Спасти Сталина

Глава 2. Король мусорных свалок

Милицейский «Уазик», с переливающейся мигалкой, но без сирены, приехал лишь через час с лишним. Правильно – куда к мертвяку торопиться? Не сбежит ведь! Близилась полночь и уже начало подмораживать. Первые осенние заморозки. Петру пришлось даже застегнуть комбинезон, да пару-тройку раз поприседать и помахать руками, чтобы хоть как-то согреться. Кроме тонкого свитера, рабочего комбинезона и чёрной шерстяной шапочки, потеплее вещей на нём-то и не было. Пока работал – не замечал холода, а сейчас чувствовалось, что скоро зима. Из приехавшей машины неспешно вылез молодой старлей. Вслед за ним мужчина в очках и с серебристым кейсом в руке. Они тут же направились к мусорщику.

– Вы нам звонили по поводу обнаруженного трупа? – неторопливо проговорил старлей.

– Так и есть, я самый, – глупо ухмыляясь, ответил Пётр.

От ухмылки его обезображенное лицо так перекосило, что оно стало ещё страшнее, чем было. Следователь от неожиданности вначале растерялся, а потом откашлялся, и для солидности прибавил в голосе немного низких тонов, чтобы хоть как-то скрыть свой испуг.

– Следователь Сидоров, а это наш… криминалист, – важно произнёс старлей и быстро указал на мужчину в годах, с чемоданчиком в руке.

– Пётр! Э.…, в смысле – Пётр Иванов, работаю я тута! – сбиваясь и комкая в руках свою чёрную шапку, ответил мусорщик.

– Ну, и где здесь ваш труп? – спросил следователь, одновременно обводя взглядом мусорную свалку и пытаясь найти глазки видеокамер.

– Да не мой он труп! Сам по себе мертвяк тута лежит! – взорвался мусорщик.

Милиционер не нашёл вокруг себя ни одной видеокамеры и недовольно фыркнул. Системой наблюдения на мусорной свалке был оборудован лишь только сам въезд, а на её территории никаких средств видеоконтроля и в помине не было. Старлей надменно поморщился от неприятного запаха и подозрительно оглядел Петра.

– Ну, ладно-ладно! Не ваш – так не ваш! Показывайте, где он! – ухмыльнулся своему милицейскому юмору следователь.

– Вон там, на горе валяется!

– Кто обнаружил труп?

– Я, а кто же ещё?

– Когда это произошло?

– Да сегодня вечером, после последней ходки! Вот, нашёл его, и сразу вам звякнул.

Милиционер подсветил фонариком свои наручные часы. Электроника показывала без трёх десять. Затем, ещё раз осмотрел всё вокруг. Направил луч света фонаря прямо в лицо мусорщика и без спроса перешёл на «ты»:

– Ну, тогда веди, Сусанин! Показывай свою находку! Кстати, ты сам нашёл труп или в это время с тобой ещё кто-то был?

– Сам! – без какой-либо паузы ответил Пётр.

Следователь внимательно посмотрел на мусорщика, но сильные ожоги лица маскировали его мимику и ничего нельзя было разобрать.

– А как ты тут один, на ночь глядя остался? Живёшь что ли здесь, в этом дерьме?

– Да нет же! Что я, – совсем безрукий и безмозглый бомж? Питерский я! Это всё водила! У, доберусь до него – мало ему не покажется! Когда разгрузились, меня по нужде дюже приспичило, а напарник, зараза такая, подставил меня! Он у нас приколист ещё тот! Взял, да и уехал, сволочь! Так вот, возвращаюсь я, значит, к машине, а её уже и след простыл. Тогда я решил на гору мусора слазать – оттуда видно получше будет. Вдруг, думаю, водила нашу машину загнал за кучу мусора, а теперь сидит в тепле, да радуется, что я его с употевшей мордой лица по всей свалке рыщу. Но нет, обломс, идить твоё коромысло! Действительно уехал, гнида паршивая. Так вот, на той горе, куда я по нужде-то бегал, тот труп и нашёлся – на всю мою голову. Ну, тогда я и решился вам позвонить. Не бросать же чувака бездыханного! Можа и меня хто не бросит, когда придёт мой недобрый час? – быстро оттарабанил Пётр свою версию событий.

– Понятно! Складненько тут ты нам поёшь! Небось, подельника своего выгораживаешь! Втроём значит пили крутку с покойным, и чего-то с ним не поделили? Твой дружок поумнее оказался – вовремя смылся, а тебя отдуваться здесь оставил! – благодушным тоном спросил следователь, усмехнулся и посмотрел на эксперта. – А не ты ли сам убийца-то и есть самый что ни на есть настоящий, а теперь – хитришь тут, пытаешься сухим из воды вылезти? Или, всё-таки, твой дружок собутыльника замочил, а ты его теперь покрываешь? А? Говори! Всё равно ведь дознаюсь! И не таких, как ты колол! Сам не сознаешься – только себе хуже сделаешь! Потом долго жалеть будешь!

Продолжая давить, следователь, как бы между прочим положил руку на кобуру пистолета. Эксперт тоже подозрительно покосился на мусорщика, но ничего не сказал, а лишь достал из кармана белый, носовой платок и приложил его к носу.

– Пойдём, старлей. Потом, в участке душу свою отведёшь, а то зависнем мы с тобой на этой чёртовой свалке до самого утра! Не видишь, что ли? У этого кадра в мозгу только две извилины. Видно, его больно уж хорошо где-то прижарило, да так, что у него все мозги окончательно выгорели! Он ведь и вопросы-то твои, только через один понимает! А у меня водка дома на столе греется! У жены сегодня день рождения. И так меня оторвали от стола в самый неподходящий момент! Пошли уж лучше, взглянем на наш «ночной подарок».

– Конечно, за столом с рюмкой в руке, да в приятной компании, гораздо уютнее сидеть, чем со мной по мусорным свалкам по ночам лазить! Но не только же мне одному на участке по ночам околачиваться! И тебе проветрится на «свежем» воздухе не повредит для здоровья! Да, вернёшься домой, – передай своей благоверной и мои поздравления! И не забудь завтра ребятам со стола чего-нибудь полезное для организма принести! – ухмыльнулся следователь и посмотрел на своего напарника, который брезгливо морщился, прикрывая платком нос. – Ладно, пойдём! А тебя, Пётр Иванов, после обследования места происшествия, я с собой забираю. Имею желание поподробнее с тобой в отделении потолковать, да протокольчик на тебя составить нужно, чтобы всё честь по чести было!

Следователь и эксперт уже было повернулись, чтобы идти вслед за Петром, как сзади захлюпали лужи и рядом с милицейским уазиком, тихо урча, пристроился чёрный «Мерседес».

– А это ещё кто такой по ночам по свалкам на чёрных «Мерсах» разъезжает?! – обернувшись, недовольно проворчал старлей.

Дверь «Мерседеса» открылась и, осторожно лавируя между многочисленных луж, к ним подошёл высокий мужчина. Распахнул дорогой, шерстяной плащ, и из внутреннего кармана пиджака достал красное удостоверение. Небрежно махнул им перед глазами милиционеров и низким басом произнёс:

– Следственный отдел ФСБ, подполковник Ефимов! Труп уже успели осмотреть?

Молодой следователь, не скрывая своего недовольства, покосился на эксперта и полушёпотом прокомментировал:

– Вот и люди из «Большого дома» отходами человеческой жизнедеятельности интересоваться стали. Не всё же бедной милиции одной в этом копошиться.

Подполковник с безразличным видом пропустил мимо своих ушей колкости милиционера, и наставительным тоном добавил.

– Имейте в виду, старший лейтенант, заявляю не для доведения до сведения общественности. У нас пропал сотрудник и поэтому, мы интересуемся всеми бесхозными трупами в Петербурге и Ленинградской области.

– Тогда понятно, – облегчённо вздохнул следователь и подмигнул эксперту. – Радуйся, чует моё сердце, что ты сегодня ещё посидишь за праздничным столом! Ну, пойдёмте господин подполковник, если, конечно, не боитесь свои дорогие ботиночки в дерьме запачкать. Мы, вот как раз только хотели труп осмотреть! Веди нас, Петя!

Предчувствие не подвело старлея, и они с экспертом, к своему удовольствию, вскоре покинули свалку, оставив и труп, и мусорщика на попечение подполковника. Он уже успел вызвать следственную группу ФСБ и теперь они работали на месте происшествия. Изредка поглядывая на конторских людей, он тихо разговаривал с Петром.

– Что они здесь смогут нарыть? Труп уже два дня под дождями пролежал на свалке. Охрана, естественно, в отказ уйдёт: ничего не видели, ничего не слышали. Я понимаю, что тебя, Пётр, незаслуженно выгнали из органов, но я же тебе продолжаю верить! Но пока сделать для тебя ничего не могу! Прошу тебя не держать обиду на контору, и по нашей старой дружбе помочь нам найти эту сволочь. Если что узнаешь – дай мне знать. У паренька одна престарелая мать осталась. Что мы ей скажем? Что проворонили её парня? Вроде, и хорошо его готовили, надеялись, что поможет нам собрать материал на твоего «короля свалок». Совсем зажрался, боров! Уже перешёл на продажу людей в рабство за границу и торговлей донорскими органами. Убийств на нём – больше сотни и не одной верной зацепки, чтобы довести дело до суда! Таким скромным и пушистеньким прикидывается. Меценатством занялся, имидж себе зарабатывает, в депутаты метит. Как же глупо мальчишка прокололся на этих часах! Он так дорожил ими, что нигде с ними не расставался. Они вроде талисмана у него были. Память от погибшего на боевом посту отца. Поможешь найти эту сволочь – век помнить буду! Этим показным убийством бандиты нам фактически «чёрную метку» подбросили. Намекают, что со всеми нашими будет то же самое! Так что. пока всё не уляжется у нас не будет возможности снова внедрить к нему нашего человека!

– Меня уговаривать не надо, Василий! Сделаю всё, что смогу. Венька мне ещё за жену и дочь должен ответить, – сверкнув белками глаз, ответил Пётр. – Я имел желание не просто его замочить, а сделать так, чтобы он перед настоящим судом сполна ответил. Хотел разорить весь его поганый бизнес так, чтобы и следов от него никаких не осталось!

– А ты веришь, что тебе удастся довести дело до суда?

– Надеюсь. Что моя сегодняшняя находка позволит мне подобраться к нему поближе, и добыть такие улики добыть, что даже самый «слепой» и жуликоватый судья будет вынужден лишить его денег и упрятать за решётку на всю оставшуюся жизнь! Он ведь не только мою семью убил! На нём десятки и десятки подобных жертв!

– Я думаю, что он уже знает о том, что ты звонил в милицию, – ответил подполковник.

– На это и рассчитывал. Хочу, чтобы он меня к себе вызвал.

– С огнём играешь, Пётр. Может, по-другому надо было. Подольше, но вернее.

– Трудно к нему подобраться, а так он теперь сам на меня должен выйти. Захочет узнать о моих связях из первых рук, – усмехнулся мусорщик.

– Ну, тебе виднее, но будь осторожен! Венька – он ещё тот фрукт. Может выйти сухим из любой передряги. А за твой звонок – спасибо! Если же у тебя действительно всё получиться, и ты сможешь от Веньки домыть толковый материал для суда, то я буду ходатайствовать перед руководством о твоём восстановлении в звании, возвращении наград и возможном возвращении на службу. Я ведь верю, что ты не виновен в гибели своей группы, но, сам понимаешь, свидетелей их гибели нет, а у мёртвых ведь не спросишь! Ты был старший группы и скажи спасибо, что так ещё отделался. Всё могло для тебя закончиться гораздо хуже. Хорошо, что мне ещё удалось частично отвести от тебя удар, но это, действительно, было всё, что я смог для тебя сделать.

– Да, понимаю я всё, Василий! Мне бы за жену и дочь поквитаться с Венькой, а там я разберусь и с теми, из-за кого на самом деле погибли наши ребята.

– Ты всё-таки не отказываешься от мысли, что у нас в управлении есть «крот»?

– Я это тебе говорил с самого начала, и ты хорошо знаешь – кто он. Не исключаю, что и этот паренёк тоже его рук дело! – нервно закуривая сигарету, ответил Пётр и протянул ему открытую пачку. – Будешь?

– Да нет, я уже бросил. В зал даже ходить стал. Поверишь?

– Я вот тоже бросал курить, но, когда узнал о гибели своей семьи, даже не желая того, снова закурил. Что ты сказал? В зал пошёл? Я вообще удивляюсь как ты до подполковника дошёл со своей физподготовкой! – попытался улыбнуться Пётр.

– Ну, не всем же твои физические данные от Бога в подарок даны! Кому-то и в кресле нужно сидеть и руководить такими головорезами как ты. А то, понакуралесят такого, что потом сам чёрт не разберёт, – улыбнулся «липовый» подполковник следственного отдела. – А насчёт твоего «крота» наши люди работают, но пока никаких зацепок не нашли. Такие вот пироги, Пётр, а нет улик – нет и дела.

– Ты сейчас куда, Вася? К себе на Литейный или домой, к жене?

Подполковник всё же уловил в слове «к жене» глубоко засевшую тоску, которую его друг пытался загнать как можно глубже в себя, и похлопал его по плечу.

– Держись, Петя! На тебя сейчас свалилась целая вереница несчастий, но я верю, что ты одолеешь чёрную полосу! Ты ведь крепкий парень!

– Да лучше бы я со своими ребятами в тот злополучный день за компанию погиб! Всех бы – одним взрывом в машине и был бы я сейчас где-то там на небесах вместе со своей женой и дочкой, а не мучился бы от того, что и ребят не смог уберечь и семью не защитил! Ведь чувствовал перед отъездом, что с этой проклятой деревней всё добром не кончится! Сдохну, но достану гада! Он у меня в ногах валяться будет, пощады вымаливать!

– Остынь, Пётр! Если удастся тебе выйти на Веньку, попробуй разговорить его. Нам нужны факты. И постарайся удержать себя от самосуда. Я ведь знаю, если очень захочешь, то ты всю его банду сможешь положить, но это тебе на пользу не пойдёт. Посадят тебя за самосуд. Ведь не секрет, что и у нас в конторе на тебя некоторые люди зуб точат. Они сомневаются, что ты без чьей-то помощи смог в том адском огне взрыва уцелеть. Поэтому, прошу тебя – будь поосторожнее!

– Спасибо, Вася, что хоть ты мне веришь!

– Друзья должны верить друг другу, а иначе – какие они друзья? Ты мне только дай хорошую зацепку, чтобы этого «короля» мусора упрятать за решётку, а там наши следователи начнут копать в нужном направлении! Ты не сомневайся!

– Товарищ подполковник! – произнёс тихо подошедший к ним старший следователь. – Место происшествия и труп уже осмотрены и все данные запротоколированы. Тело можно увозить?

– Хорошо, забирайте и матери парня о его гибели как-то поосторожнее сообщите. Лучше пошлите кого-нибудь потолковее, который умеет не только казённым языком молоть!

– А со свидетелем мы сейчас можем поработать? Нам для окончательного составления протокола его необходимо допросить.

– Завтра с ним поговорите. Ничего от этого не изменится! Этот товарищ от вас скрываться не будет. Идите, майор, уже поздно! Вам пора отдыхать.

– Слушаюсь, товарищ подполковник! Разрешите идти?

– Идите!

Подполковник сопроводил взглядом удаляющегося следователя. Затем посмотрел на Петра и почти-что в форме приказа произнёс:

– Ну, а мы с тобой – поедем ко мне! Не бойся. Не засечёт тебя челядь мусорного короля. Окна у меня в машине тонированные, а внутрь они не сунутся. Душ у меня примешь, переоденешься во что-нибудь поприличнее, да вкусненьким мы тебя с моей Варюхой накормим. А потом, уже за рюмкой чаю о жизни поболтаем! Моя жена, уже небось, совсем заждалась меня с ужином! Тебя увидит – сюрприз будет! Ты ведь помнишь, как она отменно готовит? Как вы вместе с твоей женой к нам в гости заезжали? Как хорошо мы проводили тогда время! Вот, и дочки наши вместе тогда играли…

Подполковник понял, что его не туда понесло и резко замолчал. Опустил глаза, и стал натужно откашливаться в кулак.

– Ничего, Василий, не тушуйся. Ты уж извини, но в другой раз мы с тобой обязательно посидим. Устал я чего-то сегодня. Замаялся за день мусорные баки ворочать. Если не трудно, до дома меня подбрось. Думал сходить в зал, душу там отвести, да видно не судьба мне сегодня.

– Ну, к тебе – так к тебе! – добродушно ответил подполковник. – Тогда пошли к машине?

Повезло, пробок по объездной почти-что не было. Хоть у подполковника на служебной машине был проблесковый маячок, но он старался пользоваться им как можно реже. Можно было и водителя брать, но предпочитал всё делать сам, как, впрочем, и по хозяйству у себя дома. Почти вся мебель у него была сделана собственными руками. Машина въехала в узкий проходной двор и остановилась посреди «колодца» из четырёх, примыкающих друг к другу домов. Старый, питерский двор. Стены домов, которые помнят ещё царских городовых, красных комиссаров и вражеские авианалёты, и артиллерийские обстрелы. Помнят крыши немецкие зажигательные бомбы, и как жильцы сбрасывали их горящие головешки наземь, а потом засыпали песком. Помнят крыши и неугомонных пацанов, которые носились по ним взад-вперёд. Ведь с крыши одного дома можно было легко попасть на крышу другого, а через «слуховое» окно – легко уйти от любой погони. Ленинградские проходные дворы, подъезды, которые ни днём, ни ночью не закрывались. Всё это помогало пацанам не только во время игры с, но и от осерчавших отцов, а когда и от милиции.

Подполковник вышел из машины, потянулся и с любопытством оглядел все четыре дома, которые стояли бок о бок, образуя таким образом один большой «колодец». Под одним из них темнела арка, ведущая на центральную улицу. Почти все окна квартир уже были тёмными. Он посмотрел на светящийся дисплей часов и произнёс:

– Ты смотри, как мы с тобой припозднились, уже почти полночь! А ты так и живёшь в квартире своего деда?

– Привык я к нашей старой квартире. Здесь мне уютно. До сих пор кажется, что пирогами в доме пахнет, хотя моей матери уже давно нет, – снова закуривая сигарету, ответил Пётр.

– Так тебе и не удалось разузнать – как пропал твой дед? – задумчиво спросил подполковник.

– Сколько не пытались мы с матерью, но ничего не получилось. Единственное, что точно известно по рассказам матери – это то, что дед весьма серьёзно сцепился с какой-то бандой. Ему даже пришлось на время мою мать спрятать в детдоме, чтобы они его не шантажировали. Но потом, что-то такое непонятное произошло, что дед сам с главарём банды связался. Уехал в Москву и бесследно пропал. Дело даже на него поначалу завели за связь с бандитами. Подумали, что он наводчиком у них был. Потом реабилитировали и записали его в список без вести пропавших. Моя мама осталась одна в большом, голодном городе, но сумела всё-таки тогда выжить. Повезло ещё, что тётка после войны моей матери сильно помогла. Она на заводе работала. Ей было положено семьсот граммов хлеба в день, да плюс зарплата триста пятьдесят рублей. Против трёхсот граммов хлеба в день для сироты, – это был настоящий рай. А мою мать после пропажи отца даже сиротой признавать-то не хотели. Нет свидетелей смерти отца – значит и не сирота вовсе. Вот и живи как хочешь! Если бы не тётка, то моя мать бы, наверное, и не выжила, а значит, и меня тогда бы тоже на свете не было. Просто не родился бы я на свет Божий. Вот такая вот история.

– У тебя ведь дед командиром взвода во фронтовой разведке служил, а когда вернулся с фронта, то пошёл в уголовный розыск, в убойный?

– Так и было, – глубоко затягиваясь сигаретой, вздохнул Пётр. – Старлеем вернулся. Дед очень мало рассказывал моей матери о себе и о войне. Не любил он её вспоминать, но меня всегда распирала гордость перед мальчишками, что мой дед был настоящим разведчиком. Тайком от матери его награды примерял. Вот тогда я и дал себе зарок, что, когда вырасту, тоже буду разведчиком! А вот как вышло с моими ребятами! Хреновый я оказался руководитель разведгруппы, если не смог своих сберечь!

Пётр резко вынул изо рта зажжённую сигарету и тут же смял её, прямо горящей, – в кулаке. Подполковник удивлённо посмотрел на друга – тот даже не поморщился от боли.

– У тебя сигарета ещё не потухла в руке, – осторожно произнёс он.

Пётр посмотрел на него, потом разжал кулак и небрежно стряхнул с ладони ошмётки потухшей сигареты.

– Ладно, пойду я! Жене своей привет передавай!

– Передам, а может всё-таки поедем ко мне?

– Василий, ты не обижайся, но я лучше в другой раз!

– Ну, бывай! Звони, если что нового разузнаешь!

– Обязательно!

Чёрный «Мерседес» с трудом развернулся в небольшом дворе. На прощанье полоснул ярким светом фар по старым стенам домов, заодно и по их окнам, да скрылся в узкой арке. Вскоре звук его мотора затих и теперь уже лишь изредка было слышен шум редкой машины, да характерное жужжание, видимо, последнего на сегодня троллейбуса. Город плавно погружался в сон.

Пётр приложил чип к домофону. Дверь открылась. На лестнице сработал датчик и зажегся свет. Он осветил местами облупившиеся, давно не знавшие ремонта стены. На одной из них красовалась свежая надпись: «Валька позвони мне, а то убью! Я ведь тебя люблю, дура!». Пётр усмехнулся. Он знал и адресата, и автора письма. Времена меняются, а люди остаются всё такими же.

Повернул ключ, открыл замок. В квартире было темно и тихо. Вошёл, закрыл дверь и стал привычно шарить рукой в потёмках в поисках выключателя, но вдруг – яркая вспышка света промелькнула в голове и наступил мрак. Пётр отключился.

Не известно сколько прошло времени, но сознание медленно возвращалось к нему. Вначале, он услышал где-то очень далеко – чей-то давно знакомый, но с возрастом огрубевший голос:

– Ты его не слишком сильно битой приложил-то?

– Да нет, как обычно. Посмотри на этого бугая! Что ему сделается от моей биты?

– Смотри у меня, а то заставлю тебя сожрать твою биту!

– Да ладно тебе, Веня! Что я меры не знаю? Смотри, по-моему, оживает твой мусорщик! Видишь, ничего с ним не случилось!

Пётр с трудом открыл глаза. Вначале, картинка расплывалась и никак не удавалось сфокусировать взгляд, но внезапно сознание прояснилось, и он увидел перед собой, сидящего на стуле, Веньку. Тот, явно не узнавал своего бывшего соседа, с которым в детстве не раз играл во дворе. После восьмого класса их дороги как-то сами собой разбежались в разные стороны. Венька ушёл в профтехучилище, Пётр продолжил учёбу. Он хотел поступить в университет на юридический факультет – пойти по стопам деда. Когда они иногда виделись, то перебрасываясь лишь ничего не значащими, дежурными фразами. Потом Венька исчез. Пётр так и не поинтересовался судьбой друг друга, а зря. Вот как неожиданно им вновь пришлось свидеться. Теперь Венька был одет по самой последней моде, в шикарный, белый костюм. Только вот зачем ему поздней осенью наряжаться во всё белое? Может пытался всем показать, что он действительно белый и пушистый, а все слухи, которые ходили по городу о его чёрных делах, лишь злобный навет завистников?

– Ну, привет, фраерок? Ты, хоть, знаешь – кто я такой?

– Догадываюсь, – морщась от боли, ответил Пётр.

– Вот и хорошо, что объяснять не нужно! – усмехаясь, положив ногу на ногу, и аккуратно распрямив штанину, сказал Венька. – Как тебе сегодня работалось? Свою зарплату уже успел пропить?

– Да что с ним базарить?! Кончать его надо! – истерично крикнул один из охранников «барина» и бросился к Петру.

– Ша, Малыш, не кипяшись! Мне побазарить с ним охота. Имею право!

– Ну, как знаешь! Вольному – воля!

– Вот именно! Иди пока, попей кофейку!

– Ты думаешь, что у этого специалиста по дерьму в доме найдётся нормальный кофе? Хотя, ты ему бабки за три месяца недавно отвалил – может хоть растворимого найду, а то глаза чего-то слипаются! – расхохотался охранник и ушёл на кухню. – Во дела, прикинь, у этого чувырлы даже фирменный кофейный аппарат есть! Не хило у нас живут мусорщики! Я его потом себе домой возьму. Хорошо, Веня? А ты сам-то кофе будешь?

– Я с мусорскими подстилками кофий не пью! – недовольно проворчал Венька и пристально посмотрел на Петра. – Ты сам-то, кто такой будешь, и откуда у нас в Питере взялся?

– Работаю я у тебя! – ответил Пётр, втихаря проверяя крепость наручников. – Из деревни я. Там работы нет, вот в город и подался.

– Почему живёшь на хате у моего бывшего кореша детства? Ты что, его знаешь?

– Понятия не имею. Мне в агентстве сказали, что эта квартира сдаётся и недорого. Вот снял на время. Самый центр Ленинграда – всё рядом.

– Проверю, а почему ко мне в мусорщики пошёл? Мог и чего почище найти.

– Работа по зарез была нужна. Ведь, с моей рожей на работу никто и брать-то не хотел, а дерьму всё равно – какая у меня рожа!

– Ну, допустим, а тогда зачем скурвился, с мусорами связался? Тебя кто просил им докладывать о своей находке на свалке? Ты у меня должен разрешения спрашивать, а не к мусорам бегать, как сучке на случку! И с какой такой радости тебя сам подполковник ФСБ к дому подвозил? Ты что, на их контору работаешь? Так мы уже одного такого ихнего человека успокоили! Хочешь теперь его место занять? Так это я тебе мигом могу устроить! – перешёл на визг толстый Венька, да так, что его обвисшие щёки аж затряслись от гнева.

– Это он меня из благодарности подвёз, за то, что я помог найти его человека, – ответил Пётр, нисколько не обращая внимания на истерику Веньки.

– А кто тебя просил докладывать им – что ты нашёл часики мусорские? Думал, что я не узнаю?! Да?! Дурачок! Ну, точно засланный! И чему только этих придурков в их фэ-эс-бэшных школах учат? Не утерпел значит, бедолага, что своего кореша с дырой во лбу увидал! Начальству побежал докладывать! – натужно засмеялся Венька.

Двое, стоящих рядом с ним его амбалов-телохранителей, разом затряслись от смеха. Даже кофеман из кухни пару раз хихикнул. Затем один из них, утирая выступившие слёзы, произнёс:

– Не, Веня, я его точно грохну! Что с этой глупой гнидой базар вести? Порешим его здесь на месте, а хошь – так на свалку отвезём и там башку ему свернём! Можем даже на то же самое место отвести – для прикола! Грохнем падлу, и одной гадиной на свете меньше будет! Пусть их подполкан очередного жмурика забирает!

Охранник подошёл к лежащему на полу Петру, и со всей силы пнул его кованным полуботинком в живот. Руки у Петра, с одетыми на них наручниками, были заведены назад, поэтому он только успел сгруппироваться, отводя из-под удара голову. Охранник хотел нанести ещё один удар, но, предыдущий, подействовал весьма отрезвляюще. Слабость внезапно куда-то исчезла. Сознание прояснилось и организм начал работать на выработанных годами упорных тренировок рефлексах. Пётр крутанулся на месте и мощным ударом ноги пнул каблуком охраннику под коленную чашечку. Тот взвыл от боли и присел, а пленник подкатился к нему поближе и, встав чуть ли не в стойку на голове, сделал ногами мельницу и нанёс удар носком ботинка сбоку по подбородку. Раздался негромкий хруст. Охранник от болевого шока потерял сознание и с грохотом рухнув на пол. Всё произошло так быстро, что никто, из двоих оставшихся в боевом состоянии подельников, так и не успел среагировать. В следующее мгновение Пётр подсёк стул, на котором сидел Венька, и тот с грохотом повалился на пол. Больно ударился головой, а его толстое горло тут же сомкнули ноги Петра. Венькина объёмная, рыхлая туша теперь могла служить Петру неплохой гарантией от необдуманных действий охранников. Они совершили ошибку, нарушив основное правило охранника – быть в шаговой доступности с охраняемым объектом и теперь за неё расплачивались. Один из них только и успел сделать, что вскочить с подоконника, на котором он до этого безмятежно сидел и поглядывал в окошко. А второй, в то время на кухне, удобно устроившись на табуретке в проёме двери, пил кофе. Его руки были заняты кружкой с горячим напитком и пока он от него освободился, – были потеряны бесценные мгновения. Когда они всё-таки среагировали, то уже было поздно. Пётр громко, так, чтобы его хорошо было всем слышно, скомандовал:

– Не дёргайся, Веня, а то я буду вынужден тебя придушить, а это, поверь мне, не лучший способ, как покинуть наш мир. Будь уверен, что у меня есть весьма серьёзный повод придушить тебя именно сейчас! А пока, попроси своих псов бросить на пол стволы и отойти к окну.

Мусорный «король» мелко дрожал от страха и лишь согласно тряс головой. Из-за ноги Петра он с ужасом глядел в дула двух пистолетов охранников, которые теперь были направлены в его сторону. Ему казалось, что смертоносные жерла смотрят прямо ему в глаза и вот-вот должен произойти выстрел. Он всегда целился сам и убивал сам, но ещё ему никогда не приходилось находиться в положении мишени. Он почему-то был уверен, что первая же пуля попадёт именно в него.

– Не-ет, не стрелять! Уберите оружие! – закричал он. – Делайте, что он вам говорит!

– Прислушайтесь к дельному совету, а не то ваш работодатель сейчас умрёт неприятной смертью и вам придётся искать нового хозяина! – рявкнул Пётр, мощно зажимая в захвате ног горло Веньки.

Тот посинел и начал что-то хрипло сипеть, одновременно пытаясь руками разжать смертельный захват, но у него ничего не получалось. Его горло всё сильнее и сильнее сжимали ноги Петра. Охранники хотели выстрелить, но боялись промахнуться и ранить своего босса. Они понимали, что ещё немного – и тот будет мёртв и синхронно бросили свои пистолеты на пол. Пётр слегка освободил шею «барина».

– Оба, быстро отошли к окну; сели на пол и приковали себя наручниками к батарее! Ну, живо! Повторять дважды не буду! Одно неверное движение, и я исполню своё огромное желание удавить этого толстого хряка.

Венька поверил, что его действительно могут удавить и ему впервые в его жизни стало по-настоящему страшно. У него даже выступили слёзы от жалости к самому себе. Он нервно замахал рукой, и охранники повиновались. Они сидели рядышком на пол и приковали себя к трубе батареи. Теперь они на пару сверлили свою бывшую жертву злобными взглядами.

– Ключи от наручников, быстро, кинули мне! – приказал Пётр.

Когда сразу два ключа упали у его ног, он изловчился и взял один из них. Через короткое время его руки были свободны. Отпустив захват на шее «короля» мусора, бывший пленный встал с пола, а Венька ещё долго лежал и беспомощно хватал ртом воздух. Пока он очухивался Пётр успел застегнуть на его руках наручники; прислонить спиной к стене.

– Вот теперь и поговорить можно! – добродушно произнёс Пётр, подняв с пола пистолеты.

Он выпрямился во весь свой немалый рост и теперь угрожающе нависал над Венькой. Мусорный «король» затравленно посмотрел на Петра и с вызовом произнёс:

– А нам не о чем с тобой разговаривать мусорная подстилка!

– Вот здесь ты, Веня, глубоко ошибаешься! Ты ведь хочешь выйти из моей квартиры живым? А значит, в твоих интересах

– Твоей? – резко спросил Веня. – Ты что её уже успел купить? За какие такие шиши мусорщик?

– А до тебя до сих пор так и не дошло – кто я такой на самом деле?

– Постой-постой! Голос и походка твои что-то больно мне знакомые! Так это всё-таки ты, Петька? А прошёл слушок, что ты погиб? Наврали, значит, жив, всё-таки! Было же у меня смутное чувство, что с этой квартирой что-то не чисто! Даже пробивал её, но мне сказали, что ты здесь больше не живёшь. Сдаётся она! Наврали, значит, паскуды! А я всё думаю: кого это ты мне напоминаешь, да вот морда у тебя сильно опалённая. Вот и смутила она меня. Да-а, не зря я всё это время сомневался, что ты погиб! Ох, не зря!

– Раньше надо было свой внутренний голос слушать, а теперь уже поздновато, Веня! Давай лучше сознавайся – ты ведь знал, что твои шавки мою жену сожгли?!

«Барин» с тоской посмотрел на дверь в коридоре, но до неё было ох, как далеко. Старые питерские квартиры были не ровня малогабаритным хрущёвкам. На великах гонять можно было и не в одиночку. Венька учащённо задышал. Давно он так не нервничал. Чёрное отверстие дула пистолета смотрело прямо ему в глаза. Веня передёрнулся от нервного озноба.

– Ну, колись, Венька! Ты сам приказал сжечь дом моей жены или это самодеятельность твоих цепных псов? – Пётр приподнял ствол пистолета и передёрнул затвор.

Венька с тоскливым видом опустил голову, но тут же вновь поднял её и раздражённо закричал:

– Ты сам виноват! Был бы посговорчивее – твоя жена была бы сейчас жива!

Пётр не сдержался и со всей силы врезал кулаком по морде бывшего друга детства. Тот отлетел в сторону и неуклюже завалился на бок. Тонкая струйка крови потекла по его подбородку. Но через минуту он, вдруг, рассмеялся. Пётр с удивлением посмотрел на него.

– Если ты меня сейчас грохнешь, мусор, то уже никогда не увидишься со своей дочкой!

– Что ты сказал, гнида?! – присев рядом с Венькой, крикнул ему в лицо Пётр и схватил его за грудки.

– То, что слышал, мусор! Твоя дочь у меня и только я знаю, где она сейчас находится! Так что не торопись, Петюня, нажимать на курок! Без меня ты не найдёшь свою дочь!

Пётр сощурил глаза и оглянулся на сидящих под окном бандитов. Те настороженно прислушивались к разговору двух бывших друзей, ставших теперь кровными врагами. Венька рукавом своего пиджака утёр с подбородка кровоподтёк, брезгливо посмотрел на его испачканную белую ткань и продолжил.

– Если ты надумаешь меня отвести в милицию, то я там буду всё отрицать, а мой адвокат докажет, что это ты выкрал меня и угрожал убить. Кого из нас отправят за решётку, я думаю, что ты уже догадался. Ты ведь не при исполнении, а на оружие теперь твои отпечатки пальцев. Так что, давай решим наш спор полюбовно: ты отпускаешь меня, а я в целости и сохранности возвращаю тебе твою дочь.

– Зачем ты её украл? – зло прошипел Пётр.

– А ты не догоняешь? – усмехнулся Венька. – В одной богатой семье, в Германии с девочкой примерно такого же возраста, как и у твоей дочери произошёл несчастный случай. Нужен донор почки. Теперь у тебя есть выбор: или ты меня отпускаешь, или… твою дочь мои люди переправляют в Германию на органы. Решай – судьба твоей дочери в твоих руках!

Венька самоуверенно посмотрел на мгновенно почерневшее лицо Петра, но тут же отвлёкся на шум двигателя автомобиля за окном. Он обрадовался, но постарался себя не выдавать. Через мгновение громко хлопнула дверь. Пётр перехватил заинтересованный взгляд Веньки и тоже посмотрел на окно.

– Ты кого-то ждёшь? – приставив пистолет ко лбу пленника, спросил мусорщик.

– Кого мне посреди ночи ждать в чужом районе? – небрежно пожав плечами, ответил Венька.

В это время в коридоре открылась входная дверь и на пороге появился лысый здоровяк с ящиком в руках. Он радостно, во всеуслышание закричал:

– Достал, босс! Три магазина объехал, но нашёл настоящую финскую водку! Чиста как слеза девственницы!

Здоровяк с радостно ухмыляющейся физиономией вошёл в комнату и застыл на пороге. Прямо ему в лицо смотрело дуло пистолета. Он растерянно посмотрел на хозяина, который продолжал сидеть на полу, опираясь спиной на стену. Затем на прикованных к батарее двух подельников. После чего его взгляд остановился на третьем, который лежал на полу с неестественно свёрнутой шеей. И снова на пистолет, а затем на искорёженное ожогом лицо высокого парня в одежде мусорщика. Ему стало не по себе.

– Медленно поставил ящик на пол и повернулся лицом к стене! – приказал Пётр.

Как только здоровяк повернулся к стене, он с коротким замахом ударил его рукояткой пистолета по затылку. Тот тут же обмяк и кулем повалился на пол. Сходил за наручниками. Присел, чтобы защёлкнуть их на запястьях здоровяка, но тут он интуитивно почувствовал, что за его спиной, в коридоре есть кто-то ещё. Быстро обернулся, но… внезапно грохнул выстрел, и его сознание вновь погрузилось в непроглядную тьму.