Спецназ спешит на помощь

Глава 7

Сталин заслушивал наркомов обоих карательных органов. Первым высказался Меркулов — Допрос бывшего командующего Павлова подтвердил все обвинения, которые вместе с ним прислали товарищи Пономаренко, Цанава и Матвеев. Он сознательно привел Белорусский особый округ до состояния, позволяющего немцам с наименьшими потерями дойти до Москвы. Этот враг народа из проведенной штабной игры на картах сделал выводы и углубил и без того страшное положение наших войск. По сути, он решил пожертвовать сотнями тысяч красноармейцев ради желания отомстить за репрессии в армии и в первую очередь за высший комсостав. Ради этого он добился того, чтобы на брестском направлении у Красной армии не было противотанковой артиллерии. По предварительному сговору с командованием дивизий и соединений в составе Двадцать девятого стрелкового корпуса, сформированного из бывшей армии Литвы, причем войска корпуса сохранили литовскую форму одежды с нашитыми на неё советскими знаками различия, корпус почти не окажет сопротивления, и противник очень быстро выйдет в тыл минской группировке через Литву, из-за чего придется сдать Минск и всю линию укреплений вдоль старой границы СССР, к тому же разоружённую.

Сталин побледнел и вызвал помощника — Немедленно вызвать все командование РККА и флота. — затем кивнул — Продолжайте!

— Начальник штаба округа Климовских полностью оказался зависим от Павлова и боялся выступать против его очевидных вредительских решений. Гражданин Павлов планировал после поступления приказа о выводе войск в места их дислокации по мобилизационному плану отправить красноармейцев без патронов.

Теперь по расстрелянному маршалу Кулику. По его то ли сознательному желанию нанести урон обороноспособности нашей армии, а то ли в результате его неграмотного управления и непонимания современных задач по внедрению новинок в вооружении, этого мы уже увы не сможем выяснить, нанесен серьезный удар по ведущим разработкам нового вооружения. Так, в мае этого года конструктор Яков Григорьевич Таубин с несколькими сотрудниками с подачи Кулика был арестован по обвинению в «консервировании недоработанных образцов вооружения и в запуске в валовое производство технически недоработанных систем: 23-миллиметровой авиапушки, 12,7-мм пулемёта и других». В рапорте по Кулику, присланного из Минска, указано какое огромное значение будет иметь автоматический гранатомет, который еще два года назад создал Таубин. Гранатомёт Таубина использовал боеприпасы, созданные на базе штатной винтовочной гранаты системы Дьяконова. Это оружие имело магазинное питание и допускало стрельбу одиночными выстрелами и очередями, прямым огнём или по навесной траектории. Первоначально гранатомёт устанавливался на треножный станок, позднее — на лёгкий пехотный колёсный станок по типу станка для пулемёта «Максим». Идея автоматического гранатомёта нашла противников в лице начальника Артиллерийского управления РККА Кулика и некоторых других военных руководителей. В тридцать восьмом году на сравнительных испытаниях миномётов и гранатомётов ротного звена гранатомёт Таубина был отвергнут, предпочтение было отдано, как более лёгкому, мобильному, дешёвому и надёжному пятидесяти миллиметровому миномёту конструкции Шавырина, который и был принят на вооружение. В ограниченных количествах гранатомёт Таубина относительно успешно применялся Красной Армией в зимней войне с Финляндией, однако вскоре все работы по автоматическому гранатомёту были прекращены.

Сталин сломал карандаш, который он крутил пальцами. «Кулик оказался настоящим медведем в посудной лавке!» — подумал Сталин и горько усмехнулся — «Правильно говорят, что в мирное время нужны преданные генералы, но в войну от них только вред!» выпив воды и закурив трубку, Сталин поднял глаза на Меркулова — Где сейчас Таубин?

Меркулов правильно понял вопрос — Пока жив! Я уже отдал приказ доставить его и его арестованных сотрудников в Москву.

Сталин кивнул — Это хорошо! Пусть товарищ Таубин и дальше создает оружие для Красной армии! Извинитесь перед ним и перед его невинно арестованными конструкторами! И займитесь уже освобождением таких вот незаконно осужденных граждан СССР. Что вы за это время успели сделать в этом направлении?

— Мною подготовлены списки на освобождение почти двух тысяч бывших военных. В тридцать седьмом-тридцать восьмом годах было арестовано девять тысяч пятьсот семьдесят девять командиров, из них в тридцать восьмом-тридцать девятом годах были восстановлены в звании почти полторы тысячи человек; уволены из РККА по политическим мотивам девятнадцать тысяч сто шесть человек, восстановлены девять тысяч двести сорок семь человек. Точная цифра осужденных, причем не все были расстреляны, за три года — восемь тысяч сто двадцать два человека из двухсот шести тысяч командного состава, который имелся на тридцать седьмой год. На сегодняшний день численность командного, начальствующего состава армии без учета политсостава, ВВС, ВМФ и частей НКВД, составляет четыреста тридцать девять тысяч сто сорок три человека, или восемьдесят пять целых и две десятые процентов от утвержденного штата. В последние годы произошло увеличение доли командиров, получивших академическое образование. В этом году их процент наивысший за весь рассматриваемый период — семь целых и одна десятая процентов до массовых арестов в тридцать шестом году он составлял шесть целых и шесть десятых процентов. Явно наблюдается устойчивый рост численности командиров, получивших среднее и высшее военное образование по сравнению с тридцать шестым годом. Перед началом арестов высшего командного состава только двадцать девять процентов высшего командного состава имели академическое образование, в тридцать восьмом году — тридцать восемь процентов, в этом году — пятьдесят два процента, уровень образованности высшего командования после арестов только повысился.

Сталин ухмыльнулся — А потомки скажут, что по моей вине армия была полностью обезглавлена и некому было вести в бой красноармейцев!

Сталин взял список. Первыми шли те, кого все-таки успели освободить. Так в августе тридцать седьмого года комдива Константина Рокоссовского арестовали по обвинению в работе на польскую и японскую разведку и освободили в марте прошлого года — Хм, за два с половиной года вы так и не получили от Рокоссовского признание?

— Так точно, он ничего не подписал, не стал давать показания ни против себя, ни против других. Тут такое дело, товарищ Сталин! В тюрьме его жестко пытали: выбили передние зубы, молотком стучали по пальцам ног, сломали ребра.

Сталин нахмурил брови — Надеюсь, что те, кто вел его дело, теперь находятся под следствием?

Меркулов стушевался — Они обязательно понесут заслуженное наказание!

Сталин пожал плечами — Почему я должен вникать в ваши обязанности, товарищ Меркулов? — повернувшись к бледному и напряженному Берии, Сталин ткнул в него трубкой — Тебя это тоже касается, Лаврентий! Всех, кто вместо выявления действительных врагов народа, пытал ради признаний, не имея никаких фактов предательства, немедленно отправить на фронт в первых рядах. Пусть лучше с гранатой в руке под немецким танком они погибнут за Родину.

Вторым в списке был комбриг Александр Горбатов, которого арестовывали дважды. В первый раз — в тридцать седьмом году за то, что выступил против ареста своего начальника, комдива Петра Григорьева. В марте 1938 года его освободили, но уже в октябре того же года вновь взяли под стражу по обвинению в связях с «врагами народа». Комбриг пережил множество допросов с пристрастием. Горбатова приговорили к 15 годам лишения свободы и направили в исправительно-трудовой лагерь на Колыму, где он переболел цингой. В марте этого года, благодаря вмешательству все того же Тимошенко дело Горбатова пересмотрели, и его выпустили на свободу.

Сталин стукнул по столу — Товарищ Меркулов, последний раз предупреждаю, что если вы не наведете порядок в вашем ведомстве, то придется вас заменить. Свободны!

Повернувшись к Берии, показал тому кулак — Ведь это твоя вина, Лаврентий, ты передал Меркулову такое наследство! По хорошему, с тебя спрашивать надо. Я для чего тебя поставил на НКВД? Чтобы ты почистил Авгиевы конюшни, которые достались от Ежова. — остыв, добавил — Что у тебя по этому непонятно откуда взявшемуся подполковнику Бойко и его людях, о которых Павлов без слез и истерики говорить не может?

— В армии нет такого подполковника, как и нет такого в НКВД и НКГБ, да и обмундирование и вооружение этих людей по описанию Павлова невозможно идентифицировать! Ни в одной армии мира такого попросту нет. Этот Бойко по словам Павлова явно прослужил не один десяток лет, причем имеет явно выраженный опыт оперативной работы в органах госбезопасности! Это явно не советские военнослужащие, но при этом Бойко не тушуется перед вышестоящих по званию. Павлова он допрашивал с каким-то презрением и ненавистью. Предлагаю направить в Минск для прояснения ситуации заместителя начальника Первого управления НКГБ товарища Судоплатова.

Сталин кивнул — Это тот, кто с товарищем Эйтингоном руководил операцией «Утка»?

— Так точно! В конце декабря тридцать восьмого года Судоплатов был отстранён от работы и исключён первичной парторганизацией отдела из ВКП(б) за «связь с врагами народа» Пассовым и Шпигельгласом, расстрелянными в сороковом. Только мое личное вмешательство помогло в январе тридцать девятого года отменить это решение.

Сталин невольно подумал — «Если Судоплатов выживет после этой командировки, его нужно будет наградить». Пока все, кого он направил в Минск, плохо кончали. — Отправляй! Оформи ему удостоверение моего личного порученца и приказ, который даст ему неограниченные права отдавать приказы любому в республике, независимо от занимаемой должности и представь их мне на подпись. «Авось с такими бумагами он сможет выжить в этом ставшем опасным Минске!» — подумал вождь и вздохнул — Иди, пусть заходят наши вояки.

Когда представители наркомата обороны заняли свои места, Сталин, поздоровавшись, встал и принялся ходить вдоль стены, поглядывая в окна — Сидите, сидите! По данным госбезопасности в Двадцать девятом корпусе зреет измена. При нападении немцев литовцы, из которых сформирован корпус, или сдадутся врагу, или попросту дезертируют. Сами понимаете, чем это грозит — немцы смогут без боев забрать Литву, и перейдя границу с Белоруссией, ударить в тыл укрепрайона на старой границе. По отчету товарища Пономаренко на старую границу спешно возвращают орудия и пулеметы, сформированные стрелковые полки из числа мобилизованных и уже отслуживших ранее советских граждан занимают оборону в дотах и дзотах, со стороны Литвы роют противотанковые рвы и траншеи в три линии.

Однако мы не должны допустить потери вооружения и техники корпуса. Немедленно готовьте приказ о отправке корпуса из Вильнюса, оставив тяжелое вооружение, якобы для учений под Смоленск, где его раздербанить на полки и разоружить. Там же, в Смоленске из числа мобилизованных начать формирование нового корпуса, вооружив его изъятым вооружением. Литовцев раскидать по формирующимся под Москвой строительным батальонам. Не хотят служить своей новой Родине, пусть роют землю, рытьем окопов и противотанковых рвов не должны заниматься женщины. Все командование корпуса включая ротных командиров арестовать и провести следствие. Невиновных отправить на земляные работы, а виновных под трибунал. И так нехватка железнодорожных составов, так еще придется этих предателей катать. А теперь я жду ваши предложения по военным частям, которые придется отправить в Вильнюс на замену ненадежному корпусу.

Жуков поднялся — В состав корпуса входит Вильнюсское пехотное училище. Как быть с курсантами?

Сталин возмутился — Товарищ Жуков, почему такие элементарные вопросы вы не можете решить без товарища Сталина? Курсантов литовской национальности — вместе с остальными копать землю, оставшихся: с последнего курса выпустить досрочно, а остальных направить доучиваться подальше в тыл. Я надеюсь вы озаботились эвакуацией военных училищ согласно вот этого плана Барбаросса, чтобы они не попали под удар немцев?

Тишина разозлила вождя — Я вам что, задницу должен подтирать? Никакой инициативы. Чего вы ждете? Будете потом бросать курсантов под танки, а где мы потом обученных командиров найдем? Аист их вам не принесет! Пусть своим ходом выдвигаются, если нет транспорта еще и для них! За день вполне можно тридцать пять — сорок километров пройти. Пусть учатся преодолевать большие расстояния, пока еще в небе нет вражеских самолетов!

Сталин подошел к наркому Флота — Товарищ Кузнецов! Я надеюсь Советский флот сможет внести свою лепту в борьбу с врагом? А то я помню как в Мировую войну наш балтийский флот просидел в Кронштадте, боясь высунуть нос. На строительство кораблей тратятся просто огромные деньги! Тут вот из Минска прислали наши сухопутные стратеги доморощенные несколько пожеланий для доведения до командования флота. Я бы не обратил на них внимания, если бы и остальные их предложения не были крайне своевременными. Зачитайте сами, товарищ Кузнецов!

Приняв несколько отпечатанных на машинке листов, нарком в полной тишине начал читать вслух — Советское верховное командование совершило ошибку, решив, что надо выдвинуть основные ударные силы ближе к западной границе. Базирование Балтийского флота также передвинулось на запад. Базами флота стали хорошо оборудованные порты Риги и Лиепаи, а главной военно-морской базой вместо Кронштадта стал Таллин. Согласно плана Барбаросса под натиском немецкой группы армий «Север» к концу июня немцы возьмут Лиепаю и Ригу. Уже к десятому июля немцы овладеют городом Остров и Псковом, создав угрозу прорыва к Ленинграду. — подняв голову, Кузнецов возмущенно пожал плечами — Извините, товарищ Сталин, но это полная чушь! Как могут эти сочинители предсказать ход военных действий? У них что, свой пророк завелся?

— Мы считаем, что, имея на руках подробный план нападения и данные о численности и составе немецких армий, они смогли проанализировать реальное развитие ситуации при самом пессимистическом прогнозе. Продолжайте, не отвлекайтесь и затем я жду от вас предложения по недопущению развития военных действий по этому сценарию!

— Немецкий флот в это время выставит минные заграждения перед устьем Финского залива. То же самое сделает и Балтфлот, с целью защиты северной столицы СССР. Также наши ВМС сформируют минно-артиллерийские позиции — Центральная (между полуостровом Ханко и островом Осмуссаар), Восточная (Гогландская). Затем флотские соединения, корабли из Лиепаи и Риги будут вынуждены уйти в эстонские порты, в Таллин. Оставшиеся корабли, бывшие на ремонте, подлежат взрыву. Всё это наверняка произойдет в условиях господства противника в воздухе и усиления минной опасности. Морскую авиацию советского флота в это время в основном перекинут на поддержку действия сухопутных войск. Немцы в это время не будут стремиться прорваться в Финский залив. Фашисты прорвут фронт Восьмой советской армии и устремятся к Финскому заливу. В начале августа вероятно будет перехвачена железная дорога Таллин — Ленинград, немцы расчленят Восьмую армию на две части. Выйдя к заливу, немцы отрежут наши войска в районе Таллина, который изначально не готов к обороне с суши и моря. Основное внимание при строительстве линий обороны, начатого семнадцатого июля, уделяют противотанковой обороне (рвы, надолбы), на что уходит много времени, сил и средств, хотя согласно плана нападения танков на таллинском направлении немцы практически не имеют. Хотя командование Балтфлота предлагало начать эвакуацию из Таллина в Кронштадт ещё в начале июля этого года, верховное командование в лице главнокомандующего Северо-Западным направлением Ворошилова и народного комиссара ВМФ Кузнецова отказывали в этом. — Кузнецов замолчал и достал платок — у него внезапно вспотели лоб и шея, предательские ручейки потекли по лопаткам. Затем продолжил чтение — Их доводом было то, что ослабленный Десятый корпус самостоятельно не выдержит удара немецкой армии. А при поддержке флота он может сковать силы противника, отвлекая их от ленинградского направления. Немецкое командование будет стремится выполнить директиву Гитлера «не допустить погрузку советских войск в Эстонии на суда и прорыв… в направлении Ленинграда». Немцы понимают, что приход Балтфлота в Кронштадт значительно укрепит оборонительный потенциал Ленинграда. Поэтому на южном берегу залива вдоль маршрута перехода русских кораблей из Таллина в Кронштадт готовятся развернуть семнадцать артиллерийских дивизионов, на северном, финском берегу, имеется два дивизиона. В Финском заливе немецкие ВМС и ВВС готовятся установить более двух тысяч морских мин и сотни минных защитников. На советский флот будет нацелено сто двадцать немецких и финских самолетов, торпедные катера. — Закончив чтение, Кузнецов был готов был провалиться под землю, лишь бы не видеть этот устремленный на него хищный взгляд вождя. — «Похоже придется спешно все грузить на корабли и отводить их в Кронштадт» — с этой мыслью Кузнецов начал излагать соображения по эвакуации.