Спектроскоп души

Летающий петушок «The Flying Weathercock», The Sun, 13 April, 1884.

Две вещи показались мне примечательными в небольшом кирпичном молитвенном доме на холме в Неваггене. Во-первых, некогда его приковывали к земле, как иногда поступают с сооружениями на вершинах гор. С каждой стороны здания торчали рым-болты, а на одном из них даже остался кусок тяжелой ржавой цепи. Холм был невысок. Вниз, к гавани вела крутая тропка, на крышах квадратных старомодных домов можно было пересчитать черепицу. С другого склона холма открывался вид на болотистую луговину с разбросанными повсюду стогами просоленного сена, покрытыми ветхими брезентовыми тентами. Передняя сторона церкви была открыта ветрам, обдувающим острова со стороны океана.

Второй особенностью здания был флюгер на приземистой звоннице. Он представлял собой большую позолоченную треску, очевидно, очень чувствительную к перемещениям атмосферы. Нос этой рыбы нервно подрагивал между румбами зюйд-зюйд-ост и зюйд-тен-ост.

– Почему молитвенный дом прикован к скале? – переспросил дьякон и капитан Сайлас Биббер. – Ну, это я могу вам объяснить. Прихожане решили так сделать потому, что горка лучше подходит для дома богослужений, чем соленое болото в низине.

Дьякон-капитан остановился и швырнул камень в беспардонную овцу, которая решила пощипать травку меж надгробий.

– А почему у нас рыба, а не петушок? – снова заговорил он. – Ну, это тоже понятно. Потому что петух – это птица сатаны.

Он наклонился за другим снарядом, и встревоженная овца, которая, внимательно следя за ним, попыталась было обойти его стороной, стремительно нырнула за каменную стену и бросилась прочь с горы.

– Вот паршивая тварь! – заметил дьякон-капитан.

Поколение, которое еще помнит передающиеся из уст в уста легенды побережья штата Мэн, постепенно уходит в мир иной. Уже постарели мужчины и женщины, которые были молоды в золотую пору портового городка, когда не только Портленд, Бат, Уискассет и территории к востоку от них, но и все крохотные поселки, втиснувшиеся между скалами и волнами, процветали и богатели благодаря авантюрному духу и острой коммерческой сметке, а также кубинской мелассе и ямайскому рому. Между городками штата Мэн и портами Вест-Индии была и существует до сих пор прямая линия через океан. В былые времена непосредственное сообщение с заморскими территориями вносило острые и все время растущие контрасты в будни жителей побережья. Это также было временем, когда преобладающие ортодоксальные теологические доктрины еще оставляли место для странных и во многом диковинных сверхъестественных явлений, которые считались, в основном, злобными кознями врага рода человеческого.

I

Из рассказа капитана Сайласа следовало, что примерно полвека назад приходской священник Пьюрингтон являлся в Неваггене главным оплотом веры, противостоящим дьявольским напастям. Пастор был крепок духом, а его молитвы и проповеди били не в бровь, а в глаз. В гавани и на многие мили вдоль побережья в обе стороны от нее твердо верили, что ничто так не раздражает Зло, как двухчасовые речи священника, безжалостно разоблачающие его натуру, раскрывающие его самые секретные замыслы и противостоящие его самым вредоносным предприятиям.

Именно ощущение триумфа и гордости за своего пастыря побудило прихожан возвести на самом видном месте, на вершине холма, приметное церковное здание со звонницей, чьи колокола при соответствующем ветре могли услышать далеко в море, на Кривохвостом острове. Священник сам выбрал место и с удовольствием следил за работой строителей, вкладывая частичку души в каждый уложенный в стену кирпич.

Однажды в субботу, в половине двенадцатого вечера, уже после того как последний мазок позолоты лег на великолепный флюгер в виде петушка, подаренный неизвестным доброжелателем, пастор Пьюрингтон поднялся на холм, чтобы при лунном свете насладиться видом законченного строения. Представьте изумление этого достойного человека, когда он обнаружил, что никакой церкви там нет! Ни петушка, ни звонницы, ни купола, ни кирпичных стен с деревянным портиком, ни даже малейшего следа фундамента или подвала!

Пастор топнул ногой, чтобы убедиться, что не спит. Неужели три стакана горячего рома, налитые ему дочерью Сюзанной для защиты от холодного ночного воздуха, сыграли с ним такую злую шутку? Он протер глаза и посмотрел на луну. Круглая физиономия этого светила выглядела как обычно. Он перевел взгляд на деревню под холмом. Знакомые дома, где мирно спали его прихожане, были отчетливо видны в лунном свете. Он видел океан, острова, гавань, шхуны у причала, привычные улицы. Он различил даже одинокую фигуру Пелега Тротта, который, словно борясь со встречным ветром, зигзагами добирался домой из таверны. Пастор попытался окликнуть Тротта, но убедился, что ему не хватит голоса. Все в округе было как всегда, вот только новый молитвенный дом исчез.

Ошеломленный этим ужасным открытием, пастор целых полчаса бесцельно бродил по вершине холма. Тогда он и обнаружил, что не один здесь: на большом камне сидел высокий незнакомец, закутавшийся в черный плащ. Выглядел он как испанец или португалец. Упершись локтями в колени и поместив подбородок на ладони, незнакомец с видимым интересом следил за тем, что делает пастор.

– Позвольте поинтересоваться, – наконец сказал он, – может, вы что-то ищете?

– Сэр, – ответил пастор, – я нахожусь в горестном недоумении. Я пришел сюда, ожидая найти на этом месте церковное здание, в котором завтра утром должен в первый раз произнести проповедь на тему тринадцатой главы Откровения. Не далее как сегодня вечером оно стояло как раз на том месте, где мы находимся.

– А, пропавший молитвенный дом! – беззаботно откликнулся незнакомец. – Скажите на милость, а в этой части света не принято посылать глашатая с колокольчиком, когда кто-то заблудился или что-то украдено?

Какие-то странные нотки в голосе незнакомца заставили пастора присмотреться к нему повнимательнее. Тот, покручивая свои черные усы, хладнокровно выдержал испытующий взгляд собеседника. Его сверкающие, полные решимости глаза, казалось, разгорались еще ярче, когда пастор смотрел на него в упор.

– Ну, что ж, – наконец произнес незнакомец, – полагаю, вы узнали меня.

– Полагаю, узнал, – парировал пастор. – Но не испугался. Если я не совершаю ужасную ошибку, это именно вы разрушили наш молитвенный дом.

Собеседник улыбнулся и пожал плечами.

– Если вы настаиваете, то не могу не признать, что обошелся с вашей собственностью немного бесцеремонно. Но разрушать? О нет! Я просто убрал ее со своей территории. Дело в том, что этот холм издавна является моей резиденцией, и мне противно видеть здесь такое мерзкое сооружение, как этот ваш кирпичный молитвенный дом. Вы найдете его в целости и сохранности, до последней молитвенной подушечки и сборника песнопений, вон там, на лугу. И если вы человек с хорошим вкусом, то согласитесь, что такое место подходит для этого уродливого посмешища куда больше.

Пастор взглянул с обрыва и действительно разглядел молитвенный дом, стоящий в самом центре болота.

– Не знаю, – решительно заявил он, – как вам удалось совершить этот дьявольский фокус, но абсолютно уверен, что у вас нет никаких прав на этот холм. Его законным образом передал нам по акту Илайджа Труфант, чьи деды и прадеды пасли здесь овец.

– Мой благочестивый друг, – спокойно возразил собеседник, – этот холм являлся владением моего рода за миллионы лет до появления Адама. Если вам интересно, можете ознакомиться с оригиналом передаточного акта.

Он извлек из-под плаща свиток пергамента и вручил его пастору. Тот развернул документ и попытался прочесть его. Страницу покрывали странные, тускло светящиеся символы. Они постепенно разгорались, становились все ярче и, так как руки у пастора тряслись, что он сам признал впоследствии, то начали плясать по пергаменту, опаляя и обугливая его. В конце концов, несколько пылающих иероглифов докатились до края свитка, пергамент покоробился, с треском вспыхнул – и весь документ исчез в огне.

– Что ж вы так неловко… – заметил незнакомец. – Впрочем, особого значения это не имеет. У меня есть дубликат.

Он махнул рукой. Те же пылающие символы, чудовищно увеличенные, заплясали по земле на том месте, где должен был стоять молитвенный дом. У пастора даже голова закружилась, пока он напрасно вглядывался в сатанинскую надпись, пытаясь вникнуть в ее смысл. Тем временем на самой верхушке холма заполыхал титул заявителя. Огонь охватил сухую траву, стебли черники затрещали от жара, и на какое-то мгновение высокого незнакомца окутали дым и пламя, озарив его мрачный лик зловещим светом. Он поднялся на ноги, и неестественное пламя тут же погасло.

– Вы удостоверились, что эта собственность принадлежит мне по праву. Тем не менее, я покладистый хозяин. Вам по сердцу это место. Возможно, я отдам его вам в бессрочную аренду. Необходимо только, всего лишь для проформы, подписать этот небольшой…

– Ну, нет, сэр! – воскликнул собравшийся с духом пастор. – Никаких договоров! Кто бы вы ни были: сам Вельзевул или только один из его подручных, ваши притязания безосновательны, ваш огненный акт – фальшивка, и завтра утром я выступлю с проповедью, обличающей и вас, и все ваши проделки, в этом самом кирпичном молитвенном доме, где бы он ни находился – на холме или на болоте… Да хоть на дне бездонной пропасти, если вы ухитритесь забросить его туда своими чарами!

– Почту за честь самолично выслушать вашу лекцию, – с язвительной ухмылкой ответствовал незнакомец.

Когда, вернувшись домой, пастор рассказал о случившемся свой дочери Сюзанне, та дала ему лишний стаканчик горячего пунша с ромом, заботливо уложила в постель и отправила наемного работника на другой конец села с указанием поднять Пелетию Джексона, первого помощника капитана шхуны-брига «Сестра Сэл».

II

Пройдя из конца в конец все улицы маленького поселка и поблуждав огромными кругами по окрестным пастбищам, Пелег Тротт так и не нашел там гавани. Наконец во втором часу ночи он оказался на полпути к вершине холма, лицом к лицу с бурным морем и встречным ветром.

Он сел на камень, чтобы сориентироваться.

– Пелег! – гаркнул он со своего наблюдательного поста на полубаке.

– Есть, кэп Тр-ротт! – отозвался он уже от штурвала.

– Как румпель, чер-рт тя побер-ри? – резко спросил он с полубака.

– На подве… подветр-рный бор-рт, кэп Тр-ротт! – доложил он от штурвала.

– З-задний ход?

– Не пойми–не разбер-ри, кэп Тр-ротт.

– Закр-репи швер-рт, Пелег.

– Гото… готово, кэп Тр-ротт.

– Напомни-ка нашу, рыбацкую р-розу ветр-ров. Ты ж опять в сте… стельку, еле языком воро… ворочаешь…

– Есть, кэп Тр-ротт. РЫБА, рыба-к-треске, рыба-рыба-треска, рыба-треска-к-рыбе, рыба-треска, кэп Тр-ротт.

– Пелег, кто там све… светит на р-румбе треска-рыба-к-треске?.. Камбала?

– Л-луна, кэп Тр-ротт.

– Пор-рядок, Пелег. Р-рули, чтоб л-луна была з-за кор-рмой… Еще чуток – и кинь якорь… у нового б-божьего д-дома. Глянь, к-куда гля… глядит п-петушок.

– Есть, сэр-р!

Определение местонахождения на этом закончилось, и Пелег с Троттом соединились на палубе в единое целое.

На вершине холма Тротт столкнулся с тем же удивительным фактом, который ошеломил пастора в тот же вечер примерно час назад. Молитвенный дом исчез.

– Пусть меня засолят, если шторм не сдул его с якоря! – пробормотал Тротт. После скрупулезного обследования окрестностей он продолжал: – Пусть меня засолят и заморозят, если его не унесло на болота!

Пелег внимательно изучил ситуацию. Ни разу во время своих ночных путешествий он не встречался с таким необычным происшествием. Конечно, его духовный интерес к новому сооружению был намного меньше, чем у остальных обитателей гавани, так как он никогда не заглядывал на собрания прихожан. Однако он несколько раз перевозил груз кирпича для строительства церкви из Уискассета на своей знаменитой быстроходной шаланде «Одуванчик», и его заинтересованность в ходе строительства значительно выросла после случая, произошедшего за несколько недель до описываемой ночи.

Однажды к вечеру на причале Уискассета появился высокий смуглый мужчина в чужеземном наряде и стал наблюдать, как Пелег загружает кирпич во вместительную утробу «Одуванчика».

– Что строите? – спросил иностранец на отличном английском.

– Молитвенный дом, – ответил Пелег.

– Ортодоксальный? – продолжал расспрашивать чужак.

– Нет, для пастора Пьюрингтона из Неваггена, – коротко пояснил Пелег.

– Вот как! – воскликнул человек на причале. – Я слышал про этого выдающегося богослова. Рад, что у него будет новая церковь. У них есть все необходимое?

Пелег уже собирался ответить утвердительно, потому что это был последний груз кирпича, а все другие материалы уже находились на месте строительства. Но тут ему на глаза попалась церковь Уискассета, и его осенила новая идея.

– Если желаете в этом поучаствовать, – заметил он, – то нам пригодился бы петушок для флюгера вроде вон того.

Таинственный благожелатель улыбнулся.

– Хорошо, я пришлю такую птичку.

Через какое-то время шхуна из Портленда доставила строителям превосходного деревянного петушка, бережно упакованного и готового к установке и позолоте. Рассказ Пелега о незнакомце жители Неваггена вначале встретили с недоверием, зато теперь он чувствовал себя героем. Прихожане одобрили его поступок и наградили наполненным до половины бочонком медфордского рома. К тому моменту, когда петушок поднялся ввысь, бочонок был уже пуст, а Пелег до краев наполнен ромом и теологическим энтузиазмом.

Сейчас молитвенный дом стоял в целости и сохранности в четверти мили от своей якорной стоянки. Там же находился и предмет особой радости и гордости Пелега – петух-шантеклер, привлекающий внимание своим сиянием в лунном свете. Но что за колдовство охватило мир этой ночью? Птица показалась Пелегу непропорционально огромной. Хотя ветра не было, флюгер вдруг начал стремительно вращаться. Пелег отчетливо расслышал протяжное «ку-ка-ре-ку-у», и позолоченный петух захлопал крыльями, словно пытаясь взлететь к небесам. Мало того, он таки взлетел, подняв кверху и весь молитвенный дом. Церковь, сильно раскачиваясь, под печальный перезвон колоколов уходила ввысь, пока ее кирпичные стены буквально не заслонили луну. Потом петух со своим грузом, преодолев некоторое расстояние над водой, пошел вниз и приземлился не на лугу, а на вершине холма, не дальше чем в дюжине ярдов от места, где стоял Пелег, у которого тряслись колени, стучали зубы, а сердце громко колотилось, как плоское днище «Одуванчика» на штормовой волне.

– Можете меня разделать, засолить и заморозить! – воскликнул моряк, когда немного опомнился от ошеломления. – Кто я такой? Пелег Тротт, капитан и один из восьми владельцев шаланды «Одуванчик», или слепая пикша, бешеный хек, а то и глупый окунь?

Вот так жители Неваггена получили более-менее правдоподобную информацию о том, что произошло на этой территории той памятной ночью между уходом пастора Пьюрингтона и прибытием армии спасателей во главе с Сюзанной и Пелетией Джексоном.

Когда Пелег изложил свою довольно сомнительную историю, дочь пастора повернулась к первому помощнику капитана «Сестры Сэл».

– Пелетия, – спросила она, – что можно сделать?

– Я считаю, – заметил дьякон Труфант, – что цель врага – уничтожить пастора и весь приход. Враг очень хитер и коварен.

Пелетия Джексон был не теологом, а практичным молодым человеком, увлеченным Сюзанной. Он снял пальто.

– Я считаю, – сказал он, – что если мы срежем грот-мачту, корабль выдержит любой напущенный дьяволом шторм. Принесите-ка мне топор.

Спустя десять минут голова Пелетии Джексона уже виднелась в окне звонницы. Еще через две минуты он обхватил один из четырех пинаклей, окружавших основание колокольни. Потом он удивительно быстро затянул петлю вокруг короткого шпица высоко над головой.

В анналах Неваггена навсегда остался героический эпизод его восхождения. На луну надвигалась черная туча, грозившая полной тьмой. Группа сочувствующих, затаив дыхание, следила за тем, как первый помощник медленно продвигается к вершине звонницы. А что, если он не удержится? Что, если затяжной узел развяжется? А если луна скроется за тучей? И самое худшее, что мог предположить Пелег Тротт: а если петушок решит как раз в этот момент совершить очередной перелет?

Пелетия перемещался практически на одних руках, пока наконец не сумел сперва руками, а потом и ногами обхватить шпиль. Дальше он продвигался с обезьяньим проворством. Вот уже свободный конец веревки переброшен через верхушку шпиля, и Пелетия, удобно устроившись в веревочной петле, яростно рубит деревянную опору позолоченного шара, на котором сидит сатанинский петух.

В ночной тишине звонко разносились удар за ударом. Внизу, в жилых домах гавани пооткрывались окна, откуда высунулись головы в ночных колпаках. Работа была адская. Край тучи надвинулся на луну, и теперь уже трудно было разглядеть фигуру Пелетии. Лишь изредка вспышки молний освещали петуха и его отважного противника. Удары топора затихли. Началась настоящая гроза с громом и молниями. Снова послышался стук топора. Зрители сгрудились поплотнее.

– Я считаю, – заметил дьякон Труфант, – что скоро в сполохах огня появится и сам враг рода человеческого и…

Раскат грома помешал ему закончить речь. «Тук, тук, тук», – еще упорнее продолжал стучать топор. Еще одна ослепительная вспышка… Свалится ли наконец флюгер? Пораженный благоговейным страхом Пелег Тротт прошептал, что петух начал хлопать крыльями, готовясь к новому перелету с молитвенным домом, Пелетией и всем прочим. В этот момент шторм разразился с невиданной яростью. Затем последовали ослепительная вспышка и оглушительный звон, раскат грома с порывом штормового ветра потрясли церковь и весь холм до основания. Над головами пронесся дикий вопль, состоящий наполовину из возгласов человеческого триумфа и наполовину из отчаянного петушиного крика. Наконец что-то вроде огненного шара со страшным грохотом упало на землю у портика молитвенного дома, в дюжине ярдов от испуганных зрителей.

Через мгновение промокший до костей Пелетия спустился вниз по веревке. Сюзанна обхватила его обеими руками за шею и поцеловала так крепко, что звук поцелуя перекрыл объединенный грохот всех стихий.

Наутро прихожане обшарили весь холм в поисках следов летающего петуха, однако не нашли ни щепочки, ни крошки позолоты. Только на гранитном притворе двери вблизи от того места, где упал огненный шар, обнаружили глубокий, словно выжженный след трехпалой птичьей лапы.

А в семи милях от побережья, на верхней точке Кривохвостого острова, вам могут показать еще один след, тоже глубоко вдавленный в скалу. Он в точности походит на первый и направлен в ту же самую сторону. По мнению местных демонологов, эти два следа свидетельствуют о перелете с материка на остров и паническом бегстве еще дальше. А вот куда? В заоблачную высь? Или в бездонные глубины Атлантического океана?.. Кто знает…