Спецназ навсегда

Глава девятнадцатая

— Ты посмотри, врёт и не краснеет, — качает головой Вован, сидя в кресле и пялясь в плазму на стене.

— А чего ему краснеть-то? Отсутствие совести не приговор, живут же люди без неё, — пожимаю плечами, наблюдая, как генерал Пивнюк разливается соловьём, рассказывая о том, как его хитро пытались подставить. Но у преступника ничего не вышло.

— Вот бы его прям на этом шоу грохнуть, — смеётся напарник.

— А смысл? — качаю головой. — Сделать из него жертву? Даже если заставить на экране признаться, толку то? Это ведь признание под давлением. Только в тупом кино, это прокатывает. А так любой человек тебе скажет, что такое признание ничего не стоит.

— Ну а чего ты добьёшься тем, что в тихую его грохнешь? Правда-то всё равно не восторжествует.

— Зато мир чище станет, — подмигивая, встаю с кровати, и, вынув из сейфа оружие и наркоту, начинаю собираться. — Ты не думай, что я в народные мстители подался. Они, как известно, плохо заканчивают. Не тягаться одиночке с государством. Но немного припугнуть продажных тварей надо. Просто чтоб не расслаблялись.

— Или это личное? — приподнимает бровь Вован, тоже уже собравшийся в путь.

— Да ты прав, это личное, — тру подбородок, — всё-таки, если бы я не увёл ту девчонку, а просто грохнул Заволодского, на неё не спустили бы всех собак.

— А если бы не пришёл, то её продали бы в бордель, — криво усмехается, — и эту цепочку можно продолжать очень долго. Ну что пошли?

— Пошли.

Всё дело в том, что сразу после прямого эфира генерал Пивнюк отправится к себе на дачу, к слову дачка у него, не у всякого такой дом. Не по средствам, я бы сказал, дачка та. Но самое интересное в другом… Хотя стоп. Давайте-ка вернёмся на несколько дней назад, когда я уже ходил убивать генерала, но не дошёл.

При здравом размышлении пришёл к выводу, что попасть в элитную многоэтажку напичканную камерами, посложнее, чем в дачный дом, пусть и находящийся в элитном посёлке.

Дело было вечером, ещё не ночь, но вполне стемнело. И не смотря на обильное освещение вдоль дорог, расположенных в посёлке, темноты было в достатке. Трёхметровый кирпичный забор не представлялся мне преградой, вот только лезть через него я не спешил.

Смутное чувство в груди, подсказывало, что что-то тут не так. Но это была не тревога, а скорее нечто приятное. Поэтому засев в придорожных кустиках попытался понять, что происходит. Сперва смотрел вокруг, но так и не смог понять, что меня беспокоит, затем, решил всё-таки прислушаться к себе. К тому, что внутри меня.

Как будто что-то шевелится и скребёт тонкими коготками. Что это? Та-а-ак… А с какой стороны? Да. Хороший вопрос. Потому что именно после него я сообразил, что это приятное, находится вон в том тёмном доме, через дорогу, по диагонали от генеральской дачи.

Сходить, посмотреть? Естественно. Нельзя оставлять такое без выяснения обстоятельств. Поэтому резво метнулся через дорогу, и, перемахнув через высокий забор, начал осторожно обходить дом по кругу.

Вот оно что. Дом тёмный, а занавеска на втором этаже шевельнулась. Замираю в ожидании. Вот ещё шевеление. Да это же человек с биноклем! Хвала моему ночному зрению.

Обойдя дом, подошёл к стене перпендикулярной той, где находилось окно. Короткий разбег, теперь вверх по стене, ухватиться за узкий кирпичный карниз окна, резкий рывок руками добавляющий скорости. Теперь от него же ногами…

И так я забрался на двускатную крышу, и «лёгким шагом» постигнутым ещё в бытность службы, приближаюсь к краю. Осторожненько ложусь на живот и, упираясь руками и чуть изогнув ноги, так чтоб резина кроссовок помогала держаться, сползаю вниз.

Вот оно. Окно с человеком прямо подо мной. Чуть выглядываю. Ну что ж, вот мы и встретились, брат. Интересно, мы всё ещё с одной стороны баррикады или нет?

Щелчок языком, на грани слышимости, и Пепел едва заметно вздрогнув, поднимает взгляд вверх. Но недоумённо хмурится, никого не увидев. Ах ты ж! Забыл снять отвод глаз. Ещё один щелчок. Вот, на этот раз заметил. И медленно прикрыв глаза, давая понять, что всё понял, произнёс:

— Подмени, мне надо отлучиться.

— Куда? — недовольный женский голос.

— Тебе подробно расписать процесс? — ехидничает Андрюха.

— Уволь, — рядом с ним появляется особь женского пола. Хм… А интересный ракурс открывается на вырез в кофточке. Очень интересный. Но, однако, пора. Тихонечко пячусь назад, не хватает ещё сорваться вниз.

Удобно устроившись возле широкой трубы — лёг на спину и упёрся в неё ногами, принялся ждать.

— Привет, — рядом со мной в ту же позу приземляется Пепел, и, ткнув кулаком в плечо, довольно добавляет. — Рад тебя видеть.

— Взаимно, — улыбаюсь. Маска поднята. Не перед кем тут лицо прятать.

— А у меня прям, как будто сердце защемило, — Андрюха касается своей груди. — Но чувство, приятное такое, что слов нет.

— У меня тоже, — киваю. — Кажется, мы теперь чувствуем друг друга.

— Или они, — Пепел касается места, где находится татуировка коршуна.

— Возможно, — киваю. Чуть помолчав, интересуюсь: — За кем следите?

— Да за генералом одним… — отмахивается. — Только без толку всё это, соскочит. Как пить дать соскочит.

— А чего так? — приподнимаю бровь.

— А ты что телик не смотришь? — ехидно так, смотрит на меня. — Слышал, небось, про скандал с Заволодским, так веришь, нет, генерала отстранили аж на целую неделю. И что? Думаю, через пару дней всё вернётся на круги своя. И нас отсюда пнут. Мы и так по личной инициативе шефа тут болтаемся.

— Без санкции? — интересуюсь.

— Ага.

— А прослушка в доме стоит? — задаю важный вопрос.

— Пока стоит, но скоро у генерала будет встреча. Насколько я знаю, в пятницу у него прямой эфир по телеку, потом приедут большие люди. Несколько депутатов и полкан ФСБшник — подельники его. Так что тут всё просканируют. Так что, скорее всего, прикажут всё снять, заранее. Чтоб не палиться лишний раз.

— А ты типа не можешь воткнуть после этого? — недоверчиво прищуриваюсь.

— Могу, — кивает, — но, во-первых, не хочу палиться перед сослуживцами, а подполковник Васильев советовал этого не делать. Ну и самое главное, зачем тебе такое палево?

— Мне? — наивно хлопаю глазами.

— Ну, а кому ещё? — разводит руками. — Я как узнал, что Хасана грохнули, да ещё по-доброму так, можно сказать, гуманно. Сразу задумался. А когда выяснилось, что нападавший неизвестно как пришёл и ушёл, сразу понял, что это кто-то вроде нас. Ну, а уж твоё появление здесь, всё расставило на свои места.

— Расскажешь Васильеву? — вздыхаю.

— Если надо скажу, но думаю, он и сам не дурак, — в кармане Андрея начинает вибрировать телефон. Берёт трубку: — Да… А ты что устала бинокль держать?.. Да иду, иду… — выключив мобилу, говорит: — Начальница. Сама пороху не нюхала, а всё туда же… Пойду я.

— Пока, брат, — протягиваю руку.

— Пока, — крепко жмёт в ответ. — Не забудь. Пятница. Когда снимем прослушку маякну. Запомни мой левый номер… — диктует. — И ещё… — отойдя на пару шагов, оборачивается: — Так что, Васильеву говорить о нашей встрече или нет?

— Не знаю, — развожу руками, — а ты что думаешь?

— Он не сдаст, — хмыкает. — Орать, вполне возможно, будет, но не сдаст.

— Тогда скажи, если спросит, — киваю.

— Договорились. И ещё… — на мгновение замолкает. — У меня только один командир. Навсегда. И бог тому свидетель, — на губах улыбка. — Помни об этом, и не сомневайся во мне никогда, брат.

— До свидания, братишка.

— Обязательно, — Андрюха улыбается и на душе становится тепло и радостно.