Стажерка

Глава 29 Командор

Меня все же переправили на «Вьюнок». Исследовательский корабль был больше нашего бота в несколько раз, но вот медкапсулы в нем оказались похуже, так что пришлось мне чуть не сутки в такой валяться — капилляры и мышцы она восстановила быстро, но вот провести такую же быструю очистку не могла. Оставлять как есть было нельзя. И не только потому, что «негоже девицам с синими руками ходить», но и потому, что это было чревато воспалениями или гангреной.

Через пару часов, когда основные процедуры были завершены, ко мне заглянул Муоз.

Я радостно приветствовала его, поблагодарила за то, что вызвал помощь и дал разрешение на швартовку «Вьюнка» к боту. Но он выглядел подавленным, на мои слова почти не реагировал, только словно сжимался и сжимался.

— Не благодари. Я повел себя подло по отношению к команде. Предал их…

— И спас меня! И их, кстати, тоже! Если бы они довели дело до конца, как планировали, неприятностей у них было бы намного больше!

— Надо… надо было какой-то другой выход найти… Но я не смог…

Как могла, я попыталась убедить его, что он поступил правильно, однако он так и не оттаял. Тогда я решила резать по живому — попросила его рассказать, что за блажь напала на команду? Ведь ничего не предвещало такого развития событий.

Сбивчивый, отрывистый рассказ лекаря-целителя Муоза потряс меня до глубины души.

Упомянув, что бот «Феникс» был по-настоящему легендарным, а его команда у всех посторонних внушала лишь глубокое уважение, он пожал плечами: «просто никто не знал как устраиваются у нас дела».

А дела устраивались довольно затейливо. В большинство рейсов команда брала с собой двух девушек из домов радости. Рейсы были долгими, по три-четыре месяца, а если в пояс Койпера, то и на полгода-год. Девушки эти нигде в списках не значились, но слухами космос полнится, так что желающих всегда было много. Девушки работали на износ весь рейс, обслуживая всю команду. А у команды десантников были возможности отблагодарить девушек по-царски, ведь из добытого на астероидах всегда можно было что-то оставить себе на память и подарить хорошей подруге.

Так получилось, что последние два рейса «Феникс» летал на ближних рейсах, вокруг Сатурна, на спутниках которого было несколько домов радости, так что команда никого с собой не брала, отдыхали при перевалках, и все было хорошо.

Когда я вытащила их из-под носа пиратов, последовал неожиданный приказ лететь на Марс. А оттуда — дальний рейс, сначала на это нашу межзвездную комету, потом чуть дальше, там еще одну комету, долгопериодическую, нужно было еще обследовать. Взять девушек на Марсе они не смогли, мимо Сатурна с его спутниками пролетели без остановок, слишком неудобная бы вышла траектория. Очень кстати я им под руку подвернулась. И созрел план уговорить меня лететь с ними. Нет, не в качестве барышни из дома радости, поначалу просто думали, что женское присутствие в полете им будет нелишним, какое-никакое развлечение.

А пока мы летели от Марса до Цереры, случилось невероятное. Факир влюбился. В меня (не пойму, как я этого не сумела заметить). Но перед стартом с Цереры состоялась та сценка. Факир смотрел, смотрел, как Ива Рокир меня целует, как я ему отвечаю… И что-то у него в голове сорвалось. Ворвался к кэпу, устроил истерику. Назвал шлюхой, позвал всю команду присоединиться…

Ревность. Вот как это называется. Но кто же думал, что она вот такое выражение получит?

Потом поутих немного, сказал, что нужно стажерку проучить как следует, а потом он заделает ей (то есть мне) ребенка и отправится в отпуск, тетешкаться с женой и ребенком. На пару лет у него отпусков точно накопилось…

Тут я не удержалась и, проигнорировав информацию о жене и ребенке, спросила: как можно накопить два года отпусков? По нормативу каждый год у тех, кто работает в космосе, должно быть минимум восемь недель на Земле. Обычно это оформляется как отпуск, но используют его все по-разному.

— Основа команды уже больше десяти лет на Земле не была. Некоторые меньше. Я вот, только четвертый год с ними. Свис семь лет. Остальные с кэпом уже лет двадцать работают, даже больше. И отпуска у них земные были очень давно.

Какой кошмар. Это же совершенно недопустимо! Куда смотрит искин?

Мне вдруг стало понятно, почему команда так себя вела. Почему так вел себя Георг-Факир. Невозможно столько лет в отрыве от Земли работать. И дело не только в здоровье, которое в условиях локальной гравитации сильно страдает — различия в силе тяжести у стоящего человека в голове и ногах различается совсем немного, без специальных приборов не заметить, но организм этот рассинхрон не любит даже больше, чем полную невесомость. Поэтому кресла у пилотов — ложементы — находятся почти в лежачем состоянии. Поэтому важно регулярно принимать лежачую позу, хотя бы ненадолго, по 3–4 раза в день, выравнивая силу притяжения по всему телу. И отпуск проводить на Земле, где гравитация планеты более или менее выравнивает эту разницу, дает организму прийти в себя. Ведь даже там на экваторе сила тяжести немного меньше, чем на полюсах из-за центробежной силы, вызванной вращением Земли, но, находясь в одной местности, разница практически незаметна. А еще из-за постоянного замкнутого пространства, из-за ощущения, что за тонкой перегородкой — враждебная бесконечность, очень страдает психика, что и случилось с командой. Ну, в этом я и сама убедилась.

Я видела командора во второй раз в жизни. А говорила с ним впервые.

Лежа в медкапсуле «Вьюнка», я смотрела на его совершенно лысый череп, добрые веселые глаза… и не могла понять, почему его все так боятся.

— Отважная Марфа, гроза пиратов и зарвавшихся десантников, — с мягкой улыбкой, но язвительной интонацией, он покачал головой. — И вот что мне теперь с тобой делать?

— Ничего не надо делать. Были тут уже… делатели…

Командор рассмеялся.

— Не обижайся на них, девочка. Виновен только капитан Зоров. Он очень хотел доказать, что женщинам нечего делать в космосе, а ты оказалась бы прекрасной иллюстрацией этого постулата, он давно искал такую возможность.

— Он же был против моего присутствия в команде!

— Мастер интриги, здорово все провернул. Ему не подчинился только его лекарь, маг, который вызвал и меня, и «Вьюнок». И еще парочка парней, которые остались в своих каютах и на «общий просмотр» не пошли. Они ничего не сделали, чтоб не допустить такой ситуации, командира не могли подвести, но хоть не участвовали в этой вакханалии.

— Командор… Я тут немного поговорила… Возможно, капитан Пион не так виноват. Да его ребята тоже… Говорят, они уже девять лет не были на Земле, а на грунте стояли короткими урывками, по одному-два дня. Или, как на Марсе в последний раз, три дня в госпитале. Это… это недопустимо. Психика такого не выдерживает, вам любой медик скажет. Им нужна реабилитация. Хотя бы пару лет на Земле, чтобы они вернулись к нормальной жизни.

— Хм, может быть, ты и права… Но почему ты защищаешь их? Они тебе так понравились?

— Совсем не понравились. Просто я терпеть не могу несправедливости. А то, что они столько лет в космосе, виноваты не столько они, сколько те, кто не принял вовремя мер.

— Да… лучший экипаж… лучший десант… Чудовищной сложности миссии… Я должен был бы сам об этом подумать, но вот, не уследил.

Он помолчал. В палату заглянул Фил, но, увидев, с кем я говорю, сделал круглые глаза, и поспешно исчез.

— Мне ужасно неудобно разговаривать лежа, командор. Обещают, что уже к ужину я смогу удрать отсюда. Может быть… поговорим позже, если у вас действительно есть серьезный разговор.

Командор рывком поднялся и расхохотался.

— Девочка, у тебя нет никакого чувства субординации!

— Оно есть… но я все время о нем забываю, — смутилась я.

Субординация — это то, что в меня пытались вколотить последние два года в академии. В войсках и полиции всегда есть четкая пирамида командования, нарушать которую чревато. Даже не припомнить, сколько раз я попадала в лапы робота-экзекутора и под дружеские тычки курсантов. Но, похоже, вколотить ее в меня, оказалось им не под силу.