Станция Кафе Отправление

Кафе

Кованый указатель на столбе ненадолго привлёк его внимание. Надпись на указателе гласила «Бульваръ». И хотя под ногами был асфальт, а не брусчатка, Саня не стал придираться и продолжил путь в направлении, указанном на чугунном столбе. Тем более что впереди, радуя мужской глаз, топали четыре пары очень стройных ножек. Их обладательницы что-то обсуждали, хихикали, крутили своими пышноволосыми головками и вообще вносили сумятицу. Саня решительно прибавил шагу. Девицы остались где-то за его спиной, и теперь он мог выдохнуть. Саня снова вернул себя к какому-то, как ему хотелось, равновесию и простому созерцанию. Нет, он не имел ничего против знакомства с девушками, а уж тем более с такими хорошенькими. Просто решил всё это оставить на потом. Не сегодня, ибо всё это повторяло бы его предыдущую жизнь, а он теперь уже совершенно определённо собирался жить по-новому.

Примерно получасовая прогулка по бульвару закончилась, когда Саня увидел перед собой широкую и могучую реку, отделенную от города гранитным парапетом. Он облокотился на каменную преграду и посмотрел вдаль, туда, откуда спешил в своей размеренности водный поток. Линией горизонта там служила синяя гряда таёжных гор. Никогда прежде он не видел реку столь грандиозных размеров. Ей не было равных. И стоило ему чуть выдвинуть голову за парапет, как воздушный поток обдал свежестью. Саня стоял, а ветер усердно омывал его лицо, как родитель чумазое дитя.

«Ну вот и ладно, – решил Саня. – Умыли и дальше – гулять…»

Он огляделся. По пути следования начинался парк – занимал часть набережной и теперь встречал гуляющих фигурными лавочками, киосками и аттракционами в тени тополей и краснокнижного амурского бархата. Впрочем, такие зоны отдыха имелись во всех сколько-нибудь приличных городах и городках, в которых Понедельникову уже довелось побывать. Он снова поймал себя на мысли, что оказался в роли оценщика и тут же решительно отмахнулся, избавившись от соблазна.

И ничего странного не было в том, что в этот будний солнечный день в парке оказалось много таких, как Понедельников, кто праздно прогуливал отмеренные ему часы и минуты.

Облизывая мороженое, вышагивали по аллеям семейные парочки. И, конечно, вездесущие дети задавали здесь тон, правили бал и брали верх над любящими родителями. Впрочем, также как и везде.

Саня оценил обстановку. Это был особый случай, поэтому мораторий на любые оценки был им временно снят. Он вдруг ясно понял, где мог бы разжиться деньгами (если что), подзаработать. План возник до малейших деталей, в красках и с действующими лицами. Нет, если вы, конечно, подумали, что Саня собирался заняться криминалом, к примеру, грабить влюблённых или отбирать у детей мороженое,то нет. Понедельников задумал рисовать отдыхающих. В предыдущей жизни он считался неплохим рисовальщиком, и почему бы ему теперь не проявить такую слабость и не вернуть себе привычку рисовать хотя бы для того, чтобы облегчить своё существование? Ведь в этом парке полно приезжих – отпускников, туристов.

Никогда прежде Александр Понедельников не зарабатывал себе на пропитание таким образом. Ему даже в голову не пришло бы стать уличным художником. Раньше он имел непостоянную, но, как бы сказали многие, приличную работу, а значит, и неплохой, а иногда и очень неплохой доход. Но Саня никогда и ни о чём не жалел, не имел такой гнусной привычки. Подобно путнику, он двигался дальше до тех пор, пока прежние топкие болота и высокие горы не пропадали из вида.

Если же продолжить мысль о рисовании, то Саня любил это ремесло настолько, насколько оно давало ему чувство свободы. И в известном смысле был благодарен силам небесным за своё скромное умение орудовать карандашом и красками.

Не раз и не два способность недурно рисовать выручала и помогала ему, прежде всего убивая в нём скуку. Вспомнить хотя бы службу в армии или школьные годы, когда изрисованные Сашкины тетрадки одна за другой ложились на стол завуча. И даже когда Понедельников наконец-то закончил художественно-графический факультет и познакомился с творческой богемой, он редко посещал чужие выставки. Его не заботило признание как таковое или членство в каком-либо профессиональном союзе, он презирал почитание и формальности. В его голове устоялось искреннее убеждение, что быть художнику в какой-либо стае противоестественно.

Полностью поглощённый рассуждениями о постройке канала для перетекания шелестящих ручейков и рек из кошельков клиентов в его карманы, Саня не заметил, как заплутал в незнакомом городе. Где-то, бог знает где, остались набережная и зелёный парк, а он теперь стоял среди кирпичных коробок и выискивал глазами путь из серого лабиринта.

«Да… Недаром, что провинция – и заблудиться можно, и пропасть…– подумал Саня, а затем ещё раз огляделся и пробубнил себе под нос:– Куда все подевались-то?»

Прошло ещё время, прежде чем где-то за спиной послышались шаги, и Саня с надеждой оглянулся.

«Вот те нате, театр какой-то!»– смешливо подумал он, увидев женщину.

Та куда-то торопилась и шла, не обращая на него внимания. И всё бы было ничего, если бы не её одежда. Женщина как будто только что сошла с театральных подмостков или перемахнула время и попала в российскую провинцию прямиком из вавилонского, а может быть, ассирийского царства. Да-да, не больше и не меньше! Саня даже припомнил какие-то фрески из какого-то учебника по истории.

– Хм… – ухмыльнулся парень и чуть было не упустил возможность спросить, как ему выбраться отсюда. Женщина почти скрылась в проулке, когда Саня решил-таки её догнать.

– Девушка! Мадам!– окликнул он.– Да я только хочу спросить, как мне на бульвар попасть? Ну этот, как там его…Я приезжий, я заблудился! – скороговоркой заговорил он в надежде, что ей сразу станет понятным: он не назойливый тип, а действительно тот, кто нуждается в её помощи.

«Ассирийка» (такое определение для её образа показалось Сане наиболее подходящим) на мгновение оглянулась и с благородными нотками в голосе произнесла:

– Догоняйте!

Саня ещё прибавил шагу и теперь, поравнявшись с ней, мог рассмотреть длинную и красивую шею незнакомки.

– О чём вы хотели спросить? – не поворачиваясь к нему и не останавливаясь, обратилась Ассирийка.

– Вы не подскажете, как найти хорошее кафе?

– Мне кажется, вначале ваш вопрос звучал иначе? – не сбавляя шага и демонстрируя свой аристократический профиль, Ассирийка ещё сильнее вытянула шею, но вот краешек её губ чуть дрогнул, и она улыбнулась: – Я знаю одно чудесное место, там прекрасная кухня, вам понравится. Я как раз иду туда и разрешаю вам пойти со мной.

К двадцати восьми годам Понедельников, конечно же, накопил приличный опыт в вопросе, что есть женщины. В его голове были расставлены по полочкам толстенные фолианты на заданную тему. И, безусловно, эта библиотека пользовалась у владельца большим спросом. Там, на воображаемых полках, не успевала накапливаться пыль, фолианты регулярно доставались, и собственной рукой владельца в них вписывались замечания и дополнения. Эти титанические труды в основном были написаны другими, а Сане лишь оставалось выдавать их за свои. И вот сегодня он мог бы написать что-нибудь, ведь материала благодаря этой незнакомке в очень странных одеждах с чудаковатыми манерами набралось на пару страниц.

Судя по всему, они почти пришли. Его спутница вступила на узкую металлическую лесенку, крепившуюся к торцу серого здания и ведущую вверх. Местоположение кафе и вся округа— захолустный двор – удивили его не меньше, чем встреченная Ассирийка. Заведение общепита было спрятано среди дворов так, что сам чёрт ногу сломил бы.

Парень готов был побиться о заклад, что здесь ночной клуб или ещё что-то в этом роде, но не кафе.«Иначе нерентабельно»,– рассудил Саня. Он чуть помедлил, оглядывая унылый и тесный пейзаж, не дающий красок даже ясным и солнечным днём, прежде чем проследовал наверх за девушкой.

Оказалось, что это действительно кафе. Довольно просторное и уютное. К тому же в дальнем углу на старый лад тянул какую-то лёгкую мелодию шикарного вида граммофон.

– Присядьте там, – указала жестом незнакомка на пустующий столик в углу. Видя, как девушка уходит, Саня подумал, что забыл спросить её имя и что она ему давно нравится… Да-да, именно давно, признался он себе и тут же удивился: ведь пока они шли вместе, у него не нашлось времени, чтобы об этом подумать.

Он хотел было её окликнуть, когда девушка оказалась у двери, но уставился на табличку, висевшую на входе: «Случается,бывает…» И тут же граммофон, вроде поперхнувшись, вернул мелодию на прежний круг, после зашипел. В этот же миг дверь захлопнулась с обратной стороны, Ассирийка исчезла, наступила тишина. Саня сделал вывод, что его новая знакомая никакая не посетительница, а, вероятнее всего, сотрудница этого кафе.

С надеждой снова увидеть ту, что привела его сюда, Саня окинул взглядом зал. Оценил невысокие своды, придающие атмосферу старины, кресла, стулья и этот единственный диван, обитый зелёным бархатом. Вся мебель как будто оказалась здесь прямиком из далёкого прошлого, быть может, из того времени, когда господа собирались на ассамблеи.

Посетителей почти не было, хотя время всё ещё было обеденным. Саня увидел ещё двух мужчин, сидящих за соседними столиками. Один, развернув газету, внимательно штудировал её огромные жёлтые страницы. В очередной раз Понедельников немало удивился. Он даже был готов к тому, что тот, с газетой, сейчас достанет трубку и, прикусив её, задымит как паровоз. Но нет, ничего такого, ни бакенбард, ни пенсне, а лишь роговые очки и вполне себе современный дядька. Саня почтительно кивнул.

– Что будете заказывать? – спокойный женский голос вдруг отвлёк его от разглядывания интерьера и посетителей за соседними столиками.

Официантка. Девушка стояла около него в полном к нему внимании.

– Ну, я не знаю, что у вас подают в это время суток? Можно мне меню?

– А у нас нет меню и никогда не было, – ответила официантка.

– А как же тогда заказ-то делать? – недоумённо уставился Саня на маленький, не больше спичечной коробки листик, зажатый между её пальцами и нацеленный на эту бумажку карандаш.

– А вы скажите, чего хотели бы отведать в это время суток, а мы уж постараемся.

– Значит, пожелаю, говорю, приносите… А-а-а… Ну да, ну да… – ёрничал Понедельников, озвучив свой собственный алгоритм. – Тогда…шлюппимпимпинеллу.

Название блюда он не выдумал и даже, как ему показалось, почти не соврал в последовательности букв. Саня вытащил это буквоблудие из памяти, из самого детства, с тех самых пор, как ему посчастливилось посмотреть какой-то скучный детский фильм одной из стран бывшего соцлагеря. Кино напоминало спектакль.

– Хорошо, – невозмутимо ответила официантка, записав на листик, вероятно, название блюда.

Саня с интересом посмотрел на движение карандаша и не сдержался:

– Да-да, первый слог – шлюпп…

– Это всё?

– Чай зелёный и штрудель, если можно? – не снимая улыбки с лица, добавил Понедельников.

И, видя, как официантка засобиралась выполнять заказ, добавил ещё:

– А ждать мне сколько? А то человек я здесь случайный, не знаю ваших правил.

– В нашем кафе случайных людей не бывает,– ответила она и удалилась.

– Угу…– закивал Саня, приняв её слова за маркетинговый ход.

Ожидание было весьма недолгим. Через некоторое время официантка уже стояла около его столика и держала в руках всё необходимое, чтобы удовлетворить аппетит клиента. Он даже взглянул на наручные часы, чтобы удостовериться в нескольких минутах, потраченных поваром навыполнениеего заказа.

Вначале на стол легли столовые приборы, затем чашка и маленький чайничек, а после на расшитом полотенчике оказался глиняный горшок. Он был наглухо закрыт крышкой.

– Шлюппимпимпинелла?– оценил остроту момента Саня.

– Это то, что вы предпочитаете в это время суток,– на этих словах девушка приподняла глиняную крышечку. Внутри оказалась посыпанная укропом и обжаренная на душистом масле молодая картошка. Приготовленная целиком и едва лишённая тонюсенькой кожуры, картошка напомнила ему времена, когда он, будучи ребёнком, гостил у бабушки в деревне, и по утрам под разноголосицу петухов бабушка готовила картошку именно так, в печке, в чугунке с подсолнечным маслом— пальчики оближешь…

– Вы довольны?

– Почти, – кивнул Саня, не решаясь признать, что его вкусовые пристрастия полностью разоблачены. И тут же взялся за аппетитную картошечку, которая целиком и без проволочек одна за другой стала отправляться ему в рот.

Через некоторое время на столе появилась тарелка со штруделем.

– Ну, как вам? – снова поинтересовалась официантка.

– Вкусно,– не соврал Саня. И, дожевав, дружелюбно добавил: – Это не какая-товам там шлюппимпимпинелла…

И здесь рука официантки движением фокусника развернула горшок на сто восемьдесят градусов, и Понедельников не поверил собственным глазам. Вдруг для него открылось: на обратной стороне горшочка имелась надпись «шлюппимпимпинелла».

– Вот это номер… – растерянно закивал изумлённый Саня. Он, конечно, мог бы представить себе, что некий умелец быстро вывел бы нужные буквы на заранее приготовленной глиняной посуде. Но здесь надпись была именно вылеплена, и тут уж вариантов нет. Лепка горшка, обжиг потребовали бы колоссального времени – за это он мог поручиться как человек, знакомый с темой. И этому обстоятельству он не находил объяснений. Можно было подумать и поверить во что угодно. К примеру, что для каждого юмориста здесь приготовлены свои горшки с надписями.

«Абсурд!» – усмехнулся Понедельников, загнав себя в тупик логической цепью своих размышлений, и переключил внимание на новую мысль. Ему подумалось о стоимости такого представления. Он отчётливо понял, что лучше быть поосторожнее с юмором и с желаниями. «Как бы в этом городе не вылететь в трубу».

– Вам что-нибудь ещё приготовить?

Обескураженный посетитель замотал головой.

– Тогда не буду вам мешать. Если ещё что-нибудь понадобится, вот колокольчик, позвоните.

Маленький медный звоночек чуть качнулся в её руке, и послышался приятный уху «блям-м-м». Девушка положила его в маленькую нишу под крышкой стола и, указав на него пальчиком, ушла.

Покончив с едой, Саня огляделся, чтобы спросить у кого-нибудь счёт, но вспомнил про колокольчик, не спеша взял его в руки (как сделал бы это господин или сударь в давно минувшую эпоху) и позвонил.

Пришла та же официантка.

– Мне бы счёт… – поторопил официантку Понедельников.

– А у нас не бывает счетов. Заплатите, сколько вы считаете нужным, и этого будет достаточно.

– Хм, – собирая складки на лбу, Санины брови забрались максимально вверх. – А если я, положим, оценю ваш труд в один грош?

– Вот и хорошо, грош так грош, я предпочитаю гроши турские или на худой конец пражские времён короля Вацлава Второго.У вас какие из названных имеются в наличии?– официантка смотрела на него без намёка на юмор.

– А я предпочитаю ассигнации, что есть в моих карманах, – достав несколько вполне себе конвертируемых купюр, Саня положил их на стол.

– Спасибо,– сделав реверанс на одно колено, как воспитанная барышня, девушка забрала деньги и ушла.

В Санины планы абсолютно не входил тот расклад, что теперь представлялся ему реальным. А именно обстоятельство, что незнакомка вовсе может больше не объявиться, а ему позарез нужно было её снова увидеть. Поднявшись из-за стола, он направился к двери, за которой исчезла таинственная девушка.

«Случается,бывает…»– снова прочитал Саня и, не встретив сопротивления, открыл дверь.