Сражение на Венере

Глава I. Затерянный континент

Космический корабль таинственным чудовищем едва виднелся в горячем, дрожащем тумане. Он лежал неподвижно на широком пустом взморье. На западе, едва заметные в вечном тумане, простирались вялые серые просторы Маре Гигантум, величайшего из венерианских морей. Начался солнечный прилив, и дымящиеся волны бились в берег, как быки с опущенными головами.

Два человека в магнитной обуви ползали по мерцающему корпусу. На обоих были шлемы безопасности, и они медленно продвигались вперед от кормы к носу корабля. У первого был пистолет с высокотемпературным широким лучом. Каждый раз, когда он находил одно из многочисленных уродливых желтых пятен, усеявших корпус, он уничтожал его лучом, и люди продвигались дальше. Томми Страйк, капитан-помощник одного из самых мощных кораблей в Солнечной Системе, занимался монотонной работой, подходящей для распоследнего механика в команде.

— Можешь мне не верить, — ворчал Страйк своему долготерпеливому спутнику, — но я слыхом не слыхивал о ручной обработке такого флайера, как этот. Джерри сделала меня капитаном-помощником, и я обязан учиться всему. Но каждый раз, когда я вхожу в рубку, она выгоняет меня. Говорит, что я похож на человека, который торчит на кухне только для того, чтобы мешать.

— Да, сэр, — младший пилот Барроуз тщательно изучал пятно, очищенное лучом оружия Страйка, в поисках точечной коррозии. И если находил ее, то быстро устранял повреждение расплавленным металлом. — Да, сэр, мне кажется, этот постоянный ветер стихает.

— И вы думаете, она позволит мне возглавить охотничью группу? Я знаю об обитателях этой проклятой планеты больше, чем все остальные. Но нет, один из капитанов должен оставаться на корабле, а Джерри Карлайл всегда сама отправляется на охоту! Так что мое предложение отвергается, и я опять сижу без дела, барабаня пальцами… Никто бы не возражал побалдеть какое-то время, но я-то хочу жениться на этой женщине, а она меня в грош не ставит!

— Да, сэр! Полагаю, мы закончили, сэр, — отчаянно попытался сменить тему Барроуз.

— Говорю вам, Барроуз, я уже готов взбунтоваться!

Страйк мелодраматично взмахнул оружием, но в его шутке была лишь доля шутки.

— Да, сэр, — гнул свою линию Барроуз. — Просто удивительно, какие разносторонние колонии бактерий, особенно в этих широтах.

Словно в подтверждение его слов, на умирающих крыльях ветерка прилетела очередная колония бактерий и смачно шлепнулась прямо на табличку с названием «Ковчег». Противная, липкая бесформенность. Страйк злобно ударил по ней лучом.

— Вовсе не удивительно. Даже на Земле бактерии размножаются быстрее греха. Они прекрасно адаптируются ко всему, они подвижны, они выпускают кислоты или токсины. И ничего удивительного, что здесь, в гораздо лучших условиях, гигантские бактерии развились еще сильнее. — Он выпустил раскаленный луч, зашипевший в тумане. — Вот они и перелетают на постоянных ветрах и уничтожают все, к чему прикоснутся. Инфекция распространяется на Венере ужасно быстро.

Когда они закончили очередной налет на бактерии и грибки, корабль был очищен. Оба неуклюже полезли к земле, к открытому люку.

Дальнейший их путь походил на продвижение в бедламе. Вся задняя половина корабля была разделена многочисленными перегородками для удобной транспортировки странных форм жизни, которые являлись целью экспедиции, и превратилась в источник ужасного шума.

Визг, вой, шипение, рев — любое выражение животной ярости било молотами по барабанным перепонкам. Охотничья экспедиция Карлайл, которую обычно называли «поймай все, что шевелится», была, как обычно, чрезвычайно успешна во время посещения ею неисследованных северных широт Венеры.

Чуть ли не ежечасно охотничьи группы возвращались с великолепными экземплярами — от невероятного краба Атласа до морской белки, небольшого грызуна с ногами, как морские сани, которое проворно носилось по поверхности океана и чье тело содержало столько нефти, что она капала из ее глаз и выплескивалась из открытой пасти.

Охотники добыли даже одну из самых редких, насколько это известно, птиц боло, единственное крупное летающее существо на Венере, с чувствительными инфракрасными глазами, способными видеть сквозь туманы. У нее были три костяные структуры, свисающие с тела на растягивающихся хрящах, которые использовались в качестве оружия для поимки жертв, как древние аргентинские боло. При этом птица боло была своим худшим врагом, частенько в суматохе преследования душа ими сама себя.

Страйк снял шлем, поморщился от шума и пошел по главному коридору к штурманской рубке на носу корабля. Там он нашел Джерри Карлайл, которая тщательно изучала далеко неполные карты, испещренные бледными пометками. Как всегда в присутствии этой удивительной девушки, у Страйка сдавило горло от ее несравненной красоты. Он секунду любовался ее профилем, упрямой линией подбородка, взъерошенной копной шелковистых светлых волос. Затем она почувствовала его присутствие и повернулась.

— Привет, Томми.

— Привет, Джерри.

Они усмехнулись друг другу. Не часто выпадали моменты, когда между ними не оставалось никаких барьеров.

— Готовишься вытащить нас отсюда? На этот раз у нас много хрупкого груза.

— Да, великолепные трофеи, — Джерри задумчиво взяла из пакета на столе маленькую таблетку и положила ее в рот.

— О, Господи! — с отвращением сказал Страйк. — Ты же можешь просто сказать, что в этих штуках нет ничего вредного. Зачем же…

— Люди «Энерджина» дали мне большую партию для последней проверки, а я верю в лояльность работодателей. Кроме того, они не так уж плохи. «Сосите „Энерджин“ — будете энергичными!» — рассмеялась она. — Тем не менее, я собиралась сказать, что наша охота здесь завершена, и я готова улететь после того, как мы сделаем попытку найти Затерянный Континент.

Глаза Страйка сверкнули. Затерянный Континент Венеры, миф, легенда, романтическая выдумка журналистов, основанная на обрывках карт и полдюжине строк в бортовом журнале. Сидни Мюррей, величайший из ранних межпланетных исследователей, поспешно набросал несколько загадочных линий на венерианской карте, указывающих на континент или большой остров в Маре Гигантум, а также написал шесть предложений в бортовом журнале о прохождении над этой неотмеченной на карте областью, когда они покидали планету.

И с того дня ни один землянин никогда не видел эту таинственную землю, чтобы вернуться и рассказать о ней.

— Знаешь, — задумчиво сказала Джерри, — странно, но никто, кроме Мюррея, никогда не видел этот неуловимый континент или остров. Многие пытались его найти. Некоторые не вернулись назад. Странно…

Страйк вспомнил о своем недовольстве.

— Ну, мы узнаем о нем побольше, когда, точнее если, определим местонахождение этого места. Но бессмысленно постоянно размышлять об этом. И послушай, Джерри, я тут подумал…

— Я слушаю, слушаю.

— …что, хотя экспедиция и прошла успешно, у нас все еще остались пустые клетки. Так вот, я подумал…

— Ну?

— Ну, я здесь более-менее бесполезный груз, и я подумал, что никто не станет возражать, если я поймаю себе несколько экземпляров животных. Я мог бы выгодно продать их на Земле. Возможно, этого будет достаточно, чтобы купить разрешение на брак и официально оформить нашу связь.

Дело было во время кратковременного пребывания у власти партии Семейного Равновесия — называемой оппозицией СРа, — одним из программных тезисов которой была непременная платная регистрация отношения между возможными будущими мужем и женой, для того, чтобы парочки реже расходились, а создавали крепкую, дружную семью.

На лице Джерри появилось сомнение.

— Видишь ли, существует стандартная плата за дополнительно собранные материалы и, знаешь ли, она довольно высокая. А, кроме того, на Земле не наберется и полдюжины зоопарков, оборудованных, чтобы поддерживать жизнь венерианцев. Ты ведь не рассчитываешь продать их нашим постоянным покупателям по цене ниже, чем у меня или других охотников?

— Боже мой, Джерри, нет! Я просто подумал продать их киношникам из «Девяти планет пикчерс»… — Голос Страйка постепенно затих.

Челюсти Джерри внезапно сжались, глаза заискрились гневом, как соль в пламени свечи.

— Для фильмов? — закричала она. — Никогда! Я абсолютно запрещаю это, Томми! Фильмы! Весь этот бизнес, основанный на фальшивках! Картонные ландшафты, звук, дублированный после того, как картина завершена, оловянные космические корабли… Но больше всего меня достает то, что они творят, когда хотят показать юпитерианских или венерианских чудовищ для своих дешевых мелодрам. Ты знаешь, что они делают? Их продажные биохимики производят полуживое создание, бездушное, как робот. Нажмите одну кнопку, и оно нападает на героиню. Нажмите другую — и оно пожирает злодея. И «Девять планет» с поразительным хладнокровием навязывает все это публике, как гениальное произведение искусства. Это фальшивка, Томми! Это все ложь! Они — обманщики!

— Но они великолепные обманщики, — пробормотал Страйк так тихо, чтобы Джерри его не услышала.

Вошел Барроуз и остановился, с тревогой пытаясь предотвратить ссору и восстановить в штурманской рубке мир и дружеские отношения.

Но Джерри уже попала в привычную колею, выплескивая кровную вражду на все то, чем восхищалась вся Солнечная система. Джерри всегда воспринимала, как личное оскорбление, когда кто-то хоть немного вторгался в ее любимую профессию и задевал иные формы жизни, с которыми она имела дело.

— Главная причина, почему я хочу найти Затерянный Континент, состоит в том, что «Девять планет» стряпают фильм под названием «Затерянный Континент». За неделю до того, как мы вылетели из Лондона, приехал этот бабуин фон Цорн и стал по-кошачьи обхаживать моего администратора. Он хотел узнать, не собираюсь ли я вернуться с какими-нибудь животными с Затерянного Континента. И хотя он знал, что будет выглядеть глупо, сделал мне предложение. «Моя дорогая мисс Карлайл, — Джерри всегда превосходно имитировала чужие голоса, — если бы вы могли… м-м… позволить „Девяти планетам“… м-м… представлять их в вашей предстоящей экспедиции… ах!., это было бы очень ценно для нас. Нам нужно, знаете ли, что-нибудь захватывающее, чтобы затмить „Меркуриан“ Фромена в ночь премьеры». При этом он превосходно знал, что, если я соглашусь, то тем самым нарушу условия контракта с лондонским Межпланетным зоопарком. Можете себе вообразить, что я ответила ему.

— Да, уж, могу себе представить, — Страйк почувствовал себя неуютно.

Барроуз содрогнулся.

— Таким образом, если мы найдем что-нибудь интересненькое, то придумаем, как заставить фон Цорна корчиться… Так что нет, Томми. Никаких животных для кино. Я сказала!

Обычно Томми Страйк спокойно воспринимал, когда Джерри начинала вести себя властно. Он прекрасно понимал, что ей это необходимо для того, чтобы держать в узде команду, сплошь состоящую из мужиков, так называемого сильного пола. Но иногда ее поведение бывало слишком уж реалистичным, и Томми приходилось сдерживаться, чтобы не вспылить. Вот и на этот раз он с трудом заставил себя спокойно улыбнуться.

— Значит, капитан ненавидит кино, — сказал он.

— Правильно. И, кроме того, все парни заняты рутинной работой, Томми.

— Я мог бы поймать несколько экземпляров для продажи и сам, — тихо сказал он. — Ты ведь знаешь, что я здесь не совсем чужой. Я могу работать.

— Томми, ты что, ничего не понимаешь в дисциплине? — простонала Джерри. — Ты давно читал инструкции? Они что-нибудь значат для тебя?

Страйк не посчитал нужным ответить, он знает инструкции наизусть.

Если правила, регламентирующие поведение команды на корабле кажутся не серьезными, то следует вспомнить, что они — результат многолетнего опыта, сформулированного так, чтобы отвечать интересам дела и личной безопасности.

У Джерри была слабость все усложнять. И она обклеила весь корабль табличками с цитатами из инструкций:

Подобные «карлайлизмы» были развешены по кораблю, начиная от рубки и кончая туалетами, чтобы внушить строгое повиновение команде Джерри Карлайл. У Страйка всегда было чувство, что, хотя инструкции необходимы, чтобы свести несчастные случаи на этой странной планете к минимуму, они не относятся к нему, Томми Страйку, который знает Венеру так, как ее может знать лишь старый венерианский торговец.

Но вдруг Джерри подняла на него глаза, и на мгновение вся не девичья эффективность и деловитая твердость вдруг слетели с нее, точно наброшенный впопыхах плащ, и вся она стала мягкой, нежной и желанной.

— Томми, — прошептала она, — разве ты не понимаешь, что эти инструкции очень нужны мне самой? Что станется со мной, если ты уйдешь один и не вернешься?

Томми почувствовал, что его сопротивление вмиг иссякло, словно резко вытащили затычку.

— Ладно, Джерри, — пробормотал он. — Ты победила.

Но в каюте Страйка лежал контракт, подписанный фон Цорном, который сулил Страйку большие деньги за животных с Затерянного Континента. Что бы там Джерри ни говорила, но ему нужны эти деньги, деньги, которые снимут со Страйка клеймо холостяка.

Он задумчиво посмотрел на Барроуза. Он всегда считал младшего пилота слабым звеном, но не мог рассчитывать, что ему удастся заставить кого-либо другого нарушить приказ Джерри. И он выбрал тактику внезапного нападения.

— Ну как? — повернулся он к Барроузу. — Вы со мной или против меня?

Барроуз подавился глотком воздуха.

— Прошу прощения, сэр, я не вполне…

— Вы чертовски хорошо понимаете, что я имею в виду. Я лечу на поиски Затерянного Континента прежде, чем Джерри успеет меня остановить. И если я отыщу его, мы будем купаться в деньгах.

Барроуз заколебался, но энергичные доводы, которыми в течение трех минут осыпал его Страйк, убедили парня. Украдкой оглядев металлический коридор, он пробормотал:

— Это совершенно против правил, сэр. Но если капитан мне прикажет….

— Браво! Тогда это приказ! Собери необходимое оборудование и установи траверз. Через мгновение у меня на берегу будет самолет.

Барроуза вдруг уколол приступ совести.

— А что скажет мисс Карлайл, когда узнает, что вы нарушили ее приказ?

По лицу Страйка, как тонкий слой нефти, расплылась блаженная улыбка.

— Не беспокойся, Барроуз. Она поймет, что ее возражения были поспешными, и все простит, — заявил он с непоколебимой уверенностью влюбленного юноши. — Потому что она любит меня.

Глава II. Аркетт

На маленьких самолетах невозможно установить большие энергостанции, а ракетное топливо слишком дорого, чтобы попусту тратить его. Таким образом, на корабле Карлайл оказались два маленьких самолета, летающих на этиле для воздушной разведки на планетах, в атмосферах которых можно летать. Один из них под названием «Аркетт» Страйк выкатил из задней части «Ковчега» на плоский берег.

Это был обычный цельнометаллический самолетик, но с тремя устройствами для безопасности. Во-первых, помимо выдвижных шасси, у него имелись выдвижные понтоны, так что он мог садиться как на землю, так и на воду.

Во-вторых, у него был семидесятидвухдюймовый гироскоп, который развивал статическое давление в тридцать фунтов на лошадиную силу, по сравнению с максимальной эффективностью пропеллера в шесть статических фунтов на лошадиную силу. Это, помимо экономии топлива, позволяло самолету развивать максимальную скорость до 1000 миль в час.

И, в-третьих, он был оборудован аккумуляторными электронными телескопами, которые, независимо от плотности атмосферы и толщины облаков, давали на обзорный экран картинки воздушного пространства выше пилота и ландшафта ниже его на много миль вокруг.

Страйк едва успел проверить топливо и оборудование, когда прибежал Барроуз. Он принес две винтовки с коробкой ампул со снотворным к ним, антигравитационное оборудование и крошечные рации, которые вставлялись в ухо, чтобы поддерживать связь друг с другом. А еще он прихватил лучевой пистолет Страйка и портативный телескоп.

Когда Барроуз шагнул внутрь, хвост самолета внезапно заскользил в сторону и описал по берегу точный полукруг. Младший пилот потерял под ногами опору и упал, уронив на себя все, что нес.

— Проклятые крабы Атласа, — выругался Страйк. — Они просто чувствуют себя несчастными, если не могут подползти и взвалить что-нибудь тяжеленькое себе на спину.

Он выстрелил под хвост самолета лучом и попал в фиолетового краба. Тот был размером с блюдо для пирога и весил пару фунтов. Барроуз сердито взглянул на него.

— Никогда не пойму, как, черт побери, эта сиреневая тварь может поднять тонну дюралюминия? Прошу прощения, сэр…

Страйк помог ему подняться и разложить оборудование.

— Нет тут ничего странного, если вспомнить земного жука-Геркулеса. Тот малыш весит не больше унции, но способен нести пять футов! Если увеличить вес пропорционально размерам, то в крабах Атласа нет ничего удивительного.

Ответ Барроуза был неразборчив. Его голова трещала от попытки представить все это.

— Все в порядке, сэр. Мы летим?.. А поглядите-ка! Это еще что за чума?

Страйк обернулся и увидел орду крошечных существ, несущихся от скрытого туманом леса. Это были размытые серые твари размером с кролика. Сходство с кроликом усиливалось прыжками и пучками белых хвостов. Но головой и плечами они больше напоминали голых обезьян с морщинистыми, как у старичков, личиками.

— Ты что, не видел их прежде? — буркнул Страйк. — Мы называем их безумными кроликами. Это мигрирующие существа. Потрясающие вредители.

Безумные кролики были охвачены любопытством и роились уже по всему протяжению берега, а самые смелые даже подпрыгивали возле самого «Ковчега».

— Безумные кролики? — переспросил Барроуз.

— Верно, — ответил Страйк. — Продолжительность их жизни около года, в конце которого они все сходят с ума.

Барроуз посмотрел на него так, словно подозревал, что его разыгрывают, но был слишком вежлив, чтобы заявить об этом.

— Это факт, — продолжал Страйк. — Они носят в себе болезнь мозга, подобную менингиту. Она стопроцентно смертельна и ежегодно стирает с лица планеты всю расу безумных кроликов. Забавно смотреть на это: они бьются в судорогах и кривляются, как клоуны в цирке.

— Гм… Но почему тогда эта раса не вымирает полностью?

— Все очень просто. Их самки откладывают яйца незадолго до наступления периода безумия. Молодняк вылупляется из яиц уже достаточно взрослым, чтобы самим добывать пропитание. Так что все они сироты! — Страйк на секунду задумался, затем подхватил трех попрошаек и закинул их в самолет. — Все разложено по местам? — спросил он.

Барроуз тревожно посмотрел на гостей, но Страйк его успокоил.

— Не волнуйтесь, они нас не тронут. Я взял их, потому что иногда они бывают полезны. Как почтовые голуби — куда бы их ни привезли, они всегда найдут дорогу назад!

Он нажал стартер и мощный двигатель самолета отозвался приглушенным гулом. При царящей снаружи жаре не было никакой надобности прогревать двигатель, поэтому Барроуз сразу же направил самолет по берегу, который стал разворачиваться на экране, как бесконечная лента из невидимой шпульки, все быстрее и быстрее, затем вдруг оказался далеко внизу и его тут же сменили свинцовые волны. Барроуз взял курс на северо-запад и повел «Аркетт» над Маре Гигантум. Они отправились на поиски Затерянного Континента Венеры.

Три кролика сперва испуганно заорали. Потом один от непривычного механического гула закрыл лапами ушки, второй взглянул на исчезающий внизу берег и в панике прикрыл лапками глаза, а третий со смехотворным выражением удивления хлопнул лапкой по рту. Это было слишком даже для мрачно настроенного Страйка.

— Ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу! — весело завопил Томми Страйк, и оба мужчины залились громким смехом.

Позже Страйк всегда рассказывал, что открытие Затерянного Континента далось им так легко, что они даже испытали разочарование. На самом же деле он испытал растерянность и чувство, словно это таинственное место появилось специально для того, чтобы заманить их в какую-то хитрую ловушку.

После часа полета Барроуз был все еще за штурвалом, когда Страйк заметил любопытное поведение некоторых приборов.

— Странно, — сказал он. — Похоже, где-то поблизости источник радиации. А это должно означать землю.

Он оказался прав, это действительно была земля. Она появилась на экране прямо по курсу.

Барроуз сбросил скорость, смущенный показаниями приборов, и стал осторожно кружить. И почти сразу же нашел большое просветление в тумане. Разрыв в тумане позволил ему довольно легко посадить «Аркетт». И практически сразу же раздались потрясающие раскаты грома, испепеляющий треск молний, шипение плавящегося металла и сильный запах озона.

Страйк и Барроуз обменялись изумленными взглядами. Сквозь ионизированный воздух их слегка тряхнуло электрическим разрядом, но оба были хорошо изолированы прорезиненными венерианскими спецкостюмами и резиновым ковриком под ногами. Страйк осторожно выглянул вперед.

Прямо перед носом самолета торчало любопытное растение, единственное живое существо, видимое во всем просветлении в тумане. Оно состояло из трех частей: двух вертикальных жестких, кожистых стеблей, высившихся по обеим сторонам самолета, а между ними висела большая плоская чаша, по стенкам которой стекало какое-то липкое вещество. Пока Страйк наблюдал, два стебля медленно передвигались вдоль самолета, словно выискивая уязвимое место. И снова от одного стебля к другому пролетела ослепительная молния, прошедшая, очевидно, прямо через двигатель.

— Клянусь Юпитером! — воскликнул Страйк. — Это электрическое растение. Два стебля действуют, как полюса. Чаша вырабатывает заряженный электричеством сок и выбрасывает молнии от одного полюса к другому. А потом затягивает в себя все, что оказывается поражено ими!

— Да, сэр.

Страйк осторожно открыл окно.

— К тому же еще и запах! — Это был тяжелый, пряный запах мускуса пополам с мятой. — Приманка с запахом, очевидно, имеет сеть чувствительных корешков, чтобы фиксировать приближение жертвы, а потом дает ей прикурить! Хорошим названием для такого растения стало бы Цирцея, а?

— Очень подходящее имя, сэр.

— Хотя, если подумать, растение заземлено, так что заряд должен уходить в землю. У него должен быть какой-то способ изолировать производящие ток отделы.

— Да, сэр.

Страйк нахмурился.

— Черт побери, Барроуз! Вы задакаете меня до головокружения. Скажите же хоть что-нибудь или замолчите.

— Хорошо, сэр. Думаю, нам нужно что-нибудь предпринять, чтобы избавиться от этого растения, пока оно не избавилось от нас. Если еще не слишком поздно, — с горечью добавил он.

— Что вы имеете в виду под «слишком поздно»?

— Просто у нас все электрооборудование на грани уничтожения.

Томми Страйк был не тем человеком, чтобы беспокоиться о несчастье, пока оно не произошло.

— Ну и что? — спросил он. — Наши акустические локаторы в порядке. Мы можем просто вернуться к кораблю по своему прежнему курсу. Нам прекрасно известно, что на море нет никаких препятствий, торчащих из воды.

Он достал лучевой пистолет, осторожно, чтобы не коснуться металлических частей самолета, высунулся из иллюминатора и сжег электрическое растение. Затем они оба, озираясь, вылезли наружу.

— Не удивительно, что это прояснение в тумане такое большое и совершенно пустое, — произнес Страйк. — Ничто не станет расти поблизости от дьявольского растения.

Страйка раздражала не вовремя пробудившаяся совесть Барроуза и его беспокойство о положении, в котором они очутились, так что он хотел поскорее закончить дело. Барроуз исчез в самолете и появился, нагруженный оборудованием. Он передал Страйку винтовку с усыпляющими ампулами и повесил себе на пояс электропистолет.

— Мне начать с рации, сэр? Нам будет нужен луч пеленгатора, чтобы не потеряться в тумане.

— Нет. — Страйк сделался более приветливым, когда они, наконец, принялись за дело. — У нас есть компас понадежней. — Он показал на «Ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу», которые уже носились возле самолета. — Они приведут нас обратно. Мы постоянно использовали их на торговом посту, когда они были под рукой.

Барроуз вспотел. За годы службы с Джерри Карлайл в него глубоко въелась необходимость в предосторожностях, железной дисциплине и строгом исполнении инструкций. Но чтобы отправиться блуждать в венерианских туманах лишь с тремя безумными кроликами, это уже слишком.

— Но, предположим, с ними что-нибудь произойдет, сэр. И что тогда?

— Но мы все еще принимаем локаторный луч от «Ковчега». Он всегда приведет нас в район самолета.

— Да, сэр, но ведь так просто включить свой автоматический радиолуч. Это избавило бы меня от беспокойства.

— Видите ли, Барроуз, кто-то преднамеренно вынул из самолетной рации кое-какие детали. Я подозреваю, кто это мог быть, но, во всяком случае, наше радио теперь не работает. Поэтому давайте приниматься за дело. Я не желаю торчать здесь до ночи.

— Отлично, сэр.

Они пошли через плотный, неподвижный туман, наполненный странными запахами и подозрительными звуками, особой скользящей походкой опытных венерианских путешественников, прочно держась на ногах на рыхлой земле. На самом краю прояснения мимо них скользнула в скудный подлесок какая-то ящерица. Это была обычная венерианская ящерица за тем лишь исключением, что ящериц было две, сросшихся, как сиамские близнецы. Страйк уставился на них.

— Гляди! Ты видел такое? Уродец. Стоило бы поймать его, как диковину.

Он ткнул стволом винтовки в заросли кустарника, и оттуда немедленно во всех направлениях выбежала целая орда чешуйчатых тварей. И все они были сиамскими близнецами. Ошеломленный Страйк даже забыл попытаться поймать их.

— Ну, будь я проклят! Целая разновидность двойных ящериц! Барроуз, мы должны поймать несколько таких. Внимательно ищи других.

Они пошли дальше, внимательно вглядываясь в экранчик переносного видеоскопа. И вскоре наткнулись на чьих-то детенышей, сидевших с раскрытыми ртами в ожидании кормежки. Это тоже была сросшаяся пара, совершенно одинаковых по внешнему виду и раскраске существ. Потом они увидели сухопутных крабов, которые ползли, попарно соединенные хитиновыми панцирями. Даже деревья и кусты росли здесь парами.

Вскоре Страйк все понял.

— Это мир двойников! — со страхом выдохнул он. — Тут все сиамские близнецы!

— Я уже подумал об этом, сэр, — задумчиво сказал пилот. — Помните, как странно повели себя приборы перед приземлением? Здесь есть какая-то радиация, заметили вы. А может, это она влияет на яйцеклетки, заставляя их делиться, или на гены, чтобы все существа рождались попарно?

— Ну, да, земные ученые могут делать такое в лабораториях. Так почему это не может встречаться в природе? Фактически…

Страйк замолчал и, сощурившись, посмотрел на пару тонких, гибких деревьев в нескольких футах от них. До этого они высились футов на пятнадцать. Но…

— Барроуз, пока мы разговаривали, одно из растений обернулось вокруг вершины другого и протянулось к соседнему. Как рогатка…

Он заметил скрытое движение в плотной листве и, резко схватив Барроуза за руку, дернул его назад. Послышался скрип, шелест и звук, похожий на удар кнута, когда гибкий ствол ринулся к ним, точно катапульта. Оба человека были уже на безопасном расстоянии, но безумный кролик «Ничего не слышу» получил удар прямо в спину. Все кости в его тельце переломались, и он рухнул на землю, словно пустой мешок.

Дерево-рогатка целенаправленно переместилось к своей жертве, поворачиваясь, как подсолнечник, изящно, как кошка, нюхающая мусор, тронуло убитое существо и медленно удалилось.

— Экстравагантно, — медленно проговорил Страйк. — И жестоко. Я не жду от Венеры милосердия, но никогда еще не видел здесь убийства, совершенного не ради еды или самообороны. Этот Затерянный Континент — неприятное местечко.

Но неприятное или нет, однако, Страйк должен получить здесь реальную награду, сделать любимую девушку своей официальной невестой, и у него еще останутся кое-какие деньги. И он пошел дальше в обход дерева-рогатки. Минуты через три после ухода от «Аркетта» они поняли, что все, что увиденное, характерно для всех обитателей Затерянного Континента, и фон Цорн отлично заплатит за это.

Первым заметил это Барроуз.

— Мистер Страйк, — прошептал он, — прямо впереди. Вы видите то же, что и я?

Страйк всмотрелся в экран видеоскопа, и у него перехватило дыхание от восхищения.

— Господи Боже! — пробормотал он. — Что это?

Это вопрос, на который Барроуз не смог ответить. Это было одно из самых странных животных, которых он видел за пять лет работы с Джерри Карлайл. У существа было совершенно круглое тело фута четыре высотой, и бежало оно на четырех ногах. Но что удивительно, оно несло на себе еще восемь запасных. Один комплект из четырех лап торчал из его спины с левой стороны под углом в сорок пять градусов, другой такой же — с правой, под тем же углом. В центре головы выделялся рот, окруженный тремя глазами, расположенными треугольником. Эта тварь была сиамской тройняшкой! И куда бы оно ни бежало и какой стороной не находилось книзу, оно всегда будет стоять на ногах.

Страйк прямо затрясся от нетерпения. Он уже представлял лицо фон Цорна, когда привезет домой этакую красотку. Он представлял позеленевшее лицо Джерри, когда покажет ей свой улов. Он представлял…

— Эй! Оно убегает! Не дайте ему уйти!

И Страйк ринулся в туман. Они с Барроузом прибежали вовремя, чтобы увидеть странный поединок.

Он оказался коротким и закончился буквально за несколько секунд. Это было единоборство между двенадцатиногим монстром и еще одним смертоносным деревом-рогаткой. Пока животное не спеша бежало вперед, раздался свист и треск напавшего дерева. Но двенадцатиног просто позволил, чтобы в него попали, перекатился на другой бок и побежал прочь от расстроенного дерева на другом комплекте ног.

Страйк восхищенно обхватил себя руками. Это было изумительно.

— Природное равновесие, — прошептал он. — У всех есть какие-нибудь преимущества…

— Да, сэр, я знаю. Но он убегает. Стреляйте же!

Страйк быстро прицелился из винтовки и выстрелил. Двенадцатиног, почувствовав изрядный укол, завертелся на месте, затем побежал дальше. Барроуз и Страйк ринулись за ним. Примерно через минуту препарат подействовал, и жертва, шатаясь, остановилась.

— Попался! — восторженно завопил Страйк.

Но было еще слишком рано. Двенадцатиног перевернулся на другой комплект ног и помчался прочь, как спринтер.

— Что? — завопил Страйк. — Это невозможно! Он не может сотворить такое!

— Может, если он — три разных существа! — закричал Барроуз, вскидывая свою винтовку. — В этом случае каждая часть может существовать отдельно от других. Поэтому препарату, парализующему одну треть, потребуется много времени, чтобы проникнуть к двум другим третям.

Барроуз выстрелил, и двенадцатиног растворился в тумане. Люди побежали вперед и вскоре снова увидели его, покачивающегося на подгибающихся ногах. И во второй раз он неуклюже перекатился на третий комплект ног и снова ушел. Но на это раз не столь энергично — препарат уже начал воздействовать на последнюю треть. Страйк завершил дело еще одним выстрелом. Двенадцатиног упал и замер, уснув.

Потребовалось совсем немного времени, чтобы обернуть его антигравитационными полосами и отрегулировать точный баланс между тяготением и центробежной силой. Пленник повис в воздухе на поводке, словно гигантская картофелина, давшая ростки во всех направлениях.

Страйк заметался в подлеске, пока не нашел «Ничего не вижу» и «Ничего никому не скажу», затем двинулся примерно в направлении самолета. Безумные кролики, казалось, поняли его и запрыгали впереди охотников, пользуясь своим загадочным умением ориентироваться. Они почти добрались до свободного пространства, когда Барроуз, идущий впереди, остановился так резко, что Страйк врезался в него сзади, а их обоих подтолкнул паривший в воздухе двенадцатиног.

— Что случилось, черт побери? — спросил Страйк.

Барроуз указал вперед трясущимся пальцем.

— Это человек! Клянусь Юпитером, это человек!

Глава III. Раса близнецов

Более близкий осмотр показал, что это все-таки не человек. Но в вечном тумане Венеры легко принять за человека все, что стоит вертикально на двух ногах. А незнакомец, конечно, стоял вертикально — едва ли он мог стоять иначе со своими шестью ногами. Они росли у него из длинной и стройной талии через равные промежутки. Две из них, очевидно, служили также в качестве рук, судя по тому, как он почесал одной из них округлый живот, зрелым фруктом висящий в лесу конечностей.

Ниже талии он напоминал Страйку земного осьминога или паука. Но выше талии существо определенно походило на человека с обычным туловищем, шеей и головой.

— Он может быть опасным клиентом, — встревоженно заметил Барроуз. — Взгляните на его когти, броневые пластинки по всему телу и клыки!

— Да, но посмотрите на его лицо. Он обязан быть мирным, потому что врожденный идиот. Вы только взгляните на его выражение лица!

Оба зачарованно уставились на игру эмоций на лице существа. Выражения сменяли друг друга со скоростью быстро прокручиваемого кинофильма: страх, удивление, гнев, скука, любовь… а порой и просто пустота. Он был словно переигрывающий актер, старающийся выложить все, что умеет, в самое короткое время.

— Наверное, он изображает все эмоции подряд, наугад. Никакой селективности. И вообще никакого ума.

Страйк поднял ладонь в универсальном знаке дружбы.

— Привет, парень, — сказал он на всякий случай.

Безрезультатно. К незнакомцу присоединились еще трое такого же вида, и они стали толочься вокруг с бесцельным любопытством.

Страйк попробовал несколько слов из языка туземцев, который он изучил, пока торговал в южных широтах. Никакого ответа. Четыре странных существа просто бродили в тумане, боролись, выказывали привязанность, дулись друг на друга и скакали в поразительной несогласованности.

Примерно через пять минут такого хоровода все четверо внезапно подняли головы, замерли на секунду, будто напряженно прислушивались, а затем побежали куда-то шеренгой друг за другом. Страйк схватил безумных кроликов и сунул за пазуху, чтобы не потерять их, а потом последовал за убегающими. Барроуз рысцой бежал за ним по пятам.

— Странно, они вдруг словно сговорились. Я ничего не слышал. А вы, сэр?

Страйк что-то проворчал на бегу. Бег в душной венерианской атмосфере заставил его шумно пыхтеть, точно древний паровой двигатель. Он был также слегка обеспокоен тем, что полностью отрезан от радарного луча с «Ковчега». Вскоре в его пыхтение вкрался прерывистый тревожный писк. Безумные кролики не умели ошибаться, но если они будут бежать и дальше…

К счастью, дальше они не побежали. Потому что четыре существа, улепетывающих впереди, остановились перед строением, напоминающим гигантский улей с многочисленными входами. Казалось, оно тоже своего рода сиамский близнец, состоявший из собранных в группу отдельных лачуг. Считать их, пожалуй, стоило по дверным проемам, а в каждом сидело по удивительной копии шестиногих идиотов. Они казались им братьями по внешнему виду, но явно не в умственном отношении. Их огромные черепа и измученное выражение лиц явно свидетельствовали о том, что здесь собрались существа, для которых единственная цель в жизни состояла в том, чтобы мыслить. А поскольку каждый из прибежавших занял место позади одного из мыслителей, Страйк начал кое-что понимать.

— Опять близнецы! — восхищенно воскликнул он. — Видите? Каждая пара — это близнецы. Вы сами сделаете такой вывод, если исследуете их элемент за элементом. А один из них состоит только из эмоций, понимаете, Барроуз? Это самый великий эксперимент эволюции. Полное разделение между разумом и эмоциями. Это то, о чем мечтали земные философы в течение многих столетий!

— Я сам начну мечтать об этом через некоторое время. Это же просто кошмар!

— Вы не видите всей красоты, Барроуз! Подумайте! Интеллектуалы продумывают все до последних мелочей со всеми возможными последствиями, а затем приказывают своим эмоциональным коллегам исполнять их решения. Эмоционалы являются активной, исполнительной частью этой комбинации, и они нужны только тогда, когда требуется выполнить какую-то работу. Именно потому у них есть клыки и когти — чтобы сражаться. Это их дело — приносить еду, защищать жилище и воспроизводить потомство. Теперь ты понял? Если Интеллектуалы решают, что что-то необходимо уничтожить, они, вероятно, велят Эмоционалам воспылать ненавистью, чтобы те пошли и выполнили задание. Если они решают, что настало время спариваться, они наполняют любовью своих близнецов и те… А?..

— Да, но как происходит их общение? Пока что я не слышал ни единого членораздельного слова.

— Разумеется, при помощи телепатии. Кто, кроме близнецов, более близко связан друг с другом?

— Гм… Мне тут пришло в голову, что, может быть, мы ведем себя слегка опрометчиво, капитан? Мы понятия не имеем, что происходит у них в головах, пока они не начнут действовать. А, судя по размерам голов, у них там бушуют мощные мысли…

— Я не согласен, Барроуз. Размер мозга не обязательно означает высший разум. Венера слишком молода, чтобы на ней успел развиться колоссальный интеллект. Должно пройти еще несколько эпох, прежде чем наши здешние приятели достигнут космических высот. Но не сейчас. Поглядите на их дома. Самые примитивные постройки. Нет ни малейших следов никаких механизмов или изобретений. У них даже нет никакого оружия.

— Значит у них, естественно, не развиты и эмоции, — добавил Барроуз. — Высшие чувства им недоступны, да?

— Верно. Держу пари, их бы не заботило, живы они еще или умерли, если бы не инстинкт самосохранения. Они отвечают только на простые стимулы, такие, как усталость, голод и так далее.

— А о чем они тогда думают?

Страйк пожал плечами.

— Трудно сказать. Возможно, открытие, что два плюс два равно четырем, явилось бы для них гигантским философским постулатом.

Он подошел поближе и попытался испытать интеллектуальное развитие туземцев, но безрезультатно. Они просто сидели и молчали, уставившись на землян печальными глазами.

— Возможно, мы недостаточно развиты для их телепатии, — хихикнул Барроуз.

— Нет. Для установления телепатического контакта нужен или восприимчивый разум, или разум, которым легко управлять. Я тут подумываю, не можем ли мы взять с собой туземную парочку. Мы…

— Это нарушение закона, сэр. Запрещено вмешиваться в жизнь разумных существ определенного уровня… Кажется, восьмого, не так ли, сэр?

— Да, на этот раз вы правы. Кроме того, это могло бы вызвать суматоху…

И пока они стояли, наблюдая за странным племенем близнецов и раздумывая, что делать дальше, эту проблему решили за них. «Ничего не вижу» и «Ничего никому не скажу», сидевшие у Страйка под полой куртки, внезапно стали извиваться, вырвались на свободу и прыгнули на землю. И тут же деревня взорвалась бешеной деятельностью.

Все это походило на хорошо отрепетированный спектакль. Бешеные кролики носились вокруг, пользуясь случаем размять ноги. Интеллектуалы быстро, но спокойно развернулись на неустойчивых ногах и скрылись в хижинах, все, до последнего человека. Эмоционалы, застывшие на мгновение с пустыми лицами, вдруг разразились отвратительными, неблагозвучными воплями и воем.

На лицах у всех возник написанный крупными буквами страх, и они ринулись в разные стороны искать убежища в тумане. Действие закончилось. Интеллектуалы загородили двери хижин чем-то, выглядящим как мерцающие щиты из какой-то темно-красной ткани. Вопли Эмоционалов замерли в отдалении, и вновь наступила тишина.

— Прекрасно! — воскликнул Страйк. — Значит, это блюдо вам не по душе!

Барроуз снова начал волноваться.

— Да, сэр. Может, у них аллергия на бешеных кроликов. Но мне кажется, было бы самым разумным убраться отсюда…

Но Страйк уже прошел вперед, изучая дверные проемы хижин.

— Взгляните-ка, Барроуз! Ведь эта красная штука — пищевод. У них в дверях что-то похожее на тропических рыб с широко разинутыми ртами! О, как же они живут на суше?

Страйк стал тыкать в них винтовкой и, наконец, разгадал эту тайну. Похожее на рыбу существо покоилось на колонии бактерий и грибковых спор, плавающих в воздухе и удаляющих из жабр воздух, чтобы не дать ему проникнуть внутрь. А поскольку рыба плотно закрывала вход в жилье, то воздух снаружи не мог попасть внутрь.

— Кондиционирование! — объявил, наконец, Страйк. — Венерианский стиль!

— Да, сэр. Это опять-таки природный контроль и баланс. Я помню, бабушка рассказывала, что в старину, когда люди брали воду из отверстий в земле, называемых колодцами, они бросали в колодец щуку, чтобы та сжирала всех червяков и жуков и сохраняла воду в чистоте.

— Верно, здесь тот же принцип. Они вешают в дверном проеме малышей этого венерианского варианта «сезама», те вырастают и плотно закрывают собой дверь. Естественно, Интеллектуалы не приспособлены бороться с болезнями или с любыми иными физическими опасностями — они не могут оказывать никакого сопротивления. А безумных кроликов они так боятся потому, что те несут в себе семена безумия. Вы уловили, Барроуз?

Страйк повернулся к Барруозу, но заметил лишь, как сверкают пятки младшего пилота, убегающего в туман. Он резко развернулся в другую сторону и понял, в чем дело. На него неслась вся орда Эмоционалов с выражением неописуемой ярости и ненависти на лицах. Интеллектуалы отдали команду на убийство.

Страйк выхватил пистолет. Зашипевший луч вырвался из него широким конусом, но не оказал вообще никакого эффекта. Страйк сузил луч до диаметра вязальной спицы, но и он лишь слегка обжег нападавших. Слишком поздно Страйк вспомнил, в чем дело: этим пистолетом он недавно очищал «Ковчег», и его батарея почти разряжена. Одним движением Страйк сунул пистолет за пояс и понесся следом за Барроузом. Грозная смерть громыхала за ним по пятам.

Натренированные земным тяготением мышцы позволили ему легко опередить преследователей, а чудо удачи привело обоих охотников прямо к прогалине в тумане, несмотря на то, что Барроуз потерял во время бегства переносной видеоскоп. Времени затаскивать пойманный экземпляр внутрь уже не оставалось, так что Страйк торопливо закрепил веревку с антигравитатором на хвост самолета.

Полету самолета невесомый двенадцатиног никак не помешает, а позже они могут спокойно сесть на воду и сделать все, как надо. Страйк быстро побросал кроликов «Ничего не вижу» и «Ничего не скажу» в самолет, а когда хотел нырнуть туда сам, хвост самолета вдруг пополз сам по себе, Страйк промахнулся и ударился подбородком о нижнюю кромку люка.

— Опять?! — взревел он, быстро заглядывая под хвост. — Эти крабы Атласа меня доканают! Еще один безбилетник! — Он схватил крупного краба и тоже забросил его в самолет. — Я даже тещу не оставил бы в этом аду!

Из тумана вылетела дюжина Эмоционалов с дикими глазами и бросились к самолету с такой необузданной яростью, что у Страйка даже перехватило горло. Он выстрелил в них из своего бесполезного оружия, запрыгнул, наконец, в самолет и захлопнул дверцу.

Эмоционалы принялись злобно царапать когтями металл и стекло, и пытаться их грызть отвратительными слюнявыми клыками. Самолет от такого яростного нападения стал опасно раскачиваться.

— Милостивый Боже, капитан! — содрогаясь, завопил Барроуз. — Давайте убираться отсюда!

— Вперед!

Страйк нажал на стартер, но двигатель не запустился. Он пробовал снова и снова, но опять безрезультатно.

— Это все проклятая Цирцея! — взревел он. — Вероятно, она повредила проводку. А мы вряд ли можем вылезти наружу, чтобы отремонтировать ее.

Барроуз застонал.

— Тогда нам конец. Ни двигателей, ни рации. Я знал, что нельзя было нарушать инструкции мисс Карлайл. Она всегда права. Мы никогда не должны нарушать правила.

— Прекратите стенать о правилах и о Джерри, — вскипел Страйк.

— Мы проделали слишком длинный путь для того, чтобы все так просто закончилось. Дайте мне ваш электропистолет.

Он взял тяжелый пистолет, чуть приспустил стекло одного окна, высунул ствол наружу и нажал на курок. И снова ничего не произошло. Страйк выругался с досады. Начинка электропистолета состояла, в основном, из тонких проводников. Пистолет был закреплен на металлической приборной панели, и когда через него прошел разряд растения Цирцеи, его механизм так же закоротило.

— Может, попробовать винтовки? — безо всякой надежды предложил Барроуз.

— Нет смысла. Подкожные ампулы разрываются, как только входят в мягкую плоть. Они не смогут пробить броню этих дьяволов.

Страйк мог бы попробовать попасть им в глаза, но при подобных обстоятельствах меткая стрельба невозможна.

Нервы Барроуза не выдержали, и он задрожал от страха, безуспешно пытаясь скрыть свой позор.

— Не пылите, Барроуз, — попытался подбодрить его Страйк. — Все под контролем. Пока я здесь, вам не о чем беспокоиться.

— Мне только жаль, что здесь нет «Ковчега». Вот тогда у нас действительно не было бы забот.

— В вас так долго вколачивали инструкции, что теперь вы не можете поверить, будто сам человек может чего-то стоить. Говорю вам, я могу справиться со всем, что есть на этой планете. Думаете, я уже использовал все свои козыри? Вовсе нет. Помните мою шутку с гранатой? Вы её видели.

— Да, сэр, — совсем не сердечным тоном сказал Барроуз.

— Смотрите сюда.

Барроуз показал на «Ничего не скажу», который отступил в задний отсек самолета и пытался там бежать по кругу, как белка в колесе, но у него ничего не получалось. Он все время падал, корчась и извиваясь, как эпилептик, и бился головой о стенки.

— Периодическое безумие, — показал Страйк. — Я надеялся на это. Помните, все началось со страха Интеллектуалов перед безумными кроликами? А теперь предположим, что мы забросим «Ничего не скажу» во вражеский лагерь.

Барроуз медленно кивнул.

— Я понимаю, что вы хотите предложить…

Страйк бережно взял кролика на руки, затем резко повернулся к Барроузу.

— Что с вами? У вас из губы течет кровь.

— Все в порядке, сэр. Я просто подумал, что одному из нас нужно выйти из самолета, чтобы спасти безумного кролика…

Страйк коротко рассмеялся, пристально поглядывая на младшего пилота, которого он считал слабаком.

— Значит, вы были готовы принести себя в жертву ради кролика? Ну, ну, Барроуз, — буркнул он. — не нужно мелодрам. Я же сказал, что вам не о чем волноваться, пока вы со мной. А у меня есть план.

Страйк мог любой пустяк раздуть до размеров гениальной идеи, но на этот раз у него действительно нашелся симпатичный план. Он открыл лючок в полу кабины и выпустил безбилетного краба Атласа на землю. Тот быстро заполз под самолет и буквально взвалил его себе на спину.

Страйк высунул из лючка почти бесполезный пистолет и выпустил слабый луч позади краба, заставляя его ползти в нужном направлении, заодно перенося туда весь самолет. Таким образом, управляя крабом при помощи луча, они медленно пересекли прогалину в тумане и направились к жилищам сообщества Интеллектуалов.

Когда они добрались до цели, Страйк распрямился, мрачно усмехаясь.

— Они сами напросились на это. Барроуз, пораскачивайте немного хвост самолета, чтобы отвлечь наших приятелей. — Он поднял безумного кролика. — Я причиню вам больше вреда, чем вы мне, но вы уж сами виноваты. Готовы, Барроуз?

Все сработало, как часы. Барроуз ушел в хвост и начал там прыгать. Хвост стал раскачиваться, и Эмоционалы помчались к нему. Страйк выскочил наружу и швырнул безумного кролика в ближайшую открытую дверь хижины, а затем мгновенно вернулся в безопасный самолет.

— Вы знаете, как я себе представляю то, что должно сейчас произойти? — спросил он профессорским тоном.

Барроуз сидел, зажав руки между коленями, и дрожал.

— Нет, — буркнул он.

— Ну, «Ничего не скажу» должен прикончить Интеллектуалов. Тогда Эмоционалы останутся без мысленного контроля. Им придется попытаться думать самим. А вы когда-нибудь слышали о случае со свиньей Оскаром? Это произошло много лет назад. Кажется, в тысяча девятьсот тридцать седьмом году. Психологи поставили экспериментальную свинью в такую ситуацию, где ей пришлось начать думать и рассуждать самостоятельно. Это оказалось слишком сложно для нее, Оскар получил нервный срыв и умер. Вы поняли, к чему это я?

Барроуз понял. Потом они сидели и спокойно ждали. Их ожидание было не долгим. В невероятно короткий срок вирусы «Ничего не скажу» нашли самого уязвимых носителей на всей Венере. И они ударили по ним со всей силой, распространяясь среди хилых Интеллектуалов со скоростью пожара в прерии. Даже Страйк был потрясен при виде кровавого ужаса, произошедшего здесь. Интеллектуалы полезли из всех дверей, обливаясь кровью соломенного цвета, потому что из-за кровоизлияний в мозгу у них полопались черепные артерии.

Это казалось еще ужаснее из-за спокойного выражения серых лиц существ, которые должны были испытывать боль и отчаяние.

Самосохранение слепо толкало их наружу из хижин, логика велела им бежать от кролика с его смертоносным содержимым. Но все было напрасно. У них даже не нашлось времени проинструктировать своих эмоциональных близнецов. Они были поражены чумой и валились на сырую землю неопрятными сгустками.

Но стратегия Страйка не привела к желаемым результатам. Эмоционалы, казалось, даже не поняли, что их племя уменьшилось наполовину. Направляемые последним приказом своих наставников, они продолжали бессмысленное нападение на неподдающийся металл самолета, стуча по нему и царапая когтями.

— Признаю, что на сей раз я оказался не прав, — произнес, наконец, Страйк. — Несомненно, я полагал, что близнецы находятся в непрерывной телепатической связи друг с другом. И когда эта связь нарушится, Эмоционалы станут все равно что корабли без управления. Черт побери, но, кажется, Джерри опять оказалась права. Извините, Барроуз, но от меня действительно мало пользы.

— Перестаньте, капитан, — отозвался Барроуз. — В конце концов, не могут же они продолжать вечно. Они живые существа и рано или поздно устанут.

Страйк с сомнением покачал головой.

— Гнев впрыскивает в организм много адреналина. Сердитые люди более сильны, более выносливы, чем обычно. Так что наши приятели не уйдут, пока совсем не выбьются из сил.

И оказалось, что он был прав, так как бушевавшая вокруг самолета ярость не собиралась стихать. И кое-где металл, покрывавший багажный отсек, начал растворяться в неровных пятнах кислоты. Губы Страйка скривились от изумления.

— Похоже, у них в клыках не яд, а азотная кислота. А если муравьи могут вырабатывать муравьиную кислоту, то почему бы здешним жителям не производить азотную, — предположил он, запирая дверцу между каютой и багажным отсеком, потому что стенки задней части самолета, не имеющие тепло- и звукоизолирующих слоев, будут разъедены первыми. — Хорошо, что у них нет мозгов, чтобы понять, что кислота — их лучшее оружие. Возможно, они уберутся, когда стемнеет, ведь для них станет слишком холодно.

— До темноты еще тридцать часов, — с трудом процедил младший пилот.

Ветер периодически усиливался, неся с собой колонии блуждающих микроорганизмов. Они постепенно оседали на поверхности самолета. Их кислотосодержащие токсины ускоряли работу Эмоционалов, которых явно не брали никакие инфекции.

Барроуз достал антисептические шлемы на тот случай, если бактерии проникнут в самолет, а затем просто сидел, уставившись невидящим взглядом на табличку над пультом управления:

Томми Страйк беспомощно взирал на чужой и враждебный мир, наблюдая, как тот пускает в ход все средства, чтобы погубить их.

Глава IV. Ротиферы[1]

Когда Джерри Карлайл узнала, что Страйк самовольно покинул корабль, она лишь печально улыбнулась.

— Это все фон Цорн. Знаю я его. Фон Цорн очень хитер, но он не принял в расчет основательный здравый смысл Томми. Томми не полетит далеко. Он вскоре поймет, что я во всем права, и вернется. Кроме того, я вывела из строя рацию на «Аркетте», так что ему придется вернуться!

Прошло три часа, но Томми не возвращался.

— Это всего лишь гордость, — хихикнула Джерри. — Он скоро вернется. Я знаю, что он не станет мне досаждать, потому что, — добавила она с упрямой верой молодой влюбленной женщины, — он меня любит!

Но когда прошло десять часов, а ее половинка все не появлялась, Джерри, наконец, почувствовала нарастающую тревогу. Она привычно стиснула челюсти и включила внутренний коммуникатор. Старший пилот Майкле, типичный англичанин, этакий поседевший орел средних лет, имевший на своем счету много тысяч полетных часов, поспешил явиться на ее вызов.

— Боюсь, что мой человек где-то застрял, — отчеканила Джерри. — У вас тридцать минут на сборы. Приготовьтесь к взлету, Майклс. Бегом!

И все пришло в размеренную суету. Охотничьи группы были срочно отозваны, наиболее шумные экземпляры пойманных животных успокоены анестетиками, все оборудование убрано, с эффектной точностью соблюдена сто одна мелочь, которая всегда отмечала выучку команды Карлайл. Еще не прошло получаса, а «Ковчег» уже был готов к взлету, вхолостую свистя гироскопами.

В пилотной рубке остались только Майклс и Джерри Карлайл.

— Какой курс, мисс Карлайл?

— Над морем прямо на северо-запад. Все, что мы можем, это последовать за лучом пеленгатора, который настроил Барроуз перед тем, как они покинули «Ковчег». Даже Томми не настолько глуп, чтобы отклониться от направляющего луча.

— Отлично! — Майклс включил электронный телескоп и мягко поднял «Ковчег» над берегом. — Могу я спросить… у вас есть какие-нибудь предположения относительно того, где может быть самолет, или мы полетим наугад?

Вместо ответа Джерри открыла встроенный шкаф и достала какое-то невзрачное приспособление.

— Это новинка, — показала она. — Его изобрел сын одного из директоров зоопарка. Он предназначен для того, чтобы обнаруживать на дальних дистанциях метеориты, но я забыла опробовать его в полете. Зато теперь мы устроим ему настоящую проверку, — мрачно улыбнулась она.

Прибор состоял из вертикальной металлической пластины, прикрепленной к сетке огромной электронной лампы, а позади нее крепилось несколько небольших трубок.

— Он работает, — пояснила Джерри, — как электрический конденсатор переменного тока…

— Но у него только одна пластина, а у всех конденсаторов должно быть две.

— Правильно. Но в данном случае роль второй пластины играет любое металлическое тело, которое окажется в пределах действия этого прибора. Когда я включу ток, в электронной лампе установится прекрасный баланс. Любое появление металла, естественно, нарушит его, все изменения будут зарегистрированы, и зазвонит сигнал тревоги.

— Очень изобретательно, — растягивая слова, хмыкнул Майклс.

— Как специально для Венеры, которая бедна металлами. Не волнуйтесь, мисс Карлайл, мы разыщем мистера Страйка. Он сильный парень и не даст так просто укокошить себя.

— Не говорите глупости, Майклс. Надеюсь, вам не кажется, что я выгляжу взволнованной.

Майклс улыбнулся одной из своих редких улыбок.

— Нет, мисс. Вы не выглядите взволнованной. Но я все понимаю. — И он по-отечески похлопал ее по плечу. — Почему бы вам не прилечь в кресло и не попытаться расслабиться?

Губы Джерри чуть дрогнули, но тут же опять крепко сжались.

— Дружеские отношения с капитаном здесь не поощряются, Майклс. Пожалуйста, знайте свое место!

Майклс знал эту девушку даже лучше, чем Страйк. Поэтому он просто отдал честь и кивнул:

— Принято, мисс Карлайл.

А потом обратил все внимание на управление «Ковчегом».

Приблизительно в восьмистах милях от материка Майклс обратил внимание на странное поведение некоторых приборов. Он указал на это Джерри.

— Осмелюсь сообщить, что поблизости находится какой-то источник радиации. А значит, земля…

Его голос внезапно прервался писком сигнала тревоги металлоискателя. Джерри подскочила к нему, стрелки на его циферблатах бешено дергались.

— Стоп кораблю! — закричала она. — Самолет где-то рядом!

Оба нетерпеливо уставились на светящийся экран телескопа, в то время, пока корабль, чуть вздрагивая, летел сквозь густой туман.

— Да, это земля. Вероятно, так называемый Затерянный Континент.

Но в голосе Джерри не слышалось никакого энтузиазма, потому что «Аркетт» так и не появлялся в поле зрения.

— Я изменю настройку конденсатора и уменьшу диапазон. Затем мы медленно полетим в одном направлении, — скомандовала она. — Если не будет сигнала, вернемся и попробуем другое направление. Таким образом, каждый раз сокращая радиус действия прибора, мы отыщем самолет.

Это не заняло много времени. Рыская в тумане, как собака, потерявшая след, они разыскали «Аркетт». Он был уже мало похож на самолет. Окруженный странными шестиногими яростными существами, уже почти прорвавшимися в багажный отсек сквозь разъеденный кислотой металл, и от носа до хвоста испещренный пятнами колоний бактерий, он походил, скорее, на гниющий ствол какого-то растения, покоящегося в болотах Венеры.

Джерри Карлайл приказала «Ковчегу» сесть, затем с железным спокойствием оценила ситуацию. Последовательность событий была не вполне ясна. Трупы Интеллектуалов уже разложились до неузнаваемости. Двенадцатиног слабо подергивал конечностями, вися на антиграве над самолетом, потому что действие анестетика уже заканчивалось. Но Эмоционалы, неустанные, как роботы, постепенно разбирали самолет на кусочки.

— Они могут сидеть там, едва живые, — заметила Джерри недрогнувшим голосом. — Идите в радиорубку, Майклс. Передайте радистам, чтобы они попытались наладить связь с самолетом. Рация на «Аркетте» не работает, поэтому попробуйте послать сообщение на частоте радарного луча. Они могут принять его через акустическую систему, если… — она на мгновение замолчала. — В общем, велите Томми покачать элеронами, если… если он жив.

Сообщение посылали много раз. Вся команда вместе с Джерри пристально наблюдала за «Аркеттом» в ожидании ответа. Но время шло, а ответа все не было.

Лицо Джерри постепенно становилось все более осунувшимся.

— Очевидно, я убила того, кого любила, — пробормотала она. — Предполагается, что это — прерогатива мужчин. Но я, наверное, слишком долго носила штаны. — Она говорила это небрежно, слишком небрежно, чтобы обмануть Майклса.

— Все это чепуха, мисс Карлайл, — попытался он. — Никакой ошибки…

Джерри внезапно оттолкнула его, и старший пилот отступил, смущенный горем, пылавшим в глазах девушки.

— Больше ни слова вашего проклятого сочувствия, Майклс! — закричала она. — Томми не любил слез и сентиментальности. Он был бойцом, и если бы он мог выбирать, то выбрал бы эпитафию бойца. Мы отправим всю эту свору обратно в ад! Кранц! — рявкнула она в коммуникатор. — Приготовьте электропушку, чтобы растереть в порошок эту толпу снаружи!

Внезапно Майклс прыгнул вперед и оттолкнул ее.

— Стойте, Кранц! — рявкнул он и повернулся к своему капитану. — Подождите, мисс Карлайл. Они могут быть живы, но без сознания. Электропушка уничтожит самолет и все живое внутри него.

Девушка нерешительно покусала губу, все еще охваченная жаждой мести.

— Вы правы, Майклс. То же касается и лучевого оружия. Мы можем воспользоваться им, только если самолет будет не на линии огня.

— Парализующий луч?

— Еще хуже. Если люди без сознания, он убьет их. Конечно, Томми попробовал бы усыпляющую винтовку.

— Анестезирующий газ?

— На таком ветру? Заткнитесь, Майклс, вы просто не думаете…

Майкле заткнулся. После секундного молчания Джерри заговорила сама с собой:

— Приманка будет бесполезной, раз эти дьяволы игнорируют даже этот двенадцатиногий кошмар, болтающийся над самолетом. Но что, если нечто нападет на них… Майклс! А что, если мы напустим на них ротифер?

— Вы имеете в виду тех слизистых уродин, которые пожирают все, что попало? Да, мисс, можно попробовать.

— Почему бы не выпустить на них одну из нашего зверинца? Она покончит с ними и не повредит самолет.

— Прекрасная идея, мисс, только вот я боюсь, что даже ротиферы не выиграют это состязание. Посмотрите на их бронированные тела, на их когти. И, судя по тому, как выглядит самолет, у них есть также и кислота. Нет, хотя ротиферы жрут, кого угодно, мне кажется, это блюдо будет не по зубам даже им.

— Ну, во всяком случае, стоит попробовать.

— Ладно. Но почему бы заранее не согласиться с поражением?

— Как так?

— Если эти красавцы могут сожрать ротифер, а не наоборот, давайте, угостим их. Накачаем ротифер ядом, который не подействует немедленно на самих ротифер.

— Вы изумительны, Майклс! — Джерри повернулась к коммуникатору. — Кранц! Вы слышали, о чем мы говорили? Тогда действуйте. Найдите на складе все яды, какие только там есть, и поспешите.

Через пять минут из коммуникатора раздался голос Кранца.

— Простите, капитан. На борту нет ни ядов, ни смертоносных наркотиков. Только лекарства.

На мгновение показалось, что кто-то сейчас пострадает от гнева Джерри Карлайл. Но она с трудом взяла себя в руки.

— Конечно, там нет ядов. Мы ведь ловим живых существ. Но мне нужно все, что может послужить ядом. Должно же быть там что-то… что-то медицинское! На складе есть галлоны люминала. Это стандартное средство от космической болезни. А вы знаете, что делает люминал? Он сильно тормозит нервную систему, не позволяя организму вырабатывать адреналин. Это гасит все эмоции. А если не будет эмоций, не будет желания и убивать! Кранц? Вы…

— Уже действую, мисс Карлайл, — глухо раздалось в коммуникаторе.

План капитана был быстро осуществлен. Огромному, шестифутовому, похожему на комок серого теста шару впрыснули под кожу громадное количество люминала. Потом из заднего люка спустили трап, и ротифера спокойно скатилась по нему. Освободившись, она полежала неподвижно, исследуя тонкие колебания воздуха лесом своих ресничек. Затем слепая пожирательница, мусорщица Венеры, безошибочно покатилась прямо на шум, который устроила орда нападавших вокруг «Аркетта».

Никогда еще, при всем своем опыте, команда «Ковчега» не видела такого сражения, протекавшего с такой необузданной, ужасной свирепостью. Ротифера, хотя и двигаясь немного вяло из-за накаченного в нее люминала, поначалу имела преимущество из-за эффекта неожиданности. Два бронированных Эмоционала были поражены хитиновым панцирем ротиферы и тут же исчезли в ее обширном пищеводе.

Это безжалостное нападение вынудило Эмоционалов неохотно перенести свою ярость с самолета на нового врага. И когда это произошло, итог битвы стал неизбежен. Сотни когтей дикарей вонзились в ротиферу и порвали ее в дюжине мест. Кислота закипела на хитиновой броне. Будучи белком, она сделалась желтой и стала легко ломаться. Ротифера боролась, как бульдог, не отступив ни на дюйм, но дикари продолжали рвать и тут же пожирать ее обнажившуюся мягкую плоть. Вскоре от нее осталось лишь несколько разбросанных кусков.

Эмоционалы, не избавившись от своей фанатичной ярости, вернулись к крушению самолета. Но их энтузиазм быстро угасал. Внезапно один из них покачнулся и резко сел с совершенно безучастным, лишенным выражения лицом. Потом парочка других бесцельно ушла прочь в туман.

А вскоре все они полностью лишились эмоций, а умные их половинки были мертвы. У самих у них не было ни мозгов, ни желаний, никаких прочих импульсов. Их существование обуславливалось совершенно пустыми, простыми нервными рефлексами на боль, жару, холод или голод.

Они по-дурацки уставились на причиненный ими же разгром и стали бесцельно шататься в тумане.

Джерри возглавила мрачную группу мужчин, но прежде, чем они покрыли половину расстояния до самолета, оттуда донеслись яростные крики, и на свет, шатаясь, выбрались два растрепанных силуэта. Они были грязны, окровавлены в тех местах, где оставили свои отметины когти, а кое-где обожжены кислотой, но весьма даже живы. Позади них скакал серый кролик, обезумевший от радости.

Вся горечь, тщательно скрываемое горе, самобичевание, ненависть и жажда мести вымылись из души Джерри в едином порыве, оставив ее слабой, задыхающейся от радости женщиной. Она стала женщиной только на краткий момент, хрупкой, испуганной и трясущейся за мужчину, которого любила.

— Томми! — завопила она и ринулась в его объятия.

Антисептический шлем Страйка, защищавший его лицо от кислоты так же, как и от инфекции, развалился на части, когда они заключили друг друга в объятия. И Страйк тут же воспользовался ситуацией, немедленно и со знанием дела, в то время, как команда стояла вокруг, усмехаясь. Тогда все стали расспрашивать и поздравлять Барроуза, который, все еще стуча зубами, объяснил, что они не могли сигнализировать в ответ, потому что провода, управляющие элеронами, разъела кислота.

Но вскоре годы тренировки взяли свое. Джерри высвободилась из объятий и призвала к порядку своих людей.

— Нужно всегда соблюдать дисциплину, — холодно заметила она.

— Вы знаете правило, запрещающее покидать корабль во время сезонных ветров без антисептической защиты. Вы все лишены двухдневной зарплаты, включая и меня. А сейчас возвращаемся на корабль.

Команда поспешно повиновалась.

— Что же касается тебя, — Джерри неодобрительно взглянула на Страйка. — Ты не подчинился приказу капитана и нарушил практически все правила, которые у нас есть, уйдя в несанкционированный поиск, без достаточной экипировки и даже без рации. Ты помешал работе всей экспедиции, выбил нас из графика и чуть не заплатил за это двумя жизнями.

— Я заслуживаю твоей самой ужасной ругани, — кивнул Страйк.

— Так что не стесняйся оскорблять меня.

— Это не шутки, Томми. Посмотри на самолет. Прикинь общую сумму убытков. Неужели ты думаешь, что даже лондонский Межпланетный зоопарк может позволить себе выбрасывать несколько тысяч долларов в каждый экспедиции только затем, чтобы убедить некие молодые горячие головы, что они не правы? Так ты ошибаешься. И все это будет вычтено из твоей зарплаты.

Страйк заерзал. Звонкий голос Джерри был слышен отлично, и им наслаждалась вся команда. Джерри продолжала тренировать свое красноречие, перечисляя по пунктам каталог его грехов.

— А теперь я хочу получить твое честное слово, что ты никогда больше не попробуешь повторить свой трюк. Нет больше одинокого волка-охотника, понятно?

— Хорошо, Джерри. Не нужно так кричать.

— Я не кричу. Кроме того, ты работаешь только на меня. Никаких больше контрактов с фон Цорном, понятно?

— И как ты только могла предположить?.. — вздохнул Страйк. — Ладно, все более-менее ясно.

— И еще…

Страйк взглянул на часы, продолжавшие каким-то чудом работать, и прервал ее.

— Джерри, время. Я выслушал тебя и принял все, как и положено джентльмену. Я обещаю все, что хочешь, но теперь лекция закончена.

— Неужели? Томми, я только начала тебе говорить…

— О, нет. Ты закончила мне говорить, потому что я собираюсь использовать один верный способ заставить тебя замолчать, — усмехнулся он.

— О-о… — Джерри слегка затаила дыхание. — О, дорогой. Ты собираешься меня поцеловать?

— Совершенно верно.

«Ничего не вижу» печально мяукнул и изящно прикрыл лапками глаза. Очевидно, для этих людей, как это свойственно и его роду, настало время сойти с ума.