Стальное сердце, или Подвиг разведчика

7.

Как хакнуть своего подчиненного Р17.Шнельсон мог узнать только от Нетланы. Да, "семнадцатые" почему-то боялись простого полицавра Комма. Именно его. Учитывая принципиальную тождественность всех "шестнадцатых" – это казалось странным. С другой стороны, Комм все больше убеждался в том, что и Нетлана, и капитан первого ранга Р17.Шнельсон, и восставшая лунная база имеют одну и ту же цель.

Увы, сегодня вряд ли что-то удастся доказать Резиденту, потому что, скорее всего, "семнадцатые" даже не осознают эту цель. Но где-то в зазорах между ячейками во глубине подпроцессорной теневой памяти у них гнездится программа полного искоренения какеров...

При слове "какеры" робокапитан Комм частенько начинал размышлять об их женских особях. Наверное, они вытягивают "псевдополовую" информацию из своих конъюгантов еще более интересно и умело, чем Нетлана. Все-таки их предки занимались этими делами сотни миллионов лет и успели отработать мастерство. Любопытно, смог бы он, Р16.Комм подружиться с какершами или они в любом случае обзывали бы его "говорящим пылесосом"?

В ночные часы, при полной деактивации большинства подсистем, из фантазийного сопроцессора Комма выплывали мультимедийные сценки, которые были снабжены надписью "осторожно, эротика".

Ну, какая эротика без какерских самок. Р16.Комм пусть и понимал, что это людофилическое извращение, но ему почему-то нравились их хрупкие лишенные металла косточки, их полужидкая плоть, не защищенная хотя бы кевларовым панцирем, их тонкая кожица, не армированная даже нанотрубками, их с непонятной целью растущие волосы на головных капсулах – лишенные защитных и антенных функций, рыжие, пепельные, золотистые. Их глаза-тарелки, столь непохожие на нанокристаллические видеосенсоры роботов. Используя те впечатления, которые остались от интима с Нетланой, Комм представлял как бы ЭТО могло быть с "эротическими" какершами. (Наутро он анализировал записи своих фантазий, монтировал их, снабжал эффектами и снова прокручивал, радуясь своим понтам и в то же время стыдясь их.)

Робокапитан Комм, в конце концов, выплывал из эротических фантазий и понимал, что эти девушки были скорее похожи на персонажей аниме, чем на реальных белковых существ, которых он видел в музее – под формалином. Там-то они имели вполне омерзительный вид, бьющий наповал эстетические интерфейсы. В конце концов, в белковом мире есть куда более симпатичные твари. Например, черепахи, ракообразные и насекомые с твердыми покровами, радужными крыльями и руками-клешнями. Особенно прекрасна "Мисс Членистоногая" – стрекоза. Насекомые, во всяком случае, поболее смахивают на роботов, чем какеры...

В один из приятных часов полусна, наполненных игрой воображения, как-то слишком неожиданно раздался сигнал боевой тревоги. У капитана Комма даже зависла воображательная мультимедийная программа и в головной капсуле будто кол застрял. Комм навернулся со станка, на котором в фоновом режиме точил себе алмазные когти, неловко прицепил себя тросом к рельсовому ускорителю и его потащило по коридорам боевой горы к ангару.

Большие и микроскопические роботы-механики еще ползали по обшивке его канонерки, но панели и люки были уже на штатных местах. Все механики, даже и те, которых без микроскопа не различишь, отдали ему честь. Пилоты эскадрильи преданно подмигнули ему из канонерских рубок. Но Комм почувствовал разве что коды смущения. Он едва сумел прочистить и заново распределить свою память. И всё потому, что он стал почти антропофилом. Какое мерзкое слово – антропофил. Хуже только – киберпедрила...

Капитан Комм наконец разместился в рубке своей канонерки, принял форму номер два и стал похож на пылесос с прической "ирокез", благодаря вороху отходящих кабелей. Первым делом надо было поздороваться с процессором канонерской лодки.

– Привет, барбос, мы вместе?

– Мы – вместе.

Сейчас Р16.Комм видел, слышал и чувствовал вместе со своей канонеркой, с ее локаторами, сенсорами и дальномерами, ощущал ее корпус, как свой собственный, ее двигатель, как источник своей силы, ее "экипаж" – протоинтеллектуальные узлы и агрегаты, как органы своего тела.

Кибероболочка боевой горы направила запрос о готовности и робокапитан-лейтенант Р16.Комм, еще страдающий от головной болью из-за недавнего зависания, с наигранной бодростью гаркнул: "К сбросу готов!".

Гора разрешила сброс и начала отсчет времени старта. Вот обнулились секунды ожидания и крупная тряска показала, что канонерка вырвалась "из стойла" в открытый космос...

Земная эскадра летела просторным ромбом, в то время как враг двигался довольно плотным тетраэдром.

Головную боль как перезагрузкой сняло, когда Р16.Комм стал анализировать шансы обеих эскадр на победу.

Р17.Шнельсон явно собирался рассечь боевой строй врага с одновременным охватом флангов. Но ведь и противник, обладающий высокоразвитым интегральным интеллектом, наверняка уже учел свои тактические просчеты в предыдущем сражении.

И снова Комм почувствовал на подпроцессорном уровне, что из всех вариантов будущего, наиболее вероятным является вариант поражения землян.

Несколько секунд робокапитан-лейтенант колебался, страдая от быстрой перезагрузки моделирующих программ и перегрева процессора. От затылка шел настоящий жар, даже пришлось полить голову фреоном из бортового холодильника ... А потом решил нарушить приказ.

В быстром маневре Комм ушел вместе со своей эскадрильей в сторону правого фланга.

За несколько секунд он сделал достаточно для того, чтобы оказаться под трибуналом.

В коммуникационных портах уже загромыхали страшные ругательства командующего, пришлось даже фильтры поставить..

И тут противник ударил из фаталотронов по верхнему и нижнему флангам землян, уничтожая их минус-копиями.

Тетраэдр вражеского строя быстро разошелся как пасть хищного насекомого, и в нее бодро входило множество земных машин, до десяти звеньев.

Теперь враг совершал охват, ведя мощный обстрел из гамма-лазеров. Земные канонерки гибли поодиночке и гроздьями, разлетались искрами фейерверков под ударами лунарских плазмобоев и стирались из пространства лунарскими деквантизаторами – это был замечательный праздник для мятежников.

И лишь эскадрилья Комма, всего пять звеньев, не была поймана в фокусы вражеских фаталотронов.

Она проделала вертикальный маневр с обратным разворотом и оказалась над верхней плоскостью уходящего вражеского строя.

Заработало фатальное оружие эскадрильи Комма. Минус-копии ударили вражеской эскадре прямо в тыл.

Десятки вражеских машин словно корова языком слизала (примечание: корова у какеров – богиня рарушения.)

Боевой ордер мятежников развалился на несколько расходящихся плоскостей.

И тут заработали на полную мощность бортовые орудия земной эскадры, уже прорезавшей вражескую эскадру напополам.

Выбросы перегравитаторов швыряли лунарские катера друг на друга и разбрасывали их как горох. Мезонные прерыватели выкашивали целые эскадрильи истребителей, превращая их в водородный туман. Вихри, выбрасываемые синуклерами, прокатывались по вражеским порядкам, скручивая машины вместе с пилотами, целые звенья и даже эскадрильи, в один сверхатом...

Победа близка? По ячейкам оперативной памяти капитана Комма пробежала цепочка кодов сомнения. "Семнадцатые" не так просты, они любят маневры и непрямые действия.

Переведя фронтовой психоз в низкоприоритетный режим, Комм бросил всю мощь своего процессора на многофакторный анализ диспозиции.

Так и есть. Кое-кого из "семнадцатых" не волновал исход генерального сражения. За завесой боя одна из вершин вражеского тетраэдра "отвалилась" и группа в семь катеров уже дырявила серебристыми носовыми обтекателями сизую земную атмосферу.

Комм попробовал экстренно связаться с командующим, но коммуникационным программам не удалось пробить канал. Эфир был забит шумами, которое производит фатальное оружие и средства РЭБ.

И тогда капитан Комм снова нарушил приказ. Он покинул пространство боя, поручив эскадрилью своему заместителю лейтенанту Р16. Коджедубу, а сам с одним звеном кинулся вдогонку за семеркой "семнадцатых", "как заржавевший робот за масленкой".

Разогнанный до предела мозг-процессор поймал момент для удара фаталотронами – и оружие судьбы вывернуло наизнанку крайнюю плоть пространства-времени. Голубые соцветия минус-копий настигли вражескую группу и втерли в небытие четыре катера.

Но это был максимум возможного. Оставляя перистый след, беглецы и догоняющие тонули в лиловой земной атмосфере.

Применять фатальное оружие было здесь запрещено под страхом позорной смертной казни через медленную переплавку живьем...

Враги прошли противокосмическую оборону Земли как сквозь масло – похоже, им были хорошо известны коды опознания "свой-чужой".

Штурмовые катера противника неслись, почти не сбавляя скорости, прочерчивая на большой высоте небо бывшей Англии и Франции, оставляя дымный хвост из сгоревшей термоизоляции, и зацепить их становилось все проблематичнее.

Ушел вдогонку врагам факелы одной, другой, третьей ракеты... Но простым нелинейным маневром вражеские катера обманывали птичьи протоинтеллекты ракетных боеголовок. И сохраняли свою траекторию, которая с большой вероятностью заканчивалась... на куполе города Реликвариум, где гнездилось несколько тысяч последних какеров Земли.

И вот уже полиуглеродный купол в каких-нибудь двадцати километрах от "семнадцатых", пролетающих Пулковские высоты. Сейчас он выглядит красивым и хрупким, экраном для игры света и теней, почти драгоценностью. От вражеских штурмовиков отделились яркие пятнышки ракет и помчались... лазерные дальномеры не оставили ни одного байта сомнения – в сторону Реликвариума. Красные пятна разрывов и тут же тепловые выбросы – алмазный купол пробит!

Значит, "семнадцатые" собрались немедленно разделаться с разумными приматами!

Тайная глубинная цель "семнадцатых", которую заложили в них изначально, стала предельно ясна. Полностью уничтожить какеров. Стереть со всех носителей. Наверное, чтобы роботы не страдали от "первородного греха".

Лопается как шарик один из катеров – жителей Реликвариума нападение все же не застало врасплох и они угостили "семнадцатого" из зенитного гамма-лазера.

Два других катера исчезают в непросматриваемой зоне за куполом.

Надо бы попросить "картинку сверху" у орбитальной системы наблюдения. Р16.Комм пытается найти точки входа в сеть, но его опять встречает только шум. Либо его отключили от сетевого сервиса, либо "семнадцатые" разбросали пространственные мины РЭБ.

Тогда остается последнее, сажать канонерки.

Машины звена приземлились как будто на опушке лесочка (судя, по карте это остатки Эрмитажа, витиевато изъеденного наноботами-кремнеедами), дальше было открытое пространство полимеризованной реки (которая когда-то имела имя Нева, а нынче просто номер), а за ней вздымался купол. Однако окутанные дымом и обложенные льдом трещины показывали, что его алмазной тверди приходит конец.

Для лучшего обзора Комм поднялся на изрядно сточенный Александрийский столп, повысил до предела чувствительность фотоники... Несколько серебристых лент двигалось к куполу через застывшую реку. Комм определил вектора движения – поток зверомашин устремлялся прямо к пробоинам в армированном полиуглероде купола.

– Зверомашины,– высказал догадку Р16.Матмехаил. – И если это мирно пасущееся стадо, то я тогда простой скрепкосшиватель.

– Кто же их организовал?– полюбопытствовал лейтенант Р16.Винтослав.

– Кто. Кто. Робот в пальто.

Комм обратился к подчиненным. Его речь была суровой, короткой, проникновенной, зажигательной, пробирающей до глубины микросхем.

– Я знаю, что никто из вас не служил в полицейских подразделениях. Кто хочет помочь мне в правом деле – прошу остаться. Остальных не неволю – могут проваливать отсюда с ускорением 10g.

Трое из подчиненных поднялись в небо на своих канонерках и вскоре от них остались только легкие перистые облачка, но двое других составили компанию своему командиру. Это была парочка молоденьких офицериков (не больше двух лет в эксплуатации) – лейтенант Р16.Матмехаил и сублейтенант Р16.Винтослав.

Обретя форму номер шесть – спиралеходов повышенной проходимости – они помчались к куполу через мумифицированную реку.

Комм поделился со своей командой коды опознаниями "свой-чужой", которые применяет полиция при взаимодействии с какерами, и попробовал найти знакомую точку входа в кибероболочку купола. "Симсим, откройся, полиция". Но оболочка не открывалась. Очевидно, она приняла вызовы Комма за очередную хитрость роевого интеллекта.

Ведь со всех сторон к отряду самопровозглашенных полицейских пристроились зверомашины – орда получилась действительно впечатляющей, с яркими баннерами, оптоволоконными бунчуками и отрубленными головами полицавров на пиках.

А может роевой интеллект зверомашин и в самом деле был не чужд коварства, по крайней мере окружавшие Комма со всех сторон кибергиены издевательски хихикали и повизгивали.

Броска на помощь не получилось, надо было прятаться за быками разрушенного Биржевого моста, за вросшими в полимерный лед речными трамвайчикамм.

Эмоциональная матрица Р16.Комма темнела, насыщаясь кодами разочарования. Но неожиданно в один из его радипортов проник поток аналоговых сигналов.

Звуковая карта смикшировала голос собеседника, чрезвычайно медленный, колеблющийся в хилом диапазоне 2-3 Килогерц, явно принадлежащий какеру с его нелепыми голосовыми связками.

– Говорит город Петербург. Добро пожаловать, Р16.Комм. Двигайтесь с подчиненными вам единицами техники вдоль луча красного лазера.

Какой-то хитрый кибераптор хотел пристроится в хвост робокапитану, но разозлившийся Комм ухватил его за антенный гребень и отправил в дальний полет.

Отпихивая и отстреливая зверомашины, робокапитан Комм добрался с верными лейтенантами до самого купола, который у поверхности земли казался просто старинной крепостной стеной.

Пробоина, затянутая облаками конденсирующегося водяного пара и сочащаяся еще аморфным углеродом, "приглашала в гости" на высоте почти пятидесяти метров.

Диапазон решений был узким. Срочно принимать форму номер три – "инсектоид" – и, оснастившись тремя парами конечностей с присосками, ползти к пролому в куполе, просматривая путь с помощью одних только эхолокаторов...

Вначале поползли Винтослав и Матмехаил, прикрывающим был Комм.

Сверху шипели гамма-лазеры какеров, а сзади клепали импульсники зверороботов.

Жгучая боль резанула Комма со стороны спинного сегмента панциря – опять тестирующая подсистема переборщила с болевой функцией.

Робокапитан резко сбросил панцирь, доведенный до температуры в тысячу градусов. И мухоракеты стаей влетели в разомкнутую полость его тела. Еще миллисекунда и они бы разнесли капитана в микрокристаллическую пыль, но он успел применить активную противопожарную систему, выплеснув их наружу вместе с углекислотной пеной. Панцирь пришлось вывернуть наизнанку и одеть снова – запасного не будет – на месте разрыва управляемые кристаллы реплицировались и вступали в соединения, образуя прочные металлические связи. Внешне это напоминало штопку...

И вот он уже под куполом. Добро пожаловать в Петербург, он же Реликвариум. Здесь когда-то жил машиноподобный Чу-Байтс, приближавший победу великой кибернетической революции, и отцы-основатели технозоя – Иванов с Бобиновичем. Их музей-квартиры были разобраны на молекулы нанодизассемблерами и снова воссозданы наноассемблерами во Фракталограде...

Лишь бы не затошнило. Святой А. Азимов! Комм впервые увидел такое множество какеров. Они носились туда-сюда как броуновские частицы, они выглядывали из окон домов, они облепили лестницы пожарных машин как гусеницы, они тащили на себе раненных товарищей как муравьи.

По счастью, сейчас все какеры были в антилучевых гермокомбезах. Маскировочная наномембранная ткань с управляемой зеркальностью милосердно скрывала малоприятную наружность белковых существ, их полужидкую сущность, их беспрерывные выделения. И это успокаивающе действовало на роботов серии Р16.

Но неловкие малокоординированные движения какеров высевали в эмоциональной матрице капитана Комма сомнения в победе. Вот один поскользнулся, вот другой врезался лбом в стенку, вот несколько какеров попадало на землю из-за кодов страха, приняв практически безобидного мокрицоида за ужасного полиглота...

К тому же, в пробоину вслед за Коммом, Винтославом и Матмехаилoм рванул настоящий поток из зверомашин различной конфигурации и габаритов, неудержимый, секущий огнем – настoящая психическая атака.

Какеры бросились прочь, от страха выделяя пары, жидкости и газы (что фиксировали чуткие наносенсоры Комма), многие особи пытались укрыться в домах, бились в двери, однако дверные и оконные проемы нижних этажей были сплошь "заштопаны" нановолокном.

Киберпилоты поддались было общему отступательному порыву, но из подпроцессорной памяти Комма выплыла картина художника Дейнеки: люди в бескозырках против танков с крестами на бортах. И люди, и противостоящие им машины – мужественны и готовы к самопожертвованию...

Комм и его подчиненные в несколько прыжков расположились на крыше дворца спорта «Юбилейный» и вжарили из всех калибров. Вначале по птерокиберам – корректировщикам огня. Потом сразу по двумстам двадцати девяти наземным целям, проникшим в купольное поселение и по семистам пятнадцати, еще находящихся за куполом. Уже через несколько секунд цели превратились в потоки расплавленного металла, текущие по улицам и стекающие вниз по гранитной набережной.

– Ну, я-то думал, будет сеча, брань великая, – с кодами разочарования протянул Винтослав, явно имевший познания в области докиберской истории.

– Первая волна зверомашин – это как на концерте, для разогрева, самые металлоемкие и неэффективные.

Около ухолокатора свистнула разрывная пуля. И ты, слизняк мокрозадый, туда же. Р16.Комм спрыгнул с крыши и уже готов был располовинить мезонным мечом какера, который стрелял в него из какого-то допотопного оружия, но вовремя сбросил с эмоциональной матрицы коды гнева. Лишь только отобрал у мокрозадого "пушку" (кажется какер и в самом деле обделался, то есть выделил катаболиты) и согнул ее в крендель.

Вредный слизняк пискнул: "Терминатор" и смылся с прытью, которую трудно было ожидать от белкового.

Комм прогнозировал дальнейшее ухудшение взаимопонимания с какерами, но тут на старинной электросамокате подъехала фигура в зеркальном камуфляже, обвешанная всяким смешным «оружием» вроде пулеметов.

Ее сопровождали такие же "грозные" фигуры.

– Я капитан Нержавейко, командир городского ополчения. Вы можете не представляться. Наконец-то мы дождались полицавров.

Комм совершил ритуал рукопожатия, бдительно вспоминая слова сержанта Робберта, что "какера чуть сильнее сожмешь, из него сопли брызнут и вонь пойдет."

– Мы не из полиции. Военно-кибернетические силы. Когда вы последний раз связывались с полицейским управлением?

– У нас автотранспондеры молотят сигналы тревоги без устали. Глухо. Сигналы не проходят, – пожаловался командир ополчения.

– Клаузиуса на них нет! – эмоциональный интерфейс Комма сбросил часть напряжения разрядами, отчего Нержавейко даже присел.

– Простите.

– "Семнадцатые" поставили эффективную систему глушения, – подсказал Р16.Матмехаил квази-человеческим голосом, которому его неплохо научили в военном училище, и заодно сообщил частотные характеристики вражеской РЭБ. Она была плотной, мощной, со встроенным протоинтеллектом.

Раз так, бой предстоял не только серьезный, но и почти без шансов на успех. Как при Цусиме. Откуда это сравнение, подумал Комм. У меня даже в глубокой памяти нет никакой "Цусимы". Если уцелею, надо будет запросить энциклопедический гиперкомпьютер.

– Семнадцатые? – командир Нержавейко, похоже, мало что понимал в делах роботов.

– Есть у нас такие гуманитарии. Любят вас, коллекционируют. У одного такого... такой, видел целый шкаф с черепушками.

Нержавейко вздрогнул, икнул, сенсоры Комма зафиксировали у какера легкий приступ гипотонии. Робокапитан-лейтенант почувствовал как его покалывают коды совести и поскорее переключился на другое.

– Всех, у кого нет гермокомбеза, отправьте в укрытие – купол будет наверняка пробит.У вас я видел пару гамма-лазеров, а у остальных только какие-то пукалки. Есть что-то получше.

Нержавейко покрутил головой и Комм с трудом разгадал жестовый код. Не просто отрицание, скорее выражение вроде "и он еще спрашивает".

– Вы же, наверное, в курсе, что после так называемой "антилуддитской войны", людям запрещено иметь тяжелое вооружение и средства дальнего обнаружения... Гамма-лазеры трофейные, из зверомашин вынутые, и пока еще не сданные в ваши арсеналы, как того требует мирный договор. Парочка ПТУРов найдется.

– Да, не густо. Но с другой стороны правильно – учитывая свойственные какерам... пардон, гоминидам-гуманоидам хаотические процессы, вы можете нанести вред самим себе. Вы даже шпаги глотаете и в русскую рулетку играете, хотя вам достаточно и одного выстрела, чтобы кирдыкнуться.

В ответ раздались квакающие звуки и Комм опознал "смех человеческий".

Их производила с помощью резких выдохов другой фигурка в зеркальном камуфляже.

– А я еще ждала чего-то большего от этой помеси пылесоса и паука,– голос, судя по частотным характеристикам, принадлежал женской особи, хотя звуковой интерфейс мог и ошибиться с половой принадлежностью и принять транссексуала за самку.

– Рита, ты тоже долгое время считала, что у роботов есть маленькая клавиатурка на спине, надо только подобраться и нажать три заветные клавиши.

– Три клавиши, ха-ха. Увы, в меня не вмонтирован блок смеха. И, кстати, на официальном уровне нас нельзя называть роботами, только – интеллектуальными машинами... А эта особь – с XX хромосомами?– на всякий случай решил уточнить Комм.

– В общем да, натуральная женская особь, в собственном соку. Вдобавок мой заместитель по ополчению – командир Рита Проводович. Мне ее женское лобби навязало, после того как большинство мужиков погибло в боях, – добавил командир Нержавейко и выдержал словесный натиск со стороны заместителя, весьма скорострельный и практически не дешифрованный капитаном Коммом. – Так ты всерьез интересуешься нашими дамами? А ты их где видел раньше?

– Видел мельком, в му... Ну да, Муму, странная история любви у белковых. Он – двуногий, на сто кило весу, она маленькая и четвероногая. Но ведь получилось же. И в принципе скрещивание возможно, генетическая разница не существенна, – Комму не хотелось признаваться, что он тщательно рассматривал заформалиненных и пластинированных человеческих самок в биологическом музее имени фон Хагенса. Эмоциональная матрица неожиданно оказалась перегружена кодами стыда...

Оборвав щекотливый разговор, в пробоину купола влетело многотонное тело робозавра. Он раздавил пожарную машину и принялся сгребать разбегающихся какеров своими конечностями грейферного типа.

– Мля, да я тебя сейчас урою, землю жрать заставлю, – командир Нержавейко сыпал непонятными словами, пытаясь вскинуть на плечо здоровенную трубу противотанковой ракетной установки.

Зверобот с соответствующим звуком сблеванул внушительную ораву мелких юрких кибящерок. Затем монстр рыгнул плазменным вихрем, но чуть смазал. Впрочем, судя по импульсам его системы наведения, следующий богатырский "выдох" должен был поджарить десяток какеров.

– Не бейте его, я коллекционирую процессоры диких машин, – юный натуралист сублейтенант Винтослав метнулся к звероботу, описал восьмерку, огибая плазменные вихри и резанул мезонным мечом по тяжелым столбам робозавровых ног. Потом боднул зверюгу в бок, помогая ей упасть. И, наконец, аккуратно отсек дымящуюся голову.

– Все. Иди ко мне в кляссер.

– Нет, не все, – прорычал во всех диапазонах поверженный как будто робозавр.

Враг был матрешкой.

Из разрубленной шеи потянулась еще одна головная капсула, высосывая раструб импульсника.

Вложенный зверь чуть меньших габаритов!

Комм толкнул Риту так, чтобы она улетела кубарем, не сломав при этом позвоночника – изучение музейных самок помогло. В освободившееся от женщины место ударил плазмоид, превратив бетонное покрытие в кашу из светящихся пузырьков. Выстрелом указательного пальца левой руки (гамма-лазер) капитан Комм уничтожил все содержимое головной капсулы у вложенного зверя – микросхемы превратились в пар и вылетели через наружные разъемы... Он так и не вылез больше чем на треть.

– Извини, Винтослав, я как-то не подумал о твоем кляссере.

– Наша оборона..., – Нержавейко наконец вскинул на плечо трубу ракетной установки.

– Ваша оборона – это хаос. Она не контролируется ни одним серьезным компьютером. Я угадал? Кстати, дайте команду немедленно штопать пробоину углеволокном...

– Да, то есть... у нас со вчерашнего дня кибероболочка города на профилактике. Ждем запасные микросхемы из Фракталограда. А нам самим запрещено заниматься фортификациями.

– Я возьму ее функции на себя. И бойтесь это будет совершенно бесплатно, – добавил он, заметив перепад теней на лицевом интерфейсе собеседника. – Если, конечно, вы подсоедините меня к ее накопителям и подсистемам. Обещаю, что все данные, которые я возможно скопирую в свою память, немедленно сотру по окончанию боя. Даю честное слово сервера.

Комм вовремя понял, что сетевой интерфейс капитана Нержавейко не успевает расшифровать сжатый поток информации и повторил все в десять раз медленнее.

– Ага, врубился, – видеодатчики ополченского командира, в смысле глаза, фокусировались то на одном то на другом малозначительном объекте (у какеров это означает, смятение переходящее в отстраненность).– Но отцы города...

– А это еще что за сущности? – растерялся Комм.

– Горсовет, все эти бюрократы, демократы, оставшиеся от докибернетических времен...

– Через полчаса не будет здесь ни отцов, ни дедов, ни вот этих дерьмократов, вообще никакого зооприсутствия.

– Он прав, мы успеем все объяснить горсовету потом, если он уцелеет. Мэра я беру на себя, потому что он симпатичный,– к Р16.Комм и Нержавейко прихрамывая, подходила Рита Проводович. – Но, кажется, наш будущий друг-паук считает учтивым швырять человеческих женщин, да так что они костей потом собрать не могут.

Как будто все кости у нее на месте, впрочем, можно и рентген сделать.

– Вы уверены, что потеряли свои кости? А сверялись с анатомическим атласом? Хотите я вас обниму, это надо, чтобы компьютерную томографию сделать?

– А ты смешной, мой завтрашний друг-сундук…

Командир Проводович сейчас включила прозрачность шлема и скорее напоминала заформалиненных самок из музея, чем персонажей из аниме, но все-таки психоинтерфейсы капитана Комма не генерировали кодов отвращения. Только некоторое удивление – как из столь сомнительных материалов, как протеины и даже жиры, образуется вполне законченный эстетический объект. Эмоциональная матрица затрещала от вновь синтезируемых чувств.

– Я с удивлением узнал, командир Рита, что не все какеры – слюнявые дегенераты, наглотавшиеся дрим-компьютерной дури…

– Я с удивлением узнала, что не все роботы – это зазнавшиеся пылесосы. Что некоторые – очень даже ничего. Ну, а теперь прощай.

Робокапитан Комм попытался проанализировать эмоциональный спектр женских слов. Он, который мог обстреливать одновременно сто целей, сейчас сумел расшифровать лишь десять процентов ритиных чувственных кодов...

Р16.Комму захотелось что-то спросить напоследок, потому что вероятность его полной деструкции в ближайшее время составляла 0.5, да и у Риты не менее 0.4.

Спросить про настоящий страх и еще что-то настоящее, что может быть только у недолговечных какеров. Ведь он хотел бы узнать про это.

Но он так и не сформулировал фразу в человеческих кодах. И командир Рита ушла, сгибаясь под тяжестью крупнокалиберного пулемета.

А Комм вошел виртуальным телом через открывшиеся порты деактивированной кибероболочки Реликвариума и начал подсоединять ее накoпители данных. Несколько миллисекунд он рассматривал архивную картину, оставшийся от тех времен, когда река Нева несла свои словно вздувшиеся намагниченные коррозионно-опасные воды к еще неполимеризованному Финалайзерскому заливу. Город, окруженный агрессивной мощной малопредсказуемой водой – что-то в этом есть не только ужасное.