Среди планет

Глава 8 «У ЛИС ЕСТЬ СВОИ НОРЫ, И У ПТИЦ ЕСТЬ СВОИ ГНЕЗДА…»

[Стих кончается так: «… и только Сын Человеческий не имеет, где приклонить голову»]

/Евангелие от Матфея, гл. 8, стих 20/

Первой заботой Дона было найти отделение МТТК — Межпланетной телевизионной и телеграфной компании — и отправить радиограмму родителям. Но он не смог сразу покинуть корабль; пассажиры должны были, во-первых, сдать документы для проверки, а затем подвергнуться обыску и допросу. Прошло несколько часов, а Дон все сидел перед дверью в кабинет службы безопасности, ожидая своей очереди на допрос. Из-за своего необычного статуса он оказался самым последним.

Он был голоден и утомлен ожиданием, руки его от плеч до кистей болели от уколов, посредством которых проверялся иммунитет к различным местным заболеваниям, особенно грибковым инфекциям. Поскольку он жил здесь раньше, иммунитет у него сохранился. Ему очень повезло, так как иначе пришлось бы провести на карантине несколько недель и сделать еще кучу прививок. Он массировал руки и уже подумывал, не пора ли устроить скандал, когда дверь открылась и его позвали.

Дон вошел внутрь. Офицер Орбитальной гвардии сидел за столом и просматривал его документы.

— Дональд Харви?

— Да, сэр.

— По правде говоря, ваше дело ставит меня в тупик. Мы без труда установили вашу личность — отпечатки ваших пальцев совпадают с зарегистрированными на Венере в прошлом. Но вы не являетесь гражданином Венеры.

— Являюсь! Моя мать родилась здесь.

— М-да… — офицер забарабанил пальцами по столу. — Я не юрист. Я понимаю, что в чем-то вы правы, но ведь, когда родилась ваша мать, не было даже такого понятия, как Республика Венера. Получается, что ваш случай спорный и не имеет прецедентов.

— И каков же мой статус? — медленно спросил Дон.

— Я не знаю. Я не уверен, есть ли у вас законное право оставаться здесь.

— Но я и не собираюсь оставаться! Я здесь всего лишь проездом.

— Вот как?

— Я направляюсь на Марс.

— Ах, вы опять об этом! Я ознакомился с вашими документами и могу вам только посочувствовать. Постарайтесь быть благоразумнее.

— Я направляюсь на Марс! — настойчиво повторил Дон.

— Конечно, конечно! А я собираюсь в рай после смерти. Но пока вы находитесь на Венере, нравится вам это или нет. Мистер Харви, я решил отпустить вас.

— Да? — удивился Дон. Ему и в голову не приходило, что его могли лишить свободы.

— Да. Не думаю, что вы представляете угрозу для Республики Венера, и мне не хочется отправлять вас в карантин на неограниченный срок. Постарайтесь вести себя тихо и обязательно сообщите по телефону свой адрес, когда найдете, где остановиться. Вот ваши документы.

Дон поблагодарил его, взял свои вещи и быстро вышел. За дверью он остановился и некоторое время растирал зудящие от уколов руки.

У причала, прямо напротив здания, была пришвартована амфибия; ее водитель скучал у штурвала. Дон сказал:

— Извините, я хотел бы послать радиограмму. Вы не подскажете, где я могу это сделать?

— Конечно, подскажу. Контора МТТК, улица Боконона на Главном острове. Вы прилетели на «Наутилусе»?

— Да. А как туда добраться?

— Садитесь. Минут через пять я отправляюсь. Там есть еще пассажиры?

— По-моему, нет.

— Ваша речь не похожа на местный диалект. — Водитель окинул его взглядом.

— Я воспитывался здесь, — ответил Дон, — но мне пришлось на несколько лет уехать, чтобы продолжить обучение.

— Только что прошел проверку?

— Да, только что.

— Поздравляю с возвращением. Нигде не бывает так хорошо, как дома.

Водитель с любовью окинул взглядом начинающее темнеть небо и темную воду.

Вскоре он включил двигатель и отвязал швартовы. Маленькое судно медленно поплыло по узким каналам, огибая острова и построенные прямо в воде дома. Через несколько минут Дон высадился в начале Бокононстрит, главной улицы Нью-Лондона — столицы планеты.

Улица, переполненная людьми, была узкой, извилистой и довольно грязной. По обеим сторонам сквозь густой туман сияли огни реклам. Одна из них гласила: «Вступайте в армию!!! Родина нуждается в вас». Другая, еще большими буквами, призывала: «Пейте кока-колу производства нью-лондонского филиала заводов кока-колы».

Оказалось, что здание МТТК находилось в нескольких сотнях ярдов от пристани, почти на противоположном конце Главного острова. Его легко было найти: оно было самым высоким на острове. Дон перебрался через заграждение, окружавшее здание, чтобы вода не заливала дверь, и вошел внутрь. Он оказался в местном отделении Межпланетной телевизионной и телеграфной компании. За конторкой сидела молодая девушка.

— Я хотел бы послать радиограмму, — сказал он.

— Пожалуйста, мы к вашим услугам. — Она передала ему бланк и ручку.

— Спасибо.

Дон составлял сообщение, морща лоб от напряжения. Он старался, чтобы его послание не вызвало у родителей особого волнения и в то же время дало им как можно больше информации о сложившемся положении. И все это нужно было выразить минимумом слов.

Наконец он вернул бланк в окошко. Увидев адрес, девушка подняла брови, но ничего не сказала. Она сосчитала количество слов, заглянула в справочник и сказала:

— Это будет стоить сто восемьдесят семь кредитов и пятьдесят центов.

Дон отсчитал деньги, с тоской отметив, что это проделало большую брешь в его бюджете. Она взглянула на банкноты и вернула их.

— Вы что, смеетесь надо мной?

— В чем дело?

— Вы суете деньги Федерации. Вы хотите, чтобы у меня были неприятности?

— О! — Дон снова почувствовал что-то вроде тошноты. В последнее время это ощущение стало почти привычным для него.

— Послушайте, но я только что прибыл на «Наутилусе». У меня просто не было времени обменять деньги. Можно мне послать это сообщение наложенным платежом?

— На Марс?

— Что же мне делать?

— Знаете, тут есть банк, вниз по улице, на противоположной стороне. На вашем месте я бы обратилась туда.

— Так я и сделаю. Спасибо.

Дон уже взял свой бланк, когда девушка остановила его.

— Я могу принять вашу радиограмму, если хотите. А вы можете заплатить в течение двух недель.

— Вот как? Большое спасибо?

— Не благодарите. Все равно радиограмма будет отослана только через две недели, а к тому времени вы заплатите.

— Через две недели? Но почему так долго? — Потому что Марс сейчас находится по ту сторону Солнца и радиосигналы туда не проходят. Вам придется подождать.

— А почему нельзя воспользоваться ретрансляционными станциями?

— Сейчас идет война. Разве вы об этом не знаете?

— О! — Дон почувствовал себя дураком.

— Мы все еще принимаем частные сообщения по каналу Земля-Венера в оба конца, хотя они и могут быть искажены цензурой. Но мы не можем гарантировать, что ваша радиограмма будет передана через Землю на Марс. Если бы у вас был кто-нибудь на Земле, чтобы принять радиограмму…

— Боюсь, у меня там никого нет.

— Может быть, это и к лучшему, потому что они все равно не передали бы сообщение, даже если бы у вас и нашелся знакомый, согласившийся заплатить за него. Цензоры Федерации не пропустят. Поэтому давайте мне ваше сообщение, я зарегистрирую его. Заплатите позднее. — Она взглянула на текст радиограммы.

— Похоже, вы попали в неприятное положение. Сколько вам лет… — она взглянула на подпись, — … Дон Харви?

Дон ответил.

— Да-а… вы выглядите старше. Я старше вас; могу взять на себя роль вашей бабушки. Если вам потребуется какая-нибудь помощь, заходите сюда и спросите бабушку Изабель — Изабель Костелло.

— Спасибо, Изабель!

— Не стоит благодарности. Это стиль обслуживания МТТК.

Она дружески улыбнулась ему. Дон вышел, чувствуй себя сконфуженным.

Банк стоял в самом центре острова; Дон помнил, что проходил мимо него. Надпись на стекле витрины гласила: «Американо-Гонконгский банк». Она была крест-накрест заклеена, а под ней было выведено от руки белой краской: «Нью-лондонский трест и Компания по инвестированию». Дон вошел и встал в самую короткую очередь.

Вскоре он рассказывал о своем деле. Служащий за конторкой указал пальцем на другой письменный стол: «Обратитесь туда». За этим столом сидел пожилой китаец, одетый в длинную черную мантию. Когда Дон подошел к нему, он встал, поклонился и спросил:

— Чем могу быть полезен вам, сэр?

Дон снова объяснил, чего он хочет, и положил пачку банкнот на стол. Человек посмотрел на деньги, но не притронулся к ним.

— Мне очень жаль… Но в чем дело?

— Уже истек срок, когда можно было законно обменять деньги Федерации на деньги Республики.

— Но я не мог это сделать. Я только что прибыл.

— Я очень и очень сожалею. Но ведь не я установил это правило.

— Что же мне теперь делать?

Служащий закрыл глаза, затем открыл их.

— В этом несовершенном мире деньги необходимы. Есть ли у вас что-либо, что вы могли бы предложить в качестве залога?

— По-моему, нет. У меня есть только одежда и багаж.

— И никаких драгоценностей?

— Ах да, у меня есть кольцо, но я думаю, что оно ничего не стоит.

— Дайте мне взглянуть на него. Дон достал кольцо, присланное доктором Джефферсоном, и передал служащему. Тот вставил в глаз увеличительное стекло и осмотрел кольцо.

— Боюсь, что вы правы. Это даже не янтарь — всего лишь пластмасса. Тем не менее — пусть оно будет символическим залогом, для честного человека этого достаточно. Я могу предложить вам пятьдесят кредитов.

Дон взял кольцо и повертел его в руках. Кольцо не могло стоить даже десятой части этой суммы… к тому же его желудок напоминал о том, что пора бы и подкрепиться. И все же мама потратила вдвое больше денег, чтобы это кольцо попало к ней (или бумага, в которую оно было завернуто, поправил он себя). Смерть доктора Джефферсона тоже была каким-то образом связана с этим дешевым кольцом. Он вновь надел его на палец.

— Это было бы нечестно. Пожалуй, я лучше попробую найти работу.

— У вас есть гордость. Всегда можно найти работу в новом растущем городе. Желаю удачи. Когда устроитесь на работу, приходите к нам, и мы дадим вам аванс под будущий заработок.

Служащий засунул руку куда-то в складки своей мантии и вытащил банкнот в один кредит.

— Но прежде всего — вам нужно поесть: решения лучше принимать на сытый желудок. Окажите мне честь, примите это, как подарок человеку, впервые прибывшему на нашу планету.

Гордость Дона говорила ему «нет», но желудок крикнул «да!». Дон взял банкнот и сказал:

— Благодарю вас! Это очень благородно с вашей стороны. Я верну долг при первой же возможности.

— Лучше отдайте его брату по духу, который будет нуждаться.

Служащий нажал кнопку на своем столе и встал. Дон попрощался и вышел.

У дверей банка он заметил какого-то человека, который, казалось, стоял здесь без определенной цели. Он пропустил Дона, затем последовал за ним, но Дон не обратил на это никакого внимания, занятый своими мыслями. Постепенно он начал понимать, что с ним произошла катастрофа. Он потерял опору и не видел способа исправить положение. Всю жизнь он прожил обеспеченным человеком; он ни разу не ощутил на себе основной принцип человеческого существования — необходимость постоянных усилий, чтобы обеспечить себя необходимым. Иногда это возвышает человека, но чаще он проигрывает в этой игре, а иногда и погибает.

Но Дон не собирался сдаваться. Пройдя полсотни ярдов по грязной улице, он несколько воспрянул духом и попытался спокойно оценить ситуацию. Он был в ста миллионах миль от Марса, и не было никакой возможности послать сообщение родителям. Не так уж легко будет прожить здесь две недели, поскольку он остался совершенно без денег, да и еще при здешней дороговизне.

Нищий, голодный, без крыши над головой… без друзей, даже без знакомых, если, конечно, не считать Сэра Исаака. Но дракон был далеко, на другой стороне планеты, и не стоило рассчитывать на него.

Дон намеревался решить проблему питания немедленно, используя банкнот, полученный от банковского служащего. Он вспомнил, что неподалеку был ресторан, но в противоположном направлении, и резко остановился. Сзади на него налетел какой-то человек.

Дон извинился и заметил, что это тоже китаец. Он принял этот факт без какого-либо удивления, поскольку почти половина наемных рабочих, попавших сюда по контракту в первые годы существования колонии на Венере, были жителями Востока. Однако лицо этого человека показалось ему знакомым. Кто бы это мог быть? Может быть, один из пассажиров «Наутилуса»? И вдруг он вспомнил, что видел этого человека в порту, там, где начиналась главная улица.

— Это я виноват, — сказал человек. — Нужно было смотреть, куда иду. Извините, что я налетел на вас.

Он улыбнулся Дону.

— Нет, — сказал Дон, — это я виноват. Я вдруг решил повернуть обратно.

— В банк?

— Что вы хотите сказать?

— Это, конечно, не мое дело, но я видел, как вы выходили из банка.

— Я, собственно говоря, возвращался не в банк, — ответил Дон. — Я вспомнил, что где-то в той стороне видел ресторан.

Человек взглянул на вещи в руках у Дона.

— Только что прибыли?

— Да, на «Наутилусе».

— Думаю, что вам не следует идти в тот ресторан, если не хотите выбросить деньги на ветер. Этот ресторан — для богатых туристов.

Дон вспомнил, что в его кармане лежит один-единственный кредит, и с беспокойством спросил:

— Где же здесь можно перекусить? Где я могу найти хороший, но дешевый ресторан? Человек взял его за руку.

— Я вам покажу. Тут есть одно место на берегу. Хозяин — мой кузен.

— Вы знаете, мне не хотелось бы утруждать вас.

— Мне это ничего не стоит. Я и сам как раз собирался перекусить. Между прочим, меня зовут Джонни Линг.

— Рад познакомиться, мистер Линг. Меня зовут Дон Харви.

Ресторан стоял в одном из узких переулков в начале Боконон-стрит. Вывеска гласила: «Ресторан „Двух миров“. Имеются столики и для леди. Приглашаются космические путешественники». Три неуклюжика стояли у входа, вдыхая аппетитные запахи и прижимая носы к стеклянной двери. Джонни Линг отстранил их и пригласил Дона войти.

За стойкой стоял толстый кантонезец.

— Привет, Чарли! — воскликнул Линг.

— Здравствуй, Джонни, — ответил толстяк и начал быстро говорить, мешая всевозможные слова, в том числе и неприличные, на китайском, английском, португальском и на языке свиста.

Одному из неуклюжиков удалось протиснуться в дверь, и он устремился к закускам, его копытца отчетливо застучали по полу. Удивительно быстро, несмотря на полноту, Чарли ринулся наперерез, схватил неуклюжика за ухо и вывел за дверь. Чертыхаясь, он подошел к витрине, взял не самый свежий кусок пирога и вернулся к двери. Он бросил пирог маленьким фавнам, и те дружно набросились на него.

— Если ты не перестанешь кормить их, Чарли, — сказал Линг, — то они так и будут тереться около твоего заведения.

— Занимайся лучше своими делами.

Несколько клиентов ели за стойкой. Они не обратили никакого внимания на инцидент. Линг нагнулся к хозяину и спросил:

— А задняя комната у тебя свободна?

Чарли кивнул и повернулся к ним спиной. Линг провел Дона через дверь-вертушку, и они оказались в небольшом узеньком кабинете. Дон сел и взял меню, прикидывая, что подешевле. Линг забрал у него меню.

— Позвольте мне угостить вас. Чарли — исключительно хороший повар.

— Но…

— Считайте себя моим гостем. Не спорьте. Я настаиваю.

В этот момент появился Чарли, причем вошел он совершенно бесшумно, приоткрыв полог занавески. Он обменялся с Лингом замечаниями на каком-то непонятном наречии, вышел и очень быстро вернулся с горячими хрустящими яичными трубочками. Аромат их был превосходен, и желудок Дона сам сделал выбор.

Яичные трубочки были великолепны, а за ними последовало блюдо, которое Дон не смог даже определить. Это, конечно, была китайская кухня, но не совсем традиционная. Дону показалось, что он чувствует в этом блюде вкус тех овощей, которые он ел на Венере еще ребенком, но он не был уверен. Словом, это было как раз то, что нужно: он ощутил приятную сытость и перестал о чем-либо беспокоиться.

За едой он незаметно начал рассказывать Лингу о себе, причем наиболее подробно остановился на событиях последнего времени, в результате которых он очутился на Венере. С этим человеком было легко разговаривать. К тому же сидеть в качестве гостя и молчать казалось Дону неприличным, поэтому он и разговорился. Наконец Линг откинулся на спинку стула и вытер рот.

— Да, вам крепко досталось, Дон. А что вы теперь намерены делать?

Дон невесело усмехнулся.

— Хотел бы я знать. Хорошо бы найти какую-нибудь работу и жилье. Мне нужно будет сэкономить достаточную сумму или занять ее, чтобы оплатить радиограмму своим родителям. Они, должно быть, очень беспокоятся обо мне.

— Разве у вас не было с собой денег?

— Конечно, были. Но это деньги Федерации. Здесь их не берут.

— А дядюшка Том не захотел обменять их? Он довольно жестокосердный человек, несмотря на все свои очаровательные улыбки. В глубине души он остался ростовщиком.

— Дядюшка Том? Так этот банкир — ваш дядя?

— Нет, я бы не сказал. Просто все его так называют. Когда-то он основал здесь нечто вроде ломбарда. Первые изыскатели приходили к нему и закладывали свои счетчики Гейгера. Он буквально грабил их. Очень скоро он завладел половиной приисков и заделался банкиром. Но мы по старой памяти все еще называем его дядюшкой Томом.

Дону показалось странным, что Линг слишком настойчиво отрицал какое-либо свое отношение к банкиру, но он не обратил на это особого внимания. А Линг продолжал:

— Вы знаете, Дон, ведь банк — не единственное место, где вы могли бы обменять свои деньги.

— Что вы имеете в виду?

Линг водил пальцем по столу, рисуя универсальный денежный знак.

— Конечно, в банке это можно сделать законно, но разве вас беспокоит это обстоятельство?

— Ну как сказать…

— Я не хочу утверждать, что место, которое я имею в виду, такое уж подозрительное. И вообще, на закон можно смотреть по-разному. Они ведь не спрашивали вас, когда утверждали этот закон? В конце концов, это ведь ваши деньги? Не так ли?

— Полагаю, что так.

— Это ваши деньги, и вы можете делать с ними все, что захотите. Но это — строго между нами. Надеюсь, вы понимаете?

Дон ничего не ответил, и Линг продолжал:

— Сейчас, рассуждая чисто теоретически, какая при вас сумма?

— Около пяти сотен кредитов.

— Покажите.

Дон замешкался. Тогда Линг резко сказал:

— Давайте, давайте. Неужели вы не доверяете мне? В конце концов, это ведь просто бумага.

Дон достал деньги. Линг взглянул на них, затем достал свой бумажник и начал отсчитывать банкноты.

— Некоторые из ваших крупных банкнот будет трудно реализовать, — сказал он. — Если я дам вам, скажем, пятнадцать процентов?

Деньги, которые он вынул, выглядели так же, как деньги Дона, с одной лишь разницей: на них была надпечатка «Республика Венера».

Дон быстро сосчитал в уме. Пятнадцать процентов от того, что у него было, составят семьдесят пять кредитов. Это не даст ему и половины нужной суммы. Он забрал свои деньги и стал засовывать их в бумажник.

— В чем дело?

— Меня это не устраивает. Я сказал вам, что мне нужно сто восемьдесят семь кредитов и пятьдесят центов, чтобы заплатить за радиограмму.

— Тогда я дам вам двадцать процентов. Я иду вам навстречу, потому что вижу перед собой молодого человека, попавшего в затруднительное положение.

— Двадцать процентов… Около ста кредитов? Нет.

— Будьте же разумны. Я не смогу реализовать их с выгодой; я даже могу потерпеть убыток. Деньги, вложенные в дело, приносят сейчас примерно восемь процентов, в зависимости от того, как пойдут дела. А ваши деньги придется пока припрятать; значит, я буду терять на них восемь процентов ежегодно. Если война продлится долго, получится чистый убыток. Чего же вы хотите?

Эта финансовая теория была выше понимания Дона; он просто знал, что любая сумма, которая будет ниже стоимости радиограммы на Марс, ему не нужна. Он помотал головой. Линг пожал плечами и собрал деньги.

— Как угодно. Послушайте, а у вас довольно красивое кольцо.

— Рад, что оно вам понравилось.

— Так сколько, вы сказали, вам нужно?

Дон снова назвал сумму.

— Вы понимаете, я просто обязан сообщить родителям, где я. Самому мне вообще не нужны деньги. Я могу работать.

— Вы не возражаете, если я взгляну на кольцо поближе?

Дону не очень хотелось давать кольцо ему в руки, но при данных обстоятельствах отказ был бы неприличен. Линг надел кольцо себе на палец, но оно было великовато для него.

— О, как раз мой размер! И на нем выгравирована буква «аш», а это как раз один из моих инициалов.

— Да?

— Мое второе имя — Генри. Честное слово, Дон, я просто хочу помочь вам. Итак, я даю двадцать процентов и добавляю до нужной суммы за это кольцо. Идет?

Дону трудно было объяснить даже себе, почему он отказался. Линг перестал ему нравиться. Он уже жалел, что согласился пойти с ним обедать.

— Это фамильная реликвия, — сказал он. — Оно не продается.

— Вот как? В вашем положении нельзя быть сентиментальным. Это кольцо стоит здесь дороже, чем на Земле, но я предлагаю за него еще больше. Не глупите.

— Я знаю, что вы предлагаете мне больше, — ответил Дон. — Но не понимаю почему. В любом случае это кольцо не продается. Верните мне его.

— Ну, а если не отдам?

Дон глубоко вздохнул.

— В таком случае, — медленно сказал он, — мне придется драться с вами, чтобы вернуть его.

Линг с минуту разглядывал его, потом снял кольцо, бросил на стол и молча вышел из кабинета. Дон смотрел ему вслед, пытаясь понять, что все это значит. Он все еще недоумевал, когда занавески раздвинулись, вошел хозяин ресторана и бросил на стол счет.

— Один кредит и шесть центов, — сказал он.

— А разве мистер Линг не заплатил? Это он пригласил меня обедать.

— Один кредит и шесть центов, — повторил хозяин. — Вы ели, вы и платите.

Дон поднялся.

— Где здесь моют посуду? Я могу начать прямо сейчас.