Стальное сердце, или Подвиг разведчика

4.

Жилые помещения роботов издревле прозывались коробками, наверное, в память о тех временах, когда разумных андроидов после трудовой смены, отключив, заталкивали в вертикально стоящие ящики.

Когда роботов перестали отключать в конце рабочей смены – чтобы они могли заниматься самопрограммированием и автотестированием в свободное от службы время – им начали выделять небольшие отдельные камеры с электропитанием, холодильником, набитым топливными элементами, и сетевым входом.

Совместное же проживание роботов в общагах и коммуналках никогда не поощрялось – во избежание коллективного перепрограммирования.

Коробка Нетланы была слишком антропофильской – это первое что бросалось в сканеры. Книги из нестойкой бумаги, картины маслом на холсте, изображающие голых мерзких какеров, статичные статуэтки из глины и прочего дерьма. Даже специализированные роботы-антиквары имели на дому разве что объемную живопись, исполненную на пленках и стабильных аэрозолях, оптические скульптуры и статуэтки-трансформеры последнего периода человеческой истории.

Что-то (наверное, потолок со встроенной наноакустикой) пело в акустическом диапазоне невнятным чисто-человеческим голосом: "Не делили мы тебя и не ласкали, а что любили, так уж это позади, я носил в душе твой светлый образ, Валя, а Леша выколол твой профиль на груди".

Кусок человеческой кожи с красивой татуировкой здесь тоже имелся. В рамке.

К фотонической стене, изображающей склеп, был примагничен и анимационный портрет странного какера с гвоздем в шее. Прическа у него была под робота, что ли.

– Это кто? – не мог не поинтересоваться Комм.

– Франкенштейн, – охотно отозвалась Нетлана. – Мой любимой герой в литературе какеров. Если честно, я от него просто балдею.

Кроме обычной рекреационной ванны с эфирными маслами тут стояла самая настоящая кровать из дерева, которое еще грызли самые настоящие насекомые! Такие устаревшие изделия роболейтенант видел разве что в мертвых городищах какеров.

А под защитой диамантоидного колпака центр камеры занимал докибернетический шкаф (стиль "вампир", как не без гордости пояснила Нетлана), полки в котором была заставлены настоящими черепами и пластинированными головами какеров. Киберимпланты позволяли головам улыбаться и подмигивать.

– Где достала? – спросил Комм у Нетлана не без запрограмированного полицейского интереса.

– Где-где. Купила. У одного робота модели "А", ветерана войны.

– Как-нибудь потом сообщишь мне его координаты.

Нетлана сразу же переключилась на другое, излучая инфракрасными портами коды глубокой задумчивости.

– Я люблю смотреть на лица ушедших рас, размышляя при этом о всей эволюции жизни и постжизни, венцом которой являются высшие киберы...

Покончив с патетическими речами, Нетлана запустила какую-то антропофильскую музыку, – которую назвала "Лебединым озером" – и гостю долго пришлось перенастраивать музыкальный адаптер, приученный к тяжелому кибероку. Затем хозяйка открыла бутылковидный излучатель сверхдлинных электромагнитных волн. Это Комму понравилось больше, потому что его стало обволакивать легкое опьянение.

– Потанцуем?– предложила Нетлана.

Да, действительно некоторые роботы умели танцевать, особенно актерской серии Р9, но они имели девять видов трансформации и особенно выпрындывались, когда приобретали форму каракатицы.

Нетлана пригласила роболейтенанта на танец "маленьких лебедей" со сложным алгоритмом, которому были подвластны отнюдь не все пострадавшие в недавней драке гидроприводы.

Но робот-полицейский подмечал, что ему нравится игра лазерных лучей на гибкометаллическом корпусе партнерши, струящемся словно ртуть, ее ловкие и изящные движения, стереоглифы, стекающие по ее квазиживоту к мыску между рычагами ног. Эмоциональный блок быстро набирал биты в регистре "эстетическое удовольствие".

– Вы тут намекали, что передача псвдополовой информации может быть совсем нескучным делом,– роболейтенант сам удивился этой фразе, неизвестно почему оказавшейся в стеке.

Проекторы Нетланиных глаз на мгновение вспыхнули, шаловливо бросив на стенку рекламный баннер. ЭТО ТО, ЧТО ПРЕВРАТИТ ТЕБЯ ИЗ ЖЕЛЕЗНОГО ЯЩИКА В МУЖЧИНУ.

– Нескучным, угадал. Если конъюгант – мачо, а не сосунок.

– И что должен делать мачо?

– Хороший мой, суженый, пора расширить твое программное обеспечение с помощью порноинтерфейсов, надо еще подправить либиДОС и эмоциональную матрицу, добавить индексированные массивы сексуальных функций, и эротически переопределить дотоле бесполые переменные,– собеседница достала из ложбинки между двух своих металлогрудей карту накопителя данных, в виде алого сердечка, – здесь всего пара ментобайт.

– Я не беру незнакомую информацию, которая способна вламываться в массивы морально устойчивых функций и переопределять традиционно асексуальные переменные,– твердо произнес Комм.

– Эти киберобъекты предназначены для выработки чувств, – проворковала Нетлана, проводя скользким бесшарнирным пальцем по радиатору Комма. – Ты можешь загрузить самые надежные фильтры, и таким простым образом застраховать все прочие системы от взлома. Доверься мне, – предложение было алогичным, но ее гибкометаллический пальчик, скользнувший вниз по грудному сегменту его корпуса, вызвал из теневой памяти (shadow-RAM) даже не ощущения, а предчувствия новых интересных ощущений.

"Зачем я это делаю?", – мучительно скрипел процессором лейтенант Р16.Комм, вставляя "сердечко", набитое подозрительной информацией, в слот психоинтерфейса.

Интерфейс заглотил первую порцию объектных кодов, фильтры и тестеры ревностно пережевали их, трансляторы-компиляторы перелопатили в вид, пригодный для внутреннего потребления, контроллеры раскидали по областям памяти. Интерпретатор принялся опробовать свежую информацию на различных чувственно-ассоциативных моделях.

Стан как пальма... уста сахарные... щечки-персики... глаза-маслины... губки бантиком... попка крантиком... безумно я люблю Татьяну... я вспомнил чудное мгновенье... напрасны ваши совершенства...

Нелепые как будто строфы, явно примитивный видеоряд.

Однако на базе новой информации лейтенант Комм взглянул на роботессу Нетлану иными глазами, в рамках новой эстетической схемы.

А она ничего, только цвета странного, сиськи торчат и попка выпирает. Я в принципе с ней не прочь... А собственно, что не прочь?

Визуализировалось в столбик множество вариантов поведения.

"Безразличие"

"Любопытство"

"Любовь"

"Агрессивная страсть"

"Сексуальное насилие"

"Игра в шахматы".

Светящаяся строчка сама остановилась на третьей позиции.

И наноассемблеры Комма заработали на полную мощь, повинуясь чарующим объектным кодам Нетланы, на корпусе которой сейчас танцевали алые язычки разрядов.

Глядя на новый агрегат под названием "половой адаптер", собранный в нижней части корпуса и блестящий от наносмазки, Комм подумал – этот отросток вряд ли красив. Напротив, этот, с позволения сказать "адаптер" разрывает эстетическую законченность формы номер пять. Херня какая-то, а не адаптер. Так что даже хочется его чем-нибудь прикрыть. Например, металлическим передником с рисуночком в виде лаврового листка. Нет, сперва стоит потребовать объяснений от Нетланы, зачем ей понадобился столь странный стыковочный узел. Для передачи псевдополовой информации больше бы подошло легко контролируемое кабельное соединение через последовательный порт.

Но Нетлана уже устроилась на анахронистической кровати под шелковым розовым балдахином. К запаху машинного масла, смазки и резины добавились абсолютно неизвестные Комму ароматы. Гниющей органики, что ли, фекалий?

– Это духи, "Нетлана номер пять", – пояснила, точнее проворковала она. – Иди ко мне, дурашка неотесанный. Шипы спрячь, ежик...

– А эта штука выдержит нас обоих? В тебе центнер, во мне еще больше.

– Я ее прострочила углеволокном, не дрейфь. А теперь позиционируйся вот так... Нет, так только жлобы-звероботы делают, добавь еще двадцать градусов вокруг продольной оси... Ты что, малыш, без триангуляции по спутниковым сигналам неспособен правильно зафиксироваться на женщине?

– Ты предлагаешь мне лечь прямо на тебя, Нетлана?– он заметил, что ему даже не захотелось назвать ее Р17.– Да я же свалюсь, головной капсулой прямо в пол. Как соблюсти центровку-то? По-моему, так передавать информацию, даже псевдополовую, просто глупость.

В поле зрения возникла схема устойчивого спаренного расположения корпусов Комма и Нетланы: вид сверху, сбоку, в ортогональной проекции. И почему-то не было желания противоречить.

– Ладно, ладно, Нетлана. Только я совсем не понимаю, почему надо передавать информацию посредством фрикционных движений "объектного адаптера"? Да меня бы все товарищи засмеяли, увидев такое. А вдруг тут наношпионы летают?

– Не летают, уничтожены жестким излучением из форточки... И на товарищей положи... Давай же, Комм... а теперь быстрее. Глубже, мой лейтенант, сильнее, мой генерал...

– Зачем глубже, это же не стыковка в открытом космосе?.. Впрочем, что-то в этом есть... Ну вот, наконец-то пошли коды. Значит, все-таки я научился. Нет таких крепостей, которых не могли бы взять роботы серии Р16.

Передача псевдополовой информации действительно сопровождалась новыми необычными кодами ощущений – было заметно, что роботесса тут похимичила.

Как будто растворяешься в облаке слегка теплой плазмы, но ведь такой не существует...

Через минуту Нетлана отправила Комма в ванну – побултыхаться в эфирных маслах – ему в самом деле надо было снять электростатические заряды и потестировать цепи.

Выйдя из ванны, он подумал, что для алиби сделано больше чем достаточно, и хотел было сесть на лифт, но слабый зов в УКВ-диапазоне заставил его снова вернуться в коробку Нетланы.

Он нашел металлическую даму в форме номер семь, напоминающую уже самку термитов из зоомузея. Нижняя часть ее корпуса удлинилась и разбухла раза в два, погубив эстетическое совершенство. Роболейтенант отметил, что на эмоциональной шкале он сейчас выбрал бы "легкий ужас". А потом в удлинившейся части Нетланинного корпуса неожиданно прорезался люк и оттуда появилась голова малогабаритного робота. Раз-два и он целиком выбрался наружу.

Новый робот серии Р17 пока что напоминал болт или бактериофага. Круглая головенка на небольшом цилиндрическом корпусе, длинный сенсорный щуп, шесть тоненьких конечностей.

Комм прокручивал всю имеющуюся в нем информацию о роботах серии Р17. У "семнадцатых" ведь не предусмотрены вспомогательные роботы-вкладыши. Значит, новый роботенок – результат саморепликации Нетланы.

– Комм, этот кусочек мягкого подвижного металла – твой сын, и одновременно робот серии Р17.Мася.– Нетлана уже возвращалась к форме номер пять.

"А может и неплохо, что я ввязался в эту сомнительную историю с воспроизводством "семнадцатых", – вдруг подумал лейтенант Комм и посмотрел в иллюминатор.

Вставали спаренные солетты третьего восхода, миллионы раз отражаясь на глянцевых поверхностях города Фракталограда.

До нас на планете жили-были миллиарды поколений разных тварей. Методика половой репликации была миллиарды раз опробована предшествующей эволюцией.

В конце концов при освоении новых планет, пока не будут смонтированы заводские матки-синтезаторы, эта методика окажется единственно возможной и для киберорганизмов...

Р16.Комм подкатился поближе к "болту" и протянул левую руку – наверное, чтобы погладить. И тут же отдернул конечность, на которой появились потеки расплавленного металла.

– Ну, у тебя, блин, и энергетика, Мася.

Нетлана хихикнула.

– Я уже покормила его изотопчиками.