Глава 3

Март (бересень), 989 год. Киев

Март в этом году выдался холодный. Да что там, снег как был, так и продолжал быть, разве что самую малость потеплело. Впрочем, самое начало месяца, весна лишь по дате. Но не по сути. И все равно не самое лучшее время года, и это я еще мягко выражаюсь. Надоели холода, хочу весенних дождей, распускающейся листвы, возможности высунуться на свежий воздух без шубы и шапки. Хочу, да вот только толку от моего желания ноль. Без палочки! Тут мне не там, где можно было заказать билет на самолет и отправиться греть подмороженную тушку в далекие тропические страны или на острова с прелестным климатом, что находятся буквально посреди океана.

Ладно, это я так, ворчу помаленьку. Ведь по сути дела идут отлично, планов громадье. Причем некоторые из них отличаются и вовсе грандиозным размахом. А покамест самый животрепещущий из них – затея относительно посредничества между Болгарией и Византией.

Конечно же все это держится в глубокой тайне от всех и вся. Да что там, даже прибытие посла секретится по полной. А он, клятый старый лис и двойной агент Доброга, уже прибыл и даже попал в цепкие лапы Бешеного. Аккурат со вчерашнего дня из бывшего главы Тайной Стражи нынешний глава тщательно и со вкусом выдавливает всю нужную информацию. И лишь в скором времени допустит его до беседы со мной. Соображения безопасности, чтоб им пусто было, но не только они. Таким типусам как Доброга, надо всегда напоминать, кто здесь главный! Иначе начнут сначала вилять, потом наглеть. А потом… да что там далеко ходить за примерами, ведь предал он своего бывшего хозяина, причем даже не задумываясь, едва только положение Владимира стало шатким. Сначала двойная игра, а потом… Забавно это, если со стороны смотреть.

Впрочем, пора собираться, «посла» встречать. Но не в одном из дворцовых залов, ведь он тут почти что тайно нарисовался, так что официоз не требуется. Лучше на свежем, пусть и морозном, воздухе. Одна из находящихся в пределах дворцового комплекса тренировочная площадка как раз подойдет. Пусть Добро-га посмотрит на давно знакомые тренировки варягов, заново вспомнит то ощущение мощи, которое всегда накатывает, когда воочию наблюдаешь за всем этим. Конечно, еще сильнее эти ощущения на поле боя, но подобное сейчас нереально.

Одно жаль – Змейка сейчас мне компанию не составит. Сейчас с близняшками возится и отрываться от них ради какого-то там Доброги не собирается. Об их здоровье беспокоится, хотя как по мне, так никакого серьезного повода даже не просматривается. Но материнский инстинкт, да еще в исполнении моей очаровательной валькирии – это нечто. Заранее сочувствую всем мамкам-нянькам, под чьей неусыпной опекой находятся близняшки. Они ж Роксану боятся до стука зубов и слабости в ногах, хотя та, помимо слов, ничего в их адрес и не учинила.

Меч с кинжалом на поясе, максимально облегченная, но не утратившая крепости броня тоже на своем месте. Ну и телохранители, появившиеся сразу, как только я вышел за пределы своих покоев. Тоже, так сказать, часть амуниции, положение обязывает, да и необходимость никто не отменял. Врагов у меня, Хальфдана Мрачного, много. И, что особо характерно, количество их покамест только растет. Знак успешности в какой-то мере. Неудачников здесь не ненавидят, их всего лишь презирают.

Ба, какие люди… и тоже с охраной. Гуннар Бешеный собственной персоной, рожа озабоченная, но вместе с тем крайне довольная.

– Здрав будь, Мрачный! – громогласно поприветствовал он меня, оказавшись рядом, и тут же снизил громкость почти до шепота. – Хорошо, что нашел тебя еще до того, как ты на встречу с Доброгой пошел.

– Да ну? Все равно там бы и встретились. А если нужно что перед встречей сказать, ты бы и, не застав меня тут, бедного Доброгу запер бы в чулане и держал там до нужного времени.

Откровенно заржал Гуннар, заухмылялись хирдманы охраны. Никак не привыкнут к странноватому для нынешнего времени чувству юмора своего ярла. Не привыкнут, но оно им явно нравится. А я что, мне оно тем паче забавно.

– Это верно, брат. Но лучше вот так вот, по дороге поговорить.

– Не спорю. Так что давай, поведай то самое. Особо важное и интересное. У тебя ж на лице написано, что от Доброги нечто особенное узнать удалось.

– У базилевса Василия все совсем плохо, даже хуже, чем я думал. Война с Самуилом, мятеж Варды, а еще начались перешептывания насчет отсутствия достойного наследника. Детей-то у него нет. Говорят, в детстве себе кое-что отшиб или отморозил, но с тех пор его постельные утехи вообще не интересуют. Да и просто ничего не может он там.

– Такие слухи давно ходят, – слегка скривился я, вспоминая читанное еще много лет назад. – Но раньше это никого не беспокоило. А сейчас значит…

– Да, именно сейчас. Империя зашаталась. Вот и решил базилевс своего братца из соправителей убрать. А на его место сестрицу поставить. Понимаешь, о чем я толкую?

Вот это фокус! От неожиданности я сбился с шага и чуть было не замер соляным столбом посреди коридора. Помотал головой, пытаясь прийти в себя от такого вот известия, после чего вновь выровнял шаг. Да уж, от подобных новостей лично мне ничего хорошего не светит.

– Владимир в Тмутаракани – невелика проблема. А вот он же как муж соправительницы ромейского базилевса… Тут уже могут возникнуть сложности.

– Вот и я беспокоюсь, Мрачный. Не дай Локи, случится что с базилевсом Василием, тогда Византия становится еще более недружественной, чем обычно.

– Не стоит о плохом, которое всего лишь может наступить. Не искушай богов, особенно затейника Локи. Магнус об этом поболее меня рассказать может.

– Знаю.

– Это хорошо, – выйдя на свежий воздух, я чуть дернулся от порыва холодного ветра. Погода, млин, «бодрила и радовала». – Что-нибудь еще из числа особо важного?

– Нет. К счастью, на этом все. Разве что, помимо нас двоих, Рогнеда напросилась. Приятно ей посмотреть на некогда опасного для нее человека. Женские штучки…

– Они самые.

Вновь на ум пришла Змейка. Вот уж у нее мысли порой бродили по совсем причудливым траекториям. Сплетение чисто женских заморочек и особенностей девы-воительницы, отягощенное моим влиянием родом из далекого будущего. Адский коктейль! Так что на ее фоне Рогнеда – это так, мелочи жизни.

– А с Рогнедой, брат, все сложно, – не унимался Бешеный. – Я-то сейчас вижу, а скоро многие заметят ее к тебе интерес.

– Сохрани Один от подобного, – тяжко вздохнул я, понимая, что одного этого будет явно недостаточно. – У меня Змейка, а у нее, помимо всего прочего, детки от Владимира. На кой ляд мне подобные сложности?

– Мое дело сказать. Ты ярл, ты и думай.

– Тоже верно. Да, я надеюсь, что Доброга увидит ОБЫЧНЫЕ учебные поединки и прочее?

– Само собой, – изобразил негодование Бешеный. – Кто ж ему, гадюке подколодной, тайны открывать станет. Никакого нового оружия, лишь привычные мечи, щиты да бывшие его собратья. Разве что потоки презрения на своей шкуре почувствует, ну да то не наша забота.

Это верно, не наша. Более того, мне будет хоть малость, да приятно понаблюдать, как будет корчить бывшего главу Тайной Стражи. И плевать, что он сейчас наш агент, гнилое его нутро от этого не очистится.

Пришли. Знакомое и привычное зрелище тренирующихся варягов. Большая часть из них ко всему прочему лично знакома. Да-да, те самые, из числа еще того переяславского хирда. Личная, так сказать, гвардия, доверенно-перепроверенные, связанные клятвами на клинках и крови. Те самые, которые прошли годы битв, путь к власти, ее защиту. Надеюсь, что и в дальнейшем все будет складываться столь же успешно.

Глазастые, однако. Сразу завидели мою персону. Разумеется, никаких парадных приветствий, среди варяжской братии это не особо принято. Но пару раз стукнуть клинком о щит или схожим образом проявить уважение не к князю Киева, а к их ярлу – это они завсегда. А вот Доброги пока еще нет, чему особо удивляться не стоит. Гуннар все рассчитывает наперед. Сначала прибываем мы, а лишь потом приводят его.

Зато Рогнеда тут как тут. Раскрасневшаяся от мороза, с ноги на ногу переступает. Но это уже не от погоды, от нетерпения увидеть старого и не очень приятного знакомца. Вот такой вот собрался «комитет по встрече» – крайне малочисленный, но достаточный для поставленных целей. Только вот…

– Рогнеда, ты сегодня красива до такой степени, что я боюсь за своих воинов. Того и гляди будут больше внимания уделять женской красоте, а не клинку в руке соперника.

– Не льстите мне, князь… Далеко не все, – по лицу бывшей княгини Полоцкой было видно, что комплимент пришелся по душе.

– Да, все верно. Наши девы-воительницы если и посмотрят, то с долей зависти во взглядах.

Тут Рогнеда лишь улыбнулась. Она довольно неплохо знала о девушках, подобных Змейке. В том числе и о том, что те… не слишком гнались за красотой утонченного типа. Предпочитали совсем другие образы. По крайней мере, большая их часть. Впрочем, женская душа – те еще потемки, особенно в подобных областях. Как в двадцать первом веке, так и здесь.

Я хотел было продолжить перекидывание репликами с Рогнедой, но слова Гуннара заставили отвлечься от сего довольно приятного занятия и переключиться на то, ради чего мы здесь и оказались.

– Доброгу ведут.

Хм, а ведь так оно и есть. Идет-то он сам, но под такой «почетной охраной», которую иначе как конвоем я лично не назвал бы. И в глазах у той четверки хирдманов неприкрытое желание свернуть шею бывшему главе Тайной Стражи. И это еще в самом гуманном для того варианте. Остальные варианты я даже представлять себе не хочу, слишком много там будет откровенного «мяса», причем такого, от чего многим садистам заплохеет. Что поделать, не любят сохранившие верность исконным богам и традициям варяги таких вот… переметчиков. И плевать им на то, что он «и нашим, и вашим». Они парни простые, а их естественные душевные порывы достойны уважения. Это таким, как я и Гуннар, по своему положению приходится увлеченно копаться в куче дерьма, что именуется политикой. Так что, как говорил один мультяшный пингвин: «Улыбаемся и машем!» – С возвращением тебя в родные края, Доброга, – изображая искреннюю улыбку, произнес я. – Я тут подумал, что всякие дворцовые залы будут слишком привлекать внимание. Ну а тайные каморы в дворцовых подземельях под усиленной охраной… Грубо и одновременно неуважительно ко всем нам. Лучше уж так, на свежем воздухе, среди достойных людей. К тому же и болтать они не приучены. Не раз проверено.

– Ты тут правишь, великий князь, – не моргнув глазом отозвался Доброга. А потом еще и поклонился в пояс, признавая мою над собой власть. – Склоняю перед тобой голову. Но точно ли тут… безопасно? Не в смысле, что стрела просвистит, а насчет…

– Хирдманы еще с Переяславля. Большая часть – личная охрана конунга Хальфдана Мрачного, его семьи и побратимов. Моя в том числе. Успокоился?

На это высказывание Бешеного Доброге возразить было нечем. Старый и матерый лис понимал, что личная охрана правителя – это и впрямь серьезно. Приученные видеть и слышать, но молчать при любых обстоятельствах. Вернейшие из верных.

Зато присутствие Рогнеды нашего долгожданного гостя… нервировало. Более того, откровенно пугало. Больно уж она него пристально смотрела чуть ли не с гастрономическим интересом. Давнее знакомство с не слишком хорошими воспоминаниями, что тут еще скажешь.

Спустя несколько минут и нескольких фраз «ни о чем» настала пора перейти к делу. К делам, если точнее. Доброга, как я понял, был уже приведен в наиболее выгодное для нас состояние. Долгие беседы с Гуннаром, вид хирдманов, смотрящих на него с такой же гадливостью, как на таракана, присутствие Рогнеды, также не лучащейся миролюбием… Самое оно для морального подавления объекта!

– Гуннар мне многое уже передал, в том числе и о грядущем возвышении Владимира Тмутараканского, – заметил я, глядя не на посланника и одновременно нашего агента, а на тренирующихся хирдманов. – Мои поздравления передавать не стоит, он в них все равно не поверит. Зато можешь передать пожелания сидеть в Византии тихо и нос наружу не казать. А особенно не выпускать оттуда своего дядюшку. Кстати, как он там?

– В добром здравии и великой злобе. Пытается показать себя более ревностным христианином, чем сам царьградский главный жрец. Старается расширить земли Тмутаракани, стравливая племена касогов, используя при том наемников. Останавливает лишь малая доля злата в княжеской казне. Точнее останавливала, сейчас все может сильно измениться.

– Хорошо бы ему умереть, – задумчиво протянул Гуннар. – Совершенно обычным образом, свалившись с коня или вином опившись. Подумай над этим, Доброга. Тебе эта смерть тоже полезна будет. Сейчас ты лишь один из доверенных людей Владимира, а можешь стать самым доверенным.

– Я… подумаю.

Сама идея избавиться от столь вредного нам Добрыни не вызвала у Доброги душевного дискомфорта, но вот столь непосредственное озвучивание… Бедняга даже чуть не промахнулся, присаживаясь на один из используемых вместо стульев чурбаков. А было бы забавно, если б промахнулся. Например, раздался бы искренний смех Рогнеды. Эх, мечты!

В любом случае мысль озвучена, отторжения у объекта не вызвала. Вот пусть он теперь как следует поразмыслит. Надумает что полезное, сам поделится. Знает, что в столь полезном начинании мы ему точно посодействуем. А пока…

– Ты, Доброга, не сидеть сюда пришел, а по делам. Так что давай сначала решим насчет переговоров между царем Самуилом и ромейским базилевсом, – начал я. – В общем, с задумкой насчет переговоров мы согласны, готовы даже место предложить, которое должно устроить как Самуила, так и нас. Ты такой град Переяславец помнишь? Тот самый, что на землях болгар, но близко к порубежью Руси.

– Помню, – незамедлительно отозвался посланник от ромеев. – Удобно для Самуила, совсем хорошо для вас, но с чего базилевсу соглашаться на это место? Может не поверить, что, прибыв туда, уедет обратно живым и невредимым.

– Уедет. У него будет мое слово, собственное сопровождение в пять сотен воинов и близость росских земель, случись что непредвиденное.

– И ты будешь защищать базилевса?..

– Князь Хальфдан ценит свое слово, – холодно процедил Гуннар. – И не какому-то там базилевсу, замешанному во многих клятвопреступлениях и гнусностях, в этом сомневаться. К слову, он и притягивает к себе такую же гнусь, как коровья лепешка – стаи зеленых мух. И самая жирная муха на сей день – князь Владимир. Прекращай вилять, Доброга, вспоминай, кто отдает тебе приказы – Владимир или мы.

Доброга понимал, что его истинные хозяева здесь, во граде Киеве. Вот и не рыпался, зная, что нескольких слов и малой грамотки в нужные руки будет достаточно, чтобы Владимир вкупе со своим дядюшкой долго и затейливо рвали предателя в застенках. А заодно и его близких, по славным ромейским обычаям, которые переняли легко и с наслаждением. Ведь обычаи эти для некоторых очень близки, ибо позволяют отбросить в сторону такие понятия, как честь, гордость, забыть о принципах и многих поколениях предков.

Гуннар снимал с Доброги тонкую, завивающуюся на зимнем солнышке стружку, не обращая внимания на периодически раздающиеся попискивания. А если без метафор, то выбивал наиболее удобные для нас условия. Впрочем, делал это аккуратно, чтобы нашего двойного агента не заподозрили ни в чем этаком. Рогнеда с удовольствием наблюдала за «процедурой», иногда вставляя ядовитые словечки. Ну а мне оставалось лишь парой слов подтверждать принимаемые решения. И лишь после утрясания главного вопроса начать выяснять интересное лично мне. Те нюансы, о которых Бешеный просто не мог догадаться порасспрашивать. Образ мыслей не тот. Время не то.

– Может ли нынешний пока еще соправитель Василия, его младший брат Константин, начать свою игру? К примеру, договориться с Вардой?

– Нет. Он слаб, труслив, в вечном страхе за свою жизнь, – не колеблясь ни мгновения, ответил Добро-га. – Отречется и забьется в нору. Ну скроется в одной из своих вилл, окружив себя наемниками, и будет тоскливо выть на луну, пока не уверится, что его не хотят отравить или зарезать.

– А что, действительно не хотят?

– Никому не нужно. Он слаб, управляем, хоть и жесток от той же слабости. Всем выгоден был такой соправитель. А перестав им быть, он становится просто пустым местом. Его могут убить, но лишь после смерти Василия. Так, на всякий случай. И сделает это скорее всего Анна, жена Владимира.

Забавно. Вот только, несмотря на юмор ситуации, предположение Доброги выглядит до ежиков логично. Это в знакомой мне ветке истории Анна оказалась инструментом в политической игре, а не самостоятельным игроком. Здесь же, с учетом изменившихся нюансов, у нее появился шанс вылезти на первые роли. Ну а наш агент еще и лично с ней знаком, значит, может делать определенные выводы. И сделал, после чего принес нам в клювике. И вот еще что…

– Отношения между Анной и Владимиром, какие они?

– Спокойные. Без тени чувств, оба воспринимают этот союз как необходимый обоим. А сейчас еще и как путь к власти для одной и к восстановлению былого величия для другого.

– Для нас было бы лучше нечто иное, – скривился Гуннар, понимая, что на отсутствии чувств и свары не раздуть. – Но ты все же жди, следи, сообщай.

– Погоди, – внезапно вскинулась Рогнеда. И я уже знал, о чем она спросит. – Мой сын. Что с ним?

Ну все, сейчас ей настроение быстро на ноль помножат. В очередной раз, что характерно. Всем кроме нее было ясно, что Всеволод находится под абсолютным влиянием своего отца и за прошедшее время ничего к лучшему не поменялось. Разве что к худшему. Владимир Святославович вкупе с Добрыней усердно выковывали из того возможное орудие мести. Раздувалась повышенная ненависть к тем, кто являлся причиной лишения власти над обширными и богатыми росскими землями. Да еще и приправлялось наличием среди наставников парочки христианских священников фанатичного образца. В общем, разжигание ненависти к «язычникам и демонопоклонникам» шло полным ходом. Жестко, цинично, но… эффективно. Чего-чего, а ума у Добрыни не отнять. Ну а практически всегда слушающийся его племянник, Владимир Святославович Тмутараканский, лишь закреплял в реальности идеи своего родича и главного советника.

Вскоре Рогнеда, выслушавшая ожидаемую всеми, кроме нее самой, порцию неприятных вестей о сыне, удалилась. Понимаю, такое лучше переваривать в одиночестве или в компании, кхм, одноразового партнера. Скорее всего будет именно последнее, благо Рогнеда женщина красивая, а такой не составляет ни малейшего труда отловить случайного хирдмана по дороге в собственные покои.

А у оставшихся оставались дела. Та самая шлифовка, доведение до ума договоренностей насчет желаемого времени, воинских сил, сопровождающих каждого из участников, приблизительное устройство полнейшего нейтралитета Переяславца и все в этом роде. Долго, нудно, но без этого никуда.

* * *

Мы обсуждали, а пара хирдманов из числа наиболее ловко и быстро пишущих, скребли перьями по бумаге. Потом из этих набросков родится столь нужный документ. Родившись же, отправится на окончательное согласование и подпись к царю Самуилу и базилевсу Василию II. Только после этого место, время и общий ход проведения переговоров будут официально объявлены. Да-а, хлопотная ты наука, дипломатия. Зато полезная. Верно говорят, что порой перо оказывается эффективнее меча.

Дипломатия… Новый Йомсборг, спешно воздвигаемый на землях ливских племен. Да, те самые буйные йомсвикинги, что путем дипломатических интриг начали становиться этаким форпостом на Балтике. Полезным, нужным форпостом. И с этими союзниками еще долгое время придется обращаться максимально бережно, как с хрупкой фарфоровой вазой.

Союз венедских племен. Лютичи, бодричи, ободриты, а также иные, что помельче, но той же веры, того же языка и крови. И с тем же нежеланием склонять головы под меч и крест посланцев Рима в целом, а также германских и польского князей в частности. Не зря они прислали к нам общего от всего племенного союза посланника, который был встречен со всем почетом, ничуть не хуже, чем посол той же Польши или Болгарии. Хотя нет. Не так. Послу венедов показали. Что он ценен и важен, а еще союзен, в отличие от других. И эти самые «другие» тоже все хорошо поняли. Дураков в Киеве держать не принято, иначе вместо истины получат правители иных стран немалое количество отборной лапши на уши. И будут до-олго кушать неизвестное здесь по названию, но понятное по сути блюдо из обмана.

В общем, явление ко двору венедского посла стало очередной оплеухой многим европейским властителям. Ну а как же, ведь венеды – дикие племена, варвары, которых пытались «к их же благу» сделать частью христианского мира, пусть и против воли и в качестве покорных слуг назначенных князей. А вот не вышло… Потому и злобятся, вспоминая 983 год и то кровавое восстание, во время которого уничтожались почувствовавшие было себя неуязвимыми захватчики, резались предатели и соглашатели из числа славян. Заодно «множились на ноль» спешно выстроенные твердыни христианского мира: церкви, монастыри… Жаль только, что наступательный порыв венедских племен захлебнулся, не смогли они прорваться совсем уж в глубину вражеских земель. А помощи никто не прислал. Да, это очередной камень в огород того, кто ранее сидел на Киевском престоле. Ведь тогда всем было ясно, что еще небольшое усилие и удастся не просто вернуть завоеванное для Священной Римской империи Оттоном I Великим, но и откусить еще кусок земель в пользу хоть венедов, хоть того, кто придет им на помощь. Венедские вожди не поскупились бы, одаряя союзников. Но нет! И не поймешь теперь, что остановило Владимира – опаска или заранее имеющиеся планы насчет нежелания ссориться с христианскими странами.

Ну да ладно, это дела минувшие, да к тому же я к ним отношения никакого не имел. Не было меня тогда здесь. Зато теперь в Киеве посольство венедов и глава его – Земомысл по прозванию Гневный. Могучий воин, умный человек, пользующийся влиянием и уважением среди племен венедского союза. Вот только дипломат из него, как из меня игрок на гуслях!

Это печалило. Слишком уж шумно и громко он себя вел, особенно при встречах с посланниками иных земель. Тех самых, которые имели отношение к бедам его сородичей. И порой такое начиналось, от чего тот же Магнус за голову хватался. Простое «бряцание оружием», откровенные угрозы, обещания оторвать головы всем и вся, включая Мешко Пяста и Оттона III. Шума было много, вреда – тоже. А ведь умный человек, но совершенно не контролирующий свои естественные душевные порывы.

Надо признать, причины у него все же были. Постоянные набеги подвластных Мешко Пясту князьков на земли венедов, порой переходящие в полноценные вторжения с участием великокняжеского войска. Но надо же и голову на плечах иметь! И не просто иметь, а разумно пользоваться ее наличием.

Земомысл же полностью оправдывал свое прозвание. Источал гнев и ярость по всем возможным направлениям, то и дело доставая даже меня. Сменить его так быстро возможности не было. Да и вообще он пользовался сильной поддержкой тех, кого я называл, по аналогии с родным временем, «суперястребами». Они ну очень сильно хотели, заручившись поддержкой Руси, немедленно начать полновесную такую войнушку. И втолковать этой части венедских лидеров, что всему свое время, было… чрезвычайно затруднительно. Отсюда и договор между Русью и Венедским союзом покамест заключили лишь торговый и самую малость оборонительный.

Что значит «самую малость оборонительный»? Да то и значит. Мы обязались вмешаться лишь в случае, если произойдет не рядовой набег с целью малость укусить и уйти либо попытка отхватить краешек земель, а лишь при полноценном таком вторжении с угрозой самого существования венедов как общности. Решение половинчатое, вынужденное. Но единственно реальное. Мы, после неслабой такой войны с печенегами, возможного похода на хазар и с угрозами со стороны Византии просто не могли тратить и так оскудевшие ресурсы на откровенные авантюры венедов.

Всему свое время. Вот щелкнем по носу хазарского кагана, причем наверняка хватит лишь угрозы для возвращения Белой Вежи и с ней денежного выкупа «за беспокойство» и пролитую кровь. Затем разобраться с затеей насчет переговоров между Болгарией и Византией… А вот потом можно будет сконцентрироваться и на подготовке к серьезной игре вокруг венедов. Но не просто так, а одновременно крепя оборону на новообразовавшихся южных рубежах. Всегда стоит быть готовым к любым неожиданностям. Не мы такие, мир вокруг нас такой. Какой? Кровавый, жестокий, не прощающий ошибок и вместе с тем до безумия интересный и завораживающий. И это мне нравится.

Загрузка...