такие же мягкие рыжие кудряшки, как у брата, и изрисованное веснушками округлое личико. Когда Артур видел её в прошлый раз, ей было, кажется, семнадцать, но изменилась она не сильно — стала чуть плотнее и выше, но не более того.

Артур нахмурился, высчитывая, когда же это было. Кажется, незадолго до… Он помотал головой и улыбнулся.

— Привет, Эйб.

Улыбка вышла почти искренней — он не слишком хорошо знал Эбигейл, но она напоминала ему брата, и всегда была такой же простой и приятной в общении.

— Ты что здесь делаешь? — спросила она, переставляя тарелки с подноса на стол.

— Учусь.

Эйб скорчила удивлённую гримасу.

— Да ладно. Разве ты не должен быть где-то там, — она помахала рукой в воздухе, — бороздить звёздные просторы с Реттом Дугласом?

Эйб поставила на стол последнюю чашку и, подняв на Артура глаза, увидела, что тот замер неподвижно и плотно сжал губы, стараясь сдержать грубость.

— О-оу. Прости. Не знаю за что, но прости.

— Ничего, — Артур заставил себя расслабиться и тряхнул головой. Кажется, Эби в само деле не имела в виду ничего плохого. — Я хочу восстановиться со следующего семестра.

Эйб упала на стул напротив и принялась заталкивать в рот такой же точно рис, как у него.

— На каком ты курсе? — спросила она, немного прожевав.

— Восстанавливаюсь на третий, но не на юрфак, а на международные отношения. Шеф, — Артур насмешливо ткнул вилкой вверх, повторяя движение Эби, — считает, что это перспективнее.

— Международные отношения… — протянула Эбигейл, — мы вместе слушаем историю и философию. Будем часто видеться, — она ослепительно улыбнулась.

Артур покачал головой.

— Я буду прилетать только на сессию. Сама понимаешь, — он окинул взглядом зал, — я тут смотрюсь довольно глупо.

— Да ладно, — Эбигейл рассмеялась и ткнула его пальцем в плечо. — Сойдёшь за ассистента.

— Нет уж, спасибо, — Артур скупо улыбнулся и посмотрел на часы. Больше дел в колледже у него не было, как, впрочем, и за его пределами, и всё же он планировал уйти в два.

— Слушай, — Эбигейл стала чуть серьёзнее, — а где ты остановился? Про ваш особняк столько всего рассказывают. Говорят, там живут призраки… — прошептала она.

Артур укоризненно посмотрел на неё.

— Если так, то мне тем более придётся поехать и затребовать с них плату за жильё.

Эбигейл хихикнула.

— Если хочешь что-то сказать — говори, — поторопил он её, не сразу заметив, что фраза звучит не слишком вежливо.

Эбигейл покраснела.

— Ну… у нас всегда рады гостям.

Артур поколебался секунду. Соблазн увидеть Энтони был велик, хоть он и отвык за последний год жить в настоящей семье.

— По крайней мере, я наверняка к вам загляну, — выбрал он компромиссный вариант, — передавай привет брату, заяц.

Он встал, на ходу потрепал Эби за затылок и направился к выходу.

Едва Артур вышел за пределы столовой, как зазвонил телефон.

— Да, Ретт, — он даже не взглянул на экранчик, и что-то видимо было в его голосе, ненадолго сбившее Дугласа с толку.

— Привет, — только и сказал тот. Артур усмехнулся. Теперь он прекрасно понимал, что и откуда знает Дуглас, но так же знал, что никто из них не может обвинить сейчас другого.

Какое-то время в трубке царила тишина. Это молчание казалось простым и естественным, будто связывало их нитью, натянутой сквозь пространство.

Артур медленно шёл по дорожке, усыпанной гравием, по направлению к выходу.

— Я тебя люблю, — сказал он наконец, прикрывая трубку рукой и нажал отбой.

Время для встречи с МакГрегорами пришлось выбирать в соответствии с расписанием Дугласа — Артур предположил, что во время деловой встречи тот вряд ли будет обращать особое внимание на его досуг.

Энтони был свободен в основном по вечерам, а в расписании Дугласа как назло все вечера на эту неделю были не заняты, так что Эссекс добрался до приятеля только к концу второй недели пребывания в Англии, когда все экзамены, кроме одного, уже были сданы.

МакГрегор встретил его с распростёртыми объятьями, как и Эбигейл. Оба смотрели на него с любопытством и внимательно слушали те обрывки рассказов о далёких мирах, которые Артур мог себе позволить, не затрагивая тему их с Реттом отношений.

Когда вечер уже подходил к концу, Энтони утащил его в сад, предложив покурить, хотя Артур никогда даже и не пробовал.

— Она такая болтушка, да? — Энтони облокотился о металлическую ограду и потянул из кармана пачку сигарет. Эссексу он закурить не предложил.

— Ей двадцать, — Артур пожал плечами и невольно вспомнил свои двадцать лет, ещё до того, как началось его медленное падение в пропасть. — Я хотел бы вернуться туда.

МакГрегор усмехнулся и на какое-то время оба замолчали. В летнем парке всё ещё было тепло. Пахло фиалками и свежей травой.

— Артур, я никогда не думал, что ты…

Артур вскинулся и наградил Энтони тяжёлым взглядом. Что «он» понятно было и без слов.

— Я не хотел тебя обидеть, — добавил МакГрегор торопливо, — просто я всегда думал… ты такой… правильный… я бы и предложить тебе не решился.

Артур нахмурился, внимательно вглядываясь в зеленовато-голубые глаза друга.

— Да ты пьян… — протянул он негромко.

Энтони энергично замотал головой.

Артур продолжал молча смотреть на него, пока МакГрегор не признал:

— Чуть-чуть. Только для храбрости.

Артур отвернулся в парк и потёр глаза.

— Энтони, если ты сейчас что-нибудь ляпнешь насчёт моей цены, я тебя лично придушу.

— Что?.. — МакГрегор посмотрел на него с таким искренним удивлением, что Артур вздохнул.

— Ты серьёзно не понимаешь?

МакГрегор хотел что-то сказать, но передумал.

— Не обращай внимания. Просто не будем об этом. Я с Реттом и меня всё — абсолютно всё — устраивает.

Энтони отвернулся и прокашлялся.

— Ну, если вдруг ты не будешь с ним… То я всё ещё здесь. В старой доброй Англии.

Артур посмотрел на него и улыбнулся без всякой радости. Энтони на днях исполнилось двадцать четыре. Технически он был на два месяца старше самого Эссекса. И всё же Артуру почему-то казалось, что встреча их так же неуместна, как и вся его поездка в колледж.

— Мне, наверное, пора, — сказал он, поглядывая на часы.

Энтони улыбнулся и кивнул.

— Понимаю.

Он легко хлопнул Артура по плечу.

— Заглядывай. Просто, без… ну ты понял.

Артур усмехнулся и кивнул. Энтони хотел обнять его на прощанье, но Артур не позволил. Пожав ему руку, он двинулся к выходу.

Уже в номере, сидя на кровати в полумраке, он взял в руки телефон. Секунду смотрел на него, улыбаясь и размышляя, стоит ли посмотреть, что делает Дуглас, но передумал, решив, что если тот спит, то Артур так и не решится сделать главного.

Он набрал знакомый номер. Трубку взяли моментально.

— Да.

— Ретт, — Артур нагнулся и положил подбородок на колени.

— Ты поздно, — голос Ретта был напряжён, но Артур почему-то не сомневался, что дело не в переговорах.

— Я звоню сказать, что я тебя очень, очень люблю.

Секунду Ретт молчал, прежде чем ответить:

— Я тебя тоже.

За прошедшие две недели Артур двадцать четыре раза посмотрел на мобильный с улыбкой — естественно, только за то время, когда Дуглас за ним наблюдал.

С кем бы он не общался, этот человек явно занимал все его мысли, и это бесило Дугласа день ото дня всё сильней.

Не прибавляли спокойствия и молодые ребята, вьющиеся вокруг него в колледже.

Глядя на них, Ретт отлично понимал, что в этой компании Артур на месте, — в то время как рядом с ним, как бы ни старался Дуглас это сгладить, оказывается лишь компаньоном богатого и зрелого мужчины.

Артуру нужна была своя жизнь. Ретт не мог этого отрицать и не мог дать ему возможность жить этой самой собственной жизнью. Те две недели, что он мог видеть Артура только через камеру, стали сущим адом.

Хотелось прикоснуться к нему, взъерошить мягкие даже на вид волосы, приласкать губами нежные пальчики. Каждый вечер Ретт с трудом удерживал себя от того, чтобы набрать номер, желая дать ему хоть толику свободы, и каждый вечер делать это было трудней и трудней.

Большую часть времени Артур проводил в одиночестве — если быть точным, наедине со своим неведомым корреспондентом. Если бы не это обстоятельство, Ретт мог бы быть почти спокоен.

Он всего пару раз разговаривал с другими студентами: вначале с девушкой в столовой, а затем, будто специально выбрав вечер, когда Дуглас встречался с клиентами, с семьёй МакГрегоров.

Большая часть вечера прошла спокойно, и Ретт почти сумел довести сделку до конца, когда ближе к одиннадцати МакГрегор-младший утащил его в сад.

Долгих пятнадцать минут в эфире стояла полная тишина. Ретт с трудом довёл работу до конца, а когда сидел в машине, Артур уже был у себя и снова улыбался. Кому? Молодому МакГрегору? Кажется, этот парень оказался единственный во всей этой чёртовой Англии, кто не строил из себя святого и не изменил своего мнения об Артуре. Теперь его свободные взгляды предстали перед Дугласом в новом свете.

Ретт ещё не успел толком разозлиться, когда изображение Артура погасло и сменилось другим, тоже принадлежавшим Артуру.

— Да, — Ретт взял трубку сразу же и почему-то ощутил себя подростком, застуканным с сигаретой.

— Ретт, — голос Артура звучал неуверенно, будто он сам не знал, зачем набрал номер, и эта неуверенность разозлила Дугласа ещё больше, но он изо всех сил постарался сдержать злость.

— Ты поздно, — только и сказал он, и крепко сжал мобильный.

Артур помолчал секунду, и Ретту почему-то показалось что там, в далёкой Англии, он улыбается.

— Я звоню сказать, что я тебя очень, очень люблю.

Сердце сдавила боль. Ретт не знал, чего в ней больше — неверия или чувства вины за свою неспособность поверить.

— Я тебя тоже, — сказал он тихо и нажал отбой.

Глава 40 Подарок

Последний экзамен был сдан в среду, а выйдя за двери университета, Артур увидел стоящего у чёрного аэромобиля Шелмана. Дуглас выделил ему две смены охраны, но Ричарда среди них не было. Встреча могла означать одно из двух: либо случилось что-то неладное, либо…

Ретт вышел из аэромобиля, развеивая все сомнения. Губы Артура поползли вверх, но замерли, когда взгляд его столкнулся с мрачным взглядом Ретта.

— Что-то случилось? — он подошёл к Дугласу вплотную, внимательно вглядываясь в выражение лица, но не рискуя соприкасаться с ним посреди улицы.

Ретт тоже с полминуты внимательно разглядывал Артура.

— Хотел забрать тебя, — сказал он наконец. — Мы собирались в отпуск.

Артур снова улыбнулся. Воровато оглядевшись, он привстал на цыпочки, чмокнул Дугласа в уголок губ и тут же скрылся в салоне аэромобиля.

В первую неделю на берегу Хрустального моря на Селене отношения их были такими же гладкими, как поверхность моря.

Ретт старательно отслеживал момент, когда Артур снова потянется за мобильным, чтобы проверить своего неведомого адресата, но тот ни разу не взял в руки телефон. Всё говорило о том, что о новом увлечении Артура нужно забыть, как забыл о нём сам Артур, но ревность продолжала свербить в груди.

Ретт изо всех старался расслабиться — казалось, серебристая морская гладь, бледно-голубое небо, нежное тело в объятьях — всё способствовало этому как нельзя лучше, но Ретт никак не мог заставить себя не думать о том, что Артур каким-то образом умудрился завязать переписку с неизвестным лицом. Можно было, конечно, объявить тотальную проверку, обвинив его в производственном шпионаже, но Ретт сильно подозревал, что это не сделает их отношения лучше.

Он уже смирился и решил отложить выяснения до возвращения на Асторию, когда самому ему начали названивать адвокаты, и настроение снова пошло прахом. В конце концов они продержались на Селене две недели, и Ретт попытался отпроситься домой.

Артур, хмурясь, согласился, но сказал, что не видит смысла оставаться на море в одиночестве. Отпуск состоялся, но в урезанном масштабе. Ретт вернулся к судебному процессу, а Артур — к переговорам с Дэвидом Гарднером. К его заметному удивлению, за прошедшие два месяца Гарднер скупил несколько фирм, с которыми Эссекс планировал заключить сделку о покупке тех самых навигаторов, которые отказывался продавать сам Гарднер. Ещё две обанкротились, и остальные, судя по всему, двигались тем же путём.

Первой мыслью было доложить о ситуации Ретту, но по здравому размышлению Артур решил, что тот лишь заведётся лишний раз — в конце концов, проблема с Гарднером была на его совести, и решать её он должен был сам.

Артур провёл ещё три этапа переговоров с одинаковым успехом. К середине сентября Гарднер согласился снизить цену с ночи до вечера, но от этого Артуру не было легче: он прекрасно представлял реакцию Дугласа как на первое, так и на второе.

Неожиданной подмогой в этом деле оказался Клаус Бёлер. Он случайно застал обрывок разговора Эссекса с Гарднером и, вопреки опасениям Артура, тут же согласился с мыслью юноши о том, что говорить об этом Ретту не стоит. Он взялся отыскать надёжного поставщика в обход Гарднера и уже через пару недель предложил Артуру контракт с небольшой эрханской фирмой. Сделка выглядела выгодной во всех отношениях, и Артур согласился.

Проблема с Гарднером, впрочем, была лишь отодвинута на второй план, потому как к зиме истекал ещё ряд контрактов, которые он мог не продлить.

Бёлер обещал взять на себя решение и этой проблемы, но Артур такой перспективе не слишком обрадовался и продолжал искать другие варианты.

Клаус вообще оказался для Артура своеобразной отдушиной.

Танака и Бёлер были, наверное, единственными живыми людьми, к кому Дуглас его не ревновал. С Танакой было интереснее — он относился к Артуру вполне спокойно, не делал никаких намёков. Говорил мало, но время от времени высказывал вполне дельные советы, среди которых чаще всего почему-то повторялся один: не верить Бёлеру.

Но у Танаки было мало времени, и пустой болтовни он не любил. Бёлер же легко и непринуждённо, с достоинством истинного аристократа, поддерживал любой разговор. Первое время в его отношениях с Артуром скользило напряжение, но оно довольно быстро сошло на нет. Артур так и не понял, считался ли он для обаятельного немца чем-то большим, чем просто «мальчиком Дугласа», или Клаус просто смирился с капризом своего друга. Так или иначе, вёл он себя предельно корректно и не раз выручал Артура в вопросах бизнеса.

В начале октября Ретт обещал уехать в очередную командировку. Артур вернулся домой в квартиру, внезапно показавшуюся холодной и пустой, и отправился на кухню, чтобы приготовить глинтвейн — хотелось чего-то, что могло бы согреть и тело, и душу.

Едва подойдя к столу, он увидел на нём свёрток и замер. Протянул неуверенно руку и отдёрнул её назад.

— Девятое октября, — тёплые руки легли ему на пояс, и Артур обнаружил, что по телу пробегает жар.

Губы невольно расплылись в улыбке.

— Я не праздную, — сказал он тихо.

Ретт уткнулся носом ему в плечо и вдохнул пряный запах корицы.

— Зато я праздную.

Артур перехватил его руки, крепче прижимая к себе, и зажмурился.

— Прости, что не сделал этого в прошлом году, — сказал Ретт, не отрываясь от его плеча.

Артур наклонил голову, давая волосам упасть на лицо, и торопливо замотал ей.

— Ретт… — выдохнул он.

Ретт развернул его лицом к себе и заставил прижаться щекой к своей груди.

— Ну? Ты ещё не так стар, чтобы бояться дней рождения.

Артур снова замотал головой.

— Ты не понимаешь… Это тот день. Тот день, когда Карлайл…

Ретт надавил ему на затылок, плотнее прижимая к груди, и поцеловал в макушку.

— Тихо. Тихо, малыш. Его нет. А мы с тобой здесь. И это твой день. Наш день, а не его.

Артур до боли вцепился пальцами в бицепсы Дугласа и прерывисто вздохнул.

Ретт чуть приподнял его лицо и осторожно поцеловал. Потом ещё раз, постепенно заставляя отвлечься от тягостных воспоминаний.

Потом легко подтолкнул, заставляя опереться бёдрами о стол, переместил руки ему на спину, позволяя чуть откинуться назад. Артур выгнулся, покорно открываясь ему навстречу, и Дуглас впился поцелуем в белое горло, а потом стал едва заметно спускаться губами вниз — в вырез рубашки. Освободив одну руку, он принялся осторожно расстёгивать пуговицы на рубашке. Ретт не торопился, позволяя и себе, и любовнику насладиться каждым мгновением. Он знал, что сейчас не время для страсти, и именно этот вечер должен запомниться Артуру совсем другим, непохожим на тот, что он пережил четыре года назад.

Артур плавился в его руках, подставляя поцелуям белую грудь, бёдра его судорожно сжимались, обхватывая бёдра Дугласа и теснее прижимая его к себе. Руки скользили вдоль плеч любовника, ощупывая твёрдые как камень мышцы.

Ретт стянул с Артура брюки и, бросив их на пол, прижался к обнажённому паху, наслаждаясь прикосновением к раскаленной плоти.

Артур чуть отодвинулся, затуманившимся взглядом рассматривая его лицо.

— Хочу запомнить тебя, — прошептал он и провёл кончиками пальцев по щеке Дугласа.

Ретт чуть отодвинулся, позволяя ему продолжать, и сам стал неторопливо расстёгивать рубашку.

Пальцы Артура медленно скользили вниз вслед за его собственными, оглаживая смуглую кожу и узловатые мышцы.

Ретт сбросил рубашку на пол и снова приник к Артуру, тело к телу, целуя уже искусанные сладкие губы, теребя их губами и всё ещё наслаждаясь дурманящим ароматом корицы.

Только насытившись немного этой сладостью, он снова вернулся к одежде, освободился от обуви, сдёрнул вниз брюки и бельё и тут же поддался рукам Артура, притягивающим его вплотную.

Тонкие пальцы юноши легли на оба их члена, равномерно поглаживая. Он высвободился из плена губ Ретта и теперь сосредоточенно изучал собственные движения.

Дуглас положил собственную руку с другой стороны, и пальцы их переплелись. Лбы соприкоснулись, и Ретт почувствовал горячее дыхание любимого на своих губах. Как заворожённый он наблюдал за движениями любимых пальцев, пока наслаждение не подступило совсем близко.

— Артур… — прошептал он.

— Да… — Артур поднял на него глаза и, прочтя в них ответ, снова впился в раскрасневшиеся губы жадным поцелуем.

Они выплеснулись одновременно, и, сделав ещё пару прощальных движений, Ретт обхватил Артура обеими руками, прижимая к себе и снова заставляя уткнуться носом себе в грудь.

— Мой, — прошептал он, бесцельно целуя светлую макушку, кончики ушей и виски.

— Твой… — согласился Артур и совсем обмяк у него на груди. Про глинтвейн он забыл напрочь.

Ретт подхватил его на руки и, оттащив в спальню, уложил на кровать. Сам он улёгся рядом и долго наблюдал за разморённым телом. Сейчас ему и правда казалось, что Артур только его и может быть только его, потому что он — часть самого Дугласа, и не способен быть больше ничьим. Но память услужливо подкидывала счастливую улыбку, обращённую кому-то в телефон. Улыбку, которой Ретт почти не видел на лице Артура живьём.

В конце концов он задремал и проснулся, когда за окном уже занимался рассвет. Часы показывали половину седьмого, а самое позднее в восемь нужно было улетать, чтобы успеть на встречу. Он приподнял подбородок со спины Артура, который так и лежал неподвижно на животе. Запечатлел вдоль позвоночника любимого несколько поцелуев и рукой огладил круглые аппетитные ягодицы.

Артур смутно дёрнулся во сне, но не настолько, чтобы сбросить его руку, и Ретт продолжил ненавязчиво поглаживать его, наслаждаясь прикосновениями к бархатистой коже.

Артур зашевелился, зафыркал, и то ли попытался выскользнуть, то ли, напротив, подался навстречу его ладони.

— Щекотно, — пробормотал он, и едва его губы приоткрылись, Ретт приник к ним, проникая внутрь.

Артур протяжно застонал, сплетая язык с его языком, а когда спустя пару минут Ретт отстранился, открыл глаза и посмотрел на него вполне осмысленно.

— Мне надо улетать, — сказал Ретт и мягко поцеловал его в висок, — я не хотел уходить молча.

Артур кивнул, потянулся и чмокнул его куда-то под ухо, отчего в паху у Дугласа зашевелилось.

Ретт тихонько рыкнул, борясь с желанием плюнуть на встречу и наброситься на Артура, пока тот лежит прямо перед ним такой расслабленный и сладкий, но все-таки справился с собой и встал.

— Пошли, — он поймал запястье Артура и потянул его вверх.

— Куда? — протянул тот, тем не менее послушно поднимаясь на ноги и цепляясь за плечо Дугласа, чтобы не упасть.

— Смотреть подарок. А то ничего не поймёшь.

— Опять какие-нибудь часы? — пробормотал Артур, покорно следуя за Дугласом на кухню. Добравшись до места, он упал на стул и принялся разбираться с упаковкой.

Избавившись от цветной фольги, Артур замер в недоумении. В руках у него была пластиковая модель истребителя. Одно шасси было отломано, а краска на крыльях облупилась.

Артур молча поднял взгляд на Дугласа. Тот наклонился, облокачиваясь ему на плечи, и негромко произнёс у самого уха:

— Эта штука — все, что было у меня после расстрела. Ну, ещё пять кредитов в кармане и порванные ботинки.

Глаза Артура подёрнулись дымкой, а на губах заиграла задумчивая улыбка, и Ретт понял, что тот видит сейчас эту картину как наяву.

— Когда у тебя ничего нет, это повод начать всё сначала.

Он осторожно поцеловал Артура в висок, стиснул на секунду и отстранился.

— Всё. Улетел.

Он исчез в дверном проёме, оставив Артура разглядывать истребитель, с вырезанными на боку буками: «М-7».

Переговоры затягивались день ото дня, потому что Ретт никак не мог сосредоточиться на деле. То и дело заглядывая в телефон, он видел улыбающегося чьим-то сообщениям Артура. Казалось, что Артур тратит на этого человека все дни — и не думая заниматься работой.

Это было подло. Первый раз Ретт поймал его за этим занятием, едва сел в машину, и после этого, глядя на Артура почти поминутно, всякий раз обнаруживал, что тот продолжает общаться со своим поклонником.

Особенно подло это было, потому что ещё вечером Артур казался открытым и доверчивым, чистым и нежным, и не проявил даже тени мысли о том, что предпочитает ему кого-то ещё. Это было подло, потому что Ретт подарил ему то единственное, что имело для него значение, помимо самого Артура. Жози никогда не понимала этой странной сентиментальности, и Ретт не знал, как отреагирует Артур на такой странный подарок. Взяв истребитель в руки, он показался Дугласу… одухотворённым. Но стоило тому выйти за дверь, снова взялся за своё.

Ретт с трудом заставлял себя сохранять невозмутимый вид, хотя руки так и норовили сжаться в кулаки.

На пятый день он плюнул на сделку, которая и без того летела в тартарары и, оставив вместо себя Сандберга, приказал возвращаться на Асторию.

Был уже восьмой час вечера, когда он добрался до квартиры Артура и, распахнув дверь, ворвался внутрь.

Артур сидел на диване с чашкой чая, и, когда Ретт показался на пороге, воззрился на него с полным недоумением. Будто в самом деле ничего не сделал.

Это разъярило Ретта ещё сильнее. Подойдя вплотную, он вздёрнул Артура в воздух за воротник. Чашка опрокинулась, и Артур болезненно вскрикнул, когда горячая жидкость полилась на руку, но Ретт не обратил на это внимания.

— Кто? — рыкнул он и хорошенько тряхнул Артура.

Тот продолжал смотреть на него непонимающе.

— Кто, я тебя спрашиваю? — прорычал Ретт, приближая своё лицо к его губам.

— Кто — что? Чёрт бы тебя побрал, Ретт, я вообще ничего не сделал.

— Заткнись, — Ретт снова встряхнул его. — Где телефон? — глаза Артура бешено заметались, и Дуглас с каким-то нездоровым удовлетворением разглядел в них страх. — Боишься за него? Бесполезно.

Он отбросил Артура в сторону и, наклонившись к дивану, принялся переворачивать подушки в поисках телефона.

Артур с минуту стоял в отдалении, прижимаясь спиной к стене.

— Ретт, очнись, — сказал он тихо, подходя вплотную, но скрыть обиду не удалось. Он мог понять многое из выходок Ретта. Он привык к тому, что ему нельзя общаться с людьми, к тому, что вся его жизнь проходит под прицелом камеры…. Но ревновать его к телефону — это был перебор. Рука всё ещё горела, но Артур не замечал этого, поглощенный болью в груди. — Если ты хотя бы объяснишь мне, что происходит, то мы сможем выяснить что к чему.

— Что происходит? — рыкнул Ретт и, резко развернувшись, двинулся на него. Артур стоял на месте, не желая отступать, но, приблизившись вплотную, Дуглас попросту толкнул его назад и прижал лопатками к стене. — Не валяй дурака, Эссекс, стоило мне уехать, как ты бросился кому-то звонить.

— Что?…

— Ты… целыми днями… улыбался кому-то там. С кем ты говорил?

Натянутая струна в груди лопнула и оборвалась.

— Я задал вопрос! — прорычал Ретт, снова вздёргивая его в воздух.

— Пошёл ты, — бросил Артур и отвернулся.

— Что ты сказал? — прошипел Дуглас.

— Чтобы ты валил туда, откуда явился, Дуглас. Я тебя видеть не хочу! — Он резко поднял глаза и уставился на Ретта в упор.

— Ты совсем обнаглел, мальчик. Тебя никто не спрашивает, чего ты хочешь.

Артур продолжал молча смотреть на него.

Это отсутствие сопротивления разъяряло ещё сильнее. Дуглас чувствовал, что ничего не может сделать с этим молчанием, и от этого бессилия становилось тошно.

Замахнувшись, он со всей силы ударил Артура по лицу — не так, как когда-то на Фобосе, а в полную силу, как бил бы противника в бою.

Артур покачнулся и осел вбок.

— Я задал вопрос! — рыкнул Дуглас.

«Я ничего не сделал», — крутилось в голове, но губы почему-то произносили совсем другое:

— Я ненавижу тебя, Дуглас. Всё как раньше. Что бы ты ни говорил.

Ретт замер на мгновение, пытаясь вдуматься в это болезненное обвинение. Странным образом оно абсолютно отчётливо дошло до его сознания, но ответа не было. Будто бы и сам он знал, что загоняет их отношения в колею, из которой они ушли.

— Не смей так говорить, — он снова тряхнул Артура, и тот наконец опустил взгляд. — Не смей! — рыкнул Дуглас громче, но Артур никак не откликнулся. И эта покорность сломала какой-то барьер. Ретт чувствовал, что должен вырваться из старой колеи и войти в новую, но никак не мог понять, что должен сделать и поступил так, как поступал всегда, когда их ссоры переходили какой-то предел.

Он развернул Артура спиной к себе и, рывком сорвав с него мягкие твидовые брюки, сжал ягодицы в ладонях. Они были гладкими и сладкими, как и пять дней назад, и от этой мягкости крышу ему сорвало окончательно.

Ретт смочил пальцы слюной и с размаху загнал их внутрь послушного тела. Артур изогнулся дугой, принимая нужное положение, и резко протяжно выдохнул.

Этот вздох обнадёжил Дугласа и, дважды двинув пальцами в мягком нутре, он расстегнул ремень, смазал собственный член и ворвался внутрь.

Вначале Артур был узким. Стенки его мучительно пульсировали. Но стоило Ретту сделать всего пару движений, как они расслабились, пропуская его, и Дуглас задвигался быстрее и резче.

Он потянулся рукой к члену Артура — тот оказался мягким и безвольным, но это никак не укладывалось в привычную картину мира, и, судорожно двигаясь внутри любовника, Ретт стал привычно яростно ласкать его рукой. Это не приносило результата, и Ретт сдерживал собственное желание сколько мог, пока не излился наконец внутрь Артура.

Он сам безвольно ссутулился, опершись рукой о стену слева от плеча любовника. Тот приник к стене и тяжело дышал.

Ретт прислонился к его спине и принялся целовать шею чуть выше воротника рубашки. Артур вздрагивал при каждом прикосновении, но не двигался.

— Я люблю тебя, — прошептал Дуглас, сжимая тонкое тело свободной рукой и притягивая ещё плотнее к груди.

— Я тоже тебя люблю… — пробормотал Артур совсем тихо и безвольно.

Ретт подхватил его на руки и понёс в спальню. Уложил на постель и, осторожно отодвинув в стороны руки, принялся расстёгивать рубашку. Только стягивая её с плеч Артура, когда тот протяжно застонал в ответ на его неловкое движение, Ретт заметил, что тыльная сторона его ладони покраснела.

— Малыш… — прошептал Дуглас и поцеловал тонкое запястье рядом с обожженным местом. — Я сейчас.

Дуглас ушёл на кухню и долго искал аптечку, которой ни разу ещё не пользовался в этой квартире, а когда вернулся в спальню, Артур уже спал.

Ретт осторожно, стараясь не разбудить любимого, обработал ожог. Затем освободил Артура от остатков одежды и укрыл одеялом. Сам он снял пропотевшую рубашку и, бросив её в стирку с остальными вещами, долго ещё бродил по квартире в поисках телефона, но так его и не нашёл.

В конце концов, он всё-таки разделся до конца и лёг в кровать рядом с Артуром. Рукой он накрыл талию юноши, но тот не шевельнулся.

Ретт уснул, утомлённый долгим рабочим днём и бурным вечером, а когда проснулся, обнаружил, что Артура рядом нет. Вместо него на подушке лежал мобильный телефон с единственной иконкой на экране. Он знал эту голову сокола так хорошо, что от вида его по телу пробежала лёгкая дрожь.

Дуглас механически нажал на экран и увидел собственное лицо, не выспавшееся и небритое.

Глава 41 Мост

Первым порывом было набрать Артура — Ретт уже потянулся за собственным телефоном, когда понял, что это бесполезно. Вместо этого он набрал номер Танаки и едва тот поднял трубку, бросил:

— Где он?

Танака вопросу не удивился и попросил подождать, однако тишина в трубке длилась слишком долго, и Ретт, встав с постели, начал потихоньку одеваться.

— Ретт… — Танака прокашлялся, хотя подобные проявления чувств не были ему свойственны. — Мы не знаем.

Ретт молча нажал на сброс и вошёл в приложение — камеры показывали «серый шум».

Дуглас тут же перенабрал Танаку ещё раз.

— Сидзуити… — прошипел он в трубку, одной рукой пытаясь застегнуть пуговицы на рубашке.

— Я тебя понял, Ретт. Успокойся. Мы всё выясним. Когда ты видел его в последний раз?

Ретт бросил инстинктивный взгляд на часы.

— Не знаю. Я приехал домой в восемь. А потом… — он замолчал, пытаясь справиться с голосом, но Танака терпеливо ждал продолжения и даже не думал отступать. — Ну, в общем, было как обычно. Не очень хорошо. И я вылил ему на запястье чашку кипятка. Танака, от этого же не может быть осложнений, да?

— Люди с поля боя выбирались с ожогами от напалма. Нет, Ретт, самое худшее, что может случиться — у него останется шрам.

— Издеваешься? — Рыкнул Ретт, бросая бесполезное дело с рубашкой — пуговицы всё время выскальзывали из руки. — И какого чёрта, хочу спросить, ты дал ему эту хрень?

— Больше повреждений не было? — спросил Танака спокойно. Ретт задумался.

— Нет, — сказал он тихо, — может пара синяков. Он же не сопротивлялся совсем.

Ретт скрипнул зубами. Желание врезать кому-то было нестерпимым, но теперь рядом не было совсем никого, кто мог бы принять на себя удар.

— Танака, какого чёрта? — не выдержал он затянувшегося молчания. — Ты должен искать его, а не устраивать мне допрос.

— Мы ищем, — голос Танаки оставался таким же ровным. — Успокойся. Чтобы покинуть Асторию, ему потребовалось бы пройти регистрацию в космопорту. Если он попытался это сделать, мы вычислим его за полчаса и дальше легко отследим все его перемещения.

— А его яхта?

— На месте. Ни пилоту, ни водителю он не звонил. Сейчас мы проверяем, использовались ли его кредитки. Если он не платил за такси, то, видимо, ушёл куда-то не слишком далеко. К тому же это город. Тут везде камеры.

— Проверьте все подвалы…

— Только не входи в раж.

Ретт почти видел, как на другом конце линии Танака поморщился.

— Мы всё сделаем. Если тебе станет легче, можешь сам проверить те места, где он любит бывать.

— Я заеду на вокзал и ещё кое-куда. Потом у меня встреча.

— Это правильно. Нельзя останавливаться. Мы его найдём.

Ретт повесил трубку и припал лбом к зеркалу. Паниковать было рано. Однако страх расползался по телу как щупальцы инопланетного монстра, и Ретт не видел этому объяснения. Уже в машине он понял, что дело было не в том, что Артур ушёл не прощаясь. И даже не в том, что Танака не мог определить его местонахождение. Дело было в том, что всё сделанное накануне и реакция Артура заставляли предположить, что он не захочет вернуться. Ретт дважды перешёл невидимые границы: когда ударил Артура — по-настоящему, как мог бы бить врага. Такого не было между ними раньше. Грубые прикосновения, изредка пощёчины, но в полную силу не бил никогда. И всё же Артур был мужчиной, и Ретт почти не сомневался, что это он сможет простить.

Второе преступление казалось меньшим, но и более страшным — это был первый раз, когда Артур не получил удовольствия. И теперь Ретт сам не мог понять, почему это не остановило его. Он всегда оправдывал то, что происходило между ними, их обоюдным желанием, любовью к риску. Но в этот раз Артур не отзывался и не отвечал ему. Нет, он прогибался и расслаблял тело, позволяя Ретту делать всё, что тот хотел, и именно это сбило Ретта с толку, но теперь он отчётливо видел, что в движениях Артура не было ничего, кроме стремления уменьшить боль. Было ли так раньше — Ретт не мог сказать. Теперь он уже не знал, что происходило между ними на самом деле. Была ли эта страсть взаимной, или Артур попросту мирился со своим положением.

От этих мыслей желание нанести удар становилось только сильнее, но противника всё ещё не было рядом.

Ни на вокзале, ни в обсерватории Артура не было, и Ретт приказал водителю ехать в офис.

Встреча прошла как во сне. Гарднер давил, пытаясь выжать из него что-то, но что бы это ни было, Ретт не был настроен искать компромиссы. Он поставил условия и попрощался, не давая оппоненту времени ответить, а едва оказавшись у себя в кабинете, снова набрал номер Танаки.

— Что там?

Танака тянул время.

— Ну.

— Пока ничего. Точнее… Планету он не покидал. Разве что напросился к кому-то зайцем, но это…

— Это на него непохоже, — согласился Ретт, немного успокаиваясь. Оставалось всего лишь несколько тысяч километров суши, из которых большая часть была не обжита, но Ретт слабо представлял себе Артура с самодельным копьём в джунглях. В городах же скрыться надолго он не мог. — Танака, найди его, — попросил он.

— Я ищу, — в голосе Танаки послышались успокаивающие нотки. — Мы осмотрим все места, где нет камер. Но на это понадобится время, может быть, неделя. Он не протянет столько без контактов с людьми. Ему же надо покупать еду и воду.

— Он может кого-то попросить.

— Скорее подкупить, но у него нет наличных. Или есть?

— Вряд ли… — Ретт вздохнул.

— Он не снимал деньги в последнее время. Пропало что-нибудь из дорогих вещей?

Ретт поджал губы.

— Надо проверять. Ты думаешь, я помню всю ту дрянь, что дарил ему?

Танака промолчал.

— Ты думаешь, он прав? — спросил Ретт после долгой паузы. — Думаешь, нужно его отпустить?

Танака вздохнул.

— Я думаю, что ты не мог иначе. И ещё я думаю, что тебе молиться на него надо, потому что он это понимает и принимает тебя целиком.

— Тогда почему он ушёл?

— Потому что даже у святых есть предел. Постарайся не перейти его, Ретт. Хотя бы ради себя самого. Я знаю… что ты можешь сделать. Если ты сделаешь это с ним, то никогда уже себе не простишь.

Оба замолчали.

— Мне нужно работать, — сказал Танака спустя полминуты. — Всё будет хорошо.

— А если он…

Ретт не смог договорить, внезапная мысль сдавила горло.

Танака долго молчал.

— Тогда мы его всё равно найдём, — сказал он наконец, — нет такой смерти, которая не оставляет следов. Но я не думаю, Ретт. Он сильно изменился рядом с тобой. Он не сдастся просто так.

Танака выждал пару секунд, но, так и не получив ответа, повесил трубку.

Ретт подошёл к окну и опустил лоб на стекло. Когда-то вот так же, глядя вниз, стоял перед ним Артур, и они сливались не только телами, но и сердцем.

Бессмысленные разрозненные воспоминания, о которых он не задумывался раньше, сейчас лезли в голову одно за другим. Артур, тихонько говорящий ему о любви. Артур, прижимающийся щекой к его груди. Артур, обнимающий его своими слабыми тонкими руками.

Ретт зажмурился и прошептал, обращаясь к окружающей его пустоте:

— Я молюсь… Буду молиться, только пусть он вернётся назад.

Артур так и не смог уснуть. Он сам удивился тому, как легко удалось обмануть Ретта, обычно видевшего его насквозь.

Выскользнув ночью из постели, он натянул джинсы и свитер — самое неброское, что смог найти — и стал спускаться вниз. Ожог почти не чувствовался, зато ноги удавалось передвигать с трудом. Несколько раз он останавливался, приваливался к какой-нибудь стене и переводил дух. Скула саднила, но это не имело особого значения.

Он и сам не мог бы сказать, что конкретно заставило его уйти именно сейчас. Он любил Ретта. С этим бессмысленно было спорить. Он сходил от него с ума так, что готов был терпеть любую боль, только бы ощущать рядом его тепло, его жизнь, его силу.

Но именно потому, что он любил, он не мог справиться с желанием быть кем-то для любимого. Не просто игрушкой или мальчиком для битья, а равным или почти равным, опорой и человеком, тоже способным дарить тепло.

С Реттом это было невозможно. Он походил на ураган, сметающий всё на своём пути. Сейчас, вспоминая более чем год, проведённый рядом с ним, Артур думал, что самыми счастливыми были те несколько дней, что он провёл в больнице рядом с постелью Ретта. Ретт не мог сопротивляться, не мог уничтожать его по частям, как делал это обычно, он просто с благодарностью принимал то немногое, что мог дать ему Артур.

После этого Артуру так ни разу и не представилась возможность занять то место, которое он хотел. Сколько бы он ни говорил с Реттом, тот никогда не прислушивался к его словам. Ему было больно от того, что Ретт по-прежнему не доверяет ему, но ещё больнее от собственного бессилия что-то изменить.

Игрушка Танаки стала всего лишь маленькой иллюзией того, что он всё-таки может быть рядом с Реттом по-настоящему. Он наблюдал за ним, присматривался к его реакциям и сам понемногу погружался в его жизнь, в которой до тех пор ему отводилось вполне определённое место. Он просто хотел стать немножечко ближе к тому, кто давно уже занял целиком всё его существо, но сам до сих пор пускал его лишь в прихожую.

При всей несдержанности Дугласа за это он не ожидал быть наказанным, ведь на сей раз он не сделал ничего — действительно ничего — только попытался стать ему капельку ближе.

Всё яснее становилось Артуру, что происходящее не зависит от него абсолютно. Ретт мог окружить его заботой, если хотел этого сам — или избить до смерти, если таково было его собственное желание. При этом не имело значения, что говорил и что делал сам Артур. Ему даже показалось на миг, что если бы он в самом деле продался Гарднеру, Ретт не заметил бы этого, по уши погружённый в своё собственное виденье мира, и мог обвинить его в чём-то совсем другом.

Артур медленно двигался вдоль набережной. Размышления выматывали не хуже скандала с Дугласом, кроме того, Артур понимал, что именно эти размышления бесполезны — нужно было думать не о том, что было, а о том, что делать дальше.

Он не знал, хочет ли вернуться назад. Ясно было одно — находиться в постели с Реттом было невыносимо. Идти в те места, где он обычно бывал один, Артур тоже не хотел — в этом была бы какая-то глупая игра. Если он шёл на вокзал, то почти что ждал, когда Ретт явится за ним. Он сам хотел этого, потому что знал — примирение будет много слаще ссоры.

Сейчас он не хотел, чтобы его нашли. Он не хотел вообще ничего. Пару раз он останавливался, чтобы заглянуть в тёмные воды реки. Почему-то мысль о том, чтобы броситься туда, раздражала. Он хотел небытия, но небытия другого. Ничего не чувствовать и не знать, избавиться от боли и от радости… и, наверное, от любви. Любви, которая стала источником миллиона более мелких чувств, рвавших в клочья его привычную реальность, и лепившую из неё по своему вкусу что-то невообразимое и разноцветное.

В конце концов Артур забрёл под какой-то мост и в очередной раз остановился, привалившись к каменному подножию. Близился рассвет. Он явно не успевал уйти достаточно далеко, чтобы Ретт не смог его найти.

Постояв секунду, он сполз вниз по постаменту, обхватил колени руками и всё-таки заплакал. Слёзы лились медленно и равнодушно, будто и они не зависели от его желаний, и постепенно Артур понял, что засыпает.

Проснулся он от того, что солнце светило в глаза, и не сразу понял, почему сидит на холодной земле. Подняв взгляд, он огляделся кругом и увидел сидящего напротив в такой же позе оборванного человека. На незнакомце было старое, не раз побывавшее в грязи пальто, рваные джинсы и перчатки с обрезанными пальцами. Мужчина был небрит и не имел возраста — лицо его осунулось так сильно, что могло принадлежать и двадцатилетнему, и пятидесятилетнему.

Мужчина смотрел на него мрачным тяжёлым взглядом, то ли изучая, то ли желая зажарить и сожрать.

Артур сглотнул и поздоровался.

Мужчина кивнул.

— Здесь занято, — сказал он после паузы.

Артур облизнул солёные губы.

— Я… — он не сразу подобрал слова, — я не собираюсь вас притеснять, сэр. Мне просто нужно место, где нет камер.

Мужчина некоторое время смотрел на него. Потом достал окурок и раскурил.

— Ты кто? — спросил он.

Артур отвёл взгляд.

— Это не важно.

— Чистенький…

Артур вздрогнул и посмотрел на незнакомца, стараясь скрыть испуг.

— Ты бы поосторожнее, — продолжил тот, — я во что попало не лезу, но тут многие захотели бы на тебе нажиться.

Артур снова повёл плечами.

— Мне просто нужно туда, где нет камер… — повторил он беспомощно.

Мужчина затянулся пару раз, затем, не выпуская окурка изо рта, встал и подошёл к основанию моста. Чуть подтолкнув Артура в сторону, дёрнул дверь, оказавшуюся у него за спиной. Та открылась с третьего раза, и бродяга кивнул Артуру внутрь.

Артур смотрел на тёмное помещение с сомнением.

— Там проход в канализацию, — пояснил бродяга. — Сток идёт под рекой. Камер нет, кому нахрен интересно смотреть на дерьмо.

— А выход? — спросил Артур растерянно.

— Выход каждые метров двести. Если не откроется — значит люк ведёт под реку. Если откроется — значит под мост.

Артур торопливо кивнул.

— Спасибо, сэр.

Бродяга пожал плечами. Делить насиженное место непонятно с кем ему абсолютно не хотелось.

Глава 42 Лодыжка

Три дня прошли как в тумане. Ретт не мог ни спать, ни есть. Он проверил расписание Артура и обнаружил, что у того тоже назначено две встречи с Гарднером. Почему-то Артур ни разу не говорил ему об этом, и в первые минуты Ретт разозлился, решив, что за этим что-то стоит, но потом заставил себя успокоиться.

Он всё-таки проверил мобильный Артура и в самом деле не нашёл там никаких сообщений, кроме своих собственных. С Гарднером и другими партнёрами Артур созванивался исключительно через секретаря, а тот вряд ли мог вести двойную игру. Зато несчастное приложение, за которое он уже дважды за сутки наорал на Танаку, использовалось явно чаще других. Откладывая телефон, Ретт тяжело вздохнул. Приходилось признать, что вся вина за случившееся лежит только на нём.

Вечером он снова обшарил все места, где они с Артуром бывали вдвоём, а не обнаружив юношу там, принялся кругами прочёсывать окрестности дома. Умом он понимал всю бессмысленность этого занятия, но поделать ничего не мог — находиться в квартире в одиночестве было невыносимо.

Он пробродил всю ночь, а наутро, второпях приняв душ и побрившись, отправился на встречу с Гарднером вместо Артура. Секретарь был удивлён, когда Дуглас потребовал у него бумаги по сделке, но отказать не осмелился. Просмотрев всё несколько раз, Ретт нахмурился. Объект для приложения злости был налицо.

Гарднер тоже был удивлён, но виду не подал. Впрочем, шок явно сказался на его уверенности в себе, и в течении двух часов контракт был подписан на условиях «Дуглас корп».

Вечером Ретт снова отправился на поиски — и снова безуспешно. От Танаки тоже новостей не было. Ретт наорал на него ещё дважды, но Танака лишь молча выслушал всё от начала до конца и в который раз повторил, что работа идёт.

Ретт почти не отрывался от мобильного, надеясь поймать момент, когда Артур появится на экране, но так и не смог. Только в конце третьего дня раздался звонок от Танаки. Тот без предисловий назвал координаты и спросил:

— Мы едем или ты сам?

— Аэромобиль туда, но к нему не подходить. На глаза не попадаться.

— Понял.

Танака дал отбой, а Ретт, бросив документы, рванул к машине.

Маленький скрючившийся силуэт казался особенно хрупким на фоне заходящего солнца, до середины утонувшего в реке. Ретт вышел из аэромобиля и замер, не сразу решившись подойти.

Артур не двигался. Издалека Ретт не мог разглядеть ни лица, ни фигуры, но всё же был абсолютно уверен, что это именно он.

Только спустя полминуты он медленно двинулся к нему.

— Привет, — Ретт опустился на корточки напротив него.

Артур скользнул по нему равнодушным взглядом и отвернулся. Щёки юноши запали, под глазами залегли тени, а вместо запаха корицы от одежды шла невероятная смесь тошнотворных запахов.

— Артур, прости.

Артур молча смотрел мимо него. Ретт поймал его руки и приложил пальцы к губам.

— Я больше не трону тебя, Арти, клянусь. За эти три дня я чуть с ума не сошёл.

— Ты врёшь, — сказал Артур равнодушно.

Ретт долго молчал.

— Да, я вру, — сказал он наконец и приложил перепачканные руки Артура к закрытым глазам. — Я не могу. Я боюсь, что тебя не будет со мной, и это сводит меня с ума. Я не могу тебя потерять.

Артур наконец посмотрел на него.

— Но я хотел… — сказал он. — Хотел быть с тобой, Ретт. Это всё, чего я хотел.

— Прости, — Ретт почувствовал, что больше ничего сказать не может, потому что горло сдавило будто удавкой.

Артур скрючился ещё сильнее, пытаясь спрятать лицо, а когда Ретт поймал его в ладони и осторожно приподнял, на щеках блестели дорожки слёз. Артур попытался отвернуться, но Ретт не позволил, прижал его к себе и осторожно погладил по волосам.

— Пойдём домой, малыш.

Артур ответил не сразу.

— Я всё сделаю для тебя, Арти. Только дай мне шанс.

— Я не могу, — сказал Артур негромко.

— Прости.

Артур повернулся к нему и вздохнул.

— Я подвернул ногу, Ретт. Иначе я бы не вышел сюда.

Ретт не стал дожидаться продолжения истории. Просто подхватил его на руки и понёс в машину.

Артур не сопротивлялся, но и не льнул к нему, как это было обычно. Ретт усадил его на белое сиденье и осторожно пристегнул.

— Я тебе весь салон испачкаю, — пробормотал он, когда Ретт уже садился за руль.

Ретт ничего не ответил, только притянул его к себе и, обнимая одной рукой, тронул аэромобиль с места.

Дорога заняла минут пятнадцать. Артур продолжать смотреть куда-то за окно, но отстраниться не пытался. Около дома Ретт точно так же вынул его из машины и на руках поднял в квартиру.

— Подожди секунду, — он опустил Артура на пол, но только плотнее прижал к себе, а сам принялся искать ключ.

Артур молча протянул руку и приложил металлическую пластинку к замку.

Ретт снова попытался взять его на руки, но Артур оттолкнул его ладонь.

— Не надо… пару метров я пройду.

Ретт не обратил на возражения никакого внимания, поднял его и занёс внутрь. Пинком ноги закрыв входную дверь, он сразу же свернул в ванную и только потом ненадолго отпустил Артура, чтобы включить воду и помочь ему раздеться.

Артур по прежнему оставался безучастным к происходящему, и это равнодушное отсутствие было невыносимо. Ретт, опустившийся на корточки, чтобы стянуть с него джинсы, не выдержал и прильнул щекой к обнажённому торсу.

— Артур… — выдохнул он.

Артур секунду стоял безучастно, а потом всё-таки протянул руки и опустил их на затылок Ретту, вплетая пальцы в короткий ёжик волос.

Окрыленный этим ответным движением, Ретт поцеловал его у самого соска и поднял глаза.

— Если бы с тобой что-нибудь случилось, я бы умер.

Артур не ответил. Только чуть отвернулся в сторону.

— Я просто хотел быть чуточку ближе к тебе… — повторил он тихо. — Что я сделал, Ретт?…

Ретт плотнее вжался в его грудь.

— Ничего, — прошептал он. — Ничего, Артур.

— Ты же следишь за мной.

Ретт вздрогнул и поднял на него глаза, неуверенный в том, что всё слышит верно.

— Я знаю про камеры и про дневник.

Ретт попытался вглядеться в его глаза, но не смог поймать убегающий взгляд.

— Я просто… Просто тоже хотел… Кусочек тебя…

— Артур! — не выдержав, Ретт вскочил на ноги и прижал Артура к себе, практически лишая возможности дышать.

— Я не шпионил… Я не…

— Артур, замолчи.

Ретт прижал бы его ещё сильнее, если бы мог.

— Прости меня. Я не знал. Я идиот. Если бы ты сказал, что хочешь… — он покачал головой и уткнулся носом в волосы Артура. Сейчас они пахли чем угодно, только не его любимыми сладостями, но ему было уже всё равно, лишь бы только чувствовать тело Артура рядом с собой. — Я идиот, — повторил он. — Я думал, ты с кем-то общаешься. Ты так улыбался глядя… глядя на…

— … на тебя, — тихо закончил Артур за него и попытался вырваться, но не смог. — На тебя… — повторил он уже самому себе и на какое-то время замолчал. — Это так… так странно, понимать, что я могу видеть тебя всегда. Что нету этих встреч, переговоров, конкурентов и партнёров, что я могу почти что прикоснуться к тебе в любой момент. Узнать, что ты делаешь, чем дышишь…

— Я знаю, — прошептал Ретт, — знаю…

Артур всё-таки поднял взгляд.

— Неужели это так плохо?

Ретт только устало покачал головой.

— Артур… я думал, что ты общаешься с кем-то. С кем-то другим. Ты никогда не улыбался мне вот так, свободно.

— Но я улыбался тебе!

— Прости.

Он замолчал, не зная как ещё объяснить то, что произошло, и, лишь подливая масла в огонь, Артур покачал головой и сказал:

— Я не понимаю, что я сделал.

— Ничего.

Ретт снова замолк.

— Артур, залезай в душ, — попросил он, стараясь взять ситуацию под контроль.

Артур оглянулся и неловко переступил по кафелю, приближаясь к бортику. Ретт подсадил его, помогая перебраться внутрь без помощи правой ноги и, улучив момент, поймал опухшую лодыжку.

Он осторожно провёл ладонью по её изгибу, внимательно отслеживая реакцию Артура.

— Можно? — спросил он.

Артур равнодушно пожал плечами, ещё не понимая, что он имеет ввиду.

— Держись за что-нибудь.

Артур нащупал позади выступающую плитку, и Ретт, продолжая удерживать голень, дёрнул ступню Артура на себя.

Юноша взвыл и зло посмотрел на Дугласа. Ретт улыбнулся, к своему удивлению обнаружив, что боль возвращает во взгляд Артура жизнь.

— Тебе всё мало, да? — спросил он со злостью. — Мало, что ты насилуешь меня, избиваешь, унижаешь… Ты хочешь..

Ретт не слушал этот бессмысленный поток слов. Торопливо скинув на пол одежду, он забрался к Артуру и попытался прижать его к стене.

Артур не дался. Он сильно, как ему показалось, ударил Ретту кулаком в живот, но тот лишь усмехнулся, перехватил его руку и завёл за голову.

Артур попытался ударить ещё раз, уже другой рукой, она тут же оказалась так же прижата к кафелю.

— Ненавижу, — выдохнул он, но договорить не успел, потому что Ретт закрыл ему рот поцелуем.

Артур колебался секунду, а потом с охотой ответил, надеясь всё же, что Ретт отвлечётся от его рук, но тот продолжал крепко сжимать тонкие запястья юноши.

— Ненавижу, — выдохнул он снова, когда Ретт чуть отстранился, чтобы заглянуть ему в глаза, и тот опять запечатал ему рот.

Струйки тёплой воды щекотали Артуру шею, намокшие волосы липли ко лбу, а там, где вода уже сбежала по телу, кожи неприятно касался холодный воздух.

Артур выгнулся, стараясь сбежать от сквозняка и прижимаясь к Ретту всем телом.

Ретт ещё раз отпустил его губы.

— Сволочь! — выдохнул Артур, но в глазах его уже не было злости.

Поразмыслив, Ретт решил закрепить результат и поцеловал его в третий раз.

Артур почти повис на нём, уже не пытаясь держаться на ногах. Ретт не заметил, в какой момент твёрдый член юноши начал тереться о его бедро.

— Уже? — выдохнул он, чуть отстраняясь.

— Уйди, я грязный.

— Я заметил, что тебя это волнует, — перехватив руки Артура одной рукой, Ретт другой поймал его член, крепко сжал ствол и провёл большим пальцем по головке.

Артур издал тихое «ох» и прогнулся дугой, подаваясь навстречу.

Ретт сделал ещё несколько движений, а потом наклонился и, чуть оттолкнув лбом его голову, оттянул зубами тонкую кожицу на шее. Он отчётливо ощущал, как бьётся пульс совсем рядом, как он ускоряет свой бег, когда Ретт особенно сильно покусывает нежную шею, и как трепещет, почти рвётся из рук тело Артура.

— Пусти… — выдохнул юноша, но Ретт не обратил на это никакого внимания. Убрав руку с его члена, он скользнул пальцами по его бедру и сжал ягодицу — медленно, но со вкусом.

— Можно? — спросил он, отстраняясь и ненароком пробираясь пальцами ближе к анусу.

Артур нервно кивнул.

Ретт ещё раз поцеловал его чуть выше ключицы и, резко перевернув, шлёпнул по заднице.

Артур снова ахнул и прогнул спину, выставляясь навстречу. Ретт ещё разок сжал белоснежную мягкую плоть. Нехотя отпустив руки Артура, он присел на корточки и уткнулся носом в сжатую дырочку. Осторожно лизнул, и тело любовника тут же сильнее подалось ему навстречу.

Ретт подсунул руку Артуру под живот, придерживая, а сам проник языком чуть глубже.

Артур попытался изогнуться, насаживаясь на его язык, но только ткнулся кончиком члена в жёсткие пальцы. Ретт поддался соблазну и, поймав его член рукой, принялся двигать вдоль него ладонью, всё так же исследуя легко поддающийся ласкам вход.

— Ретт… — выдохнул Артур. Он опустил руки на ягодицы и чуть развёл, пытаясь подставиться ещё сильнее.

Ретт лишь усмехнулся и, отстранившись, легко пощекотал его. Встал, и поймав обе руки Артура, заставил опереться ими о стену. Свои ладони он положил сверху, припечатывая их. Грудь его плотно приникла к спине Артура.

— Люблю тебя, — прошептал он и, качнув бёдрами, плавно и глубоко вошёл в тело любовника.

Артур ахнул, прогибаясь и откидывая голову ему на плечо.

Ретт тут же поймал его губы и принялся нетерпеливо целовать. При этом он плавно покачивал бёдрами, заставляя тело Артура содрогаться при каждом толчке.

Чуть отстранившись, он заглянул в лицо любимому. Ресницы Артура были опущены, но под ними едва заметно сверкали зрачки.

— Ты простил меня? — спросил Ретт.

Артур промычал в ответ что-то невнятное.

— Артур, ты меня простил? — он толкнулся особенно сильно.

— Потом… — выдохнул Артур и закусил губу, — Ретт…

Ретт поймал его губы и коротко поцеловал. Потом снова отодвинулся, вглядываясь в лицо, и, толкнув одну руку вниз, заставил опустить её на давно уже вымаливающий ласки член юноши. Контролируя каждое его движение своей рукой, Ретт принялся медленно водить по стволу, внимательно глядя в расслабленное лицо. Губы Артура припухли и были чуть приоткрыты, но Ретт выбрал другой путь. Он снова опустил голову и прикусил его шею под самым ухом.

Артур протяжно выдохнул, и Ретт ощутил на своих пальцах сперму. Анус, обнимавший его собственный член, стремительно запульсировал, и Ретт выгнулся, входя напоследок до предела. Наслаждение накрыло его на несколько секунд, и Ретт торопливо вернул их с Артуром руки обратно на стену, опасаясь, что они рухнут и расшибут остатки конечностей.

— Я уже не могу без тебя, — прошептал он в самую шею Артуру.

Артур не ответил, только прислонился лбом к стене.

— Ты всегда будешь делать мне больно, — сказал он, когда сердце перестало глухо стучать.

— Тебе это нравится, — сказал Ретт, упираясь лбом ему в плечо.

— Мне… Не знаю, Ретт. Иногда это слишком. И… — Артур закусил губу, вспомнив причину ссоры. — Я просто…

— Тш-ш…

Ретт развернул его лицом к себе и прижал к груди.

— Я твой, Артур. Делай со мной, что хочешь. Следи, убивай, мучай. Только будь со мной.

Артур замер, медленно расслабляясь.

— Всё, что ты делаешь со мной?

Ретт уткнулся носом ему в макушку и вздохнул.

— Всё, что я делал с тобой.

Почему-то эта мысль окончательно успокоила Артура, и он прижался к Дугласу уже вполне открыто.

— Мы будем принимать душ, или ты притащил меня сюда, чтобы трахнуть?

— И то, и другое, — откликнулся Ретт и потянулся за бутылочкой с гелем.

Когда они уже выбрались наконец из ванной, Ретт укрыл Артура одеялом и положил мобильный рядом с подушкой.

Артур заметно напрягся, будто увидел рядом с собой змею.

Ретт провёл кончиками пальцев по его щеке.

— Ты будешь за мной следить?

— Зачем? — спросил Артур, и голос его прозвенел металлом.

Артур осторожно погладил его по волосам.

— Мне будет теплее от мысли, что ты смотришь на меня.

Артур закрыл глаза и обмяк. Потом поймал его ладонь и крепко сжал.

— Да, — сказал он, — да, Ретт.

Глава 43 Гроза

Артур больше не улыбался.

Ретт всё так же ловил его взгляды, направленные в телефон, но теперь они были серьёзными и мрачными. Ретту всё отчётливее казалось, что между бровей Артура проступает вертикальная морщинка.

Каждый раз, поймав этот мрачный взгляд, Ретт старался улучить момент и отправить ему короткое сообщение: «Я тебя люблю». Ненадолго морщинка разглаживалась, но когда Ретт смотрел в телефон снова, она возвращалась на прежнее место.

На конец осени был назначен крупный саммит глав судостроительных корпораций, но Ретт не видел никакой возможности оставить Артура в одиночестве. Не хотелось и вырывать его из работы, чтобы заставить присутствовать на бесконечных, ни о чём не говорящих ему обсуждениях.

Однако в конце концов Ретт всё-таки решил взять его с собой.

Артур отреагировал на предложение без особого энтузиазма, а в ответ на обеспокоенный вопрос Ретта только пожал плечами.

— Там будет много людей. Мне, очевидно, придётся всё время сидеть в номере, чтобы тебе было спокойнее. Не обижайся, Ретт, — это так.

Последние слова попали в цель — Артур всё так же видел Ретта насквозь.

— Я надеялся, ты будешь сопровождать меня.

Артур только пожал плечами.

Выудить из него что бы то ни было ещё оказалось невозможно. Последнее время он был таким почти всё время — на вопросы отвечал коротко и ни с чем не спорил. Поступки и слова свои не объяснял и почти не проявлял инициативы, лишь позволяя целовать себя и обнимать. Он всё так же легко откликался на ласки, но больше в этом не было прежнего безумия, скорее расслабленная покорность. Ещё год назад одно это радовало Ретта безмерно, теперь же, когда он видел, каким Артур может быть, этого было ничтожно мало.

Ретт мог бы поклясться, что Артур снова впадает в депрессию, но как выудить его наружу — не знал. Артур ничего не говорил, в ответ на любые попытки проникнуть внутрь его души он лишь вздыхал, пристраивался к Дугласу и устало опускал голову ему на грудь. Ретт не мог понять, что это значит — счастлив ли Артур в эти минуты или просто подыгрывает ему, стараясь уйти от расспросов.

За два месяца извлечь Артура из раковины удалось лишь однажды, вскоре после его побега.

— Я хочу заняться какой-то самообороной, — сказал он в ответ на в который раз уже задававшийся вопрос Ретта: «Что мне сделать для тебя?»

Ретт помолчал. Они стояли на набережной. Вдалеке виднелся контур одного из двенадцати мостов Астории. В последнее время Артур приходил сюда даже чаще, чем на вокзал, и всё время смотрел на этот мост.

Дул холодный ветерок, и Ретт задумчиво смотрел, как Артур потирает затянутые в кожаные перчатки пальцы и смешно хохлится, стараясь спрятать подбородок в пышный белый шарф.

Молчание затягивалось, и Артур обернулся, чтобы вглядеться в глаза Ретта.

— Хорошо, — сказал Ретт, только теперь сумев отвлечься от зябнущих пальцев и тоже глядя ему в глаза.

Артур выглядел немного удивлённым.

— Ты не спросишь меня, зачем?

Ретт пожал плечами.

— А ты делаешь это мне назло?

Артур отвёл взгляд.

— Нет… не только.

Ретт потянулся и прижал его к груди.

— Артур, это хорошая мысль. Ты же хочешь почувствовать себя уверенней. Это поможет.

— Это глупо, да? — Артур бросил на него короткий взгляд и отвернулся. — Наверное, ты сейчас смеёшься в глубине души, потому что прекрасно понимаешь, что я всё равно не смогу ничего с тобой поделать.

Ретт грустно улыбнулся и поцеловал его в висок.

— Твой телепатический дар дал сбой. Я не смеюсь. Ты боишься меня, и мне от этого абсолютно не смешно. Ты хочешь почувствовать себя в безопасности — я тебя понимаю и тоже этого хочу.

Артур вскинул на него взгляд, и на сей раз в глазах его читалась злость.

— Тогда зачем ты это делаешь, Ретт? Зачем ты причиняешь мне боль, я же… я же люблю тебя… — закончил он совсем тихо.

Ретт притянул его голову обратно к себе и уткнулся носом в макушку.

— Я тоже тебя люблю. Но я не могу иначе.

Артур покачал головой.

— Вот это пугает меня больше всего. Если бы я хотя бы мог надеяться, что что-то изменится…

Ретт промолчал. Как-то он уже пытался обещать, что больше не причинит Артуру боли — едва слова были сказаны вслух, оба поняли их лживость. Повторять враньё он не хотел.

— Как далеко ты можешь зайти? — спросил Артур тихо.

Ретт не ответил.

— Может наступить день, когда мой лифт просто… просто сорвётся вниз?

Ретт с силой сжал его плечи и, встряхнув, заставил посмотреть себе в глаза.

— Никогда, Артур. Слышишь? С тобой — никогда.

Он только теперь понял, насколько сильно сжалась его хватка, и торопливо ослабил её.

— Со мной — никогда… — повторил Артур тихо, — значит… ты в самом деле можешь убить, просто… просто из злости?

Ретт отвернулся и долго смотрел на реку.

Потом ответил спокойно:

— Да. Могу. И не только убить.

Он наконец повернулся к Артуру.

— Но я никогда… — он замолчал и опустил взгляд, поняв, насколько бессмысленно продолжать. Это опять была ложь, в которую не поверил бы никто из них.

Он долго молчал, а затем сказал:

— С тобой позанимается Шелман, хорошо? Это тебя устроит?

Артур кивнул.

— Он подберёт тебе пистолет. Настоящий, а не такой, как те, твои.

Артур сглотнул и кивнул.

— Только обещай, что стрелять будешь не в себя.

Артур не ответил. Только зарылся носом в пальто Ретта и замер, вдыхая знакомый запах. Он стоял так долго, пока ветер не стал усиливаться, а потом перехватил руку Дугласа, лежащую у него на спине, и потянул его к дому.

— Пошли. Я сделаю грог. Тебе должно понравиться.

Ретт улыбнулся одним краешком рта.

— Ты не ответил, — бросил он вдогонку, не особо сопротивляясь и следуя за Артуром.

Артур резко развернулся и замер на секунду, внимательно и серьёзно глядя ему в глаза.

— Обещаю, — сказал он и снова повернулся к Ретту спиной.

Депрессия Артура лишь усугубляла и без того безрадостное настроение Дугласа.

Сделки, которые продлевались из года в год, по какой-то причине срывались одна за другой. Аналитики копались в данных так долго, как будто им платил противник, но в конце концов сразу несколько из них сообщило, что, похоже, экспансия исходит от «Intelligence Manage», корпорации семьи Гарднеров, специализирующихся на микроэлектронике.

До сих пор «Дуглас корп» без особых проблем соседствовала с империей Гарднеров. «Интелидженс» не интересовалась тяжёлой промышленностью, предпочитая перекупать военные технологии и использовать их на производстве навигаторов, систем наведения противометеоритных пушек и некоторых спутниковых технологий слежения. На этом поприще у Гарднеров были прочно налажены торговые связи со всеми земными производителями и широким кругом покупателей — от горнодобывающих компаний до военных. Судостроительная компания Дугласа, в последние годы занявшая заметное место в своём сегменте рынка, была скорее естественным союзником «Интелидженс», чем её конкурентом. Впрочем, если корабли не могли летать без навигации, то микроэлектроника спокойно уходила в другие сферы. Кроме того, вражда с «Интелидженс» сулила усиление конкурентов, которым Гарднер теперь сбывал более выгодные контракты.

Дуглас никак не мог понять причин неожиданного конфликта. Его октябрьская сделка была жёсткой, но не выходила за рамки обычной практики их сотрудничества. Строго говоря, это Гарднер вышел далеко за рамки деловой этики, заявив цену на тридцать процентов выше стандартной. Обоснование потерями от эмбарго, наложенного Эрханом, выглядело смехотворным — доля эрханских ресурсов в производстве продукции «Интелидженс» была в десятки раз меньше того, что вынужден был закупать сам Дуглас.

Ретт пытался найти других поставщиков, но, к его удивлению, оказалось, что за последние месяцы «Интелидженс» поглотила практически весь рынок земных навигационных систем.

Тут-то и пригодились контракты, подброшенные Бёлером — Эрхан по какой-то причине, ведомой одним эрханцам, с Гарднерами дела не имел. Однако переход на эрханские электронные системы хоть и сулил определённые выгоды — Дуглас теперь мог заявить, что использует эксклюзивные импортные технологии — требовал времени и существенного переоборудования кораблей. Заметная часть готовой продукции шла на пересборку и переплавку, и хотя резервные фонды пока держали удар, ситуация не прибавляла Ретту спокойствия.

Большую часть переговоров теперь приходилось переводить на Артура — избранная изначально технология «представительства» дома Эссексов работала плохо, эрханцы ломили несусветные цены, постоянно переводили разговор в неделовое русло и пытались припоминать Дугласу военное время. Ретт почти полностью освободил Артура от работы над открытым недавно производством и строго-настрого запретил его секретарю передавать Артуру материалы, касавшиеся экономического развития, — Артур постоянно зависал над ними, тратя времени куда больше, чем ушло бы у профессионала, но по-прежнему отказывался слепо доверять аналитическому отделу.

Ретт не мог понять, как сказывается такой объём работы на психологическом состоянии юноши, но ему постоянно казалось, что усталость загоняет его ещё глубже в раковину. Артур, и без того вымотанный личными переживаниями, к середине декабря стал походить на зомби с покрасневшими глазами и бледными, как у мертвеца, губами. Ретт старательно искал способы перегрузить с него часть работы, но это было невозможно — основную нагрузку и так теперь составляли контакты с Эрханом.

Ещё большее напряжение — как для самого Дугласа, так и для их отношений, составлял затягивавшийся развод.

Ретт уже несколько раз был на грани того, чтобы рассказать о процессе Артуру, хотя изначально хотел просто поставить его перед фактом, когда дело будет сделано.

Жози, как и следовало ожидать, не церемонилась и открыто заявляла, что большая часть состояния Дугласа заработана благодаря ей. Приходилось поднимать архивы за прошедшие десять лет, и каждое отдельное заявление опровергать с контрактами в руках.

Кроме того — за полгода она перекупила троих юристов, работавших на Дугласа, и он уже откровенно не знал, где можно взять человека достаточно надёжного.

Поиски такого пришлось поручить Танаке, параллельно спросив совета у Бёлера. Бёлер предложил несколько вариантов, и после тщательной проверки Ретт обратился к Яну Босмансу, — специалисту, три десятка лет работавшему с семьёй Бёлеров. Босманс, как оказалось, сам не был сторонником честной игры, зато с его появлением дело пошло заметно более успешно. Несколько раз он намекал Дугласу, что ситуацию с разводом можно решить быстрее и проще, но Ретт предпочитал этих намёков не замечать.

Дуглас и сам не знал, что именно создаёт это непрекращающееся ощущение тяжести: Гарднер, Эссекс или Жози, но в общей сложности они доводили его до состояния, когда казалось, что тяжёлое и низкое осеннее небо вот-вот рухнет на голову.

Желание рассказать обо всём Артуру было непреодолимым, но Ретт хотел говорить с тем Артуром, что звонил ему с Земли и признавался в любви, а не с измотанным и замкнутым существом, которое обитало теперь в его доме. Этот усталый Артур вряд ли мог поделиться с ним теплом, которого не хватало ему самому, и Ретт каждый раз приходил к выводу, что нагружать его ещё и своими проблемами будет попросту подло.

В середине января тяжёлые тучи разразились наконец грозой, и Ретт вздохнул с облегчением, потому что удар оказался болезненным, но не настолько, насколько он ждал.

Он сидел в офисе, когда раздался стук в дверь, и на пороге появился Сандберг.

— Вам посылка, мистер Дуглас, — сообщил он.

Ретт потёр глаза.

— Что там?

— Боюсь, там личное.

Ретт нахмурился и оглядел пухлый конверт в руках секретаря.

— Надеюсь, охрана её проверила?

Сандберг прокашлялся.

— Само собой, сэр. Честно говоря, мы не знаем, должны ли показывать её вам…

— Дайте сюда, — поморщился Дуглас и протянул руку.

В ладонь его лег плотный пакет. Письмо было надорвано и, повертев его в руках, Ретт достал маленькую упаковку с мини-диском.

— Вы уже смотрели? — спросил Ретт, доставая диск и вставляя его в компьютер.

Сандберг прокашлялся.

— Мельком, сэр. В рамках общей процедуры.

Ретт дождался, пока компьютер прочитает диск. На экране появилось предложение запустить видео, и Ретт нажал кнопку «OK». Около пяти секунд он смотрел на появившуюся запись. А затем нажал «Стоп». Сердце гулко стучало в груди, шум в висках оглушал.

— Кто это принёс? — спросил он.

— Мы… не знаем, сэр. Запись лежала у Милфорд на столе.

Дуглас перевёл мрачный взгляд на Сандберга.

— Мы выясним, сэр, — торопливо добавил тот.

— Кто ещё её смотрел?

— Я и Милфорд. Всё согласно…

— Выйдите и пригласите ко мне Эссекса.

Сандберг торопливо покинул кабинет, радуясь, что буря произойдёт уже без него.

Ретт попытался запустить запись ещё раз, но не выдержав, снова остановил и стал ждать. Круговорот мыслей в голове доводил до исступления, и ярость усиливалась с каждой секундой.

А потом вошёл Артур.

Он переступил порог, закрыл дверь и остановился — осунувшийся и усталый. Плечи его были опущены, и только глаза смотрели на Дугласа равнодушно и безнадёжно.

Ретт абсолютно ясно осознал, что он ничего не сможет сделать, даже если запись настоящая. Он не сможет причинить боль этому измотанному существу, потому что ещё один удар, скорее всего, станет последним.

— Он сказал тебе? — спросил Ретт.

Артур помотал головой, но Ретту почему-то показалось, что он всё равно знает, даже если Сандберг и удержал язык за зубами.

— Подойди, — собственный голос звучал резко, но совладать с ним Ретт не мог.

Артур спокойно подошёл вплотную к нему и, повинуясь жесту Дугласа, взглянул на экран. Картинка замерла на том моменте, когда высокий крепкий шатен разворачивал лицом к стене светловолосого юношу.

Артур сморгнул, пытаясь осознать увиденное. Затем потянулся к мышке и, чуть отмотав назад, запустил запись по-новой.

С минуту в кабинете стояла тишина, прерываемая только хриплыми вздохами, раздававшимися из динамиков.

Потом Артур обернулся к Ретту — смотрел он так же устало и безнадёжно — и молчал.

Ретт взял его за руку и потянул на себя, заставляя опуститься к себе на колени. Молча наклонился и опустил голову ему на грудь.

— Скажи, что это неправда, — попросил он тихо.

Артур молчал.

— Артур… — Ретт поднял взгляд и встретился со взглядом Артура, в котором не мог прочитать ничего.

Молчание затягивалось.

— Ты всё равно не поверишь мне, — сказал Артур равнодушно через некоторое время.

Ретт закрыл глаза.

— Скажи… просто скажи, что это неправда.

Артур продолжал молчать. Прошло больше минуты, прежде чем он сказал:

— Не всё, — и отвернулся.

Глава 44 Молчание

Саммит начинался ровно так, как предполагал Артур — три дня Дуглас почти не появлялся в номере, а самому ему предписывалось из номера лишний раз не выходить. Дуглас пропадал в компании других судостроительных магнатов даже после официальной части. Артура он приглашал с собой, но тот не горел желанием видеть такое количество денежных мешков.

В итоге видеться им практически не удавалось. На четвёртый день Артур всё же согласился поприсутствовать на фуршете, однако мысль эта пришла ему в голову слишком поздно, и добираться до места ему пришлось одному.

Уже на подступах к залу для совещаний он испытал странное чувство, будто кто-то следит за ним, но не придал ему значения — этим кто-то вполне мог бы оказаться любой из людей Танаки.

Внутрь Артура пустили без проблем — его фамилия оказалась в списках. Но найти Дугласа в помещении, состоящем из пяти банкетных залов, оказалось не так-то просто.

Несколько раз Артур натыкался на знакомых — как на тех, кто знал его через Дугласа, так и на тех, с кем сотрудничал сам. Пару раз с ним заговаривали люди, которых он и вовсе не помнил, — однако все они были в меру любезны и лишних вопросов никто не задавал.

Только однажды его остановила компания из трёх эрханцев, уже перешедших границу официального и нездорово хихикавших над одними им понятными шутками.

— Мистер Эссекс, — подозвал его один из них.

— Мистер М-Карру, — Артур поклонился.

— Вы сегодня один?

— Разумеется, нет, — Артур спокойно посмотрел ему в глаза. — Вы не видели мистера Дугласа?

М’Карру фыркнул.

— Неужели вы всё ещё с ним?

— Некоторые вещи не меняются и не изменятся в будущем.

М’Карру прицокнул длинным раздвоенным языком.

— Вы напрасно тратите на него время, мистер Эссекс. Мой народ знает, на что он способен.

Взгляд Артура стал задумчивым.

— Поэтому вы не желаете вести дел лично с ним?

М’Карру хмыкнул и кивнул.

— Мы не торгуем с убийцами.

Артур склонил голову набок.

— Что он сделал? — спросил он.

М’Карру переглянулся с двумя другими эрханцами и стал неожиданно серьёзным.

— Вы не знаете?

Артур покачал головой.

Казалось, М’Карру колеблется, не зная, стоит ли отвечать.

— После Артагона он был причислен к двенадцати проклятым, — ответил за него другой эрханец.

— После Артагона? — Артур нахмурился, — простите, я знаю вашу историю не так хорошо, как следует.

— Артаргон… — решился, наконец, М’Карру — это одна из самых густонаселённых планет Эрхана. Там никогда не было военных баз, только мирное население. Артагон не участвовал в войне… Однако никто не отменял вражду между эрханцами и уроженцами Терры. Один человек из команды капитана Дугласа погиб там. В увольнительной, — М’Карру посмотрел на Артура в упор, — один, мистер Эссекс. И ему просто не стоило соваться в наши города.

Артур нахмурился, ещё не до конца понимая, чем закончится история.

— Что сделал Дуглас? — спросил он.

Взгляд М’Карру стал колючим и холодным.

— Он сжёг город. Дотла.

Артур молчал. Слова М’Карру выглядели слишком похожими на правду, чтобы спорить. Точнее — слишком похожими на Дугласа.

— Мистер Эссекс, вот вы где, — послышался мягкий голос за спиной, и Артур вздохнул с неожиданным облегчением, когда плечо его стиснула чья-то ладонь, избавляя от необходимости продолжать разговор.

— Мистер Гарднер, — Артур растерянно посмотрел на оказавшегося рядом мужчину.

Гарднер ослепительно улыбнулся.

— Я везде вас ищу, почему вы не сказали, куда уходите?

— Я не был уверен, — пробормотал Артур, еще не зная, стоит ли ввязываться в игру.

Впрочем, Гарднер не собирался давать ему время на размышления, — он уже тянул Эссекса за руку прочь.

— Прошу прощения, — только и успел выдавить Артур с вежливой улыбкой, прежде чем оказался в соседнем зале.

— Что вы делаете? — прошипел он, обращаясь уже к Гарднеру. — Неужели вы так плохо понимаете человеческий язык?

— О, я понимаю отлично, — Гарднер перехватил пробегавшую мимо официантку и взял с подноса два бокала с шампанским. Один он протянул Артуру, но тот покачал головой. — Почему вы один? Неужели Дуглас наконец сгинул в пучинах космоса?

Артур натянуто улыбнулся.

— Не дождётесь, мистер Гарднер.

— Я не жду, — лицо Гарднера озарила улыбка. Она оказалась неожиданно ослепительной, и Артур подумал, что девушки, наверное, сходят по Гарднеру с ума. — Я активно действую. Как вам ситуация на судостроительном рынке?

Артур нахмурился. В последнее время он занимался в основном своим сегментом, но и до него доходили слухи о возросших проблемах Дугласа.

— Не совсем понимаю… — он запнулся. — Вы же не хотите сказать, что…

Улыбка Гарднера стала ещё шире.

— Мистер Гарднер, я никогда не поверю, что вы можете перетряхнуть всю экономику Земли ради пустой забавы.

— О, — Гарднер приблизился и будто ненароком вдохнул запах его волос. — Вы и не представляете, как дорого я готов заплатить за эту забаву.

Артур плотно сжал губы и отстранился.

— Вы чего-то не понимаете, мистер Гарднер. Эта забава не продаётся.

— Вы лжёте, мистер Эссекс. У всех есть своя цена.

Артур прищурился.

— И какова же моя?

Гарднер осушил свой бокал и поставил на поднос проходящей мимо официантке.

— Я пока не закончил с оценкой, — он усмехнулся. — Но полагаю, спокойствие «Дуглас корп» сойдёт за задаток.

Артур фыркнул.

— Вы же не рассчитываете, что я поддамся на угрозы.

— Была такая надежда, — Гарднер продолжал улыбаться. — Но у меня есть и другие идеи. К тому же… вам и самому будет приятно.

— Вы слишком самоуверенны.

— Вы всё ещё говорите со мной — значит, моя самоуверенность не так уж необоснованна.

Артур отошёл ещё на шаг назад.

— Вынужден расстроить вас, мистер Гарднер. Спасибо за спасение, но я собираюсь продолжить искать Дугласа.

Артур повернулся боком, намереваясь уйти, но рука Гарднера тут же оказалась на его предплечье и стиснула до боли.

— Я могу показать вам, куда идти.

— Это не требуется, — Артур попытался стряхнуть руку со своего локтя.

— А если я расскажу вам кое-что о Дугласе?

Артур замер.

Гарднер снова улыбнулся.

— Я верно заметил — вас интересует эта тема.

Артур чуть опустил ресницы и посмотрел на Гарднера сквозь них.

— Вам не должен бы льстить такой интерес.

Гарднер убрал руку.

— Я не собираюсь настаивать. Пока.

Артур с трудом подавил желание погладить то место, где ещё ощущалось давление чужих пальцев.

— Чего вы хотите? — спросил он.

— Всего один шанс. Вечера наедине мне будет достаточно. Мы сможем поговорить… И вы узнаете, сколько правды в словах эрханца.

Артур закусил губу. В последнее время ему редко приходилось прибегать к этому жесту, но теперь он не выдержал.

— Вы не понимаете, о чём просите, — сказал он наконец. — Я очень многим рискую, если соглашусь.

— Хорошо, — неожиданно легко согласился Гарднер. — Всего пять минут в уединении. Здесь есть менее шумные гостиные.

Артур поджал губы и огляделся.

— Ну же, мистер Эссекс, они предназначены для переговоров. И мы с вами немного поговорим. Тут повсюду камеры, с вами ничего не случится.

Слова о камерах резко успокоили Артура.

— Хорошо, — сказал он наконец, — но не более пяти минут. Всё же этот вечер я собирался провести не с вами.

Гарднер усмехнулся и, отвесив чуть заметный поклон, указал Артуру в конец зала, где за колоннадой скрывалась небольшая дверца.

— Через пять минут, — сказал он.

Артур кивнул и двинулся вперёд.

В комнате в самом деле было пусто. На столике у дивана на льду стояла бутылка шампанского — что заставило Артура усомниться в том, что комнату в самом деле готовили для деловых переговоров. Он уже шагнул обратно к дверям, когда на пороге появился Гарднер.

— Простите, ваше время вышло, — сказал Артур холодно, намереваясь выйти, но не успел, потому что руки Гарднера оказались на его плечах. Гарднер притянул его к себе и впился в губы поцелуем. Артур не мог не признать, что целовался Гарднер отлично. В брюках тут же потеплело, и ему потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя, а затем, когда руки Гарднера уже шмыгнули к нему под пиджак, тело сработало само собой.

Шелман всегда говорил, что когда дойдёт до дела, надо перестать думать.

Артур не думал. В том числе о том, чтобы развернуть Гарднера лицом к стене, заломить ему руку и прижать затылок.

Всё это вышло само собой. Артур успел лишь заметить, как гулко стучит сердце, увидеть результат собственных действий и сильнее стиснуть руку Гарднера.

— Мистер Гарднер, — процедил он, крепче сжимая вывернутое запястье, — я настоятельно прошу вас обдумывать то, что вы собираетесь сделать. Я вам уже сказал — мне это неинтересно.

Гарднер молчал.

Артур подождал ещё несколько секунд, резко отпустил его и вышел за дверь.

Ретт молчал.

Артур внимательно смотрел на него, пытаясь предсказать реакцию, и не мог. Выражение лица Дугласа было абсолютно незнакомым.

— Ретт… — позвал он тихонько.

— Иди домой, — Ретт наконец посмотрел на него в упор.

— У меня сегодня встреча…

— С Гарднером? — перебил его Дуглас, и Артур замолк.

Ещё секунду царила тишина.

— Иди домой, Артур, — повторил Дуглас, — пока я ещё…

Договаривать ему не пришлось.

Артур быстро коснулся губами его лба, заглянул на секунду в глаза и прошептал:

— Я люблю только тебя, Ретт. Приходи сегодня. Обязательно.

Ретт кивнул.

— Обещаешь?

— Обещаю, — мрачно выдавил Ретт. С каждой секундой ярость сдерживать было всё трудней.

Артур встал и вышел, не говоря больше ни слова.

Ретт попытался перевести дух, но это не помогло.

Не глядя набрал номер Танаки.

— Ко мне.

— Я немного…

— Сейчас же.

— Да… мистер Дуглас.

Танака появился в кабинете спустя пятнадцать минут — не запыхавшийся, но всё же немного растрёпанный.

— Это так срочно? — спросил он и, не останавливаясь, подошёл к столу.

Ретт ткнул на экран, где всё ещё висел кадр, на котором Артур остановил просмотр.

Танака нахмурился.

— Что это?

— Это принесли некоторое время назад.

Танака наклонился, вглядываясь в изображение. Ретт не выдержал и быстро свернул окно.

Танака раздражённо посмотрел на него.

— Как мне работать, если ты не даёшь мне смотреть?

— Не знаю, — мрачно бросил Дуглас и резко отщелкнул кнопку дисковода, достал диск и протянул его Танаке. — Артур говорит, что на деле были первые пять минут. Можешь проверить?

Танака ещё сильнее свёл брови.

— Да, но…

Ретт бросил на него свирепый взгляд.

— Ретт, тебе лучше не видеться с ним, пока мы всё не выясним.

Ретт нервно отстучал пальцами дробь по столу.

— Я верю ему, — сказал он после паузы. — И я обещал, что приду домой. Но ты не пытайся его оправдать. Проверь, не монтаж ли это и всё остальное. И откуда запись, конечно, тоже. Никто не должен видеть ее, кроме тебя, ты понял?

Танака кивнул.

— Как она к тебе попала?

— Спроси обо всём Сандберга. Всё, Танака, больше не могу. Уйди.

Танака кивнул, отошёл к двери и бросил на Дугласа последний насторожённый взгляд. Потом всё-таки вышел и приступил к делу.

Домой Ретт приехал, но только в первом часу ночи.

Артур ждал до двенадцати и уснул, не снимая домашних брюк и лёжа с книгой поверх одеяла.

Ретт осторожно вынул книжку у него из рук и, заложив страницу уголком, отложил на столик.

Постоял секунду.

Хотелось к Артуру — и в то же время было как-то страшно его коснуться. Он внезапно стал чужим — таким чужим, каким не был даже в первый день их знакомства. А может, дело было в том, что тогда Ретт попросту ещё не знал, как много тепла и любви кроется в этом маленьком теле.

Теперь у него не было уверенности, что это тепло принадлежит только ему, и от этого становилось противно.

В конце концов он залез в шкаф, достал простыни и постелил себе на диване в гостиной.

Он уже и не помнил толком, когда спал вот так, скрючившись. Сон не шёл, и он в самом деле попытался вспомнить, — в голову почему-то пришла первая встреча с Артуром в пентхаусе, когда он проснулся и увидел рядом с собой полупрозрачного ангела.

Ретт перевернулся на другой бок и попытался сосредоточиться на чём-то другом, но в голову всё равно лезли маленькие аккуратные ладошки. В то, что они могли скрутить Гарднера, не верилось.

Впрочем, в словах Артура вызывало сомнение не только это. Он мог бы долго оспаривать каждую минуту рассказа, но делать это наедине с собой было бесполезно, а с Артуром говорить он не хотел.

Артур ждал до половины двенадцатого. Мысли в голове сменяли друг друга слишком быстро, и он не мог сосредоточиться толком ни на чём.

Только ближе к одиннадцати — это время ещё казалось не слишком поздним, потому что Ретт мог задержаться в офисе и до двенадцати — он взял в руки книгу и смог наконец отвлечься от размышлений о Дугласе. Утомление сказывалось, и он вскоре задремал, а когда проснулся утром, обнаружил, что всё так же лежит на кровати в одежде. Первые лучи солнца, проглядывая сквозь тучи, серебрили воды реки за окном. Постель была пуста.

Артур перевернулся на бок и сжал собственное тело руками.

Дуглас всё-таки не пришёл. Что это значило, Артур понять пока ещё не мог. Почему-то в голове всплыла прошлая зима, когда он сидел и так же ждал вечер за вечером, но Ретт всё не приходил. Как сначала он представлял их примирение в рождественский вечер, потом мучался от мыслей о том, что впереди две недели одиночества, и решился наконец купить билеты на Землю. Да, это было верно и будет верно теперь — давно следовало навестить Люси.

Додумать Артур не успел, потому что с кухни раздался оглушительный треск и приглушённая ругань.

Артур вскочил и, натыкаясь на углы, рванулся на звук.

Ретт был там. Стоял спиной к двери и пытался что-то жарить на архаичной металлической сковородке.

— Ретт… — прошептал Артур.

Спина замерла.

Артур облизнул губы и, шагнув вперёд, опустил ладонь ему на лопатку.

— Не подходи, — сказал тот тихо, и Артур отдёрнул руку будто бы от огня.

Постоял секунду и молча вышел.

Бесконечное ледяное молчание длилось три дня. Ретт возвращался домой поздно, будто специально дожидаясь часа, когда Артур уснёт. Проверял, всё ли у того в порядке, и стелил себе на диване.

Тело постепенно привыкало к жёсткой постели, но спал он всё равно плохо.

Артур был здесь, совсем близко, только протяни руку. И в то же время он был так далеко… он больше не был его.

Ретт перестал вспоминать их совместные вечера и стал вспоминать Жози. Как всё начиналось, и как он не желал верить первым слухам о её любовниках. И как затем она напрямую высказало ему всё: деньги — вот и всё, что их объединяло.

Он никогда не мог поверить Артуру, но именно сейчас хотел верить так же беззаветно и слепо, как верил когда-то Жози. Может быть потому, что все факты были налицо, и изменить он уже ничего не мог.

Артур не пытался говорить и не пытался оправдываться, и Ретт понятия не имел, что творится у него в голове. Знал только, что больше не был единственным, и Артур решил об этом умолчать.

Танаке он не звонил — не хотел знать правду. И Танака тоже почему-то молчал.

Первым не выдержал Артур. Когда в конце третьего дня Ретт привычно укрыл его пледом и вышел в гостиную, из спальни раздался тихий шёпот. Это было странно, потому что Артур давно уже не метался и не разговаривал во сне.

Дуглас обернулся на звук, всё ещё держа в руках постельное бельё, а в следующую секунду из-за двери вырвался маленький торнадо и ударил ему в грудь, заставляя уронить на пол подушку.

— Я больше так не могу! — крикнул Артур и со всей дури ударил его кулаком в грудь. Дури этой оказалось немало — куда больше, чем когда они мирились в ванной после побега. — Ретт, ну наори на меня, ударь! Только не молчи! — он снова ударил Ретта по груди, и тот чуть попятился. — Не молчи! — повторил Артур и попытался ударить ещё раз, но Ретт перехватил его руки — вначале просто чтобы удержать от удара.

Артур замер, глядя на него со страхом и жадностью, и Ретт снова увидел в его глазах отражение того поезда, что несётся навстречу.

— Я твой… — прошептал Артур и руки его безвольно обвисли в хватке Дугласа. — Только твой….

Ретт дёрнул его к себе и резко прижал к груди.

— Да, — прошептал он, беспорядочно целуя ароматную макушку. Артур крупно дрожал, и Ретт стиснул его сильнее, силясь прекратить эту дрожь.

— Прости меня, — прошептал Артур, закапываясь носом в грудь Ретта. — Вернись.

— Я здесь, — Ретт провёл по его спине вдоль позвоночника сверху вниз. — Здесь, малыш, я никогда не уйду.

— Не отпускай меня.

— Не отпущу, — Ретт снова провёл ладонью по его спине и поцеловал в висок. — Артур…

Они постояли так несколько минут. Артур высвободил руки и теперь сомкнул их за спиной Ретта, ещё сильнее вжимаясь всем телом ему в грудь.

— Пойдём, — шепнул Ретт тихонько и подтолкнул его к спальне.

Артур кивнул, не отрывая лица от рубашки Ретта, но не шевельнулся.

— Арти, пошли.

Ещё один кивок.

Ретт вздохнул, перехватил Артура одной рукой под колени и, вскинув на руки, отнёс в кровать. Затем отстранился и принялся раздеваться.

Артур внимательно смотрел за движениями мускулистого тела, но сам по-прежнему лежал в одежде.

— Уже уснул? — спросил Ретт, садясь рядом с ним и крепко целуя.

Артур тут же обхватил его поперёк тела и вжался головой в живот.

— Давай, — Ретт потянул за футболку Артура, понукая поднять руки вверх.

Артур какое-то время просто не поддавался, а потом резко вскинул на него глаза.

— Ретт… давай просто полежим вместе, хорошо? У меня такое чувство, будто я не спал три дня.

Ретт кивнул и, согнувшись, поцеловал его в висок.

— Раздевайся, сурок. В одежде опять не выспишься.

Глава 45 Запись

Танака отзвонился на следующий день и обещал заехать вечером с отчётом.

Ретт согласился и попросил вызвать Артура около пяти. Каким бы ни был результат экспертизы, Ретт хотел решить дело сразу.

Артур, в свою очередь, не ждал от этого вызова ничего хорошего. Деловые вопросы как правило решались по телефону, личные — вне офиса. Если Ретт вызывал его к себе, значит, хотел высказать что-то, что не терпело телефонной связи, и сделать это немедленно.

Примирение всё ещё казалось ему слишком шатким, чтобы надеяться на лучшее.

Однако, едва он вошёл в кабинет к Дугласу, как попал в плен жарких и заботливых рук.

Ретт поймал его губы своими раньше, чем дверь успела закрыться за спиной и ласково проник между ними. Артуру понадобилась пара секунд, чтобы сообразить, что происходит, и ответить, а едва поцелуй закончился, как он упал Ретту на грудь.

— Ты успокоился? — спросил он, когда решился чуть отстраниться.

— Я соскучился до безумия, — Ретт снова поймал его губы, но Артур протестующе замычал.

— Что?

— Ты меня за этим позвал?

Вопреки недавнему протесту, Артур лишь удобнее устроился в объятьях Ретта.

Ретт помрачнел.

— Нет.

Он отодвинулся и выпустил Артура из рук, затем отошёл к столу, постоял с полминуты глядя в окно и только потом обернулся.

— Артур, тебе есть что добавить насчёт той истории?

С лица Артура медленно сползла улыбка, и под глазами снова стали заметны тени.

— Эй! — Ретт торопливо подошёл к нему и обнял, а затем поцеловал в макушку. — Я не обвиняю. Просто если ты что-то недоговариваешь, я предпочту узнать это от тебя, а не от Танаки.

Артур стал ещё мрачнее.

— От Танаки? — спросил он устало.

— Через полчаса он приедет с результатами экспертизы по плёнке.

Артур ссутулился и обмяк в объятьях.

— Ты всё равно мне не веришь.

Ретт отвернулся.

— Артур, ты думаешь, мне было хорошо эти три ночи?

Артур пожал плечами.

— Я хочу тебе верить. Хочу до изнеможения, потому что если ты лжёшь… Я не знаю, что будет, если я тебя потеряю, — Ретт сильнее сжал его плечи. — Я просто хочу закрыть этот вопрос и никогда больше не думать о нём.

Артур высвободил руку и, поймав щёку Ретта в ладонь, заставил посмотреть на себя.

— А я хочу знать, что я должен сделать, чтобы ты начал мне верить?

Ретт вздохнул. Смотреть в глаза Артуру было трудно. Он был прав. Но избавиться от сомнений, грызших его изнутри, Ретт по-прежнему не мог.

— Я знаю, что со мной трудно, Артур.

Артур покачал головой.

— Ты не понимаешь, почему с тобой трудно, Ретт. Ты прав, мне нравится твоя сила, твоя решительность… ты весь мне нравишься. С тобой как с огнём — приятно держать пальцы в самом сердце пламени и наслаждаться тем, что оно обжигает всех, но не тебя. Но ты не доверяешь даже мне. Это больно, потому что я не понимаю, чем я заслужил это недоверие.

— Ты знаешь, что ничем.

Артур помолчал.

— Ты прав, знаю. Но от этого не легче. Я думал, тебе тоже нужно время — но ты решаешь раз и навсегда. Нет силы, которая может тебя переубедить. Нет силы, которая заставит тебя поверить.

Ретт промолчал. Он прекрасно знал, что Артур прав.

— Ты знаешь меня лучше, чем я сам, — сказал он через некоторое время, и черты Артура исказились болью. — Ты скажи — что можно сделать?

Артур устало покачал головой.

— Если бы это было так…

Ретт заставил Артура наклонить голову и сам зарылся носом в его волосы.

— Я всё равно тебя люблю. Даже если Танака скажет, что… я уже не смогу перестать тебя любить.

Артур вздохнул.

— Знаешь… наверное, мне должно быть страшно. Потому что я знаю, на что способна твоя любовь. Но… наверное я уже слишком устал.

— Устал, чтобы бояться?

Артур снова вздохнул.

— И это тоже.

Он поднял голову.

— Пусть приходит. Пусть объяснит и мне тоже, что происходит на этой записи, потому что я не понимаю. И мне нечего сказать.

Ретт осторожно поцеловал его в висок.

— Я попрошу чаю.

Артур кивнул.

Ретт в самом деле заказал чай, а потом вернулся за стол и снова взялся за работу. Артур сидел на диване и листал журналы для гостей. От того, что он сидел там, было спокойнее — несмотря на то, что готовил вечер им обоим.

Танака появился ровно в шесть, хотя точного времени визита и не называл.

Мягко кивнул Артуру, но лицо его не отразило ни тени эмоций, а затем подошёл к Ретту и пожал ему руку. Вернулся к столу, за которым сел Артур, и, положив на стол сумку, принялся распаковывать ноутбук. Открыв крышку и запустив загрузку, посмотрел на Артура и кивнул на место рядом с собой.

— Ретт, — позвал он, и Дуглас, сохранив материалы, тоже подошёл к ним.

Танака коснулся пальцем экрана и запись двинулась вперёд. На экране были Артур и Гарднер — в той самой комнате, о которой рассказывал юноша. На заднем плане на столе стояло ведёрко с шампанским.

Гарднер вошёл. После короткого обмена репликами, подхватил Артура и принялся целовать.

Артур, не оглядываясь, поймал руку Дугласа, стоявшего позади дивана и крепко сжал.

Поцелуй длился долго. Так долго, что Ретт не был уверен, что доживёт до его конца. Когда он закончился, счётчик времени показывал 1:34.

Танака нажал на паузу.

— Собственно, всё. Аутентичные кадры заканчиваются.

Ретт шумно выдохнул и тут же услышал такой же вздох Артура, прозвучавший в унисон.

Поймав его подмышки, он практически перетащил юношу за спинку дивана и, не обращая внимания на Танаку, продолжавшего сидеть с каменным лицом, стиснул в объятьях.

— Уймись, — слабо выдохнул Артур, всерьёз опасавшийся за свои рёбра, но выворачиваться на стал.

Ретт покрыл небрежными поцелуями его лицо, а затем развернул, заставляя посмотреть на экран.

— Что дальше? — спросил Дуглас.

— Дальше — довольно тяжёлая работа.

Танака бросил небрежный взгляд на стоящую за спиной парочку и снова отвернулся.

— Не столько для нас, сколько для них. Дело в том, что ощущение такое, будто плёнку готовил полный профан. Куча лишних действий.

Танака снова включил проигрывание и промотал до того места, где Гарднер разворачивает Артура лицом к стене. Затем ткнул на рабочий стол и открыл рядом такую же точно картинку, только с выделенными красным маркером зонами.

— Вот смотрите, тело Артура настоящее. Только вот здесь должна быть рука, — Танака ткнул на одно из выделений, — а её нет. Она вместо этого вот тут. Тень падает так, будто Артур стоит под лампой, а это с учётом масштаба на полметра дальше назад. С телом Гарднера всё ровно наоборот. Снова неправильная тень, и центр тяжести расположен так, как будто есть третья точка опоры — но её нет. Разве что он висел на Артуре, а не толкал его к стене.

Танака оглянулся на Ретта, но тот лишь кивнул.

— Продолжай.

— Фигуры скорее всего поменяли местами… Хотя я слабо представляю, как Артур трахал Гарднера, развернув его лицом к стене. И всё же, если мы посмотрим вот такой вариант, — Танака открыл ещё один файл, — то тут всё более правдоподобно. Вот тут, — он указал на лоб Гарднера, — нужная точка опоры. Руки на месте, и тень тоже.

Он оглянулся на Ретта, и тот снова кивнул.

— Но это длилось не больше минуты, — сказал Артур, внимательно разглядывая картинку.

— Верно, — Танака снова переключился на видео и промотал около минуты. — Вот. Видите? Смена кадра.

Экран в самом деле померк на секунду, будто камеру на секунду заслонили.

— Теперь у Гарднера плечи стали шире сантиметров на пять. А вот тут, — Танака ткнул в ворот пиджака, а затем открыл уже третий файл, — бирка Armani сменилась ярлычком мастерской Роберта Уилсона.

— Никогда не видел его там, — мрачно заметил Дуглас.

Танака усмехнулся впервые за всё время.

— Верно. Было бы очень странно, если бы вам шил костюмы один портной.

Танака нахмурился.

— Наши объекты продолжают действовать, — Танака снова запустил видео, а через несколько секунд остановил, — только теперь уже куда более натурально. Мне продолжать?

— Не надо, — прервал его Ретт. — Я понял.

Танака кивнул, не оборачиваясь.

— Тут у нас вполне натуральные тела, только не подходит одна голова. Ну а наложить сцену на другой интерьер было совсем легко, только опять пошёл прокол с тенями. В сущности, Ретт, я приятно удивлён, что ты не убил Артура до конца экспертизы. Потому что невооружённым глазом все эти ляпы ты заметить никак не мог. Особенно в ярости.

Ретт вздохнул, плотнее прижал Артура к себе и уткнулся носом ему под ухо.

Тело Артура всё ещё оставалось напряжённым, но через некоторое время заметно расслабилось. Он даже поймал запястья Ретта у себя на животе и прижал ладонями.

— Кому это надо? — спросил юноша устало.

— Ну, — Танака бросил на Дугласа короткий взгляд. — Таких довольно много. На поверхности, конечно, сам Гарднер, которого, похоже, искренне развлекает вся эта ситуация. Жози, — Танака поймал напряжённый взгляд Дугласа и замолчал. — Ну и любой, кто хочет убрать тебя из кураторов проекта, — закончил он, обращаясь к Артуру.

— Что-то конкретное ты узнал? — перебил его Дуглас.

Танака снова посмотрел на монитор.

— Тут тоже всё довольно странно. Очень непрофессионально.

Он щёлкнул по иконке, открывая новую запись. На мониторе показался Петер Хольст, один из первых юристов, переметнувшихся на сторону Жозефины. Ретт оставил его работать на фирме, потому как несмотря ни на что, специалистом он оставался отличным — просто перестал посвящать в личные дела.

Хольст подошёл к пустующему столу Сандберга и, опустив на него конверт, прикрыл другой корреспонденцией.

— Жози, — сказал Дуглас вслух и крепче стиснул Артура, будто боялся, что тот выскользнет из рук.

— Я бы не спешил, Ретт. Мне кажется, она не выиграет от вашего разрыва и его последствий. Да и всё это… глупо.

— Ты сам сказал — плёнку ваял полный профан. Может даже это дело её собственных рук.

— Не думаю, — повторил Танака.

— Диск у тебя с собой?

Танака кивнул и извлёк его из сумки.

Ретт взял его в руки и спрятал в карман пиджака.

— Кто-то видел запись?

— Только твои секретари.

— Хорошо. Уничтожь все копии. С Милфорд и Сандбергом я поговорю сам.

Танака закрыл крышку и принялся убирать ноутбук обратно в сумку.

— Спасибо, — Ретт чуть освободил Артура и сжал плечо Танаки.

Не обращая внимания на жест Дугласа, тот закончил собирать сумку и встал.

— Не торопись делать глупости, — повторил он и, кивнув, вышел из кабинета.

Ретт стоял ещё какое-то время, стискивая Артура в объятьях.

— Что теперь? — прервал молчание юноша.

— Не знаю, — Ретт покачал головой. — Прости.

Артур развернулся и легко его поцеловал.

— Я не могу злиться на тебя, Ретт. Просто… Начни доверять мне. Хотя бы чуть-чуть.

— Я доверяю, — Ретт уткнулся лицом ему в висок. — Доверяю, как никому.

Они помолчали ещё какое-то время, а потом Ретт отстранился.

— Езжай домой, — сказал он, выпуская Артура из рук и целуя напоследок.

— А ты? — на лице Артура отразилась тревога.

— Я приеду. Только закончу ещё одно дело.

— Как вчера?

— Нет, — Ретт грустно усмехнулся. — Приеду, как только смогу. И все выходные — я твой.

Артур кивнул, нехотя отстранился и направился к выходу, а Ретт быстро закончил неотложные дела и стал спускаться вниз.

Сев в аэромобиль, он назвал адрес, по которому не был уже почти год.

Машина плавно вышла на трассу и понесла его прочь из города.

За прошедшие полгода в доме ничего не изменилось — только стало ещё холодней, будто здесь никто и не жил.

Жози собиралась на очередной приём. Она была блистательна как всегда — и так же равнодушна. Ретт подумал, что если бы встретил её сейчас, уже зная Артура, в первый раз, то никогда бы не взглянул в её сторону.

Она увлечённо перебирала драгоценности, стоя у туалетного столика своей спальни, и не сразу заметила, что Ретт появился на пороге.

— Жози, — позвал он, устав ждать.

Жози обернулась и удивлённо подняла брови.

— Ретт?

Ретт не ответил.

Жозефина опустила на стол колье из гранатов и шагнула в его сторону.

— Ты ещё не в постели со своим мальчиком?

Ретт снова не ответил. Достав из нагрудного кармана диск, он протянул его перед собой.

— Заехал отдать тебе кое-что.

Жози нахмурилась, мило изогнув брови.

— Что это?

— Ты знаешь, Жози.

Жози продолжала смотреть на него с немым любопытством во взгляде.

Ретт поморщился.

— Нет ни времени, ни желания играть с тобой в игры.

Он подошёл к столу и оставил диск там. Затем обернулся к ней и добавил:

— И на будущее… Ему я верю куда больше, чем тебе.

Не обращая больше внимания на супругу, он направился к выходу — и уже через полчаса снова нёсся по улицам города к единственному месту, где хотел сейчас быть.

Глава 46 Сопротивление

Ретт пришёл домой поздно — ему не хотелось смотреть Артуру в глаза.

Днём состоялся разговор с Танакой. Говорили о Гарднере, и ничего хорошего из этого разговора не выходило.

— Мы можем его убрать? — спросил Дуглас. Он сам знал ответ, иначе не спрашивал бы, а просто отдал приказ. И всё же надеялся, что Танака его приятно удивит.

Сидзуити лишь покачал головой.

— Почему? — спросил Ретт, хотя и на этот вопрос ответ тоже знал.

— Охрану может и обойдём, — сказал Танака задумчиво, и то, что Танака говорил медленно, будто размышляя на ходу, лучше любых доказательств говорило о том, что ответ его взвешен и объективен. Танака всегда рассматривал все варианты, даже если оба они знали, что вариантов нет. — Нас найдут, Дуглас.

Ретт отвернулся к окну.

— Честно говоря, — добавил Танака, будто это должно было его успокоить, — я думаю, что и охрану нам не пройти. Это же империя «Intelligence».

Дуглас прислонился лбом к стеклу.

— И он это знает… — сказал Дуглас тихо.

Танака пожал плечами.

— Его самоуверенность не беспричинна. Тебе придётся просто довериться Эссексу.

Ретт побарабанил пальцами по стеклу.

— Нельзя подпускать его к Гарднеру.

— Это уже проще. Но тогда нам придётся выйти из тени.

Ретт метнул на него мрачный взгляд.

— Значит выйдите.

— Ретт… Гарднер интересует тебя только в связи с Артуром?

— Как и я его, — Ретт прищурился. — Вся эта война закончится, как только конфликт будет разрешён.

Оба замолчали.

— Войну мы переживём, — добавил Ретт. — У нас есть другие поставщики… благодаря Артуру. И всё же я хочу, чтобы вы были готовы ударить, как только возможность представится.

Танака кивнул, и больше они не говорили об этом.

Домой Ретт ехал в настроении мрачном, как декабрьское небо, — хотя Артур никогда не просил его о защите, сам он прекрасно помнил обещание, что к Артуру не притронется никто. И вот появился Гарднер, которому уже слишком многое сошло с рук. Ретт не сомневался, что рано или поздно достанет выродка, который представляет из себя что-то лишь потому, что родился наследником межпланетной экономической империи. Только это «поздно» могло затянуться слишком надолго…

Когда же Ретт вошёл в квартиру, мысли о Гарднере почти полностью выветрились у него из головы. Артур сидел в кабинете, с ногами забравшись в кресло, и смотрел что-то на ноутбуке. Экрана от входа видно не было, но уже по лицу Артура Ретт понял, что он видит что-то страшное. Что-то, что могло соперничать с его прежними кошмарами о Карлайле — такими бледными были его щёки и покрасневшими глаза.

— Артур, — позвал Ретт, разуваясь и проходя в кабинет. Артур не обернулся. Он не отреагировал вообще никак, и это заставило неприятную стаю мурашек пробежать по спине Ретта.

Ретт медленно подошёл вплотную и положил руки ему на плечи. Артур вздрогнул, но продолжал смотреть перед собой.

Тогда Ретт тоже взглянул на экран и сразу же отвернулся. Не глядя протянул руку и остановил кадр — на экране всё ещё была та запись, которая едва не положила их отношениям конец.

— Артур, что ты делаешь? — спросил Ретт тихо, хотя в груди уже начинала клокотать ярость. Он мог бы подумать, что Артуру нравится смотреть этот пошлый фильм, если бы не выражение ужаса, намертво приклеившееся к лицу юноши.

— Посмотри адрес, — ответил Артур так же тихо.

Смысл слов дошёл до Ретта не сразу. Потом пальцы Артура кликнули по кнопке, сворачивая изображение, и Ретт увидел перед собой сайт какого-то жёлтого издания.

«Наследник дома Эссексов нашёл нового покупателя» гласил заголовок.

Ретт бросил взгляд на адресную строку, в надежде, что это фейк, но это в самом деле был сайт электронного СМИ.

Он дёрнул Артура вверх, роняя кресло, и прижал к груди.

— Хватит, — сказал Ретт твёрдо.

Артур не шелохнулся.

— Артур, ты слышишь, хватит! — Ретт с силой тряхнул юношу, и тот перевёл на него бессмысленный взгляд.

— Ретт… кто я?

Ретт смотрел на него всего секунду.

— Ты тот, кого я люблю больше жизни.

— Нет… Ретт. Ты говоришь о себе. Кто — я?

— Ты мой партнёр.

Артур медленно покачал головой, и на губах его заиграла какая-то болезненная улыбка.

— Я — твоя брошенная шлюха. Так там пишут.

— О боже, Артур! — Ретт встряхнул его ещё раз. — Хочешь знать, что пишут про меня?

— Нет, — всё так же грустно покачал головой. — Не хочу. Потому что вряд ли половина галактики видела, как дерут твой голый зад.

Ретт шумно выдохнул. Он попытался снова прижать Артура к себе, но тот оставался мягким, как набитая ватой игрушка.

— Что ещё ты сделаешь со мной? — спросил Артур медленно, продолжая безумно улыбаться.

— Ничего, — ответил Ретт тихо. — Только то, что ты сам захочешь, — он помолчал. — Ты же не думаешь, что я мог отдать кому-то… запись.

Ретт резко замолк, поняв, что в самом деле мог. Артур этого не знал, и ещё не поздно было соврать… Впрочем, врать давно уже было поздно. Артур видел его насквозь.

— Ты уничтожил меня, Ретт, — сказал Артур тихо и равнодушно. — Ты. Твои друзья. Твои враги. Ничего не осталось от Артура Эссекса, которым я был.

Ретт стиснул зубы. Он сам не заметил, как разжал руки, отпуская Артура — держать его, не получая совсем никакого отклика, было противно, будто он держал в руках мертвеца.

Ретт судорожно искал, что может сказать, чтобы переломить ситуацию, но слов не было. Он мог бы сделать так, как поступал обычно — схватить Артура, швырнуть на кровать и заставить забыть обо всём… Но от одной мысли о том, что он будет иметь его безвольного и равнодушного, к горлу подступала тошнота.

— Поговорим утром, хорошо? — предложил Ретт. — Иди спать.

Время было детское, но Артур спорить не стал. Он молча поплёлся в спальню, а Ретт лишь проводил его тяжёлым взглядом. Затем повернулся к монитору и снова развернул браузер. Выделил видео и задал поиск по нему.

Через пять секунд на экране был список из двух с половиной сотен сайтов.

В груди тянуло, будто под рёбрами застрял кусок свинца. Артуру было больно от того, что его увидели таким. Вряд ли его интересовало сейчас, каково Ретту.

Ретт достал мобильный и, набрав номер Танаки, коротко изложил суть ситуации.

— Я попробую, — сказал Танака неуверенно в ответ на его просьбу вычистить эту заразу из сети. И снова оба они знали, что проще посадить истребитель на главной площади столицы Эрхана, чем выполнить то, что на самом деле было нужно сейчас. «Зараза» расползалась стремительно. Слишком многих интересовало, кто с кем спит, и тем более, как это выглядит.

Ретт открыл окно, достал из ящика стола портсигар и закурил — впервые за десять лет.

Ночной город мерцал огнями вдалеке. Город жил своей жизнью — бешеной и бесконечной.

Только выкурив третью сигарету, Ретт выплюнул окурок за окно и так же медленно, как недавно Артур, поплёлся в спальню.

Когда первый шок прошёл, Артур попытался осознать произошедшее и то, как именно это могло случиться.

Как запись могла попасть в сеть, он не знал, и от попыток понять это начинала болеть голова.

Зато после того, как осознал тот факт, что теперь он ещё и порноактёр, Артур начал стремительно остывать, потому что в голову ему пришло, что должен был подумать об этом Ретт.

Там, в офисе, когда они смотрели запись вместе, Ретт побагровел от ярости так, что Артур не особо рассчитывал сдержать его на месте. Дугласа напрочь вывел из себя один только поцелуй, что он со своей вечной паранойей испытывал, глядя на остальную часть записи, Артур боялся даже представить. Если измена была постоянной фобией Дугласа, то что он должен был думать о своём любовнике теперь, когда его вот так вот легко мог увидеть любой?

Артур свернулся на кровати калачиком и тихонько заскулил в голос.

Он не знал, что делать. Дуглас втравил его во всё это, и всё же почему-то мысль, что Дуглас теперь может отказаться от него, была самой болезненной из всего, что он успел обдумать за вечер.

Он ненавидел этого человека — за боль, физическую и душевную, за позор, за своё размазанное по асфальту имя… И в то же время любил его так, будто он пророс ему в душу, и теперь их нельзя было разделить, не пролив крови — его, Артура.

Артур снова тихонько всхлипнул.

Последние месяцы стали почти что адом. Он не знал, что изменилось, но если раньше Ретт нёс щемящую сердце радость вперемешку с колющей болью, то в последнее время Артур мог вспомнить только боль. Даже поцелуи его, даже объятья, даже те упоительные моменты близости, о которых Артур мечтал, едва оказывался в одиночестве, были наполнены болью.

Артур услышал в тишине комнаты собственный всхлип и понял, что отделявшая его от мира стена холода рухнула. Она прорвалась истерикой, которая хлестала теперь наружу, и Артур не мог ничего поделать с льющимися из горла всхлипами.

В довершение всего на плечо ему легла тяжёлая рука. Тело отозвалось на прикосновение волной новых всхлипов, которые, как казалось Артуру, не мог испускать он сам.

Артур открыл глаза, хотя и так знал, кого увидит перед собой.

Ретт молчал. Лицо его казалось закрытым наглухо, так что Артур не мог прочесть ни единой мысли. Артур смотрел на него и не видел ни опоры, ни стены — взгляд будто бы врезался в пустоту, и это отсутствие ощущений отдавалось в горле новым всхлипами.

— Убери, — выдохнул он, улучив момент, когда голос немного слушался его, и попытался стряхнуть руку Ретта.

К удивлению Артура, у него это получилось.

Ретт присел на корточки рядом с кроватью, опустил руки на колени и просто уставился на него. От этого взгляда хотелось укрыться в самой глубокой пещере, но Ретт и не думал уходить, а Артур не мог высказать что-то достаточно связное, чтобы его прогнать.

Ретт сидел, глядя на него так долго, что Артур уже начал привыкать к этому непрекращающемуся чувству стыда, а потом вдруг встал и одним движением потушил свет.

Тело Артура взорвалось новой волной всхлипов. Он не видел, но чувствовал, как Ретт в полуметре от него сбрасывает с себя одежду. Артур ждал и боялся, когда тот окажется рядом и обнимет его со спины, как делал это каждый вечер.

Ждал, потому что когда Ретт обнимал его, ему казалось, что все беды мира отступают в сторону.

Боялся, потому что сейчас любое его прикосновение причиняло невыносимую боль.

Ретт забрался на постель с другой стороны, осторожно закутался в одеяло, стараясь не утащить у Артура лишний кусок, и затих. Прикосновения так и не было, и когда Артур достаточно успокоился, чтобы чуть повернуть голову, он увидел, что Ретт лежит спиной к нему и, видимо, спит.

Артур тут же отвернулся и попытался заглушить истерику — не хватало ещё плакать в одной комнате с человеком, которому явно было всё равно.

Нервное напряжение сменилось мутной дрёмой, и через какое-то время Артур уснул.

Ретт не спал. Он так и не уснул до самого утра. Он чувствовал, что должен сделать что-то. Возможно, кого-то убить. Это всегда помогало, когда грудь давила вот такая тупая боль. Но никого из тех, кто был замешан в этой истории, убить он не мог.

Глава 47 Любовь

Проснувшись, Ретт понял, что в постели он один. Открытие было неприятным, но почему-то его не удивило. Артур был настолько уверен, что Ретт пойдёт его искать, что это начинало раздражать.

Раздражало в последнее время всё. Работа. Развод. Артур. Последний то ли за компанию ко всему остальному, то ли потому, что в упор не хотел становиться светлым пятном в общем безумии.

Ретт мог его понять, но, по большому счёту, уже не хотел. Он упорно убеждал себя в том, что всё пройдёт, когда закончится эпопея с Жозефиной — но Артур, похоже, ждать не хотел.

Теперь уже Ретт не был уверен, что вообще собирается говорить ему о разводе. Жозефина за последнее время сделала достаточно, чтобы он хотел удалить её из своей жизни напрочь, но теперь он делал это скорее для себя, чем для Артура — просто хотел сбросить с плеч лишнюю ношу.

Кое-как продрав глаза и убедившись, что Артура нету также ни на кухне, ни в ванной, он вернулся в спальню и только теперь обратил внимание на записку, лежавшую на столе. Подчерк у Артура был красивый, совсем не такой, как в дневнике. Теперь он выводил буквы старательно и аккуратно, украшая их завитушками и росчерками.

Ретт взял письмо в руки и стал читать.

«Я очень люблю тебя, Ретт. Это то, что ты должен понять, прежде чем придёшь в ярость и пришлёшь за мной людей. Я не хочу терять тебя, но у меня такое чувство, что ещё немного — и я задохнусь. Мне кажется, ты испытываешь то же самое, поэтому думаю, ты меня поймёшь.

Я люблю тебя, и мне стыдно за то, что было вчера. Наверное, мне не стоит удивляться тому, что всё закончилось именно так, я должен был давно привыкнуть, что для твоего мира я всегда буду лишь твоей игрушкой. Я — человек, Ретт. И мне больно. Прости.

Эта запись стала последней каплей, только и всего. Я всё ещё люблю тебя и хочу быть с тобой, но это слишком мучительно — настолько, что мне кажется, ещё чуть-чуть — и я не выдержу.

Я знаю, ты меня не отпустишь, — но я всё-таки должен тебя попросить: отпусти. Я думаю, сейчас так будет лучше для нас обоих. Я не сбегаю и не оставляю тебя, я готов выполнять всё, за что брался, только прошу тебя — не лезь внутрь меня. Там всё выжжено, и твои прикосновения невыносимы.

Я останусь здесь, в городе. Я не буду пытаться скрыться, потому что знаю — ты всё равно меня найдёшь. Я могу надеяться только на твоё благоразумие и милосердие.

Прости меня.

Артур Эссекс».

Ретт некоторое время стоял, вчитываясь в строчки и пытаясь представить, как Артур писал это. Было ли ему трудно, или он устал настолько, что решение далось ему легко? Нервничал или был спокоен?

Вариантов было множество, но гадать о них не имело смысла.

Ретт потянулся к телефону и привычно набрал номер Танаки.

— Где он?

В трубке послышалось щёлканье клавиш.

— Plaza, номер 36, бизнес класс. Оплата по карте бессрочная. Что ты сделал на сей раз?

Ретт поморщился.

— Давай встретимся через полчаса.

Танака удивился, но виду не подал.

— В офисе? — спросил он.

— Не надо. Я приеду. Это не совсем… официально.

Танака помолчал.

— Хорошо. А что с Артуром?

— Ничего. Наблюдение не снимать. Считайте, что он вышел погулять.

Квартира Танаки располагалась на другом конце города, в неприметном сером доме, где обитали в основном клерки и менеджеры среднего звена. Правда, Танака купил две квартиры друг над другом и объединил их лестницей, сделав на нижнем уровне некое подобие офиса — куда, впрочем, не приглашал никогда и никого, — а на верхнем свои личные апартаменты.

Как и Ретт, он не любил лишних деталей, предпочитая вычурности минимализм и хай тек. Весь декор квартиры ограничивался сдвоенными самурайскими мечами, висящими на стене в кабинете, и стереограммой напротив окна в спальне, изображавшей вид на гору Фудзи. Ретт видел её всего однажды, и на недоумевающий взгляд получил лишь сухое пожатие плечами. Если Танака и придавал своим корням какое-то значение, то не говорил с ним об этом никогда.

В сущности, они с Реттом вообще говорили мало. Танака знал слишком много, чтобы Ретт получал удовольствие, рассказывая ему новости, и говорил слишком мало, чтобы Ретт мог выполнять роль слушателя.

Более чем двенадцать лет в одной лодке спаяли их в одну команду прочнее, чем годы войны, но друзьями в полном смысле этого слова так и не сделали. Танака сохранял дистанцию, Ретт не стремился её сокращать.

Если Ретту нужно было поговорить и выпить — он звонил Клаусу. Если ему нужна была поддержка — он вызывал Танаку. Однако говорить с Клаусом об Артуре казалось кощунством — он пытался делать это в самом начале, но так и не смог избавиться от ощущения, что где-то на дне глаз Клауса кроется насмешка.

Сейчас Ретт стоял на пороге квартиры, в которой был всего несколько раз, и пытался понять, что он здесь делает. Вопросов действительно накопилось много, но все они по большому счёту не входили в ведение Танаки. Танака выполнял приказы. Иногда давал советы — скорее даже не советы, а экспертные оценки и прогнозы. Стратегия всегда оставалась за Реттом — так было на войне и осталось потом.

Сейчас Ретту не нужны были оценки, и приказ он отдать не мог. А что он, собственно, ожидает от Танаки, Ретт толком не знал и сам.

Дверь открылась, и Ретт с удивлением увидел стоящего на пороге японца в домашнем кимоно.

Ретт выразительно поднял бровь и окинул его саркастическим взглядом.

— Я так понял, мы собираемся говорить не о делах, — сказал Танака.

Ретт понял. Это была своеобразная попытка впустить его в личное пространство и всё таки сократить ту пропасть, которая с годами стала казаться незыблемой — как Гранд Каньон.

— Чёрт его знает, — сказал Ретт.

Танака отступил в сторону, пропуская Ретта внутрь.

Тот благодарно кивнул и вошёл.

— Знаешь, где кухня? — спросил Танака.

— Найду, — ответил Ретт, окидывая взглядом серые стены. За те несколько лет, что прошли с его прошлого визита, в квартире не изменилось ничего, — разве что она стала ещё более стерильной.

Он заглянул в проёмы ведущих из прихожей дверей и, обнаружив за одной из них край барной стойки, свернул туда.

— Чаю? — спросил Танака, следуя за ним.

— Я надеюсь, мы не будем сидеть на коленях и всё такое? Не уверен, что морально готов к чему-то подобному.

Ретт обернулся и изобразил усмешку. Хотя смеяться хотелось не особенно.

— Я думал просто заварить Lipton, но если ты хочешь…

— Нет, спасибо. Тогда если можно, кофе.

— У меня только растворимый, — предупредил Танака.

Ретт поморщился, но кивнул.

На просторной кухне обнаружились два диванчика — один подлиннее, другой скорее похожий на широкое кресло — стоящие под углом друг к другу, и маленький кофейный столик между ними. Похоже, дома Танака не ел.

Ретт сел и стал ждать, когда Танака закончит приготовления. Поставив на стол две чашки и тарелочку с сыром, Танака тоже сел и поднял глаза на Дугласа.

— Ну?

Ретт вздохнул.

— Я не знаю, — сказал он наконец и взял в руки чашку.

— Зачем-то же ты пришёл.

— Я не знаю, с чего начать, — поправился Дуглас.

Танака тоже взял чашку и сделал глоток.

— Могу начать за тебя. Ты снова избил единственное существо, которое принимает тебя таким, какой ты есть, и теперь не знаешь, как перед ним извиниться, потому что все слова исчерпаны давным-давно — вместе с его терпением.

Ретт поморщился, но дослушал до конца, прежде чем возразить:

— Нет. Не так. Я ничего ему не сделал, то есть… в общем, наверное, виноват всё-таки я. Эта запись уплыла в сеть, и я думаю, это случилось по моей вине.

— Я говорил тебе не обвинять Жози.

Ретт снова поморщился.

— Ты так уверен, что это она? — спросил он. — Сандберг? Или Милфорд?

— Милфорд всегда жалела мальчика. Если бы она и задумала тебя предать, то точно не ударила бы по нему, — Танака помолчал. — Ты не знаешь, но это именно она привела его к тебе. Наспех соорудила это пустое досье и подсунула в папку к настоящим кандидатам.

Ретт поднял на Танаку удивлённые глаза.

— И я узнаю об этом только сейчас, — сказал он утвердительно.

— Ну, ты был всем доволен, а с мальчиком всё было чисто. Только историю с Карлайлом мы упустили, потому что все материалы по делу были изъяты.

— Но ты знал, что он не годится в секретари.

Танака пожал плечами, снова сделал глоток и внимательно посмотрел на Ретта.

— Я знал, что он годится тебе, — он снова пригубил чай. — Ты зря ему не доверяешь. Он само воплощение бусидо.

Ретт вздохнул и всё-таки глотнул кофе, который оказался излишне кислым, но вполне терпимым после бессонной ночи.

— Я не собираюсь спрашивать, как мне его вернуть, — сказал он после долгого молчания. — Я хочу узнать, что ты думаешь о ситуации в целом. Мы можем сделать что-нибудь?

— Смотря чего ты хочешь добиться.

— Жозефина перешла все границы. Она оскорбила не только Артура, но и меня. Второй раз выставила меня идиотом — сначала я оказался рогатым мужем, теперь неспособен оградить собственного любовника от миллиардера с Земли. Сколько ещё раз это повторится — не знает никто.

Танака перевёл взгляд на окно, будто высматривая что-то в унылом городском пейзаже.

— Если ты хочешь её убрать, — сказал он задумчиво, — то я бы не советовал. Семья, может, и не слишком влиятельная, и всё же де Мортен аристократы со старой Земли. Связи в правительстве у них есть, и в случае чего отстаивать тебя придётся не мне, а юридическому отделу, — Танака бросил на Ретта короткий взгляд. — А в их надёжности ты уже убедился.

Ретт нахмурился и кивнул.

— Можно поискать что-нибудь, чтобы успокоить её, а заодно ускорить развод. Но сложившейся ситуации это не изменит — утечка пошла. Вычищать эту дрянь из сети нет смысла.

Дуглас вздохнул.

— Я понимаю. Если бы дело касалось только меня — я бы не просил.

— Можно запустить ещё несколько подобных уток. Довести всё до абсурда.

Теперь уже Ретт метнул на Танаку злой взгляд.

— Ты представляешь, что на это скажет Артур?

Танака качнул головой.

— Тогда не делай ничего, — сказал он. — Пройдёт время, и Артур успокоится. Это всего лишь запись. Через пару недель про неё все забудут.

Ретт снова поморщился и вздохнул.

— Я понимаю. Но не думаю, что он это поймёт. А я не смог его защитить — и даже не попытаюсь это сделать.

Танака повернулся к нему лицом.

— Никто не может побеждать всегда, даже ты.

— Знаю, — сказал он мрачно.

— Знаешь, но не понимаешь. Он любит тебя и вернётся к тебе, если дело только в этом. Если это единственная ошибка, которую ты допустил.

Ретт метнул на него мрачный взгляд и отвернулся.

— Но ты знаешь, что были и другие, — подтвердил Танака невысказанную мысль. — Тебе есть чего бояться, Ретт.

— Разговоры с тобой успокаивают, — буркнул Дуглас.

— Извини. Я не люблю врать. Тем более когда дело идёт о человеческой жизни.

— Что ты имеешь в виду? Ты думаешь, он снова может…

Танака пожал плечами.

— Я не знаю. Но жизнь — это не только биение сердца. Я могу вернуть тебе его тело, но…

— Я понял. Не продолжай.

Ретт вздохнул, залпом допил кофе и закрыл глаза.

— Спасибо, — сказал он и встал.

— Не за что. Я не помог.

— По крайней мере, попытался.

Артур стоял на ресепшене отеля около шести утра — Дуглас вставал в семь, но если бы он решил броситься на поиски, то разница во времени не имела бы значения.

Метрдотель не придал значения ни часу, в котором происходила регистрация, ни фамилии постояльца. Легко согласившись на оплату картой, он предложил свободный люкс, но Артур отказался — пользоваться деньгами Ретта, к которым давно уже имел полный доступ, он не хотел, а собственные тратить раньше времени не стоило. Выбрав номер попроще, он поднялся к себе. Открыл дверь и некоторое время пытался свыкнуться с непривычной теснотой — ещё год назад номер показался бы ему более чем просторным, но поездки с Реттом существенно изменили его представление о минимально необходимом для комфорта пространстве и сервисе.

Артур снял пальто и повесил его в шкаф. Затем точно так же поступил с единственным костюмом. Вопрос с этим ещё предстояло решить — он не рискнул собирать вещи в присутствии Дугласа и просто закинул в сумку то, что попалось под руку, а теперь не хотел возвращаться в квартиру, где был Ретт.

Переодевшись в футболку и простые льняные штаны, он подтолкнул стоявшее рядом с диваном кресло к окну, так чтобы можно было сидя смотреть на город. Поставил чайник, достал из шкафа плед и укутался в него. В номере, несмотря на тесноту, было на удивление пусто, и Артур понимал, что дело не в отсутствии вещей — он просто отвык быть один.

Налив в чашку чай, он поставил её на столик рядом с креслом и забрался в него с ногами. Он собирался попить чаю и позвонить в офис, чтобы предупредить, что сегодня не появится — сил не было совсем, и к тому же голова подозрительно кружилась, будто начинался жар.

Артур всё ещё собирался пить чай, когда открыл глаза и понял, что за окном давно уже рассвело. Тусклый свет далёкого солнца с трудом пробивался сквозь плотную перину зимнего неба. На часах была половина двенадцатого, и в дверь стучали — должно быть, не в первый раз.

Артур встал, пригладил волосы и подошёл к двери. Внутри что-то щёлкнуло и в голове всплыла их вторая встреча с Дугласом. Номер тогда был куда меньше, а стук в дверь ещё не сулил ничего плохого.

Артур замер, внезапно осознав, что если откроет, то возможно ни чай, ни одежда уже не будут его волновать. Потом одёрнул себя, решив, что если Ретт захочет — просто выломает дверь.

Артур повернул ключ в замке, затем ручку и выглянул в коридор.

Ретта не было. На пороге стоял только носильщик с его собственным чемоданом в руках.

— Разрешите? — носильщик указал на вход и Артур чуть отошёл в сторону, пропуская его внутрь.

Тот опустил чемодан на пол, отряхнул руки и развернулся к Артуру.

Артур молча протянул ему банкноту, и носильщик исчез за дверью.

Артур закрыл дверь и в недоумении посмотрел на чемодан. К боковой стенке был приклеен конверт. Артур взял его в руки, разорвал и достал сложенный вдвое листок.

Развернул.

На листке была всего одна фраза написанная убористым, но неожиданно аккуратным — в офисе Ретт никогда не писал так — почерком:

«Я тоже тебя люблю».

Сердце будто бы пронзила стальная игла, словно оборвалась последняя нить, удерживавшая его на весу. Артур сполз по стене и уронил лицо на руки.

Глава 48 Зима

Несколько дней Артур не выходил из дома. Позвонил на работу и узнал, что он на больничном. Предусмотрительность Ретта откликнулась в сердце новым приступом усталости. Почему забота Дугласа так утомляла — Артур не знал.

Он не знал вообще ничего. Сердцу было мучительно больно, что-то внутри тянуло и дёргало, и всё время хотелось ощутить на теле прикосновения горячих знакомых рук.

В первый же день он провёл в душе почти два часа, пытаясь согреться, но вода скользила по коже, а внутри оставался всё тот же холод.

Потом руки долго тянулись к мобильному, и Артур с трудом ловил ползущие к аппарату пальцы. Он сам не знал чего хотел от несчастного телефона, но от того, что Ретт не звонил, кололо в груди ещё сильнее. От обиды хотелось свернуться клубочком и плакать, хоть он и понимал головой, что не Ретт ушёл от него, и не Ретт теперь должен звонить.

От того, что его так и не пришли искать, тоже было обидно. Он сам не знал на что рассчитывал, оставляя письмо. Забыл, едва закончил его писать. Второй раз он уже не решился бы вывести эти строчки.

Уже на следующий день, пытаясь сосредоточиться на какой-то дурной комедии, которую он поставил, чтобы улучшить настроение, Артур бесконечно ловил себя на мысли, что ему чего-то не хватает, будто его лишили руки.

Ретт не любил комедий. Как и его отец когда-то. От того, что на экране шёл бестолковый ситком, Артур получал злое и усталое удовлетворение — впервые в жизни он отдыхал так, как хотел. Или так, как он всегда думал, что хотел отдыхать.

Уже потом, когда тупой закадровый смех начал вызывать совсем другую злость, Артур понял, чего ему не хватает — лица Ретта на маленьком экранчике мобильного. Он бы повесил фотографию этого лица вместо огромного экрана на стене — от края до края — и смотрел бы на него в тишине минута за минутой, час за часом, слушая эту тишину. А лучше — анданте фа мажор Генделя. Эта мелодия вспомнилась ему внезапно, хотя он редко вспоминал ту, их самую первую — несостоявшуюся ночь. Слишком много их было, этих ночей, от каждой из которых кровь то стыла в жилах, то неслась по венам стремительным потоком.

Он бы сидел и разглядывал каждую чёрточку — прямой нос, черные как обсидиан глаза, мягкие пряди чуть сухих волос и шрам, о котором Дуглас так не любил говорить.

Артур представил эти волосы совсем рядом, как он вплетает в них пальцы и проводит подушечками по затылку Дугласа — и застонал. На глаза наворачивались слезы, а рука сама сжалась в кулак.

Чёртова комедия не помогала — всё равно было слишком больно.

Выключив телевизор, он повернулся на бок и уснул — это оказалось неожиданно легко, и снов он не видел совсем, а когда проснулся, за окнами было темно. Взглянув на часы, Артур понял, что прошло почти четырнадцать часов.

Спать теперь не хотелось абсолютно. Постель казалась теперь тюрьмой — тело вспотело, и простыни промокли, сделавшись отвратительно липкими.

Хотелось кофе, но за два года почти самостоятельной жизни он так и не научился его готовить — Ретт делал это лучше, и Артуру хватало того, что он мог угадывать, какой сорт выберет он сегодня.

Артур вскочил и, прошлёпав босыми ногами в ванную, встал под душ. Горячая вода вызывала отвращение, от холодной становилось ещё холодней, так что он выдержал всего несколько минут, а затем вышел, слегка обсох и стал одеваться.

Куда он собирался идти в половине четвёртого ночи, Артур не знал — всё было лучше, чем клетка, в которой он провёл день.

Он медленно спустился вниз, на ходу потирая затёкшую от долгого сна шею, свернул к ресторану и замер. В пустом ресторане где, казалось, даже официанты спали на ходу, сидел единственный посетитель — Клаус Бёлер. На столе перед ним стояла единственная чашка кофе.

Артур покосился на лифт. Он не очень-то хотел говорить с Бёлером, но в номер не хотел возвращаться ещё больше.

Вздохнув, Артур вошёл в ресторан и, приблизившись к столику Бёлера, вежливо поздоровался.

— Вы остановились в этом отеле, мистер Бёлер? — спросил Артур, присаживаясь напротив.

— Что? Да… в каком-то смысле.

Уклончивый ответ Артуру не понравился, но допытываться о чужих целях он не стал.

Глаза его встретились с глазами Клауса, но прочитать в них он не смог ничего.

— Вас послал Дуглас, — спросил Артур напрямик после долгой паузы.

Бёлер побарабанил пальцами по столу, а затем усмехнулся.

— Скорее наоборот.

Артур кивнул.

— Значит, всё же не просто так сидите в пустом баре в четыре утра.

Бёлер снова усмехнулся.

— Простите, мистер Эссекс, если мы оба всё понимаем, может, продолжим разговор у вас?

Артур поднял бровь.

— Простите и меня, мистер Бёлер, но я спустился в ресторан не для того, чтобы вернуться в замкнутое пространство с первым, кто позовёт.

— Вы меня неправильно поняли.

— Увы, на то есть основания.

— Тогда кофе? — Бёлер поднял руку, подзывая официанта.

Артур кивнул.

— Два эспрессо.

Артур поморщился.

— Чисоба эстейт, — поправил он, и официант кивнул. Артур и сам не заметил, с каких пор любимый сорт Дугласа стал любимым и для него.

— Так о чём вы хотели поговорить? — спросил Артур устало.

Бёлер дождался своей чашки кофе и сделал глоток.

— Насколько я знаю, вы ушли от Дугласа.

Артур откинулся на спинку диванчика и насмешливо поднял бровь.

— Боже, Бёлер, эта новость взволновала вас так, что вы прибежали сюда посреди ночи? Там у входа не было очереди?

Улыбка Бёлера стала немного натянутой.

— Вы напрасно так говорите со мной, Эссекс.

— Простите, не могу удержаться.

— Вы сейчас взвинчены, и я это понимаю. Но вы не интересуете меня как развлечение. Только в профессиональном плане.

Артур снова поднял бровь.

— Что это значит?

— Я хотел уточнить, остаётесь ли вы работать в «Дуглас корп».

Артур задумался. На этот вопрос Ретт не дал ему ответа — если конечно не считать того, что он самовольно отправил Артура на больничный.

Артур пожал плечами.

— Полагаю, да. Не думал, что этот вопрос настолько срочен.

— У меня к вам сразу два деловых предложения… в зависимости от того, хотите ли вы сами сохранить за собой эту должность или предпочли бы уйти.

Артур нахмурился.

— Попробуйте озвучить.

— Если вы оставите фирму — я выплачу вам два миллиона отступных.

Артур сглотнул. Двух миллионов вполне хватило бы открыть своё дело, а если учесть, что связи, приобретённые в «Дуглас корп» никуда не девались, более того, эрханцы неоднократно давали ему понять, чтобы предпочли бы работать с ним, а не с Дугласом, перспектива выглядела выгодно. Выгодно, но как минимум преждевременно.

— Не стоит, — Артур получил наконец свой кофе и тоже сделал глоток, — я знаю о ваших потерях в связи с эмбарго, и мне будет неудобно вас отягощать.

Бёлер прищурился.

— Второе предложение — полагаю, всё же оно менее выгодно. Скажите, сколько вы получаете у Дугласа?

Артур холодно улыбнулся.

— Если бы вы знали, сколько раз мне задавали этот вопрос. Но ещё никогда — в подобном контексте.

— Надеюсь, вы это оцените.

— Оценю что? То, что вас заинтересовала моя голова, а не моя задница? Нет, простите, пока я не оценил. Как человек моего круга вы должны понимать, что я не могу выставлять себя на аукцион, о какой бы части тела ни шла речь.

— Перестаньте, — Бёлер усмехнулся, — английская аристократия всегда ставила на того, у кого больше шансов.

Артур пожал плечами.

— Тогда боюсь я, напротив, нарушу традицию.

— По крайней мере, дослушайте меня до конца.

Артур склонил голову набок и кивнул.

— Я просто хотел бы получать информацию о некоторых сделках, которые будут проходить через вас. Если вас это заинтересует, я дам полный список объектов и фирм, которые меня интересуют. Я всё равно узнаю то, что хочу, мистер Эссекс. И поверьте, в моих действиях нет злого умысла. Я лучше разбираюсь в политике Эрхана, чем вы или Ретт, и в случае чего смогу удержать его от необдуманных поступков.

Артур смотрел на него, с трудом удерживая уголки губ на месте.

— Вы говорите о производстве, с которого я начинал?

По тому, как расширились зрачки Бёлера, Артур понял, что попал в точку. Ничего больше Клауса не выдало.

— Дайте мне полный список того, что вас интересует, — сказал он. — Я должен знать, насколько рискую.

Бёлер кивнул.

— Материалы будут у вас на днях.

Артур встал.

— А теперь простите меня. Я хотел бы немного пройтись.

— Разумеется.

Артур вышел из зала и направился к выходу из гостинцы. Оказавшись на улице, он постоял немного, ёжась от холода — в городе шёл снег. Крупные белые хлопья медленно оседали на мокрый асфальт. Несмотря на обилие фонарей, улица казалась тёмной и пустынной.

Артур вдохнул свежий воздух. Уже очень давно он не был где-то вот так, в полной уверенности, что имеет на это право. От этого странного чувства свободы стало неожиданно легко, и он решил, что обязательно посмотрит утром город. За весь тот год, что он провёл на Астории, у него так и не оказалось времени этого сделать. По большей части ему и не было интересно — слишком много мыслей роилось в голове постоянно, отбирая последние силы. Сначала Карлайл, потом Дуглас, затем работа и колледж.

Артур поморщился, отгоняя от себя мысли о предстоящей сессии, прикрыл глаза и вдохнул морозный воздух. Когда он снова поднял веки, то обнаружил, что смотрит на чёрный мерседес, стоящий в отдалении. Крупная фигура в чёрном костюме стояла рядом, облокотившись на капот.

Артур кивнул, не зная, будет ли виден этот жест издалека и, пройдя несколько метров, свернул в тёмный проулок.

Долго ждать не пришлось. Уже через полминуты фигура оказалась рядом.

— Пс… — позвал Артур, приникший спиной к углу так, чтобы его не было видно с улицы.

Охранник обернулся, и Артур с некоторым удовлетворением узнал Шелмана.

— За мной следят? — спросил юноша сходу.

— Только не начинайте, мистер Эссекс. Мы не копы, чтобы следить.

— Вы меня не поняли, Ричард. Я имел в виду — вы застали наш разговор?

Шелман кивнул.

— Если вы хотите попросить меня, чтобы я утаил это от Дугласа…

— Наоборот, — перебил его Артур. — То есть… Не уверен, что Дуглас это поймёт. Но я хочу, чтобы вы сказали Танаке, что Бёлер роет под Ретта. Если он найдёт возможность встретиться — я расскажу всё целиком.

Шелман чуть нахмурился.

— Почему не позвоните ему сами?

Артур нервно усмехнулся.

— Считайте меня параноиком, но я думаю, за мной следите не только вы.

— Почему?

— А как по-вашему, откуда Бёлер узнал, что я в Плазе? Или Дуглас сказал ему сам?

Шелман мрачно кивнул, принимая аргумент.

Оба помолчали какое-то время.

— Он же не собирается снимать охрану? — спросил Артур вдруг.

— Нет, — ответил Шелман рассеяно.

Артур кивнул, заметно успокаиваясь.

— Я пойду, — пробормотал он неловко. — Холодно.

— Да, конечно… Артур.

Два дня Артур в самом деле просто гулял по городу. Белые хлопья снега падали не переставая, будто бы укрывая его уставший разум пуховым одеялом. Он посмотрел радиовышку, с которой начиналось строительство колонии на Астории, и купол обсерватории, построенный спустя пятьдесят лет, когда маленькую сигнальную станцию решили превратить в научный центр. В обсерватории был открыт музей Федерации, на вышку не пускали. Потом погулял в центральном парке, где до сих пор не был ни разу, и даже выехал за пределы города — туда, где Лета впадала в море. Последнее вызвало целую серию раздражённых звонков Шелмана, который до сих пор никогда не позволял себе вмешиваться в жизнь Артура так открыто.

Артуру было всё равно. Все два дня на губах его играла блаженная улыбка. Не исчезла она, даже когда Артур смотрел на свинцовые воды океана, бьющегося о покатый берег, которые до боли в груди напоминали ему дом.

К концу недели он решил, что хотя год уже подходит к концу, нужно всё же появиться на работе — уже близились рождественские каникулы, а потом он собирался на Землю в колледж. Исчезать из дела на полтора месяца Артур не хотел.

В офисе всё было по-прежнему. Никто будто бы и не знал о том, как изменились его отношения с Дугласом. Только самому Артуру день ото дня было всё труднее проходить мимо знакомой двери. Нажимать кнопку лифта и знать, что впервые за всё то время, что он провёл здесь, для него есть закрытый этаж.

Тянущее чувство потери усилилось к Рождеству — когда все вокруг принялись обмениваться подарками.

Артуру нечего и некому было дарить. Он живо вспомнил прошлое рождество, когда он точно так же не знал, куда себя деть. Редкие разговоры с Люси больше не приносили былой радости. Дела у неё шли на лад, и Артур мог надеяться, что в скором будущем она сможет покинуть больницу. Кроме того, в её ответах всё чаще звучали таинственные паузы, будто она знала что-то, чего не знал Артур.

Он хотел подарить подарок Ретту, но это значило бы, что всё начнётся сначала — боль, хлещущие через край чувства, сердце, постоянно норовящее выпрыгнуть из груди. Артур не хотел. Ему нравились снег и полная тишина, царившая в его номере.

Поразмыслив, он всё же отправил письмо Люси с сообщением о том, что приедет к Рождеству на пару дней.

Глава 49 Рождество

Ретт провёл дома ещё две ночи, прежде чем понял, что находиться там не может.

Дом… Когда он стал применять это слово к маленькой квартирке на берегу реки, которую никогда не выбрал бы сам, он не знал.

Ещё одну ночь он спал в пентхаусе, но это оказалось немногим лучше — ощущение, будто он спит в собственном кабинете, теперь не покидало его ни на минуту. Он и сам не мог понять, как мог считать это место «домом» раньше. Здесь было пусто и холодно. То и дело ему казалось, что в каждой стене есть щель, из которой тянет сквозняком. Никогда раньше он не страдал от холода, но теперь он казался настолько промозглым, что впору было засыпать в свитере. Широкую и пустую кровать с гидропедическим матрасом, на которой он проспал не один год, теперь так и тянуло назвать траходромом — настолько казённой и нежилой она казалась.

Артур терпеть не мог жёстких матрасов. Он никогда не говорил, видимо, приученный к строгости отцом, но именно на подобных жёстких ложах, созданных якобы для здоровья человеческого, он спал особенно плохо и никак не мог погрузиться в сон достаточно глубоко. Ретту потребовалось несколько месяцев, прежде чем он понял это и методом проб и ошибок подобрал им в спальню перину из лебяжьего пуха, на которой Артур засыпал как младенец.

Как-то Артур пытался в порыве нежности сказать ему, что теперь ему перестали сниться кошмары — Ретт обнял его, пряча улыбку в волосах юноши. Хихикать тянуло неимоверно, потому что придумать что-то проще и дешевле хорошего матраса было невозможно.

Так было почти всегда. Артур никогда не говорил, если ему что-то не нравилось, но когда необходимая вещь оказывалась наутро у него на столе — улыбался как ребёнок.

Ретт не старался специально запомнить его вкусы — Артур был как чистый лист, готовый привыкнуть ко всему, что ему предложат. Но его собственные привычки, которые он никогда не пытался выпячивать и диктовать, въедались в их совместную жизнь всё сильнее день ото дня.

Артур вставал рано утром и выходил на балкон на несколько минут посмотреть на реку и поднимающееся над ней солнце. На это время Ретт всегда закрывал лицо одеялом, но всё равно просыпался.

Потом Артур всегда возвращался в постель и, осторожно приподняв его руку, думая, что Ретт всё ещё спит, пристраивался к нему под бок, уткнувшись носом в грудь.

Ретт постепенно отходил ото сна, вдыхая запах его волос и ненароком поглаживая нежную спину. Эти утренние прогулки были лучшим будильником из тех, что был у Ретта когда либо.

Сам он вставал рано, сколько себя помнил. В одиночестве это всегда было резкое пробуждение по тревоге или звонку, о том, чтобы вот так понежиться в постели не могло быть и речи.

Теперь от этих воспоминаний сдавливало грудь.

Ретт был уверен — или почти уверен, — что Артур вернётся. Это «почти» сводило с ума. Артуру всегда нужно было время, но Ретт никогда не принимал его просьбы подождать всерьёз. Умом он понимал, что многие люди не способны принимать решения мгновенно, но в глубине души всегда считал это слабостью. Артур же в первые недели их знакомства мог мурыжить одно и то же решение неделями, так и не решаясь сделать выбор. Ретт часто подозревал, что если не подтолкнуть его, он так и будет думать бесконечно — и теперь это пугало. Подтолкнуть было бы проще всего, вот только Ретт не был уверен, что подтолкнёт в нужную сторону. Просто притащить его домой силой означало вернуться в ту беспросветную реальность, в которой они оба существовали последние недели. Ретт твёрдо решил, что вмешиваться не будет.

Оставалось ждать. Эта часть всегда давалась ему труднее всего.

Как назло, работы почти не было — рынок медленно замирал в преддверии рождества.

Ретта приближающиеся праздники не радовали ни капли. Проводить их в пентхаусе означало признать себя самого неудачником. Обычно он встречал эти праздники с семьёй Жози — до тех самых пор, пока не появился Артур. В прошлом году он уже не смог заставить себя посетить традиционные благотворительные балы и свалил своё отсутствие на загруженность работой. Тогда это было почти правдой — он нашёл достаточно заброшенных и забытых дел, чтобы занять себя на несколько дней. Повторять опыт не хотелось.

Он позвонил Бёлеру — когда-то в молодости немало таких праздников они провели в клубах, отрываясь по полной программе. Однако Бёлер в отличии от него явно постарел — он собирался остаться на рождество с семьёй.

Можно было пойти в клуб в одиночку, но Ретт сильно подозревал, что дело закончится пьяной вакханалией со шлюхами, а может и чем похуже — например на своё двадцать второе рождество под утро он пошёл бить стёкла в пригородном доме Жози. Правда, тогда с ним был Клаус… Но Ретту давно уже не нужны были подначивания, чтобы делать то, что он хочет сам.

Графиня де Мортен перенесла тогда этот эпизод с аристократической стойкостью и даже увидела в нём некое подобие романтики. Артур, скорее всего, не был бы сейчас так терпим.

На тридцать восьмом году жизни успешный бизнесмен и капитан первого ранга в отставке Ретт Дуглас почувствовал себя бездомным.

В конце концов Ретт решил, что новогодние праздники — отличное время для разработки стратегии развития компании в будущем году. Дней на десять этого занятия как раз должно было хватить — он прикрывал разом и рождество, и новый год, и день рождения, выпавший на четвёртое января. Остаток каникул можно было просто проваляться в постели, сделав вид, что он на самом деле праздновал. А там снова встречи и сделки — ведь стратегию предстоит ещё и внедрять.

Решение казалось вполне разумным и даже эффективным, так что в девять вечера двадцать четвёртого декабря Ретт сидел в кабинете, просматривая годовые отчёты и пытаясь составить общую картину.

Когда в половине десятого раздался осторожный стук в дверь, Ретт поначалу решил, что к нему явились недовольные духи Рождества.

Впрочем, излишним мистицизмом он никогда не страдал и, чуть приподняв голову от ноутбука, ответил:

— Да-да.

Дверь открылась, и на пороге стоял Карлос Мартин, директор аналитического отдела. Ретт впервые увидел его примерно год назад и поначалу не возлагал больших надежд на человека, за которого с таким упорством просила семья.

Хватило несколько месяцев, чтобы понять — Мартин в самом деле стоит того, чтобы принять его на работу. Его откровенной слабостью был излишне легкомысленный характер, из-за которого к двадцати восьми годам юноша и не имел не только приличной должности, но и особого опыта работы. Мартин часто ввязывался в ссоры, не соблюдал рабочий график и был, судя по всему, уверен, что весь мир принадлежит лично ему.

Ретт лишь усмехался, глядя на этого молодого ещё в сущности человека, которого никто и никогда не обламывал. Тем не менее, Мартин оказался отличным аналитиком. Мозги у него работали быстро и чётко, а внимательности хватало, чтобы удерживать в голове в два раза больше данных, чем самому Дугласу.

— Простите, я увидел свет под дверью…. Решил, что вы не откажетесь подписать пару бумаг.

Не дожидаясь приглашения, Мартин шагнул в кабинет и, подойдя к столу, остановился слева от Дугласа. Бумаги он в самом деле положил перед ним на стол.

Ретт внимательно просмотрел первые несколько страниц, а затем уже бегло — оставшиеся листы. Ничего срочного или важного здесь не было, хотя если бы Мартин подавал их секретарю, решение вопроса могло бы затянуться на месяц.

Он принялся проставлять подписи, а Мартин терпеливо ждал окончания.

— Вы не собираетесь праздновать? — спросил он, когда Дуглас уже ставил последнюю подпись.

Ретт покачал головой.

— Нужно закончить, — он ткнул пальцем в монитор.

Мартин мельком просмотрел первые наброски стратегии.

— Да бросьте, мистер Дуглас, это так же срочно, как и вопрос о закупке новых ноутбуков, — Мартин ткнул пальцем в одну из бумаг, лежавших на столе.

Ретт нахмурился. Фамильярность Мартина ему не нравилась, но он прекрасно знал, что для молодого директора это обычная манера общения — чувство страха у того было атрофировано напрочь. Может быть потому, что он не особо стремился ни к этой работе, ни к уважению со стороны самого Дугласа.

— Тогда зачем вы принесли их мне?

Мартин пожал плечами, Ретт заметил этот жест в отражении на мониторе.

— Ну… это первое моё рождество на Астории. Я не придумал ничего лучше, чем встретить его в офисе.

Ретт усмехнулся.

— Неужели на Астории так мало мест, куда можно пойти на праздник? — он повернулся в кресле и посмотрел на Мартина.

Кривая улыбка тронула один уголок губ Мартина, но глаза остались равнодушно усталыми.

— Мало людей, с которыми хотелось бы его провести.

Мартин вздохнул и принялся собирать бумаги со стола.

— Благодарю, — сказал он и, прижав папку к груди, двинулся к выходу. Но остановился на полпути. — Вам же тоже некуда пойти, да, мистер Дуглас?

Ретт открыл было рот, чтобы возразить, но не решился даже фыркнуть. Мартину нужно было знать, что он не один, и Ретт решил его не разочаровывать.

— Мне не очень хочется на благотворительный бал в доме де Мортен, — признал он часть правды.

Мартин хихикнул, теперь уже искреннее, а потом вдруг снова стал серьёзным.

— Да… А я бы сейчас согласился даже на благотворительный бал. Знаете, по крайней мере это… привычно.

— А тут чужая пустая квартира?

Мартин кивнул.

Ретт отметил, что никогда не видел его таким. Обычно испанец в своей наглости оставался открытым, но холодным и весёлым.

На пару секунд их взгляды встретились, и Ретта почему-то пробило током от вида этих грустных глаз. Видимо, Мартин испытал нечто подобное, потому что быстро отвёл взгляд, а затем снова посмотрел на Дугласа.

— Знаете, а может, раз уж мы всё равно сидим тут вдвоём… Бросим бумаги и посидим где-то ещё?

Дуглас побарабанил пальцами по столу. «К чёрту», — подумал он и, захлопнув крышку ноутбука, встал.

— Может, — сказал он. — Только не в ресторан. Наутро это будет на страницах светских хроник, а вам это ещё менее выгодно, чем мне.

— Это точно, — Мартин усмехнулся. — Не горю желанием прослыть «новым мальчиком Дугласа».

От упоминания прозвища, которое дали в свете Артуру, по спине Ретта снова пробежала дрожь, но уже другого рода. На секунду он готов был отказаться от любого предложения Мартина, а потом тот шагнул навстречу и опустил руку ему на плечо. Рука была тёплой — впервые за прошедшие недели холод немного отступил.

— Можем пойти ко мне. У меня стоит бутылочка Hennessy Arcana, уверен, вам понравится.

Ретт опустил ладонь поверх пальцев Мартина и понял, что убрать её абсолютно невозможно — слишком мягкой и тёплой она казалась на фоне привычного уже промозглого холода.

— Вы же не отпустите меня потом слоняться по улицам и делать глупости? — спросил он с улыбкой, но видимо, услышал в его голосе и затаённую надежду

— В крайнем случае, я доставлю ваше бездыханное тело по домашнему адресу. Он ведь есть в документах, да?

Ретт усмехнулся, и всё-таки снял с плеча руку Мартина, но только чтобы сжать её сильней. Она казалась какой-то непривычно сухой. Пальцы у Мартина были острые, даже, кажется, с белыми полосочками на кончиках ногтей, и когда они случайно проскребли по голой коже на шее Ретта, это оказалось неожиданно возбуждающе.

— Нет, только не берите бумаги.

— Хорошо, — Мартин легко улыбнулся.

Ретт не понял, кто из них первым потянул другого к выходу.

Когда они оказались в лимузине, Мартин заметно оттаял. В глазах его уже не было прежней грусти, и он открыто и заразительно смеялся в ответ на дежурные шутки Ретта, которыми тот пытался скрасить дорогу.

На полпути Мартин попросил остановить у супермаркета, но Ретт лишь махнул рукой и, взяв мобильный, пролистал номера ресторанов. Палец привычно замер на строчке с название «Парадайз», где он обычно заказывал еду домой и тут же скользнул дальше. «Всё, что угодно, только не это», — подумал он про себя.

Ужин оказался на месте чуть раньше их самих. Ретт попытался расплатиться с курьером, но Мартин остановил его.

— Я же приглашаю, — он ослепительно улыбнулся той улыбкой, что встречается только у испанцев, и подтолкнул Ретта к двери, а сам стал рыться в карманах в поисках бумажника.

Ретт поколебался секунду, а потом улыбнулся и стал подниматься. Пожалуй, со времён службы это был первый раз, когда кто-то не требовал от него денег, а сам угощал его.

В квартире пришлось потратить некоторое время, разбирая пакеты, а когда в конце концов стол был накрыт, оказалось, что оба не слишком-то хотят есть. Зато хеннесси шёл на ура. Ретт пьянел медленно, а скорее и вовсе не замечал от бренди какого-то эффекта, зато Мартин уже через полчаса сонно улыбался. Наблюдать за ним было интересно и забавно. Поза его стала расслабленной и томной, хотя Ретт не был уверен: есть ли в этом расчет, или Мартин попросту перестал следить за собой. Ему стало любопытно, и он решил проверить.

Не отставляя в сторону бокала, Дуглас наклонился и легко коснулся губами рта Мартина. Губы того как раз были чуть приоткрыты, потому что он пытался рассказать какую-то смешную рождественскую историю, случившуюся в доме Мартинов пару лет назад.

Ретт провёл языком по губам Мартина, ещё хранящим густой шоколадный вкус коньяка и скользнул внутрь, мягко толкая ещё расслабленный язык.

Мартин не шевелился.

Ретт отстранился и с любопытством заглянул ему в глаза.

Мартин тяжело дышал. Ретт чувствовал, как совсем рядом бешено стучит его сердце, хотя поцелуй был совсем коротким.

Прошла пара секунд, за которые Ретт успел сконструировать и отмести мысль об извинениях, прежде чем Мартин изогнулся, приподнимая голову со спинки дивана, и сам поймал его губы. На сей раз поцелуй был другим. Мартин едва не пожирал его, яростно проникая в глубину рта Ретта и изучая лёгкими касаниями его собственный язык, будто хотел запечатлеть в памяти каждый его кусочек.

Ретт попытался перехватить инициативу и перевести борьбу на территорию противника, как было для него привычнее, но вместо этого обнаружил, что Мартин ловко отбирает у него бокал и отталкивает — а в следующую секунду Ретт уже обнаружил под лопатками спинку дивана. Мартин сидел на нём верхом. Одну руку Дугласа, ту, в которой недавно был бокал, он прижимал к дивану, а другую, скользящую по его собственной спине, как раз пытался поймать.

Ретт больше не думал. Вообще.

Мартин пьянил лучше, чем бренди. Его тело было гибким и сильным, и когда Ретт рывком избавил его от дорогой рубашки, пальцы свободной руки Дугласа с особенным наслаждением прошлись по тонкому рельефу мышц на узкой груди. Мартин не был мужчиной, с какими Ретту приходилось служить или вести дела, но и юношей его назвать не поворачивался язык. Он походил на рысь — небольшую, но мощную кошку, превосходящую в скорости тигра, и эту скорость Ретт очень скоро испытал на себе.

Он сам не заметил, как оказался голым по пояс. Губы Мартина вычерчивали хитрые узоры на его груди. Они были уверенными и изощрёнными, но Ретт чувствовал, что это нечто большее, чем техника, которую он мог бы получить у любой шлюхи — Мартин наслаждался каждым касанием. Наслаждался его собственным все еще молодым телом так, как почти не умел наслаждаться Артур.

Что-то лопнуло в груди у Дугласа, когда внезапно и резко он почувствовал себя желанным — не потому, что у него были деньги и не потому, что он заставлял себя хотеть, а просто потому, что существо рядом с ним было таким же безумным, как и он сам.

Руки Мартина рывком распустили его ремень, и губы скользнули по поверхности белья, касаясь напряжённого члена сквозь тонкую ткань. Ретт резко выдохнул.

— Карлос…

Губы замерли на секунду, Мартин поднял взгляд и секунду испытующе смотрел на Дугласа, а потом резко рванул вниз его брюки вместе со всем, что ещё оставалось на нём одето, не спрашивая и не требуя, а просто заставляя приподнять бёдра и подчиниться. Сам он чуть раздвинул колени Дугласа, устраиваясь на полу между его ног, и принялся покрывать поцелуями уже обнажённую плоть. Поймал её губами и задвигался легко и умело — так, как никогда бы не стал делать Артур.

— Стоп, — Ретт поймал его плечи, чувствуя, как близится разрядка и дёрнул наверх, снова усаживая к себе на колени. Поймал губы поцелуем и тоже принялся стягивать с Мартина брюки.

Закончив с одеждой, Ретт подхватил Мартина под бёдра, сжимая и изучая упругие ягодицы. Насладившись сполна, он скользнул пальцами в щель между ними и прошёлся по входу, пока лишь изучая.

Мартин был таким узким, будто не был с мужчиной много лет.

Ретт вопросительно посмотрел на него.

— Не боишься?

Мартин дёрнул плечами.

— Думаю, ты знаешь, что делать с мужчинами, — Мартин снова криво улыбнулся и, потянувшись куда-то вбок, достал смазку и презерватив. Ретт взял и то и другое, хотя ощущать у себя в пальцах маленький конвертик было странно — с Артуром ему и в голову не приходило пользоваться чем-то подобным. Сомневался он как всегда недолго. Размазал прохладный гель по пальцам и, снова коснувшись входа, принялся мягко растягивать. Мартин подавался навстречу, стараясь помочь. Глаза его поначалу были закрыты, и Ретт чувствовал, как чуть дёргается веко, выдавая дискомфорт. Потом он склонился над плечом Дугласа и принялся целовать его, исследуя теперь уже ключицу и основание шеи. Ретт не выдержал стучащей в висках и паху крови и жёстко ворвался пальцами внутрь. Мартин выгнулся дугой, в глазах его проскользнула обида.

— Прости, — торопливо прошептал Ретт. — Давай сам.

И хотя Мартин кивнул, успокаиваясь, на самого Ретта будто бы вылили ушат холодной воды.

Мартин потёрся ещё промежностью о его член и, приподняв бёдра, насадился на всё ещё возбуждённый член. Он двигался сначала медленно и аккуратно, но затем стал наращивать темп, заметив, видимо, что любовнику мало того, что он делает. Он и сам теперь был напряжён, и от того Ретт больше не чувствовал той страсти, с которой начинались его ласки. Мартин нервничал. Будь на его месте Артур, Ретт попросту перевернул бы его и сделал всё так, как хотелось ему самому, но Мартин уже показал, что не потерпит и одного неосторожного движения.

Секс оказался неожиданно пресным, по сравнению с прелюдией, но Ретт всё-таки кончил и несколькими движениями руки довёл до оргазма любовника.

Мартин тут же встал с его колен и откатился на другой конец дивана.

— Я обычно в активе, — сказал он таким тоном, будто пытался оправдаться.

— Прости, — повторил Ретт, чувствуя растущее между ними напряжение. — Нам не надо было этого делать.

Мартин одарил его грустным и пронзительным взглядом, совсем таким же, как в кабинете.

— Ничего, — он усмехнулся одними губами. — Спасибо, что не назвал меня его именем.

Ретт вздрогнул.

— Всё так очевидно?

Мартин пожал плечами.

— Забей. Это просто трах. В следующий раз будет лучше. Если он будет.

Мартин встал, стремительно уходя с линии взгляда Дугласа, и скрылся в душе. Несколько секунд Ретт молча сидел, размышляя, что делать дальше. Вечер мог бы быть вполне неплох, если бы… Теперь же здесь, в чужой квартире, было ещё более тоскливо, чем в своём собственном пустом офисе.

Ретт взял со стола салфетки, вытерся. Отправил их в мусорное ведро вместе с презервативом и быстро оделся.

— Уже? — спросил показавшийся из душа Мартин. — Даже не хочешь перекусить?

Улыбки на лице его не было, и Ретт не понял, как следует трактовать его слова.

— Тебя отвезти? — продолжил Карлос, видя, что Ретт не желает развивать эту тему.

— Нет. Спасибо.

Мартин хотел задать ещё какой-то вопрос, но промолчал.

Ретт подошёл. Вначале он хотел осторожно поцеловать Мартина в лоб — таким потерянным и юным тот выглядел сейчас. Потом напомнил себе, что перед ним человек из совета директоров и просто протянул руку. Мартин пожал её и помог Дугласу открыть дверь.

В машине всё было таким же чужим и постылым.

— К морю, — попросил Ретт, и аэромобиль поднялся в воздух.

На берегу они были через несколько минут, но выходить Ретту не хотелось. Он так и сидел на заднем сидении, глядя на холодные волны зимнего океана, бьющие о берег, пока не уснул.

Глава 50 Англия

В Англии шёл снег — белый-белый и пушистый, как пуховая перина.

Выйдя из аэромобиля, Артур долго стоял, запрокинув голову назад и ощущая, как большие влажные хлопья оседают на его щеках.

Стояла тишина, такая оглушительная, будто человечество вымерло, и во всём мире остались только он и снег.

Где-то далеко шелестели волны, медленно накатывавшие на берег.

Артур улыбнулся тишине, открыл глаза и пошёл в сторону больницы.

Коридоры были пусты, как и всегда. Он вспомнил ненависть Ретта к подобным местам, но быстро отогнал от себя непрошенную мысль и заставил себя успокоиться снова.

У самых дверей палаты замешкался на секунду, восстанавливая в памяти образ Люси и, улыбнувшись, вошёл внутрь.

Артур замер и помотал головой, пытаясь отогнать наваждение.

— Люси… — тихо позвал он, не зная, хочет ли разрушать момент.

Люси стояла. В белом платье в пол, с лиловой шалью на плечах, она походила на героиню старинного романа. Но эта была лишь часть картины, потому что Люси стояла не совсем сама. Стоя у неё за спиной и чуть придерживая её одной рукой за плечо, а другой за талию, позади нее стоял мужчина в белом халате, с копной светлых волос и аккуратной бородкой того же цвета. Впрочем, на пациента и врача они походили мало — это Артур понял сразу по повороту её головы, будто девушка тянулась к губам своего спутника за поцелуем.

Люси дёрнулась, услышав голос брата, и возможно упала бы, если бы руки мужчины не удержали её на месте.

— Артур… — глаза её на секунду расширились, а затем она явно успокоилась. — Артур, это доктор Саммерс, руководитель реабилитационной программы.

Артур прокашлялся.

— Я понял. Очень приятно, мистер Саммерс, — он протянул руку и, покосившись на сестру, обжёг её обвиняющим взглядом. — Мисс Эссекс много говорила мне о вас.

Саммерс тоже покосился на Люси с интересом, помог ей сесть и только потом пожал руку Артура.

— О вас тоже, мистер Эссекс.

Двое мужчин изучающе уставились друг на друга.

— Я вас оставлю, — сказал Саммерс наконец.

— Благодарю.

Он вышел, и только когда дверь закрылась, Артур посмотрел на сестру. В глазах Люси мельтешили шальные искорки.

— Руководитель реабилитационной программы? — передразнил он. — Мистер Саммерс.

— Джон Роналд Саммерс, — уточнила она и, не сдержавшись, улыбнулась.

Артур покачал головой.

— Я надеялся узнать об этом от тебя. Я же вроде как… — он хмыкнул, — глава семьи.

— А не о чем пока узнавать, — легко ответила Люси и попыталась встать. Артур рванулся, чтобы поддержать её, но она остановила его, подняв руку, и сама, придерживаясь рукой за стену, подошла к окну. — Джон Роналд Саммерс действительно руководитель реабилитационной программы. Вообще-то он хирург и главный врач, но кто-то, — она бросила на Артура хитрый взгляд, — заплатил за операцию и сопровождающие услуги столько, что мне выделили в качестве инструктора его.

Артур хмыкнул.

— Я не думаю, что дело в деньгах. Судя по тому, как он на тебя смотрел — он выделил себя сам.

Щёки Люси порозовели, а Артур между тем ощутил укол боли в груди — Люси, похоже, продолжала считать, что за операцию заплатил он, но Артур-то знал, кому на самом деле она обязана своим нынешним счастьем. Кому он сам обязан счастьем видеть её такой…

— Ну… — сказал он задумчиво, — я полагаю, ты куда больше хотела бы провести рождество с ним.

Люси метнула на него встревоженный взгляд.

— Я этого не говорила. Ты можешь остаться с нами.

— Перестань, — Артур усмехнулся. — Я найду, с кем провести время.

Люси покачала головой.

— Артур, это семейный праздник. Ты не представляешь, как мне было приятно и в прошлом году, и в этом, что ты всё же прилетал ко мне, вместо того, чтобы…

Она поймала полный боли взгляд и осеклась.

— Ты ведь не из-за меня прилетел.

— Я всегда рад тебя видеть, — попытался увильнуть он.

— О, хватит, Артур. Я знаю сколько ты сделал для меня и не собираюсь обижаться. Мы взрослые люди.

Она оттолкнулась от подоконника и шагнула к нему.

Артур всё-таки не выдержал и, поймав её за талию, усадил в кресло, а сам опустился на кровать напротив.

Он посмотрел на неё и поджал губы, не зная, хочет ли продолжать и что именно может позволить себе сказать.

— У нас всё не очень гладко, — выдавил он наконец.

Люси подняла бровь.

— Честно говоря, это видно, — она помедлила, — и слышно. Летом у тебя был такой голос, как будто внутри тебя постоянно бьются друг о друга пузырьки от шампанского. А потом… Я думала, это просто осень.

Артур повёл плечами, но ничего не сказал. Только отвернулся к окну.

— Уже зима, — сообщил он через какое-то время.

Люси протянула руку и, поймав его кисть, сжала в своих ладонях.

— Знаешь, — сказала она. — Никакая любовь не бывает вечной. Люди остывают… гаснут… наступает момент, когда ты понимаешь, что рядом с тобой совсем не тот, кого ты любил. А может, он и не был никогда таким, как ты представлял…

Артур мрачно посмотрел на неё.

— И что потом?

— Ничего, — она пожала плечами. — Или ты говоришь, что тебе это не нужно и уходишь… Либо ты признаёшь, что он имеет право на собственные слабости, а ты любишь его всё так же.

Артур испустил рваный выдох.

— Я люблю его всё так же, — сказал он и опустил глаза. — Я знаю, что у него есть… проблемы. Недостатки. Но именно поэтому у меня такое чувство, что он только мой… понимаешь… что мы как два кусочка мозаики, и никто кроме меня не сможет понять его. Но…

— Но?

— Не знаю, — он поднял глаза, внезапно понимая, что в самом деле не знает, зачем написал письмо и зачем заставляет их обоих страдать, проводя это рождество порознь, — просто наступил момент, когда это стало невыносимо.

Люси улыбнулась одним уголком губ.

— Когда я только встала на ноги… Боль была такая, что я думала — это невыносимо. Хотелось упасть в кресло и смириться с тем, что ходить я всё равно не буду никогда. А потом…

— А потом?

— А потом я сделала шаг.

Артур устало вздохнул.

— Не знаю, — повторил он.

— Решать тебе, — она снова сжала его руку.

Артур поднял взгляд и не выдержал.

— Это он оплатил операцию. И всё твоё лечение последние полтора года оплачивал он. Я не сделал ничего.

В глазах Люси что-то вспыхнуло и погасло.

— Прости, что не сказал сразу. Тогда ты была бы… не слишком рада это знать.

Люси на миг сжала губы.

— И ты из-за этого… с ним?

Артур медленно покачал головой.

— Когда-то давно… как будто в другой жизни… может быть. Но я люблю его. На самом деле люблю. Просто иногда… это невыносимо.

— Это бывает, — Люси улыбнулась мягко и грустно. — У нас с Дэвидом никогда не было всё хорошо. Он был… резким. Властным. И некоторые вещи, которые он делал в бизнесе… — она покачала головой и посмотрела на Артура, — наверное, нас с тобой учили по-другому, вот и всё. Но мне кажется, того времени, когда нам было друг с другом тепло, было куда больше, чем ссор и обид. И теперь, когда его нет… Мне кажется, что ни одна наша ссора не стоила того времени, что мы потеряли на неё.

Артур вздохнул и снова отвернулся к окну — туда, где падал снег. Пресный и равнодушный.

— Я понимаю, — сказал он.

Они долго молчали, думая каждый о своём.

— Ты останешься на рождество? — спросила Люси наконец.

— Если ты хочешь.

— Ты ведь хочешь вернуться к нему.

Артур сжал свободную руку в кулак и резко обернулся к ней.

— Не сегодня. Я прилетел к тебе и собираюсь остаться с тобой.

Люси улыбнулась одним краешком губ и кивнула.

Как оказалось, рождественский ужин готовил Саммерс. Вернее, ужин проходил у него дома и под его руководством. К присутствию Артура он отнёсся абсолютно спокойно, будто ждал его заранее.

Как выяснил Артур, Саммерс тоже окончил Кембридж, и у них с Артуром обнаружилась масса почти общих воспоминаний. Роналд много улыбался, шутил и на первый взгляд выглядел идеальной парой для тихой и задумчивой Люси.

Артур провёл в гостях ещё два дня. Желание увидеть Ретта и упрямство боролись в нём не на жизнь, а на смерть. Упрямство победило, и он решил, что останется в Англии ещё и на новый год — МакГрегор прислал ему приглашение ещё в декабре.

Этот вечер тоже прошёл тихо и по-семейному, а первого числа Артур купил билет на поезд. Он не хотел торопиться, зная, что если окажется на Астории первого числа, то скорее всего сразу же бросится искать Ретта. Поезд шёл четыре дня, что давало ему время подумать и оказаться на месте как раз ко дню рождения Дугласа.

Оказавшись на вокзале, Артур тут же понял, насколько удачным было это случайное решение. В глубине души он всегда мечтал отправиться в путешествие именно отсюда, с того вокзала, который знал с детства. Ретт уже путешествовал с ним на поезде, но это было совсем другое — это было решение Ретта, подарок Ретта и отпуск Ретта, в который он брал с собой Артура. Теперь же Артур сам выбирал рейс и точку назначения. Это оказалось неожиданно приятно и, затолкав вещи в купе, он почувствовал себя по-настоящему счастливым.

Некоторое время он просто расслабленно лежал на полке, вытянув ноги в сторону двери. Купе было не самым шикарным, как и весь поезд вообще, зато оно было отделано в старых английских традициях, и когда Артур смотрел на тяжёлые занавески, ему вспоминались книги Конан Дойла.

Спокойной поездки, впрочем, не получилось, потому что за минуту до того, как поезд двинулся, в купе ввалился незнакомый юноша в рваных джинсах и разноцветной майке. Каштановые волосы его были собраны в маленький хвостик на затылке, а через плечо висела поношенная сумка цвета хаки.

— Дерек Адамс, — одной рукой сбрасывая сумку на полку, другую юноша протянул Артуру.

Артур едва заметно поморщился.

— Артур Эссекс.

Он пожал руку, покопался в сумке и достал наушники. Оставалась маленькая надежда, что сосед не будет настаивать на продолжении знакомства.

— Что слушаешь? — Дерек ткнул пальцем в наушники. Надежда стремительно таяла.

— Вряд ли тебя заинтересует. Это Гендель.

Глаза Дерека немного расширились, но замолкать он явно не собирался.

— Слышал, Луиджи Белли сделал на него отличную аранжировку в этом году.

Артур задумался. Он не следил за тем, кто и что делает в сфере музыки уже несколько лет, но понял это только сейчас.

— Сейчас поставлю, — по-своему поняв молчание собеседника, Дерек залез в карман, извлёк мобильный и принялся копаться в записях.

Артур нахмурился и убрал наушники, которые так ничем и не помогли.

Дерек тем временем упал на свою полку и, полистав что-то на экране мобильного, ещё через несколько секунд бросил:

— Вот, нашёл.

Он нажал на экранчик, и по купе поплыли мягкие звуки анданте фа мажор, перемежаемые непривычными всхлипами скрипки и чем-то ещё. Музыка была приятной — и не только потому, что в её основе лежала одна из любимых мелодий Артура. Она была приятной сама по себе, именно в таком звучании, которое предлагал Луиджи Белли.

— А есть ещё что-нибудь? — спросил Артур, когда музыка подошла к концу.

— Да, Белли много работает с классикой. Это его фишка. Как тебе вот это?

Дерек ещё раз коснулся экрана, и зазвучала ещё одна смутно знакомая мелодия. Артур не сразу узнал Моцарта.

— Хороший музыкант, а никто его не знает, — вздохнул Дерек, когда и эта мелодия закончилась.

Артур откинулся на подушку и равнодушно сказал:

— Потому что никому не нравятся полутона.

Дерек хмыкнул, но лицо его помрачнело, и Артур почему-то почувствовал себя виноватым.

— Ты знаешь, — добавил он.

— Да уж, — Дерек отложил мобильный и повернулся на бок, опираясь на руку виском. — Я сам музыкант, потому и знаю.

Артур не ответил, и Дерек продолжил.

— Один знакомый предлагает мне неплохое местечко, первое выступление будет на Астории, а у меня даже нету денег добраться до Европы. У него там какие-то связи, и он достал мне билет на поезд, теперь придётся тащиться по космосу четыре дня.

Артур пожал плечами. Пассивность его явно никак не смутила Дерека, и тот продолжил рассказывать что-то ещё — о современной музыке, непростой судьбе малоизвестных музыкантов и ещё о чём-то, без чего Артур вполне мог бы прожить.

Первое время Артур ещё надеялся, что Дерек исчерпает запас слов и заткнётся. Потом решил, что может подумать о своих проблемах пока тот говорит — Адамса всё равно не волновало, слушают его или нет. Однако быстрая и эмоциональная болтовня никак не давала погрузиться в размышления достаточно глубоко, и Артур то и дело выныривал на поверхность, чтобы поддакнуть очередному замечанию или прокомментировать очередную мелодию, которую Дерек ставил на мобильном.

В конце концов Артур сдался. Болтовня Адамса была не такой уж скучной и по большому счёту хорошо развеивала его тоску. Он отбросил попытки думать о Дугласе и стал с искренним увлечением обсуждать всех тех музыкантов, о которых до сих пор ничего не знал. Четыре дня пролетели на удивление быстро, и Артур не заметил, как поезд остановился, оказавшись на знакомом вокзале.

— Не оставишь телефончик? — спросил Дерек, поднимая с полки сумку.

Артур усмехнулся и покачал головой. Так беззастенчиво и по-детски его не клеили ещё ни разу. Впрочем, подумал он через секунду, Дерек мог и не иметь в виду ничего особенного. Мир, в котором он жил последний год, заставил Артура воспринимать себя и окружающих людей иначе. Он и не заметил, когда смирился с собственной ролью «чьего-то мальчика», и любую попытку заговорить стал воспринимать как откровенный намёк.

— Тогда я оставлю свой, — Дерек извлёк из сумки какой-то блокнот, вырвал страницу и накарябал на нём несколько цифр.

— Я не позвоню, — предупредил Артур.

Дерек велело улыбнулся.

— Ну, вдруг, — он пожал плечами и, не оглядываясь больше, вышел в коридор, оставив Артура вытаскивать чемодан из багажного отсека.

Глава 51 Грустный праздник

Ретт сидел на диване спиной ко входу — от двери Артур смог разглядеть только стриженный затылок и ссутуленную спину.

Он остановился, выжидая, когда глаза привыкнут к полумраку.

Артур решил, что он должен быть здесь едва сел в аэромобиль, ожидавший его у вокзала. Впервые решение не потребовало у него больше секунды — между тем моментом, когда он опустился на сиденье и следующим, когда он заглянул в мобильный и вызвал изображение Дугласа. Он не ожидал, что один только вид этого силуэта, едва заметного в темноте, окажет на него такое воздействие.

За те полчаса, которые заняла дорога, в комнате не поменялось ничего. Ретт всё так же сидел на диване почти не двигаясь. Лишь бутылка бренди перед ним опустела наполовину.

Артур не помнил, чтобы Ретт пил. Даже на приёмах он избегал алкоголя. Артур догадывался почему — стоило Дугласу потерять контроль, как он менялся до неузнаваемости.

Сейчас, при виде руки монотонно подносящей к губам стакан, Артур испугался — но лишь на секунду.

Он тихо подошёл к Ретту и опустил ладони ему на плечи. Ретт замер и чуть скосил взгляд, будто пытаясь рассмотреть пальцы, оказавшиеся на его плече, а потом резко, едва не расплескав бренди, поймал одну его руку и приложил к губам.

— Ретт… — выдохнул Артур, ощущая, как пробегает по венам жар от одного лишь этого целомудренного прикосновения.

Ретт не отвечал. Поставив стакан на стол, он потянул его руку на себя и двинулся поцелуями дальше по направление к локтю.

Артур тихо охнул. Он хотел было ответить, но не успел, потому что нежность, как всегда, резко сменилась знакомой яростной страстью. Ретт рванул его на себя, перетаскивая через спинку дивана и роняя на сиденье, и навис. Не давая опомниться, он впился в губы Артура своими, не замечая, как причиняет боль, но Артуру было всё равно — он будто таял, прикасаясь к этим губам, становился покорным и податливым. Боль плавилась в сознании, мешаясь с эйфорией, и Артур протяжно застонал Ретту в губы. Руки его обвили шею мужчины, прижимая плотнее, пальцы скользнули наконец по затылку, пропуская волосы между собой, и Ретт тоже застонал. Артуру показалось, Ретт напрочь не соображает, что делает — он стремительно, не щадя застёжек, стаскивал с Артура рубашку, уже распуская ремень джинсов, жадно целовал грудь, и Артуру оставалось только стонать и выгибаться навстречу, потому что остановить этот ураган было невозможно. Только когда одежда уже оказалась на полу, Артур улучил момент и, оттолкнув Ретта, попытался перевернуть его на спину, но лишь уронил на пол.

— Стой… — выдохнул Артур, и Ретт внезапно замер, будто только сейчас узнавая его.

Секунду Артур просто смотрел в его глаза, полные непонятного отчаянья, а затем Артур бережно коснулся поцелуем губ. Потом ещё раз, и ещё… Уже расстёгивая рубашку, он неторопливо двинулся губами вдоль его груди, медленно опускаясь к животу. Тело Ретта казалось таким знакомым, горячее и сильное, оно каждый раз вздрагивало под его поцелуями, и Артур чувствовал, как по его собственному телу пробегают такие же волны дрожи.

Теперь уже Ретт отстранил его, едва Артур добрался до пупка, и принялся расстёгивать ремень, который никак не хотел поддаваться его усилиям.

Ретт притянул его за плечи вверх и заглянул в глаза.

— Ты вернулся? — спросил он.

Артур отрывисто кивнул и, вывернувшись, вернулся к своему занятию. Он всё-таки справился с ремнём и теперь зарылся носом в колючие чёрные кудряшки. Артур почти никогда не ласкал Ретта так — не мог справиться с унижением, которое охватывало всё его существо, когда он оказывался у ног Ретта.

Сейчас это не волновало его ни капли. Он хотел быть рядом с этим горячим телом, так близко, как только мог. Он поймал губами горячий член и принялся исследовать его языком, помогая себе одной рукой.

— Артур… — выдохнул Ретт и крепко сжал его плечи, заставляя подняться. — Не надо. Не могу. Я так скучал по тебе… Этого будет слишком мало.

Артур кивнул и, усевшись ему на бёдра, чуть качнул ими. Пальцы Ретта сжались ещё сильнее, и он, не выдержав, рванул Артура в сторону, снова роняя на спину.

Ретт вошёл в него быстро и до конца, так что боль пронзила Артура насквозь. Несколько секунд он просто хватал ртом воздух, а потом боль постепенно стала таять, растворяясь в сладком тепле, исходящем от тела там, где касались его мягкие шершавые губы.

Артур закусил губу и застонал, впиваясь пальцами в спину Ретта и прижимая его плотнее к себе. Бёдрами обхватил его бёдра и стиснул со всей силы, заставляя войти ещё глубже.

— Уже? — Ретт поднял к его лицу изучающий взгляд.

Артуру по-прежнему было больно, но боль не имела значения — только обжигающая жажда оказаться вплотную, кожей к коже, телом к телу. Он уткнулся носом в плечо Дугласа и принялся целовать его, постепенно приближаясь к шее. Ретт гулко всхлипнул — он сам не знал, что может издать подобный звук — и, стиснув одной рукой ягодицу Артура, чуть вышел из него, чтобы с новой силой вонзиться до предела.

Артур держал его крепко, оплетая руками и ногами, и продолжал целовать, не обращая внимания на боль, которая отступала всё дальше. Изнутри тело жгло будто огнём, но он хотел сгореть и продолжал двигаться навстречу.

Даже когда Дуглас рванулся в него последний раз, он понял, Артур так и не смог расцепить рук. Он не был возбуждён, но странное дикое чувство, терзавшее его две недели — будто он потерял руку — исчезло. Он был целым, и это казалось единственным, что имеет значение.

— Артур… — прошептал Ретт укоризненно, пытаясь поймать пальцами его расслабленный член. Артур замотал головой, не поднимая лица.

— Не отпускай меня больше.

Ретт прерывисто выдохнул и, перевернувшись на спину, прижал его к себе.

— Никогда.

Он долго гладил дрожащую спину, покрытую влагой и ребристую от недавнего соприкосновения с ковром.

Артур не двигался, лишь вжимаясь сильнее в его грудь.

После рождества Ретту стало ещё хуже. Сосредоточиться на стратегии удавалось с трудом.

Карлос, к счастью, больше не появлялся в офисе — видимо, понимал, что говорить им сейчас абсолютно не о чем.

На Ретта будто бы накатило похмелье — он всё яснее понимал, что произошло в Рождество, и какие последствия это может иметь. Если бы Артур был рядом, этого не случилось бы никогда, но Артура не было, и на него будто бы накатило временное безумие.

Всю неделю он не отрывался от работы, стараясь заглушить эмоции, а к третьему января обнаружил, что измотан настолько, что едва разбирает прыгающие перед глазами буквы.

Идти по-прежнему было некуда, а до конца праздников оставалось ещё несколько дней.

К двум часам ночи четвёртого января Ретт захлопнул ноутбук и поднялся в пентхаус. Спать не хотелось — напротив, всё тело было охвачено нервным напряжением, как после долгой тренировки.

Ретт никогда не праздновал день рождения — скорее этот день всегда оказывался нежеланным. После рождественских праздников он обычно никого особенно не интересовал, и Ретт был этому только рад.

Ретт достал бутылку бренди и наполнил первый стакан. Он давно уже не пил столько, чтобы напиться, и ещё дольше не делал этого в одиночестве.

Город давно уже погрузился в темноту, но Ретт продолжал сидеть в полумраке, пытаясь представить, насколько иным мог быть бы этот день, если бы не его собственные ошибки. Почему-то он был уверен, что Артуру было дело до этой даты, и если бы не всё то, что в последние дни изломало их отношения в прах, то он был бы здесь. Его даже не пришлось бы звать, потому что он слишком хорошо знал Ретта, чтобы угадать, когда он нужен больше всего.

Ретт закрыл глаза, пытаясь представить, как касаются его плеч мягкие тёплые пальцы. Он взял бы их в руки и покрыл поцелуями, наслаждаясь нежностью кожи…

Ощущения, терзающие его разум, оказались настолько реальными, что он опустил руку на плечо, проверяя, не случилось ли чудо — и замер. Он сходил с ума — или был слишком пьян.

Ретт почти инстинктивно сжал ладонь, оказавшуюся у него на плече, и в самом деле прижал к губам. Потом осторожно, стараясь не спугнуть наваждение, поставил стакан на стол и принялся целовать её дальше, пробираясь губами под манжет.

«Я люблю тебя» — прошептал он одними губами, вжимая их в тонкое запястье, и рука его галлюцинации задрожала почти как настоящая.

Ретт рванул пригрезившееся ему существо и уронил на диван.

Стараясь успеть как можно больше до того, как иллюзия растает, он поймал губы Артура и услышал глухой стон, от которого всё внутри него завибрировало. Пальцы Артура оказались у него на затылке, и Ретт понял, что сам стонет, плавится в этих нежных руках.

Их нельзя было сравнить ни с чьими, пусть самыми сильными и умелыми руками — Ретт понял это внезапно отчётливо, когда уже вовсю изучал губами нежное тело, сводившее его с ума. Когда-то давно — будто бы в другой жизни — он восхищался тем изяществом и светом, которые жили в Артуре. Теперь ему было всё равно — лишь бы можно было касаться этих мягких боков и впалого живота.

Это секундное осознание обожгло его изнутри с такой силой, что Ретт замер, теряя контроль, а через секунду уже обнаружил себя самого лежащим на полу.

Артур нависал над ним, и Ретт с трудом различил тихое, но уверенное:

— Стой.

Жар прокатился волной по всему телу от внезапного понимания — Артур не был видением. Он был здесь, живой, настоящий, любимый.

Ретт ещё не решил, что должен делать с этой мыслью, а губы Артура уже скользили по его шее, следуя за пальцами, медленно расстегивающими рубашку, спускались вниз по груди. Он уже не мог думать о том, что происходит — просто тонул в этих мягких ненавязчивых касаниях.

Только когда Артур — его нежный и застенчивый Артур — уткнулся носом в низ его живота, Ретт смог наконец шевельнуться и, приподняв его за плечи, спросил, не решаясь поверить собственным словам:

— Ты вернулся?

Артур только кивнул. Движение его было еле заметно в темноте, и если бы Ретт не хотел верить до безумия, то вряд ли смог бы его различить.

Артур поймал его плоть и принялся терзать её своими неумелыми ласками, от которых член Ретта едва не взорвался в первые же секунды. Одно осознание того, кто делает это с ним, было куда важнее всего остального.

Он бормотал что-то, не понимая смысла собственных слов, а потом исступление стало полным. Он помнил только жар узкого тела изнутри — и его плавящиеся в руках очертания снаружи. Он не помнил, как целовал и гладил все те места, которые давно уже знал наизусть. Помнил только, как сжались, притягивая его ещё ближе, бёдра Артура, и Ретту показалось, что больше сдерживаться он не сможет.

Он рванулся внутрь, исступленно целуя Артура и сходя с ума от ответных поцелуев, ласкавших его собственную шею.

Всё кончилось резко ощущением опустошённости и усталости. Ретта обжёг стыд от осознания того, что он снова забылся — так бывало не часто, каким бы яростным не был их секс, он всегда был неполным, если Ретт не ощущал твёрдый горячий член Артура ладонью или губами.

Сейчас он принялся шарить по плотно прижатому к нему телу, нащупывая возбужденную плоть, а когда нашёл — Ретту показалось, что за шиворот ему вылили ведро холодной воды.

— Артур… — прошептал он в бессильной ярости на самого себя, но Артур лишь прижимался к нему плотнее.

Ретт вздохнул и, перевернувшись, уложил его к себе на грудь.

— Не отпускай меня больше… — услышал он тихий шёпот и сжал тело Артура сильнее.

— Никогда.

Когда Ретт нёс Артура в душ, тот был почти без сознания, но всё ещё продолжал судорожно цепляться за шею любовника. Ретт долго отмывал его, всё ещё не в силах насытиться сладким телом, а потом на руках отнёс в спальню и уложил в постель.

— Ретт… — позвал Артур в полудрёме, когда Дуглас сжал его в объятьях и укрыл одеялом.

— М? — Ретт уткнулся носом во влажные волосы.

— С днём рождения.

Ретт не ответил. Он смог лишь прижать Артура ещё сильней.

Пробуждение было странным. Артур проснулся первым и понял, что он не дома и не в отеле. Между бёдер знакомо саднило, и он прикусил губу, чтобы подавить первый инстинктивный стон.

Ретт проснулся от стона, которого не мог и не должен был слышать. Руки сами нащупали тёплое тело, и Ретт прижался лбом к плечу Артура, прежде чем начал вспоминать, что произошло.

— Артур… — выдохнул он, не до конца ещё веря, что произошедшее накануне — не сон.

Артур доверчиво прижался к нему и поцеловал в лоб, у самого основания шрама.

— Артур, прости.

Ретт приоткрыл глаза, когда ощутил, как губ его касается мягкая подушечка пальца.

— Тихо.

Артур заменил палец губами, но не стал углублять поцелуй, просто повторив это лёгкое касание несколько раз.

Ретт тихонько рыкнул и перевернул его на спину, опираясь локтями о подушку по обе стороны от его лица. Голова тут же закружилась, и висок пронзила боль, так что если бы Артур не поддержал его за пояс, Ретт просто рухнул бы на него.

Артур смотрел на него внимательными глазами, в которых плясали искорки смеха. Искорки, которых Ретт не видел уже несколько месяцев.

— Как же я тебя люблю, — прошептал Артур, и, снова приподняв голову, легонько его поцеловал.

Ретт покачал головой и всё-таки рухнул носом ему в плечо.

— У меня нет подарка, — сообщил Артур, необыкновенно бережно поглаживая Ретта по спине.

— Шутишь? — Ретт чуть приподнялся, заглядывая ему в глаза. — Подарка лучше у меня ещё не было.

Артур усмехнулся и отвёл глаза — абсолютно ненатурально. Икорки смеха продолжали плясать в его зрачках.

Ретт некоторое время молчал, любуясь его лицом, таким спокойным и доверчивым сейчас. Он не любил врать, но сказать существу, тонущему у него в руках то, что должно было снова поселить печаль в его глазах, просто не мог.

— Артур… — попытался он всё же.

Артур повернулся к нему и посмотрел ему в глаза внимательно и серьёзно, но всё ещё открыто.

— Я люблю тебя, — оборвал Ретт заготовленную фразу и поцеловал его — на сей раз поцелуй вышел долгим и нежным.

— Артур… — повторил Ретт, оторвавшись от него через пару минут.

На сей раз Артур вопросительно поднял бровь, требуя продолжения.

— Есть кое-что, что может снова… поссорить нас. Ты хочешь об этом знать?

Закончить он не успел. По лицу Артура промелькнула тень, и он стремительно прикрыл губы Ретта рукой.

— Молчи.

Ретт замолчал.

— Между нами было много всего. Хорошего и плохого. Много радости и боли, — сказал Артур после секундной паузы. Прикусил губу лишь на миг и снова продолжил. — Я хочу, чтобы осталась только радость, Ретт. Давай забудем плохое и попробуем ещё раз?

Ретт вгляделся в его глаза, пытаясь понять, сколько искренности в этих словах, а затем с облегчением кивнул.

— Хорошо. Больше никакой боли, Артур. Я сделаю всё, что смогу, чтобы это было так.

Глава 52 Зима

Остаток каникул — по настоянию Дугласа — они провели в том самом домике в горах, где уже были однажды. Предполагалось, что на сей раз Ретт покажет Артуру окрестности, но в первый же день тот подхватил простуду и оставшуюся неделю провалялся в кровати.

— Мне так стыдно… — сказал он на третий день, абсолютно бесстыдно при этом прижимаясь к Ретту всем телом.

Дуглас сидел рядом со стаканом горячего молока, и когда его обхватили за пояс руки Артура, едва не опрокинул его на кровать.

— Артур! — он отставил стакан и притянул любовника к себе, чтобы поцеловать в висок.

— Заразишься, — сообщил Артур, тем не менее подставляя лицо для новых поцелуев.

Закончив целовать лицо Артура, Ретт оторвал его от себя и, уложив обратно в постель, склонился над ним.

Артур тут же чуть развёл бёдра, явно требуя продолжения.

— Уймись, у тебя молоко остывает, — Ретт поцеловал его в лоб последний раз и сунул в руку стакан. — Хочу, чтобы ты все-таки выздоровел, и мы успели посмотреть город.

Артур вздохнул и принялся медленно, маленькими глоточками вливать в себя горячую жидкость.

— Ты как мой отец, — сказал он через некоторое время, метнув на Дугласа мрачный взгляд.

Ретт только приподнял бровь, но не шевельнулся, продолжая внимательно наблюдать, как Артур пьёт.

— Потому что вам обоим необходимо контролировать всё.

— Наверное нам обоим приходится решать за других, вот и всё.

Артур посмотрел на него неожиданно серьёзно.

— А ты не думаешь, что если бы не решал без конца за других, то, может быть, они быстрее научились бы решать за себя?

Уголок губ Дугласа дёрнулся вверх и тут же снова замер.

— Артур, иногда нет времени на то, чтобы давать людям право подумать и выбрать самим. Как в том случае с поездом. Я до сих пор не знаю, сам ты прыгнул или нет, и разбираться времени не было.

— Тебе просто было всё равно, — фыркнул Артур.

— Всё равно? — теперь уже помрачнел Дуглас.

— Да, всё равно, хочу я покончить с собой или нет. Ты принял решение — я должен быть с тобой. Чьи-то ещё желания не имели значения.

Ретт смотрел на него неподвижно, и Артур видел, как в глазах его начинает клубиться чёрный туман.

— Прости, — Артур вздохнул, залпом допил остатки молока и, наклонившись, прижался к руке Дугласа, положив подбородок ему на плечо.

— Ты и теперь не хочешь?

— Перестань. Я говорю о другом.

Ретт промолчал. Он попытался встать, но Артур удержал его на месте.

— Посиди со мной.

— Мне надо работать. Раз уж отдыхать не получается.

Артур поморщился и выпустил его руку.

Ретт вышел, и пару минут Артур честно сидел в одиночестве, а потом, обмотавшись одеялом по уши, подхватил книгу, лежавшую на столе, и побрёл к выходу.

Ретт обнаружился в гостиной с ноутбуком в руках — видимо, в самом деле пытался работать.

Артур забрался на диван с другого конца — так, что пятки уткнулись в бок Дугласу, и, свернувшись калачиком, сунулся носом в книгу.

Читать не получалось — всё время клонило в сон, и он то и дело искоса поглядывал на Дугласа, изучая нахмуренные брови и чуть заметные движения кадыка под подбородком.

У Ретта, видимо, дело тоже не шло. Прошло минут пятнадцать, не больше, прежде чем он захлопнул ноутбук, отложил его в сторону и повернулся к Артуру.

— Ты в самом деле хотел покончить с собой? — спросил он.

— Тогда или вообще?

— И тогда, и вообще.

Артур закусил губу.

— Вообще — да. Тогда… не знаю, что это было, просто закружилась голова, — он замолчал. — Я тебя тогда не поблагодарил… Но на самом деле я благодарен, Ретт. И за это, и за всё. А ведь если бы ты не оказался рядом, у меня не было бы всех тех счастливых дней… вместе с тобой. И Люси… она так и осталась бы в коляске.

Ретт будто и не заметил ничего из сказанного.

— А теперь? — спросил он.

— Что теперь?

— Ты всё ещё хочешь покончить с собой? Может, иногда?

Артур торопливо покачал головой.

— Зачем мне это? Мне хорошо с тобой. Я тебя люблю. Теперь ты и в это не веришь?

Лицо Дугласа едва заметно дёрнулось.

— Иногда я сомневаюсь.

— Но почему, Ретт?

Артур пересел поближе к нему так, чтобы можно было облокотиться о его плечо.

— Мне твои сомнения причиняют даже больше боли, чем сами ссоры. Неужели ты не понимаешь? Я всё для тебя сделаю.

Ретт отвернулся к камину, но, не глядя, поймал Артура за талию и прижал вплотную к себе.

— Меня, наверное, не так уж часто любили. Были те, кто хотел моих денег или влияния… В лучшем случае они оказывались верными или благодарными. Но любить…

Артур тоже обнял его за пояс и прижался лицом к его плечу.

— Я не другие.

Ретт не ответил. Прождав с полминуты Артур, отстранился и, положив руку на щёку Ретту, повернул его голову к себе.

— Я не другие, Ретт, — повторил он громче и увереннее. — Мне нужен ты.

Ретт наклонился к нему и мягко поцеловал, а затем не убрал лицо, а остался сидеть так, прижимаясь лбом ко лбу Артура. Глаза были закрыты, и даже так Артур заметил, каким расслабленным оно стало.

— Отдохни, Ретт. Мы же за этим приехали. Убери этот чёртов ноутбук, и пошли в спальню. Не надо обо мне заботиться, просто поспи… Я сам позабочусь о тебе.

— Артур… — не открывая глаз, Ретт тихонько усмехнулся. Потом обнял Артура вместе с одеялом, встал и потащил в спальню.

В спальне Ретт в самом деле разделся и, оказавшись в постели, довольно быстро уснул. А Артур долго лежал, опершись о его грудь, рассматривал его лицо и тихо улыбался.

К концу недели он всё же выздоровел, но о лыжах не могло идти и речи — Ретт вообще отказывался подпускать его к снегу.

Мельком глянув на трассы с вершины горы, они отправились в город и весь остаток дня бродили по его прямым и широким улицам.

— Я здесь воевал, — сказал Ретт, когда они остановились на одной из площадей. — Потому и хотел купить дом именно тут. Вот там, — он махнул рукой, — была наша база. Эрханцев было больше раза в два, а у нас приказ удержать позицию. Там чуть дальше гора, откуда можно покрыть огнём весь сектор. И радиовышка, которая держит всю местную сеть связи. Можно было просто выбить их парой орбитальных залпов, но кораблей всё не было, и мы четыре месяца держали эту чёртову вышку.

— Удержали? — спросил Артур с искренним интересом.

Ретт поморщился.

— Пришёл приказ отступать. У нас половина бойцов полегла, прежде чем они приняли это решение. Да и я… Не очень по наземным боям. Моё дело небо. А тут просто оказался под боком не вовремя. Ребята тоже были в основном мои, из флота. Даже странно, что нас не выбили в первые же дни, до того, как мы приноровились держать оборону на земле.

— Но ведь это только четыре месяца, — сказал Артур задумчиво, — я всё равно не понимаю, почему именно здесь.

— Ну… был ещё Картук. Там я родился. Но он погиб. Потом только космос. И Фобос, — Ретт пожал плечами. — Наверное, тогда мне казалось, что это вроде как… второй дом.

— А Астория? — Артур осторожно подтолкнул его вперёд, к следующей улице.

— Астория — просто бизнес-центр. Не уверен, что кому-то из тех, кто там обитает, это место нравится. Большинство всё-таки предпочитает Фобос или Селену. По крайней мере, с тех пор, как участки на Земле перестали продаваться.

— Да… На Земле…

Ретт остановился и заставил Артура посмотреть себе в глаза.

— Ты хочешь вернуться?

— Не знаю… Мне стало как-то всё равно. Но иногда я думаю, что если бы я мог… привести тебя в дом отца… Мне кажется, тебе бы понравилось жить там… Прости, — Артур отвернулся.

— Артур, если бы я мог, я бы уже выкупил его — и не потому, что хочу стать хозяином усадьбы на самой дорогой планете Федерации.

— Извини, — повторил Артур и, обняв его, уткнулся носом в плечо. — Я вовсе не к этому. Просто… ты спросил.

— Перестань, — Ретт коснулся губами пушистой макушки. — Пошли, покажу ещё смотровую площадку, и будем возвращаться.

На Астории Артур пробыл недолго.

Он едва успел отметиться на работе — и тут же направился заново собирать вещи — уже для отправки на Землю. За этим занятием его и застал Ретт, который ещё только собирался на какую-то встречу.

— Ты опять уходишь? Что я сделал на этот раз? — спросил он недовольно. Лицо его при этом было таким мрачным, что Артур не удержался и хихикнул.

Артур подошёл к любовнику вплотную, обвил руками его шею и нежно поцеловал, хотя губы Дугласа и остались неподвижными.

— Сессия, Ретт. Мне нужно на Землю сдавать экзамены. Ты сам хотел, чтобы я закончил колледж.

— Ну да, — согласился Ретт всё так же мрачно. — Не припомню, чтобы ты говорил…

— Я думал, ты знаешь. Сразу после новогодних праздников.

Артур ещё раз легко коснулся губ Ретта и, разомкнув объятья, отправился дальше собирать вещи.

Ретт исчез из комнаты на несколько минут. Через стенку Артур слышал, как тот приглушённо разговаривает с кем-то по телефону. Он успел бросить в чемодан ещё пару костюмов, когда Ретт снова появился на пороге и сообщил тоном, не терпящим возражений:

— Я еду с тобой.

Артур открыл рот и снова закрыл, когда увидел, как Дуглас извлекает из шкафа собственный чемодан. Он уже был наполовину заполнен, когда Ретт наконец обернулся к Артуру и встретил его упрямый, но полный недоумения взгляд.

— Мне не нравится этот МакГрегор.

Артур открыл рот, чтобы возразить, и снова закрыл.

— Помнится, — сказал он, наблюдая, как Ретт продолжает паковать вещи, — у тебя всегда было так мало времени, что ты заставлял кандидатов на должность твоего помощника ловить тебя между другими встречами на краю галактики.

— И что? — спросил Ретт, застёгивая молнию и переворачивая чемодан.

Артур вздохнул.

— Да так. Ничего.

— Пришли мне график экзаменов. Возможно, в промежутках между ними тебе придётся посетить со мной несколько мест.

— Кто бы сомневался…

Артур бросил стопку сорочек на дно своего чемодана и тоже закрыл молнию.

Вопреки его ожиданиям, поездка на Землю оказалась далеко не такой напряжённой, как он полагал. Ретт заставил его присутствовать всего на одном приёме — остальные попадали на дни экзаменов или предшествующие им вечера.

Этот единственный проходил в доме Бёлеров — в Германии, и там было довольно много знакомых Артуру лиц — как тех, с кем он познакомился в последний год, так и тех, кого он встречал много раньше. Была даже пара его бывших однокурсников.

Видимо, знавший это Ретт не отходил от него весь вечер и самого Артура никуда не отпускал. Впрочем, он и не слишком рвался общаться с кем-то из старых знакомых. Напряжение, которое вызывало его появление когда-то, давно уже спало, и теперь он привлекал внимание только тех немногих, кому в самом деле был интересен в деловом или личном плане. Со старыми знакомыми Артур поздоровался довольно сухо — и делал это под бдительным контролем со стороны Дугласа. Никаких выпадов с их стороны не было, только серьёзные равнодушные взгляды, скрашенные вежливыми улыбками.

Хозяин, напротив, смотрел на Артура странно и, кажется, даже с долей неприязни. Обещанных бумаг он так и не прислал, а Артур, оказавшийся под бдительным контролем Дугласа, решил не напоминать.

Был на приёме и Гарднер. С Дугласом он не поздоровался, а с Артуром обменялся несколькими долгими взглядами, значения которых Артур так и не понял. Был ли Гарднер взбешён появлением скандальной записи в сети — так и осталось для него загадкой.

Дуглас в основном занимался своими делами, заводил и поддерживал какие-то знакомства, а Артур просто ходил за ним по пятам.

— Устал? — спросил Ретт, когда они уже оказались в лимузине.

Артур посмотрел на него.

«Да» — хотел сказать он, но внезапно передумал.

— Не очень, а ты?

Ретт пожал плечами.

— Как обычно.

— Видимо, нет.

Артур переместился со своего сидения на колени Дугласу и мягко прикоснулся губами к его губам. Мягкость, впрочем, была весьма обманчива, потому что на деле Ретт не мог ни отстраниться, ни отвернуться.

Он обнял Артура за талию и ответил на поцелуй.

— Совсем не устал, — пробормотал Ретт, расстёгивая смокинг Артура и пробираясь руками под его полы.

— Ну… Разве что чуть-чуть.

Артур снова поймал его губу и чуть потянул на себя. Пальцы его тоже уже справились с застёжками пиджака Ретта и теперь вовсю разбирались с ремнём.

— Всегда хотел сделать это в лимузине, — пояснил он, не отрываясь от своего занятия.

— Все… гда? — не договорив, Дуглас ахнул, когда прохладная ладонь легла на его уже обнажённый пах.

— С тех пор, как встретил тебя, — Артур снова слегка потянул на себя его губу. Поглаживая член Дугласа одной рукой, другой он принялся расстёгивать собственный ремень и, выпустив на свободу собственный член, изогнулся, стараясь потереться им о член Дугласа. Ему пришлось чуть приподнять бёдра, и тут же Артур обнаружил, что руки Дугласа уже стягивают его брюки и вовсю шарят по ягодицам.

— Повернись, — прошептал Дуглас, наклоняясь к его уху, и Артур послушно перекинул ногу через бёдра Дугласа, а затем и вторую, разворачиваясь к нему спиной.

Ретт опустил ладонь ему на грудь и крепко прижал к себе.

— Готовить? — спросил он, обжигая шею Артура горячим дыханием.

— Чуть-чуть.

Ретт смочил пальцы языком и прошёлся ими по краям жадно пульсирующей дырочки, а затем то же самое сделал с собственным членом.

Чуть приподняв бёдра Артура, он резко усадил его на себя и, не сдержавшись, охнул в унисон с любовником.

— Ретт… — выдохнул Артур и повёл бёдрами, не дожидаясь, пока Ретт решит, что ему уже не больно.

— Чёрт…

Артур качнулся ещё раз, уже привставая немного и нащупывая нужное направление.

Ретт всё ещё не хотел отпускать его грудь, и потому другой рукой обхватил за пояс, чуть приподнимая и помогая двигаться. Он закрыл глаза и уткнулся носом в спину Артура, наслаждаясь его движениями, с каждой секундой набиравшими скорость. Затем, поняв, что тот справляется и сам, опустил руку чуть ниже. Поймав член Артура, принялся ласкать в такт движениям его бёдер.

— Сладкий мой…

Артур тихо охнул и выплеснул семя ему в кулак.

— Помоги мне, — прошептал Ретт и ощутил, как с удвоенной силой сладко запульсировало тело Артура вокруг его члена.

Он тихо охнул и тоже кончил, а потом откинулся назад, всё ещё придерживая Артура за грудь и живот.

— Узнал, что хотел? — пробормотал он после минутного молчания.

Артур расслабился в его руках, откинувшись назад, и не спешил отвечать. Только через несколько минут он все-таки перебрался на соседнее сиденье, кое-как привёл одежду в порядок, прильнул к плечу Дугласа и сонно пробормотал ему в ухо:

— Да. И, кажется, я всё-таки устал.

Глава 53 Шифр

Ретт стоял на смотровой площадке, возвышавшейся над Дреймтауном — исторической столицей Селены.

Артур смотрел вниз, на раскинувшиеся далеко внизу домики, облицованные кирпичом. Корпуса были стальными, и внутри ничего исторического не было, но снаружи жители бывшей исследовательской базы старательно подражали земным городам и явно кичились древностью своего поселения.

Ретт видел это место сотни раз — сверху, снизу и с других сторон. Его куда больше интересовал стройный силуэт в бежевом пальто у самого парапета.

Сложно судить о том, насколько меняется человек, когда он постоянно находится рядом. Артур находился рядом почти всегда. Даже если Ретт уезжал в одиночку — а делать это становилось всё тяжелей, и ему каждый раз приходилось убеждать себя, что Артур не просто его придаток, но и человек, которому нужна собственная жизнь — даже в этих случаях он то и дело заглядывал в телефон, не столько, чтобы проверить, сколько просто чтобы убедиться — Артур есть. Он никуда не делся.

Иногда Ретт ловил на лице Артура, глядящего в собственный телефон, такую же улыбку, и тогда в груди разливалось незнакомое тепло. Он улыбался в ответ, уверенный в том, что Артур видит его, и долго пытался разглядеть на любимом лице те неуловимые детали, которые не могла передать камера — слегка порозовевшие щёки, свет в глазах, особые оттенки улыбки, которые могли предназначаться только ему.

Теперь уже Артур не казался ему обычным, как в самую первую встречу. Ретт много раз искал в других лицах отдельные его чёрточки — тонкие крылья носа, губы с уголками, чуть загнутыми вниз — и каждый раз видел, что всё это не то. Скорее уж все остальные были обыкновенными серыми тенями, но только не этот юноша, случайно попавший к нему в руки и застрявший в его объятьях навсегда.

Сложно судить о том, как меняется человек, когда он постоянно находится рядом, и всё же сейчас, глядя на Артура, Ретт с удивлением понимал, что тот вырос. Вряд ли юноша мог стать выше ростом, чем был в двадцать два — нет, Артуру явно не грозило догнать в росте Дугласа, да и просто превысить средние показатели — и всё же что-то поменялось в нём. Это что-то уже не позволяло Дугласу называть его мальчиком или просто шептать в приступе нежности его короткое имя, до сих пор, как он знал, дозволенное только сестре — Арти.

Артур стал взрослее и решительнее. Он больше не впадал в меланхолию при первых признаках проблем и вообще на многое не обращал внимания. Ретт не знал, нравится ли ему эта перемена. В Артуре оставалось всё меньше той трогательной слабости, которая пробуждала в Дугласе желание укутать его одеялом и загородить собой от всего мира. Артур всё ещё был чувственным, но совсем не в том смысле, что раньше — теперь в его чувственности было больше откровенного желания, а взгляд откровенно говорил о том, что Артур всё для себя решил и знает, чего хочет. Решать за него в самом деле становилось всё труднее, потому что порой он просто сообщал о своих планах как о состоявшемся факте — раньше, чем Дуглас успевал получить информацию от секретарей.

Ретт знал, что эта его стремительность пугает не только его, но и противников, и только этим и мог себя успокоить. В делах он становился по настоящему бесценным союзником, но видеть рядом с собой в постели другого хищника… Ретт не был уверен, что в самом деле хочет этого. Пока ещё его хватка проявлялась от случая к случаю, он будто натягивал вожжи на работе — и выпускал их, оказавшись рядом с Реттом; но всё чаще Ретта посещало ощущение, что не он управляет ситуацией — Артур позволяет ему собой управлять.

Он становился сильнее и физически — как и подозревал Ретт, одной самообороной дело не ограничилось, и вскоре Артур снова занялся своей коллекцией — на стене в кабинете висело уже пять револьверов разных эпох, только теперь все они были в рабочем состоянии, и Артур в самом деле практиковался в стрельбе три раза в неделю.

Как-то он попытался заговорить о других занятиях спортом — в начале марта Артур абсолютно внезапно для Ретта заявил, что хочет набрать мышечную массу. К счастью, одного взгляда оказалось достаточно, чтобы тот понял всю неуместность этой идеи. Однако успокоился Артур не сразу. Еще дважды он так или иначе подходил к Ретту с вопросом о том, не сможет ли тот посоветовать ему хорошего тренера — Ретт не сомневался, что в этой мнимой доверчивости куда больше желания польстить, чем социальной беспомощности — и не хочет ли Ретт походить в тренажёрный зал вместе с ним. Последний вариант ещё мог бы быть интересен, но никак не проходил в силу занятости обоих. К тому же, Ретт абсолютно не хотел видеть у себя в постели гору мускулов, о чём и сказал напрямую.

— Но тебе же нравится Свейди Ханнесон, — ответил Артур тогда.

Ханнесон был предметом постоянных упрёков Артура последние несколько недель. Довольно молодой ещё актёр, он чем-то неуловимо походил на Артура — такие же тонкие скулы и светлые волосы. Видимо, именно это сходство и не давало Артуру покоя. Ретт переспал с Ханнесоном лет пять назад. Роман выдержал две недели, после чего оба решили, что не созданы друг для друга. Собственно, ничего долговременного не предполагалось с самого начала — Ханнесон был родом из того мира, где секс — не повод для знакомства. Эта история никогда бы и не всплыла, если бы некоторое время назад они не встретили Ханнесона на вечеринке в честь шестидесятилетия «Mithril on Stars». Ретт понятия не имел, как на такое мероприятие мог попасть человек из шоу-бизнеса — видимо предполагалось, что Ханнесон будет служить украшением стола. Ретт не знал, насколько всегда открытый для общения, но, как помнил Дуглас, всё же сравнительно тактичный актёр понимал свою роль в его собственной жизни в целом и на этом мероприятии в частности. В том, что Ханнесон подошёл поздороваться — не было, в принципе, ничего предосудительного — они даже созванивались несколько раз за прошедшие годы. Но что-то видимо было во взгляде или движениях Свейди, что заставило обычно невозмутимого Артура наброситься на него как ястреба на добычу. До сих пор такое количество сомнительных комплиментов Ретт слышал от Артура только в адрес Жози.

К концу вечера Дуглас вздохнул с облегчением, но оказалось, что ничего ещё не закончилось. Придя домой, Артур несколько часов рассматривал фотографии Ханнесона в сети, и, скачав его фильмографию, в течение недели травил Ретта какими-то бестолковыми комедиями, то и дело задавая вопросы наподобие: «Как он тебе вот тут, когда целует Рози?».

Ретт успел известись, выдумывая дипломатичные ответы, но, кажется, они не слишком помогали — Артур видел насквозь, что Ханнесон его в самом деле заводит. Во-первых, дело тут было в том самом сходстве. Во-вторых, как верно угадал Артур, в куда более подтянутом теле Ханнесона. Ретт отлично отдавал себе отчёт в том, что работа Свейди — следить за собой, и воспринимал его скорее как некий элитный вариант проститутки, о чём и сказал к концу недели Артуру. Казалось, тот немного успокоился — но снова ненадолго. При первой возможности он опять припоминал Ханнесона, постоянно переворачивая безобидные комментарии к нелепым фильмам, которые им пришлось посмотреть вместе, и выжимая из них несуществующие смыслы.

Ретт подозревал, что Артур за что-то мстит.

— Но тебе же нравится Свейди Ханнесон, — этот вопрос Ретта всё-таки добил. После короткой ссоры они долго трахались на подоконнике, только уже не с Ханнесоном, а с Артуром, и в конце концов Ретт сдался.

— Бег, — сказал он.

— Но бег не наращивает мышцы!

— Бег и ещё что-то из лёгкой атлетики. Я подберу тренера.

Артур вздохнул и опустил голову Ретту на плечо.

— Хорошо.

Имя Ханнесона больше не вспоминалось.

Ретт подошёл к Артуру сзади и, положив руки ему на плечи, зарылся носом в его волосы. Артур лишь чуть откинулся назад, полностью отдавая себя в его распоряжение. Он скрестил локти на груди и опустил ладони поверх пальцев Дугласа, запрокинул голову и потянулся к нему за поцелуем.

— Я люблю тебя, — прошептал он в самые губы Ретту, прежде чем соприкоснуться с ним. Поцелуй вышел долгим и тёплым — куда теплее мартовского воздуха горной площадки.

Ретт отстранился и внимательно посмотрел ему в глаза.

— Как далеко ты готов пойти?

Артур чуть напрягся, но ответил:

— Так далеко, как ты скажешь.

Ретт ещё раз поцеловал его, уже в висок, а затем отстранился и снова заглянул в глаза.

— Я не о нас. Я о бизнесе.

Артур пожал плечами, но было в этом движении что-то такое, что Ретту показалось, что он поёжился.

— Я думаю, — сказал Артур медленно, — что назад мне уже не вернуться. Я ведь понимаю, что это был за проект. Тот, с которого я начинал. Это из…

— Тихо, — Ретт приложил палец к его губам. — Если что-то и вскроется, я не допущу, чтобы добрались до тебя, — Ретт помолчал. — Вопрос в том, хочешь ли ты знать, если я делаю ещё что-то подобное, или предпочтёшь не касаться этих дел?

— Я тебе сказал давным-давно, что прощу тебе всё. С тех пор ничего не изменилось.

Ретт кивнул.

— Тот человек, с которым мы встречаемся сегодня… Я хочу, чтобы ты понимал. Обращаться к нему можно только в крайнем случае. Информацию о себе свести к минимуму.

Артур нахмурился и повернулся к Ретту.

— Тогда зачем ты хочешь нас познакомить?

— Пойдём, — сказал Ретт вместо ответа и потянул его вниз. Сегодня они были без шофёра и, как показалось Артуру, без охраны, — он давно уже привык подмечать привычные чёрные аэромобили в отдалении. Ни на площадке, ни по дороге вниз, ни потом в городе — рядом их не было.

Серебристый аэромобиль Дугласа остановился около высотного здания далеко за пределами исторического центра. На здании красовалась вывеска «Intelligence Manage», но когда они вышли, Ретт направился не туда, а к соседнему, не слишком заметному домику. Вывески здесь не было, но, войдя внутрь, Артур увидел, что они оказались в весьма респектабельном баре без единого, впрочем, посетителя.

Ретт кивнул бармену, который, видимо, знал его в лицо, и прошёл в один из VIP-кабинетов.

Он молча сел в одно из кресел. Артур чуть заметно поклонился уже сидевшему за столом мужчине с чёрными гладкими волосами, зачёсанными к затылку, и сел на другое свободное место.

— Сальваторе Паре, — сказал Дуглас, а затем, кивнув на Артура, — Артур Дюпон.

Артур сдержал дрожь и прищурился, вглядываясь в лицо сидевшего напротив мужчины.

Фамилия Паре подходила ему не больше, чем гавайская рубашка к деловому костюму. Если сам Артур с натяжкой ещё мог сойти за француза, то Сальваторе Паре был откровенным итальянцем, и Артур не сомневался, что стоит ему услышать хоть одно слово, как он почувствует акцент.

Так и случилось, когда в тишине кабинета прозвучало единственное слово:

— Неожиданно.

Паре посмотрел на Дугласа, но тот лишь кивнул.

— Хорошо, — согласился Паре и, достав из портфеля бумаги, протянул их Ретту, — всё сделано, как мы и договаривались.

Ретт тоже достал из дипломата стопку бумаг и протянул их собеседнику. Тот бегло пролистал содержимое предложенной ему папки и кивнул.

— Выпьете кофе, Сальваторе, или…?

— Или, — Паре встал. — Желаю вам удачи, Ретт. И вам, — он едва заметно склонил голову, изображая поклон и вышел.

Артур со свистом выдохнул.

— Надо всё же выпить кофе, — сказал Ретт, — или это будет невежливо по отношению к заведению.

Появившийся вскоре официант предложил им напитки. Артур обнаружил, что выбор кофе здесь в самом деле впечатляющий. Они выпили по чашке и вышли наружу. Только вновь оказавшись в аэромобиле, Артур вопросительно посмотрел на Ретта. Задавать прямой вопрос он не хотел — и без того было ясно, что мнимый Паре не из тех партнёров, о которых пишут в газетах.

— Можешь посмотреть, — сказал Ретт, сам опуская бумаги ему на колени. Артур взял папку в руки и принялся листать. — Сальваторе прикрывает нас в делах наподобие проекта с М-7. У него обширные связи в правительстве и спецслужбах.

— Он не похож на политика, — сказал Артур тихо, листая документы.

— Верно. Он не оттуда, — Ретт свернул к тротуару и остановил аэромобиль. — Это не главное, но чтобы тебе было спокойнее, я открою тебе доступ к архивам по нашему сотрудничеству. Суть не в этом.

Артур кивнул и серьёзно посмотрел на него.

— Настоящая фамилия этого человека — Бенетти, но вслух мы её не произносим. Мы — это я и Танака. Больше никто об этом сотрудничестве не знал. До сегодняшнего дня.

— Тогда зачем?

— Если со мной что-то случится, ты можешь выйти на него, — Ретт достал из кармана рубашки визитку и протянул Артуру.

Тот повертел кусочек картона в руках — на лицевой стороне значилось имя Дугласа, на обратной — четырнадцать цифр.

— Это код от банковской ячейки. Он знает где. В обмен на этот код он окажет тебе любую помощь.

Артур почувствовал, как ускоряется сердцебиение. Он молча смотрел на кусочек картона.

— Ты понимаешь, — сказал он наконец тихо, — что я могу использовать его не только если с тобой что-то случится?

— Да.

Не говоря больше ни слова, Ретт вышел из машины, и Артур, помедлив, последовал за ним.

Глава 54 Архивы

Шла уже вторая неделя апреля. За окнами всё чаще появлялось солнце, и дни становились длиннее. Артур уже не тяготился ни количеством работы, ни тем, что приходилось совмещать её с учёбой. Постоянная занятость входила в привычку, и он даже начал находить время для отдыха и небольших развлечений. В основном развлечения сводились к занятиям спортом с новым тренером — этот человек, Бернар Жерве, был одним из тех, кого Дуглас знал ещё со времён войны. У Жерве было крупное тело и грубые черты лица, но чем больше Артур наблюдал за ним, тем больше понимал, что на самом деле он далеко не в такой хорошей форме, как кажется.

Сам Жерве говорил мало, и лицо его почти всегда было мрачным, но Шелман как-то рассказал Артуру, что уже в последние дни войны Жерве получил серьёзную травму спины. Не без помощи Дугласа ему удалось восстановить подвижность, но, как выразился Шелман, «к строевой» он был не годен. Жерве был не из тех, кто принимает помощь даром. И Дуглас, как догадывался Артур, нашёл способ пристроить к делу своего бывшего сержанта.

Как понимал Артур всё яснее, на этой самой армейской дружбе строилось в деле очень многое. Ретт всегда различал тех, с кем служил, и тех, кто пришёл в дело позже. Первые редко занимали посты, требующие особых профессиональных навыков — хотя пара человек и вошла в совет директоров — но им Дуглас доверял безоговорочно. Как удалось выяснить Артуру, задавая наводящие вопросы Танаке и просто копаясь в сети, Сальваторе Бенетти тоже был из тех, с кем Дуглас служил. Однако суть этих отношений Артур всё ещё понимал не до конца.

Он несколько раз брался изучать архивы, которые предоставил ему Танака, но то и дело спотыкался, столкнувшись с событиями и решениями, которые практически не мог принять. Теперь он понимал, что ситуация с Кёнигом вовсе не была чем-то из ряда вон выходящим. Конкуренты Дугласа нередко умирали странной смертью, а дела их полиция всегда спускала на тормозах. Артур пытался заговорить об этом с Танакой и Шелманом, но те никогда не развивали тему. Танака мастерски переводил разговор в другое русло, а Шелман попросту отправлял его к шефу.

Артур быстро понял, что упорствовать бесполезно, тем более что по большому счёту всё было ясно и так, а деталей, возможно, не знал и сам Дуглас.

Он не удивлялся. Видимо, последний год насмерть отбил у него эту способность. Тот страх, который Артур испытал, когда в первый раз узнал, что Дуглас способен убить за косой взгляд, теперь казался ему самому наивным и детским. Дуглас вёл войну. Он окружил себя верными офицерами и солдатами, презирал штатских и никого не допускал в свою крепость, кроме тех, кому доверял без всяких оговорок. Сейчас Артур с необыкновенной ясностью стал понимать, что стоит за глянцем газетных вырезок, на которых преуспевающий бизнесмен Ретт Дуглас с улыбкой говорил: «Если у тебя ничего нет, это повод начать всё сначала».

Ретт Дуглас не был убийцей и не был дельцом. Он был и остался солдатом, который привык побеждать любой ценой.

И когда, открыв одну из папок, Артур увидел среди других загадочно погибших конкурентов и ненавистников имя Дэвида Брэйна, а под ним лицо со знакомой заразительной улыбкой, он не удивился.

Артур не стал вчитываться. Вряд ли он мог узнать что-то, чего до сих пор не рассказала ему Люси, из сухих газетных материалов.

Почему-то захотелось позвонить сестре, и он тут же сделал это. Люси не брала трубку. Тогда Артур просто набрал короткое сообщение со словами о том, что скучает и любит её как всегда, и в который уже раз отложил в сторону архив.

До конца рабочего дня оставалось несколько часов. Предстояла ещё одна встреча — как назло, с давно знакомым ему Дэвидом Гарднером, который явно снова вышел на тропу войны.

Артур уже знал о том, какие последствия имел его отказ в прошлом году. Ретт не сказал ему ничего, но слухи разлетались быстро. Сообщить о роли в начавшемся противостоянии корпораций самому Артуру не преминул Карлос Мартин, тот самый директор, который продолжал вызывать раздражение Артура своей молодостью и явной симпатией к нему со стороны Дугласа.

Артур давно уже перестал реагировать на подколы завистников, и тем не менее информацию принял к сведенью. Проследил историю сделок и понял, что всё в самом деле началось тогда, когда Артур дал Гарднеру однозначный отказ.

После истории с плёнкой боевые действия стихли — видимо, Гарднер не посчитал нужным раздувать скандал. Однако теперь, когда очередные контракты подходили к концу, Гарднер настаивал на том, чтобы вести переговоры именно с ним, хотя строго говоря это сотрудничество уже не имело отношения к сектору Эссекса — его проекты с лихвой покрывались поставками с Эрхана.

Артур не только сам не горел желанием ступать на скользкую почву этих переговоров, но и видел откровенное нежелание Дугласа ввязывать его в это дело. Если не последнее, он ещё мог бы рискнуть, хотя отлично понимал, что кроме личной заинтересованности у Гарднера была здесь и профессиональная — с Артуром он мог рассчитывать на те уступки, которых никогда не сделал бы Дуглас. И тем не менее диктовать «Intelligence» условия они всё ещё не могли. Сам факт того, что Гарднер готов к переговорам, уже можно было считать сигналом к перемирию, и скрепя сердце Ретт дал на это добро.

Гарднер пытался назначить встречу на нейтральной территории, но тут уже Дуглас высказался однозначно, и на сей раз Гарднер согласился приехать в офис «Дуглас корп».

Всё время пока Гарднер предъявлял доказательства необходимости очередного повышения цен, Артур пытался сосредоточиться на цифрах, но мысли то и дело улетали в сторону дела, так некстати попавшегося ему на глаза.

Он не слишком-то любил Дэвида Брэйна. Люси всегда была чище и прекрасней, чем заслуживал этот малознакомый Артуру бизнесмен. Он понял бы, если бы ей пришлось выйти замуж после смерти отца. Тогда уже не было особого выбора. Но Люси было всего 18, отец был жив и, по неведомым Артуру причинам, всячески способствовал этому браку двух абсолютно далёких друг от друга людей.

Теперь Артур понимал, что уже тогда Лютер Эссекс искал выходы из банкротства и долгов, в которых завяз по уши. От этого становилось ещё тоскливее, ведь если на то пошло, первым должен был жениться он сам. Лютер отчего-то рассудил иначе — видимо, пытался сберечь наследника, пожертвовав дочерью, но у него не вышло ничего. В итоге Артур точно так же оказался на содержании у успешного дельца… И убийцы собственного шурина. Усадьбу вот-вот должны продать, а сам род Эссекс вряд ли будет иметь продолжение. Уж точно не через Артура.

Артур не любил Брэйна, но вместе с тем то и дело в сознании его всплывали слова, которые произнесла Люси в их последнюю встречу.

«Мне кажется, того времени, когда нам было друг с другом тепло, было куда больше, чем ссор и обид. И теперь, когда его нет… Мне кажется, что ни одна наша ссора не стоила того времени, что мы потеряли на неё», — сказала она тогда. Он никогда не задумывался об этом раньше — быть может потому, что сам не знал как это — любить человека, который настолько далёк от идеала. Но теперь он понимал, что Люси всё-таки была счастлива. Тот выстрел сломал её жизнь, и не только потому, что она оказалась прикована к постели.

Артур вспомнил покушение, которое случилось год назад, свой страх и неспособность понять, как этот сгусток энергии, только что врывавшийся в его квартиру и переворачивавший её вверх дном, теперь может оказаться в больничной палате. Какими бы ни были их отношения с Дугласом, Артур не хотел и думать о том, что с Реттом что-то случится.

Сам же Ретт сломал чужие жизни так легко… Должно быть, он улыбался тогда — так же, как улыбался, вручая Артуру газету с портретом Карлайла в чёрной рамке.

— Мистер Эссекс, — вырвал его из размышлений неожиданно мягкий голос Гарднера, — я хотел бы верить, что вас зачаровала моя речь об агрегатных индексах, но я не думаю, что вы столь романтичны.

— Простите, — Артур протёр глаза и потянулся к чашке кофе, — не очень хорошо себя чувствую. Мой секретарь должен был предупредить вас, именно поэтому я и хотел передать эти переговоры кому-то из коллег.

Гарднер коротко и мягко улыбнулся.

— Честно говоря, я решил, что вы просто не хотите повторения истории с видеозаписью. Но вы должны понимать, что я не был заинтересован в ней.

Артур с удивлением посмотрел на Гарднера, пытаясь понять, что это — извинения или завуалированная угроза.

— Мы так и не думали, — сказал он ровно. — Но повторение маловероятно просто потому, что второй раз этот номер не пройдёт. Для светских хроник я — прошлогодний товар.

Гарднер усмехнулся уже более резко.

— Но я — нет. Эта история для меня оказалась такой же неудачной, как и для вас.

Артур пожал плечами.

— Не вижу, что может вас беспокоить. Очередной любовник. Мне, к счастью, есть восемнадцать и посадить вас не могут.

Глаза Гарднера неожиданно сверкнули.

— Вы в самом деле… не понимаете. Но не для всех моих близких мораль значит так же мало, как для вас.

Артур сжал зубы, и что-то видимо изменилось в его лице, потому что спустя секунду Гарднер протянул руку над столом и опустил её на всё ещё лежащие на чашке пальцы Артура.

— Прошу прощения, мистер Эссекс. Я не хотел вас оскорбить. Мне кажется, наше общение постоянно проходит под знаком недопонимания, а я ведь не хочу вам ничего плохого.

Артур посмотрел на их скрестившиеся пальцы, но руки не убрал.

— Я с вами согласен, мистер Гарднер, что наше общение проходит под знаком недопонимания. Вы думаете, что я могу приложить своё тело к обычной цене за закупку, но ваша логика порочна в корне. Эта сделка нужна Дугласу, а не мне. А если я пойду на ваши условия, Дуглас первым же останется в проигрыше, и более того — заставит меня заплатить, — губы Артура изломила секундная усмешка, — издержки.

— Я уже говорил вам, что Дуглас ничего не сможет мне сделать.

— Вы эгоист, мистер Гарднер. Он ничего не сможет сделать вам, но сможет сделать мне.

Секунду Гарднер смотрел на Артура, а затем убрал руку. Мгновенная растерянность овладела им и тут же исчезла с лица.

— Я не хотел бы, чтобы вы расценивали моё предложение как сделку, — сказал Гарднер после недолгого раздумья. — По крайней мере, как сделку с «Дуглас корп». Но я не такой эгоист, как вы думаете. Если мы сможем договориться, то вам так же ничего не будет грозить, как и мне.

Артур усмехнулся и медленно покачал головой.

— С чего такое упорство, мистер Гарднер? Вам так не даёт покоя то, что на свете есть что-то, чего вы не можете купить? — Артур сделал паузу, наблюдая за реакцией Гарднера. — Или, быть может, вас не устраивает то, что у Ретта Дугласа есть что-то, чего никогда не будет у вас?

По искре, сверкнувшей в глазах Гарднера, Артур понял, что попал в точку.

— Никогда не будет, — повторил Артур, — потому что стоит вам это заполучить, как вы потеряете интерес.

Больше Артур не смотрел на него. Он равнодушно опустил взгляд на чашку с кофе и сделал глоток.

— Наши предложения не изменились, мистер Гарднер. Мы заинтересованы в продлении контракта, но независимо от представленных вами материалов не считаем возможным поднимать цену. Я бы хотел, чтобы вы подумали об этом. Тогда вы наверняка поймёте, как глупо рушить долгосрочные отношения ради сиюминутной выгоды.

Гарднер несколько секунд сидел, просто разглядывая сидевшего перед ним юношу. Артур повзрослел, но всё ещё оставался хрупким и желанным… И чёрт бы его побрал, он был прав. От начала и до конца.

Гарднер встал.

— Я не уступаю так легко, — сказал он, поднимая со стола бумаги и убирая их в дипломат.

— Это хорошее качество для делового человека… но не сейчас.

Артур тоже встал, пожал ему руку и первым направился к двери.

Перед тем, как отправиться домой, Артур позвонил Танаке.

— Разговор записывался? — спросил он.

Танака помолчал, прежде чем ответить:

— Да.

— Я могу взять запись? Копию.

— Зачем?

— Я сам отдам её Дугласу.

— Хорошо.

— Я подъеду туда же?

Снова пауза.

— Не стоит.

— Танака…

— Ко мне домой. Шофёр знает адрес.

Танака нажал отбой, и Артур обернулся к водителю, но тот будто бы слышал весь разговор — сам поднял аэромобиль в воздух и повернул к району, в котором Артур жил первые месяцы своего пребывания на Астории.

Стараясь не показывать заинтересованности, Артур тем не менее с вниманием осматривал просторную квартиру, носившую следы земных традиций.

— Вы тоже любите прошлое, — сказал Артур, останавливая взгляд на висящих на стене катанах.

— Да, — ответил Танака и отошёл в сторону, пропуская его в кабинет. Он явно ждал продолжения, и Артур заговорил.

— Вы так и не назначили мне встречу, помните — тогда, после того как ко мне приходил Бёлер.

Танака кивнул.

— Тот разговор тоже записывался?

Ещё один кивок.

— Вы могли бы доложить об этом Дугласу.

Танака вздохнул и опустился на диван. Дома он носил всё ту же чёрную водолазку, в которой Артур привык видеть его в их редкие встречи, только джинсы были чуть светлее и свободнее.

— Зачем? — спросил он, внимательно глядя на Артура.

Артур пожал плечами.

— Артур, — от этого обращения по спине юноши разлилось приятное тепло. На его памяти это был первый случай, когда Танака обращался к нему по имени, — если бы я хотел вас убрать, у меня бы хватило материалов ещё при первой вашей встрече с Дугласом.

Артур кивнул.

— И уж точно я не дал бы вам возможность наблюдать за Реттом, — добавил он уже более ворчливо, — кстати, это было глупо и неосторожно.

— Простите.

— Не важно. Что вы хотели? Не думаю, что одну только запись.

Артур кивнул.

— Я хотел спросить, нет ли у вас возможности убрать и… Гарднера? Или по крайней мере найти на него что-то?…

Танака неожиданно отвёл взгляд.

— Нет, — сказал он.

— Я понимаю, у меня нет полномочий, чтобы просить об этом…

— Артур, — Танака снова повернулся к нему, — мы с Реттом уже обсуждали это. Гарднера нельзя убрать. Компромат… я уверен, он есть. Мы ищем. Но у нас его пока нет. Не думайте, что Ретт позволил бы вам выйти на этот бой с тигром, если бы у него был другой выход.

Артур закрыл глаза и медленно кивнул.

— Извините.

— Ничего. Я здесь, чтобы помогать. Ему и… вам.

Артур вздрогнул и резко открыл глаза, но лицо Танаки оставалось всё таким же непроницаемым.

— Это всё?

— Нет. У меня был ещё один вопрос.

— Я слушаю.

— Дэвид Брэйн.

Танака на секунду свёл брови так, что над переносицей появилась тонкая морщинка.

— Что вы знаете о нём?

Танака медленно покачал головой.

— Вам нужно что-то конкретное?

— Нет. Просто хотел уточнить. Благодарю.

Танака кивнул и встал, чтобы проводить его до двери.

— Если вам что-нибудь понадобится — обращайтесь, — сказал Танака напоследок. — Я сделаю всё, чтобы помочь.

— Если это не будет противоречить интересам Дугласа, — Артур коротко усмехнулся.

Танака кивнул.

— Само собой.

Дверь закрылась, и Артур двинулся в сторону лифта.

Дома он оказался немногим раньше Дугласа — ровно настолько, чтобы переодеться и сделать чай. Однако чашки так и остались стоять на столе, а сам Артур подошёл к окну и долго вглядывался в серебристую змею реки. Кое-где ещё виднелись остатки снега, и время стояло такое, что Артур не мог бы предсказать — растают они завтра, или город снова завалит белым.

— Как всё прошло? — Ретт подкрался сзади бесшумно и сразу опустил руки на плечи Артуру. Впрочем, тот не слишком-то и прислушивался к звукам со спины, зная, что дома ему ничего не может грозить.

Артур чуть повернул голову, засунул руку в карман и, вытащив оттуда флешку, не оборачиваясь протянул её Дугласу.

Ретт нахмурился, но флешку взял и тут же исчез за стеной.

Артур повернулся к окну и снова принялся разглядывать город, ещё не выбравшийся из объятий зимы.

Ретт вернулся минут через десять. Судя по всему, он тоже не стал вслушиваться в рассуждения Гарднера об агрегатных коэффициентах.

Флешка легла на стол, а руки Дугласа снова оказались у Артура на плечах.

— Я тебе доверяю, — сказал он тихо и коснулся губами его уха.

— Дело не в этом, — Артур развернулся и, присев на краешек подоконника, опёрся спиной о стекло. Так он оказывался ещё ниже Ретта, но это тоже давно перестало его волновать.

Дуглас продолжал смотреть с отчетливым вопросом во взгляде, и Артур наконец сказал.

— А ты не думаешь, что я просто хочу побыть один? — он сделал паузу, ожидая реакции, но её не последовало. — У тебя есть твоя конура на последнем этаже, а я как спящая царевна только и жду каждый вечер, придёшь ты или нет.

Ретт поднял бровь.

— Что? — продолжил он, так и не дождавшись другой реакции.

— Артур, — проговорил Дуглас медленно. — Ты, конечно, можешь не желать моего общества. В этом случае тебе нужно позвонить мне и сказать, чтобы я не приходил и остался в своей конуре.

Некоторое время они просто смотрели друг на друга, а потом Артур снова обернулся к окну и тихо сказал:

— Извини.

Ретт будто бы не заметил его слов.

— Ты можешь не желать моего общества, но, честно говоря, на тебя это не очень похоже. И я хотел бы думать, что виной этому странному поведению не Гарднер.

Артур дёрнулся и резко развернулся.

— Да пошёл ты… Ретт. Есть в этой жизни что-то, что может быть важнее твоей ревности?

— Я всё ещё не понимаю.

Ретт остался стоять неподвижно, хоть оба они и понимали прекрасно, как давит сейчас эта близость на Артура.

Тот молчал секунду, а потом выдохнул:

— Дэвид Брэйн.

Дуглас нахмурился, но не шевельнулся.

— Дэвид Брэйн, председатель совета директоров корпорации «Arrogant». Застрелен в космопорту 16 апреля 617 года.

— Возможно. И что?

— Боже, Ретт, только не делай вид, что ничего не знаешь об этом. Его имя было в том архиве.

Ретт помрачнел ещё сильнее, но так ничего и не сказал.

Артур нахмурился, внимательнее вглядываясь в его лицо.

— Ретт…. Ты что, правда не понимаешь?

Ретт покачал головой.

Артур резко выдохнул.

— Это муж моей сестры, Ретт. Муж Люсии Эссекс Брэйн. Вторая пуля попала в неё.

Лицо Дугласа дрогнуло. Он медленно отступил на шаг назад.

— Неужели начинаешь вспоминать? — выдохнул Артур ядовито.

Ретт сложил руки на груди и, наклонив голову, помассировал пальцами одной руки закрытые глаза.

— Может быть.

Он снова поднял взгляд на Артура.

Артур долго молчал.

— Помнишь, как ты попросил…. «Просто скажи мне, что это неправда».

Лицо Дугласа дрогнуло.

— А ты поверишь мне?

Артур тоже скрестил руки на груди.

— Ты знаешь — только если это будет правда.

Ретт покачал головой.

— Что теперь?

— Ты даже не…

— Не попытаюсь оправдаться?

Ретт внимательно смотрел на него.

— Это было, Артур. Я отдал приказ. Такой же — как все другие приказы. Я не стану говорить, что жалею. Ты сам не поверишь в ложь.

— Скажи… Скажи, что не знал что он…

— Я не буду оправдываться, Артур.

Оба замолчали. Артур тоже прикрыл глаза и отвернулся.

— Ты снова уйдёшь? — спросил Ретт, и Артуру показалось, что это говорит какой-то другой, совсем незнакомый ему человек.

Он открыл глаза и заглянул в лицо Дугласа, будто постаревшее на несколько лет за эту пару минут.

Артур снова закрыл глаза и шагнул вперёд, чтобы опустить руки ему на плечи.

— Нет… — выдохнул он, утыкаясь носом в шею Ретту.

Прошла секунда, и сильные руки уже сжали его тело до боли. Какое-то время они стояли молча. Ретт стискивал его изо всех сил, и Артур, будто становясь продолжением этого безумия, с такой же яростью сжимал его плечи.

— Мой отец, — прошептал Артур наконец.

— Мне жаль.

На сей раз голос Ретта был знакомым, и Артур знал, что в этих словах нет лжи. Артур чуть поднял голову, заглядывая Дугласу в глаза.

— Я хочу, чтобы Люси никогда, ни при каких обстоятельствах об этом не узнала.

Ретт кивнул и сам вжался лицом в его плечо. Потом поднял голову и поймал его взгляд.

— Я не знаю, поможет ли это… Но прочитай папку целиком.

Артур кивнул и снова прижался к Ретту всем телом.

Сухая рука мягко погладила его по затылку, прижимая ещё крепче. Хотя Артуру казалось, что это уже невозможно.

— Я боюсь, — тихо сказал Ретт.

Артур вздрогнул, но, подняв взгляд, увидел, что Ретт не смотрит на него.

— Боюсь, что когда-нибудь ты не сможешь простить.

Артур не ответил.

Глава 55 Свидание в парке

За ту папку Артур так и не взялся. Желания разбираться в делах давнего прошлого и бередить едва зажившие раны не было никакого. Отец умер, и вернуть его было нельзя. Дэвид Брэйн тоже был безвозвратно мёртв. Те же, кто выжил — Люси и он сам — шли своей дорогой и едва начинали выбираться из пропасти, куда отправил их неудачный выстрел незнакомого киллера.

Переговоры с Гарднером продолжались, но без особых изменений, и, не желая втягивать в это Дугласа, Артур начал искать параллельные пути закупок среди эрханских партнёров. К концу месяца он, потирая руки, заключил контракт с эрханским производителем интеллектуальных систем «Карш Циан» и на следующие переговоры с порядком надоевшим ему Гарднером попросту не явился, сославшись на занятость. Он рассчитывал отсидеться у себя в кабинете, пока тот будет бушевать в приёмной, но сделать это у Артура не получилось — едва он вошёл в помещение, увидел, что его стол уже занят Дугласом.

— Как это понимать? — Артур поднял брови, подошёл к столу и уселся на самый краешек рядом с Дугласом.

Тот протянув руку, поймал его за талию, наклонил к себе и, поймав ртом его нижнюю губу, медленно, дразняще потянул на себя.

— Как ты это сделал? — спросил Дуглас, отрываясь от своего лакомства.

Артур легко пожал плечами, однако этот простой жест заставил Ретта впасть в ступор на несколько секунд.

Артур незнакомо, криво улыбнулся, разбивая соткавшуюся перед взором Ретта иллюзию.

— С ними легко говорить, если знаешь их язык.

— Научишь меня? — спросил Ретт отчасти в шутку, подражая тону Артура.

— Нет. Тогда я стану тебе не нужен.

— Дурак, — Ретт потянул его на себя, усаживая на колени и, склонившись к самому его лицу, вдохнул знакомый и чужой аромат — после неудачных рождественских праздников он сам подарил Артуру новый парфюм, который тот долгое время не решался использовать, а теперь Ретт отчётливо уловил окружавший юношу запах восточных специй и сладких пряностей. Этот новый запах был тяжелее прежнего, навевавшего на Ретта воспоминания о детстве и бабушкиных ватрушках, зато сердце от него билось как бешеное.

Ретт протянул руку вниз и извлёк из-под стола бутылку шампанского.

— О, — Артур поднял бровь, изучая редкую этикетку, — ты хранишь подобные вещи в офисе? Интересно, для кого?

— Угадай, — Ретт снова поймал его губы, заставляя замолчать, а наигравшись с ними, продолжил. — Я не Гарднер, Артур, выключи свой сарказм.

Артур усмехнулся и, потянувшись, обнял его и уткнулся носом в плечо.

— Прости. На самом деле не успел переключиться.

Ретт опустил руки ему на спину и мягко погладил.

— Ну, я надеюсь, со мной ты проведёшь эти два часа с большим удовольствием.

Артур чуть отстранился и посмотрел на него, но Ретт с трудом мог разобраться в его взгляде. Желание… Грусть… Сожаление. Усталость?

— Артур?

Артур вздохнул, прикрыл глаза на секунду, а когда открыл их, взгляд его снова был привычно спокоен.

— Прости.

— Что-то новое. Ты мне врёшь?

— Я не вру, — Артур вздохнул. — Просто не хочу… здесь. Это будет… как в самом начале. Шеф трахает своего секретаря. Тихо, — он опустил палец на губы Ретта, заметив, что тот собирается возразить. — Я же не отказываю. И я не говорю, что ничего не изменилось. Просто… такое чувство.

Ретт медленно кивнул, не пытаясь скрыть недовольство.

— Хорошо. Вечером?

Артур кивнул и чуть улыбнулся. Несколько секунд внимательно рассматривал ставшее таким родным лицо, а потом осторожно чмокнул Дугласа в основание шрама и прошептал:

— Я люблю тебя, Ретт.

Ретт вздохнул, ловко поймал его губы своими и какое-то время не выпускал, наслаждаясь их сладкой мягкостью.

— Ты посмотрел папку? — спросил он, отстраняясь наконец.

Оба без уточнений поняли, какую.

Артур встал и принялся оправлять помявшийся костюм.

— Нет и не собираюсь. Мне это неважно.

Ретт вздохнул.

— Видимо, это важно мне.

Артур поднял на него удивлённый взгляд.

Ретт помолчал, прежде чем продолжить.

— Брэйн, вернее его люди, пытались отрезать нас от сотрудничества с гражданским флотом Земли — не самое перспективное партнёрство, потому я не и не слишком хорошо помню тот случай. Но они были очень настойчивы — две колонны с готовыми кораблями взорвались, не дойдя до покупателя. Диверсия, как я думаю. Финансовые потери не очень большие, но пострадала наша репутация, и погибли люди. А я не могу позволить другим думать, что моих людей можно убивать, — Ретт внимательно посмотрел на Артура.

Тот кивнул.

— Я понимаю. Можешь не продолжать.

И всё же Ретт продолжил.

— Я тогда обратился не к своим ребятам, Земля не наша территория. Проблему решали люди Сальваторе. Не знаю, что там пошло не так. Два выстрела вместо одного, и второй мимо — это полное дилетантство.

— Она бросилась прикрывать его собой, — сказал Артур, не отрывая взгляда от Дугласа, — первая пуля попала под ребро, она пыталась оттолкнуть его и попала на линию огня. А убийцу… его взяли. Он, кажется, заявил, что принадлежит к какой-то антимонопольной группировке.

Ретт усмехнулся.

— Вот уж точно.

Секунду они смотрели друг на друга, потом Артур твёрдо повторил.

— Неважно, Ретт. Я тебя люблю.

Ответить Ретт не успел, так как тишину разорвал искажённый электроникой голос секретаря.

— Мистер Эссекс?

Ретт молча нажал на сенсорную панель на столешнице.

— Да, — отозвался Артур.

— Мистер Гарднер ушёл. Мне кажется, он был недоволен.

— Хорошо, — Артур в упор посмотрел на Дугласа и не смог сдержать улыбки, при виде напыщенно довольного лица Ретта.

Ретт отпустил кнопку.

— До вечера? — спросил он.

Артур молча кивнул.

Уже поднявшись чтобы уйти, Ретт напоследок ещё раз поймал его за талию и крепко поцеловал, а потом так же молча вышел.

Время уже близилось к шести, когда мобильный подал сигнал о звонке. Мелодия была незнакомая — не одна из тех, что Артур использовал для обозначения Ретта или Люси, и не та, что означала деловой звонок.

Артур нахмурился и, отодвинув документы, потянулся за телефоном. Фото на экране тоже не отобразилось, и он поморщился, но трубку всё-таки взял.

— Да?

— Артур? — в динамике прозвучал взволнованный голос Энтони МакГрегора. Пожалуй, это был один из последних людей, кого Артур рассчитывал услышать.

— Да, Тони, — он повернулся в кресле и замер лицом к окну.

— Ты сейчас на Астории, так?

— Да.

— Мы можем встретиться?

Артур молчал.

— Сегодня вечером, — добавил МакГрегор, и это оказалось решающим.

— Извини, нет.

— Это очень важно, Артур. Прости, что всё вот так… Неожиданно. Но у меня большие проблемы. А ты же помнишь, мы не бросаем братьев

Артур поёжился. Братство стойко ассоциировалось у него с Карлайлом, но если подумать, Энтони был прав — узы братства оставались священными, и хотя в офисе «Дуглас корп» на Астории все эти студенческие игры казались смешными, Артур знал, что отказывать не стоит. Да и сам Энтони показал себя хорошим другом, и бросать его в беде не хотелось.

— Что за проблемы? — спросил он.

— Не по телефону. И один на один.

Артур вздохнул и посмотрел на часы.

— Это ненадолго, — добавил МакГрегор, будто угадав его мысли.

— Я могу минут через двадцать. Только не в офисе и не дома. В людных местах, впрочем, тоже не стоит.

— Как насчёт парка на полуострове?

Артур знал это место. Парк в пойме реки был давно заброшен и находился слишком далеко от транспортных артерий, чтобы там было много гуляющих.

— Хорошо. У монумента основателям через двадцать минут.

Артур нажал отбой и, вздохнув, уставился на мобильник. Ретт определённо не обрадуется. С другой стороны, они не договаривались о точном времени, и Артур вполне мог просто засидеться на работе…

Подержав несколько секунд палец над строчкой с его именем, Артур убрал телефон обратно в карман, встал и направился к двери.

Ретт в самом деле был не в восторге, когда Артур вышел из офиса и, не замечая стоявшего у него перед носом серебристого аэромобиля, направился в сторону собственной служебной машины.

Он не глядя достал мобильный и набрал номер любимого.

— Что ты делаешь? — спросил Дуглас без всяких прелюдий.

— Ретт, извини, мне придётся немного задержаться на работе.

Состояние отсутствия восторга стало плавно перетекать в малоконтролируюемую ярость.

— Тогда жду тебя дома, — сказал он, старательно сдерживая злость.

— Как только закончу с делами, — ответил Артур и нажал отбой.

Аэромобиль Артура поднялся в воздух и вышел на трассу.

Ретт постучал пальцами по рулю, выждал пятнадцать секунд и, подняв в воздух собственный аэромобиль, направил его следом.

Артур, конечно же, двигался вовсе не к дому. Кроме того, Ретт никак не мог разглядеть машину охраны, которая должна была быть где-то поблизости. Всё так же не отрывая взгляда от багажника аэромобиля Артура, Ретт снова достал телефон и набрал номер Танаки.

— Что, чёрт побери, происходит? Почему с Артуром нет охраны? — спросил он не здороваясь.

— Секунду, — Танака отключил связь, и с полминуты в трубке слышались переливы флейты — очевидно, мелодия должна была успокаивать, но почему-то эффект был обратный, — он отпустил охрану, Ретт.

— Кто позволил ему распоряжаться охраной?

— Ты, Ретт.

Ретт молчал несколько секунд.

— Ты можешь объяснить, почему он едет по направлению к Парку Основателей?

Танака некоторое время молчал.

— Ну! — нарушил тишину Ретт.

— Я смотрю звонки. Был вызов с незнакомого номера буквально перед его выездом.

— Что значит незнакомого? — ярость стремительно нарастала.

— Секунду.

Снова несколько мгновений тишины.

— Тут звонок через прокси от Энтони МакГрегора.

— Мальчишка знает, что я его…

— Ретт!

Дуглас замолк.

— Прислать за вами охрану?

— Не надо. Я с ним сам разберусь.

Ретт нажал отбой.

Аэромобиль Артура уже шёл на снижение.

Ретт молча проследил за тем, как тот выходит наружу и, засунув руки в карманы, быстрым шагом направляется ко входу в заброшенный парк.

Ретт ощутил, как дёрнуло в груди при виде этой нахохлившейся фигуры — он не видел Артура таким с самой осени. Секундная боль тут же утонула в злости — что бы ни привело сюда Артура, говорить и, видимо, встречаться с МакГрегором у него за спиной было подло. С друзьями так не встречаются. Сам бы он, по крайней мере, не стал.

Ретт опустил аэромобиль, подошёл к машине Артура и постучал водителю в стекло.

Тот опустил перегородку.

— Мистер Дуглас? — шофёр не скрывал удивления.

— Вы свободны, Ларсон. Я сам его отвезу.

По лицу водителя пробежала тень сомнения, но он тут же кивнул и добавив: «Да, сэр», — поднял аэромобиль в воздух.

Ретт снова посмотрел на парк. Вовсю начиналась весна, и деревья шуршали молодой листвой на ветру. Ретт достал сигарету и, закуривая на ходу, двинулся следом за Артуром.

На душе у Артура всю дорогу скребли кошки. Ретт позвонил так не вовремя, будто чуял, что Артур решил выйти за пределы «вольера». Он не придирался, когда Артур самостоятельно отправлялся куда-то по делам, и не препятствовал его встречам с общими знакомыми, однако Артур прекрасно знал, что спокойствие его обманчиво — шаткое равновесие их отношений по-прежнему держалось на том, что один не выходил за рамки дозволенного, а другой не контролировал его внутри этих рамок.

Встреча с приятелем, самовольная, несогласованная ни с Реттом, ни с Танакой, спонтанная — и к тому же в случае, когда этим кем-то был человек Дугласу мало знакомый, в рамки дозволенного явно не умещалась. Артур в самом деле не чувствовал уверенности в том, что ему стоит ехать — не говоря о реакции Ретта, которую следовало принимать в расчет хотя бы с точки зрения здравого смысла, сами условия этого странного «свидания» ему не нравились. Если бы Энтони не был единственным другом, оставшимся у него ещё с прошлой — земной жизни, отказ был бы однозначен. Артур отлично понимал, что такие прогулки нужно согласовывать как минимум с Танакой, который и без того не будет поднимать лишнего шума и доводить всё до ушей Дугласа. Тем не менее Энтони хотел встречи один на один и нетелефонного разговора — а это ясно говорило о том, что никого постороннего посвящать в дело не стоит.

В конце концов Артур успокоил себя тем, что его разговор наверняка прослушивался, и Сидзуити сам решит, что следует делать в этой ситуации, но всё же когда он выходил из аэромобиля, настроение его стремилось к абсолютному нулю.

Прежде чем двинуться в сторону парка Артур убрал руки в карманы и осторожно нащупал пистолет. Ретт не раз говорил ему, что так открыто таскать с собой оружие — по сути провокация по отношению к возможным агрессорам, но тем не менее так Артур чувствовал себя немного спокойнее.

Он двинулся вдоль аллеи, вдыхая запахи молодой листвы и свежей травы и потихоньку успокаиваясь. Груз на сердце однако никуда не пропадал.

Шагах в двадцати от монумента Основателям — массивной и грубо сработанной скульптуры, изображавшей толпу людей в скафандрах, — он остановился и махнул рукой стоявшему у постамента юноше в лёгкой весенней куртке.

— Тони! — крикнул он, делая ещё пару шагов вперёд, и замер, когда юноша обернулся. На Энтони он мог быть похож только со спины — грубые черты лица и плохо ухоженные пряди слипшихся волос выдавали человека абсолютно другого круга и воспитания.

Лицо незнакомца растянулось в улыбке. Артур плотнее сжал пальцы на рукояти пистолета и остановился.

— Эссекс? — произнёс незнакомец.

— Возможно.

Парень посмотрел куда-то через его плечо, и по спине Артура пробежала волна мурашек.

— Он, — бросил собеседник.

Артур услышал за спиной звук шагов, но обернуться не решился, опасаясь попасть в ловушку. Впрочем, ловушка уже захлопывалась — и он понял это, когда чьи-то руки сдавили его плечи.

— Это нападение? — спросил он ровно, ещё не решив точно, как следует реагировать. Рука уже тянула пистолет из кармана, но он всё ещё боялся, что ошибся и принял за реальность собственные страхи.

— Просто кое-кто хочет с тобой поговорить…

Фраза незнакомца оборвалась на полуслове, а взгляд его расфокусировался. В ту же секунду руки, лежавшие на плечах Артура, исчезли, и он, уже не успевая думать, достал пистолет и не целясь разрядил обойму в рванувшегося к нему противника. Парень оседал на землю долго, будто в замедленной съемке. На груди его стремительно расцветали алые маки, а из уголка раскрытых в крике губ показалась капелька крови.

Артур не слышал крика, только бешеный стук крови в висках, а затем развернулся и увидел за спиной ещё двоих парней. Один скрючившись лежал на земле. Другой, выгнувшись дугой, пытался оторвать от горла сжимавшую его шею руку Дугласа.

Ретт отбросил сигарету в сторону и остановился в тени деревьев, когда увидел стоящего у постамента паренька. Тот был немного выше самого Артура, но держался как-то развязно и с первого взгляда вызывал раздражение. Впрочем, Ретт предпринял последнюю попытку сдержаться и решил посмотреть, что произойдёт дальше. Снова причинять Артуру боль не хотелось.

Артур окликнул незнакомца и тот обернулся. Затем произошла какая-то заминка. Они успели обменяться парой фраз, прежде чем от тени деревьев отделились ещё двое ребят покрупнее и приблизились к Артуру.

Ретту становилось всё равно — если эта встреча и была добровольной, в чём он теперь сильно сомневался, — то она окончательно перестала ему нравиться.

Когда один из мужчин положил руки Артуру на плечи, что-то внутри со звоном оборвалось, и Ретт рванулся вперёд.

Первый рухнул на землю с выбитым коленом после простого удара сбоку и явно не собирался подниматься в ближайшие секунды, так что Ретт переключился на второго и сдавил его горло в захвате. Парень был выше на полголовы — типичный громила для простых и грязных дел, но оторвать от себя руку Дугласа, охваченного яростью, никак не мог, — как не мог и Ретт сходу свернуть накаченную толстую шею.

Что произошло дальше — Ретт не понял, но и разбираться не стал — прозвучала серия выстрелов, и худощавый парнишка рухнул на землю, истекая кровью, а Артур медленно повернулся и посмотрел ему в глаза.

Эти глаза были другими — в них плескался голод. Этот голод был заразителен, как чума, и Ретт в последний раз напряг руку, ломая шею нападавшему. Он сам не соображал, что делает, тело само отвечало на зов этих хищных глаз.

— Ретт… — выдохнул Артур, провожая взглядом оседающее на землю массивное тело, а затем дёрнулся всем телом, метнулся к Ретту как выпущенная из лука стрела. Пистолет выскользнул из его рук на землю, а сам Артур толкнул Дугласа назад и едва ли не протащил несколько метров, проламывая его телом запущенный шпалерник. Ретт ощутил под лопатками ребристую кору дуба, а на боках — щекочущие горячие пальцы, легко пробравшиеся к нему под пиджак. Одной рукой изучая его тело, другой Артур дёрнул вниз узел галстука, распуская его, и принялся расстёгивать рубашку, почти срывая скользкие пуговицы. Губы его оказались на обнажившейся шее и впились в ярёмную впадину, а затем проследили путь вдоль ключицы.

— Псих, — выдохнул Ретт, не в силах сдержать счастливый смешок. Он стиснул Артура в объятьях и развернул, прижимая его самого спиной к стволу дерева.

— Хочу тебя, — Артур прогнулся, потираясь пахом о его бедро.

Сердце колотилось так, что Ретт едва чувствовал руки. Он не стал возиться с рубашкой, попросту сдёрнув вниз брюки Артура и подхватив его за бёдра, поднял в воздух. Губы Ретта ещё блуждали по лицу юноши, пытаясь поймать его, но те лишь скользили по шее Дугласа и никак не хотели поддаваться в ответ.

Артур обхватил бёдрами торс Дугласа, и только тут Ретт понял, что тот уже успел избавиться от собственных брюк, и теперь плоть юноши вовсю трётся об его обнажённую плоть — кожа к коже.

— Чёрт, — выдохнул Ретт и, приподняв Артура ещё выше, с размаху насадил на себя. Он отчётливо видел, как выгнулось от боли тонкое тело. Пальцы Артура впились ему в плечи, оставляя на коже красные пятна, но в глазах по-прежнему светился всё тот же бешеный голод.

Артур дёрнул бёдрами, пытаясь заставить Ретта пошевелиться, и, разглядев в его глазах ответный огонь, повёл ими по кругу.

Дуглас глухо застонал, перехватил его за спину и, притянув к себе, всё же впился в его рот.

Он двинулся внутри Артура мучительно медленно, заставляя того заскулить и сжать пальцы ещё сильнее.

— Хочу, — выдохнул Артур, освобождаясь от его губ, и сам принялся покрывать поцелуями лицо Дугласа.

Ретт не выдержал и двинул бедрами со всей силы. Наплевав на осторожность, он принялся вколачиваться в податливое тело, повисшее на нём. Сам он уже не замечал ни боли в плечах, ни тяжести Артура в руках, только этот всеохватывающий голод, который нужно было утолить во что бы то ни стало.

Чувствуя приближение оргазма, он поймал одной рукой член Артура и едва успел коснуться его, как тот брызнул ему на живот тёплой жидкостью.

Ретт не успел ощутить ответной пульсации в теле любимого, потому что сам утонул в наслаждении и, рванувшись внутрь любовника в последний раз, рухнул на траву.

Артур упал на него и даже не попытался встать или сменить позу.

Оба лежали, пытаясь отдышаться и не понимая, что происходит вокруг. Ретт изо всех сил сжимал за талию оказавшееся на нём тело, а Артур просто откинулся назад и обмяк.

— Что это было? — спросил Ретт, когда стук сердца перестал заглушать все остальные звуки.

— Секс, — ответил Артур, переворачиваясь в его руках и легко целуя Дугласа в губы.

— Я не про это.

Артур лениво повернул голову в сторону проломленного шпалерника. Мысли ворочались в голове медленно и никак не хотели ускорять движение.

— Не знаю, — сказал он честно. — Меня посадят?

— Нет, — Ретт притянул его к себе одной рукой и поцеловал в лоб. Свободной рукой он прижал к уху телефон. — Танака… да… Давай машину. У нас проблемы.

Глава 56 Принадлежать

Ретт лежал на боку, опершись локтем о подушку, и внимательно разглядывал лежащее перед ним почти прозрачное существо. Во сне Артур казался духом льда, всё таким же хрупким и прекрасным, как и в день их первой встречи. Но где-то в глубине души Ретт боялся, что стоит этому ранимому существу открыть глаза, как он увидит в зрачках его пламя Ада.

Ретт провёл пальцами в миллиметре от нежной щеки, и Артур зашевелился во сне, будто потянулся к человеческому теплу. Губы его чуть заметно дрогнули, и в щелке между веками блеснул дымчатый хрусталь.

— Ретт, — пробормотал он и изогнулся, привычно потянувшись за поцелуем.

Ретт тут же накрыл его губы своими и мягко приласкал языком приоткрывшийся рот.

— Нужно вставать, — шепнул он, приподнимаясь и снова вглядываясь в затуманенные сном глаза.

— Мне ещё рано, — Артур повернулся на бок и уткнулся носом ему в щиколотку, обжигая кожу горячим дыханием.

— Мне тоже. Нас ждёт Танака.

Артур открыл один глаз. Несколько секунд смотрел Ретту куда-то под подбородок, а потом вывернулся и сел, вмиг становясь серьёзным.

— Пошли.

Танака ждал их в городском офисе — том самом, который со стороны выглядел заброшенным подвальчиком многоэтажного дома. Он сидел на одном из диванов и просматривал на ноутбуке какие-то материалы.

Когда Ретт и Артур вошли, японец поднял от лэптопа мрачный взгляд и окинул им гостей с ног до головы, затем кивнул и снова опустил глаза в монитор.

Ретт сел на диван напротив и потянул Артура за собой, но тот чуть вывернулся и уселся на подлокотник в полуметре от него.

— Двое ребят, для которых карьера закончилась, числятся без вести пропавшими. Ни родных, ни друзей у них не было.

Танака бросил короткий взгляд на посетителей, но те промолчали.

— Выстрелов никто не слышал, но на будущее, — он повернулся к Артуру, — либо бери глушитель, либо обойдись без стрельбы.

Артур молча кивнул.

— Что с третьим, — спросил Ретт?

Танака прицокнул языком.

— Третий скончался от передозировки наркотиков. Когда мы приехали — он был уже мёртв.

— Ясно, — Ретт лишь кивнул.

— Осталась одна ниточка, — Танака снова поднял взгляд и вопросительно посмотрел на Дугласа. Дождавшись кивка, перевёл взгляд на Артура. — Энтони МакГрегор.

Артур тоже кивнул, и как бы внимательно не вглядывался Ретт в его лицо, ни одной эмоции ему там заметить не удалось.

— Он будет здесь через час, — Танака снова отвернулся. — Вам не обязательно присутствовать при допросе…

— Я хочу, — перебил его Артур.

Танака бросил вопросительный взгляд на Дугласа, но тот лишь недовольно пожал плечами.

— Хотите подождать здесь? — спросил Танака со знакомым обоим равнодушием, и только теперь Артур посмотрел на Ретта.

— Можно? — спросил он неожиданно мягко и как-то даже растерянно, так что Ретт вмиг успокоился, узнав наконец того, кого любил.

Ретт потянулся и, накрыв его ладонь своей, уловил под пальцами дрожь.

— Я только позвоню и отменю встречу.

Артур прикрыл глаза и кивнул.

— Спасибо.

— Не буду мешать, — Танака закрыл ноутбук и, встав, направился к одной из дверей. — Ретт здесь всё знает.

Едва дверь за ним закрылась, как Ретт потянул Артура на себя, и тот, уже не сопротивляясь, приник к нему всем телом. Ретт прижал его плотней и мягко погладил по волосам.

— Как ты?

Артур едва заметно пожал плечами.

— Не знаю. Странно, но мне… всё равно.

— Не надо было идти туда без охраны.

Артур вздохнул, лоб его потёрся о шею Дугласа, будто пытаясь проникнуть под рубашку, и Ретт тут же смягчился.

— Знаешь, — сказал Артур вдруг, — я думал, это будет страшнее.

О чём речь — Ретт понял сразу. Он ждал чего-то подобного с самого того мига, когда увидел падающее на землю прошитое пулями тело нападавшего.

— На самом деле это очень легко, — сказал он тихо. — Наверное, это и страшно.

Артур поднял голову, и лицо его осветила незнакомая холодная улыбка.

— Ни капли.

Он отодвинулся и потянулся. Затем кивнул на висевшую над другим диваном плазму.

— Поставь на нём что-нибудь. Или это только для подсматривания за мной?

Ретт усмехнулся и, достав с прозрачной полочки под столом пульт, снова притянул Артура к себе.

Комната, куда привёл их Танака находилась, по-видимому, на два этажа ниже под землёй. Свет здесь был тусклым. Он исходил из длинных старомодных ламп дневного света, висевших под потолком на расстоянии метра друг от друга.

Энтони сидел в жёстком кресле, похожем на стоматологическое, в самом центре помещения. Артур сразу заметил, что руки его плотно стянуты кожаными ремнями.

— Зачем это? — спросил он, не оборачиваясь к Дугласу.

— Для нашей общей безопасности, — ответил Танака, стоявший чуть в стороне. Оба мужчины держались в тени и говорили негромко.

Артур шагнул вперед, и едва он пересёк границу света, как Энтони повернулся лицом к нему.

— Артур!

В голосе юноши слышался испуг, но Артур с удивлением понял, что сам он не ощущает ничего.

— Энтони, — сказал он спокойно, внимательно рассматривая лицо старого друга. Он сам не знал, когда появилась у него эта привычка. Но теперь, глядя на покрытый испариной лоб, бегающие глаза и чуть приоткрытые губы, он не столько сочувствовал, сколько анализировал, восстанавливая то, как видит происходящее МакГрегор, и подбирая соответствующие слова.

— Что происходит? — продолжил Энтони.

— Скажи мне ты, — Артур скрестил руки на груди и чуть расставил ноги, упрямо и холодно глядя на него.

— Я не понимаю.

— Ты врёшь, Тони. Ты звонил мне и заманил в ловушку. Или твоё удивление вызвано тем, что я ещё жив, брат? — последнее слово Артур почти выплюнул.

— Я не предавал.

— Но ты уже оправдываешься.

— Я не предавал!

— Я слушаю.

МакГрегор рвано выдохнул и закрыл глаза.

— У них Эби, — он снова рвано выдохнул, а затем открыл глаза и продолжил с яростным нажимом. — У них моя сестра, Артур. Что, если бы у кого-то в руках оказалась Люси?

Артур поёжился. Впервые с начала разговора слова Энтони достигли своей цели, но реакции не вызвали.

— У кого у них, Энтони?

— Я не знаю… — прошептал Энтони, закрывая глаза.

Артур некоторое время смотрел на него, пытаясь понять, правда это или нет, но так и не смог решить.

— Ты ведь говорил, что любил меня, — сказал он тихо, надеясь, что стоящие за спиной не услышат.

— У них Эби… — повторил Энтони беспомощно, и Артур отвернулся.

Проходя мимо Дугласа, он на ходу взял его за руку и вытащил в коридор. Оказавшись в тишине пустого помещения, привалился к стене и, крепко сжав собственные локти пальцами, шумно выдохнул.

— Тихо, — Ретт потянулся к нему, но Артур вывернулся из его рук.

— Ретт, он прав, — сказал Артур тихо. — У него сестра. Я его понимаю.

Ретт промолчал. Тоже сцепив руки на груди, он прислонился к стене напротив.

— Думаешь — любой, у кого есть семья, имеет права причинять тебе боль?

Артур резко поднял взгляд, впиваясь в его лицо своими холодными светло серыми глазами — будто рассчитывал отыскать там правильный ответ.

— Ты для меня дороже чужих сестёр и незнакомых мне матерей, — сказал Ретт спокойно.

Артур покачал головой.

— Но для меня — не так. Я знаю Эби. Я люблю её как… как свою собственную сестру. Я знаю его мать и отца. И я не хочу причинять боль этим людям.

Ретт спокойно кивнул.

— Я тебя понимаю. Я не вижу в этом необходимости.

— Ты не убьёшь его?

Ретт покачал головой.

— Он снова предаст тебя…

— Ретт!

— Я не закончил. Он снова предаст тебя, а если кто-то причинит вред тебе — больно будет мне. Но если ты просишь, его не убью ни я, ни мои люди. Подумай только вот о чём: ты хочешь, чтобы Эбигейл убили?

Артур устало покачал головой и снова поднял взгляд на Дугласа.

— Ты можешь ей помочь?

— Думаю, да. Но ты не должен вмешиваться.

Артур кивнул.

— Я понял. Только обещай мне, что никто из их семьи не умрёт.

— Обещаю.

Артур поймал его руку и крепко сжал. Ретт тут же притянул его к себе и, обняв, погладил по голове, а затем легко коснулся губами затылка.

— Я могу что-то сделать? — спросил Артур, полностью отдаваясь во власть этих сильных рук.

Ретт кивнул.

— Езжай в офис. У меня сегодня ещё две встречи — сможешь провести их за меня?

Артур кивнул.

— Увидимся вечером, малыш.

Артур ощутил, как волна дрожи прошла по телу, когда горячее дыхание Ретта коснулось его виска и до ушей донеслось последнее слово.

— Я тебя люблю, — прошептал он и, приподняв голову, мягко поцеловал Ретта в губы, — не делай глупостей.

— Ты тоже, — Ретт в ответ легко коснулся губами его лба и отпустил.

Ретт появился дома в восьмом часу вечера. Артур издалека уловил исходящий от него запах пота и усталости. Он выглянул в коридор, собираясь встретить его у двери, но Ретт тут же знаком показал ему оставаться на месте.

— Я сейчас, — сказал он и, нырнув в ванную, зашелестел водой.

Артур вернулся на кухню и поставил подогреваться обед. Затем распределил еду по тарелкам. Едва он успел разложить приборы, как ощутил на талии тёплые руки. Из-за спины пахнуло хвоей и морской свежестью — любимыми запахами Ретта. Артур выгнулся, запрокидывая голову, и поймал губы любовника своими. Тепло окутало его с головой, и Артур какое-то время нежился в нём, не желая возвращаться в реальность.

— Чем всё закончилось? — спросил Артур, со вздохом выныривая на поверхность.

— Давай сначала поедим.

— Да, конечно, — Артур окончательно вынырнул из объятий и устроился на своём месте по другую сторону стола. Сам он был не голоден — в ожидании Ретта успел дважды перебить аппетит бутербродами — и теперь в основном смотрел, как ест Дуглас, и молчал.

— Как встречи? — спросил Ретт, переходя к чаю.

Артур пожал плечами.

— Всё в порядке. Я оставил документы Сандбергу.

Ретт кивнул так, будто не сомневался в ответе.

Они снова замолчали. Обычно молчать с Реттом было легко и приятно — так же, как и слушать его рассказы о войне и о первых годах в бизнесе. Артур просто впитывал как губка его тепло и его переживания, наполняясь ими и чувствуя, как всё это прорастает в нём самом чем-то новым, незнакомым им обоим.

Сейчас молчание пугало.

Ретт поймал его руку на столе и чуть сжал пальцы.

— Всё хорошо. Просто нам надо поговорить.

— Я жду, — Артур перевернул ладонь и ответил на пожатие.

Ретт допил чай, встал и потянул его в комнату. Артур легко последовал за ним.

— Во-первых, — сказал Ретт и, взяв со стола ключи, вложил их в руку Артуру, — я всё же сделал это.

Артур поднял бровь и чуть улыбнулся, догадываясь, о чём идёт речь.

— Не хочешь спать со мной в одной спальне?

— Я надеюсь, до этого не дойдёт.

Ретт сел на диван и уронил Артура к себе на колени.

— Я всё-таки решился, потому что нам нужно обеспечить охрану на этаже. Это будет куда легче сделать, если выкупить его целиком. Придётся сделать перепланировку и часть помещений выделить для ребят.

Артур кивнул, но лицо его чуть погрустнело.

— Я бы не хотел менять тут что-то, Ретт, — ответил он на вопросительный взгляд Дугласа.

— Я это учту, — Ретт мягко коснулся его губ. — Просто переделаем немного вторую квартиру. Как минимум нам нужен ещё один кабинет.

Ещё одна грустная улыбка промелькнула на лице Артура.

— Мне нравилось, что ты сидел рядом, когда я работаю.

— Ещё бы, — Ретт посмотрел на него с напускной строгостью, но играющая на губах усмешка испортила впечатление на корню. — Ты же при этом работал, а я нет.

Артур хихикнул и, обвив его шею руками, коснулся губами виска.

— Я не виноват!

— Само собой, — Ретт тут же поймал его губы и ненадолго отвлёкся, покусывая их и лаская. Близость этого нежного тела по-прежнему заставляла пах наливаться жаром, хотя сама мысль о том, что Артур рядом, давно уже стала привычной. — Это не всё, — добавил он, выпуская наконец губы Артура и теперь уже мрачнея по-настоящему. — Мне не понравилось, что ты так легко можешь отпустить охрану. Это было глупо, и если бы не случайность, ты бы влип так же серьёзно, как и Эбигейл МакГрегор.

— Вы её нашли? — торопливо перебил Артур.

— Да, мы её нашли. Они оба вернутся домой, хотя чувствуют себя не слишком хорошо. Для Эбигейл дело обошлось нервным истощением и парой синяков.

Артур кивнул, заметно успокаиваясь, но тут же обнаружил, что взгляд Ретта остался таким же тяжёлым.

— Ты злишься? — спросил он.

— Да, я злюсь. Всё, что ты сделал, было глупо от начала и до конца. Мне неприятно, что ты считаешь возможным не говорить о том, что с тобой происходит.

— А ты говоришь мне всё? — Артур тут же поднял на него напряжённый взгляд.

Ретт промолчал и сделал вид, что не слышит вопроса.

— Я очень стараюсь, Артур. Я хочу, чтобы мы могли друг другу доверять. Если хочешь знать, когда я понял, что ты поехал навстречу с МакГрегором, я хотел убить вас обоих — но ты просил не трогать его и я не буду.

Артур поджал губы и опустил глаза.

— Прости.

— Я дал тебе столько свободы, сколько мог и, видимо, дал слишком много. Шелман потакает тебе, и боюсь — просто запретить вам общаться уже не получится. Мне придётся сменить охрану.

Артур вскинул на него взгляд.

— Ретт…

— Это не обсуждается.

Артур прикрыл глаза и вздохнул, заставляя себя успокоиться.

— Ты хотя бы не уволишь их? — спросил он.

— Нет. Сейчас охрану в любом случае придётся усилить, и нам обоим понадобится больше людей.

— Всё настолько серьёзно? — Артур снова внимательно посмотрел на него.

— Довольно-таки. Это были люди Гарднера.

— Но они не были похожи на профессиональных убийц. Просто… Ребята с улицы.

— Ты и попался на ребят с улицы! — Ретт всё-таки повысил голос, и Артур поспешил сжать его плечо, заставляя успокоиться. — Я боюсь за тебя, Артур. Я не знаю, что ты выкинешь завтра.

— Я уже извинился.

— Это не твоя вина. Ты не знаешь, что делать в таких случаях. Но если не знаешь сам — обратись ко мне. Обратись к Танаке. Обратись к тем, кто знает что делать, чёрт бы тебя побрал!

Артур отвёл взгляд.

Ретт замолк, видя, что тот не собирается отвечать, и просто прижал его вплотную к себе. Артур почти физически чувствовал этот страх, вибрировавший в теле Ретта и где-то на выходе превращавшийся в ярость — потому что страх чувствовать Ретт не умел. Только злость.

— Я не знаю, как тебя убедить, — сказал Артур тихо и успокаивающе погладил Ретта по спине. — Я хочу тебе поверить, но я… Я тоже боялся. Тебе ведь всё равно, что станет с Энтони. Я знал, что ты разозлишься, и оказался прав.

Ретт резко выдохнул, чуть отпустил его — только чтобы поцеловать и снова прижал к себе. Потом перехватил за пояс и, встав, понёс в сторону спальни.

— Ретт, что ты…

— Тихо, — Ретт припечатал его рот быстрым поцелуем и продолжал целовать так — коротко и сухо прижимаясь губами, чтобы сразу отстраниться — до тех пор, пока они не оказались в спальне.

Ретт уложил Артура на спину и, опустившись на колени рядом с ним, принялся неторопливо, но уверенно раздевать.

— Мне это нужно, Артур, — поймав недоумённый, но взволнованный взгляд, он снова легко поцеловал его. — Нужно, как тебе тогда.

Артур на секунду поймал руку Ретта, скользнувшую по его волосам, легко коснулся губами и прижал на секунду к щеке. Лицо его расслабилось, а тело обмякло, полностью отдаваясь во власть рук Дугласа.

Ретт стянул с него рубашку и отбросил на пол. Затем, взявшись за пояс брюк, потянул их вниз и тут же коснулся губами начинающего твердеть члена поверх белья.

Артур выдохнул, зажмурился и подался навстречу, пытаясь продлить прикосновение, но губы Ретта тут же исчезли, а руки продолжили раздевать его.

Артур ощутил лёгкий укол беспокойства лишь когда почувствовал прикосновение шелковистой ткани к виску. Он резко распахнул глаза и столкнулся с горячим, как пламя камина, взглядом Ретта.

— Ты мне доверяешь?

Артур покосился на почти коснувшийся его век галстук и кивнул.

— Только поцелуй меня.

— Иди сюда.

Артур приподнялся на локтях и коснулся губ нависшего над ним мужчины. Он закрыл глаза и чуть отстранился, позволяя тому продолжить начатое. Плотная ткань обвила его виски, а следом за ней по щеке скользнула сухая горячая ладонь. Артур потянулся за ней, но Ретт тут же толкнул его, заставляя снова опуститься спиной на кровать.

Тёплые руки скользнули по его груди, заставляя подаваться навстречу, и тут же Артур ощутил прикосновение мягких губ чуть выше соска.

Он выдохнул и выгнулся дугой — и сразу же поцелуй сменился лёгким укусом. Зубы Ретта поймали сам сосок и, чуть сдавив, отпустили.

Тугой комок жара, свернувшийся в паху, разворачивался змеёй и охватил уже почти всё тело. Ретт прошёлся ладонью по его бедру, старательно избегая прикосновений к промежности, и Артур, всхлипнув, попытался поймать его руку и уложить на нужное место. В тот же миг обе его руки оказались сжаты в горячих тисках и заведены за голову, а губы Ретта продолжили исследовать его тело — теперь они путешествовали вдоль ключицы и медленно ползли к ямочке под ухом.

— Ретт… — выдохнул Артур, прогибаясь и пытаясь прижаться членом к телу Дугласа, нависавшему над ним. Он отчётливо ощущал исходившее от него тепло, но когда пытался податься навстречу, то встречал лишь пустоту.

— Что, Ретт?

Дуглас наконец поймал мочку его уха и, чуть прикусив, потянул на себя.

Ещё один рваный выдох вырвался из груди Артура.

— Люблю тебя.

— Этого мало, малыш.

Артур со свистом выдохнул и в очередной раз попытался коснуться Ретта собственным телом, а когда у него ничего не вышло, решил схитрить — он призывно развёл бёдра и сразу же услышал знакомый шумный выдох. Бёдра Дугласа коснулись внутренней стороны его бёдер, занимая место, будто специально предназначенное для них. Теперь уже Артур точно знал, в какую сторону должен двигаться и, прижавшись членом к такому же обнажённому паху Дугласа, чуть потёрся. Он тотчас услышал ещё один шумный выдох.

— Кто кем управляет? — прошептал Ретт у самого его уха и снова поймал зубами мочку.

— Не… знаю… — голос Артура едва заметно срывался, — но мне… нравится.

Руки Ретта резко исчезли, и на миг Артур почувствовал себя рыбой, выброшенной на берег. В следующий миг Ретт рывком перевернул его на живот. Член Дугласа скользнул по расщелине между его ягодиц и тут же исчез.

— Ретт!

— Много говоришь, — прорычал Ретт у самого его уха, и Артур снова задохнулся, ощутив на ягодице горячую ладонь.

— Прости, — легко согласился он и подался навстречу уже исчезающей руке, но в этот же миг оказался обманут — вместо тёплого прикосновения он получил раскатистый шлепок, больше звучный, чем болезненный.

Артур резко выдохнул, когда шлепок повторился, а от места прикосновения побежала волна мурашек, сразу же накрывшая яички.

— Ты обманул меня, — несмотря на раскатистые нотки, голос Ретта у самого уха всё ещё звучал мягко, будто кошка играла со своей добычей.

— Я больше не буду, — торопливо согласился Артур и снова подался навстречу горячей руке. На сей раз, врезавшись в кожу, она остановилась и просто сжала его тело.

Артур чуть подался назад, приподнимаясь на четвереньки, но успел лишь выставить бёдра, потому что руки его снова оказались пойманы и вытянуты над головой.

— Ретт… — выдохнул он, уже сам не зная толком, о чём хочет попросить.

Пальцы Ретта, неожиданно прохладные, скользнули в ложбинку между ягодиц и прошлись по его отверстию. Артур не мешкая раскрылся навстречу, позволяя им скользнуть внутрь. Юноша закусил губу, когда они чуть повернулись, оглаживая его внутри и прогнулся ещё сильней.

— Хватит, — выдохнул он.

— Отпустить? — Ретт снова легонько куснул его, теперь уже за шею.

— Нет!

— Как скажешь, — прошептал он уже совсем по-другому, пробрался носом под пропотевшие прядки волос и, поймав губами выпирающий позвонок, вошёл в Артура целиком.

Артур прогнулся, тяжело дыша и заставляя себя привыкнуть к новому ощущению. Чуть сжал бёдра, стараясь почувствовать каждую клеточку наполнившей его плоти.

— Да… — выдохнул он.

Ретт подхватил его под бёдра, фиксируя и одновременно перебирая пальцами яички, неторопливо лаская член, а потом задвигался неторопливо, но сильно, почти полностью покидая отвечающее каждому его движению тело.

Артур тяжело дышал. Сердце гулко билось в груди, и жар становился всё более невыносимым, пока не взорвался наконец волнами наслаждения.

— Скажи, что ты мой, — прошептал Ретт, и на сей раз в его голосе Артур ощутил настоящий страх, будто он мог бы ответить «нет».

— Я твой, — он запрокинул голову Ретту на плечо и попытался нащупать его губы.

Ретт отпустил его руки, обнял и, плотно прижав к себе, толкнулся последний раз. Артур ощутил, как содрогается в оргазме плотно прижавшееся к нему тело, а затем Ретт скользнул в сторону, — но только за тем, чтобы тут же снова притянуть Артура к себе.

Он так и лежал, не снимая повязки, вслушиваясь в размеренный стук сердца в сильной груди и время от времени принимаясь покрывать её поцелуями.

— Я твой, — повторил он, когда стук сердца немного утих, и всё-таки отодвинул повязку в сторону. — А ты, Ретт?

Их взгляды встретились, и на мгновение наступила тишина.

— Конечно, — сказал Ретт.

— Ты никогда не будешь принадлежать другому?

Ретт покачал головой и чуть улыбнулся, будто бы расслабляясь.

— Я ждал тебя всю жизнь. И никому не принадлежал, кроме тебя.

Артур приподнялся, отталкиваясь от его груди, и тоже чуть улыбнулся, но от этой улыбки по телу Ретта пробежал холодок.

— Хорошо, — сказал Артур. — Потому что если это случится — я уничтожу тебя.

Не дожидаясь ответа, он прильнул губами ко рту Дугласа и проник в него языком — не встречая сопротивления, но и не требуя ответа.

Сердце Ретта забилось с такой силой, что они вместе ощутили это биение, пронизывающее оба тела насквозь — и тут же Ретт почувствовал, как этому стуку отвечает другой, такой же бешенный бой.

Глава 57 Ресурсы

Это был редкий случай, когда Артур проснулся раньше, чем Дуглас. Когда Ретт открыл глаза, на него уже смотрели большие дымчато-серые зрачки, сейчас чуть затуманенные недавним сном и какими-то мыслями.

Ретт улыбнулся и, просунув руку под бок Артуру, сомкнул вокруг него кольцо.

— Ой… — Артур явно не ожидал такого поворота и чуть не рухнул на Ретта сверху.

— О чём ты думаешь? — спросил Ретт, притягивая его к себе и почти уже ритуально целуя.

Артур легко ответил на поцелуй и, чуть отстранившись, снова навис над Дугласом, что-то внимательно изучая в его лице.

— Я думаю… это так странно… — по лицу Артура скользнула мимолётная улыбка. — Я живу с мужчиной… Я люблю мужчину…

Он стремительно замотал головой, становясь похожим на мокрого щенка, только что выбравшегося из ванной.

Ретт любил такого Артура. Он любил все его обличья, но именно это — утреннее, когда Артур ещё не успевал надеть на себя доспех равнодушия и серьёзности — он любил особенно. Артур в такие мгновенья становился моложе на несколько лет, глаза его были чистыми и беззаботными, и Ретту казалось, что если всматриваться долго-долго, можно разглядеть на дне его душу.

— Тебе не нравится, — Ретт попытался изобразить обиду, но у него ничего не вышло — улыбка так и лезла на лицо при виде нависшего над ним родного существа. Ни в кого он не проникал настолько глубоко — душой, сердцем, мыслями. Теперь уже все попытки сравнивать Артура с холодным и недоступным образом Жозефины казались нелепыми. Артур был его плоть от плоти. Он был единственным настоящим среди выдуманных статусов и приоритетов. И как всегда будто бы откликаясь на его мысли, Артур медленно произнёс.

— Мне страшно, — взгляд его теперь был задумчивым и немного грустным, — для меня ничего больше не имеет значения, кроме тебя. И я не уверен, что так должно быть. Ведь если… Если я потеряю тебя…

Ретт одним движением уронил его на кровать рядом с собой, перехватил руки, упиравшиеся ему в грудь, и, поцеловав запястья, завёл их за голову Артуру, пришпиливая его к постели будто бабочку.

— Никогда, слышишь?

Что-то снова поменялось в этих загадочных глазах. Какими-то остатками здравого смысла Ретт ощущал, что там должен быть страх, — но вместо этого на дне их просыпался знакомый уже пугающий голод. Артур развёл бёдра, заставляя Ретта уместиться между ними, и прогнулся, стараясь прижаться к нему как можно плотней.

— Я тебя никогда не отпущу, — сказал он тише, загоняя глубоко внутрь собственную клокочущую жажду, а затем, резко отпустив Артура, сел. — Надо вставать.

К удивлению Дугласа Артур в самом деле легко воспринял «усиление режима». Он не протестовал, не показывал, что соскучился по старым знакомым, и только один раз спросил, как теперь быть с занятиями по стрельбе и рукопашному бою. Вопрос показался Ретту как нельзя более своевременным — он отлично помнил, насколько пригодились эти навыки во время покушения и не считал правильным отменять тренировки. Однако позволять укрепляться новым неуставным отношениям с охраной он тоже не хотел и, посоветовавшись с бывшими сослуживцами, отыскал Артуру надёжного инструктора.

Сам парень был молодым — ему едва минуло двадцать семь — и приходился братом одному из охранников. Возраст вызывал у Ретта определённые сомнения, но все, кто знали Жерома Лефевра, утверждали, что человек он надёжный и к легкомысленным поступкам не склонный. Ретт склонялся к тому, чтобы поверить рекомендациям, но перед тем как утвердить Жерома на должность, всё же решил побеседовать с ним лично.

С мрачным удовлетворением он обнаружил на лице Лефевра рваный шрам, пересекающий скулу, который по его мнению лишал этого сравнительно молодого парня всякой привлекательности.

— Откуда? — спросил он, без особого стеснения указывая на эту метку, но Жером лишь повёл плечами. Он был молчалив и необщителен — ещё одно качество, говорившее в его пользу. Лефевр его полностью устроил, и Ретт сообщил Артуру о том, что занятия будут продолжаться. Новость эту Артур воспринял так же спокойно, как и всё остальное. Несмотря на явную угрозу жизни, Артур явно прибывал в какой-то собственной эйфории и на все вопросы отвечал только: «весна».

Весна же тем временем подходила к концу, и Ретт уже начинал задумываться о небольшом отпуске — летняя жара в мегаполисах всегда была для него невыносима. С этим же небольшим путешествием он хотел совместить и задуманную перепланировку второй квартиры — пока что там был лишь оборудован проход в их собственную и обустроено временное помещение для охраны.

Развод входил в стадию вялотекущей — и потому малобеспокоящей проблемы. Ретт почти полностью поручил это дело юристам, которые никак не могли пробить упрямство проявлявшей беспрецедентную жадность Жози. Она упорно требовала половину акций «Дуглас корп», что выглядело смешным со всех точек зрения — Жозефина не вложила в компанию ни одного кредита, никогда не работала там и не собиралась заниматься бизнесом. Ретт в свою очередь предлагал вполне гуманные по его мнению условия — пожизненное содержание и три особняка, купленные за время совместной жизни.

Хорошая на первый взгляд идея с компроматом терпела явный крах — всё грязное бельё Жози было настолько на виду, что откопать что-либо ещё не побывавшее в новостях было просто невозможно.

Ретт уже склонялся к тому, чтобы закрыть вопрос и забыть о нём, тем более, что Артуру явно было всё равно.

Неожиданно помощь пришла от человека, от которого Ретт меньше всего ожидал её получить: Мартин, с которым Ретт с некоторых пор избегал всяких личных контактов, случайно стал свидетелем его разговора с рекомендованным Бёлером адвокатом.

— Простите, что вмешиваюсь, — произнёс он, когда адвокат ушёл, и Мартин остался с Дугласом наедине, — но почему вы не хотите просто переписать основные производства на доверенных людей?

Ретт задумчиво посмотрел на Мартина.

— Кого вы имеете в виду? — спросил Дуглас мрачно.

— Не себя, конечно, — Мартин покраснел, но отступать и не думал. Только, напротив, переместился на диван поближе к столу шефа. — Это же стандартная схема. Можно распродать объекты по бросовым ценам, а активы вложить в образовавшиеся дочерние компании.

— А затем объявить себя банкротом и потерять репутацию? — закончил Дуглас мрачно.

— Не обязательно. Вам ведь нужно пройти один узкий период — когда суд будет проводить экспертизу стоимости акций. Вы можете пойти на уступку и предложить госпоже де Мортен их рыночную стоимость.

— Я уже пробовал, — Дуглас встал из-за стола и пересел на диван напротив. — Она хочет мою фирму. Деньги как таковые ей не нужны.

— Она долго не выдержит. Если сейчас провести перераспределение средств как я сказал — по итогам года официальные прибыли уйдут в минус. А женщины, — в этом месте Мартин ослепительно улыбнулся своей испанской улыбкой, — редко просчитывают на год вперёд.

Ретт скрестил руки на груди и внимательно посмотрел на Мартина.

— Простите, вы, наверное ищите подвох… Но я просто не хочу, чтобы фирма, где я работаю, перешла к новому владельцу.

— Да нет, — сказал Дуглас задумчиво, но на миг глаза его блеснули, — хотя и странно, что вы вдруг стали переживать за дела «Дуглас корп». Мне всегда казалось, что вы не слишком-то хотите работать здесь.

Мартин снова улыбнулся, но уже не так открыто, и чуть отвёл взгляд в сторону.

— Всё меняется. Я нашёл в этой работе свои преимущества.

Ретт тоже отвёл взгляд и задумался. Доверенные люди были. Возможно, ни на кого из них он не решился бы перевести всю собственность, но распределить её по долям в принципе было вполне возможно.

— Как думаете… получится организовать это так, чтобы мои контакты с этими людьми не просматривались?

Мартин задумался.

— Смотря сколько операций мы проведём. И сколько будет людей.

— Я думаю трое.

Мартин задумчиво побарабанил пальцами по столу.

— Вы назовёте мне имена?

Ретт колебался чуть дольше секунды.

— Сидзуити Танака, Артур Эссекс, Клаус Бёллер.

— С Эссексом всё просто, — ответил Мартин моментально. — Вы можете ввести его в круг партнёров на основании интеллектуальных вложений. Даже не понадобится продажа как таковая. С Бёллером тоже вряд ли будут проблемы — у нас ведь уже есть контракты с ним? Просто покроете задолженности, а затем на эти же средства продадите ему несколько верфей. Понадобится некоторое время, но внешне всё будет выглядеть вполне безобидно. А Сидзуити Танака… Кто это? Я не встречал его имени в наших документах.

Ретт некоторое время молчал.

— Это бывший сослуживец. Я уверен, что он не предаст. У него небольшой бизнес на Астории и есть некоторые сбережения. Я узнаю, что именно он сможет купить.

Мартин кивнул и встал.

— Ещё раз извините, что вмешиваюсь, — сказал он с улыбкой.

Ретт усмехнулся.

— Напротив. Спасибо.

Он замолчал, и только когда Мартин уже был у выхода, окликнул его.

— Знаете, Карлос, я рад, что меня уговорили взять вас на службу.

Мартин отразил его усмешку и едва заметно подмигнул.

— Я тоже рад, мистер Дуглас. Что меня уговорили.

Процесс был запущен. Как и обещал Мартин, проще всего оказалось переоформить Артура, который, судя по всему, так и не заметил смены статуса — его странная эйфория всё ещё продолжалась, и Ретт даже начал беспокоиться о его профпригодности — но ни одного прокола за ним не заметил и в конце концов решил, что проблем хватает и без того, чтобы подозревать непонятно в чём ближайшее окружение. Клаус также воспринял предложение без особого удивления и легко включился в афёру. Танаке же идея явно не понравилась, однако попытки выспросить у него, что именно того не устраивает, закончились ничем. Операция уже входила в завершающую стадию, и Мартин по поручению Дугласа во всю занимался перераспределением активов, когда Дугласа отвлёк от работы телефонный звонок.

— Ретт?

Голос Артура звучал подавленно, что резко контрастировало с его поведением в последние недели.

— Что-то случилось? — спросил Дуглас тут же, преодолев мгновенное желание броситься в соседний кабинет.

— Ретт, я послал тебе кое-какие материалы… я не прошу ни о чём. Просто… Извини, ладно? Не смотри их, хорошо?

— Артур, что происходит? — Ретт уже открывал почту. От Артура действительно только что пришло письмо с какими-то новостями из Центрального Банка Земли.

— Просто удали, хорошо?

— Хорошо, — сказал Ретт, открывая файл и начиная читать.

— Спасибо. Увидимся вечером, ладно?

— Хорошо.

Артур повесил трубку, а Ретт сосредоточился на тексте. Собственно, читать дальше заголовка не требовалось: «Усадьба Эссексов уходит с торгов» — гласило громкое заглавие, а дальше шли цифры и даты, из которых значение имели только две — двенадцатое июня и двести миллионов кредитов. Оставалось два дня.

Ретт невольно крякнул и ударил кулаком по столу. Стартовая цена была хорошей. Более чем. Всего лишь половина общего долга, и он сам не раз думал о том, чтобы подтолкнуть банк выставить усадьбу на аукцион по бросовой цене — нужно было только подобрать удачный момент.

Сейчас момент был неудачный со всех точек зрения. Жози давила со своими безумными требованиями, переброска средств шла полным ходом, и в качестве небольшого добивающего фактора — Ретт только что выкупил квартиру, цена которой составляла от силы двадцать миллионов, за пятьдесят, чтобы расширить их семейное гнёздышко.

Ретт потянулся к телефону и набрал номер Мартина.

— Карлос?

— Да, мистер Дуглас.

— Мы можем остановить процесс?

Карлос замешкался.

— Только остановить, — сказал он осторожно, — обратить — уже нет.

— Подготовьте мне небольшой отчёт: сколько средств у нас останется, если мы остановимся сейчас?

— Хорошо.

— Сколько времени вам потребуется?

Карлос задумался.

— Полчаса.

— Хорошо. У вас полчаса.

Он повесил трубку и, нажав на сенсорную панель, вызвал Сандберга. Тот появился на пороге через минуту.

— Подойдите сюда, — дождавшись, когда секретарь приблизится, Ретт указал ему на монитор. — У нас есть там агенты?

— Будут.

— Хорошо. Выберите кого-то понадёжнее. И узнайте, можно ли сорвать торги?

— Все торги? — спросил Сандберг серьёзно, но за бликами на стёклах очков Ретту почудилась усмешка.

— Вы меня поняли.

— Да, мистер Дуглас.

— Полчаса. Идите.

Отчёт от Сандберга пришёл раньше, но был он неудовлетворительным: время было упущено. Ретт едва справился с желанием набрать Артуру и отчитать за медлительность, но вовремя остановился, решив не трепать тому нервы раньше времени. Судя по голосу, Артур уже смирился с тем, что усадьба ушла, и напоминать об этом лишний раз не стоило. Если же ход торгов удалось бы переломить, то об этом ему лучше было узнать по факту.

Мартин зашёл через пятнадцать минут после секретаря и молча положил стопку отчётов на стол. Он будто бы угадал мрачное настроение шефа, но всё же перед уходом, не сдержавшись, спросил:

— Что-то случилось, мистер Дуглас?

Ретт поджал губы. Побарабанил пальцами по столу. Поднял глаза от бумаг и ровно сказал:

— Закройте дверь.

Мартин молча выполнил приказ и, вернувшись, присел на подлокотник дивана.

— Мне нужно от двухсот миллионов до… скажем, до двух миллиардов свободных денег. Желательно не связанных со мной, но это следующий вопрос.

Он снова погрузился в изучение бумаг. Мартин молчал. Он и так знал, что написано в отчёте и оглашать это вслух не хотел.

Тут Ретт тоже не нашёл хороших новостей. И всё же вслух произнёс.

— Если остановимся сейчас, то полтора миллиарда у нас будет.

— Простите, мистер Дуглас, это не свободные деньги. Если вывести их сейчас, большая часть производств встанет. Конечно, — Мартин мрачно усмехнулся, — цели мы добьёмся, и ваша жена не получит ничего. Но я бы не рекомендовал разваливать фирму назло ей.

— Дело не в ней, — Ретт сцепил пальцы в замок на столе. — Как вы считаете, какую сумму мы сможем вывести без опаски?

Мартин помешкал.

— Шестьсот миллионов, — сказал он, но, не увидев в глазах Дугласа и тени согласия, решил озвучить расчет. — Как минимум ещё полмиллиарда нужно распределить по дочерним кампаниям, чтобы обеспечить их сырьём на ближайшие месяцы. Ещё четыреста — стратегический резерв.

— Хорошо, — Ретт отложил отчёт, — переводите полмиллиарда. Остальное… с остальным подождите. Два дня.

По лицу Мартина было видно, что решение ему не нравится, но спорить Карлос не стал.

Вечером Артур казался каким-то прозрачным и хрупким. Ретт снова вспомнил первые месяцы их знакомства, когда ему казалось, что юношу можно разбить, лишь коснувшись неловким движением. И, что было куда противнее, Артур молчал.

Едва оказавшись дома, Ретт обнял его и долго ждал, когда Артур заговорит о произошедшем, но тот продолжал молчать и тогда, и за ужином, и перед сном. Он сам потянулся к Ретту за поцелуем, сам толкнул его на спину и сам, всё так же молча, оседлав его бёдра, медленно опустился вниз. Артур отдавался страстно и протяжно — если можно было назвать это так, потому что он брал, каждым движением вынимая душу своим пронзительным, полным отчаянья взглядом. И когда глубокой ночью они засыпали в обнимку, а Ретт шептал ему на ухо, что всё будет хорошо, Артур продолжал молчать. Только крепче вжимался в его грудь и изо всех сил впивался пальцами в спину.

Все встречи двенадцатого июня пришлось отменить. С двенадцати часов Ретт наблюдал за ходом торгов. Большая часть покупателей отсеялась в районе отметки шестьсот миллионов. Остались только его агент — и ещё один, неизвестный. Цифра миллиард висела на табло так долго, что Ретт ощутил, как стекает по лбу капелька пота. Он уже не знал толком, какой результат хочет увидеть, когда цифры дрогнули и сменились: миллиард пятьсот пятьдесят миллионов.

Ретт с силой захлопнул крышку ноутбука. Он был уверен, что в соседнем кабинете Артур повторил его жест.

Глава 58 Бурбон Сантос

Артур последний раз нажал на курок и будто со стороны проследил, как разрывает пуля картонную мишень. Снял наушники и повернулся.

— Неплохо.

Жером стоял в метре от него — ровно настолько, чтобы не посягать на личное пространство и всё же оставаться в его пределах.

Артур усмехнулся.

— Спасибо.

Ему нравился этот молодой мужчина, который — по разумению Дугласа, должен был занять в его жизни место Шелмана. Пожалуй, он был единственным из всей новой команды телохранителей, кто Артуру нравился. Старых вояк, охранявших его прежде, Артур привык воспринимать практически как часть Дугласа — его щупальца, иногда навязчивые, но по сути заботливые и надёжные. Артур был ценен для них априори — потому как был ценен для самого Дугласа. Артур чувствовал это отношение кожей и не сомневался, что эти ребята не дадут ему пропасть.

Новых охранников он не чувствовал вообще. Они были как стальные шипы, торчащие из земли — тронь и уколешься. Как ни пытался, Артур не мог понять, что отражают их неподвижные лица и спрятанные за тёмными очками глаза.

Жером был другим. От него веяло тем же разочарованием, что и от самого Ретта, только был он пока что моложе и немного веселее. Он пытался казаться строгим и замкнутым, но Артур видел, как то и дело просыпаются тёплые искорки на дне его карих глаз. Эти едва заметные огоньки щекотали его, создавая какое-то странное, давно забытое ощущение домашнего уюта.

— Ещё разок? — спросил Артур и потянулся за обоймой, но Жером остановил его руку.

— Уже шесть, мистер Эссекс.

Артур подавил вздох. Никто из новеньких не желал называть его по имени, а этим формальным «мистер Эссекс» он был по уши сыт на работе. «Мальчик Дугласа» — читалось за этими двумя наиграно вежливыми словами. Те, кто обращался лично к нему, всегда говорили Артур — хотя было их немного, и после предательства МакГрегора стало ещё чуть-чуть меньше.

— Ретт всё равно не появится раньше девяти.

— Мистер Эссекс, — твёрдо и просительно одновременно.

Артур ещё раз вздохнул и, отложив пистолет, направился к выходу из зала. Ограничение по времени тоже было нововведением — весьма абсурдным с учётом того, что сам Ретт регулярно задерживался на работе, а охрана теперь сопровождала Артура до дверей туалета и даже не думала скрываться.

Артур не мог сказать, что его сильно напрягают новые ограничения, и даже мог понять эту внезапную паранойю. Ему и самому неприятно было думать о том, что где-то есть человек достаточно безумный, чтобы устроить похищение, угрожать его друзьям и напасть на него самого — и всё лишь для того, чтобы привлечь его внимание. Настойчивость Дугласа сейчас вспоминалась даже с симпатией — Ретт не упускал своего и не давал возможности сомневаться. Но Артур сам хотел оказаться в его руках и мог сожалеть лишь о том, что не всегда успевал показать это. Попасться Гарднеру он не хотел — и сказал об этом чётко и вполне однозначно. Однако Гарднера его желания явно не волновали. Причин этой внезапной мании Артур не понимал. Он был готов соблюдать любые сколь угодно абсурдные условия Ретта, если это давало гарантию безопасности. В каком-то смысле его даже радовала эта привычная навязчивость — она заставляла его улыбаться так же, как когда он видел любимый шрам и нахмуренные брови самого Ретта. Ощущение его присутствия не оставляло Артура, и от этого было тепло на душе — несмотря ни на что.

Артур думал об этом, свернувшись клубком на заднем сидении аэромобиля, когда ощутил вибрацию мобильного у бедра. Артур покосился на телефон и снова уставился в окно. Трубку брать не хотелось. Уже несколько дней ему названивал Энтони, но Артуру хватило трёх секунд лживых извинений, чтобы дать отбой и больше на его звонки не отвечать.

Звонок не утихал, и, поморщившись, Артур всё-таки взял мобильный в руку. К его удивлению, звонил вовсе не МакГрегор.

— Люси? — снова улыбнувшись пейзажу за окном, Артур всё-таки поднёс телефон к уху.

— Арти, ты куда пропал?

Голос Люси звучал встревоженно.

— Да я здесь…. Всё хорошо.

— Энтони ищет тебя уже три дня, никак не может дозвониться.

Артур тяжело вздохнул. Вот оно что.

— Я работал. Ты только поэтому звонишь?

Люси помешкала, но по одному этому молчанию Артур понял, что она собирается вывалить на него какую-то неприятную новость.

— Ну, Люси, не тяни.

Настроение стремительно портилось.

— Я тебе пришлю кое-что… Ты только не расстраивайся.

— Хорошо, дома посмотрю.

— Да. Лучше так. А я перезвоню ещё попозже, поговорим. Хорошо?

— Да.

Артур повесил трубку и попытался снова вернуться к привычным размышлениям, — последнее время все его мысли занимал Дуглас, и Артура это как нельзя более устраивало.

Однако на сей раз в голову лезла всякая дрянь, и, промучившись несколько минут, Артур открыл почту. Сглотнул, прочитав заголовок статьи. Пальцы сами собой набрали в адресной строке е-мейл Дугласа и нажали переслать. Звонок прошёл также на автомате, и только услышав любимый, чуть обеспокоенный голос, Артур стремительно протрезвел. Что он мог сказать? Ретт, купи мне усадьбу? Они говорили об этом уже не раз и повторять разговор по новой не было смысла. Есть вещи, о которых не просят даже самых близких людей. Видимо, просьба оплатить долг в полмиллиарда была как раз из таких.

— Артур? — Ретт чего-то ждал от него, но Артур ничего не мог сказать.

— Я прислал тебе кое-что… Просто удали. Хорошо?

— Хорошо.

Артур вздохнул с облегчением, мимолётом обругав себя за поспешность.

— Увидимся дома, хорошо?

— Хорошо.

Артур улыбнулся, хотя в груди болезненно скребло. Он ведь знал, что однажды это случится. Нельзя вечно владеть тем, что не принадлежит тебе. Иногда нужно смириться… и отпустить.

Артур вздохнул ещё раз и набрал номер Люси.

— Получил? — спросила она осторожно.

— Да.

— Артур, ты можешь что-то…

— Нет.

— Ясно, — Люси вздохнула. — Он отказал, да?

Артур сжал зубы и заставил себя успокоиться.

— Я не просил, Люси. И не собираюсь просить.

Люси долго молчала.

— Есть один человек… Он предлагает нам помощь. Но он хочет обсудить это с тобой.

Артур тяжело вздохнул. Неприятное предчувствие засело в мозгу.

— Кто он?

— Он хочет встретиться с тобой и готов подъехать куда ты скажешь.

— Люси, кто он?

— Дэвид Гарднер. Артур…

— Люси, ты считаешь меня шлюхой?

— Что?… Артур…

— Ты так откровенно хочешь, чтобы кто-то оплатил этот долг. Только не говори, что не понимаешь, что любая помощь имеет цену.

— Артур, ради бога! Он просто хочет помочь! Он знал отца!

Артур сжал зубы. Объяснять всё было слишком долго.

— Он ничего не просит, клянусь. Просто хочет встретиться с тобой.

Артур выдохнул сквозь стиснутые зубы.

— Просто поговори с ним. Ты же не знаешь…

Артур устало покачал головой.

— Артур, ради меня. Просто поговори. Всё.

— Я сам ему позвоню, — Артур нажал отбой и какое-то время сидел, закрыв глаза и пытаясь привести мысли в порядок. Машина давно остановилась, но он не замечал этого какое-то время. Потом открыл камеру, чтобы посмотреть, чем занят Ретт. Тот сидел в кабинете и что-то обсуждал с Мартином. Его явно не интересовало, что делает сейчас сам Артур, и это было весьма кстати.

Артур достал визитницу и, выбрав карточку с серебряными буквами, набрал номер.

— Дэвид? — произносить вслух фамилию он не хотел. Звонок могли отследить, но всё же никакая предосторожность не могла быть лишней.

Гарднер ответил не сразу. Видимо, обращение немного выбило его из колеи.

— Артур? — что-то странное промелькнуло в его голосе. Что-то подозрительно похожее на радость, но от этих интонаций Артуру захотелось поёжиться.

— Мне сказали, что вы хотите со мной поговорить.

— Да. Я на Астории. Через полчаса вас устроит?…

— Через полчаса я не могу. Можете заехать ко мне в офис завтра в удобное для вас время.

— Честно говоря, я рассчитывал на менее формальный разговор.

— Я не веду переговоров вне офиса без особой необходимости.

— Это не совсем переговоры.

— Тогда, что же это? — Артур усмехнулся. — Мне отчего-то кажется, что вы хотите предложить мне очередную сделку.

— И вы готовы обсуждать условия?

— Я готов вас выслушать. Хотя не думаю, что тут есть что обсуждать.

— Что ж… это большой шаг вперёд в наших отношениях.

Артур поморщился.

— Ваша фамильярность раздражает, мистер Гарднер. Особенно, когда вы проявляете её по телефону.

— Я вас понял, мистер Эссекс, — Гарднер внезапно сменил тон на привычно деловой. — Я подъеду завтра в два, и мы закончим разговор. Вас это устроит?

— Завтра. В два.

Артур нажал отбой и несколько секунд сидел неподвижно. Потом вышел и стал подниматься наверх. Есть не хотелось, но он всё же позвонил в ресторан и заказал ужин на вкус Ретта, а затем уселся на диван перед телевизором, включил наугад какой-то фильм и попытался сосредоточиться на нём.

Дуглас появился через полчаса — мрачный и уставший. И всё-таки его появление бальзамом пролилось на душу.

Артур вышел в прихожую и, не дожидаясь, пока тот разуется, повис у него на шее. Ретт тут же сжал его в объятьях бережно, но сильно, и, подавив всхлип, Артур уткнулся носом в его плечо. Так хорошо и надёжно было стоять вот так, делая вид, что мира вокруг не существует… Но мир жил и двигался своим путём, как бы они не старались уйти от него, его ядовитые щупальца проскальзывали в форточки и проникали под входную дверь.

— Всё будет хорошо, — сказал Ретт, и Артур ни на секунду не задумался, о чём он говорит — то, что Ретт знал о нём всё, давно уже казалось естественным и единственно возможным, как дыхание. Артур молчал. Говорить не хотелось. Только чувствовать это зыбкое тепло, которое теперь казалось таким недолговечным. Он долго стоял неподвижно и опустил руки лишь когда раздался звонок в дверь — снаружи стоял курьер с ресторанной едой.

— Подожди, — Ретт выпутался из объятий и, приняв доставку, отправился на кухню. Ели молча. Артуру мучительно не хватало тепла, и он с трудом сдерживался, чтобы не прижаться к спине Ретта и не повиснуть на нём, зарываясь носом в изгиб шеи.

Так же молча Артур сидел в кресле, наблюдая, как Ретт копается в каких-то документах и хмурится неизвестным цифрам. А потом, когда они добрались наконец до постели, уже не сдерживаясь, повалил любовника на спину, быстро и уверенно принялся расстёгивать рубашку. Он знал каждую выемку на этом теле, мог предсказать каждое движение. Он сливался с Реттом, брал его так, как только мог позволить себе брать, потому что как никогда хотел почувствовать его частью себя. А потом лежал в тёплых объятьях, не слушая сбивчивых слов утешения. Он не хотел покидать этот дом никогда.

Гарднер был пунктуален до отвращения. Секретарь сообщил о его появлении ровно в два.

Попросив впустить визитёра, Артур принялся медленно и аккуратно собирать материалы в папки.

Дэвид постоял с минуту у двери, наблюдая за этим, а потом как-то плавно, будто пантера бросающаяся на свою жертву, метнулся к нему и поймал руку, перекладывающую белый листок.

— Пустите, — сказал Артур спокойно, не поднимая глаз.

— Аргументируйте, — в голосе Гарднера звенело едва сдерживаемое напряжение.

— Тут везде камеры и за дверью охрана. Если вы не возьмёте себя в руки — они не успеют подумать о том, кто вы и каков ваш статус в межпланетном бизнесе.

Гарднер медленно убрал руку и, скрипнув зубами, отошёл на шаг назад.

Артур ещё с минуту разбирал материалы, а потом, когда стопка иссякла, завязал ленточки на папках и отложил их в сторону. Поднял глаза и встретился с горящим взглядом Гарднера. Казалось — ещё миг, и он облизнётся, как голодный зверь.

Артур опустился в кресло и, сцепив руки в замок, положил их на стол. Он сознательно не думал об этой встрече ни вечером, ни утром. Теперь же пришло время платить за свою любовь к импровизации.

— Что вы сказали Дугласу? — спросил Дэвид, и Артур чуть улыбнулся, чувствуя слабину.

— Я не ставил его в известность. Пока. А вы желаете и его привлечь к переговорам?

— Нет, — ответил Гарднер раньше, чем Артур закончил предложение, и улыбка Артура стала отчётливее.

— Моя сестра просила меня поговорить с вами. Только по её просьбе я согласился на эту встречу. Но я пока не слышал от вас ничего, что оправдало бы мой риск.

Гарднер отступил назад и упал на диван. Он стремительно обретал уверенность. Артур невольно попытался понять, что сделал не так, но тут же отогнал от себя несвоевременную мысль.

— Я готов выкупить ваш особняк.

Руки Артура дрогнули, и он сжал их в кулаки, надеясь, что Гарднер не заметит этого жеста.

— В обмен на что?

По губам Гарднера проскользнула улыбка.

— А что вы можете мне дать?

— Вы напрасно торгуетесь, мистер Гарднер. Я не представляю, что мог бы вам предложить.

Гарднер внезапно стал серьёзным.

— Почему?

Артур вздрогнул от внезапного и прямого вопроса, хотя смысл его был очевиден обоим, он всё же спросил:

— Почему что, мистер Гарднер?

— Дэвид. Мне понравилось, как это звучит из ваших уст. Почему вы так категоричны? Неужели не видите, что моё предложение куда выгоднее.

Артур устало покачал головой.

— Дэвид… — он усмехнулся, — почему вы так уверены, что всё дело в деньгах?

И снова Гарднер стал необычно серьёзным.

— Тогда я тем более не могу понять.

— Не можете понять чего? Вы лишили меня друга. Сейчас пытаетесь лишить дома. Разве это не достаточная причина, чтобы перестать рассматривать ваши предложения всерьёз?

Гарднер некоторое время молчал.

— Я могу по-другому, — сказал он через некоторое время, — дайте мне шанс.

Артур устало пожал плечами.

— Я не могу даже думать об этом. Вы не понимаете, что происходит между мной и Дугласом и, видимо, никогда не поймёте.

— Вы согласились на встречу, чтобы сказать мне это?

— Я уже сказал, — Артур устало вздохнул. — Я согласился, чтобы не расстраивать Люси.

Некоторое время в кабинете царила тишина, и Артур почти что поверил, что ему удалось заставить Гарднера задуматься, когда тот сказал жёстко и равнодушно:

— Вы думаете, Дуглас так же относится к вам?

Уголки губ Артура дрогнули, и он наградил Гарднера взглядом, полным снисхождения.

— Я уже сказал… Вам не понять, что происходит между нами.

— Понять не так уж трудно, Артур. Красивый и бедный юноша…. Богатый и уверенный в себе мужчина. Он купил вас, как покупает железо для своих кораблей. А вы влюбились, как влюбляется школьница в кинозвезду.

Губы Артура снова дрогнули, но теперь уже это не имело отношение к улыбке. Гарднер на удивление точно нащупал цель.

— Но таким, как он, игрушки быстро надоедают. Вы пока не поняли этого, но вся суть таких отношений — в новизне.

Артур молчал. Слова, способные жалить, улетучились из головы, оставив в груди тупую боль.

— Не верите мне — спросите у мистера Мартина, как он провёл Рождество. Полагаю, куда веселее, чем вы.

Артур сжал кулаки с такой силой, что побелели костяшки пальцев, но продолжал молчать.

Гарднер встал и, подойдя к столу, будто ненароком задел его запястье, а когда убрал руку, в кольце рук Артура оказался новенький компактный телефон.

— Моё предложение всё ещё в силе, мистер Артур. Позвоните, когда примете решение.

Он развернулся и молча вышел.

— Я не могу понять откуда в ней столько желчи, — Ретт поставил на стол чашку кофе и откинулся на спинку дивана.

Карлос улыбался. Он сидел напротив — так же запрокинув голову и опустив локти поверх спинки, и задумчиво комкал в пальцах правой руки стикер с поручением, которое стало поводом для встречи.

— Вы же знаете женщин, мистер Дуглас. Тем более таких.

Ретт покачал головой.

— Хоть кто-то не знает, что представляет из себя Жозефина?

— Вы.

Оба расхохотались. Ретт снова взял в руки чашку и опустошил содержимое одним глотком.

— Вы уверены, что не хотите?

— Нет, благодарю.

— Не могу понять, почему. Кофе отличный.

— Считайте это маленьким капризом. Я пью только Бурбон Сантос. Так приучила меня мать.

Ретт поднял брови и покачал головой.

— Я не думал, что есть кто-то более привередливый, чем Артур. Но если это настолько серьёзно — я попрошу заказать ваш Бурбон.

Улыбка Карлоса неожиданно потеплела.

— Спасибо.

— Не за что, — Ретт снова усмехнулся и откинулся назад. — Это всего лишь кофе… Вы не представляете, Карлос, как давно я не мог поговорить с кем-то вот так… Это всё скоро сведёт меня с ума.

— Ретт…

Ретт поднял голову и увидел на пороге Артура, бледного как мел. Сандберг стоял у него за спиной и выглядел весьма смущённым.

— Простите, мистер Дуглас, он…

— Простите, мистер Дуглас, — повторил Артур и не двинулся с места.

— Мистер Эссекс, — ответил Ретт механически, не до конца разобравшись во внезапной смене настроения Артура и не зная, как реагировать на неё. — Вы… что-то хотели?

— Это не срочно.

Артур повернулся и исчез в полумраке.

— Артур! — бросил Ретт недоумённо ему вслед, но ответа так и не получил.

Глава 59 Джек Дэниэлс

Ретт нагнал Артура на стоянке уже у дверей аэромобиля. Беззвучно опустил руки ему на плечи, развернул лицом к себе и только потом заговорил:

— Что это было?

По лицу Артура пробежала незнакомая рябь и он спокойно сказал:

— Отпусти.

— И не подумаю, — не обращая внимания на попытки сопротивления, Ретт притянул его вплотную к себе и заставил прижаться щекой к плечу.

Артур дышал медленно и глубоко. Ретт ясно видел, что он не спокоен, но Артур продолжал молчать.

Ретт опустил ладонь ему на затылок и осторожно погладил. Артур, замерший будто суслик на прицеле, медленно оттаивал.

— Я не хочу сейчас об этом говорить, — сказал он наконец. — Ни о чём не хочу говорить, Ретт. Мне…

— Тшш… — Ретт осторожно поцеловал его в висок, и Артур как-то обмяк, не только расслабляясь, сколько сдуваясь как воздушный шарик.

— Давай я тебя отвезу, — сказал Ретт, продолжая поглаживать его по затылку.

Артур чуть приподнял глаза, в которых мелькнула неожиданная злость.

— У тебя же работа.

— Плевать. Не хочу отпускать тебя. Только не сегодня.

Артур устало кивнул, но когда Ретт потянул его к машине, вцепился в локоть Дугласа изо всех сил, будто боялся, что тот сбежит. Всю дорогу до дома он льнул к плечу Ретта и тот жалел лишь о том, что вынужден удерживать руки на руле. Вечер прошёл тихо, Артур всё так же молчал, но Дугласу показалось, что в глазах его поселился страх.

С одиннадцати часов Артур не мог успокоиться. Руки дрожали в преддверии начала аукциона. На счету у него скопилась пара миллионов, и до сих пор он думал, что эта большая сумма. В сравнении с долгом она казалась настолько жалкой, что он мог лишь корить себя о непредусмотрительности, хоть и не знал толком, что мог бы изменить, чтобы достать нужную сумму. Разве что… Гарднер.

Артур против воли возвращался мыслями к вчерашней беседе. Один раз он уже согласился лечь в постель к мужчине за долги. Вряд ли в этот раз было бы намного хуже. Или всё-таки… Артур дёрнул плечами. Он не хотел знать как это — с кем-то другим. Это было бы предательство. Если бы не было Ретта… Может быть.

Артур тихо взвыл едва удерживаясь, чтоб не начать кусать ногти. Нужно было всё сказать Ретту. Всё целиком. И про дом, и про Гарднера. Пусть бы решал сам. Пусть бы отказал. Пусть бы объяснил, что этих денег нет или… Кто знает… может он бы просто их дал?

Артур ударил кулаком по столу, проклиная свою глупость. Руки сами тянулись к телефону — и тут же замерли. Перед глазами стояло улыбающееся лицо Мартина. Таких любит Ретт. Ему хватает проблем без жалоб и нытья. А дом — это просто дом. Куча камней. Камней, где он рос и где росла Люси, но ведь это всего лишь чувства… Глупые сантименты. Камни — это камни. Рисковать отношениями с самым близким человеком ради камней он не хотел.

Чего доброго Дуглас мог решить, что Артуру нужны от него только деньги. А может, и сейчас так думал… Гарднер ведь был прав. Если посмотреть со стороны — он всё ещё просто содержант. Сам он давно перестал ощущать своё положение, но что думал Дуглас — он не знал. Он говорил о любви, но это никогда не мешало ему причинять боль. Так может слова эти стоили не так много, как казалось поначалу?

Артур вздохнул, обрывая поток сумбурных мыслей, когда на экране высветилась первая ставка.

Почти час прошёл в каком-то странном отупении. Сердце колотилось как бешенное. Он знал, что ничего уже не может изменить, но всё равно не мог заставить себя оторвать взгляд от монитора в надежде на чудо.

Соперников оставалось всё меньше. Артур мысленно отметил про себя ту метку, на которой почти все они отсеялись — шестьсот. Двое самых упорных поднимали ставки так, будто это в самом деле была не просто куча камней. Сердце замирало от смутной надежды, — если бы одним из них был… Артур помотал головой. Он не просил. Значит и надеяться было не на что. Кто бы из них не победил, усадьбы он уже не увидит.

К концу торгов Артуром овладело равнодушие от осознания неизбежности, и он даже не заметил, как сменилась последняя ставка. Услышал только удар молотка и тут же закрыл ноутбук.

Работа шла с трудом, но он твёрдо решил, что дотерпит до конца дня, а затем встал и направился к кабинету Ретта. Ехать домой в одиночестве — пусть одиночество и означало присутствие пятерых незнакомых охранников и шофёра, — он сейчас просто не мог.

Картина, представшая его взгляду, казалась каким-то отрывком из затяжного кошмара — Ретт сидел напротив Мартина и говорил с ним опять. Артур сжал зубы.

— Мистер Дуглас, — позвал он, но голос вышел совсем неофициальным. Изображать что-то не было никаких сил.

— Артур, — на сей раз Ретт тут же встал и шагнул к нему, но замер, покосившись на Мартина, и от этого Артуру захотелось привалиться плечом к дверному косяку. Всё, что было у него, он придумал сам. Всё, что как он думал принадлежало ему, на самом деле было чужим. И дом, и Ретт.

Он даже не заметил, как Ретт поймал его руку и крепко сжал.

— В общем, как договорились, мистер Мартин, — произнёс он поворачиваясь к испанцу, и тот кивнул. Затем всё-таки приобнял Артура за плечо и, выйдя в приёмную, бросил Сандбергу. — Закройте кабинет, — а потом медленно повёл Артура к лифту, будто больного.

В этот раз они оказались в аэромобиле Артура. Перегородки не было, да и сидения плохо подходили для объятий, потому Ретт просто сжал его руку и не отпускал до самого конца пути.

Артур не смотрел на него. Ретт видел только точёный профиль и почему-то ему казалось, что в глазах Артура сейчас мелькают проносящиеся мимо поезда.

Заговорил Артур в лифте.

— Сколько я стою, Ретт?

Ретт вздрогнул и повернулся к нему.

«Всё, что у меня есть», — промелькнуло в голове, но вслух он сказал.

— О чём ты?

— Я спросил, сколько я стою? — повторил Артур спокойно. — Меня часто спрашивают, а я не знаю, что сказать.

Ретт не ответил. Отвернулся, дождался, когда двери откроются, вышел и принялся искать ключ.

Артур не помогал. Будто не мог открыть дверь сам.

— Я думал про семьдесят миллионов, — сказал он наконец. — Как две эти квартиры.

Ретт повернулся к нему. Желание ударить было таким сильным, что зудела рука.

— Что ты несёшь?

— Это хорошая цена, правда. Наверное, я должен гордиться…

Ретт закрыл глаза и заставил себя глубоко вдохнуть.

— Артур, теперь я не хочу говорить.

Он молча достал внезапно обнаружившийся в кармане ключ и открыл дверь.

Артур на какое-то время замолчал. Когда дверь уже закрылась за спиной, он снова заговорил?

— А он?

— Кто он? — Ретт обернулся.

— Мистер Карлос Мартин. Он дороже мистера Эссекса? Костюм у него получше, чем был у меня, или это ты купил?

Ретт подошёл к Артуру вплотную и, чуть приподняв за воротник, встряхнул.

— Артур, уймись. Тебе плохо. Я понимаю. Но…

— Понимаешь? — перебил его Артур и улыбнулся незнакомой злой улыбкой. — Да если бы ты когда-нибудь понял, то уже убил бы меня. Если бы почувствовал то, что я чувствую сейчас. Скажи Ретт, ты с ним уже спишь?

Пальцы Ретта разжались.

— Значит, спишь… вина так и хлещет.

— Один раз, — сказал Ретт твёрдо, и лицо Артура дёрнулось как от удара. Он отступил на шаг назад.

— Ждал меня…. — Артур обхватил себя руками. Секунду стоял ссутулившись, а потом внезапно расхохотался. — Боже, Ретт… И во сколько тебе это вышло? — спросил он, когда внезапный приступ смеха так же резко оборвался.

Губы Ретта дёрнулись.

— Думаешь, со мной можно только за деньги?

Артур покачал головой, и на миг в его глазах промелькнуло что-то родное и пронзительно грустное, от чего Ретту захотелось оборвать этот фарс и просто прижать его к груди. Он уже собирался сделать это, но Артур ударил его по запястьям и выставил перед собой локти.

— Нет, Ретт. Прости. Не могу после него. В нашем контракте прописаны правила гигиены?

— Артур! — Ретт снова протянул руки, но теперь уже только для того, чтобы тряхнуть Артура за плечи. — Что за бред ты сегодня несёшь? Ты расстроен из-за дома? Я могу понять. Но не приплетай сюда Мартина.

— Из-за дома… — медленно произнёс Артур и в глазах его промелькнула боль. — Так ты знал…

Ретт молчал.

— Знал и ничего не сказал мне. Слишком дорого, чтобы…

Артур замолк, когда щёку обожгла боль. Ретт бил раскрытой ладонью, не на поражение. Но всё равно в этом ударе чувствовалась вся его злость.

— Как ты смеешь после всего, что между нами было… — глаза Дугласа горели такой холодной злобой, что Артуру с трудом удавалось переносить его взгляд.

— А что было между нами, а, мистер Дуглас? Я, кажется, неплохо отрабатывал контракт.

Ретт занёс руку для нового удара, но Артур увернулся и вдруг оказался чуть сбоку.

— Ненавижу тебя, Ретт. Ненавижу тебя за всё.

Он так же быстро скользнул за дверь, а Ретт остался стоять неподвижно, пытаясь справиться с ледяными потоками ярости, хлещущими наружу.

Звонок телефона разорвал тишину через несколько минут. В трубке был голос начальника охраны.

— Мистер Дуглас… Мистер Эссекс хочет…

— Пусть идёт, — перебил его Ретт. — Пусть катится куда хочет и не возвращается.

Молчание.

— А что делать нам, мистер Дуглас?

— Ничего. Охрану не снимать.

Музыка гремела так, что Артуру казалось, будто он уже оглох. Дым стоял плотной пеленой, застилая глаза.

Артур не был в подобных местах много лет. Последний раз он посещал клуб ещё с МакГрегором и Карлайлом — теперь та жизнь казалась сном. Ни одного, ни другого рядом не было. Всё вокруг теперь воспринималось иначе. Артур смутно вспоминал бестолковую болтовню и присвистывания в след проходящим мимо девчонкам. Он не помнил, что чувствовал тогда, но сейчас они казались ему абсолютно… несъедобными. Другое слово подобрать было трудно. Он мог смотреть на мужчин пытаясь понять, насколько они отличаются от того единственного, которого он успел по-настоящему распробовать, но девушки казались чем-то абсолютно чужим.

То и дело с ним пытались заговорить. Артур не сразу понял, что умудрился приехать сюда в деловом костюме и теперь светил им как аппарат для печатанья денег, стоящий на перекрёстке. Цеплялись в основном те, кто рассчитывал что-то получить, и от их смазливых рож Артура попросту выворачивало наизнанку. Он вообще не планировал на вечер ничего. Хотел просто побыть один там, где не будет чувствовать себя вороной на снегу.

И когда очередной мальчишка в узкой маечке притёрся к нему бедром, Артур потянул его на себя.

— Хочешь заработать? — прокричал он в ухо тому.

Мальчик изогнул шею так, чтобы Артур одновременно видел этот ласкающий взгляд изгиб и его похотливую улыбку.

— А то.

Артур снова наклонился к его уху и объяснил, чего хочет.

Мальчик поднял бровь, и выражение его лица заметно изменилось.

— Сколько? — спросил он.

— Пятьсот.

Мальчишка пожал плечами и потянул его к выходу. Оба быстро разделись. Артур бросил ему в руки костюм, оставив себе лишь бумажник, телефоны и ремень. Затем отобрал у парнишки узкие джинсы и такую же майку. Натянул всё это на себя и вложил в руку мальчишки купюру.

Затем вернулся и, отыскав другой столик — где как ему казалось, дым стоял особенно густой и не было видно камер, плюхнулся на диванчик. Остановив официанта, попросил принести бутылку виски. Тот приподнял бровь и недовольно его оглядел. Артур бросил ещё одну купюру на стол и, кивнув, тот исчез.

Музыка здесь гремела не так сильно, и в голове постепенно начинало проясняться — настолько, насколько позволял заволакивающий сознание алкоголь.

Артур достал из кармана два мобильника: один — которым пользовался всегда, другой — оставленный у него на столе Гарднером. Будто тот в самом деле понял хоть что-то в их с Реттом ситуации.

Звонить Ретту не хотелось от слова совсем. Он не хочет знать ничего — ни о том, когда и как тот успел натянуть этого улыбчивого испанца, ни о том, что тот думал о продаже особняка. Не сказал — значит, не думал ничего. Артур ведь много раз поднимал этот вопрос, и Ретт всегда отделывался общими словами. В сущности — что ещё он мог сказать? Артур просил у него миллионы. Даже не просил… но Ретт, привыкший покупать всё и всех, наверняка понимал это как просьбу.

Он не так уж отличался от Гарднера. Теперь, когда туман наваждения спал, Артур видел это необычайно отчётливо. Они никуда не ушли, просто перестали говорить о том, что объединяло их на самом деле. Деньги.

Артур вздохнул. Он бы остался с Дугласом, если бы деньги не стояли между ними. Если бы тот не пытался платить. Если бы Артур не был вынужден принимать. Теперь уже у него не было никакого шанса расплатиться, потому что чёртов Дуглас привязал его к себе накрепко. Отплатить за здоровье Люси он при всём желании не мог. Все его трепыхания были смешны, и Ретт знал это — потому и позволял ему время от времени немного вольности, зная, что Артур всё равно приползёт к нему назад. Скорее всего Ретт и считал, что Артур возвращается из-за денег — это, пожалуй, было самым отвратительным, потому что деньги давно не имели значения.

Артур подумал, что всё бы отдал за то, чтобы Ретт оказался в этот момент рядом с ним, обнял его и снова заставил не думать. Но тот, скорее всего, изливал сейчас душу Мартину, рассказывая о нём же в самом неприглядном свете.

«Эта история сведёт меня с ума». Артур не мог представить, о какой истории идёт речь, если только не об их собственной. В самом деле, их история, видимо, слишком затянулась. Полтора года — слишком много для игрушки. Артур в своё время узнавал, сколько романов было у Дугласа в прошедшие годы — не у него самого, Ретт вряд ли сказал бы что-то внятное. Куда проще было разговорить Заворски, заведовавшего личными делами Дугласа. Это разделение — один секретарь для деловых поездок, другой для походов по шлюхам — оказалось очень удобным, потому что копаться во всех гостиничных счетах было бы слишком долго.

Как правило, интрижки Дугласа длились около двух недель. Затем прощальный подарок и возвращение к Жозефине — вечной и неизменной.

Часто Артуру казалось, что Дуглас всё ещё любил её. Иначе, что могло удерживать этих двоих вместе?

Его собственный срок, видимо, выходил. Там, в кабинете, сидел другой, куда более сексуальный, с кем Дуглас мог говорить обо всём.

Пальцы дрогнули, крепче сжимая стакан.

В другое время он, наверное, пытался бы что-то изменить — теперь просто не мог. Стоит ли драться за то, что никогда не было твоим?

Артур не заметил, как забрался на диванчик с ногами, забившись в самый угол, и потянулся ко второму телефону.

Сообщение от Гарднера пришло ещё днём, но увидел его Артур только теперь. Там было фото особняка — новое, такого Артур не видел никогда. Перед особняком стоял красный порше с открытым верхом.

К фотографии прилагался один короткий вопрос: «Как думаешь, с чего начать ремонт?».

Читая фразу, Артур понял, что руки его дрожат. Больше думать он не мог и не хотел. Просто спрятал телефон в карман и потянулся за стаканом. Наполнил и залпом осушил. Он успел опустошить бутылку почти полностью. В голове стояла невнятная марь. Одной рукой вытряхивая последние капли в стакан, другой он взял в руки собственный телефон, уже собираясь набрать номер шофёра. Рука дрогнула, и мобильный полетел на пол, так что Артуру пришлось наклониться и залезть под стол, чтобы достать его. Краем глаза он увидел чьи-то стройные ноги в дорогих джинсах рядом со столом, а когда снова поднялся, обнаружил, что на диванчике рядом сидит мужчина лет тридцати пяти. Он был небрит и мог бы показаться одетым небрежно, если бы Артур не знал точно, сколько стоит его кожаная куртка и коричневый с тиснением ремень.

— Заказать ещё? — спросил мужчина, наблюдая, как Артур опустошает последний стакан.

В голове сорвало какой-то тормоз.

— Да.

Мужчина подозвал официанта.

— Бутылку Jack Daniels, — он перевел взгляд на Артура и запнулся.

— Malaccan, — поправил тот.

— Malaccan, — повторил мужчина и усмехнулся. — А у вас есть вкус.

— Я родом из Англии и пью только шотландский.

Новая усмешка.

— Странно, что я не догадался.

Мужчина откинулся назад и, опустив локти на спинку, принялся с любопытством наблюдать за Артуром. Тот аккуратно спрятал в карман мобильник и тоже попытался расслабиться, но такой же непринуждённости изобразить не получилось. Он в самом деле выглядел уроженцем из Англии и ниоткуда больше. Об этом говорили чёткие, но плавные движения пальцев, высокие скулы и какой-то особый, полный аристократизма взгляд.

— Гэри, — произнёс он, но юноша не ответил, и Гэри снова принялся разглядывать изящные черты.

На столе появилась бутылка маллакана, и Гэри принялся разливать виски по стаканам.

— Как вас сюда занесло? — спросил он, поднимая свой стакан.

Артур залпом осушил свою рюмку и посмотрел на него.

— Я здесь работаю.

Всё вставало на свои места.

Гэри тоже осушил стакан и окинул мальчика взглядом еще раз. Очаровательно тонкие ключицы трогательно торчат из выреза футболки. Вся фигура как на ладони — слишком хрупкий, чтобы зарабатывать грузчиком и слишком красивый, чтобы быть просто официантом.

— Сколько? — спросил он.

Артур внимательно смотрел на него несколько секунд. Впечатление было такое, что он с трудом сдерживает усмешку.

— Пятьсот, — сказал он.

— Пошли.

Гэри кивнул в сторону туалета, и Артур молча встал. Он шёл впереди на полшага, будто желая почувствовать свободу, и единственный раз, когда клиент попытался положить руку ему на плечо, тут же сбросил её.

— Ну, — оказавшись в туалете, юноша обернулся и выжидающе посмотрел на мужчину, — отсос или по полной программе?

Гэри молча развернул его спиной к себе и толкнул к стене. Прошёлся пальцами по узкой гибкой спине под тонкой тканью. Тело мальчика отзывалось на прикосновения с такой чувственностью, будто он не испытывал ласки много дней.

Гэри накрыл его своим телом и, опустив руки на живот, потянул за ремень. Ощущение мягких ягодиц сквозь два слоя грубой джинсы сводило с ума, и пальцы дрожали так, как не дрожали ни с одной другой шлюхой.

Гэри справился наконец с пряжкой и рванул её вниз. Тут же опустил руку на член юноши и прижал его плотнее к себе.

— Смазка есть? — спросил он.

— Ничего нет, — Артур помотал головой. Кое-что всё же было у самого Гэри, и, одной рукой расстёгивая собственный ремень, другой он потянул из кармана куртки презерватив. Не отрывая взгляда от молочно-белых, удивительно нежных полушарий, раскатал его вдоль собственного члена и проверил, хорошо ли сидит. Немного смазки всё же было на презервативе, но Гэри на всякий случай смазал вход слюной и резко вошёл.

Тело юноши было бесподобно узким для шлюхи. Гэри чувствовал, как тот играет мышцами, приближая финал, и долго сдерживаться не смог. Опустил руку на член парня и обнаружил, что тот уже сам вовсю работает пальцами.

— Давай, — выдохнул Артур, и Гэри кончил, а в следующую секунду капли горячего семени ударили им в ладони.

Артур тяжело дышал. Было странно хорошо и бессмысленно. В этом сексе не было ничего — ни любви, ни боли, только чистый сиюминутный кайф, который пока ещё не спешил отпускать, и злое чувство победы. Будто это он только что оттрахал свою жертву по полной программе.

Гэри натянул джинсы, облокотился о стену рядом с ним и закурил.

— Дай и мне одну, — попросил Артур. Не курил он примерно столько же, сколько не был в клубе, но именно сейчас хотел этого, как никогда.

Гэри молча протянул ему пачку, и Артур вытянул оттуда сигарету. Зажигалки тоже не было, и Гэри пришлось лезть за ней в карман куртки. Тут же он натолкнулся на бумажник и, вспомнив о главном, достал оттуда купюру и протянул её Артуру.

Дожидаться зажигалки Артур не стал. Пока Гэри прятал бумажник обратно, поднёс купюру к его тлеющей сигарете и дождался, пока краешек займётся огнем. Затем прикурил свою собственную и, затянувшись, стал наблюдать, как медленно обугливается бумага. Затем бросил её в унитаз и, достав из кармана мобильный, принялся вспоминать номер шофёра.

Гэри смотрел на него некоторое время. Только теперь он заметил ремень за несколько тысяч и телефон последней модели.

— Уже выхожу, подъезжайте ко входу, — сказал Артур, не сомневаясь в том, что и охрана и водитель отлично знают, где именно он находится.

Артур нажал отбой и, подняв глаза, наткнулся на полный недоумения взгляд Гэри.

— Как тебя зовут? — спросил мужчина.

Артур пожал плечами и отвернулся к двери.

— Постой… — мужчина попытался поймать его за плечо. Артур резко сбросил его руку, а когда тот снова потянулся к нему, заломил запястье так, что Гэри едва сдержал крик. Некоторое время держал так, сжимая пальцы всё сильнее, а потом резко отпустил.

— Может, встретимся ещё? Просто поговорим?

— Нет, — Артур отвернулся и молча вышел.

Уже на улице он остановился на какое-то время, размышляя, куда ехать — домой или в отель. Решить ничего так и не успел, потому что из чёрного аэромобиля, стоящего в стороне, вышел новый начальник его охраны и подошёл вплотную.

— Мистер Эссекс, пройдёмте со мной.

Артур молча пошёл за ним и только когда аэромобиль поднялся в воздух, спросил:

— Куда мы?

— Мистер Дуглас хочет поговорить.

Глава 60 Дом

То, что Ретт уже знает, Артур понял сразу. Едва переступил порог квартиры и встретился с его полным безумия взглядом.

Не дожидаясь, когда охрана оставит их, Ретт рванулся к нему и рванул ворот футболки так, что хлипкая ткань затрещала.

— Что это?

— Униформа, — ответил Артур и попытался вывернуться. Выскользнуть из рук не получалось. Куда проще оказалось выскользнуть из футболки, но цель всё же была достигнута. Однако стоило ему уйти чуть в сторону, как хлёсткая пощёчина нагнала его и отбросила к стене. Артур едва успел расставить ноги для упора и чуть затормозить движение, чтобы не налететь затылком на светильник. Щека горела огнём, но от этой боли лишь яснее осознавалась собственная победа. — Сезонные скидки, привлекаю новую клиентуру.

Договорить он не успел, потому что щёку снова обожгла боль, а затем руки Ретта упёрлись в стену по обе стороны от его головы. Артур отчётливо видел, что это не хватка и выскользнуть не составит проблем, но оставался на месте, внимательно глядя, как приближается к нему лицо Ретта.

— Зачем?

Он не ответил. Взгляд Ретта зачаровывал и выжигал злость, но назад отступать было поздно и, собравшись с мыслями, он произнёс.

— Не понимаю, что тебе не нравится.

На щеках Ретта отчётливо заходили желваки.

— Ты же знал, что я тебя убью?

Артур чуть заметно улыбнулся.

— Убивай. Мне всё равно. Моя задница всё равно больше не будет принадлежать тебе.

Следующий удар был другим. Артур рухнул набок и невольно потянулся к щеке, опасаясь, что Ретт мог сломать ему скулу, но по тугому комку боли повреждений оценить было нельзя.

Встать он не успел. Ретт дёрнул его вверх за плечо и снова прислонил к стене так, что Артур неприятно стукнулся затылком.

— Ты всегда будешь моим.

Артур отчётливо ощутил жар, исходящий от его губ. Этот жар сводил с ума и лишал воли. Хотелось сдаться. Подчиниться. Закончить всё здесь и сейчас и забыть, как он забывал много раз. Но забыть боль и обиду было куда легче, чем то, что сам Ретт не принадлежал ему.

Руки Ретта легли ему на ремень и принялись бороться с пряжкой. Артур зажмурился, и тут же перед глазами встала яркая как утреннее солнце улыбка Мартина.

Артур ударил по пальцам, почти добравшимся до его ширинки, и рванул в сторону. Он успел вылететь в прихожую и резко затормозил, увидев стоящих перед дверью охранников.

— В сторону, — бросил он, уже зная, что слова тут не помогут — эти люди подчинялись только Дугласу.

— В кабинет его, — прозвучал непривычно холодный голос за спиной.

Как в кошмарном сне Артур увидел, что охранники делают шаг вперёд. Он успел лишь слабо трепыхнуться, прежде чем руки его оказались в железных тисках. Артур извивался всё время, пока его тащили в гостиную, и продолжал извиваться, когда такой же холодный голос скомандовал:

— На стол.

Он пытался кричать, прекрасно зная, что этаж пуст, а сквозь толстые потолки не проникает ни одного звука, просто потому что молчать не было сил — и слов тоже не было.

Ретт оказался за спиной. Руки охранников надёжно удерживали его собственные запястья прижатыми к столешнице. Ещё до того, как Ретт сдёрнул вниз его джинсы, Артур понял, что не может сдержать слёз. Здесь, где он сам работал каждый вечер — или думал, что работал, потому что настоящую работу он делал теперь — на глазах у людей, которые, как много раз говорил ему Ретт, нужны были для его же безопасности, его окончательно превращали в шлюху. Он плакал и извивался, когда горячий член коснулся его входа. В первые секунды боли не было — анус всё ещё был растянут. Только унижение и горечь от понимания того, что весь его мир рушится окончательно.

Поняв, что жертва больше не сопротивляется, Ретт рванулся внутрь распростертого под ним тела с новой силой. Он знал его до чёрточки, до последней клеточки и сейчас специально выбирал то направление, которое причинит только боль.

Сам он не испытывал наслаждения, только горечь и мертвенную ярость, которая не находила выхода, как бы он ни старался. Удары, крики, секс — всё это лишь разжигало ярость с новой силой. Он будто чувствовал, что Артур прав — больше юноша не принадлежит ему, и этого уже не изменить. Облегчение не наступало, и он продолжал просто рвать распростёртое перед ним тело, не замечая, как покрываются испариной обнажённые плечи и начинают мелко дрожать.

Артур не чувствовал ничего, кроме боли. Она пульсировала на краю сознания, взрываясь яркой вспышкой при каждом толчке. Мыслей не было. Будто в трансе он смотрел на нависшее перед ним равнодушное лицо охранника. От вида этого чужого лица всхлипы рвались наружу. Он бы простил, если бы это лицо принадлежало Ретту. Он вынес бы любую боль. Но видеть здесь, рядом с собой, кого-то настолько чужого, равнодушно лицезревшего его позор, было невыносимо. И именно это лицо не позволяло ему заплакать по-настоящему. Показать слабость и покорность. Он всё ещё слабо дёргался, уже понимая, что всё бесполезно, руки телохранителей слишком сильны, а кроме них бёдра удерживали руки Ретта — пальцы впивались в мягкое тело до боли, наверняка оставляя следы. Он продолжал сопротивляться, пока туман боли не подёрнул алым всё вокруг — и сознание не уплыло куда-то далеко, уступая место наступающей тьме и равнодушному холоду.

Первым, что увидел Артур, открыв глаза, было лицо Ретта — невыспавшееся, небритое и мрачное. Белки прорезала сеточка алых линий, будто он не закрывал глаз несколько часов. Руки сцепленные в замок подпирали подбородок.

Артур испытал бы жалость, если бы все события, предшествовавшие обмороку, не стояли в памяти так ярко — будто не было пелены алкоголя и долгого сна.

— Астория Бридж, — сказал Ретт тихо, безошибочно угадав его мысли. — Три дня. Тебе нужно ещё немного отдохнуть.

Артур не был удивлён. Пожалуй, лишь тем, что дело зашло так далеко, и теперь он в больнице. В лучшей больнице Астории. Значит, Ретт уже не злится.

Артур закрыл глаза и отвернулся.

Ретт молчал.

Артур зажмурился, потому что даже сквозь опущенные веки пробивалось ощущение, что Ретт рядом.

— Я люблю тебя, Артур.

Артур попытался сжать веки ещё сильней. Больше всего на свете он хотел оказаться где угодно, но не здесь.

— И нам надо поговорить.

Артур открыл рот. Горло пересохло, и заговорить удалось не сразу.

— Нам не о чем говорить.

Ретт молчал несколько секунд.

— Тебе — может быть. А мне есть, что сказать.

Артур резко обернулся.

— Что? Что я шлюха и…

— Артур, заткнись, — сказал Ретт ровно, но юноша отчётливо расслышал клокотавшую в голосе ярость. — Или я не выдержу и врежу тебе ещё раз.

Ярость не пугала. Мертвенное спокойствие было куда хуже. Артур замолчал и посмотрел на него. Что бы там ни было, он всё-таки хотел видеть это лицо. Хотел угадывать в малейших его движениях их общее будущее. Хотел чувствовать его.

— Во-первых, — Ретт прокашлялся. Начинать было трудно. — Во-первых, я пытался купить твой чёртов дом. Я не могу рассказать всего… и поверь, мне неприятно это говорить. Но кто-то обошёл меня.

Лицо Артура на миг дрогнуло, и эти ростки жизни, пробившиеся сквозь ледяную маску, теплом отдались в сердце Ретта. Захотелось поймать его руки, поднести к губам и целовать, пока не забудется всё, что произошло, но он удержал себя.

— Тот… тот кто ставил миллиард…. — сказал Артур тихо, и в голосе его самым краешком прорывалась смутная надежда.

Ретт снова прокашлялся.

— Сейчас ты скажешь, что это твоя цена. Думай, что хочешь. Ничего больше я сказать не могу.

Артур отвернулся. Плечи его опустились. Желание прижать юношу к себе стало невыносимым, но к нему примешивалось что-то ещё, смутно похожее на отвращение.

— Во-вторых, — Ретт прокашлялся ещё раз. — Во-вторых, что касается Мартина. Я был с ним один раз. Полгода назад. Когда ты ушёл от меня. Мне было плохо, Артур. Так плохо, что ты и представить себе не можешь. А он был рядом, когда тебя не было.

Последнее обвинение заставило Артура вздрогнуть и опустить плечи ещё ниже.

— Это всё, что есть между нами. Это и работа. Мне с ним легко. Но как бы ни было трудно с тобой, я бы никогда не променял тебя на него или кого-то другого.

Ретт замолчал.

— Это всё, — закончил он, так и не дождавшись ответа.

Артур не видел его лица. Он наклонился и обхватил руками собственные колени, крепко прижимая их к себе. Желание ощутить тепло было невыносимым, но единственный, кто мог дать ему это тепло сейчас, был далеко, как никогда.

— Ты сделал то же, что и я, Ретт. Разве не так?

Ретт вздрогнул. Всплеск ярости поднялся от живота к горлу и разбился о тишину.

— Тебе больно. Я надеюсь. Потому что и мне больно, — Артур всё-таки поднял на него глаза. — Разница между нами в том, что только один из нас вправе причинять боль.

Ретт молчал. Артур так же молча смотрел на него, пока тот не ответил.

— Это не в первый раз.

Артур рассмеялся, не узнавая собственного голоса, сухого и колючего как стекло.

— Не в первый раз… Ретт… Ты не видишь разницы? Разницы между тем, что я готов отдать тебе и тем, что ты отдал своим псам… три дня назад? Ты думаешь, это не больно? Когда за один разговор с кем-то неугодным тебе я получаю синяки на шее. Когда ты раскладываешь меня на столе в собственном кабинете, и когда я прихожу туда снова — и каждый раз вспоминаю, как это было. Какая я дрянь и каково моё место при тебе? — он сглотнул. — А затем… затем прихожу и вижу там Мартина. Улыбающегося. Счастливого. Равного тебе. Его ты не стал бы раскладывать на столе, ведь так? Ты говоришь с ним и не понимаешь, что делаешь. Какую боль причиняешь своими словами… Словами о том, что тебе легко с ним. А я не могу так говорить. Если я заговорю так с кем-то, кроме тебя — он умрёт. Я не могу иметь друзей, доверять, смеяться, когда тебя нет рядом… Но я готов был всё это отдать. Мне ничего не нужно было, кроме тебя. Тебе я отдал свободу, честь, репутацию… Но ты даже не заметил. Ты просто решил, что можешь делать со мной всё, что захочешь. Делиться игрушкой. Так, Ретт?

Ретт молчал.

— У меня никогда не было тебя, — Артур отвернулся к окну и опустил щёку на колени. — Я соврал. Есть то, чего я не могу простить.

Он замолчал. Он не ждал ответа, просто слов больше не было и не было сил. Хотелось снова погрузиться в темноту и не чувствовать ничего.

— Уйди. Пожалуйста.

Ретт закрыл глаза.

— Нет. Я обещал.

— Пожалуйста, Ретт. Иначе я не смогу уснуть.

Долгое время царила тишина, а потом Артур услышал шорох отодвигаемого стула.

— Охрана будет ждать за дверью.

Артур резко развернулся, взвился с постели и тут же наткнулся на твёрдые руки Ретта, поймавшие его и не давшие рухнуть назад.

— Ты… Они… там…

— Тихо, Артур, — голос Ретта был почти мягким. — Там Шелман и Шикимори.

Артур осел, обвис на подставленных руках. Ретт опустил его обратно на постель и укрыл одеялом.

— Ненавижу тебя, — сказал Артур тихо.

— Спи. Это пройдёт.