Спасите меня, Кацураги-сан! Том 4

Глава 13

Нужно сказать ему правду. Бьякуя Шино — разумный человек. Он сможет к этому правильно отнестись.

— Бьякуя-сан, — начал я. — Размер вашей опухоли уменьшился на сантиметр в диаметре. Эффект от препарата есть.

Бьякуя сначала не поверил моим словам, как и я не поверил результатам обследований. Но «анализ» всё подтвердил. Я заметил, что злокачественное новообразование значительно уменьшилось в размерах, хотя метастазы при этом остались неизменными.

— Неужели он действительно работает, Кацураги-сан? — выдохнул он, закрыв глаза рукой, чтобы скрыть слёзы. — Так быстро? После нескольких таблеток?

— Пока рано судить, мы ещё только начали, Бькуя-сан, — сказал я. — Но результат однозначно положительный. Судя по вашим выпискам, ни одна химиотерапия не давала такого результата, как «Онкокура». Метастазы пока не исчезли, их воздействие препарата не затронуло, но… Надежда есть.

— Спасибо, Кацураги-сан, — кивнул пациент. — Значит, смысл бороться есть. Будем продолжать.

— Конечно, есть, — согласился я. — Мы только начали, так что не расслабляйтесь. Мы ещё ничего не знаем о побочках этого препарата. Они себя ещё не проявили? Как себя чувствуете?

— Куда лучше, чем прежде, — признался он. — Тошнота и слабость снизились, у меня появились силы, чтобы на улицу выйти. Для меня эти несколько дней приёма препарата — уже большая победа.

— Продолжайте и дальше внимательно следить за своим самочувствием, — посоветовал я. — И не принимайте поспешных решений. Понимаю, что сейчас вам хочется позволить себе то, чего вы не могли сделать в течение последнего года, но придётся потерпеть. Диету соблюдаем, алкоголь и курение исключаем. Никаких нагрузок на организм не даём — это понятно?

— Да, Кацураги-сан. Никаких вопросов. Я же всё-таки не самоубийца! — усмехнулся Бьякуя Шино.

— Подождите пару минут, мне ещё нужно изучить ваши анализы крови. Они тоже играют очень важную диагностическую роль, — сказал я и принялся рассматривать показатели общего и биохимического анализов крови.

Картина была не идеальной, но сносной. В сравнении с предыдущими анализами, которые были сделаны до начала приёма препарата, несколько показателей резко улучшились. Печёночные трансаминазы сильно опустились, и это косвенно говорило о том, что метастазы перестали разрушать гепатоциты — клетки печени.

Значит, и на метастазы «Онкокура» начал действовать. Замедлил их рост, но пока не начал убирать их из организма. Это очень хороший результат. Мне даже поверить сложно, что этот препарат показывает такую эффективность.

Что же, чёрт возьми, изобрели в «Ямамото-Фарм»? С этим заболеванием даже целительская магия едва справлялась. Как им удалось обмануть саму природу?

— Ну что там? — поторопил меня Бьякуя Шино. Ему не терпелось узнать, как обстоят дела по анализам крови.

— По биохимии наблюдаются улучшения, — ответил я. — Но по общему анализу крови есть небольшое отклонение, которое сложно интерпретировать, как положительное. Речь о ваших лейкоцитах.

Об иммунных клетках, задачей которых является уничтожение чужеродных агентов — бактерий, вирусов, опухолевых клеток. Также эти клетки отвечают в организме за начало воспалительного процесса.

Мало кто из пациентов бывает осведомлён, но по большому счёту, воспаление — это хорошо. Это реакция, которую запускает сам организм, чтобы уничтожить источник заболевания. Воспалительный процесс уменьшает отток крови из тканей, где обнаружен инородный агент, и увеличивает температуру, чтобы уничтожить бактерию или вирус.

Именно поэтому крайне нежелательно, чтобы люди бесконтрольно принимали обезболивающие и противовоспалительные препараты без назначения врача. Если начать использовать их слишком рано, можно помешать борьбе собственного организма с болезнью. В таком случае заболевание начнёт прогрессировать.

Да, бывает и множество случаев, где воспалительный процесс — это ошибка иммунитета. К примеру, ревматоидный артрит или другие аутоиммунные заболевания, но это — тема отдельной дискуссии.

— А что не так с моими лейкоцитами? — поинтересовался Бьякуя Шино. — Раньше они у меня были всё время понижены. Из-за падения их уровня меня много раз не брали на химиотерапию. Заставляли принимать курс иммуностимуляторов.

— И правильно делали, — сказал я. — Так и положено. Но сейчас у вас полностью противоположная картина. Лейкоцитоз. Иммунные клетки резко поднялись выше нормы.

— Из-за чего это может быть? — нахмурился Бьякуя Шино.

— Вариантов у меня всего три, — ответил я. — Причём все они имеют место быть. Во-первых, это может быть банальная реакция на приём «Онкокура». Вполне вероятно, что это часть механизма его действия. Во-вторых, это могло произойти из-за агрессивного воздействия препарата вместе с вашим иммунитетом на опухоль. И третий вариант — тот, о котором я говорил. Если ваши метастазы начнут разрушаться, то в органах, которые они поразили, может начаться воспаление. Кашель, боли в животе, в тазовых костях — не чувствуете?

— Нет! В том и дело, что чувствую я себя прекрасно! — заявил Бьякуя Шино.

— Хорошо, — кивнул я. — Смотрите, сегодня четверг. Следующая наша встреча должна состояться в понедельник — шестнадцатого сентября. В выходные будьте особенно бдительны. Мой телефон у вас есть.

— Договорились, Кацураги-сан, — улыбнулся Бьякуя Шино. — Будем надеяться, что он мне не понадобится.

Я отпустил пациента домой, а сам приступил к анализу всех полученных данных. Нужно было заполнить отчётные документы по «Нормотоникс» и «Нефреген». А по «Онкокура» целых два.

Тот, что был заготовлен для главного врача, я вёл абы как. Его интересует результат, а значит, в отчёте я буду опираться только на эффективность препарата.

Но в Министерство Здравоохранения уйдёт второй отчёт. И на его подготовку я направил все силы. Подробно расписал все изменения по анализам крови и инструментальным обследованиям. Указал все возможные риски и рассчитал вероятность потенциального возникновения осложнений.

За этим отчётом я просидел более трёх часов и даже не заметил, как пролетело время.

А оно всегда так работает. Если делаешь что-то из-под палки — время тянется, словно вечность. Если же занят работой, в которой видишь смысл — можешь обнаружить себя спящим на столе над бумагами — но при этом ни капельки не устанешь.

Создание лекарства от злокачественных новообразований — это открытие века. И я приму в нём участие, выступлю честным судьёй. Не дам переоценённому или бракованному препарату выйти в массы. Но если он действительно покажет свою эффективность и безопасность… В таком случае я сделаю всё, чтобы Министерство Здравоохранения дало добро на финальные этапы клинических испытаний.

— Кацураги-сан, я закрываю поликлинику, — позвал меня Асакура Джун. — Что-то вы засиделись.

— Уже ухожу, Асакура-сан, — очнулся я. — Вы тоже сегодня задерживаетесь. Непохоже на вас.

— Занимался отчётностью по клиническим испытаниям, как и вы, — ответил невролог. — Ямамото-Фарм выдало новый препарат от болезни Паркинсона. Работает, кстати, весьма неплохо. Но не сказал бы, что это что-то инновационное. И раньше создавали похожие препараты. Одним словом — скука!

Даже не знаю, что лучше. Испытывать новый препарат из той же линейки, что и предыдущие, приблизительно понимая, какой результат ждать или же возиться с «Онкокура».

— Мы одни в клинике остались, что ли? — спросил я, осознав, что на улице уже стемнело.

— Ещё Кагари-кун и Куренай-сан сидят в своих кабинетах, — сказал Асакура Джун. — Должно быть, не хило загрузили терапевтов на этот раз. Что у вас там — какой-то серьёзный препарат?

— Не могу сказать, Асакура-сан, — ответил я. — Сами знаете, информация засекречена.

— Ой, да ладно вам, Кацураги-сан! — махнул рукой Асакура. — Я ведь вам про свой препарат рассказал. Кого волнует эта секретность?

— Асакура-сан, не нужно меня уговаривать. Тем более я не просил вас рассказывать про свой препарат, — сказал я.

Асакура Джун тяжело вздохну и положил ключи на мой стол.

— Закроете поликлинику, — попросил он. — Я — домой.

Обиделся. Ну ничего, завтра уже отойдёт. Это свойственно для Асакуры — придумать проблему, столкнуться с несогласием, обидеться, а на следующий день обо всём забыть.

Я запер кабинет и заглянул к Кондо Кагари перед тем, как покинуть поликлинику.

— Как обстоят дела, Кондо-сан? — спросил я. — Тоже трудитесь в поте лица?

— Не то слово, Кацураги-сан, — устало вздохнул Кондо. — Этот препарат меня доведёт до белого каленья. «Онкокура» очень…

— Тише, Кондо-сан! — прикрикнул я и запер дверь. — Да что ж вы все так и норовите поговорить об этом препарате? Я один, что ли, подписывал документ о неразглашении?

— Простите, Кацураги-сан, но я точно должен обсудить с вами этот вопрос, — настоял Кондо Кагари.

— Только при одном условии — больше никому ничего не разбалтывать, — сурово произнёс я. — Я уже не два и даже не три раза узнавал, как вы рассказываете коллегам то, чего не следует. Приехавший в онсэн Никиширо Кусэй — яркий тому пример.

— Простите, Кацураги-сан, но это не тот случай, — помотал головой Кагари. — Меня кое-что смущает, и ваш совет мне жизненно необходим.

— Хорошо, Кондо-сан, я вас слушаю, — согласился я.

— У моего пациента наблюдаются резкие улучшения, — сообщил он. — Размер опухоли изменился.

— Какой диагноз у вашего пациента? — уточнил я. — Где опухоль?

— Периферический рак лёгкого. Без метастазов. В общем — ранняя стадия, — ответил Кондо.

— Насколько уменьшилось новообразование? — спросил я.

— На половину… — не веря собственным словам, заявил Кагари.

Чёрт возьми… А результат даже круче, чем в моём случае.

— И что вас смутило? — спросил я. — Дайте отгадаю — лейкоциты?

— Да, — кивнул Кондо. — Верно подметили. У вас то же самое?

Я молча кивнул.

— Не столько лейкоциты меня беспокоят, сколько другие клетки — лимфоциты, — сказал он.

Лимфоциты входят в общее число лейкоцитов и составляют от девятнадцати до тридцати семи процентов.

— И сколько их у вашего пациента, Кондо-сан? — поинтересовался я.

— Шестьдесят процентов, — заявил он.

Странно. У Бьякуи Шино такого не было. Повышение количества иммунных клеток наблюдается в обоих случаях, но у Кондо Кагари картина получилась другая.

Почему?

— Чтобы сделать точные выводы, нужно понаблюдать за картиной в динамике, — ответил я. — Судить сможем только после следующих анализов.

— Мне не нравится этот препарат, Кацураги-сан, — нахмурился Кондо. — Я в него не верю.

— Хоть это звучит и не научно, но я разделяю ваше мнение, Кондо-сан, — согласился я. — Картина слишком хороша, чтобы быть правдой. Но мы ничего изменить не можем. Это наша обязанность — проводить эти испытания. Остаётся только…

— Я принял деньги, — перебил меня Кондо Кагари.

— Что⁈ — не поверил своим ушам я.

— Вернее — сначала принял, потому что не смог отказать Ягами Тэцуро, а потом сразу же вернул их. Он был не в восторге. Обвинял меня в том, что я пытаюсь продвинуть препарат своей семьи, но не хочу помогать президенту корпорации с главной разработкой.

— Игнорируйте его, — посоветовал я. — Ведите клинические испытания честно. Если возьмёте эти деньги, то он заставит вас подделывать документацию. Не покупайтесь на это.

— Хорошо, Кацураги-сан, спасибо, — кивнул Кондо Кагари. — Вы меня не ждите, я ещё посижу за отчётами.

Я передал ключи своему коллеге и отправился домой. На следующий день во время приёма со мной связался Ясуда Кенши — заведующий хирургией, и попросил прикрыть этой ночью своих коллег в приёмном отделении.

Ещё одна бессонная ночь… Зато будет время добить отчёт. Я привык во всём искать положительные стороны. Так жить куда проще.

Да и отказываться от работы у меня не было желания. Первого сентября на мой счёт пришла зарплата с учётом всех моих новых ставок. Баснословное количество иен. Теперь мне не составит труда не только закрыть кредит родителей, но и задуматься о приобретении собственного жилья.

Главное — дождаться окончания клинических испытаний. Ситуация в клинике крайне напряжённая. Учитывая, как себя ведёт главный врач, танцуя под дудку корпорации, ситуация в клинике может резко измениться.

Нужно дождаться стабильности и только после этого принимать такие серьёзные решения, как покупка собственного жилья.

Я поменялся с другим терапевтом и взял на себя дежурство в терапевтическом отделении. С пятницы на субботу мне предстояло контролировать одновременно хирургию и терапию. Но мне не привыкать.

И ровно в полночь медсестра приёмного вызвала меня, чтобы осмотреть экстренного больного.

— Кацураги-сан, — позвал меня фельдшер скорой. — Пациенту сорок пять лет, потерял сознание в аэропорту. Родственники сообщили, что во время авиаперелёта у него началась одышка, а потом он схватился за правый бок и отключился. В себя пришёл уже в скорой, пока мы везли его сюда.

— Вы можете быть свободны, я разберусь, — кивнул я и приступил к осмотру.

Лежавший на каталке мужчина был бледен. Он продолжал держаться за правый бок, спрятав руку под мышкой. Его дыхание было поверхностным, а кашель схватывал мужчину приступами. Даже без фонендоскопа я слышал своеобразное бульканье в его грудной клетке.

— Как себя чувствуете? — спросил я, включая «анализ». — Что произошло в самолёте?

— Резкая… колющая боль справа. Сначала думал, что у меня инфаркт, но скорая… — больной закашлялся. — В скорой сказали, что по ЭКГ нет признаков нарушений работы сердца.

— С этим мы сейчас разберёмся, — кивнул я. — Почему потеряли сознание?

— Резкая слабость накатила. И больно. Очень больно, — зажмурился пациент.

Мой телефон несколько раз зазвонил, но ответить на звонок я не мог. Сейчас важнее всего правильно маршрутизировать пациента.

Я принялся осматривать его грудную клетку и быстро понял, что на самом деле произошло в самолёте.

— Курите? — спросил я.

— Да, очень давно, — тяжело выдохнул он.

Буллезная эмфизема. Буллы — пузыри, в которые превращаются лёгкие из-за нарушения своей структуры. Часто к этому приводит хронический бронхит курильщика. Но сама эмфизема болевым синдромом не сопровождается. А вот буллы… Они могут лопнуть и нарушить герметичность лёгочной ткани. Воздух начнёт поступать в плевральную полость, и сожмёт лёгкое с другой стороны, вынуждая его спадаться, как сдувшийся мешок.

Это называется пневмоторакс. Данному пациенту попросту нельзя было пользоваться самолётом. На высоте более двух с половиной километров над землёй давление в буллах сильно возрастает, что часто приводит к их разрыву.

Здесь потребуется хирургическое лечение.

— Срочно готовим направление в торакальную хирургию, — велел я. — Перед госпитализацией сделать компьютерную томографию органов грудной клетки. Я сообщу Ясуда-сану, что к нему поступит такой пациент.

— Поняла! — воскликнула медсестра приёмного. — Какой предварительный диагноз?

— Хронический обструктивный бронхит. Буллезная эмфизема, осложнённая правосторонним пневмотораксом из-за разрыва буллы.

Мой телефон зазвонил уже в третий раз. Я начал подозревать, что в терапевтическом отделении могло произойти что-то срочное, поэтому меня и ищут.

Но в таком случае медсёстры бы сами спустились в приёмное. Может, кому-то из испытуемых стало плохо?

Пока санитары повезли пациента в кабинет компьютерной томографии, я достал телефон и увидел пропущенные вызовы.

Один от Куренай Цукасы, и два от Кондо Кагари.

Терапевты, которые занимаются исследованием «Онкокура»… Это не может быть простым совпадением.

Я набрал номер Кондо Кагари.

— Кондо-сан, что стряслось? — спросил я.

— Кацураги-сан, до вас уже дозвонился Куренай-сан? — воскликнул Кондо Кагари.

— Нет, — ответил я. — В чём дело?

— У наших пациентов осложнения «Онкокура». Им резко стало хуже. Видимо, побочные эффекты себя проявили, — затараторил Кондо Кагари.

— Тише-тише, Кондо-сан. По порядку! — успокоил его я. — Что конкретно с ними случилось?

— Тошнота и небольшой подъём температуры. Кроме этих симптомов — ещё и кашель, — сказал Кондо. — Мы только что консультировал их по телефону.

— У вашего пациента это может быть опухолевая пневмония. У него ведь рак лёгкого, — начал рассуждать я.

— Но у пациента Куренай-сана — женщина с раком яичников. Без метастазов в лёгкие, — сказал Кондо Кагари. — Здесь что-то не так, Кацураги-сан. Пока что они отказались от госпитализации. Приняли решение лечиться на дому. Я уже назначил все необходимые препараты, их доставят больным по скорой. А что с вашим пациентом?

Ответить я не успел.

Двери приёмного отделения распахнулись, и фельдшеры скорой завезли ещё одну каталку.

На ней лежал Бьякуя Шино.

— О… Кацураги-сан, — вяло произнёс он и закашлялся. — Хорошо, что вы здесь.

Проклятье… Неужели это всё побочные эффекты «Онкокура»⁈