Сражения, изменившие ход истории 1945-2004

Часть XII ПОДАВЛЕНИЕ СОВЕТСКИМИ ВОЙСКАМИ РАБОЧЕГО ВОССТАНИЯ В ГДР (ИЮНЬ 1953 г.)

Образование ГДР. После капитуляции во Второй мировой войне Германия была разбита на 4 оккупационные зоны: советскую, американскую, британскую и французскую. Точно так же был разделен и Берлин — столица Германии. В трех западных частях и американо-британо-французском Западном Берлине (он был со всех сторон окружен территорией советской зоны оккупации) постепенно налаживалась жизнь на основе демократических принципов. В советской зоне оккупации, в том числе и в Восточном Берлине, сразу же был взят курс на формирование тоталитарной коммунистической системы власти.

Между бывшими союзниками по антигитлеровской коалиции началась «холодная война», и это самым трагическим образом сказалось на судьбе Германии и ее народа.

Блокада Западного Берлина. И.В. Сталин использовал введение в обращение в трех западных зонах единой немецкой марки (денежная реформа 20 июня 1948 г.) в качестве повода для блокады Западного Берлина с тем, чтобы присоединить его к советской зоне оккупации. В ночь с 23 на 24 июня 1948 г. были блокированы все наземные коммуникации между западными зонами и Западным Берлином. Прекратилось снабжение города электроэнергией и продовольственными товарами из советской зоны оккупации. 3 августа 1948 г. И.В. Сталин прямо потребовал включения Западного Берлина в состав советской зоны, однако встретил отпор со стороны бывших союзников. Блокада продолжалась почти год, до 12 мая 1949 г. Однако шантаж своих целей не достиг. Снабжение Западного Берлина обеспечивалось но воздушному мосту, организованному западными союзниками. Причем высота полета их авиации была вне досягаемости советских средств противовоздушной обороны.

Создание НАТО и раскол Германии. В ответ на открытую враждебность советского руководства, блокаду Западного Берлина, коммунистический переворот в Чехословакии в феврале 1948 г. и наращивание советского военного присутствия в Восточной Европе в апреле 1949 г. западные страны создали военно-политический блок НАТО («Организация Северо-Атлантического Договора»). Создание НАТО повлияло на советскую политику в отношении Германии. В том же году произошел ее раскол на два государства. На территории американской, британской и французской зон оккупации была создана Федеративная Республика Германия (ФРГ), на территории советской зоны оккупации — Германская Демократическая Республика (ГДР). При этом расколотым на две части оказался и Берлин. Восточный Берлин стал столицей ГДР. Западный Берлин стал отдельной административной единицей, получив собственное самоуправление под опекой оккупационных держав.

Советизация ГДР и нарастание кризиса. В начале 1950-х гг. в ГДР начались социалистические преобразования, которые в точности копировали советский опыт. Проводились национализация частной собственности, индустриализация и коллективизация. Все эти преобразования сопровождались массовыми репрессиями, с помощью которых Социалистическая единая партия Германии укрепляла свое господство в стране и обществе. В стране был установлен жесткий тоталитарный режим, командно-административная система управления всеми сферами общественной жизни. В 1953 г. политика советизации ГДР была еще в самом разгаре. Однако в это время уже явственно начали проявляться экономический хаос и падение производства, серьезное снижение уровня жизни населения. Все это вызывало протест населения, нарастало серьезное недовольство режимом со стороны рядовых граждан. Наиболее серьезной формой протеста стало массовое бегство населения ГДР в ФРГ. Однако поскольку граница между ГДР и ФРГ была уже закрыта, оставался единственный путь — переход в Западный Берлин (это было еще возможно) и оттуда уже перемещение в ФРГ.

Прогнозы западных специалистов. С весны 1953 г. социально-экономический кризис стал перерастать в политический. Восточное бюро Социал-демократической партии Германии, располагавшееся в Западном Берлине, на основе своих наблюдений отмечало широкой размах недовольства населения существующим строем, нараставшую готовность восточных немцев к открытому выступлению против режима.

В отличие от германских социал-демократов, ЦРУ, отслеживавшее обстановку в ГДР, делало более осторожные прогнозы. Они сводились к тому, что режим СЕПГ и советские оккупационные власти контролируют экономическую ситуацию, и что «воля к сопротивлению» у восточно-германского населения низка. Вряд ли восточные немцы пожелают или будут в состоянии совершить революцию, даже в случае призыва к ней, в случае, если такой призыв не будет сопровождаться объявлением войны со стороны Запада или твердым обещанием западной военной помощи.

Позиция советского руководства. В советском руководстве также не могли не видеть обострения социально-экономической и политической обстановки в ГДР, однако трактовали его весьма своеобразно. 9 мая 1953 г. на заседании президиума ЦК КПСС была рассмотрена подготовленная советским МВД (руководитель — Л.П. Берия) аналитическая справка о бегстве населения из ГДР. В ней признавалось, что поднятая по этому вопросу «в печати англо-американского блока шумиха» имеет под собой веские основания. Однако главные причины этого явления в справке сведены к тому, что «западногерманские промышленные концерны проводят активную работу по переманиванию инженерно-технических работников», а руководство СЕПГ слишком увлеклось задачами «улучшения их материального благосостояния», не уделяя в то же время должного внимания питанию и обмундированию служащих народной полиции. Самое же главное — «ЦК СЕПГ и ответственные государственные органы ГДР не ведут достаточно активной борьбы против деморализующей работы, проводимой западногерманскими властями». Вывод был ясен: усилить карательные органы и идеологическую обработку населения ГДР — хотя и то, и другое уже превышало все разумные пределы, как раз и став одной из причин массового недовольства. Документ не содержал никакого осуждения внутренней политики руководства ГДР.

Записка Молотова. Иной характер имела записка, которую 8 мая подготовил В.М. Молотов и направил на имя Г.М. Маленкова и Н.С. Хрущева. В документе содержалась резкая критика тезиса о ГДР как государстве «диктатуры пролетариата», с которым 5 мая выступил первый секретарь ЦК СЕПГ В. Ульбрихт, подчеркивалось, что он не согласовал это свое выступление с советской стороной и что оно противоречит данным ему ранее рекомендациям. Эта записка была рассмотрена на заседании президиума ЦК КПСС 14 мая. В постановлении осуждались высказывания В. Ульбрихта и содержалось поручение советским представителям в Берлине переговорить с руководителями СЕПГ относительно прекращения кампании по созданию новых сельскохозяйственных кооперативов. Если сравнить документы, адресованные в президиум ЦК Л.П. Берией и В.М. Молотовым, то можно, пожалуй, придти к выводу, что последний отреагировал на ситуацию в ГДР более оперативно, остро и содержательно.

Распоряжение Совета Министров. 2 июня 1953 г. было издано распоряжение Совета Министров СССР X" 7576 «О мерах по оздоровлению политической обстановки в ГДР». В нем содержалось осуждение курса восточногерманского руководства на «ускоренное строительство» или «форсирование строительства» социализма в Восточной Германии. В тот же день в Москву прибыла делегация СЕПГ, возглавляемая В. Ульбрихтом и О. Гротеволем. Во время переговоров руководителям ГДР было указано, что ситуация в их стране находится в опасном состоянии, надо немедленно отказываться от форсированного строительства социализма и проводить более умеренную политику. В качестве примера такой политики приводился советский нэп, проводившийся в 1920-е гг. В ответ В. Ульбрихт пытался оправдать свою деятельность. Он заявил, что опасения «советских товарищей» преувеличены, однако под их напором вынужден был дать обещание, что курс строительства социализма станет более умеренным.

Действия руководства ГДР. 9 июня 1953 г. политбюро ЦК СЕПГ приняло решение о «новом курсе», соответствовавшее «рекомендациям» Совмина СССР, и через два дня его опубликовало. Нельзя сказать, чтобы лидеры ГДР особенно поспешали, но они не сочли нужным разъяснить ни рядовым партийцам, ни руководителям их организаций сути новой программы. В результате весь партийно-государственный аппарат ГДР оказался парализованным.

Во время переговоров в Москве советские руководители указывали лидерам Восточной Германии, что необходимо тщательно исследовать причины перехода рабочих ГДР в Западную Германию, не исключая рабочих частных предприятий. Они предлагали принять меры по улучшению положения рабочих, условий их жизни, по борьбе с безработицей, нарушениями правил охраны труда и техники безонасности, особенно в перенаселенных промышленных районах и на балтийском побережье. Все эти указания остались пустым звуком.

Еще 28 мая 1953 г. распоряжением властей ГДР было объявлено о повсеместном повышении производственных норм на предприятиях промышленности. Фактически это означало резкое уменьшение реальной заработной платы. Таким образом, получилось так, что рабочие ГДР оказались единственной категорией населения, которая ничего не выиграла от «нового курса», а лишь почувствовала ухудшение условий существования.

Провокация. Некоторые зарубежные и российские историки считают, что столь странная черта «нового курса» доказывает сознательный саботаж со стороны руководства ГДР советских рекомендаций. Курс на отказ от «казарменного социализма» в ГДР, на сближение с ФРГ, на компромисс и германское единство грозил В. Ульбрихту и его окружению потерей власти и уходом из политической жизни. Поэтому они были готовы, по-видимому, даже пойти на риск далеко идущей дестабилизации режима, лишь бы скомпрометировать «новый курс» и спасти свою власть. Расчет был циничен и прост: спровоцировать массовое недовольство, беспорядки, тогда вмешаются советские войска, и уж конечно будет не до либеральных экспериментов. В этом смысле можно сказать, что события 17 июня 1953 г. в ГДР стали результатом не только деятельности «западной агентуры» (роль ее, конечно же, нельзя отрицать), по и провокации со стороны тогдашнего руководства ГДР. Как потом оказалось, размах народного движения далеко вышел за рамки замышлявшегося и немало напугал самих провокаторов.

Начало рабочих выступлений. 15–16 июня 1953 г. на большинстве предприятий ГДР выдавали заработную плату. И тут рабочие обнаружили, что из-за увеличения норм выработки их зарплата значительно уменьшилась (у многих — на 35–50 %). Позднее в советских закрытых документах фигурировал пример, когда один рабочий получил 400 вместо обычных 600 марок.

15 июня на нескольких строительных площадках в Восточном Берлине начались забастовки протеста против объявленного правительством повышения норм. Утром 16 июня в ответ на посланную накануне премьер-министру О. Гротеволю прямо со строительной площадки во Фридрихе-хайне (один из центральных районов Берлина) петиций рабочих, туда явилась группа «инструкторов» для проведения «разъяснительной работы». Было отдано распоряжение запереть ворота и арестовать собравшихся. Этот эпизод вызвал бурю негодования. Строители вырвались на улицу и, поддержанные своими товарищами, начали манифестацию. Таким образом забастовка переросла в массовую демонстрацию.

СССР в европейской политике второй половины XX в.

Насущные требования. Корреспондент «Правды» П.А. Наумов, находившийся оба дня, 16 и 17 июня в Берлине, писал, что поначалу требования митингующих касались отмены нововведений, снижения цен, улучшения жилья, пенсии и т. д. Порой слышались возгласы «Где Пик?» (президент ГДР В. Пик в то время находился на лечении в СССР; распространились слухи, что он арестован). Многие демонстранты требовали прекратить создание Национальной народной армии ГДР и провести общегерманские выборы. Как отмечал Наумов, «16 нюня не было провозглашено ни одного лозунга против правительства ГДР, против СЕПГ или Советского Союза».

Углубление конфликта. Согласно отчету Наумова, сыграли роль два главных фактора. С одной стороны, целенаправленная деятельность из Западного Берлина: американская радиостанция РИАС «беспрестанно повторяла объявление, что всеобщая забастовка намечена на 17 июня на 7 часов утра», среди демонстрантов бросались в глаза «пришельцы» из западных секторов. С другой - странная пассивность властей: «На всем пути шествия колонны не появился ни один народный полицейский. Даже регулировщики движения сразу же снимались со своих постов при приближении колонны» (Речь идет о демонстрации строителей 16 июня.)

Еще ранее в ЦК СЕПГ, как отмечает Наумов, подчеркнуто игнорировали стекавшуюся от парторганизаций информацию о боевом настрое рабочих.

Роль информационных средств (РИАС). Как видим, советский журналист подчеркивает провокационную роль американской радиостанции РИАС. Это признают и американские исследователи. Они называют РИАС «самым эффективным орудием преодоления железного занавеса». Передачи РИАС пользовались, по американским оценкам, очень большой популярностью в «восточной зоне»: считалось, что их регулярно слушают 70% восточных немцев. По словам первого американского Верховного комиссара в Германии Дж. Макклоя, она являлась «духовным и психологическим центром сопротивления в закрытом от нас регионе коммунистических режимов». РИАС не только информировала население ГДР о «свободном мире»; благодаря своим контактам со слушателями она служила также для сбора разведывательной информации и для вербовки «тайных источников и агентов в советской зоне», как об этом прямо докладывал директору ЦРУ А. Даллесу представитель военной разведки генерал-майор М. Партридж.

Целенаправленную кампанию против повышения трудовых норм в ГДР РИАС вела еще с мая и сообщала о случаях отказа от работы. Именно на радиостанцию РИАС с 15 июня стали поступать сообщения о начале забастовок на предприятиях в Восточном Берлине. 16 вечером туда явилась делегация строительных рабочих со Сталин-аллее — главной улицы Восточного Берлина с просьбой передать в эфир их требования и призыв начать 17 июня всеобщую забастовку. В информации, переданной РИАС по этому поводу, симпатия к демонстрантам проходила красной нитью, а в вечернем выпуске новостей были зачитаны основные пункты резолюции рабочей делегации.

«Мы сможем дать отчет о новых победах». Новости о демонстрациях и акциях протеста передавались и в следующих ежечасных выпусках, так что требованиям берлинских демонстрантов была обеспечена максимально широкая аудитория. В вечернем комментарии политического обозревателя Э. Шютца акценты были расставлены еще более отчетливо: он прямо поставил во главу угла политические требования рабочих и от имени РИАС выразил уверенность, что «мы сможем завтра и в последующие дни дать отчет о новых победах».

Рано утром 17 июня по РИАС выступил лидер западноберлинских профсоюзов Э. Шарновский, который призвал население ГДР к солидарности с берлинскими демонстрантами. «Согласно мнению компетентных наблюдателей, — отмечалось в докладе ЦРУ за июль 1953 г., — передачи РИАС после первых волнений в Берлине стали сигналом для начала повстанческого движения в остальных немецких общинах».

Западные историки, вслед за Наумовым, подчеркивай ют присутствие среди демонстрантов лиц из Западного Берлина. Так, австрийский исследователь М. Гехлер отмечает, что они составляли «относительно большую долю» среди арестованных зачинщиков беспорядков.

Поведение властей. Что касается странных действий (или бездействия) властей ГДР, то ставшие впоследствии] известными факты полностью подтвердили то, что корреспондент «Правды» сформулировал в виде намеков и догадок. Вот один из них: к 1953 г. в ГДР существовали достаточно мощные силы «казарменной народной полиции» (КНП), которые, в принципе, легко могли справиться с нарушителями порядка. Однако в ночь с 16 па 17 июня В. Ульбрихт лично отдал директиву, которая запрещала использование вооруженных подразделений КНП. Основание: таково мнение «друзей» (т. е. советских руководителей). В. Ульбрихт лукавил: он сам до того заявил советским военным, что на КНП нельзя полагаться, она-де «политически неблагонадежна». Директива о запрещении использования КНП была отменена, но уже после того, как разгорелось восстание, и после того, как пришлось ввести в действие советские войска. Оказалось, что немецкие полицейские более чем «благонадежны»: именно на их долю пришлось большинство убитых и раненых среди гражданского населения.

В результате сочетания всех отмеченных выше факторов события в ГДР действительно приняли характер, далеко выходящий за рамки оправданного протеста против нелепых (или провокационных) действий властей.

Восстание населения ГДР. Ближе к обеду 17 июня массовая рабочая демонстрация в Восточном Берлине переросла в восстание. Восставшие рабочие штурмом захватили здания правительства ГДР, ЦК СЕПГ, Полицейпрезидиума. На многих улицах столицы Восточной Германии люди строили баррикады, создавали завалы. Начались преследования коммунистов и расправы над ними. Одновременно часть восставших громила магазины, била окна государственных учреждений. Полиция попыталась навести порядок, однако была быстро смята и рассеяна.

В тот же день из Берлина восстание мгновенно, словно цепная ядерная реакция, распространилось на всю территорию ГДР.

В городе Герлиц на германо-польской границе 30-и тысячная толпа разгромила магазины, тюрьму, здание управления Министерства государственной безопасности ГДР и районный комитет СЕПГ. В Магдебурге восставшие подожгли здание окружкома СЕПГ, захватили тюрьму, освободили политзаключенных и вступили в вооруженное столкновение с войсками Министерства госбезопасности ГДР. В Галле около тысячи рабочих с заводов «Лейна» и «Бупа» захватили город, разогнав местную полицию. В округе Галле в городке Биттерфельд взбунтовавшиеся рабочие захватили все административные и общественные здания. В руках восставших оказались Лешщиг, Дрезден и другие крупные города.

Подавление восстания советскими войсками. Перепуганное руководство ГДР обратилось за помощью к Главнокомандующему Группой советских войск в Германии генералу армии А.А. Гречко. По согласованию с Москвой он отдал приказ на подавление восстания с использованием всех имевшихся в распоряжении советских войск сил и средств.

В 13 часов 17 июня в Восточном Берлине было объявлено военное положение (позднее оно было распространено практически на всю территорию ГДР). Еще часом ранее — в 12 часов — было прекращено движение по городской железной дороге и метро, чтобы затруднить общение и взаимодействие восставших из различных районов Восточного Берлина, а также проникновение из Западного Берлина «провокаторов». В Восточный Берлин и другие города ГДР стали вводиться советские танки, над ними начались демонстративные полеты советской военной авиации.

Солдаты открывают огонь. К 14 часам танковым и стрелковым подразделениям советских войск удалось отбить у восставших здания высших партийных и государственных органов ГДР. Рабочие оказали сопротивление, и тогда советские солдаты открыли по ним огонь. Появились первые убитые и раненые. Несмотря на это, овладеть Восточным Берлином полностью не удалось. Вечером того же дня генерал А. А. Гречко докладывал в Москву, что «к 18 часам… движение демонстрантов к центру Берлина в восточном секторе сократилось», однако наблюдается «скопление больших групп» в центре города, в переулках «отмечена перестрелка».

Сопротивление горожан. Ожесточенное сопротивление советским войскам оказали жители Лейпцига, Магдебурга, Герлица. Города приходилось брать буквально штурмом. По докладам советских командиров, только 17 июня вечером в Лейпциге было убито 7 и ранено 17 человек. В Магдебурге убито и ранено свыше 50 его жителей. Там всю ночь отмечалась интенсивная «перестрелка с обеих сторон».

Советские подразделения, части и соединения вели бон с повстанцами в различных районах ГДР несколько дней. Полностью вооруженное восстание граждан ГДР удалось подавить лишь 20 июня.

Жертвы. Согласно донесению советского военного командования от 20 июня 1953 г., было убито 33 и ранено 132 «бунтовщика», в то время как «среди сторонников демократической власти, представителей партии и правительства убитых 17 человек, раненых 166 человек». Кроме того, по приговору военно-полевого суда было расстреляно 6 «активных провокаторов», среди них — Вилли Геттлииг, которого обвинили в организации восстания. Немецкие историки приводят другие цифры: 50 убитых и 20 расстрелянных со стороны повстанцев, 3 погибших с другой стороны.

Позиция Москвы. Хотя советское руководство и предвидело возможность народного возмущения в ГДР, все же для него стало неожиданностью столь быстрое и мощное развитие вооруженного восстания. От советских представителей в ГДР потребовали быстрого и жесткого «наведения порядка» с помощью войск. Так, днем 17 июня в Берлин позвонил Л.П. Берия с возмущенным вопросом: «Почему Семенов жалеет патроны?» Советский дипломат В.Н. Семенов в то время являлся Верховным комиссаром Советского Союза в ГДР, т. е. советское военное командование в ГДР получило самые неограниченные санкции на применение военных сил и средств. Более того, во второй половине дня 17 июня в Берлин прибыл начальник Генерального штаба Советской Армии Маршал Советского Союза В.Д. Соколовский, бывший в 1946–1949 гг. руководителем советской военной администрации в Германии. Он лично взял на себя общее руководство действиями советских военных властей по подавлению рабочего восстания в ГДР.

Действия комендантов Берлина. Достаточно неожиданным восстание в ГДР оказалось и для западных союзников. Их реакция на события в этой стране была сдержанной. Западные коменданты Берлина на заседании, состоявшемся за несколько часов до введения военного положения в Восточном Берлине, подтвердили, что их задача состоит в поддержании «законности и порядка». Западно-берлинцев, равно как и жителей Восточного Берлина и «зоны» (так в то время в западных официальных кругах именовалась ГДР) следовало, согласно их решению, «удерживать, насколько возможно, от того, чтобы вмешиваться в чреватые кровопролитием беспорядки, имеющие место в Восточном Берлине». Ввиду напряженной ситуации на границе между двумя секторами Берлина (западным и восточным) были выставлены заслоны из военнослужащих и полиции; коменданты трех западных секторов запретили запланированную профсоюзами и Социал-демократической партией Германии демонстрацию солидарности вблизи границы американского сектора.

Вызванным на заседание комендатуры второму бургомистру В. Конраду и начальнику полиции И. Шгумму напомнили, что «Берлин находится по своему статусу под ответственностью союзников». Немецкие представители были предупреждены о «тяжких последствиях» в случае проявления неуважения к прерогативам оккупационных властей.

Экстренный Совет национальной безопасности. На заседании экстренно собранного Совета национальной безопасности США (высшего внешнеполитического органа американской администрации), состоявшемся 18 июня, руководитель ЦРУ А. Даллес подчеркнул, что Соединенные Штаты «никоим образом не причастны к возникновению волнений» и расценил демонстрации как «признак выходящего за все мыслимые пределы недовольства, царящего за железным занавесом». Сенатор Джексон сформулировал «наитруднейший вопрос» для американской администрации: «как далеко готовы мы зайти, если все там начнет по-настоящему трещать?». Не следовало ли поддержать восточно-берлинских повстанцев поставками вооружения? На это президент Д. Эйзенхауэр дал ответ, что все зависит от размаха волнений: «Если результатом таких поставок будет только большее кровопролитие, то нет. Если, напротив, будет реальный шанс па успех, можно было бы попытаться. Проблема в том, чтобы подсчитать шансы». Общий вывод присутствующих на заседании заключался в том, что восстание «поставило перед американским правительством крайне сложные проблемы».

Меморандум. 24 июня 1953 г. Управление психологической стратегии представило правительству меморандум «Политика и акции Соединенных Штатов по использованию волнений в государствах-сателлитах». Цели США определялись тройственной формулой: «усилить сопротивление коммунистическому гнету», «подорвать авторитет марионеточных режимов», «использовать волнения в Восточной Европе в качестве очевидного доказательства начала краха советской империи».

Во исполнение этих целей предлагался план конкретных мероприятий, которые подразделялись на две фазы. В течение первых двух месяцев следовало выдвинуть новые инициативы по германскому вопросу, «стимулировать подрывные акции и настроения», а также «по мере возможности создать надежные ячейки движения сопротивления, способные быстро распространить свое влияние». Предполагалось усилить поощрение дезертирства из советских и восточно-германских воинских частей. Помимо ряда пропагандистских акций планом предлагалось также проведение «черной радиопропаганды с призывав ми ухода на Запад» и «ликвидации важнейших фигур из среды марионеточных политиков».

Более длительной подготовительной работы требовали, по мнению сотрудников Управления, «организация, обучение и вооружение подпольных организаций, способных к осуществлению, по получении соответствующего приказа, отдельных акций, либо к ведению длительной широкомасштабной партизанской войны». Для этой второй фазы предусматривалось также проведение «широкой и систематической пропагандистской кампании с помощью воздушных шаров», а также создание неких «новых форм подрывных организаций».

«Временный план» и директива. 25 июня 1953 г. Совет национальной безопасности США рассмотрел вопрос о программе действий в отношении стран Восточной Европы и принял соответствующее решение. 26 июня программа получила одобрение президента, который внес в нее некоторые поправки. Принятый документ был оформлен как «Временный план психологической стратегии США по использованию волнений в европейских сателлитах». На его основе 29 июня была издана директива Совета национальной безопасности «Цели и акции Соединенных Штатов по использованию волнений в государствах-сателлитах».

Оценка восстания аналитиками США. 1 июля 1953 г. аналитики Управления психологической стратегии оценили восстание в ГДР в общем контексте назревания аналогичных событий в Чехословакии, Румынии, Венгрии и Албании. Массовое восстание в ГДР, согласно этой концепции, представляло собой лишь самое значительное и яркое проявление нового и драматического феномена в европейской ситуации. В движении участвовали несколько сотен тысяч человек, преимущественно рабочих, его результатом стало прекращение, либо временная приостановка работы ряда стратегически важных промышленных объектов.

Коммунистические функционеры подвергались угрозам и нападениям, силы полиции обнаружили свою неэффективность. Несмотря на жесткое и решительное подавление восстания, дух сопротивления в Восточной Германии еще жив. Непосредственным поводом для волнений стали чрезмерно высокие трудовые нормы, трудности со снабжением и тяжелые условия жизни, однако, именно в ГДР повстанцы в основе своей руководствовались политическими мотивами.

Восстание в ГДР стало, прежде всего, «своего рода политическим плебисцитом, в ходе которого массы восточных немцев проголосовали своими сжатыми кулаками за свободные выборы, за единство Германии и за вывод советских войск». При этом аналитики Управления считали, что было бы неправильно расценивать антисоветские акции в ГДР как прозападные. По их мнению, повстанцы в основе своей были «настроены националистически».

Далее в документе выражалась надежда на то, что далеко идущие уступки населению, вынужденно сделанные властями ГДР после подавления восстания, окажут стимулирующее влияние на выдвижение аналогичных требований снизу в других странах-сателлитах. Даже если Советы и восточно-германский режим сумеют успешно справиться с нынешними волнениями, останется фактом ослабление их контроля над угнетенным населением, результатом чего будут новые попытки стачек локального характера, демонстраций и других актов сопротивления в самое ближайшее время. Восстание в ГДР, подчеркивалось в документе, создало «наилучший шанс для реализации политики отбрасывания» коммунизма, чем это имело место когда-либо в прошлом.

Несмотря на то, что этот документ американского ведомства в целом пронизан духом «холодной войны», в нем все же дана объективная оценка причин рабочего восстания в ГДР, его характера и возможных последствий для стран социалистического лагеря.

Восточная Германия стала первым примером открытого сопротивления населения тоталитарному коммунистическому строю, навязанному советским руководством. Теперь уже известно, что события, аналогичные тем, что произошли в ГДР, впоследствии имели место и в ряде других социалистических стран Восточной Европы. Особенно масштабно они проявились в Польше, Венгрии, Чехословакии. Неоднократно лишь ввод советских войск, их операции по подавлению народных выступлений, либо угроза ввода войск позволяли сохранить мятежные страны в составе советского военно-политического блока.

ГДР после восстания. В самой ГДР, несмотря на изменение государственной политики в отношении рабочих и других слоев населения, последовавшего за этим улучшения материальных и других условий жизни, еще целый ряд лет имело место серьезное отчуждение между народом и властью. Партийные материалы, готовившиеся для внутреннего пользования, говорили о том, что «в рабочих коллективах и среди населения еще нет ясного представления о 17 июня как о фашистской провокации», что «еще не преодолена точка зрения, будто бы события 17 июня стали выражением недовольства со стороны рабочих коллективов партией и правительством».

В течение всего времени существования ГДР продолжалось бегство населения на Запад. С октября 1949 по август 1961 г. страну покинули свыше 3 миллионов человек. Только в июле 1961 г. оттуда бежали более 30 тысяч человек.

Берлинская стена. 13 августа 1961 г. за одну ночь власти ГДР с помощью советских военных специалистов возвели вокруг Западного Берлина стену. Пограничники ГДР получили приказ открывать огонь на поражение против всех, кто попытается преодолеть эту стену. Так было подавлено «голосование ногами» против коммунистического режима ГДР. Однако и после этого находились смельчаки, пытавшие преодолевать возведенную преграду. Нередко их попытки заканчивались трагически.

«Бархатная революция». В 1989 г. благодаря перестроечным процессам, происходившим в СССР и проводившейся им внешней политики на основе «нового политического мышления», в Восточной Европе созрели условия для демократизации. В октябре-ноябре 1989 г. в результате массовых народных выступлений («бархат» революции») коммунистический режим в восточно-германском государстве пал. Вскоре Берлинскую стену снесли, разбили, а ее кусочки стали едва ли не самыми популярными в мире сувенирами.

18 марта 1990 г. в ГДР впервые за 40 лет были проведены свободные выборы и по воле народа 3 октября 1990 г. ГДР вошла в состав ФРГ, образовалось единое германское государство. С объединением Германии после ряда формальных юридических процедур действие прав и ответственности четырех держав-победительниц «в отношении Берлина и Германии в целом». Тем самым Германия вновь обрела полный суверенитет в своей внутренней и внешней политике.