Спецназ спешит на помощь

Глава 19

В девять вечера подъехав к блок-посту, расположенному на краю местечка Сулеювека, колонна остановилась. Строев покинул автомобиль и дождался пока к нему подойдет офицер с фонариком в руке — Оберштурмфюрер! Доложите камраду Шмальшлегеру о прибытии вместе с начальником Второго отдела майором Зелигером и мною, командиром Абверкоманды — Три Вэ подполковником Робертом фон Торбуком командующих Девятой армии и Третьей танковой группы, все сотрудники штаба должны собраться для совещания. И распорядитесь разместить наше сопровождение из батальона «Нарва». Да, господа генералы по дороге попали под бомбежку и после нее хорошо приняли коньяка. Смотрите, не разбудите! — продемонстрировав сидящих вместе на заднем сидении генералов, напевающих маршевую песню германской армии «Эрика» —

In der Heimat wohnt ein kleines Mägdelein

Und das heißt: Erika.

Dieses Mädel ist mein treues Schätzelein

Und mein Glück, Erika.

Строев закрыл дверцу автомобиля.

Диверсанты, обнаружив у абверовцев все необходимое оборудование для подделки советских документов, в дороге сфотографировались для немецких удостоверений и, поменяв фотокарточки, умудрились подделать штемпель. Поэтому сунув свое удостоверение в лицо немца, Строев не волновался — подобная проверка была далеко не первой.

Через десять минут колонну пропустили в городок и по ходу движения диверсанты старались запомнить местность, отмечая огневые точки и орудия ПВО. Как только колонна достигла еще одного пропускного пункта, контролирующего въезд уже к зданию штаба, бойцы бросились к пятерым немцам, вышедшим из бетонного ДОТа, из бойниц которого смотрели пулеметы — Помогите перенести командующих, организуйте носилки!

— Что случилось? — Штурмбаннфюрер, являющийся среди встречающих самым старшим по званию, растерянно заглянул в салон Хорьха, где дышать было невозможно от алкогольных паров, генералы сменили репертуар и напевали Лили Марлен —

Bei der Kaserne, vor dem großen Tor

Steht 'ne Laterne und steht sie noch davor.

Da wollen wir uns wiedersehen,

Bei der Laterne woll’n wir stehen,

Wie einst Lili Marleen,

Wie einst Lili Marleen.

— О боже мой! Да они пьяны как свиньи! И это генералы Вермахта! — повернувшись к унтерштурмфюреру, немец приказал — Быстро доставить сюда двое носилок! Затем повернулся к вышедшим наружу Бойко и Строеву — А где же майор Зелигер? Надеюсь, он хоть трезв?

Строев прикусил губу — настоящего майора здесь оказывается знали в лицо — Господин Штурмбаннфюрер, позвольте вам кое-что показать!

Строев отвел эсэсовца в тень грузовика и свернул ему шею, успев подхватить фонарик, выпавший из руки мертвеца. Тело тут же втянули в кузов, откинув задний борт.

Принесли носилки и генералов принялись грузить на них, солдаты покинули грузовики и в этой кутерьме в ДОТ проскользнули двое бойцов, несколькими почти бесшумными выстрелами покончив с немцами внутри. Один взвод под командованием Пегаса рванул в казарму охраны, снайпера отстреляли пулеметчиков на вышках по периметру и поспешили занять их места.

Вышедшие из здания штаба трое офицеров Абвера удивленно проводили взглядами носилки с распевающими песню тушками генералов в здание.

Шмальшлегер возмутился — Куда вы их понесли? Здесь нет жилых комнат для гостей. Там же собрались все офицеры Валли, им не стоит видеть господ генералов в таком состоянии!

Однако его вопрос остался без ответа и за носильщиками в здание забежали еще с десяток человек с странным оружием, имеющим на стволах толстые трубки, скорее всего глушители, подполковник изучал трофейные глушители под названием «Брамит». Производился «Брамит» русскими серийно, в тысячах экземплярах. В Германии, с приходом к власти Гитлера, начали создаваться различные спецслужбы. На их вооружение приняли пистолет парабеллум и пистолеты Вальтера с глушителями. В 1939 году начался выпуск пистолета Вальтера Р–38, также оснащенного глушителем. Эти пистолеты активно использовались немецкими диверсантами, забрасываемыми на территорию СССР. Эффект, достигнутый немцами с помощью бесшумных пистолетов в ходе диверсионных операций, заставил обратиться к их опыту и другие страны. Но вот это невиданное оружие наводило на…

Увы, но размышление было прервано грубым ударом ребром ладони по шее, отправив в отключку немца, впрочем и его коллег вырубили почти одновременно. Внутри здания уже были только мертвецы и связанные пленные.

Бойко отдал приказ Строеву — Андрей! Допроси пленных, нам нужны те, кто согласится помочь вывести наших бойцов их этого укрепленного поселка. Этой ночью мы должны всех штабных отправить на небеса и заминировать территорию.

Я думаю, что на все-про все нам хватит трех часов. До Варшавы буквально рукой подать. — Строев усмехнулся — Все же будем брать здание генерал-губернаторства?

— Нет, я вижу более интересную цель — штаб-квартиру гестапо на аллее Шуха Двадцать пять, ранее там располагалось Министерство религиозных убеждений и общественного образования. А вот генерал-губернаторство размещается в Королевском замке на Замковой площади. Это вторая цель, но от нее можно и отказаться. А вот гестапо подлежит полной зачистке.

Бойко растер лицо, отгоняя сон — Пьяные генералы будут нашим пропуском, еще немного они поспят и вполне смогут передвигаться своими ногами. Иди и склони хоть кого-нибудь на сотрудничество.

Из здания поспешил к Бойко Белоконь — Батя! Среди захваченных немцев оказался сам начальник Первого отдела (разведка) управления Абвера, заместитель начальника Абвера адмирала Канариса! Полковник Ганс Пикенброк собственной персоной! Оказалось он прибыл сегодня утром из Берлина для изучения причин провала Абвера!

Бойко довольно улыбнулся — Что же нам так везет? Мне даже интересно, кого мы сможем прихватить в Варшаве. Пойдем послушаем этого Ганса.

Полковник был помещен отдельно от остальных и пытался в одиночестве понять что же здесь сегодня произошло. Открылась дверь и вошли двое в немецкой форме. Один с погонами майора с интересом оглядел пленного и спросил — Захотели поближе взглянуть на то, как выполняют ваши планы подчиненные? Тогда вам нужно было лететь в Брест, который захвачен вашими войсками.

Полковник показал руки, закованные в наручники — Что это значит? Кем и за что я арестован?

Пикенброк был высокий, крупный, широкоплечий мужчина, ничем не уступающим самому Бойко — Я майор секретной службы его величества короля Георга Шестого. Под моим командование спецподразделение МИ Шесть и вы, как и все остальные офицеры Абвера мой пленник. А здесь мое подразделение по личному приказу Стюарта Мензиса. Кстати, а где сейчас полковник Эрвин Лахузен?

Растерявшийся Пикенброк машинально ответил на английском — В Берлине, где же еще быть начальнику Второго отдела?

— Странно, а почему он не составил вам компанию здесь, в Польше? — также на английском продолжил беседу Бойко, говоривший как натуральный шотландец.

Пикенброк пожал плечами — Эрвин не посчитал нужным тратить свое время на перелет.

— А начальник Третьего отдела полковник Бентивиньи, тоже решил не покидать Берлин? Жаль, их обоих весьма не хватает для нашего дружеского общения!

— У вас обширные сведения, господин майор! Вы родом из Шотландии?

— Да! Мои предки входили в клан Дугласов.

— Старинный дворянский род! У вас достойные предки, господин майор. Как к вам обращаться?

— Дункан. У меня к вам предложение. Вы помогаете мне в качестве ключа открыть нужные мне в Варшаве двери, а я обеспечиваю вам роль моего пленника, пострадавшего от рук диверсантов. Всех, кто будет знать о вашей помощи, будут ликвидированы. А в обмен я дам вам список людей, которые ждут возможности убить фюрера. Вам всего-то нужно написать расписку с сотрудничестве с МИ Шесть и оказывать нам небольшие информационные услуги. Не сейчас, а когда война покинет территорию СССР.

Пикенброк аж уронил челюсть, но справился с удивлением — Вы всерьез считает, что русские смогут нанести нам поражение? Да, им стал известен план Барбаросса и они смогли частично подготовиться к войне, но мощь Вермахта все равно раздавит русских даже при их фанатичном сопротивлении.

Бойко ухмыльнулся — Давайте заключим пари! Если русские все же погонят ваши войска, вы добровольно будете делиться с нами всей секретной информацией и после окончания войны мы поможем вам не попасть на скамью подсудимых за военные преступления. Поверьте, международный суд обязательно будет, поэтому я бы вам посоветовал в своих приказах подчиненным не давать поручения за гранью офицерской чести. Всех этих гестаповцев и даже генералов Вермахта, своими приказами нарушающие правила ведения войны, особенно против мирного населения, обязательно повесят. Вы же не хотите разделить с ними такую судьбу? А пока для начала вы поможете в захвате зданий Гестапо и Генерал-губернаторства в Варшаве.

Пикенброк протянул скованные руки — Я согласен! Снимите с меня наручники! Вы знаете, что в тридцать девятом году генерал-полковник и главнокомандующий вооружёнными силами на Востоке Бласковиц выразил свой категорический протест по поводу зверств полиции и зондеркоманд СС в Польше и доложил об этом Гитлеру? Генерал-губернатор Польши во время конфликта между руководством СС и вермахта встал на сторону Гиммлера, порекомендовав Гитлеру перевести из Польши неудобного генерала Бласковица, о чём потом неоднократно жалел. Я так понимаю, что Бласковицу уже не светит петля в случае проигрыша Германии в войне?

— Вы правильно думаете! А где сейчас этот генерал?

— Он теперь командующий Первой армией, но насколько я слышал, его армию передислоцируют с севера Франции на восточный фронт, как и многие другие части. Сейчас вы свяжетесь с штабом Гестапо в Варшаве и попросите к четырем утра собрать все руководство СС и СД, находящимся в Варшаве, прибыть на это совещание. Ну и генерал-губернатору тоже необходимо быть на этом совещании.

Пикенброк кивнул — Договорились, я постараюсь быть убедительным. — затем он взглянул в стальные глаза собеседника — А если я подам сигнал тревоги?

— В этом случае вы познаете любопытную древнерусскую казнь, о которой мне поведали наши будущие союзники, причем на себе лично.

— Это какую же? Посадку на кол?

— К сожалению у нас не будет на это времени. Еще одной казнью на Руси было разрывание на части, привязав преступника к двум склоненным деревьям. Вас же привяжут за руки и за ноги к бамперам двух грузовиков. И я сейчас не шучу! — В глазах этого Дункана немец увидел только усталость и ужасающую ненависть. — «Этот не врет, как сказал, так и будет!»

После звонка в Варшаву, Пикенброка посадили между Бойко и Строевым. От нервотрепки появилось желание поболтать и полковник почти вю дорогу травил байки, вернее истории, которые были ему известны — Вы знаете, что Йозеф Альберт Мейзингер является весьма колоритной фигурой? Ветеран Первой мировой войны, участник боев против Баварской Советской Республики, участник Знаменитого Пивного путча. Сотрудник Мюнхенской полиции, коллега по работе и друг нынешнего начальника гестапо Мюллера. С мая тридцать четвертого года занимался проблемами гомосексуализма в Германии и руководил специальным отделом «имущества евреев». С тридцать шестого года возглавил Центральное бюро Рейха по борьбе с гомосексуализмом и абортами.

Но в тридцать восьмом году из-за конфликта с Мюллером, возмущенного «брутальными методами» работы Мейзингера, переведен из гестапо в архив СД.

С сентября тридцать девятого года руководитель айнзацгруппы Четыре в Польше, а с октября тридцать девятого по март сорок первого года руководитель СД и полиции безопасности в Варшавском округе. За свои методы получил прозвище «Варшавский мясник». Он имеет пугающую внешность, крупный мужик с грубым лицом, лысой головой и невероятно уродливым лицом. Однако, как и многим людям его типа, ему присущи целеустремлённость, энергичность и беспринципная хитрость. С переводом Мейзингера на службу в Польшу, Шелленберг дал команду своим людям в Варшаве собирать на Мейзингера компромат, фиксируя все поступки Йозефа Альберта, которые порочили мундир СС. Шелленберг добавил к этим материалам те документы, что были у него на Мейзингера, и весьма толстую папку со всеми этими материалами вручил лично в руки начальнику гестапо Мюллеру со словами, что на эту папку он «случайно наткнулся в процессе своей разведывательной деятельности». Доложили Гиммлеру. Тот, просмотрев предоставленные Мюллером материалы, отдал приказ судить Мейзингера военным трибуналом и как можно быстрее расстрелять, но тут вмешался Гейдрих. Он сумел отменить трибунал и спасти Мейзингера. Как ему это удалось, для всех осталось загадкой. Скорее всего Йозеф Альберт слишком многое знал о самом Гейдрихе, чтобы тот мог допустить Мейзингера на военный трибунал, где тот мог «развязать язык» и сдать всё и про всех из того, что он знал. А знал он много. Начальник Бюро по борьбе с гомосексуализмом в свое время собрал досье на всех офицеров Рейха, в том числе офицеров СД и гестапо, и знал много такого, о чем большинство фигурантов этого «знания» не хотели бы огласки. В итоге Мейзингера отправили в Японию, подальше от Рейха.

Бойко вдруг вспомнил — Именно этот мясник в Японии подружился с Рихардом Зорге и стал для него одним из главных источников информации.

Ганс Франк, получив в управление Польшу, делал все для своего личного обогащения. «Я открыто признаю, — заявлял он, — что наше правление здесь будет, возможно, стоить жизни нескольким тысячам поляков, в особенности из числа их духовной элиты… Речь идет о том, чтобы выполнить великую национал-социалистическую миссию на Востоке. Поэтому нашей целью не будет создание здесь правового государства… Тот, кто станет казаться нам подозрительным, будет сразу же ликвидирован». И добавил: «С Польшей следует обращаться, как с колонией. Поляки станут рабами Великой Германской империи». И выполнил обещанное: грабил «колонию» без зазрения совести и эксплуатировал поляков, как и положено рабовладельцу. Еще более беспощадно генерал-губернатор был настроен против еврейского населения Польши. Если полякам уготовили рабскую участь, то евреи были обречены на смерть. «В отношении евреев я исхожу только из надежды на их исчезновение, — говорил Франк своим подчиненным 16 декабря 1941 года — Нам в Берлине сказали: чего тут церемониться –ликвидируйте их сами. Господа, я должен просить вас вооружиться против какой бы то ни было жалостливости. Нам нужно уничтожать евреев повсюду, где бы мы их ни встретили и где только возможно, чтобы сохранить все здание империи… Нельзя со старыми взглядами подходить к таким гигантским неповторимым событиям». Варшавское гетто — дело его рук. Именно генерал-губернатор приказал создать его в октябре 1940 года. Истребляя под корень еврейское население, Ганс, большой любитель шахмат, провел в своем генерал-губернаторстве ряд крупных турниров, на которых блистали тогдашний чемпион мира русский Александр Алехин (в то время уже гражданин Франции) и несколько известных шахматистов-евреев. Более того, однажды генерал-губернатор даже пригласил их на прием к себе домой, а поистине лукулловыми пирами и роскошью быта в голодающей стране он славился, — правда, никто из евреев в гости к нацисту не пришел, кроме Арона Нимцовича. Если политика Франка в Варшавском гетто Берлином полностью одобрялась, то вот эти шахматные «шалости» вызывали в окружении фюрера неописуемый гнев. Геббельс был в ярости и требовал его наказания. Франк об этой реакции в верхах, естественно, знал, но продолжал «дергать за усы» любимого фюрера.

Крайне раздраженный Франк, которого подняли среди ночи, отправился в здание Гестапо. В автомобиле он вдруг вспомнил о своем «юношеском максимализме», когда он во время «Ночи длинных ножей» упорно, но безуспешно пытался предотвратить внесудебную расправу над штурмовиками Эрнста Рэма, а на личной аудиенции у фюрера поддержал идею министра юстиции Гюртнера о ликвидации концлагерей. Эта крамольная для рейха мысль была Гитлером тут же отвергнута. А предложенный Франком проект нового уголовного кодекса, которым хоть как-то ограничивались права гестапо, тут же был унизительно спущен в архив. Отношения Франка с Гиммлером и Борманом окончательно испортились, когда он решился на открытый протест. Узнав, что монструозный начальник СС и полиции Люблина Одило Глобочник взялся за выселение поляков, чтобы освободившиеся земли заняли фольксдойче, Ганс стал публично заявлять о необходимости вернуть Германию в «правовое поле» — какое ни есть. И был готов уйти в отставку, которую фюрер, как ни странно, не принял. В своих дневниках он скрупулезно описывал свою деятельность на посту генерал-губернатора Польши.

Прибыв в Гестапо, Франк поспешил в кабинет высшего руководителя СС и полиции в генерал-губернаторстве. Распахнув дверь в огромный кабинет, Франк едва сдержался, чтобы не нахамить — Крюгер! Что за неожиданное ночное совещание? Разве его нельзя было перенести на утро?

Крюгер, который постоянно вступал в конфликт с Франком, требуя более энергичных и жестоких антипольских и антиеврейских мер, нервно ослабил галстук — Это не моя прихоть! Просто сотрудники Абвера этим утром отбывают в Берлин и настойчиво просили до их отлета собрать все руководство. Практически все уже ожидают в зале для совещаний и я ждал только вас. Мне уже доложили, что колонна автомобилей, вышедшая из местечка Сулеювек, уже вошла в Варшаву. Кстати, с абверовцами находятся командующий Девятой армии Штраус и командующий Третьей танковой группы Гот. Я о желании генералов их командование и командующий Группы армий «Центр» фон Бок весьма удивленный этим фактом пожелал также принять участи в сегодняшнем совещании и так же прибыл вместе со своим начальником штаба генералом фон фон Грейфенбергом и начальником разведывательного отдела штаба группы армий «Центр» майором бароном фон Герсдорфом. Предлагаю присоединиться к остальным собравшимся.