28 января
Из десяти групп, которым положено работать в дневную смену, на планёрке было всего семь. Всё, как всегда: одна группа на срочном вызове, другая гриппует полным составом, а в И-четыре старший угодил в ДТП и загремел в больницу: его подопечных распределили по другим группам.
— … так что придётся вам поездить по городу и навести порядок! — Антон Иваныч кивнул, как бы подтверждая значимость своих слов.
В общем-то все присутствующие были в курсе текущей ситуации. Из-за погодных аномалий, накрывших город ещё в декабре, существа совсем отбились от рук. То начинали вести себя вопреки своей природе, то пытались обустроиться там, где не следует. Так что начальство решило: придётся опергруппам поработать в поте лица и разогнать всех, кого нужно, туда, куда полагается.
— М-четыре останется тут. П-три тоже. Остальные получают задания — и до конца смены старательно улучшают обстановку в городе! Итак, начнём… А, стажёр! Ты с П-три останешься или в город?
— Лучше в город, — прогудел новичок.
— Давайте его к нам! — радостно предложил Азамат.
— Берите. Вот с вас и начнём, Б-четыре. Езжайте в сторону Восточного. Во втором микрорайоне зимние мухи нужны: мигрировали в третий — возвращайте. Потом в четвёртом распугайте снежных светляков в сквере на Мира. В пятом разберитесь с «котами»: участковый жаловался, что они тепло из труб воруют. Если время останется, на границе пятого и шестого проверьте поступившую информацию о снегоедах. Вопросы есть? Нет? Идите тогда. А-три, вы поедете в центр…
Кошкин еле успел записать задания. Егор наверняка тоже пишет, Вика — однозначно ведёт записи, но Максиму спокойнее, когда и у него самого всё зафиксировано. А вот Азамат слушает вполуха: ну да это понятно — не единого интересного существа, совершенно рутинная работа.
— Скукотища! — вздохнул Азамат, когда они вышли в коридор. — Давайте хоть светляков льдинками покормим!
— Нам их гонять надо, а не кормить, — покачал головой старший.
Спец по редким существам горестно вздохнул.
— Так, а у нас для работы всё есть? — Вика, нахмурилась, мысленно проводя инвентаризацию. — Надо проверить, осталась ли чёрная сон-трава и уголь. Кажется, уже нет. Придётся на склад идти. Кто со мной?
Максим поднял руку. На складе наверняка поручат двигать ящики и мешки, чтобы найти нужное. Не от скверности характера, нет. Просто складом заведует Октябрина Альбертовна, которой, по прикидкам Максима, лет сто, а её помощницам — ненамного меньше.
Оставив Азамата уговаривать Егора, а стажёра стоять столбом рядом, Кошкин и Вика отправились сначала в кабинет.
В шкафу с инвентарём и ингредиентами не нашлось не только сон-травы и угля, но ещё и мешочка с пылью, могильной осины и просмолённой верёвки. Не иначе ночная смена позаимствовала.
Вика недовольно покачала головой: пусть берут, если по работе нужно, но надо же и возвращать то, что одолжили!
Кошкин был с ней полностью согласен. Конечно, с прошлого четверга, когда Азамат, увлёкшись, скормил очередным питомцам все-все съедобные заначки ночной смены, счёт был в пользу ночных, но всё же работа — это работа. А вдруг дневным срочно понадобится укрощать монстра, которого только могильной осиной остановить можно, что тогда? Просить его подождать, пока до склада сбегают?
В подвале, у дверей склада, их уже ждал стажёр.
— Егор сказал, вам помощь может понадобиться, — пробасил он.
— Да, пожалуй, — согласилась Вика.
Максим молча кивнул и постучал в тяжёлую металлическую створку, укреплённую сотнями знаков и по периметру, и по полотну, и по фурнитуре.
— Заходите, заходите! — бодро отозвалась старшая склада из-за незапертой двери.
Несмотря на солидный возраст, она всегда лучилась энергией и энтузиазмом.
— Кто к нам нынче пожаловал?
Максим зашёл первым, и его встретил громкий возглас сидящей за столом у входа Зинаиды Андреевны:
— О, какой красавец к нам забрёл! Моя взяла, Рина! Говорила же, что мужик первым зайдёт сегодня.
За Максимом вошла Вика, а потом стажёр.
— Да тут целая делегация! — хмыкнула старшая склада, искавшая что-то на полках шкафа за спиной коллеги.
— Но первым-то зашёл мужчина, — не сдавалась Зинаида Андреевна. — Так что всё равно я выиграла — с тебя рецепт сливянки!
Она воинственно тряхнула кудрявой головой, да так, что крупные сдвоенные кольца-серьги в её ушах зазвенели.
— Ладно, твоя взяла, — пряча улыбку, сказала Октябрина Альбертовна. — А что вам надо, ребятки?
Между бесконечных стеллажей с коробками справа от двери выглянула третья сотрудница склада.
— О, Эдуард! Ты-то нам и нужен! — проскрипела, потирая руки, заместитель завскладом Наина Феликсовна. — Пойдём-ка во вторую секцию, снимешь мне там коробки со второго яруса.
— И с третьего! — добавила Октябрина Альбертовна.
— Да, и с третьего. А ещё надо стеллаж передвинуть и бочонки переставить… — Наина Феликсовна увела стажёра, продолжая перечислять, что ещё нужно сделать в их складском царстве.
— Так что вас сегодня к нам привело? — снова поинтересовалась Октябрина Альбертовна.
Вика выдернула из блокнота листок, на котором ещё в кабинете аккуратным почерком записала в столбик всё нужное для сегодняшней работы и кое-что, что могло понадобиться позже.
— А, ну это-то ерунда, — сказала Октябрина Альбертовна, мельком глянув на список.
Она развернулась и повела визитёров вглубь склада, между стеллажей, заполненных картонными коробками, разномастными шкатулками, деревянными и металлическими ящиками всех размеров. Вдоль стеллажей тут и там стояли мешки, бочонки, огромные бутыли,
А знаков на стенах и потолке склада было, пожалуй, больше, чем в лаборатории.
— Могильную осину как раз в полнолуние завезли, вон там, во втором ряду, — завскладом указала влево и вверх.
Максим намёк понял и быстро нашёл скамеечку, на которую надо было встать, чтобы дотянуться до вторых и третьих полок. Чтобы попасть выше, нужна была стремянка, но её, судя по всему, сейчас вручили стажёру.
— Вон там пыль, Вика, — командовала между тем Октябрина Альбертовна. — Осторожнее, не просыпь! И раз уж достала, давай-ка мы её рассортируем по порциям…
Неудивительно, что каждый поход на склад затягивался до бесконечности. И дай волю местным сотрудницам, он бы не заканчивался никогда.
Через час, с трудом вырвавшись от Октябрины Альбертовны и кое-как отвоевав стажёра у Наины Феликсовны, Максим и Вика закончили сборы. Принесли в кабинет и разложили по сумкам уйму всего: зажигалки и соль в большой банке с завинчивающейся крышкой для устрашения зимних мух, порошок чёрной сон-травы, рассыпанный по спичечным коробкам, чтобы распугивать светляков, нелюбимую полупрозрачными «котами» валерьянку в бутыльках, мешочек с пылью и контейнер с чистым песком на случай, если где-то и правда завелись снегоеды.
В гараже их нагнал довольный Азамат с термосумкой на плече.
— Лёд для светляков? — уточнил Максим.
— Ага! Уговорил-таки.
Спец по редким существам погладил сумку и улыбнулся. Светлякам подавай ровно расколотые ледышки с чистым, прозрачным срезом, едят они только такой.
Термосумку вместе с большой сумкой-контейнером, куда сгрузили всё нужное для работы, поставили в багажник Егорова «форда».
Старший уже сидел за рулём, ожидая пока команда рассядется по местам.
Вика вздохнула, но села назад. Учитывая габариты стажёра, втискивать его рядом с Максимом и Азаматом было бы жестоко. Они уже попробовали однажды, и это было невыносимо. Так что на привычном Викином месте теперь возвышалась фигура новичка.
Максим задумался, а стоит ли вообще привыкать к тому, где сидит стажёр? Останется ли Эдуард в спецотделе? Войдёт ли в состав Б-четыре или предпочтёт другую группу? Время подумать ещё есть: обычно стажёры перестают быть таковыми через три месяца. Значит, новичок может стать спецотделовцем во второй половине марта. Или не стать…
На этот раз в машине старшего кто-то пел по-английски о мёртвом единороге. Азамат старался не страдать слишком явно и печально смотрел в окно, слегка оживившись только тогда, когда заиграла следующая композиция. Это, кажется, «Раммштайн»: Максим от музыки был чрезвычайно далёк, несмотря на все старания родителей привить ему музыкальный вкус и «чувство прекрасного», но эту группу узнавать научился. Что-то о матери в их характерной мрачной обработке. Видимо, мёртвые единороги огорчали Азамата сильнее. Логично, если подумать: они тоже в каком-то смысле редкие существа.
Зимний город за окном сегодня казался совсем обычным. Голубое, почти весеннее небо, высокие сугробы, уже начавшие проседать под ярким солнцем. Прохожие спешили по своим делам, кутаясь в шарфы — ветер дул совсем не весенний.
Максим смотрел на них и думал, что никто из этих прохожих даже не подозревает, что мимо вот прямо сейчас проезжают сотрудники спецотдела, готовящиеся разгонять полупрозрачных «насекомых» и светящихся «котов». Но это и хорошо: если обычные люди ничего не подозревают, значит, спецотдел работает исправно.
На смену «Раммштайн» пришёл «Мумий Тролль», затем кто-то совершенно незнакомый Максиму. До второго микрорайона Б-четыре пришлось послушать ещё четыре трека разной степени странности, однако в общем-то музыкальные пристрастия Егора уже почти не удивляли коллег. Но из машины, кажется, все вышли с облегчением.
Зимние мухи, светясь и мерцая, клубились в торговом центре третьего микрорайона, беззастенчиво порхая над кассами и покупателями. Пришлось изловчиться, чтобы создать упятерённое изгнание, не привлекая особого внимания покупателей и охраны.
Когда мух таки удалось выгнать, Вика и Максим осыпали порог здания солью, а остальные члены группы и стажёр защёлкали зажигалками. Мухи, напуганные живым огнём, предсказуемо летят в противоположном от него направлении, так что можно гнать их, куда нужно. В данном случае — в сторону второго микрорайона.
На границе жилых массивов их ждал местный участковый, дородный мужчина в тёмно-синем пуховике. Он охотно присоединился к «пастухам» и велел гнать «стадо» в сторону местного ресторана: мол, там их зимнее логово. Их гул, неслышимый обычными людьми, успокаивает и поднимает настроение. А ещё — отпугивает многих холодовых паразитов, так что неудивительно, что хозяин ресторана возжелал вернуть их где были.
Когда зимние мухи были водворены на место, Вика получила подпись у участкового, и тот пригласил их на чай.
— Работы ещё много, — отказался Егор.
Светляки в четвёртом микрорайоне переместились из сквера на пустырь метрах в пяти от бело-красной девятиэтажки. Рядом дорога, за ней — частный сектор. За многоэтажкой детская площадка и ещё три точно таких же дома.
Светляков сначала покормили на радость Азамату. Видящие разбрасывали кусочки льда, сияющие на солнце — и светляки слетались к ледышкам, как бабочки на цветы. Существа садились на лёд и приступали к трапезе, на глазах разрастались до размеров воробья, а потом рассыпались искрами, из которых тут же прорастали новые светляки.
Через четверть часа Егор велел заканчивать. И так утроили рой, а эти штуки, между прочим, заставляют человека мёрзнуть, даже при нормальной погоде.
Видящие вооружились спичечными коробками с порошком чёрной сон-травы и по команде осыпали рой. Светляки тревожно взвились, потом взмыли ввысь и унеслись прочь сплетением дивных созвездий.
— До теплотрассы с вороватыми котами тут недалеко, — сказал Егор. — Вдоль частного сектора и…
— Кажется, это к нам, — прогудел стажёр, перебив старшего.
Видящие обернулись туда, куда смотрел новичок: к дороге. Из дома с зелёным забором выскочила пожилая женщина без куртки, в тапочках и, не глядя по сторонам, неслась к Б-четыре.
Прытко увернувшись от сигналящей серой «тойоты», женщина стремительно пробежала последние метры, подскочила к видящим и чуть не врезалась в стажёра. Тот вежливо отошёл.
— Милые мои… скорее… — задыхаясь от бега, зачастила она. — Там… внучка моя… скорее!..
Егор, нахмурившись, спросил:
— Что случилось?
Встревоженная женщина вцепилась в локоть стажёра и всё повторяла «скорее, скорее», безуспешно пытаясь сдвинуть Эдуарда с места.
— Что случилось? — повторил Егор. — Мы не поможем, если вы не объяснитесь.
— Внучка… Машенька… там… в подвал упала. А там чёрное-чёрное.
Женщина наконец отдышалась и добавила:
— Я не сумасшедшая. В спецотдел уже звонила.
Старший кивнул Вике:
— Жди здесь. Остальные за мной.
Убедившись, что машин нет, процессия двинулась к дому через дорогу.
— Сказали: как будет машина — приедет. Уже пятнадцать минут прошло! Я то к подвалу, то к окну — жду-жду, а ваших нет. Хотела сама в ту черноту залезть, да толку-то? И сама пропаду, и внучку не вытащу. Машу ведь там и не видно даже… Ох, беда-беда! А тут в окно выглянула, смотрю: видящие. Помогите, пожалуйста!
Они быстро прошагали по аккуратному, расчищенному от снега двору к добротному небольшому домику с высоким крыльцом. Женщина, назвавшаяся Анной Михайловной, проводила их через прихожую и коридорчик к подвальной двери на кухне.
— Вот, видите?
В приоткрытую щель в свете слабой лампочки виднелась уходящая вниз лестница. Егор вычертил поиск и опознание: знаки, сияя, понеслись вниз. Старший присел, заглядывая внутрь. Потом сделал знак Азамату посмотреть.
Спец по редким существам осторожно спустился на несколько ступеней и огляделся. Опустился на корточки, всматриваясь в недра подвала.
— Сколько там этой гадости? — спросил Егор у хозяйки.
— Где-то метр в высоту. Было меньше, когда я в прошлый раз смотрела. Примерно на полку.
Полка — это сантиметров двадцать, не меньше, прикинул Максим, глядя на стеллажи. Да уж, быстро растёт!
— Кто-нибудь в курсе, что это за монстр? — прогудел стажёр.
Видящие посмотрели на вернувшегося в комнату Азамата.
Спец по редким существам сказал:
— Есть одна идейка, — потом обратился к хозяйке дома:
— Вчера странные звуки в подвале были?
— Да, Маша говорила, что там что-то булькает и как бы шипит. Но я ничего подозрительного не нашла, — Анна Михайловна нервно щёлкала пальцами и всё смотрела на дверь в подвал.
— Плесень, сырость? Запахи странные?
— Да, плесень сразу в двух банках завелась, хотя одну в августе закатала, а другую ещё в мае. И странно так заплесневело: и внутри банок, и снаружи… Про запахи не скажу: простыла недавно — ничего не чую.
— Банки рядом стояли? И рядом на полке тоже плесень была, да?
Женщина кивнула.
— О, тогда это точно «чернильница»! — неуместно радостным тоном возвестил Азамат.
— Там моя внучка! — крикнула хозяйка дома. — Маша!
— Спокойно, — вмешался Егор. — Девочка давно там?
Женщина посмотрела на часы:
— Девятнадцать минут…
— Азамат?
— «Чернильница» не убивает жертву сразу. Ей нужно около часа, чтобы пропитать человека насквозь и… кхм, переварить — простите, Анна Михайловна. Пока что девочка жива, но чем дольше человек остаётся внутри, тем сильнее монстр ему вредит. Уничтожить «чернильницу» легко, но нельзя атаковать, пока внутри есть кто-то живой: если испугается, задушит жертву сразу.
— Влезть туда и вытащить ребёнка можно? — тут же спросил Егор.
— Да! В «чернильнице» не дышать и глаза не открывать, — выдал инструкцию спец по редким существам. — Будет казаться, что горячо или холодно, это глюк. Главное — не поддаваться. Мы тут защитой подстрахуем, чтоб монстр не борзел, но внутри всё равно будет ой-ёй как неприятно.
— Макс, со мной, — велел Егор, сбрасывая рюкзак и стягивая куртку. — Азамат, следи за монстром. Стажёр, доложи Вике и следи за обстановкой.
— Я с вами! — прогудел новичок.
— Нет, ты — стажёр, — отрезал старший. — Макс, готов?
Кошкин скинул прямо на пол пальто и сумку, вынул телефон и бросил сверху на пальто.
— Да.
Отстегнул часы — подарок отца — и отправил их за телефоном.
— Часть защиты снимите, — посоветовал Азамат. — Той, что есть, хватит.
Он выразительно похлопал себя по груди, намекая на типовую защиту, вытатуированную на коже. Его коллеги быстро сдёрнули амулеты и браслеты — стандартный базовый набор.
Егор быстро зашагал вниз по узкой лестнице. Максим за ним.
Просторный подвал — пять на пять, если не больше, — был затоплен чёрной густой жижей, вроде нефти. Вдоль стен стояли стеллажи, но видно было только верхние две-три полки. Глубина там, наверное, метр, а то и полтора. Тёмная жижа еле заметно колыхалась, будто в такт дыханию, маслянистая поверхность казалась опасно непроницаемой.
— Жди пока тут, — распорядился старший, останавливая Кошкина жестом на ступеньках у самой жижи.
Егор шагнул в чёрную «воду» и тут же скрылся в «чернильнице» с головой. Кошкину на секунду стало страшно: вдруг эта тварь его проглотила? Вдруг Азамат ошибся, и это какой-то другой монстр?
К счастью, старший тут же вынырнул, отфыркиваясь и тряся головой. Вязкие чёрные потоки застыли на одежде и коже, превращая Егора в причудливый арт-объект. Что-то похожее Максим видел в отцовской галерее пару лет назад.
Старший снова нырнул.
Через полминуты Егор выбрался из «чернильницы» в метре от того места, где нырнул, и, встряхнувшись, сказал:
— Медленно иду: слишком вязко. Давай с другой стороны.
Максим кивнул и, помедлив секунду, шагнул со ступенек в «воду».
Первый шаг сделать было легко. На втором он будто завяз в болоте: монстр облепил ноги и тянул вниз. А на третьем Кошкин ощутил, как сквозь зимние ботинки и плотные штаны пробирается жар от жижи. Словно он не по «воде» идёт, а по бродит зачем-то по кипящей лаве.
Мозг на мгновенье впал в панику: бежать отсюда! Надо срочно бежать отсюда или мы сгорим!
Но Максим тут же запретил себе паниковать. Нечего поддаваться на уловки какого-то жалкого подвального монстра, выросшего из баночной плесени. Тоже мне, гроза солёных помидорок!
Страх отступил. Теперь надо нырнуть и попытаться найти девочку. Вот такая у них работа: помогать тем, кто не может помочь себе сам.
Давай, Макс!
Кошкин присел, погружаясь в «чернильницу». Не дышать, не открывать глаза, не паниковать — всё просто.
Надеюсь, Азамат не ошибся, и это действительно всего лишь иллюзия…
Нет, это невозможно терпеть! Как же горячо! Жжётся! Больно!
Кошкин не выдержал и выскочил из «воды». Чёрные потёки тут же склеили немедленно зазудевшую кожу.
Нет, сейчас не время вслушиваться в ощущения. Надо спасать ребёнка.
Максим почти силой заставил себя нырнуть.
Теперь его будто вморозило в вязкий лёд. Заледенели пальцы и уши, промёрзли суставы и мышцы, а кожа, кажется, проледенела насквозь. Того и гляди растрескается и развалится на куски при неосторожном движении.
Кошкин с трудом вытянул почти не слушающуюся руку.
Где ты, девочка? Где ты, Маша?
Мы ищем тебя и обязательно найдём.
Максим, слепо шаря рукой по полу перед собой, сделал два-три шага, а затем пришлось вынырнуть и отдышаться.
Давай, надо продолжать. Надо снова окунуться в то ли ледяное, то ли кипящее нечто. И найти человека.
Давай.
Он стиснул зубы и засунул себя в «чернильницу», несмотря на протесты тела и мозга. И телу, и мозгу хотелось в безопасность, в комфорт и приятное тепло. Не шариться во внутренностях монстра в поисках незнакомой девочки, рискуя промёрзнуть или изжариться. Не рисковать собой. Не мучить себя.
Он порезал пальцы об осколки разбитой банки, валяющейся на полу подвала в недрах существа. В открывшиеся ранки тут же сунулось что-то густое и чуждое. Но впитаться в тело «спеца» существо не сумело, лишь неприятно защипало татуировку под левой ключицей. Такая есть у каждого в спецотделе: типовая защита от вселения.
Кошкин вынырнул, поглядел на пальцы: они опухли и люто чесались. Ерунда!
Он снова погрузился в вязкую неприятную жижу, затекавшую в уши и в нос, забиравшуюся под одежду ледяными и жгучими потёками. Сколько он уже тут возится? И где коллеги, которым позвонила хозяйка дома? Жива ли ещё девочка? Не поздно ли?..
От таких мыслей становилось совсем тошно, и Кошкин упорно нырял в чёрную жижу.
Надо искать девочку. Надо найти её и спасти.
И на пятый или шестой раз его порезанные пальцы ткнулись во что-то мягкое и живое. Нашёл!
Кошкин от радости чуть не вдохнул «чернильницу», но вовремя сдержался. Аккуратно ощупал тело, подхватил под мышки и попробовал приподнять ребёнка. Монстр не пускал — Максим рванул сильнее, рефлекторно вдохнул, хлебнул вязкой мерзости и закашлялся.
Надо вынырнуть и отдышаться. Надо отпустить ребёнка и вынырнуть. Но тело, ещё недавно не желавшее нырять, теперь вцепилось в найдёныша. Максим дёрнул сильнее, вдыхая «чернильницу» полной грудью, — рот, нос и лёгкие наглухо забило вязкой дрянью. Но Кошкин продолжал тащить ребёнка. Казалось, он сейчас надорвётся. Сил не хватит, и монстру достанется и девчонка, и незадачливый спасатель.
Ещё сильнее! Давай!
Он сам не понял, как вырвал девочку из вязкого нутра. Вокруг вместо чёрной гадости вдруг оказался воздух, наполненный слабо различимыми вспышками сияющих знаков. И этот воздух обжигал покруче монстра. Кошкин пытался дышать, но получалось только хрипеть.
Мерзкая жижа склеила всё: Максим почти не видел, почти не слышал и совсем не мог вдохнуть и выдохнуть.
— Отпусти! Ну! — послышался смутно знакомый голос.
В затуманенном сознании всплыла мысль:
«Это Егор. Он старший — ему можно верить».
И Кошкин с трудом разжал руки, выпуская то, что держал. Пошатнулся и упал бы, если б его не подхватили и не понесли.
— Держу, порядок, — прогудел кто-то.
Скоро Максима опустили на что-то твёрдое и жёсткое. Потом в лицо ударил ослепительно яркий знак.
Максим наконец смог вдохнуть — и тут же судорожно раскашлялся.
— Всё, теперь задышит, — радостно сказал кто-то.
Пока Кошкин приходил в себя, до Анны Михайловны как раз добрались вызванные «спецы»: М-три.
Слегка повозмущались, почему, мол, Б-четыре не сообщили, что заказ у них? Но разобраться с монстром помогли.
Вика вызвала скорую для девочки.
Медики решили забрать и Максима, но он заупрямился.
— С девочкой всё будет в порядке? — это всё, что его интересовало.
Его заверили, что да: стандартная процедура очищения плюс специфический цикл восстановления после «чернильницы» — и уже через неделю ребёнок будет бодр и весел.
— Зря отказываешься! — заявил Азамат. — Ты, конечно, недолго внутри «чернильницы» был и мог бы отделаться одышкой и хрипами, как при сильной простуде, на пару дней. Но ты ж порезался, так что кто знает, не покроешься ли ты плесенью к вечеру? Езжай в больницу.
Максим вяло запротестовал, но коллеги его не поддержали.
— Ты плохо выглядишь и тяжело дышишь, — заметила Вика. — Давай-ка в больницу.
Стажёр кивнул, и даже М-три, собирающиеся возвращаться в спецотдел, согласились, что Максиму надо лечиться. Пришлось сесть в машину рядом с Анной Михайловной.
Та сказала на прощание:
— Спасибо, милые мои! Будете уходить, скажите Петровне, чтоб за домом присмотрела, — она махнула рукой в сторону соседнего дома.
Её заверили, что Петровне всё передадут.
— Закончим с обходом — позвоним! — крикнул на прощание Максиму Азамат.
Наконец машина тронулась и бодро понеслась в сторону первой горбольницы.
Кошкин смотрел на лежащую на каталке девочку и, хрипло дыша, думал, что жизнь — не такая уж и плохая штука.