Стальная корона

Глава 4

Май (травень), 989 год. Обуда, столица великого княжества Венгерского

Бруно, первый епископ земель венгерских, а заодно и верный сын бенедиктинского ордена, принимал у себя необычного гостя. Его посетил не кто иной как сам Майоль Клюнийский. Епископ Бруно знал о почтенных годах и одолевающих гостя болезнях. Равно как и то, что без веской причины тот бы не собрался в дорогу. Хотя появление не было неожиданным, отнюдь. Письмо от самого Папы Иоанна XV было весомым символом, хотя и без этого Бруно, считающий себя неотъемлемой частью Ордена святого Бенедикта, сделал бы все, что в его силах.

Сначала была обычная часть, то есть торжественная встреча. Молебен в храме за процветание святой веры и во вразумление погрязших во мраке язычества венгров. Ведь их князь Геза, несмотря на принятие веры в истинного Бога, продолжал приносить жертвы и идолам. Объяснение было простое и по-варварски прямолинейное: «Я достаточно богат, чтобы приносить жертвы как старым богам, так и новому богу».

Отговорка. Всем было ясно, что венгерский князь принял новую веру лишь для того, чтобы укрепить свое положение на троне. Очень неуютно он себя чувствовал, будучи почти со всех сторон зажат христианскими правителями. Царство болгарское на юге, Польша на севере, Священная Римская империя на западе. Правда на востоке была Русь, но после смерти своего союзника Святослава после неудачного похода того на Византийскую империю… Геза просто-напросто опасался, что набирающее силу христианство и там проявит себя в полной мере. Да и плевать ему было на богов. Как на старых, так и на нового. Продолжал чтить старых, чтобы не вызывать ропота среди большей части воинов. Крестился сам и окрестил тех ближних, кто этому яро не противился, дабы задобрить Рим и избежать войн за веру. Сам же пользовался всеми средствами, чтобы укрепить собственную власть.

Ах да, была и еще одна причина. Геза очень не хотел, чтобы после его смерти вся власть досталась князю Копланю, следующему за ним по старшинству в роде Арпадов. Таковы уж были традиции у венгров – передавать власть старшему в роду. А вот в христианских странах уже давно естественным было, что правителю наследует старший сын. Ну или не старший, но все равно один из детей. Потому везде ищущий выгоду Геза использовал переход в христианство еще и для этой цели. Почти сразу после крещения было объявлено, что наследником теперь является старший сын правителя, Иштван, ставший в христианстве Стефаном.

В общем, Геза Арпад был многогранным, но очень серьезным человеком, с которым шутки плохи. Это понимали все, равно как и то, что использовать такого красавца нужно было очень осторожно. Почувствует угрозу для себя, и не спасут вызвавшего это чувство ни принадлежность к духовенству, ни важное положение у себя на Родине.

Осознавал сложность своих задач и епископ Бруно. Но пока справлялся, да так, что и в Риме приятно удивлялись пославшие его сюда. Строились новые храмы, росло число обращенных в истинную веру, хотя и не так быстро, как хотелось бы. Однако служители Христа, а особенно бенедиктинцы, ждать умели. И вовсе не стремились рисковать, если того же результата можно было достигнуть пусть позже, зато без возможных проблем. Тем более, что Геза прислушивался к советам епископа, а тот еще ни разу не злоупотребил зародившимся доверием. Но вот теперь… Бруно не знал, чего потребует Майоль Клюнийский. Не знал, зато догадывался, что ему могут преподнести любую неожиданность.

И вот время разговора пришло. Закончились молитвы, разошлись все лишние люди. Ну а сам Бруно в сопровождении братьев по ордену и одновременно охранников повел аббата Клюнийского в свои комнаты. Там было абсолютно безопасно, никто из случайного народа не мог услышать то, что ему не предназначено.

– Что привело вас в Обуду, брат Майоль? – вежливо, но без особого воодушевления спросил епископ, стоило им оказаться одним. – Все идет хорошо, Геза не делает ничего, что пошло бы во вред нашей вере и Святому Престолу. Венгрия не Польша. Сжигать язычников или даже их идолищ пока рано. Сделаем это, и князь будет вынужден прислушаться к своим воинам. Тогда будет не другом Рима, но врагом. Опасным, который сразу кинется искать себе союзников. А такие найдутся!

Майоль, слыша резкую отповедь епископа, прозвучавшую раньше, чем он сам успел что-либо сказать, тяжко вздохнул. Воздел глаза к небу, но наткнулся на потолок и перевел их на образ девы Марии. Пробормотал краткую молитву, призывавшую Господа вразумить тех неразумных братьев, которые спешат сильнее, чем то потребно. И это относилось вовсе не к епископу венгерскому. Брат Бруно все делал верно. Знал, когда время спешить, а когда затаиться. Зато некоторые другие то и дело пытались подталкивать умного слугу церкви в спину, стремясь получить желаемое как можно быстрее. Но сейчас не стоило занимать мысли теми, кто того не достоин. Требовалось успокоить собрата-бенедиктинца.

– Я верю тебе, брат. Верит и понтифик, приславший меня сюда. Он передал, что всем доволен, что рад присутствию среди венгров такого верного сына нашей матери-церкви. Но нужна помощь…

– Золото? Войско? – встрепенулся Бруно. Правая рука сжала висящий на груди массивный золотой крест, украшенный россыпью рубинов. – Князь Геза первого не даст, считая, что платят лишь побежденные. Второе зависит от того, куда будут направлены воины и какая ему будет с того выгода. Нет выгоды, и войска остаются на местах, а мое положение при дворе может пошатнуться. Мои слова могут быть излишне откровенны, но видит святой Бенедикт, лучше горькая правда, чем успокаивающая ложь. Она хороша лишь для смиренной паствы, но не для тех, кто призван Господом нашим вести ее в жизнь вечную.

– А вы все так же мудры и искушены в делах земных владык, брат Бруно! – одобрительно вымолвил Майоль. – Я успокою вас – Святому Престолу не нужно золото или воины от Гезы. Напротив, это мы можем дать ему золото. Или более того, увеличение силы и власти, которых он так жаждет. Ваше дело, брат Бруно, внушить ему выгоду от предложенного. И главное, чтобы Святой Престол не был упомянут.

Епископ был не то чтобы удивлен, скорее заинтригован. Добиваться желаемого чужими руками – естественный ход событий. Но чтобы непременно скрывать свое присутствие – подобное для Рима было не очень привычным делом. Хотя, зная Папу Иоанна XV, не стоило изумляться. Италийцы из древних родов давно возвели коварство в ранг искусства. Уж сам Бруно это хорошо знал, будучи родом из тех же италийских земель.

– Что мне надо внушить князю? И какое время у меня на это есть?

Лицо Майоля осталось бесстрастным, но глубоко в душе колыхнулось удовлетворение как от прозвучавших слов, так и от тона, коим они были произнесены. Епископ Венгрии склонялся перед волей церкви, но делал это, не роняя собственного положения. Именно такие слуги и нужны Риму. Способные и главное желающие управлять светскими властителями, но делая это из-за спины, ненавязчиво диктуя волю Святого Престола. И лишь потом, когда положение церкви окончательно упрочится, можно будет выйти из тени. Во весь голос заявить о преобладании власти духовной над властью земной, светской.

– Верные рабы Божьи сообщили, что в скором времени состоятся переговоры между царством Болгарским и Византийской империей с целью установления мира и условий, на которых он будет заключен. Посредником на переговорах будет Хальфдан, князь Киевский. Все они встретятся в небольшом городе Переяславце, расположенном в болгарской земле, но близко к границе Руси.

– Внимаю вам, брат Майоль…

– Святому Престолу не нужен мир между Болгарией и Византией. Пусть эти еретики продолжают истощать силы друг друга. Еще опаснее возвышение князя Хальфдана как миротворца. От него и так слишком много проблем.

– Надо сорвать переговоры, – понятливо кивнул епископ. – Только что может сделать князь Геза? Русь и Болгария граничат, византийцы доберутся на кораблях до Руси или Болгарии, а оставшийся путь пройдут по земле. А воевать с болгарами Геза не станет, не видя в этом ощутимой пользы и отсутствия опасности. Царь Самуил силен.

Сорвать переговоры… Майоль был доволен подобным умозаключением епископа. Раз тот, умный и проницательный слуга церкви, подумал именно так, то и другие умные люди пришли бы к схожим выводам. Если бы вообще о чем-то догадались. Но нет, у Папы Иоанна был совсем другой замысел, способный привести к куда более серьезным последствиям, чем простой срыв переговоров. И он заключался в…

– Понтифик желает не срыва переговоров, а уничтожения договаривающихся сторон. Но только сторон – царя Самуила и императора Василия. А вот князя Хальфдана можно оставить в живых.

– Зачем? – воскликнул епископ, пораженный замыслом Папы до глубины души. – Да, у нас серьезные расхождения с «восточной ветвью» веры, но убить христианских владык и пощадить язычника… Я не понимаю!

– Я вначале тоже не понимал, брат мой Бруно. Но викарий Христа мудр, а к тому же не таит открывшихся истин от своих верных слуг. Восточную ветвь веры надо ослабить, чтобы не случилось раскола, чтобы константинопольский патриарх вместе с духовными наставниками помельче прильнули к груди Рима, как того желает Господь наш. Бог простит нам невинных жертв, что необходимо принести на алтарь торжества веры. Ведь Он даже сыну своему позволил взойти на крест. Вспомни еще Авраама, готового сына-первенца, плоть свою и кровь, принести в жертву единому и истинному Богу. Нам ли идти против воли Его?

– Не нам, не нам! – истово перекрестился Бруно, после чего, встав на колени, сотворил молитву во вразумление и для смирения духа. После же, так и не поднимаясь с колен и не отводя взгляда от иконы, спросил: – Пусть жертвы христиан будут не напрасны, приближая торжество Рима. Души невинных, принявших смерть во имя веры Христовой, все равно прямо в райские кущи проследуют. Но этот язычник, к чему оставлять его в живых?

– Я отвечу. Если с Божьей помощью наш замысел удастся, то смерть князя Киевского приведет к тому, что на его месте окажется регентский совет из жены и этих, братьев по крови. Одни их прозвания в дрожь бросают. Бешеный, Петля, Змея… Неизвестно, что от них ожидать. Власть они удержат, но будут мстить за смерть своего князя. А вот кому? Может и Риму, их Тайная Стража хорошо работает, мы это уже заметили. Нет, пусть лучше Хальфдан сумеет уйти. Живой он будет удобнее. На него можно будет переложить некоторую часть вины за случившееся. Пусть восстанавливает свой облик честного и благородного правителя, всегда держащего свое слово. А мы, убрав его с шахматной доски, продолжим разыгрывать партию, ведущую к победе Рима. И это не мои слова, а слова наместника Бога на Земле, викария Христа, Папы Иоанна XV.

Епископ слушал слова собрата, посланного самим Папой, и постепенно проникался сутью замысла, который был непривычен, но вместе с тем сулил немалую пользу для их общего дела, дела утверждения истинной веры. Но лишь при успехе. О провале даже думать не хотелось, настолько болезненный удар мог обрушиться на всех, кто будет ко всему этому причастен.

– Из кого же будет состоять войско, атакующее город, где будут проходить переговоры? Если Папа желает, чтобы руку Рима не было видно, то придется использовать других. Не князя Гезу. Но кого же тогда?

– Наемники, брат Бруно, но не любые. Здесь понтифик распорядился четко. И встаньте же с колен, брат! Я бы с радостью тоже преклонил колена, но немощное тело подводит меня. Раньше я бы не обратил внимания на слабую плоть, но приказ Папы гласит, чтобы я не смел изнурять свое немощное тело даже усиленными постами.

Услышав эту не то просьбу, не то приказ, епископ резво поднялся и посмотрел на аббата Клюнийского. А выглядел тот действительно плохо. Бледное лицо, одышка, нездоровый блеск глаз. Видно было, что эта яркая персона, украшающая собой орден святого Бенедикта, вряд ли долго проживет. Год, два, пять? Последнее сомнительно. Теперь понятна была и забота Папы, не желающего лишиться одного из самых полезных и влиятельных своих слуг.

Сетуя на то, что не догадался о том раньше, епископ лично довел Майоля до ближайшего кресла, куда и усадил дорогого гостя. Хотел было позвать брата Луку, сведущего в целебных снадобьях, но остановился, побуждаемый к тому однозначным повелением Майоля:

– Лишнее. Мне скоро понадобятся не лекарства, а заупокойные молитвы. Скоро уж Господь призовет к себе – держать ответ за сотворенное здесь, в нашем грешном мире. Но пока я еще тут, нельзя упускать столь дорогого времени. Оно утекает, подобно воде сквозь пальцы. Не удержать, да и негоже мне, ничтожному рабу Господа. Идти против предначертанного, – чувствуя, что в сидячем положении немного, но полегчало, аббат вернулся к главному. – О наемниках… Никаких венгров, это очевидно. Никто не поверит, что князь Геза решил ввязаться в войну с Болгарией, Византией и Русью одновременно. Да даже без Руси – все равно не поверят. Подошли бы йомсвикинги, но они теперь слишком тесно связаны с Хальфданом. Да и не хотят после известных событий иметь ничего общего с затеями христианских владык, особенно с такими.

– И кто остается? Поляки?

– Нельзя! – резко и непреклонно отверг предложение Майоль. – Влияние Рима на великого князя Польши слишком заметно. Да и недостоверно будет. Мешко Пяст ненавидит Хальфдана Мрачного и не оставил бы того в живых, появись возможность убить врага. А вот другие язычники… Люди охотно поверят в то, что одни идолопоклонники не тронули других. И особенно усердно разбираться станут далеко не все. А если кто и станет, то пусть увидят выгодное нам, служителям Господа.

– Венеды с покоренных германскими владетелями земель?

Аббат Клюнийский благосклонно кивнул, радуясь догадливости брата по ордену. Германские маркграфы, владетели марок Лаузиц и Мейсен, вот кто должен был стать поставщиками наемного мяса. Не любого, а именно из числа венедов-язычников, каковые там еще были. И желательно не покорившиеся, а из числа все еще желающих вернуться в Венедский союз. Всего-то и нужно было, что направить их жажду деятельности в нужном направлении. Имелись давно и прочно купленные люди, способные собрать немалое число воинов. Собрать и… отправить на дело, которое покажется полезным для венедов.

А что такого? Убить двух христианских правителей, и вот с новой силой разгоревшаяся война поневоле притянет к себе внимание и других стран. Такое возможно? На самом деле, маловероятно, но для темных дикарей сойдет. Кто будет ожидать знания политики от венедов? Вот вдохновителей искать могут. И несомненно будут!

Кого найдут? Так подозрения первым делом падут на маркграфов, выполняющих волю уже своего повелителя, императора Оттона III. Того самого, с кем Русь в последнее время слишком активно торгует, давая купцам Священной Римской империи право выкупать свои уникальные товары вроде дешевой бумаги высокого качества, печатных книг. В том числе и по предварительным заказам. А сейчас еще и зеркала… Вот-вот этот новый и очень дорогой товар пойдет на рынки сначала Римской империи, а оттуда… Нет, с этим тоже надо было заканчивать.

Пусть выживший Хальфдан подозревает в случившемся Оттона III. Пусть болгары и византийцы продолжают войну друг с другом и одновременно волками смотрят в сторону Руси. Или не смотрят, но считают ее правителя неспособным выполнять ВСЕ даваемые обещания. Что до князя Венгрии, то и у него есть своя роль. И внушить полезность этой роли должен именно брат-епископ.

– Ты, брат Бруно, должен будешь донести до Гезы, что ему выгодно пропустить отряды наемников через свои земли. Во-первых, он получит золото. Не от Рима, а от тебя лично. Ты же скажешь, что столь милые его глазу желтые монеты пришли издалека, от тех, кому выгодна смерть Самуила и Василия. И кроме золота есть чем Гезу заинтересовать.

– Чем же? Ему не нужна война. Опасная война…

– Но если в результате сильно ослабнет Болгария, то он не откажется откусить от нее кусок. Или если разъяренный Хальфдан нащупает нити, ведущие к германским маркграфам. Ложные, но от того не менее значимые. А ведь князь Геза уже захватил Нижнюю Австрию. Его положение там шаткое, но если у Оттона Третьего возникнут новые сложности, то…

– Этого достаточно, брат, – склонил голову епископ, поняв замысел. – Теперь, вооруженный вашими мудрыми словами, я смогу внушить князю, что он выиграет в любом случае. Надо лишь закрыть глаза, а потом напротив, открыть их и пристально смотреть за соседями. Остается лишь время. Его нужно много, ведь путь до северных марок не близок.

– Там уже действуют верные слуги церкви. Нужен лишь знак, чтобы собранные отряды выступили в путь. Я могу быть уверен, что Геза тебя послушает?

– Он послушает. Но пока не получит золото, наемники не смогут пройти по венгерским землям.

– Золото будет. Скоро. Много.

Аббат Клюнийский был доволен. Золото для верных слуг Святого Престола – ничто. Его количество постоянно пополняется. Доходы от собственно папских земель, они же Патримониум Святого Петра, занимающий немалую часть италийских территорий, с монастырей и многочисленных храмов. Пожертвования от простых прихожан и от тех, что более значимы. Денег хватало, надо было лишь верно их использовать. К счастью, нынешний Папа хоть и много тратил на собственные увеселения и нужды родственников, но знал меру. Понимал, что расширение собственной власти без использования «золотого тельца» куда сложнее, чем с ним.

А в германских марках действительно должно быть все готово. Наемники из числа венедских язычников, причем тех, что поглупее. Умные тут были не нужны, более того, откровенно опасны. К ним прибавлены всякие бродяги без роду и племени, готовые воевать за любого, кто платит. Никаких крупных, сплоченных отрядов – опять же из-за опасности. У весомых лидеров чутье на опасность – дай бог любому хищному зверю. Почти наверняка почуют, что идут как смертники, чье выживание не предусмотрено.

Да, даже в случае полного успеха большая часть наемников должна умереть. Пусть в живых остаются лишь те, кого, возможно, захватят в плен, да настоящие руководители этого похода. Без них все же не обойтись. Кто-то должен придать направляющее движение наспех собранной толпе, руководить во время боя, не дать совершить любую из великого множества ошибок, что свойственны войску без опытных предводителей.

Ренегаты для одних, свежеобращенные прозелиты для Рима. Проще говоря – бывшие язычники из числа славян, чей переход в истинную веру еще не стал известен. Для своих соплеменников они все еще оставались приверженцами прежних богов, хотя к новой вере относились… спокойно, без злости, как к естественной части мира. Для всех. На самом же деле они теперь были накрепко связаны с Римом, без возможности отступить. Долговые расписки у одних, доносы на бывших единоверцев у других. Да мало ли надежных и крепких пут существует на свете! Главное, что преданность была искренней, без тени сомнений. А методы, которыми ее получили… Цель всегда оправдывала средства.

Оставалось лишь оповестить их. Одно слово, и гонцы поскачут отсюда, из столицы Венгрии, в северные маркграфства. Поскачут быстро, не щадя ни себя, ни тем более лошадей. После же получения приказов с места стронутся и эти «ручные варвары» под предводительством верных рабов Божьих, скрывающих до поры свою истинную суть. Их путь будет лежать через земли Священной Римской империи, а затем по землям Венгрии. Если будет нужно, где-то там они и замрут на некоторое время. Затаятся, не привлекая к себе лишнего внимания, да и доверенные люди князя Гезы Арпада в том помогут. Ну и получив, наконец, точные вести о прибытии всех сторон переговоров в Переяславец, обрушатся на этот ничем не примечательный город со всей яростью. И да поможет им в этом Господь… Аббат Майоль Клюнийский накрепко вцепился в свои четки, обращаясь к Богу с беззвучной молитвой. Он готов был отдать весь оставшийся ему срок в тварном мире, лишь бы затея Папы Иоанна XV удалась.