Спецотдел-3

Помеха. Часть 3

10–11 ноября

До здания спецотдела добрались без проблем. Если кто из редких водителей и видел несущегося за «фордом» монстра, то никак не выразил своего удивления.

Аз прямо из гаража помчался в лабораторию, ласково бормоча «коню» что-то успокаивающее.

Эд пострадал от копыт существа сильнее, чем казалось: выйдя из машины, он не смог не хромать. Егор отправил его в медпункт, невзирая на протесты в духе «всё со мной в порядке», потом сказал:

— Игорь, Тимофей, опознание по запаху проведём? Подозреваемый в допросной.

— Опознаем, почему нет? — согласился пёс.

Его человек кивнул.

— Вика, захвати протоколы допроса и за мной, — бросил на ходу старший.

В кабинете уже расположились парни из ночной смены. Удивились, что дневные ещё работают, спросили, где Азамат, и, узнав, что он в лаборатории, присвоили его контейнер с домашними пирожками. В общем-то спец по редким существам уже наверняка о нём забыл, а вся еда, оставшаяся в холодильнике без присмотра, по традиции становилась добычей следующей смены.

Вика собрала нужные бумаги и спустилась в допросную. Игоря и Тимофея рядом с нужной дверью не было: видимо, уже закончили с опознанием.

Рыков встретил «спецов» спокойно. Смотрел прямо, улыбался. И улыбка была кривой совсем чуть-чуть, почти незаметно.

— Итак, гражданин Рыков, — начал Егор, сидящий напротив подозреваемого,— у нас к вам много вопросов.

— Вот уж попался так попался! — усмехнулся мужчина. — Сам дурак, конечно, но что уж теперь поделаешь?

— Вы убили Коврову Альбину Васильевну?

— А у вас есть сомнения?

Рыков отвёл взгляд от Егора, посмотрел на Вику. Он не выглядел по-настоящему расслабленным и уверенным в себе, но всё же был гораздо спокойнее, чем полагается человеку, обвиняемому в убийстве. Бравирует или у него действительно есть козырь в рукаве?

— Установлено, что вы заходили в квартиру Ковровой сегодня вечером и, вероятно, вы последний, кто видел её живой, — сухо отметил Егор.

Значит, и правда, Тимофей уже подтвердил то, что Рыков был у Альбины Васильевны.

Рыков уставился на Егора и вздохнул:

— Ох и доставучая бабка… Просто гарпия! Ворчала на меня всю неделю, а сегодня пристала, когда я к себе поднимался, и давай орать: я куда надо позвоню, я кому надо пожалуюсь!

— Довела вас? — понимающе кивнула Вика.

— Не то слово!

— То есть вы признаёте, что ударили гражданку Коврову по голове и скрылись с места преступления? — бесстрастно уточнил старший.

Несколько секунд подозреваемый сосредоточенно глядел на Брянцева, словно пытаясь быстро-быстро решить в уме сложную задачу.

Потом откинулся на спинку неудобного стула и сказал:

— Ударил, да. И так на нервах был: поссорился кое с кем, деньги мог потерять огромные, а тут она. Высунулась из своей двери и давай телефоном в меня тыкать: мол, щас позвоню, щас тебя накажут. Я, конечно, разозлился — жуть. Хотел, чтоб она заткнулась! Рванул дверь, заскочил к ней — потом ничего не помню. Будто чёрная пелена перед глазами.

Он сгорбился, положил руки на стол и опустил голову.

Неужели пытается списать убийство на аффект? Сомнительная тактика.

Рыков заговорил снова, тише и медленнее:

— Я ведь не хотел никого убивать. Правда. Это страшная, чудовищная ошибка. Мне очень жаль. Так жаль…

Голос мужчины звучал глухо, красивое лицо было искажено страданием, но Вика не могла избавиться от ощущения, что перед ней не подозреваемый в убийстве, а герой сериала.

Хороший актёр, сериал, вероятно, качественный, но слишком уж драматичен герой, слишком пафосны его слова и поза.

Однако показания Вика, конечно, конспектировала без комментариев.

— А когда я пришёл в себя, старушка уже была мертва, — продолжал «герой», подняв голову и наклонившись к Егору. — Я увидел кровь на её голове, на полу. Я был как в тумане: зашёл в квартиру этой старушки и попытался изобразить ограбление… разгромил и перевернул всё, что сумел — как будто наркоман какой-нибудь заначку ищет. Утащил золотишко и её смешные накопления.

Рыков криво усмехнулся, потом добавил:

— Замок поцарапал, даже кольцо с тела снял — всё сделал, чтоб было похоже на ограбление… Понимаете, я очень не хочу в тюрьму. Как вы меня нашли?

— Вы убили Коврову, чтобы она не пожаловалась на вас в органы? — проигнорировал вопрос Егор.

— Да.

— А почему она хотела пожаловаться на вас?

Рыков улыбнулся, не отводя от собеседника пристального взгляда:

— Вы же были в моей квартире, так ведь?

— У вас есть разрешение на существо, называемое «нихтерино алого»? — вопросом на вопрос ответил Егор.

— Нет, и вы прекрасно знаете, что быть не может, — хмыкнул подозреваемый.

— Во сколько вы убили Коврову?

— Где-то в шесть пятнадцать.

Егор еле заметно усмехнулся:

— Коврова позвонила нам в восемнадцать ноль две.

— Что⁈ Вот чёртова старуха! А какого дьявола она мне угрожала звонком тогда?

— Возможно, вы неправильно её поняли.

Рыков с чувством выругался, но очевидно было, что злится он на себя, а не на «спецов».

— Итак, откуда у вас незарегистрированное опасное существо?

— А вот это уже интересно, правда? — подозреваемый улыбнулся, на этот раз хитро и многозначительно. — Вот мы и подошли к самому интересному. Нихтого — мы его так называем — очень не любит сильных существ и нападает на них со всей яростью. А это, знаете ли, то ещё зрелище.

Рыков сделал выразительную паузу.

Неужели он и правда готов дать им информацию о незаконных боях?

— Я хочу сделку! — снова заговорил мужчина. — Я вам расскажу кое-что интересное о кое-каких зрелищах, а вы дадите мне иммунитет против убийства. Как я уже говорил: не хочу в тюрьму.

— Такие сделки бывают только в кино, — покачал головой Егор. — Может, в Америке такое и возможно, но не у нас.

Рыков поджал губы и уставился в стену с подчёркнуто недовольным видом.

— Суд учтёт ваше добровольное сотрудничество, — заметил Егор.

— Это меня не устраивает. Я не хочу в тюрьму! И повторяю: я готов предложить вам кое-какую информацию о нелегальных мероприятиях с участием запрещённых существ в обмен на свою свободу. Предложите сделку своему начальству — я, так и быть, подожду до утра. Но говорить теперь буду только с вашим начальством.

Как ни старался Егор выпытать у Рыкова хоть что-то ещё, ничего не вышло. Подозреваемый замолчал. И очевидно было, что говорить он намерен только на своих условиях.

Егор посмотрел на коллегу: мол, не хочет ли она присоединиться к допросу, но Вика покачала головой. Рыков свою позицию озвучил и не похоже, что он сдастся под давлением. А информация о подпольных боях очень и очень нужна руководству.

Надо передать Антону Иванычу предложение этого типа. На киношную сделку Иваныч, конечно, не пойдёт, но, возможно, придумает, что ещё предложить Рыкову. Или передаст дело областному начальству. А может, даже в Москву. Подпольные бои — проблема федерального уровня: они проходят по всей стране, постоянно меняя место дислокации. И хотя считается, что большая часть таких «мероприятий» проходит в столице, городах-миллионниках и курортных зонах на юге, организаторы боёв могут заглянуть почти куда угодно.

Рыкова увели в оборудованную в конце коридора камеру: большую комнату без окон, разделённую решёткой на три части, и исчерченную знаками не хуже лаборатории. В камере редко бывали «постояльцы», вот и сейчас у Рыкова не оказалось соседей. Его заперли в первый из трёх пустых отсеков, и он, усевшись на узкую койку, с усмешкой кивнул «спецам», пришедшим убедиться, что подозреваемого водворили куда нужно.

— Давай по домам, — сказал Егор, когда они вернулись к посту дежурного. — Я Иванычу отзвонюсь и тебя домой подброшу. Утром на свежую голову будем разбираться с этим Рыковым.

Вика кивнула.

Спалось ей плохо: она то и дело просыпалась, тут же засыпала снова, чтобы опять проснуться через час-полтора. Видимо, напряжённое ожидание действовало на неё сильнее, чем она сама полагала. Что расскажет Рыков? На каких условиях согласится сотрудничать? Сумеют ли они добраться до тех, кто организовывает бои?

Проснувшись в очередной раз в пять ноль три, Вика вдруг подумала, что если бы они было в кино, то утром в камере нашли бы труп Рыкова, убитого самым загадочным образом. Уснуть она не смогла, поэтому приняла душ, сварила кофе и взялась перечитывать доступные материалы дела Ковровой. Хотелось позвонить Максиму и обсудить дело с ним, но он, конечно, спит в половине шестого.

Утро выдалось сумрачным: серое небо давило на город, и Вика чувствовала себя вялой и нездоровой.

Когда она с гудящей головой прибыла на работу, в кабинете Аз и Эд рассказывали Максу обо всём, что вчера случилось. Максим выглядел обиженным: получается, только его не позвали разбираться с интересным делом.

— Егор у Иваныча, — сообщил Аз, когда Вика села за свой стол. — Особую ловушку начали изготавливать, но там работы на несколько дней, а потом спрячем «коня» в эту ловушечку и домой отправим.

— Прямо в Грецию? — недоверчиво уточнил Эд.

— В Турцию, наверное. А там он сам разберётся: друг к другу эти существа иногда проникаются симпатией. То есть «нихтерино алого» и небольшими группами живут, на четыре-пять особей, и поодиночке.

Парни принялись обсуждать, кто поедет в командировку, если ловушку с «конём» поручат им, а Вика попыталась сосредоточиться на бумагах по текущему делу. Получалось не очень.

Минут через десять в кабинет вошёл Егор и сказал:

— Вика, идём к Рыкову. Остальные — ждите здесь.

Рыкова в камере не было.

От неприятного предчувствия сжалось сердце. Вика точно помнила, что вечером Рыков сидел на койке левого отсека. Теперь там было пусто, зато в среднем отсеке лежал на койке незнакомый здоровяк с фингалом под глазом, лениво покосившийся на «спецов».

Дежурный, нагнавший у самой камеры, чуть запыхаясь сообщил:

— Подозреваемый в допросной. К нему адвокат приехал.

— Адвокат? — удивился Егор. — Давно?

— Нет, ровно в восемь.

Получается, двадцать минут назад. Оперативно. Интересно, почему вчера Рыков ни слова не сказал об адвокате?

Егор и Вика поспешили к допросной.

Рыков, живой и здоровый, только более помятый и слегка заросший щетиной, сидел там же, где и вчера. Рядом с ним восседал немолодой мужчина в прекрасно сшитом тёмно-сером костюме и серебристом галстуке. На лице незнакомца застыло брезгливое выражение.

Увидев «спецов», он кивнул и сказал:

— Адвокат гражданина Рыкова, Кротовский.

В его руках появился белый прямоугольник визитки, и адвокат с тем же брезгливым выражением лица подтолкнул его в сторону спецотделовцев.

— Старший сотрудник Брянцев, — представился Егор. — Виктория Ежова.

— Мой подзащитный отказывается от всех показаний, который дал вчера, находясь в шоковом состоянии под давлением со стороны органов.

— Вы уверены, гражданин Рыков? — холодно спросил старший, глядя на подозреваемого.

Рыков кивнул с самой серьёзной миной, потом чуть усмехнулся.

— С вами говорить буду я, — вмешался адвокат. — Мы хотим ознакомиться с материалами дела. До этого, а, возможно, и после он не скажет ни слова.

Рыков снова кивнул и действительно ни разу не открыл рта, пока Егор пытался переубедить адвоката.

Через полчаса «спецам» пришлось ретироваться: Кротовский стоял на своём, Рыков молчал, а ознакомиться с материалами дела они и правда имели право. Вот только дело ещё не заведено.

У Вики окончательно разболелась голова. Придётся съесть таблетку. Главное, что Егор не заметил, а то ещё отстранит от дела.

Егор и Вика вернулись в кабинет.

— Рыков вызвал адвоката и ушёл в несознанку, — мрачно объявил старший.

— Надо понять, в чём тут дело, — задумчиво проговорила Вика. — Совершенно не похоже, чтобы он вчера был в шоке. Он казался готовым к сотрудничеству.

— А что Иваныч говорит? — поинтересовался Макс. — Мы берём это дело?

— Пока что оно на проверке на предмет определения юрисдикции, — пояснил Егор, продолжая хмуриться.

— Значит, у нас сутки, — припомнил правила Максим.

— Да. А потом оно либо вернётся полиции, либо уйдёт к областному отделу.

Мда, один из худших раскладов, но ничего не поделаешь: нравится или не нравится, как завершится дело, а работать над ним надо тщательно с самого начала.

Б-пять взялись обсуждать идеи.

— Может, Рыков ещё вчера собирался прикрыться адвокатом, но знал, что до утра адвокат не приедет? — предположил Максим.

— Тогда он мог просто отказаться давать показания до начала рабочего дня, — покачал головой Егор.

— А вдруг он нас отвлекал? — пробасил Эд. — Нарочно тянул время, чтобы те, с кем он работал, что-то спрятали?

— Но ни соседи, ни Тимофей ничего не говорили о том, что к нему кто-то заходил, — возразил Азамат.

— Так он мог их по телефону предупредить. Или съездить к ним на встречу после убийства.

— И не передать монстра? — усомнился Егор. — Вряд ли. Но его телефонные разговоры и навигатор в машине мы, конечно, проверим.

Больше никаких толковых идей ни у кого не было.

Выслушав коллег и поразмыслив, Вика выдвинула своё предположение:

— А что, если Рыков действительно собирался выдать известных ему организаторов подпольных боёв, но передумал?

— Почему? — прогудел Эд.

— Или проспался и вспомнил, что с ними шутки плохи, или ему напомнили, — Азамат с трудом сидел на месте, так ему не терпелось поскорей найти таинственных организаторов.

— Кто? — удивился Макс. — Он же всю ночь был в камере, а телефон у него изъяли.

— В камере сейчас неизвестный, — напомнила Вика. — Его наверняка доставили ночью.

«Спецы» переглянулись.

— Проверим камеры в коридоре, — решил Егор. — Я к Иванычу за разрешением.

Через четверть часа Б-пять просматривали записи с камер. Картинка была чёрно-белой, довольно размытой, но люди на записи опознаваемы. Звука, увы, не было, но хоть что-то.

Выяснилось, что ночью к камерам подходили трое: Антон Иваныч, дежурный и парнишка, который привёл здоровяка.

Иваныча из списка подозреваемых исключили сразу.

Дежурный подходил к камере дважды: один раз о чём-то спросить, второй раз, чтобы сводить задержанного в туалет.

Здоровяка доставил парнишка из новой Я-три, стажёр этого года, взятый Олегом Яковлевым в группу после инцидента с безумным Зеркальщиком. Парнишка с Рыковым не разговаривал, даже не смотрел в его сторону. А вот здоровяк обменялся с товарищем по несчастью парой-другой реплик.

Здоровяка привели около шести утра, и с этого момента дремавший до того Рыков больше не спал. Один раз встал, сделал зарядку с приседаниями и наклонами, а всё остальное время сидел, опершись на стену, и выглядел крайне задумчивым.

— Вика, узнай, за что задержали того типа, потом побеседуем с ним. Макс, поищи контакты ночного дежурного и парня из Я-три — с ними тоже надо поговорить. Эд, Аз, пока ждите указаний.

Здоровяка со смешной фамилией Лапушкин задержали из-за пустяка: просроченное на три дня разрешение на фамилиара. На такие мелкие нарушения «спецы» чаще всего закрывали глаза, в крайнем случае — выписывали штраф, как и полагается по правилам. Но чтоб тащить человека в шесть утра в камеру, такого не бывало.

Очень и очень странно.

Антон Иваныч, очевидно, тоже так решил, поскольку тут же дал разрешение поговорить с Лапушкиным.

Тот не стал скрывать, почему с ним так обошлись:

— Ну, я, эта, вспылил маленько и в глаз вашему сотруднику заехал. А чё он меня в такую рань разбудил, а? Я только со смены пришёл, спать лёг, а тут — на тебе. Психанул, да. Вы же, эта, меня в тюрьму не посадите, а?

Здоровяк мялся, потел, отводил глаза, но тем не менее нападение на сотрудника при исполнении уже больше походило на основание для задержания. И всё же Вику не отпускало беспокойство.

— Имейте в виду, что за дачу заведомо ложных показаний вам грозит уголовная ответственность, — строго заявила Вика. — Статья триста седьмая УК РФ.

— Эй, эй, вы чё? Не надо уголовку! — перепугался Лапушкин. — Я чё? Я психанул просто. Ну я только со смены пришёл, спать лёг, а тут — на тебе! Чё он меня в такую рань разбудил, а?

Надо же, почти слово в слово.

Так, проверим кое-что.

— Расскажите ещё раз, в деталях, как произошёл инцидент, — потребовала Вика.

— Ну я же тока что сказал! Я только со смены пришёл, спать лёг, а тут меня в такую рань разбудили! И я психанул, не сдержался и в глаз ему заехал.

Опять почти слово в слово.

Вика кивнула старшему, и тот спросил:

— О чём вы говорили с Рыковым? Задержанным из соседней камеры? — Да ни о чём, — с явным облегчением пожал широкими плечами здоровяк. — Спросил его, за что его замели и будут ли тут жрачку давать. И всё. У меня чё, проблемы, да?

— Посмотрим, — отрезал Егор.

Затем они на всякий случай провели проверку знаками, но никаких следов одержимости не нашли.

По пути в кабинет старший поинтересовался:

— Думаешь, врёт?

— Конечно! Излишние повторения, одинаковые фразы — он явно заучил историю. То есть на ночного он, наверное, и правда напал: это легко по протоколу задержания проверить, а вот объяснения звучат фальшиво.

— Возможно, этот тип нарочно ударил «спеца», чтобы попасть в камеру за нападение, — предположил Егор. — А там вполне мог как-то передать Рыкову угрозу или выгодное предложение.

— Похоже на то, — кивнула Вика. — Надо уточнить у ночного, как он на этого Лапушкина вышел? Если был анонимный звонок о фамилиаре без регистрации, то это точно сам Лапушкин постарался!

Едва войдя в кабинет, Егор отправил Макса и Азамата поговорить с ночным дежурным: вдруг тот что-нибудь заметил, а сам попытался дозвониться до новичка из Я-три. Вика вызвалась проверить протокол задержания Лапушкина.

Когда она вернулась, просмотрев бумаги, Егор всё ещё не связался с чужим новичком.

— Не отвечает. Видимо, спать лёг после смены и звук на телефоне выключил. Придётся съездить к нему, — постановил Егор. — Вика, ты со мной.

— А я? — спросил Эд.

— А ты пока будь на связи.

Вике на секунду показалось, что старший снова не доверяет Петрову, как одиннадцать месяцев назад, но она тут же поняла, что дело в другом: Егора беспокоит хромота подопечного.

В машине Егор пояснил:

— Парня зовут Игнат Сбруев. Живёт на Ломоносова, девять.

Адрес почему-то показался Вике знакомым. Вроде бы никто из её знакомых на Ломоносова не жил, но, кажется, она видела это сочетание совсем недавно.

Да, точно! Адрес Лапушкина — улица Ломоносова, дом девять, квартира три.

— А квартира какая? — уточнила Вика.

— Вторая, а что? — Егор на секунду отвлёкся от дороги и бросил на коллегу внимательный взгляд.

— Хм, они с Лапушкиным, оказывается, соседи.

— Странно, что Лапушкин ничего об этом не сказал, — заметил старший.

— Мы и не спрашивали, откуда он знает Сбруева. Если они соседи, то, возможно, наш субъект и без звонка в отдел обошёлся.

Идея о том, что кто-то осмелился использовать молодого сотрудника спецотдела в своих корыстных целях, показалась Вике отвратительно реалистичной.

— Узнаем, — коротко отозвался Егор.

Судя по тому, насколько сильно помрачнел старший, он тоже был не в восторге от возможных вариантов.

Игнат Сбруев долго не открывал, а когда дверь наконец открылась, недавний стажёр выглядел сонным и злым. Под левым глазом наливался красками фингал.

— Дневные? Вам чего?

— Егор Брянцев, Виктория Ежова, — официально представился Егор и даже «корочками» махнул. — Есть пара вопросов. Можно войти?

— Ну заходите… Хотя нет. Погодите пять сек, щас выйду: тут бабуля, она малёх не в себе. И сестра болеет. Ещё и племяша разбудили.

Из глубины квартиры действительно доносился пронзительный детский плач и невнятное бормотание.

Игнат аккуратно прикрыл дверь, и через полминуты снова открыл. Выглядел он по-прежнему заспанным и недовольным, но был обут в берцы, а на плечах красовалось стильное, но сильно ношеное пальто.

— Вы же на машине? Давайте там поговорим.

В салоне «форда» чужой новичок огляделся и заявил:

— В общем-то норм. Но я себе покруче куплю.

Егор нахмурился, и Вика поспешила вмешаться:

— Игнат — можно тебя по имени называть? — нам нужно кое-что узнать про Лапушкина.

— А, так вы из-за Витьки, что ли? — рассмеялся Сбруев. — Ну вспылил я, есть такое. Но он же мне врезал.

Игнат осторожно потрогал синяк.

— Я ж сто раз ему говорил: вовремя надо разрешение продлевать. Сто раз! Он мне обещал: мамой клянусь и всё такое. А сегодня я на смену прихожу, спрашиваю, продлил Лапушкин регистрацию? А вот хрен тебе. Ну я и поехал. Специально под конец смены: у Олега Борисовича отпросился. А то Витька, видимо, решил, что раз его сосед в спецотделе работает, то можно наглеть. Нет уж! — если бы не слишком пристальный взгляд, она бы ему поверила.

— Тебе не показалось, что он нарочно не продлевал разрешение?

— Витька-то? Да не, он дурной малёх, но так-то нормальный.

— Он не спрашивал тебя о работе? — поинтересовался Егор.

— Да нет, — пожал плечами Игнат. — Ну то есть как-то поинтересовался, чё как у нас. Но я сказал, что это тайна государственной важности — он и поверил.

Игнат рассмеялся, потом нахмурился и сказал:

— Вы на него бочку не катите, дневные! Мы с ним сами разберёмся. Я его припугнуть хочу за синяк. Он там как, сильно напуганный?

— Очень, — кивнула Вика.

— Но я делу ход не дам, конечно. Он таки мой приятель хороший. Не лезьте, ладно? Пусть ещё побоится малёх, а потом я ему и разрешение продлю, и домой его выпну.

— Ты случайно не знаешь того мужчину, который был в соседней камере? — спросил Егор.

— Нет, — помотал головой Игнат. — Наши говорили, что он вашу надоедливую старуху прикончил. Правда?

— Он убил гражданку Коврову, — суховато отозвалась Вика. — Так ты его не знаешь? Ни о чём не говорил с ним? Может, он о чём-то спрашивал или просил кому-то что-то передать?

— Вы на что намекаете? — сердито спросил Сбруев. — Ничего он мне не говорил! Хоть у него спросите, хоть у Витьки, да хоть у дежурного.

— Я ни на что не намекаю, извини, — Вика примирительно подняла руки. — Просто нам очень нужно узнать, с кем и о чём он говорил.

— Ну тогда ладно, — вздохнул Игнат. — Вы извините, я не спал толком, так что злой очень. Ещё вопросы есть?

— Нет, — почти хором ответили «спецы».

— Тогда я пошёл. Пока!

Он вышел из машины и побрёл к подъезду.

— Что думаешь? — спросил Егор, провожая Сбруева взглядом.

— Может, он и прав. Может, этот Лапушкин просто испугался, что приятель ему статью пришьёт, вот и повторяет одно и то же с перепугу.

— Ты нашла в документах по задержанию что-нибудь подозрительное?

— Нет. Всё оформлено идеально.

— Значит, зря приехали. Но на всякий случай будем настороже.

Макс и Аз тоже не узнали ничего нового: ночной дежурный клялся, что ничего подозрительного не произошло, а сам он всего лишь предложил положенный по правилам ужин, от которого Рыков отказался. Никто с подозреваемым не говорил, сам он ни дежурного, ни доставленного под утро Лапушкина ни о чём не просил.

Рыков по-прежнему отказывался от вчерашних показаний, утверждая, что накануне нёс ерунду от страха и стресса. А его адвокат сражался с юристами спецотдела, настаивая на том, что его подзащитный совершил банальное убийство, с которым никак не связан его монстр, а значит, судить его должны согласно нормам уголовного процессуального права без вмешательства «спецов».

И вроде бы с Лапушкиным разобрались, да и Рыков, что бы он ни скрывал, сядет за убийство, но Вика не ощущала ни радости от проделанной работы, ни хоть какого-то удовлетворения.